Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума (джен)

Бумажный цветок на ладони мамы медленно, словно сам по себе, шевелил белоснежными лепестками. Этим летом владелец кафе мороженого в Косом Переулке научил Гарри складывать такие, и теперь приносить по бумажному цветку в каждое посещение вошло в привычку. Сейчас на прикроватной тумбочке лежало четыре цветка: один за июль и три за август. После долгого перерыва снова прийти в больницу Святого Мунго оказалось неожиданно сложно.

Гарри боялся реакции своих родителей. Это был обычный детский страх, но вывернутый наизнанку: другой ребенок испугался бы криков и упреков, но Гарри отдал бы очень многое за то, чтобы папа и мама хоть раз его отругали.

Однако его ждало другое: почти наверняка его не ждало ничего.

Гарри очень сильно сомневался, что Джеймс и Лили Поттер вообще заметили, что на несколько месяцев у них стало на одного постоянного посетителя меньше.

Тогда он промялся перед дверью в палату добрых минут пятнадцать, прежде чем оттуда вышел Снейп и язвительно поинтересовался, с каких пор посещение больных проводится в коридоре. Гарри объяснил в чем дело. Яду в тоне Снейпа поубавилось, но он мало чем мог помочь — только, глядя в сторону, напомнил, что вариантов все равно всего два: Гарри или зайдет, или уйдет совсем. Ожидание ничего не решит.

И это сработало.

Родители отреагировали на его приход — хороший знак, так ведь тоже бывало не каждый раз. Но Гарри все равно не знал, перебирает мама его пальцы, чтобы убедиться, что это ее сын снова стоит перед ней после своего исчезновения, или просто потому, что... Потому что.

Именно тогда у Гарри появилась идея, маленькая мысль на краю сознания. А может ли...

Почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы задать этот вопрос, он только сейчас, когда изучение окклюменции наконец-то сдвинулось с мертвой точки: он приступил к подготовительным упражнениям.

— Если бы я владел легилименцией... — начал Гарри тщательно подбирая слова и не отрывая взгляда от шевелящегося цветка. — Мог ли бы я...

— Нет, — отрезал Снейп, даже не дав ему закончить.

— Почему? — Гарри вскинул голову, не в силах справиться с опустошающим разочарованием. — Разве это не наука о чтении мыслей? Я смогу хотя бы понять...

— Нет, — снова оборвал его Снейп. Выглядел он мрачно, даже тени под глазами будто залегли глубже. — Слушайте внимательно и запомните как следует: легилименция — крайне опасный раздел магии. Во-первых, она способна нанести непоправимый ущерб объекту, потому что материя сознания — вещь непрочная и требует деликатного обращения, при условии, разумеется, что вы не пытаетесь этого ущерба достигнуть. Во-вторых, самому легилименту ничего не стоит потерять самого себя, если он по неопытности нырнет в чертоги чужого разума слишком глубоко. И наконец, все эти риски увеличиваются стократно, если речь идет о проникновении в мысли психически нестабильного человека. Даже лучшие специалисты обычно так не рискуют. Поэтому я хочу, чтобы вы забыли о своей несносной идее немедленно.

Гарри медленно опустил голову.

Глупо, но он чувствовал себя обманутым. Когда уже казалось, что способ найден... Это нечестно. Нечестно, что он лишен даже такой малости — узнать, о чем думает его мама, когда смотрит на него. Только потому что Волдеморт исчез... Только потому что Лестрейнджи хотели разыскать его так отчаянно...

— Это все равно ничего бы вам не принесло, — негромкий голос Снейпа заставил Гарри вздрогнуть. Палату окутала знакомая размытая тишина. — Один раз мне пришлось использовать легилименцию на человеке, который пребывал... в не слишком благополучном состоянии, во всех смыслах. Это похоже на пчелиный улей, в который поместили лабиринт, а потом разгромили палкой. Разрозненные громкие болезненные образы, без какой-либо адекватной связи между собой. Это не тот опыт, который я решился бы повторить по собственной воле.

Разрозненные громкие болезненные образы. Значит, вот на что похоже сознание его родителей.

Ногти глубоко впились в ладони. Он знал это, знал это всегда, но каждый раз, когда вспоминал, осознание ударяло с новой силой.

— Я говорю это не для того, чтобы вы почувствовали себя плохо, — голос Снейпа упал почти до шепота. — Но и наделать глупостей вам позволять не намерен.

— Я же бросил делать глупости, — Гарри улыбнулся, очень криво, очень ненастояще. — Надеюсь, что бросил.

От долгого взгляда Снейпа ему сделалось не по себе. Он ждал насмешки, но ее не последовало.

Этой ночью Гарри долго не мог заснуть: все ворочался с боку на бок, думая о том, что знал. Слова Снейпа неотступно его преследовали.

Разрозненные. Громкие. Болезненные. Образы.

Лабиринт в улье, разгромленном палкой.

И в памяти снова всплыли имена, которые Гарри когда-то твердил про себя по многу-многу раз. Чтобы не забыть.

Беллатриса Лестрейндж.

Родольфус Лестрендж.

Рабастан Лестрейндж.

Бартемиус Крауч младший.

Призраки прошлого, которых никогда не было в его жизни, но которые по-своему определили всю его жизнь.

Гарри потянулся к прикроватной тумбочке и крепко сжал в руке волшебную палочку. Та откликнулась на его прикосновение снопом темно-красных искр.

Гарри Поттеру недавно исполнилось тринадцать, и он так и не нашел ответ на вопрос, который не давал ему покоя уже давно.