Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну (джен)

В Карлайле лил дождь. И может, именно поэтому Себ третьи сутки только и делал, что спал. О том, что хочет приехать, он сообщил отцу, уже закинув вещи в сумку. Конечно, тот был не против, но вот в чём штука: услышав, что ему будут рады в любое время, Себ испытал громадное облегчение. А оказавшись дома у родителей, сразу после раннего обеда ушёл в свою детскую комнату — и заснул там, снова без кошмаров и вообще без сновидений. Мама разбудила его на завтрак, после которого он снова вернулся в постель.

И вот, только теперь, проснувшись в очередной раз, Себ почувствовал, что действительно отдохнул.

Голова снова стала ясной, в мыслях царил покой. Руки не дрожали, в глазах исчезла туманная плёнка. Контрастный душ ещё больше улучшил его состояние. Кажется, Себ действительно пришёл в себя.

— Басти!

Мама была в гостиной — смотрела телевизор, но сразу же выключила его, стоило Себу открыть дверь.

— Выглядишь лучше, дорогой, — сказала она, критически оглядев его. — Голоден?

— Очень, — улыбнулся Себ, — но приготовлю сам.

— Глупости, мне не сложно, — несмотря на мягкий тон, взгляд у мамы был настороженным. Себ понимал, что его внезапное появление и эта спячка обязательно вызовут вопросы. Но чёрт возьми, оно того стоило.

— Но помочь тебе можно? — спросил он и, конечно, получил разрешение.

Готовить решили рагу, и Себ занялся овощами. И даже предпринял неудачную попытку отвлечь мамино внимание вопросами о её делах, но она только коротко сообщила, что всё в порядке, после чего спросила:

— У тебя неприятности на работе?

— Нет, — он методично чистил картошку, снимая тонкую кожуру, и не сомневался, что его голос звучит спокойно. Он больше не допустит такую ошибку, как с Джоан (и да, об этом вспоминать было всё так же больно). — Если честно, я просто ужасно устал. Замотался. И понял, что мне просто необходимо… — он пожал плечами, не подобрав нужных слов.

— Здесь ты всегда будешь дома, — заметила мама, и это оказалось именно тем, что он имел в виду. Какое-то место, где можно просто расслабиться и забыть обо всём, как будто ему пятнадцать, и у него всего две проблемы: завтрашняя контрольная по английской литературе и прыщ, выскочивший на подбородке за два часа до свидания с самой красивой девчонкой в школе.

— Как поживает Джоан?

Себ был готов к этому вопросу, ждал его, но всё равно ответ дался непросто.

— Мы расстались. Надеюсь, хорошо.

Он услышал, как мама отложила нож и повернулась, но притворился, что морковь требует его особого внимания.

— Мне жаль. Вы так хорошо подходили друг другу… Я могу узнать, что произошло? Или это не моё дело?

— Если кратко, то я идиот. А в подробностях, прости, не хочу. Лучше расскажи…

И он завёл разговор о её клубе, а после — о Сьюзен. Но тему школ с полным пансионом поднять не рискнул, про недавнюю ссору рассказывать не захотел, так что беседа вышла общей и не слишком-то осмысленной.

Пока рагу готовилось, Себ успел съесть два сэндвича, а с охоты на ворон вернулся папа.

С его появлением в доме стало шумнее, теснее, особенно когда он, не раздеваясь, заглянул на кухню и воскликнул:

— Наша спящая красавица проснулась! Басти, иди сюда, помоги мне.

Помощь заключалась в том, чтобы почистить винтовку — всё ту же, из которой Себ когда-то учился стрелять, — и это была приятная работа. Семисотый «Ремингтон» шестьдесят пятого года до сих пор был в неплохом состоянии, и Себ любил его. Даже не за стрелковые качества, а за то, как он лежал в руках, с каким звуком на нём нажимался спусковой крючок. Хотя, наверное, стоило подарить отцу новую винтовку. Это уже почти антиквариат, пусть и стреляет.

Минут через десять отец, уже снявший грязную куртку и сапоги, сел рядом с Себом за стол на веранде и вытянул ноги.

— Не заболеешь? — спросил Себ, кивнув в сторону улицы, где пусть уже и не лил проливной дождь, но всё-таки накрапывало.

— Да что мне будет, — фыркнул отец и требовательно спросил: — Ну, во что ты вляпался?

— Ни во что, — пожал он плечами, осторожно загоняя в ствол кусочек ткани, и добавил: — Привезу тебе войлочные патчи в следующий раз, тряпкой всё не вычистишь. И растворитель.

— Врёшь ты мне, сын, как сивый мерин врёшь.

Себ снова пожал плечами. Что он мог тут сказать?

— Пока мама нас не слышит, скажу прямо. Ты вляпался в какое-то дерьмо, у тебя это на лице написано. А ты не имеешь на это права. У тебя ребёнок.

Отложив шомпол, Себ сказал ровно:

— Я никогда не забываю о Сьюзен. И я ни во что не вляпался. Я задолбался на работе, расстался с любимой женщиной и очень хотел немного отдохнуть. И ты сам сказал…

— Я не беру, — повысил голос отец, — своих слов обратно. Мы всегда тебе рады. Но я имею права знать, какого чёрта с тобой творится. И да, — он продолжил чуть спокойнее, — мне жаль насчёт Джоан. Чудесная девочка.

Себ продолжил чистку. Ему бы хотелось, чтобы отец ушёл в дом. Совершенно не тянуло продолжать этот разговор, да ещё и по второму кругу. Вот только с мамой он шёл легче: она понимала, что какие-то вопросы могут быть неприятными, и избегала их. Сглаживала углы.

Впрочем, совместный обед прошёл легко: папа рассказывал о сегодняшней охоте, мама, конечно, чтобы просто подразнить Себа, вслух вспоминала дочерей и племянниц всех своих знакомых, а сам Себ в основном невнятно фыркал и отдавал должное еде — аппетит проснулся зверский.

— Позову завтра в гости тётю Элис с племянницей, — рассуждала мама нарочито серьёзно, — Аманда, очень милая девушка, печёт совершенно волшебный яблочный пирог. И не глупышка, преподаёт историю. Что скажешь, Басти?

Он тихо рассмеялся, потому что знал: никого мама звать не станет. И более того, существовала вероятность, что пекущая яблочный пирог Аманда вообще плод её воображения.

— Ладно, хватит мучить парня, — объявил отец. — Я его лучше заберу вечером в паб, пропустим по стаканчику, отвлечёмся.

Себ кивнул. Ничего не имел против этого плана, хотя и знал, что больше того самого стакана не выпьет. Он уже пробовал лечиться алкоголем, и ему не понравилось.

— Что за звук? — вдруг дёрнулась мама. Себ прислушался — и подскочил в поисках своего телефона.

Он оказался на кухне и буквально разрывался.

— Что случилось, миссис Кейл? — быстро спросил он, подняв трубку. Сердце забилось где-то в горле, потому что три звонка подряд — это значит, что-то не в порядке.

— Ох, Басти, — выдохнула миссис Кейл и шмыгнула носом.

— Что-то со Сьюзен? Что?

— Нет-нет, — торопливо пробормотала она, и Себ облегчённо выдохнул. Остальное не так страшно. — Басти, мне звонил мистер Уилшир, с нашим Эриком беда. Мистер Уилшир подумал… тебе надо знать.

Себ прислонился спиной к стене, стиснул свободную руку в кулак. Медленно разжал. Он любил миссис Кейл, но сейчас её медлительность раздражала.

— Что с Эриком?

— Я… не совсем точно поняла, но он в больнице и в тяжёлом состоянии. Вроде как… в коме.

Мать.

Твою.

— Продиктуйте мне телефон мистера Уилшира, — попросил он мягко. — Я позвоню ему. И приеду.

Она продиктовала. Себ запомнил цифры и добавил:

— Спасибо, что сказали мне. Как всё выясню, заеду к вам.

Мистер Уилшир трубку не взял, и Себ не стал сразу донимать его звонками. В любом случае, ему нужно немедленно вернуться в Лондон и разбираться на месте.

Родители оба охнули от этой новости — и оба почти хором пожелали мальчику выздоровления. Себ зашвырнул вещи в сумку, быстро обнял маму — и поспешил к машине. Каких-нибудь пять часов, и он будет знать, что произошло и чем можно помочь.

На половине пути он снова набрал мистера Уилшира, и в этот раз он ответил — нервным, слабым голосом:

— Кто? Кто это?

— Себ Моран. Мистер Уилшир, вы звонили миссис Кейл. Что произошло?

Послышался хриплый звук — не то вдох, не то всхлип.

— Да. Да. Спасибо, что перезвонили, мистер Моран. Жена говорит… он бы хотел, чтобы вы приехали. Да.

Кажется, мистеру Уилширу было тяжело не то, что разговаривать, даже думать. Поэтому Себ задавил желание немедленно узнать, в чём дело, и задал простой вопрос:

— Я буду в Лондоне через два часа. Куда мне ехать?

— Святой Хельер. Больница святого Хельера. Вы позвоните мне. Я попрошу, чтобы вас пустили (1).

— Я скоро буду, — повторил Себ, и ещё прибавил скорости.

Ехал он в итоге немного дольше, чем ожидал — в Лондоне пришлось потолкаться в пробках, но он не допускал ни одной нервной, панической мысли. Просто доехать. Там всё будет видно.

Мистер Уилшир встретил его у дверей больницы, пожал ему руку трясущейся рукой и вздрогнул. Он выглядел ужасно: глубоким стариком с повисшей кожей и всклокоченными седыми волосами, слишком густыми для его облика.

— Ох, мистер Моран… Жена будет рада. Да. И Эрик.

Поддержав его за локоть, Себ заглянул в мутные глаза и спросил твёрдо:

— Что случилось с Эриком?

— Они говорят, шансов почти нет… Почти нет шансов. Глупый мальчик. Я хотел, чтобы он стал врачом. Хорошая, безопасная профессия. Был бы как Джексон… — он уронил голову на грудь, зажмурился. Но взял себя в руки, встряхнулся и сказал: — Пойдёмте. Вдруг он очнулся? Пойдёмте. Это к Эрику Уилширу… Скажите им имя. Они запишут.

Себ отметился на охране и пошёл вслед за мистером Уилширом по длинным светлым коридорам больницы. У входа в реанимацию им показали, где оставить лишние вещи и верхнюю одежду и помыть руки (1).

Эрик лежал в общей детской палате, там же было ещё двое мальчиков на открытых кроватях и кто-то ещё за ширмой. Пахло лекарствами.

Возле постели Эрика сидела миссис Уилшир — совсем тоненькая, сухая, — и крепко держала сына за руку. Сам он лежал неподвижно, с закрытыми глазами, к ноздрям подавали кислород, из вен торчали трубки, а голова была перебинтована. Себ присел на свободный стул, не отводя от Эрика взгляда. Уже почти не ребёнок. Даже щетина видна. И всё равно — страшно за него, как за родного.

— Спасибо, что приехали, мистер Моран, — прошептала миссис Уилшир, поглаживая запястье Эрика. У неё голос не дрожал, руки не тряслись. И глаза были живыми. В них светилась надежда. — Дорогой, сходи, выпей чаю.

— Чаю… — повторил мистер Уилшир и послушно пошёл.

— Эрик много о вас говорил в последнее время. Хотел вам позвонить, похвастаться. Он стал курсантом Лондонской полиции (2). До помощника старшего поднялся. Собирался идти на полицейские курсы сразу после дня рождения.

— Я не знал, — пробормотал Себ. — Он… не особо часто говорил со мной в последнее время.

— Вы там поссорились, да? Спасибо, мистер Моран.

— За что?

— Я знаю, вы от армии его отговорили. Он был на вас обижен, но я вам очень благодарна.

Она замолчала, продолжая гладить руку сына.

Вошла медсестра, проверила трубки и повязку. Кинула взгляд на Себа, а миссис Уилшир пояснила:

— Это наш друг. Эрик очень рад был бы его увидеть. Мистер Моран, это Эмма, она заботится… — ей не хватило воздуха, и она, глотнув его, отвернулась. сделав вид, что сказала всё, что хотела.

— Поговорите с ним, мистер Моран, — улыбнулась ему тёмненькая юная Эмма. — Он вас может слышать.

И Себ говорил. Совершенно бездумно, просто о том, что соскучился, что рад его видеть. Предлагал прогуляться, как Эрик поправится. Передавал приветы от Сьюзен. Наконец, слова у него закончились. И он спросил:

— Как это произошло?

Миссис Уилшир собиралась с духом минуты две. Себ даже хотел повторить вопрос, но она заговорила:

— Они с Тревисом… знаете его, да? сын наших соседей, шебутной, но добрый мальчик… они с Тревисом на этой неделе впервые участвовали в патрулировании улиц. В центре, конечно. С наставником, большой группой. Там безопасно, даже я не возражала, а я ведь… — голос стал тоньше, — такая паникёрша. Эрик был такой гордый. А сегодня утром проверяли магазины. Что-то в них. Я не поняла. Они с Тревисом пошли потом домой. И ещё мальчик с ними. Увидели каких-то… — она не смогла сказать, кого, но сумела продолжить: — Трое детей. Решили, что они уже почти полиция. Началась драка. У Тревиса рука сломана. Ещё мальчик отделался синяками. А Эрику в висок… попало. Он сразу потерял сознание, они говорят.

Бездумно Себ сжал пальцами переносицу.

— Он поправится, — уверенно проговорила миссис Уилшир. — Господь не заберёт у меня второго сына.

— Конечно, нет, — сказал Себ, отнюдь без убеждённости. — Я скоро вернусь, миссис Уилшир. Может, принести вам чаю?

— Кофе. Кофе, было бы хорошо, — кивнула она.

Себ вышел из палаты, но пошёл не к автомату, а на поиски медсестры Эммы. Она обнаружилась в конце коридора, в дверях другой палаты. Себ позвал её и спросил тихо, чтобы не мешать больным:

— Какие прогнозы у Эрика?

— Не очень хорошие, мистер Моран, — она сочувственно погладила его по руке чуть выше локтя. — Травма тяжёлая, сломана височная кость. Он впал в кому сразу после удара.

— Может быть, что-то можно сделать? Деньги? Специалисты? Лекарства?

Он будет валяться в ногах у Джима, если понадобится. Добудет что угодно. С любого края света.

Взгляд Эммы стал ещё более сочувственным. Вернее, профессиональное сочувствие сменилось человеческим.

— Мы делаем всё, что в наших силах. Сейчас это только вопрос времени и его собственных сил. Если хотите помочь… поддержите его родителей. Мистер Уилшир совсем плох и не хочет идти к нашему психологу. Отведите его.

— Спасибо, Эмма, — проговорил Себ тихо. — Я попробую. Скажите, где у вас добыть кофе?

Примечание

(1) На наш взгляд, это странно, однако в Британии реанимации не закрыты для посещения. Более того, приветствуется, когда с больным, особенно с ребёнком, всё время рядом находится кто-то из близких. Считается, что это снижает стресс и способствует выздоровлению. В зависимости от больниц, родственникам дают стулья или кресла, в частных клиниках отводят в других палатах кровати, чтобы они могли дежурить посменно. Единственное ограничение — число находящихся в палате. Зависит от её заполненности, но обычно пускают не больше двоих-троих человек. Это связано с тем, что толпа людей может плотно обступить кровать, и, в случае экстренной ситуации, врач не сможет быстро подойти к больному с медицинским оборудованием.

(2) В Британии любой ребёнок с 10 до 18 лет может попытаться стать полицейским курсантом. Группы курсантов есть при каждом полицейском отделении. Чтобы стать курсантом, нужно сдать экзамен и быть готовым выделять на эту работу хотя бы 3 часа в неделю. До 14 лет курсанты знакомятся с работой полиции. После 14-ти могут участвовать в патрулировании улиц (конечно, безопасных и только со старшими). Курсантом используют, например, при проверках, продаёт ли магазин алкоголь и сигареты несовершеннолетним. Внутри есть свои звания и знаки отличия. Далеко не все курсанты потом становятся полицейскими, но зато узнают о задачах полиции, методах её работы и принципах. Кстати, не так давно на похожих началах заработала система полицейского волонтёрства. Но от взрослых волонтёров требуют выделять 4 часа в неделю и поручают им более сложные, но тоже неопасные задания.