Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну (джен)

Доктора в коридоре не было, но Себ нашёл ванную комнату без его помощи — просто открывая одну за другой двери. О чистке зубов, учитывая, что щётки с собой у него не было, оставалось только мечтать. Но он добросовестно прополоскал рот раз пять, посмотрел на себя в зеркало (вид ему не понравился) и, выкрутив кран холодной воды на максимум, сунул голову под струю. Потом встряхнулся, забрызгав зеркало и стены.

И после этого полегчало.

Злость схлынула, пульс замедлился. И голова снова начала соображать о чём-то кроме того, как бы удержать себя в руках и не разбить боссу лицо.

Выдохнув, он опёрся руками о маленькую раковину. Джим умел творить херню на ровном месте, этого точно не отнять. И если бы он, допустим, полез целоваться во время приступа, это ещё можно было бы как-то понять. Но они разговаривали. И Джим был в порядке. Да, не до конца восстановился, да, ещё слабый, но это был он, Себ не сомневался. Тогда какого чёрта? Зачем?

Себ не знал.

Или всё-таки знал?

Если оставить в стороне всю омерзительность произошедшего (хотя желание найти всё-таки зубную щётку было по-прежнему очень сильным) и немного подумать, то выходило что-то совсем уж мутное. Слава богу, Джим никогда не интересовался им в этом смысле. Все его шутки и намёки всегда были только для того, чтобы вывести Себа из состояния равновесия, подразнить — просто дурацкие провокации, которые он давно привык игнорировать. И уж точно ничего… другого. К несчастью, Себу было с чем сравнить — к нему как-то подкатывал парень. Да и в самом поцелуе, если по-честному, если прямо вспомнить и подумать, не было даже намёка на желание.

Вообще-то думать на эту тему не хотелось. Очень сильно было желание задвинуть всю ситуацию куда-нибудь подальше и забыть о ней навсегда. Но Джим ведь не отстанет? Едва почувствовав слабину, он будет выводить его разговорами бесконечно. И потребуется чем-то отвечать.

«Думай уже давай», — подогнал он сам себя. Выходило не очень бодро.

Себ открыл глаза, снова наткнувшись на собственное отражение — теперь, с мокрыми всклокоченными волосами, оно выглядело ещё паршивее. И время шло. Что бы он там ни говорил, оставлять Джима надолго было плохой идеей. Ещё неизвестно, что ему пришлось перенести за те пять недель, и…

Себ поймал эту мысль и почесал в затылке. Отражение повторило жест, и Себ повернулся к нему спиной — отвлекало.

А ведь всё просто.

Что бы ни планировал Джим, он не был готов к тому, с чем на самом деле встретился у Майкрофта Холмса. Эти пять недель, эти синяки, кошмары. Против воли Себ опять зажмурился, сжал переносицу пальцами. Сглотнул.

Конечно, Джим не неженка. Себ отлично помнил, как обрабатывал его порезы, а он даже не морщился. И ещё говорил что-то про боль, которой не чувствует. Похоже, почувствовал. Синяки на нём большие, но понятное дело, что допрашивали его не похлопыванием по щекам. Что там было в программе?

Что бы ни было, оно зацепило Джима. Испугало. Тот капитан, Йен говорил, рыдал. Здоровый сорокалетний мужик.

Мыслей было много, они долбились где-то внутри черепа.

Поломать человека очень просто. Господи, Себ видел, как это происходит, своими глазами — и никаких пыток не было нужно. Один выстрел — даже не в него, в кого-то другого. Один взрыв. Крики вокруг. И кто-то блюёт, а у кого-то уже грязные штаны. И на следующую ночь какой-нибудь солдатик будет реветь, уткнувшись в подушку и думая, что так его никто не слышит. Так бывает со всеми — так или иначе, слабее или сильнее.

Он сам это переживал. Когда однажды рвануло в двухстах метрах от их с Йеном лёжки… Он даже жара не почувствовал, мощности взрыва не хватило, но был уверен, что уже больше не сможет заснуть нормально.

Конечно, Джим не был на войне. Но чёрт, Себ сомневался, что в плену ему было проще или легче. Джима пытались ломать специально. И дай бог, чтобы не сломали.

Себ вышел из ванной и вернулся в спальню. Джим уже сидел совершенно уверенно, держал в руках телефон и что-то насвистывал себе под нос. Бросив на Себа короткий быстрый взгляд, он продолжил то, чем был занят, и только сказал:

— Сядь и помолчи.

Себ подчинился. Он хотел бы пойти и где-нибудь поспать, но пока не был готов оставить Джима одного. Нужно было проверить, убедиться в том, что он справится со всем произошедшим.

Джим продолжал что-то набирать одним пальцем в телефоне (очень быстрая проверка показала, что это был телефон Себа, который лежал в кармане его куртки). Но возражать Себ не стал. Это мелочи.

Со стороны выглядело так, словно Джим пишет длинный текст. Он не останавливался, его палец не замирал ни на секунду. Себ ждал. Через час с небольшим Джим кивнул сам себе (и это было первое его движение за всё время), ещё раз коснулся экрана и швырнул телефон на кровать возле себя. Посмотрел на Себа как будто с удивлением и спросил:

— О чём ты думаешь?

Голос был всё таким же хриплым, но интонация звучала совершенно нормально.

Себ пожал плечами. Не рассказывать же о том, что пришло ему в голову, пока он торчал в ванной? Точно нет.

Джим свёл брови. Потом снова расслабился, откинулся на подушки и сказал устало:

— Я не хочу отгадывать сейчас. Так что говори.

— Ни о чём, — спокойно ответил Себ. — Вернее, о том, что вам бы поесть, а потом поспать. И мне тоже. А док куда-то пропал.

— Он у себя в спальне, — хмыкнул Джим, — молится гипсовым богам.

— Гипсовым? — не понял Себ. Джим только коротко хохотнул, но в чём причина этого смеха, рассказывать не стал.

— Оставь его, детка. Он знает, что лучше не показываться мне пока. Себастиан? — в голосе Джима вдруг послышались тревожные нотки. — Ты это слышишь?

Себ прислушался: за окном в отдалении шумела дорога, чуть-чуть гудела лампа.

— Что?

Джим покачал головой и выдохнул.

— Не важно. Не хочу есть. А ты можешь идти. Отдыхай, ты мне пока не нужен.

Он отвернулся к окну. Себ встал и сделал даже шаг назад, но передумал. Может, Джим и храбрится, может, отлично держит лицо — но он едва ли хочет оставаться один. Никто бы не захотел на его месте. Еда подождёт ещё пару-тройку часов.

— Я пока побуду здесь, если вы не против, — произнёс Себ. Джим продолжал смотреть куда-то в направлении окна, плотно закрытого синими гардинами. — Вам было плохо ночью. На всякий случай.

В принципе, Джим мог разозлиться и прогнать его. Но он только взглянул ему в глаза, поднял одну бровь и спросил манерно:

— Мне подвинуться, дорогой?

— Дайте подушку, — сказал Себ и, когда Джим швырнул ему одну из подушек, кинул её на ковёр и растянулся на полу возле изножья кровати. Вроде бы не холодно.

Закрыв глаза, он почти сразу же уснул, но некрепким, чутким сном, готовый подскочить при любом неправильном звуке.

Было тихо.

Перед глазами носились невнятные и нетревожащие картинки, а в комнате стояла мирная тишина. Когда Себ проснулся, лампа оказалась потушена, но сквозь шторы и из-под закрытой двери пробивалось достаточно света, чтобы осмотреться.

Джим был на месте — спал, высоко натянув одеяло.

Часы-череп показали три часа, и, пожалуй, Себ не сказал бы наверняка, ночь сейчас или день. Желудок начинал болеть от голода.

Себ проигнорировал его призывы и снова улёгся на полу, только на бок. Он опасался, что шаги и скрип двери разбудят Джима. Или, что ещё хуже, просто собьют крепкий сон, и он опять погрузится в кошмары.

Уснув снова, Себ проснулся очень быстро, когда его ухо уловило какой-то посторонний звук. Поднял голову и понял, что Джим встал и пытается одеться — причём выходило у него не очень хорошо, похоже, координация пока не восстановилась.

— Всё в порядке? — спросил Себ, заставив Джим вздрогнуть. Чёрт, неужели впервые он застал его врасплох? И совсем не тогда, когда это могло бы порадовать.

— Ты вообще никогда не спишь крепко? — поинтересовался Джим вместо ответа.

— Вы как-то влезали ко мне в дом, — напомнил Себ, — и я не просыпался сразу.

— О, я был осторожен, — выдохнув, он даже не потребовал, а попросил с какой-то безнадёжностью в голосе: — Помоги мне.

Подавив зевок, Себ включил лампу и подал ему футболку, завязал шнурки — при этом сделал вид, что не видит, как сильно у Джима трясутся пальцы. А ведь днём такого не было — писал свой текст на телефоне он очень бодро.

Надев пиджак, Джим хрустнул шеей и скривился. Не удивительно — от одежды пованивало.

— Может, вам не надо пока вставать? — спросил Себ аккуратно.

Джим не соизволил ответить — видимо, было надо. Они молча вышли из дома. Джим остановился на пороге и зябко повёл плечами, оглядываясь. Кстати, оказался день, вернее, ранний вечер — уже начали зажигаться фонари, но ещё не стемнело окончательно. Всего пять часов.

Найдя взглядом «Форд» Себа, Джим двинулся к нему.

Себ не стал возражать, сел за руль, завёл мотор — но никаких указаний не последовало. Джим просто устроился на переднем сидении и смотрел. Вдруг, как будто опомнившись, достал из кармана штанов телефон и вернул его Себу. Улыбнулся.

— Не хочешь позвонить доктору?

— Было бы круто… — заметил Себ. — Но вы же не хотите, да?

В ответ Джим просто покачал головой.

— Поехали, дорогой, — наконец, вздохнул он.

Себ тронулся. Сначала он решил, что отлично понял, куда нужно ехать, но через каких-нибудь десять километров осознал, что на Клармонт-клоуз им делать нечего. Чёрт, Джима вытащили оттуда без всяких проблем, если верить доку (а он вряд ли стал бы врать). И там наверняка всё разгромлено.

— Джим… — позвал он осторожно.

— Да. Нет, — сообщил Джим. Устало вздохнул и пояснил, не дожидаясь уточнений: — Да, я знаю. Нет.

— Это глупо, — возразил Себ. — Вам вообще лучше было бы оставаться у дока. Он хотя бы помочь может, если вдргу… — он осёкся, когда Джим обжёг его злым взглядом. Свернул на обочину, остановился и посмотрел боссу в глаза.

— Джим…

— Не забывайся, Себастиан, — медленно произнёс Джим. — Тебе никто не разрешал иметь своего мнения.

О, да, это было бы чертовски угрожающе. До жути. Если бы только с прошлой ночи не прошло так мало времени и если бы у него хотя бы выздоровело горло.

Себ молчал. У него были разумные аргументы, но он не собирался озвучивать их, пока Джим пытается проделать в нём дырку взглядом. Пусть сначала слегка успокоится. В конце концов, они ведь никуда не спешат, так? Разве что куда-то, где дают еду. От голода уже начинало подташнивать. Но Себ не собирался обращать на это внимание — ничего, потерпит, ему не привыкать.

Джим нахмурил брови — и вдруг истерично, до слез рассмеялся, обмякнув на сидении.

Себ просто ждал. И наконец, отсмеявшись и вытерев глаза, Джим сказал:

— Ты растёшь на глазах, дорогой. Нет, не надо пожимать плечами с таким выражением лица. Ладно. Хорошо. Прямо по дороге, через три квартала налево, там неплохой греческий ресторан. Надеюсь, ты не возражаешь против средиземноморской кухни?

И хотя по сути дела Джим ничего не сказал, Себ понял, что этот раунд он выиграл. И по крайней мере ему не придётся везти Джима в небезопасную квартиру, где, к тому же, недавно был спецназ. И может даже с обыском.

Куда именно они поедут после этого раннего обеда, всё ещё оставалось неясно, но во всяком случае, Джим принял все те аргументы, которые Себ даже не озвучил. И это радовало.

А после того, как в ресторане Себу принесли курицу на деревянных шпажках и с острым соусом, жизнь показалась очень даже неплохой штукой.