Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну (джен)

Очень долго они сидели в тишине. Джим сначала смеялся, потом дышал тяжело, потом легче, ровнее.

Себ не был уверен в том, чего именно ждёт, но не уходил. А через полчаса спустился вниз, вытащил свой старый спальный мешок, вернулся и раскатал его посреди комнаты. Джим не сказал ни слова, хотя отлично всё видел. И стоило Себу забраться в спальник, как Джим щёлкнул выключателем и погасил ночник.

Больше кошмары ему не снились.

Зато с утра начался локальный ад.

Джим, кажется, поставил себе целью выиграть приз как худший сосед года, если не десятилетия.

Он врубал музыку на полную громкость. Торчал в ванной по полтора часа. Заходил к Себу в комнату просто для того, чтобы выглянуть в окно — как будто оттуда был особенный вид. И он почти без остановки говорил по телефону — даже в ванной. Его хриплый задушенный голос словно бы всверливался Себу куда-то в мозг. На второй день он сходил в аптеку и вручил Джиму пачку медовых леденцов — но они полетели в мусорное ведро. Зато Джим удостоил Себа взглядом и потребовал:

— Купи зелёного чая.

Себ купил — а после этого с большим сомнением в том, что это вообще имеет хоть какой-то смысл, десять минут вываривал его в молоке под наблюдением босса.

— Может, мёд? Сироп шалфея? — спросил он, помешивая чаинки в молоке. Пахло странно — горьким.

— Я шесть лет прожил в театре. Никто не знает больше способов восстановить голос, чем актёры(1), — фыркнул Джим. — И особенно актрисы. С утра у неё голос старой шлюхи, а вечером надо будет пищать за Джульетту.

Окей. Как пожелает.

Процедив получившуюся жижу, Себ слил её в термос — и Джим теперь бродил по дому с термосом в одной руке и телефоном в другой.

Какие именно проблемы Джим так отчаянно решал, Себ не знал — говорил Джим на разных языках, но никогда — по-английски.

Очередной виток брождений Джима по квартире (в этот раз он разговаривал, бурно жестикулируя термосом, по-итальянски) прервал звонок в дверь. Себ выглянул в коридор, и Джим потребовал:

— Открой! — словно для этого требовалось его разрешение.

За дверью был просто курьер — он передал Себу толстую папку с документами, велел расписаться за получение и уехал. А Джим, едва бросив взгляд на папку, сказал:

— Это тебе.

Себ непонимающе открыл папку — и медленно поднял брови. Прочитал титульный лист ещё раз. Пролистал ещё пару страниц и уточнил спокойно:

— Вы купили эту квартиру?

Джим кивнул. Он смотрел очень внимательно, похоже, продолжая держать на холде своего итальянского собеседника.

— На моё имя?

Ещё один кивок.

— Зачем?

— Ненавижу съёмное жильё, — ответил Джим и сделал глоток из термоса. — Люблю жить в том, что принадлежит мне.

Себ хмыкнул и заметил:

— Если верить документам, оно принадлежит мне.

— Разумеется, — кивнул Джим. — Оно — тебе, ты — мне. Очень удобно. Оденься, дорогой, нас ждёт прогулка, — и вернулся к телефонному разговору.

Странное дело: стоило им выйти из дома, как Джим успокоился. Больше не было ни мельтешения, ни беспорядочных жестов. Сунув руки в карманы пальто, он неторопливо повернул на северо-запад, куда-то в сторону Челси. Себ не стал задавать лишних вопросов и просто последовал за ним. Воздух освежал. И даже то, что погода была откровенно дрянной, в сырым ветром и редкой моросью, не портило ситуацию.

По мосту Челси они перешли Темзу, свернули в парк, сейчас почти пустой, облезлый и непривлекательный, и только там Джим впервые открыл рот.

— Ты читал газеты, дорогой?

Голос у него стал звучать мягче. Неужели молоко помогло?

— Нет. А что?

— «Герой Рейхенбаха нашёл жертву похищения»… — Джим слегка улыбнулся. — «Ботаник-Шерлок снова спасает полицию». О, они его любят.

— Шерлока?

— Ты всё проспал, — Джим покачал головой, — он уже месяц как украшает все передовицы. И скоро появится снова. «Спасибо, папочка», — вдруг пропел он высоко, — но нет, конечно, кто скажет спасибо Джиму?

— Вы… помогаете ему? — Себ задумчиво потёр переносицу. Джим бросил на него почти оскорблённый взгляд:

— Что ты, детка. Это было бы читерством. Нет, я просто не мешаю.

Возможно, в этом даже был какой-то смысл.

— Но дело не в этом, — очень тихо добавил Джим. — А в том, что скоро начнётся. Оно очень близко, дорогой. Осталось несколько деталей.

— Новая игра с заложниками в центре Лондона?

— Фу. Скучно.

— О, да. Очень скучно, — пробормотал Себ, и Джим тут же отозвался:

— Никогда даже не пытайся изображать сарказм, дорогой. Тебе не идёт. Скучно. К тому же, нам больше не нужны посредники. Мы можем играть открыто.

Всё это звучало не очень здорово. Джима буквально коротило на Шерлоке. В прошлый раз всё закончилось взрывом и гибелью двенадцати человек. И почти свело Джима с ума. И это теперь называется скукой.

Неловким движением Джим хрустнул шеей. Он (Себ не первый раз замечал) часто стал так делать после возвращения. Как будто у него что-то там защемило. Или он пытался самостоятельно вправить выскочивший позвонок.

— Я уже спрашивал как-то… — начал Себ осторожно, — что именно вы хотите сделать с Шерлоком? Что вам от него нужно? — и тут же прибавил: — Я знаю правила, да.

Джим опустил голову, заинтересовавшись гравием на дорожке. Поддел лакированным башмаком несколько камешков, пнул.

— Я отвечу бесплатно.

Они вышли к озеру и пошли вдоль низкой ограды, которая отделяла дорожку от деревянного настила на берегу. По озеру плавали утки (и не холодно, интересно? Себ не был большим знатоком птиц). Джим, несмотря на своё заявление, не спешил отвечать. Себ застегнул куртку — возле озера поднялся ветер.

— Я хочу, чтобы он упал, — почти беззвучно произнёс Джим после очень долгой паузы. — И чтобы, падая, он точно знал, куда падает и благодаря кому.

— Упал?

— Медленное падение.

Если честно, Себ не был уверен, что именно Джим имел в виду. Возможно, он специально говорил загадками.

— Я пока не вижу цепочки целиком, — неожиданно добавил он. — Только финал сказки. Ты рассказывал мне, помнишь? Двенадцать воронов превратились в двенадцать принцев, — остановившись у ограды, Джим опёрся на неё обеими руками и закрыл глаза. — Королева выходит из зала суда, старуха тонет в чане ядовитыми змеями.

— Я рассказывал другой вариант, — заметил Себ. — Там лебеди были. И никаких змей.

Не открывая глаз, Джим улыбнулся:

— Я знаю сказки. Она любила их. Особенно оригинальных братьев Гримм.

Себ подумал, что родителей, которые рассказывают своим детям эту жуть, стоит наказывать. Возможно, уголовно.

— Кто мышку догонит, сошьёт себе меховую шапку… — пропел Джим. — Корона. Да, нужна корона. «По крику сорок, грачей и галок...», — он вздохнул.

Себ нахмурился. Он не понимал, это бормотание — признак подступающего бреда или всё-таки нет. Он испытывал странное ощущение, что во всём этом есть смысл.

— «… разыскивали скрытого убийцу. Который час?»(2)

Бросив взгляд на часы, Себ ответил:

— Половина третьего.

Джим со смехом покачал головой и сказал бессмысленно:

— Да нет, к рассвету дело. Да, корона. Мистер Холмс никогда не поверит до конца, конечно. Слишком хорошо знает, как работают технологии. Но достаточно сомнения. А Шерлок… — выражение лица Джима стало мечтательным, — его главная проблема.

Очнувшись от своих размышлений, Джим опять хрустнул шеей, перевёл взгляд на Себа и спросил:

— Чего стоим? Пошли, пошли, у нас ещё есть дела.

Несмотря на это заявление, они обошли всю внешнюю набережную извилистого озера, ещё немного побродили безо всякой системы по дорожкам парка и, наконец, сели на лавочку. Джим упёрся подбородком в кулак.

— Никак не могу увязать всё вместе, — признался он тихо. — Как будто общая картина рассыпается, мелкие кусочки… блестят как камешки под луной. Я устал, детка.

— Может, пойдём домой? — предложил Себ. Они бродили уже полтора часа, а Джим не так давно поднялся с постели, по-прежнему не набрал прежний вес и точно не был здоров. — Или зайдём пообедать?

— Его так любят газеты… Новые сказочники. Сказочники… — повернувшись к Себу всем корпусом, Джим опустил руки, выпрямил спину.

На его лице вдруг появилось совершенно несвойственное ему выражение лёгкой неуверенности и даже как будто страха. Сглотнув, он чуть отвёл взгляд, избегая смотреть Себу в глаза, и пробормотал:

— Простите, мистер Моран. Надеюсь, я не… не помешал вам, — его пальцы начали нервно подрагивать. Голос звучал вроде бы так же, но совсем с другим выражением: — Дело в том, что иногда слова сами вылетают у меня изо рта… — он неуверенно улыбнулся. — Я просто не могу их сдерживать. Да. Простите… — и тут же добавил своим обычным тоном: — Детка, ну, подай мне реплику.

Себ рассмеялся, а потом сказал задумчиво:

— Я уже видел этого парня. В приёмной Джима Брука.

— А, — протянул Джим. — Нет, это другой. Тот парень положил глаз на Себастьяна Морана. Этот на такое не способен. Впрочем… он не новый. Ричард. Тогда его звали Ричард. Я оставлю это имя.

— Это в его образе вы встречались с Шерлоком впервые?

— Нет, тогда был Джим. Из айти. Неуклюжий гей с голодным взглядом, — и именно таким взглядом Джим немедленно смерил Себа с головы до ног. — Расслабься, дорогой. Ричард тебя точно не тронет. Надо растрепать ему волосы. Такой, знаешь, немного неопрятный вид. Нет, он никогда бы не добился своего, бедный Ричард.

Пригладив волосы, которые сейчас были отлично уложены, Джим встал и спросил требовательно:

— Мы идём обедать или нет?

Себ поднялся и без возражений последовал за ним к выходу из парка. У него крутилась в голове какая-то не до конца оформившаяся мысль. Джим никогда раньше, кажется, не делился с ним своими планами. И даже при том, что Себ не понимал половину, он мог отлично догадаться: прямо сейчас на его глазах босс создаёт свою очередную игру.

Примечание:

(1) Разрешите пояснить: я целиком и полностью за доказательную медицину. И против самолечения. Этот рецепт взят не из головы, я слышала его как минимум от троих никак друг с другом не связанных представителей вокально-театральных профессий и даже имела сомнительное удовольствие пробовать то, что получается, на вкус. Мой вердикт — редкостная дрянь. Несите леденцы с мёдом или шалфеем. А лучше, обращайтесь к врачам и следуйте их рекомендациям.

(2) Строчки из «Макбета» Шекспира. Которые Себ, конечно, не узнаёт. Потому что он читал «Макбета» в школе примерно так же внимательно и вдумчиво, как ваш одноклассник-троечник — «Евгения Онегина».