Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну (джен)

Дети играли, олени паслись в двухстах метрах и не проявляли никаких признаков агрессии, а Себ сидел под деревом и делал вид, что читает газету. На самом деле, конечно, он пристально следил за детьми, немного — за оленями, и главное — думал.

Эти размышления прервал звонок, которого он и ждал, и опасался — от Клауса.

— Видел газеты? — спросил он неуверенным голосом.

— Да, я… — Себ не договорил, так и оставил фразу оборванной.

— Я… с плохой новостью, приятель. Нам придётся расторгнуть с тобой контракт. Сейчас, сам понимаешь, всё внимание газет будет приковано к компании, так что…

Он ещё говорил про неустойку, которую обязательно выплатит, благодарил за обязательность и надёжность, обещал, что, как только всё наладится, так сразу… Он говорил так, как будто Брук действительно умер, компания осталась без управления, понесла серьезные репутационные потери и теперь только чудом сумеет удержаться на плаву.

Но Брук был жив!

— Я понимаю, Клаус, — сказал Себ тихо. — Спасибо за эту работу, она меня сильно выручила, сам знаешь. И… мне правда жаль.

Они попрощались после обсуждения сроков, в которые неустойка за разрыв договора поступит на банковский счёт Себа. Грёбаное сумасшествие. И да, он снова, кажется, без работы.

— Пап, смотри!

Сьюзен подлетела к нему и села рядом на землю. В руках у неё была зелёная гусеница.

— Гусеница? — уточнил Себ.

— Не просто гусеница! — Сьюзен посмотрела на него как на совершеннейшего невежду. — Это большой белый адмирал.

— Не хочу показаться глупым, но… на мой взгляд, он в лучшем случае маленький зелёно-коричневый матрос.

— Он ещё не превратился в бабочку.

С большой осторожностью Сьюзен посадила гусеницу на листок и проследила за тем, как она ползёт.

— Эмма их боится, представляешь? — Сьюзен присела рядом. — Па-ап?

— М? — отозвался Себ.

— Пап, я хочу домой.

Себ чуть встряхнулся, поменял позу, ещё раз убедился в том, что никаких конфликтов среди детей не наблюдается, и спросил:

— Тебе не нравится парк?

— Нравится, — уклончиво ответила она.

— Что-то не то с оленями?

— Нет, просто…

Себ не стал её торопить, хотя ему хотелось подсказать десяток вариантов. Но Сьюзен не выглядела больной или действительно расстроенной — просто немного грустной. И будет полезно, если она сумеет объяснить причину этой грусти сама.

— Просто я думала, мы с тобой будем играть… А тут Эмма, Джулия и Пит…

— Дай-ка вспомню… Кажется, кто-то разбудил меня в шесть утра со слёзными просьбами взять всю эту компанию с нами. Ты хотела, чтобы они поехали, разве нет?

— А теперь не хочу!

Себ тоже не хотел. Он был бы рад сейчас загнать чужих детей в машину, сдать их на руки матерям, а потом провести остаток дня только со Сьюзен. Вот только это была откровенно плохая идея.

— Послушай, Сью, — сказал он серьезно, беря её за руку, — так нельзя. Ты позвала этих ребят. Я пообещал их родителям, что заберу их на весь день. Я пообещал им прогулку в парке.

— Но мне они надоели! — она наморщила нос, но, слава богу, не попыталась добавить даже нотку плаксивости в голос. С этим они ещё два года назад разобрались, во время одного из отпусков Себа.

— Так тоже бывает. Ты принимаешь решение, а потом оказывается, что оно было неудачным. Но с последствиями всё равно приходится иметь дело.

Например, вчера Себ мог оставить Брука в номере отеля, и теперь не ломал бы голову над его загадками. Весьма неприятное последствие. А ещё он мог отказаться от предложения Клауса сразу после первой встречи с ненормальным боссом. Тогда у него сейчас было бы туго с деньгами, но куда лучше с нервами.

— Но…

— Решение было принято. Тобой, — строго заметил он. — И как ты сейчас объяснишь друзьям, что прогулка окончена?

Судя по личику Сьюзен, она собиралась переложить бремя объяснений на плечи Себа.

— Я этого точно делать не буду.

Она опустила голову. Дав ей немного подумать, Себ погладил её по плечу и предложил:

— Давай сделаем так: сейчас ты пойдёшь к друзьям и попытаешься получать удовольствие. Минут через десять мы отсюда двинемся к реке и попробуем застать оленей на водопое. Дальше сделаем перерыв и поедим что-нибудь.

— И домой?

— Неа. Рано. Мы вернёмся в парк, я захвачу в машине мяч, и мы сыграем в волейбол. Может, ещё немного погуляем — и вот после этого уже поедем домой. Высадим ребят и заглянем ко мне. Хочешь посмотреть, где я теперь живу?— Сьюзен быстро закивала. — Там пообедаем. Маму я предупрежу, что привезу тебя к десяти, так что у нас с тобой будет несколько часов свободного времени. Как план?

— Ничего, — она улыбнулась. — Ну, я тогда пойду?

Себ проводил её взглядом. Кажется, с её трёх лет он начал регулярно напоминать себе, что однажды она вырастет. И он совершенно не хотел, чтобы из его принцессы вышла пустоголовая капризная девица — лёгкая добыча для таких, как он, одиноких и не слишком-то разборчивых.

Телефон он переложил в нагрудный карман и подкрутил громкость звонка — на всякий случай. А потом действительно придерживался намеченного плана.

Ричмонд-парк был приятным местом. Немного слишком популярным у вездесущих туристов, но красивым, тихим и живым — в большей степени, нежели, скажем, облагороженный Риджентс с выстриженными кустами и лабиринтами. Они спустились к реке. Себ рассказал, что вспомнил, про бобров, которые раньше загаживали побережье своими плотинами, а потом оказались истреблены до последнего. Помог Питу — единственному, кто захотел — пройти по камням поглубже и посмотреть на мелкую рыбёшку. Почти не испытал никаких эмоций, сообщая, что река называется Беверли-Брук.

День тянулся и тянулся. Кажется, живой человек в Себе временно отключился, оставив вместо себя робота-заместителя с единственной функцией: папа. Этот робот играл в мяч, следил, чтобы все помыли руки перед едой, внимательно смотрел по сторонам перед пешеходным переходом и рассказывал какие-то познавательные истории — наследие, наверное, его собственных походов с отцом.

И только оказавшись в машине с компании одной только Сьюзен, робот отключился, снова уступая место Себу. Одна Сьюзен не утомляла и не раздражала его. Он готов был провести с ней день, два, неделю…

— Знаешь, дорогая, не думаю, что я решусь это повторить, — сказал он честно, отъезжая от дома Эмили.

— В конце концов, это было весело, — заметила Сьюзен.

— Я тебе это припомню, когда у тебя появятся свои дети… А у этих детей — друзья.

— Фу! — в зеркале заднего вида Себ видел, как она скривилась, — у меня никогда не появится детей.

— Ладно-ладно, лет через двадцать вернёмся к этому вопросу. Пока расскажи, как тебе зоопарк?

— Знаешь, он не такой уж и плохой…

— Зоопарк?

— Джексон. Он купил мне мороженое и большого динозавра. И не был занудой.

— Рад это слышать.

— Но я всё равно сказала маме, что не хочу, чтобы он у нас жил!

Себ замолчал, пропуская сумасшедшего без поворотников, вырулил на трассу и спросил:

— А что мама?

— Она говорит, что я ещё передумаю. А я не передумаю! Я уже решила. Ого, смотри, какой грузовик большущий!

Спасибо возрасту, Сьюзен пока достаточно легко отвлекалась и перескакивала с темы на тему. Себ совершенно не хотел обсуждать с ней проживание Джексона в доме Эмили. В конце концов, ничего умного по этому поводу он сказать не мог. Придётся Эмили самой как-то это решать, чем мог — он поспособствовал.

Уже выходя из машины перед домом, Себ вдруг ощутил лёгкий стыд. Он давно не убирался, в холодильнике не наблюдалось никакого особого разнообразия, в квартире не было ни одной игрушки. Хорошо, хоть у него не было привычки раскидывать по полу оружие — всё опасное было надёжно спрятано в сейфе.

Открывая дверь, Себ ощутил какое-то беспокойство. Как будто… звук не тот. Другой ход ключа. Как будто что-то случилось с замком.

«Паранойя», — напомнил он себе, но это не помогло. Он знал наверняка, что это не паранойя. Он закрывал этот замок сегодня утром. Не доворачивая ключ, Себ наклонился к замочной скважине. Прижал к двери ухо, зажмурился, но не услышал ничего подозрительного.

— Сью, подбеги-ка к машине, посмотри, я закрыл дверь? Подёргай её, — сказал он ровным голосом. Машина стояла в пределах прямой видимости, но достаточно далеко от двери.

«Знаешь, что бывает, когда я расстраиваюсь? Бум!»

Потом он посмеётся над собой. Может, даже посоветует себе сходить к врачу и попить успокоительного для уменьшения тревожности. Но пока он предпочитал, чтобы Сью была далеко от двери в тот момент, когда он всё-таки повернёт ключ. Потому что он очень боялся, что внутри установлена растяжка. В этом не было смысла — но далеко не всё в мире совершается осмысленно.

Сью подбежала к машине.

Себ сжал губы.

— Закрыто! — крикнула она.

— Другую тоже проверь, дорогая.

Если его безумное подозрение окажется верным, сам он отскочить не успеет. Бросив взгляд за спину и убедившись, что Сью смотрит в другую сторону, он резко довернул ключ в замке.

Что-то щёлкнуло.

Дверь открылась.

— Тоже закрыто!

«К доктору», — постановил Себ, утирая совершенно мокрый от пота лоб. Сью вернулась к нему и теперь с любопытством заглядывала в тёмный коридор.

— Спасибо, — сказал он слегка заторможенно, постарался взять себя в руки и сказал преувеличенно бодро: — Добро пожаловать в мой дом, принцесса.

При свете тусклых ламп квартира, конечно, смотрелась убого. И краска не везде легла хорошо. Но Сьюзен, конечно, не было до этого дела. Она внимательно осматривалась, и Себ понимал, что её интересуют не дизайнерские изыски, а нечто куда более простое: как живёт её папа.

— Моем руки, — скомандовал он, открывая дверь ванной, расположенной на основном этаже, — а сам прошёл на кухню — и замер в проёме.

На единственном стуле сидел с кружкой чая и бутербродом Джим Брук. Он был в своём безумно дорогом костюме, в лакированных туфлях, но при этом жевал бутерброд с химической колбасой, сидя на грязной чужой кухне. «Роллс Ройс» возле вонючей многоэтажки и то не смотрелся так чужеродно, как сам Брук на этой кухне.

— А, Себастьян. Я тебя ждал. Спасибо за чай! — сообщил Брук.

— Что… — какого…? — вы здесь делаете, сэр?

— Я больше не твой босс, расслабься. Заглянул… по-дружески, знаешь. У людей ведь есть друзья?

Сзади по коридору уже шла Сьюзен. И ей не нужно было встречаться с Бруком.

— Мистер Брук, я прошу прощения, но сейчас у меня есть дела. Я хотел бы…

— Здравствуйте! — к его боку прижалась взлохмаченная головка.

Брук отставил кружку, отложил бутерброд и расплылся в довольной улыбке. Его глаза засветились.

— О, прелестная мисс Моран. Приятно познакомиться.

— Сью, иди наверх, — велел Себ, чувствуя совершенно животное желание закрыть её от Брука своим телом.

— Зачем? — удивился Брук. — Я буду рад с ней познакомиться поближе… Ну же, мисс Моран. Подойдите ко мне.

Сью, кажется, впервые была в ситуации, когда двое взрослых велят ей делать противоположные вещи, но, к счастью, она сумела расставить приоритеты верно.

— Я… наверное… пойду поиграю наверх. Да, папа?

— Именно, — кивнул Себ, но Брук резко повысил голос:

— Нет!

И Сью остановилась.

— Себастьян, не будь букой, — протянул Брук. — Я могу рассказать очаровательной мисс Моран сказку. Я очень люблю сказки.

Себ посмотрел Бруку в глаза. Он не понимал, чего тот хочет. Зачем пришёл и зачем пытается поговорить со Сьюзен. Но он надеялся, что сумеет его переубедить.

— Джим… — сказал он не очень твёрдо, — Сьюзен устала. Она хочет пойти наверх и немного отдохнуть. Не отвлекай её сказками. Пожалуйста.

Взгляд Брука был странным. Себ как будто мог уловить в нём и насмешку, и скуку, и какую-то непонятную искру. Эта искра победила. Брук снова улыбнулся:

— Ты умеешь убеждать, Себастьян. Отдыхайте оба.

Себ буквально пихнул Сью в угол, закрывая её собой, но Брук просто прошёл мимо в прихожую. Оттуда обернулся и сказал:

— До скорой встречи, Себ. Увидимся.

Он открыл входную дверь, закрыл снаружи — и запер замок.

В тишине Сьюзен робко спросила:

— Пап… Дядя был плохой?

Если бы Себ ещё сам знал ответ на этот вопрос… Наверное, плохой. Вот только, кажется, Себ всё ещё оставался на его стороне. Потому что он однозначно, имея подобный выбор, предпочитал играть за Брука, а не против него.