Если бы герои Поттерианы... (джен)

Мистер Дарси закинул Хозяина в спальную ячейку, из которой Гарри выскочил с воинственным криком прямиком на проходившего мимо Мердока. Тот не растерялся и, схватив коварного второклашку, подбросил его к потолку. Поттер счастливо заверещал и захохотал. Староста поймал его и перекинул другому старшекурснику. Так Поттер и приехал в Большой зал на широких плечах хаффлпафцев.

Есть ему не особо хотелось, ибо плотный завтрак дома еще не переварился, поэтому он затеял светскую беседу с дамами, которые забрасывали его вопросами как он провел лето и делились мыслями о еще более веселом времепровождении после уроков. Четыре факультетских стола, за которыми все, по привычке, сидели вперемешку, гудели, хихикали и болтали.

На эту мешанину из цветных нашивок и галстуков неодобрительно взирал директор. Он явно не выспался ночью и имел в наличии немного всклокоченную бороду и кривовато сидящие на носу очки-половинки.

Остальные преподаватели, включая подобревшую МакГонагалл умиленно взирали на творящееся безобразие, временами переговариваясь между собой и улыбаясь. Даже Снейп приятно выглядел благодаря расслабленному лицу и вследствии этого исчезнувшим резким складкам на нем, придававшим ему недовольный и желчный вид. К слову сказать, с начала учебного года прошло всего ничего, а факультеты уже получили приличное количество баллов и не потеряли ни одного за шалости. Даже близнецы Уизли вели себя очень примерно. Не иначе, суровая глава клана сделала им крайне строгое внушение и не факт что только словесное. Наоборот, они теперь всячески опекали первоклашку-сестренку и даже провожали ее до классов, хоть теперь в этом и не было никакой нужды: любой первокурсник мог найти требуемый кабинет без усилий. Еще и многочисленные портреты из запасников, которые истосковались без векового общения, наперебой заговаривали с детьми, давая им нужные и ненужные советы и напутствия.

Кстати, миссис Уизли таки вняла настойчивым словам-пожеланиям Гарри, и Рон теперь всем друзьям хвастался новой палочкой.

— Четырнадцать дюймов, ива, волос из хвоста единорога, — гордость прямо распирала рыжего Уизли. — Мы с ней нашли друг друга со второй попытки! Это так здорово! Она сама мне прямо чуть ли в руки не прыгнула! И слушается моментально! А со старой всегда проблемы были, — смутился он. — Надеюсь, теперь на уроках все будет получаться как надо, — вздохнул он, пряча выстраданное личное имущество в элегантный коричневый футляр.

— Классная! — одобрил Гарри, внимательно рассмотрев рабочий инструмент друга. — Так и должно же быть. Палочка — вещь сугубо индивидуальная, — важно заключил он. — Так мне мистер Олливандер сказал.

— Да, и мне! И мне тоже! — подтвердили все вокруг. А Рон облегченно вздохнул, ибо до конца не поверил, когда мать повела его в лавку мистера Олливандера. Думал, что еще минимум пару-тройку лет придется мучиться с обносками Перси. А ведь так и было бы, не отмени Гарри своей железобетонной волей покупку аж четырех комплектов никому ненужных книг окаянного Гилдероя Локхарта…

Северус Снейп тем временем предвкушал грандиозный взрыв. Небось редактор «Ежедневного Пророка» вчера всю ночь не спал, спешно редактируя и верстая сегодняшний выпуск. Да и то сказать, ошеломляющие новости расползлись по магическим семьям с молниеносной скоростью. Даже странно, что преподаватели и Дамблдор до сих пор пребывали в неведении, как будто Хогвартс был отрезан от остального мира и сюда слухи не доходили. Сегодня утром, шествуя по своему подземелью, он заметил, что старшекурсники кланялись, здороваясь с ним, как всегда уважительно, но во взглядах сквозило плохо скрываемое восхищение. Несомненно, дело было в том, что со старшими отпрысками родители, бывшие вчера в Развлекательном Центре поделились ошеломляющими новостями в первую очередь. И лишь сдержанность, которую упорно воспитывали в своих детях слизеринцы, мешала им кинуться к декану с жаркими расспросами. Змеиный факультет знал, что их наставник сам все им расскажет в свое время и не торопил события. Но это слизеринцы, от них иного поведения ждать даже смешно. А вот прочие взрослые... Хотя…

Внимательно приглядевшись, он заметил, что Синистра с Вектор и мадам Пинс, улыбаясь, пристально смотрят на него. Видимо, до них слухи все же дошли, а так как эти дамы отличались редкостным здравомыслием и спокойствием, то и поднимать шум и задавать вопросы они тоже не стали. Просто ждали, когда все станет известно само собой.

Сам Снейп был на удивление спокоен аки сытый удав. И даже малейшей тревоги не испытывал. Гарри вон даже больше беспокоился за него, опасаясь гнева высокого начальства. А он… да надоело ему, в конце концов! Пусть теперь старик не обижается и не предъявляет ему претензии по поводу: да как же ты посмел, мальчик мой, самовольничать! Разве я тебе так велел себя вести? И так далее и тому подобное… и все это с укором в голубых глазах, глядящих поверх очков и неодобрительным качанием сребровласой и белобородой мудрой головой… А хотя… ведь может и скинуть маску доброго дядюшки и каааак врезать ему! Ну, Круциатусом-то не посмеет, так ведь и светлых заклятий могущих причинить немалый ущерб здоровью существует достаточно.

Впрочем, чему быть, того не миновать. Так успокаивал себя профессор ЗОТИ. Ну а если старик позволит себе распустить руки, то бишь, палочку, то и он молчать не станет! Прошли те времена, когда он униженно замолкал, не смея настаивать на чем-либо. Потому что тогда и правда был всего лишь презренным Пожирателем смерти, избегнувшим сурового наказания и что хуже всего — гнусным и низким доносчиком, обрекшим на смерть свою единственную подругу.

Но сейчас ведь все изменилось. И самое главное, что имеет значение — это то, что Гарри его великодушно простил и признал. А если самый главный обвинитель снимает целиком и полностью все свои претензии, то и другим нечего ему предъявить! А Дамблдор сам не выполнил обещания, поэтому…

Надо сказать, сынуля вкупе с любезнейшим дядюшкой Лю очень качественно промыли ему вконец засра… то есть закапанные лицемерной заботой мозги, за что им честь, хвала и великая благодарность. Теперь, когда он обрел, наконец, твердую уверенность в себе и своей правоте, он сможет дать директору достойный отпор.

И потому бывший преподаватель зельеварения спокойнехонько попивал вкуснейший кофе, который ему по блату готовили благодарные домовики и с вселенским спокойствием ожидал утренней почты.

Завтрак подходил к концу, когда, наконец, открылись почтовые люки и несколько сотен сов, ухая, влетели в Большой Зал.

— Вау! — пришли в восторг школяры. Такого количества личных и нанятых птиц они еще не видели. Тучи пернатых кружили над учениками, выискивая хозяев и адресатов и торопясь вручить им конверты и ежедневную прессу. Некоторое время раздавался неумолчный гвалт и довольное клекотание, затем почтальоны, наскоро перекусившие подношениями от детей и получившие плату за свою работу в виде мелких монеток, довольные отправились в обратный путь. А хогвартский народ принялся за утренние новости.

Несколькими минутами спустя зал напоминал огромный потревоженный осиный или пчелиный рой. «Ежедневный Пророк» не упал лицом в грязь и выдал сенсационные известия несколькими гигантскими заголовками. Причем они еще и кричали наподобие Вопиллеров!

«Волдеморт снова повергнут силой любви! На этот раз сына к отцу! Сыновняя любовь не слабее материнской!»

«Оригинальнейший способ нейтрализации величайшего злодея столетия! Берите на вооружение, маги!»

«Гарри Поттер теперь Гарри Снейп! Неисповедимы пути Мерлиновы, господа!»

«Мальчик Который Подарил всем магам Кинематограф обрел, наконец, настоящую семью!»

«Бывшие Пожиратели Смерти доказали свою величайшую преданность своей стране и народу и полностью обелили свои имена!»

Заголовки, перекрикивая друг друга, вспыхивали здоровенными разноцветными буквами и пускали маленькие фейерверки. На колдофото двигались и переговаривались все участники вчерашнего рандеву и сам Гарри.

Зал и преподавательский стол гудели, переговаривались и охали-ахали, а затем разом повернулись к Гарри и к Снейпу, не в силах сразу переварить и принять столь ошеломляющие новости.

— НО КАК? — внезапно прогрохотал на весь зал ошеломленный Дамблдор. Такой огромной подлости от подчиненного и ученика он в это прекрасное солнечное утро никак не ожидал. Он даже вскочил, и очки сползли с его мясистого покрасневшего носа, а борода мелко дрожала. Колокольчики от этого возмущенно позвякивали. Сначала старец подумал было, что это обычная газетная утка, тупой розыгрыш в стиле Риты Скиттер, в конце концов. Но потом, приглядевшись к многочисленным колдофото и узрев весь продажный Визенгамот с довольными физиономиями в Развлекательном Центре ненавистного Люциуса Малфоя, испытал новый шок. Да и этим монтажным фото можно было бы не поверить, но… ведь там же были не только сама Амелия Боунс, но и главы Аврората! Скримджер и Гавейн — железная парочка! А уж они-то за одно только использование их изображений без ведома могли такой иск вчинить газетенке, что мало не покажется! А стало быть… стало быть, это… это была ПРАВДА! Убийственная и неумолимая ПРАВДА!

— Тот-Кого-Нельзя-Называть уничтожен окончательно! Он больше никогда не вернется! — звонко выкрикнул кто-то со слизеринского стола и весь зал опять загудел и забормотал, не в силах поверить. Больше десяти лет Волдеморда был неизменной страшилкой для всех магов и теперь, когда утверждалось, что он мог вернуться… Это повергало старшекурсников и преподавателей в священный трепет и ужас. Малыши-то еще не в полной мере осознавали все, поэтому лишь испуганно оглядывались и шепотом переспрашивали старших товарищей. Ну а маглорожденные так и вовсе пребывали в недоумении и замешательстве. Они понимали только то, что их Гарри совершил что-то ужасно геройское и теперь им всем можно ничего не бояться.

— Северус, да скажи же хоть что-нибудь! Прошу тебя! — взмолилась вся красная и едва сдерживающая слезы профессор МакГонагалл, обращаясь впервые не к уважаемому патрону-директору, а к декану-сопернику.

Дамблдор свирепо уставился на профессора ЗОТИ, который внемля немой просьбе Гарри, поднялся с места.

— Это правда. Волдеморта больше нет, — спокойно сказал он. Зал снова громко загудел, но тут же стих, повинуясь поднятой руке Снейпа. — Гарри, наш Гарри, снова сделал это. Он избавил магический мир от тирана, который собирался вернуться и опять сеять вокруг смерть, ужас и разруху. Гарри совершил то, что должны были закончить, но не закончили взрослые маги!

Тут Снейп посмотрел на кипящего негодованием директора и слегка покачал головой.

— И да, отныне и навсегда Гарри Поттер теперь мой сын, — невозмутимо сказал он.

— Урррррраааааа! — заорал Гарри со своего места, подпрыгивая и размахивая руками. — Наконец-то, наконец-то можно уже! Пап, ведь можно?

— Да ты ж меня так и назвал, зачем спрашиваешь-то, — легко и свободно засмеялся Снейп.

Зал оцепенел и снова замер в шоке — смеющийся Снейп это вам не шутки. Такого зрелища Хогвартс еще не видел. Ну а уж то, что он к тому же каким-то невероятным образом стал папашей всем известного и любимого Поттера так это вообще за гранью разумного!

Гарри в это время, нисколько не сомневаясь, выбрался из-за стола и помчался к отцу. И плевать ему было на самом деле, что на него смотрят несколько сотен глаз и сам директор в придачу! Важнее было то, что отныне он обрел публично статус семейного человека! Вот! Он теперь не сирота и жалеть его нечего! У него есть семья, да еще какая! А самое лучшее, что скрываться больше не надо и можно в любой момент прибежать к отцу и поболтать с ним, поделиться секретами и спросить обо всем, что захочется!

Снейп тоже не сомневался ни капли, и прижал врезавшегося в него подобно ракете Поттера к себе так крепко, как только получилось. И весь зал через несколько секунд умиленного созерцания обнимающихся родственников разразился свистом, топотом, улюлюканьем и бурными аплодисментами. Стебль и МакГонагалл утирали обильно льющиеся слезы самыми красивыми платочками из коллекции Дамблдора, да и другие преподавательницы не смогли сдержать эмоций. А Флитвик с Хагридом и Кеттлберном одобрительно смотрели на коллегу и пожимали почему-то руки друг другу.

Домовики так и вовсе веселились почем зря, сняв невидимость и оживляя сплошные черные ученические мантии своими веселенькими полотенцами всех цветов радуги. Уж они-то как были довольны тем, что доволен и счастлив их обожаемый добрый и смелый Хозяин.

И лишь один человек в зале чувствовал не всепоглощающую радость и облегчение, а лишь непреходящую досаду и жесточайшее разочарование…