Если бы герои Поттерианы... (джен)

Северус предусмотрительно расположился в боковом кресле, потому что, мало ли, как артефакт может среагировать на волшебника — рисковать он не собирался.

Петунья не села, она осталась стоять, сложив руки на груди и глядя на него с легким пренебрежением. Снейп подозревал, что если бы не подаренные цветочки, в ход пошла бы тяжелая артиллерия в виде уничижительных взглядов, презрительного фыркания и язвительных усмешек, вплоть до недопущения вообще в дом.

Он вздохнул. Сам виноват. Теперь-то, по прошествии стольких лет, надо признать очевидное. Уж кем-кем, а несмышленным ребенком, помнящим все обиды до старости, Северус быть не хотел. А именно это ему постоянно приводили железным доводом друзья, когда он стенал и жаловался на тупых и неспособных к тонкой науке зельеварения гриффиндорцев и скорый приезд в Хогвартс Поттеровского щенка.

Конечно, по сравнению с некоторыми личностями, о которых ему и вспоминать-то было неприятно, он устроился неплохо. Хогвартс все-таки не Азкабан, относительная свобода у него была, в конце концов, он же скользкий и пронырливый змей, неужели не обведет вокруг пальца Директора-который-благородно-поручился-за-Пожирателя?

А уж после того, как он, можно сказать, невольно взял под свое крылышко директорского Мессию, и вовсе получилось открытие третьего фронта, ха-ха.

Волдеморта, случись ему вернуться, можно убедить в том, что он выполняет его распоряжения о шпионстве в Хогвартсе, Дамблдора — наоборот, в том, что Снейп добывает ценнейшие сведения о планах Темного Лорда; но на самом деле Северус уже твердо решил, что будет играть только за себя и за своих близких друзей. Ну и за Поттера теперь тоже, коль скоро открываются такие прекрасно-ужасные подробности из его детства. К тому же, как бы директор не обольщался, защищать Гарри, Снейп поклялся вовсе не ему, а своей погибшей подруге, пусть и бывшей. И только исключительно ее памяти.

Он никак не мог собраться с духом, поэтому Петунья нетерпеливо начала сама:

— Сказать честно, я не ожидала, что вообще увижу кого-то из вашей шайки. Последним был благочестивый Дамблдор, кажется, если я правильно запомнила его фамилию!

Снейп очнулся от своих мыслей, в которых категорично и безвозвратно отделялся и от Добра, и от Зла, создавая собственный форпост Нейтралитета.

— Постой-ка... Он что же, сам, лично, приходил к тебе? А поподробнее... Кхм... Пожалуйста, Петунья, это очень важно для меня, — проникновенно сказал Северус, чуть ли не давясь просьбой.

Петунья хмыкнула. Кислое выражение лица Снейпа при очень вежливом и приторном тоне как нельзя лучше сказало ей, каких усилий стоило профессору просить.

— Слушай, ну расслабься ты уже. Да, признаю, я тебя терпеть не могла в детстве, и думаю, это было весьма и весьма взаимно, но мы уже не дети, и стоило бы вести себя нормально. Не знаю, какие там нравы у вас, у колдунов, но маглы, как вы нас называете, не все плохие и глупые. Есть, знаешь ли, люди, которые смогли вырасти из детских обид и комплексов и могут размышлять здраво. Да, не скрою, поначалу я жутко завидовала Лили и ее дару, но только сначала! На то и подростки, чтобы ревновать и обижаться, что тебе не досталось того, что дано твоей сестре или подруге.

Но только все познается в сравнении. И предложи мне сейчас — вот тебе волшебный дар, Петунья, я пошлю всех к чертям. Мне достаточно того, что я имею, и я вовсе не горю желанием из-за каких-то сомнительных способностей потерять семью, ребенка и свою жизнь. Я бы никогда не согласилась оставить сына сиротой, чтобы... чтобы... — она махнула рукой и отвернулась.

Северус уставился на нее во все глаза.

А он-то думал, ему сейчас начнут припоминать все обиды и оскорбления, которыми они с Лили донимали Петунью. Надо признаться, подружка не уступала ему в придумывании обидных прозвищ для сестры-маглы, хотя иногда в ней и просыпались сестринские чувства. Тогда ей было удобно встать на защиту Петуньи и обвинять его в том, что он зачинщик и провокатор, а она просто послушная овечка, поддавшаяся на его коварные уговоры.

— Ладно, давай начистоту. Зачем ты пришел? Только без увиливания, честно. Не надо думать, что я дура полная и не понимаю, что ты появился здесь через столько лет только чтобы преподнести мне шикарный букет и извиниться за старое. — Миссис Дурсль наконец-то села на свое законное место — аккурат напротив генератора.

Северуса передернуло от этого зрелища. Очень неприятно, когда тобой манипулируют, а ты ни сном, ни духом...

— Хорошо. Признаюсь, если бы я, скажем так, не сблизился с твоим племянником, вряд ли бы появился когда-либо в этом доме. Но поскольку после смерти Лили я обещал, что буду присматривать за ее сыном... разумеется, в школе, то... Просто вскрылись кое-какие нехорошие обстоятельства, и мне нужно выяснить все до конца.

— А-а-а-а... Понятно. То есть, пока сын Лили не пошел в этот ваш странный Хогвартс, о нем никто и не вспоминал. Живет себе и живет где-то. Дело-то свое он сделал, общество от злого волшебника-тирана избавил, теперь можно и закинуть его к родственникам-маглам и забыть, пока время не придет в школу идти, — Петунья усмехнулась. — Интересно, что было бы, погибни мальчишка в детстве? Или стань, к примеру, инвалидом? Что бы вы делали, как бы узнали о том, что с ним стало?

— Ну, ты же говоришь, Дамблдор навещал тебя, — напомнил Петунье Северус, изнывая от нетерпения. — Неужели никаких средств связи с ним не оставил? Адреса, к примеру... Хотя, ему следовало бы купить вам почтовую сову... На всякий случай.

— Да он был у меня только один раз! — фыркнула Петунья, закинув ногу на ногу. — Явился, когда Гарри было уже пять лет! Проверяльщик чертов. Все ходил, присматривался, выяснял, как за ребенком ухаживают! А что смотреть? Или он думал, я маленького мальчика содержу, как скотину в хлеву? И нет, говорю же, ни единым словом не заикнулся, куда обращаться, если помощь вдруг понадобится. Теперь-то мне понятно — всем вам было наплевать на Гарри! Мавр сделал свое дело — мавр может уходить! — блеснула Петунья прямо-таки редким знанием Шиллера, правда немного перековерканным.

Снейп вдруг подумал, что недаром Дамблдору достался домовик Отелло. Прямо провидение, или лучше сказать — РОК? Хотя уместнее всего было бы — ирония судьбы. Или оскал мироздания. Карма. Короче, директор сам виноват.

— И он ничего важного не сказал? — осторожно спросил Северус. — Ну, к примеру, что тебе полагается компенсация за то, что растишь Героя волшебного мира, или там, в благодарность за то, что заменяешь ребенку родителей...

— Да ты шутишь, что ли? — поразилась Петунья тупости и наивности собеседника. — Какая компенсация, если мне младенца вообще подкинули в корзине на крыльцо, даже не удосужились позвонить в дверь перед тем, как смыться с места преступления! Можешь представить мое состояние, когда я утром вышла и наткнулась на него. Я-то считала, что Гарри спокойненько спит у себя дома, со своей матерью, и тут бац! — и выясняется, что он сирота! Неужели нельзя было по-человечески явиться днем, поговорить, объяснить ситуацию, в конце концов, отдать мне ребенка с его вещами и документами, а не оставлять под дверью как какого-то неимущего безвестного ублюдка, рожденного невесть кем... Вот не хотели обеспечивать своего Героя, потому и смылись потихоньку, бросив младенца на холоде, ночью... А что, очень удобно! И виноватых не найти, и спросить не с кого.

Северус молчал. Признаться, он не особо интересовался подробностями того, как Поттер попал к тетке. Дамблдор уверил его, что ребенок в полной безопасности, и с ним все в порядке, а так как это был сын еще и ненавистного Поттера, которого ему придется в будущем оберегать как зеницу ока, то Северус предпочел забыть о ребенке до тех пор, пока тот не станет мозолить ему глаза на вполне законных основаниях.

— В корзине была только записка! Да что мне с этой записки! — Петунья встала и нервно заходила по гостиной. — Неужели у вас в обществе все настолько тупы, что не могли догадаться положить хотя бы свидетельство о рождении ребенка? Хотя нет! Я подозреваю, что это было бы за свидетельство — на замшелом желтом пергаменте, написанное красными или зелеными чернилами! Да еще скрепленное сургучной печатью! Меня бы посчитали сумасшедшей, если бы я предъявила такой документ в органах регистрации, благодарю покорно!

— Но можно же было трансфигурировать магический документ в обычный, магловский... — вспомнив свое свидетельство о рождении, полученное отцом, вслух подумал Северус, сначала недоумевая, а потом начиная догадываться, что лишние заботы и хлопоты по оформлению подкидыша, как будто специально, только еще больше разозлили чету Дурслей.

Петунья рассерженно фыркнула.

— Нас, ничтожных маглов, не стоит уважать и облегчать нам жизнь. Мы должны сами выпутываться из трудных ситуаций.

— И... Как ты вышла из создавшегося положения? — с любопытством спросил Снейп. — Поттер же остался у тебя, его не отправили в приют и не усыновили другие люди.

— Да уж, — скривилась миссис Дурсль, вспоминая свою сумасшедшую беготню по инстанциям. — Мне пришлось, знаешь ли, изрядно постараться, чтобы заполучить под опеку своего же собственного племянника! У меня были только документы, подтверждающие, что у меня есть младшая сестра Лили Эванс, так что пришлось, рыдая и стеная, врать и рассказывать, что она съехала с катушек, ударилась в хиппи и родила этого ребенка неизвестно от кого, не зарегистрировала, умерла, как только ребенку исполнился год, и оставила сына мне на воспитание. Письмо, которое было при ребенке, я, разумеется, показать никому не могла, там же чушь полная была написана, и опять же — этот ваш вездесущий пергамент! Да такой бумаги нигде не найдешь! Архаизм какой-то допотопный. Хорошо, Вернон подключил все свои связи, да еще пришлось дать кое-кому взятки, чтобы решение по опеке вынесли в нашу пользу. Ты хоть представляешь, сколько он потратил на этого мальчишку времени и денег? И все это исключительно ради меня, ради моего спокойствия, ведь не могла же я просто взять и сдать мальчишку в приют. Что бы ты там ни думал, а Лили я любила, она моя единственная сестра! Хоть у нас в последние годы и были плохие отношения... Но не только по моей вине. Просто не хочу говорить плохо об умершей, но... Ее ребенка я бы не бросила. — Петунья встала и открыла секретер. Достав оттуда какой-то документ, она протянула его Снейпу. — Вот, все как положено!

Тот машинально прочитал.

— Гарри Джеймс Эванс-Дурсль???

— Именно так! С какого перепугу я бы смогла записать мальчика Поттером, если у меня не было свидетельства о заключении брака Лили Эванс и этого самого Джеймса Поттера? Вот и пришлось... Он теперь вроде как мой младший сын. Вернон, конечно, его не особенно воспринимает, но относится к Гарри нейтрально. Да он и не обязан любить чужого для него ребенка, сам понимаешь. Хватит и того, что кормит, одевает и откладывает для него деньги, которые Гарри выплачиваются государством. Да и мальчишка знает прекрасно, какая у него настоящая фамилия. Вот подрастет и возьмет ту, которая больше нравится. Это уже будет его выбор.

Сказать, что Северус был удивлен, было мало, до того изумленная физиономия у него оказалась. Но потом он даже позлорадствовал и ухмыльнулся про себя — Поттер в магловском мире не Поттер! А что, весьма неожиданно вышло! А вот фамилия Эванс ему очень даже подходит, как у матери.

Немного переварив все новости, он решил, что как раз сейчас подходящий момент поговорить о компенсации и разузнать побольше о появлении артефакта в гостиной Дурслей.

— Послушай, я понимаю, сколько тебе это стоило нервов, да и денег тоже, что немаловажно... И что самое обидное, после смерти Поттеров осталось приличное наследство, только вот тебе из него не досталось ничего, хотя, если по правилам, нужно было бы назначить опекунский совет, который бы определил, сколько тебе должно выделяться средств на то, чтобы достойно растить Поттера... Я правда не понимаю, почему Дамблдор не озаботился этим, ведь в его руках сосредоточена немалая власть, и организовать все это не составило бы особого труда.

Это очень долгая история, но у меня есть соображения, почему тебе спихнули нежеланного ребенка, и не оплачивали его воспитание.

— А я не тороплюсь, — ответствовала Петунья, — можешь начинать с самого начала! Очень интересны мне ваши игры. И не смей врать мне, Снейп!

И Северус, горячо помолясь Моргане, вывалил миссис Дурсль все, что произошло за последние десять лет, начиная с послушанного Пророчества и заканчивая приключениями в Гринготтсе.

Петунья внимательно слушала, ну совсем как мелкий Поттер, не перебивая и чуть ли не разинув рот, что в другое время очень импонировало бы Северусу, но сейчас он боялся, что ему прилетит... Да вон хоть за Пророчество! Потому что получалось, что по его вине Петунье пришлось воспитывать десять лет племянника, который спокойненько мог бы проживать с родителями... Наверное. Если бы их не укокошили на войне, да...

— Я не буду обвинять тебя в том, что из-за тебя умерла Лили, — неожиданно заявила Петунья. Тут уже разинул рот Снейп. Он ожидал как минимум истерики и расцарапанной физиономии, женщины ведь бывают такие несдержанные в праведном гневе. — Пророчество это твое вообще какое-то расплывчатое и неопределенное. Не верю я в эти глупости. И тебе, кстати, не советую. У нас полным-полно таких шарлатанов и гадалок, они тебе еще и не то наплетут.

Да к тому же, там же у вас, вроде, шла война... Лили сама виновата в том, что вообще связалась с вами со всеми. Я писала ей, что беременной женщине не стоит рисковать здоровьем, если не своим, то ребенка, участвуя в боевых операциях этого вашего... как его там... Ордена какой-то там мифической птицы, кажется. Но она говорила, что это, дескать, ее выбор, ее жизнь, долг обществу, в котором она живет, и всякое такое. А уж когда выяснилось, что жизни младенца угрожает опасность... Вот чего никогда не могла в ней понять, так это какой-то беспечности, когда жизни угрожает смертельная опасность. Только бравада, только вера в то, что им повезет, потому что их дело правое... Ну, что за глупость!

— Это не глупость, это факультет, — тоскливо сказал Снейп. — Это уже в крови... Она бы не послушала ни тебя, ни, тем более, меня.

— Нечего было верить во всякие сомнительные Пророчества! И сидеть потом и стонать, что от нас ничего не зависит, потому что все наверху предопределено. Человек сам творец своей судьбы, по большей части. Я бы защищала свое дитя всеми силами и способами. И постаралась бы остаться живой, потому что никто не заменит ребенку матери. К тому же, — усмехнулась Петунья, — следовало бы тщательнее выбирать друзей. Мне сразу не понравились эти самодовольные идиотские рожи, все трое, вот оно и вышло по-моему. Сам муженек Лили тоже не внушал доверия, но разве моей сестричке что-то докажешь!

— Ну, в общем, подводя итог всему, расчет Дамблдора был примерно таков, — нехотя сказал Северус. — Он предполагал, что ребенок нелюбимой сестры, которой ты завидовала черной завистью, оставленный без средств к существованию, будет тебе в тягость, и ты его станешь ненавидеть. Понимаешь, Герои не вырастают в благоприятной среде, они обязательно должны страдать и мучиться, чтобы потом легче было ненавидеть того, на кого укажут. В данном случае, это должен быть тот, кто убил родителей Поттера. Ну, тот злой волшебник.

Петунья, ехидно хмыкая, похлопала в ладоши.

— И заодно те, кто его вырастил! Замечательно! Так все и было бы. Только вот ваш блистательный Дамблдор-психолог имел наглость судить обо мне по одному единственному письму, которое я ему написала, когда Лили пришло приглашение в Хогвартс. Он решил, что я отчаянно завидую сестре из-за ее магического дара и люто возненавижу ее за то, что она всегда будет выше меня. Послушай, неужели у вас там все и правда думают, что маглы ненавидят своих родственников, которым повезло стать колдунами? То есть, мы такие никчемные и жалкие людишки, что своими силами и способностями не сможем ничего в жизни добиться и потому злобимся на волшебников-родственников?

Только вот, как видишь, я живу очень даже неплохо и вовсе не жалею, что не могу превращать чайные чашки в мерзких крыс. И встать и погасить свет перед сном мне нетрудно. А если лень вставать, то у нас есть люстры и светильники с дистанционным управлением, и волшебной палочки не надо. И посудомоечные машины у нас сами посуду моют, и холодильники сами охлаждают, и бензопилы с газонокосилками отлично работают. Даже и не знаю, что мне сейчас было бы дороже — волшебная палочка или спокойствие и здоровье для меня самой и моей семьи, — скептически закончила она. — Надо же, променять нормальную жизнь на сомнительное волшебство. Я бы поняла еще, приноси оно какую-то ощутимую пользу, но ведь вы постоянно только воюете и что-то доказываете самим себе! Ну, так знаешь ли, я считаю, что воевать маглы умеют не хуже, а порой даже лучше и эффективнее, чем вы, волшебники.

Так что промазал твой работодатель, Снейп. Я уже давно не завидую сестре. Да и чему? Тому, что она молодая, красивая, могущественная и лежит в могиле? — Петунья фыркнула.

— Я рад тому, что ты не стала такой, как я, — сказал Северус искренне. — Знаешь, если бы Поттер не попал на Хаффлпафф, кто знает, может, я бы ненавидел его сейчас из-за его папаши и вряд ли бы пришел к тебе, мы бы не поговорили, как взрослые умные люди и... В общем, я хотел бы компенсировать тебе твои усилия и нервы.

Видишь ли, не так давно мне стало известно, что в твоем доме находится одна магическая вещица, которой по существу, тут быть не должно. Она запрещена и очень вредна.

Петунья занервничала и начала озираться по сторонам.

— Ты что такое говоришь? Мало мне всего того колдовства, что было в детстве, так и по сей день... Что это такое, говори сейчас же! — прикрикнула она на Снейпа.

— Да вот же, прямо перед тобой! — показал ей на мобиль Северус.

Петунья вскочила как ошпаренная, и спряталась за его креслом, вцепившись пальцами ему в плечо.

— И...и...и как же она работает? — от волнения несчастная тетя Поттера начала заикаться.

— Ну... Он заставляет тебя чувствовать постоянную злость и раздражение, а если артефакт именной — то сердиться на определенного человека. — Северус поднялся и, осторожно взяв в руки псевдомобиль, принялся изучать его. — Ах, вот в чем дело! Тут сломался регулятор уровней агрессии... Первоначально он, должно быть, стоял на средней шкале, так как вы должны были просто придираться к Поттеру и вымещать на нем свое раздражение, а не прибить его до смерти со злости. Сейчас регулятор сломался, и артефакт почти не работает. Скажи-ка, у тебя голова не болит? — вдруг заботливо спросил Снейп у Петуньи, которая так и не решилась выйти из-за его спины.

— Да постоянно болела, года три, наверное... Ничего не помогало, никакие лекарства. Единственное, мне бывало легче, если я уезжала из дома на некоторое время или не заходила в гостиную... — припоминала Петунья. — Так ты считаешь, это из-за этой штуки? — сообразила она.

— Ну да, я вспомнил просто, как Поттер мне рассказывал, как ты запихивала его в чулан, а потом жалела об этом, — задумчиво сказал Снейп. — Значит, ты пыталась сопротивляться негативному влиянию, отсюда и головные боли. Хм... Не удивлюсь, если ты не подвержена Империусу... В конце концов, это бывает у людей, которые имеют свое твердое мнение на происходящее, и которых очень трудно убедить в чем-либо. Послушай, я тебе оставлю капли, они снимут все остаточное вредное воздействие на твой мозг. И они для тебя безвредны, клянусь, чем хочешь.

— Ладно, ладно, верю! — недовольно скривилась Петунья. — Хотя ваши зелья такая гадость! Уж я-то насмотрелась, как Лили варила на каникулах эту бурду...

— Так, идем далее. Ты можешь сказать, кто именно принес эту вещь в дом?

— Да наша соседка, миссис Фигг. Чокнутая старушенция, у которой несколько кошек да еще странной породы, такие огромные, вредные коты. Что-то вроде мейн-кунов, если я не ошибаюсь. Только вот интересно, откуда у нее деньги, покупать и держать таких породистых животных... Вообще, она странная... Принесла мобиль на Рождество, в подарок, хотя раньше никогда ничего не дарила.

— М-да... И было это вскоре после визита Дамблдора? — спросил Снейп, всегда подозревавший, что Дамблдор все делал чужими ручками, чтобы не засветиться, и сейчас в этом окончательно убедившийся. Вполне разумно, учитывая, что глава Визенгамота должен быть кристально чист и безгрешен перед своим народом.

— Да, буквально через пару недель после. Я, честно говоря, так и не поняла, одобрил он мое отношение к Поттеру или нет, он ведь ничего не говорил, только посмотрел, где мальчик живет, в каких условиях... Ну а чего он ожидал — что я буду держать Дадли в комнате, а Гарри в сарае на заднем дворе? К тому же, к пяти годам уже стало ясно, что у мальчика мой характер, — Петунья улыбнулась. — Он был еще малыш совсем, а ходил и собирал игрушки за Дадликом, точно как я за Лили в детстве! И все вещи ставил на место! А вот Дадли, наоборот, пошел в свою тетю нравом. Такой же капризный и желающий всего побольше и сразу. И воинственный, — Петунья мечтательно уставилась в потолок, вспоминая детские годы своего любимого отпрыска.

Снейп нетерпеливо спросил:

— Ну, и что Дамблдор сделал дальше?

— А ничего. Просто заставил меня пообещать, что я не выгоню Гарри из дома ни при каких обстоятельствах до семнадцатилетия. Сказал, что это магическое совершеннолетие, семнадцать лет.

Северус вздохнул. Ну, понятно теперь. Все встало на свои места.

Он и сам судил Петунью по отдельным эпизодам из детства. Она так и осталась в его памяти зловредной девчонкой, явно завидующей сестренке — яркой, красивой, харизматичной и наделенной особым даром. Все равно, что увидеть один раз нездорового приятеля, а потом всю жизнь рассказывать общим знакомым, что тот всегда был больным.

Видимо, Дамблдор тоже так считал, но не поленился проверить. И был сильно разочарован, увидев, что Поттер, может и не так любим, как родное дитя, но содержится в приемлемых условиях. И решил немного подтолкнуть воспитателей к более решительным действиям. Недаром трактат по правильному разведению Героев изучал, небось настольной книгой великого мудреца тот фолиант стал.

И там черным по белому написано, что трудности, тяжелая жизнь и несправедливость формируют у Героя стойкое убеждение, что так продолжаться не может и не должно, и существующее положение вещей надо изменить или разрушить любыми путями и средствами. У сытого, довольного жизнью ребенка просто не будет серьезной мотивации что-либо менять в ту или иную сторону.

Так что старик решил искусственно создать Поттеру эти самые лишения, упреки и несправедливость. Да уж, запирание в чулан может принести прекрасные, ожидаемые результаты заводчику ручных Героев, не будь эти Герои наделены столь кротким, спокойным нравом, рассудительностью, находчивостью и буйной фантазией, позволяющей представлять, что чулан — это шалаш где-нибудь в лесу, индейский вигвам или спальня-улей!

И почему шахматисты и манипуляторы с красно-золотого факультета так предсказуемы?

Альбус был твердо убежден, что мальчик унаследует всю ярость, пылкость характера и нетерпимость своих родителей-гриффиндорцев и пойдет по пути, который определил для него он, великий и добрейший, самый светлый волшебник столетия. А ведь маги никогда не заморачивались изучением генетики, весьма хитрой и коварной, непредсказуемой науки, а очень зря...

Северус подумал, на какой факультет попала бы Петунья, будь она наделена магией?

Судя по вычищенному дому, ухоженному и подготовленному к зимовке маленькому саду и самой Петунье, аккуратной и прилизанной, как будто из магазина, распределилась бы она стопроцентно туда, где сейчас учился ее племянник.