Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну (джен)

— Басти! — Себ обнимал Сьюзен несколько минут и не знал, как найти силы отпустить её — такую ранимую и хрупкую, но его позвал папа. — Басти, на пару минут.

— Иди к няне, дорогая, — сказал Себ, поднимаясь. — Я сейчас поговорю с дедушкой и снова к тебе приду. Ладно?

— Ладно? — улыбнулась Сью, а Себ ещё раз отметил, что она похудела и выглядит больной.

Папа ждал его на кухне, неуловимо поменявшейся за короткий срок. Мелочи бросались в глаза: кастрюли стояли не так, как их ставила Эмили, полотенца не валялись на столе, а аккуратно висели на крючках. Себ закрыл за собой дверь и сказал:

— Бодро выглядишь. Как тут… всё?

Папа сложил руки на груди. Конечно, он уже не был так здоров и крепок, как во времена детства Себа, густые волосы поседели, да и роста они уже были одинакового, но он всё ещё внушал Себу некоторый почти детский трепет. Вдали от него как-то быстро забылось, что в семье его слово всегда было законом.

— Неплохо. Миссис Кейл перестала рыдать каждый день, — отрапортовал он, — Сьюзен начала ходить в школу, хотя твоя мама была против и хотела ещё немного дать ей отдохнуть.

— Возможно…

— Ей надо заниматься делом, — оборвал папа, — а не сидеть в комнате и страдать. Работа — лучшее лекарство от горя.

О, да, с этой философией Себ был хорошо знаком. И, в целом, даже согласен. Но то, чтобы было применимо к нему самому, плохо подходило Сьюзен. Он хотел для неё лучшего.

— Я о другом хотел поговорить, Басти.

Себ подвинул стул и сел, а напоминая себе, что ему уже очень давно не двенадцать, так что едва ли стоит бояться выговора. Но выражение лица у папы было суровое, да и на язык просилось скорее холодноватое обращение «отец», которое в их семье всегда было признаком внутренних конфликтов.

Отец остался стоять, только оперся рукой о холодильник, побарабанил пальцами по гладкой дверце и спросил, глядя Себу в глаза:

— Что ты думаешь о будущем Сьюзен?

Что он только ни передумал на эту тему за последние дни.

— Она будет жить со мной. Я сниму более подходящее жильё, возможно, где-то недалеко, чтобы не переводить её в другую школу. Вот и всё.

Взгляд отца стал очень пронзительным, морщины вокруг глаз сделались глубже.

— Я так и думал. Бред сумасшедшего.

— Почему? — вскинулся Себ.

— Из-за твоей работы, вот почему, — резко ответил отец. Себ прищурился:

— А что не так с моей работой? Хорошая фирма, большая зарплата. Да, не мечта карьериста…

Отец смотрел всё так же пристально, но Себ и не думал отводить взгляд.

— Так вышло, что я узнал кое-что о твоих доходах, сын. Видел счета Эмили, которые ты оплачиваешь. Поболтал со Сьюзен о районе, в котором живёшь… — он поджал губы, так что они стали почти незаметны на обветренном потемневшем лице, — честный человек столько не зарабатывает, Басти.

— Пап, это фантазии, — спокойно проговорил Себ. — Возможно, за перекладывание бумажек столько и не платят, но я занимаюсь охраной, безопасностью. Это сложное и временами опасное дело, и я был бы глупцом, если бы выполнял его даром.

— Я может и старый, но ещё не дурак, Басти. Мама или Эмили ты легко морочишь голову, но я…

— В чём именно ты меня обвиняешь?— чуть жестче спросил Себ: — Что я не остался служить в нашей доблестной армии? Что нашёл менее пыльную работу?

— Армия — это твоё дело, хотя я гордился тем, что мой сын — солдат, но ты… — он прикусил язык. Опустил руку и сел на подоконник, как будто у него разом закончились силы.

Он выглядел сбитым с толку и смущённым. Не то разговор пошёл не так, как ему бы хотелось, не то он вспомнил, что уже не воспитывает буйного подростка.

— Ладно, Басти, — он вздохнул, — я не буду учить тебя жизни, чему мог — научил, остальному, видно, не вышло. Но у твоей распрекрасной работы есть ещё один недостаток. Постоянные отъезды. Срочные задания, вот эти командировки, как сейчас, когда ты сорвался с места за два часа и на неделю. Скажешь, это всё мне тоже привиделось?

— Нет. Но у Сьюзен есть няня, которая сможет присмотреть за ней, если мне нужно будет уехать.

Папа скривился:

— И кто воспитает твою дочь? Наёмная работница? Ты знаешь, что она полжизни прожила в Греции?

Себ хмыкнул:

— Преступление…

Он догадывался, к чему отец ведёт, но не готов был согласиться на это.

— Чужая женщина, у которой один бог знает что в голове, вот о чём я! — повысил он голос. — Мы с Кларой заберём её с собой.

— Нет, — отрезал Себ. — Не обсуждается. Сьюзен будет расти в Лондоне, где есть хорошие школы и большие возможности. Я не позволю забрать её в ваш с мамой медвежий угол.

Пригород Карлайла был отличным местом, на самом деле. Очёнь зелёным, очень чистым и очень удалённым от столичной суеты. Но для ребёнка школьного возраста он не подходил. И тем более он был противопоказан подростку, в которого Сью очень скоро превратится. Себ сам помнил, как умирал там со скуки. И со скуки же целыми днями палил по банкам из отцовской охотничьей винтовки.

— Басти…

— Папа, нет. Если вы хотите воспитывать Сьюзен… — он поднялся, — я буду вам благодарен за помощь. Но она будет жить здесь. Я найду подходящий дом где-то поблизости, чтобы воспоминания об Эмили не душили её, но, в то же время, чтобы она могла не оставлять свою школу, друзей, няню и всё остальное, к чему привыкла. Если вы с мамой захотите жить вместе с ней… — он сделал паузу. Это было бы слишком хорошо, чтобы даже мечтать об этом. Мама дала бы Сью всю любовь и всю заботу, которые были ей нужны. А папа присмотрел бы за ними обеими — на случай, если самого Себа не будет рядом.

Отец ссутулил плечи, и Себу стало совестно за одно это предположение.

— Пап, — тихо сказал Себ, садясь рядом с ним на узкий подоконник, — я даже не прошу вас об этом. У вас в Карлайле своя жизнь, которой вы дорожите, и я это понимаю. Не представляю, как мама бросит свой сад. А у тебя работа, охота, друзья. Вам обоим будет плохо в Лондоне. Но Сьюзен будет плохо в Карлайле. У неё здесь тоже есть своя жизнь. Она не должна её бросать.

Папа вздохнул, разом теряя недавнюю суровость, похлопал рукой по карману рубашки и спросил:

— Ты куришь?

— Ни за что. И тебе не советую, легкие посадишь.

— Говоришь точно как твоя мама, — рассмеялся папа. — Мне всё это не нравится, Басти. То, о чём мы говорили раньше… У тебя с детства был талант. В то, что ты отложил винтовку в сторону и ходишь с важным видом за каким-нибудь типом в дорогом пиджаке я не поверю до тех пор, пока ад не замёрзнет. Я, конечно, деревенщина, но я немного знаю, чем может заняться такой стрелок как ты, оставшись без работы в большом городе.

Себ промолчал, не желая это никак комментировать. Все предположения оставались только предположениями. Пусть так и будет. Что бы там папа ни думал — скоро он вернётся в Карлайл и выкинет это всё из головы.

— Сьюзен верит, что у неё идеальный отец, знаешь?

Себ улыбнулся:

— Все дети так думают. А к двенадцати она начнёт меня ненавидеть. Правда, если мне очень повезёт, то годам к двадцати пяти снова решит, что я не так уж и плох, хотя, разумеется, безнадёжно старомоден и давно отстал от жизни.

Они оба засмеялись, вспоминая бунтарские выходки самого Себа, из которых наиболее невинной было то, что он безо всякого предупреждения перестал откликаться на домашнее «Басти». Ещё устраивал голодовки и протесты в своей комнате. Дрался со всеми, с кем только мог — а иногда и теми, с кем не мог. Украл гитару у школьной звезды. Ночевал на крыше…

Смех Себа стал ещё громче, потому что все эти картины (а также добрый десяток других) вдруг ожили в его памяти очень ярко.

Да, кажется, с папой нормально разговаривать они начали уже после Ирландии, когда Себ несколько повзрослел.

— Знаешь… — отсмеявшись, сказал Себ, — я, кажется, придумал выход. Что ты думаешь про миссис Кейл?

Сам Себ, знакомясь впервые с будущими тестем и тёщей, обратил на них преступно мало внимания. Он был без ума от Эмили, и тот факт, что к ней прилагаются ещё какие-то родственники, волновал его мало. На первую встречу он пришёл, как велела Эмили, в костюме и с цветами, задал три дежурных вопроса: про погоду, ружьё на стене и цветы в палисаднике, — пропустил мимо ушей ответы и счёл, что всё прошло неплохо. Потом они виделись мало. Он знал, что миссис Кейл от него в восторге, а мистер Кейл — ровно наоборот.

Он пропустил похороны мистера Кейла, зато помог миссис Кейл оплатить часть его долгов и перевёз её в новый дом — втрое меньше, но куда уютней старого. Почти час проговорил с ней по телефону после развода — она его жалела. Почему-то, несмотря на все уверения в обратном, она, как и многие другие, в их разрыве обвиняли именно Эмили.

В общем, в сущности, он ничего не знал про миссис Кейл, кроме того, что ей удалось воспитать умную, заботливую, счастливую Эмили. А ещё, что она совершенно не привязана к Карлайлу и всегда была внимательна к Сьюзен.

— Она только и делает, что разводит нюни, — нахмурился папа. — Ты с ума сошёл, если хочешь доверить дочь этой размазне.

Но по тону Себ слышал, что папа не так уж не согласен с этим решением.

Сьюзен вместе с няней обнаружились в детской, за столом. Сьюзен что-то сосредоточенно рисовала, а няня внимательно наблюдала, иногда указывая на лист пальцем. Остановившись в дверях, Себ замер, наблюдая. Сейчас Сьюзен уже не плакала. И хотя её вид всё ещё внушал опасение, можно было сказать, что она пребывает в хорошем настроении и полностью погружена в свой рисунок.

Няня бросила на Себа быстрый взгляд, но он покачал головой, показывая, что не нужно ради него прерываться.

— Так, а теперь давай добавим облака… Сьюзен, почему чёрный? Это туча?

Сьюзен замерла с карандашом в руке, задумавшись.

— Посмотри, у нас здесь с тобой зелёная трава, цветы, бабочки. Не похоже, что пойдёт дождь.

— Он не пойдёт, — сказала Сью твёрдо, но карандаш не отложила.

— А когда дождь не собирается, какого цвета небо?

— Голубое…

Няня ждала, не предлагая ей другой карандаш, а Сьюзен всё сжимала чёрный. Подумала немного — и принялась им водить по бумаге, аккуратно что-то закрашивая.

— Сьюзен…

— Будет чёрное, — упрямо отмахнулась она. — Мне оно не нравится.

— Сьюзен, смотри, у нас гости!

Сью отвлеклась — и широко улыбнулась, как будто они не виделись полчаса назад.

— Папа!

— Привет, дорогая, — сказал он осторожно. — Можно вас немного прервать, мисс Кларенс?

— Закончим картинку чуть позже?

Девочка кивнула, и только после этого мисс Кларенс встала со своего места.

— Убери карандаши в пенал, пожалуйста, чтобы они не разбежались.

Очевидно, это был выверенный ритуал, потому что Сьюзен быстро собрала многочисленные разноцветные карандаши и сложила в толстый просторный пенал, застегнула его, накрыла рисунок чистым белым листом и вскочила из-за стола.

Няня вышла из комнаты, закрывая дверь, а Себ устроился на её стуле, разглядывая рабочий стол Сьюзен — и тут же заметил фото Эмили в деревянной рамке. Сьюзен поймала его взгляд и погладила фотографию.

— Мы с няней решили, что маме будет интересно посмотреть, как я рисую. А ещё я пыталась рисовать её.

Сью замолчала, погружаясь в свои мысли, но Себ сумел её отвлечь — собственно, на показ рисунков. Себ совершенно не разбирался в том, как именно должны рисовать дети разного возраста, и то, что выходило у Сьюзен, было не очень-то далеко от каракулей в том плане, что оно было не очень ровное, не слишком-то похожее на оригинал и временами плоское. Но он видел, что рисовать ей нравится — поэтому последние четыре года всякий раз для каждого рисунка находил хотя бы пару лестных слов. Прогресс, надо сказать, был заметен. Изначально ему приходилось спрашивать, что именно изображено, а сейчас он угадывал без труда.

В числе последних рисунков было много самолётов: целых или поломанных, с чем-то, похожим на огонь, лежащих на земле. Из самолётов выглядывали человечки.

«Нужен чёртов психолог», — подумал Себ, но вслух сказал совсем другое:

— У тебя здорово выходит, — он положил наверх безопасный рисунок с женщиной в короне и лошадью с рогом во лбу. — Ты посещаешь рисование в школе?

Это был неправильный вопрос, потому что губы Сью затряслись, и Себ едва успел обхватить её и прижать к себе, не давая забиться в истерике. Только с помощью прибежавшей мисс Кларенс удалось выяснить, что Эмили собиралась поговорить о классе рисования с учительницей — и не успела.

Сью успокоилась достаточно быстро — позднее мисс Кларенс сказала, что с ней это часто: вдруг вопрос или фраза в книжке выбирают её из равновесия, но потом она за несколько минут приходит в себя и снова готова играть или учиться.

Оставив Сью рисовать уже новую картинку, мисс Кларенс попросила Себа выйти с ней ненадолго. Они остановились на узкой лестнице, и няня тихо сказала:

— Мистер Моран, я не должна давать вам советы…

— Давайте, — пожал он плечами.

— Вам нужно обязательно взять Сьюзен на похороны миссис Моран. Ей это важно.

— Именно этого я хотел бы избежать… — проговорил Себ задумчиво. — Увидеть такое в её возрасте…

— Сэр, лучше увидеть, чем воображать — а именно это Сьюзен сейчас и делает. Ей нужно попрощаться с мамой, чтобы идти дальше.

Если бы речь шла о взрослом, Сью сам сказал бы то же самое. Но Сьюзен… Он опустил взгляд на мисс Карлайл, которая выглядела как воплощённое сочувствие. Может, она и права. Гроб будет закрытым — ясное дело. Все родные уже своё отрыдали. Пастор нудно, но очень успокаивающе будет говорить положенную речь.

— Я подумаю об этом, мисс Кларенс. Спасибо. — кивнул он.

— Сэр, ещё вопрос, — она сложила руки на животе, — с кем останется Сьюзен, когда пройдут похороны?

Себ машинально почесал макушку.

Даже без напоминаний он понимал, что ему придётся решить этот вопрос, причём немедленно.

Весёлая его, однако ожидает неделя. Поиск нового дома, похороны и убийство.