Если бы герои Поттерианы... (джен)

Заставка!

«...О, давай забудем все, что было, дорогой мой брат! Ведь теперь, когда наших родителей нет в живых, у нас остались только мы, и мы одни в целом свете! Я прощаю тебе все, что ты сделал и наговорил в порыве гнева и отчаяния, дай же обниму тебя!»

«Я тоже раскаиваюсь в том, что столько наговорил тебе тогда и ушел из дома! Если бы не я — наши родители были бы живы и здоровы! Прости за все, дорогая Мария!»

Тетя Петунья всхлипнула и достала еще одну салфетку из коробки, стоящей на журнальном столике. На экране телевизора грустно и плаксиво обнимались поссорившиеся родственники на фоне большущей мраморной плиты с фотографиями каких-то благообразных стариков.

Тетя любила смотреть такие сопливые и слезливые сериалы, а Гарри, сделав всю порученную работу, не хотел выходить на улицу и с удовольствием глядел это мыло вместе с ней. Не сказать, что все эти фильмы были скучными и никчемными, вовсе нет. В принципе, такое времяпровождение было просто отличным, потому что он почерпнул из фильмов много опыта, который ему очень даже мог пригодиться в жизни, а во-вторых, на улице на него стопроцентно напали бы Дадли с компашкой, а друзей, к которым он мог бы пойти в гости, у Гарри не было.

По экрану побежали финальные титры, и Гарри поспешно отлип от дверного косяка и поспешил к себе в чуланчик, пока его тетя не застукала.

* * *

В Хогвартсе...

Вся школа еще несколько дней очень живо обсуждала поступок Поттера. Он теперь был героем у всех на устах — потому что ни один ученик не мог добиться перевода на другой факультет, наверное, уже лет двести.

Сам Гарри сразу после завтрака помчался в Гриффиндорскую башню и живенько собрал в допотопный сундук свои пожитки, которые домовые эльфы тут же перенесли в хаффлпаффские спальни, заодно и его прихватили с собой.

К слову сказать, он совершенно не испугался этих странных маленьких созданий, а наоборот, очень вежливо с ними поздоровался и поинтересовался, как у них дела. От такого теплого обращения домовики чуть не расплакались и тут же принялись совать ему в руки пирожки и булочки, вытаскивая их откуда-то из вафельных полотенец, в которые были одеты.

Да и чего бояться — он по телевизору чего только не насмотрелся!

Гарри восхищенно замер посреди небольшой комнатки, в одной стене которой располагались шестиугольные спальные отсеки, точно как в каком-то фантастическом фильме! Внутри выделенного ему спального места оказалось очень просторно и комфортно — занавеска была зачарована так, что звуков снаружи слышно не было. Это старшие курсы могли колдовать, накладывая заклинание Тишины на свои кровати, а первоклашкам-то откуда знать такое? Вот профессор Стебль и постаралась, как могла. Помимо этого, у изголовья постели стоял стакан с водой, который был зачарован на постоянное Агуаменти — ведь дети часто ночью хотят пить, не тащиться же на кухню? А если поесть захочется — так у Гарри был его любимый кошелек со стратегическим хомячиным запасом. Скорее всего, другие барсучата тоже промышляли поздним ужином на кухне... Гарри подумал, что надо бы поскорее познакомиться с местными поварами.

Еще в комнате стояли удобные шкафчики для вещей и обуви и резной старинный дубовый гардероб, в который полагалось вешать мантии, чтобы не помялись. Что было весьма разумно — а то у эльфов гладить постоянно шмотки руки, наверное, отваливались. Гарри пожалел этих чудных созданий, которые ему понравились — чем-то на него похожи были.

Пришедшая с Гарри староста Хельга, очень симпатичная улыбчивая девушка-шестикурсница, тут же помогла ему выложить небогатые пожитки в шкафчик, на котором красиво вывела палочкой его имя и заодно уменьшила сундук, чтобы не болтался под ногами. Сундучок положили на нижнюю полку в гардеробе, где уже стояли и чемоданы, и просто кожаные баулы других обитателей комнаты. Оказывается, можно было и не покупать такую громоздкую вещь — это Хагрид по старинке ему насоветовал, небось по себе прикинул! Сейчас все путешествовали с удобными складными всевмещающими чемоданами, навроде Гарриного кошелечка. Только они стоили намного дороже, и вмещали куда больше, а Хагрид от радости сэкономил Гарри несколько десятков галеонов. Ну, в общем, Гарри понимал, что тот хотел как лучше, и не стал предъявлять претензий за немодное старье.

Так началась жизнь Гарри в магической школе.

МакГонагалл, сразу после того феерического завтрака с молнией, вызвав его к себе в кабинет, долго и нудно повествовала о своем знаменоносном факультете, нахваливала Лили Эванс — тут Гарри слушал очень внимательно, и его отца — Джеймса Поттера. После восхвалений оного человека как самого умного и благородного, красивого и самого спортивного чемпиона по квиддичу в Хогвартсе, Гарри, из-за нотации бывшего декана прогулявший Гербологию, которая, судя по названию, была магловской ботаникой и садоводством, откровенно заскучал, потому что чувствовал себя по сравнению с этим расписываемым небожителем — его отцом — просто мелкой букашечкой.

Он-то вовсе не красавец и не спортивный ни капельки — наоборот, маленького роста и худенький, вот только в последние месяцы вес немного набрал. Но благодаря тому что не сидел на месте, таким как Дадли не становился, и то хорошо. А уж квиддич... Он вообще понятия не имел, что это такое и с чем его едят.

А тут еще под монотонный бубнеж МакГонагалл некстати вспомнился ему разговор тети с дядей, подслушанный той ночью, когда Хагрид ввалился к ним на маяк...

— Да ты знаешь, что это за мир? Эти маги, волшебники, колдуны... От них никакой пользы, одни только неприятности! Я всегда знала, что ничего хорошего не выйдет, а родители только восторгались: «Ах, Лили волшебница, она у нас добрая колдунья, ах-ах!» И что в итоге? Она умерла, сына подкинули нам, а я даже не знаю, где ее могила! Ни разу не навестила, букета цветов не положила, разве я могу спать после этого спокойно? И ведь теперь все наши с тобой усилия пропали даром — мальчик узнал правду, думаешь, ему теперь удастся вправить мозги? Да никогда! А уж после того, как этот косматый идиот сделал с Дадли, я тем более не могу молчать!

Гарри, внезапно проснувшийся поздно ночью от громкого храпа Хагрида, встал попить воды и услышал, как из-за неплотно прикрытой двери в соседнюю комнату раздается громкий взволнованный свистящий шепот. А так как он был мальчик очень любознательный, то и подошел послушать — вдруг, что полезное откроется? В домике, где они прятались от неизвестных злодеев, атакующих дом Дурслей совами с письмами, ночью стало довольно прохладно, а камин разжечь было нечем, и Гарри, постояв так несколько минут, уже собрался уйти спать, как вдруг услышал, как тетя Петунья заговорила о его матери. Тут уж сон с него слетел, как шелуха с луковицы и он еще сильнее прижал ухо к двери.

— Да что мы можем сделать? — тихо спросил дядя Вернон. После того, как Хагрид принялся размахивать волшебным зонтиком, вся спесь с дяди сошла и он присмирел. Гарри его понимал — если бы его сыну наколдовали поросячий хвост — он бы тоже заткнулся. Старо, как мир. Для того, чтобы получить желаемое, нужно всего лишь взять в плен родных, а потом шантажировать героя этими вот самыми родными, и дело в шляпе. «Детективы и боевики рулят», — подумал Гарри, переступая замерзшими ногами.

— Вот не знаю! Эх, надо было мне купить почтовую сову в последний раз, когда мы были с родителями и Лили в этом их Косом проулке! Сейчас можно было бы написать жалобу и отправить... как его... Министру Магии! А так что мы можем? Остается только всегда терпеть, как это было после мерзких проделок приятелей Лили, знаешь, Блэка и Петтигрю, закадычных дружков этого Поттера?

— Да? А что они делали? — c любопытством спросил Вернон.

— Как? Ты разве не помнишь? Ну, как тебя подвешивали вниз головой, или как на нашем венчании с тебя брюки упали? — удивленно спросила тетя Петунья. Гарри возмутился — он хоть и не очень любил дядю, но какие-то незнакомые придурки с такими приколами сильно взбесили его.

— Все ясно... Это они на тебя заклятье амнезии накладывали потом... Сволочи! Ох, Лили, высказала бы я ей теперь все, что думаю о ней и ее муженьке! Даже от Снейпа не было столько неприятностей, а уж как я его не любила! Да он по сравнению с Джеймсовыми дружками просто ангел во плоти был. Таскался за Лили, как верный паж, палкой не отогнать было, — тетя тяжело вздохнула. — Давай спать, Вернон, нам завтра еще Дадлика в больницу везти. Придется отпускные деньги взять, чтобы операцию сделать. Представляешь, какая теперь травма у нашего мальчика... — и тетя судорожно всхлипнула. Гарри, пристыженный тем, что поначалу так бессовестно порадовался поросячьему хвостику Дадли, торопливо посеменил в комнату, где громко храпел Хагрид.

Он лежал и думал, что совсем ничего не знал о маме и отце. Оказывается, папа был тем еще хулиганом, а учитывая, что маги имеют совершенно потрясные сверхспособности и волшебные палочки, издеваться над простым, как стул дядей Верноном было не таким уж и геройством. К тому же, кто такие эти Блэк, Петтигрю и Снейп, о которых упомянула тетя?

Об этом он как раз и спросил Хагрида, едва настало утро, и они покинули домик на острове. Они переплыли на лодке через залив, и Хагрид уже выбирался наверх, как Гарри вдруг подумал, а как же его родственники доберутся до дома? Ведь лодка-то на этой стороне...

— Хагрид, а вы можете отправить лодку обратно, колдовством? Ведь там остались мои тетя с дядей и брат... — робко попросил Гарри.

— А чегой-то ты за них переживаешь? Вот ведь мерзкие маглы! — недовольно пробурчал Хагрид. — Они тебя всю жизнь обижали, за своего племянника не считали, и в школу не хотят пускать, а ты...

— Ну, они меня же вырастили, и не били, и вообще, вы-то откуда знаете, что там было и не было... Да и потом, мне еще к ним возвращаться летом и жить с ними, вы вот уйдете и их больше не увидите, а мне потом как? — логично и слегка раздраженно спросил Гарри, удивляясь, как взрослый человек не может понять столь очевидных вещей. Он что, в школе не учился, что ли? У них в классе, например, никто не смел даже стукануть на кого-то учителю, потому что, знаете ли, стукачу потом ведь учиться еще с этими ребятами! Странный дядька какой-то, зацикленный на своем Хогвартсе и Дамблдоре. Только про них и говорит, да еще про Гриффиндор и квиддич. Тарабарщина!

— Ладно уж, — нехотя согласился Хагрид, оглядываясь по сторонам и вытаскивая из кармана давешний розовый зонтик, которым он наколдовал Дадли хвостик. Наставил его на лодку, что-то пробормотал, и та резво развернулась и помчалась, вспенивая воду, обратно к маяку.

— Спасибо! — вежливо поблагодарил Гарри. Он не был грубияном или невеждой, к тому же, ему еще надо было выпытать про этих незнакомцев, и он старался произвести хорошее впечатление.

— Ну, какой ты добрый мальчик! Ты точно на Гриффиндор попадешь, там же твои мамка с папкой учились! — умилился чудик и потрепал Гарри по голове.

Гарри почуял, что настал момент.

— А... а вы их знали?

— Дык, канешно! Я же тогда как раз работал в Хогвартсе, хотя чой-то я... я и сейчас там работаю! Ох и классные у тебя были родители, Гарри! Отличники, спортсмены, старосты школы! А красавцы какие и добрыеееее... — он закатил глаза, черные и маленькие, как шоколадные дражульки. Гарри усмехнулся.

— А кто такие были Блэк, Петтигрю и Снейп? — коварно спросил он радостного Хагрида.

Тот мигом опомнился и нахмурился.

— Нууу... как тебе сказать-то. А, ладно! Сириус Блэк — крестный твой, он сейчас в тюрьме сидит. Петтигрю тоже был другом их, мамы и папы твоего, он погиб, давно уж, а вот Снейп... Это... он сейчас в школе преподает, ты у него учиться станешь, — и Хагрид нахмурился еще больше, как будто не хотел, чтобы Гарри учился у этого самого Снейпа.

— Ага, понятно. А он что, не дружил с моими родителями?

— Нет! Он только с мамкой твоей общался, и то они поссорились, а с отцом и вовсе не... эээ... сталкивался, вот!

— Аааа... ясно, — разочарованно сказал Гарри. Он-то рассчитывал, что если этот загадочный Снейп друг мамы, то можно будет с ним пообщаться на одну деликатную тему. Ну, там видно будет, приободрил он себя, и оставшийся путь они с Хагридом проделали в молчании. Тот шел, усиленно размышляя о чем-то, и глазки у него бегали туда-сюда, как шустрые черные таракашки. Гарри посматривал не него и веселился — до того забавное выражение было у чудика на лице.

* * *

... — Таким образом, мистер Поттер, вы очень сильно огорчили и меня и директора Дамблдора, который возлагал на вас такие надежды! — и МакГонагалл промокнула глаза клетчатым платком.

Гарри тут же вынырнул из воспоминаний и удивился — какие надежды можно возлагать на ребенка? Что он вырастет каким-нибудь суперспециалистом или что? Может, пронырливым политиком? Тогда это надо на Слизерин его отправлять.

Он прямо так и спросил — чего же профессор Дамблдор хотел от него?

— А вы, мистер Поттер, не слышали разве, как вас называют — Мальчик-который-победил-сами-знаете-кого? — спросила наивная МакГонагалл. — Вы должны будете теперь соответствовать этому статусу! Магический мир только благодаря вам не скатился в пучину мрака и тьмы!

Гарри слышал — ему Хагрид все уши прожужжал этим злым волшебником. Ну он мог понять — когда он был ребенком, что-то пошло не так и этот злой колдун как-то убился. Но сейчас-то чего от него хотят? Еще кого-то прибить, что ли?

Так, извините, это уже будет подстрекательство к убийству, а за такое, вообще-то, в тюрьму сажают! И не надо говорить, что несовершеннолетним наказание смягчают, а то и вовсе обходятся нравоучениями! Гарри как-то смотрел по телевизору кино, основанное на реальных событиях. Там одна девчонка убила из ревности взрослого дядьку, и ее не пожалели — к смертной казни приговорили! Тогда-то он поклялся, что на всякие подначки проявить якобы храбрость, как это было принято у его одноклассников из группировки Дадли, реагировать не станет.

Директор с деканшей Гриффиндора какие-то странные, ей-Богу.

Не будет он ничего такого делать — не маленький, и голова у него на плечах имеется. Пусть ему сейчас только одиннадцать лет, но уж что-что, а насчет преступлений и наказаний он много чего знает! И знает, что украсть шоколадку в магазине и кокнуть да хоть самого злого маньяка — это разные вещи! Учитывая то, что Гарри даже мух просто так не убивал, а открывал окно, если муха не дура — сама вылетит. Терпеть не мог он только крыс, и не понимал, как это с ними школьники местные сюсюкаются и ласкают. Фуууу... Ему больше по душе были большие грызуны и прочие пушные зверьки — белки, мангусты, хорьки... Он даже подумывал одно время завести звероферму, но потом вспомнил, что это же на шубы зверей убивать надо будет и сразу отказался с ужасом и отвращением от такой глупой мысли. А будет он держать хоречков просто из любви к искусству — они, кстати, хорошие ловцы крыс!

Так что сама мысль о том, что он кого-то убил в раннем детстве, вызвала у него приступ тошноты. И уж точно он не хотел такой славы и таких обязанностей, как будто он пожизненный киллер Волдемортов какой-то.

С трудом высидев до конца пафосных проповедей профессора МакГонагалл, он с облегчением выскочил в коридор и попросил хаффлпаффское привидение Толстого монаха, который на завтраке объявил себя призраком-Хранителем Гарри Поттера, отвести его на урок Зельеварения.

Преподавал Зелья тот странный мрачный носатый тип в черном, который обозвал его знаменитостью — профессор Северус Снейп. Про него Гарри наплели баек рыжие братья Рона Уизли — Фред и Джордж, что он такой-сякой, придирается на уроках исключительно к гриффиндорцам, и начисляет баллы только своему факультету Слизерин, на котором деканствует. Гарри это не впечатлило — он знал, что каждый классный руководитель выгораживает своих учеников, потому что отвечает за них и за их успеваемость. А судя по прохиндейским рожам близнецов — учились они так себе, потому и ругали преподавателя и предмет, по которому не успевали или успевали крайне плохо.

В общем, знакомство со Снейпом, Северусом Снейпом, профессором зельеварения, оказалось не совсем страшным, хотя и приятного было тоже немного. Он теперь смотрел на Гарри с неким исследовательским интересом, как на неизвестную козявку, коварно задавал каверзные вопросы и опять назвал Гарри «нашей новой хаффлпаффской знаменитостью».

Гарри благоразумно помалкивал, только кивал и бормотал: «Да, профессор, сэр».

Это была самая лучшая политика, если не знаешь урока. Проверено на практике. Учителя в старой школе меньше злились, если ученик помалкивал и делал несчастные глазки, честно подтверждая, дескать, не выучил, нежели когда спрашиваемый нахально начинал называть причины невыученных уроков, вроде внезапной болезни или советов спросить того, кто руку тянет.

Дальше у них так и пошло. Гарри не выделялся, прилежно учил зельеварение, которое очень походило на кулинарию и готовку салатов и супов, скромно поднимал руку, если мог ответить на вопрос и писал вовремя средние по качеству эссе и контрольные.

Но мысли все же расспросить загадочного профессора о том, что он слышал от тети — о его дружбе с мамой, он не оставлял.

Прошел месяц учебы в странном заведении под названием Хогвартс.

Как-то днем Дину Томасу пришло письмо с совой, что умер его дедушка, и ему пришлось отпрашиваться у Макгонагалл, потому что мама просила приехать попрощаться с покойным. Дин как раз заговорил о том, что соберутся все родственники, а с некоторыми из них его родители в сильных неладах, так что... скучно не будет. Тут Гарри и вспомнил!

Какой он идиот! Ведь давно же собирался спросить у кого-нибудь из взрослых, где находятся могилы его родителей и попросить сводить его туда, потому что он еще маленький! Да закрутился с учебой...

А так как профессор Снейп поссорился с его мамой и теперь за что-то злится на него самого, то лучший способ помириться с ним — это вместе посетить могилу мамы.

Гарри еще раньше все время думал об этом, но не мог выбрать сопровождающего.

Профессор Стебль оказалась доброй и внимательной к своим подопечным, но у нее была семья, и она каждый выходной отбывала к себе домой, в Йоркшир, всегда многословно оставляя наставления своим старостам. Так что Гарри просто совестно было просить ее уделить ему пару часов, когда дома ждали дети.

Хагрид, возможно, с радостью бы согласился с ним пойти, но он постоянно твердил мальчику, какие хорошие и замечательные были его родители, и какой прекрасный директор Альбус Дамблдор, так что Гарри не мог пробыть в его обществе больше получаса, а он подозревал, что путь от школы до кладбища не близкий, так что... нет, спасибо, Хагрид!

Больше кандидатур не было. Упоминали еще одного друга его родителей — какого-то Ремуса Люпина, но тот почему-то, несмотря на крепкую школьную дружбу, ни разу не появился у осиротевшего сына друзей и не написал ему ни единой строчки. Других же взрослых профессоров Гарри знал мало и никогда бы не стал просить о столь личной услуге.

Оставался только профессор Снейп. Если информация была верной, и он как-то общался с мамой Гарри, то может быть, он не откажется? Гарри робко предположил, постоянно видя зельевара на выходные в школе, что вроде как профессор зельеварения семьи не имеет, а значит, в эту субботу не будет сильно занят...

Всю неделю он набирался храбрости, и вот ранним утром субботы, тщательно привел себя в порядок, надел новую черную мантию, остроконечный колпак на голову и пошел в теплицы. Он еще вчера договорился с деканшей, что купит у нее цветов для могилы матери. Стебль, которая до конца как будто не верила, что Гарри теперь студент ее факультета, прослезилась, прижала Гарри к пышной груди и пообещала дать цветов просто так. Поэтому мальчика в теплицах уже ждал роскошный букет из белых и оранжевых лилий, с одуряющим запахом. Вот с ним-то Гарри и побрел в подземелья, где располагалось гнездо декана Слизерина Северуса Снейпа.

* * *

Профессор Снейп давно проснулся, сварил поутру парочку зелий, и как раз завтракал у себя, в одиночестве. По выходным он старался не выходить поесть в Большой Зал, предпочитая одиночество и тишину пятидневному галдежу и шуму.

На ум почему-то в который раз пришел Поттер. Хоть мальчик и был внешне копией чванливого и высокомерного Джеймса, вел он себя не в пример спокойнее и миролюбивее. А уж когда тот с таким размахом перевелся на факультет Помоны... Даже странно было как-то — Поттер — и вдруг не гриффиндорец. Снейп после первого урока ожидал истерик и ненависти в свой адрес, но мальчишка, словно поняв что-то, помалкивал, не встревая и не провоцируя. Потом даже руку поднимал, жаждая ответить, но тут уже Северус мстительно игнорировал его. По-детски вышло, конечно, но что поделать, если такое распоряжение-рекомендацию он получил от вышестоящего начальства... Вопреки всему, профессор зелий давно уже не ненавидел гриффиндорских гопников, учившихся вместе с ним и превративших его школьные годы в ад. Потому что отец часто говаривал ему в пьяном состоянии, что все сделанное вернется к тебе, и если ты не смог ответить ударом на удар, то не беспокойся — возмездие настигнет обидчика в любое время и в любом месте. Собственно, так и случилось: Поттер мертв, Блэк уже десять лет гниет в Азкабане, Петтигрю разнесло в клочья, и не жаль нисколько, а Люпин и вовсе пропал из виду — и стоило учиться в школе и рисковать жизнями студентов... все равно его с его болезнью никуда бы на работу не взяли. Так что неразлучную отвязную четверку разметало как листья на ветру. Ну и ему вернулось, само собой. За то, что рассказал пророчество Хозяину — получил наказание. Сидит теперь в школе и вдалбливает знания в чугунные головы школяров Простейшие зелья вместо научной работы в лаборатории какого-нибудь университета или академии. Достойная кара, ничего не скажешь. А за смерть Лили — постоянный пригляд за ее сыном, который к тому же еще и ребенок Поттера. Вот уж хуже нет для него. Но мальчишка совсем не прост...

Тут в дверь робко постучали, прерывая мысли Снейпа и тот недовольно поморщился раннему визиту. Он распахнул дверь и уперся носом в огромный букет. Цветы одуряюще благоухали. Снейп разгреб цветочную массу и узрел под ней... объект своих размышлений.

— Что это за фокусы, Поттер? — грозно зарычал он. Как мальчишка узнал, что он ненавидит лилии? Да за такое...

— Профессор Снейп, я ... хотел попросить вас об одолжении, — тонким голоском пропищал Гарри, и чихнул три раза.

— У вас аллергия? — автоматически спросил Северус, невольно припоминая, есть ли у него готовое Антигистаминное зелье. — Что вам надо от меня?

— Неа... нету у меня аллергии... я просто... просто я хотел навестить могилу мамы, — тихо произнес Поттер и снова спрятался за пахучим букетом. — А где она похоронена — я не знаю...

Снейп потерял дар речи. Вот чего-чего, а этого он от мальчишки не ожидал. Да это же сын Джеймса, который никогда не интересовался никакими похоронами и поминками, а уж тем более, традицией навещать могилы — сам как-то раз в Большом зале распинался на эту тему, самоуверенно вещая, что только дряхлые старушонки могут со скуки таскаться с букетиками к покойникам. У Северуса тогда месяц как умерла мать, и он едва удержался, чтобы не заехать Поттеру каким-нибудь мерзким темным заклятьем. Да, младший Поттер явно пошел не в отца...

— Почему вы пришли ко мне? — отрывисто спросил Северус, чувствуя, как горло сдавило спазмом. — Вы должны были обратиться к своему декану, она отвечает за вас...

— Я слышал, тетя как-то говорила, что вы в детстве дружили с мамой, — бесхитростно ответил Поттер, глядя на него зелеными глазищами. — Еще она упоминала какого-то Блэка и Петтигрю, но к ним я обратиться не могу, да даже если бы они были рядом, мне бы не хотелось с ними...

Снейп хмыкнул. Приятно было слышать, что сын Поттера знать не желает друзей своего отца. А почему бы, в самом деле, не оказать услугу мальчишке? Да, он запретил Дамблдору рассказывать кому-либо о том, что он будет защищать Гарри Поттера ценой собственной жизни, но как отказать ребенку в таком деликатном и важном деле? Не каждый одиннадцатилетка по собственной воле захочет наведаться на место упокоения родителей.

К тому же, он же в магическом мире совершенно не ориентируется, а никто даже не просветил его, где похоронены отец и мать.

— Поттер, идите к воротам, и ждите меня там, — распорядился он, закрывая дверь у мальчишки перед носом.

Гарри нисколько не обиделся, а просто развернулся и пошел из подземелий. На его счастье, он никого не встретил, и беспрепятственно добрел со своим исполинским букетом до огромных кованых ворот с двумя свирепого вида вепрями по бокам. Он проторчал там минут десять, пока не увидел быстро приближающуюся черную тучку — развевающуюся мантию профессора Снейпа. Тот широко шагал с каменным лицом, но Гарри почему-то не испугался. Зельевар забрал у него цветы, сунув их под мышку, и взял Гарри за руку.

Несколько неприятных мгновений, Гарри даже не успел понять, что произошло, а они уже стоят на мрачного вида кладбище.

— Это Годрикова лощина. Тут жили ваши родители, Поттер, — холодно сказал Снейп, не глядя на него. Но Гарри такое поведение не удивило — в фильмах все родственники на кладбище пытались делать вид, что их происходящее нисколько не волнует.

— Спасибо, сэр, за то, что вы потратили на меня свое время в свой законный выходной, — еще раз поблагодарил Гарри.

Профессор дернул щекой и ничего не ответил, только отвернулся.

Все прошло очень даже неплохо. Гарри присел на корточки, зачарованно глядя на изображение матери, которое сотворил для него профессор, стоявший сбоку от могилы и сам похожий на черный гранитный памятник. И букет он помог поставить в наколдованную вазу с водой, чтобы цветы подольше не завяли. И даже не торопил, хотя Гарри таращился на материно изображение больше часа. Мама была очень красивой, рыжеволосой и зеленоглазой, и как будто живой — она улыбалась и кивала ему! Профессор сказал, что это не обычное колдофото, а его собственная ментальная проекция — какой он ее помнит. А отца показать Гарри не стал просить — видел, что Снейпу неприятно. Но Гарри знал, что если бы он захотел — то увидел бы его...

И Гарри успокоился, потому что осознавал, что это дело нельзя было откладывать на будущее — он и так много времени потерял. А так он как будто повидал родителей и понял, что они у него были настоящие и любили его.

И он вдруг почувствовал, что отношения с преподавателем зелий у него теперь не такие натянутые. Не могут быть врагами те, кто ходит вместе на кладбище навестить человека, который им одинаково дорог...