Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну (джен)

Обстановка в доме Эмили была неспокойной. Себ чувствовал себя лишним в этой гостиной, толком не понимал, зачем его просят остаться и что хотят с ним обсуждать. Родители уезжали в Карлайл завтра. Миссис Кейл ехала с ними — но ненадолго.

Себ поговорил с ней два дня назад, и на его предложение присмотреть за Сьюзен она откликнулась с пугающей радостью. Впрочем, наверное, ей самой хотелось чем-то заняться, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей и переживаний. В общем, с ней всё было решено — и зачем они теперь сидели на диване все вместе, пили чай и говорили о погоде, было не совсем ясно. Но папа настоял.

— Кхм… я… — Себ прочистил горло, но мама его опередила:

— Я, пожалуй, приготовлю ужин. Басти, можешь мне немного помочь?

Он бросил ей благодарный взгляд и вышел следом — лучше уж чистить картошку, чем обсуждать начавшийся за окном дождь.

— Не сердись на папу, — сказала мама, закрывая дверь на кухню и подходя к раковине, где скопилась горка грязной посуды.

— Я и не сержусь, — отозвался Себ. — давай я…

Он отстранил её от раковины и принялся за монотонную работу, поглядывая, как мама раскладывает на доске кусок мяса и придирчиво его изучает.

— Он чувствует себя виноватым, — продолжила мама, словно Себ и не перебивал её, — что не готов пожертвовать всем ради Сьюзен.

— Я говорил ему…

— Как будто наш папа так часто слушает, что ему говорят, — улыбнулась мама. — Он привык заботиться о семье, брать на себя ответственность. Пока Эмили была жива, Сьюзен в нём не нуждалась, и он не переживал.

— У нас всё будет хорошо, — твёрдо сказал Себ, догадываясь, что за словами: «Папа чувствует себя виноватым», — скрывается: «Мы с ним оба чувствуем себя виноватыми, и особенно я». Он добавил: — Мы со Сью отлично ладим, у неё прекрасная няня, а когда вернётся миссис Кейл, вообще никаких проблем не будет, — он сделал паузу, притворившись, что увлечённо счищает жир со сковороды, — как ты думаешь, Сьюзен сможет… полностью прийти в себя после этого? — этот вопрос Себ задал очень тихо, хотя понимал, что плеск воды в тазу (2) и звон тарелок и без того заглушают голос. Ему было стыдно об этом заговаривать. Всё равно, что признаться, что понятия не имеет, что делать, чтобы ей стало лучше.

— Знаешь, дорогой… — проговорила мама тоже тихо, — даже для взрослого человека потерять родителя — это тяжело. Я до сих пор вспоминаю твоих дедушку и бабушку очень часто. И Сьюзен всегда будет помнить Эмили, и ей всегда будет больно, потому что мамы нет рядом. Просто…

— Это становится привычно, — кивнул Себ. — Хочу, чтобы она начала ходить к психологу. Я сам не люблю, когда у меня в мозгах ковыряются, но Сьюзен это может помочь.

— Тебе тоже не помешало бы, — несколько ворчливо сказала мама, — о чём я тебе уже говорила.

— У меня всё нормально, — отозвался он, расставляя на места тарелки и производя ими нарочитый шум. — Переживу.

Мама выдохнула со знакомой и характерной интонацией, которая во все времена расшифровывалась как: «Господи, за что мне эти двое?».

— Если тебе будет нужна помощь, пожалуйста, не молчи, — сказала она чуть позже, — звони, приезжай. Или я приеду.

— Да не…

— Просто пообещай, что скажешь, если будет трудно, — с некоторым нажимом попросила она.

Себ выдохнул:

— Ладно. Да, окей.

Он домыл посуду и слил воду. Дальше продолжать этот разговор было уже совершенно неловко, так что он вытер руки и заложил их за спину, подыскивая предлог, чтобы уйти.

И зажужжавший в кармане телефон предоставил этот предлог. Себ быстро посмотрел на экран и со смесью одновременно раздражения и предвкушения прочёл смс от Брука: «Открыто».

— Мне надо на работу, — сказал он, убирая телефон.

Мама обошла его, сполоснула руки и неожиданно, без всякого предупреждения обняла, крепко прижимая к себе. Она едва доставала ему до подмышки, но вырваться из её хватки Себ даже не пытался, только беспомощно поворчал:

— Мам… — а потом обнял её в ответ и прикрыл глаза. Постоял несколько секунд — а потом, чувствуя, что объятия становятся немного слабее, решительно высвободился, одернул рубашку — и рассмеялся.

— Подловила, ладно.

— Иди уже, — она махнула ему рукой и вернулась к готовке, а Себ поспешно ретировался из кухни.

Вызов Брука, пусть и странный, его порадовал. Все эти похороны, семейные дела, сцены и разговоры требовали очень много сил — и он был бы рад получить сложное, но предельно понятное задание. Чтобы не думать, что лучше сказать, а молча выполнять свою работу. С другой стороны, учитывая появление Брука сегодня на кладбище и его последующее исчезновение без единого слова, можно было предполагать что угодно. Может, боссу просто скучно? Или он опять под кайфом и нуждается в собеседнике?

Не хотелось бы.

Себ был готов перенести небольшой сеанс насилия над мозгом (в конце концов, он именно из-за этого вытребовал двойную оплату), но развлекать скучающего психа не желал.

На Клармонт-стрит, тринадцать действительно было открыто — и внизу, в подъезде, и наверху — в квартире.

Себ вошёл, закрыл за собой дверь и снова оказался почти оглушён музыкой, только теперь это был Rolling Stone. Что ж, логично. Вы же не думали, что злодеи слушают попсу? Правда, если бы он включал какой-нибудь тяжёлый металл, наверное, попадание в образ было бы ещё более точным.

Джим, как и в прошлый раз, развалился на диване прямо в костюме, взглянул на Себа, но музыку не выключил и не приглушил. Так что Себ остался стоять и слушать про красную дверь, которая должна стать чёрной. И про всё остальное.

Подолгу стоять в одной позе Себ умел отлично, поэтому не шелохнулся до тех пор, пока песня не доиграла, а Брук не сказал:

— Привет, дорогой. Соскучился?

— Вы вызывали, сэр, — ответил Себ, подходя немного ближе к дивану.

— Вызывал? — Брук удивлённо поднял брови. — Разве?

— Сорок минут назад… примерно, — Себ потянулся было за телефоном, хотя и был уверен, что получил смс, но не успел. Брук визгливо расхохотался, запрокинув голову:

— Мой милый Себастиан, я всего лишь написал: «Открыто». Вызов ты придумал сам, — он продолжил смеяться, а Себ прикусил кончик языка, чтобы сдержаться.

Грёбаный Брук.

— С тобой даже неинтересно играть, Себастьян, — отсмеявшись, разочарованно сказал Джим. — Ты такой исполнительный… такой правильный… — вдруг он вскочил с дивана и мгновенно оказался совсем рядом с Себом. Раздул ноздри, принюхиваясь, и сделал ещё шаг. Себ ровнее выпрямил спину и чуть поднял голову, но не отшатнулся, даже когда Джим почти прижался к нему.

«Дорогой Санта, подари мне, пожалуйста, право сломать челюсть моему боссу без последствий. Обещаю, что буду хорошо себя вести весь год», — подумал Себ, отвлекаясь на дурацкие мысли, чтобы удержать раздражение в узде. В конце концов, недолго он прожил бы в армии, если бы не умел контролировать приступы мотивированной агрессии.

Брук запрокинул голову и кончиками пальцев коснулся воротника рубашки Себа. «Да хер тебе», — подумал Себ отчётливо. Ему не пятнадцать, чтобы вестись на такие дебильные шуточки и провокации.

— Скажи мне, Себа-а-астиан, — протянул Брук, удерживая уголки воротничка, — мне очень интересно… Здесь ровно четыре пальца… от рукава до локтя? (1) Да?

Вдох-выдох.

Себ опустил голову, поймал взгляд Брука и ответил предельно спокойно:

— Да, сэр. Так точно, сэр. Возможно, вас интересуют ещё какие-то детали моего гардероба, сэр?

Брук выпустил его рубашку, состроил обиженную рожу и повернулся к Себу спиной:

— Твой гардероб скучен как воскресная служба. И временами уродлив, — он опять устроился на диване, закинул ноги в начищенных ботинках на подлокотник, положил руки за голову и закрыл глаза, вытягиваясь как в шезлонге: — Ты понимаешь, о чём я.

— Нет, сэр.

— Этот костюм, в котором ты был. Тысяча девятьсот девяносто седьмой год?

Себ педантично расправил воротничок расстёгнутой рубашки, машинальным жестом подровнял закатанные рукава и только после этого сказал:

— Да, сэр.

— Я-я-ясно. Очень, очень скучно.

Себу показалось, что голос Брука опять слабеет и становится менее чётким. Значит, снова доза? Отлично.

— Сэр…

— Сядь! — рявкнул Брук визгливо, не шевелясь и не открывая глаз.

Стульев в комнате не было, не считая компьютерного кресла в дальнем углу, диван был полностью занят Бруком. Себ пожал плечами и сел на пол. Его штанам не привыкать. Хотя пол в квартире Брука, может, погрязнее иной крыши.

— Я рад, что ты пришёл, Себастьян… — мягко прошелестел Брук. — Ты меня немного отвлёк… Это дело не выходит из головы. Сводит меня с ума, — со стоном Брук запрокинул голову и обхватил её руками. — Мне не хватает какой-то мелочи… Маленького изящного шага.

«Дело?» — подумал Себ, но вслух спрашивать не стал.

— Я вижу его. Оно разрывает мне мозг, — совсем слабо и беспомощно проговорил Брук. — Но в конце провал… Он почти так же умён, как и я. Я не могу его уничтожить.

— С вашего позволения… — Себ замешкался, оценил состояние босса и прибавил: — Джим, уничтожить можно любого.

Он хохотнул, но уже без визгливых нот:

— Ты прелесть. Убить его… Нет, это будет слишком просто. Я хочу показать ему, что он не самый умный. Скучный политикан. Однажды я раздавлю его, глядя ему прямо в глаза, и швырну ему в лицо его жалкую жизнь, пусть подавится… но ещё не сейчас. Нужно просто… просто… — ему было явно тяжело говорить. Себ сидел на полу и молча ждал, ругая себя на все лады за то, что не может просто уйти.

— Ближе к нему… Он почувствует позднее. Смолвуд должен выжить… Ты знаешь, Себастьян, что он педофил?

— Тогда вы зря запретили мне убивать его, — ответил Себ. Джим хрипло рассмеялся — как закашлялся:

— Напротив. Наш дорогой Чарли называет это болевыми точками… — Себ не понимал ни слова, если честно, тем более, что то и дело Брук принимался бормотать совсем бессвязно или смеяться своим же мыслям, кроме того, у него вдруг прорезался чудовищный ирландский акцент, так что непросто стало разбирать и те слова, которые звучали внятно и целиком. Но тут, оборвав самого себя, Брук неожиданно сел, опустил ноги на пол и посмотрел на Себа совершенно трезвым взглядом.

— Изящно, — сказал он. — Люблю долгие партии.

— Сэр…

Брук встал, расправил костюм, подвинул платочек в нагрудном кармане и спросил без всякого перехода:

— Думаешь, я на наркотиках?

Вот конкретно в эту минуту Себ сомневался. Слишком уж резким был переход.

— Наркотики, алкоголь, никотин, кофеин… — задумчиво перечислил Брук, — это всё дороги в один конец. Мозг перестаёт работать без стимуляции и постепенно… Пуф, — он развёл руками, — оказывается, что в голове у тебя бесполезное желе, а сам ты не можешь отличить фантазию от реальности. Я не употребляю наркотики, можешь не переживать, дорогой мой блюститель нравов.

— Я не…

— Да брось, у тебя это на лице написано, — Брук хрустнул шеей, хихикнул и сказал: — Однажды я едва не устоял… Мне сделали подарок, — на его лице заиграла улыбка, которую можно было бы назвать нежной, — особый…

— Дозу? Сэр?

— Что ты… — он снова опустился на диван, но не лёг, а остался сидеть, поглядывая на Себа, — доза это скучно. А тогда был настоящий подарок. Формула. Идеальное вещество. Никакого физического привыкания, контролируемый эффект, мягкое воздействие, стимуляция умственной деятельности… Выводится с мочой за сорок восемь часов бесследно, — Брук говорил с искренним восторгом, — конечно, но не запомнил формулу… Не думаю, что он сможет её повторить. Это была не просто работа, это было вдохновение. Едва осознавал, как его зовут, ругался с невидимыми собеседниками — и писал на коленке гениальную формулу. Неужели не восхищает?

Себ пожал плечами:

— Я не особо люблю наркоманов, гениальные они там или нет. Под дозой любой гений может всадить другу нож в печень, потому что перепутает его с глюком.

— Верно… Ты умница, Себастьян, — Брук улыбнулся, — хотя и туп как пробка. Не каждому дано иметь интеллект, хоть немного выделяющий его среди серой массы…

«Спасибо, конечно», — равнодушно подумал Себ. В сравнении с тем, как его и его товарищей называл их первый командир, «туп как пробка» — это похвала.

— Этот парень особенный. Если он не сведёт себя с ума, мы о нём ещё услышим. О, я жду нашей встречи…

На месте парня Себ бы паковал чемоданы, потому что интонация у Брука была крайне кровожадной. Хотя он наркоман — не жалко. Пусть Брук с ним развлекается, может, самому Себу будет чуть меньше мозг выносить.

Едва Себ мысленно вынес приговор незнакомому гениальному наркоману, как Брук объявил, разом сменив тон с мечтательно-угрожающего на деловой:

— Завтра в девять пятьдесят в Хитроу, Себастьян. Нас ждёт небольшая туристическая поездка.

Себ встал с пола и уточнил:

— Куда именно, сэр?

Брук пожал плечами:

— А тебе не всё равно? Главное, рассчитывай, что может быть жарко.

Примечание

(1) Знатоки рассказывают, что стандарты ношения британской военной формы гласят следующее: если рубашка расстёгнута, у неё обязательно должны быть подвёрнуты рукава. Подвороты должны располагаться строго на уровне четырёх пальцев выше локтевого сгиба. Под расстёгнутой рубашкой, разумеется, должна быть надета футболка. Если рубашка застёгнута, подворачивать рукава не допускается. Себ аккуратно следует этим требованиям и в повседневной гражданской жизни.

(2) Английские бытовые реалии передают привет. На всякий случай поясню (только убедитесь, что вы сейчас не едите, а то будет мерзко): в Британии вода очень дорога, и экономят её всеми способами. Никто не моет посуду под краном. Набирают таз воды, добавляют очень пенящегося мыльного средства, полощут посуду и либо вытирают насухо, либо ставят на сушилку прямо так, с мыльно-пенными разводами.