Если бы герои Поттерианы... (джен)

Гарри проснулся сам, когда на улице было еще совсем светло — все-таки самый длинный день в году...

То, что он уснул почти сразу и без мучительных раздумий, означало одно — профессор опять напоил его детским Успокоительным. Наверное, когда лимонад делал. Все-таки он очень заботится о его ранимой детской психике, а что это, как не еще одно доказательство того, что и в беде он Гарри не оставит, тем более, в такой серьезной? Сам ведь сказал, что даже замороженный Лорд и тот не такая важная вещь, как здоровье Гарри Поттера.

Гарри задумчиво почесал живот, все еще с опаской, боясь наткнуться на сидящего в кишках детеныша не пойми кого. Живот грустно отозвался утробным урчанием — опять хотелось есть. Хотя и в самом деле, проспал он, наверное, часов пять-шесть, так что вся еда переварилась. Да, она точно сама переварилась, а не кто-то другой ее переварил!

Решительно успокоив себя, Гарри встал, подумав пару секунд, аккуратно заправил постель тем симпатичным лоскутным покрывальцем, переоделся в другую одежду: в футболку цвета хаки, серые летние джинсы и легкие кроссовки. Причесался, соорудив себе аккуратный куцый хвостик, повертелся перед зеркалом на комоде — мало ли, а вдруг в Запретном Лесу будут дамы или важные люди, надо чтобы не приняли его ненароком за неряху и обалдуя... Проверил кошелек на шее и вышел из комнаты.

Профессор сидел на кухне, угощаясь крепким черным кофе.

Для Гарри был заботливо приготовлен поднос, на котором стояли чайничек с горячим какао, тарелка с ореховым рулетом и шоколадными пирожными. Гарри тут же повеселел, и его настроение моментально улучшилось — как обычно, при виде вкусненького. Иногда он удивлялся сам себе: рефлексы выработались как у тех собачек Павлова, которых он любил вспоминать.

Гарри с довольствием уплел угощение, пытаясь накормить попутно морщившегося Снейпа, потом быстренько ополоснул грязную посуду, чтобы не утруждать мистера Дарси, и поскакал за вышедшим профессором.

Снейп запер дверь и повел Гарри за дом.

«Аппарировать будем», — догадался Гарри. И точно, его взяли за руку, один головокружительный миг — и они уже стоят на опушке Запретного Леса. Гарри сразу с интересом закрутил головой, оглядываясь вокруг. Лес тут оказался совершенно не похож на тот, который был виден от Хагридовой хижины. Огромные деревья стояли сплошной стеной, и подступы к ним загораживал высокий плотный кустарник. Тут, наверное, только медведь-гризли и смог бы продраться сквозь такую густую чащу...

Гарри тихо ойкнул, когда рядом с ними с негромким хлопком материализовались мистер Малфой и профессор Кеттлберн. Люциус бережно и в то же время брезгливо держал в руках плоский свинцовый ящичек.

— Взял с собой? — отрывисто спросил Снейп.

— Не посылать же домовиков. Только я могу открыть сейф, — поморщившись, тихо сказал Люциус.

— Господа, я рад видеть вас всех в здравии и благополучии! Гарри, добрый вечер, ученик! — поздоровался профессор Кеттлберн.

Гарри застенчиво подошел к Наставнику и ткнулся головой ему в мантию в районе груди. Его осторожно погладили, чтобы не испортить прическу и легонько обняли. Мистер Малфой поздоровался за руку, по-мужски крепко пожав ее и подмигнув: «Привет, компаньон!» Гарри расплылся в довольной улыбке: он не любил сюсюканий взрослых, а тут с ним общались как с равным, а не как с маленьким ребенком. Это очень обрадовало его, и он тут же напыжился от счастья.

— Я говорил Люциусу, что нужно бы принести мне, как Доверенному Хранителю Непреложный Обет. Без него вас не пропустят на празднование в Круг, — известил Кеттлберн.

— О, без вопросов, дражайший Оливер! — тут же согласился Малфой. — Ради такого я готов принести дюжину Обетов!

Снейп молча протянул руку.

Маги взялись за руки, образовав треугольник, а Кеттлберн произносил слова клятвы, взмахивая палочкой. На запястьях правых рук вскоре загорелись тонкие красные нити, которые не погасли после окончания ритуала. Гарри, разинув рот, завороженно наблюдал за действом, а потом, спохватившись, спросил, почему с него Клятву не берут, он же тоже идет в Запретный Лес и тоже может проболтаться кому-нибудь об увиденном.

Кеттлберн объяснил ему, что детей до тринадцати лет — возраста зрелости — не обязуют давать Обет, и надеются лишь на их благоразумие. Вот такие вот магические права ребенка.

Но, возможно, лесные народы смогут что-то сделать, дабы Гарри не разболтал ненароком их секретов... Впрочем, он ведь еще мал и все равно не сможет ни указать координат, ни еще как-то выдать тайны — собираются в Круге лишь два раза в год и всегда меняют место сбора, так что... Пусть не беспокоится. Лесной народ после нападений и истребления стал весьма и весьма осторожен, потому и магов допускают крайне редко и лишь с рекомендацией Доверенного, ну или по сильной необходимости, вот как в случае с Гарри.

Пока они занимались разговорами и принесением Обета, стемнело, и на небе начали зажигаться крупные звезды.

— Марс нынче ярок, — произнес вдруг чей-то сочный бас.

Гарри подпрыгнул. Сзади него кто-то стоял!

— А, добрый вечер! Флоренц, Бейн, Ронан, — приветливо поздоровался Кеттлберн. — Нам уже пора? Мы только вас и ждали...

Флоренц оказался здоровенным белым конем... То есть, не совсем... он... Ну такое Гарри видел вообще-то по тели... Ага, вспомнил! Они по истории Древнего мира проходили в школе! Кентавром, в общем, потому что это был красивый мужчина с телом коня. Или конь с телом мужчины? Если разобраться, и так и сяк подходило.

В общем, Флоренц был белокурый, молодой и с ярко-синими глазами. Сопровождавшие его Ронан и Бейн — рыжей и черной масти и какие-то неокультуренные, дикого вида. Гарри подумал, что они похожи на мустангов в прериях — необъезженных и свободных, независимых и гордых... Впрочем, потом ему Кеттлберн сказал, что так оно и есть: кентавры никому не подчиняются и действуют только по своему усмотрению. А еще они являются надежной охраной и защищают жителей Запретного Леса от захватчиков и браконьеров. И правда, за спинами у крутых кентавров висели огромные луки и колчаны со стрелами, не чета Мердоковским... Такими и медведя запросто можно было уложить!

— Мы будем сопровождать вас в Круг, — произнес мелодичным голосом Флоренц. Оказывается, басом говорил Бейн, который сейчас разглядывал Гарри как букашку. — Обет?

Малфой и Снейп молча продемонстрировали светящиеся красные браслеты на запястьях, которые должны были показывать, что им можно доверять без лишних вопросов. Кентавры одобрительно кивнули.

— Пойдемте, — махнул рукой Бейн, поворачиваясь к расступившемуся как по команде густому кустарнику. Профессор крепко ухватил Гарри за ворот футболки и подтолкнул вперед. Процессия гуськом поползла в темноту.

Через пару десятков шагов все остановились. И тут вокруг ярко вспыхнули и засияли тысячи огоньков: сверху, сбоку и даже в траве. Стало светло, как днем. Теперь Гарри видел все очень отчетливо.

— Ах да, плащи... Сейчас проверим истинность и искренность ваших намерений, — с усмешкой сказал Ронан, снимая с плеча кожаный мешок. Он развязал ремешки, знаком подзывая магов к себе.

— По очереди суньте руку в мешок. Плащ сам выберет вас, — дал он указание. — Мальчик, ты первый!

Гарри нерешительно приблизился. Он лошадей вообще близко не видел, разве что только мелких, коренастеньких поняшек этим летом в Диснейленде... А кентавры такие высоченные и здоровые были... И копыта у них оказались огромные, как суповые тарелки тети Петуньи...

Он протянул руку и нащупал в мешке что-то прохладно-скользкое и текучее. Это нечто выскальзывало и уворачивалось. Все вокруг выжидающе смотрели на него. Гарри смутился, но взял себя в руки и крепко сжал пальцы на ткани. И потянул наружу.

Вытащил он очень симпатичный плащ с капюшоном, ярко-желтый с зелеными разводами.

— Хм... Купальница ядовитая. Цветок троллей, — усмехнулся Бейн и весело переглянулся с товарищами. — Мальчик не так прост, как выглядит?

— Еще бы, это же Гарри Поттер, — проворчал профессор Кеттлберн, тоже улыбаясь.

— О да, в темноте просто не видно было шрама, — сказал Флоренц, но Гарри почему-то заподозрил, что тот врет.

Ронан сунул раскрытый мешок Снейпу. Тот, помедлив, опустил в него руку и через секунду выдернул из горловины свое одеяние — темно-синее, с многочисленными блестящими точками.

— О, звезды сегодня особенно яркие, — ухмыльнулся Бейн. — Ну что ж, пока все нормально! Следующий!

Люциус подошел грациозной походкой, зажав под мышкой драгоценный ящик. Он изящно изогнулся и принялся неторопливо шарить в мешке, как это делали бабушки, играющие в лото. В фильмах, разумеется. Гарри нетерпеливо вытягивал шею. Так продолжалось с минуту. Присутствующие уже начали терять терпение и переминаться с ноги на ногу, когда мистер Малфой наконец решил, что выбрать.

Снейп кашлянул и тихо прошипел:

— Пижон ты, Люци!

— Я знаю! — гордо сказал мистер Малфой, накидывая на себя яркий сиренево-голубой плащ с белыми, черными, синими, коричневыми и желтыми разводами. Гарри подумал, что плащ очень похож на раскрытый хвост павлина — он их видел в зоопарке и был в восхищении от этих горластых птичек.

Профессор Кеттлберн густо засмеялся. Сам он оказался одет в темно-коричневое, с зеленоватыми пятнами, одеяние. Гарри подумал, что мистер Оливер напоминает старый-старый вековой дуб, поросший снизу изумрудным мхом... Мистер Малфой — цветочный луг и павлина, пасущегося на лугу, а профессор Снейп глубокую, звездную, таинственную и мрачную ночь. А он сам... болото с лютиками? Но Гарри не особо огорчился — судя по плащам, теперь им доверяли полностью и пропускали в Круг.

— Нам повезло, — шепнул Кеттлберн Люциусу и Снейпу. Гарри беззаботно скакал жеребенком впереди них, пытаясь поспеть за кентаврами. — Когда Альбус хотел пройти в Круг, его не пропустили...

— А что, не прошел плащ-проверку? — съехидничал Северус. Сам он в своей мрачноватой, переливающейся сверкающими точками хламиде чувствовал себя удивительно комфортно и... умиротворенно, что ли. Признаться, он удивился, когда увидел мантию цвета «Глубокая синяя ночь», но потом подумал, что монохромность, разбавленная точками света — это... символичненько, наверное. Цельный, корректный глубокий и успокаивающий цвет. Жаль, что не черный... А почему, интересно?

— Ты угадал. Альбус тогда как раз стал Председателем Визенгамота. И нужно было принять несколько законопроектов, касающихся Темных и лесных существ. В частности, кентавров и русалидов. Как вы понимаете, те немногие послабления и свободы, о которых просили, были отвергнуты почти единогласно, сами проекты составлены грубо и с учетом только одной стороны — негативной.

Комиссия упирала на то, что магические народцы настроены агрессивно и не пускают магов-невыразимцев в свои резервации с целью досконального изучения их потребностей. Ну и толку от них нет никакого, так зачем позволять им лишнее? К примеру, открыто появляться в людных публичных местах?

Альбус пылко заверил уважаемое собрание, что готов сам лично навестить Запретный Лес и осмотреть жизненные условия вышеупомянутых народов. Заодно и спуститься в глубины Черного Озера. Сказал — сделал. Пришел на Литу к опушке и принялся звать кентавров. Те явились, затеяли проверять плащами и...

— Что? Какой плащ он вытащил? — нетерпеливо вопрошал Люциус. — Ну не томите, Оливер!

— А вы сами как думаете? — улыбнулся Кеттлберн.

— Красный! С золотыми позументами, — неприлично заржал Малфой.

— Увы, мыслите штампами, дорогой мой, — усмехнулся профессор УЗМС.

Снейп молчал, размышляя.

— Я думаю... Да уверен, что белый! — хмыкнул он, наконец.

Кеттлберн негромко хлопнул пару раз в ладоши.

— Ваша проницательность выше всяких похвал, Северус! Что это, хорошо учили Прорицания? — пошутил он.

— Я вообще на них не ходил, сам изучал. Это просто логика, вот и все, — сдержанно ответил Снейп, продолжая размеренно шагать.

— Да, ослепительно, кристально-белый, — подтвердил довольный Кеттлберн.

— Так и что плохого в этом цвете-то? — не понял Люциус. — Ну, ведь не черный же беспросветно! Тьма... — Он откашлялся, едва не выронив свой ящик.

— Это стерильный цвет, проще говоря, это даже не цвет. Это — сама пустота, безразличие... Желание казаться чистым и безупречным, проще говоря. Это — неискренность на языке лесных жителей. Дамблдор перестарался, пытаясь показать себя с лучшей стороны, — усмехнулся Кеттлберн. — Кентавры просто повернулись и исчезли. Альбус, когда рассказывал мне про этот случай, был жутко обижен. Он ведь хотел помочь, и намерения у него были самые что ни на есть благие...

— Ну а что же не помог? — cкептически спросил Малфой. — Законопроектов насчет этих этносов не было ведь принято, я-то в курсе, что делается в Министерстве. Кентавров так и не считают разумными существами, а лишь магическими полукровками. А русалиды и вовсе остались статусом на уровне селедок и лососей.

— Разочарование, — коротко сказал Оливер. — Кому понравится такое пренебрежение и неуважение к самому сильному и светлому волшебнику столетия. Ну и подходящая мотивация, что лесные твари сами отказались контактировать...

— Уж не поэтому ли Альбус теперь одевается только в цветные мантии? И чем аляпистее, тем лучше? — удивился Снейп. — А впрочем, судя по тому, что в переводе с латыни его имя означает «белый»...

— Вот то-то и оно, друг мой, то-то и оно, — многозначительно ответил Кеттлберн.

Впереди забрезжил яркий свет...

Автор опять не удержался и постебался про "белые плащики" ))).