Сценарист (джен)

Как же мне хочется вспомнить тот момент, когда я последний раз был самим собой.

Звучит, конечно, достаточно шаблонно, примитивно и совсем не оригинально, но я действительно забыл, когда последний раз не притворялся кем-то. Кажется, я стал вести себя по-другому с того момента, как прибыл в Нью-Йорк: был дружелюбным линчевателем, что скрывается в ночи, был хорошим другом для девушки, которая пыталась покончить с собой, был союзником трёх совершенно незнакомых мне людей, а на крыше, когда столкнулся лицом к лицу со Звездой, стал самым настоящим злодеем, который воспользуется всем, чтобы достичь своей цели. Забавно понимать, что ни в одном из этих случаев я не был тем самым Сином Айкавой, которым был в далёком детстве: добрым, наивным и любящим человеком, который дорожит своими связями и своими друзьями.

На самом деле, вероятно, я перестал быть собой ещё с того момента, как выбрался из комплекса. Уже после того момента я надевал на своё лицо самые разные маски, становясь для других людей тем, кого они хотели видеть подле себя. Почему я не был уверен в собственной личности? Бросьте, я прекрасно понимаю, что никто никогда не примет истинного меня — всем плевать на то, какой я на самом деле. Всем нужны лишь те качества, которые идеальны для них, и они хотят видеть их в тебе, в результате чего ты становишься их другом, знакомым, а то и вовсе членом семьи. Иронично то, что все людские связи временны. Как только ты перестанешь быть интересен и полезен другим, они избавятся от тебя, даже не подумав о том, какую боль они тебе принесли. Люди — самые эгоистичные существа на всём белом свете. Они никогда не изменятся, как и никогда не станут лучше. Таковой создала нас природа — всё на этом свете мы делаем лишь для себя. Даже герои, что спасают людей, делают всё это лишь ради собственной славы, статуса и больших денег, благодаря которым они могут прожить достаточно комфортную и приятную жизнь, не думая ни о чём. Быть может, так и стоит жить, но со стороны всё это выглядит достаточно ужасно и страшно.

Тем не менее, таков мир, в котором мы живём.

Как же живу я? Ради чего я живу? Ради мести? Счастья? Или же я просто ищу способ ухватиться хоть за что-то, что придаст моей жизни смысл? Честно, я уже давно перестал понимать, ради чего каждый раз поднимаюсь и иду вперёд. Я забил себе в голову то, что должен отомстить за падших друзей, что даже не успели вкусить все прелести жизни, но что принесёт моя месть? Разрушения? Новые жертвы? Очень много слёз? Скорее всего, месть приведёт ко всему этому.

Так ради чего тогда я до сих пор продолжаю идти по пути отмщения? Чтобы… оправдать свои злодейские и жестокие поступки? Чтобы оправдать все жертвы, что случились лишь из-за меня? Быть может, я желаю некого искупления перед теми детьми, которых убил, когда сам был ребёнком? Если бы в тот день я не сошёл с ума, быть может, сейчас все они были бы живы, а жертвы ограничились бы лишь мной и Мики, стало бы этому миру лучше? Смогли бы эти дети обрести спокойную и умиротворённую жизнь, в которой не было бы места издевательствам, постоянным экспериментам и ужасной боли? Конечно, бесполезно на эту тему рассуждать, ведь все эти мысли ни на что не повлияют, ибо сделанного уже не воротишь, но почему-то, даже осознавая сей факт, я не перестаю думать об этом.

Вероятно, корень всех проблем в моей жизни — я сам.

Если бы я не вышел из-под контроля в тот день, может быть, всё было бы гораздо лучше. Эксперименты бы всё равно прекратились, а его участники были бы отпущены, как это случилось, например, со мной. Я думаю, если бы эта самая организация, которая и издевалась над нами годами, хотела бы избавиться от всех лишних свидетелей, я был бы уже давно мёртв. Тем не менее, я продолжаю жить, а это значит, что это не сильно заботит их. Вероятно, так было бы и с другими детьми, если бы они выжили. Увы, узнать правильный ответ практически невозможно, ибо я — единственный выживший ребёнок.

Похоже, что я столкнулся с той самой дилеммой выжившего.

Я был бы не против подобных мыслей, но не в такое время, когда я перешёл за линию, за которую обратно вернуться уже нельзя. Все эти мысли… они… демотивируют меня, я полагаю. Как только моя голова начинает забиваться ими, я тут же теряю желание действовать дальше. Такое ощущение, что я просто хочу сдаться и отправиться домой, хотя такой возможности у меня больше нет, ведь я уже сделал очень много плохих вещей, за которые меня никогда не простят. Разумеется, мне никогда не было нужно их прощение и понимание, но без этого я вряд ли смогу спокойно существовать в этом мире. Собственно, такая ситуация у меня сейчас, и мне не очень хочется, чтобы такое продолжалось до самого конца моей не самой длинной жизни.

Почему я не уверен в том, что проживу долго? Это и глупому понятно. Злодеи долго не живут, а самые ужасные плохие люди никогда не умирают в собственной постели. Я больше чем уверен, что встречу свой конец либо на поле битвы, либо за решёткой, за которую меня поместят более сильные и могущественные люди, чем я сам. В добавок, я очень сильно сомневаюсь в том, что моего здоровья хватит для долгой жизни. Всё-таки эксперименты оставили на мне очень глубокий след, и даже сейчас я не могу сказать, что чувствую себя хорошо. Каждый день моё тело просто воет от боли, а многочисленные шрамы на теле вновь и вновь напоминают о своём существовании. Последний припадок боли был вчера, и я чувствую, что долго так продолжаться не будет. Быть может, мне удастся прожить ещё где-то десять или пятнадцать лет, после чего моё тело всё-таки перестанет функционировать. Не знаю, умру ли я в тот самый момент или же превращусь в обыкновенного овоща, что не способен сделать что-либо сам — сейчас это не так важно. Важно лишь то, что у меня ещё есть время завершить начатое, и мне очень сильно хочется верить в то, что конец моего пути мести сможет принести мне хоть какое-то облегчение. В противном случае, ко мне придёт осознание, что практически вся моя жизнь никогда не имела особого смысла.

Раны, полученные во время сражения со Звездой, ещё долго будут заживать, так что мне лучше не вступать в какие-либо схватки в ближайшее время. Не сказал бы, что я за это как-то отвечаю, но мне бы не хотелось в очередной раз биться в подобной схватке. Тем не менее, учитывая то, что моё прекрасное личико в данный момент времени знает почти каждый гражданин Соединённых Штатов, сомневаюсь, что мне удастся избежать абсолютно всех проблем. Тем более, вероятно, на меня сейчас объявлена неплохая такая охота среди героев, так что лучше не действовать необдуманно.

Сейчас мне удалось укрыться в очередном заброшенном здании. Денег катастрофически мало, ведь я не успел забрать все свои накопления из своего прошлого места обитания. Я пытался вернуться за ними, но вовремя увидел, что за нужным мне зданием тщательно следят подозрительные люди в гражданской одежде, так что не решился рискнуть. Тем более, я сомневаюсь, что там ещё что-то осталось — герои и бездомные очень любят лёгкие деньги, так что, скорее всего, их уже себе кто-то из них прикарманил.

Голод и жажда пока не мучают меня. Мой организм привык питаться редко, но всё же стоит позаботиться о том, чтобы у меня была хоть какая-нибудь еда и вода. В магазины заходить опасно, ибо везде развешаны мои портреты с надписями «разыскивается живым или мёртвым», так что спокойно купить хлебушек и водичку у меня не выйдет. Я мог бы попробовать выкрасть нужные мне припасы у других людей, но при моём нынешнем состоянии вряд ли из этого выйдет что-то путное, да ещё и лишний шум подниму. Остаётся лишь найти какую-нибудь достойную маскировку, чтобы меня узнали не сразу.

Учитывая все обстоятельства, я думаю, что разумным решением для меня было бы состричь мои длинные локоны, ведь именно они являются особой приметой для моего распознавания. Этот шаг был бы действительно полезным и эффективным, но… я не могу так. Эти волосы — некая дань памяти человеку, который когда-то давно сказал, что мне они очень сильно идут, а этот человек для меня был самым дорогим на свете, потому даже сейчас, спустя много лет, я продолжаю их отращивать. Разумеется, я подстригал их, чтобы не превратиться в мужскую версию Рапунцель, но не так сильно. Если бы я их никогда не укорачивал, думаю, в один день я бы просто невольно задушился собственными локонами. Забавная смерть, не правда ли?

Мой мобильник завибрировал. Не помню, чтобы кому-то давал свой номер телефона. Мои мышцы невольно напряглись, приготовившись к активному движению. Никогда не любил звонки. Мне всегда казалось, что разговоры по телефону — пустая трата времени. Быть может, такое отношение к этому явлению у меня из-за того, что я просто не имел друзей, а может я обычный социофоб, который напрягается от любого возможного контакта с другими людьми. Сейчас это не особо важно. Интересно лишь причина вибрации моего телефона.

«Неизвестный номер»

Эта надпись никогда не внушает доверия. При виде неё хочется быстро отрубить экран и бежать, куда глаза глядят. Вполне вероятно, что меня всё же обнаружили. Так к чему тогда эти игры? Хотят поиграть со мной и моими нервами? Или же хотят поиздеваться над ослабшим злодеем, который ранее заявлял, что он — самый ужасный злодей последнего времени? Насколько рационально отвечать на этот звонок прямо сейчас? Есть ли в этом хоть какой-нибудь смысл? Быть может, это какая-нибудь реклама или же звонок от оператора, который решил предложить мне новый тариф с выгодными условиями, а может это и вовсе какая-нибудь лотерея, в которой каким-то образом засветился мой номер. За это я и ненавижу анонимные звонки — никогда не угадаешь, кто на самом деле хочет с тобой поговорить.

Неизвестный упорно не сбрасывал звонок. Похоже, ему действительно важно поговорить со мной. Люблю упорных людей — с ними всегда интересно взаимодействовать. В добавок, никогда не знаешь, чего от них ожидать. Упорные люди — самые опасные и сильные противники. Они до последней капли крови будут сражаться с тобой, чтобы одолеть, и даже если они сами погибнут в конце поединка, они всё равно будут биться до самого конца. Такие люди достойны уважения, и я бы не хотел сталкиваться с такими лицом к лицу на постоянной основе.

Наконец, когда я принял окончательное решение, я провёл большим пальцем по экрану смартфона и приложил его к уху. Если неизвестный хочет со мной поговорить, то я не в праве ему отказывать.

— А ты не торопился, да? — тут же послышался голос из динамика.

— С каких это пор ты звонишь анонимно? — тут же узнал своего собеседника я, слегка удивившись его способу коммуникации со мной.

— Мне пришлось избавиться от старого номера. Всё-таки именно на него ты звонил в прошлый раз.

— Боялся, что тебя вычислят и арестуют?

— Опасался лишних проблем. Ты и твои ребята натворили дел, а я не хочу, чтобы все узнали, что и я в этом участвовал, — с неким упрёком в голосе произнёс хакер, который, судя по всему, немного забыл, из-за кого всё это произошло.

— Ты сам пожелал смерти героини, а мы это осуществили, — подметил я.

— И я сделал это не за просто так, если ты забыл, — также подметил Цикада.

— Что там, кстати, с этим? Удалось что-нибудь узнать?

— Если ты про «MiliQuirk», то тут весьма интересная ситуация.

— И в чём же она так интересна?

— В том, что этой компании якобы никогда не существовало, — озвучил весьма неожиданную информацию он, что ввело меня в некий ступор, — Я прошёлся по многим базам данных, но не смог ничего найти. Либо информацию о данной компании кто-то хорошо скрыл, либо её никогда не существовало.

— Второй вариант сразу исключи, — быстро ответил я, — Я не могу ошибаться. Тем более, ты сам видел тот документ, в котором было указано название компании.

— В таком случае, я полагаю, поиск хоть какой-нибудь информации займёт чуть больше времени, чем я предполагал.

— Ты же не сдашься? — слегка потерянным и грустным голосом поинтересовался я.

Цикада — единственный человек, который может помочь мне. Если он решит сдаться, думаю, я больше никогда не смогу приблизиться к той цели, к которой шёл всё это время. Что это за компания такая, раз даже самый популярный и способный хакер не способен найти информацию о ней? Я, конечно, всегда понимал, что такими ужасными делами, что происходили со мной и другими детьми, занимались не совсем обычные люди, но я даже не предполагал, что они так тщательно всё скрывают о себе. Похоже, за всем этим стоят очень властные и высокопоставленные люди.

— Я выполню свою часть сделки, — заявил хакер, чем немного успокоил меня, — Ещё не было такого, чтобы я что-то не нашёл. Если такая компания действительно существовала, я найду нужную тебе информацию.

— Спасибо, — произнёс я, прикрыв от облегчения веки.

— Кстати, я позвонил тебе не просто так, — похоже, решил сменить тему Цикада, — Тебя ищут.

— Большое спасибо за информацию. Я же думал, что после убийства героини номер один меня никто и искать не будет, а тут, как оказалось, меня всё же ищут. Никогда бы не догадался об этом, — с явным сарказмом в голосе проговаривал я, — А я-то думаю: какого чёрта мои фотографии висят чуть ли не на каждом столбе. Сначала подумал, что я просто красивый такой, а тут, оказывается, немного другое.

— Рад, что даже в такой ситуации ты находишь место для позитива, — с некоторой насмешкой в голосе произнёс хакер, — Но я сейчас говорю про одного конкретного человека.

— И кто же ищет меня из «конкретных людей»?

— Фурия.

— И что же ей надо от меня?

— Этого я не знаю. Знаю лишь то, что она приказала своим людям найти тебя быстрее, чем это сделают герои. Вероятно, ты ей для чего-то нужен.

— Хочет отомстить мне за Максвелла?

— Навряд ли, — тут же отверг теорию Цикада, — Если бы она хотела отомстить, она бы приказала принести ей твою голову, а тут она хочет увидеть тебя живым. Похоже, у неё есть какое-то предложение для тебя.

— Может ли это быть ловушкой? — решил поинтересоваться я у явно знающего больше меня человека.

— Я же сказал, что ничего не знаю, — раздражительно сказал он, — Сам узнай. Я лишь пожелал предупредить тебя об этом, а что делать дальше — твой выбор.

— Как знаешь, о великий мудрец, — ухмыльнувшись, ответил я, — Мне пора идти. Спасибо за информацию.

— До связи, — попрощался со мной мой собеседник, после чего сбросил звонок.

И зачем же меня ищет сама глава наёмников «Бессмертия»? Думаю, она уже поняла, что это я прикончил Максвелла и Лолу на крыше, так что причина может быть и в этом. Тем не менее, если верить словам Цикады, если бы она хотела меня убить, она бы приказала людям доставить ей мою голову. Тут же я ей нужен живым. Хочет посмотреть мне в глаза? Или же она хочет прикончить меня собственными руками? Очень интересно.

Учитывая моё нынешнее положение, было бы неплохо заручиться её поддержкой. Если у неё действительно есть какое-то особое предложение для меня, это бы помогло мне немного встать на ноги после недавнего подвига. Конечно, опасно идти в потенциальную ловушку, но сейчас у меня не такой уж большой выбор, чтобы привередничать. Если есть что-то, с чем я могу помочь Фурии, мне нужно это сделать. С помощью её поддержки я буду способен на большее, чем сейчас, так что, наверное, мне с ней стоит встретиться.

В таком случае, господа, следующая моя остановка — «Бессмертие». Надеюсь, мой выбор не приведёт меня к очередным проблемам и сложностям. Не хотелось бы делать сложнее свою нынешнюю ситуацию.

Ненавижу проблемы.

* * *

Путь до «Бессмертия» был не самым простым. Моя маскировка была на самом низком из всех возможных уровней: обычная медицинская маска, чёрная одежда и лёгкая куртка, которая скрывала под собой белую футболку с красными от крови пятнами, что появились из-за открытия небольших трав, которые мне не посчастливилось получить в битве со Звездой. Я шёл по улицам, опустив голову, стараясь поднимать взгляд лишь тогда, когда это действительно было нужно.

Самое неудачное в нынешней ситуации то, что сегодня понедельник, а это значит, что на улицах присутствует уйма людей, любой из которых способен узнать меня благодаря моим многочисленным «портретам» на улицах. Внутри меня бушевало некое подобие страха. Меня не покидало чувство, что вот-вот меня кто-то поймает за руку и на всю улицу закричит, что самый разыскиваемый злодей последнего времени сейчас среди них. Как только это произойдёт, толпа зевак тут же окружит меня и не даст убежать, а потом и вовсе на место прибудет большое количество героев, справиться с которыми я, увы, не в состоянии из-за последней схватки. Надеюсь, что дело до такой ситуации не дойдёт.

Свой путь я прокладывал, в большинстве своём, по узким и не очень благополучным переулкам, где моё лицо вряд ли кого-то могло заинтересовать. По крайней мере, я так думал, пока группа из трёх каких-то обдолбанных парня не признали во мне того самого злодея, за голову которого назначена высокая награда. Я пытался разрешить ситуацию мирно, но те вещества, что прямо сейчас находились внутри них, не давали им мыслить рационально, что привело их к бессмысленной и совсем ненужной смерти. Мне никогда не нравилось убивать людей, но, если мне приходится это делать, я делаю это без промедлений. Так получилось и в этот раз.

Разумеется, этими тремя не ограничились мои сегодняшние жертвы. Увы, но люди очень редко думают собственной головой. В большинстве своём, господа, они думают всем, чем угодно, но не тем, чем нужно. И как итог этого — они быстро расстаются с собственными жизнями, так и не успев вкусить все прелести своего бытия. Кому-то подобная смерть может показаться достойной, а кому-то — жалкой. Вероятно, я отношусь ко второму лагерю. Мне не хотелось сегодня убивать, но они меня заставили.

Под конец моего пути к моему списку прибавилось семь имён — семь имён людей, что больше никогда не смогут проснуться. Грустный конец для глупых людей — скоропостижная смерть от собственного иррационального выбора. Вот она — справедливость.

Жизнь и смерть — два стража, что бдят за нами на этой мрачной дороге под названием "жизнь", где каждый шаг может оказаться последним. Как странно, что мы так страстно жаждем жизни, но часто забываем, что она хрупка, как стекло, и так легко разбивается на тысячи осколков. Жаль, что люди понимают ценность жизни лишь тогда, когда они вот-вот лишатся её. Если бы мы, люди, были более умнее, быть может, этот мир стал лучше. Если бы мы только ценили свою жизнь и жизни друг друга, скорее всего, люди бы перестали умирать от собственных рук.

Жаль только, что такого никогда не будет. Нам самой судьбой приказано истреблять себе подобных ради выживания, и если мы откажемся от этого, то всё равно умрём, ибо в нашей жизни больше не будет смысла.

И вот, когда я преодолел все отмеченные в своей голове улицы, мне удалось добраться до нужного мне места. Я до сих пор не понимаю, зачем Фурия приказала своим людям найти меня и доставить ей живым. Меня всё ещё не покидает мысль, что она просто хочет прикончить меня собственными руками, но просто так отступать я сегодня не планирую. Герои, полиция и обычные люди этого города почти загнали меня в тупик. Если я прямо сейчас не найду способ хоть немного улучшить своё нынешнее положение, меня точно рано или поздно обнаружат, и вряд ли мне удастся сбежать. Конечно, просто так сдаваться врагам я не собираюсь, но я не уверен, что смогу одержать вверх. Ироничная ситуация для того, кто всегда был уверен в собственных силах.

Интересно, а почему это я вдруг стал таким слабым? Раньше я действительно не мог позволить себе негативных мыслей, и уж тем более я не мог позволить себе мыслей о том, что я каким-то образом проиграю. Неужели слова Дженсена так сильно повлияли на меня? Или же на меня так подействовали смерти Максвелла и Лолы? Быть может, мне действительно не стоило их убивать? Нет, это точно не так, ибо их нужно было убить. Они успели достаточно изучить меня, чтобы я посчитал их убийство правильным. Я не могу позволить узнать своим врагам что-то ненужное обо мне. Я уверен, что Максвелл смог раскрыть мои некоторые слабости за то время, что мы общались, и мне бы не очень хотелось, чтобы этой информацией воспользовались против меня. Именно поэтому я считаю, что в тот день я всё сделал правильно. Мне… хочется верить в рациональность моих действий. Конечно, морали в этом всём никакой нет, но, собственно, когда вообще меня беспокоила мораль? Она бросила меня ещё в тот день, когда я родился! Нам с ней точно не по пути.

Спустившись по ступенькам, я спустился ко входу в «Бессмертие». Мне показалось странным, что в этот раз охраны возле двери не было. Чувство беспокойства внутри меня усилилось. Вся эта ситуация ещё больше стала походить на ловушку. Быть может, именно сейчас мне стоит повернуть назад и просто уйти. Это было бы… весьма рационально, если бы не безвыходность моей ситуации. Я никогда не был трусом, потому и в этот раз рискованный выбор дался мне слишком просто. Отперев дверь, я направился вперёд — навстречу узким тёмным коридорам, что вели меня к ещё одной двери, где уж точно должна была присутствовать охрана.

К моему удивлению, никто не охранял главный вход бара. Чувство опасности внутри меня продолжало кричать о том, чтобы я повернул назад и покинул это место. Я всё никак не мог решиться схватить за ручку и оттолкнуть дверь от себя. Похоже, что последние события здорово так подкосили мою уверенность. Если так продолжится и дальше, то мне точно не удастся ничего добиться. Нужно… вернуться в форму, я полагаю.

Войдя в бар, я ощутил, как мрачная атмосфера этого места проникает в каждую клетку моего существа. Тёмные стены, выцветший фотообои, бутылки с жидкостью разных цветов и запах дыма сигарет создавали образ идеального пристанища для тех, кто скрывался во мраке. В прошлый раз в этом месте вовсю кипела жизнь, а прямо сейчас от неё остались лишь жалкие отголоски.

Что больше всего удивило меня — внутри никого не было. Бар был пуст, как пустота внутри меня, как отголоски моей совести. Нигде не было видно ни охраны, ни клиентов, ни даже теней, что обычно метались по этим углам. Вместо этого, за барной стойкой, словно королева, присутствовала Фурия. Она сидела на высоком стуле, находясь спиной ко мне, и чем-то активно занималась. Похоже, она не заметила моего появления, а ведь дверь открылась достаточно громко. Неужели о чём-то так сильно задумалась? Или же хочет, чтобы я подошёл поближе, дабы она смогла успешно нанести удар? Чёрт побери, чувствую себя каким-то параноиком, который во всём видит скрытые ловушки.

— И долго ты будешь пялиться на мою спину? — прервала тишину Фурия, судя по всему, обращаясь ко мне, — Подходи поближе. Не укушу, — с насмешкой в голосе проговорила она, не отвлекаясь от своего дела.

— И давно ты меня заметила? — ради приличия решил поинтересоваться я.

— Ко мне практически невозможно подобраться скрытно. Понимаешь, я чувствую, когда рядом со мной кто-то есть.

— Рефлексы и инстинкты?

— Что-то вроде этого.

Поведение этой девушки очень странное. Неужели она настолько спокойна даже тогда, когда к ней кто-то пытается подобраться скрытно? Настолько уверена в своих силах? Или же просто не боится возможной смерти?

— Так и будешь стоять на месте? — вновь задала вопрос голубовласая.

— Как-то всё это странно, — высказал своё мнение вслух я, — Почему-то мне это всё напоминает ловушку.

— И зачем ты пришёл сюда, понимая, что это может быть ловушкой? Почему не убежишь сейчас?

— Я не уверен в своих предположениях, так что не спешу принимать поспешные решения, — быстро ответил я, после чего решил перейти к главной части сей встречи, — Мне она птичка нашептала, что ты приказал своим людям найти меня.

— Хорошая у тебя птичка, — весёлым тоном сказала она, — Получается, все птички поют, а твоя — шепчет?

— Это одна из тех птичек, что не любит привлекать к себе внимание. По крайней мере, мне она таковой кажется, — пожал плечами я, — Зачем ты меня ищешь? Хочешь отомстить?

— За что? — слегка удивленно спросила она.

— За то, что я убил Лолу и Максвелла.

— За это мстить я никогда не буду, — безразличным голосом ответила Фурия, — Они прекрасно знали, на что идут, так что у меня нет повода мстить тебе.

— Насколько я знаю, ты неплохо относилась к Максвеллу.

— Для меня он был лишь хорошим работником. Я не привязываюсь к людям из-за того, что они — люди. Привязанности всегда могут быть использованы против тебя, так что я решила, что не буду впутывать себя во все эти связи. Ну, ты, должно быть, меня понимаешь.

— Возможно, — понимающе ответил я, немного приблизившись к девушке, — Так ты озвучишь причину, почему тебе так нужен я?

— У меня есть одно заманчивое предложение для тебя, — озвучила главные слова для меня она, чем тут же заинтересовала, — Ты не будешь против выслушать девушку, которая нужна помочь сильного парня? — игриво поинтересовалась она, бросив на меня свой очаровывающий взгляд.

— Моя помощь? Ха! Похоже, ты в тупике, — с лёгкой насмешкой произнёс я, пройдя за барную стойку, встав так, чтобы мы с Фурией находились друг напротив друга.

— Что-то вроде того, — не стала скрывать она, — Ты уже должен был понять по пустому «Бессмертию», что ситуация у меня сейчас не самая лучшая.

— Это мне показалось странным с самого начала. Я даже подумал, что вы устроили для меня персональную ловушку.

— Если бы мы хотели тебя поймать, то уже давно бы это сделали.

— Тем не менее, пока никто из твоих людей не нашёл меня, — самодовольно улыбнулся я.

— Они и не станут тебя искать. Они… ушли, — грустным тоном произнесла Фурия.

— В каком это смысле «ушли»? Разочаровались в тебе?

— Испугались того, что будет дальше, — говорила она, прочищая дуло своего второго пистолета, — Совсем скоро сюда должен прибыть один человек, который хочет не только уничтожить «Бессмертие», но и забрать мою жизнь, — озвучила она весьма интересную информацию, не отвлекаясь от процесса, — Как только все узнали, что он идёт сюда, все поспешили покинуть бар. Жалкие трусы, — грустно ухмыльнулась она.

— И я так понимаю, что именно поэтому ты хотела найти меня, — выдвинул своё предположение я.

— Всё верно. Я хотела предложить тебе убить этого человека.

— Надо же! И что же я буду за это иметь? — заинтересованным тоном спросил я, слегка опустившись на стойку, подперев голову рукой.

— Всё, что только захочешь, — манящим голосом ответила она, взглянув мне в глаза, — Я могу помочь тебе справиться с твоим нынешним положением, могу дать тебе много денег и элитную недвижимость, а также могу предложить тебе… себя, — сказала она и взяла мою левую ладонь, после чего прислонила её к своей груди, — Если ты поможешь мне, я подарю тебе всю себя. Будь уверен в том, что ты никогда не пожалеешь о том, что выбрал меня, дорогуша, — вглядывалась в мои глаза своим опьяняющим взглядом Фурия, ласково и нежно проговаривая каждое слово, вызывая у меня возбуждение.

Пока Фурия продолжала своё манящее предложение, я чувствовал, как её влияние охватывало меня. Весь мир вокруг начал казаться нереальным, и мои мысли становились размытыми под действием её слов. Я забыл о всей своей преданности принципам и осторожности и чувствовал, как что-то таинственное и притягательное начинало овладевать мной.

Фурия сильнее прижала мою руку к своей груди, и в этот момент я почувствовал её дыхание, её тепло и мягкость её плоти. Её грудь, как бы притягивала к себе, приковала мой взгляд, и моя ладонь тонула в ней всё больше и больше. Я чувствовал, как моя кожа нагревается от её прикосновения, и возбуждение неуклонно нарастало.

Но в последний момент, когда я почувствовал, что не могу удерживать собственные желания и страсти, что всё это слишком сильно приближается к грани разума и безумия, что слишком многое в этой ситуации показалось мне странным, я решительно отмёл все ненужные мысли в сторону. Мои глаза вновь приобрели четкость, и я освободился от её влияния.

— Не кажется ли тебе, что всё это слишком маняще звучит? — с улыбкой задал вопрос я, смотря Фурии прямо в глаза, — Слишком уж много привилегий за одно убийство. Кого же надо убить?

— Дженсена Тодда, — озвучила весьма неожиданное имя она.

— Дженсен? — не веря своим ушам, переспросил я, — По какой причине он хочет убить тебя и уничтожить это место?

— Разве это должно интересовать тебя? — грубо спросила она и убрала мою руку со своей груди.

— Мне нужно понимать, в чём кроется вся проблема, — не отступал я, — Что ты сделала ему, чтобы…

«— Как и мои предки, что с самого детства игнорировали моё присутствие, а позже и вовсе отправили меня, обычного молодого парня, на войну, надеясь, что я оттуда не вернусь! Как и мои близкие люди, которые предали меня, веря в то, что я больше не появлюсь в их жизни!»

Слова Дженсена эхом разнеслись по моей голове, после чего я понял, в какой ситуации оказался.

—… ты предала его, да? — всё осознав, спросил я.

Взгляд Фурии изменился. Она удивленно моргнула и отвернулась от меня, словно очень сильно ударили по её уверенности. Её руки немного задрожали, и я заметил, что она начала нервничать. Таинственная и бесподобная женщина, которая только что пыталась соблазнить меня, внезапно выглядела уязвимой и взволнованной. Её взгляд стал холодным, а телодвижения — очень медленными и осторожными.

— Вот оно что, — более уверенно проговорил я, следя за реакцией девушки, — Похоже, он нашёл доказательства того, что ты предала его.

— Вероятно, что так, — тихим голосом ответила Фурия.

— И по какой причине ты его предала?

— Разве сейчас это важно?

— Быть может, ещё удастся как-нибудь выкрутиться.

— Я не собираюсь уговаривать его не убивать меня, — оскалилась девушка, — Не для того я делала всё ради своего статуса, чтобы в конце просить кого-то меня не убивать. Да никогда в жизни! — злобно повысила тон она и ударила кулаком по стойке, — Он не достоин этого! Он сам виноват в том, что я решила его предать!

— Между вами же много чего было, — всё ещё не понимал я, — Вы же… любили друг друга, ведь так?

— «Любили»? Ха! Да никогда! — ухмыльнулась она, — Я просто пользовалась им, пока он был выгодным для меня. Мне не жалко использовать собственное тело для того, чтобы манипулировать кем-то. Особенно, если он достоин такого подхода, — не переставала улыбаться девушка, — Когда мы с ним встретились, я ещё только-только начинала свой путь к вершине, и мне нужен был достойный союзник, который бы смог помочь мне достичь нужных успехов. В то время Дженсен был именно таким: сильным, опытным и безжалостным. Тогда я смогла узнать, что он входил в трио известных наёмников, потому тут же решила завербовать его к себе. По началу я думала, что это будет очень трудно, но, ощутив его похотливый голод, я тут же поняла, что смогу его завоевать, — продолжала говорить она, c удовольствием предаваясь воспоминаниям, — Я строила ему глазки, стонала в постели громче, чем должна была, позволяла ему делать с собой всё, о чём он только мечтал, и уделяла ему столько внимания, сколько он действительно хотел. Так у меня получилось заиметь в свои ряды опытного наёмника, который на то время не провалил ни одного задания. Это был настоящий успех.

Фурия, не теряя своего стойкого и холодного облика, рассказывала свою историю без всякой тени стыда. Её голос звучал безразлично и лишено всякой нежности, что подчеркивало жестокость её характера.

Её внешность тоже продолжала создавать противоречивые ощущения. Стройное тело, обрамленное длинными голубыми волосами, оставалось крайне соблазнительным, но сейчас оно больше казалось инструментом в её руках, чем объектом желания. Голубые глаза, в которых я узнал яркие звёзды на небе, которые недавно потускнели, отражали безжалостный характер. Взгляд, который когда-то мог вызвать желание и влечение, сейчас лишь усиливал чувство ужаса.

Я не мог оторвать взгляда от этой девушки, и она знала, как управлять мной. Весь этот рассказ не только шокировал меня, но и придал некую страшную привлекательность Фурии. Её безразличие к морали и совести делало её ещё более загадочной и опасной, а также немного мерзкой — даже по моим меркам.

— Время шло, и шло оно просто прекрасно: мы выполняли задания, получали много денег и столько же влияния, и я зарабатывала нужный мне статус. Всё было просто чудесно, пока… этот урод не слетел с катушек, — в этот момент взгляд девушки помрачнел, — Сначала он начал чудить на миссиях, чуть ли не доводя их до провала, потом начал грубо вести себя со мной, но это я ему позволяла, а в конце он и вовсе убил героев на глазах десятков людей. Всё то, что мы строили годами, почти разрушилось в одно мгновение. Увидев репортаж новостей, больше половины моих клиентов тут же отозвали свои заказы, намекнув мне на то, что моя репутация в их глазах значительно упала. Ты хоть понимаешь, как это всё выглядело с их стороны? Они подумали, что я держу подле себя сумасшедшего, которому позволяю выполнять контракты высокопоставленных людей! Это был настоящий крах! — со злобой в голосе проговаривала она, сжимая кулаки, — Меня поставили перед выбором: либо мы больше не работаем вместе, либо продолжаем работать, но при этом я должна была избавиться от Дженсена. Как ты понимаешь, выбор был весьма очевиден.

Фурия закончила свой рассказ, и в комнате воцарилась мрачная пауза, словно воздух наполнился тяжелой дымкой. Её история была мрачной и жестокой, подчеркивая беспринципность и безжалостность её характера. Я чувствовал, что находился на тонкой грани между желанием знать больше и желанием убраться подальше от этой женщины.

Глядя на Фурию, я пытался скрыть свою дрожь и недоумение. Её рассказ оставил во мне ощущение, будто я споткнулся о черные тени, скрывающиеся в глубинах человеческой души. Её слова и действия нарушили мою надежду на разумное объяснение всего происходящего, и с каждым словом Фурии она казалась мне всё более оторванной от человечности.

Впрочем, не мне её судить за человечность.

— Я долго думала, как избавиться от этого идиота, но тут мне на помощь пришёл тот, от кого её я вообще не ожидала. Как оказалось, его папаша тоже не любил его, потому решил подсобить мне. В это же время на горизонте появился знакомый нам обоим старик из Японии, который очень сильно интересовался причудами. Кажется, он работал на одного из опасных злодеев того времени. Ты должен его знать, — продолжала говорить она, выдавая всё больше и больше шокирующей информации.

— Все за Одного, — тут же догадался я.

— В точку! — изобразила она жест «выстрел из пистолета», — По неизвестной мне причине старика очень сильно интересовал Дженсен, а я и отец этого идиота решили помочь ему в его… интересах. Собственно, всё прошло так, как и планировалось: Дженсен был схвачен, мы избавились от насущной проблемы в лице последнего, а учёный из Японии получил новый предмет для исследований. Все в плюсе, — закончила свой рассказ Фурия.

Фурия закончила свой рассказ, и в этот момент я чувствовал себя словно персонаж нуарного детектива, заброшенного в мир теней и коррупции. Её история была как плохой сценарий того, как всё может пойти наперекосяк, оставив лишь холодный след разрушения и предательства. Глядя на её мрачные голубые глаза, словно потускневшие звёзды, я ощутил, как страх и влечение перемешиваются в одну зловещую смесь.

Воздух стал непроглядным, как туман, и в каждом слове Фурии звучал грозный переплет жизни и смерти. В этой истории не было места сожалению или чувству вины — были лишь хладнокровное рассказывание и бесчувственный расчёт. Я чувствовал, как внутри меня появилась какая-то черная дыра, засасывая меня все глубже в этот мрак. В этот момент я понял, что мои действия могут определить не только мою судьбу, но и уровень тьмы, в которой я окажусь.

— Что думаешь? — задала вопрос девушка, смотря мне прямо в глаза, — Наверное, я вызываю у тебя отвращение.

— Не мне тебя судить, — тут же ответил я, — Учитывая всё то, что я сделал за всю свою жизнь, упрёки от меня будут звучать, как минимум, нелепо.

— Вот оно как, — грустно ухмыльнулась Фурия, — И что же ты выберешь? Поможешь мне убить Дженсена?

Я не стал отвечать сразу. В любой другой ситуации я бы, наверное, согласился, ибо мне плевать, кого нужно убить ради достижения собственной цели, но этот случай был исключительным. Я слишком много времени провёл с Тоддом, и теперь не мог позволить себе резко согласиться. Мой разум пытался обдумать все стороны обоих вариантов моего ответа, но, похоже, я с самого начала знал, как отвечу, потому лишние раздумья быстро исчезли из моей головы.

Медленно выпрямившись, я выдохнул и вышел из-за барной стойки, зайдя за спину девушке. Выбор для меня оказался не таким уж сложным, и мне было плевать на то, как на него отреагируют другие — мне он казался единственным правильным, и я ни за что не собирался отступать.

— Прости, но я не стану этого делать, — озвучил своё решение я.

— И почему же? — с малым удивлением в голосе поинтересовалась Фурия.

— Во-первых, это только ваше дело. Мне не хочется вмешиваться во что-то столь личное, — медленно и чётко проговорил я, сохраняя спокойное выражение лица, — Во-вторых, я слишком сильно привязался к этому мужику. Не знаю, что послужило причиной этому, но я чувствую в нём что-то отцовское — то, чего мне действительно не хватало, — продолжил говорить я, после чего повернулся лицом к девушке, бросив взгляд на её затылок, — Я ни за что не соглашусь убить его, Фурия. По крайней мере, не после всего того, что случилось за последний месяц.

— Ты же понимаешь, что это привязанность может сыграть против тебя? — будто бы пыталась убедить меня принять другое решение девушка.

— Может, так и будет, но, по крайней мере, я буду знать, что сделал всё, чтобы не разорвать эти связи. Я… хочу следовать хоть каким-нибудь принципам.

— Получается, в этом плане мы с тобой — две противоположности, — с небольшим весельем произнесла девушка, — Я стараюсь избегать привязанностей, считая их вредными, а ты стремишься сохранить их.

— Просто я уже слишком много связей разорвал, — горько ухмыльнулся я, — Эта связь — единственное, что у меня осталось.

— И куда же приведёт тебя твой путь, Син Айкава?

— К тому же, что и тебя — скоропостижной смерти, — тут же ответил я, — Нам не суждено долго жить, но мы можем наполнить даже эти короткие года хоть какими-нибудь светлыми моментами.

— Судя по тебе, ты не сильно торопишься наполнять свою жизнь этими самыми моментами, — слегка посмеиваясь, заметила Фурия.

— Получается, что время для этого ещё не пришло, — ухмыльнулся я и направился к выходу из бара, подняв правую руку над головой в жесте «прощания», — Прощай, Фурия. Надеюсь, мы ещё встретимся с тобой в аду.

— Постараюсь забронировать для нас обоих самый большой котёл, — сказала на прощание девушка, — Прощай, Син Айкава. Надеюсь, ты сможешь достичь светлых моментов в своей жизни. Я, например, не смогла.

— Я бы не был так уверен. Порой мы просто не замечаем их, а ведь они прямо перед носом — нужно лишь присмотреться, — почти договорил я, открыв дверь, что вела к выходу, — У тебя ещё есть время, чтобы обнаружить их, — закончил я и, наконец, вышел из бара, направляясь к выходу.

Прошлое подобно разбитому зеркалу. Пытаясь собрать осколки воедино, можно порезаться. Думаю, это и произошло с Фурией. Похоже, она прекрасно понимала, какой конец её ждёт, и уже даже смирилась с ним. Грустный исход, но иного в этой истории и быть не могло. Надеюсь, что она сможет освободиться после своей последней встречи с человеком, который всем своим сердцем и душой желает прикончить её.

Прошлое — это зияющая яма. Ты пытаешься убежать из нее, но чем сильнее ты бежишь, тем глубже и страшнее она становится позади тебя, и ты ощущаешь, как ее края лижут твои пятки. Единственный шанс — обернуться и мужественно встретить это. Но это тоже самое, что смотреть в могилу своей любви. Или как целовать ствол заряженного и готового разнести твою голову на куски пистолета.

Готова ли ты встретиться с последствиями выборов прошлого, Фурия?

* * *

— И снова облом, — уставшим голосом произнес парень, наблюдая уставшими глазами за тем, что происходило на экране его монитора, — Мне уже начинает казаться, что я пытаюсь найти то, чего на самом деле нет.

Уже несколько суток подряд знаменитый хакер по прозвищу «Цикада» пытался откопать информацию, что была нужна для Сина Айкавы — человека, который выполнил желание хакера, ликвидировав Звезду и Полосу. Ещё до начала основных событий они оба заключили между собой договор, что Цикада поможет Сину, если тот убьёт для него героиню номер один США. По правде говоря, сам хакер не верил в успех злодея, думая, что тот проиграет в последний момент, после чего самому Цикаде придётся искать новые варианты для удаления Звезды из своей жизни. Тем не менее, Айкаве удалось выполнить свою часть соглашения, чему извечный обитатель тёмной комнаты был сильно удивлён. И уж коль злодей выполнил своё обещание, знаменитому хакеру тоже теперь предстояла работа, которая оказалась значительно труднее, чем казалась на первый взгляд.

Ещё в первый день Цикада понял, что ему придётся постараться намного больше, чем обычно. Всё дело в том, что та самая компания «MiliQuirk», о которой пытался раздобыть информацию Син, не существовала ни в одной базе данных, которыми ранее хакер пользовался для проворачивания своих дел. Это ещё больше удивило парня, поскольку для него это был первый подобный случай, когда глобальная база данных дала сбой. Тем не менее, он не терял своего энтузиазма, продолжая буквально рвать большую часть информации, пытаясь найти хотя бы крупицы того, что ему было нужно. Безрезультатно.

Пальцы Цикады скользили по клавишам клавиатуры с такой бесшумной искусностью, будто бы он дирижировал цифровым оркестром. Мониторы вокруг него излучали мягкое синее свечение, а в его навыках скрытого виртуоза скрывалась искусственная гармония. Внутри его мозга происходила буря вычислений, а каждый виртуальный слепок данных, который он собирал, становился новой кирпичной плиткой в создании картины.

Он пытался проникнуть в самое ядро Интернета, буквально вгрызаясь в мировые базы данных. Его запрограммированные боты сканировали миллионы веб-сайтов и расследовали подпольные криптовалютные сделки, надеясь найти следы компании «MiliQuirk». Но тщетно. Это была как игра в крокет с бегущими по клавишам шариками, и каждый раз, когда он поднимал молоток своего интеллекта, шарики смутно исчезали в недрах сети.

Парень всё чаще экспериментировал с алгоритмами, создавая сложные скрипты и многомерные запросы к поисковым машинам, надеясь выбить информацию из её укрытия. Изучая те хитроумные шифры, которыми защищалась компания «MiliQuirk», он начинал усматривать паттерны и лазейки в этой цифровой стене. Но сколь бы виртуозным ни был его код, стены оставались неприступными.

Цикада также проникал в тёмные уголки скрытого интернета, где гуляли хакеры и киберпреступники. Он заключал сделки, обмениваясь информацией и услугами с остальными хакерами, надеясь, что кто-то из них имеет хоть какую-то инсайдерскую информацию. Но и это оказалось тщетным, ибо таинственность «MiliQuirk» была настолько густой, что даже в среде хакеров не могла быть разгадана.

Несмотря на всю свою гениальность, Цикада начинал уставать. Его глаза становились все более красными от усталости, а пальцы периодически ломались искривленной усталостью. Он знал, что он на грани своих способностей, но его обязывал долг. Парень сам решил заключить сделку со злодеем, и теперь он не мог позволить себе облажаться, ведь это бы не только навредило его репутации, но и подкосило его уверенность в себе и собственных способностях.

— У меня тоже никаких результатов, сэр, — прозвучал в тишине механический голос Джарвиса, что доносился из колонок.

— Быть может, этого Сина просто обманули? Фиктивное название компании — обычная практика, — попытался поразмыслить над всей этой ситуацией Цикада.

— Название было взято из официального документа. В добавок, он был обнаружен в архиве Ай-Айленда. Простите, но я сомневаюсь, что кто-то бы стал писать в подобном документе фальшивое название, — тут же опроверг теорию хозяина ИИ.

— Твоя правда, — тяжело вздохнул парень, — И что же нам делать в такой ситуации? Мы даже не знаем, где стоит копать, — устало проговорил он и рухнул лицом в сложенные на столе руки, прикрыв глаза.

Впервые за долгое время хакер попал в тупик. Он не знал, что ему стоит делать, и не знал того, как ему это стоит делать. Все его действия никак не влияли на ситуацию, и он даже начал подумывать о том, что ничего из всего этого путного не выйдет, и что пора заканчивать бессмысленные поиски. Если же говорить простыми словами, то… Цикада был в отчаянии, и он даже перестал убеждать себя в обратном.

— Могу лишь предполагать, что мы копаем в верном направлении, но не той лопатой, — слегка удивил Цикаду Джарвис, от чего тот аж слегка приподнял голову.

— И что же ты подразумеваешь под «лопатой»?

— Я полагаю, что компания с таким названием действительно существует, но она скрыта для всех, кроме нескольких людей, у которых есть особые управленческие права.

— Продолжай, — более заинтересовано заговорил хакер.

— Если мы сможем найти нужный профиль и войдём в него, у нас появится информация, которая скрыта для всех остальных.

— Что-то вроде приватной информации, да? — начал обдумывать этот вариант парень, приложив указательный и большой палец к своему подбородку, — Звучит, как бред, но может сработать. Единственное, что я не могу понять — почему информация скрыта подобным образом?

— Полагаю, им действительно есть, что скрывать, и тот факт, что даже профилю президента США не дали доступ к этой информации, лишь подтверждает это.

— Что-то, что скрывают даже от правителя страны. Наверное, там действительно что-то страшное, — слегка поёжился Цикада, — Но как мы поймём, какой профиль из десятка миллиардов нам нужен? Это похоже на то, как если бы мы искали одну блоху в толпе муравьёв.

— Син Айкава родом из Японии. Если эта компания так его интересует, получается, что он сталкивался либо с их влиянием, либо же с их действиями, — погружался в свой мыслительный процесс Джарвис, — Это лишь теория, но, быть может, нам нужно искать профиль японца, который обладает особым доступом к базе данных? Думаю, мы сможем осуществить подобный поиск, — произнёс ИИ и тут же запустил вычислительные процессы, чтобы попробовать подтвердить свою догадку.

Мысль Джарвиса была дельной, вот только это не отменяло того факта, что они оба буквально тыкали пальцем в небо, пытаясь найти то, что бы им действительно помогло. Тем не менее, других вариантов у них сейчас не было, так что приходилось довольствоваться тем, что имелось.

— Есть что-нибудь? — поинтересовался Цикада по истечению минуты после последней речи ИИ.

— Мне удалось обнаружить семнадцать профилей, которые подходят под заданные мною критерии. Думаю, вы должны взглянуть на этот список, — слегка подозрительно выразился Джарвис, что не скрылось от его хозяина и создателя в одном лице.

— Что-то интересное?

— Я бы сказал, что в этом списке есть весьма неожиданная фамилия. Вы сразу поймёте, как увидите.

Цикада медленно просматривал список, который ему предоставил Джарвис. В тишине комнаты можно было услышать лишь его негромкое дыхание и тихое жужжание компьютеров вокруг. Каждое имя казалось всего лишь обычной буквенной комбинацией, но для Цикады оно было звуком в тишине, шорохом тайны в пустоте информации.

Он смотрел на список, пробираясь через него, словно сквозь густую тьму, искавшую свет. Пальцы его скользили по экрану, останавливаясь на каждом имени, чтобы вглядеться в него, как в отражение в зеркале, которое может скрывать глубокие тайны и неведомые истории. В голове у него снова начали формироваться теории и гипотезы, и каждое новое имя в списке добавляло новый слой в его интригующем паззле.

И тут, вдруг, его взгляд зацепила одна из фамилий. Завидев её в списке, хакер внутри себя ощутил недоумение, что было смешанно с удивлением и весельем одновременно.

— И что это значит? — всё-таки озвучил свои мысли он, нарушив тишину, — Как это понимать?

— Не имею ни малейшего понятия, сэр, — безэмоциональным голосом ответил ИИ, — Могу лишь предполагать, что и сам Син не знает об этом, ведь, если бы он знал, он бы не стал просить помощи у нас, ибо он мог попросить о ней человека, которому принадлежит данный профиль.

— Занятная история выходит, — слегка ухмыльнулся Цикада, — Давай посмотрим, какая информация открыта только для этого пользователя.

— Боюсь, что ничего хорошего мы там не увидим, — ответил Джарвис, после чего всё-таки пошёл в профиль.

Джарвис, как всегда, приступил к исследованию профиля с безупречной точностью. Поиск скрытой информации начался, и хакер внимательно следил за каждым движением ИИ, несмотря на смешанные чувства.

Сначала информация казалась банальной: базовые данные, об образовании, семейном положении. Однако, чем глубже они копали, тем темнее становилось. На экране монитора перед глазами Цикады начали появляться отчеты, фотографии и записи, которые выворачивали его душу наизнанку. Записи о медицинских исследованиях и экспериментах, проведенных над детьми, перечислялись как ледяной дождь на беззащитную душу парня, который явно не был готов к подобным открытиям. Он медленно прокручивал страницы, читая каждое ужасное описание процедур и экспериментов.

Дети, лишенные надежды на нормальное детство, стали объектами бесчеловечных исследований, разработанных с целью создания суперсолдат. Ученые безжалостно тестировали новые препараты, инъекции, их судьбой стали несметные боли и страдания. Что удивляло Цикаду, так это то, насколько молодыми были дети, подвергшиеся этим жестоким экспериментам.

— Какого… хрена? — с шокированным лицом произнёс парень, чувствуя, как комок подступает к его горлу.

Фотографии, сопровождавшие текст, моргали на экране, оставляя омерзительные воспоминания в памяти хакера. Дети, искалеченные и измученные, словно прокляты несбывшимися надеждами на счастливое будущее. На ужасных картинах отображались тела малышей, на которых видны были шрамы и следы мучений, а в их глазах светились глубокие страх и отчаяние. Расшифрованные записи рассказывали о безжалостных методах подготовки и усовершенствования, которые применялись к этим бедным детям. Их жизни были отданы на алтарь безразличия и жестокости, ради создания улучшенных суперсолдат, готовых проливать кровь ради неизвестных целей.

И всё это было в разделе компании, которую хакер искал все эти несколько дней — «MiliQuirk». Человек же, которому принадлежал профиль, с которого хакер прямо сейчас сидел, если судить по имеющейся информации, был её директором.

Когда Цикада внутренне вскрикнул от ужаса, позади него тихо скрипнула дверь. В его огромном напряжении он даже не заметил, что в комнате появилась незнакомая тень. Мужчина, скрывавшийся в темноте, остановился прямо около входа в комнату, испуская ауру угрозы и силы, и смотрел в сторону Цикады, который не мог оторвать взгляд от ужасов, что творились на экране.

А информация всё не заканчивалась и не заканчивалась. Появлялись всё новые и новые данные о жертвах экспериментов, о его участниках и результатах. С каждым новым глотком данных Цикада ощущал, что его вот-вот стошнит, но он старательно держал себя в руках, хоть это и выходило так себе. Что больше всего его пугало в этой ситуации — список детей, что умерли по время испытаний. Он видел их лица на фотографиях, когда те были живы, а после его взгляд приковывался к фотографиям, на которых эти самые дети уже были мертвы, и это не могло просто так пройти мимо психики и самочувствия парня. Слёзы из его глаз не заставили себя долго ждать, потому уже через две минуты он почти рыдал.

Цикада никогда не отличался лишней сентиментальностью, но то, что он видел прямо сейчас, было действительно ужасно.

— Твою мать… — тихо произнёс он, когда увидел ещё одну фотографию, на которой был изображён уже знакомый ему человек, — Значит, ты тоже прошёл через этот ад. Теперь я понимаю, почему ты такой жестокий, — говорил он, смотря на детское изображение Сина Айкавы.

В этот же момент человек, что всё это время наблюдал за хакером со спины, решил заявить ему о себе.

— Нравится мой профиль? — задал вопрос он, чем тут же заставил Цикаду резко обернуться.

— Кто ты такой? — ответил вопросом на вопрос парень, ощутив внутри чувство страха, что разрасталось с каждой секундой.

— Я первый задал вопрос, — решил указать на отсутствие манер у собеседника незнакомец, — Неужели родители не учили тебя этикету общения? Это ужасно, — с сожалением в голосе проговорил он, после чего медленно начал идти вперёд, приближаясь к свету.

— Джарвис, приготовь к использованию защитные протоколы, — тут же отдал команду хакер.

— Знаешь, я долгое время восхищался твоими способностями, — продолжал говорить неизвестный, всё ещё находясь в тени, — Ты проделал большую работу, раскрывая тёмные личности известных героев, но ещё большую работу ты проделал в сфере взломов баз данных. Для тебя теперь они не представляют никаких сложностей, верно? — с изумлением говорил он, чем больше заставлял своего собеседника паниковать, — Когда-то я даже думал пригласить тебя работать ко мне, но, увы, у меня немного другой бизнес, да и я сам вполне хорошо управляю базами данных, — развёл руками в стороны незнакомец, — Я бы позволял тебе работать и дальше, но ты переступил черту, которую не следовало бы, потому, увы, я не могу это просто так оставить. Надеюсь, ты поймёшь меня.

Цикада почувствовал, что его удерживает на месте непонятная сила, когда незнакомец начал медленно шагать вперед, выходя на свет, излучаемый мониторами. Тень расплылась, словно таинственный дымок, и по мере того, как человек приближался к свету, контуры его фигуры становились всё более четкими.

Когда же он полностью вышел на свет, у хакера перехватило дух. Его сердце стало биться чаще, а дыхание стало учащённым. Мелкие капли холодного пота проступили на его лбу, а внутри всё сжалось от страха и злобы.

Сам же незваный гость широко улыбался, смотря в глаза Цикаде.

— Рад познакомиться, о знаменитый хакер, — театрально поклонился мужчина, — Меня зовут Кенджи, и я пришёл забрать твою жизнь.

* * *

Скрип дверных петель раздался по всему помещению, после чего в нём оказалось на одного человека больше. Дженсен Тодд с хладнокровно спокойным лицом зашёл внутрь и направил свой взгляд на человека, жизнь которого так сильно желал сегодня забрать. Его жажда крови с бешеной скоростью расстилалась по стенам бара, поглощая всё, на что только натыкалась.

Фурия же, сидя спиной к входной двери, с виду была чрезвычайно спокойна. Ни одна мышца её тела не шелохнулась, когда позади неё возник бывший товарищ, коллега и любовник. Она даже не повернулась к нему лицом. Либо она была настолько уверена в собственных силах, что не видела повода поворачиваться, либо же была настолько напугана, что не могла даже пошевелиться.

Правдивым оказался второй вариант. Хоть девушка внешне и была спокойна, внутри неё всё сжалось от ужаса и страха. Нет, она не боялась самого Дженсена — она боялась того, что начнёт происходить через несколько минут, а, может быть — и мгновений. Она чётко осознавала, что её бывший товарищ пришёл сюда для того, чтобы сразиться с ней, и она никак не могла отказаться от этого сражения — он не позволит. Также она понимала, что в этом бою одному из них придётся навсегда расстаться с жизнью — именно это пугало её больше всего в данный момент времени.

И что самое страшное: она уже знала исход этого поединка, и он явно был не в её пользу.

Бывший солдат же не испытывал никаких эмоций — лишь напряжение перед грядущей битвой насмерть. Он знал, что эта битва не будет для него лёгкой, ибо Фурия прекрасно знала всё о нём: характер, тактики, психологию и даже каждое его движение. Она могла его прочесть, как открытую книгу, и это вызывало в нём ещё больше адреналина и напряжения. В его голове не раз возникали мысли о том, что, если Фурия применит все знания о нём правильно, ему в этой схватке не победить. Тем не менее, он также понимал, что вся эта ситуация не могла легко сказаться на психике девушки, из-за чего она точно допустит несколько ошибок, которые позволят бывшему солдату одолеть противницу.

Самое грустное в том, что только на эти самые ошибки с её стороны он и мог рассчитывать, ибо всё остальное против Фурии, увы, вряд ли сработает.

— Всё-таки ты пришёл, — нарушила тишину голубовласая, не оборачиваясь, — Ты не спешил, да?

— Ждала меня? Неужели меня заметили твои люди? — с наигранной ухмылкой сказал Дженсен, оставаясь на месте, — Кстати, где они все? Сидят в засаде?

— Здесь только ты и я, — облизнула губы девушка, пытаясь унять слабую дрожь в теле, — Все остальные предпочли не связываться с тобой.

— Тогда как ты поняла, что я сегодня приду сюда? — слегка недоумевал мужчина.

— Всё достаточно просто: в этот самый день, что был аж уже восемь лет назад, мы с тобой впервые встретились и заключили соглашение. Я не сомневалась в том, что ты решишь покончить со мной в такую знаменательную дату, — издала лёгкий смешок Фурия.

— Ты всегда умела предсказывать события, дорогая, — улыбнулся Дженсен, — Полагаю, ты должна понимать, что случится сегодня.

— Мне бы не хотелось, чтобы исход был именно таким, — не теряла хладнокровия девушка, пытаясь казаться уверенной, — Я ещё слишком мало прожила на этом свете, чтобы умереть.

Бывший солдат от сказанных собеседницей слов улыбнулся шире, узнавая в подруге старые черты, о которых он уже успел слегка забыть. Эта особа всегда была чересчур упряма и наивна, и она никогда не хотела мириться с исходом, который ей был не по душе.

— Почему не уехала с города? У тебя была куча времени для этого, — поинтересовался мужчина, медленно сокращая дистанцию.

— Повернуться и уйти, скрыться из города… Это было бы самым мудрым решением, — более тихим тоном произнесла девушка, — Я не настолько мудра.

Дженсен приблизился к Фурии на несколько шагов, ощущая, как напряжение в воздухе становится плотным и непроницаемым. Он знал, что сейчас начнётся схватка, и что она может оказаться последней для одного из них. Но у него не было выбора. Он должен был завершить начатое и положить конец этой давней истории.

— Ты всё ещё можешь уйти отсюда, Дженсен, — внезапно сказала девушка, чем нехило так удивила своего собеседника, заставив его остановиться на месте, — Если ты уйдёшь сейчас, я не стану тебе мешать. Более того, я сделаю так, что никто в этом городе никогда не тронет тебя. Все просто забудут о тебе, а ты сможешь жить спокойной и мирной жизнью, — закончила своё предложение она, продолжая сидеть спиной к мужчине.

— Мне кажется, такие услуги должен оказывать я сейчас, а не ты, — ухмыльнулся бывший солдат, — Это ты сейчас выступаешь в роли жертвы, а не я.

На это заявления Фурия широко улыбнулась. Её глаза зажглись уверенностью, адреналином и безумием, что буквально рвались наружу, готовясь уничтожить всё на своём пути.

— Мирного решения не будет. Понятно, — произнесла она и вновь облизнула губы, — На твоём месте, Дженсен, я бы не была так уверена, что в данной ситуации я — жертва.

Фурия резко дернула рукой и швырнула светошумовую гранату, которая тут же ослепила мужчину. Воспользовавшись моментом, девушка схватила пистолет, который все это время лежал на барной стойке, направила его на Дженсена и начала стрелять в него. Первый выстрел прошел мимо, но второй попал ему в плечо, заставив его отступить, роняя на своем пути несколько столов. Свирепые выстрелы продолжали звучать в помещении, наполняя его звуками металлических ударов и воплями.

От резкой боли в плече Дженсен отпрянул назад, прижимая рану и пытаясь найти прикрытие. Он резко скрылся за одним из столов, используя его в качестве барьера от пуль Фурии. В это время она также успела спрятаться за барной стойкой, бросив при этом дымовую гранату так, чтобы между ней и его противником возникло облако дыма.

— Какого чёрта? — тихо недоумевал бывший солдат, прижимая кровоточащую рану, — Я же укрепил тело причудой.

— Понравились мои особые патроны? — с насмешкой прокричала девушка, перезаряжая пистолет, — Не совсем обычный сплав. Заказала их у одного оружейника, чтобы справиться с твоей защитой. Похоже, он справился со своей работой на «отлично».

Бывший солдат же за это время успел снять с себя куртку и футболку, после чего порвал последнюю на несколько кусков, превратив её в своеобразные бинты, при помощи которых ему удалось перевязать рану. Конечно, это было временным решением, потому мужчине нужно было разобраться со всеми имеющимися проблемами, как можно быстрее, чтобы не умереть из-за столь жалкого ранения. Конечно, он мог бы запустить процесс регенерации, но сейчас он не знал, сколько ещё фокусов припрятала Фурия, потому не мог так бездумно тратить ограниченный запас энергии в своём теле.

Собравшись с силами, Дженсен вынул из внутреннего кармана своей куртки пистолет и приготовился атаковать. Заметив, что его противница сама не спешит стрелять через облако тёмного дыма, он понял, что сможет застать её врасплох неожиданной атакой, и он тут же приготовился осуществить её, чтобы постараться убить Фурию за столь короткое время.

Дженсен, несмотря на рану в плече, собрал волю в кулак и решился на атаку. Он поднялся на ноги и начал медленно двигаться через облако густого дыма. Отправившись в ускоренном темпе, он двигался с бесшумной грацией хищника, готовясь к решительной атаке.

Однако, вскоре после того как мужчина принялся двигаться через облако дыма, он заметил, что Фурии в её амбициях не было равных. Когда он наконец выбрался из облака, резко зайдя за барную стойку с пистолетом впереди, девушки там уже не оказалось. Вместо этого, на его глазах вдруг взорвалась еще одна светошумовая граната, погрузив помещение во мрак и создав оглушающий звуковой эффект. Все звуки стали тусклыми и далекими, а бывшему солдату показалось, что его собственные мысли погружены в воду, и он уже не мог четко расслышать, что происходит вокруг.

Голубовласая девица-убийца, вынырнув из-за стены, находившейся неподалеку, вновь начала стрелять в мужчину. Этот раз она действовала еще более хитро и агрессивно. Дженсен, почувствовав опасность, решился на резкое движение и увернулся от пуль, скрывшись за укрытием, которым в данном случае послужила другая сторона барной стойки. В этот момент ему удалось избежать новых ранений.

— В этот раз не сработает, — ухмыльнулся мужчина, потирая ноющие от боли глаза, — В следующий раз уже не получиться поймать меня на вспышке.

— Я и не рассчитывала на это, — игриво ответила Фурия, — По правде говоря, я и не думала, что ты второй раз на это попадёшься. Стареешь, Дженсен!

Полностью оправившись от болезненной вспышки, бывший солдат попытался выглянуть из-за укрытия, но не успел этого сделать — несколько пролетевших мимо пуль в миллиметрах от его лица дали ему понять, что это явно не лучшая идея.

— Почему ты предала меня, Айсел? — задал вопрос мужчина, пытаясь придумать хоть какую-нибудь стратегию.

— Не называй меня этим именем! — тут же вспылила девушка, после чего выстрелила ещё несколько раз в направлении противника, — Меня зовут Фурия! Мне не нужно моё старое имя!

В ответ на атаку девушки Дженсен тоже несколько раз выстрелил наугад в её сторону, вытащив наружу лишь дуло пистолета. Как и предполагалось, ни одна пуля не достигла своей цели, что, впрочем, не сильно огорчило мужчину.

— Ты предала меня! Отказалась от всего того, чего мы достигли вместе! Наплевала на меня! На наши труды! На наши чувства! — пытался надавить на противницу морально он.

— Я никогда не испытывала к тебе чувств, увалень! — хихикнула голубовласая, — Для меня ты был лишь прекрасным инструментом — не более! Хватит придавать себе большое значение! — насмешливо договорила она и сделала ещё несколько выстрелов, после чего принялась перезаряжаться.

Все слова Фурии были как удар в грудь для Дженсена. Он замер на месте, слушая её насмешки, словно каждое её заявление было копьем, пронзающим его душу. Эмоции взрывались внутри него, создавая хаос, который он пытался сдержать. Горечь предательства пронзала его сознание, превращаясь в тяжелый груз, который он нес на своих плечах.

— Хватит прятаться, Дженсен! — с энтузиазмом в голосе прокричала девушка, — Выходи поиграть!

Фурия не давала Дженсену времени на раздумья. Она подняла бутылку с неизвестным содержимым, в чьё горлышко была засунута не лучшего качества тряпка, и подожгла её с помощью зажигалки. С яркой вспышкой искр бутылка превратилась в подобие яркого факела и, метнувшись в воздух, стремительно приближалась к укрытию Дженсена.

Мужчина, осознав опасность, решился на быстрое решение. Словно кошка, соскользнувшая с обрыва, он метнулся в сторону, в поисках нового укрытия. Момент спасения пришел вовремя, когда он рывком добрался до одной из стен, за которой он и нашёл своё спасение.

Бутылка, набрав скорость, врезалась в укрытие, после чего раздался громкий взрыв. Огонь проглотил барную стойку и все бутылки с алкоголем, раздавая жгучий алкогольный дым. Мгновенно воспламенившееся пламя озарило всю комнату, а потом принялось пожирать всё на своем пути. Дженсену пришлось моментально прикрыть лицо, чтобы спастись от пламени и дыма, который начал подниматься к потолку. Пламя распространилось быстро, обливая всё вокруг ярким светом и душащим дымом.

— Ты же нас обоих так убьёшь! — со злостью в голосе прокричал Дженсен.

— Я пойду на всё, чтобы убить тебя! — в ответ прокричала девушка, готовясь к ещё одной атаке, — Я избавлю этот город и этот мир от такого опасного выродка, как ты!

— Да ты, мать, совсем ебанулась!

— Ты сделал это ещё раньше!

Как только девушка закончила перекрикиваться со своим противником, она тут же решила сменить позицию, что не скрылось от внимательного взгляда мужчины, после чего тот начал стрелять в неё. Несколько пуль прошли в считанных миллиметрах от плоти голубовласой, за что стоит благодарить её невероятную гибкость и изворотливость, благодаря которым ей удалось добраться до следующей оборонительной точки без повреждений.

Дженсен, осознав опасность, быстро проскользнул к очередному опрокинутому столу, который уронила Фурия, когда отступала к своей нынешней оборонительной линии. Он заметил, что стол обеспечивает достаточно плотное укрытие от пуль, по крайней мере, на короткое время. Однако, когда он присмотрелся поближе, он увидел, что стол был сделан из тонкого картона, который легко мог пробить пуля. Это сначала вогнало мужчину в ступор, а секундой позже он осознал всю ту ситуацию, в которой оказался.

Он попал в очередную ловушку противницы.

Сердце бывшего забилось быстрее. Он понял, что нынешнее укрытие было недостаточно прочным, чтобы выстоять перед огневой мощью Фурии, и пытался быстро придумать, что ему стоит делать. Увы, вовремя даже небольшой паники в его голову не приходили толковые мысли. В то же время девушка, пользуясь недостатком времени у Тодда, решила рискнуть и выскочила из своего укрытия с автоматом в руках. Не давая ему ни секунды на перевод дыхания, она начала стрелять в сторону стола, за которым прятался Дженсен. Звуки выстрелов разрывали воздух, а пули вонзались в карточный стол, отрывая от него куски картонной оболочки. Мужчина, чувствуя, как пули проникают в его тело, не смог сдержать крик боли. Он почувствовал, как каждый выстрел становился как удар молота, разбивающего его плоть.

Фурия не останавливалась. Она продолжала стрелять, вглядываясь в место, где прячется её противник. Её лицо озаряло безумное удовольствие, а глаза сияли азартом, подобным лишь тому, что можно увидеть у хищника, обнаружившего свою добычу. Дженсен, пытаясь собрать остатки сил, понимал, что ему нужно как можно скорее придумать план, чтобы остановить безумную Фурию и спасти себя от её уничтожающей атаки.

Наконец, когда все пули покинули магазин автомата, Фурия отбросила его в сторону, приводя в норму своё дыхание. Хоть почти все пули и попали в цель, девушка почему-то не торопилась покидать укрытие.

— Я знаю, что ты не помер, — произнесла она, трудно дыша, — Вставай уже. Я не поведусь.

Услышав это, мужчина тяжело вздохнул и медленно поднялся на ноги. Все пулевые ранения, что он получил во время атаки девушки, затягивались прямо на глазах. Незнающий человек бы ужаснулся от такого зрелища, а вот Фурию, похоже, это нисколько не удивляло.

— Неплохая ловушка, — признал мужчина, отряхиваясь, — Вот только зря ты куртку испортила, — немного грустным тоном произнёс он, осматривая всю новую «вентиляцию», что проделала противница в его куртке

— Накажешь меня? — игривым голосом спросила девушка, повернувшись к противнику боком и изящно выгнувшись.

— Ещё как, — ухмыльнулся Дженсен, — Вот только в этот раз тебе точно не понравится.

— Не припомню, чтобы мне и раньше такое нравилось, — приложила указательный палец к нижней губе девушка.

— Твои стоны и крики говорили об обратном, — бывший солдат встал в боевую стойку.

— В детстве я мечтала стать актрисой. Похоже, у меня действительно есть талант, — ухмыльнулась девушка и тоже встала в боевую стойку.

Дженсен и Фурия смотрели друг на друга, будто готовясь к последнему сражению. Взгляды их переплелись, словно вихрь, в котором таяли тысячи неразрешимых противоречий и непостижимых тайн. Они оба знали, что это будет бой на выживание, где только один из них сможет остаться на ногах.

И никто из них не собирался уступать другому.

Фурия первой подала признаки движения, резко отпрыгнув в сторону и схватив за стойку одного из барных стульев. Она с легкостью крутила его над головой, будто боевое колесо, и затем метнула его в сторону Дженсена. Мужчина увернулся от метательного оружия, но на мгновение ослабил внимание, что девушка не упустила. Она уже двигалась к нему, перепрыгивая через столы, кружась вокруг противника, пытаясь немного запутать его. Она с легкостью перепрыгивала через низкие препятствия, будто бы проплывая между ними, всё ближе и ближе подбираясь к противнику. Она достала из кармана еще одну светошумовую гранату и бросила её в тот момент, когда Дженсен тоже решил приблизиться к ней. Вспышка оглушающего света и звука наполнила бар, заставляя всех замереть на месте. Фурия воспользовалась хаосом, подбежав к Дженсену, она развернулась, чтобы ударить его по лицу, но он успел увернуться в последний момент. Он схватил её руку, которая еще не опустилась после удара, и сжал её с такой силой, что девушка испытала ужасную боль.

Однако, Фурия не собиралась сдаваться. Она пнула его в бедро, освободив свою руку, после чего попыталась ударить его другой рукой. Они переплелись в замысловатом танце, то уклоняясь от ударов, то нанося друг другу резкие удары и пинки. Стеклянные бутылки и стаканы разбивались вокруг них, оставляя после себя мелкие и опасные осколки, которые могли причинить еще больше вреда. Дженсен попытался ударить её ногой, но она увернулась, после чего нанесла удар в его бок. Он пошатнулся, но не упал. Фурия улыбнулась, понимая, что начинает забирать инициативу. Она знала каждый его ход, каждое движение, каждую слабость. Она использовала это знание, чтобы подавить его сопротивление и нанести решающий удар.

Бывший солдат, ощущая, что Фурия начинает приближаться к решающему удару, всё больше и больше перехватывая инициативу, внезапно подхватил ее, чуть приподнял вверх и со всей силой швырнул на один из оставшихся столов. Оглушительный треск дерева разнёсся по всему бару, когда стол разломался на две части под ее телом. Девушка, охваченная болью и шоком, на мгновение ослабла, не в состоянии собраться и продолжить схватку, как и не в состоянии закричать от тех ужасных ощущений, которые она испытывала прямо сейчас.

Дженсен, видя момент слабости у противницы, решил воспользоваться им, приближаясь к ней, чтобы нанести финальный удар. Но в тот момент, когда он уже приблизился к ней и начал опускаться, девушка внезапно зафиксировала на нем болевой прием, обвив его ногами и руками. Тодд начал медленно терять воздух, которого в лёгких в данный момент было чрезвычайно мало, и его сознание под давлением, оказанным ей, начало угасать.

Он чувствовал, как его зрение начинает покрываться пеленой, а сила в его теле постепенно иссякала. Дыхание становилось все более и более тяжелым, а сердце билось все реже и реже. Он с трудом пытался освободиться от ее захвата, но все было бесполезно. Фурия держала его крепко, не давая ни единого шанса на освобождение.

Однако, силы Дженсена не покидали его полностью. Он собрал все последние остатки энергии, поднялся вместе с Фурией и со всей силы швырнул ее на стеклянные осколки спиной, падая вместе с ней на пол. Звуки треска стекла слились с их стонами боли, которые постепенно наполняли помещения.

В этот момент бар всё больше стал походить на ад. Пламя, вызванное коктейлем Молотова, вспыхнуло с удвоенной яростью, распространяясь по всему помещению. Пламенные клубы сливались с огненными языками, которые беспощадно обволакивали обломки мебели, столы, и оставшиеся стулья. Едкий дым всё больше и больше заполнял «Бессмертие», и находиться внутри становилось практически невозможно.

Дженсен медленно отполз в сторону, попутно залечивая свои раны при помощи ускоренной регенерации. Во время их с Фурией рукопашного боя последняя очень часто наносила опасные удары мужчине, в результате чего тому приходилось использовать свою причуду, чтобы не умереть, и это очень сильно сказалось на его запасе энергии — её осталось не так много, как хотелось бы.

Девушка же, немного привыкнув к боли, тоже стала подавать признаки жизни. Она попыталась тут же встать, но не смогла даже встать на четвереньки, рухнув лицом прямо на осколки, ещё больше повредив себе лицо. Однако, похоже, в данный момент ей было абсолютно плевать на свою красоту. Её главой целью было лишь одно — выжить.

— А ты хороша, чертовка, — откашливаясь, сказал бывший солдат, улыбаясь, — Почти грохнула меня! Те фанатики в Ираке могут позавидовать твоим успехам! — болезненно рассмеялся он.

— Это ещё… не конец! — оскалившись, произнесла Фурия, смотря прямо на противника, — Ты не уйдёшь отсюда… живым! — сказала она, кашляя кровью.

— Как и ты, — иронично подметил мужчина, — Ты настолько ненавидишь меня, что готова умереть вместе со мной? Чем я заслужил такую ненависть?

Внешний вид Фурии отражал ее яростное истощение. Ее черная одежда была изорвана и покрыта пятнами крови, которая сочилась из нескольких ран по всему телу. Струи крови текли по ее лицу, придавая ей еще более зверский и агрессивный вид. Волосы, обычно ухоженные и аккуратно уложенные, теперь висели в растрепанном беспорядке вокруг ее изможденного лица. Ее глаза горели яростью и безумием, как будто сжигая все на своем пути. Шрамы и царапины покрывали ее руки и шею, подчеркивая ее беспощадную борьбу за выживание.

Сжав кулаки с явной болью, она начала подниматься, шатаясь на ослабленных ногах. Ее дыхание было тяжелым и неровным, но она не сдавалась. Борьба и ненависть оживляли ее, давая силу продолжать в беспощадном инферно, даже если это было бы ее последними секундами жизни.

— Я добивалась всё этого очень долго… — тихо и со злостью произнесла она, — Я прошла через многое, чтобы достигнуть того уровня, на котором нахожусь сейчас. Я… очень старалась, чтобы у меня всё было хорошо. А потом… ты всё испортил, сука! — злобно закричала девушка, на чьих глазах появились слёзы, — Ты отнял у меня всё своим ебанутым поступком! Ты хоть знаешь, в какую грязь меня окунули, когда ты убил тех уёбков? «Не можешь уследить за собственными подчинёнными? Тебе не место в высшей лиге, девочка! Но ты можешь заработать этот статус, порадовав моего дружка.» — вот, что я слышала после того, что ты сделал! Меня перестали уважать! От меня ушли почти все лучшие люди! Чёрт побери, «Бессмертие» даже почти забрали! Я лишилась всего из-за тебя! — кричала она, стирая слёзы с лица, — Я чуть не вернулась в трущобы! И ты меня спрашиваешь, почему я ненавижу тебя? Чёрт побери, я ненавижу тебя из-за того, что ты — уёбок! Такое объяснение тебя устроит, тупая твоя башка? — приготовилась к своей последней атаке девушка, — Я всей душой и сердцем ненавижу тебя, Дженсен! Я подарила тебе всё, что только могла, и чем ты мне отплатил? Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! НЕНАВИЖУ, БЛЯДЬ! НЕНАВИЖУ!

Слова Фурии пронзили Дженсена, как острый кинжал, проникающий в самое глубокое его существо. В его глазах мелькнуло какое-то искреннее сожаление, но оно было быстро заглушено взрывом ярости и разочарования. Он проследил за её взглядом, видя в нем не только ярость, но и бесконечное страдание, которое он причинил этой молодой и амбициозной девушке. В этот момент он почувствовал острую боль утраты, осознавая, что не только потерял ее уважение, но и стал причиной ее бесконечной ненависти. Его сердце сжалось, понимая масштаб своего влияния на ее жизнь. В ее глазах была печаль и безнадежность, которые он никогда не желал видеть. Он чувствовал, что ее боль становится его собственной болью, и он отчаянно желал изменить прошлое, исправить свои ошибки. Он знал, что не сможет их исправить, и эта беспомощность заставила его по-настоящему раскаяться в своих поступках.

Внезапно его горечь и разочарование перешли в угрызения совести. Он не мог отпустить мысль о том, что его действия уничтожили не только ее жизнь, но и его собственную. Он понял, что они оба попали в ловушку ненависти и зла, созданную его собственными руками. Его внутренний мир взорвался, и он почувствовал себя утратившим контроль над собой. Он попытался произнести что-то в ответ, но слова застряли у него в горле. Его собственное разочарование и ненависть к себе заставляли его молчать. В его глазах отразилась глубокая тоска и печаль, которые он бессильно пытался скрыть. В тот момент он почувствовал, что он не более чем марионетка в руках судьбы, которая подталкивала их обоих к этому зловещему финалу.

— Прости меня, Фурия, — только и смог произнести Дженсен, — Я не могу уже ничего изменить, но… мне жаль. Правда, — искренне сказал он.

— Да пошёл ты… — ответила Фурия, вытирая свежие слёзы, стоя с опущенной головой, — Это не я предала тебя, Дженсен, а ты меня, и именно я должна мстить тебе сейчас, а не наоборот. Я надеялась, что ты поймёшь это за пять лет, но, увы, ты всегда был тугодумом.

— Пути назад уже нет, — ответил Дженсен и встал в боевую стойку, готовясь нанести последний удар, — Я уже выбрал для себя роль мстителя, и я должен отыграть её до конца.

— Именно поэтому ты и не стал хорошим человеком, — с печалью в голосе произнесла девушка, — И никогда не станешь.

Вокруг них бушевал пожар, обжигающий все на своем пути и создававший атмосферу апокалиптического ада. Огонь высвечивал их измученные фигуры, придавая им образ мстителей, заточенных в этом аду для исполнения своих судеб. Взгляд Фурии был размыт от слез и пламени, но ее решимость и злоба продолжали отражаться в ее суровых и уверенных глазах. Волосы, облепленные кровью и пеплом, выглядели как мантия, покрывающая ее обнаженные плечи.

Дженсен стоял в боевой стойке, сгорбившись от усталости и горя, его облик отражал мучительное смирение и решимость принять свою судьбу. Он был похож на павшего ангела, отвергнутого небесами и осужденного на земное мучение. Огонь, отражающийся в его глазах, создавал иллюзию, будто они оба стали частью этого адского пламени, в котором должны вечно бороться друг с другом.

Дыхание Фурии было тяжелым и неровным, как будто она пилотировала последний уцелевший самолёт, находясь в буре, несмотря на все признаки неизбежного крушения. Ее руки сжимались в кулаки, покрытые следами крови и пепла. В ее глазах отражалась не только ненависть к Дженсену, но и глубокая боль и потеря за все то, что было навсегда утрачено.

Вокруг них бар обращался в руины, обгоревшие останки мебели и разрушенные стены создавали мрачный фон для их финальной схватки. Пламя дымилось и шипело, залитое красным светом, который отражался в их изможденных и искаженных от страданий лицах. Разбитые окна и развалины служили свидетельством разрушительной силы их схватки, которая казалась отражением их внутренней борьбы.

И вот, когда в их головах прозвучал мнимый сигнал, оба сорвались с места, направляясь друг на друга. В мгновение ока Фурия оказалась возле противника и почти уже коснулась лезвием ножа горла мужчины. Ещё чуть-чуть и его смерть стала бы неминуемой! Всё также, как и в тот день, когда они впервые столкнулись друг против друга!

«Бой закончился в первые же секунды: как только прозвучал сигнал, означающий начало поединка, Фурия в мгновение ока оказалась возле Дженсена, после чего быстро приставила нож к его горлу. Он даже не успел заметить, как она сдвинулась с места. Само же лицо бывшего солдата в тот момент выражало полное изумление, смешанное с яростью и раздражением. Он был почти полностью разгромлен и оказался в её власти. Это было оскорбительно и унизительно. Фурия наслаждалась его поражением, её глаза сверкали от удовольствия и насмешки.

Она остановилась на мгновение, словно наслаждаясь его страданием и унижением, после чего с хищной улыбкой произнесла:

— Все вы одинаковые. Все мои прошлые соперники также полагали, что им не составит труда уложить на землю какую-то чересчур самоуверенную соплячку. Никому и в голову не могло прийти, что она может быть очень сильна. Я надеялась, что уж хотя бы солдат будет вести себя более аккуратно и рационально, но, полагаю, я немного переоценила его интеллектуальные возможности.

Её лицо выражало разочарование, а на его появилась ухмылка, которая сбила её с толку.

— А ты уверена, что победила? — спросил он.

Сначала она не понимала, о чём он говорит, но в тот момент, когда она опустила голову ниже, ей удалось заметить приставленный к её животу пистолет, который он успел направить на неё в последние мгновения. Да, ему не удалось достать его из кармана своей спортивной кофты, но и через ткань он неплохо так стреляет.

— … Упс? — с небольшим недоумением в голосе произнесла она».

Три выстрела прозвучали в стенах горящего «Бессмертия», после чего Фурия, остановив руку в миллиметре от горла Дженсена, начала выплёвывать большое количество крови изо рта.

Три выстрела прозвучали в стенах горящего «Бессмертия», после чего Фурия, остановив руку в миллиметре от горла бывшего солдата, начала выплёвывать большое количество крови изо рта. Медленно опуская голову, её глаза широко раскрылись, когда она заметила пистолет, приставленный к её животу, из которого сейчас обильно шла кровь. Взгляд, наполненный удивлением и ужасом, вновь встретился с лицом Тодда. В тот миг время замедлилось, а в ушах зазвучали лишь треск пламени и гул пожара.

Фурия медленно шатаясь, словно утратившая всю силу, пыталась удержаться на ногах, но её колени подогнулись, и она упала на пол, создавая при этом глухой звук, который потерялся в шуме пожара. Её руки попытались удержать живот, из которого неистово хлынула кровь, окрашивая чёрный пол в ярко-красный оттенок. Её дыхание стало все более и более нерегулярным, переходя в тяжелый хрип. Глаза Фурии, наполненные борьбой и ненавистью, теперь медленно заливались слезами боли и потери. Лицо её искажалось от мук, отразив всю глубину её страданий и мечтаний, которые обернулись пеплом и разрушением.

Дженсен в течение долгих секунд стоял неподвижно, глядя на падающую Фурию, словно куклу, потерявшую своих нитей. В его глазах тускнело пламя, заменяя его ярость и разочарование глубокой печалью. Он с трудом сдерживался, чтобы не упасть на колени рядом с ней, чтобы не вырвать своё измученное сердце из груди. Его руки дрожали, а лицо искажалось от ужаса и понимания того, что он не только лишился врага, но и части самого себя, которая была неразрывно связана с Фурией.

Тем не менее, через несколько секунд его выражение лица стало пустым, будто бы он полностью лишился человеческой души.

— Я победил, — объявил он, но ничуть не радовался.

Фурия, лежащая на полу, стала словно источником печали и отчаяния, которые начали наполнять всю комнату. Её взгляд стал всё более беспомощным, отражая глубокое непонимание происходящего, словно она пыталась проникнуть в тайны окончания своей собственной жизни. Её руки медленно ослабевали, падая в стороны, словно отказываясь держать своё тело на плаву. Слёзы, смешанные с кровью, текли по её бледному лицу, создавая странный контуры смешения жизни и смерти. Локоны её волос, прилипшие к поту и крови, создавали впечатление, будто они пропитались не только её собственной печалью, но и всеми теми моментами её жизни, которые оказались безнадёжно утраченными.

Глаза Фурии постепенно перестали обращать внимание на окружающее, как будто она уже погрузилась в мир, где страдания и мучения больше не имеют значения. Она перестала ощущать боль, и лишь чувство невесомости наполняло её существо, словно она уже начинала таять в воздухе, сливаясь с дымом и пеплом, окутанными адским пламенем. На её губах застыло выражение недоумения, будто она не могла понять, почему её жизнь должна была закончиться именно здесь, в этом разрушенном мире, оставив её одну в своих бесконечных боли и страданиях. В её глазах медленно затухал огонь, который когда-то горел столь свирепо, заменяя его мирное спокойствие и принятие того, что смерть уже неизбежна.

«— Получается, в этом плане мы с тобой — две противоположности, — с небольшим весельем произнесла девушка, — Я стараюсь избегать привязанностей, считая их вредными, а ты стремишься сохранить их.

— Просто я уже слишком много связей разорвал, — горько ухмыльнулся Син, — Эта связь — единственное, что у меня осталось.

— И куда же приведёт тебя твой путь, Син Айкава?

— К тому же, что и тебя — скоропостижной смерти, — тут же ответил он, — Нам не суждено долго жить, но мы можем наполнить даже эти короткие года хоть какими-нибудь светлыми моментами.

— Судя по тебе, ты не сильно торопишься наполнять свою жизнь этими самыми моментами, — слегка посмеиваясь, заметила Фурия.

— Получается, что время для этого ещё не пришло, — ухмыльнулся парень и направился к выходу из бара, подняв правую руку над головой в жесте «прощания», — Прощай, Фурия. Надеюсь, мы ещё встретимся с тобой в аду.

— Постараюсь забронировать для нас обоих самый большой котёл, — сказала на прощание девушка, — Прощай, Син Айкава. Надеюсь, ты сможешь достичь светлых моментов в своей жизни. Я, например, не смогла.

— Я бы не был так уверен. Порой мы просто не замечаем их, а ведь они прямо перед носом — нужно лишь присмотреться, — почти договорил Айкава, открыв дверь, что вела к выходу, — У тебя ещё есть время, чтобы обнаружить их, — закончил он и, наконец, вышел из бара, направляясь к выходу».

И в этот же момент, когда Фурия вспомнила недавний диалог с Сином, перед её глазами тут же возникли события былых дней, о которых она уже успела позабыть.

* * *

Очередной крупный контракт был закрыт с успехом, что поставило жирную точку в вопросе о том, кто в Нью-Йорке является главным среди наёмников. Последнюю цель было сложно устранить. Многие наёмники либо сдались, либо просто отказались выполнять поставленную задачу. На успех Фурии никто не ставил — она была явным аутсайдером среди всех тех, кто пытался осуществить ликвидацию высокопоставленного чиновника до неё. Все лишь смеялись, когда она приняла заказ, и многие из них даже принимали ставки на то, через сколько девушка решит сдаться. Увы, их ожиданиям не суждено было сбыться — Фурия блестяще справилась с задачей, забравшись на вершину подпольного мира, и теперь никто не смел спорить о том, является ли она достойной для статуса королевы наёмников.

Празднование столь значимого события проходили в «Бессмертии». В эту ночь девушку пришли поздравлять многие люди: её прямые коллеги, её довольные клиенты, которым она помогла достичь желаемых целей, и обычные работяги, что хотели либо продолжать работать с Фурией, либо начать с ней работать. Успех Фурии был оглушительным, потому толпы наёмников рвались к ней под крыло, заявляя, что с ними она возвыситься ещё больше.

В баре царила оглушительная атмосфера праздника. Внутри бара теснились десятки, если не сотни, гостей, заполняя помещение до предела. Громкие разговоры сливались с песнями и смехом, а алкоголь тёк рекой, наполняя стаканы и смягчая сердца. Воздух пропитывался запахом сигаретного дыма и алкогольных паров, создавая муть перед глазами и придавая всему праздничному вечеру дополнительную грань разврата и безумия.

Празднование было настолько шумным, что даже стены здания покачивались под бурными эмоциями посетителей. Под музыку и аплодисменты толпы людей по всему помещению разносились звуки битья стаканов, сталкивающихся в тостах и зачиненных восторженными возгласами. Каждый присутствующий желал поднять бокал в честь Фурии, причислившей себя к высшему эшелону наёмников.

В стороне от этой буйной толпы, шумно веселящейся и ликующей, стояла Фурия, оперевшись спиной на одну из стен. Там её было плохо видно, потому эта зона была для неё что-то вроде безопасного места, где она могла немного отдохнуть от всеобщего внимания. Её глаза пристально наблюдали за событиями, происходящими вокруг, но выражение её лица не отражало радости или удовлетворения. Вместо этого там читалась некая внутренняя тоска, словно таинственное чувство тревоги, которое не покидало её ни на секунду. Пусть весь бар празднует её успех, но для неё самой этот вечер был скорее напоминанием о том, насколько одиноко ей стало среди массы амбициозных и жаждущих власти людей.

— Почему не празднуешь с остальными? — послышался голос со стороны, который немного напугал девушку, от чего она слабо вздрогнула.

— Могу задать тебе такой же вопрос, Дженсен, — слабо улыбнулась Фурия, — Я думала, что ты уже выпиваешь десятую бутылку бурбона.

— Увы, здесь не нашлось такой компании, с которой я бы мог спокойно сделать это. Не доставляет мне удовольствия пить с малознакомыми мудаками, что считают себя очень важными особами, — без негативных эмоций выразился бывший солдат, встав рядом со своей подругой, — А что тебе мешает получить свою дозу веселья?

— Я и сама не знаю, — тяжело вздохнула девушка, — Всё это кажется мне… чужим. Такое ощущение, будто бы это не моё. Что-то внутри моей головы говорит мне, что я не достойна всего этого.

— Бред же, — тут же решил вступить в спор с собеседницей Дженсен, — Этот праздник — твоя заслуга. Ты смогла выполнить то, что остальным было не по силам. Полагаю, ты достойна подобной церемонии и нового статуса.

— Этого бы не было, если бы со мной рядом не было вас — верных людей. Сама по себе я, увы, ничего не представляю, — горько усмехнулась Фурия.

— Не будь у нас тебя, мы ты тоже не смогли добиться успеха. Только благодаря тебе всё закончилось хорошо, так что перестань нести чушь.

Слова Тодда имели смысл, и Фурия это прекрасно понимала, но, судя по всему, что-то очень сильно мешало ей их принять. В момент ей стало сильно некомфортно, и дело было не в том, что ей не нравилась компания Дженсена. Скорее, это было связано с воспоминаниями из прошлого, которые внезапно пронеслись перед её глазами.

Фурии стало тесно и душно в баре, словно пространство вокруг неё сжималось, создавая ощущение удушья. Непрошеные воспоминания из прошлого, как привидения, вырвались наружу, наводя на неё страшное беспокойство. Её лицо искажалось от внутренних мук, сложившихся в единое кольцо, которое стягивало её душу, не давая свободно дышать. Глаза Фурии потемнели, словно в них отразился чередующийся мрак и свет, олицетворяя переплетение добра и зла в её собственной жизни.

Несмотря на то что Дженсен стоял рядом, его присутствие казалось далеким и неуловимым, словно вся его близость была всего лишь обманчивым призраком. Одиночество обрушивалось на неё с новой силой, словно невидимая тьма, которая поглощала её изнутри. Фурия пыталась справиться с внутренним потрясением, но зловещие воспоминания кружились в её голове, не давая ей покоя.

— Я родилась и выросла в трущобах, — нарушила тишину девушка, начав описывать свои неприятные воспоминания, — Моя семья была очень бедной, и нам иногда даже не хватало денег на хлеб. Что ещё ужасней, так это то, что мама и папа постоянно пили. Они как-то умудрялись добывать деньги на самый дешёвый алкоголь, который постепенно убивал их. Всё своё детство я наблюдала, как они избивали друг друга, унижали и оскорбляли. Всё это, разумеется, происходило под градусом, а следующим утром они снова превращались в любящих друг друга людей. И так каждый день… Каждую ночь… Ты бы знал, как мне иногда хотелось, чтобы они умерли. В редкие моменты мне хотелось вскрыть им глотку только из-за того, что они ужасно относились друг к другу…

— Ты любила их, да? — предположил Дженсен, внимательно слушая собеседницу.

— Очень. Несмотря на то, в каком положении мы были, я не переставала их любить. Они были единственным ярким светом в моей жизни. Да, я ненавидела их за «пьяные вечера», и мне даже иногда хотелось их убить, но, думаю, я бы никогда подобного не сделала. Мне трудно описать причину этой любви — в ней нет ничего рационального. Потому, наверное, я могу назвать её любовью ребёнка к родителям. Полагаю, это врождённое.

Она попыталась улыбнуться, но это было лишь искажение на её лице, непонятное и отчужденное. Одновременно с усилием контролировать себя она чувствовала, что теряет покровы и борется с темной стороной своей души. Волна тошноты взмыла в её горле, и Фурия на мгновение закрыла глаза, пытаясь изгнать отвратительное ощущение. Но даже при закрытых веках она не могла уйти от образов, внедрившихся в её память, и от давящего страха, который сжимал её сердце.

— Я ни с кем не дружила. Так уж сложилось, что даже по меркам трущоб мы были очень бедны, что, как это полагается в подобных ситуациях, вылилось в насмешки, которые очень часто извергались в мою сторону от моих одногодок. Они думали, что это смешно, когда они прямо указывают на твоё бедственное положение, и они считали правильным травить таких людей. Конечно, иногда у меня получалось заводить друзей, но они были со мной ровно до того момента, пока сами не подвергались травле из-за меня. Как ты понимаешь, после этого они переставали дружить со мной, вновь и вновь оставляя меня в одиночестве.

Фурия продолжала свой рассказ, описывая мрачные будни её детства. Она рассказывала о бесконечной травле, унижении и боли, которые она вынуждена была переживать на протяжении всех этих лет. Всё это формировало её внутренний мир, оставляя неразрешённые травмы, которые отравляли её настоящее и теснили даже в этот день праздника.

— Гуляя по трущобам, я часто становилась невольной свидетельницей того, как одни люди лишали жизней других. Иногда это были обычные ограбления с плохим исходом, а иногда — простое убийство ради удовольствия. Всё это… до сих пор терзает мой разум, хоть я уже и привыкла к убийствам. Полагаю, это что-то вроде детской травмы, что до сих пор существует в моём сознании. Но… знаешь… — слегка запнулась она, тщательно подбирая слова, — Мне кажется, что именно эти картины и подтолкнули меня стать тем, кем я являюсь сейчас. Я собственными глазами видела, как люди умирают, видела, как людей насилуют в тёмных закутках трущоб, смотрела за медленной смертью своих родителей, которые всё-таки столкнулись с последствиями распития дешёвого алкоголя. Всё это дало свои плоды в моём сознании, и, полагаю, из-за этих факторов я и решила посвятить свою жизнь ремеслу убийства, но не тех, что были в трущобах, а более… осмысленных, что ли. Мы убиваем не для того, чтобы просто убить или нажиться — мы делаем это по правилам и со своеобразным кодексом.

— Убийство есть убийство, — пожал плечами мужчина, — Как его не назови, сам факт никогда не изменится.

— Ты прав, но… — вновь запнулась Фурия, — Мне хочется верить, что то, что мы делаем, отличается от того, что я видела в детстве.

— Разумеется, наши методы отличаются. Например, мы получаем за это больше, чем те убийцы в трущобах, — улыбнулся Дженсен.

— За меньшее я бы не стала подобным заниматься, — слегка улыбнулась девушка, — Я не говорила тебе, что в детстве, когда мои родители были ещё живы, я хотела стать актрисой?

— Актрисой? — слегка присвистнул мужчина.

Фурия закрыла глаза на мгновение, пытаясь вспомнить свои давние мечты. На её лице промелькнуло искреннее выражение, словно она вновь находилась в своём детстве, упорно мечтая о чём-то большем, чем мир трущоб и насилия.

— Да, актрисой, — прошептала она, едва слышно, но с явным ностальгическим теплом в голосе. — Для меня это было что-то вроде укрытия от жестокой реальности, мира, где я могла бы стать кем-то другим, погрузиться в другие судьбы, истории, полностью отдавшись миру иллюзий. Актёрская работа казалась мне чем-то прекрасным и изысканным, миром, где можно было позабыть обо всех своих бедах и превратиться в кого угодно.

Она вспомнила, как смотрела на актёров в кино, восхищаясь их способностью стать по-настоящему другими людьми, жить их жизнями на экране и заставлять зрителей переживать все их радости и страдания.

— Каждый раз, когда я смотрела фильмы, а было это очень редко из-за нашего ужасного положения, я чувствовала, что именно в этом я смогла бы найти себя, что актёрская игра — это не только способ покинуть свою реальность, но и дарить другим людям часть своей души, заставляя их вдохновляться и сопереживать каждой эмоции. Я мечтала о том, чтобы стать частью этого мира, создавать что-то по-настоящему великое и вдохновляющее. Я даже иногда фантазировала о том, как выступаю на сцене перед огромной аудиторией, ощущая поток энергии и любви, идущий от зрителей. Для меня это был способ не только вырваться из нашей действительности, но и принести что-то новое и яркое в этот мир.

Фурия вздохнула, её глаза засветились от мысли о том, что могло бы быть. Но затем тень грусти снова окутала её лицо, напоминая о реальности, которая затмила её детские мечты.

— Но потом родители умерли, и моя детская психика очень сильно страдала из-за всего этого. Они покинули этот мир, когда мне было всего десять лет. С того самого времени мне пришлось выживать самой, что, собственно, и сделало меня такой, какой я являюсь сейчас.

— Тебя даже не пытались определить в новую семью? Я думал, что наше государство заботится о таких детях, которые остались одни, — слегка недоумевал Дженсен.

— Всем было плевать на судьбу девочки из трущоб, как было плевать и на моих родителей. Мы не приносили пользу государству, так что последнее относилось к нам, как к мусору. Маму и папу даже не похоронили нормально — просто вырыли две ямы и сбросили туда тела. Никаких крестов, плит и остального… Лишь две ямы на окраине трущоб.

Фурия почувствовала, как боль застыла в её груди, напоминая о том, что прошлое никогда не покидает нас окончательно. Она открыла глаза, и взгляд её был наполнен тоской и гневом. В её глазах отражалась та непримиримая суровость, которую накопила эта жизнь, горечь трущоб и безжалостность окружающего мира.

— Мы никому не были нужны, — произнесла она с горечью в голосе, — Такова жестокая правда нашего существования. Никаких забот, никакого сожаления. Просто борьба за выживание в этом беспощадном мире.

Её голос был сухим и лишённым всякой надежды. Она продолжала держать руки сжатыми в кулаки, её кожа напряглась, словно в борьбе с невидимыми силами прошлого. Взгляд её был направлен куда-то вдаль, как будто она снова видела те безысходные дни и ночи, когда она боролась с ужасами своего детства, выжигая их из своей души.

— И вот, Дженсен, я здесь. За очень короткий срок мне удалось добиться небывалых высот. Пять лет назад я начала убивать людей за гроши, которые помогали мне выжить, два года назад мне удалось попасть в элитный мир наёмников, а сейчас все меня кличут «Королевой наёмников». Слишком много изменений за столь короткое время, — горько усмехнулась девушка.

Пока Фурия говорила, её взгляд заметно остыл, и лицо пронзила беспомощная грусть. Время от времени она прикусывала губу, словно стремясь подавить эмоции, которые бушевали внутри неё. Когда она закончила свой рассказ и горько усмехнулась, неожиданно для себя ощутила, как Дженсен обнял её, притянув к своей груди.

Фурия была ошарашена этим неожиданным жестом, и её глаза широко расширились.

— Что ты... делаешь? — только и могла спросить она, пытаясь перебороть свои удивления и шок.

— Делаю то, чего тебе явно долго не хватало, — почти прошептал бывший солдат, делясь с девушкой теплотой своего тела.

Фурия осторожно опустила руки, которые ранее были сжаты в кулаки, и касалась его руки, которая обнимала её. Её выражение лица менялось от изумления к мягкости. В тот момент она, казалось, забыла о своей обычной броне и пусть на мгновение проникла внутрь этого нежного момента.

— Ты долгое время боролась, будучи одинокой. Жизнь пыталась сломать тебя, уничтожить и разрушить, но ты не сдавалась. Всё это время ты упрямо двигалась вперёд, преодолевая все препятствия на своём пути. Твоё упорство привело тебя в сегодняшний день, — говорил мужчина, поглаживая девушку по голове, — Ты очень сильная, Айсел, и эту силу признаёт каждый не только в этом баре, но и во всём городе. Эти люди готовы следовать за тобой, куда бы ты не направилась, и они рискнут жизнью ради тебя. Полагаю, ты можешь считать их теми самыми друзьями, которых тебе так сильно не хватало в детстве.

Фурия продолжала ощущать, как тепло Дженсена проникает в её тело, словно пытаясь растопить ледяные оковы прошлого, которые так долго держали её душу в заложниках. Её глаза, всё ещё широко раскрытые от удивления, начали наполняться слезами, и она позволила им свободно стекать, открывая путь для накопившихся эмоций.

— Только посмотри на их счастливые лица, — продолжал Тодд, делая вид, что он не видит слёз девушки, — Только благодаря тебе они сегодня испытывают радость и счастье. Разве ты не это хотела видеть, когда была ребёнком? Чтобы все люди, что окружают тебя, улыбались и радовались, и чтобы ты радовалась и веселилась вместе с ними. Тебе удалось этого добиться, Айсел. Ты большая молодец, — тёплым голосом говорил он, успокаивая девушку, — Ты сама сделала себе имя, и теперь тебя знает всё подполье Нью-Йорка. Полагаю, это дело стоит отметить, — улыбнулся Дженсен.

Отпустив девушку, он встал прямо перед ней, аккуратно вытирая её всё ещё ошеломлённые глаза от слёз, что не прекращали литься ручьём.

— Пускай ты не стала актрисой, ты всё-таки смогла стать сильным и великим человеком, за которым готовы следовать люди. Ты можешь гордиться собой, — продолжал с отцовской теплотой говорить бывший солдат, что отзывалось в душе девушки приятными ощущениями, — Я буду следовать за тобой и дальше, как и все эти люди, — произнёс он и припал на одно колено, — В детстве ты была обычной девочкой по имени Айсел Морган, которую никто не воспринимал всерьёз. Сейчас ты стала той, кого считают королевой. Гордись этим и иди вперёд, а мы последуем за тобой, как за нашей единственной королевой. Скажи мне, девочка, как тебя зовут? — задал неожиданный вопрос Дженсен, смотря голубовласой прямо в глаза.

— Как… меня зовут? — растерялась она, — Фурия…

— С сегодняшнего дня ты не просто Фурия, — отрицательно покачал головой Тодд, — Ты Фурия — Королева Наёмников! — с восклицанием и улыбкой на лице произнёс он, — Никогда не забывай об этом!

Девушка почувствовала, как тепло Дженсена и слова поддержки обволакивают её, словно теплое одеяло, исцеляя её раны и наполняя сердце невиданным ощущением радости. Она внимательно слушала его слова, позволяя каждой фразе проникнуть в её душу и согреть её изнутри. Услышав, как он произносит её новое имя, её глаза засверкали невиданным блеском, а улыбка начала прорываться через слёзы на её лице.

Она осторожно протянула руку к лицу Дженсена, аккуратно проводя по нему своими пальцами. Фурия посмотрела на него с благодарностью и восхищением, осознавая, что вокруг неё собралась настоящая семья, готовая поддерживать и защищать её. Она посмотрела на людей в баре, улыбающихся ей и аплодирующих, и поняла, что больше не одна в этой борьбе. Её улыбка стала шире, озаряя всё вокруг, и в этот момент она почувствовала, что наконец-то нашла своё место в этом мире.

— Фурия — Королева Наёмников, — повторила она, смеясь от радости, — Никогда не забуду!

— Спасибо тебе, Дженсен.

* * *

Фурия нашла в себе силы улыбнуться от нахлынувших на неё воспоминаний. Как оказалось, она действительно не заметила, как светлые и приятные моменты проникли в её жизнь. Всё это время она думала, что её история наполнена лишь болью, страданиями и предательствами, но она чертовски ошибалась. Жаль только, что она осознала это, находясь на смертном одре.

«Чёртов пацан… Он всё-таки оказался прав», — шире улыбнулась девушка, вспоминая разговор с Сином.

С мучительной медлительностью Фурия начала подниматься, каждой клеточкой своего ослабевшего тела ощущая острую боль от ранений. Её дыхание было прерывистым и тяжёлым, как будто она поднималась не на ноги, а на гору, которая становилась всё круче с каждым мгновением. Она опиралась на стол, слабо дрожащими руками, стараясь преодолеть силу гравитации и боли, что клубилась внутри неё.

«Всё это время ты поддерживал меня и помогал мне, а я забыла это всего лишь из-за одной ошибки. Какая же я дура», — корила себя девушка.

Дженсен, отступив на некоторое расстояние, наблюдал за ней, его выразительное лицо отражало беспомощную боль и отчаяние. Он старался сохранить спокойствие и хладнокровие, но сцена, что разворачивалась у него на глазах, не могла оставить его равнодушным.

— Что ты делаешь? — задал вопрос он, пытаясь унять внутреннюю дрожь.

«Дженсен… Ох, мой милый Дженсен… Прости меня за то, что я отказалась от тебя. Прости меня, что пыталась отчаянно забыть все наши тёплые моменты, пережитые вместе. Прошу, прости меня за мою глупость и моё коварство».

— Не поднимайся! — более эмоционально кричал бывший солдат, наблюдая, как Фурия с болью пыталась подняться на ноги, — Ты всё равно умрёшь!

«Я никогда не была умной девочкой, потому теряла всё, что только могла. Мои тщеславия, жадность и коварство стали управлять мной, затуманив мой разум. Полагаю, ты тоже стал заложником собственных чувств и принципов».

Фурия продолжала вставать, её лицо переплеталось борьбой с болевыми ощущениями. Она медленно наклонялась вперёд, поддерживая себя на руках, в глазах у неё пылали смешанные эмоции — решимость, беспокойство, и, странно, даже некоторая форма умиротворения. Её дыхание становилось все более ровным, чело укрывалось голубыми волосами, пропитанными потом, грязью и кровью. На лице же её слегка светилась улыбка.

— Пожалуйста, остановись, — перешёл на мольбу Дженсен, отведя взгляд, — Я не хочу вновь причинять тебе боль!

«Мы уже ничего не изменим — увы, у нас нет такой привилегии. Сейчас я бы отдала всё, чтобы вернуть те дни, когда мы были вместе. И лишь из-за них и любви к тебе я должна подняться и сделать это. Если я сейчас сдамся и упаду, этим я растопчу всю твою веру, все твои надежды и все твои старания».

С каждым медленным движением Фурия продвигалась вперёд, несмотря на боли, которые словно обжигали её изнутри. Её решимость и упорство переплетались в этом мучительном танце стойкости и слабости, создавая невероятно трогательное зрелище, что удивляло и трогало одновременно. Волны эмоций разметали её внутренний мир, но она все же продолжала двигаться вперёд, стараясь собрать последние капли сил.

«Всё это время я пыталась убедить себя в том, что ненавижу тебя, но это было не так. На самом деле… Я любила тебя, Дженсен. Даже осознавая это, я пыталась обмануть не только себя, но и тебя в том, что ничего к тебе не чувствовала, и что лишь пользовалась тобой. Наверное, ты уже понял, что всё это — ужасная ложь».

— Просто сдайся уже, Фурия!

В его голосе звучала глубокая отчаянная боль, раскалывающая его сердце и душу. Он бился внутри себя, зная, что любая его помощь сейчас бесполезна, но отказываясь признать это. В этот момент он понимал, что не мог предотвратить её страдания, не мог защитить её от смертельного исхода. Он был бессилен перед этим коварным финалом.

«Ты же прекрасно знаешь, что я не сделаю этого, глупенький. Я всегда была упрямой и плохой девочкой».

Фурия, наконец, достигла своей цели и стояла, поддерживая себя при помощи стола, вся дрожа от усталости и боли. Её взгляд встретился с взглядом Дженсена, и в этот момент в её глазах мелькнула невероятная сила и решимость. Она улыбнулась ему слабой, но теплой улыбкой, словно хотела успокоить его, передать ему свою невероятную внутреннюю силу.

— Я никогда не сдамся! — заявила она уверенным голосом, — Я всегда буду идти до конца! — произнесла она и достала из кармана маленький пульт с единственной красной кнопкой.

Дженсен, осознав, что хочет напоследок сделать его собеседница, занервничал. Увидев пульт в руках Фурии, он ощутил, как его сердце замерло на мгновение. Шок и ужас охватили его, когда он осознал, что девушка, судя по всему, собиралась активировать взрывчатку. Он попытался сдержать внутреннюю панику, устремив свой взгляд на её улыбку, что была слабой, но в то же время полной решимости. В её глазах он увидел отражение силы, которая в этот момент была её опорой.

У мужчины был момент недоумения, когда он не мог поверить, что она могла довести ситуацию до такого критического состояния. Но в этом мгновении, когда он увидел, как Фурия готовится выкинуть свой последний фокус, он вдруг вспомнил все их совместные приключения, каждую улыбку, каждое мгновение, когда они боролись вместе. В этот самый момент в нескольких метрах от него стояла та самая безумная и упрямая девица, в которую он был влюблён, и это вызвало на его лице довольную ухмылку.

— Вот же упрямая! — произнёс с гордостью и радостью в голосе он.

— Ещё бы! — самоуверенно и гордо ответила девушка, уверенно взглянув в глаза мужчины, — Я же Фурия — Королева Наёмников! — прокричала она, — Запомни это имя на всю свою жизнь! И никогда не забывай! Фурия — Величайшая Королева Наёмников Нью-Йорка! — с улыбкой прокричала она и всё-таки нажала на кнопку.

«Надеюсь, мы ещё встретимся с тобой на небесах. Нам есть, о чём поговорить».

«Спасибо тебе за всё, Дженсен. И прощай».

По мере того как Фурия нажала на красную кнопку, взрыв развернулся в мгновенном коктейле огня и разрушения. Сначала он начал распространяться от места, где стояла Фурия, а затем быстро охватил все уголки помещения. Стены здания треснули и начали разваливаться, словно карточный домик, бросаемый ветром. Потоки пыли и обломков начали устремляться вверх, создавая образ темной грозовой тучи, что словно накрыла небеса над этим местом.

Давление взрыва продолжало расти, словно неистовый океан, выходящий из берегов. Взрывная волна срывала все на своем пути, выбрасывая обломки и пыль на улицы, создавая изначально ошеломляющий образ хаоса. Окрестные здания тряслись от силы взрыва, а окна в них разлетались на мелкие осколки, напоминая дождь из стекла.

Следом за взрывом последовал момент грохота и молчания. Пыль и дым заполнили все вокруг, создавая атмосферу безжизненного затишья. Нью-Йорк поглотила тьма и тишина, а место, где только что произошел взрыв, осталось лишь опустошенным полем обломков и пылью, что медленно оседала на развалинах.

«Бессмертие» было полностью уничтожено.

«Я люблю тебя, Дженсен!».

* * *

— Что это было? — задал вопрос Син, услышав мощный взрыв, что раздался откуда-то далеко.

Айкава следовал к своему убежищу, когда услышал странный громкий звук, напоминающий взрыв. Ему показалось это весьма странным, ведь такое в последнее время в городе вытворял только он сам. Подросток замедлил шаг, его внимание остро сфокусировалось на далеком звуке взрыва, который разнесся в воздухе. Его ум моментально начал работать на полную мощность, а сердце забилось чаще. Он был осторожен и бдителен, так как в городе все чаще начали происходить непредсказуемые и опасные события. Непонятно, что могло произойти, но он был готов к любому возможному развитию событий.

Однако, его интерес к происшествию был лишь поверхностным. Син решительно продолжил свой путь к убежищу, исчезая в тени окружающих зданий. Он был привычен к подобным вспышкам насилия и хаоса в улицах Нью-Йорка. Его лицо оставалось спокойным и безразличным, как будто ничто не могло сотрясти его решимость и безупречный контроль.

«Сейчас не время отвлекаться. Меня ищут по всему городу, так что не стоит останавливаться на месте», — подумал он, не став зацикливаться на других мыслях.

Проходя через узкие и малолюдные улочки города, парень ощущал, как его напряжение постепенно спадает. Он был настороже, но при этом не допускал, чтобы что-то отвлекло его от цели. Его шаги стали более уверенными, когда он вновь сосредоточился на своих мыслях и задачах, игнорируя все остальные звуки и события, что могли происходить вокруг него.

«Надо забраться на крыши. Там меня будет сложнее обнаружить», — предположил он и, воспользовавшись причудой, сделал несколько высоких прыжков, благодаря которым ему удалось достичь желаемого места.

Син преодолел последний участок пути и оказался на крыше, обзор с которого открывался на узкие и малолюдные улочки, медленно теряющиеся в далеком горизонте. Он остановился, чтобы немного передохнуть, но его внимание оставалось напряженным. Он пристально наблюдал за окружающим пространством, будто всё его существо было нацелено на выживание и уклонение от любой угрозы.

Он подошел к краю крыши и остановился, обнажая перед собой безжалостную высоту. Ветер ласково играл с длинными волосами парня, а пульс его учащенно бился в такт шуму города. В его глазах отражалось отрешенное решимость, невероятная уверенность в своей силе и способности контролировать ситуацию.

— Не помешаю? — раздался голос из-за спины Сина, из-за чего последний резко обернулся.

В этот же момент его глаза расширились, когда он увидел, кто стоял в десятке метров от него. Син никак не ожидал увидеть этого человека прямо сейчас, и он вряд ли рад этой встрече. В добавок, светящиеся красные линзы маски чумного доктора не казались ему мирно настроенными и дружелюбными.

— Что ты здесь делаешь? — тут же задал вопрос Айкава, встав в подобие боевой стойки.

— Искал тебя, — не стал скрывать собеседник.

— Зачем?

В ответ на это парень немного приблизился к Сину, выйдя на свет, и остановился через несколько мгновений, после чего театрально поклонился.

— Моё имя — Джек Потрошитель, — зачем-то представился он, хотя Син и так знал его имя, как и его деятельность, — И я пришёл убить тебя, Син Айкава.