Сценарист (джен)

Когда всё это началось? Я уже и сама не помню. Наверное, нужно начать с самого моего детства, дабы понять, почему я сейчас именно такая, какая есть. Моя история… она не совсем такая обычная и хорошая, как у многих людей. Да, наверное, иногда я сильно драматизирую на этот счёт, но я не могу иначе воспринимать всё то, что мне удалось пережить. Моя жизнь полна боли, страданий, счастья, веселья и глубокого отчаяния. Последнее так вообще преследует меня настолько давно, что успело стать близким другом, против компании которого ты не возражаешь. Это что-то такое родное, что-то такое тёплое, но при этом грустное и ужасное одновременно.

Тем не менее, я ещё не успела окончательно отчаяться, чтобы сказать, что я жалею о своей жизни. Да, у меня были срывы, были попытки убить себя, но мне удалось останавливаться в последний момент. И нет, я не сильно люблю свою жизнь — для меня она спектакль, который уже давно должен был кончиться, но его всё продолжают и продолжают, ожидая момента, когда зал покинет последний зритель. Наверное, когда это случится, моя жизнь резко оборвётся и навсегда уйдёт в тень, и я даже согласна на такое развитие событий, но прямо сейчас у меня есть то, за что я хочу бороться, и то, против чего я хочу сражаться. Это питает меня энергией. Быть может, когда я закончу своё дело, моя энергия закончится и механизм внутри меня прекратит свою работу, но я буду счастлива уйти на такой ноте, ибо нет ничего лучше, чем уйти на своих условиях.

По крайней мере, мне очень хочется в это верить.

Меня зовут Сиэль Миллс, но многие меня знают под прозвищем «Кошка», и это моя небольшая повесть о моей жизни, ставшей похожей на ад.

* * *

Как я уже говорила, всё началось с моего детства. Нет, не подумайте, всё не сразу скатилось в плохое — были и хорошие моменты. По крайней мере, хорошо я могу говорить про то время, пока мне не исполнилось пять лет.

Я родилась в семье журналистов. Неплохая завязка, не правда ли? Вот и я сейчас об этом думаю. Теперь то мне понятно, что это с самого начала не предвещало ничего хорошего, но в то время мне было всё равно на то, чем они зарабатывают на жизнь. Я была ребёнком, который ещё ничего не понимал в этой жизни. И знаете, это поистине прекрасное время. Никогда бы не подумала, что незнание всего мира может так радовать и восхищать одновременно. Тебе не нужно думать о том, что происходит в мире, тебе не приходится слушать негативные новости об убийствах и изнасилованиях, а также тебя вообще не интересуют дела полиции. Ты ребёнок, а это значит, что тебе это не нужно. Ты живёшь полной жизнью и получаешь всё то, что только хочешь. Ну, или почти всё, что хочешь — нужно также учитывать возможности своих родителей. В моём же детстве я ни в чём не нуждалась — родители заботились обо мне настолько хорошо, что даже сейчас я не могу вспоминать об этом без слёз на глазах. Это время было самой настоящей сказкой, заканчивать чтение которой не хотелось никогда.

Моя мама была настоящей принцессой. Ее тёмно-фиолетовые волосы падали на плечи в густых волнах, и медовые пряди, окрашенные лучами солнца, добавляли им дополнительную глубину и блеск. Она всегда выглядела безупречно, с тонкой, изящной фигурой и элегантными жестами, словно она была создана для того, чтобы быть центром внимания. Однако ее красота была лишь внешней оболочкой для ее теплой, заботливой и нежной натуры. Моя мама любила нас, свою семью, безгранично, и ее душа была полна доброты и сострадания. Она была настоящим героем в моих глазах, и ее присутствие всегда было утешением в моих трудных моментах.

Мой отец, с другой стороны, был олицетворением мужества и силы. У него были густые, темно-русые волосы, которые он носил коротко остриженными, и глубокие, мужественные глаза, которые всегда светились огнем решимости. Он был высоким и широкоплечим, с мощными мышцами и четкими контурами, которые говорили о его силе и уверенности. Он был человеком решительным, который всегда знал, что делать и как это сделать. Он был настоящим героем для меня, и я гордилась тем, что он был моим отцом. Однако, за его мощным и сильным образом скрывалось сердце, которое было полным любви и заботы для своей семьи. Он всегда был там, когда мы его нуждались, и его присутствие всегда давало нам уверенность в том, что все будет хорошо.

К сожалению, у отца не было причуды, что сильно усложняло ему жизнь, но, кажется, он уже давно свыкся с насмешками и другими издевательствами от окружающих. Однако, я знала, что внутри он страдал от того, что не мог быть таким же обычным, как все остальные. Из-за этого, он иногда бывал суровым и недоступным, даже с нами. Но я всегда видела в его глазах некую тоску и грусть, которая заставляла меня желать, чтобы он мог почувствовать себя более комфортно и уверенно в себе. Он постоянно старался всё сделать так, чтобы я ни в чём не нуждалась, а также он делал всё, чтобы я была счастливой. Для меня он был самым настоящим героем, хоть и официально таким не являлся.

Мама же обладала причудой ловкости, что сулило ей успешную карьеру в качестве спортсмена, но она решила заняться тем, что ей было ближе всего — журналистикой. Я часто слушала, как она рассказывала о том, как увлеклась письменной журналистикой, когда она начала писать для школьной газеты. Именно там она нашла свое призвание, и в то время как другие люди мечтали о славной карьере в спорте, она мечтала о том, чтобы стать известным журналистом и делать репортажи со всего мира. Моя мама была настоящим профессионалом, и ее статьи всегда были интересными и увлекательными для тех, кто читал их. Она любила свою работу и была горда своими достижениями в журналистике. Я всегда смотрела на нее с восхищением и гордостью, зная, что моя мама была не только замечательной журналисткой, но и замечательным человеком.

Мои мама и папа познакомились в редакции газеты, где они работали журналистами. Они были частью команды, которая занималась расследованием скандалов в городской политике. Папа был ответственным за сбор информации, а мама за написание статей. Моя мама всегда говорила, что ей сразу понравилась эта загадочная, но одновременно и уверенная в себе личность, которую она увидела на встрече редакции. Мой папа, с другой стороны, сразу же оценил мамину сообразительность и остроумие, и ему очень понравилось, как она выражала свои мысли. Они начали общаться на работе, обсуждая статьи и новости, и они быстро стали друзьями. Но вскоре моя мама заметила, что она начинает испытывать более глубокие чувства к моему папе. Она не знала, что делать, так как они работали вместе, и она боялась испортить отношения на работе. Однако, когда папа попросил ее пойти с ним на свидание, она не могла отказать. Их первое свидание было в кафе, где они обсуждали не только работу, но и свои личные увлечения и мечты. Они нашли общие интересы, и их беседы продолжались допоздна.

В семье я была единственным ребёнком, так что всё внимание уходило только мне. Помню, мои папа и мама даже иногда ссорились между собой из-за того, что кто-то из них не уделяет достаточно внимания другого. Нет, это не были крики или скандалы — это были обычные мирные ссоры, следить за которыми достаточно потешно. Они действительно любили друг друга, так что и речи не могло быть ни о каких криках, рукоприкладствах, домашнем насилии и всём прочем. Благодаря этому я получала заряд любви от них каждый день и меня, как ребёнка, это очень сильно радовала. Не знаю, быть может, они и ругались в то время, но всё это происходило вне поля моего зрения.

Ближе к пяти годам я смогла понять, кто такие журналисты, и что мои мама и папа работают ими. Да, они часто говорили мне об этом раньше, но я, скорее, воспринимала это слово, как похвалу или что-нибудь другое. Что уж говорить — в том малом возрасте не стыдно было не понимать, что такое вообще «работа» и «профессия». Конечно, в то время им приходилось долго и тщательно объяснять мне, что это за работа, а также то, почему я не должна была им мешать, когда они были заняты, но их радостный вид при выполнении рабочих обязательств делал и меня радостной. Если бы в тот момент я только понимала, как опасно их ремесло, быть может, я бы… хотя, наверное, я бы всё равно ничего не смогла сделать, ибо что может сделать почти пятилетний ребёнок взрослым людям? Какие бы аргументы я подобрала для того, чтобы отговорить их от их ремесла? «Журналисты — это опасно. Не надо! Нельзя!» — думаю, именно такое бы и было моё объяснение. Тем не менее, я даже сейчас не перестаю жалеть о том, что даже не попыталась что-то изменить. Глупо? Да, очень глупо, но этим словом можно также описать всю мою жизнь, так что, в какой-то мере, это даже не оскорбительно.

В это же время в нашей семье наступил праздник — у меня выявили причуду. В тот момент, когда доктор произнёс несколько поистине хороших слов о том, что у меня есть суперспособности, все наши лица озарили улыбки. Мои родители не понаслышке знают о том, как мир относится к тем, у кого нет причуд, и слова доктора о её наличии сняли все их переживания, как и мои. Разумеется, мы ещё не знали, какие у меня способности и в чём они проявляются, но само их наличие уже сильно улучшило нам жизнь, а это не могло не радовать. В тот день у нас дома был большой пир, на котором присутствовали только мы. У нас не было родственников — все успели уйти из этого мира до моего рождения. Поэтому, собственно, на праздники нас было только трое, но это не помешало нам вдоволь повеселиться, поплакать и просто порадоваться жизни.

Это был последний праздник, который наша семья отметила хорошо.

Через несколько месяцев моя причуда решила дать о себе знать: моё зрение сильно обострилось, из-за чего мне было непривычно передвигаться и разглядывать что-либо, а также на моей голове начали формироваться странные штуки на подобии кошачьих ушей. Для меня это было не только страшно и необычно, но и очень интересно, но мои родители восторг не разделили. Вскоре выяснилось, что моя причуда позволяет мне, буквально, стать кошкой. Нет, я не могу трансформироваться в маленькое и милое животное, но вот хвост и уши призвать я могла. Также, моё зрение, как я уже говорила, стало не совсем обычным — я видела чересчур хорошо. Дошло даже до такого, что я могла разглядеть номера автомобиля, который был на расстоянии в двести метров от меня. В добавок, мои ногти могли превращаться в настоящие острые когти, что, как вы понимаете, не совсем обычно, да и не очень удобно.

Больше всего была интересна история возникновения подобной причуды. Как объяснил доктору отец, у него не было никого из родственников, кто бы обладал похожими силами. Мама же вспомнила, что её дедушка имел причуду обострения чувств, которая позволяла ему слышать и видеть в несколько раз лучше, чем обычный человек. В это же время отец припомнил, что его бабушка обладала причудой, которая превращала её ногти в острые когти. Выслушав все истории, врач объяснил, что все гены их потомков смешались во мне и эволюционировали в новую причуду. Конечно, это не объясняло то, что у меня появлялись кошачьи уши и хвост, но, по крайней мере, мы смогли понять, что всё это не взялось с пустого места.

Как нам объяснили врачи, мои способности не являются мутационными, ибо я могу убрать, так сказать, лишние детали, как и нормализовать своё зрение, но для этого мне нужно уже с малых лет учиться контролю сил, что, сказать по правде, для ребёнка представляется очень сложной задачей. Впрочем, выбора у меня не было, так что пришлось с юных лет заниматься особыми тренировками под присмотром опытных специалистов.

Больше всего была интересна история возникновения подобной причуды. Как объяснил доктору отец, у него не было никого из родственников, кто бы обладал похожими силами. Мама же вспомнила, что её дедушка имел причуду обострения чувств, которая позволяла ему слышать и видеть в несколько раз лучше, чем обычный человек. В это же время отец припомнил, что его бабушка обладала причудой, которая превращала её ногти в острые когти. Выслушав все истории, врач объяснил, что все гены их потомков смешались во мне и эволюционировали в новую причуду. Конечно, это не объясняло то, что у меня появлялись кошачьи уши и хвост, но, по крайней мере, мы смогли понять, что всё это не взялось с пустого места.

Бюджета на подобные услуги ушло немало — почти половина месячной зарплаты моей семьи. Это вызвало небольшие проблемы у нас, ибо теперь нам приходилось экономить. Разумеется, я пыталась сказать родителям, что не нужно столько денег тратить на мои тренировки, но они были непреклонны, а мои аргументы не воспринимались всерьёз. Трудно быть правым и убедительным дипломатом, когда ты ребёнок.

Мне было сложно видеть, как моя семья с трудом сводит концы с концами, чтобы оплатить мои тренировки. Я начала чувствовать себя обузой и думала о том, что могу сделать, чтобы сэкономить на расходах. Конечно, это не совсем обычные мысли ребёнка, но, видимо, я имела некоторые особенные умственные способности для своего возраста, которые помогли мне понять, что я должно что-нибудь сделать, чтобы помочь родителям. Я начала тренироваться дома и самостоятельно изучать техники, которые я учила на занятиях. Мои родители были счастливы видеть, что я так стараюсь и готова сэкономить деньги. Разумеется, это не сильно помогло, но я старалась, а это уже хорошо.

Время шло. Ничего почти не менялось. Единственное, что поменялось, так это то, что родителям теперь пришлось больше работать, чтобы содержать нашу семья в нормальном достатке. Они брали больше работы, выполняли больше поручений и задерживались на более позднее время. Их разговоры чаще всего были по поводу их нового дела, которое, по их мнению, должно было ошеломить всю общественность. Каждое их слово было обращено работе, что было для меня неприятным, ибо я тоже старалась делать хоть что-то, что они могли бы обсудить: делала успехи в тренировках, вела себя вежливо и интеллигентно, а также старалась делать что-нибудь полезное для дома. Тем не менее, это было оставлено незамеченным. Из-за того, что они стали меньше уделять мне внимания, мне было грустно. Иногда эта самая грусть выливалась в слёзы и самые настоящие истерики. Благо, родители запечатлели лишь некоторые из них, но и это было неприятно. Конечно, я понимала, что всё это они делали ради меня, но мой детский мозг в этот раз отказывался мыслить рационально, из-за чего им приходилось терпеть мои истерики. Один раз так я вообще начала обвинять их в том, что им важнее их работа, чем я. Они пытались убедить меня в обратном, но я была непреклонна. Сейчас я понимаю, что в тот момент насыпала им соль на раны, но тогда я считала свою позицию правильной. В одну из ночей мы сильно поругались на этот счёт. Произошло это за день до того, как мы должны были отправиться в парк развлечений всей семьёй. В парк, конечно, мы всё же пошли, да только вела я себя, как самая настоящая тварь: молчала, грубила, огрызалась и перечила маме и папе. Они терпели все мои выходки, лишь бы я была в порядке.

Если бы я знала, что произойдёт в ту ночь, я бы не вела себя, как конченная сука.

* * *

Мы до ночи пробыли в парке развлечений, после чего отправились домой. Людей на улицах было мало, немного даже похолодало, а некоторые фонари не освещали определённые участки улиц. Эта картина для меня казалась страшноватой, но я старалась держаться смелой и уверенной в себе девочкой, которая никогда не станет бояться подобного. Родителям было потешно от моего слишком уверенного и сконцентрированного вида, но я не видела в нём ничего такого странного и смешного.

Мы решили сократить путь до дома через несколько непроходных и тёмных улиц. Да, это было не самое разумное решение в это время суток, но так бы мы смогли прийти домой значительно раньше, а это значит, что нам ещё удастся всей семьей посмотреть кино. Против такого не была даже я, что всё это время делала обиженный вид, так что мы дружно приняли решение сократить наш путь. Сначала всё шло очень даже хорошо: мы миновали несколько не самых приятных на вид улиц, преодолели несколько лестниц и начали двигаться в сторону последней улицы, через которую мы бы смогли сократить путь.

Половина пути уже было пройдено, как вдруг мы заметили, что в конце улицы нам преградила путь странная компания, состоящая из нескольких людей, что пристально всматривались в нас. Мы остановились на некотором расстоянии от них и внимательно рассмотрели каждого из них. Их одежда была старая, выцветшая и изорванная, будто они носили её на протяжении многих лет. Вся компания была одета в чёрное, что, с одной стороны, подчеркивало их загадочность и таинственность, а с другой — создавало ощущение нечистоты и тьмы. Но это было не самое удивительное в их внешности. У каждого был шрам на лице, выглядевший как след от глубокого ранения, которое было затянуто не очень качественно. Эти шрамы дополняли общую картину страха и ужаса. Их глаза казались затуманенными, будто они были под воздействием каких-то наркотических веществ, и были направлены на нас, словно мы были добычей, которую им нужно было убить. Один из них держал в руках длинный металлический предмет, который, вероятно, мог служить как оружие. Другой был вооружен ножом, и казалось, что он готов использовать его в любой момент. Мы поняли, что мы столкнулись с опасными людьми, так что не торопились действовать поспешно. По крайней мере, так решили мои родители, пока я же пыталась понять, что вообще происходит. Мой детский мозг хоть и понимал, что ситуация не очень хорошая, но где-то в глубине мне хотелось верить, что они прямо сейчас подойдут к нам и вручат каждому из нас бесплатное мороженное.

Они не произнесли ни слова, но их взгляды были настолько мрачными и угрожающими, что мы сразу поняли, что лучше уйти в другую сторону, и сделали это. Однако, и на другой стороне нас уже поджидали подозрительные люди с оружием в руках. Родители медленно отвели меня за свои спины и стали пристально таращиться на незнакомых людей.

— Вы что-то хотите, господа? — решил задать вопрос папа, хоть и прекрасно знал, что этот вопрос ничем не поможет в этой ситуации.

— Пожалуй, что так. — ответил, видимо, их главарь.

Я стояла на месте, напуганно глядя на мужчину, который ответил на вопрос папы. Я никогда раньше не видела таких людей. Он был лысый и очень мускулистый, такой же высокий, как мой папа, но у него были ужасающие шрамы на лице, которые чуть не заставили меня закрыть глаза и отвернуться, но я смогла не сделать это, что позволило мне рассмотреть его получше. Он был одет в черную кожаную куртку, которая казалась очень тяжелой. В его руках был металлический предмет, который он держал очень крепко. Кажется, это была бита, насколько я помню. Я не могла определить, что это было, но он выглядел очень опасным. Его глаза были такими холодными и безжизненными, что мне стало страшно. Я чувствовала, что он смотрит прямо на меня, хотя я отвернулась. Я никогда раньше не видела никого подобного, и он казался для меня страшным.

— Кажется, вы начали лезть не в своё дело, ребята. — продолжил он, выходя вперёд. — Мне бы не хотелось этого делать, но нам за вас уже заплатили, а идти против босса мы не желаем. — спокойно проговорил он, всматриваясь в каждого из нас.

— Хотите убить нас? — с испугом в голосе спросил отец.

— А ты догадливый. — ответил лысый ухмыляясь. — Или ты думал, что я скажу, что мы вам мороженное подарить хотим? — спросил он, после чего вся толпа рассмеялась.

— С нами ребёнок! — попыталась образумить их мать.

— Все мы чьи-то дети. — развёл руками мужчина. — Вы сами виноваты в том, что сейчас происходит.

— Я втянул их в это! Отпустите жену и дочь, а меня оставьте. — решил договориться папа, на что тут же получил испуганный взгляд матери.

— Так дело не пойдёт. Нам заплатили за две головы. — с устрашающей ухмылкой произнёс лысый. — И мы собираемся принести боссу две головы. — закончил он.

Это стало точкой невозврата. Из-за всплеска эмоций я не очень отчётливо помню всё, но то, что осталось в моей памяти, по сей день наводит на меня страх и первобытный ужас.

Я видела, как папа попытался защитить нас, но он не смог противостоять этим плохим людям. Он попытался напасть на лысого мужчину, но тут же получил сильный удар металлической битой по голове. Я слышала звук удара, который переполнил всю улицу. Лысый ударил так сильно, что кровь залила всю его рубашку Отец упал на землю, изо рта пошла кровь, и я знала, что это очень плохой знак.

Мама попыталась защитить нас, держа меня за руку, но бандиты быстро подошли к нам и начали ее избивать. Я видела, как они били ее кулаками, крича и матерясь. Я чувствовала, как моя мама стонет и бьется в конвульсиях от боли, а я была совершенно беспомощна и не могла ничего сделать, чтобы помочь ей. Мне оставалось лишь стоять в стороне и с шоком наблюдать за тем, как моих самых дорогих людей убивают.

Лысый подошел ко мне и начал насмехаться надо мной. Он замахнулся, как будто собирался ударить меня, и я испугалась до смерти. Я закрыла глаза и услышала, как он начал хохотать. Я думала, что он уже вот-вот ударит меня, но когда открыла глаза, увидела, что он просто поднимал свою руку с битой, чтобы напугать меня. Однако, мне это не помогло. Я была напугана и испугана до такой степени, что мне было трудно сдерживать слезы.

— Страшно, да? Настолько страшно, что готова заплакать? — продолжал насмехаться надо мной мужчина, во время чего зашёл ко мне за спину, присел на корточки и обхватил мою шею своей рукой, да так сильно, что мне стало трудно дышать. — Понимаю. Знаешь, я когда-то и сам попал в подобную ситуацию. Боялся также, как и ты. В этом нет ничего такого. — будто бы пытался успокоить меня он, но в его голосе сильно слышались радость и наслаждение процессом. — В тот день я тоже ничего не смог сделать, но именно тот день заставил меня стать сильней. Я поставил перед собой цель стать лучше. Психическая травма в моей голове не давала мне перестать тренироваться и совершенствоваться. Я долгое время корил себя за то, что не смог ничего сделать, когда моим родным требовалась помощь. Именно эта кара и помогла мне стать тем, кем я являюсь сейчас. — рассказал свою небольшую историю он, после чего притянул меня за шею к себе. — К чему это я? Знаешь, я хочу, чтобы и ты стала сильнее. Поэтому, девочка, тебе придётся наблюдать за всем этим, не моргая. Я помогу тебе получить цель всей твоей жизни. Я помогу тебе стать сильнее, моя дорогая. — с явным наслаждением проговорил он, после чего посмотрел на бандитов, которые уже закончили избивать маму.

Я посмотрела на маму и мне стало страшно. Она выглядела совсем иначе, чем обычно — лицо ее было покрыто синяками и кровавыми порезами, глаза закрыты и опухшие, а нос и рот кровоточили. Ее волосы растрепались, были покрыты кровью и перекрывали ее лицо. Она дрожала и пыталась сдержать слезы, но она выглядела очень слабой и беззащитной. Я чувствовала страх и беспомощность, потому что не знала, что мне делать, чтобы ей помочь. Она смотрела на меня, и я видела в ее глазах боль и страдание.

— Красивая девка, не правда ли, пацаны? — спросил лысый, спрашивая у бандитов.

— Да, Рон! Она очень сасная! — ответил один из них.

— Разрешаю вам развлечься с ней. — дал сигнал он, после чего остальные будто бы с цепи слетели, начав делать то, что навсегда запечатлелось в моей голове, отдаваясь кошмарами почти каждой ночью.

Они накинулись на неё, как животные на слабую жертву. Одежда на теле матери рвалась с бешеной скоростью, обнажая её тело. Увиденное бандитом понравилось, так что они продолжили избавляться от её одежды, пока на ней ничего не осталось. Затем, каждый начал снимать с себя штаны, обнажая своё «достоинство». Они поставили её на ноги и поставили раком, после чего началось само изнасилование. Мать попыталась закричать, но в этот же момент в её рот был помещён орган одного из нападавших. Она попыталась сжать его зубами, но в ответ на это получила несколько ударов по голове, которые сломили её волю.

Пока часть злодеев держали маму так, чтобы она оставалась на ногах, остальные предавались наслаждению процесса, в котором участвовали. Они били её ладонями по лицу и по всему остальному телу, сжимали её грудь до посинения и тянули за её красивые длинные волосы, будто бы пытаясь вырвать их с корнем. Она больше не сопротивлялась — не было смысла. Из её глаз линиями текли слёзы, а её взгляд был обращён на меня. Мама будто бы говорила мне не смотреть на неё, но лысый держал мою голову так, чтобы я наблюдала за ней, а закрывать глаза не позволял — в наказание за это я получала удар по лицу, который приводил меня в чувства.

У меня началась истерика, и я хотела кричать, да только мужчина тут же закрыл мой рот своей рукой, не забывая при этом держать мою голову. Я попыталась вырваться из его захвата и даже смогла активировать причуду, но, как только он заметил, что я начала использовать способности, он нанёс мне сильный удар по голове, в результате которого я упала лицом на асфальт.

Лёжа на земле, я увидела, что бандиты уже закончили издеваться над мамой. Воспользовавшись её телом полностью, они бросили её на асфальт и начали насмехаться, попутно надевая штаны обратно. Её взгляд был безжизненно-пустым. Кажется, в тот момент она окончательно потеряла рассудок. Мне было её очень жалко. Я хотела подползти к ней и обнять, да только сил для этого найти не удавалось — всё моё тело было скованно болью и страхом, не позволяющими мне сделать и движения.

— Навеселились, парни? — бодро спросил лысый, подходя к телу матери.

— Да! — хором ответили те.

— В таком случае, пора закругляться. — подытожил он и достал пистолет из кармана, после чего направил его на голову мамы.

Перед выстрелом он посмотрел на меня. В его лице не были ни капли сожаления, грусти и чего-то подобного — его лик был чертовски радостным и весёлым. Кажется, он воспринимал всё это, как обычную игру.

— Запомни этот момент хорошенько, девочка. — протянул он. — Запомни день, когда ты была настолько слабой, что не смогла никому помочь! Запомни тот день, когда ты была бесполезной! Запомни его и стань лучше! Запомни его, девочка! — безумным голосом чуть ли не кричал он, после чего спустил курок.

Выстрел. Жизнь матери оборвалась. Всё было кончено.

Сознание покинуло моё тело в тот момент, когда они начали уходить. Я запомнила каждого из них. Я запомнила тот день — день, когда пообещала себе отомстить за своих родителей.

И я пообещала себе, что приду к своей цели, чего бы мне это не стоило.

* * *

Очнулась я в больнице. Всё тело сильно болело, а в голове царила настоящая каша. Воспоминания медленно восстанавливались в моей памяти, от чего слёзы на глазах появлялись сами по себе. Мне было больно не только физически, но и ментально. Несколько дней подряд, которые я провела в больнице, у меня были истерики, устранять которые врачам пришлось с помощью специальные препаратов. Признаюсь, что те дни для меня были просто ужасными. Перед глазами продолжали стоять кадры той ночи и той пытки, что бандиты устроили моей матери. Можно ли сказать, что в то время я… сломалась? Вряд ли. Скорее, у меня просто образовалась психическая травма, лечение которой не проводилось до сих пор.

Во вторую неделю моего пребывания в больнице ко мне пришли органы опеки. Наверное, они так называются. Они аккуратно поспрашивали про меня, про мою семью и про ту ночь, а также попытались объяснить мне, что теперь мне придётся жить не дома, а в детском доме. Разумеется, они назвали это временной мерой — буду жить там до той поры, пока меня не удочерят новые родители. Собственно, тогда произошла ещё одна истерика, ибо я не хотела новых родителей. Я кричала, просила и умоляла их о том, чтобы они вернули мне моих, но они лишь опустили голову и сказали, что это невозможно.

Мой детский разум оказался разбитым.

С тех пор, как я попала в детский дом, моя жизнь кардинально изменилась. Я больше не могла просыпаться в своей комнате, под мягким одеялом, которое обнимало меня в течение всей ночи. Вместо этого, я просыпалась в общей комнате, где спали еще несколько детей, и начинался новый день с общей зарядки. Меня охватывало чувство одиночества и тоски, когда я вспоминала свой бывший дом и тех, кто был рядом со мной. Приливы грусти случались часто, и я не могла ничего с этим поделать. Взрослые пытались делать что-то с этим, но все их попытки были тщетными — они не могли успокоить ребёнка, что совсем недавно видел собственными глазами, как над её родителями издеваются.

В мою сторону очень часто обращали внимание те, кто считал, что именно он сможет мне помочь. Со мной постоянно разговаривали психологи и педагоги, которые пытались понять, что происходит со мной и как им помочь. Они проводили со мной много времени, учили меня новым навыкам и играли со мной в различные игры. Я странно ощущала себя, понимая, что кто-то заботится обо мне. Я не просила этой заботы и не просила их помощи. Разумеется, наладить контакт со мной у них, в большинстве своём, не получалось. Я создала вокруг себя невидимый барьер, который помогал мне отталкивать всех тех, кто пытался залезть в мою жизнь. Слишком глупо? Пожалуй, но я была ребёнком, обозлённым на весь мир, так что мне это вполне простительно.

Маленькая девочка в моём лице ненавидела всё, на чём стоит наш мир: ненавидела героев, что не пришли на помощь, ненавидела взрослых, которые пытались стать для меня родными, ненавидела других детей за то, что они были слишком весёлыми и беззаботными, ненавидела себя за то, что являюсь беспомощной. Я не знала, как выразить свою ненависть, но она жила во мне, разъедая мою душу. Я была одинокой и несчастной, и никто не мог понять меня настолько, чтобы сделать мою жизнь лучше. Я смотрела на этот мир с отвращением, потому что он был полон лицемерия, жестокости и несправедливости. Я не знала, как выжить в этом мире, и никто не мог помочь мне разобраться в нем. Мои мысли были мрачными и полными отчаяния, и я не знала, как выбраться из этого темного лабиринта. Я была злой, раздражительной и агрессивной, и никто не мог изменить мое отношение к жизни. Я была пленницей своих негативных эмоций, и никто не мог освободить меня от этого плена. Я не знала, как жить, и никто не мог научить меня этому, ибо я отвергала все их попытки как-то помочь мне.

При таком моём настроении проходили недели. Я не старалась меняться, да и не хотела этого. Внутри меня бурлила первобытная ненависть, которая желала вырваться наружу. Один раз я даже умудрилась подраться с одним мальчиком, который решил без моего разрешения ворваться в моё личное пространство, дабы поиграть. Он был дерзким и самовлюблённым. В его голове существовал его идеальный образ, которого он старался придерживаться. Чёрт побери, он даже пытался пригрозить мне, что побьёт меня, если я не буду с ним играть. Что же, в тот день именно я надрала ему задницу, навсегда закопав его идеальный образ. Разумеется, за это мне пришлось отвечать перед взрослыми, но я не жалела ни об одном ударе, нанесённым по его лицу.

Собственно, поэтому друзей у меня и не было, да и не нужны они мне были. К чему весь этот цирк и радость? Мне нужно не это. Мне казалось, что мир был полон лицемерия и лжи, а я была единственной, кто видел это. Я не верила в доброту и честность, считала, что это всего лишь пустые слова, которыми взрослые пытаются обмануть нас. Я не верила во всякие дурацкие сказки про дружбу и любовь. Люди желают только одного — использовать тебя, чтобы достичь своих целей. Но я не была глупой, я не дала им этого сделать со мной. Я была готова к борьбе и к любым жестоким мерам, чтобы сохранить свою независимость. Никто не мог меня понять, и я была готова жить в своём мире одиночества. Никто не мог дотронуться до меня и почувствовать то, что я чувствовала. Я была одна против всех, но мне было все равно. Я не нуждалась в чьей-то поддержке и не хотела её получать. Я была сильна и независима, и никто не смог изменить это. Я была готова на все, чтобы защитить себя от этого жестокого и несправедливого мира.

Как бы я не пыталась казаться сильной и независимой, взрослые продолжали идти против моего мнения. Собственно, так у меня и появились новые родители, которые с виду были доброй и позитивной семьёй, за что тут же удостоились приятных и одобрительных взглядов со стороны работников детского дома. Стоит ли мне говорить, что моего мнения даже не спросили, когда отдавали им в руки? Видимо, я настолько всем успела надоесть, что от меня попросту решили избавиться. От этого было даже больно, ибо, несмотря на свой стервозный характер, я старалась не доставлять взрослым проблем. Тем не менее, похоже, мои попытки делать это остались незамеченными.

Впрочем, это даже было интересно — интересно в том, насколько долго я смогу пробыть в новой семье.

Я не пыталась быть наивной, так что не тешила себя высокими ожиданиями от моих новых «родителей», и, как оказалось, я была права. Они оказались настоящими монстрами, которые только злоупотребляли своей властью надо мной. Они унижали меня и даже иногда били, когда я отказывалась слушать их или перечила им. Они не давали мне нормальной еды и тепла, и я каждую ночь замерзала на своей кровати. Каждый день я просыпалась с тревогой, не желая видеть своих «родителей», и каждый день они заставляли меня испытывать новые страдания и боли. Они были постоянно пьяными, выпивая до беспамятства, и я часто видела, как они спотыкались и падали на пол. Они даже не старались проявить ко мне любовь — в их руках я была лишь инструментом получения определённых льгот, которые им выдавались за удочерение чужого ребёнка. Они были злобными и жестокими, и я понимала, что я никогда не смогу найти с ними общий язык. Я была совершенно одинока и изолирована от всего, что могло бы сделать мою жизнь хоть немного приятнее.

Новый дом, в который меня привезли новые «родители», был маленькой квартирой на окраине города. Это было довольно унылое место — квартира была тесной и неприятно пахла. На стенах висели грязные обои, а на полу лежал старый ковер, на котором были видны следы от грязных ботинок. Маленькое грязное окно в гостиной было единственным источником света и свежего воздуха. Когда на улице был холодный ветер, в квартире становилось очень холодно и влажно. Но даже когда на улице было тепло, в квартире всегда было душно и неприятно.

Каждый вечер «родители» садились за старый стол и начинали пить. Они пили много и часто, и к концу вечера они уже не могли стоять на ногах. Иногда они начинали спорить и кричать, и это было очень страшно. Однако, самыми ужасными были те моменты, когда под градусом они вспоминали о моём существовании. Не хочу говорить о том, что мне пришлось слушать от них в те вечера, но скажу так, что в их речах не было ни одного приятного слова.

Я всегда боялась подобных ночей, так что старалась забираться в свою комнату и закрывать дверь на замок. Но даже тогда я слышала их крики и крики, которые доносились из соседней комнаты. Это было страшно и одиноко, и я мечтала о том, чтобы быть где-то, где мне было бы безопасно и тепло. Мне хотелось вернуться в свой дом, где я действительно чувствовала себя уютно — вернуться в место, где я чувствовала себя в безопасности.

Что уж говорить, если я мечтала о том, чтобы снова вернуться в детский дом и никогда больше не видеть этих ужасных людей. Но я знала, что мне придется терпеть все их унижения и насилия, пока я не смогу убедить кого-то, что это не то место, где я должна находиться. Я желала, чтобы мой кошмар закончился, но, кажется, он только начинался.

Во-первых, органы опеки решили не приезжать к нам с проверкой, убедившись в моей безопасности лишь по телефонному разговору с «родителями». Похоже, что им действительно было всё равно на меня. В какой-то мере я желала, чтобы они спасли меня из рук этих монстров, но они не оказались теми героями, которых я хотела видеть в тот период времени. Наверное, люди поэтому восхищаются героями — каждый день они молятся о том, чтобы герои спасли их в случае опасности, и эта самая мольба хорошенько так успокаивает душу. Я молилась на героев целыми днями, но они так и не приходили. Видимо, самоотверженные герои, которые приходят на помощь маленьким девочкам в любое время суток и в любое время, существуют лишь в сказках.

Во-вторых, после этой самой проверки эти монстры стали относиться ко мне ещё ужаснее: к привычному насилию добавилось больше оскорблений и упрёков, а также меня очень часто выгоняли на улицу, надеясь на то, что я не вернусь назад. Они выгоняли меня из дома даже глубокой ночью, когда хотели «повеселиться». Каждый день был для меня настоящим кошмаром. Я проклинала свою жизнь и желала, чтобы я никогда не родилась. Я была совершенно беззащитной перед этими зверями, которые издевались надо мной, как им вздумается. Меня избивали до потери сознания, а потом выгоняли на улицу, где я должна была пребывать в страхе до утра. Мне было страшно даже думать о том, что может произойти со мной на улице в глубокой ночи. Я была полностью одинокой и беспомощной, и никто не мог мне помочь. Я мечтала о том, чтобы кто-то из спасителей пришел на помощь, но это было только моей фантазией. Никто не хотел мне помочь, и я была оставлена на произвол судьбы с этими ужасными людьми.

В итоге, я была полностью разрушена. Я потеряла всякую надежду и веру в человечество. Я была запугана и обезображена, и мне казалось, что моя жизнь больше не имеет смысла. Я ненавидела своих "родителей" за то, что они сделали со мной, и ненавидела всех тех, кто отказывался помочь мне. Мне казалось, что я осталась одна против всего мира, и я была готова смириться со своей судьбой и умереть в одиночестве.

В такой обстановке мне удалось жить с ними ещё три года. Разумеется, насилие даже и не думало заканчиваться — его становилось всё больше и больше, как и синяков на моём детском теле. Почему же они били меня? Ну, я не была им родной дочерью. Думаю, это и было основной причиной. Также, как мне удалось услышать из их пьяных разговоров, их родная дочь погибла в моём возрасте из-за её подруги, у которой неожиданно проявилась причуда огня. От тела их дочери, буквально, почти ничего не осталось — лишь немного пепла, который прямо сейчас находился в специальном контейнере, стоящем в одном из углов их спальни. Они часто плакали по поводу её смерти, но также они и злились, что не смогли спасти свою девочку. Вся их злость выливалась на меня с бешеной отдачей. Не понимаю, конечно, чем я им не угодила, но, скорее всего, я была просто похожа на ту, что убила их дочь.

В одну из ночей, когда меня снова выгнали из дома, я решила прогуляться чуть дальше от тех мест, где бывала раньше. Времени до утра было много, я была тепло одета, да и настроение было такое, что хотелось уйти куда-нибудь подальше от этого ада. Так, собственно, я оказалась в районе того места, где несколько лет назад убили моих родителей. Жуткие воспоминания начали буйствовать в моей голове, но из-за последних лет моя психика стала слегка пошатанной, из-за чего, собственно, внутри такого отчаяния и страха уже не возникало. Единственное, что было, так это грусть, но она стала мне родной с того самого дня, так что и против её компании внутри себя я не была.

Я шла по пустынным улицам ночного города, в котором было очень тихо и спокойно. На улице не было ни одной живой души, за исключением нескольких редких прохожих, которые спешили куда-то, сжимая свои куртки и прижимаясь к стене зданий. Они проходили мимо меня, не обращая никакого внимания, словно я была невидимкой.

Окружение было знакомым, но одновременно казалось чужим и непонятным. Здания были покрыты граффити, свет фонарей был бледным и мерцал, создавая тени на стенах зданий. Вдалеке я слышала громкие звуки музыки, которые доносились из ночных клубов, но они казались тусклыми и неясными.

Я продолжала идти по улицам, не имея определенного направления. Время тянулось медленно, и я не замечала, как проходили часы. Время от времени я останавливалась и смотрела на здания, которые казались огромными и мрачными. Они были опустошенными и заброшенными, словно на них лежала тяжелая тоска и уныние. Я смотрела на неоновые вывески зданий и задумывалась о своём. Было в них что-то такое, что привлекало к себе. Быть может, мне просто нравится неон, а может, что в этом есть другой смысл. Честно, я не знаю, но я потратила достаточно времени, разглядывая каждую вывеску, наслаждаясь ярким светом.

Каждый угол улицы казался мне знакомым и одновременно незнакомым. Я ощущала, что здесь произошло что-то ужасное, но не могла вспомнить, что именно. Я просто продолжала идти, не зная, куда меня это приведет. В городе я старалась идти медленно, дабы насладиться приятной прохладой и невероятной тишиной, которую редко услышишь в этом городе. Было в этом что-то манящее, что-то великолепное, что-то настолько непостижимое, что задумываться над этим можно всю свою жизнь.

Ночной город был полон загадок и тайн, которые казались неразгаданными и необъяснимыми. Я чувствовала, что окружающее меня пространство скрывает множество секретов и тайн, которые я не смогу разгадать. Я просто искала убежище от своих мыслей и чувств, и ночной город был моим последним приютом. В один момент мне даже хотелось остаться жить на этих улицах. Здесь мне было бы намного проще, да и смерть придёт здесь значительно быстрее, чем если я буду ждать, пока меня убьют эти монстры. Да, не совсем нормальное мышление, но оно было для меня привычным и родным.

Я бы прогуливалась и дальше, думая о своём, если бы моё внимание не привлёк знакомый голос, который доносился из одного переулка, что находился рядом. Воспоминания с новой силой ударили по моей голове, заставив кровь вскипеть. Я аккуратно подошла ко входу на новую территорию и осторожно выглянула из-за угла, дабы посмотреть, кому принадлежит этот голос. Точнее, я уже это знала, но мне нужно было убедиться.

И я оказалась права в своём предположении.

— Вы думаете, что я действительно собираюсь и дальше прислуживать ему? — возмущался лысый мужчина со шрамом на лице.

— Хочешь пойти против босса, Рон? Не забывай, насколько он ужасен с теми, кто пытается его предать. — ответил ему один из его собеседников.

— Тревор попытался пойти против босса, так следующие две недели его собирали по всему городу по частям. — вклинился в разговор второй собеседник.

— Я не боюсь его! У меня уже достаточно сил, чтобы своими руками прикончить его. Мне лишь нужна ваша помощь, чтобы сделать это. Точнее, мне нужно, чтобы вы взяли на себя его прихвостней, а я в это время покончу с ним! — не унимался лысый, пытаясь перетянуть парней на свою сторону. — Как только я покончу с ним, вся власть над бандой перейдёт ко мне, а это значит, что и вы без новых статусов не останетесь. — продолжал уговаривать он, надеясь, что те всё же согласятся.

— Ты же понимаешь, что это чистое самоубийство? Ты не сможешь победить его в схватке! — выразил протест первый.

— Вы просто привыкли считать его непобедимым. У него есть слабости! И я знаю их! Хватит бояться его! — не прекращал своих попыток мужчина, активно жестикулируя руками.

Сердце бешено билось в груди, а дыхание участилось. Это был тот самый мужчина, что убил моего отца и держал меня, пока мою маму насиловали. Я ни с чем не спутаю эту внешность. С той ночи я прокручивала его образ в голове каждый день, чтобы не забыть того, кому я должна отомстить. Гнев быстро растекался по всему моему телу, призывая меня к действию, но глубоко в душе царил страх — страх, что я вновь ничего не смогу сделать. Если у меня ничего не выйдет, у меня не получится сделать подобное снова, ибо в этот раз он точно прикончит меня. Конечно, жизнь для меня была уже не так важна, но сам факт того, что я не смогу отомстить, бил по моим детским мозгам настолько сильно, что мне пришлось закрыть рот рукой, дабы точно не закричать от гнева и отчаяния одновременно.

Впрочем, мне был предоставлен шанс совершить то, чего я желала с той самой ночи, и никто не знал, получится ли у меня встретится с ним позже, так что действовать нужно было сейчас. В этот раз я решила отдаться больше гневу, чем страху, из-за чего я медленно начала трансформироваться в кошку, активируя свою причуду на максимум. Из головы тут же показались фиолетовые уши, а с конца позвоночника вылез небольшой хвостик, который, на самом деле, я не знаю, зачем вообще существует. Мои ногти стали в несколько раз острее, изменив свой внешний вид. Некоторые зубы тоже поменяли свою форму, приняв вид клыков. Раньше я не имела возможности воспользоваться ими, но почему-то внутри меня была уверенность, что они точно острые.

В переулке было темным-темно, но мои кошачьи глаза легко видели их силуэты. Конечно, мне пришлось довольствоваться серой картинкой, но это давало мне огромное преимущество над ними, ибо они ночного зрения точно при себе не имели. Если всё провернуть грамотно, они даже не успеют понять, что с ними случилось.

Я решила действовать.

— Да скажите, что вы просто ссыте! — уже с гневом в голосе произнёс лысый, отворачиваясь от парней. — В таком случае, я и сам со всем справлюсь. Только не нойте о том, что вам потом ничего не достанется. — закончил он и собрался уходить.

В этот же момент я выбежала из-за угла и на четвереньках быстро настигла одного из парней. Он никак не ожидал нападения, так что вскрыть его глотку оказалось проще простого. Он даже не успел и пискнуть, как его жизнь уже была оборвана мной. Он начал издавать страшные звуки, пытаясь набрать ртом воздух, да только у него ничего не получалось. Его приятель попытался закричать, что я смогла понять по панике на его лице, но и его глотка была в миг перерезана моими когтями, после чего они оба рухнули на землю, на которой и приняли собственную смерть.

Рон же обернулся и быстро отскочил назад, приняв боевую стойку. На его лице читалось недоумение. Тем не менее, страха, кажется, он не чувствовал, но был предельно осторожен, что можно было увидеть по его позе. Я же отбежала в тень и стала наблюдать за его дальнейшими действиями. Мне очень сильно помогало моё зрение, так что я могла не беспокоиться, что не увижу его движений. Лысый же пристально осматривался, готовясь к бою.

— Ну где же ты, солнышко? Я знаю, что ты всё еще здесь. — произнёс с дерзкой ухмылкой он. — Тебя босс подослал? Он уже догадался, что я собираюсь его предать? Видимо, он меня сильно недооценивает, раз решил прислать на мою ликвидацию одного человека. — ещё сильнее ухмыльнулся он, пройдя в сторону. — Или же ты кто-то другой? Хочешь ограбить нас? Прости, но со мной такого не получится — я сам раздену тебя до нитки, а потом убью. Однако, я разрешаю тебе показаться мне на глаза. Быть может, я даже позволю тебе обобрать этих трусов. Им то уже их деньги ни к чему. — пытался прощупать почву он, пристально всматриваясь во тьму. — Или же ты сюда за местью? Я много людей в своей жизни убил, так что, вероятно, меня хотят убить многие. Не стесняйся сказать об этом. Это не стыдно! — с радостью произнёс он, облизнув язык.

Больше ждать я была не намерена, так что тут же выбралась из тени и собиралась напасть на него со спины, но, похоже, он ждал, что я буду атаковать с этого направления, так что он быстро обернулся и нанёс мне хлёсткий удар по лицу, отправив в сторону. Я смогла перегруппироваться при приземлении, но от боли это меня не избавило — бил он действительно сильно.

— Девочка? — с недоумением спросил он, разглядывая меня. — Почему же ребёнок пытается меня убить? — спрашивал он, приближаясь ближе.

Я оскалилась. Он вызывал у меня самый настоящий гнев, который я была готова обрушить на него, но сейчас был не лучший момент для атаки. Нужно подождать ещё немного, пока он не окажется на нужном от меня расстоянии. Если я смогу сделать всё быстро, я прикончу его настолько быстро, что он и понять ничего не сможет.

— Мы с тобой раньше встречались? — продолжал спрашивать он, после чего остановился.

Его лицо в миг приобрело безумную гримасу, от которой мне стало не по себе. Я презрительно посмотрела на него, чувствуя, как его глаза пронзают меня, словно острые ножи. Я не могла поверить, что снова вижу этого человека. Его лицо было таким же ужасающим, как и когда я видела его в прошлый раз. Его голос был таким же противным, как и тогда. Я почувствовала, как мое терпение подходило к концу. Я хотела закрыть глаза и просто забыть, что этот мужчина существует. Мне хотелось убежать отсюда, как можно скорее, но этого сделать уже было нельзя. Он уже узнал меня, и я была вынуждена смотреть на него, как на некого извращенного монстра, которым он, несомненно, был.

— Ого! Не думал, что мы встретимся так рано. — с восхищением произнёс он, смотря на меня своим хищным взглядом. — Наверное, ты очень сильно рада меня видеть. Можешь не отвечать — я и так вижу, что ты очень рада. — насмехался он, не скрывая надменной улыбки. — И как поживаешь последние несколько лет? Кошмары снятся? Отомстить хочется? О да, я вижу в твоих глазах огоньки гнева и злобы. Наверное, ты хотела убить меня этой ночью, да? — спросил он, после чего быстро подошёл и схватил меня за подбородок, заставив меня смотреть ему в его отвратные глаза. — Думала, что сможешь убить меня, да? Прости, солнышко, но я не дам тебе убить меня. По крайней мере, сегодня. Я понимаю, что ты ненавидишь и презираешь меня, но именно сейчас я не хочу, чтобы ты вершила свою месть. Понимаешь, у меня наклёвывается одно дело, которое я просто обязан сделать, и я не собираюсь останавливаться из-за какой-то там обиженной девчонки. — проговорил он, после чего ударил мне по лицу сильной пощёчиной. — Ты должна была прийти ко мне, когда станешь сильной! Нахрена ты поставила свою жизнь на кон, когда в тебе нет и грамма той мощи, что требуется для мести? Сильно уверовала в себя? С жизнью расстаться решила? — спрашивал он, нанося всё новые и новые пощёчины, которые медленно выводили меня из сознания. — Ты ещё не доросла до мести, а уже убиваешь! Посмотри, что ты наделала, маленькая сука! Посмотри, тварь, что ты сделала! — кричал он, показывая мне на мёртвые тела его товарищей. — Ты убила их собственными руками, да ещё и при мне! Чем же ты тогда лучше меня, деточка! СЕГОДНЯ ТЫ СТАЛА ТАКОЙ ЖЕ, КАК И Я! — безумно прокричал он и засмеялся, после чего потянул меня за руку и отбросил в сторону.

При падении я сильно ударилась головой об землю, что начало мешать мне мыслить. В голове царили лишь мысли о мести и убийстве, но моих физических возможностей было недостаточно для того, чтобы я смогла воплотить мысли в действия. Моим телом правили боль и слабость, так что мне лишь оставалось лежать и ждать того, что лысый мне уготовил.

Можно сказать, что в тот момент я смирилась со своей смертью.

— Быть может, в другое время я бы и пожалел тебя, но я не хочу давать тебе второй шанс на месть. Тебе была дана возможность, но ты её упустила, руководствовавшись лишь глупостью и своими эмоциями. Я не хочу больше быть добрым, девочка, так что прямо сейчас я тебя прикончу. — озвучил свой приговор он, после чего достал пистолет из внутреннего кармана своей куртки. — Я действительно пытался поступить правильно, но ты сама сделал свой выбор, маленькая дрянь. — продолжил он, наводя на меня дуло. — Есть последние слова?

Момент смерти был близок, а гнев в душе нужно было куда-то выпустить. Собственно, поэтому я и решила высказать всё, что думала об этом уроде.

— Ты убил моих родителей и заставил меня смотреть на это. Ты лишил меня самых родных людей. Ты… ТЫ ПРЕВРАТИЛ МОЮ ЖИЗНЬ В АД! — началась истерика у меня, так что говорить мне пришлось сквозь слёзы и всхлипы. — Я никогда тебя не прощу! Никогда! Я ненавижу тебя, монстр! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! — кричала её со злобой и отчаянием в голосе.

Мои слова заставили мужчину лишь улыбнуться, после чего он снял предохранитель.

— Прощай. — коротко ответил он и попытался выстрелить, да только остановился, когда услышал голос за своей спиной.

— Полагаю, Рон, ты настолько отчаялся в своих силах, что аж решил издеваться над маленькими девочками? — задал вопрос неизвестный, что стоял за спиной лысого в конце переулка.

От этого голоса мужчина опешил и даже побледнел. Пот начал скатываться с его лба на его ужасное лицо, которое в данный момент носило гримасу страха. Он медленно повернул голову и посмотрел во тьму, в которой стоял неизвестный.

— Б-Босс? — с заиканием спросил он.

И тут я поняла, что у меня появилась идеальная возможность для атаки. Я собрала в себе все оставшиеся силы, соскочила с места и бросилась прямо на Рона. Он не успел среагировать и я набросилась на него, завалив его тело на землю. Теперь он испугался ещё больше, что выражалось на его лице и в его резких движениях. Рон стал бить меня по спине пистолетом, пытаясь избавиться от меня, но в этот же момент я вгрызлась зубами в его глотку и сжала челюсть, приложив к этому действию все свои силы. Он закричал и начал активно брыкаться, но я не переставала разжимать зубы, стараясь прогрызть его мясо, как можно сильнее. Наконец, почувствовав адреналин в крови, я со всей силы сжала зубы и дёрнула головой в сторону. Кусок его плоти тут же оторвался от его глотки, оставшись у меня во рту. Рон закричал от боли и начал задыхаться, отчаянно пытаясь остановить кровь руками, но ни одна из его попыток выжить не была успешной.

Вкус крови показался мне отвратным, так что я тут же выплюнула кусок человеческой плоти и пыталась избавиться от крови, что прямо сейчас находилась на зубах. Эмоции были просто ужасными.

Я наблюдала, как его жизнь медленно угасает. В один момент мне даже стало его жалко, но потом я вспомнила, что он сделал в ту ночь, так что все сожаления в миг развеялись, уступив своё место радости. По мере того, как Рон давился своей кровью и его тело становилось все более холодным, я не могла отделаться от чувства грусти и отчаяния. Мой ум был затуманен яростью, которая взяла вверх, но глубинно что-то внутри меня кричало о том, что это было необходимо, чтобы покончить с моим страхом и болью. Одновременно с радостью от того, что я смогла наконец-то отомстить, я чувствовала горечь и пустоту. Рон был мертв, но он оставил после себя разрушенные жизни, включая мою. Наверное, это не самое лучшее наказание для такого человека, как он, но это было тем, чего я хотела.

Внутри себя я начала чувствовать пустоту. Создалось впечатление, будто бы я лишилась чего-то, избавилась от невыносимого груза, что всё это время был на моих плечах. Я чувствовала, что что-то внутри меня ломается, как будто бы я отказываюсь от себя, от своих чувств и эмоций. Я уже не была той девочкой, которая встретилась с Роном в ту ночь. Я стала совершенно другой — человеком, который готов совершать ужасные вещи, чтобы достичь своих целей. Мне было страшно и грустно от того, что я стала такой, но я не могла ничего изменить. Я сделала свой выбор, и теперь мне приходилось жить с его последствиями. Стоя на коленях около тела Рона, я почувствовала слезы, выступившие на моих глазах. Я понимала, что это не поможет мне вернуться к тому, кто я была раньше, но я не могла остановить свои чувства. Я плакала: плакала из-за родителей, плакала из-за последних трёх лет, плакала из-за всего того, что мне пришлось пережить, плакала из-за собственной слабости и собственной никчёмности.

В конце концов, я подняла глаза и посмотрела на небо, где звезды блестели ярче, чем когда-либо.

И закричала.

Завопила от нахлынувших эмоций.

Из-за истерики я и не заметила, как неизвестный подошёл ко мне и медленно положил руку на плечо.

— Кажется, он причинил тебе очень много боли. — тихо произнёс он, посматривая на мёртвое тело лысого. — У тебя хорошая сила. Не хочешь использовать её по назначению? — задал вопрос он.

Я посмотрела на него со слезами на глазах. Он был высоким, примерно в два метра роста, и его тёмные волосы были зачесаны назад, обнажая широкий лоб. Глаза его были такие же тёмные и загадочные, словно они могли скрывать множество тайн. На его лице была небольшая улыбка, но она не казалась искренней. Казалось, что он знал что-то, чего я не знала, и это заставляло меня чувствовать себя немного неуютно. Однако, когда я снова вспомнила о том, что произошло, я вновь ощутила в себе ярость и отчаяние.

— Я никогда не хочу использовать свою силу снова. — ответила я, глядя прямо в его глаза. — Я не хочу быть как он.

Он кивнул, словно он понимал меня лучше, чем я сама.

— Тогда, может быть, тебе стоит уйти отсюда, пока еще не поздно. — сказал он, снова улыбаясь немного неестественно. — Ты можешь прямо сейчас вернуться к своей семье и не вспоминать об этом человеке больше. — закончил он, не переставая смотреть на меня.

Возвращаться к тем монстрам не хотелось меньше всего. По крайней мере, не сейчас. Перед глазами тут же появились моменты последних трёх лет, как меня били, как надо мной издевались и как меня оскорбляли. Эти воспоминания вызвали новые слёзы, которые не скрылись от внимания мужчины.

— Я не хочу возвращаться. Не хочу возвращаться к этим монстрам. Только не снова. — отрезала я.

Неизвестный посмотрел на меня с изумлением.

— Если ты не хочешь возвращаться, тебе придётся использовать свою силу. Если ты согласишься на это, я готов стать для тебя новой семьёй. — неожиданно для меня сказал мужчина.

Его голос был таким добрым и ласковым, что мне хотелось слышать его больше и больше. Каждое его слово было пропитано невиданной мною в последнее время добротой. Хоть глубоко в душе я и понимала, что здесь что-то не так, но сейчас мне было просто необходимо кому-то довериться.

— Новой семьёй? — спросила я, не веря собственным ушам.

— Да. Если ты будешь использовать свою причуду для меня, я стану для тебя тем, кому ты сможешь верить. — продолжал играть на моих чувствах он.

Сейчас я понимаю, что всё это было лишь грамотной манипуляцией, но в тот момент мне захотелось… поверить ему.

В конце концов, мне было нечего терять.

— Я… я буду использовать свою причуду. — сказала я.

Мужчина улыбнулся и подошёл ко мне, присев так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Он положил руку на мою и сказал:

— Ты сделала правильный выбор. Твоя сила поможет нам обоим. Мы будем, как настоящая семья, заботиться друг о друге, помогать в трудные моменты и радоваться вместе. Но сначала, давай я познакомлю тебя со своими друзьями, которые тоже владеют причудами, как и ты.

Меня охватило возбуждение и страх одновременно. Я была готова использовать свою силу, но представиться частью новой семьи было неожиданным поворотом. Однако, я почувствовала, что мой страх начал уходить, заменяясь чувством надежды на лучшее будущее.

— Как тебя зовут? — спросил он ласковым голосом.

— Сиэль. — робко ответила я, вытирая слёзы.

— Я Вильям. Надеюсь, мы поладим. — произнёс с улыбкой он.

От переполнения эмоциями я почувствовала, как слабость вернулась к моему телу. Я не смогла стоять на своих ногах и начала падать. Глаза закрывались быстро, но я успела заметить, что Вильям поймал меня, не дав упасть лицом на землю.

С этого момента началась моя новая жизнь.

Жизнь, в которой меня больше не звали моим именем.

* * *

Для меня казалось странным, что меня так быстро приняли в семью. Вильям представил меня множеству разных людей, которые отличались не только внешностью, но и возрастом. Кто-то из них был очень молод, а кто-то — очень стар. Меня поражала такая разница между ними, но озвучивать свои мысли вслух или спрашивать об этом кого-то я не хотела. В конце концов, с моей стороны это могло показаться достаточно глупо, а портить отношения с новой семьёй сразу мне не очень то и хотелось.

И да, меня также заботило то, что для семьи у нас было очень много людей. Только при встречах я смогла посчитать около пятидесяти людей, а ведь Вильям говорил, что их ещё больше. В моей детской голове было много мыслей о том, почему их так много, но, собственно, внутри меня голос говорил, чтобы я не задавала лишних вопросов. Не стоит сразу выяснять всё, ибо это может плохо отразиться на моей жизни. С виду все казались достаточно дружелюбными и милыми, так что об остальном я решила некоторое время не беспокоиться.

Через несколько недель, как только я привыкла к новому дому и новым людям, Вильям мне назначил много тренировок, которые я была обязана посещать. В основном, все они были нацелены на то, чтобы сделать меня сильнее, а также на то, чтобы я освоила множество боевых искусств, которыми мне предстоит пользоваться в будущем. Вильям рассказал мне, что, когда я буду достаточно готова, он отправит меня на одну из миссий вместе с остальными ребятами. Разумеется, я спросила, кем все они работают, на что он ответил, что пока что мне знать этого не надо. С его слов, мне нужно понимать лишь то, что в будущем мне придётся много сражаться и часто выполнять самые разнообразные задания. Да, он сразу мне дал понять, что мне придётся использовать насилие, дабы достичь всех целей заданий, но в этот момент я уже не была против такого. Воспоминания той ночи крепко засели в моей голове, заставив пересмотреть все свои взгляды и своё отношение к жизни. В добавок, я своими руками убила несколько человек, что отпечаталось на моей психике. Когда мне удалось свыкнуться со всем, что произошло, я поняла, что смогу повторить подобное, если у меня будет стоять такая задача.

В школу, разумеется, я не пошла. Негоже было отправлять меня в образовательные учреждения, когда под крышей нового дома было собрано множество людей самых разных профессий, среди которых были даже учителя. Из-за того, что Вильям не имел опеки надо мной, он не мог отправить меня в школу официально, так что пришлось использовать некоторые связи, дабы посадить меня на домашнее обучение. Благодаря такому подходу мне за год удалось усвоить весь материал, который бы нам медленно подавали на протяжении трёх классов. Местные учителя были настолько хороши в своём деле, что я понимала всё, буквально, с первого раза, чем они часто восхищались.

Но чаще всего всё-таки мне приходилось учиться драться и защищаться. Я не смогла сразу привыкнуть к постоянной боли мышц и суставов, но со временем мне удалось немного укрепить своё тело, в результате чего тренировки начали давать первые плоды. Для своего юного восьмилетнего возраста я показывала неплохие результаты, но, по мнению Вильяма, их всё равно было недостаточно. Как он говорил, мне нужно больше стараться, чтобы я могла приступить к заданиям, как можно быстрее. Судя по его планам, пойти на первую миссию я должна была пойти уже в десять лет, так что времени у меня было очень мало. Благо, я всё-таки получила некоторый заряд мотивации и поддержки от остальных членов нашей большой и не самой стандартной семьи, из-за чего каждый раз я старалась выдать максимально лучший результат, дабы никого из них не разочаровать.

Больше всего мне запомнился дядя Брэд. Дядей я начала называть его из-за того, что он был чрезвычайно добр ко мне, и он даже не пытался чего-то требовать от меня, в отличии от того же Вильяма. Смотря на его довольное и всегда улыбающееся лицо, меня и саму тянуло улыбнуться, что выливалось в дружественный смех и даже совместные игры. Не знаю почему, но для меня дядя стал тем, кому я могла излить свою душу. Я делилась с ним всеми переживаниями, делилась результатами тренировок, а также хвалилась ему своими первыми достижениями. Он всячески старался меня поддержать и даже помогал в некоторых ситуациях, из-за чего я ему до сих пор безгранично благодарна.

Дядя Брэд был лучшим другом Вильяма, из-за чего они часто веселились вместе. Смотря на них двоих, я понимала, что дружба в этом мире всё-таки существуют. Они постоянно веселились, вечно друг-другу помогали и постоянно поддерживали друг друга, веря в то, что в следующий раз второй обязательно поможет первому. Насколько я смогла узнать, Брэд был тем человеком, кто помогал Вильяму с организацией банды с самого начала. Они вместе начали это дело и до сих пор продолжают его вдвоём, совершая всё новые и новые свершения, которыми они делятся не только друг с другом, но и с другими. Для меня они были идеальным образцом настоящей дружбы.

Ах да, я смогла узнать, что вся эта семья — одна из самых влиятельный и опасных банд Америки. Для меня стало открытием то, что все те приятные люди, которые помогали и поддерживали меня, на самом деле являлись преступниками, которые выполняют самые разнообразные заказы: от сопровождения людей из криминального мира до их убийств. Конечно, сначала я была зла за то, что меня в очередной раз пытаются втянуть во всё плохое, но со временем я поняла, что у меня нет выбора. Эти люди стали для меня настоящей семьёй, о которой я уже успела забыть. Они дарили мне ласку, тепло и заботу в те моменты, когда я в них действительно нуждалась. В добавок, я была должна Вильяму за то, что он позволил мне вновь почувствовать себя важной и нужной. Тем более, в моей голове смогло сложиться понимание, что все эти люди занимаются этими плохими вещами не просто так — у каждого есть своя достойная причина, почему они здесь. Я бы хотела расспросить каждого из них об их причине, но, как мне кажется, в личные дела не стоит лезть. Тем более, если они сами об этом говорят, значит, им есть, что скрывать, а пытаться выпытать у них это будет крайне неуважительно и грубо.

Собственно, для себя я решила, что буду заниматься всеми плохими делами, которые мне дадут, дабы помочь своей семье.

Каждый день я занималась самыми разными тренировками, которые были направлены на развитие всего моего тела. Также шли и обычные уроки, в которых мне приходилось совершенствовать свой мозг, дабы быть не только сильной, но и умной. Стоит также отметить, что у меня были и не совсем стандартные предметы, которые не входят в обычную школьную программу: философия, психология, медицина и всё подобное. Моему детскому мозгу, конечно, всё это было сложно воспринимать, но я старалась.

* * *

Так и прошло два года до долгожданного всеми нами моего десятого день рождения, после которого мне предстояло шагнуть немного в новую жизнь, в которой я приобрету новое имя и начну выполнять задания наравне со всеми. Мне было очень страшно за то, что, по сути, я вновь шагаю в неизвестность. Впрочем, страх тут же исчезал, стоило мне подумать о том, что, если со мной вдруг что-то случится, мне обязательно помогут. Я могла рассчитывать на поддержку моей семьи, а также на их помощь, и это делало меня уверенной.

Собственно, через два месяца после дня рождения меня отправили на первую миссию. В первый раз мне решили дать не такую важную роль, но при этом она была очень значимой — я прикрывала спины своих товарищей, атакуя при этом из тени. Мне решили дать роль ассасина, который действует скрытно и тихо. Мне это прекрасно подходило из-за моей причуды, которая позволяла мне быть не только быстрой и ловкой, но и очень тихой, из-за чего я могла подкрасться к человеку со спины незаметно.

Именно в ту ночь, кстати, я получила своё прозвище — теперь все звали меня просто «Кошка». Фантазией они особо отличаться не хотели, так что дали мне такое имя из-за моей причуды, которая, собственно, отсылала на способности обычной кошки. Разумеется, я пыталась придумать что-то более оригинальное и даже предлагала всем свои варианты, да только в ответ на них они смеялись и говорили, что «Кошка» мне подходит лучше остальных прозвищ.

Что же, Кошка так Кошка. Если им так удобнее, то и я перечить не стану.

Моим товарищам было приказано устранить несколько важных шишек, которые в тот момент сидели в своём офисе. Было решено попасть к ним через окно. Конечно, у меня было множество вопросов к тому, как мы в него попадём, ибо находилось оно на последнем этаже, но все мои вопросы тут же исчезли, когда мне показали специальное снаряжение, благодаря которому можно попасть в окно, спустившись по канату с крыши.

Я быстро осмотрела снаряжение и поняла, что оно было действительно очень хорошо продумано. Я убедилась, что все привязки и карабины были закреплены надежно, а само снаряжение было легким и удобным для ношения. Я понимала, что наша миссия была опасной и требовала от нас максимальной осторожности, поэтому я сосредоточилась на своих задачах и не отвлекалась на другие мысли. Да, в первый раз это было очень сложно, но мне просто необходимо было настроиться на нужную волну, дабы выполнить все задачи, что на меня возложили.

Мы поднялись на крышу здания и начали готовиться к спуску. Мне сказали спускаться последней, так что большую часть времени я просто стояла на крыше и готовила себя к началу своей работы. Испытывать, конечно, мне пришлось невероятные волнения, но в то же время внутри меня бурлил адреналин, а по всему телу разливалось приятное чувство предвкушения того, чего я раньше никогда не ощущала. Дождавшись, когда настанет моя очередь, я проверила снаряжение еще раз, убедилась, что мое оружие было наготове, и начала спускаться по канату. Окно находилось не так уж и высоко, но даже на такой высоте любая ошибка могла стоить мне жизни. Я двигалась медленно и аккуратно, контролируя каждое движение.

Когда я добралась до окна, я осторожно заглянула внутрь и убедилась, что никто не заметил нашего прибытия. Разумеется, я понимала, что все те, с кем мне пришлось идти на миссию — настоящие профессионалы, которые занимаются своей работой уже не первый год. Однако, волнение играло свою роль, так что я начала переживать, чтобы нас не засекли до того, как мы успешно выполним задачу.

Я действовала так, как было запланировано. Я скрывалась в тени и пряталась от взглядов охранников. Когда у меня была возможность, я атаковала и устраняла цели. Я чувствовала себя как рысь, которая затаилась и ждет своей добычи. Моя работа была тихой и незаметной, но она была крайне важной для успеха нашей миссии.

Всю грязную работу за меня делали товарищи. Да, мне пришлось самой вырубить несколько человек, но это, скорее, само собой разумеющееся. Мне удалось прикрыть спины товарищей, за что я получила похвалу от них, и от этого мне было очень приятно, ведь теперь я была действительно важной и нужной хоть кому-то. Как итог, я не переставала улыбаться вплоть до окончания нашей миссии.

Эту миссию мы завершили успешно — все цели были поражены. Вильям был рад, что я проявила себя хорошо, но он приказал мне особо не обольщаться, ибо дальше всё будет намного сложнее и страшнее, чему я охотно верила, ибо он не из тех, кто стал бы меня просто так пугать. Тем не менее, я видела в его глазах гордость — гордость за то, что я не подвела ожидания остальных. Мне кажется, что в тот момент он смотрел на меня так, как отец раньше. Это… это было радостно и странно одновременно. Мне почему-то в тот момент захотелось подойти к нему и обнять. Кажется, он был немного удивлён подобному, судя по его лицу, но через несколько секунд он прижал меня к себе и начал гладить по голове. Я была счастлива. Мое сердце наполнялось теплом и легкостью, когда Вильям прижимал меня к себе. Моя уверенность в себе, которую я получила благодаря успешному выполнению миссии, была подкреплена ощущением, что я была важна для Вильяма, как для отца. Эта мысль приводила меня в некоторое изумление и смущение, ведь Вильям был всего лишь мой наставник, но эта дополнительная роль в моей жизни делала наши отношения еще более особенными. Я ощутила, как слезы наворачиваются на глаза, и попыталась сдержать их, боясь, что Вильям заметит. Я чувствовала себя уязвимой, но в то же время не могла оторваться от его объятий. Они были теплыми и уютными, и я ощутила, что могу оставаться в них вечно. Я чувствовала, что Вильям меня понимает, и я была благодарна ему за это. Я чувствовала себя безопасно в его присутствии и знала, что он всегда будет поддерживать меня, даже если будущие миссии будут еще более сложными. Я собралась с мыслями и, когда Вильям наконец отпустил меня, я посмотрела ему в глаза с благодарностью и улыбкой. Мне было ясно, что даже если Вильям не является моим отцом, он по-прежнему останется важным и любимым человеком в моей жизни.

Дальше всё шло стремительным образом: меня тренировали, потом учили, а затем снова отправляли на очередную миссию, после выполнения которой мы все праздновали. Алгоритм событий был четкий и бесперебойный, из-за чего иногда жизнь начала казаться мне рутиной, но, собственно, меня эта самая рутина устраивала, ибо это было время, когда я могла почувствовать себя действительно полезной и нужной. Это грело меня изнутри, поэтому я продолжала заниматься делами, которые мне поручала моя семья.

Года после первой миссии шли стремительно, как и моё развитие, в принципе. Я часто выходила на разнообразные миссии, много училась и много веселилась. С накоплением опыта мне стали давать более сложные задачи, некоторые из которых мне приходилось выполнять одной. Уже в двенадцать лет меня отправляли на ликвидацию людей в одиночку, веря в то, что я их не подведу. Собственно, неудач с моей стороны было крайне мало, но они всё же были: иногда жертва успевала закричать, один раз охранники смогли засечь меня до того, как мне удавалось настигнуть цель, из-за чего приходилось прорываться с боем, а также два раза я выдала себя до того, как вообще полноценно приступила к миссии. За это были своеобразные наказания, но, скорее, они были больше воспитательные, чем жестокие, так что я была не в обиде.

Когда мне исполнилось четырнадцать лет, в нашей семье случился ещё один праздник — у дяди Брэда родился первый ребёнок. В тот день мы праздновали весь день и всю ночь. Алкоголя в этот праздник было выпито много, но, собственно, мы его и хранили всё это время для того, чтобы использовать в подобный момент. Брэд был так счастлив в тот момент, когда он сообщил нам об этом, что аж всё его счастье и радость настигли и нас. Вильям аж сиял от радости, услышав эту весть. К сожалению, сам Брэд не присутствовал на этом празднике, но мы попытались сделать так, чтобы он не почувствовал себя обделённым, так что приняли на себя все затраты, которые требовались в тот момент для ребёнка. Да, по сути, это не так уж и много, но, по крайней мере, мы выразили ему свою поддержку этим жестом.

У Вильяма, кстати, тоже была своя семья, о которой он сильно не распространялся. Мне удавалось получить лишь крупинки информации о тех, с кем он был более близок, но мне даже не удалось узнать конкретных имён — настолько он скрывал это от всех нас. В тот момент я не понимала, почему он не хочет говорить о своих близких людях, но предпочла не лезть в его дела, ибо, если он их скрывает, у него есть на это причины, а копошиться в чужом белье даже среди преступных банд было не очень красиво.

Время шло. У Брэда вскоре появился второй ребёнок, рождение которого мы также отмечали всей нашей криминальной семьёй. В этот раз, конечно, празднование не было таким большим и громким, но мы продолжали радоваться счастью этого человека. Дядя Брэд был для всех нас некой опорой, благодаря которой вокруг царила спокойная атмосфера. Все уважали его и внимали каждому его слову, а если кто-то пытался ему перечить, то он быстро понимал, что совершил ошибку, после чего извинился. Да, для этого нам приходилось давать ему несколько «воспитательных уроков», но его последующие извинения были действительно искренними. Дядя же никогда не был против альтернативного мнения, но он не любил, когда кто-то пытался его навязать другим.

Стоит отметить причуду Дяди, которая позволяла ему распознать эмоции человека, в результате чего он мог понять, врёт он или нет, искренен ли он перед ним или же пытается обмануть. Как-то раз я пыталась его одурачить, когда убеждала его, что, мол, мои тренировки были закончены, хотя в тот день я выполнила меньше половины нормы, за что, разумеется, получила неплохой такой нагоняй от него. Хоть он был и добрым человеком, когда ему лгали, он становился злым и беспощадным. Но несмотря на это, даже тогда, когда он был раздражён, Брэд оставался справедливым и рациональным. Он всегда старался понять причину того, что происходит, и найти решение, которое устроит обе стороны. Мы все ценили его мудрость и советы, которые помогали нам решать многие проблемы. Кроме того, Дядя Брэд был исключительным лидером, который умел мотивировать людей и приводить их к цели. Да, он не являлся нашим боссом, ибо таковым был Вильям, но всё же мы считали его нашим вторым предводителем, чем иногда раздражали Вильяма, ибо, как он говорил, его статус был исключителен и непоколебим. Впрочем, это не меняло нашего мнения о Брэде. Он всегда верил в нас и наш потенциал, и наша криминальная семья благодаря ему была единым и сильным союзом. Он обучал нас новым навыкам и помогал нам улучшать наши сильные стороны. Конечно же, Дядя Брэд не был безупречным. Иногда он принимал решения, которые казались нам странными или даже неправильными. Однако мы всегда доверяли ему и знали, что он действует в наших интересах.

Не успела заметить, как мне уже исполнилось восемнадцать лет. Время шло как-то очень быстро, так что я перестала следить за днями, но это не уберегло меня от совершеннолетия. Стоит ли мне говорить, что мы вновь устроили праздник? Собственно, это достаточно очевидно, учитывая то, что за всё это время, что я провела в этой криминальной семье, почти каждый стал считать меня своей сестрой или дочерью. Чувства, конечно, не из самых приятных, но мне было радостно, что для каждого из этих людей я что-то значу. В этот раз празднование было особенным, ведь я уже была совершеннолетней и официально взрослой. Моя семья решила сделать мне несколько подарков, чтобы отпраздновать этот важный момент в моей жизни. Я получила новую одежду, новый мобильный телефон и книгу, которую я давно хотела прочитать. Я была очень благодарна за каждый подарок и понимала, что люди, которые окружали меня на этом празднике, действительно заботятся обо мне. В тот день, кстати, мне впервые предложили попробовать алкоголь, от чего я, разумеется, не стала отказываться, ибо уже очень давно мне хотелось попробовать то, что мне постоянно не давали, ибо мне не было достаточно лет. Но в этот момент я не осознавала, что алкоголь может принести мне много проблем. Я пила и наслаждалась ощущением, которое он давал мне, но через некоторое время я почувствовала себя очень плохо. Я не могла удержаться на ногах, мне стало тошно и голова начала кружиться. В тот момент я сильно проклинала себя, что не рассчитала собственных сил, а также обвиняла себя в жадности, ибо человеку, который только начал пробовать алкоголь, не стоит сразу вливать в себя большое его количество. Увидев меня в достаточно плохом состоянии, когда я пыталась удержаться на ногах при помощи занавески, которая грозилась оторваться в любой момент, все присутствующие на празднике тут же рассмеялись, начав шутливо издеваться надо мной, выдавая самые разнообразные и даже иногда обидные шутки. Впрочем, за это я на них не обижалась, ибо сама была виновата, что, откровенно, напилась. Благо, Вильям и Брэд соизволили сопроводить меня до моей комнаты, по приходу в которую я тут же рухнула на кровать и отрубилась.

Неплохое выдалось день рождение. Жаль только, что утром следующего дня мне было ещё хуже, чем ночью.

Через несколько дней Вильям объявил о том, что моё обучение завершено. Разумеется, мне ещё предстояло пройти несколько экзаменов, но они не были особой проблемой, так что волнений никаких не было. С тренировками, увы, покончено не было, ибо, как выразился всё тот же «философ» Вильям, нельзя заканчивать заниматься тем, что может спасти тебе жизнь в критический момент. Да, смысл в его словах был, да только мне никак не удаётся объяснить собственному телу, постоянные боли от падений и растяжение мышц — это норма.

Года продолжали идти в быстром темпе, а я же становилась всё старее и старее. По крайней мере, так считала я, пока же остальные считали, что я всё молодею и молодею. Каждый в моей семье позволил себе отметить отличные параметры моего тела, а также мою великолепную внешность. Да, я понимала, что мой внешний вид действительно прекрасен, но это точно никак не сможет помочь мне в работе. По крайней мере, так считала я, но не остальные, в результате чего мне пришлось пользоваться преимуществами своей красоты в следующих миссиях, где нужно было охмурить нужную цель, завести её в безлюдное место, а потом ликвидировать. Мне не сильно нравился подобный подход, но остальные настаивали, ибо, по их мнению, это откроет мне множество новых путей для выполнения уже привычных для нас заданий.

И спорить с ними было бесполезно.

* * *

И вот мне стукнуло двадцать лет. Именно в этот период времени случилось то, чего я никак не ожидала. Этот год стал переломным для меня, ведь мне снова пришлось менять всю свою жизнь, как и все свои цели.

Началось всё с того, что через несколько дней после моего день рождения у Вильяма похитили семью. Это стало ударом для всей нашей банды, ибо покуситься на Вильяма мог либо смелый, либо самоубийца. В тот день все мы стояли «на ушах», готовясь выдвинуться для спасения в любой момент. Похитители будто бы старались играть с нашим боссом, угрожая ему, что они готовы убить его близких людей в любой момент, и для этого они даже готовы пожертвовать возможным выкупом. Мы впервые увидели, как наш босс волнуется. Его лицо исказил страх, а каждое его движение было будто замедленным. Что больше всего нас удивило, так это то, что он даже не старался перечить похитителям. Он бы никогда не позволил кому-то так разговаривать с собой, но этот раз был исключением.

Я невольно начала чувствовать страх, когда узнала о похищении семьи нашего босса. Я понимала, что это может стать началом конца для всей нашей банды. Я видела, как Вильям потерял свою хладнокровность и контроль над ситуацией, что заставило меня еще больше волноваться. Весь остальной коллектив также был в шоке и не знал, что делать. Никто не хотел допустить, чтобы похитители смогли получить возможность контролировать нашего босса, но никто не знал, как остановить это без риска жизни близких людей Вильяма. Каждый в этот момент понимал, что мы оказались в очень неприятной ситуации, и что даже самый маленький недостаток в наших планах может привести к катастрофическим последствиям. Страх и беспокойство охватили всех, и мы чувствовали, что время работает против нас. Каждая секунда была драгоценной, и каждый момент казался более страшным, чем предыдущий. Мы понимали, что мы должны действовать быстро и точно, чтобы не допустить кровопролития. Мы были готовы на все, чтобы спасти семью нашего босса, но мы также понимали, что это может привести к нашей собственной гибели. Это было самое тяжелое испытание, которое мы когда-либо переживали, и мы не знали, как все это закончится.

В один момент похитители вновь позвонили Вильяму и назначили ему встречу. Ценой выкупа его семьи стали все наши средства, что поставило под угрозу существование нашей банды, но думать об этот в тот момент не было смысла, ибо каждая секунда могла стоить жене и детям Вильяма жизни. Разумеется, мы не могли просто так это оставить, так что решили пойти на похитителей в бой, дабы показать всем остальным, что не стоит трогать близких нам людей. Вильям был против этой идеи, ибо боялся за своих родных, но мы уговорили его, что всё будет нормально. В конце концов, на эту миссию должны были отправиться только профессионалы, в число которых входила и я. Под нашим напором он сдался, позволив нам начать своё наступление.

Это стало нашей главной ошибкой — с самого начала всё это было обычной ловушкой, в которую нас целенаправленно заманили. Прибыв на место, мы тут же оказались под атакой трёх головорезов, которые, собственно, и затеяли всё это. Они обладали невероятной мощью и мастерством, что сделало наш бой одним из самых сложных. Головорезы знали своё дело, так что на середине схватки разделили нас и начали истреблять по малым группам. Меня сдерживал мужчина, который был беспричудным. Об этом он заявил мне ещё в начале схватки, чему я, конечно же, не поверила, но он и не пытался меня убедить в этом. Вместо этого он лишь достал свой особый дробовик и принялся убивать нас по очереди. Мы пытались настигнуть его врасплох, используя свои причуды на максимум, но у него была превосходная реакция и лучшие рефлексы, что позволило ему уничтожить весь мой отряд, а сама я была тяжело ранена в живот. Пули в его дробовике были разрывными, так что пострадала я достаточно сильно, но при этом мне удавалось пребывать в сознании. Бутчер — именно так представился мне этот головорез — стоял передо мной и тыкал стволом дробовика мне в лицо, грозясь прикончить. В тот момент мне было действительно страшно, ибо моя жизнь была на волоске, но больше всего мне было грустно от того, что почти все мои близкие люди были убиты.

Бутчер долго нависал надо мной, пристально следя за тем, чтобы я не выкинула что-то неожиданное. Его внешний вид не был угрожающим, но что-то в нём было такое, что вселяло в тебя страх. Он был невысокого роста, около 175 см, но его компактное телосложение говорило о том, что он был в хорошей физической форме. Его черные волосы были коротко острижены, а глаза — карие и глубоко посаженные, что придавало ему жесткий и непроницаемый взгляд. Черты его лица были грубыми и мужественными, с выраженным подбородком и сильным носом. Больше всего, конечно, выделялись его чёрные волосы средней длины, которые «стояли» на его голове, а также выделялась борода, придающая ему немного грозности. Он был одет в черную куртку из кожи, джинсы и кожаные ботинки, что придавало ему брутальный облик. На его руках были видны небольшие татуировки, что указывало на его связь с подпольным миром. В общем, внешность Бутчера говорила о том, что он был опытным бойцом, независимым и жестоким человеком, который готов на все ради своих целей.

Он тыкал в меня дробовиком и смеялся, иногда посматривая в сторону.

— Все вы причудные одинаковые. — произнёс он с ядовитой ухмылкой. — У вас есть суперсилы, но вы всё ещё ничего не можете сделать обычному дробовику с разрывными патронами. Грустно, не правда ли? — спросил он, слегка наклонившись.

— Где… где семья Вильяма? — спросила я, пытаясь пересилить нарастающую боль в теле.

— Ты про бабу с двумя детьми? Мы их прикончили ещё до того, как вы сюда пришли. — ответил он, после чего мои глаза раскрылись настолько широко, что Бутчер аж в очередной раз посмеялся. — Удивлена? Мы бы не стали держать пленников, зная, что вы можете скрыться, когда найдёте и освободите их. Так мы бы не получили боя с вами, а это значит, что не смогли бы уничтожить вас. Не хотелось бы, чтобы нам не заплатили. — закончил он.

— Заплатили? — переспросила я, надеясь получить больше информации.

— А как же без этого? Просто так бы мы вас, хуесосов, истреблять не начали. Или же ты думаешь, что нам делать нечего? — задал вопрос он и неприятно ударил меня стволом оружия по челюсти.

В этот же момент в комнате показались остальные двое головорезов, которые, судя по всему, уже закончили с моими товарищами. Их одежда была полностью запачкана кровью, а их лица выражали самое настоящее удовольствие, от чего было немного страшно.

— Уже закончили, парни? — спросил Бутчер, ухмыляясь.

— Они оказались гораздо слабее, чем мы думали. — ответил ему мужчина со странным акцентом, напоминающим немецкий.

— А ты тут играешься? — спросил второй, посмотрев на меня.

— Решил оставить её в живых. — спокойно сказал Бутчер, приподняв мой подбородок дробовиком. — Кто-то же должен будет описать весь ужас Вильяму, верно?

— Странно, что его самого нам не приказали прикончить. — высказался тот, что с акцентом.

— Это не наше дело. — отрезал второй. — Если наша задача выполнена, пора уходить.

— Как скажешь. — безразлично ответил Бутчер, после чего посмотрел на меня хищным взглядом. — Не забудь ни о чём, малышка. Расскажи Вильяму всё, что тут произошло. И да, трупы его семьи находятся на подземном этаже. — продолжил он, после чего занёс оружие для удара. — Спокойной ночи! — попрощался он и нанёс сильный удар по моей голове, от которого я потеряла сознание.

Пришла я в сознание лишь на нашей базе, на которую меня доставил дополнительный отряд, который Вильям отправил после того, как потерял с нами связь. Разумеется, ему уже было известно, что его семья убита, так что я даже испытала некоторое облегчение, осознав, что мне не придётся говорить ему об этом лично. Однако, что стало для меня настоящим удивлением, так это то, что я оказалась единственной выжившей. Видимо, только Бутчер решил смиловаться над кем-то из своих врагов. Остальные из отряда были мертвы, да ещё и убиты самым жестоким образом: кто-то был разрублен на части, а у кото-то даже не было головы — они были размазаны по бетону.

Вильям после того дня стал совершенно другим: он перестал со мной разговаривать, перестал меня тренировать, а также намеренно избегал наших встреч. Сначала я посчитала, что он до сих пор находится в шоковом состоянии, но совсем скоро мне пришлось осознать, что не это было причиной его странных действий.

И осознать мне это пришлось не самым лучшим образом из всех возможных.

* * *

Через несколько недель Вильям назначил мне встречу на одной из улиц. Встретиться мы должны были ночью. Это всё насторожило меня, ибо, если бы он хотел поговорить, он бы просто встретил меня у нас на базе, и я не понимала, почему нам нужно встретиться именно тут. В голове в этот момент крутились самые разнообразные мысли, имеющий негативный характер, но я старалась их отвергать, ибо не верила, что он может пойти на подобное. Тем не менее, голос внутри меня, буквально, кричал о том, что мне стоит бежать. Поступила ли я так, как велело моё чувство самосохранения? Разумеется, что нет, и это стало моей главной ошибкой.

Улица была безлюдной, от чего стало ещё больше не по себе. Каждая минута ожидания прихода Вильяма тянулась, как целый час. Я стояла на этой улице, ощущая, как мои нервы напряжены до предела. Я чувствовала, что что-то не так, что вокруг меня таится опасность. Мое сердце колотилось так быстро, что я даже не могла дышать нормально. Каждый звук, каждый шорох заставляли меня вздрагивать и внимательно оглядываться по сторонам. Я старалась сохранить спокойствие, но мои руки дрожали, а глаза бегали по всему окружающему пространству, ища угрозу. Через некоторое время я начала осознавать, что моя предчувствия могут быть правдивыми. Я понимала, что могу быть в опасности и что должна быть готова к любому развитию событий. Мое тело напряглось, и я стала готова к бегству или защите, если это потребуется. Но в то же время я чувствовала себя беззащитной и уязвимой, оставшись одна на этой темной улице.

Наконец, я услышала шаги, и мое сердце заторопилось еще сильнее. Я обернулась, и мои глаза встретились с темными глазами Вильяма. Я не знала, что ожидать, но мой внутренний голос все еще кричал, что мне нужно убежать.

— Для чего всё это, Вильям? — задала я самый интересующий меня вопрос в этот момент.

— Это же ты всё устроила, да? — ответил вопросом на вопрос он.

— Ты о чём? — недоумевала я.

— Это же ты помогла тем ублюдкам убить весь отряд. — будто бы утверждал он.

— С чего это? — уже возмутилась я. — Ты думаешь, что я — предатель? Ты хоть в своём уме? Ты же понимаешь, что…

— Только ты осталась в живых. В добавок, ты была той, кто сильно настаивал на том, что нужно отправить отряд на спасение моей семьи. Мне с самого начала показалось это странным, но теперь я точно убедился. Не могу поверить, что ты предала меня после всего того, что я для тебя сделал. — с неким сожалением в голосе произнёс он. — О моей семье знали только ты и Брэд. Последний не мог предать меня, а вот ты… в тебе я не уверен.

— Ты сошёл с ума. — констатировала я. — Ты думаешь, что я стала бы всё это делать? Ты хоть понимаешь, о чём ты говоришь? — спрашивала я, пытаясь не начать истерику. — Я бы такое никогда не сделала! Я бы… я бы никогда не сделала такое тебе. Для меня каждый человек в банде является семьёй…а ты… а тебя я вообще вторым отцом считаю! Как ты можешь говорить мне подобное? — со слезами на глазах уже кричала я.

— Ты решила мне отомстить. — заявил он, качая головой.

— Отомстить за что? — недоумевала я.

— Ты ведь уже узнала, что в ту ночь именно я отдал приказ на убийство твоих родителей, не правда ли? — ошарашил он меня.

Я почувствовала, как эмоциональный шок захлестнул меня. Я была ошеломлена этой новостью и не могла поверить, что Вильям был причастен к убийству моих родителей. Мои мысли начали бегать в разные стороны, и я чувствовала, что моя голова готова взорваться. Я была напугана и чувствовала себя бессильной перед этим ужасным заявлением со стороны Вильяма.

— Ты… что сделал? — не верила я.

— Не придуривайся. Ты узнала, что именно я тогда отдал приказ Рону, чтобы он убил твоих родителей. — продолжал утверждать он.

Мне казалось, что все вокруг замирает, и я оказалась в пустоте, где нет ничего, кроме моего страха и боли. Я была потрясена и не могла ни двигаться, ни говорить. Мое сердце стучало как будто готово выскочить из груди, и я чувствовала сильный удар в животе. Мне казалось, что я падаю в бездну и ничто не может остановить это падение. Я не знала, как реагировать на эту новость, и чувствовала, что я потеряна. В моей душе царил хаос, и я не могла понять, что мне нужно делать.

— Но… но…. Почему, Вильям? — нашла в себе силы спросить я.

— А ты не знаешь? Твои родители начали лезть туда, куда не стоит, из-за чего нам поступил заказ на них. Кажется, они начали копать под влиятельную организацию, которой удалось выяснить, что по ним работают. Как результат, её глава лично обратился ко мне с просьбой ликвидировать их, приложив к просьбе круглую сумму, от которой мне не удалось отказаться. — рассказал он с грустным лицом.

Я не могла поверить, что то, что он говорил, правда. Мои родители были добрыми и честными людьми, и я не могла представить, что они могли быть такими угрозами для кого-то. Мне было трудно представить, что кто-то мог быть настолько бесчеловечным, чтобы прибегнуть к такому методу, как убийство, чтобы защитить свои интересы. Я почувствовала гнев и обиду, которые смешались с болью и горечью. Меня охватило чувство, что все, что я знала, было ложью, и я не знала, как дальше жить в этом мире. Моя жизнь рухнула в моих глазах, и я чувствовала себя утратившей все, что было важно для меня. Но я также чувствовала себя разочарованной и преданной, что Вильям, которого я чуть ли не считала своим отцом, сделал такое. Я не знала, как могу смотреть на него и доверять ему после того, что он сделал. Я чувствовала, что мир, который я знала, разрушился, и что я осталась одна в этой безумной и жестокой реальности.

— Тебя не было в заказе, так что убивать тебя не было смысла. Я приказал Рону просто вырубить тебя, но он поступил по-другому, заставив тебя наблюдать за тем, как над твоими родными измываются. Быть может, я бы даже и не стал заморачиваться на твой счёт, но у тебя была сильная причуда, которая бы смогла здорово послужить в делах банды. Поэтому, собственно, мы и встретились в ту ночь. Знаешь, раньше я испытывал некоторое чувство вины перед тобой, но сейчас я понимаю, что не стоило. Ты оказалась таким же корыстным монстром, как и я. Всё это время ты готовила свою месть, а когда подвернулся удачный момент, ты ударила по моему самому уязвимому месту — по моей семье. Браво, Кошка — ты не менее корыстный и безжалостный монстр, чем я. — с некой иронией закончил Вильям, отведя взгляд в сторону.

От этих слов мне было… больно. Весь мой внутренний мир рассыпался на кусочки, и теперь, как мне казалось, его невозможно было собрать снова в цельную картину. На душе стало пусто, а в голове наступила тишина.

— Пора заканчивать этот спектакль, Кошка. Я… я не хочу этого делать, но то, что ты сделала с бандой и моей семьёй, не оставляет мне другого выбора. — сказал он и снял с себя куртку, откинув её в сторону.

Мне было всё равно. Я стояла напротив него и смотрела в землю, пытаясь понять, стоит ли мне вообще защищаться. Я вновь оказалась разбитой. Меня вновь предали. Надо мной вновь собираются надругаться. Слёзы медленно стекали с моих глаз, и я даже не собиралась их останавливать. Я чувствовала, что моя жизнь рушится, и я не знаю, как её собрать вместе. Вильям был мне близок, но сейчас он стал чужим. Я не могла понять, как он мог предать меня, не могла понять, почему он всё это время лгал мне. Я чувствовала сильное разочарование и боль, которые не позволяли мне дышать. Моя душа была на грани разрыва, и я не могла понять, что мне делать дальше. Мне хотелось сбежать от всего этого, но я не знала, куда идти. Я чувствовала, что потеряла свой путь, своё место в жизни. Я не знала, как продолжить свою жизнь, когда всё, что я знала, оказалось ложью. Я была потеряна, и мне казалось, что я осталась одна в этом мире безлюдных улиц и холодных сердец. Я продолжала стоять и смотреть в землю, чувствуя, что мир вокруг меня исчезает, а я остаюсь одна со своей болью и разочарованием. Мне казалось, что я никогда не смогу вернуться к тому, кто была раньше, и что теперь моя жизнь будет только болью и страданиями. Я не знала, как выбраться из этой тьмы, которая окутала мою душу.

Быть может, именно из-за этого я позволила Вильяму нанести удар по моему лицу, от которого я тут же упала на землю. Когда мой взгляд пересёкся с его, я увидела в нём самого настоящего монстра, которого не видела в нём ранее. Его хищные глаза впились в меня так, будто бы он собирается меня убить, что было достаточно вероятно. Пыталась ли я сопротивляться? Нет, не стала — не имела желания. Вильям начал избивать меня, причиняя боль и оставляя синяки на моём теле. Я не могла двигаться, не могла защититься, просто лежала на земле и позволяла ему продолжать. Каждый удар отравлял мою душу ещё больше, оставляя в сердце лишь ненависть и отчаяние. Я пыталась вымолить у Вильяма пощады, но он продолжал избивать меня, словно я была всего лишь мешком с песком. Кровь стекала по моему лицу, моя голова кружилась от боли. Я не могла понять, как это могло происходить со мной, почему я заслуживаю такой ужасной участи.

И тут я поняла — Вильям не просто предал меня, он был всегда таким. Он был монстром, который скрывался за маской друга. Я просто была слепой и не могла увидеть правду. Я поняла, что я больше не могу продолжать такую жизнь, что я должна выбраться из этой тьмы, иначе я погибну. Я стала собирать остатки сил, чтобы защититься, чтобы выжить. Я начала ударять Вильяма, но мои удары были слабыми, и он продолжал избивать меня.

Под каждым ударом Вильяма казалось, что внутри меня что-то ломается. Я чувствовала, как кости в моём теле трещат и переламываются. Боль была невыносимой, но я не могла остановиться. Я продолжала биться, пока не услышала злобный хруст, который означал, что моя рука тоже сломана. Я закричала от боли, но Вильям не переставал. Он был безжалостен и продолжал наносить удары, пока я не перестала сопротивляться.

В один момент он остановился, вглядываясь в моё лицо. Не знаю, что он хотел увидеть в нём, кроме, разумеется, кровавого месива, что он сам и сотворил. Моё дыхание стало настолько тихим и слабым, что я сама начала верить, что умираю. Боль по всему телу била по мозгам, заставляя сознание покинуть тело, но я всё ещё держалась за него, надеясь, что всё увиденное мною в эту ночь не станет последней картиной в моей жизни.

Кажется, он был доволен своей работой, поскольку на его лице возникла самодовольная улыбка, с которой он поднялся на ноги и начал удаляться от моего тела. Похоже, что он подумал, что нанесённых им увечий будет достаточно, чтобы я умерла.

Я лежала на земле, слушая свой затянутый дыхание и чувствуя, как моё тело затекает. Я знала, что у меня много переломов, что моя жизнь висит на волоске. Но я не могла сдаться. Я не хотела умереть таким образом, побежденной и сломленной. Я начала собирать волю в кулак и медленно, с болью в каждом движении, подниматься на ноги.

Каждый шаг был мучительным, но я продолжала идти. Я не знала, куда идти, но я знала, что я не могу оставаться с этим монстром. Я шла, пока не услышала гудение машины. Я смотрела в сторону звука и увидела свет фар, который приближался ко мне. Я знала, что это мой шанс, и начала медленно, но решительно двигаться в сторону оживлённой улицы.

Я шла, сжимая зубы от боли и боясь, что в любую секунду Вильям выскочит из-за угла и закончит свою работу. Я не знала, сколько времени осталось до того, как моё тело не сможет больше двигаться. Я чувствовала себя беззащитной, униженной и никому не нужной.

В голове крутились мысли, что я никогда не была достойной любви, что я не смогла защитить себя и что я просто слабая жертва. Я задумалась, может ли у меня когда-нибудь быть счастливое будущее, или моё существование будет только пустым и бессмысленным?

Я продолжала идти, не останавливаясь, но чувствовала, что моя жизнь идёт на спад. Я знала, что будущее будет полным боли и страданий, что я никогда не смогу забыть о том, что произошло. Я чувствовала себя как пустая оболочка, которая никому не нужна.

И тут я услышала гудение машины, которая приближалась ко мне. Я понимала, что это мой единственный шанс на спасение, но моя депрессия и отчаяние не позволяли мне радоваться. Я просто смотрела вперед, не веря в то, что смогу выжить.

Последнее, что я помню из той ночи, так это то, что я рухнула на асфальт и медленно начала закрывать глаза. В этот же момент передо мной остановилась какая-то машина, из которой выбежал неизвестный мне человек, резко начав спрашивать меня о том, всё ли в порядке.

Отрубилась я на том моменте, когда он начал вызывать скорую.

* * *

Очнулась я в больнице. Всё моё тело было полностью перевязано бинтами, а на правой руке и левой ноге находился гипс. Я пыталась оглядеться, но все, что я могла видеть, это белые стены и мониторы, показывающие мои показатели жизненных функций. Меня охватила ужасная тоска и одиночество. Я была одна в этой больничной палате, а за окном на улице жизнь продолжалась своим чередом.

Я пыталась вспомнить, как я здесь оказалась, но все было смутно и неразборчиво. Я попыталась встать, но моя боль и ограниченность движений не позволяли мне этого сделать. Я была здесь заключенной, пленницей своего тела и прошлого. Я закрыла глаза, пытаясь противостоять всему этому горю, которое охватывало меня из-за возникновения в голове воспоминаний о прошлой ночи. Я не знала, как жить дальше после всего, что случилось. Я не знала, как пройти через эту боль, как забыть о том, что произошло.

В голове у меня крутились только отрицательные мысли. Я начала задумываться о том, что может произойти со мной дальше. Может быть, я буду жить ограниченной жизнью, страдая от боли и одиночества? Быть может, мне вообще не стоит продолжать жить? Мне казалось, что все потеряно и ничего уже нельзя исправить.

Одна мысль не покидала меня: как я могла быть такой глупой и позволить себе попасть в такую ситуацию? Я была поражена своей нерасторопностью и безумием, которое привело меня в эту больницу. Все мои мечты и планы казались теперь бессмысленными. Я не видела выхода из этой ситуации и все, что оставалось мне, это просто лежать в этой больнице и страдать от боли. Я пыталась закрыть глаза, чтобы убежать от всего этого, но ничего не помогало. Все, что оставалось мне — это молиться о том, чтобы все закончилось, и чтобы я больше никогда не ощущала такой боли и одиночества. Я не знала, как выжить дальше, но мне казалось, что в моей жизни больше нет смысла.

Слёзы медленно начали катиться по моим щекам, а моё дыхание стало прерывистым. Мне… мне ничего больше не хотелось. От нарастающего горя у меня начались всхлипы, а слёзы стали течь ещё с большей скоростью. Меня охватила истерика. Я начала кричать и биться головой об подушку, не могла контролировать свои эмоции. Каждая моя мысль казалась мне проклятием, каждый звук превращался в громкий и неприятный звон. Я не могла успокоиться, не могла остановить свои чувства. Я чувствовала, как тело трясётся от слез, как воздух заполняется моими всхлипами. Я была на грани нервного срыва, и каждый момент казался мне бесконечным мучением. Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но это только усугубляло мою боль. Я хотела закричать ещё громче, чтобы всё это прекратилось

Моя истерика продолжалась долгие минуты, но казалось, что она никогда не закончится. Я не знала, что делать, как пройти через это. Я была охвачена безысходностью и глубокой печалью, которые казались мне вечными. Я не могла просто так оставить всё это позади и двигаться дальше.

И никто в этот момент не пришёл, чтобы успокоить меня.

Я осталась одна.

Внезапно я почувствовала злость внутри себя, которая становилась всё сильнее и сильнее с каждым мгновением. Моя боль и безысходность были заменены злобой и желанием мести. Я не могла позволить себе оставить все эти чувства позади, я хотела отомстить тому, кто причинил мне боль.

Я начала думать о том, как я могла бы нанести вред своему обидчику, о том, как я могу нанести вред Вильяму. Я хотела, чтобы он почувствовал ту же боль и страдание, что и я. Я начала вынашивать планы, как наказать его за его поступок. Мои мысли стали зацикливаться на идее мести, и я чувствовала, как это зло всё больше и больше проникает в моё сердце. Я была готова на все, лишь бы увидеть того, кто причинил мне столько боли, на коленях и просящего о прощении. Моя злоба была так сильна, что я не могла просто забыть обиду и идти дальше. Я хотела, чтобы он почувствовал ту же боль, что и я чувствовала в тот момент. Я хотела, чтобы он понимал, что он сделал, и чтобы он никогда больше не повторил своих ошибок.

И тогда я поняла, что хочу лишь одного…

… Я хочу убить Вильяма.

* * *

Через несколько недель, когда я убедилась, что могу самостоятельно двигаться, я покинула больницу, сбежав через окно. За то время, что я провела в палате, мне удалось придумать план, как максимально уничтожить Вильма и причинить ему наибольшую боль.

Я собиралась не только убить его, но и уничтожить всё то, что ему дорого.

А для этого мне нужно уничтожить банду, что была для меня семьёй.

С одной стороны, это может показаться достаточно ужасно, ибо, казалось бы, остальные к этому делу не причастны, но мне уже было всё равно. Скорее всего, они уже узнали о том, что я больше не состою в их организации. Если и были те, кто мог вступиться за меня, то сейчас они точно мертвы, ибо нынешний Вильям точно не позволит таким находиться у него в банде. Остальные же, кто согласился с выбором босса, не стоят того, чтобы я проявляла к ним милосердие. Мне плевать на то, сколько членов моей бывшей семьи мне придётся убить, чтобы добраться до своей цели, но я, непременно, добьюсь своего, не побоявшись испачкать свои руки в крови.

В конце концов, именно этому Вильям и остальные меня и научили.

Будет приятно посмотреть на их отчаянные лица, когда они поймут, что они сами обучили того, кто пришёл за их головами.

Я знаю, что мой план может показаться жестоким и безжалостным, но я не собираюсь останавливаться на полпути. Мне нужно доказать Вильяму и его банде, что они не смогут избежать моей мести, что они не смогут прожить нормальную жизнь, причиняя боль и страдания окружающим, и что они заплатят за свои злодеяния.

Может быть, я сделаю невинных людей жертвами своей мести. Но мне уже все равно. Я потеряла слишком много, чтобы остановиться и думать о том, кому я могу причинить боль. Каждый из них будет жертвой моей ярости и мести, и никто не сможет остановить меня.

Я не думаю о последствиях своих действий, я не думаю о том, что могу потерять свою свободу, жизнь или даже здравый рассудок. Я готова на все, чтобы достичь своей цели.

Мои бывшие товарищи по банде не заслуживают милосердия. Они учили меня, как быть жестокой и безжалостной, как убивать и мстить. Теперь я использую их уроки против них же. Я научу их, что они не могут уходить от своих грехов, и что рано или поздно каждый должен ответить за свои действия.

Моя месть будет безжалостной и жестокой, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы уничтожить Вильяма и его банду. Я буду настоящей хладнокровной убийцей, и никто не сможет помешать мне.

Я начала усердно готовиться к реализации своей задумки. Для этого мне пришлось раскулачить несколько более мелких банд на деньги, ибо для воплощения моего плана в жизнь мне нужны были средства, на которые я смогу приобрести всё необходимое мне снаряжение. Также, как мне показалось, мне не помешает своя база, на которой я смогу отдохнуть, набраться сил и всё в этом роде. Собственно, этим я занималась целый месяц, по истечению которого всё, что нужно для мести, было у меня.

Вильям оказался достаточно умным для того, чтобы покинуть все те базы, местонахождение которых было известно мне. Видимо, ему стало известно, что мне удалось выжить после той ночи, после чего он отдал приказ о передислокации. Умный шаг, но пусть не думает, что я не смогу найти его задницу. Мне всё ещё известны некоторые планы банды и её основные точки, а это значит, что мне удастся выяснить, где он засел. Но я чувствую, что это будет не так легко, как я думала. Вильям — опасный противник, и я не знаю, насколько он поднял планку своих защитных мер. Он мог устроить ловушки на каждом шагу, и я должна быть готова ко всему. К тому же, бывшая моя семья — не менее опасная группировка, и я не исключаю, что они будут стоять на стороне Вильяма. Думаю, он также не будет просто сидеть на месте, ожидая, пока я первой найду его. Скорее всего, он уже задействовал несколько отрядов, которые занимаются моими поисками. И он не остановится, пока не убьет меня, или пока я не убью его.

Выждав нужное время, приготовившись ко всему, к чему следует, я вышла на свою новую охоту. На улице стояла глубокая ночь. Улицы и мелкие улочки освещала лишь луна, которая сегодня находилась в своей полной фазе. В городе царил странный покой. Нетипичная для такого времени суток тишина была настолько глубокой, что мои шаги раздавались настолько громко, будто я шагала по небольшому помещению, в котором каждый шаг отдаётся эхом от стен. Каждый звук, который я издавала, казался мне слишком громким и мог привлечь внимание нежелательных людей. Окружающие здания казались мне мрачными и пугающими, а тени, которые они бросали, словно подсказывали, что в любой момент из них могут выпрыгнуть враги, готовые к нападению.

Но я не позволяла страху захватить меня. Я продолжала двигаться по улицам, будто маршируя в бой. Каждый шаг становился более уверенным, каждое движение было рассчитано и утверждало мою решимость.

Я знала, что этот город принадлежит Вильяму и его банде, но сегодня ночью он был моим. Я была готова на все, чтобы добиться своей цели, не боясь перечеркнуть всё то, что я знала о правильном и неправильном, чтобы уничтожить тех, кто мешал моей мести. Атмосфера была наполнена ожиданием, а напряжение в воздухе было настолько сильным, что казалось, в любой момент может произойти нечто необратимое.

Я забралась на крышу и принялась рассматривать нужные мне улочки. В один момент мои кошачьи глаза смогли уловить несколько знакомых силуэтов, которые прямо сейчас уверенно двигались в сторону одной из улиц. Я помнила тех, кому принадлежат эти очертания — обычные мелкие сошки, что всегда были посмешищем. Наверное, сейчас они стали более статусными, учитывая то безумие, что охватило Вильяма, но для меня они остались такими же жалкими, какими и были.

Как только я собралась начать свою атаку, перед мной возник странный парень, одетый в чёрный костюм, напоминающий костюм героя. Я была удивлена тем, что, несмотря на всю мою скрытность, меня так быстро смогли засечь, а ведь я действительно старалась быть незаметной. Я подумала, что он один из тех, кого нанял Вильям для моего устранения, так что тут же приняла боевую стойку и приготовилась атаковать, но он начал странно себя вести, пытаясь убедить меня в том, что он мне не враг. Разумеется, я не верила его словам, ибо уже несколько раз была предана близкими людьми, но он вёл себя не так, как подобает наёмнику или что-то вроде того. Скорее, он напоминал мне обычного странного типа, который вообразил себя тем, кем не является. Я попыталась его прогнать, но он стоял на своём.

Тут же я заметила, что мои цели уходят из моего поля зрения. Не став тратить время на этого чудака, я тут же отправилась в переулок, где прямо сейчас находились нужные мне люди. Что удивительно, так это то, что они смогли узнать меня. Видимо, Вильям всё-таки рассказал обо мне и о том, что я, якобы, сделала. Вероятно, за мою голову даже назначена какая-то награда. Аж приятно на душе стало, что обо мне не забыли — не придётся лишний раз напоминать всем о том, кто я такая.

К сожалению, в схватке я облажалась, в результате чего меня загнали в угол. Видимо, на мне сказался тот период времени, в котором я не тренировалась и не сражалась. Меня охватило чувство гнева и разочарования. Я же знаю, что могу лучше! Как же я могла так ошибиться? Вильям точно посмеется, услышав об этом. Но я не собираюсь сдаваться, не сегодня. Я все еще держу в руки прямо, приготовившись вновь ввязаться в бой, и мне не страшно. Я посмотрела на моих противников и увидела у них усмешки на лицах. Это их ошибка. Они не знают, кто я такая на самом деле, и что я способна сделать. Сердце мое билось как бешеное, и я чувствовала, как адреналин начал вытеснять сомнения и страх. Я была готова ко второму раунду.

В этот же момент на сцене появился тот самый чудак, который засёк меня на крыше. Сначала я подумала, что он просто решил выпендриться перед мной, но, когда он начал биться с моими врагами, я поняла, что это не совсем обычный парень. Если так подумать, то он представлял невероятную угрозу для меня в тот момент, окажись он наёмником, которого нанял Вильям, но в тот момент меня больше всего заботили члены банды, один из которых угодил в мои руки живых. Я пыталась выяснить у него местонахождение его босса, но, собственно, не получилось.

После боя этот неизвестный мне чудак прижал меня к себе и переместил на крышу после крюка-кошки. Я была поражена подобным наглым поведением с его стороны, но в то же время была благодарна, что он выручил меня тогда, когда мне это требовалось. Мне стало интересно, чего же он хочет, о чём я его напрямую спросила. И знаете, что он ответил? Он сказал, что хочет работать со мной в команде. Он рассказал мне историю о том, что лишь недавно переехал в город, и теперь он хочет стать местным линчевателем. История, конечно, смешная, не учитывая то, что, наверняка, она лживая, но я не стала раскрывать его план раньше положенного. Этот парень излучал какую-то странную энергию, которая не радовала, но и не злила. Создалось впечатление, будто бы он специально настроил свою ауру так, чтобы я не смогла почувствовать ничего подозрительного.

Я попыталась отказать ему в совместной работе, но он, видимо, уловил это и перебил меня, сказав, что не просит ответ сразу. Он пообещал прийти ко мне следующей ночью, дабы узнать то, что я решу. Это показалось мне… странным и милым одновременно. На моей памяти не было случаев, чтобы кто-то предлагал мне работать в команде. Конечно, я не беру расчёт свой период в банде, ибо там команды были нужны, а не желанны. Я всегда считала, что лучше доверять только себе и не зависеть от других людей и, как показала практика, я была права в своём мнении. Но в данной ситуации я подумала, что может быть не так плохо иметь помощника. Ведь у меня есть свои цели, которые я хочу достичь, и я бы не отказалась от надёжной поддержки.

Когда я спросила о том, как его зовут, он представился мне Хранителем. Прозвище, кстати, было выдумано на ходу.

Странный парень, конечно, но и этот мир сам по себе такой, так что большое значение этому придавать я не стала.

В конце концов, у всех есть свои личные секреты.

Собственно, на следующий день я приняла его предложение.

Так началась наша совместная работа, во время которой мы оба боролись против моей бывшей банды. Я не стала делиться с ним своей историей, ибо всё ещё продолжала не доверять ему. Да, мы работали вместе, но в наших отношениях царила только выгода, так что на личное переходить с ним не особо хотелось, да и он, кажется, был не против этого. Я прекрасно понимаю, что под его маской скрывается то, что он не хочет показывать, то, что он таит от остального мира, так что стараюсь не интересоваться этой темой.

Каждый из нас понимает, что другому есть, что скрывать, и это мне чертовски нравится.

Мы штурмовали базу за базой, устраняя одни из главных аспектов бизнеса моей бывшей банды, но Вильям за всё время так и не показался. Более того, информации о нём у меня до сих пор не было. Вообще никакой. Либо он решил лучше скрываться, либо же я плохо ищу.

Чуть не забыла: после побега из больницы я начала принимать наркотики, дабы избавиться от той боли, что продолжала тревожить моё тело. Я не могла излечиться от всех полученных травм той ночью за такое короткое время, а обычные обезболивающие мне не сильно помогали, из-за чего пришлось прибегнуть к наркоте. К сожалению, я быстро стала зависимой от этих веществ, из-за чего не проходило и дня, чтобы я не воспользовалась новой дозой. Доставал я эти вещества различными путями: иногда удавалось взять из с очередной базы моей бывшей банды, а иногда приходилось раскулачивать местных барыг, которые постоянно грозили мне расправой. Я не стала рассказывать об этом Хранителю, ибо из-за этого он мог посчитать меня слабой и никчёмной, а этого мне нельзя было допустить.

Дело в том, что за всё то время, что мы работаем с ним, я немного привязалась к нему. Да, я продолжала относиться к нему с осторожностью, но я стала ему больше верить. Он уже не раз успел спасти мне жизнь и прикрыть спину, что я, безусловно, ценила, хоть и не подавала виду. Мне было приятно его доброе и позитивное отношение ко мне, хоть я и не совсем достойна подобного.

Но, несмотря на все его заботы, я чувствовала, что он не понимает меня полностью. Он не знал обо всём, что происходило со мной, и я не могла рассказать ему об этом. Вместо этого я продолжала скрывать свою зависимость от наркотиков, совершая все новые и новые грязные дела. Мои мысли становились всё более туманными и мрачными. Я уже не знала, кто я такая и как я здесь оказалась. Вся моя жизнь казалась мне безнадежно испорченной, а я сама — неудачницей и неспособной на что-то более высокое. Я понимала, что такой образ жизни не может длиться вечно, но не знала, как из этого выйти. Каждый новый день становился для меня испытанием, и я боялась, что в любой момент всё может закончиться. Но в то же время я не могла остановиться. Я продолжала катиться вниз по спирали, и мне казалось, что я больше никогда не смогу выбраться из этой ямы.

Во время последнего штурма мы с ним разделились. В тот день у меня закончилась последняя доза, так что мне нужно было получить новую. Я прекрасно знала, что на той базе должно быть достаточно наркоты, которая обеспечит меня на целый месяц. Пока Хранитель расправлялся со всеми, кто был в одной комнате, я взломала дверь другой, после чего проникла на склад, где тут же увидела нужные мне пакетики, лежащие на одной из многочисленных полок. Разумеется, я не стала себя сдерживать и стала распихивать наркоту по всем имеющимся у меня карманам. Неприятно было от того, что я испытывала при этом радость и наслаждение. Видимо, я всё-таки действительно докатилась до жалкого состояния, когда я испытываю радость от получения новой дозы.

И тут случилось то, чего я так не желала: Хранитель заметил пустые места на полках и посмотрел на меня так, будто бы обо всём догадался. В тот момент мне стало невероятно стыдно и больно. Я не хотела, чтобы он увидел меня в таком свете. Только не сейчас! Только не сегодня! Но всё уже случилось. Он попытался поговорить со мной, но я не могла… не могла что-либо сказать в свою защиту. Вместо этого я начала кричать о том, что это моё личное дело, после чего попросила его не лезть в мою жизнь. Из глаз начали струиться слёзы, с которыми я и убежала с той базы, оставив своего напарника позади.

Я… я ненавижу себя. Каждую клеточку своего тела. Каждую клеточку своей души. Мне стыдно за свои поступки, за мою зависимость, за мою слабость. Я ненавижу себя за то, что не могу справиться с этой проклятой наркотой. За то, что я снова и снова возвращаюсь к ней, несмотря на все обещания и клятвы. Я предатель. Я жалкая и ничтожная тварь, которая не заслуживает ничего, кроме презрения и отвращения. Я одинокая и беспомощная, и никто не может мне помочь. Я знаю, что все видят во мне неудачницу, и я таковой являюсь. Я не знаю, как жить дальше, как дышать, как двигаться вперед. Я погрязла во лжи и дерьме, что сама сотворила, и никогда не смогу выбраться оттуда.

Добравшись до своей квартиры, я упала на кровать и начала рыдать. Сильно рыдать. Из моих уст начали слышаться крики. Я не хочу жить таким образом. Я не заслуживаю ничего хорошего. Я хочу умереть, чтобы боль больше не мучила меня. Я не могу больше терпеть эту ненависть к себе и ощущение полной безнадежности. Я не могу простить себя за все то, что сделала и потеряла. Я знаю, что я никогда не смогу стать лучше и сделать что-то значимое в своей жизни. Я проклята, и никак не могу избавиться от этого проклятия.

Достав из карманов несколько небольших колбочек с нужным химикатом, я влила их в шприц, что нашла под кроватью, и воткнула иглу в вену на своей руке, начав заполнять свою кровь наркотой. Шприц был полным — явно больше безопасной дозы. Но мне плевать. Я просто… я ничего не хочу.

Когда дело было сделано, я отбросила шприц в сторону и легла на кровать. Боль начала нарастать по всему моему телу. Голова закружилась, и тошнота медленно подходила к горлу. Мне было очень плохо. Сердце начало колоть. В голове начали слышаться странные и страшные звуки, которых быть не должно. Я начала слышать стук своего сердца, который становился всё громче и громче, но при этом удары стали слышаться всё реже и реже.

Моя рука начала трястись, а мозг стал отказывать мне в обработке информации. Я чувствовала себя как на грани жизни и смерти, как будто всё внутри меня схлопнулось и исчезло. Я стала бояться, что не выберусь из этого состояния, что это конец для меня. Я была полностью одинокой в своём страдании, и никто не мог помочь мне. Внутри меня была только пустота и отчаяние.

Глаза начали медленно закрываться, как и сознание в тихом темпе покидало моё тело. Почему-то от этого мне становилось… хорошо. Некое облегчение засело в районе груди, от чего я даже слегка улыбнулась. В голове начали слышаться голоса матери и отца, которые звали меня к себе. От этого было… радостно.

Похоже, так и закончится моя жизнь, моя повесть.

Повесть о Кошке, что потеряла всё и уничтожила саму себя.

Повесть о дикой кошке.

---

Примечания:

Спасибо за ожидание. Надеюсь, вам понравилось.