Паутина света. Книга 4 (гет)

Интерлюдия 18. Япония. Киото, Кабураги Хайго.

Старый клан, молодой клан — раньше для Хайго отличие было чисто умозрительным. В том смысле, что умом он понимал: многовековые традиции в чем-то — круто, но вот так, “ткнутые в нос” доказательства этого тезиса — это… впечатляло! Главе Амакава, как он выяснил в тот же день, было всего тринадцать… или уже целых тринадцать лет, если судить по поведению! Вроде как (доступ к личному делу “не-своего” мага был ограничен чисто биографической информацией, психологический профиль и подобные материалы были закрыты) круглый сирота с девяти лет… Ксо! Как нужно воспитывать ребенка, что бы манеры потомственного аристократа так пропитали характер! Причем за завтраком Амакава-сама легко и непринужденно переключился в “Юто-кун-мод”, и его можно было принять за обычного подростка… если закрыть глаза, как он вертит, не повышая голоса, пятью своими девицами (которые, к слову, зовут его вообще без суффиксов)… и как буквально каждое слово вака-доно мгновенно исполняют “прирученные” демоны! Демоны, н-да…

Честно говоря, встреть такого замаскированного аякаси на улице города, Кабураги никогда бы и в голову не пришло, что он может быть не человеком! Ну, пока тот не демаскирует себя прыжком с места выше головы или ненормально-быстрой реакцией. Сначала Хайго списал все на клановую обработку, способную превратить разумного духа в “живой” инструмент… но потом подумал, и у него честно стали закрадываться сомнения. Демоны шутили, подкалывали друг друга, гибко приспосабливались к смене обстановки, довольно живо реагировали на обычные человеческие вопросы, вроде достопамятного завтракоужина… в общем, проявляли все черты воспитания. Хайго, разумно себя полагая плохим психологом — специального образования не было, с этого и начались его “мытарства” внутри структуры Комитета, окончившиеся “сбагренной” ролью быть для Джингуджи “нянькой”, однако… однако судя по общению усаженных, кстати, за общий стол вместе со свитой Амакава и его невестой аякаси, таких как они было еще… ну, сколько-то. Причем девочки (или девушки?) явно были в курсе вопроса… и невеста Амакавы, похоже, тоже. Показательно — гордая химе Джингуджи безропотно терпела весь этот цветник вокруг своего будущего мужа… ну, то есть не то, что бы совсем безропотно — с этаким превосходством располагалась рядом с Ютиком, едко комментировала отдельные действия его “подруг”... и все. Этакая милая семейная обстановка! Кабураги почувствовал… нет, не зависть. Восхищение! Нельзя такому завидовать — вы же не завидуете тому, что у неба есть луна, а у вас нет? Место луны — на небе… как, видимо, место Луны — рядом с “Ю-тяном”! Представитель древнего рода довлел над своими людьми, показательно не разделяя вассалов между собой — и пофиг ему было, что “дворянские привилегии” по праву рождения были уже сто лет как в прошлом. Нельзя у рыбы отнять возможность дышать под водой. Убить можно, а отнять — нет. Инспектор, теперь куратор Джингуджи сидел, ел самые вкусные тосты, какие он когда-либо пробовал и проникался.

Впрочем, правило, что короля играет свита никто не отменял — заподозренные сначала в нечеловеческом происхождении девицы оказались… н-да. Восходящая звезда кен-до Ринко Кузаки. “Скромница” Хироэ, которая так хорошо оттеняла образа “Амакава-доно”... что Хайго злорадно подумал, что Джингуджи будет только называться Старшей Женой — вот не упустит стриженная худышка своего, ой, не успустит! Шимомуро Ю, исполняющая обязанности секретаря-референта всей свиты — по крайне мере по вопросам “узнать” обращались именно к ней. А вот флегматичная Сидзука, “идеальный повар”, чьи таланты готовить так потрясли сотрудника Соцкома, оказалась, ни много, ни мало — мизучи! Вот уж на кого бы он никогда не подумал!!! Последняя девушка, что никак не могла проснуться, так и осталась непонятной — ничего не делала, вылакала все не пошедшие в кофе сливки (чем вызвала шквал ругани в свой адрес), вцепилась в противоположную от химе двенадцатого клана руку Юто и задремала. Единственным визуально обнаруженным достоинством девицы была уже в таком возрасте немаленькая грудь — больше, по крайне мере, чем у Куэс…

...а еще для Амакава, похоже, просто не существовало слово “невозможно”. Сильная аура носящей-полумесяц, с которой та не могла ничего сделать, была замаскирована именно им. Вот захотелось невесте на свидание пойти “как человеку” — ну, окей. И пофиг на законы природы и запредельную стоимость пошедших материалов! Клановые амулеты шестых-в-Круге оказались опасными игрушками — как для пользователя, так и для, гм, объектов применения. Никакой защиты “от дурака”, как в диссипаторе — система аурного сокрытия позволяла в нужный момент колдовать во вне, просто перегружая поглощающие свойства защиты… что можно было сделать, просто забывшись и “отпустив” свертку ауры! Выданный Юто куратору короткий жезл, в котором амулет вообще не ощущался, выпускал ослепительный воздушный разряд электрического тока. И опять — никаких ограничителей и предохранителей. Выданы подарки были, конечно, под честное слово, что дальше семьи Кабураги они не уйдут никогда. Еще немного омрачало радость то, что с порядком поднадоевшим диссипатором расстаться не было никакой возможности — встроенная система глобального позиционирования отслеживала местонахождение прибора и мага, у которого он был. Однако, Хайго действительно был рад — в лице Амакава Юто он встретил, наконец, человека, на которого был бы рад не просто работать — а служить! Для себя он уже нашел ответ, как ребенку-сироте удалось не просто продолжить традиции предков, но даже сейчас быть их достойным: все просто. Центром инерции, если можно так выразится, для шестого клана служили… его демоны. Сколько лет требовалось, что бы подготовить аякаси быть таким? Уж явно не десять и не двадцать — все встреченные “по службе” разумные представители магической формы жизни (их было по пальцем одной руки пересчитать, правда) произвели на куратора Джингуджи впечатление полной невменяемости! Разум… ну, говорить они могли, извергая, в основном, плохо согласованный поток сквернословия. Правда, несколько раз они не нашли и следа аякаси — сверкающая аура Джингуджи их изгнала вернее самого сильного экзорцизма: видимо, у тех с мозгами было получше… но не сравнить с вассалами Старшей семьи древнего рода! Они, как набранный предками капитал в золотохранилище банка поддержали наследника Амакава, возможно, до конца сформировав тот образ “идеального сюзерена”, что был перед лицом Кабураги сейчас: неудивительно, демоны, не старея, способны жить столетиями, а, значит, обучение все той же мизучи, например, не смотря на ее внешний вид, могло начаться лет за триста до его, Хайго, рождения… никакого сравнения с потугами Куэс выглядеть на свой статус! Никакого! Достоинство самурая по сравнению с самовластными замашками “госпожи” из новоразбогатевших голоногих… пусть прошло полторы сотни лет, но вылезшие из быдла так и остались быдлом! Что за гонор? Ну… не на пустом месте гонор, конечно — силы у химе двенадцатых было хоть отбавляй… по сравнению с главой шестых, который своей силой не светил вообще! Однако, достоинство потомка древнего рода не нуждалось в подпорках, в отличии от! Ну и стоит отметить, что в отличии от остальных “заинтересованных лиц”, Юто-кун предложил не кнут, но награду. И, главное, положился на честь Кабураги, а не на деньги или иные материальные стимулы...

...конечно, Юто Амакава не предложил куратору Джингуджи вассальную клятву — даже не намекнул. Но… он предложил испытание! Сохранить невесту, быть для нее помощником, стать, если будет необходимость, между химе и опасностью (вообще Джингуджи неплохо пока справлялась, и таких ситуаций не возникало, но мало ли). И теперь у Кабураги появился неотразимый аргумент: “ваш жених просил меня позаботиться о вас”!

...знал бы Хайго Кабураги, что весь образ “мудрого сюзерена” был успешной игрой успевшей “прокачать” в разговоре куратора Хироэ и влет подхватившего предоставленную младшей женой линию… ну, расстроился бы, конечно… но мнения свое скорее всего не изменил бы. Нельзя казаться тем, кем хотя бы на малую часть не являешься — не даром актеры реально “воплощаются” в свой образ, заставляя себя поверить, что они — тот самый человек. И, частенько так бывает, что “маска” после одной из успешных ролей прилипает насмерть, оставляя отпечаток на личности человека на всю жизнь. Знаешь ли!