Пятеро в молчании (гет)

Пробуждение было таким полным, будто кто-то резко гаркнул в ухо. Очнулся с гадким привкусом вчерашнего пива на языке, плёнкой пота на теле и с лёгкой неприязнью к Джарвису Кокеру. Сознание, не успев перестроиться, всё ещё цеплялось за последний сон. Когда открыл глаза, всё ещё видел Грейнджер.

Во сне она стояла напротив. Я никак не мог разглядеть её лицо, но точно знал — это была она. На ней была та самая футболка со стилизованной физиономией вокалиста группы Pulp. Тот, в свою очередь, двигался в плоскости чёрного полотна как странное скопление сюрреалистичных пятен. Его рот открывался — а может, мне так казалось, и это в моей голове звучали строчки:

«So keep believing and do what you do.

I can't help you but I know things are gonna get better.

And please stop asking what it's got to do with you.

Oh, keep believing 'cos you know that you deserve better.

Oh, it’s true, oh, yeah!»[1]

Понадобилось не меньше тридцати секунд, чтобы понять, почему вообще эта песня всплыла в тандеме с Грейнджер. Но всё-таки вспомнил — она играла в баре в тот день, когда мы встретились, чтобы обсудить личность Дэниэла Шоу. А после она растворялась в ритмичных тактах другой композиции — тогда я впервые подумал о её улыбке.

«More, more, more!»

Сел, шуганув при этом Кота. Он примостился на краю кровати, в ногах, чего раньше никогда не делал, и поглядел на меня с некоторым осуждением.

— Чего уставился? Будто тебе паршивые сны не снились!

Кот отвернулся, положив морду на вытянутые лапы. Пора заканчивать вести беседы с животным.

Перед глазами всё плыло, выспавшимся я себя не чувствовал даже отдалённо. К этому добавилось и непонятное, досадное, скребущее нутро чувство — будто сделал нечто такое, за что мне должно быть как минимум неловко.

За окном была глубокая и беспросветная серость. Наверное, было очень рано, даже утренний туман не успел ещё толком рассеяться. Нашарив мобильник, который обнаружился под подушкой, уверился в своих догадках: всего-то половина восьмого. И — ни единого пропущенного звонка или сообщения. Тяжёлая, после вчерашней затянувшейся уборки и тревожных снов, голова потянула назад к подушке. Я не стал противиться желанию ещё немного полежать.

Вообще-то, в этом сне не было ничего паршивого. Но вот к поганому привкусу во рту прибавилась ещё и несуществующая горечь. И к чему вообще приснилась такая глупость?

— Заслуживаешь, значит, лучшего, принцесса? — проговорил я в полный голос, на секунду подумав, что кто-то мог мне ответить.

В ногах снова зашевелился Кот. Левой ступнёй я чувствовал тепло его огромной туши. Похоже, подобранная с улицы животина наконец-то почувствовала себя дома.

Поглядев на него с полминуты, подумал о Нэнси. Именно её нужно было винить во всём, что касалось Кота.

У меня совершенно вылетел из головы её пропущенный звонок. Конечно, надо было позвонить и спросить, как её здоровье — хотя бы из вежливости. Но вот делать этого категорически не хотелось.

Всего один звонок…

Ни сообщений с истеричными просьбами перезвонить. Ни попытки дозвониться хотя бы раз пять-семь, как обычно. Может, ей было не до того? Нахлынули какие-нибудь старые воспоминания или ещё что-то в этом духе. Да, всего один звонок был немного странным явлением, но и у Нэнси не то чтобы все были дома. Этот перерыв не стоило считать чем-то из ряда вон выходящим.

Снова открыл глаза, подумав: а не натворит ли она чего? Или, может, уже натворила.

Вспомнилась наша ссора, особенно отчётливо, хотя до этого момента я даже не вспоминал о ней. Может, месяца три назад, или около того. Тогда Нэнси снова завела свою шарманку на тему отца, что убийца всё-таки был, но его никто не искал, и что у неё появилась — на этот раз точно — настоящая наводка.

«Почему ты не хочешь помочь мне?» — кричала она, окончательно выйдя из себя. Её голос зазвучал так громко и ясно, будто прорвался через время прямиком в уши. Я толком и не понял, чего она от меня хотела. Да и не стремился, откровенно говоря.

«Зачем тебе это нужно? Дело закрыто, прошло дохрена лет, ты ни черта не найдёшь! Какая теперь разница?» — ответил я тогда.

Как-то так. Или что-то в этом духе. Чёрство, грубо, но зато честно. Помогать ей копать под несуществующего убийцу было сродни помощи в копании могилы, при чём — для самой Нэнси. Но зато я хорошо помнил, как не мог понять, что именно чувствовал. То ли злость из-за её нежелания принять действительность, то ли жалость. Но чувства определённо были искренними.

Эта вспышка из-за отца была такой же, как и остальные, с одним только отличием: «у меня есть отличная зацепка». Мысленно усмехнулся, вспомнив, с каким огнём она говорила об этом. В конце-то концов — ну какая у неё могла быть зацепка?

После этого Нэнси не стала усиливать напор, просить о помощи ещё и ещё, до тех пор, пока не добилась бы своего. Не выплеснула свою «зацепку» мне в лицо, чтобы доказать: она права, а я — нет. С тех пор не было ни слова об отце. Я надеялся, что она смирилась.

Хотелось постоять под душем подольше, благо время позволяло. Старался не думать, что попытки дозвониться до напарника снова ничем хорошим не закончатся, будто таким образом мог как-то повлиять на ситуацию. Да ещё предстояло тащиться на похороны. Будто другого дерьма было мало.

Две попытки вызвонить напарника снова не увенчались успехом. Тишина, стоявшая вокруг, начала давить на плечи. Ни звука не раздавалось из квартир соседей, а ранний уличный шум, который привычно сопровождал пробуждение, будто растворялся в вакууме, не успевая долетать до ушей. Даже Кот, и тот притих, сидя под кухонным столом и глядя оттуда зелёными глазищами. Словно чего-то ждал.

За завтраком, который приходилось запихивать чуть ли не силой, подумал о вчерашнем разговоре с Грейнджер. О том, как она всё твердила: «разные ситуации», «он же коп!», «ты ничего не можешь сделать…».

Бросив тарелку с недоеденной даже наполовину яичницей в раковину, сделал пару глубоких вздохов. Не думать о худшем не получалось.

* * *

Машина Стюарта стояла на месте, как и вчера, а в холле уже толпилась куча народа. В воздухе стояла такая тяжёлая атмосфера, что её, казалось, можно было пощупать рукой.

Мысль о том, что в первую очередь нужно поговорить с Фордом показалось самой логичной. Действовать в сложившейся ситуации без его ведома было бы неправильно.

По пути встретил Эда Джонса, который сообщил, что желающие попрощаться с Тейлором собираются внизу через тридцать-сорок минут. А ещё о том, что после работы все собирались в баре, чтобы почтить его память. В ответ я только рассеянно кивнул.

Притормозив перед дверями приёмной Форда, был почти уверен, что увижу на привычном месте Нэнси. Но ошибся. У картотечного шкафа стояла вчерашняя помощница на замену, которая, казалось, даже не заметила, что кто-то вошёл.

— Привет, — я запер за собой дверь и только после этого Стэйси, державшая в руках несколько папок, отреагировала.

— Чёрт!.. Ох, простите, я… Доброе утро!

— Как сказать. Начальство у себя?

Она слегка нахмурилась, положила папки на край стола.

— Да, но… он попросил его не беспокоить.

— Скажи ему, пожалуйста, что у меня важное дело, которое не терпит отлагательств.

Стэйси с некоторой осторожностью глянула на запертую дверь, но уже через пару минут я оказался по ту сторону. Как всегда, Форд восседал за своим столом, поблёскивая лысиной в ярком белом свете.

— Что ещё, Малфой? — пробормотал он, не поднимая взгляда от толстенного блокнота и вертя ручку между пальцев.

— Извините, что отвлекаю, но… — я запнулся, впервые подумав, что мои переживания могли показаться надуманными. — Я бы не стал беспокоить, но в сложившейся ситуации…

— Ближе к делу, детектив, — оборвал он меня, наконец-то удостоив взглядом.

— Мой напарник, детектив Миллер… — Форд подался вперёд, сведя брови. — Я не могу с ним связаться. Может, я и параноик, но думаю, что с ним могло что-то произойти.

Не моргая, он глядел на меня полных пять секунд.

— Не можешь связаться? — наконец-то выдал он.

На секунду показалось, что его лицо превратилось в застывшую маску. Он смотрел ничего не выражающим взглядом, будто до него не до конца дошёл смысл слов. Тогда я кратко описал вчерашние события. Всё это время Форд пожёвывал язык, словно тот мешал ему.

— Он ушёл с самого утра и больше не выходил на связь, — Форд откинулся на спинку стула и задумался. — Когда именно?

— Что-то около девяти. Или в начале десятого. Это было самое начало рабочего дня. Я подумал, что его могло отвлечь что-то другое, но он так и не перезвонил. На выходе его видела одна из сотрудниц. Из отдела регистрации обращений. И она уверена, что он был… на взводе.

Форд молчал, но я заметил, как он побледнел. Я его понимал. Похоже, мысли Форда пошли той же дорожкой, что и мои собственные.

— И сегодня не выходил на связь.

— Нет, не выходил, — я сделал пару шагов к столу, но садиться на стоящий рядом стул не стал. — Понимаю, это может показаться надуманным, но в нынешних обстоятельствах…

— Что ты хочешь сказать? — вдруг рявкнул он. Я опешил от такой реакции, но виду не подал, просто не успел среагировать.

— Детектив Тейлор тоже пропал. А позже его тело нашлось в реке. Я думаю, что это может быть связано с ограблениями.

— И почему ты так думаешь? — его лицо опасно напряглось, будто я не беспокоился о своём напарнике, а нанёс ему непозволительное оскорбление.

— Это шутка? Я в курсе расследования Поттера и Грейнджер. Представьте, как это выглядело со стороны? Если шпион мог догадаться, что Грейнджер появилась не просто так? А ведь она всё время ошивалась рядом с нами и…

— А Миллер? — тут же вставил он, разглядывая теперь уже не меня, а потолок. — Миллер знает о расследовании?

— Нет, я должен был ввести его в курс дела вчера вечером. Но он не дал о себе знать. Признаюсь, я сразу понял, что у мисс Грейнджер здесь какая-то иная цель, и мы с детективом Миллером это обсуждали. Если догадался я, мог догадаться и кто-то другой.

— Так, Малфой, я тебя понял. Но что ты хочешь от меня? — Форд в задумчивости потёр подбородок.

На секунду мне показалось, что он был зол, но только на секунду. Однако, в его голосе не слышалось и капли ожидаемой настороженности, беспокойства или чего-то подобного. Я молча глядел на него, борясь с неожиданной растерянностью. Его неуместное безразличие приковало к полу.

— Я намерен обратиться в отдел розыска. Хотел поставить в известность о пропаже ещё одного детектива.

— Хорошо, — после некоторого раздумья, ответил он. — А после возвращайся к своему делу.

— Но…

— Какое из этих слов не понятно? — Форд поднялся, нависнув над свои столом как гора. — Или ты намерен сам искать напарника? Думаешь, это отличная идея?

— Да, я думаю это неплохая идея, учитывая то, что уже кто-то помер! — процедил я, думая только о том, что сорваться именно сейчас — худшее, что можно сделать для Стюарта.

Форд, запрокинув подбородок, поглядел как на идиота, но его басовитый голос вдруг зазвучал спокойно. Будто никакой вспышки не было.

— Знаешь, что я скажу тебе, сынок? — кряхтя, он опустился на стул. — Десятки копов в опасности всё время. Десятки мужчин и женщин в опасности ежедневно, когда выходят на эти чёртовы улицы, чтобы служить закону и народу. Но наше дело того стоит, — едва заметно покачиваясь взад-вперёд, как маятник, вещал он. — И каждый понимает, что в один прекрасный день всё может пойти не так, как следовало бы, и он может не вернуться домой.

— И как это понимать? — мой голос зазвучал громче, но Форд никак не отреагировал на подобную дерзость. Мне было совсем не до соблюдения субординации. — Пусть и его тоже найдут с дырой в голове, так? Весьма опрометчиво, не находите?

Его откровенное безразличие ставило в тупик.

— Звучит паршиво, но это так, — продолжил он всё с той же нарочитой небрежностью. Таким тоном обыкновенно учитель обращается к ученику, объясняя ему, как устроен мир. — Это чёртова жизнь, Малфой, уж ты-то прекрасно знаешь, что дерьмо случается. И детектив Тейлор это знал. Миллер тоже знает. Каждый коп понимает, на что он идёт, потому что это наша работа. Это наш долг. А в обществе, где у каждого есть потенциальное оружие, от нашей дисциплинированности и собранности зависит очень многое.

— Я не понимаю, — признался я, поражённый его реакцией настолько, что и мой голос зазвучал так, будто мы обсуждали покупку котла, а не пропажу человека. — Вернее, я понял, что вы имеете в виду, но… Простите, конечно, за дерзость, какого чёрта вы так спокойно реагируете на пропажу ещё одного сотрудника?

— Ты беспокоишься о напарнике, я понимаю, — нахмурился он. — Но твои переживания не раскроют дело. Не найдут убийцу. Не накажут виновного. Нельзя пренебрегать обязанностями и действовать в своих личных интересах, пока ты находишься на службе. Теперь понятно, о чём я говорю?

От накатившего чувства беспомощности, от невозможности предпринять хоть что-то, от этого фантастического пофигизма сидящего напротив человека разболелась голова. Казалось, она вот-вот лопнет, расплескав содержимое по стенам.

— Каждый должен заниматься своим делом. Это вы хотите сказать?

— Именно, — удовлетворённо кивнул он. — Пусть каждый занимается своим делом. Если Миллер действительно… — Форд глубоко вдохнул, — если с ним что-то случилось, пусть этим занимаются специалисты розыска. Сообщи им всю информацию, которая у тебя есть, и продолжай работать над делом с мисс Грейнджер. А теперь будь добр, проваливай, у меня тоже есть дела.

Но я не сдвинулся с места.

— Он не просто мой напарник. Он мой друг.

Форд сжал зубы, его скулы напряглись. Он бросил на меня раздраженный взгляд исподлобья.

— А где-то там гуляет человек, из-за которого в грязной подворотне умерла молодая девчонка. Возможно, он думает, что избежал наказания. К сожалению, у неё не было такого неравнодушного друга, Малфой. И если ты, ответственный за это дело, намерен тратить время на то, чтобы плескаться в своих переживаниях, а не во благо своих должностных обязанностей — тебе здесь не место. Это понятно?

— Более чем, — рявкнул я, и не имея возможности выплеснуть свою злобу иначе, хлопнул дверью так, что грохот этот, наверняка, прокатился по всему этажу.

Слова Форда словно бились о стенки черепа, я буквально чувствовал это. Можно убедить себя, что никак нельзя было повлиять на ситуацию. Можно убедить, что действия были разумны. Разумно — не сообщать Стюарту подробностей без разрешения Поттера. Но легче бы не стало.

В коридоре было практически пусто, за исключением нескольких человек. Лица их казались размытыми. Я почти не слышал их голосов.

— Малфой!

Я притормозил у выхода на лестничный пролёт и обернулся. Со стороны своего кабинета быстрым шагом приближалась Грейнджер. Кивнув вместо приветствия, вышел на лестницу. Она засеменила за мной.

— Ты в порядке?

При виде Грейнджер где-то внутри слабо трепыхнулось облегчение, но это чувство быстро угасло. Её чёрное платье, явно выбранное по случаю похорон, и накинутое сверху пальто выглядели так буднично, словно в этом не было ничего такого.

— Всё просто отлично, — раздражённо бросил я, когда она поравнялась со мной.

— Стюарт так и не…

— Нет. 

— И куда ты?

— В отдел розыска.

На втором этаже Грейнджер слегка отстала. Я сделал пару глубоких вздохов, чтобы прийти в себя, но головная боль только усилилась.

— Слушай, может, стоит заглянуть к нему домой? — зазвучал голос из-за спины.

Равнодушное перестукивание каблуков её туфель звучало осторожно, будто Грейнджер боялась спугнуть дикого зверя.

— Поискать его под кроватью или в шкафу? Я же сказал тебе — его там нет, он бы не бросил машину!

— Чем я могу помочь?

— Грейнджер, ну какого чёрта тебе надо от меня? — я затормозил на подходе к отделу розыска и развернулся.

Получилось так резко, что Грейнджер еле успела вовремя остановиться. Она слегка отпрянула и молча уставилась на меня. Её лицо ничего не выражало, но и пышная кудрявая шевелюра, и тёмные глаза, и слегка вскинутый подбородок — всё это формулировало немой укор.

— Так… ладно, забудь. Я на взводе. Не цепляйся ко мне, ясно? — выдохнул я, сжав руки в кулаки. — Эта ситуация… я сейчас говорил с Фордом. Этот ублюдок меня чертовски взбесил!

— Что он сказал?

— Сказал подавать заявление в отдел розыска и заниматься своим расследованием. И мне показалось, что он разозлился. Когда я сравнил исчезновение Стюарта со смертью Тейлора, он разозлился! С чего бы?

Грейнджер задумалась.

— Не знаю. Все сейчас на нервах. С чего бы ему злиться именно из-за твоих слов?

— Понятия не имею, что творится в его лысой башке. Только меня это до чёртиков напрягает! Сукиному сыну как будто вообще плевать!

Грейнджер поглядела по сторонам, будто боялась, что эти слова мог кто-то услышать.

— Не говори так, — с мрачным видом она качнула головой.

— Как хочу, так и буду говорить! — вспыхнул я. — Чего это ты его защищаешь?

— Я всё понимаю, Малфой. Понимаю, правда. Тем более, на фоне того, что происходит… — Грейнджер поджала губы и ещё немного помолчала. В коридоре стояли непривычная тишина и пустота. — Не тебе одному паршиво.

Я закрыл глаза и выдохнул. Медленно, чтобы успокоиться.

Перестук каблуков. Она заключила меня в объятия, которые больше были похожи на тиски.

Но мне это показалось чем-то совершенно обычным, так легко у неё это вышло. Наверное, этот простой жест мог сказать больше, чем могли бы выразить слова «всё будет хорошо», «всё наладится» и прочая поверхностная дрянь.

Мягкие волосы щекотали лицо. Сегодня она не пахла так, будто вылила на себя целый флакон духов. Но близость её тела показалось вызывающей.

— Ты чего это придумала.

— Поддержка, — прозвучал её тихий голос. — Тебе это понятие чуждо, но ты привыкнешь.

— С ума сошла? — я отступил назад, высвободившись из её объятий. — А если кто увидит?

— Кто? — она обернулась, поглядев по сторонам. — Стены? Все либо внизу, либо в столовой торчат.

Грейнджер слабо улыбнулась, но улыбка больше была похожа на гримасу боли.

— Спасибо, конечно, — с сомнительной благодарностью кивнул я, — но это лишнее. Сейчас я не нуждаюсь в поддержке.

— А это не только для тебя, умник, — серьёзно ответила она. — Даже если ты против, зато мне стало чуточку легче.

— Сумасшедшая, — я покачал головой. — И я не сказал, что против. Я сказал — не сейчас. Потом пообнимаемся. Поддержу тебя за любое место, обещаю, но сейчас у меня есть дела поважнее.

* * *

Изложив всю ситуацию сотруднице отдела розыска и немного успокоившись, подумал о том, что Форд не так уж и не прав. Лучше оставить поиски Стюарта профессионалам.

Но вот разумные доводы шли вразрез с желанием хоть что-то предпринять.

Выйдя в коридор, обнаружил его пустым. Глупо было надеяться, что Грейнджер подождёт. Глянув на часы, обнаружил, что времени до отбытия процессии на кладбище оставалось всего ничего, но плёлся по коридору нарочито медленно, всё думая и думая о том, что же вчера произошло.

Мысль, такая простая и ясная, влетела в голову. Я даже поразился тому, что не догадался поговорить ещё кое с кем раньше.

Лола, бледная и растерянная, сидела в своём кабинете одна, подперев щеку рукой, бессмысленно глядя на чашку с чаем, что стояла перед ней.

— Лола, — я перешагнул порог, поняв, что ответа на тактичный стук в дверь не предвидится.

Она подняла взгляд. Ей понадобилось секунды три на то, чтобы понять, кто перед ней.

— Драко… — пробормотала она, приподнявшись. — Какие новости?

— Никаких, — я сглотнул. Лола, лицо которой и без того не отличалось красками, стало совсем серым. Она бессильно опустилась на стул, чуть не опрокинув кружку с чаем на стопку документов. — Пока что. Я только из отдела розыска, передал им информацию. Ты как? На похороны не идёшь?

У Лолы задрожали губы, но я слишком поздно осознал неуместность такого вопроса.

— Нет, у меня куча дел…

— Слушай, расскажи подробнее про вчерашнее утро. Ты ведь последняя, кто его видел. Это может помочь.

Запоздало подумав о том, что нужно было взять Лолу с собой в отдел розыска, я подтащил поближе к её столу стул, примостившийся возле картотечного шкафа.

— Как думаешь, он… он жив? Или…

— Чёрт тебя возьми, не неси ерунды! Конечно, с ним всё в порядке! — с уверенностью, которой не чувствовал, проговорил я. Будто принял от Грейнджер эстафетную палочку, и теперь пришла моя очередь проговаривать эти слова поддержки, которые повлиять ровным счётом ни на что не могли. — Не паникуй, идёт?

— Знаешь, — Лола схватила меня за локоть, будто я мог от неё сбежать. — Не знаю, Драко, мне кажется, что он… наверное, он был под Империусом.

— С чего ты… — опешил я, глядя на неё во все глаза.

— Как на учениях рассказывали, — Лола шмыгнула носом и потёрла и без того красные глаза. — Неадекватное поведение, взгляд стеклянный… Я всё думала, думала…

Воцарилась тишина. От мыслей, мелькавших с бешеной скоростью, закружилась голова. Лола подняла на меня взгляд.

— Но ты не уверена?

Лола замотала головой.

— Ты говорила с кем-нибудь? Почему вчера не сказала?

— Я только сейчас об этом подумала, — глухо проговорила она, закрыв лицо руками и продолжая мотать головой из стороны в сторону.

— Когда мы с тобой говорили вчера… сколько времени прошло после его ухода?

— Не знаю, — она убрала руки от лица и снова поглядела на меня. — Может, минут… пять… семь… или около того… Вы разминулись совсем немного.

— Вот же дерьмо какое, — вслух ляпнул я, но поглядев на Лолу, тут же исправился: — Так, ладно, это ещё не факт. Ещё что-то помнишь? Может, он ещё с кем-то говорил?

Я был готов к тому, что Лола покачает головой, пролепечет что-то о том, что ничего не видела. Но не был готов к собственному разочарованию, которое за этим последует.

— Ладно, не волнуйся. Всё образуется, — я уже поднялся на ноги, когда Лола, кивнув, сказала:

— Да… я тоже стараюсь так думать. Нэнси тоже так сказала… А что ещё говорить в таких ситуациях? Если честно, я не ожидала от неё такого. Она ведь… ну, после бала, что я не посадила вас вместе, она… наверное, злится на меня?

— Да не обращай ты внимания на неё… — отмахнулся я, подумав, что это было бы очень в стиле Нэнси: обидеться на такую глупость. Но когда смысл её слов окончательно дошёл, я замер, как стоял — у выхода, положив руку на дверную ручку. Лёгкие словно стянуло обручем даже прежде, чем я понял причину такой реакции. — Что ты сейчас сказала?

Лола округлила глаза.

— Я думала, что она разозлилась на меня из-за посадки…

— Да не это! В самом начале, что ты сказала?

— Я встретила Нэнси… — Лола явно не понимала моей реакции, но в голове образовалась такая каша, что объяснить бы своё волнение я не смог, даже если бы от этого зависела жизнь. — Она шла домой, ей, вроде, плохо стало. Там и подмену прислали… Она то же самое сказала: всё наладится. Мне казалось, что она… прости, конечно, но она та ещё стерва. А тут такое…

Лола с беспокойством уставилась на меня, явно намеренная расспросить, с чего бы вдруг эта новость вызвала такую реакцию.

— Погоди-ка. Ещё раз, — я вернулся к столу Лолы, нависнув над ним. — Не понял. Сначала ушёл Стюарт, а после него ты видела Нэнси? Так?

— Ну… да, — она пожала плечами. — А что такое? Она тебе не сказала?

— Ты уверена, что мы разминулись со Стюартом на пять минут? — я пытался сдержать волнение, но выходило паршиво. — Это точно?

— Драко, ты меня пугаешь, — Лола поёжилась. — Может, чуть больше, чем пять минут… А что такое-то? — она глядела на меня круглыми от удивления глазами.

Я молчал. Сердце колотилось будто в кадыке. Нет, ну конечно, нет! Но…

Если верить Лоле, то Нэнси покинула отдел вслед за Стюартом с разницей в пару минут. Но если верить секретарше на замену, то Нэнси должна была покинуть отдел на тридцать-сорок минут раньше, чем получилось в итоге. Мы с Грейнджер не могли спускаться от Форда до холла дольше пяти минут, даже включая болтовню. Оглушающий и до чёртиков нелепый вопрос: где была и чем занималась в отделе Нэнси почти сорок минут после того, как объявила о своём уходе?

— Драко, что с тобой? Да ты побледнел! О чём ты подумал? С Нэнси что-то не так?

Бред. Абсолютный бред. Последствия недосыпа, паники и творящегося вокруг хаоса. Нэнси не могла быть…. я бы обязательно это понял. Просто не мог не понять. Хаотичные нити, протянувшиеся от Нэнси к Нотту, Тейлору и его секрету, шпионам, убийце — вывели из равновесия окончательно. Но самое главное: исчезновение Стюарта. Чёрт, да какая тут вообще могла быть связь?

Нэнси никогда не упоминала о Ноттах. Возможно, я невнимательно слушал, но вряд ли не зацепился бы за знакомую фамилию. С Тейлором у неё ничего общего не было и быть не могло. Шпионаж? Убийство? Пропажа Стюарта? Я представил Нэнси, которая стреляет из пистолета или накладывает Империус. Нет, совершенный бред, не иначе. Да и зачем ей делать такое?

— Ни о чём, — медленно и уверенно проговорил я, почти не слыша своего голоса. — Ерунда. Просто… она мне не сказала, что приболела.

Лола с сомнением и беспокойством уставилась на меня.

— Ерунда? Да на тебе лица нет! В чём дело? — требовательно затараторила она.

— Мне пора, — махнув рукой на прощание, заметил, как вытянулось её лицо.

Оглушённый мыслями, не услышал, что она сказала перед тем, как захлопнулась дверь.

Если рассуждать здраво, то этого действительно не могло быть. Во-первых, если на Стюарта и наложили заклятье, то это должно было произойти по пути в хранилище улик или в самом хранилище. У Нэнси же не было никаких поводов быть там даже близко. Во-вторых, как от шпионки от неё не было никакого толка — она просто не справилась бы с этим. Она бы не обманула меня. Да, в последнее время она частенько вела себя необычно, больше нервничала, но это ничего не значило. И какой в этом, чёрт возьми, был смысл?

Вспомнил, как Грейнджер расспрашивала о ней ночью возле камина. И тогда же я впервые подумал о том, что она подозревала Нэнси в чём-то подобном. Догадывалась, но решила промолчать, выдав ещё одну лживую историю? О том, что ей попросту интересно, почему Нэнси её невзлюбила? Хотела просто использовать меня, но теперь — чтобы добраться до Нэнси?

Угнездившаяся тупая боль над глазом не способствовала трезвым размышлениям.

С трудом, но подавил желание посетить её квартиру в Бетнал Грин. Конечно, она дома, куда же ей ещё деваться. Броситься сейчас к ней, чтобы… Увериться в том, что она не виновата?

Я знал Нэнси. Знал целый год. Ни единого раза она не дала повода думать о ней как о ком-то с достаточным уровнем сообразительности. Достаточным, чтобы провести и меня, и детективов, и… Форда. Уж его-то, знающего её всю жизнь, она никак не могла провести?

По пути до холла притормозил, пропустив вперёд себя спускающихся вниз сотрудников. Голова шла кругом, окружающие люди, предметы, голоса, звуки — всё казалось нереальным. Странной задержке Нэнси должно быть объяснение, иначе и быть не могло. Всего лишь совпадение, что они со Стюартом покинули отдел в одно время.

Что-то подобное я испытал, узнав о делишках Фрэнки. Притянуть к делу можно любой факт. Но если Фрэнки промышляет нарушениями закона уже давно, то Нэнси, если рассудить логически, не могла сделать что-то подобное. Хотя бы потому, что сама хотела бороться с несправедливостью.

Первым делом хотелось поговорить с Грейнджер. Откровенно спросить её обо всём, что она думала о Нэнси. Увидел её в холле, возле столовой — она говорила с Эдом Джонсом, и, судя по их физиономиям, речь шла о чём-то серьёзном. Желание выдернуть её из этой беседы за пару секунд обострилось, но я помедлил.

«Это бред», — пронеслось в голове.

Усомниться в Нэнси — значит усомниться в себе, и вот это точно было бредом. Даже мысль о том, чтобы отправиться в Бетнал Грин, воспринималась как предательство. Всего лишь случайность. Да, именно так — случайность.

* * *

Светло-серое небо казалось безмятежным и равнодушным. Глупо было думать именно так, но я не мог отогнать от себя дурацкую мысль: как обычно обставляли сцены похорон в фильмах. Дождь, мрачность, зонты и эти дурацкие женские шляпки с вуалью. Но нет. День был совершенно обычным. Ни тебе дождя, ни мрачности, ни шляпок.

Хоронили Тейлора в закрытом гробу. Из-за пребывания тела в воде вряд ли его выставили бы на всеобщее обозрение. Мне доводилось присутствовать на похоронах волшебника, но вот волшебника-копа — никогда. Вся присущая этому событию парадность и официальность застряла в горле здоровенным комом. Каменные лица, чёрные мантии, громкие слова о заслугах — всё это смешалось в единую какофонию звуков и образов.

После церемонии прощания в часовне, гроб торжественно отправился на место захоронения, а я всё думал, почему волшебника хоронили на магловском кладбище. Мысль — совершенно идиотская и крайне неуместная. Какая, в конце концов, разница?

В нестройном ряду человек сорока, держался позади всех, но главным образом — подальше от Грейнджер, пока желание вытрясти из неё истинные мысли о Нэнси не сойдёт на «нет». Лучше было вообще не поднимать эту тему.

Мне вдруг пришла в голову мысль о собственной неуместности. Наверное, следовало бы что-то чувствовать. Вроде горечи утраты и что-то в этом духе. Но я чувствовал только сожаление — о том, что вообще сюда притащился.

Как назло, на глаза попалась рыжий затылок Уизли, который шагал впереди рядом с Поттером. Он то и дело вертел головой по сторонам. Грейнджер рядом с ним не было. Когда он обернулся через плечо и взгляд наткнулся на меня, то тут же отвернулся. Я проводил взглядом Эда Джонса, который зачем-то кивнул в ответ. После этого он, прибавив шагу, поравнялся с двумя женскими фигурками.

— Я уж подумала, что ты не пришёл, — прошептала Грейнджер, появившись откуда-то сбоку совершенно неожиданно.

Чертыхнувшись, промолчал в ответ на это странное предположение. В конце концов, у меня бы не вышло избегать её компании.

— Его родственницы? — я кивнул в сторону Эда Джонса и его спутниц.

Эта мысль пришла в голову сама собой. Наверное потому, что среди присутствующих были в основном мужчины-коллеги. Грейнджер кивнула.

— Его мама и подруга, — она скосила взгляд в мою сторону. — Не представляю, что они сейчас чувствуют.

— Они маглы?

— Ну… да. Мы ведь на магловском кладбище, верно?

Грейнджер тяжело вздохнула и огляделась по сторонам, а я снова бросил взгляд на идущих впереди женщин. Джонс что-то говорил одной из них. В ответ она только кивала. Грейнджер поправила волосы и быстро, будто не хотела, чтобы кто-то заметил этот жест, глянула на часы.

— Во сколько у тебя встреча в аукционном доме?

— М-м-м… — она слегка смутилась. Наверное, ей казалось, что следить за временем на похоронах было чем-то неприличным. — В двенадцать. А что? Хочешь со мной?

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне про собрание, — холодно пояснил я.

— Да, точно, — она вяло кивнула. — Расскажу после того, как тут всё закончится, идёт? Странно, конечно, спрашивать об этом здесь, но… у тебя что-то случилось? В смысле, помимо всего остального…

— А что, уже имеющегося дерьма тебе мало?

— Нет, — Грейнджер поморщилась. — Имеющегося дерьма мне вполне достаточно, спасибо. Я просто спросила, не заводись.

— Даже не думал.

Мы помолчали. Задумался — это она такая проницательная или я разучился держать себя в руках?

— И почему ты так решила?

— М?

— Почему ты решила, что что-то случилось?

— Не знаю, — тут же отозвалась Грейнджер, пожав плечами. — Лицо у тебя такое… как после разговора с Фордом. Как будто тебе хочется кому-нибудь хорошенько вмазать.

— Это моё обычное лицо. Ты просто не замечала.

Толпа, окружившая свежевскопанную могилу, сомкнулась таким плотным кольцом, что и мышь бы не протиснулась. Мы с Грейнджер оказались снаружи этого кольца, но ни я, ни она не имели никакого желания приближаться к могиле. Грейнджер совсем скисла, хоть и очень старалась этого не показывать. Рассеянно оглядел кладбище. Было совершенно пусто, даже жутко. И эта мысль только укрепилась, когда взгляд наткнулся на стоящую вдалеке, возле другого выхода с кладбища, тёмную фигуру.

Фигура, маячившая поверх надгробий, как статуя, не двигалась. Наверное, с такого расстояния вряд ли бы этот неизвестный понял, что был замечен. Грейнджер что-то сказала, но я не понял ни слова. Она стояла спиной к фигуре и не могла её видеть.

— В каком смысле? — я перевёл взгляд на её лицо. Она хмурилась.

— В прямом. Надеюсь, отдел розыска сработает быстро.

Я мгновенно сообразил, что она говорила о Стюарте.

— Ну да, да. Конечно. Я тоже.

— Ты где витаешь? — Грейнджер обернулась, проследив, видимо, мой взгляд.

— Нигде, — отмахнулся я. Бросил ещё один взгляд за спину Грейнджер. Фигуры там уже не было.

Погребение, меж тем, закончилось. Толпа, как одно сплошное чёрное пятно, медленно направилась к выходу.

Грейнджер придержала мой локоть, подождав, пока большинство уйдёт вперёд. Казалось, что она хотела ещё раз докопаться до моего лица, но тема зашла о вчерашнем собрании, и я даже порадовался тому, что было чем забить мозги.

Выяснилось, что Уизли сделал запрос в Визенгамот, но вот только ответа пока никакого не получил. На мой вопрос о том, почему они сразу не обратились к министру, Грейнджер ответила не сразу — всё оборачивалась, будто кто-то мог нас подслушивать, хотя мы и так шли в самом хвосте.

— Мы пока решили действовать своими силами.

Ещё оказалось, что полиция нашла примерное место сброса тела Тейлора, но территория всё равно получилась немаленькой, потому поиски конкретной точки могли затянуться. А вот к её догадке о том, что ограбления могли иметь другую цель, команда отнеслась с не таким уж и энтузиазмом, хотя не могла не признать, что такое вполне могло быть. Грейнджер этот факт ужасно раздражал. По её мнению, она привела достаточно аргументов в поддержку этой теории.

В разговор о том, что убийца Тейлора мог быть внутри их команды, были вовлечены только я, она, Поттер и Уизли. По словам Грейнджер, сам Поттер серьёзно отнёсся к подделанному рапорту.

— Гарри это очень насторожило, — серьёзным шёпотом вещала она, когда мы оказались на подходе в выходу. — Честно говоря, меня это… — Грейнджер выдохнула и не договорила. Лишь добавила: — Теперь остаётся только ждать ответа из Визенгамота.

— В общем, ничего интересного, — сделал вывод я, и Грейнджер эти слова явно не понравились. Она потёрла лоб, будто у неё разболелась голова.

Прошли через ворота кладбища последними. Большинство присутствующих на похоронах разбрелись.

— Гермиона! — послышалось откуда-то со стороны.

При виде Уизли, стоящего справа от ворот, не сдержался и закатил глаза. Сама Грейнджер едва приметно вздрогнула, будто её застали за чем-то неприличным.

— О, Рон… что ещё? — засуетилась она.

Кивнув в сторону, Грейнджер явно дала понять, что хотела бы поговорить наедине, о чём бы не шла речь. Странно, но Поттера нигде не было. Неужели рискнул оставить свою псину без присмотра?

— Ты не видела мою чёрную футболку? — спросил он так, чтобы я слышал, когда они отошли. Без сомнений, разыгрывалось представление. — По-моему, я оставил её у тебя сегодня утром.

То, что Грейнджер ему ответила, осталось неуслышанным, но она явно была раздражена. Добавив ещё что-то достаточно резкое, развернулась и твёрдым шагом пошла в сторону недалеко припаркованной машины. Последнее, что я увидел перед тем, как пойти за ней — до нелепости надменный взгляд Уизли.

Мы вернулись в отдел в общей массе. До аукционного дома решено было ехать на машине Грейнджер, потому что она понятия не имела, где именно он находился. Она прихватила из своего кабинета оставленную там сумку, о которой, заболтавшись с Джонсом, напрочь забыла.

Вяло подумал о том, что ответа от Кэти, наверное, сегодня ждать не стоило. А может, не стоило ждать вообще? Вспомнил про данное ей обещание — разобраться с группой ублюдков, которые повадились торговать наркотиками в «Виверне». А ещё про Фрэнки, у которого была для меня «работа». Чёрт бы его побрал…

Накатившее бессилие то и дело пыталось прорваться наружу. Мне вдруг пришла в голову мысль, что если бы не Грейнджер — то со Стюартом ничего бы и не случилось. Глупо винить её в чём бы то ни было, но мысль эта, будто паразит, вцепилась в мозг и никакими силами её было теперь не вытравить. А ещё то и дело прокручивал наш ночной разговор, пытаясь найти в урывках сказанного ею хоть какой-то намёк, что вопросы о Нэнси были не простым любопытством.

Грейнджер не могла не заметить моего раздражения, а потому раздражалась и сама. Сначала она просто наседала с вопросами о том, что же всё-таки произошло. Не получив ответа, предположила, что причина моего поганого настроя — разговор с Фордом, и пыталась вызнать подробности этой беседы, помимо того, что я успел ей рассказать. Обсуждать Форда не было никакого желания, а вопросы Грейнджер и её дурацкая обеспокоенность «моим состоянием» начинали конкретно действовать на нервы.

Я окончательно согласился с собой, что обсуждать рассказ Лолы с Грейнджер — идея паршивая. Но сказанное ею всё жгло и жгло изнутри раскалёнными иглами, и сдерживаться получалось плоховато. Как итог — взаимное недовольство друг другом и одна попытка поссориться, которая, впрочем, потухла так же быстро как и разгорелась.

И, наверное, в первую очередь потому, что мне хотелось заняться картиной, будь она неладна. Хоть что-то. Оставаться наедине со своими мыслями? Нет уж, увольте. Заняться работой было просто необходимо, поэтому задача представлялась простой: не бесить Грейнджер, чтобы она не бесила меня. Но что-то подсказывало, что недовольство, её или моё, всё равно прорвётся.

Распахнув водительскую дверь авто так резко, будто хотела её оторвать, Грейнджер плюхнулась на сидение и возилась с ремнём ещё минуты три. Справившись с ним, она, однако, не предприняла попытки завести машину. Вместо этого она повернулась ко мне и сказала таким тоном, будто немедленно требовала оправданий:

— Слушай, если ты не в состоянии сейчас работать, то не стоит ехать со мной. Я понимаю, что тебе сейчас не до всего, он… всё-таки твой напарник…

— Я в состоянии, — раздражённо отмахнулся я. — Хватит меня анализировать, Грейнджер, это бесит.

— Тоже мне, удивил, — фыркнула она, поправив ремень. — Хотела бы я знать, что тебя не бесит.

Я с недоумением уставился на неё.

— Не понял. В чём проблема-то? Ещё не всё сказала? Я в норме и не хочу больше это обсуждать. Чего тебе ещё надо? Давай уже разберёмся с этим проклятым делом, а отношения выяснять будем потом, идёт?

— А ты уверен, что способен адекватно реагировать на происходящее? И, честно, я не понимаю, почему ты не можешь мне толком объяснить, что произошло! — тряхнула головой она, проигнорировав слова.

Закрыл глаза и сделал пару глубоких вздохов. Это никогда не помогало успокоиться.

— Форд взбесил меня, ты права. Но я в норме. Поехали, иначе опоздаем. Время видела?

— Видела, — серьёзно ответила она, но ещё раз глянула на часы. — Но мне не нравится твой настрой. Думаешь, я ничего не понимаю и не вижу?

— Конечно, ты насквозь видишь, всех и вся! — рявкнул я.

Внутри закипала вся скопившаяся за утро злоба. Беспомощность и неведение разрывали изнутри. Откровенно говоря, не хотелось искать для недовольства ни причин, ни объяснений. Грейнджер вскинула бровь — будто перед ней сидел какой-то мальчишка, сморозивший глупость.

— Ты это к чему вообще? — надменно поинтересовалась она. Тишину салона разрезал звонок её мобильника. Глянув на экран, она тут же сбросила вызов.

— Чего ты лезешь ко мне со своими идиотскими вопросами? Ты мне не нянька, чтобы я оправдывался перед тобой за каждую свою недовольную морду!

— Что ты несёшь вообще? Какого хрена с тобой случилось? — зашипела Грейнджер, подавшись вперёд, но ремень безопасности оттянул её обратно. — Вчера всё было нормально, а теперь ты ведёшь себя как…

— Как кто?

— Как мудила, Малфой, каких мало! — прошипела она.

— Это что, для тебя открытие? Так я и есть мудила, и знаешь что? Это вообще мне не мешает, даже наоборот!

— О, боги, я просто спросила, что случилось! — она воздела руки к потолку салона. — И я сказала — как мудила, не переиначивай!

— Хорошо, Грейнджер, — спокойным тоном сказал я — усилие пришлось сделать непомерное. — Хочешь правду?

Она воинственно вскинула подбородок, будто готова была защищаться. Но её лёгкое недоумение от перемены тона от моего взгляда не укрылось.

— Ну выкладывай.

— Отлично, — кивнул я. — Учти, я не хотел поднимать эту тему, а потому спрошу, для начала: ты сама ничего не хочешь мне рассказать?

— О… чём это? — опешила она, и вся её воинственность вмиг испарилась.

— О… нашем общем знакомом, скажем так. Вернее, знако…

Она не дала мне договорить. Окончание предложения — «знакомой» — которым я хотел намекнуть на Нэнси, застряло в горле. Грейнджер вскинула руку, как бы говоря, что она и так прекрасно понимала, о чём шла речь.

— Слушай. Я понимаю, что тебе всё это чертовски бесит, правда. И я знаю, как для тебя это важно… чтобы я решила эту проблему. Это ведь твоя работа.

— Грейнджер…

— Пожалуйста, не перебивай! — резко оборвала она, пока я глядел на неё во все глаза. Смутное понимание того, что речь шла о чём-то другом повисло в воздухе. — Он это специально сделал, понимаешь? Чтобы задеть меня.

Я растерянно кивнул. Злость поутихла, на её место пришло недоумение. Она приложила кончики пальцев к губам, словно говорить сейчас ей хотелось в последнюю очередь.

— Я сказала ему, — проговорила она так тихо, что даже в тишине я едва различал её слова, — что не люблю его. Что между нами ничего нет и уже не будет. Что он мне как брат, и только. Он вчера вечером заявился, пьяный, Мерлин мой, чертовски меня взбесил! Я уложила его спать, а на утро… Да, утром я всё ему сказала. Так ведь не может продолжаться вечность, правда?

Она посмотрела на меня с надеждой. Это признание было таким неожиданным, что я не осмелился сказать, что вовсе не это имел в виду.

— Правда.

Грейнджер явно решила, что я взбесился из-за выходки Уизли, и теперь — Мерлин мой! — действительно за это оправдывалась.

— Я не жестокая, — продолжала она, качая головой, и вид у ней был самый несчастный. — Не хочу быть подлой, не хочу сжигать мосты, не хочу ему лгать. Мы те, кто мы есть, да? Надоело притворяться. Только не с ним. Он этого не заслужил.

Мы глядели друг на друга секунд пять, не говоря ни слова. Беседа свернула куда-то в совершенно другом направлении, но я ни капли об этом не сожалел.

— Ты правда сказала ему, что между вами всё кончено?

— Да, — она отвела взгляд, но голос звучал твёрдо. — Ты был прав.

— Я не советовал тебе бросить его, так что не приплетай меня сюда, — отмахнулся я, будто разговор шёл о чём-то совершенно обычном. — Я только высказал идею, что тебе не стоит быть подлой. То, что ты сделала, только твоё решение. Если ты скажешь ему, что пришла к такому выводу после разговора со мной…

— Я что, по-твоему, дура? — она слабо улыбнулась. — Я хотела избавиться от этого конфликта, а не создать новый.

— И как он… как он… Он не подумал, что это из-за меня?

— Конечно, подумал. Даже больше. Он в этом убеждён! — Грейнджер подняла взгляд. — Но я объяснила ему, что это не так. Вряд ли он поверил, но… не думаю, что он полезет к тебе ещё раз. По крайней мере, не на глазах у меня и Гарри.

— Ух ты, придётся оборачиваться почаще. Но не буду извиняться за свою привлекательность, окей?

— О, да ради всего святого! — открыто засмеялась она. — Я ему объяснила, что ты не имеешь никаких намерений…. Ну, тех, которые он имел в виду… М-м-м… Да, как-то так. Это ведь глупо?

— Он ведь всё равно не поверил. А если бы я и имел намерения, то сказала бы об этом? — с серьёзной миной спросил я. Грейнджер фыркнула.

— Почему мы вообще это обсуждаем? — слегка подавшись вперёд, она вскинула бровь, явно ожидая ответа.

— Гипотетически, — я пожал плечами. — Просто интересно. Так ли ты дорожишь его дружбой, чтобы подвергать её настолько серьёзному кризису. Быть жестокой или честной…

— А разве в случае с тобой это не одно и то же?

Непредсказуемость этой женщины совершенно выбивала из реальности. Сложно было поверить, что ещё с десяток минут назад мы готовы были расплеваться до скончания времён.

— Да, это одно и то же. А ещё я мудила. Но я вот чего не пойму. Неужели тебя это вообще не беспокоит?

— Я смогу, — проговорила она, закусив губу и с вызовом поглядев на меня.

— М-м-м… а поконкретнее?

— Ты сказал, — Грейнджер запустила руку в гриву волос, но тут же одёрнула её. — Я героиня войны, а ты — пожиратель смерти.

— А разве не ты это сказала?

— Ты сказал, что ты смиришься с собой.

— Я помню, что сказал.

— И спросил, — продолжила она, глядя перед собой, — смогу ли я смириться с этим. С тобой. Я тебе не ответила, но хочу, чтобы ты знал — я трезво смотрю на вещи. И я смогу с этим смириться. Вернее, с тем, кто ты есть.

Широко распахнутые глаза глядели в ожидании ответа. Но разве он требовался?

— Хорошо… наверное?

Тишину салона снова потревожил звонок её мобильника. Чертыхнувшись, Грейнджер достала телефон из кармана пальто и раздражённо прижала его уху.

— Чёрт, что ещё случи!.. О. Да-да… Ты серьёзно? Да, конечно, сейчас его дам…

Она зажала динамик телефона в ладони и прошептала:

— Это Гарри! Он… по поводу Стюарта…