Пятеро в молчании (гет)

Когда наконец вышел из вонючей уборной «Дырявого Котла», уже переодетый и с мыслью, не согласится ли Том припрятать на время моё барахло, то обнаружил, что Грейнджер никуда не ушла. Она стояла возле стойки и непринуждённо болтала с барменом, сунув руки в карманы пальто. В пабе было не особенно много народу. Парочка ведьм да компания колдунов, явно бывших навеселе. Ведьмы, попивавшие нечто из высоких кубков, поглядывали на Грейнджер и перешёптывались.

Заслышав приближение, и Грейнджер, и старый бармен, обернулись.

— Дела не ждут, — улыбнувшись, объявила она ему и протянула руку в мою сторону. Выхватив комок одежды и бесцеремонно запихав их в свою сумку, добавила: — Как-нибудь ещё поболтаем, Том!

Выйдя первой на задний двор «Котла», она повернулась и внимательно оглядела меня.

— Ну? — спросил я в ожидании её вердикта.

Грейнджер молча пялилась с неопределённым выражением лица. Я, конечно, не рассчитывал произвести на неё эффект старыми джинсами, но молчание затягивалось.

— Пойдёт, — наконец-то изрекла она, кивнув. — Совсем другой вид. Может потому, что я привыкла видеть тебя в рубашке и брюках?

— А ты чего осталась?

— Да, точно… — она полезла в сумку и извлекла оттуда коричневую папку. — Копии дел Остина и Элисон. Там внутри есть их фотографии. И фотографию Остина в образе Дэниэла Шоу я тоже туда вложила. И ещё. Хотела тебя попросить. Если будут новости, тут же звони, ладно? Мы будем ужинать в магловском кафе. Я буду доступна. Для звонка. В общем, буду на связи.

Грейнджер отвела взгляд. В ответ кивнул, приняв у неё папку. Достав палочку, трижды коснулся ею положенного кирпича, и впереди тут же образовалась арка, начало Косой аллеи.

— Ладно, спасибо. На связи, — и махнул на прощание.

Уже ступив на вымощенную булыжником дорогу, краем уха услышал негромкое «пока, Малфой». Оборачиваться не стал, пусть и очень хотелось ещё разок на неё взглянуть.

Рассказ старухи, соседки Эвершота, и тот факт, что самого его кто-то заколдовал, улеглись в голове. Наверное, чего-то подобного и можно было ожидать. Невозможно идти по следу и не наткнуться на кое-какие ответы. Но не это, смешно подумать, меня действительно волновало.

Скорое завершение дела. Возможно, какие-то пару-тройку дней, а там — бессмысленность нахождения Грейнджер в отделе. Иное будет подозрительно. После того, как дело будет закрыто, мы не сможем находиться в постоянной близости, вдвоём, потому что на это не будет никакой причины. И Уизли, наверное, будет в восторге.

Как никогда остро я чувствовал тяжесть упущенного времени. Подобное бывало и прежде, но очень давно, будто в другой жизни. Сейчас нужно было время. Просто чуть больше времени. Ещё пара дней, и не будет больше повода встретиться утром за стаканчиком кофе. Сыграть в дурацкую игру с вопросами. Отправиться на очередную вылазку. Я хотел бы злиться на Уизли или на Поттера, или на самого Мерлина — но в том не было никакого толка, потому они были тут не при чём.

Проскочив немногочисленную публику, расхаживающую по Косой аллее, быстро оказался в Лютном, а там — и возле «Виверны». Когда только вступил на порог бара, Люси, стоявшая за барной стойкой, тут же подняла голову. Было такое чувство, что она ожидала меня именно сегодня, знала, что ждать удобного времени не стану.

По пути к стойке украдкой осмотрелся. Здесь было куда больше народу, чем в «Дырявом Котле», что я счёл за лучшее. Так меньше вероятности, что кто-то обратит на меня внимание.

Люси кивнула в конец стойки. Когда приблизился, то она откинула часть столешницы, что служила проходом. Поняв намёк, тут же скользнул за бар, а потом, в указанном направлении, в проход, завешанный грязноватой тряпкой, исполняющей роль двери.

По левую сторону виднелся узкий коридор, вероятно, уводящий на кухню. Справа — небольшая коморка. Прошёл направо, а Люси притормозила в коридорчике. Она что-то крикнула, что именно — не понял, но откуда-то из глубины раздался топот. Через пару секунд показалась фигура, в которой я признал Билли. Завидев меня, он замер, широко распахнув глаза. Люси бросила ему «иди за стойку, я буду занята», но тот не сдвинулся с места, будто решал, не дать ли ему дёру. Мысль, конечно, иррациональная, но для Билли это было скорее инстинктом, способом выживать.

— Расслабься, я не по твою душу.

Билли как-то смешно дёрнулся, будто ожидал, что я протяну ему руку для рукопожатия, чего делать категорически не собирался. Молча кивнув, он скрылся за шторкой.

— Испугался, подлюга, — со смешком протянула Люси и кивнула в сторону коморки.

Внутри комнатки стояли двухместный дряхлый диван, неустойчивый на вид табурет и круглый столик со стеклянной пепельницей, очень похожей на ту, что чуть не прилетела в Грейнджер. На стенах висели старые плакаты, вроде рекламных — «Сливочное пиво — лучший сливочный эль! Только натуральные ингредиенты!» или «Огненный виски Огдена — райский вкус адского пламени». Особенно позабавил один, с изображением девушки в зелёной форме «Гарпий» и надписью «Давай, детка, давай!».

Как и всё небольшое пространство, полки, развешанные под потолком, были завалены всяким хламом: стопками журналов, книгами, пустыми бутылками из-под виски, коробками и стеклянными банками. Комнатка эта больше походила на заброшенный чулан, но царивший здесь красноватый свет, делал её похожей на впечатляюще жуткую и проработанную композицию для празднования Хэллоуина.

— Сейчас напишу Кэт, что ты пришёл, — грубовато сообщила она.

Усевшись на табурет, жалобно скрипнувший под её задом, она при помощи палочки извлекла из воздуха кусок пергамента и перо. Быстро написав несколько слов, сложила записку в незамысловатую фигурку, которая походила на четырёхногого бумажного паука с плоским туловищем. Едва Люси коснулась своего творения палочкой, как фигурка зашевелилась. Она спрыгнула со стола и на коротких бумажных ножках поскакала к выходу. Мы проводили её взглядами. Ещё секунда — и паук скрылся за шторкой.

— Спасибо, что согласились поговорить, Люси.

— Да чего уж там, — Люси закатила глаза. — Значит, ты поможешь с… ну, ты понял. Чего стоишь-то? Давай, падай, — она кивнула на дряхлый диванчик.

— Да, передам информацию в соответствующий отдел, — и осторожно сел на край дивана, опасаясь, что он вот-вот развалится. Барменша нахмурилась. Я добавил не совсем искренне: — И лично проконтролирую. Продажа наркотиков не совсем в моей компетенции, но я сделаю исключение.

Морщина между её бровей разгладилась, но она всё ещё смотрела с подозрением.

— Ну поглядим, — кивнула она. — Так что там тебе нужно? Ищешь опять, кого-то, ага?

— Да, сейчас…

Я раскрыл папку, и в этот момент из-за шторки появилось лицо Кэти. Взгляд широко распахнутых глаз был направлен прямо на меня.

— Привет, — равнодушно, как казалось, бросил я.

Она только кивнула и пристроилась на подлокотник дивана, всё так же не сводя с меня взгляда.

— Вот, Люси, взгляните.

Подвинув пепельницу к краю стола, выложил фотографию Элисон, а рядом — две карточки Гранта Остина. И Люси, и Кэти склонились над фотографиями. Я ждал, задержав дыхание. Ждал, что на лице Люси вот-вот отобразится узнавание. Чем дольше она рассматривала фотографии, тем быстрее таяла надежда.

— Прости, — она прищёлкнула языком. — Вот эту видала тут пару раз, но понятия не имею, кто она такая. А этих, — она ткнула пальцем в фотографии Гранта Остина, — никогда не видела.

Я ощутил, как внутри будто сдулся огромный шар.

— Её зовут Элисон Кук. Вы уверены, что не знаете её?

— Уверена, чёрт возьми, уверена! — оскорбилась Люси, быстро глянув на Кошку. — Вот эту девку видела пару раз, но это было давно.

— Может, вы помните с кем она была?

Люси в ответ только пожала плечами. Я ощутил, как к горлу подкатило раздражение. Вспомнились слова Грейнджер, которые вызвали ещё большую досаду — о том, что вывести из себя меня могла любая мелочь — и сделал пару вздохов, стараясь успокоиться.

Я не особенного надеялся на благоприятный исход этого разговора, но то, что он занял какую-то минуту и не принёс ничего полезного, не мог не зацепить. Столько сил было потрачено для того, чтобы эта беседа состоялась, столько было разговоров — теперь нельзя было просто так уйти. Пока размышлял, с какого бока ещё можно было подкатить к опознанию Элисон, напряжённое молчание, повисшее в этой крошечной затхлой комнатушке, прервала Кэти.

— Слушай, Джек, а почему… — она поймала мой взгляд и поджала губы, как бы призадумавшись, — почему ты думаешь, что Люси могла их видеть? Вернее… вот эту, Элисон?

— У вас здесь собирается не самый честный контингент граждан, — я снова поглядел на Люси. — Эта женщина преступница, поэтому у меня были веские причины полагать, что она могла здесь появляться.

— Соображаешь, — нахмурилась Люси. Я удержался от язвительного комментария, только сказал:

— Может, вы слышали, кто-нибудь упоминал имена Майкл Хант или Софи Палмер? Дэниэл Шоу или Грант Остин?

Решение пойти в обход прямым вопросам об Элисон пришёл сам собой, и я посчитал, что это лучше, чем ничего. Кошка сразу насторожилась, услыхав имена.

— Софи Палмер? — она вскинула брови. — Это та девчонка, которую убили в… в… Сохо, кажется? Ты не говорил…

— Эта та девка, Элисон, её укокошила? — Люси округлила глаза.

— Нет, она свидетель по делу, — туманно объяснился я. Но заметив настороженный взгляд барменши, добавил: — Против неё ничего не имею. Нам нужно, чтобы она помогла в поиске вот этого человека.

Я ткнул в карточки Остина.

— Какого из них? — опешила Кошка. — Обоих? Они убили эту девчонку?

Я закрыл глаза, считая до десяти, но это слабо помогло. Раздражение от их любопытства сдержать было сложно, но попыток не оставлял.

— Нет, он… они тоже свидетели, — и даже удивился тому, что голос действительно прозвучал спокойно. — Я не имею права посвящать кого-либо в детали расследования.

— А просить помощи, кого-либо, значит, право имеешь? — ухмыльнулась Люси.

— Но не бесплатно, — напомнил я. — Мне сгодится любая информация. Хоть что-то можете вспомнить по этому поводу? Слышали имена?

— Нет, — отрезала барменша, явно оскорбившись и почесав в затылке. — А что она сделала-то? В смысле, вообще? За что сидела?

— Мошенничество. В основном, — я проглядел список подвигов Элисон, указанных в её деле. — А что?

Лицо её тут же, пусть и немного, но смягчилось. Она глянула на Кошку.

— Пойди-ка, глянь, там Назем или нет.

Кошка, очевидно, поняв, кого та имела в виду, тут же вскочила на ноги и скрылась за шторкой.

— Кто?

— Наземникус Флетчер, знаешь такого? — деловито сообщила Люси, достав из кармана пачку сигарет. — То ещё жульё. А жулики знают друг друга, может он расскажет чего.

Люси закурила, а я напряг память. Имя казалось знакомым, но вот откуда его знал? Тут появилась Кэти, коротко кивнув.

— Сюда его позвать? — спросила она.

— Сбрендила? — вскинулась Люси, махнув на неё сигаретой. Сделав ещё пару затяжек, она потушила сигарету, встала — табурет снова скрипнул — и кивнула на выход. — Пошли, Джек, там с ним поболтаем. Эта сволочь утащит всё, что увидит.

Я воздержался от комментария, что тащить отсюда особенного и ничего. Прихватив фотографии, молча проследовал за Люси. Билли, торчащий за стойкой, тут же обернулся, настороженно проводив нас взглядом. Похоже, от волнения у него начался тик. Левый глаз безостановочно подёргивался.

Кэти вылезла из-за стойки первой и быстро направилась через шумный зал в самый дальний угол. За ней шла Люси, а следом и я. Кое-кто обернулся на нашу процессию, но, впрочем, никого это особенного не заинтересовало. Перед тем, как подойти к столику, Люси сказала:

— Я буду говорить сама, не встревай, договорились? Спугнёшь гада, он и вовсе смоется. Тебе, вообще-то, лучше где-нибудь подождать, а то…

— Нет, так не пойдёт, — тут же отрезал я. — Но обещаю помалкивать. Это очень важно. Я должен услышать сам.

Кошка топталась возле столика, уже заведя беседу с неизвестным мне Наземникусом Флетчером. Тип этот, надо сказать, имел самую отталкивающую внешность, которую мне доводилось видеть. Мелкий, грязный, сгорбленный, со спутанными рыжими волосами, кое-где проглядывала седина. Он имел такой вид, будто кто-то только что отчитал его за какой-то проступок. Сидел он за столом один и явно был на пути к тому, чтобы грохнуться без памяти от количества выпитого.

Обведя нас троих взглядом налитых кровью глаз, он то ли крякнул, то ли хрюкнул, сделал большой глоток из кубка и воззрился на Люси.

— Ну чего? — спросил он, завалившись набок, но при этом не расплескав из своего кубка ни капли.

— Выпить хочешь, а, Назем? — усмехнулась Люси, глядя на него сверху вниз.

Кошка слегка отстранилась и крыла самыми отборными ругательствами кого-то за соседним столом, решившего, видимо, что она не прочь с ним поразвлечься. Я напрягся, но выхватив из её потока слов фразы вроде «кусок дерьма в дырявой мантии», решил, что она и сама в состоянии справиться с обидчиком.

Тем временем Наземникус ещё не нашёлся с ответом. Я уже подумал, что свидетель, не могущий и слова связать, кната ломаного не стоил, но тут он вдруг оживился.

— А я что, по-твоему… тут… — он громко икнул, — чем, по-твоему, занимаюсь?

Он поднял кубок, как бы в доказательство своим словам.

— На халяву, Назем, — пояснила Люси, скрестив мощные руки на груди. — Есть разговор. Поможешь, так налью за счёт бара. Идёт?

— Что за разговор? — он попытался подтянуться на месте, не сумел, в итоге поставил кубок на стол и откинулся на спинку стула, чуть снова с него не повалившись.

Барменша заняла место напротив него, я сел рядом, а вот Кэти, разобравшаяся с обидчиком, рядом с Флетчером садиться не стала, оставшись топтаться возле стула Люси.

— Ты знаешь девку по имени Элисон Кук, а, Назем? — слегка подавшись вперёд, спросила она.

Тот нахмурился, перевёл взгляд с Люси на меня. Он прищурился, будто пытался разглядеть что-то такое, чего не увидел с первого раза.

— А это кто? — он снова обратил взгляд на барменшу, кивнув в мою сторону. Но Люси будто не расслышала.

— Так слыхал или нет такое имя?

— Ну… — протянул он, скосив глаза в мою сторону. — Допустим. А зачем она тебе?

Внутри всё напряглось.

— Не спрашивай, а отвечай, — грубо отрезала Люси. — Где она, знаешь? Видел в последнее время?

— Допустим, — его голос становился всё выше. — А что такое-то, а?

— Когда? — спросил я, не выдержав.

Наземникус перевёл взгляд на меня. Люси пнула меня под столом, взглядом дав понять, чтобы заткнулся.

— Давай, Назем, колись, — наседала Люси вкрадчивым тоном, всё ещё сверля меня взглядом. — Надо с ней поболтать, вот и всё. Или ты забыл, как я позволила тебе спрятать под стойкой ворованные мётлы? А ту историю с драконьим яйцом тоже забыл? А тот случай с…

— Хватит, хватит! — замахал руками он, чуть не сбив со стола кубок. — Понял я, понял! Видел её, видел! В пятницу, в «Чайном пакетике», вроде бы… Да… я там встречался с одним приятелем… Ни словечком с ней не обмолвился!

— В какую пятницу-то? — оборвала его Люси, бросив мне удивлённый взгляд.

Видимо, она не ожидала подобного поворота событий. Я же еле сдерживался, чтобы не схватить этого оборванца за шкирку и не вытащить его на улицу, а уж там хорошенько потрясти.

— Когда, когда… — забормотал он. — Ну… Так это… а, так аккурат в ту, когда у вас тут все подрались…

— То есть, в любую, — насмешливо вставила Кэти.

— …а потом ты метлой какому-то бедолаге прямо в глаз заехала, — закончил Флетчер. — Помнишь?

— Когда газеты писали про убитую девку, да? — уточнила Люси.

— Да-да, замочили-то которую, — согласился он. — Как бишь её… Соня, что ли…

— Софи, — поправила Кошка. Я глянул на неё. Она смотрела на Флетчера с отвращением и интересом одновременно.

— Ага, точно! — он отсалютовал кубком и сделал ещё один глоток.

Кошка поморщилась. У неё был такой вид, будто её вот-вот стошнит. Люси замолчала и, вскинув бровь, поглядела на меня. Я посчитал это знаком того, что мог вступить в беседу.

— Она была одна? — спросил я.

— Не, — качнул головой Флетчер, не заметив, казалось, что говорила с ним уже не Люси. — С каким-то мужиком была, ну.

— С каким? С кем-то из них? — я достал из папки фотографии Остина и положил их перед ним. Флетчер опустил взгляд, пытаясь сфокусироваться на карточках. Мне показалось, что безуспешно.

— Ну… похож… Может, ага… Да я не разглядывал его морду, браток! — отмахнулся он, и я тут же убрал карточки. — Слышал только, как они ругались. Ну, как слышал-то… О чём они трепались — не знаю, а вот потом он заорал во всё горло, мол, ты там была и всё видела, мне нужна твоя помощь! Ну или как-то так…

— А потом?

— Потом? — удивился Флетчер, смерив меня недоверчивым взглядом. — Ушёл он потом и всё. А чего ещё? Не знаю, о чём они говорили, но вот это вся забегаловка слышала. Хотя, не. Народу там почти не было. Время-то было раннее, часа три, наверное…

Его речь быстро скатилась в бессвязное бормотание, и дальнейшие излияния я уже не слушал. Сердце забилось так оглушительно, что затмевало все посторонние звуки.

То, что сейчас услышал, было настоящим сокровищем. Вспомнив Грейнджер, с её блокнотом, на миг пожалел, что имел привычку запоминать, а не записывать. Сюда бы Стюарта с его блокнотом.

Кэти сбегала в бар и выпросила у Билли кусок пергамента и перо. Я ещё немного поспрашивал Флетчера о том, что ему запомнилось в том типе, с которым ссорилась Элисон, во сколько точно состоялась эта встреча и о других подробностях, вплоть до того, кто был в чайной и как выглядели сотрудники, которые присутствовали в тот момент.

Практически ничего выудить из него не удалось. Но увидев фотографию Элисон, Флетчер подтвердил, что это была она, сообщив зачем-то, что на этой карточке «она ещё ничего». В итоге получил не особенно подробные ответы, но в том, что это был именно Остин, уже не сомневался.

Выходило, что сразу после того, как Остин отчалил из дома, поругавшись с женой, то направился на встречу с Элисон. Но, очевидно, не просить убежища — он хотел, чтобы Элисон выступила как свидетель. Неужели она была в доме в тот день, когда Майкл застрелил Аллин? Она всё видела? А Остин, как человек далеко не глупый, в ту злополучную пятницу наверняка понял: из-за расследования смерти Софи полиция выйдет на него, а когда выйдет — то докопается и до его истинной сущности. И вот тогда полезут самые неприятные подробности, которые он так старательно скрывал от жены и коллег. И его преступное прошлое, и убийство Аллин, которое всё ещё висело на нём. Я понимал его стремление тут же постараться организовать себе защиту, чтобы кто-то подтвердил: убийцей его невесты был Майкл, а не он.

Но не понимал другого. Если он так быстро связался с Элисон и вышел на неё, значило ли это, что он общался с ней и под личиной Дэниэла Шоу? А если так — то зачем? Продолжал заниматься своими грязными делишками? И Алексия, предполагавшая худшее, не так уж и ошибалась?

Как бы то ни было, но он дал дёру. Остин, конечно, не знал, что Софи погибла не без помощи магии, газеты о таком не писали. Но то, что он сквиб, всё равно бы выяснилось, и полиция сделала бы вывод, что он не причастен к убийству Софи. Но даже если бы он не сел в Азкабан за убийство волшебницы, то обязательно сел бы за убийство маглы. Элисон, очевидно, тогда в помощи отказала — как и сейчас. Возможно, потому что боялась Майкла и его дружков, это было бы логично. Сдай она Майкла, то он рано или поздно понял бы, кто это сделал.

Но если Остин не просил убежища у Элисон, то куда он подался? Где прятался столько времени? Чтобы скрываться такое количество времени, не обойтись без помощи. Кто-то должен был снабжать его едой и прочим. Изменить свою внешность он не мог, если только…

В голову пришла дерзкая мысль. С этим бы справилась Алексия, его сестра. Тогда у Остина были бы развязаны руки. Однажды она уже изменила ему внешность. Но неужели Алексия обвела нас вокруг пальца слезливым спектаклем? Стюарт явно был на стороне этой лгуньи. Слегка успокаивало то, что я ей не до конца поверил. Хотя, нет — ни черта это не успокаивало.

Поток мыслей обожгло внезапным вопросом: если она и спрятала своего брата, как ей удалось скрыть это от мужа? Он наверняка бы заметил, что жена постоянно отлучалась и не могла объяснить, где была. А если уезжала в его отсутствие — то куда девала свой сопливый выводок? И самое странное: зачем Остин написал Майклу письмо?

Он встретился с Элисон в пятницу, в тот же день, когда газеты написали о найденном теле Софи, и явно получил отказ. По контексту письма следовало, что написано оно было уже после того, как нашли Софи, иначе фраза «ты так и не появился» не имела бы смысла. И зачем было бросаться такими громкими фразами, вроде «ты ответишь за свой поступок», не заручившись поддержкой? А поддержки он так и не получил. Письмо — глупая беспочвенная угроза, крик души?

Конечно, они могли встречаться и в другом месте, и Элисон бы согласилась ему помочь. Но, похоже, этого не случилось. За столько времени Остин так и не объявился, чтобы рассказать миру свою правду.

Ещё сильнее, чем прежде, ощутил отсутствие напарника. Если бы Стюарт был рядом, то мы, общими усилиями, обязательно бы сложили этот пазл. С тоской подумав о том, что его отключка могла продлиться ещё несколько дней, а то и недель, отложил перо. Оглядел компанию. Задремавшего с кубком в руках Флетчера, притихших Люси и Кэти. Похоже, обе женщины не могли поверить в то, что догадка о возможной осведомленности такого типа, как Наземникус, действительно возымела успех.

Ещё не до конца оформив во что-то более или менее внятное услышанное, поднялся, сложил исписанный кусок пергамента и фотографии в папку, которую дала Грейнджер.

Грейнджер.

Нужно было срочно ей позвонить, она сама просила меня об этом. А порассказать было о чём. Наверное, она тут же бросит все свои дела ради новостей. Это не очень хорошо — я ведь сам убедил её в необходимости встречи с друзьями. Но держать информацию в себе просто не мог. Острое желание с кем-то обсудить ситуацию, пусть и по телефону, жгло изнутри раскалёнными иголками.

Торопливо поблагодарив Люси и Кэти и пообещав, что разберусь с их делом, выскочил из «Виверны», подгоняемый внутренней дрожью. Не терпелось поговорить с Грейнджер, пусть она и не Стюарт. Но высказаться, рассмотреть каждую косточку, каждую клетку услышанного, было необходимо. Мне казалось, не сделай я этого — то обязательно что-то упущу.

Уже успел спуститься по ступенькам и шагнуть на мощёную дорогу, когда сзади открылась и закрылась дверь, выпустив на мгновение приглушённый шум «Виверны». Я обернулся.

— Джек, — выдохнула Кэти.

Она остановилась на последней ступеньке и опустила взгляд. Я молчал, поняв, что где-то в глубине души знал, что она пойдёт следом.

— Кэти, мне нужно идти.

— Да, как всегда, — кисло улыбнулась она, подняв взгляд. — Тебе всегда нужно куда-то идти. Я понимаю, но… может, мы с тобой как-нибудь…

— Кэт, — прервал её я, — не думаю, что «мы с тобой»… Этого больше не будет. Понимаешь?

Мысли толкались, спешили, но Кошка молчала, смотрела непонятным взглядом. То ли тоска, то ли зарождающийся гнев. Я не мог понять, что именно отражала её гримаса.

— Ты теперь с ней, да? С этой кудрявой? С Грейнджер?

— Я сам по себе, — её тон мне не понравился. — Надеюсь, ты собираешься снова следить за ней?

— Нет, не собираюсь, — уголки её губ опустились вниз. — Просто…

— Я хочу быть с тобой честным. Между нами ничего не будет. Не может больше быть. Извини.

— Просто я… — Кэти поджала губы и отвернулась.

Но тут подняла голову и посмотрела с твёрдой решимостью. Ещё мгновение — и она подалась вперёд. Её губы коснулись моих. Скорее по какой-то вспыхнувшей, пришедшей из прошлого привычке, я ответил на этот отчаянный, полный желания поцелуй. Длился он всего лишь пару секунд. Кэти отпрянула сама, отступив на две ступеньки вверх. От её одежды пахло сигаретным дымом, как, наверное, и от моей. Волосы, теперь тёмные и короткие, сделали из Кэти совсем другого человека. Но губы остались такими же мягкими и сухими, какими их помнил. Её поцелуй будто плёнкой осел на губах. Я подавил желание стереть призрачное ощущение его присутствия.

— Просто что?

— Я знаю, что у нас ничего больше не будет, Джек. Но… просто я соскучилась по твоим поцелуям.

Кэти выдохнула и, не говоря больше ни слова, поднялась обратно в «Виверну». Я огляделся — никого, кто бы мог увидеть эту сцену, не было. Но легче от этого не стало.

Тяжесть, которую теперь ощущал, была сейчас совсем не к месту. Лучше бы она злилась, кричала и пиналась, как тогда, у министерства. Тяжесть — не потому, что я не заслуживал её внимания, поступив с ней отвратительно; а потому, что её чувства были мне совершенно не нужны. Наверное, это было бы слишком чёрство, сказать об этом прямо, но иначе думать не мог. И надеялся, что больше не увижу её. Но надежда эта была весьма опрометчивой. Ни Кэти, ни воспоминания о ней — ничего не забудется.

Я уносил ноги подальше от Лютного с целым ворохом мыслей. На улице совсем стемнело. Жёлтый свет фонарей отражался в чёрных окнах, дул прохладный ветер, проникал под куртку. Телефон был в руке, наготове, чтобы тут же набрать Грейнджер. Кивнув на прощание Тому, бармену «Котла», наконец-то оказался на оживлённой магловской улице. Глянул на часы — стрелка подбиралась к половине девятого.

Быстро набрал номер. Но даже после пяти гудков Грейнджер не ответила. Сделал ещё две попытки, но безуспешно. Я знал, что волноваться не о чем. Уизли с Поттером уж смогли бы её защитить, случись чего, да и она сама не промах. Но подавить тревогу всё равно не мог. Поразмыслив, свернул в ближайший паб, где было довольно оживлённо, и набрал сообщение:

«Перезвони, надо поговорить».

Отправил, но ответа не получил. Через полчаса ожидания, я даже успел выпить две пинты лагера, ответ не пришёл. Позвонил ещё раз — и снова никакой реакции.

В последний раз, когда такое произошло, ничем хорошим оно не закончилось. После третьей попытки дозвониться до Грейнджер уже не мог остановить поток самых страшных мыслей. Даже идея позвонить Поттеру не казалась такой уж дурацкой. Но почти сразу после ещё одной попытки дозвониться до неё, пришло сообщение. В шуме паба чуть его не упустил.

«Я дома и со мной всё нормально!»

С недоумением уставился на это странноватое послание. Чувствовалось в нём некоторое раздражение, чего, впрочем, объяснить всё равно не мог. Набрал ещё раз — звонок просто сбросили. Следующая попытка оборвалась оповещением электронного голоса, о том, что «аппарат абонента отключён».

В лёгкой панике попробовал набрать Поттеру, но и там меня ждала неудача. Его телефон тоже был выключен. Едва не забыв заплатить по счёту, вылетел из бара с одной мыслью: с Грейнджер, мать её, явно что-то приключилось.

До метро долетел не чуя под собой ног. Через пятнадцать минут режущего сознание нетерпения, добрался до Челси, и ещё через пару минут — оказался почти у дома Грейнджер. И хорошо, что не решился трансгрессировать. Во многих окнах горел свет, на улице ходили люди, а впереди по тротуару шла шумная группа. Притулившись позади неё, у перекрёстка, оглядывал сумрачную улицу.

Аккурат напротив дома Грейнджер, на скамейке, сидела одинокая фигурка с газетой. Будто неведомая сила толкнула изнутри. На других скамейках тоже сидели люди и громко переговаривались.

Но вспомнились слова Поттера. И о статье в газете, и о всех тех неприятностях, что принесли наши с Грейнджер запечатлённые на фотографиях встречи. Толпа быстро приближалась к заветному дому, и нужно было что-то решать. Пусть это была паранойя, но светиться здесь — настоящая глупость.

Вдалеке раздался оглушительный звук сигнализации. Воспользовавшись этим отвлекающим обстоятельством, развернулся и пошёл в обратную сторону, к перекрестку. От него до Грейнджер было четыре дома. Пришедшая идея казалась по-настоящему безумной, но выхода не было.

Свернув за угол крайнего дома, огляделся. Вдаль уходил каменный забор, густо увитый зеленью. На улице было пусто, только шум вопящей толпы, от которой недавно оторвался, всё ещё был слышен. Убедившись, что из окон никто не торчал, да и шума приближающих машин не было слышно, выбрал место у стены, где, по моим расчётам, должен был располагаться задний двор крайнего дома.

Эту стену преодолеть удалось без происшествий, хоть и потребовало больших усилий. Цепляться за ростки плюща было несподручно. Через пару минут всё-таки оказался на ухоженном заднем дворе со скамеечками и столиком. Очевидно, дома никого не было; в окнах не горел свет, не слышалось ни единого звука. Но я всё равно порадовался тому, что на улице порядком стемнело. Если бы кто-то увидел меня, перелезающего через чужие заборы, проблем было бы не избежать.

Подтащив к стене, за которой находился соседний задний двор, скамейку, перебрался через стену куда быстрее. И самое главное — бесшумнее. А вот здесь ждал сюрприз. Куцую лужайку хозяева оставили без всяких удобств, только потемневший от дождя шезлонг стоял в углу. Ни скамеечек, ни столов. Но зато была здоровенная садовая фигура гуся. Что, впрочем, тоже было неплохо, хотя засранец оказался очень тяжёлым. Соседи, обнаружив передвижения гуся, наверняка что-то заподозрят. Где-то далеко завыла собака, ей вторили другие.

Минут через десять наконец-то добрался до заднего двора Грейнджер. Дыхание сбилось, но подогреваемый беспокойством, я решительным шагом направился к задней двери. Постучал. Но в ответ получил лишь тишину. Только шуршание листьев на ветру прерывало её. Пнув напоследок дверь, не особенно рассчитывая на успех, обошёл дом. Свет нигде не горел. Ни в окне, которое, по моим расчётам, вело на кухню, ни в верхних.

Решил попытать счастья у окна. Показалось, оно было не до конца прикрыто. Пришлось подпрыгнуть, что со стороны, я был уверен, выглядело очень тупо. Оконные рамы, поддавшись толчку, бесшумно отъехали на петлях внутрь дома. Поставив ногу на выступ фасада, зацепился за подоконник и подтянулся. Внутри, в темноте, никого не было. Распахнув окно пошире и поудобнее схватившись за подоконник, не с первого раза, но всё-таки влез в окно, чуть не повалившись на пол и не сорвав занавески.

Проклиная Грейнджер, решил, что если с ней всё будет в порядке — то это ненадолго. Но если с ней что-то случилось, если сообщение писала не она…

Я не очень успешно отмахнулся от образа Стюарта, который лежал на больничной койке. Вспомнил каменное лицо Грейнджер на похоронах Тейлора. И не успел остановить разыгравшееся воображение. Белое тело Грейнджер в гробу, в этом её чёрном платье, увидел очень чётко. Даже слишком.

Подавив дрожь, сквозь шум, стоявший в ушах, прислушался. Дом казался пустым. Прокрался по тёмной кухне и чуть не влепился в стол. Раздался странный звук, который заставил схватиться за палочку. Но это была лишь палочка Грейнджер, которая от удара покатилась по столешнице. Её одинокий вид вселил ещё большее беспокойство. Кто, в здравом уме, оставит палочку вот так валяться на столе, пусть и в собственном доме? Она тянулась к сумке от любого громкого звука, а теперь — это? Сам я никак не мог отделаться от привычки спать с палочкой под подушкой, и до сих пор нездоровые реакции давали о себе знать. Как и у неё. Теперешняя ситуация — верх безрассудства с её стороны.

Палочка не скатилась со стола только благодаря телефону, который лежал тут же. Проверил. Телефон был выключен. Рядом, на стуле, лежала сумка. Хорошо это или плохо — я не понимал.

Выйдя в коридор, снова прислушался. На это раз различил тихий шум воды. Стараясь ступать осторожно, поднялся по лестнице на второй этаж. Шум воды стал более отчётливым. За одной из дальних дверей был включен свет. Неужели Грейнджер преспокойно принимал душ, пока я метался по району, полагая, что с ней что-то случилось?

Шум воды смолк. Послышались тихие шаги. Я остановился возле двери в спальню, пытаясь нащупать выключатель; вроде, он был где-то здесь.

В этот момент дверь в ванную распахнулась. Яркий белый свет вылился наружу. Грейнджер, замотанная в полотенце и с мокрыми волосами, замерла. Она не закричала, даже не пискнула. Испуг выдал только шумный вдох. Она смотрела во все глаза. Наверное, вид у меня был не самый мирный.

После секундной заминки, она, не отрывая взгляда, потянулась к настенному светильнику и чуть пристукнула по нему. Вдобавок к свету, лившемуся из ванной, коридор озарил желтоватый свет.

— Малфой, — тихо выговорила она. — Ты что тут?

— Грейнджер! — рявкнул я, сделав шаг вперёд. Она отпрянула.

— Стой! — выставив руку вперёд, Грейнджер на мгновение потеряла контроль над полотенцем, и оно чуть было не свалилось к её ногам. — Чёрт!

— Если бы ты встречала меня так каждый раз, то заходил бы почаще, — я сразу отвёл взгляд, но всё равно почти целиком увидел её грудь. — Ты какого хрена телефон выключила?

— Что?

— Это не оборотное зелье, ничего такого. Это я, Грейнджер.

Красная как рак, она поплотнее обернула полотенце.

— Да я и не думала, что… — пробормотала она, ссутулив плечи. — А ты чего вообще припёрся?

— Ты не брала трубку. Почему, Грейнджер, ты не брала трубку?

— Ты что, влез в мой дом, потому я трубку не брала? — растерянно и тихо пробормотала она, не сводя с меня явно ошарашенного взгляда.

— Я, между прочим, постучался. Так в чём проблема? Я думал, что ты тут… померла. Или что-то в этом духе!

— Я написала, что со мной всё нормально! — голос её наконец-то обрёл силу. Она вскинула подбородок, сверля злобным взглядом. От этой наглости я даже опешил.

— Да ты ведь сама просила позвонить, если у меня будут новости, чёртова ты ведьма!

— А… — она сморщила нос, прикрыв глаза. — Я думала… Ох, я думала, что это Гарри попросил тебя!

— Зачем ему так делать? — вся эта неловкая беседа без штанов начала слегка надоедать.

— Он ведь уже подсылал тебя поговорить! — она нахмурилась и посмотрела так, будто это было моей виной.

Я решил, что срываться не стоило, хоть и хотелось, потому как ни черта не понимал.

— Ты дура или просто издеваешься, милая?

— Не смей оскорблять меня в моём доме!

— О, простите! Тогда выйдем на крыльцо? Потому что я, чёрт возьми, не закончил! И рекомендую тебе накинуть что-нибудь, иначе ещё одной скабрезной статейки не избежать!

Грейнджер сжала зубы, отвернулась. Через мгновение она скрылась в своей спальне, пошуршала там минуту или две, а когда вышла, то на ней были пижамные штаны в клетку и растянутый свитер.

— Слушай… — она замерла, глядя на меня во все глаза. — Там ведь журналистка дежурит. Прямо напротив! Она тебя точно заметила!

Грейнджер выключила свет в ванной. Пройдя мимо и что-то рассержено бормоча, направилась вниз.

— Я нёсся сюда, думая, что ты тут померла, а ты о журналистке беспокоишься? — я потопал за ней. — Да стой же ты, Грейнджер!

Я догнал её на середине лестницы и схватил за руку, еле удержавшись, чтобы не сжать со всей имеющейся силой.

— Малфой! — зашипела она, вырвав руку из моих пальцев. — Я просто не хочу, чтобы у нас… чтобы у тебя… Так как ты в дом попал?

— Вопреки здравому смыслу и всем приличиям! — я внимательно посмотрел на неё, но света, включенного наверху, было маловато, чтобы рассмотреть лицо. Что-то было не так. Грейнджер отвернулась. — Что с тобой вообще такое?

— Ничего со мной, — она продолжила спуск. — Гарри ведь говорил: если в газетах появится ещё одна статья…

Она протопала по коридору, на кухню. Казалось, что Грейнджер витает где-то очень далеко от этого разговора.

— Я вошёл не через дверь. Ты не заперла окно на кухне.

Грейнджер как раз включила свет, и распахнутое настежь окно предстало перед её взором. Она тут же подскочила к нему, заперла, плотно задёрнула занавески. И только после этих действий развернулась лицом.

Я наконец-то понял, что было не так. Лицо слегка припухло, а глаза были мутными и покрасневшими.

— А как ты оказался на заднем дворе? — спросила она, явно стараясь сделать тон своего голоса возмущённым. Но прозвучало это довольно спокойно, будто её каждый день через окно навещали коллеги. Или у неё просто не было сил возмутиться как следует. — Господи, ты что… перелез через соседские заборы?

— Перелез.

— А соседи? Видели? — скрестив руки, она прислонилась спиной к подоконнику и опустила голову. Вероятно, чтобы избежать пристального взгляда.

— Нет, не думаю, — я же стоял как пришпиленный на пороге кухни. — Ты ревела?

— Да.

— Мне уйти?

— Нет.

— Кто-то умер? Пропал? Попал в больницу?

— Нет, — она резко качнула головой, словно хотела прогнать навязчивую мысль. — Ничего такого. Но говорить об этом я с тобой не буду.

— Если никто не помер, меня это не волнует, — солгал я, но догадывался, что дело было, конечно, в Уизли. — Делать мне нечего, сопли твои подбирать. У меня есть новости, и я хотел их обсудить. Если не вовремя, то можешь продолжать упиваться своими горестями наедине.

— Нет-нет, — она вскинула голову и сделала шаг вперёд, словно готовясь вцепиться в меня. — Давай обсудим, что там у тебя. М-м-м… кофе? — она заметалась по кухне, открывая то очередной шкаф, то кидаясь к холодильнику. — Прости, у меня даже перекусить нечего…

— Угомонись уже! Кофе будет достаточно. Спасибо, — немного понаблюдав за её метаниями, уселся за стол.

Мне до смерти хотелось узнать, что же произошло, но, сделав вид посерьёзнее, начал пересказ всего услышанного в «Виверне».

Она не отводила взгляда на протяжении всего рассказа, что выглядело странно. Но я всё ещё не мог отделаться от чувства, что Грейнджер либо меня не слушала, либо слушала вполуха. Возможно, в этом был виноват стеклянный взгляд помутневших глаз.

— Получается… Элисон его отшила… — размышляла она, так и не притронувшись к своей кружке кофе. — Я с тобой согласна, она наверняка испугалась! А Назем знает, где она живёт? Или где её искать? А ведь он мог бы помочь… Как я сама не додумалась?

— Вот уж загадка, — и бросил на Грейнджер взгляд. Она водила ногтем большого пальца по губе, и я почти слышал, как шевелились её мозги. — Нет, ни черта не знает. А ты что, хорошо с ним знакома?

— М? — она выпрямилась. — М-м-м… не особенно. Не суть.

— Суть в том, что Элисон ему не помогает, — продолжал я, решив не обращать на её странности внимания. — Куда он, в таком случае, делся? Может, стоит поболтать с сотрудниками чайной.

— Но ты думаешь об Алексии, — она прищурилась. — Могла ли она солгать.

— Может быть, и могла. Стюарт ей поверил. Но её муж не знает о магии, это я тебе точно говорю. Может, поставить кого-то у их дома? Проследить за ней, если она куда-нибудь поедет? Как считаешь?

Я неотрывно смотрел на Грейнджер, замершую, как статуя. И отчего-то мне казалось, что она отвергнет эту идею, скажет, что свободных полицейских сейчас нет из-за ограблений и убийства детектива или что-то в этом духе. Но она подняла взгляд, в котором явно читалось одобрение.

— Считаю, что мысль отличная.

— Правда?

— Да, — Грейнджер наконец-то пригубила давно остывший кофе. — Знаешь, о чём ещё я думаю… Майкл сорвался из Уолсингема сразу, как получил письмо. А когда он приехал в Лондон, то как бы стал искать Остина?

— Через их общую знакомую, — тут же ответил я, поняв, куда она клонила. — Через Элисон. Тем более, в письме Остин угрожал, что тот поплатится за это убийство.

— Именно, — кивнула она, забравшись с ногами на стул. — А Элисон, выходит, была в тот день в доме Аллин и всё видела. И если всё так, и он нашёл Элисон, то что она могла сказать ему?

— Что не знает, где он, я понял. Но вот рассказала ли она ему о той встрече с Остином?

— Этого мы не знаем, но Элисон ему, в любом случае, помочь в поисках Остина не может, потому что не знает, где он, — оживлённо вещала Грейнджер. — Но это и не важно. Мы знаем, что раньше они общались, так? Рассказывал ли Остин Майклу, что у него есть сестра? Или что-то о своём доме, о родителях? Пусть Остин и был скрытным, но ведь они, вроде как, дружили, пусть и кончилось всё это очень печально. Всякое может быть.

— И ты думаешь, что он может заниматься поисками Алексии, — продолжил я её мысль. — Что он пошёл той же дорогой, что и мы.

— Думаю, что мог, — уверенно кивнула она, глотнув кофе. — Если вы сумели найти адрес Алексии, то сможет и Майкл… каким-то образом. Через дом родителей, например, или ещё как. Пусть он не знает о Джине, о музее и о его новой жизни, но зато он хорошо знаком с его прошлым. И я полагаю, Майклу не очень хочется в тюрьму. Поставим кого-нибудь у её дома, посмотрим, к чему это приведёт.

— Ты ещё завтра в музей отправишься. Утром, верно?

— Да, — кивнула она. — Наконец-то что-то начинает проясняться.

Мы замолчали. Проговорив всё это вслух, определённо стало легче. Не покидало чувство, что мы, в какой-то степени, тыкали пальцем в небо. Но я надеялся, что после всех скитаний наконец-то ждал успех.

С горечью подумал о Стюарте, а ещё — о предстоящей встрече с Фордом, который наверняка уже готовил выволочку за непозволительную дерзость. Всё же, хорошо было унести ноги подальше от города, пусть и в такое место, как Брэдфорд. Куда лучше, чем сидеть и ждать развития событий.

Мысли потекли медленно, словно им кто-то приказал, так резко это случилось. Будто разом исчез весь запал, а уж от беспокойства, которое гнало к Грейнджер, и вовсе ничего не осталось.

— Лола, кстати, была счастлива узнать, что со Стюартом всё в порядке. В относительном порядке.

— Разревелась?

— Разревелась, — кивнула она. Хотел было сказать, что этот день вообще богат на слёзы, но Грейнджер опередила: — Как прошло с Люси и Кэти? В смысле… вообще? Никто не швырялся бутылками?

Я снова ощутил призрачную плёнку, стянувшую губы после поцелуя Кэти. Грейнджер глядела слишком уж пристально, будто знала о том, что произошло. Это, конечно, было не её дело. Но что-то внутри неприятно ёкнуло.

— Нет, всё было мирно. А как ужин прошёл? — я отставил пустую чашку. Грейнджер скривилась.

— Мимо меня, — прохладно ответила она. — Я не ужинала. Не успела. Не важно.

В воздухе повисла неловкость.

— Да, конечно. Подумаешь, игнорировала звонки и заставила перелезать через чужие заборы, — я пожал плечами.

— О, заставила? — явно наигранно возмутилась она, вскинув бровь.

— Вот именно, заставила. Знаешь, Грейнджер, это крайне безответственно. Я мог шею сломать. Да чего уж там шея, я даже Поттеру позвонил!

— Да ладно? — она слабо усмехнулась.

— Ага. Правда вы, видимо, сговорились. У него тоже телефон был отключён.

— Наверное, они вернулись к Гарри и Джинни, — покачала она головой и отвела взгляд. — А как ты вообще попал на мой задний двор? Вернее… ты сказал, что перелез, но… — тут она откровенно хмыкнула. — Прости, конечно, но как тебе это удалось?

Она повернулась к окну, позабыв, видимо, что плотно его занавесила.

— Мне… помогли, — туманно ответил я, радуясь тому, что Грейнджер не видела этого позорного марафона.

— Не магия, надеюсь? — встревожилась она, опустив ноги на пол. — Ты ведь не…

— Мне помогли садовая скамейка, гусь и врождённые атлетизм с упорством!

— Гусь?

— Не важно. Просто больше так не делай, вот и всё. Мало ли… всякое могло произойти. У нас тут на детективов нападают и уже кое-кто помер. Ты не забыла?

Грейнджер прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Уголки её губ опустились.

— Поверь, об этом я ни на минуту не забываю. Буду осторожнее, — она открыла глаза. — Могу каждый час присылать отчёты о своём местоположении, хочешь?

— Уж будь так любезна.

Грейнджер улыбнулась, и хотелось растянуть это мгновение.

В голову пришла совершенно безумная мысль. Безумная, и от того такая привлекательная. Усталость как рукой сняло.

— Так что там с ужином?

— Я ведь сказала, что не буду об этом…

— Да я не об этом, — отмахнулся я. — Ты, наверное, есть хочешь, раз не ужинала?

— Ну… не особенно, если честно, — пожала она плечами.

— А выпить чего-нибудь покрепче кофе? Я бы не отказался.

Грейнджер скептически вскинула бровь. Но предложение это, в какой-то мере, её явно соблазняло.

— У меня дома ничего из спиртного нет.

— Так пойдём куда-нибудь?

— Куда? — устало протянула она. — Завтра утром в музей, а на улице, кстати, дежурит журналистка. Я не параноик, но…

— А ты с чего вообще взяла, что это журналистка?

Я и сам интуитивно почувствовал некую опасность, исходящую от сидящей напротив дома фигурки, но Грейнджер, похоже, точно знала, о чём говорила.

— Шарлотта Райн. Пишет для разных газет всякие грязные статейки обо всех, кто имеет хоть какое-то значение. Ты слышал, что бас-гитарист «Ведуний» разводится со своей женой из-за измен? Её рук дело.

— Слышал я про шлюшку-милашку, ага, — отмахнулся я. — Ну и что она за дамочка, эта Шарлотта?

— Пренеприятнейшая, но её внешний вид весьма обманчив, — поразмыслив, ответила Грейнджер. — Думаю, не без помощи красивых глазок она получает информацию. Прости, ты сказал «шлюшка-милашка» или мне послышалось?

— И часто она тут ошивается?

— Иногда, — вяло отозвалась она, а потом вдруг скорчила приторную гримасу: — «Малышка Шарли, прилипла, как мозольный пластырь, нет от неё спасения!» — и заметив вопросительный взгляд, добавила: — Это Джинни так говорит.

— А почему её не прогонишь?

— Она ведь не торчит на моём крыльце. Можно сказать, она вообще ничего не делает, — Грейнджер скривила губы. — А я делаю вид, что не замечаю её. Даже, наверное, привыкла.

— Шарлотта Райн… — я покопался в памяти. — Никогда о ней не слышал.

Грейнджер посмотрела недоверчиво, будто ожидала подвоха.

— Это она настрочила ту статью из «Ведьминого досуга», — медленно проговорила она. — Ты не знал? Я думала, сразу же кинешься выяснять, кто это написал.

— Делать мне больше нечего, выяснять имена этих бумагомарак, — ответил я, а в памяти тут же всплыла злосчастная статья, но она задела только слегка. — А из твоего дома, как я выяснил, можно выбраться и другим путём. Знаешь, нам определённо нужно развеяться.

— Ты что, снова предлагаешь мне перелазить через заборы? — Грейнджер округлила глаза и откинулась на спинку стула. Её волосы-пружинки, уже подсохшие и снова приобретавшие форму объёмной кудрявой копны, запрыгали в такт этому движению. — Это уже не смешно, Малфой!

— А по-моему, очень даже забавно. Ну так что? — я слегка подался вперёд в ожидании ответа.

— В городе, конечно, много мест, где нас никто не знает и не увидит, но вдруг… Куда же мы пойдём?

— Ну… — я сделал вид, что задумался, — тогда мы пойдём туда, где никому до нас нет дела. И ради всего святого, в этот раз выбери удобную обувь!