Пятеро в молчании (гет)

Вновь прибывшие ступили в комнату. Все присутствующие молчали. Поттер, всем своим видом выражая настороженность, шагнул назад и прикрыл дверь, будто боялся, что Форд вдруг решит сбежать. Я сделал глоток из стакана, потому как в горле моментально пересохло. Форд ещё ничего не сказал, но мне стало ясно, как, наверное, и всем остальным, что ничего хорошего он и не скажет.

Нашёл взглядом Грейнджер. Она стояла рядом с Джинни и Долгопупсом и смотрела на Форда с таким выражением, будто ожидала, что он вот-вот обернётся чудищем.

Поттер достал из кармана мантии сложенный вдвое коричневый конверт, наверняка тот самый, что принесла ему сова.

— Моё имя, — заговорил Форд, заметив этот жест Поттера, — там….

— Где? — растерянно подал голос Эд Джонс. Выглядел он примерно так же, как Грейнджер. Другие же не решались и слова сказать.

— В исправленном рапорте, — коротко ответил Поттер, доставая из конверта лист. Говорил он спокойно, даже слишком.

Послышались невнятные, но довольно громкие бормотания, когда бумажонка пошла по рукам. Стюарт пихнул меня локтем, но я же смотрел на Грейнджер. Как и Уизли, она тоже глядела прямо на меня. Почудилось, что мы вернулись в его кабинет, где я обвинил человека, чьё имя было стёрто из рапорта, в убийстве Тейлора. Наверное, в такой момент голова должна была пойти кругом, но мой разум был чист и ясен. Деталь за деталью, догадки касательно Форда чётко выстраивались перед глазами, но окружающий мир стал бледным и незначительным.

— В каком… смысле? — подал голос Уизли словно откуда-то из-под воды, переведя взгляд на всё ещё стоящих у дверей.

Форд посмотрел прямо на него. Что было в этом взгляде? Какое-то стыдливое предвкушение того, что он скажет после этого нелепого вопроса.

— В прямом, Рон, — всё так же спокойно ответил Поттер.

И я вдруг осознал: то, что мог сказать сейчас Форд, он уже знал. Весь разворачивающийся цирк был представлением, которое, пусть частично, но уже отрепетировали. Джинни, когда мы явились на порог, сказала, что Поттера к тому времени не было уже час.

— Сукин ты сын! — рявкнул Уизли. — Этот урод и подбил меня, чтоб я проверил дела тех, кого взяли во время облав после войны!

Все уставились на Уизли, но он не обращал на это никакого внимания. Потрясённое молчание будто жужжало в воздухе, но я быстро понял, что этот звук раздавался лишь в моей голове.

Пробравшись через чащу всех бесед, которые велись относительно этого дела, вспомнил, как двумя этажами ниже Уизли выкрикнул, что это именно Тейлор задержал отца Нотта, а Поттер удивился, откуда тот знал об этом.

— Что происходит?

Это заговорил Кларк. Внушительный рост и взгляд, которым он смотрел на Форда, заставили последнего сжаться. Поттер достал палочку. В воздухе закружился стул и с грохотом опустился на пол перед ним. Незаметно для Форда и вполне понятно для остальных, Поттер направил палочку на дверь.

— Рассказывай, — он кивнул на стул, и Форд сел. Сам же Поттер встал чуть поодаль, у стены. — Рассказывай, что случилось в тот день, когда вы с Тейлором арестовали Нотта.

Я посмотрел на Стюарта. Тот стоял с копией рапорта в руках. Широко распахнутыми глазами он смотрел перед собой и протягивал лист бумаги мне. Всё это напоминало какой-то идиотский светский вечер, и если бы Форд сейчас начал читать стихи, было бы даже не удивительно. Скользнув взглядом по старому документу, я воочию убедился в услышанном.

— Когда мы с Тейлором поехали на вызов, — начал Форд, проведя ладонью по блестящей в свете гостиной лысине, — я не знал, кого встречу. Я не знал, что это Нотт. Нам просто сообщили, что обнаружено местоположение сбежавшего пожирателя смерти. Я… я ведь знал его. Знал, — его губы дрогнули, словно от отвращения. — Но он был не один. С ним был мой двоюродный брат.

Всё тело накрыло густой холодной волной. Форд сглотнул и ещё не начал говорить, но даже через сдавливающий голову металлический обруч, я знал, что он скажет. Знал, и не мог в это поверить. Все истерики Нэнси касательно убийцы её отца разом зазвенели в голове, дотягивались из далёкого, казалось, прошлого. Несколько месяцев назад она прекратила меня доставать.

Стюарт сбоку чуть пошевелился. Я чувствовал на себе чужой взгляд и знал, что он принадлежал Грейнджер. Только они из всех присутствующих знали, что меня и Нэнси что-то связывало. Я не оборачивался и ни на кого не смотрел, шея будто одеревенела. Копия рапорта вылетела из моих рук и устремилась обратно к Поттеру.

— Я просил Нотта сдаться по-хорошему. Я просил брата уйти. Но он стал уговаривать меня дать им шанс сбежать… — продолжал Форд, потирая подбородок. — Как я мог? Мы загнали их в угол, и они достали палочки. Я до последнего просил его прекратить сопротивление, просил уйти, просил оставить Нотта, просил… у него ведь была дочь, о чём, мать его, он думал?

Он замолчал, будто пытался собраться с мыслями. Никто не произнёс ни слова. Все смотрели на прервавшего монолог. Казалось, Форд боролся с подступающим срывом. Его взгляд бесцельно шнырял по полу.

— Они трансгрессировали, но в самый последний момент нам удалось за них… уцепиться, — продолжил он после нескольких глубоких вдохов. Но речь всё равно была сбивчивой, будто он не мог как следует набрать воздуха. — То, что случилось, действительно было несчастным случаем. Тейлор сам был в ужасе от того… Мы оказались в какой-то лачуге, они продолжили нападать на нас, выскочили на улицу. Они побежали, снова хотели трансгрессировать, но Тейлор запустил взрывающим заклятьем, чтобы перегородить им путь. Попал в стену дома. Заклинание оказалось слишком сильным. Нотт успел отскочить, Тейлор выбил у него палочку, а мой брат, он… его завалило. Никто этого не хотел. Никто.

Мир обретал фрагментарную детальность. Совсем как в тот раз, когда мы с Морганом стояли в нескольких футах от номера, в котором находился Остин. То размываясь, то проступая чётче, перед глазами мелькали узор на обивке кресла, фигурные ножки застеклённого шкафа, кружево паутины, растянувшееся в изгибах газовых рожков. Чувства раскачивались как маятник, от ярости до страха.

— Эта лачуга, — сквозь вакуум проступил голос Форда, — принадлежала моему брату. Они использовали её как временное убежище. Вроде бы, она досталась ему от прапрадеда… Всё это дело удалось замять, да и суды шли практически подряд, такой был хаос. Министерству нужно было держать оборону. Никому не нужны были слухи о том, что новый министр дал добро на убийства. Нам всем приказали молчать о том, что произошло на самом деле. Меня не посвящали в подробности, но… я так понял, что Нотту исправили память. Естественно, никто в этом не признается, это ведь незаконно. Но я понял по намёкам.

Мистер Стоун, отец Нэнси и двоюродный брат Форда, погиб из-за несчастного случая. Так было объявлено. Никто не знал точных обстоятельств смерти, а в рапорте не было даже намёка на то, что чья-то смерть вообще имела место быть. Такое жестокое равнодушие к человеческой жизни поражало.

Тейлор прямым образом замешан в смерти отца Нэнси: эта мысль, словно магнит, притягивала к себе разрозненные куски знаний, и ответы, будто вспышки, появлялись один за другим.

— А кто ещё знал об этом? — медленно выговорил я.

Все головы повернулись на меня. Форд как раз раскрыл рот, чтобы продолжить. Услышав это, он тоже перевёл остекленевший взгляд. Казалось, будто он всё ещё был там, возле той лачуги, стоял над телом мёртвого брата, а мой вопрос выдернул его из далёкого прошлого и вернул в отстранённую и холодную действительность.

— Тейлор. Я. Его предшественник, — он кивнул на Поттера. — И потом я рассказал жене Нотта, она… она так умоляла… так умоляла… это было после суда над Ноттом. И всё твердила: бедная девочка, бедная девочка… это про мою племянницу Нэнси, дочь Стоуна, она моя помощница в отделе. Она поклялась, что будет молчать. Я сдался. Я рассказал. Я сказал, что это был несчастный случай. Даже если бы она начала болтать, ей бы никто не поверил и никто не стал бы поднимать дело, других забот хватало. Такая была суматоха…

— Но кое-кому она рассказала об этом, — сказал я, поглядев на Грейнджер. Она сидела на подлокотнике кресла и смотрела в одну точку.

— Две недели назад… во вторник его дочь… Нэнси пришла ко мне в кабинет и прямым текстом спросила, правда ли это, — сказал он, глядя на свои руки. — Правда ли то, что детектив Тейлор замешан в смерти её отца. Я спросил, кто наговорил ей этих глупостей. Она устроила скандал. Я ответил, что нет, Генри тут не при чём. И что не намерен поднимать этот вопрос. Всё это дела минувшего.

Я рефлекторно отметил фразу «его дочь». Будто Форд пытался отстраниться от собственного рассказа хотя бы таким жалким образом.

Поттер явственно сжал зубы. Он молчал и не двигался с места, всё так же крепко сжимая палочку. Я же вернулся на две недели назад, в тот памятный вторник, когда обнаружил Грейнджер возле машины Стюарта. В какой-то момент, когда мы были в отделе, мне довелось ляпнуть какую-то ерунду, а Нэнси это услышала. Состоялась небольшая сцена, после чего она ушла, так и не сказав, зачем приходила. Позже она снова вернулась, чтобы о чём-то поговорить. Это точно. Но тогда в кабинете была Грейнджер. Нэнси хотела что-то сказать, а я набросился на неё из-за того, что она слишком навязчиво себя вела. Может, набралась смелости и решила рассказать о том, во что вляпалась. Но после моей грубости — передумала.

— Я связался с женой Нотта в тот же день, — сказал Форд не поднимая взгляда. — Я спросил, говорила ли она кому-то. Она сказала, что нет. Но я понял, что это ложь. Откуда бы ещё Нэнси узнала? Я решил, что она могла рассказать своему сыну, Теодору. Они ведь с Нэнси раньше общались. Я знал, что она бредила поисками убийцы отца, считала, что… что это не несчастный случай. Если так, то почему никто ничего не знает и не говорит? Я не мог рассказать ей правду. Я взял Нэнси к себе, — он на мгновение замолк, прикусив щеку, но тут же снова заговорил: — Когда она подросла, то стала ещё одержимее. После последней нашей ссоры она собрала вещи и ушла жить к какой-то подружке. Тогда пару раз всплыло имя Теодора, но я так и не понял, общались они на тот момент или нет. Когда она пыталась поступить на мракоборца и провалила экзамены, то заявила, что намерена уехать в путешествие на деньги, которые ей оставил отец. Это было в конце две тысячи второго. Может, в самом начале зимы. На письма она мне не отвечала. Я не видел её и не знал, что с ней… до января две тысячи пятого. Я услышал, что она вернулась в Лондон, — он горестно хмыкнул. — Деньги, наверное, закончились. Узнал, что устроилась на работу, но разговаривать со мной отказывалась. Вышла на связь только летом, спустя почти полгода. Мне тогда как раз дали должность начальника отдела. Мы договорились забыть обо всём. Я решил, что она более или менее успокоилась, что это путешествие пошло ей на пользу. Но всё-таки она попросилась устроить её в отдел правопорядка, мол, это такая мечта. Помощница начальника отдела — куда уж безопаснее? Всегда под присмотром.

Вокруг зажужжали разговоры. Я не слышал и не вслушивался. К горлу подступил твёрдый, как яблоко, ком. Мы встретились с Нэнси как раз на этом отрезке её жизни.

Я полагал, что попросту приглянулся ей, но не знал, что мы были знакомы в раннем детстве. Она никогда об этом не говорила, а я категорически отвергал темы прошлых лет. Она знала, как мне ненавистны разговоры о школе или о школьных знакомцах. Знала, и никогда не заговаривала.

Я помнил, как она подошла — первая. Это было в кафетерии отдела. Со Стюартом в то время ещё не сложилось даже напарнических отношений, а потому компании у меня не было. Она спросила: «не против, если я здесь сяду? Не люблю пить кофе одна». Улыбающаяся, красивая, всеми силами старавшаяся показать свой интерес. Мне, изголодавшемуся по женскому обществу, она показалась удачно подвернувшимся обстоятельством, а потому я сказал: «не против». Она болтала о погоде, о своей новой работе в отделе. Смущённо призналась, что провалила экзамены на мракоборца. Тогда я и узнал, что она приходилась Форду племянницей. Меня это позабавило. В тот же день, вечером, мы пошли в паб, она сама предложила, а через неделю впервые переспали. Её напористость мне нравилась, а Форд — нет, и невообразимое удовольствие доставляла мысль: узнай он, что его племянница спит с бывшим пожирателем смерти, то слетит с катушек.

Но даже спустя месяцы я оставался удивительно несведущ в отношении некоторых вещей. Никогда она не рассказывала о том, чем занималась и где обреталась во время путешествия по Европе. С кем общалась. Почему не спросил? Почему не поинтересовался жизнью женщины, которая с такой завидной частотой оказывалась в моей постели?

Подумав об этом, вспомнил ещё один момент. Спустя несколько месяцев отношений я рассказал ей, что моя мать переехала в Прагу. Нэнси тогда будто удивилась: «так ты тоже можешь уехать?» В ту же ночь, обнимая меня после секса, она сказала: «давай уедем». Я лишь посмеялся над ней. После Рождества того года, которое мы провели отдельно, Нэнси на пару недель охладела, как мне казалось, и думалось, что она обижена из-за отказа провести праздники вместе. Мне не хотелось её обнадёживать.

А в начале лета прогремела новость о первом ограблении.

— В пятницу, — продолжал Форд, — когда стало известно, что Тейлор пропал, я… я подумал, что… вдруг она… могла ли она быть в этом замешана? Я сказал ей, что детектив Тейлор не виновен в смерти её отца, но она мне не поверила, это же понятно. И я подумал, а ведь мальчик Ноттов, он… В общем, спросил у неё: Нэнси, ответь честно, ты что-то знаешь об этом? Ты говорила с сыном Нотта? Она сказала, что нет, что она тут не при чём и… да, расплакалась, но…

Он снова замолк.

В среду, после вторничной ссоры из-за Грейнджер, я встретил Нэнси в коридоре отдела. Она несла папки Кларку, которому передали расследование ограблений, улыбалась и была чем-то очень довольна. Уже тогда это показалось странным. Я спросил, о чём она хотела поговорить. Была ли новость о том, что её пригласил на бал Кларк, просто отводом глаз? Необходимостью как-то заткнуть дыру из-за своей мимолётной слабости? Не потому ли, что за день до этого Нэнси передумала говорить о Нотте? А ведь к пятнице Тейлора не было уже целых два дня. Слишком очевидное совпадение.

Вот как Тео мог заставить Нэнси шпионить для него. Вот почему она могла согласиться на это опасное предприятие. Но возникал другой вопрос — если Тео рассказал Нэнси об убийстве отца только две недели назад, как так вышло, что делу по ограблениям на тот момент было уже три месяца?

Я сделал несколько коротких вдохов и выдохов. Может, она всё-таки не шпионка? Не связана с Тео? Не участвовала во всех этих событиях? Не виновата?

Как топор, обрубающий последнюю надежду, резко опустилась мысль: он мог и манипулировать ею при помощи этого знания всё то долгое время, приберегая свой главный козырь на потом.

— В субботу было ещё одно ограбление, — снова заговорил Форд. — Она была на виду, но в воскресенье её не видел…

Перед внутренним взором вдруг замаячил Фрэнки, но я отмахнулся от его образа. Если он и был куском этой дерьмовой головоломки, то никуда не денется. Волновало другое.

В то воскресенье я узнал о тайном расследовании и проговорился Нэнси про Грейнджер. Сама Грейнджер убеждал, что тут не было моей вины. Но теперь — так ли это на самом деле? Может, Тейлор умер и не потому, что что-то знал. Не потому, что от него чего-то добивались. Но его труп стал расплатой для Нэнси за её помощь. Жертвой, которую необходимо было возложить на алтарь, чтобы побег Тео смог осуществиться. Своими словами я мог спугнуть их.

— В следующий раз мы увиделись только в понедельник, когда… когда нашли Тейлора. Я снова задал ей вопрос: знала ли она об этом что-нибудь. Она ответила, что Тейлор это заслужил. Но если это они, если этот мальчишка Ноттов и она… как? Как? Если бы кто-то понял, что она тут замешана… Она просто глупая девчонка, она ведь не понимает… У неё ведь совсем никого не осталось! Я должен был сделать хоть что-то. Я молчал и ничего никому не сказал… на что бы это было похоже? Что я всё знал и покрывал? Дело об убийстве детектива просто так не закроется. Мне…

— Тебе нужен был козёл отпущения, так? — жёстко спросила Грейнджер. — Тейлор мёртв, ему уже не поможешь, а тебе нужно было спасать свою шкуру! Свою и племянницы! Тень её поступка легла бы и на тебя!

Я с удивлением посмотрел на Грейнджер. Мгновение назад она была тиха и задумчива, но как-то успела разогнаться от полного безмолвия до неприкрытой ярости.

— Тео отличный кандидат на эту роль, не так ли? — с напором продолжала Грейнджер, поднявшись на ноги. От неё исходила такая ощутимая ярость, такой напор, что я не знал, как следовало это воспринимать: предсказуемо бояться или неуместно восхищаться. — Если не особенно вникать, у него есть повод отомстить, да и способ убийства Тейлора самый магловский из всех, что можно было придумать. Как же всё удобно сложилось! Восемь лет прошло, но что какие-то годы для человека, чьего отца заперли в Азкабане, заперли в ненавистном обществе, оставили без магии? Идея направить Рона по следу Нотта стала для тебя спасением. Всего-то дел тебе, начальнику отдела, пройти в архив и затереть в рапорте своё имя и место ареста, чтобы никто даже не взглянул в твою сторону, не задавал вопросов! Тейлор мёртв, а предшественник Гарри умер от драконьей оспы! Что это было? Империус? Поэтому не осталось никаких записей о твоём посещении? Форд, господи, ты думал, мы идиоты? Зацепились бы за имя Нотта и не обратили бы внимания на несостыковки? На отсутствие протокола, где тоже указаны места и имена? Естественно, мать твою, это вызовет вопросы! Или мы для тебя по-прежнему сопливые первокурсники? Конечно, всем же хотелось поскорее покончить с этим! Но мы отправили запрос в Визенгамот. До него тебе было не добраться.

Он промолчал, и это было безмолвным подтверждением её слов.

— Я сказал, чтобы она не приходила на работу, пока всё это не закончится, — вновь сказал Форд, — но она всё равно пришла на следующий день. Устроила ещё один скандал…

— Форд, — обратился я, но тот не отреагировал, даже взгляда не поднял, — вы же знали, что мы подозреваем Тео в ограблениях. Вы понимали, что она могла быть шпионкой?

Он опять промолчал, но теперь спрятал лицо в ладонях. Присутствующие оживились.

— Получается, у них было что-то типа взаимовыгодного сотрудничества? — подал голос Долгопупс. — Эта Нэнси шпионила для Нотта, чем помогала в ограблениях, а Нотт помог ей… отомстить? Так или…

— Кто его убил, Форд? Кто? — вперёд шагнул Эд Джонс. Бывший напарник Тейлора крепко сжал руки в кулаки. — Она? Ты думаешь, это она? Отвечай, сукин ты сын!

Джонс будто бы хотел броситься на него, но Поттер, даже не пошевелившись, твёрдо сказал:

— Никаких разборок в моём доме. Где она теперь, Форд?

Он закачал головой из стороны в сторону, сгорбившись, пряча лицо. Его обессилевший вид нагонял иррациональный страх, и пол под ногами кренился. От этого человека исходила такая безысходность, что мгновенно заполнила гостиную и сковала всех по рукам и ногам. Эд бросил на него гневный взгляд, но послушался и отступил.

— Э-э-э… — через минуту абсолютного молчания — раздавались только всхлипы Форда — протянул Долгопупс, — так и зачем в итоге всё это было нужно? По-моему, это тоже важно. Эти ограбления… всё это…

— Нэнси не сразу ушла во вторник, — неожиданно подал голос Стюарт. 

Я скосил глаза в его сторону, сразу поняв, о чём он подумал. Тут напарник повернулся ко мне. Форд не отреагировал на эти слова, всё ещё пряча лицо в ладонях. Может, он вообще их не слышал.

— Ты сказал: до тех пор, пока не придёт ответ. Он пришёл. Думаю, пора, Драко.

Я повернулся к Грейнджер. Она неотрывно следила за Фордом, и лицо её кривилось от отвращения.

— Грейнджер говорила тебе, Поттер. Ограбления не самоцель. Никому нахрен не нужно рушить союз маглов и волшебников. Это изначально было сомнительно. Как я и говорил.

Поттер сощурился, глядя на меня и не меняя позы у стены.

— Я, Стюарт и Грейнджер кое-что знаем и решили скрыть это до тех пор, пока не придёт ответ из Визенгамота, — я оглядел лица, которые были направлены в нашу со напарником сторону.

— Что? — Уизли нахмурил брови. — Хочешь сказать, что вы знали обо всём этом?

Он ткнул пальцем в сторону Форда.

— Нет, не знали. Но в последние пару дней я думал о том, что он может быть причастен. Такой вывод я сделал после разговора с Паркинсон.

— Зачем ты с ней говорил? — удивился Поттер.

— Тео и племянница Форда могли быть каким-то образом связаны. Если они были знакомы в настоящем, то, вероятнее всего, были знакомы и раньше. Стоуны были дружны с Ноттами, как и мои мать с отцом, насколько ты можешь знать. Мы были знакомы в раннем детстве, доходит? Пэнс тоже могла её знать или что-то о ней помнить. Она всё-таки девчонка, если ты понимаешь, о чём я.

— Как ты вообще до этого додумался? — нахмурился Поттер.

— А что тут непонятного?

— Прости? — вскинул бровь Поттер.

— Некоторые чистокровные волшебники предпочитают общаться только с себе подобными. Круг не так широк, и выбирать не особенно приходится. Это просто догадка, которую я решил опробовать. Пэнс её не помнит, Забини что-то припоминает смутно. Но зато мать Паркинсон прекрасно осведомлена о всех тогдашних связях. Она сказала, что если Пэнси интересны Стоуны, то ей следует обратиться к миссис Нотт.

Кларк, Джонс и Уизли одновременно заговорили, но от стены шагнул Поттер.

— Помолчите, — громко сказал он. Джонс успокоился не сразу, но всё-таки был вынужден заткнуться. — Вот о ком мы всерьёз не думали, — он поглядел на меня. — Миссис Нотт. Хм… Нотты вообще никаких нареканий не вызывали за всё это время. Как и остальные. Миссис Крэбб, Гойлы, мать и сын. Их мужья сидят вместе с отцом Нотта и твоим. Чёрт… надеюсь, они не замыслили побег из Азкабана.

— А такое возможно? — насторожился я, на мгновение представив невероятное: как отец явится ко мне на порог. — Дементоров в Азкабане больше нет, а людей… можно подкупить.

— Надо бы подать запрос на предоставление списка посещений, — задумчиво проговорил Поттер. — Посмотреть, как часто жёны навещают своих мужей.

— И сколько это займёт времени? — спросил я, припоминая разговор с Грейнджер о том, что просто так пролезть в Азкабан невозможно.

— Не знаю, — помолчав, ответил он. — И понятия не имею, как к этому отнесётся теперь Кингсли. И чего они могут добиваться?

— Дальше. Я столкнулся с Тео в кафе. Мы поговорили, — продолжил я. — И по разговору стало ясно, что он хочет свалить из страны. Ограбления лишь попытка отвлечь министерство и департамент от него и ему подобных. Я не знаю, намерен он бежать один или прихватить с собой остальных, но… думаю, именно Тео мозг предприятия. Он прямым текстом заявил, что ему страсть как хочется покинуть матушку-Англию. Ещё он сказал, что встречается с Асторией…

— Это которая Гринграсс? — спросил Уизли, но я оставил его без ответа.

— Забини как-то говорил, что Астория не общается даже с сестрой Дафной, а ведь они были не разлей вода. Мол, Астория вообще укатила за границу. Но когда я спросил об этом Тео, он сказал, что она никуда не уехала и даже не собиралась.

— Ладно, и к чему это всё? — спросил Поттер, когда воцарилась тишина.

— Тео, как бы помягче сказать, возмущён отношением министерства. Думаю, остальные разделяют его мнение.

— Передвижения Астории никто не отслеживает, — заговорила Грейнджер. — Вполне возможно, что она готовит место где-нибудь на континенте.

— Гермиона, чёрт возьми, — он обернулся на Грейнджер, — ты правда знала? Какого…

— Это я убедил её в том, что следует молчать, — я шагнул вперёд и отставил бокал на стол.

— У неё есть своя голова, и она могла бы…

— Нет, не могла. Всё это догадки, а выходка Тео просто провокация, не дошло? Никто не должен был знать, пока ситуация не станет яснее. Уж прости, Поттер, но если бы ты узнал, то сразу бы бросился организовывать слежку и прочее! Не так, скажешь?

— Да, бросился бы, — сжав зубы, ответил он. — Чтобы ещё кто-то не умер!

— По-твоему, я хочу, чтобы кто-то умер? Да на моего напарника напали буквально в отделе! Думаешь, я не понимаю всей серьёзности?

— Какое право ты имел так поступать? — надвигался Поттер совершенно меня не слыша. — Какое право имел решать, что делать? Ты вечно жалуешься и ноешь, что нет к тебе доверия! Откуда ему взяться, если ты постоянно выкидываешь подобные номера? Ещё и других подбиваешь!

— Вот именно, — я потёр лоб, глядя на него, пышущего гневом. Головная боль только усиливалась. — Вот именно. Если он способен провернуть такое, как он поступит, когда поймёт, что его раскрыли?

— Да на нём же следящие чары, идиот! — выкрикнул Поттер. — И палочки у него нет!

— Может, и так, но ты сам прекрасно знаешь, что предъявить ему было нечего! Что за дебильная привычка лезть на рожон? Всё делать наобум, ни черта не продумав как следует? Вечно эта твоя тупая надежда на удачу! Думаешь, повезёт и в этот раз? Заявился бы в его дом, ага, и что дальше? Что бы ты на него повесил? На нём следящие чары и нет возможности колдовать, в том-то всё и дело! Нужны были доказательства!

— И какие у нас сейчас есть доказательства? — продолжал наступать Поттер. — Твои догадки и игры разума, нахрен никому не нужные?

— Очевидная связь между ним и племянницей Форда, например, — рявкнул в ответ я. — Откуда бы ещё, как не от Нотта или его матери она узнала бы о смерти своего отца?

— Ограбления начались три месяца назад, а она узнала…

— Он мог ей манипулировать всё это время, не думаешь? — перебил я. — Да, узнала она две недели назад, но это повод для того, чтобы подбить её на шпионаж!

— Ты у нас в психологи записался? — криво усмехнулся Поттер, оглядев комнату. — Никогда не замечал, что ты так тонко чувствуешь людей. Ещё раз: на нём следящие чары. У него нет палочки. Всё упирается в это.

— Согласен. Но сам подумай. Какова вероятность, что он начал такое предприятие, не продумав эти моменты?

Поттер замолчал. Очевидно, парировать ему было нечем.

— Что ты имел в виду про эту Нэнси? — теперь вступился Уизли, обратившись к Стюарту. — Что она во вторник ушла не сразу?

— Она задержалась в отделе на сорок минут после того, как якобы ушла. Вы всё время обходите стороной один момент, — сурово ответил напарник, обращаясь, однако к Поттеру. — Нападение на меня. Сегодня я говорил с Картером по этому поводу. Похоже, только его и нас с Малфоем беспокоит тот факт, что кто-то использовал Империус в здании отдела департамента.

— При чём тут нападение на тебя? — не понял Уизли, и я закатил глаза. Он скривился, заметив это.

— При том, — продолжал Стюарт, — что кто-то напал на меня в тот самый промежуток времени, когда Нэнси видели в отделе, хотя её не должно было там быть. Но её видела одна из сотрудниц. По-моему, некая связь очевидна.

— Что ты об этом знаешь? — повернулся он к сидящему на стуле, но уже прекратившему корчиться Форду. Его лицо, красное, выражало настороженность.

— Ничего… — он вжался в спинку стула. — Я ничего об этом не знаю!

— И что дальше? — снова обратился Поттер к Стюарту. Сказано это было совсем другим тоном; похоже, его заявление слегка пристыдило героя войны.

— В то время я был в хранилище вещдоков или где-то поблизости, потому что относил коробку по нашему делу. Что, скажите, Нэнси делала в отделе, когда её там быть не должно? Сорок минут. Где она была? Что делала? И почему на меня напали ровно в тот момент?

— Она ударила тебя Империусом, это ты хочешь сказать? — откровенно удивился Поттер. — Зачем?

— Пока не знаем, — заговорила Грейнджер. — Я тоже не понимаю, что такого может быть в хранилище. И местонахождение Нэнси нам неизвестно. Дома её нет. Я проверяла. Из-за этого мы с Малфоем… поссорились. В тот раз.

— Может, хотела что-то оттуда взять? Для Нотта? — выговорил Долгопупс. — Из хранилища улик?

— Что, например? — с сомнением отозвалась Грейнджер. — А если и так, то почему раньше этого не сделала? Зачем в последний момент? У неё было как минимум две недели, как максимум — целый год.

Долгопупс пожал плечами и больше ничего не стал говорить.

— Ещё будут новости? — обратился к Грейнджер Поттер. 

— Слушайте, — пробасил Кларк, — а мог ли Нотт попытаться использовать Тейлора для того, чтобы снять следящее заклинание? Убить, так сказать, двух зайцев одним выстрелом?

Я еле сдержался, чтобы не хохотнуть. Смеяться хотелось в последнюю очередь, но потрясение от всплывших подробностей будто оголило все нервы. Эд Джонс медленно повернул в его сторону голову и вскинул брови. Кларк потупился, сообразив, что только что сказал.

— Он ведь был отстранён, все полномочия приостановлены, — ответил Поттер. Мы с Грейнджер переглянулись. — А Нотт не мог этого не знать. Ему наверняка Нэнси доложила. Он не смог бы этого сделать даже если бы захотел.

— Нотт ничего не смог бы с него поиметь, — пробормотал Уизли, ни к кому в особенности не обращаясь. — Понятно, почему использовали магловское оружие, но вот только не понятно, чьей рукой был убит Тейлор. Его или этой Нэнси.

Кларк неотрывно смотрел на меня вот уже с полминуты. Я старался делать вид, что не замечал его пристального внимания, но это уже начало напрягать.

— А правда, что между тобой и Нэнси была интрижка? — неожиданно заявил он.

— Ты трахал его племянницу? — тут же вытаращил глаза Уизли, указывая на Форда.

— Что? — сам Форд резко поднялся со стула.

— Ходили такие слухи пару месяцев назад, — добавил Кларк и вскинул бровь. Я отправил ему такой взгляд, что он мгновенно помрачнел. — По-моему, это интересное обстоятельство…

— Закрыл бы ты свой сраный рот, Кларк, — посоветовал я, чувствуя, как начало полыхать лицо. Только этого сейчас не хватало. — Сам-то к ней яйца не подкатывал?

— Сукин ты сын, Малфой, это правда?

Форд в мгновение ока оказался рядом. Его красное лицо замаячило перед моим, и я инстинктивно отшатнулся. Стюарт быстро перехватил руку, которую он уже занёс, чтобы мне врезать.

— Малфой? — подскочивший Поттер на пару со Стюартом оттащили его в сторону. — Ответь, это правда?

— Это не имеет никакого значения.

Форд начал вырываться из крепкой хватки Стюарта. Поттер направил на него палочку и сказал:

— Ещё раз дёрнешься, Форд, я тебя привяжу к стулу, понял? Ты сейчас не в том положении, чтобы защищать честь племянницы, — потом он повернулся ко мне: — Ты действительно спал с Нэнси?

Форд молчал, только бросал испепеляющие взгляды.

— То есть, мне не позволено остаться джентльменом?

— Малфой, завязывай хернёй страдать! — пролаял Уизли.

— Допустим, что так, — я показал ему средний палец не глядя в его сторону, и подозревал, что получил тот же жест в ответ.

— Да ради бога, хватит! Это было пару месяцев назад? — снова задал вопрос Поттер.

Я скрестил руки на груди. Хотелось защититься, хоть нападения и не было. Понятно, чего он добивался этими вопросами, но я чувствовал себя облитым грязью.

— Нет.

— Как долго эти отношения продолжались и когда закончились? — не уступал он.

Я старался смотреть только на его искажённое непониманием лицо. Но всё равно увидел, что Грейнджер сунула руки в карманы и глядела куда угодно, но только не на меня.

— Начались практически с самого формирования отдела.

Поттер ждал продолжения, а когда не дождался, то сказал:

— Значит, вроде как не закончились.

— Мы просто иногда проводили время вместе! Чего ты ещё от меня сейчас хочешь?

— Ты знала? — с усмешкой обратился к Грейнджер Уизли. — Что он трахается с этой Нэнси?

— Это не моё дело, — ответила она, с досадой на него поглядев.

— Да неужели? — скривился Уизли, но в мгновение изменился в лице. Будто испугался.

Грейнджер замерла. Потом достала из сумки палочку — спокойно, будто ничего не происходило — и направила её на Уизли.

— Гермиона, успокойся! — рявкнул Поттер, но она проигнорировала эти слова.

— Ещё одно подобное заявление, Рон, и клянусь, я тебя так трахну, что ты забудешь как ходить, — сказала она с совершенно бесстрастным лицом. Джинни громко ойкнула и сразу же прикрыла рот рукой.

— Вот сейчас ещё вас не хватало! — прикрикнул Поттер, а потом обратился ко мне: — Как ты мог ничего не понять? Скажешь, ты всего этого не знал? Что Нэнси с Тео общается и…

— Нет, Поттер, я ни черта не знал! Если бы знал заранее, то неужели допустил бы подобный ход событий?

Повисла тишина.

— Так. Ладно. Ладно… — Поттер потёр виски, будто и у него разболелась голова, и заходил из стороны в сторону. — Я понял, но мы ещё к этому вернёмся. Что мы в итоге имеем. Тео и Нэнси в сговоре. Тео планирует сбежать, возможно, не один. Возможно, что-то планирует в отношении Азкабана. Он привлёк к делу Нэнси, чтобы она шпионила в отделе и следила за ходом дела. Взамен пообещал рассказать об убийце отца и помочь его наказать… так, выходит? Но не ясно, что он намерен делать без магии и со следящими чарами, — тут он внимательно на меня посмотрел, но вопрос, который явно крутился на языке, так и не озвучил. — Ладно. Ты предполагал, Малфой, что Тео должен где-то базироваться. Тем более, он не мог грабить банки сам. Кто ему помогал? Есть какие-то соображения?

— Есть пара парней из Лютного, — ответил я, ловя на себе взгляды Уизли и Форда. — Моя знакомая сказала, что один тип хвастался большими деньгами. Это было как раз после субботнего ограбления.

— Ты его знаешь?

— Да. Тоже мой знакомый. Его зовут Фрэнки. Он попросил её передать, если вдруг меня увидит, что есть работа. В прошлом мы… кое-чем промышляли вместе.

Уизли и Кларк одновременно хмыкнули, но эти безмолвный выпады остались проигнорированными. Поттер молча на меня глядел, и казалось, что он тоже вернулся в Лютный, в тот памятный день, когда явился по мою душу. Конечно, он понимал, что я успел обрасти знакомствами и деятельность моя не всегда была законной.

— Всё ещё поддерживаешь с ним контакты? — спросил он с ощутимой досадой в голосе. Словно разочаровался.

Я чувствовал на себе взгляды всех, кто был в гостиной. Неприятно было вытаскивать наружу нелицеприятные подробности жизни на глазах у всех этих людей. Чувствуя спиной холодную стену, я ощущал себя загнанным в угол, но понимал, что не имел никакого оправдания для молчания. Молчание и так потянуло за собой слишком много последствий.

— Нет. Но моя знакомая попала в трудную ситуацию. Я не мог её оставить. Она мне и рассказала. На самом деле, всё это из-за расследования, которые мы ведём со Стюартом. Иначе я бы не сунулся в Лютный, уж поверь.

— Кредит доверия не резиновый, — сообщил он. — Что ещё?

— Фрэнки говорил, что у него скоро будет куча бабла. Если он решил привлечь ещё и меня, то дело крупное. Это всё, что мне и ей известно.

— Эта твоя знакомая может как-то вывести нас на них?

— Она больше не в Лютном. Ей… опасно туда возвращаться. Временно она живёт у меня.

— Почему опасно?

— Её недавно порезал один хрен из Лютного, когда узнал, что она связана с копами.

Пришлось рассказать и о нашем с Кэти и Люси сотрудничестве.

— Ясно, — Поттер почесал затылок, когда я закончил, и глянул на Стюарта. — Ещё есть зацепка с Паддингтоном. Но это большой район. Пока что не понятно, может там быть что-то вроде логова Тео или нет.

— Думаешь, она послала меня к Тео, — сказал Стюарт.

— И ещё не понятно, почему она была там, — напомнил Кларк. — Что будем делать, Гарри? Надо хотя бы выставить кого-то у дома Нотта, посмотреть, что там творится. Поставить кого-то у карты…

— Если поставить кого-то у карты, то это вызовет вопросы в штабе, — отрезал Поттер. — Не хочу, чтобы какой-нибудь умник пустил слух и это просочилось в газеты. Нам это не нужно. Но ты прав, надо кого-то выставить у дома. Сначала стоит просто понаблюдать. Никакой магической активности возле Нотта не происходило, и это, честно говоря, очень настораживает. Когда ты с ним встречался, Малфой?

— М-м-м… это был…

— Четверг, — быстро ответила Грейнджер. — Это было в четверг. Малфой рассказал мне об этой встрече сразу же.

— И где она состоялась? — нахмурился Поттер.

— В забегаловке недалеко от министерства. Он сказал, что якобы пришёл узнать о программе реабилитации.

— Вот оно что, — сказал он и скривил губы. — Вряд ли ему светит даже буклетик. Что он говорил?

Я коротко пересказал наш с Тео разговор. Присутствующие выслушали рассказ молча, но постоянно переглядывались. Я вдруг ощутил себя на месте Форда — вывернутым наизнанку.

— А напоследок сказал: передай привет подружке и напарнику.

— Он ведь знал, что я в больнице, а Нэнси в отделе не появляется, — гневно выговорил напарник. — Говнюк.

— Форменный псих, — хмыкнул Кларк. Я даже не взглянул в его сторону, как и Стюарт.

— Зачем ему так подставляться? — задумался Поттер.

— Он будто… прощупывал почву, — вставил Долгопупс. Он сощурился, и лицо его отразило беспокойство. — Ты не думал, что он попытается…

— Завербовать меня? — Долгопупс в ответ кивнул. — Разумеется, думал. А ещё я думаю, что он хотел понять, насколько много мы можем знать. Я не дал ему такой возможности.

— Завербовать, — буркнул Поттер. — Ты, Малфой, популярен.

Отчего-то он не стал упоминать Картера прямым текстом, и я был ему благодарен за это.

— Даже тебе, Поттер, не пожелаю такой популярности.

— Может тебе, Малфой, сделать вид, что ты хочешь перейти на его сторону? — предложил Кларк. — Вы ж давние приятели, как я понял. Вот и…

Я сжал зубы, чтобы изо рта не вылетело что-то нелицеприятное. Тратить время на ругань больше не хотелось.

— Вряд ли он поверит после того, о чём мы говорили, — сдержанно ответил я. — Он прекрасно знает, кто я такой, и не поведётся на эту уловку. После нашего разговора точно нет. Тео не идиот.

— Так когда ты в последний раз контактировал с Нэнси? — спросил Поттер.

— Неделю назад. В тот день, когда нашли Тейлора. Я пытался с ней связаться после, но безрезультатно.

Грейнджер пристально на меня посмотрела. Показалось, что она ляпнет про воскресенье, что я выдал её перед Нэнси. Но она благоразумно промолчала. Я выдохнул. Объясняться ещё и за это было бы выше сил.

— А этот Фрэнки… — нахмурился Уизли, — что он за тип вообще? Способен на такое?

— Посули этому ублюдку денег, и он тебе луну с неба достанет.

— Ты не говорил про Фрэнки, — задумчиво проговорила Грейнджер.

— Никому не говорил. Не хотел видеть связь там, где её могло не быть. Но раз уж зашло дело, то не упомянуть его не могу. Но у меня больше нет о нём никакой информации.

Я мысленно вернулся в свою квартиру, к Кэти. На секунду-другую соблазнился мыслью, что она могла помочь, но сразу отбросил эту идею, вспомнив уродливый шрам, который рассекал её руку. Вдруг представил, что Поттер никогда не предлагал мне помощи. Я бы по сей обретался в Лютном? И что бы сделал Тео, если бы Фрэнки представил меня как своего приятеля, готового пойти на дело?

Стюарт сбоку зашевелился, достал мобильник. Замер на мгновение, поздно сообразив, видимо, что здесь эти штуки не работали.

— Что-то мне слабо верится, что Тео в своём нынешнем положении сунулся бы в Лютный. Во-первых, каким образом? — хмурясь, сказал Поттер. — Во-вторых… всё это требовало от него слишком больших усилий, чтобы так тупо попасться.

Всё ещё глядя на Стюарта, ощутил, как внутри что-то неприятно сжалось. Я попытался зацепиться за ускользающую тревожную мысль, которая каким-то непостижимым образом возвращала к Кошке. Эти два человека никогда не пересекались, и я не мог придумать ни единой причины, почему они вдруг сделали это, пускай даже только в моей голове.

— Ладно, — наконец решил Поттер. — Надо обсудить план действий на основе того, что мы имеем. Узнаем, что творится возле дома Нотта, может, удастся за ним проследить. Будем осторожны. Он пока понятия не имеет, что происходит, но что-то всё-таки подозревает, раз решил показаться Малфою. Пойдёмте на кухню, там поудобнее будет.

Кларк, Джонс и Долгопупс во главе с Джинни пошли к двери. Форд тоже поднялся, неуверенно посмотрел на Поттера. Тот подал знак Уизли, чтобы он за ним присмотрел. Я, Стюарт и Грейнджер остались, потому как Поттер так выразительно посмотрел на нас троих, что его просьба буквально повисла в воздухе. Уизли напоследок обернулся, но Джинни уволокла его за собой и заперла дверь гостиной.

— Вы трое поступили просто безответственно, — начал он, как только дверь закрылась. — Но не могу не признать, что эта информация, — Поттер посмотрел на меня, — очень нам поможет. Пока Тео под следящими чарами и без палочки, то он ничего не сможет сделать. Но я не хочу, чтобы по его указке ещё кто-то погиб. Нам надо понять, как он планирует поступить дальше. Департамент всё ещё разгребает последствия ограблений, и его чёртов план пока работает как надо. Ещё надо понять, как он умудряется всё это проворачивать и не светиться.

— Что будет с Фордом? — спросила Грейнджер, подойдя к нашей троице. — Просто поверить не могу, что он так поступил. Я не понимаю, на что он надеялся?

— Надеялся, что идея обвинить Нотта в убийстве нам очень понравится, — мрачно отозвался Поттер. — Но правда всегда всплывает.

Он сощурился, глядя на меня.

— Я объяснил, почему так поступил. Ты тоже не ангел, Поттер. Вы вообще думали, что это я Тейлора кончил и шпионил в отделе.

— Разбираться будем потом, — объявил он. — Сейчас надо заняться Ноттом. Если он думает, что всё это сойдёт ему с рук, то у меня для него большой сюрприз. Но я не хочу, Малфой, чтобы ты ещё когда-то проворачивал подобные вещи. И вы двое тоже. Ясно?

Голова трескалась от боли, но я всё-таки раз за разом перебирал только что узнанное, сопоставлял с тем, что имел. И в какой-то момент понял, что подсознательно искал оправдание для Нэнси. Неужели в этой хрупкой девушке всё это время таилась такая дикая ненависть, или даже страх, что могли толкнуть на убийство? Неужели ради мести она поступилась даже собственным желанием, которое так ярко горело в ней — стать мракоборцем, чтобы помогать людям. Девушка, притащившая с улицы кота, которого пожалела. И о чём она подумала в тот момент, когда правда об отце открылась?

Всё это время я был к ней равнодушен, невнимателен к словам. Никогда не считал, что её желания и мысли были равноценны моим, всегда гнул свою линию и не хотел, даже не попытался хоть как-то откликнуться на призыв о помощи. Пугающе и до нелепости странно, что равнодушие одного человека может повлечь за собой такие сокрушительные последствия. Смерть Тейлора — несуразное стечение обстоятельств. Всего лишь одно решение, которое теперь слабо трепыхалось на задворках памяти, привело его к ней. Что было бы, согласись ей помочь, когда помощь эта действительно была нужна?

Я вернулся к моменту, когда она, бледная, напуганная, сказала о том, что нашли тело Тейлора. Может, она раскаялась в том, чему поспособствовала? Смерть всегда выходит за рамки обыденного. Но смерть, оголяющая свою личину где-то совсем рядом, дышащая в спину — жёсткое, неизгладимое потрясение для здорового рассудка. Мольбы, уговоры, рассуждения об отце, даже путанные сны, где Нэнси звала меня — всё это так или иначе отпечаталось в мозгу, напоминая о том, что я слышал, но не слушал, понимал, но не принимал, знал, но отказывался даже пальцем пошевелить, потому что считал чьи-то переживания незначительными.

Во время собрания на кухне пришлось отвечать на бесконечные вопросы Поттера, часто повторяющиеся в разных формулировках — то ли от утраты внимательности, то ли в попытке поймать на лжи. После того, как всё закончилось, я не готов был даже на одну лишнюю минуту оставаться в стенах этого дома. Сознание, бывшее чётким благодаря усилиям, теперь окончательно поплыло.

Но всё-таки пришлось задержаться, чтобы переговорить со Стюартом, рассказать ему, что придумала Грейнджер, и договориться о завтрашней встрече в министерстве для разговора с адвокатом. Я видел его внимательный взгляд и думал, что он хотел спросить: «всё нормально?». Но не спросил. Потому как точно знал, что чуть ли не впервые получит на этот банальный вопрос ответ «нет».

Напарник сказал, что его ждала Лола, и он вернулся в её дом так же, как и оказался здесь — через камин. Уизли — только подумать! — всё пытался уговорить Грейнджер остаться в доме Поттера ещё немного, но она ответила твёрдым «нет». Развернувшись, кивнула мне, чтобы следовал за ней. Я подчинился даже не задумавшись. Было плевать, что там подумает Поттер, Уизли, Форд и остальные.

В голове зазвенело — «ты знала, что он трахается с этой Нэнси?». И его «да неужели?», скользкое и липкое. Лисья морда — проклятая жвачка, которую всё никак не получалось отскрести от пальцев. Приятно видеть, что Грейнджер в состоянии за себя постоять. Но слова Уизли всё трепались и трепались в мозгу, как старая листовка на ветру. Я ощутил такую жгучую ненависть, что пожалел, до зуда в костях, о том, что не набил ему морду.

— Идём домой, — сказала Грейнджер, когда мы вышли на тёмную улицу.

Вдохнул преддождевого удушливого воздуха, взглянул на часы — почти одиннадцать. Она взяла меня за руку, не успев сойти со ступенек, и мы трансгрессировали. Я этого не ожидал, и когда оказались на заднем дворе её дома, то всё ещё чувствовал, как лёгкие выкручивала трансгрессионная волна.

Вид её необжитого пустого дома, словно воронка, засасывал в пучину уныния. Я огляделся и тупо подумал — где все те безделицы, всякие мелочи, которыми женщины обычно пытаются обставить всё своё жилище? На ум пришло слово — гнездятся. Ответ был прост. Грейнджер не собиралась гнездиться, потому как не видела в этом смысла. Эта мысль, глупая, никчёмная, ещё больше испортила настроение, неизменно приводя к не менее неуместным и пустым размышлениям: на что мы вообще надеялись, затеяв эти отношения.

— Голова кругом, — объявила Грейнджер, шагнув в гостиную. На полу всё ещё стоял недопитый бокал вина, рядом — пустая бутылка из-под пива. — Пиво ещё есть в холодильнике, если хочешь.

Она устало опустилась на диван, скинула обувь. Я прошёл на кухню с нестерпимым желанием выпить, чтобы развеять страх, злость и тоску, которые вдруг вылезли на поверхность с новой силой и теперь извивались, точно змеи, на дне желудка. Достав из холодильника бутылку пива, ещё немного постоял в темноте кухни, прислушиваясь к самому себе. Представил Нэнси — обнажённой, с гладкой кожей, мягким ореолом тёмных волос, спадающих на плечи. А в следующий момент — её же, но с дырой от пули во лбу, с безжизненным взглядом, с подёрнутыми белёсой плёнкой глазами, совсем как у Софи Палмер. И снова лицо Нэнси, в то мгновение, когда она сообщила о Тейлоре. Тогда я развернулся и ушёл, думая совсем о другом.

Мысли плавно перетекли к Куперу, тому разительному контрасту, который составляли он и Нэнси. Его взгляд — акулий, безжизненный, пустой, выглядывавший из-под той личины, которую он нацепил. Что творилось в его голове, когда он понял, что Софи Палмер умерла? Раскаяния в нём не было ни грамма.

Не так-то просто убить человека. Словно старый сон, вспомнились астрономическая башня, старик Дамблдор. Моё задание — убить его. Я понимал, наверное, с самого начала, что не смогу этого сделать, но легко перекладывал ответственность на будущего себя. Словно тот человек не имел ко мне никакого отношения.

Одна гриффиндорка чуть не умерла из-за проклятого ожерелья, а Уизли чуть не откинулся, выпив не предназначенное для него пойло. Шаги обезумевшего от паники человека. Какое же было облегчение — я не отнял человеческой жизни. И действительно был рад тому, что эти идиотские затеи, спонтанные, ужасающие своей неотвратимостью и сумасшествием, провалились, и у меня было оправдание хотя бы для самого себя. Но в то же время, как раскалённые до красна иглы, в мозг впивались образы мёртвых тел родителей. Чужие люди или они?

Но понимал, даже стоя перед стариком с палочкой в руке, что не сделаю этого, не смогу сказать положенных слов, а если и скажу, то ничего из этого не выйдет. Я не хотел его смерти. Понимал, что кому-то, но не ему, придётся принести себя в жертву. В какой-то момент уже не получалось отогнать от себя стыдливую гадкую мысль: пусть бы Лорд покончил с матерью и отцом, пусть бы решил всё за меня, пусть бы это произошло где-то там, за пределами понимания. Скорбь стала бы одновременно и кошмаром, и несмываемым чувством вины, и облегчением.

Эти мысли вводили в ступор. Ещё шаг — и обрыв, ещё шаг — и мрак наступит. Ни жизнь, ни я сам, ничто не станет прежним, а так хотелось зацепиться за надежду, что всё ещё наладится. Я искал поводы, тянул время и знал, что не готов к прыжку. Постоянно на что-то надеялся, на какое-то чудо, на то, что всё решится само собой, и даже попытки починить исчезательный шкаф держались на этой мысли: пусть что-то случится. Пусть это будут чужие руки, не мои. Не моим будет и груз ответственности.

Руки задрожали, и я отставил бутылку, чтобы не выронить её. Окружающая темнота словно сгущалась. Различались силуэты стола, стульев, каких-то совершенно обычных вещей, но они казались ненастоящими, незнакомыми. В ожидании чего-то неизведанного и жуткого всё привычное выглядело иначе. А именно оно сейчас и наступило — ожидание.

— Драко?

В дверном проёме, светлым прямоугольником выделяющимся на фоне тёмной стены, появилась фигура Грейнджер.

— М?

— Ты чего тут, в темноте?

Грейнджер не стала включать свет. Когда приблизилась, я различил в её руке пустой бокал. Она поставила его рядом с бутылкой.

И ощутил касание её пальцев на руке. Перехватил их и крепко сжал, словно то была спасительная ниточка. Мир вокруг стал обретать привычные черты. Мне хотел закричать: Грейнджер, пожалуйста, не отпускай, но всё это так и осталось бесплотными мыслями, как и ранее невысказанное признание.

— Просто задумался, — ответил я, почувствовав, что сердце успокаивалось. Она провела рукой по моей щеке, и я прикрыл глаза. Кончики её пальцев — будто наэлектризованные.

— Понимаю.

Позже, когда мы лежали в темноте спальни — каждый со своей стороны кровати, так и не коснувшись друг друга — я ощущал, что между нами выстроилась какая-то невидимая стена. Будто мы вернулись на годы назад, в школу, и снова между нами непреодолимая толща непонимания и непринятия. Я снова тот подросток, на которого легла непосильная ноша. Она — та самая девчонка, что несмотря на возраст, должна противостоять силам, которые были ей не по зубам.

Всё это было навеяно воспоминаниями о Дамблдоре. Но не получалось отделаться от липкого чувства, будто она вдруг вспомнила, что Драко Малфой совсем не тот человек, которого она теперь знала, и никогда им не был и не станет. Всё — сплошное притворство.

Она лежала на спине и глядела в потолок.

— О чём ты думаешь?

Услышав это, она повернулась на бок, ко мне лицом, и подтянула к груди колени.

— Думаю? Хм… На что способны люди. Чтобы… защитить своих близких.

— Полагаешь, что Форд так поступил из-за страха за неё?

— Полагаю, что это было одной из причин.

— По-моему, он просто боялся за свою шкуру.

— А кто из нас не боится?

Я не видел её лица, и это одновременно и радовало, и пугало. Она полыхала гневом в доме Поттера, но теперь что-то изменилось.

— Я думаю о твоих словах, — вновь заговорила Грейнджер. — Помнишь, ты говорил… иногда мы поступаем плохо, но с благими намерениями.

Я удивился тому, как хорошо она помнила сказанное мною. И тому, что она не упомянула, что это были слова матери, а ведь не могла не помнить. Мне хотелось сказать ей спасибо за проявление такого такта, но вместо этого спросил:

— Ты его оправдываешь?

А про себя подумал — конечно, оправдывает. Как и меня. Она всегда так поступает.

— Я пытаюсь понять, — поправила она. — Форд не плохой человек. Он был отличным мракоборцем в своё время. Его не назначили бы начальником отдела, если бы он не подходил на эту роль. Иногда обстоятельства вынуждают нас совершать ужасные вещи, но… знаешь, судить со стороны легко, так ведь? Но не получается мыслить шире, когда на кону стоят твои близкие. Я стёрла родителям память и бросила их на десять лет, чтобы защитить. Я делала многие вещи, о которых теперь жалею, но этого никогда не смогу себе простить.

— Я трижды чуть не убил человека.

Грейнджер ничего не сказала. Я впервые произнёс это вслух. Даже на суде не довелось высказать эту истину именно так. Но теперь сказал, и слова повисли в пульсирующей темноте спальни.

— Да, — ответила она. — Ты победил.

Я невесело усмехнулся. Такой вот грубый, казалось бы, не к месту, юмор — совершенно обыкновенная вещь среди тех, кто по долгу службы или из-за превратностей судьбы раз за разом сталкивался со смертью и горем. А как иначе? Иначе можно сойти с ума.

Мне вспомнился один из вечеров во время учёбы. Вышедший в отставку мракоборец собрал нас всех перед собой, чтобы поведать очередную байку. Шла первая магическая война, и во время обыкновенной разведывательной вылазки он и ещё двое парней неожиданно схватились с пожирателями. Их было гораздо больше. Его сослуживцу оторвало заклятьем ноги. Израненные, но живые, они сумели трансгрессировать, прихватив с собой и того, который остался без ног. Только тогда, лёжа в какой-то грязи, они поняли, что он умер. Может, сердце остановилось от болевого шока, может — просто истёк кровью. И тогда приятель нашего наставника сказал: «кабы не умер бедолага Джимми, так здорово бы сэкономил на ботинках». Я никогда не забуду, как он ржал над отточенной временем шуткой.

— Мне очень жаль, — сказал я, желая, нет, нуждаясь в том, чтобы услышать её неравнодушие.

— Я знаю. Мне тоже.

Мысли кружились, толкались, спорили. По её тону нельзя было сказать, что именно она подумала, произнося это.

— Я решила… когда всё это закончится, полечу к родителям и верну им память.

Я представил стопку билетов, хоть никогда её и не видел. Сдержит ли она в этот раз своё обещание?

— Это хорошо.

Глаза болели, но мозг отказывался отключаться. А Грейнджер и вовсе провела бессонную ночь. Но её глаза были открыты — я видел это, потому что она снова перевернулась на спину, и слабый свет уличного фонаря очертил её профиль.

Вернулся к её словам, и нехотя подумал о собственной матери, с ужасом вспомнив слова Блейза: вдруг она захочет вернуться? Последние наши годы, омрачённые судами, непониманием и бесконечными столкновениями, навевали дикую тоску по детству, когда всё было проще и понятнее, было чёрное и белое, хорошее и плохое, и я стремился вернуть эти чувства, предпочитая делать вид, что ничего не произошло. Мать же наоборот пыталась подстраиваться и искать выходы, и в конце концов нашла один приемлемый — уехать. Мне побег казался слабостью, которую я не мог себе позволить. Столкновение этих противоположностей стало поводом для последнего, самого жгучего скандала.

Надеялся ли отец, закрытый ныне в Азкабане, что я буду навещать его? Вполне возможно, он действительно хотел этой встречи. Но мне же не хотелось видеть его таким, будто отрицание действительности что-то меняло. Вот он, перед глазами — обнимающий за плечи смеющуюся мать. Я никогда не видел их проявляющими чувства на глазах посторонних, это всегда принадлежало только им. Но в стенах дома, ещё не отравленного ядом Лорда, они превращались в самых обычных людей, которые смеялись, шутили и обнимались. И даже после, когда настал мрак, можно было заметить, как они украдкой сплетали под столом пальцы, не глядя друг на друга.

Протянул руку и нашарил под одеялом руку Грейнджер. Её пальцы, тёплые, дрогнули, но тут же стали податливыми и переплелись с моими. Я понял, что она успела уснуть, а это прикосновение разбудило её. В тишине послышалось приглушённое «что»?

— Ничего. Спи, — я придвинулся ближе, чтобы обнять её. Поддавшись притуплённому, но всё же ощутимому приливу сентиментальности, поцеловал её в макушку и прижал к себе. Она никак не отреагировала. Похоже, снова отключилась.