Пятеро в молчании (гет)

«В пятницу, 25 августа, на территории немагической части Лондона, в переулке в Сохо было обнаружено тело двадцатидвухлетней волшебницы Софи Палмер. По сообщениям пресс-центра департамента магического правопорядка, на девушку было совершено нападение неизвестным волшебником, на теле погибшей обнаружены следы магического воздействия. Следствие ведут детективы департамента правопорядка.

«Расследованием занимаются знающие своё дело детективы. На данный момент подробности не могут быть озвучены в интересах следствия», — заявил глава отдела обеспечения магического правопорядка мистер Гарри Поттер, под чьим началом и стоит специальный следственный отдел, который расследует гибель мисс Палмер. Расследованием занимается небезызвестный мистер Драко Малфой, попавший во внимание прессы в связи с появлением на Осеннем Балу в компании мисс Гермионы Грейнджер. Мистер Малфой состоит на службе в специальном отделе департамента, созданном, по заявлению министра магии мистера Кингсли Бруствера, в качестве эксперимента. Как ранее было заявлено, мистер Малфой получил должность в рамках программы реабилитации пострадавших от действий группировки «пожиратели смерти», к которой он прежде имел самое прямое отношение вместе со своим отцом Люциусом Малфоем.

«Восстановление привычного нам с вами мира и предотвращение повторения печальных событий восьмилетней давности — вот основные задачи новой политики Министерства Магии. Но воссоединить магическое сообщество, расколотое после войны, мы можем только общими усилиями, упорным трудом и сотрудничеством. Программа реабилитации для пострадавших от действий группировки под названием «пожиратели смерти» — одно из множества планируемых и уже реализованных направлений нашей работы, как и создание и существование специального следственного отдела. На данный момент отдел успешно функционирует и включает в себя и волшебников, и представителей правопорядка из немагического сообщества. Обмен опытом, выстраивание дружеских отношений и доверие — основная цель этого эксперимента. Всё это, главным образом, желание объединить усилия магического и немагического сообществ в борьбе против преступности смешанного характера, помощь и поддержка тех, кто в этом нуждается, несмотря на наши различия», — заявил министр в недавнем интервью.

Но несмотря на усилия Министерства Магии и министра в частности, убийство волшебницы не стало единственным происшествием, которое встревожило общественность. Независимый журналист Шарлотта Райн установила, что всё ещё не была поймана группа лиц, которые совершали набеги на банки в немагической части Лондона. По-прежнему неизвестны ни личности грабителей, ни их цель, ни то, как именно им удаётся проникать в помещения, но установлено точно, что как минимум один из них имеет волшебное происхождение. Напрашивается логичный вопрос — по какой причине на протяжении трёх месяцев преступники не были пойманы? Складывается впечатление, что департамент не в состоянии поддержать делом громкие слова министра.

Принесёт ли плоды и не станет ли помехой обещанному спокойному миру новая политика Министерства Магии — ещё предстоит узнать. Мы будем тщательно следить за развитием событий.»

— Что скажешь? — осторожно спросила Лола, пока я продолжал пялиться в газетный лист. — Ни про Стюарта ни слова, ни про Тейлора… Странно, правда?

Часы показывали почти одиннадцать утра, и в столовую потихоньку стекались сотрудники. Кое-кто из них тоже читали газеты.

— Видимо, пока не прознали, — сложив газету, отдал обратно Лоле. — Ты ведь знаешь, как работает крысиный отдел. У них всегда всё схвачено.

Похоже, Грейнджер знала, о чём говорила, рассказывая о вездесущей Шарлотте Райн. «Пророк» такого не напечатал бы, а эта дамочка явно настроилась поднять шумиху. То, что нападение на Стюарта и смерть Тейлора не были упомянуты в статейке, волновало меньше всего. Так даже лучше.

Судя по реакции Лолы, она не обратила на это внимания, но я же между строк прочитал совсем иное: чуть ли ни прямое заявление о творящихся внутри департамента странностях, из-за которых всё ещё не были пойманы преступники. «Крысиный отдел», конечно, был вплотную занят расследованием смерти Тейлора, никаких сомнений. Но как скоро они поймут, что дело гораздо глубже, чем можно было предположить? Что внутри отдела есть шпион? Впервые пришла мысль, что это обстоятельство могло навредить поискам, которые вела Грейнджер с командой. И что будет, если «крысы» прознают про тайное расследование?

— Что показали камеры на парковке? — снова заговорила Лола. Чуть наклонившись вперёд, она прошептала: — Ты же хотел заняться делом Стюарта.

— Ничего не показали. Они уже целый месяц не работают, — ответил я, оглядевшись по сторонам. Казалось, что Форд мог выпрыгнуть из-за угла и потребовать ответа не только за недавнюю грубость, но и за очередное нарушение его приказа. — Но я только что был в хранилище улик. Тип, который там работает, сказал, что у них всё тихо. Только месяца полтора назад его напарник забыл запереть дверь в конце смены, но сам отрицает это.

Ещё спросил, как можно проникнуть в хранилище, если там никого нет, но Лоле это знать не обязательно. Впрочем, ответ был однозначным: никак.

— Так ты думаешь, что на Стюарта напал тот, кто… — она заправила короткую прядь за ухо и расширила глаза, — тот, кто был в хранилище в тот момент?

— Не думай об этом, ладно? Ты к нему ходила? Новостей нет? — и снова подумал о Нэнси.

— Меня не пустили, — мрачно отозвалась она. — Пока не пришёл в себя, смысла нет. Я ведь ему не родственница и всё такое.

— Я сказал, что у него есть сестра и ей надо сообщить.

— Думаешь, он будет в порядке?

— Разумеется будет. Куда ему деваться?

— А мисс Грейнджер, кстати, знает, что ты вознамерился сам заняться этим делом? — вдруг сказала она, отпив кофе. Её тёмные глаза сощурились до узких щёлочек.

— А я должен спрашивать у неё разрешение?

— Она вчера сказала, что делом Стюарта будет заниматься отдел внутренних расследований, — Лола пожала плечами и важно откинулась на спинку стула. Выглядела она так, будто сама отдала такое распоряжение.

— Чёрт возьми, ну прости ещё раз, что не рассказал тебе про то, что Стюарта нашли! Я просто не успел, было много дел.

— На всё у тебя есть отговорки, мистер Малфой, — покачала она головой. — Очень было бы мило, если бы ты сам мне сказал, что нашли моего парня! Ты ведь первый узнал?

— Моргана тебя побери, так он твой парень? — усмехнулся я, а Лола слегка порозовела. — А слово на букву «л» вы ещё друг другу не говорили?

Она замахала руками — я еле увернулся — и чуть не пролила свой кофе.

— Остряк! — фыркнула Лола и встала. — Пойду-ка я работать. А ты будь осторожнее, ладно?

Я кивнул, и она ушла, оставив газету. Видела ли эту статью Грейнджер и остальные?

Уже прошло достаточно времени, и она давным-давно должна была дать о себе знать. Вернее о том, что смогла накопать в музее. Я от всей души надеялся, что мы не зря мотались в Брэдфорд.

Но всё же, не только это занимало голову.

Вчера я поцеловал женщину, которую ещё пару недель назад ненавидел всеми фибрами души. И всё думал: каково ей будет взглянуть мне в глаза? Ещё пару часов назад ни капли не сомневался — либо она потребует забыть обо всём, не преминув добавить, что поцелуй был ошибкой, либо вовсе сделает вид, что ничего не было. Но после того, как она пролила целый океан слёз, после всего сказанного и сделанного, Грейнджер снова удивила.

Я всё ещё будто видел сегодняшнее утро. Как ветер трепал непослушные кудри, подбрасывая их вверх, и как сама Грейнджер, сонная и встрёпанная, плотно кутаясь в пальто, сидела на веранде гостиницы за утренней чашкой кофе.

«Я ни о чём не жалею, Малфой», — так она сказала. Улыбнулась, коснулась моего плеча на прощание, а после ушла, сказав, что ей нужно привести себя в порядок перед визитом в музей. Глаза её были красными, это не укрылось бы даже от слепого. Похоже, Грейнджер проплакала всю ночь.

Всё ещё казалось странным, что она рассказала о своих родителях, о своих страхах, о том, что на самом деле творилось у неё в голове. Но насколько же всё-таки нужно быть сильным, чтобы предстать перед другим человеком настолько слабым?

Я опустил взгляд на газету.

«Расследованием занимаются знающие своё дело детективы», — бросилось в глаза. Снова пробежался по отпечатанным строкам. Поттер, который однозначно дал понять, что наши с Грейнджер отношения должны держаться в рамках рабочих, оказался прав. Наверняка не только эта журналистка размышляла о том, что министр слишком зациклен на желании объединить расколотый после войны мир. Об этом не говорилось прямо, но наверняка многие прочитавшие статью понял недовольный намёк: министерство слишком уж рьяно бросилось на помощь семьям пожирателей смерти.

Причина, по которой я оказался втянутым в программу, была кристально понятной — никто из вышестоящих не хотел, чтобы общественность решила, будто влияние Грейнджер, как героини войны и не последнего человека в департаменте, посодействовало моему назначению. «Бывший пожиратель смерти получает работу в департаменте правопорядка и имеет доступ к важным сведениям благодаря своей связи с героиней войны!» — стоило бы написать именно так, просто и понятно. Но моему положению нужно было объяснение, и оставалось только удивляться, насколько быстро оно нашлось. Верили ли они, в самом деле, что всё пройдёт гладко? Хорошо, что мне хватило ума не постучаться вчера в двери Грейнджер на глазах у Шарлотты Райн, дежурившей под её дверью.

Газета особенной радости не принесла, но подкинула парочку новых мыслей. Как бы то ни было, убийца Софи Палмер всё ещё не найден, а обсуждение с Грейнджер разговора с Наземникусом навело на довольно мрачные выводы. Всё же, выставить наблюдателя у дома Алексии было не лишним. Если она помогает брату, то было бы глупостью попытаться снова поговорить с ней, дать понять, что её слова не внушили доверия.

Пока что я не мог придумать никакого другого объяснения, куда бы мог податься Остин. К кому, как не к сестре, будучи отвергнутым единственной, кто мог бы ему помочь — Элисон? Отчасти я понимал её нежелание лезть в дела минувшего. Все эти годы страх заставлял Элисон молчать о том, что она увидела в Рождество шесть лет назад в доме несчастной Аллин Солсберри.

Думал об этом по пути в отдел по связям, чтобы передать наркоотделу информацию, полученную от Кэти и Люси по поводу продажи наркотиков в «Виверне». Всё же, они действительно помогли, и данное обещание нарушать не стоило — неизвестно, как повернуться события в будущем, и не только ближайшем, и терять таких полезных союзников попросту глупо. Грейнджер не поддержала меня, считая предприятие опасным. Но вряд ли стала бы отрицать, что полученная информация того стоила.

Обратно в кабинет поднимался с мыслью, что Форд только и ждал удобного случая наскочить. Но коридор был практически пуст, а начальника отдела нигде видно не было.

Ещё на подходе к кабинету приметил, что в щель между дверью и косяком кто-то успел сунуть конверт. А когда увидел, от кого было послание, то понял: мысли по поводу расследования смерти Тейлора были верными.

Зайдя в кабинет и плотно закрыв за собой дверь, распечатал конверт и узнал, что «агент Картер из отдела внутренних расследований вызывает детектива Малфоя на беседу по поводу расследования убийства детектива Генри Тейлора, в пятницу, в десять часов утра, в Министерство Магии, уровень два, кабинет двести первый».

Я не сомневался, что рассуждения неизвестного агента Картера пошли примерно той же дорогой, что и мысли Грейнджер в самом начале расследования: бывший пожиратель смерти — лучший подозреваемый во всех грехах. Да ещё и дисциплинарная комиссия и множество стычек в прошлом наверняка сыграли роль. Догадывался ли он, что под носом крысиного отдела что-то творилось? Или сам был в этом замешан? Идея дурацкая, но стало по-настоящему не по себе. Никому нельзя было доверять.

Оглядел пустой кабинет, стол Стюарта. На спинке стула висела куртка, которую я сам туда повесил, когда вытащил его документы. Создавалось впечатление, что напарник был в полном порядке и просто вышел на минутку. Поболтать с Лолой или покурить, и вот-вот вернётся. Но нет. Его сбила машина, и теперь он был в Мунго, а я не мог придумать ни единого контраргумента мысли, что в том была моя вина. Если бы он узнал всё сразу, то помогло бы это избежать опасности? Возможно.

Ну неужели на него и правда напала Нэнси? Женщина, в которой не было никаких загадок? С которой я засыпал и просыпался на протяжении года? Да, нельзя было сказать, что вникал в её болтовню или был особенно внимателен. Поэтому что-то упустил? Чего-то не увидел? Почему она не попросила помощи, если ввязалась в неприятности? Я бы не отказал ей, и Нэнси знала это. Должна была знать. Может, оттолкнула категоричность в отношении поисков убийцы её отца? Но мне пришлось так поступить, потому, что не хотелось помогать ей закапываться в делах прошлого. Не хотелось, чтобы она сама жила прошлым. Но Нэнси не могла, а может просто не желала, перешагнуть тянущую назад идею. Может, я и был не внимателен, но зато искренен, и не только в этом вопросе.

Но должен был признать, что искренности никак не противоречило ещё и равнодушие. Искреннее равнодушие, если угодно. Нет ничего проще, чем быть честным с тем, на кого тебе плевать. Нет, не так грубо, но стоило взглянуть правде в глаза. Теперь казалось, что будь я чуть внимательнее, то не упустил бы каких-то важных деталей. Что уж тут говорить, Нэнси вкладывалась в эти отношения гораздо больше меня. Может, она была влюблена? Раз мирилась со всеми недостатками, коих, увы, намного больше, чем хотелось? Эдакая «любовь на одного», когда одному партнёру необходимо куда-то девать свою любовь, а другой просто позволяет себя любить. Любить, делать для него все те особенные вещи, которые сопровождают обычные отношения. Приносить кофе в постель, к примеру, или ещё что-то в этом духе.

Я не чувствовал себя подлецом. Ну, может, редко, очень редко. Но и Нэнси была поставлена в известность о том, что я мог ей дать. И ни о какой любви, конечно, речи не велось. Как можно говорить о подобном, когда отношения строились на чисто деловой договорённости: не трахаться с другими и просто приятно проводить время друг с другом, безо всяких там ярлыков?

Тело никак не отреагировало на возникший перед глазами образ обнажённой Нэнси. Что было, вообще-то, ожидаемо — и дело было вовсе не в Грейнджер или тех возможностях, которыми я вчера не воспользовался. Непоколебимая самоуверенность во всём, чего бы то ни касалось, множество раз выходила мне боком, и даже мысль о том, что это могло повториться, превращала Нэнси в незнакомку, от которой ничего хорошего ждать не приходилось. Наверняка были какие-то знаки, какие-то вскользь сказанные слова, которые должны были меня насторожить. Но я ничего не заметил. Не понял. Выходило, что нельзя доверять даже самому себе.

Какое, в самом-то деле, было оправдание её задержке в отделе после того, как она заявила, что плохо себя чувствовала? Если рассудить здраво, то Нэнси могла стать идеальным шпионом. У неё был доступ ко всей информации в отделе, Форд ей доверял, через неё проходили все дела. Было просто подслушать, подсмотреть, открыть нужную папку и сделать копию, а после отдать её тому, кто за всем стоял. Нотту? Возможно. Но я не представлял, зачем понадобилось Тео мстить за арест отца спустя столько времени. Да и зачем ему понадобилось устраивать ограбления? Выманить обидчика? Но откуда он мог узнать, что именно Тейлору дадут это дело и как понял, что это именно он виноват в аресте отца? Нэнси каким-то образом проникла в архив незамеченной? И как связано с этим хранилище улик и Стюарт?

Я допускал, что Тео и Нэнси знали друг друга. Оба чистокровные, и наверняка их семьи пересекались. Но как, чёрт возьми, Тео смог убедить её так рисковать? И главное: зачем ей помогать мстить за Нотта-старшего? Это было слишком сложно, слишком наигранно, и по опыту я знал, что в таких случаях всё обстояло куда проще. Буквально чувствовал, что ответ лежал на поверхности.

Разговор с Грейнджер в доме у Поттера, когда её посетило озарение, действительно мог оказаться истиной. Стоило лишь поменять угол обзора, смахнуть лишнее, и дело представало в совершенно другом виде. Настоящие цели ограблений и убийства скрывались под пышной мишурой множества бессмысленных деталей. Это звучало вполне разумно, пусть другие из команды и не восприняли эту идею как нечто особенное.

Никто в ходе ограблений не погиб, но шумиха получилась знатной. Теперь министерство со всем департаментом правопорядка в придачу только и думали о том, как поймать грабителей, уладить дело с маглами и попытаться не устроить третью магическую войну на фоне новых веяний; вряд ли многие были рады, что семьям бывших пожирателей, тем же чистокровным, которые были причастны, хотят дать «второй шанс» на исправление грехов. Тут уж я вынужден был признать, что моё появление действительно было лишним, только обострило вопрос, а волнения Поттера оказались вполне рациональными.

Но всё же: чего именно Тео или кто бы то ни было добивался, я искренне не понимал.

Да и какова должна быть цель, чтобы ради неё так рисковать? Работы было проделано немало, всё просчитано до мельчайших подробностей. Этим нечто наверняка было что-то очень важное.

Уже не раз приходилось задумываться: чего бы мне хотелось, окажись я на месте Тео и ему подобных? Может потому, что подспудно понимал — моё положение среди волшебников вряд ли когда-либо переменится с шаткого на более уверенное. Понимание порой становилось невыносимым бременем. Меня ничто не держало, как и мать, которая воспользовалась шансом. Вчера Грейнджер спросила: почему я остался? Когда проговорил причину вслух, то понял, что она совершенно дурацкая. Уехать — не значило проявить слабость. Настоящей слабостью была неспособность признать то, что бегство было бы верным решением.

Присел на край стола, сунув конверт с вызовом на беседу в сумку, которая валялась тут же. Часть содержимого вывалилась наружу. Смятые клочки бумаги, ручки, несколько десятифунтовых бумажек, которые покоились на дне — за выигранный у Стюарта спор. Целый год мы провели бок о бок, но я никогда не подумал бы, что его будет настолько не хватать. Его дурацких шуточек. Вечных нравоучений. Привычки курить в машине. Неужели он поплатился за то, что оказался не в то время и не в том месте?

Я остро чувствовал, что важно было понять не «как?», будь то ограбления или убийство, а «зачем?», и надеялся, что ответ от Визенгамота сможет объяснить неясность с подправленным рапортом. Дело было давним, этим объяснялись долгие поиски. Судов в послевоенное время было множество, а бумаг ещё больше, но надежда, что ответ среди кипы старых документов всё же отыщется, не угасала. Он был той ниточкой, которая сдвинет дело с мёртвой точки; иных мыслей пока себе не позволял, чтобы уж совсем не отчаяться.

Слева мелькнула яркая вспышка. Обернулся, удивившись; небо целое утро стояло затянутым серыми низкими тучами, и солнечному блику взяться неоткуда. И ещё до того, как успел сообразить, в чём дело, на стол опустилось призрачное, окутанное поблёскивающей дымкой нечто, оказавшееся маленьким существом. И только я успел понять, что зверь был патронусом, как он встал на задние лапки и раздался голос Грейнджер:

— Дуй в министерство, есть дело!

Зверь растворился, и ещё пару секунд в воздухе витала мелкая серебряная пыль. Я выдохнул и попытался собрать разрозненные мысли в единое целое.

Надо будет узнать, что Грейнджер думала по поводу вызова на беседу с агентом Картером. Она вела за мной и Стюартом наблюдение и могла бы, конечно, подтвердить, что ни к похищению Тейлора, ни к его смерти, я не имел никакого отношения. Но это было равноценно признанию: она вела в отделе какие-то несанкционированные поиски. По крайней мере, на момент смерти Тейлора у меня было алиби. В это время мы с Забини уже набирались виски, а после я получил по морде и попал в полицейский участок.

Радостный голос Грейнджер сообщал, что она всё-таки что-то нарыла в музее, а потому собирая своё барахло со стола в сумку, размышлял: что же она смогла выяснить? Может, убийца решил во всём признаться и сдаться в руки правосудия? Было бы неплохо, но надеяться на такое счастье не смел.

Решив для начала перехватить нормальный кофе, а не бурду из столовой, трансгрессировал в проулок недалеко от Скотланд-Ярда и спустился по улице, завернув в самое ближайшее к министерству кафе. Внутри было многолюдно, душно и шумно, да ко всему прочему пришлось стоять в очереди. Впереди оказались четыре человека. Похоже, кафе пользовалось популярностью и у сотрудников министерства; оглядывая лица сидящих за столиками посетителей, приметил несколько знакомых. За спиной раздавались разговоры, кто-то шустро перебирал по клавиатуре ноутбука (создавалось впечатление, что тысяча крошечных ног топчется где-то над ухом). То и дело брякал дверной колокольчик.

Наверняка Грейнджер тоже не откажется от кофе, так мне думалось. Когда получил два стаканчика и развернулся к выходу, то нос к носу столкнулся с Тео. Мы пялились друг на друга, не говоря ни слова, пару секунд. Одетый в обыкновенный магловский наряд, он широко улыбнулся, вскинув руку и запустив пальцы в волосы, будто бы сильно удивился и обрадовался такой встрече.

— Приветик, Малфой, — он протянул руку для рукопожатия, но оценив ситуацию, тут же её опустил. Я никак не отреагировал на этот жест, и не только потому, что обе руки были заняты. — Какая неожиданность! Подожди-ка минуту, я тоже кофе возьму.

Он обратился к девушке за стойкой, высказав желание заказать «то же, что и моему другу», а после снова повернулся. Лицо его ничуть не изменилось со школьных лет, только разве что отросшая щетина делала его из него взрослого мужчину, а не сопливого пацана-студента. Пока за стойкой занимались его кофе, Тео снова улыбнулся.

— Столько лет не виделись, ага?

Он сощурился, а я не мог перестать думать о том, что всё это время он стоял за моей спиной. Как долго?

— Каким ветром тебя сюда занесло?

— Разве так встречают старых друзей? — Тео вскинул брови, будто ожидал обещанного тёплого приёма, но остался обманутым. — Сам-то как думаешь?

Он подмигнул девушке за стойкой, когда та протянула ему стаканчик с кофе. Девушка расплылась в улыбке. Тео был совершенно спокоен, но я не сомневался, что наша встреча не была случайной. В этом его «сам-то как думаешь» виделась неприкрытая насмешка, мол: «ты знаешь, зачем я здесь, правда? Но никто из нас не озвучит этого вслух».

— Полагаю, что ты проходил мимо и решил выпить кофейку. Какое счастливое совпадение, — ответил ему с деланным равнодушием.

Тео кивнул в сторону свободного столика, явно намереваясь завести беседу. Я старался не выдать того факта, что чертовски удивился, увидев его воочию. Нет, не так. Его появление откровенно встревожило. Без сомнений, Нотт оказался здесь не просто так, но как он мог проследить за моими передвижениями? И если он решил рискнуть и прямо заявить о себе, это значило одно: ему что-то нужно.

Наскоро прикинул, что он мог знать, исходя из всех источников, включая Нэнси. Тео точно знал то, что писали газеты. Если Фрэнки со своей подработкой тоже тут замешан — тоже было не критично. Кэти вряд ли рассказала бы ему о том, что его знакомец Джек оказался липой. По крайней мере, я на это надеялся. По сути, Нэнси тоже ничего не знала о тайном расследовании, сболтнуть ей ничего не успел, но была иная беда: она знала обо мне многое другое.

— Почти, — он сел на пластиковый стул и взглянул на два стаканчика в моих руках. — Что, так усердно идёт работа?

— Это для напарника.

Отставив второй стаканчик, предназначенный для Грейнджер, сделал глоток из своего, не отводя от лица Нотта взгляда. Если Нэнси повинна в нападении на Стюарта, то Тео, конечно, в курсе, что мой напарник отсутствовал.

— А я читал сегодня в газете, что у вас куча работы, — продолжил он. — Убийства, да ещё и эти ограбления. Подумать только! И кому понадобилось воровать у маглов? Весело у вас там, да?

— Да, — ответил я, отметив эту его фразу. — Не скучаем.

— Так как дела? Я столько лет о тебе не слышал, чёрт возьми! Я думал, ты предпочёл укатить, как твоя любезная матушка, — сказал он, прочистив горло. — Это правда? Она уехала?

— Ты ведь и так это знаешь. Зачем спрашивать?

— Полагаю, у неё всё хорошо, — Тео опустил взгляд на стаканчик. Его совершенно расслабленная фигура источала угрозу, и я не мог перестать об этом думать. — А как отец поживает?

— Так же, как и твой, очевидно.

— Я своего не навещаю. Как и ты, полагаю, — он поднял на меня взгляд, его веки дрогнули. — Ты теперь в министерстве, выходит? Это так странно. Наши папаши были пожирателями смерти, да и ты тоже. А теперь ты мракоборец, если не ошибаюсь?

— Детектив, — я отпил ещё кофе, стараясь придумать более любезный синоним к слову «ублюдок», но ничего не шло в голову. — Да, это весьма забавный поворот.

— А есть разница?

— Так как ты тут оказался?

Тео, откинувшись на спинку стула и сунув руки в карманы джинсовой куртки, рассматривал меня так, будто любовался запредельно дорогой, но бессмысленной покупкой. Лёгкая полуулыбка не сползала с его рта.

— Ты ведь и так это знаешь, зачем спрашивать? — повторил он мои же слова и слегка наклонился вперёд, чтобы взять стаканчик.

— Без малейшего, — холодно отозвался я, размышляя, как бы он отреагировал на ответ в духе «знаю, что ты следишь за мной».

— Ходил в министерство, — выдохнул он, будто слегка разочарованный этими словами. — Программа реабилитации. Ты ведь в ней участвуешь, не так ли? Расскажи, каково это? Чего мне ждать? Меня тоже примут в ваши ряды, или это только для любимчиков очаровательной мисс Грейнджер?

— Нет, только для любимчиков мистера Поттера.

Заметил, что на пару секунд он сжал зубы. Но услышав ответ, расхохотался так, что на нас обернулись несколько ближайших посетителей.

— Тогда я не в претензии! — продолжал веселиться он. Но ещё секунда, и улыбка исчезла так резко, будто выключили свет. — Слушай, если серьёзно. Каковы мои шансы?

— Шансы на что?

Он отвёл взгляд, как бы задумавшись, но я не сомневался, что всё это было игрой. Он сидел слегка сгорбившись, обхватив стакан обеими руками, и теперь крутил его из стороны в сторону. Бумажное донышко скользило по столешнице с едва слышимым, но чертовски раздражающим звуком.

— Не знаю, — наконец-то ответил он, тяжело вздохнув. — Вернуть палочки, например. Ты хоть понимаешь, каково это, жить без магии? Ах да, конечно, откуда, — он поднял взгляд. Я промолчал, а Тео продолжил: — Малфоям всё всегда сходит с рук. Ну, теперь не совсем, конечно. Никогда бы не подумал, что настанет такое время.

— Может, программа поможет вернуть палочки. Стоит попробовать, — спокойно ответил я, чувствуя, что сердце вот-вот лопнет.

— Да брось, Малфой, — усмехнулся Тео, отодвинув от себя кофе. — Ты ведь всё прекрасно понимаешь.

— Я вообще не особенно понимаю, о чём мы говорим.

Поглядев в окно, возле которого мы сидели, Тео перевёл на меня острый взгляд.

— Чушь всё это, — он небрежно пожал плечами. — Тот, кто не полный кретин, понимает, что ни черта эта программа не даст. Или ты действительно хочешь убедить меня в том, что работа досталась тебе именно так? Если честно, то я вообще не представляю, почему ты никуда не уехал. Вместе с матерью, например. Тебя ведь ничего здесь не держит? — он вдруг расплылся в улыбке. — Или всё-таки держит? Видел я фотку в газете, отлично смотритесь. С Грейнджер, имею в виду. Я слыхал, что девчонки с Гриффиндора любят плохишей, так это правда? Она ничего стала, — он будто задумался на секунду. — Красотка.

— Она будет в восторге от твоего комплимента, — я опустил все те слова, которые хотел бы сказать, потому как видел, что Тео явно к чему-то вёл.

— Значит, вы и правда общаетесь?

— Мы вместе работаем.

— Неплохо, — с одобрением покивал он. — Но утешаться мыслями, что удастся вернуть положение, просто глупо. Не находишь? Иначе я не понимаю, почему ты подмазался к министерству. Серьёзно. О, или ты хочешь воспользоваться влиянием Грейнджер? Хочешь так восстановить былое величие Малфоев? Разбавить, так сказать, загустевшую кровь?

В его голосе слышалась явная насмешка, но пропустил это мимо ушей. Побеситься можно и потом.

— Я не подмазываюсь, а просто работаю. Потому что мне это нравится, — я тоже позволил себе полуулыбку. — Лучше так, чем протирать задницу дома и тратить родительские деньги. Или у тебя со школы появилось новое хобби?

— О, ты серьёзно? — Тео закатил глаза. — Просто работаешь?

— Серьёзен как никогда, — я слегка подался вперёд. — Честный коп честно делающий свою работу. И готовый на всё, чтобы не позволить преступникам разгуливать по улицам.

— И как успехи?

— Они есть.

— И ты действительно во всё это веришь?

Внутри что-то ёкнуло. Но Тео мгновенно изменился в лице, снова стал спокоен, и теперь я не был уверен, что действительно заметил ожесточённую тень, которая на мгновение расчертила его лицо.

— Я там, где должен быть.

— Но хочешь ли? — тут же подхватил Тео.

— Для меня это равноценные понятия.

Он слегка оживился, будто нащупал именно то, что искал.

— Честно, я бы хотел, чтобы программа помогла нам с матерью, — с убеждённостью зашептал он, оглядевшись по сторонам. — Да и другим тоже. Но никто ведь не может взглянуть на ситуацию с обратной стороны, правда ведь? Трезво, я имею в виду. Никто и не подумал вернуть нам палочки. Я волшебник, но у меня нет возможности пользоваться магией, разве это нормально? Мой отец оступился и понёс наказание, но разве мы должны отвечать за его грехи? — тут Тео резко замолчал, вскинув подбородок. Его пальцы отбивали по пластиковой столешнице только ему одному ведомый ритм.

— Да, несправедливо, — негромко ответил я, помолчав, но дверной колокольчик заглушил слова. Голос звучал скорее небрежно и отстранённо, чем как-то иначе, но Тео не отводил горящего взгляда.

— Вот именно, — кивнул он. — Несправедливо. На самом-то деле, все понимают, что программа ничего не даст. Разве перестанут на нас смотреть как на каких-то дикарей? Никто ведь в самом деле не думает, будто что-то изменится. Из наших, — быстрым круговым жестом он указал и на себя, и на меня.

— Думаю, нет, — не особенно раздумывая, ответил я, сам не единожды об этом размышлявший. Но улучив момент, шутливо ввернул: — И что теперь? Переворот собираешься устроить?

Тео громко хмыкнул.

— Если только ты будешь в деле, Малфой, — насмешливо бросил он, но взгляд стал холодным. — Шутки шутками, но ведь это просто иллюзия. Кому она нужна вообще?

— О чём ты?

Я изобразил деланный интерес, а Тео посерьёзнел.

— Нам больше нет здесь места, уж прости, что говорю об этом вот так прямо. У кого была возможность, так они уже давно дали дёру. И знаешь, я тоже не хочу, чтобы мои дети жили в обществе, где их родителей считают монстрами. А ты? — вещал Тео с таким видом, будто ни к кому в особенности не обращался. — Дети всегда платят за ошибки своих родителей, уж мы-то с тобой знаем. Мне бы в тихое местечко, разве я многого прошу?

— Ну так переберись куда-нибудь подальше из Лондона, — я подавил желание закатить глаза: — Не думаю, что кто-то будет против, если ты не будешь скрывать свои планы и не будешь нарушать правила.

— А, ну да, правила! — раздражённо отмахнулся он. — Конечно, куда денешься от следящих чар? Знаешь, не хочу. Хотелось бы подальше от всего этого. Да и Астории это не по душе.

— Ты и Гринграсс? — вот тут я уже действительно удивился. — Я думал, она уехала.

— Насколько мне известно, даже никуда не собиралась. Уж в этом можешь мне верить.

— И давно?

— Да не особенно, — туманно отозвался он, прищурившись. — Помнится, её пророчили в невесты тебе. Но раз всё так вышло, кто-то ведь должен сделать из неё честную женщину?

— Астория само очарование, но никогда меня не интересовала.

Тео изобразил ухмылку, но, похоже, это его немного задело.

— Охотно верю. Впрочем, как и ты её. Тем более, тебе есть чем утешиться, — ответил он, а затем добавил с преувеличенной театральностью: — Подумать только, героиня войны пала в твои объятия!

— С чего ты это взял?

— Пресса очень любит мисс Грейнджер. Да и когда женщина говорит, что она с мужчиной просто дружит… — он развёл руки в стороны и пожал плечами. — Мне всегда казалось, что ты к ней был не совсем равнодушен. В школе, я имею в виду.

— Вообще-то, я встречаюсь кое с кем, и это определённо не Грейнджер. Нэнси Стоун, знаешь её?

Я замер и теперь ловил каждое микровыражение сидящего напротив меня человека. Уголки его губ дёрнулись.

— Она из наших? — помолчав, уточнил он. — Что-то знакомое.

— Думаешь, я бы стал связываться с маглой?

Ещё одна откровенная провокация. Упомянуть имя Нэнси было чистой воды вдохновением, и Тео явно не ожидал, что разговор её коснётся. Никто из тех, кто бы сейчас за нами наблюдал, не заметил бы, но то были не я. Он удивился. Лишь на мгновение, но этого было достаточно.

— Я не знаю, чего от тебя можно ждать, Драко, — ответил он с наигранной улыбкой, но явно напрягся. Будто и сам понял, что прокололся. — Подался в министерство, забыл о том, кто ты есть. Может, и с маглой закрутил? Я бы не удивился.

— Ну и что бы вы с Асторией делали? — перебил его, не желая отвечать на очевидную попытку вывести из равновесия. — Будь у вас возможность убраться подальше?

— Убрались бы подальше, — он неприятно улыбнулся, будто у него разболелись зубы. Я его всё же зацепил. — Миленький домик на берегу и никого на сотни миль вокруг. Просто мечта!

— Как трогательно. Значит, Асторию ничего не смущает?

— В каком смысле?

Тео расправил плечи. Похоже, мне удалось пробить его невозмутимость, былое спокойствие явно сходило на нет.

— Зачем ей такой неподъёмный прицеп как ты? — я подался вперёд, на что он никак не отреагировал. — Насколько я знаю, она вольна уехать, если захочет.

Тео помолчал, как бы задумался.

— Может, она видит перспективы?

— Это ж в какую сторону надо смотреть?

— Знаешь, я думал, мы просто болтаем, — он скрестил руки на груди. — К чему эта неприязнь? Просто приятная дружеская болтовня.

— Да что ты, — откровенно усмехнулся я. — Когда это мы были с тобой друзьями? Тот факт, что наши отцы были пожирателями, не делает нас приятелями.

— Как грубо, — он закрыл глаза и вздохнул.

— Но я, вообще-то, согласен с тобой, — услышав это, Тео приоткрыл глаза, а я продолжал: — Непросто жить там, где тебе не рады. Но меня, знаешь ли, это устраивает. Держит в тонусе.

— Правда? — лениво отозвался он, всем видом показывая, что сказанное его насмешило. — Устраивает быть нищим копом? Неплохо, конечно, но как-то мелковато для тебя.

— Ценю твою озабоченность моей жизнью, но у меня есть всё, что мне нужно.

— А мне казалось, что министерство подрезало вам, Малфоям, крылышки, — едко заметил он, уже и не пытаясь скрывать своей насмешки. — Что у тебя есть?

— Занятие, которое мне по душе. Друзья, — спокойно ответил я. — Магия. Свобода. А у тебя?

— Вас, служителей порядка, тактичности на специальных курсах учат или нужно иметь врождённый талант? — скривился он. — Хочу знать на всякий случай, вдруг пригодится.

— Тебе беспокоиться не о чем, поверь.

— Не смею даже надеяться, — заметил Тео и резко поднялся, неловко дёрнувшись в сторону, будто его вдруг подвели ноги. Но он продолжал улыбаться, лишь на мгновение скривившись, как от краткого приступа боли. — Знаешь, а эта работа и правда тебе подходит. Ну, удачи. Свидимся.

— Я весь в предвкушении, — кивнул я, когда Нотт уже развернулся, намереваясь уйти. Но услышав это, он обернулся и подмигнул:

— Передавай привет подружке и напарнику, детектив Малфой.