Пятеро в молчании (гет)

Грейнджер то и дело поглядывала на экран телефона. Мне казалось, что она слегка смущена и никак не может поверить в то, что только что говорила с кем-то подобным мне о себе. Вернее так — что она говорила о себе правду. А потому, не имея больше желания возвращаться к сказанному, мы ещё раз, довольно вяло, обсудили невероятную возможность того, что Остин — сквиб.

«С коллегами дело обстояло куда проще, он ведь с ними не особо общался. Но как ему удалось обмануть жену? Может, она знает?» — рассуждала Грейнджер, на что я кивал, слушая её вполуха, и отвечал что-то вроде «не знаю, не уверен».

В чём был уверен точно, так это в том, что оба мы подспудно понимали — по десять раз проговаривать факты не имело никакого смысла, а делалось это только для того, чтобы хоть чем-то заполнить оставшееся время. И тишину. Каждый раз, когда я старался поймать её взгляд, она отводила глаза, делая вид, что её очень интересуют узор на чайной ложке, занавески и её собственные носки. И всё никак не мог сообразить: забавно это или глупо. Но казалось, если она замолчит, то хрупкое понимание обязательно рухнет, и сложатся, как карточный домик, все нужные и важные мысли.

Если беспокоиться об этом, то всё равно ничего не изменится. Живи своей жизнью! — вот так обстояли дела. Грейнджер уже давным-давно поняла это, несмотря на то, что окружающие люди по-прежнему считали своей непременной обязанностью достучаться до неё, чтобы донести «правильные ценности». Эта мысль безостановочно кружилась в мозгу, как стая жужжащих мух.

Вдруг голос Грейнджер стал чуть громче, она тяжело вздохнула. Прищурилась и посмотрела на по-прежнему остававшийся безмолвным экран телефона; а после перевела взгляд на меня — но на этот раз не отвела его. И только тут я сообразил, что всё это время пристально всматривался в её лицо, подмечая уже знакомые веснушки, крошечный шрам на брови и порозовевшие щёки и лоб, на которое то и дело падали пружинки волос, не сумевшие удержаться в огромной собранной наверху копне.

— Малфой.

— Что?

— Ответ будет? — она выгнула бровь, следя за моими бестолковыми попытками нащупать нить неведомой беседы.

— М-м-м…

— Я спросила: когда отправишься в Лютный и не пойти ли мне с тобой.

— Вчерашнего рандеву было мало?

Я обещал попробовать поговорить с Люси и Кэти, но как теперь понял — исключительно под влиянием недолгого момента взаимопонимания. Несколько попыток, которые ненароком представил, заканчивались одинаково хреново. Кэти ни за что не захочет говорить после того, как узнала обо мне правду. Такой удар по её гордости вернее всего можно было назвать фатальным. И уж тем более, она не станет помогать в полицейском расследовании и в поисках некой Элисон. А барменша Люси, которая знать меня не знала, и подавно.

Грейнджер поджала губы. Я подумал о том, что именно этот разговор был единственной оставшейся ниточкой в деле об убийстве Софи Палмер, и напортачить означало полнейший провал. Но ниточка эта, несмотря на свою исключительность, казалась ещё более жалкой, чем представлялась во время разговора со Стюартом пару часов назад, пока мы торчали в архиве среди пыльных полок и картонных коробок.

Очевидно, напарник так ничего и не обнаружил. Мой телефон, как и телефон Грейнджер, продолжал хранить молчание. Но вот чего не понимал и понять не мог: как же так вышло, что весь запас подозреваемых был исчерпан?

— Грейнджер.

— М? — тут же отозвалась она, будто готовая говорить о чём угодно, лишь бы снова не возникла неловкая тишина.

— Я тут подумал. Если мы не найдём ни Элисон, ни Остина, кого запишем в подозреваемые? Билли не виновен, да к тому же обвиняет в смерти Софи Остина, хотя мы доподлинно знаем, что сам он этого сделать не мог. Может, ещё раз пройдёмся по его подельникам. Кто-то из них ему и помог?

Последняя фраза была встречена тяжёлым взглядом. Я и сам понимал, что это маловероятно. Остин допустил в своей жизни массу ошибок, но вот чего он не сделал — так это не постарался скрыть факта своего знакомства с Софи.

Грейнджер, в свою очередь, немного помолчала и поглядела на телефон, который всё ещё не подавал никаких признаков жизни.

— Мы это уже проходили, Малфой, — мрачно отозвалась она и закусила нижнюю губу, будто глубоко о чём-то задумалась.

— Если бы он не был таким идиотом и пришёл бы к нам сам… Из-за него мы столько времени потратили впустую! — я откинулся на спинку стула и глянул в окно, которое уже успело покрыться мелкими дождевыми каплями.

За порогом кухни вовсю клубились сумерки, а кухонный мрак рассеивала только лампа над столешницей позади Грейнджер. Очень скоро и её белого света перестало хватать. Однако, она не предприняла ни одной попытки встать и включить свет.

— Так-то оно так, — подала она голос спустя полных десять секунд. — Но его понять можно, — тут Грейнджер внезапно оживилась и подалась вперёд. — Он боялся, что его осудят и за убийство Аллин, и за убийство Софи. Так он предпочёл просто скрыться. Испугался, как же ты не понимаешь? Станет ли кто-то так глубоко копаться и выяснять, точно ли он убивал Софи, если она погибла сразу после их встречи и его уже подозревают в одном убийстве шестилетней давности? Многое играет против него. Если отбросить все мелочи, то он идеальный подозреваемый.

— Ну да, точно, это чёртово письмо. Вот на какой чёрт вообще ему понадобилось его писать?

— Не знаю, — Грейнджер шумно втянула воздух. — Наверное… мне кажется, он просто хотел справедливости.

Показалось, что она открыла рот, чтобы ещё что-то добавить. Но её телефон ожил. Экран засветился, и тишину рассёк короткий писк. Грейнджер вскочила на ноги так резко, что её стул пошатнулся и чуть не повалился.

— Ну всё, Гарри освободился, — с нотами облегчения проговорила она. — Начальник департамента ему вздохнуть спокойно не даёт!

Она тут же поспешила выйти во тьму коридора, а я пошёл за ней, подгоняемый парочкой мгновенно образовавшихся вопросов.

— Он не в курсе вашего маленького предприятия?

Грейнджер щёлкнула выключателем в коридоре, и я поморщился от яркого света. Она уже поставила ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж.

— Конечно, он не в курсе, — нахмурилась она. — Я же тебе говорила, никто в министерстве не знает… Откуда мы знаем, кому там можно доверять? К тому же, нужны железные доказательства этой теории. Боюсь, пока что это выглядит как… м-м-м…

— Бред? — с нескрываемым ядом в голосе спросил я.

— Точно, — с серьёзной миной кивнула она и принялась быстро подниматься по лестнице. Минуя сразу же несколько ступенек кряду, очень быстро поравнялся с ней на лестничном пролёте. — Вот будут у нас доказательства, и тогда можно будет хоть самого Мерлина арестовать, — она глянула на меня и добавила, будто смутившись: — Это Гарри так говорит.

—  А ограбления и то, что грабители не оставляют улик? Разве это не повод задуматься, что здесь что-то не чисто? Я имею в виду, разве никто наверху не задался таким вопросом?

Она стала подниматься дальше, но уже медленнее, будто каждый шаг требовал от неё мыслительных усилий. Взору открывался коридор с такими же, как и везде, светлыми стенами. Белые двери почти сливались на их фоне. Грейнджер понадобилось пару шагов, чтобы дойти до одной из них.

— Ясное дело, что задались, но не в том ключе. Пока что всё выглядит так, будто какая-то группа волшебников грабит магловские банки. Никто и не думает связать это со шпионами и… — Грейнджер сделала крошечную паузу, перед тем как договорить, — и… чистокровными.

Она распахнула дверь, мгновенно за ней скрывшись, но я остался стоять в коридоре, потому что понял: комнатой оказалась спальня Грейнджер.

— Ты сказала, что вы не можете понять, как вся эта шайка сообщается, — громко, чтобы она меня услышала, продолжил я. — Но цель-то у них какая? Зачем всё это? Зачем грабить банки?

— Очевидно, развалить союз с маглами, — послышался приглушённый голос. — Здесь могут быть замешаны и сами маглы, кстати. Такие же недовольные положением дел. Как тебе такое? Чего там встал?

— Разве приличная леди пускает в свою спальню кого попало?

Не получив никакого ответа, сделал шаг за порог, подумав, что Грейнджер наверняка закатила глаза. Слева обнаружилась ещё одна дверь, приоткрытая на пару дюймов; из-за неё раздавалась возня. На полу, перед приоткрытой дверью, валялись скрученные в два комка носки, светлые и пушистые, точно две волосатые мыши.

— Думаешь, эти ограбления совместное предприятие? — спросил я, оглядываясь по сторонам.

Спальня представляла собой куда более интересное зрелище. Стены и мебель были такими же светлыми и скучными, но зато вся обстановка была куда менее вылизанной. Я привык видеть обители Грейнджер в строгом порядке, и даже у ручек в её кабинете был такой вид, словно им приказали выстроиться в ряд.

Но вот кое-как заправленная постель и одежда, горкой сложенная на спинке стула возле небольшого столика с зеркалом, говорили о том, что безупречность Грейнджер весьма избирательна. Было такое чувство, что она обитала в основном в этой комнате, а порядок в других частях дома поддерживался тем, что хозяйка бывала там настолько редко, насколько это вообще возможно. Но пару очков занудности в моих глазах Грейнджер всё-таки потеряла. Вспомнилась моя собственная квартира, где сейчас творился такой бардак, что на его уборку понадобятся не одни выходные. Несмотря на отличие этой комнаты от других, личных вещей всё-таки было мало.

— Возможно, нужно искать доказательства, — прозвучал голос из-за двери, и тут же что-то с грохотом свалилось. Грейнджер, без зазрения совести, откровенно выругалась.

— Тебе… кхм, помочь?

— О, нет! — с нотой угрозы в голосе отозвалась она. — Со своей обувью… я… справлюсь… самостоятельно! — Подожди минутку, сейчас…

Из немногочисленных личных вещей приметил на столике возле кровати сбившиеся в кучу фоторамки. Бросив взгляд на дверь и по доносившимся оттуда звукам поняв, что у меня были в запасе пара минут, я, ступая максимально тихо, подобрался ближе. Тут же прикинул, как это глупо выглядело со стороны: крадусь по спальне Грейнджер, чтобы покопаться в её личных вещах.

Кое-какие из фотографий были живыми, другие — самыми обыкновенными. На одной весело хохотали сама Грейнджер, Поттер и Уизли. Она цеплялась за руку Уизли, сгибаясь пополам от смеха, а он поддерживал её под локоть. На другой фотографии снова была эта троица и ещё несколько человек. Дело было ещё в школе: на фоне виднелась хогвартская теплица с номером «три». Все были одеты в школьные мантии, на руках — защитные перчатки. Один из братьев Уизли, то ли Фред, то ли Джордж, махал лопаткой, и с неё сыпались кусочки земли прямо на макушку Поттера. Поговаривали, что какой-то из близнецов был чуть ли не при смерти после битвы в Хогвартсе, и пролежал в больнице святого Мунго около полугода. Выжил ли он?

На обычной фотографии, но тоже чёрно-белой, были запечатлены трое: женщина, мужчина и девочка. Я сразу понял, что это её родители. Взрослая Грейнджер очень походила на свою мать. Но взял в руки другую фотографию, явно сделанную в Хогвартсе. По виду изображённой там Грейнджер можно было сказать, что снимок сделан курсе эдак на шестом. А может и в последний, послевоенный, год. Черты лица уже совсем не детские, улыбка (если можно было так назвать изображённую гримасу) — странная, будто натянутая. Неохотная. Будто говорила: «сделай этот снимок и отвали от меня, приятель». Грейнджер сидела в потёртом кресле, на её руках примостился огромный кот.

— Что ты там делаешь?

Голос раздался так резко, что я даже вздрогнул. Обернулся — Грейнджер замерла в проходе (как оказалось — гардеробной), но всё это длилось секунду или две. Она живо подскочила ко мне, полностью одетая и злая как сотня чертей.

— Просто смотрю, — но Грейнджер уже выхватила рамку из моих рук. — Даже копам без ордера можно осматривать то, что лежит на виду.

— А ты что, обыск затеял? Я пустила тебя в свою спальню, но это не значит, что ты можешь здесь что-то трогать! — заявила она, со стуком поставив рамку на место.

Откинула за спину волосы, поправила слегка сбившийся кверху свитер. Реакция её была странной, на мой взгляд — слишком бурной.

— Извини, — я выставил руки вперёд, давая понять, что трогать больше ничего не намерен.

Она поглядела так, будто хотела только одного: чтобы я подавился этим словом и больше никогда её не беспокоил.

— У тебя есть кот?

Мы начали спускаться на первый этаж. Грейнджер с такой силой заперла дверь в спальню, что казалось, будто эхо этого треска будет гулять по всему дому до самого утра. Она шла впереди, с весьма однозначным смыслом вколачивая подошвы кожаных ботинок в каждую из тринадцати ступеней.

— Был, — коротко ответила она. — Нам нужно трансгрессировать, так что придётся прогуляться.

— А почему не отсюда?

Грейнджер, которая уже успела преодолеть последнюю ступеньку, повернулась и скрестила руки на груди.

— Антитрансгрессионная защита. Слышал о такой? — грубо ответила она, тряхнув головой. — Чтобы трансгрессировать отсюда, придётся её снять. Не могу же я уйти и оставить дом без защиты? Мозги не выключай, будь так добр, у нас ещё есть дела.

— Ты теперь будешь огрызаться со мной из-за дурацкой рамки? — я остановился на предпоследней ступеньке, неотрывно глядя в её хмурое лицо.

— Не в рамке дело.

— А в чём? В том, что именно я её потрогал?

Грейнджер замялась, откинула прядь волос, что упала на лоб.

— Не знаю. Просто…

В некотором роде, я разделял это смятение. Показалось, что между нами протянулась нить взаимного понимания, но вспышка необъяснимого гнева вернула к реальному положению дел. Всё, конечно, не так уж и просто. И думалось, что её слова, сказанные на кухне, в некотором роде были адресованы не столько мне, сколько ей самой. Или она просто поняла, что впустила слишком далеко и испугалась?

Дело будет закрыто, шпион найдётся, и Грейнджер упорхнёт обратно в министерство. Ей, наверное, не очень нравилась идея, что она оставит кому-то после себя нечто помимо образа властной заместительницы. Не нравилось, что этим «кем-то» оказался я. Не нравилось, что позволила себе расчувствоваться.

Что бы там ни было, но от этих мыслей желудок неприятно сжался.

— Я понял, Грейнджер. Больше ничего трону. И я уже принёс извинения за это, больше просить не стану. Займёмся делом?

Произнёс это нарочито жёстко, мгновенно подавив неуместную досаду. Голос прозвучал твёрдо. Пусть она понимает, что и для меня всё произошедшее здесь — не повод для сближения.

Она шумно втянула воздух, кивнула, сняла с крючка возле двери пальто и мою куртку.

— Хорошо.

— А где будет встреча?

— Скоро узнаешь, — туманно ответила она, натягивая пальто.

* * *

Первое, что бросилось в глаза, когда смог нормально вдохнуть после трансгрессии — обшарпанная чёрная дверь. Я еле устоял, балансируя на самом краю ступеньки. Грейнджер, ловко и со знанием дела, будто такое происходило не в первый раз, вцепилась в мой локоть, не позволив скатиться вниз по ступеньками. Хватка у неё была довольно крепкая.

Несколько раз она ударила дверным молотком, продолжая держаться за рукав моей куртки. Тут же раздались приглушённые звуки, будто десятки замков открывались одновременно. Дверь чуть приоткрылась и показалась настороженная физиономия в круглых очках. Поттер быстро заморгал, будто пытался привыкнуть к дневному свету.

— Наконец-то, — сказал Поттер, разглядев меня и Грейнджер. После этого дверь открылась шире, и он шагнул в сторону, пропуская нас внутрь

— Мы опоздали? Или… — начал я, но тут Грейнджер зашипела откуда-то из-за спины.

— Все разговоры потом, — пробормотал Поттер, протягивая руку для рукопожатия.

Мы двинулись по коридору, освещённому слабым светом газовых светильников, мимо лестницы на верхние этажи. Маячивший впереди Поттер уже спускался по ступенькам.

Взгляду открылась узкая, но длинная комната со старомодным камином, массивным шкафом, длинным выскобленным столом (он растянулся чуть ли не во всю длину помещения) и всякой кухонной утварью, что была развешана по стенам. Ни единого окна. Только несколько десятков свечей, болтающихся под потолком, рассеивали тьму тяжёлым жёлтым светом. Грейнджер протиснулась мимо, вглубь комнаты, пока я торчал у входа, всё ещё стараясь привыкнуть к скудному освещению.

Первым делом в глаза бросилась длинная рыжая шевелюра, с обладательницей которой говорил Поттер. Это была его подружка, но и её братец тоже присутствовал, пусть сразу разглядеть его не смог. Заметил только потому, что проследил за Грейнджер, которая направилась в его сторону.

Уизли сидел с самого дальнего края стола скрестив руки и ничем не подавал виду, что заметил наше появление. Впрочем, как я понял несколько секунд спустя, сама Грейнджер тоже не торопилась обратить на себя его внимание. Шла она вовсе не к нему, а чтобы просто занять за столом место.

— Поверить не могу, Гермиона, — вдруг подал голос Уизли, и Поттер со своей подружкой мгновенно прекратили бубнить.

— Ты недоволен? Порадуй, чем на этот раз? — с откровенным вызовом спросила она, медленно развернувшись на стуле.

Стул отозвался протяжным скрипом. Уизли, не сменив позы, покосился в мою сторону, насколько мне удалось разглядеть его скрытую тенью большого шкафа физиономию. Я сжал зубы, чтобы не затевать склок. Несколько раз, как мантру, повторил себе, что нахожусь здесь исключительно по делу, а не потому, что эта компания была приятна. Вряд ли такое когда-нибудь произойдёт.

— На какой чёрт его притащила? — кивнул он в мою сторону.

— Во-первых, это не твой дом и не тебе решать, кому тут находиться. А во-вторых, Рональд, мы все здесь собрались для расследования. Был убит наш коллега, ты помнишь? Думаю, это веская причина для того, чтобы помолчать, — выдала она будто на одном дыхании.

Уизли мгновенно скис. Ему явно претили эти слова, но ответить ничего не успел. Грейнджер снова заговорила, но обращалась уже ко мне: 

— А ты так и будешь там стоять?

— Больше никто не против моего присутствия? Может, проголосуем? — с сомнительной вежливостью спросил я.

Но слова эти растворились в воздухе и ответа не получили, только Грейнджер устало протёрла глаза. Поттер и его подружка, видимо, больше всего переживали за ответную реакцию Уизли на слова Грейнджер, а мои и вовсе пропустили мимо ушей.

— Ну, все в сборе, — зачем-то объявил Поттер, вытаскивая из кармана мантии свёрнутые в трубку листы бумаги. — Гермиона, пришли результаты экспертиз, взгляни. Тебе это не понравится.

Грейнджер, принимая бумаги, мгновенно помрачнела.

— В общем, Малфой, — тут Поттер повернулся ко мне, — надо ввести тебя в курс дела.

Уизли хмыкнул из своего угла, но Поттер не обратил на это внимание. Его рыжая подружка тихо, но угрожающе прокашлялась и принялась греметь чашками, явно подавая сигнал о том, что готова запустить их в любого, кто откроет рот не по делу. Грейнджер, тем временем, впилась взглядом в листы бумаги, хмурясь всё сильнее, а сам Поттер начал рассказ.

Кое-что мне было уже известно. Я точно знал, что те семьи, которые поддерживали взгляды чистокровных, но не участвовали в войне и не имели прямой связи с пожирателями, были предоставлены сами себе. Те же Гринграссы, Паркинсоны, Булстроуды, Флинты. Даже семья Нэнси. Война обошла Стоунов стороной, но послевоенные рейды окончательно разбили её и без того хрупкий мир. Именно тогда погиб отец Нэнси, как говорилось — несчастный случай. Матери не было в живых давно, потому Нэнси и оказалась на попечении у двоюродного дяди, мистера Форда.

Кое-кто предпочитал во внешний мир не соваться, а некоторые и вовсе покинули Англию. Например, по словам Блейза, Астория Гринграсс укатила куда-то за границу, прервав связи даже с сестрой Дафной. Почему это произошло — Забини не знал. Но зато уверял, что и его мать, и родители Пэнси продолжали изредка общаться с мистером и миссис Гринграсс, хотя саму Дафну не видели уже очень давно. Маркус Флинт, по слухам, был взят в запас какой-то вшивой команды по квиддичу и тоже покинул Англию. Многие старались хоть как-то устроить свою жизнь после войны, и нельзя было осуждать их за желание убраться подальше от того, что напоминало о прошлом.

Были и другие. Эти волшебники тоже жили сами по себе, предпочитая не высовываться. Но доверие было окончательно потеряно, доступ к власти — закрыт, да к тому же за ними наблюдали. Более того, в отличие от первых, им был запрещён выезд за границу. Видимо, власть имущие решили, что отпускать в «большой мир» эту категорию волшебников себе дороже.

Например, миссис Крэбб, которая лишилась восемь лет назад не только мужа, но и сына. Грег со своей матерью. Миссис Нотт и Тео, о которых я не слышал уже очень давно; отец Нотта сидел в Азкабане, на пару с моим папашей. Его арестовали почти сразу после окончания войны, и мне казалось, что им несказанно повезло — по крайней мере, они были живы.

Ещё были родственники тех, кто погиб. Кто-то во время битвы, кое-кого убили мракоборцы уже после, когда начались поиски сбежавших пожирателей. Как говорилось, «несчастный случай при сопротивлении аресту и попытка бегства». Я прекрасно понимал мысль Поттера — им было из-за чего мстить. Пусть моей матери и дали разрешение покинуть страну из-за её саботажа против Лорда, а мне самому повезло иметь в знакомцах сердобольного Поттера, но никакие поблажки со стороны министерства не отменяли одного: наша семья, как и многие другие, была полностью разрушена. И я прекрасно помнил, какая злость сжирала меня самого в первые несколько лет после войны.

— Все тогда понимали, что стольких камер в Азкабане попросту нет, — спокойно сказал Поттер.

Но нельзя было не заметить, как внимательно он наблюдал за моей реакцией. Решив во что бы то ни встало не проявлять никаких эмоций и оставаться профессионалом, я сказал с чётко вымеренной безразличной интонацией:

— Да, я понял. Приходилось выкручиваться.

Подружка Поттера в образовавшейся тишине как-то особенно громко вздохнула. Я почти забыл о её присутствии. Но она никуда не ушла и внимательно слушала, что говорил Поттер. Неужели тоже в деле? И работает в министерстве? Ни разу она не попадалась мне на глаза, кроме субботнего бала.

Я силился вспомнить её имя, но на ум ничего не шло. Только прозвище, которое прочно закрепилось за этой рыжей девчонкой среди некоторых моих одноклассников: малявка Уизли. Глядя на то, как она стояла возле кухонного стола, крепко сжимая палочку в правой руке, я вспомнил случай: однажды в далёком детстве, в магазине «Флориш и Блоттс», она вступилась за Поттера во время очередной нашей с ним стычки.

— Звучит не очень, — едва заметно поморщился он, — но мы прекрасно понимаем, что мстить есть за что. Да ты и сам это понимаешь.

— Спустя восемь лет? — уточнил я, вернувшись к словам Поттера. — И вы думаете, что тут замешаны родственники тех, кто был убит мракоборцами?

— И те, кому запрещён выезд из страны. В общем, те, кто больше всего пострадал от министерства и был ущемлён в правах. А причин такой задержки может быть много. Не уверен, что и сейчас многие успели оправиться от тех событий, — пожал он плечами и бросил взгляд на свою рыжую подружку.

Та печально покивала и поёжилась.

— Ладно, допустим, — я откинулся на спинку стула, чувствуя сверлящий взгляд Уизли. — И в чём суть? Как вы поняли про шпиона? Какая цель у этого, с позволения сказать, предприятия?

— Я ведь тебе уже сказала, — вставила Грейнджер, не поднимая взгляда от документов. — Очевидно, хотят мести. А про шпиона…

— Это очевидный вывод, — перебил её Поттер. — Слишком многое грабителям известно о ходе дела. О планируемых дежурствах, о наблюдениях. Иначе они бы точно попались. Будто на шаг впереди нас. Как такое может быть? — тут он запустил руку в стоящие торчком волосы, но, будто опомнившись, тут же пригладил их несколькими резкими движениями. — И ещё. Они никогда не оставляли улик. Вот скажи, откуда рядовому волшебнику столько знать об ограблениях магловских банков? Да и вообще — откуда они узнали все эти подробности? Пусть из-за магии техника может выйти из строя, но вот внутреннее устройство банка? Откуда взялась информация? Отсюда и вывод, что кто-то из маглов тоже тут замешан.

— И это тоже я тебе говорила, — снова встряла Грейнджер, но на это раз подняла от бумаг взгляд. — Если так пойдёт и дальше, то дело закончится полным развалом сотрудничества с маглами. А дальше… чёрт его знает, что будет дальше. Их министр требует от Кингсли незамедлительных мер, а мы понятия не имеем, как они это проворачивают.

— Нет, как они это проворачивают, мы примерно понимаем, — Поттер бросил ей взгляд, и Грейнджер неопределённо качнула головой. — Но вот как они это всё планируют, как сообщаются между собой — не ясно. В том-то и дело.

— Пока мы знаем только то, что в вашем отделе есть некто, сливающий информацию о ходе расследования. Возможно, этот человек под Империусом, — добавила Грейнджер, нервно потерев щеку и отодвинув от себя бумаги. — Маловероятно, но всё же… Страшнее, если он действует по своей воле. Так как ты единственный, кто имел прямое отношение к… м-м-м…

— К пожирателям смерти, я понял, — без всяких эмоций закончил я.

— Точно, — живо отозвалась Грейнджер, будто с облегчением, — так что подозрения пали на тебя. Пока мы в тупике. Дела у нас паршивые, в общем.

Воцарилась тишина. Грейнджер мрачно глядела на документы, что лежали перед ней, а Поттер впился в меня взглядом так, будто ждал немедленного объяснения всему происходящему.

— Допустим, вы правы. Я и есть шпион, — начал я. — Я передаю информацию третьим лицам, чтобы они без проблем могли грабить чёртовы банки. У меня должна быть какая-то заинтересованность в этом. Иначе — на какой хрен мне это делать, так? Должен же быть какой-то смысл в этом рискованном деле? Если меня поймают, то отправят прямиком в Азкабан.

Все присутствующие, кроме Уизли, который демонстративно разглядывал потолок, одновременно кивнули. Да с такими лицами, будто эти слова были чистосердечным признанием.

— И если моя цель, как и цель тех, кто всё это затеял — развалить союз с маглами, то… нет, серьёзно, какой смысл? Какая лично для меня от этого всего выгода? Это опасно и…

Поттер с Грейнджер переглянулись, но не успели и рта, раскрыть, как заговорил кое-кто другой.

— Выгода? Выгода, говоришь? — пролаял Уизли из своего угла. — Люди гибнут, мир на куски разваливается, а Малфою нужна выгода! Ну кто бы сомневался! Чего ещё ждать от таких, как ты?

Уизли подтянулся на стуле. Даже показалось, что он слегка привстал, будто готов был сию минуту броситься в драку.

— Рон! — рявкнула Грейнджер, будто отдавала приказ непослушному псу. Махнув рукой, дал ей понять, чтобы она заткнулась. Как ни странно, но она послушалась.

— Да, Уизли, в том то всё и дело, — спокойно ответил я. — Если вы действительно имеете дело с такими, как я, то вам не понять, как мы думаем.

— Пожиратели смерти, — с едкой усмешкой выплюнул он, поглядев на Грейнджер. Та никак не дала понять, что вообще услышала его реплику.

— Ага, — с наигранной вежливостью кивнул я.

Но с каждой секундой всё тяжелее было сдерживать себя. Палочка лежала во внутреннем кармане куртки. Я прикинул, насколько быстро смог бы достать её. Такой ответ, казалось, ещё больше взбесил Уизли. Но он не получил шанса продолжить.

— Вот чего вам, героям, никогда не понять, — я обратился к Поттеру, глядя прямо ему в глаза. — Вы броситесь на рожон ради общего дела. Сунетесь в Адское пламя, чтобы кому-то помочь, пусть он этого и не стоит. Но Лорд не гнушался тем, чтобы убивать сторонников, которые были ему неугодны. Это как нельзя лучше отражает мою мысль. Даже тогда каждый был сам за себя. А теперь, когда его больше нет и никто не угрожает смертью за неповиновение — тем более. Каждый старался, старается и будет стараться спасти свою собственную шкуру. И в такие времена, как сейчас, никто не полезет против министерства, если…

— Если цель действительно того не стоит, — вдруг перебила Грейнджер, глядя широко распахнутыми глазами прямо на меня, будто о чём-то догадалась. Но я бы сказал иначе: она меня поняла.

— Поэтому ты здесь, — кивнул Поттер, разорвав наш секундный зрительный контакт. Он пожал плечами, как ему, наверное, казалось, равнодушно. — Уж без обид. Твоё положение можно назвать уникальным. Ты был с ними. А теперь работаешь в департаменте. Ты можешь понять то, чего мы не можем.

Я хмыкнул, но больше от горечи. И как никогда остро ощутил своё положение: чужой среди своих. Получил право знать о происходящем только потому, что был единственным источником хоть какой-то информации. И не будь таковым, то не удостоился бы и крохи внимания. И Грейнджер, которая так искренне делилась своими переживаниями и мыслями — такими нужными и важными — конечно, тоже так считала.

— Разумеется, Поттер, какие обиды. Рад выслужиться перед начальством. Надеюсь, мне это зачтётся? Записью в личном деле? Премией? Может, по службе продвинуться поможешь?

Поттер не успел ответить, но я готов был поклясться, что он едва приметно ухмыльнулся этим словам, приняв их за забавную шутку.

— Хватит сарказма, ближе к делу, — встряла Грейнджер. — Значит, ты считаешь, что смысл не в развале союза?

— Не знаю, — честно ответил я. — Но подумай. Начнётся суматоха, и что дальше? Развалится союз магов и маглов. И какая выгода от этого волшебнику, который заперт внутри страны и общества, где его ни во что не ставят? Как это изменит отношение?

— Захват власти? Деньги, в конце концов? — вставил Уизли из своего угла и все мгновенно перевели взгляды на него.

— Рон, — начала Грейнджер таким тоном, которым могла бы объяснять туповатому школьнику принцип превращения спички в иголку. — Деньги из этих банков они никак не смогут использовать, они ведь в розыске. Обменять на волшебные тоже не смогут, по той же причине. Мы ведь всё это уже обсуждали! Если бы ты чаще приходил на собрания, то…

— Я был занят. У меня, между прочим, тоже есть работа, на которую мне нужно ходить. Знала бы, если бы интересовалась, — отрезал Уизли. — А как насчёт захвата власти?

— Их слишком мало, — задумался Поттер. — Вряд ли кучка волшебников на такое способна. Им нужна целая армия, а это нереально. Тогда они бы не смогли так незаметно сообщаться друг с другом.

— Может, просто хотят отомстить? И никакого особенного смысла в этом нет? Вернее, смысл в том, чтобы всех запутать, напугать? — вдруг проговорила подружка Поттера, задумчиво уставившись на брата.

— Не думаю, Джинни, — мотнула головой Грейнджер, полностью проигнорировав шпильку от Уизли. — Слышала, что сказал Малфой? В мести нет никакой ощутимой выгоды. Что есть моральное удовлетворение для тех, кто потерял близкого человека, статус, свободу наконец. Так?

Джинни. Дурацкое имя. Поразмыслив об этом секунду или две, поймал взгляд Грейнджер. Она уставилась на меня, приподняв бровь. Я кивнул.

— Либо они идиоты, либо тут что-то другое. Сомневаюсь, что первое. Чтобы что-то предпринимать, нужно сначала понять цель. Понять, кто именно за этим стоит. А месть — это полная чушь. Не представляю, кто в здравом уме станет так рисковать. Тем более, действовать так топорно. Слишком заметно.

Уизли фыркнул, но я проигнорировал его. Как, впрочем, и остальные. Только Джинни послала братцу гневный взгляд.

— Да, касательно шпиона… — немного громче, чем требовалось, проговорила Грейнджер.

— Шпион пока не в курсе тебя, Гермиона, как я понимаю? — поддержал её Поттер. — Иначе не было бы ограбления ночью субботы, верно? И это хорошо, иначе он бы свернул всё своё предприятие, и мы были остались ни с чем.

— Думаю, не в курсе, — с задумчивым видом кивнула она. — Знают только те, кто участвует в операции. Из отдела это мистер Форд, детективы Кларк и Джонс. Теперь ещё Малфой. И Тейлор. Знал.

Никто не произнёс ни слова, будто молчание это, по договорённости, было минутой памяти по погибшему детективу.

— Ограбления начались примерно три месяца назад, так? И дело сразу отдали Тейлору? — спросил я, когда длительность паузы, на мой взгляд, была достаточной.

— Ты ведь не думаешь, что… он как-то в этом замешан? — мгновенно отозвалась Грейнджер. — В этом не было бы никакого смысла. Шпион, если исходить из твоих слов, должен иметь личную заинтересованность. Да и хоть какую-то связь с… не знаю, с кем-то из тех, кого мы подозреваем. Чистокровные волшебники, семьи которых пострадали от рук мракоборцев. И…

— Он имел доступ к делу, — не обращая внимания на восклицания Грейнджер, продолжил я. — И Джонс. И Кларк, кстати, тоже. Их вы проверяли?

— Они тут не замешаны, я же сказал. Они с нами… — начал Поттер, но я его прервал:

— Но почему нет? Откуда такая доверчивость? Откуда тебе знать, с кем они…

— В той войне погибла сестра Кларка, вот почему! — пролаял Уизли, хранивший всё это время молчание. Он вскочил на ноги, уперев ладони в край стола. — Её убил один из пожирателей! С какой стати Кларк будет помогать убийцам? Тейлор был в рядах мракоборцев после войны, вылавливал таких же, как ты, ублюдков! Кстати, он поймал папашу твоего приятеля, Нотта, ты знал? Жалко твоего схватил не он! А за Джонса тоже можешь не переживать, мы учились вместе, и он сражался с нами против…

— Против таких, как я. Пожирателей, — я тоже поднялся на ноги, и теперь мы сверлили друг друга взглядами из противоположных сторон комнаты. Грудь будто сдавило железным раскалённым обручем. — Я понял, Уизли, молодец, десять баллов Гриффиндору! Будь так любезен не открывать свой рот, когда тебя не спрашивают! Или руку поднимай, как хороший мальчик, прежде чем вставить свой охренительно ценный комментарий!

— А мне кажется, что это тебе пора засунуть свой язык в задницу! Ты, Малфой, место-то своё не забыл?

— Я не понял, ты чего добиваешься?

— Зато я понял кое-что, Малфой. Пока ты здесь, у меня только одно желание — съездить тебе по морде. Хотя… похоже, я опоздал?

Ссадины на лице, которые остались после вчерашнего приключения с Забини, мгновенно запульсировали.

— Значит, так, Уизли…

— Заткнитесь! — взвизгнула подружка Поттера и мгновенно воцарилась тишина. — Оба хороши! Рон, не смей орать в нашем с Гарри доме! И ты тоже, Малфой! Как же вы достали! Орёте друг на друга, будто вам по пятнадцать лет! Сколько можно этих выяснений, кто и кому съездит по морде? Может, мне вам обоим съездить по мордам? Самим не противно?!

Джинни, с красными щеками, поочерёдно метала взгляд то на меня, то на братца, подняв руку с зажатой в ней палочкой. Я был уверен, что она нашлёт проклятье на любого, кто попробует открыть рот. Кровь забила по вискам ещё сильнее. Но нельзя было не признать, что очередная перепалка никак не поможет делу.

— Э-э-э… — молвил Поттер в тишину, поняв, что никто не собирается продолжать. — Она права. Можете хотя бы ненадолго объявить перемирие? Нам нужно поскорее найти шпиона, пока ещё кого-нибудь не убили.

Уизли сел. Поттер поглядел на него хмурым взглядом, потом вскинул брови. Нахмурился, словно пришёл к какому-то выводу. И промямлил:

— А откуда ты… как ты узнал… про отца Нотта?

— Пересматривал недавно дела тех, кого взяли во время облав сразу после войны. Думал, может там что-то найдётся, — буркнул он и отвёл взгляд, но и меня самого будто током ударило. Я тут же сообразил, почему Поттер смотрел на него с приоткрытым ртом.

— Отца Нотта… поймал Тейлор? — переспросил я, ещё раз глянув на него. Поттер тоже перевёл на меня взгляд. — А ты что, Поттер, не знал этого? Разве вы не изучали дела Тейлора, чтобы понять, кто мог его убить?

Уизли, на другом конце стола, зашевелился. Явно собирался снова подняться на ноги, будто это добавило бы веса его словам, и вставить очередной остроумный комментарий. Но Грейнджер пришпилила его к месту таким взглядом, что никаких слов не потребовалось.

— Мы же думали, что его гибель связана с ограблениями, — ответила она вместо приятеля. — Думаешь, его сын как-то с этим связан?

— Тео определённо не дурак, — пожал плечами я. — Не знаю, способен ли он на такое. Мы и в школе-то с ним не часто общались, а после я вообще его не видел.

Грейнджер несколько раз моргнула, будто растерялась, но ответила твёрдо:

— Чушь. Теодор Нотт тут ни при чём. Если даже мы не имели понятия, что Тейлор восемь лет назад поймал его отца и упёк в Азкабан, откуда бы ему знать? — она слегка подалась вперёд, небрежно отбросив волосы за спину. — Некоторые пожиратели и вовсе погибли от рук мракоборцев во время облавы. Почему же их семьи не толпятся под дверями министерства с требованием наказать виноватых? Информация по арестам не доступна всем и каждому. Её мог узнать только тот, кто имеет отношение к отделу правопорядка. И не какой-нибудь сотрудник отряда волшебной полиции. Детектив или мракоборец с доступом к подобным делам. Начальники отделов, их заместители. Всё не так просто. Теперь каждый под подозрением будет?

— Может, ему сообщил тот, кто сливает информацию? Возможно, шпион не один, — предположил Поттер. — Надо проверить, кто недавно копался в архивах. Есть шанс, что мы сможем понять, кто он.

— Возможно, — неуверенно проговорила Грейнджер. — И если это действительно так, то нужно на всякий случай поднять всё, что у нас есть по Ноттам за последнее время. Никаких сообщений об активности возле их дома в последнее время выявлено не было, но… вдруг всплывёт какая-нибудь деталь?