Подмастерье и Некромант (гет)

Гермиона кивнула, разглядывая потрепанную книгу.

Она вспомнила свои опасения насчет неё. Какую зависть у неё вызывало великолепие комментариев. Как приводило её в ярость отсутствие всякого уважения к автору. Как обижали её все приводимые в защиту этой книжки аргументы. Сейчас ей следует быть благодарной, что Гарри вспомнил об этом учебнике. Она положила его на стол и обратила внимание на вторую книгу. Эта была иной: опаленная, темно-зеленая тетрадь в твердом переплете.

Дневник? Она тотчас подозрительно нахмурилась.

«Но Гарри не дал бы мне опасную книгу, не так ли? Особенно после…»

— Конечно же, дал бы, — пробормотала она. — Некоторые вещи никогда не меняются.

Гермиона вытащила свою палочку и держала её наготове, поворачивая книгу к свету. Потускневшие инициалы. Л. и Э.

— ЛЭ? — она уставилась на книгу, её сердце заколотилось. Была ли это… Могла ли эта тетрадь принадлежать…

Гермиона решительно раскрыла книгу.

«Зелья», — было написано на первой странице ровным девчачьим почерком.

«Мысли, Заметки и Рассуждения, Относящиеся к Моему Второму Любимому Предмету в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс».

Под этой записью кто-то неразборчиво накарябал в попытке выглядеть остроумным и классным, но не достигнув желаемого эффекта: «Усилия Методично & Систематично Повлиять на Ощипатуса Тягомотиуса & Идиотуса Болвануса».

« 2 сентября, 1970. Первый урок Зелий. Я полюбила их. Как готовка, только лучше. Здесь рецепт, того, что мы делали…

Северус тоже полюбил их. Но он дуется, потому что они не позволяют нам экспериментировать. Он хочет знать, что бы случилось, если бы он поменял некоторые ингредиенты или перемешал по-другому. Мы решили открыть маленькую лабораторию в тайном месте, так мы сможем все это опробовать».

«5 сентября, 1970. Сегодня мы делали…

Думаю, я использовала слишком много текучих водорослей. Джеймс Поттер, этот идиот, использовал ОЧЕНЬ много текучих водорослей. Его котел взорвался, урок был отменен, и у меня так и не получилось посмотреть, оказалось ли моё зелье нормальным. Болван. И он ухмылялся все время, как будто он герой или что-то в этом роде».

«Зато сейчас мы знаем, что бывает после добавления слишком большого количества текучих водорослей», — было нацарапано под этой записью в узкой мальчишечьей манере.

«12 сентября, 1970. Северус прав. То, что не позволяют экспериментировать СКУЧНО. На Чарах гораздо веселее. Но я думаю, что обнаружила тайное место, где мы сможем открыть нашу секретную лабораторию. Эта комната находится в школе. Но она не всегда там. А если она там, не думаю, что она всегда выглядит одинаково. Придется исследовать её сегодня ночью. Я хочу, чтобы слизеринское общежитие находилось ближе к моему. И чтобы Гейл не храпела».

Тихий шорох заставил её поднять взгляд. В дверях стоял Гарри.

— О, Гарри, — прошептала Гермиона, — Это…это…

Он кивнул.

— Дневник моей мамы. Я нашел его под грудой галеонов в моем хранилище в Гринготтсе, когда разбирался там. В нем все её уроки Зелий в Хогвартсе. Она была даже более помешана на ведении записей, чем ты.

Он сделал глубокий вдох и указал на другую книгу.

— Все-таки будь осторожна, Гермиона. Он был в ярости из-за того, что его старый учебник попал ко мне в руки. Я даже представить боюсь, что бы он сделал, если бы узнал, что книга все еще где-то рядом, — он сглотнул. — Он…Она… Они варили вместе, пока он…пока они не поссорились… пока моя мама… пока она не смогла …не простила его… Он действительно любил её, Гермиона.

* * *

Слизнорт, решила Гермиона, был даже липче слизня. Даже сальные волосы Снейпа не могли быть столь же маслянистыми, как снисходительная дружелюбность пожилого Мастера Зелий. Но стоило отдать ему должное, ведь он протестировал её и за полчаса составил план их уроков. Это давало ей надежду, несмотря на то, что ей было слегка не по себе от профессора.

Гермиона вернулась в Большой Зал как раз во время ланча. После шести месяцев восстановления и реконструкции Хогвартс выглядел так, словно ничего не случилось — кроме эпитафий на стенах для всех, кто погиб в последней битве. Она помедлила в дверях. Без студентов в зале было очень пусто. Заколдованный потолок над её головой был наполнен плывущими облаками.

— Мисс Грейнджер!

Девушка вздрогнула. Ей отчаянно махала директор Макгонагалл.

— Почему бы вам не сесть вместе с нами? Уверяю вас, мы не кусаемся.

— Вы уверены, Минерва, дорогая? — Гораций Слизнорт, засмеявшись, откинулся назад в своем кресле, его круглый живот слегка дрожал.

Гермиона вздохнула — лучше бы она позвала в свою комнату домового эльфа — и быстро направилась прямо к учительскому столу. Сегодня присутствовали только директор Макгонагалл, мадам Помфри, профессор Вектор и профессор Слизнорт.

— Благодарю вас, — сказала она, когда Макгонагалл выдвинула кресло рядом с собой.

— Ерунда, дорогая, было бы просто нелепо, если бы вы сели там.

Мягкий хлопок возвестил о прибытии чашки с супом. Гермиона благодарно вздохнула. Каким-то образом домовые эльфы узнали, что у неё почти не было аппетита. Она заставила себя поднять ложку. Она знала, что должна поесть. Добавление ко всем её проблемам ещё и пищевого расстройства — совсем не лучшая идея.

Гермиона, конечно, специально изучила свои симптомы.

ПТСР(посттравматическое стрессовое расстройство), депрессия и в целом просто…печаль. Она даже подумывала о том, чтобы показаться маггловскому терапевту, но быстро отказалась от этой мысли. Она бы не смогла рассказать ему правду, и это делало терапию бессмысленной. Умом девушка понимала, что со временем почувствует себя лучше. Она, в конце концов, смирится со своими потерями. С тем, что никогда не увидит снова своих родителей — из-за своих воспоминаний они были потеряны для неё безвозвратно. С тем, что никогда не увидит снова Фреда. Или Тонкс. Или Люпина. Или… Гермиона безжалостно остановила мантру имен, которые хотелось повторять и повторять в сознании до бесконечности. В конце концов, она станет лучше спать. Её перестанет тошнить от одной мысли о еде.

Но на данный момент такое простое действие, как поедание супа, было почти большим, с чем она могла справиться.