Подмастерье и Некромант (гет)

* * *

Вернувшись обратно в мир, Гермиона оказалась на коленях. И лишь объятия Северуса удерживали её от падения.

— Думаю, — сказал он хрипло. — На сегодня этого вполне достаточно. Мы оба устали и не совсем трезвы.

Когда она издала тихий протестующий стон, он поцеловал её в уголок рта, посылая сквозь её тело новую искру желания. Реакция, которая не ускользнула от его внимания. Его глаза сияли довольным блеском.

— На все есть время, Гермиона. Времени достаточно. Мы по-прежнему на пальцах можем сосчитать, сколько раз мы целовались.

— Но…

— Ш-ш-ш, — он приложил длинный тонкий палец к её рту, прежде чем нежно скользнуть его кончиком по её губам.

— Я хочу тебя, Гермиона, — заявил он. Неподдельное чувство собственничества в его голосе заставило приятное тепло распространиться внутри её живота.

Его губы скривились в неожиданной улыбке.

— Я очень сильно хочу тебя. Но уверяю тебя, что близость наиболее стояща, если процесс достижения её завершения не ускорен, и если каждым этапом наслаждались ради него самого.

Она не могла дышать. Он околдовал её разум, поймал в ловушку её чувства. Она шумно сглотнула, отчаянно пытаясь облачить свои рассыпавшиеся мысли в связный ответ.

— Это… очень похоже на зельеварение, — выдохнула она наконец. — Каждый ингредиент нужно добавлять в точно определенное время… перемешивать определенным ритмом.

И разве не разжигал его язык в ней желание столь же искусно, как сам Северус смешивал свои варева?

— Именно так, — усмехнулся он.

Несмотря на протесты её разгоряченного тела, разум был готов согласиться с его доводами. Сердце же разрывалось на части. Что бы ни случилось, ей не хотелось спать этой ночью в одиночестве. Её выдали, должно быть, лицо или тело. Северус поднялся на ноги и потянул её вверх за собой. После того, как они встали, он ещё раз обнял её, но не позволил ей прикоснуться к нижней части своего тела.

— Чего ты хочешь? Я вижу по твоим глазам — ты хочешь задать вопрос, но не осмеливаешься. Если обычно я, возможно, обрадовался бы столь редкому явлению, сегодня вечером я предпочел бы, чтобы ты просто сказала мне, чего хочешь.

Она глубоко вдохнула. Как взрослая женщина, как его жена она должна быть в состоянии ответить на простой вопрос законченным предложением.

— Даже если — мы не спим друг с другом этой ночью, — сказала она, не обращая внимания на жар, заливающий щеки. — Мне — не хочется спать ночью одной. Если ты не возражаешь.

В глубине его глаз промелькнула эмоция. Неверие? Его объятия стиснулись, позволяя ей ощутить, что, по крайней мере, его тело имело весьма иные представления о темпах продвижения их отношений.

— Возражаю? Глупая женщина. С чего бы мне возражать против этого?

* * *

Вновь появившись из ванной, он был одет в практичную черную пижаму из тонкого хлопка, а не сатина или шёлка, почти такую же закрытую, как его повседневная одежда. Когда он заметил её любопытный взгляд, на его лице промелькнуло усталое выражение.

— Ещё несколько лет назад я понял, что не лучшая идея носить излюбленные большинством волшебников ночные рубашки… или любые — скажем так, «соблазнительные» ткани — в случае, если меня вызвали.

Гермиона уставилась на него, лишившись дара речи. Она не ожидала, что его новообретенная откровенность простирается настолько далеко.

Старый, как человечество, инстинкт тронул её сердце. Если бы только она могла исцелить его сердце, убрать эти боль и страдания. Но увидев его унылые черные глаза, она осознала, что одного лишь инстинкта будет недостаточно. Возможно, даже ничего не сможет помочь. Внезапно годы и опыт, разделявшие их, превратились в глубокую пропасть.

Он прошёл мимо неё и скользнул под зеленые покрывала, не удостоив её ещё одного взгляда. Только устроившись в её магически расширенной кровати на четырех столбиках, он снова взглянул на Гермиону.

И затем Гермиона показала, что была истинной гриффиндоркой.

Улыбнувшись мужу, она начала раздеваться.

Наконец, она стояла обнаженной перед своей кроватью. Она остро осознала, что её соски все ещё напряжены от возбуждения и легкой прохлады в комнате, и собственное ужасное смущение от демонстрации себя Северусу со всеми своими маленькими недостатками: багровым шрамом на шее от ножа Беллатрисы, более бледной отметины от проклятия, ударившего в неё в Министерстве Магии, немного несимметричной формы груди, того, как болезненно выпирали тазовые кости из-за её излишней худобы.

С некоторым волнением она отыскала его глаза и была потрясена силой его взгляда. Его глаза сверкали, лицо — она никогда раньше не видела Северуса Снейпа таким… выражение его лица было незащищенным, открытым, не для мира, а лишь для её глаз.

И он смотрел на неё, словно она была… она не могла подобрать верного слова, плененная этим чарующим взором… чем-то особенным и неожиданным, по крайней мере.

Она прошлепала к кровати и вытащила из-под подушки свою ночную рубашку.

— Зеленая, — сказала она многозначительно.

— Я вижу.

Когда Гермиона скользнула в постель, её пульс участился. Она никогда раньше не спала с кем-то в одной постели. Даже после нескольких лет общежития, это будет новым опытом.

— Можно… мне?

Он нахмурился, но кивнул.

Она неловко дернулась, прежде чем свернулась напротив него. Он был слишком худым для человека его размеров. Но рядом с ним она чувствовала себя хорошо. Сильный, теплый и крепкий. Её окутал его дразнящий привычный запах. Северус шумно выдохнул, затем обнял её рукой, притягивая ближе к себе. Гермиона ощутила, как с её губ сорвался небольшой вздох удовлетворения, прижимаясь ближе к мужу и вдыхая его особый аромат.

Несколько вздохов спустя она уже заснула, погрузившись в теплую темноту безопасного, защищенного сна, на этот раз совсем без каких-либо сновидений и кошмаров.