Подмастерье и Некромант (гет)

Во вторник вечером Северус и Гермиона сидели за большим столом в его кабинете, и оба делали вид, что сосредоточены на своих занятиях. Северус хмуро смотрел на стопку эссе своих пятикурсников, в то время как Гермиона была погружена в составление списков и разработку карточек.

— У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу того, кто Алинин отец? — спросила Гермиона внезапно.

Её супруг поднял взгляд. Резкие линии вокруг его рта стали глубже. Каким-то образом у него получилось показать одновременно и облегчение, и недовольство тем, что она прервала его. Сцепив пальцы, он задумался над её вопросом. Как показывал её опыт общения с зельеваром, это означало, что ответ его ей не понравится. Но как бы то ни было, она продолжала пристально смотреть на него.

— Собственно говоря, да.

— Тогда почему ты не расскажешь Лойс или Алине?

— Упаси меня, Мерлин, от гриффиндорской прямолинейности. Ответь сама на свои вопросы, Гермиона. Для самой выдающейся волшебницы своего поколения это не должно составить труда.

Она с грохотом положила свою ручку.

— Северус, я понимаю, что ты на грани, но незачем так на меня накидываться, — надулась она. — Очень хорошо. Я попробую… У тебя есть догадка, но ты не совсем уверен. Тебе не нравится твоя догадка, поэтому ты хочешь убедиться, что у тебя будут доказательства.

— Не так уж и трудно, да? — насмешливо спросил он. — Полагаю, тебе не приходила в голову мысль, что я не хочу отнимать у Лойс последние хорошие воспоминания, оставшиеся об этом человеке?

— Северус, я знаю, что тебе нравятся Лойс и Алина, — упрекнула его Гермиона. — Что-нибудь ещё?

— Как ты уже сказала, мне нужны доказательства. Мне следует, вероятно, быть готовым к подобному повороту событий и иметь при себе ещё и зелье, благодаря которому я смогу, по крайней мере, предоставить последние и неопровержимые доказательства, что Алина — не плод моих чресл, — его голос был полон горечи. — Гермиона, что бы ты ни пыталась сделать с этими списками и карточками, это не принесет никакой пользы.

Она сердито посмотрела на него.

— А что мне ещё делать? И, кроме того, откуда тебе знать, что это не поможет? Я всегда придерживаюсь мнения, что упорядоченность и систематическая подготовка — половина любого экзамена. Как минимум!

— Но тестирование инспектора пробации — не экзамен! Если ты действительно веришь, что мы сможем сдать этот тест, тогда ты, должно быть, перечитала слишком много любовных романов о маггловской иммиграционной службе в Соединённых Штатах Америки, — проворчал Снейп, вцепившись ладонями в край стола.

Она сверкнула на него глазами. Почему ему обязательно нужно на все возражать?

— Вообще-то я не читала никаких романов. Только смотрела фильм об этом однажды.

— Дай угадаю. Там был счастливый конец?

Гермиона проигнорировала его реплику и поднялась на ноги. Она была напряжена, раздражена и испугана, а стоило ей посмотреть на него, как все её мысли свелись к одному: каково бы было оказаться вместе с ним обнаженными? Мысленно она выругалась, неосознанно позаимствовав его излюбленное выражение: «Проклятье, проклятье и ещё раз проклятье».

— Пойдем в постель? — примем это за гриффиндорскую прямолинейность.

Черные глаза блеснули неприкрытым гневом.

— Ты действительно считаешь, что это поможет нам с предстоящим тестированием?

Гермиона неловко пожала плечами, но не отступила.

— Возможно. Прежде всего, это может помочь нам сейчас!

Я хочу тебя, Северус.

Это заставило его подняться. Его руки обхватили её за талию и неистово прижали к шершавой ткани сюртука.

— И я тебя, — пробормотал он. Его губы отыскали её рот, но лишь для того, чтобы легонько коснуться её губ.

— Но будь я проклят, — прорычал он, — если позволю Департаменту Обеспечения Магического Правопорядка принудить нас к осуществлению наших желаний.

Это заставило её резко вскинуть голову вверх.

— Знаешь, как говорят? Из-за горячности попадаешь в неприятности, а гордость удерживает тебя там. Если мы оба…

Он поднял руку, чтобы остановить её.

— Гермиона, ты же знаешь, что я человек гордый.

— Однако, — добавил он хриплым голосом, впиваясь в неё взглядом, — неудачный выбор друзей и стиль жизни привели к тому, что повиновению я научился благодаря двум хозяевам, которые — каждый по-своему — полностью контролировали меня.

В одно мгновение я падал в грязь, мои губы целовали край мантии Волдеморта, меня пытали и насиловали, потому что Темному Лорду хотелось убедиться, что я достаточно… запуган, — Северус горько улыбнулся, услышав сорвавшийся с её губ вопль ужаса. — Гермиона, неужели ты искренне верила, что для меня было так просто «вернуться на сторону Темного Лорда»? Даже ты не можешь быть настолько наивной. Люциус Малфой, при всех его высоких и могущественных представлениях о чистоте крови, никогда не отказывался немного пошутить. И при всей неспособности Темного Лорда к пониманию даже простейших эмоциональных потребностей, Волдеморта крайне восхищал процесс наблюдения за их удовлетворением — если это соответствовало… другим его потребностям.

— А в следующий момент, — продолжил Северус свою первоначальную мысль, — в следующий момент, я возвращался в школу, учил детей тех самых людей, которые так любили проводить со мной свое время… и мальчишку, которого я поклялся защищать, рискующего своей жизнью всевозможными дурацкими способами всякий раз, стоило мне отвернуться.

— Особенно когда никто не доверял тебе, когда многие презирали тебя, — мягко сказала Гермиона.

Он склонил голову.

— И другой хозяин, которому было наплевать на твою душу.

— Именно так.

— Прости меня, Северус, — прошептала Гермиона. — Ты прав. Я наивная. Я…О, боже… «понимаю» — совсем не то слово в данной ситуации... но… теперь я понимаю, что твое нежелание… не только… ради моей пользы.

И я по-прежнему хочу тебя.

— О, Гермиона…