Подмастерье и Некромант (гет)

То одно, то другое, в итоге Гермионе так и не удалось набраться мужества и попросить своего мастера о содействии с зельями, которые смогли бы помочь ей справиться с отдаленными последствиями от проклятия Круциатус. И теперь она глубоко сожалела об этом своем пренебрежении.

Первая ночь декабря 1999 была самой холодной за всю осень, возвещая о приходе зимы вихрем снежинок. Танцуя над башнями замка и превращаясь в капли ледяного дождя, они падали вниз, и накануне по всему саду уже сверкал иней. В камине комнаты Гермионы ревело огромное пламя, а сама она, съежившись, лежала под кучей одеял с Живоглотом в ногах, прижимая к животу бутылку с горячей водой, но всё было бесполезно. Изгнать из своих костей холод, казалось, было не в её силах. Вместо этого ноющая скованность её мышц медленно растекалась в царство боли, с предвестниками мучительной агонии, всякий раз, когда Гермиона слишком глубоко вдыхала.

«Этого не произойдет», — подумала она, инстинктивно сжавшись в комок, но это движение отозвалось в теле так, словно её ударили раскаленной докрасна кочергой. Или ледяной кочергой?

Но это происходило. Теперь она знала эти признаки и боялась их.

Сначала было несколько дней скованности и боли в суставах. Она мерзла и никак не могла согреться. Затем ощущения холода и жара смешались, пока не исчезли, не исчезли в жгучей боли. Следующим этапом у неё свело мышцы. Агония.

«Я не слабая. Я не слабая. Я… что говорила об этом целитель Магворт? У тебя просто трудное время из-за отдаленных последствий ужасного проклятия. Верно. Не слабость».

Первая судорога. Зарывшись лицом в подушку, она заглушила стон.

«Не так уж плохо пока. Почти как десять самых худших менструальных спазмов, которые можно себе вообразить».

Она осторожно сглотнула.

«Меня не тошнит. Пока нет».

Её ноги горели огнем, они дергались, и она не могла остановиться, каждое движение ощущалось так, словно её плоть кромсали ножами. Живоглот спрыгнул с кровати, чтобы избежать её беспомощных пинков.

«Не слабая.

Просто трудное время»

Мышцы вдоль её позвоночника сжались, склонив её голову назад.

«Не слабая. Настоящая пытка была хуже.

Гораздо.

Хуже».

Потом она снова вспомнила наполненные безумием и ненавистью глаза Беллатрисы, и вновь услышала её резкий голос, словно пожирательница смерти визжала ей: «Скажи правду, говори правду!»

И затем Гермиона пронзительно закричала.

* * *

Откуда-то издалека до неё донесся голос. Голос, звучащий немного хрипло, но на удивление мягко:

— Ты, глупая, глупая девчонка, почему ты не сказала мне? У меня нет в запасе никаких зелий, которые могли бы помочь тебе сейчас.

Нежные пальцы смахнули с её лица кудри. Конечно. Он, должно быть, услышал её.

Каким-то образом ей удалось открыть глаза.

Снейп сидел рядом с ней на кровати, всё ещё одетый в учительскую мантию. Несмотря на то, что было около полуночи, он еще не лёг спать. Вероятно, он вернулся со своего ночного обхода как раз вовремя, чтобы услышать её.

— Не хотелось распространяться об этом, — вздохнула она, стиснув зубы, когда очередная волна боли заставила её содрогнуться.

— Извините за беспокойство, сэр, — выдавила она, — Я думаю…я думаю, что худшее уже… — она сжала ладони, не обращая внимания на нарастающую агонию в своих руках, в жалкой попытке сохранить контроль над собственным телом, — … позади, — просипела она.

— О, неужели? — черная бровь саркастично изогнулась. — Не возражаете, если мы … испытаем это превосходное гриффиндорское настроение?

Она лишь уставилась на него, пытаясь отдышаться.

Он раздраженно покачал головой, но когда потянулся к ней, его руки были осторожны, а движения как всегда аккуратны. Схватив её под руки, он притянул её тело к себе, также как она сделала это с ним чуть меньше двух недель назад. Небольшого движения оказалось достаточно, чтобы её мышцы снова свело судорогой.

Она хотела вырваться от него, но её тело не слушалось. Девушка корчилась, а руки и ноги её дрожали. Когда всё закончилось, Гермиона зарылась лицом в мантию своего мастера. Он обхватил её руки предплечья сильными ладонями, крепко прижимая к себе.

— Лучше, если вы будете двигаться как можно меньше, — пробормотал он, — Постарайтесь успокоиться. Постарайтесь расслабиться. Это пройдет.

Она попыталась подчиниться его приказу и расслабиться в его руках. Неглубокий вдох донес до её носа его аромат. Древесина ветивера. Бергамот. Розмарин. Кипарис. Мускат.

Она смутно осознала, что в других обстоятельствах ей бы понравилось находиться в его объятиях. Для столь худого мужчины, он был удивительно сильным. И даже сквозь туман боли, ей было приятно ощущать на себе его руки.

Когда её охватила следующая судорога, Гермиона полностью повернулась к нему, невольно вцепившись в него пальцами.

* * *

В предрассветные утренние часы она, наконец, заснула, совершенно выбившись из сил после борьбы с отголоском проклятия Круциатус, которое убило бы или свело с ума любую более слабую волшебницу.

Её лицо прижималось к его груди, щеки порозовели от напряжения. Несмотря на его постоянные советы расслабиться, она в типичной безмозглой гриффиндорской манере предпочла бороться с каждой конвульсией. Он рассеянно пригладил влажный от пота локон с её болезненно наморщенного лба. Её руки всё ещё цеплялись за его мантию, словно он был её единственной надеждой прошлой ночью. Она ощущалась такой хрупкой в его объятиях. Слишком худой. И, о, Мерлин, слишком упрямой для её собственного же блага.

Снейп позволил себе минутный вздох.

Она, должно быть, услышала его даже во сне. Она слегка пошевелилась, теснее прижимаясь к его телу.

— …не слабая, — пробормотала она, — не слабая…

— Нет, — прошептал он, — ты не слабая. Совсем не слабая. Ты глупая, глупая девчонка.