Подмастерье и Некромант (гет)

Комната не изменилась. Это было все то же мрачное, лишенное окон прямоугольное помещение из гранита с возвышающейся по центру платформой. На платформе без поддержки стен стояла арка из черного камня с потрескавшимися и раскрошившимися от времени колоннами. Внутри этого странного портала висела черная рваная занавеска, вздымающаяся снова и снова, словно её раздувал легкий ветер. Помост походил на сцену античного театра. Он будто ожидал появления актеров… чтобы повторить какую-нибудь классическую трагедию перед невидимой публикой.

Гарри на мгновение помедлил. Затем стремительно спустился вниз по крутым ступеням. Его шаги раздавались громким эхом. Снейп позади него, казалось, скользил, как призрак, едва слышно ступая мягкими кожаными подошвами по твердой поверхности камня.

Добравшись до ямы, Гарри подошел поближе к помосту, но взбираться на него пока не стал. Он внимательно изучал арку.

— Со времен моего пятого курса мне так часто снилась эта чертова комната, — пробормотал он. — Снова и снова, снова и снова я возвращался сюда в ночных кошмарах…

— Ты был ребенком.

Гарри не удивился, услышав прямо позади себя вкрадчивый голос профессора зельеварения. Но деликатный тон поразил его. Он повернулся и посмотрел на Северуса Снейпа. Темные глаза мужчины были сосредоточены на арке.

— Несмотря на подростковый драматизм и гриффиндорский героизм, ты сделал все, что мог.

Гарри проглотил комок в горле, прежде чем смог ответить:

— Но этого оказалось недостаточно.

Взгляд черных глаз впился в него. Наконец Северус кивнул.

— Это правда. Но такова жизнь. Порой человек не всесилен. И иногда это его вина, а иногда это всего лишь обстоятельства, сложившиеся вопреки его лучшим побуждениям. — Он помедлил и очень тихо добавил: — Но ни один ребенок не должен попадать в такое положение, в котором находился в то время ты.

Гарри понятия не имел, что ответить, поэтому снова вернулся к созерцанию арки.

Она по-прежнему обладала все той же памятной ему архаичной красотой, каким-то зловещим величием, которому не смогли повредить ни трещины, ни осыпавшиеся углы. Завеса колыхалась и рябила. На мгновение Гарри показалось, что обратная сторона её материи мерцает точь-в-точь, как его мантия-невидимка. Словно в ткани кружился серебряный дождь.

— Верно, — Гарри тяжело сглотнул. Его левая рука потянулась к рукояти меча Годрика Гриффиндора. Он продолжал смотреть на трепещущую ткань. По венам хлынул адреналин. Его сердце отчаянно забилось. Затем он ухватился ладонями за помост и взобрался на платформу. Присел на корточки и протянул руку Северусу. — Начнем?

— Так не терпится умереть? — вздохнул Северус. — Одну минуту. Мне нужно наложить чары на мои палочки.

* * *

Северус воспользовался моментом, чтобы подумать о ней, насладиться воспоминаниями о том недолгом времени с его Гермионой, которое подарила ему судьба. Странное, выбивающееся из ритма биение сердца ощущалось горечью на языке — он был честен с ней, он действительно надеялся на большее.

Большее — долгие зимние вечера, такие, как они проводили в Паучьем тупике, уговорив бутылочку вина. Или даже две.

Большее — её удивленный вздох, когда он подарил ей розы. Разделенный на двоих смех и разделенное на двоих желание… Проклятье, он даже дорожил их спорами. Её драгоценными, неистовыми слезами.

Он вытащил палочки и поднял их.

— Coniungo, — прошептал он и вспомнил, как её тело извивалось под ним. Да. Извивалось от наслаждения. Для него! — Coniungo! — Как он брал её. Как она сжимала его глубоко внутри себя. — Per vitam ad mortem. A morte ad vitam. — Какой тесной она была, как движения их соединенных тел едва не сводили его с ума, до тех пор, пока их единение не довело его… и её… до того, что он мог назвать лишь одним словом — блаженством.

— Coniungo! Coniungo! In sempiternum.

И он почувствовал — мгновенно — ответ. Трепещущее, покалывающее… ощущение. Словно эхо вздоха, сладкого дуновения дыхания под его исследующими губами…

Северус переместил обе палочки в правую руку. Он закрепил более длинную палочку между мизинцем и безымянным пальцем, продвинув под большой палец. Более короткую палочку он сжал между безымянным и средним пальцами, разместив над большим пальцем. Таким образом, он мог удерживать обе палочки и одновременно выдернуть колокольчик из пантронташа с помощью среднего, указательного и большого пальцев.

Северус влез на помост и посмотрел на ожидающего его молодого волшебника. Он узнал эту гриффиндорскую ухмылку.

— Несколько основных правил, прежде чем мы отправимся, — сердито проворчал он. — Никаких гриффиндорских геройств, пока я не попрошу об этом. И ты не выпустишь мою руку до тех пор, пока мы точно и бесповоротно не умрем без единого чертового шанса когда-либо вернуться обратно.

— Как по мне, звучит разумно, — ответил Гарри с усмешкой. — Если ты обещаешь воздержаться от слизеринского мученичества, пока я не попрошу об этом. О, и ты можешь продолжать держать меня за руку, даже если мы точно и бесповоротно умрем, — молодой человек вздохнул, но, очевидно, он был слишком напряжен для глубокого вдоха. Затем он осмелился добавить. — Я действительно предпочел бы вернуться живым, ты же знаешь. Но если мы собираемся убить себя… Не думаю, что я мог бы пожелать лучшей компании. — Внезапно он посерьезнел: — Если ты прав, и тот Обет, что моя мать заставила тебя дать, вынудит тебя вернуться в качестве призрака — не мог бы ты… сказать Джинни… — он резко выдохнул. — О, черт, я не силен в этой эмоциональной фигне! — Он скривился. — А-а, проклятье, Сев — ты знаешь, о чем я.

Северус нахмурился от этой чрезмерно фамильярной формы обращения. Но стоя перед Завесой, обижаться на это казалось мелочным даже для него. Он вздохнул.

— Обещаю. Если до этого дойдет, даю тебе слово: я сделаю все, что смогу, чтобы подобрать… подходящие слова для твоей невесты.

На этот раз Северус протянул свою руку Гарри.

— Пойдем.

_____________________________________

Название главы отсылает к следующей поэме Эрнеста Доусона (1867-1900):

«Vitae Summa Brevis Spem Nos Vetat Incohare Longam» (Непродолжительность жизни не позволяет нам далеко простирать надежду — Гораций) (1896)

Они недолговечны — слезы, счастье,

Любовь, желанья, гнев:

Ничто из них не будет нашей частью

В другой стране.

Недолги дни руки, вина и розы;

Из дымки сна

На миг выходим, чтобы кануть сразу

В тумане сна.

(Перевод Андрей Гастев http://www.stihi.ru/2012/03/23/10376)

Заклинание, соединяющее палочки Гермионы и Северуса: "Per vitam ad mortem. A morte ad vitam. Coniungo! Coniungo! In sempiternum". — Сквозь жизнь к смерти. От смерти к жизни. Я связываю (тебя)! Я связываю (тебя)! Навечно.