Подмастерье и Некромант (гет)

Спустя всего две недели Алина уже размышляла: возможно ли умереть от скуки?

Она сделала все домашние задания.

Пользоваться волшебством ей не разрешалось, а использовать деревянную палочку для практики движений было не особенно весело.

Играть на улице со старыми друзьями было неплохо, но все же это было не то. Футбол все-таки был не таким как Дич-бол — упрощенная версия Квиддича для малышей и первокурсников, которым ещё не позволялось играть в Квиддич.

Алина обнаружила, что отсчитывает дни до выходных. Все её возможные опасения по поводу нового бойфренда мамы (которых на самом деле не было) затмило то, что он был волшебником, и выходные теперь регулярно проводились в Норе. А в Норе было волшебство и, более того, там были метлы.

Она просто не могла дождаться.

* * *

Только три вещи могли заставить Алину сидеть тихо в эти дни: два серебряных колокольчика и размышления об отце.

Всякий раз раздумывая о колокольчиках и отце она застывала без движения.

Но она была осторожна с выбором времени и делала это, только когда мамы не было дома. Мама и так уже была напугана одним колокольчиком. И Алина даже не представляла, как рассказать матери о последней находке.

В среду утром Алина сидела за столом, снова уставившись в тот самый параграф в «Истории Хогвартса (Новая редакция)».

— Кретин, — в очередной раз прошептала она. Она не почувствовала себя лучше в 37 раз прочитав отрывок об отце в книге.

— И как тебе удалось спрятать колокольчик за портретом? — пропыхтела она. Какое-нибудь замысловатое заклинание, без сомнений. Но какое именно и каким образом? — Хороший вопрос. Следующий вопрос.

Она нахмурилась, глядя на колокольчики. Два из семи.

— И где же следующий?

Где бы я спрятала некромантский колокольчик, если бы была кретином?

* * *

— Мам?

— Что, Алина? Я спешу, — Лойс Петрел собиралась уходить на работу.

— У тебя есть хоть что-нибудь, что когда-то принадлежало моему отцу? Он вообще что-нибудь дарил тебе? На память о себе?

Этот вопрос привлек внимание её матери.

— О, милая, — торопливый взгляд на часы и озабоченно нахмуренные брови.

Алина смутилась. Она ненавидела волновать маму. Но это был самый лучший способ получить желаемый ответ.

— По правде говоря, нет. Мне жаль, Алина.

— А не «по правде говоря»?

Инстинктивно Алина понимала, когда кто-нибудь пытался ускользнуть от её вопросов.

Лойс вздохнула.

— Однажды мы ходили на блошиный рынок. И один колокольчик понравился ему. Не волшебный колокольчик, имей в виду. Просто потертый старый колокольчик, который, вероятно, использовался, чтобы командовать прислугой в Викторианскую эпоху.

— Алина, мне очень жаль, но сейчас я должна бежать. Мы поговорим об этом сегодня днем, когда я вернусь с работы, ладно?

— Да, спасибо, мам, — Алина обняла маму и на этот раз даже позволила ей себя поцеловать. Может быть, тогда она не будет чувствовать себя такой виноватой из-за своих манипуляций?

Когда Лойс уже открывала дверь, Алина крикнула ей вслед:

— Мам? Где этот колокольчик? Мне бы хотелось взглянуть на него. Просто ради забавы.

* * *

Её руки были ледяными и липкими от пота из-за панического волнения.

Долорес Амбридж улыбнулась Гермионе и кивнула своему ассистенту, чтобы тот приготовил перо для стенографии. Драко Малфой выпрямился на своем стуле. Он даже не взглянул на Гермиону.

Рассеянно Гермиона отметила, что погода на улице была прекрасной. Стоял август. Сияло солнце, а яркое голубое небо было усеяно пушистой сахарной ватой облаков. В лучах солнечного света, проникающих сквозь окна в маленькую комнатку для допросов Департамента Обеспечения Магического Правопорядка, сверкали пылинки.

Под воздействием Сыворотки Правды в голове у неё все поплыло.

— Мы начнем с нескольких простых вопросов, чтобы войти в ритм. Пожалуйста, расслабьтесь, госпожа Снейп. Здесь не о чем беспокоиться. В конце концов, это всего лишь глупая формальность. Совсем не о чем беспокоиться, — произнесла с притворной улыбкой Амбридж своим высоким девчачьим голоском. Её глаза амфибии были холоднее, чем когда-либо бывали у Тревора. — Пожалуйста, не нарушайте ритм моих вопросов. Просто отвечайте, спонтанно. А сейчас начнем, пожалуй? Затем вы сможете уйти и насладиться остатком замечательного дня вместе со своим мужем.

Амбридж снова улыбнулась. От сладкой ноты мускуса раздражаров, наполняющего её духи, Гермиону едва не стошнило.

— Ваше имя?

— Гермиона Джин Грейнджер.

— Кто ваш супруг?

— Профессор Северус Снейп.

— Второго имени нет?

— Нет. Его отец не одобрял подобных… излишних украшений.

— Как бы вы описали ваши чувства к вашему мужу?

— Я люблю его.

* * *

— Но я сказала правду, — прошептала Гермиона. По какой-то причине она не могла оторвать взгляда от того, как сворачивается пергамент, принимая форму кремовой дуги на отполированном дереве стола.

— Я тоже, — прокомментировал её муж. — И представь мое удивление от того, как легко было выполнить это задание под воздействием щедрой дозы Сыворотки Правды.

— Северус, пожалуйста.

Отстраненно Гермиона заметила, как Минерва Макгонагалл обняла её за плечи.

— Это не имеет ничего общего с истиной, Гермиона. Осмелюсь сказать, что у этой омерзительной женщины был длинный список аргументов, чтобы обосновать свои нелепые притязания. Гарри и госпожа Локсвейлд-Спэлт берут на себя вашу защиту, и все закончится прежде, чем ты осознаешь это.

Где-то позади них Северус выразил свое отношение к этой идее саркастическим фырканьем.

* * *

— Но я сказала правду, — повторила она позже, когда они остались наедине в спальне Северуса. — Как будто я могла бы сделать что-нибудь другое, с разумом, одурманенным Сывороткой Правды. Кроме того, ты видел это в моем сознании!

Я люблю тебя. Это чистая и простая правда.

— Я знаю, Гермиона. А теперь, тише, — пробормотал Северус и притянул её в объятия, горько осознавая тот факт, что какой бы ни была эта правда — она редко бывает чистой и никогда простой.

* * *

прим.пер. — «Чистая и простая правда редко бывает чистой и никогда простой», — Оскар Уайлд.