Подмастерье и Некромант (гет)

— Куда ты собираешься?

— В Лондон… То есть в маггловский Лондон, — ответила Гермиона, застегивая свое полупальто. Она тянулась за шарфом, когда поняла, что Северус не сдвинулся с места и продолжал стоять перед ней, грозно скрестив руки.

— В чем дело? — спросила она. — Я думала, что не нужна тебе сегодня днем, — она нахмурилась. — Или что-то произошло, и я все-таки тебе понадобилась?

Она надеялась, что дело было не в этом. Завтра они начнут снова варить Вечный раствор, и это означает три дня тяжелой и практически непрерывной работы.

— Не думаю, что это хорошая идея, Гермиона.

Она тяжело вздохнула.

— Обещаю, что буду осторожна, Северус. Не стану нырять в темные аллеи. Или делать что-нибудь глупое. Я не Гарри, в конце концов, — улыбка казалась чужеродной на её лице. — Мне необходимо развеяться, — признала она. — Мне нужно провести какое-то время в реальном мире, — она закатила глаза на его недовольный взгляд. — Я очень хорошо знаю, что наш мир реален! Но мне нужна передышка! Я хочу провести несколько часов, просматривая книги в настоящем книжном магазине. Я хочу увидеть ту новую выставку в Тейт, а затем встретиться с Лойс за кофе. Обещаю, что буду осторожна. Я не буду и близко подходить к собору Святого Павла и всем другим церквям. Я буду все время держать волшебную палочку наготове. Я просто… — голос изменил ей. Ей пришлось избавиться от угрожавшего охватить её оцепенения, резко встряхнув головой, прежде чем быстро добавить: — Мне нужно вспомнить, каков мир снаружи. Где-то там. Разве не об этом ты говорил в Шартре?

Северус еще сильнее нахмурился. Гермиона знала, что он просто переживал за неё, и очень хорошо понимала, что у него была веская причина беспокоиться, но… после похорон Драко она начала ощущать, будто стены Хогвартса сжимаются вокруг неё все плотнее и плотнее, душат её, забирают весь воздух, необходимый ей для дыхания. — Пожалуйста, — взмолилась она. — Я ненадолго. Я вернусь к ужину.

Северус вздохнул и сжал переносицу.

— Хорошо. Я понимаю, Гермиона. Только, пожалуйста, будь предельно осторожна. Нам необходимо начать варить зелье завтра, и мы больше не можем тянуть.

— Я знаю, — прошептала она. Её голос прозвучал до нелепости неестественно. Она схватила сумочку и шапку и выбежала из подземелий.

* * *

Северус прислушивался к удаляющимся шагам Гермионы. Затем он позволил себе снова вздохнуть и тоже вышел из комнаты, направляясь в личную лабораторию.

Если они планировали завтра начать варить вторую партию Вечного раствора, впереди было все ещё полно дел. К счастью. Лучше работать. Гораздо лучше. Если его руки и разум будут заняты, то у мыслей останется меньше возможностей перескочить на… Он вздохнул и облокотился о длинный дубовый стол.

Он уставился на свои руки, на длинные пальцы. Ожог после вчерашнего урока Продвинутых Зелий на указательном пальце почти исчез, хотя Северус забыл снова нанести мазь от ожогов сегодня утром. Ему необходимо подстричь ногти.

Горло болезненно сжалось. Он попытался сглотнуть, но оно болело слишком сильно, поскольку мышцы вокруг старой раны свело спазмом.

Драко был не первым его студентом, который погиб. И станет не последним. Во время первого и второго восхождения Волдеморта погибло множество студентов со всех четырех факультетов; а во время так называемой Последней Битвы большинство погибших были студентами Слизерина. Ему следовало бы… нет, не привыкнуть к потере одного из своих, конечно же, нет! Но, бесспорно, еще одна смерть не должна была ударить по нему так сильно!

Но она ударила. Ударила!

Он повернулся и спрятал лицо в руках.

В конце концов он сделал глубокий, судорожный вздох и опустил руки. Расправил ссутуленные, болезненно скованные плечи. Он должен пойти и провести какое-то время со своими студентами. Многие знали и любили Драко; атмосфера на факультете Слизерин в эти выходные была подавленной, а дух — сломленным.

Он выпрямился и медленно придал своему лицу привычное хмурое выражение, хрупкую видимость силы. Он мог только надеяться, что это поможет приободрить расстроенных детей.

* * *

В своем кабинете директриса сидела перед своим письменным столом в одном из кресел для посетителей. Она смотрела на картину на стене, на по-прежнему неподвижный, аляповатых оттенков, едва различимый силуэт знакомой фигуры.

Её чашка с чаем давно остыла.

Смерть Альбуса. Бремя Северуса. Попытка спасти душу юноши от вины за убийство. Теперь юноша тоже был мертв, его душа исчезла за Завесой.

Минерву пронзило ощущение бесполезности. Впервые она почувствовала себя не только уставшей. Она почувствовала себя старой.

Снаружи замка январская морось переходила в снег.

* * *

Ливень разогнал Косую аллею и заполнил до краев «Дырявый котел». Не осталось ни одного свободного стула, и никакие чары Импервиус не были способны не давать окнам в зале для посетителей запотеть — из-за влажности, образующейся от мокрых мантий, плащей и волос.

Тело Ханны, казалось, состояло исключительно из ноющих ног и оглохших ушей. Она до смерти устала. Если бы у неё было больше секунды, чтобы постоять спокойно, она бы покачнулась.

Однако ночью, в одиночестве, в собственной постели, какой бы уставшей она ни была, Ханна не могла уснуть. Она прятала лицо в постельном белье и вдыхала оставшийся запах туалетной воды Драко.

Но с каждым прошедшим днем его аромат слабел.

Скоро она не сможет различить его. И когда она поменяет простыни в следующий раз, он исчезнет полностью.

Ханна сосредоточилась, наложила чары, позволившие ей удерживать двенадцать бутылок сливочного пива, не пролив при этом ни капли, и поспешила обратно в зал для посетителей.