Подмастерье и Некромант (гет)

— Как ты, Северус? — спросила Минерва. — И давай для разнообразия ты скажешь правду.

Северус нахмурился. Вместо того, чтобы произнести «я в порядке», как намеревался, он посмотрел на заметно пустующую раму позади стола Макгонагалл. — Где он? Ты его отослала?

Директриса проследила за его взглядом.

— Ты имеешь в виду Дамблдора? Без понятия. Он часто отсутствует в последнее время, — она поджала губы. — Без сомнения, болтается со своими «приятелями», играя в гольф или дегустируя напитки в одном из тех нелепых нарисованных импрессионистских баров. До тех пор, пока ни один студент не поймает его танцующим голышом на столе, я, честно говоря, совершенно счастлива, что Альбус в хорошей форме.

Так вот. Даже не думайте одурачить меня, молодой человек. Я разговаривала с Поппи, Мюриель и твоей женой. Пожалуйста, Северус. Поговори со мной. Как ты?

Его пальцы поднялись к переносице. Почему каждая женщина в этом чертовом замке ни с того ни с сего вдруг захотела обсудить, как он себя чувствует?

— Поппи говорит, что я готов снова преподавать. Мюриель согласна, если не будет глупых маханий палочкой, отбирающих силы. Гермиона против.

— Я не об этом спрашивала, Северус.

Он ощутил первый приступ гнева внутри. Гнев — это хорошо. Гораздо лучше, чем дурманящая слабость и не проходящая усталость. Он поднял голову и устремил на директрису суровый взгляд.

— Что ты хочешь от меня услышать, Минерва? «Благодарю, но со мной все в порядке»? Это после того, как Поппи и Мюриель удалось спасти меня от кровоизлияния, потому что заклятие чертовой татуировки Бруствера сделало неэффективными их исцеляющие чары и заново вскрыло гребаные раны, о которых я даже не знал? Нет, Минерва, конечно же, я не в порядке. Как и моя жена, — тихо добавил он.

— Что с Гермионой?

Он неловко поднялся на ноги и принялся шагать по комнате, его привычная походка пантеры превратилась в усталую ходьбу.

— Что с Гермионой? — повторил он и остановился перед пустой рамой портрета Альбуса. — Вот именно — что с ней? Ни одна молодая волшебница не будет проводить свой двадцать первый день рождения, сидя у постели больного мужа, который не только на девятнадцать лет старше её, но и был… — он открыто встретил взгляд Минервы. — Но и чье тело было так изнасиловано и измучено, что из-за татуировки размером с гребаный кнат, у которой магической силы как Нюхлер начхал, он оказался в Больничном Крыле. Черт побери, Минерва!

— Гермиона очень сильно любит тебя, ты же знаешь.

Северус осторожно сел.

— Я знаю, — пробормотал он.

* * *

— Как ты узнал об этом и о том, насколько это серьезно? — спросил Гарри.

Тот факт, что Драко не стал ухмыляться или хвастать своими превосходными источниками информации, а всего лишь посмотрел на него с обеспокоенным выражением лица, встревожил Гарри.

— Родители Ханны дружили с целителем Магворт. Они по-прежнему регулярно общаются. Ханна знает, что я волнуюсь о Северусе, но не могу связаться с ним напрямую, пока Андромеда держит на него обиду. А это может продлиться вечно. В любом случае, вот так я и узнал. Без подробностей, конечно. Только то, что из-за татуировки у него были проблемы с выздоровлением после… временного пребывания в Азкабане.

— Черт, — сказал Гарри. — Я знал, что эти татуировки были плохой идеей. Я знал это. Но ты не хотел мне верить.

Драко поднял руки.

— Попридержи метлу, парень. Я сказал тебе, что не знаю подробностей. Возможно, тебе следует пойти навестить его и Гермиону, расспросить о деталях?

Гарри сглотнул. Он бы не обрадовался идее такого разговора, даже будь ему 200 лет.

— Это… Э-э… Я… подробности… ты понятия не имеешь… сомневаюсь, что он захотел бы обсуждать…

— Вот дерьмо, — сказал Драко, верно интерпретируя быстрое смущение и нежелание Поттера. Гарри никогда не мог понять, как бывшему слизеринцу удавалось делать правильные выводы, основываясь на столь малом количестве информации.

Драко задумчиво прикоснулся к палочке.

— Если с татуировками и в самом деле что-то не так… Как ты? У тебя появились какие-нибудь симптомы?

Гарри покачал головой.

— Неа, со мной всё отлично. Немного устал, но, учитывая обучение на мракоборца и эти гребаные поздние собрания в Визенгамоте, это нормально.

— Хм, тогда, возможно, татуировка так сильно подействовала на Северуса просто потому, что он изначально был не здоров.

— Может быть, — Гарри не был убежден. Может, послать сову Гермионе? Он зевнул. Он так и сделает. Завтра или послезавтра, когда будет не таким измотанным.

* * *

Тем временем в Хогвартсе полным ходом шли приготовления к Хэллоуину.

Хагрид превзошел самого себя и подготовил для праздника не только тыквы всех возможных размеров, форм и цветов, но и репу в форме традиционного черепа. Тим Саммерби, новый подмастерье Флитвика, контролировал группу третьекурсников, изучающих Чары, которые с энтузиазмом разрезали вызвавшие восторг овощи Хагрида, вкладывали в них свечи и левитировали их в Большой Зал. Котята Филча пытались ловить по всему Залу летучих мышей, из-за чего особо невнимательные студенты ломали ноги (пока не повезло троим: двоим пуффендуйцам и одному когтевранецу).

Анна Фламель, в настоящее время лучшая студента Хогвартса по Травологии, пыталась нести поднос, до верху нагруженный тарелками и кубками, и выглядела так, словно вот-вот сломается под его тяжестью.

— Позвольте мне помочь вам, — предложил Невилл, взмахивая палочкой. Дни, когда его заклинание Левитации было далеким от идеала, давно миновали. На щеках Анны появились милые ямочки, а её зеленые глаза смотрели с благодарностью.

— Спасибо, мистер Лонгботтом.

— Для чего все это? — спросил Невилл. — Пуффендуйская вечеринка?

— О, — Анна покраснела. — Это не вечеринка. Всего лишь старый обычай Самайна. Моя семья всегда его исполняла. Когда я была ребенком, я пообещала моему дяде Николасу, что поддержу традицию. Я положу еду снаружи для умерших за Хогвартс. Тарелку и кубок возле каждого мемориального камня, — она помедлила, её глаза потемнели. — Их так много, сэр. И я... Некоторых из них я помню, конечно. Но остальных… — девушка беспомощно пожала плечами.

— Очень любезно с вашей стороны, мисс Фламель, почтить их память таким образом, — медленно произнес Невилл. — Вы позволите… Можно, я помогу вам?