Подмастерье и Некромант (гет)

Приблизительно в то же самое время Лойс Петрел разглядывала спокойное лицо пожилой женщины в прямоугольных очках, со строгим пучком и отчетливым шотландским акцентом.

— Так у моей дочери нет СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности)? Она не ребенок с особыми потребностями?

Профессор Макгонагалл нахмурилась.

— Я не знаю, что это за С-Д-В-Г, но, конечно же, у вашего ребенка есть особые потребности. У нее проявляются все признаки того, что с возрастом она сможет стать чрезвычайно талантливой волшебницей. Вы не можете просто отправить её в какую-нибудь маггловскую школу и заставить отказаться от сил и талантов.

— Волшебница, — повторила Лойс Петрел.

Часть её разума кричала ей поднять телефон и позвонить в полицию и психиатрическую лечебницу. Но другая часть восторгалась: «Конечно, вот что это! Внутри неё есть сила, от которой она не может избавиться. Это любого заставило бы вести себя так, словно внутри него обитает миллион муравьев».

— Да, — подтвердила госпожа Макгонагалл. — Волшебница. Человек — как вы, но с весьма особыми талантами — как я.

Внезапно женщина, словно завернулась сама в себя, становясь всё меньше и меньше на глазах Лойс, пока в кресле перед молодым логопедом не осталась сидеть изящная полосатая кошка.

Но прежде чем Лойс успела закричать, или у неё случилась истерика, кошка снова начала расти, пока женщина не вернулась в кресло, при этом ни один волосок не выбился из ее прически.

— Ух, ты, — сказала Лойс. — Это… это очень убедительно.

«Разве только завтрашним утром я проснусь в замечательной белой комнате, после того как меня запрут там с нервным срывом», — подумала она.

Но, конечно же, Лойс никак не могла позволить себе нервного срыва, ведь ей необходимо было думать об Алине, и это всегда поддерживало её, с тех самых пор, как в шестнадцать она узнала, что беременна. Беременна… а отец ребенка исчез в ночи.

Макгонагалл улыбнулась.

— Семестр начинается первого сентября. Алина получит письмо посредством совиной почты — сова прилетит к вам с письмом из школы — как э-э… маггловский почтовый голубь. Преподаватель Маггловедения, Профессор Хитченс, встретится с вами, чтобы помочь приобрести все, что потребуется Алине в Хогвартсе.

— Мы очень серьезно относимся к взаимоотношениям между магглами и волшебниками. И хотим вовлечь в образование детей родителей-магглов. Поэтому, пожалуйста, если у вас есть какие-либо вопросы, свободно сбрасывайте мне записки с помощью каминной сети. Мы уже подключили ваш камин для передачи сообщений. Вы просто берете щепотку этого порошка, бросаете в огонь, произносите мое имя, а затем кидаете ваше письмо в пламя. Оно не сгорит, не волнуйтесь, но появится на моей стороне сети.

Когда ваша дочь окажется в школе, для переписки вы сможете использовать школьных сов, или же вы можете приобрести собственную сову.

Я знаю, все это несколько шокирует и удивляет вас, но обещаю вам, что Алина будет счастлива с нами.

* * *

Гермиона не была особо удивлена, увидев Гарри на следующий вечер после посещения Снейпа. Когда Гарри пролез через портретный проем, она сидела в пустой гриффиндорской гостиной, свернувшись клубочком на диване в компании Живоглота и «Самых Могущественных Зелий».

— Здравствуй, Гермиона, — сказал он. — Я принес тебе немного сливочного пива.

Гермионе захотелось закатить на него глаза: какой очевидный предлог! Мысленно она представила, что бы на это сейчас сказал Снейп: «Несомненно, даже гриффиндорец мог бы придумать что-нибудь получше?»

Вслух она ограничилась:

— Спасибо тебе, Гарри, это действительно очень мило с твоей стороны.

Она осторожно положила книгу на читальный столик, подальше от бутылок.

Парень протянул ей бутылку. Стекло звякнуло о стекло. Гермиона сделала глоток и подавила дрожь. На самом деле, она не особенно любила сливочное пиво.

Какое-то время они молча сидели перед камином. Год назад Гермиона стала бы подгонять и пилить Гарри, допытываясь, зачем он пришел. Но сейчас у неё просто не было сил на это. Он пришел поговорить, это было очевидно. По этой причине она разумно полагала, что он, в конечном счете, все-таки начнет разговор.

— Я был у него, — внезапно сказал Гарри, не глядя на свою подругу. — Это было ужасно.

— Почему?

— Он… он ничего не сказал, вообще ничего. Просто лежал там, похожий на привидение, и пристально смотрел на меня. Он даже не усмехнулся или ухмыльнулся. Это было пугающе, — Гарри передернулся. — И я… я извинился, но… но… как возместить эти ГРЕБАНЫЕ шесть лет, когда я обращался с ним как с дерьмом, чертовски НЕНАВИДЕЛ его, и…

И тогда он просто закрыл глаза.

— Боже, Гермиона, — Гарри откинулся назад. — А он даже не знает деталей суда и приговора. И невозможно сказать, насколько много он помнит, хотя подозреваю, что порядочно, судя по тому, как он смотрел на меня. Но он ничего не сказал. Вообще ничего.

— Это потому что он не может, Гарри. Я разговаривала с целителем Магворт вчера. Физически он поправился, но это не означает, что нет отдаленных последствий на его голосовых связках, например. Не упоминая… о психологических последствиях стресса, под которым он находился, когда на него… напали.

Длинные слова и медицинские термины успокаивали её разум. И девушка заметила, что они, по крайней мере, немного подействовали на Гарри.

— Ты все еще работаешь с очищением воспоминаний?

Гарри кивнул.

— Да, но этот процесс должен скоро завершиться. Я надеюсь. Я не хочу смотреть на них снова. Хотя сомневаюсь, что они когда-нибудь вообще изгладятся из моей памяти. Они будут внутри меня так долго, как я живу. Я снова и снова возвращался к ним, чтобы отфильтровать свои… мысли, чувства…моё восприятие добавилось к ним… Гермиона… Я…

Он покачал головой, не в силах подобрать слов.

— О, Гарри.

Они просидели на диване ещё около часа, молча допивая сливочное пиво. Вскоре Гарри, извинившись, ушел. Джинни и остальные, должно быть, уже ждали его на площади Гриммо.