Подмастерье и Некромант (гет)

Идиотка. О чем она только думала? Она вообще думала?

Снейп стоял в ногах её кровати в Больничном крыле и пристально смотрел на её неподвижную фигуру.

Такая хрупкая. Слишком худенькая. Она недостаточно ела. Эти темные круги под глазами были не следствием нападения. Он не мог вспомнить, когда видел её без них. Разве она когда-нибудь хорошо спала? И морщины на её лице. Их не должно быть. Гермионе только двадцать лет. Не должно быть никаких морщин. Но они были. Слабые, на переносице, на лбу.

И, о боже, её травмы. Её сломанную челюсть, конечно, залечили. Но даже с мазями и магией потребовалось бы несколько дней, пока ушибы и синяки исчезли бы. Прямо сейчас её опухший и бледный рот едва виден. Исцеленное запястье всё ещё завернуто в толстые бинты, чтобы дать возможность восстановиться костям, мышцам и сухожилиям.

Он сел.

— Мисс Грейнджер, — сказал он. — Вы проспали два дня. Пора просыпаться.

Он не ожидал, что она услышит его. Она не реагировала на голоса Гарри или Рона. Ни на голос Минервы, ни на Молли, ни на Лойс. Он подвел её. Он подвел её как мастер. Он подвел её по счетам долгов жизни, которыми был ей обязан. И БУДЬ ОНО ВСЕ ПРОКЛЯТО, он подвел её как тот, чьи руки обнимали её в последний раз.

— Мисс Грейнджер, — повторил он. — Вы в безопасности. Пожалуйста, очнитесь. Нам нужно знать, что произошло. Пожалуйста… Гермиона.

Снейп не ожидал её реакции. Если бы он верил в молитву, он бы молился, умоляя не превращать Гермиону в самую горькую из его неудач. Но поскольку он был тем, кем был, то не сделал ничего подобного.

И всё же она очнулась.

С высоким пронзительным криком боли и страха она попыталась схватить его, но не смогла, ослабленная из-за травм.

— Мисс Грейнджер? Вы меня слышите? Вы понимаете, что я говорю? Вы в безопасности. Вам не нужно бояться. Вы в Хогвартсе. Здесь с вами ничего не может произойти.

Но он, как и она, знал, что даже в Хогвартсе было небезопасно. Как и прежде. В мире не осталось безопасных мест, даже после смерти и исчезновения Волдеморта.

На её бледном лице в панике блеснули огромные карие глаза. Но она слегка кивнула.

Гриффиндор до конца.

— Нам необходимо знать, что произошло.

Было жестоко требовать от неё этого. Но у него не было выбора. Или он получил бы от неё информацию, или мракоборец, или того хуже невыразимец(1) сделал бы свою работу.

— Ваша челюсть была сломана. По этой причине вы не можете говорить. Не пытайтесь. Опухоль спадет лишь через несколько дней.

— Мне очень жаль спрашивать вас об этом сейчас, но это необходимо. Мракоборцам нужно знать, что случилось, даже если вы не можете разговаривать. У вас есть два варианта. Либо я могу извлечь ваши воспоминания и поместить их в омут памяти, либо я могу выполнить легилименцию.

Мгновение она лежала абсолютно неподвижно.

Ей должны были позволить отдыхать. Для выздоровления. Было неправильно допрашивать её сейчас. Все оставшиеся следы были, вероятно, уже заметены. Но Министерству не терпелось.

Гермиона вытаращила на него глаза. Он нахмурился. Что она хотела сообщить ему?

Она подняла свою правую ладонь. Её рука слегка дрожала, но ей удалось пошевелить ей. Кончиками пальцев она коснулась места чуть ниже глаз.

Легилименция.

Глупая, глупая девчонка.

— Ты уверена, Гермиона?

— Легилименс!

* * *

От нападения на него нахлынула ярость. Пятеро взрослых мужчин, окружающие одну девушку!

Что же это за мир?

Он ощущал каждый удар вместе с ней, её боль и паника стали частью него.

Ему следовало быть там, чтобы защитить её.

Потом он лежал с ней на земле и смотрел вверх на тусклый свет уличного фонаря. И увидел шестого мужчину, направившего палочку, с Темной меткой, горящей на бледной коже.

* * *

Снейп увидел достаточно. Так нежно, как только мог, он начал отступать назад, но вместо этого обнаружил, что его ещё глубже затянуло в разум Гермионы.

Она была самой блестящей волшебницей своего поколения; она обладала ментальной силой, с которой нужно считаться. Гермиона была слишком слаба, чтобы дотянуться до него физически. Поэтому она прильнула к нему с самой отчаянной силой своего разума.

Если он не хотел обидеть её, принудительно удаляясь из её сознания, то у него не оставалось выбора.

Он позволил себе быть притянутым в её ментальные объятия. Прикосновение её разума было изящным, как её тело, но крепким, словно сталь, совсем нехарактерным для её физической формы; с намеком на аромат (лимонной вербены?). Снейп сосредоточился на мысли о безопасности и защите, надеясь, что она со временем достаточно расслабится, чтобы отпустить его.

* * *

Вдох.

Он различил аромат своего мыла для душа и лосьона после бритья. Почему запах ветивера, смешанный с травами, заставлял её сердце биться быстрее?

Выдох.

Он вспомнил её объятия, когда она воскресила в памяти это ощущение. Первые чувства тепла, безопасности и удовлетворения у неё ассоциировались с несколькими месяцами, проведенными с ним? Если бы это была беседа, он бы рассмеялся. Но неподготовленный разум, подобно её, не мог лгать ему.

Вдох.

Было неловко видеть себя её глазами и наблюдать за собой спящим. Снейп был — как и Гермиона — хорошо осведомлен о несовершенстве собственной внешности (прилизанные от многолетнего воздействия испарений котла волосы, желтоватая из-за плохого распорядка питания и сна кожа, покрытое морщинами лицо, кривые зубы). Но по какой-то причине его облик не только не беспокоил юную ведьму, но она находила его привлекательным. Он мысленно нахмурился. Как кто-то в здравом уме может быть одержимым формой его рук, темнотой его глаз? Любить его клюв вместо носа?

Выдох.

…любить?

* * *

Примечание переводчика:

1 — Невыразимцы — те, которые работают в отделе тайн министерства магии. Известно об этих магах мало, впрочем, как и о том, чем они занимаются. Никто не знает ни их полномочий, ни круга их обязанностей, ни с кем они соприкасаются... вообще ничего. Скорее всего, этот отдел напрямую отчитывается перед Министром Магии. Их занятие очень засекречено и не допускается говорить о нём где-либо и кому-либо, потому они так и именуются.