Драко едет в Хогвартс (джен)

Гарри никогда ещё прежде не хотелось двинуть посильнее в нагло улыбающуюся малфоевскую рожу. А тот, пользуясь, что они не одни, обращался к Поттеру только…

— Мальчик-Который-Выжил посещает Пожирательницу потому, что она в своём письме дала понять, что у неё якобы есть сведения, которые могут помочь предотвратить возвращение Неназываемого и их она готова сообщить только знаменитому борцу со злом, — важно сказал Драко, обращаясь к группе волшебников, стоявших рядом.

Те закивали, как болванчики. Не то чтобы они не знали причину, по которой младший Малфой и Гарри Поттер отправились сегодня на жуткий остров посреди холодного моря, но старались поддерживать вежливую беседу — оба юноши являлись по совместительству лордами древних родов, которым следовало оказывать всяческое содействие и относиться уважительно.

Спутниками Гарри и Драко были представители различных департаментов Министерства, занимающие достаточно высокие должности, чтобы сегодня присутствовать в Азкабане, куда Гарри Поттер, всеми любимый Мальчик-Который-Выжил отправился для переговоров с Беллатрикс Лестрейндж. Пресса была представлена единственной и неповторимой Ритой Скитер, которая знала текст своей будущей статьи, посвященной этой встрече, ещё до начала самого мероприятия. Где-то позади всей компании затерялся адвокат Кларксон — его взяли на всякий случай. Надзиратели тюрьмы и авроры, количество которых превышало необходимое, выстроились шпалерами вдоль длинного тюремного коридора, спинами прикрывая возбужденных арестантов, гроздьями висящих на решетках. Они тоже хотели посмотреть на невиданное сборище.

Все были уверены, что Гарри Поттер, выполняя добровольно возложенную на себя миссию по освобождению страны от крестражей, в порыве благородного негодования примчался в тюрьму, едва узнал о том, что одна из заключенных обладает полезной информацией, чтобы потребовать от Лестрейндж немедленно всё рассказать. Но на самом деле Поттер до последнего отказывался ехать.

Драко, получив письмо тётки, сначала посмеялся над её намёками о том, кем она считала Гарри.

— Похоже, сумасшествие Дамблдора заразное, — сказал он Поттеру. — Хорошо, что Белла в тюрьме и не полезет к тебе со своими идеями и другим не расскажет.

— Вот бы Дамблдор обрадовался, что Лестрейндж тоже разглядела во мне Тёмного лорда, — сердито проговорил Поттер. — Глядишь, вдвоем они убедили бы власти, что я — Тот- Кого-Нельзя-Называть.

— Но ведь ей всё-таки что-то нужно, — задумчиво пробормотал Малфой, в очередной раз перечитывая послание Беллы. — Если желание Беллатрикс встретиться несёт для нас угрозу, нужно быть во всеоружии. А может быть, то, что Белла считает тебя Лордом, нам будет выгодно. — Малфой многозначительно посмотрел на собеседника. Гарри пожал плечами, надеясь, что продолжения у этой истории не будет.

Опасаясь вступать в прямую переписку с самой известной Пожирательницей, Драко отправил к ней адвоката Кларксона, чтобы тот попробовал выяснить скрытые мотивы ведьмы. Но Лестрейндж ничего не сказала Кларксону, кроме того, что Гарри Поттер не пожалеет, если навестит её. И Драко начал обрабатывать друга, который даже слышать не хотел о том, чтобы посетить под видом Неназываемого «свою верную сторонницу».

— Слушай, Драко, ты не можешь быть уверен, что правильно понял намёк Беллатрикс! — возмущался Поттер.

— Конечно, я не уверен на сто процентов, но, Гарри, посуди сам, это довольно очевидно: речь идет именно о крестражах. Как раз этим занимается сейчас мой отец, это не для кого не секрет, а Белла пишет, что её сведения ему помогут. Даже в Азкабане можно об этом узнать, если читать газеты. Ты же знаешь, как важно обеспечить отцу и остальным бывшим Пожирателям успешную деятельность. Пока нам повезло, мы начали с большой форы.

Это было правдой. «Поиски» медальона Салазара дали команде лорда Малфоя возможность отдохнуть несколько месяцев. А потом, якобы чтобы отчитаться перед общественностью, после извлечения крестража, его сын с согласия Министерства и Отдела тайн подарил Гарри эту реликвию на день рождения, как вещь, которую нужно вернуть роду Слизерин.

— Гарри, это очень важно, настолько, что я отправлюсь с тобой, а ты знаешь, как я ненавижу Азкабан, — напомнил Драко.

— Да, пожалуй, ты прав. Нужно навестить твою тётку-Пожирательницу, — нехотя согласился Гарри.

К сожалению, формулировка в приказе министра об освобождении бывших Пожирателей была предельно простой: Люциус и остальные могли находиться за пределами Азкабана только на период, пока ведётся поиск и уничтожение якорей Неназываемого. Гарри понимал, что если у Беллы действительно есть подобный предмет, то заполучить его просто необходимо, неважно, что для этого придётся изобразить того, кого Лестрейндж так жаждала увидеть. Возможно, она знает и о других крестражах. Тогда количество времени, которое лорд Малфой и его сторонники приведут на свободе, разыскивая все якоря Лорда, будет стремиться к бесконечности.

В любом случае Люциус не унывал. Он был уверен, что затянет поиск до такой степени, что о необходимости возвращения в тюрьму будет забыто. В конце концов, никто не мог сказать, сколько именно предметов оставил Тёмный лорд, а значит, волшебникам, привычным к работе с тёмными артефактами, предстоит много работы. А пока сиятельный лорд восстанавливал мэнор, устраивал приёмы, давал балы, оформляя всё настолько политически верно, что никто не посмел бы сказать ему ни слова. Любого, кто посмел бы усомниться в том, стоило ли освобождать Люциуса Малфоя, если он блистает на светских раутах, а не кормит дементоров, можно было заткнуть одним аргументом: роскошное празднование дня рождения Мальчика-Который-Выжил в Малфой-мэноре, кульминацией которого стала передача пресловутого медальона.

Гарри при первой же возможности познакомился с лордом Малфоем, который постарался произвести на юношу самое благоприятное впечатление. Впрочем, Люциусу это было нетрудно, и кривить душой ему не пришлось: он был впечатлен титулом, магической мощью и достижениями Гарри. У самого же Поттера не было совместных дел с Люциусом, но тот был отцом Драко, поэтому Поттер продолжал поддерживать друга, помогая его семье. Так, казалось ему, он тоже обретал родных.

Гарри и сам уже практически входил в семью, учитывая, сколько он сделал для Малфоев: помог Драко при помощи Эквилибриума добиться послабления в содержании Пожирателей в Азкабане, а потом спас самого Драко, когда его завалило камнями. Если про первое рассказывать никому, даже родителям, было нельзя, то после второго Нарцисса и Люциус перестали видеть в Гарри всего лишь друга их сына. Их отношение к нему стало ещё более тёплым.

Северус, который тоже был семьей, проводил много времени в Малфой-мэноре, отдыхая от трудного учебного года. Если бы он захотел, он мог больше никогда в жизни не работать, ведь доходы от «зелья Снейпа», как его называли в народе, только возрастали. Но зельевар не собирался бездельничать, напротив, теперь, когда он мог купить любые ингредиенты для своих исследований, он собирался всерьёз заняться любимой наукой. Для этого Снейп уволился из Хогвартса и открыл частную лабораторию, и тут ему поступило деловое предложение из Отдела тайн о сотрудничестве.

Северус не стал отказываться. Он предложил невыразимцам своё зелье, которое позволяло снимать любые защитные заклинания, всё равно этому составу было трудно найти другое легальное применение. Надо ли говорить, что те приняли это изобретение на ура.

Отдел тайн хорошо оплачивал мастеров, которые на него работали, но даже не это было ценно для Снейпа. Он захотел работать в группе, которая по приказу Министерства контролировала уничтожение крестражей, и стал тем, кто разработал тот самый состав, который уничтожил крестраж в медальоне Салазара Слизерина. Это было особенно нелегко, потому что нельзя было повредить сокровище. Таким образом, Снейп в очередной раз подтвердил свою репутацию гениального зельевара, скромно промолчав, что снова использовал наработки одного из основателей Хогвартса, полученные от Поттера.

Гарри был счастлив, что удача Мальчика-Который-Выжил позволила ему стать лордом Слизерином, наследие которого оказалось таким полезным. В кругу семьи все знали, насколько неоценимой была помощь Гарри, в частности в излечении Северуса, не говоря уже о сундуках, набитых рукописями с редчайшими научными знаниями, охотно предоставленными юношей для изучения.

Гарри знал, что он может доверять тем, кто его окружал: Гермионе, крестному и родителям Драко, даже портрету Вальбурги и старому Кричеру. Те секреты, которыми можно было поделиться, были им рассказаны. Но Драко Малфою, своему лучшему другу, Гарри рассказывал абсолютно всё. Слишком многое связывало обоих молодых волшебников, начиная от Эквилибриума и кончая длинной узловатой волшебной палочкой, выпавшей из рук поверженного Дамблдора. О ней они с Драко вели долгие разговоры, прикидывая, как лучше поступить. Это была ещё одна причина, по которой Поттер всё-таки согласился встретиться с Беатрикс. Вдруг она что-то знает?

Драко дотронулся до плеча задумавшегося Поттера. Заминка, из-за которой они стояли в коридоре, закончилась — надзиратели отперли камеру Беллы.

— Мы войдем внутрь без сопровождения, — не терпящим возражений тоном заявил Драко. — Никто не должен помешать нашему разговору.