Большая Игра профессора Дамблдора. Продолжение (джен)

Итак, знаменательное событие, вечер 15 августа 1994 года — и Чемпионат мира по квиддичу уже почти начинается, и воодушевление вокруг нарастает.

Тут и там продают сувениры. Рон, привыкший бросаться на первое, что заблестит, тратит все свои сбережения прежде, чем Гарри замечает прекрасные Омниокуляры, мудро оглядев все сувениры целиком. Добрый мальчик дарит их друзьям.

А вот и величественное поле для квиддича, над возведением которого трудилось 500 человек в течение целого года, 100 тысяч мест, высоченные трибуны, табло, пятидесятифутовые огромные кольца и маглоотталкивающие чары на каждом дюйме пространства — это воистину прекрасный Директорский подарок, такое вряд ли когда-нибудь забудется. Уизли, Гермиона и Гарри забираются на самую вершину, в Министерскую ложу, на первый ряд, и их глазам открывается нечто небывалое — огромный, сверкающий золотом стадион.

Во втором ряду за Гарри и Ко в ложе во втором от крайнего слева кресле сидит Винки — перепуганный донельзя домашний эльф (если уж быть совсем точной и не гневить феминисток, то эльфиха) мистера Крауча, якобы сохраняющий место для своего хозяина. Из разговора Гарри с ней мало что можно узнать. Разве только, что она поддерживает связь с Добби, который на момент 15 августа все еще не нашел нормальную работу, потому что, сволочь такая, требует оплату за свой труд.

Для Гарри, честно говоря, все это не слишком интересно и шокирующе (какой нафиг Добби, тут щас квиддич начнется!). Однако не будем забывать, что разговор с живым и неподдельным любопытством слушает мистер Уизли. И вот ему то, что он слышит, вполне может быть интересным. В конце концов, о Добби он, вероятно, знал, ведь эльф сыграл не последнюю роль в прямо касающейся Джинни истории с Тайной Комнатой.

Весьма любопытен и другой факт, мимо которого невозможно пройти, не обратив внимания: Винки говорит, что «хозяин хочет, чтобы я заняла ему место, он очень занят», Фадж указывает на то, что эльф Барти Крауча «занял ему место» — однако в течение всего матча место Крауча остается пустым. По крайней мере, это то, что видят все. Не могут не смутить и два быстрых перепуганных взгляда Винки на пустующее место, когда эльф говорит о полученном приказе. Конечно, многое в ее поведении можно списать на боязнь высоты. До определенного момента.

Не стану забегать вперед, скажу лишь, что то, что видит и слышит Артур, в зависимости от коэффициента мыслительного может быть истолковано по-разному. Запомним это — однажды пригодится, когда станем сражаться со сложными вопросами хронологии.

Пока мистер Уизли, рядовой и мелкий чиновник, продолжает поминутно вскакивать, пожимая руки явно важным служащим, а Перси пытается следовать его примеру, на виду у сотни тысяч зрителей Корнелиус Фадж по-отечески здоровается с Гарри и пытается представить его своему болгарскому коллеге-министру, который радостно делает вид, что не понимает ни слова, зато приходит в жутчайший свун при виде шрама мальчика. Добродушно настроенный Фадж бросает пантомиму и продолжает умасливать Гарри.

Что ж, Дамблдора, конечно, в ложу затащить не получилось, зато рядом знаменитый Мальчик, Который Выжил, что, в целом, очень даже хорошо — хорошо особенно в тот момент, когда Фадж передает ирландцам Кубок победителей в конце игры, за чем, без преувеличения, следит весь чертов стадион — все Омниокуляры, все 100 тысяч штук, направлены в Министерскую ложу. Лучшего пиара для себя Фадж и придумать не мог.

Пока пропустим чертовски фамильярные перемигивания зашедшего в ложу Люциуса Малфоя с Фаджем на глазах у высокопоставленных чиновников из Болгарии («Только поглядите, какой я важный и какие пожертвования делаю!») и поведение юного Бартемиуса Крауча-младшего, невидимкою сидящего рядом с Винки на якобы пустом месте под Империусом («Вонючий подлиза Малфой!» — вероятно, с яростью думает Барти, временами прозревая). Пропустим и злобные взгляды Люциуса в сторону компании Уизли (для этого еще будет время порассуждать), которые вроде как не заметил Фадж, одинаково добродушно (пока!) относящийся и к Малфою, и к мистеру Уизли («Друзья Дамблдора — пока — мои друзья!»), и презрительно-высокомерный вид Нарциссы, явно чем-то очень недовольной.

Лучше обратим внимание на страдания юного Вертера Драко, вынужденного целый матч не просто наблюдать за компанией Гарри, так еще и сидеть сзади, во втором ряду. За Уизли, предателями крови, маглорожденной Гермионой, совсем недавно утершей кое-кому нос, и за Гарри, который ни разу (ни разу!!) даже не оборачивается!

Бедный Драко, я сомневаюсь, следит ли он вообще за матчем.

Меж тем, финал 422 матча по квиддичу начинается. Болгарские вейлы пробуждают в мужской половине компании Гарри, не сумевшей зажать уши вовремя, чрезвычайные эмоции. Кажется, именно в этот момент как-то совершенно ясно осознается, что мальчики уже не то чтобы выросли, но как бы даже и созрели. Спасает Гарри и Рона, как всегда, Гермиона, останавливающая ребят от пробежки по полю (о, газеты бы взорвались). Как символично, что именно ее голос отрезвляет обоих.

Гермиона с силой тянет Гарри за руку и возвращает в кресло, а в ходе матча несколько раз наклоняется близко к его уху, чтобы что-то сказать, и вытаскивает его пальцы из ушей (не своих), когда вейлы в очередной заканчивают свои песни. Я имею ввиду, это взаимодействие видят если не все, то многие, без сомнения. И если на самом деле в этом ничего такого нет, то со стороны может показаться несколько иначе.

Я имею ввиду, бедный Малфой.

И я имею ввиду, что невидимок в ложе вполне может быть две. Вместе с Барти к местам, приближенным к высшим чиновникам двух стран и одному особо известному мальчику, вполне могла подскакать рысью или подползти жучком небезызвестная Рита Скитер. Примерно отсюда, я полагаю, от всех этих тактильных взаимодействий вечером 15 августа, растут ее последующие гнуснейшие статейки на тему. Недоказуемо — но слишком уж хорошо укладывается.

Тактичный мистер Уизли останавливает младшего сына от потрошения ирландской розетки, а несколько позже, давая оценку превратившимся в чудовищ недавно прекрасным вейлам, скажет сакраментальную фразу: «Вот поэтому, мальчики, никогда не гонитесь за одной только внешностью!» Воистину. Ребята это правило проверяют, что называется, на собственной шкуре.

Матч потрясающий, но очень-очень грязный.

С удивлением обнаруживается, что, к примеру, прием уровня мирового спорта «Опасное отвлечение ловца» Гарри успешно и неоднократно использовал на своих предыдущих курсах. Как и замечательный «Финт Вронского». Наверное, именно это отмечали все те, кто говорил, что Гарри очень хорошо летает.

Становится понятно и то, откуда взялась плотоядная мечта Гарри в самом конце года — поднять Кубок над ликующей толпой под воодушевленные, радостные крики. Кубок Мира пробуждает в Гарри такие фантазии о славе, что он очень долгое время периодически теряется в них, даже не подозревая, откуда они идут.

Короче вся компания поглощена великолепной игрой, пока Драко сзади сгорает от ревности, не в силах ничего сделать, ибо отец рядом (зато мать, наконец, лично знакомится с объектом давней безответной любви сына — далеко, очень далеко идущая перспектива. В ее-то глазах Гарри, я уверена, предстает совсем иным, чем в глазах ее мужа. Вполне себе обычный мальчик. Добрый: «Кто-то должен помочь Краму!» — и глупый. Как много этот момент значит на самом деле, кажется, до конца не подозревает даже сама Нарцисса. Первое впечатление часто оказывается самым верным), Винки теряет сознание от страха, Барти крадет палочку Гарри из ее надежного укрытия (берегитесь задних карманов!), Фадж наслаждается собой и жизнью, болгары почти беззлобно угорают над Фаджем, Рита наблюдает, Люциус корежится от зависти, сидя во втором ряду, за мистером Уизли, а Бэгмен под шумок запасается золотом лепреконов, чтобы платить по счетам. Идиллия. Каждый окрашивает себя в те цвета, в какие окрашивает.

Ирландия выигрывает у Болгарии со счетом 170:160. Крам ловит снитч. Легендарно.

В воздухе борются лепреконы и вейлы, мешая смотреть, что происходит на поле, напоминая собой толпу бешеных фанатиков, которые присоединились к делу, не беспокоясь о цели. Пока команды борются по-настоящему, базар их талисманов мешает разглядеть реальность. Так оно всегда и бывает. В конце концов, я уверена, в какой-то момент и вейлы, и лепреконы вообще позабыли, ради чего они здесь, целиком увлекшись дракой. Зато не забыли Крам, и Линч, и их команды.

И еще один момент, последний на сегодня:

— Зачем он поймал снитч? — громко вопрошает Рон, глядя на Крама. — Он закончил игру, когда Ирландия была впереди на 160 очков, идиот!

Рон — тактик. Хороший, ибо хороший игрок в шахматы. Главная цель любой стратегии в которых — победить. Она очень прямая. С точки зрения Рона Крам ведет себя до крайности глупо — надо было дать своим охотникам возможность набрать очки для команды.

А вот Гарри — стратег иного калибра. Он не столь силен в шахматах, как Рон, однако он невероятно силен в психологии победы.

И поэтому он отвечает, перекрикивая толпу. Он отвечает Рону так:

— Он знал, что они никогда не догонят их. Охотники Ирландии были слишком хороши. Он хотел закончить по-своему, на своих правилах, вот и все…

Прямо как-то даже не верится, что Гарри говорит это сейчас, хотя и читается собственными глазами.

Ему едва исполнилось 14. Но он уже знает, сейчас уже знает все — и об арене, и о финале жизни Дамблдора, и об окончании войны. Уже сейчас все решено, хотя ничего еще даже не началось толком. Не могу поверить.