Большая Игра профессора Дамблдора. Продолжение (джен)

Итак, Директор отважился способствовать возрождению Реддла с помощью Гарри. О том, зачем ему это было нужно, поговорим, когда придет время. Сейчас же следует отметить, что с 29 мая Игра выходит на финишную прямую.

А это значит, что Директору вновь необходимо предпринять некоторые шаги. До Финала остается меньше месяца. Прежде всего, нужно связаться с Мародерами и поставить их в известность о том, что решение принято. Их задача на ближайшее время — следить, чтобы Гарри не думал ни о чем, кроме подготовки к третьему туру.

Далее. Необходимо предупредить о своем решении весь Орден Феникса — разумеется, без деталей, но так, чтобы все были готовы действовать сиюминутно.

По-прежнему ведется работа в Министерстве — мистер Уизли приглядывает за Малфоем, а Дамблдор пытается убедить Фаджа, что пора перестать спускать всех собак на Перси и вплотную заняться расследованием исчезновения Крауча. К несчастью, усилия Дамблдора в этом направлении безрезультатны.

Плюс слежка за телодвижениями Реддла, который в ожидании скорого Финала, надо полагать, с трудом удерживает себя от буйных индийских танцев, а также наблюдение за Каркаровым и Барти — чтобы оба хорошо себя вели и не делали резких движений.

Впрочем, Барти, как и его хозяин, сам решает притаиться и бросает все силы на то, чтобы в ближайшие недели ничем себя не выдать. Разумеется, с обратным эффектом, однако Дамблдор предпочитает делать вид, что этого не замечает.

Наконец, возникает естественный вопрос о степени информированности команды Директора.

Даму мы, естественно, галантно оставляем за бортом — своим волнением в решающие часы она может, не желая этого, выдать всех. Да и негоже это — так портить нежные женские нервы, которые все равно придется испортить в Финале. Но лучше уж меньше, чем больше.

Хагрид определенно знает немного больше, чем Макгонагалл — хотя бы потому, что невольно услышал о Крауче. Кстати, именно на грядке возле его хижины в решающую ночь будет находиться Сириус в образе собачки, поэтому о чем-то Хагрид однозначно осведомлен. Но — не сильнее, чем необходимо, ибо у лесничего тоже наблюдаются проблемы со сдерживанием своих чувств. Хагриду поручается отдельное задание — приглядывать за порядком на территории, потихоньку искать Крауча, обеспечить Сириусу доступ к своим грядкам и наладить контакт с мадам Максим так, чтобы у той не возникли подозрения насчет быстроты примирения.

Снейпу, ввиду того, что он Снейп, известно все. Я уж не буду о том, что, продуктивно поработав мыслительным в ночь убийства Крауча, Снейп, вероятно, по большей части до всего дошел сам — слишком уж хорошо он знаком с Директорскими технологиями.

Учитывая, что Снейпу скоро возвращаться к Реддлу, Дамблдор просто не может держать его в неведении и относительно планов Реддла, и относительно своих планов. Снейпу в Финале отводится особая роль, посему он знает все, что ему необходимо знать, чтобы успешно справиться со своим заданием. Впрочем, коварный Директор оставляет интригу и не называет имя реддлового шпиона в замке (а то Снейп его придушит).

Логично предположить, что Снейп введен в общий курс дела примерно за неделю до третьего тура. Я бы, по крайней мере, сделала именно так. Идеальный промежуток времени для того, чтобы Снейп успел покричать, потопать ногами, сказать свое непреклонное нет, затем еще раз все обдумать и согласиться под давлением обстоятельств, в числе которых — приближающаяся дата Х. Сей срок удобен еще и тем, что не оставляет Снейпу времени передумать обратно.

О, я совсем не уверена, что он согласился легко. Напротив, скорее всего, была устроена сцена с разбрасыванием вещей в кабинете Директора, хватанием самого Директора за отвороты мантии и обвинением его в садизме.

Терпеливо дождавшись, пока у Снейпа сядет голос, Дамблдор, на всякий случай заткнув супругу рот парой долек и тортиком, спокойно и вежливо объяснил ему, что иного выхода, собственно, нет. Либо они дают Реддлу возродиться на своих условиях, либо он возрождается сам, и тогда никто будет не в состоянии предсказать последствия. Выбор невелик, поэтому Снейп, задумчиво дожевав тортик, в конце концов соглашается.

Наконец, последнее, что делает Дамблдор, прежде чем залечь на дно перед выходом на финишную прямую — составляет расписание окончания учебного семестра, которое оказывается каким-то плавающим. Вспомним, когда закончился семестр в прошлом году? Когда был последний экзамен? 6 июня. В этот же раз назначается милая такая дата — 24 июня, день третьего тура. Учебный семестр заканчивается неделю спустя — 30 июня.

Ах, какие совпадения — а у Рона и Гермионы (Гарри освобожден от экзаменов, у него они будут покруче) последний экзамен еще и самый простенький — История магии, где Рон успешно выдумывает имена гоблинов. Удачно. Тем более удачно, что полнолуние к тому моменту уже 10 дней как прошло, следовательно, Люпин снова в строю. Игра — в чистом виде.

Гермиона полностью берет на себя вопросы организации тренировок Гарри — она намеки Директора поняла хорошо. Так хорошо, что не отвлекается целый месяц не то что на подготовку к экзаменам и Драко Малфоя, который в начале июня дает свое самое важное интервью Рите, что ребята наблюдают из окна, но даже на саму Скитер.

Гарри, разумеется, занимается тем, что готовится и волнуется. Правда, волнуется значительно меньше, чем перед первыми двумя испытаниями, и сам это признает, ведь в этот раз он действительно делает все, что в его силах, чтобы подготовиться. Наконец-то мальчик доползает до изначальной цели, которую ставил перед ним Дамблдор: «Главное, сделай все, что в твоих силах, и никто плохого о тебе не подумает», — так говорила Макгонагалл семь месяцев назад перед первым туром.

И Гарри действительно честно старается сделать все, что может. Кажется, именно теперь парень начинает понимать, даже не осознавая этого, что его удел — не удача, коей не было бы, не помогай ему Директор, его удел — труд. Когда ты готовишься по-настоящему, результат, как правило, получается предсказуемо хорошим — посмотрите на Гермиону во время экзаменов. Только так можно достичь своих целей, в том числе, и высших — только неустанным трудом. И никак иначе.

Тем временем, Макгонагалл, будто бы устав натыкаться на трио по всей школе (кто, спрашивается, просил? почему бы не обходить занятые ими классы стороной? но мы-то знаем, кто просил…), предоставляет ребятам отдельный кабинет для тренировок.

Итог: Гарри, Рон и Гермиона выучивают больше заклинаний за один месяц, чем за четыре года обучения. Флитвику бы Дамблдоровские методы…

Сириус посылает Гарри сов ежедневно. Вообще, забавно наблюдать за Сириусом, так заботящимся о Гарри и дающем столь мудрые советы: «Что бы ни происходило в Хогвартсе, это не твоя ответственность, и ты не можешь на это повлиять», «Если Волан-де-Морт действительно набирает силу, в моем приоритете твоя безопасность». Ух, как завернул.

В приоритете Сириуса — быстрее ринуться искать с целью задушить набирающего силы Реддла. А вот безопасность Гарри — в приоритете Дамблдора и Люпина, по буквам продиктовавшим ему это и все остальные письма за июнь: «Он не может надеяться наложить на тебя руки до тех пор, пока ты под защитой Дамблдора…» — да, я лично весь год убеждал тебя, что в Хогвартсе под носом у Дамблдора рыщут Темные силы, но сейчас давайте не будем обращать на это внимание, успокоимся, сконцентрируемся на задаче и смиренно признаем: что бы ни случилось, Дамблдор тебя в обиду не даст.

«…но все равно не рискуй: сконцентрируйся на безопасном прохождении лабиринта, а затем мы сможем обратить внимание на все остальное», — ну! уши Люпина и кончик бороды Директора прямо лезут в глаза!

Наконец, наступает утро 24 июня. Грандиозный Финал Игры Года. Все фигуры расставлены по местам.

Сириус присылает Гарри поздравительную открытку — отпечаток лапы на кусочке пергамента. Вот это — всецело в духе Звезды.

Я полагаю, сие красноречивое пожелание удачи свидетельствует сразу о двух вещах. Во-первых, Сириус в образе собаки уже находится в хижине Хагрида. Во-вторых, Сириус однозначно знает о том, что будет происходить вечером — подозреваю, нечто в этом духе он мог бы прислать Джеймсу в день особо важной битвы Ордена в былое время. Не могу удержаться и не поусмехаться напоследок, представив, с каким трудом Сириус, наш вечный двигатель, удерживает себя на месте в этот решающий день.

Похихикать в последний раз — ибо дальше хихикать будет не с чего — нам дает и Драко Малфой, орущий тем же утром через весь Большой Зал со слизеринского стола: «Эй, Поттер! Как твоя голова? Чувствуешь себя в порядке? Уверен, что не набросишься на нас?»

Я замечу, что стол слизеринцев находится в противоположном конце Большого Зала. И Малфой очень часто отпускает какие-то ремарки в сторону Гарри — и Гарри их прекрасно слышит. Кроме того, он все время прекрасно видит, чем за своим столом занимается Драко. То есть прилагает огромные усилия, чтобы заметить его через весь Зал. А когда он этого не делает, Малфой прилагает огромные усилия, чтобы Гарри его заметил. Не удивительно, что, когда кто-то из них оказывается в поле зрения другого, это обязательно заканчивается ором на всю школу.

— Извини, Поттер, но ты все еще обращаешь на меня внимание!

— Нет, Малфой, я тебя вообще никогда не замечаю! Черт! Он что, постоянно будет вести себя так, чтобы я не забывал о его существовании? Да его через четыре стола слышно! Я не замечаю тебя, Малфой!.. Что-то он тихий в последнее время, не замечали?!

/шутка бесстыдно утащена мной из «Типичного Поттеромана», потому что она прекрасна/

Однако утром 24 июня Драко вопит на весь Зал, не только желая привлечь внимание Гарри к себе — он радуется удачно сделанному большому ходу. Вернее, удачно и вовремя сделанному ходу Люциуса — против Директора.

На первой полосе «Пророка» за несколько часов до начала третьего тура появляется статья Риты: «Гарри Поттер тревожно опасен».

О, это отличный выстрел Малфоя-старшего прямо в цель — и Директор его пропускает. Статья о «странном поведении» Гарри, о «сомнениях по поводу его способности продолжать участие в Турнире и даже — учиться в школе Хогвартс».

«Влияние на мозг», «магические травмы и повреждения», «глубоко загнанное смятение», «может притворяться», «потерял контроль», «общение с великанами и оборотнями», «может сделать все для получения власти», «Темные искусства», «волшебник, который может разговаривать со змеями, вызывает у меня подозрения», «злодей», «любитель жестокости», «может прибегнуть к Темной магии в своем желании выиграть Турнир» — все это слова из полностью, до последней буквы заказанной статьи Скитер.

При этом Драко, как видно из текста, давая интервью и упирая в нем на то, что Гарри умеет говорить со змеями и общается с великанами и оборотнями, отлично проинструктирован, что именно говорить.

Неслабо достается и Дамблдору: «Волнующие факты о Гарри Поттере, которые Альбус Дамблдор, Директор Хогвартса, приложив усилия, скрывал от магической общественности». То есть мало того, что Гарри называют чуть ли не прямым продолжателем дела Реддла — Рита делает Директора главным соучастником скверных деяний Гарри. Или даже подстрекателем.

Однако Гарри пока еще не понимает, чем все это может обернуться: «Прошлась и по мне немного, а?». Не понимает и Драко, для которого все это — только повод лишний раз поиздеваться над Гарри, строя рожи с однокурсниками с другого конца Зала.

Зато прекрасно понимают все остальные. Вспомним, как отлично сыграет эта статья Малфою на руку вечером того же дня — благодаря ней Фаджу очень легко будет отказаться от мысли, что Гарри говорит правду, и Реддл действительно возродился. Да, выход этой статьи — звездный час обоих Малфоев и серьезный удар по планам Директора.

Всю серьезность положения понимают и Гермиона, и даже Рон. Именно в этот момент Гермиона догадывается, как Скитер попадает в замок, и несется в библиотеку проверить списки зарегистрированных анимагов, которые завершаются профессором Макгонагалл — глаза Дамблдора, сидящего за профессорским столом, вероятно, блестят.

Все, Рита попалась. Конечно, было бы совсем идеально, если бы гениальная мысль пришла в голову Гермионе хотя бы на день раньше. Но, поскольку в это время девушка исключительно ответственно подходила к другому заданию Директора (подготовке Гарри), что уж есть, то есть. Впрочем, как есть — тоже неплохо.

А пока Директор подмигивает Макгонагалл, и она, перепугав Гарри до смерти, отправляется к парню.

— Но испытание вечером!

— Мне это известно, Поттер. Семьи Чемпионов приглашены посмотреть последнее задание, знаете ли. — «А? Нет? Не знаете? Ну надо же, забыла сообщить…» — Это просто возможность для вас побыть с ними.

Дамблдор дарит Гарри последний кусочек счастья перед долгими месяцами тревог и трудностей — Гарри приезжают поддержать миссис Уизли и Билл, и это очень, очень приятный сюрприз. У Кинга в «Зеленой миле» процесс прекрасно описан — перед казнью вас и намоют, и накормят, и помолиться дадут, и родных пригласят, и сделают вообще все, что пожелаете.

А кроме прочего, даже этим шагом Дамблдор придавливает сразу несколько зайцев: Директору нужен какой-нибудь официальный представитель узлового института магического сообщества (а в Британии их три: Министерство, Хогвартс и Гринготтс), который поверит в происходящее и примется действовать. А еще Дамблдор понимает, что в эту ночь Гарри как никогда понадобятся материнское тепло и забота.

Обратим внимание на несколько деталей. Во-первых, на картинах в Комнате Чемпионов присутствует Виолетта — разумеется, ведь Директор в этот день не просто хочет посмотреть, понравился ли Гарри сюрприз. Он вообще не спускает с мальчика глаз — не дай Мерлин что-то случится до того, как Гарри войдет в лабиринт.

Во-вторых, мистер Уизли и Чарли отсутствуют. Как и Перси, но с ним как раз все понятно — он на допросах, а Фадж радостно пользуется возможностью присутствовать хотя бы на завершении Турнира, что Директору вообще-то только на руку.

Билл говорит, что Чарли «хотел прийти, но не смог отпроситься», — и у меня, в общем, нет оснований видеть в этом Игру. Впрочем, Чарли на рабочем месте — тоже весьма полезная для Директора фигура.

А вот отсутствие мистера Уизли выглядит крайне подозрительно. Ставлю на то, что Дамблдору вечером будут особенно необходимы уши в Министерстве, дабы сразу понять, как меняется политическая обстановка.

А кое-что он может понять уже сейчас — Амос Диггори откровенно агрессивен по отношению к Гарри, и это наблюдает Виолетта: «Уверен, ты уже не так собой доволен теперь, когда Седрик догнал тебя по очкам, правда?»

Причем причины злости отца понимает и сам Седрик:

— Не обращай внимания. Он был зол с самого выхода статьи Риты Скитер о Турнире — ну, той, где она написала, будто ты — единственный Чемпион от Хогвартса.

— Не потрудился ее исправить, верно? — громче говорит Амос. — Но ничего… ты покажешь ему, Сед. Уже побил его однажды, так? — ой, подозреваю, что не одна статья Риты Скитер виновата в таких настроениях Амоса.

И знал бы он, какую крупную ошибку сейчас допускает, влияя на сына — чтобы он, мол, доказал, что зря его ни в грош не ставят… Хотя, конечно, с другой стороны, так поступил бы любой нормальный отец — поддержал бы сына, попытался бы настроить на победу… Никогда не знаешь, чем слово наше отзовется. Благие намерения отца скоро обернутся страшным.

Гарри, Билл и миссис Уизли отправляются на прогулку вокруг замка, и миссис Уизли рассказывает всякие истории о своих школьных днях, вспоминая, как ходила на свидания с мистером Уизли, который однажды попался завхозу Аполлиону Принглу, который был до Филча, и что у мистера Уизли «до сих пор остались следы» — правильно, ведь телесные наказания отменили только после того, как Дамблдор стал Директором.

Я спотыкаюсь на том, как миссис Уизли долго рассказывает о человеке по имени Огг — лесничем, который был до Хагрида. Ведь, позвольте, Хагрид родился в 1928 году, поступил в школу в 1940, был исключен в 1942 (или первой половине 1943). После этого Дамблдор уговорил директора Диппета оставить его в Хогвартсе, и вскоре Хагрид получил работу лесничего.

Миссис Уизли родилась в 1949 году, в школу попала в 1961 — у нас, таким образом, имеется зазор, когда миссис Уизли еще училась, Хагрид уже был исключен, но лесничим все еще оставался некто Огг. Неужели получается, что Хагрид либо где-то болтался по миру в этот период, либо — учился у Огга? Для Игры не особо важно, но очень уж интересно…

Появлению миссис Уизли и Билла в Большом Зале на обеде удивляется только Рон — близнецы и Джинни вообще не дают никакой реакции. Следовательно, я вижу еще одно доказательство тому, что старшие дети и Джинни знают гораздо больше Рона, который плохо шифруется и находится в постоянном контакте с Гарри.

Один из последних милых моментов: Гермиона увядает под холодным взглядом миссис Уизли, пославшей ей на Пасху маленькое шоколадное яйцо вместо такого же огромного, какие были посланы Гарри и Рону, и Гарри по-мужски тактично проясняет ситуацию:

— Миссис Уизли, вы же не поверили всей той чепухе, что Рита Скитер писала в «Ведьмополитене», верно?

— О! — говорит миссис Уизли. Конфликт решен.

В компании Уизли и Гермионы Гарри совсем расслабляется и, забыв волноваться по поводу Турнира, с наслаждением проводит обеденное время, гуляет по территории и возвращается на ужин, к которому присоединяются сияющий Людо и хмурый, ни с кем не разговаривающий Фадж.

Скорее всего, послеобеденное окучивание Дамблдором Министра не увенчалось успехом, но Дамблдор был бы не Дамблдором, если бы не подколол упрямого Министра напоследок, посадив его не куда-нибудь, а рядом с мадам Максим.

Кстати, судя по красным глазам последней и рассеянному взгляду Хагрида, созерцающего свою тарелку, Хагрид-таки принялся за выполнение задания Директора, организовав Откровенный Разговор.

Много блюд, много шума, разговоров, волнений — наконец, трубят в фанфары, и в свете прожекторов в мгновенно затихшем Зале на ноги поднимается Директор.