Ольга (джен)

Чосон и правда был хорош. Лет ему было двадцать, но выглядел намного моложе. Сперва Ольга усомнилась в своем выборе. Уж больно парень был щуплый. А по сравнению с Мыколой и «достоинством» не вышел, не только ростом. Но Мэй все окупил мастерством. Поначалу-то девушка стыдилась ласк его непривычных. Но потом рукою махнула. Слишком хорошо было. Да и с утра чосон был вежлив и предупредителен. Как проснулся, чаю заварил, что с собою принес. Но сегодня магия танца рассеялась, и Ольга что-то неладное почувствовала.

Накануне поздно ночью, когда Мэй спал давно, она во двор вышла, голову проветрить, и баню затопить. Гости уже почти разошлись. Во дворе остались лишь немногие. Стояли у костра, тихо беседовали. Только Буслай один был, молча пил что-то из фляги своей в отдалении ото всех. Да Гордей, зло поглядывавший на то, как Фёдор со Святославом вместе пляшут. Ольга тоже засмотрелась, да так, что про баню и думать забыла. Князь с саблей вместе вокруг себя кружился, не быстро, но и не медленно. То поднимет руку, то опустит. И сабля вращалась то высоко, а то и низко. А инкуб вокруг него оборачивался, да каждый раз отклонялся, когда сабля мимо него пролетала. Гусли остались на скамье. Один Филипп потихоньку на бубне стучал, да улыбался.

-Знатно, — буркнул Гордей.

-А где все? — спросила Ольга, чтобы разговор поддержать.

-В город ушли, — пожал плечами воевода, — по бабам. Вдов на Москве осталось, и за месяц со всеми не возляжешь. Да им всех и не надобно.

-А ты чего не пошел? — спросила, и осеклась под его взглядом.

-Фёдор с Филиппом брата моего в Речь Посполитую отослали, — грустно сообщил Гордей, — даже попрощаться не заехал.

-Он давно сбирался, — вспомнила девушка, — говорит, у брата твоего талант. Способности к такой работе. Ему расти надобно.

-Так нешто и проститься нельзя, раз талант у него открылся? — Гордей зло сплюнул на землю, — мне-то можно было сказать. Я воевода!

Ольга пожала плечами и развернулась, было, в дом вернуться.

-И Фёдор хорош! — продолжал Гордей, не замечая утраты интереса Ольги к беседе, — как помощь моя нужна, так подай. Только за тобою сколько присматривал! За братом твоим. И за другими, что у него раньше жили. По любому его слову с места срываюсь, все дела бросивши. А мне в ответ один холод.

-И сколько ты уже за ним ходишь? — устало поинтересовалась Ольга.

-Лет двадцать, — потупился Гордей.

-ДВАДЦАТЬ! — от возмущения у неё весь сон враз пропал, — тряпка ты, а не воевода!

-А что я сделаю, когда у него то один, то другой? — возмутился он, — то брат твой. Знаешь, сколько раз я Борису смерти желал? И откуда взялся только, с бровями собольими, да с красою своею? И так Фёдор меня не замечал, а тут и вовсе заслонили. Конечно! Я не боярин, стихов не слагаю. Красы моей не видно.

-Красы он твоей не видит, — ворчала девушка, — да он характера твоего не видит. Как ты воеводою стал, понять не могу?

-?

-Ты все к брату моему ревновал, — продолжала она зло, не обращая внимания на его недовольство, — а он по хозяину своему покойному изводится. Ему не слуга надобен. Слуг полно. Он победителя ищет. Того, кому подчиниться на зазорно.

-Не верю, — отрезал Гордей и отвернулся.

-Пошли! — она, не просясь, ухватила его за руку, и потащила к Филиппу.

Тот только глянул на танцующих, и спокойно свой бубен на скамье оставил. Не надобно им было. Помирились заклятые друзья. Теперь им и так хорошо, без музыканта. Отошли вглубь двора, сюда и свет-то от костра не доставал.

-Сможешь прочесть и другому передать, что покажу? — Ольга протянула инквизитору руку.

Тот кивнул, и принял рукопожатие. Гордей положил свою руку поверх. На какое-то время все трое замерли, потом Филипп улыбнулся. Ольга почувствовала, как между их сомкнутыми руками теплая волна прошла.

-Давно так умеешь? — поинтересовался инквизитор.

-Только пробовать начала, — Ольга потупилась и покраснела, — перевести можешь?

-«Не отдавай меня», — равнодушно перевел Филипп, — «люблю тебя. Жить без тебя не стану». Красивый! Ему с длинными волосами лучше. И хозяина его я, как мне кажется, знал.

Ольга улыбнулась, поблагодарила инквизитора, и обернулась к Гордею. Тот стоял в задумчивости.

-Рискни, коли дорог тебе Фёдор, — предложила она, — Филипп молчать будет. Ты ничего не теряешь. Инквизитор воеводу с должности не уберет. Да и ты хоть раз ему скажешь, что на самом деле думаешь. И характер свой покажешь.

-А ты ревновать не станешь? — осторожно поинтересовался Гордей, — брат твой не так давно помер.

-Я своего брата второй раз оплакала, — твердо стояла на своем Ольга, — хватит уже.

-Благодарствую, — и Ольге показалось, что Гордей и вправду благодарен.

Она глянула на стоявший у костра. Слвятослав с Малушей уходить собрались, прощались. Басманов их до ворот проводил, на остальных даже не глядя. А как ушли, обернулся, да к Буслаю подошел. И долго они вместе молча стояли. Ольга тоже подошла.

-Машка прижилась, — долетел до неё тихий разговор, — плачет, конечно. Но все больше о себе пока. Мала ещё. Не разумеет, что родители померли.

-Ирина тебе кланяться велела, — Басманов отобрал у Василия флягу, и сделал небольшой глоток, — просит тебя не печалиться. В Тень уйдешь, снова вместе будете.

-Когда оно ещё будет? — грустно вздохнул Буслай, — да мы и разлучались только, когда она замуж выходила. Ну, ты помнишь, когда ей детей захотелось родить. За князя этого, как его…

-Ярослава, — напомнил Фёдор, — воспитанника моего сын. Уважал я его. Книгочей был, и воин.

Басманов кивнул. Мужчины снова выпили.

-А когда ты с Ириной говорил? — встряла Ольга.

-Инквизиция расследование проводила, — охотно поделился Фёдор, — отца твоего тоже вызывали. Но он говорить отказался. А Ингигерда подробно все рассказала, что сама видала. И ещё кое-что интересное. Но сейчас всего тебе не скажу, сперва уточнить надо бы. Я Устина на расследование снарядил.

-Знаю, — буркнула Ольга, — Гордей все глаза проплакал.

-Ничего, — весело отмахнулся Басманов. Он был уже чуть навеселе, и новость показалась ему забавной, — ты вот, брата своего и вовсе похоронила. А Устин-то мертвый давно. Не пойму, чем воевода не доволен.

-Дал бы ты ему уже, — буркнул Буслай, и печально усмехнулся.

-Не могу, — рассмеялся Басманов, — уже очередь набежала. Опять Гордеюшку оттеснили.

Ольга обернулась, и встретилась глазами с воеводой. Взгляд его не предвещал ничего хорошего ни ей, ни Буслаю, ни Фёдору. Но тут откуда-то из темноты в круг света от костра шагнул новичок. Невысокий, с женственными чертами лица. Он поднял с земли рубаху, что была инкубом во время танца сброшена, и принялся вертеть головою. Было видно, что для более близкого знакомства с инквизитором он вполне созрел, искал только повода для разговора. И Басманов улыбнулся, на него глядя. Но разговора не прервал, остался с Буслаем и Ольгой. И правда что, куда ему спешить?

-Больно тебе, — он глянул на Василия, — помочь могу, коли не побрезгуешь. У меня порядок выше, я могу с тебя чуть силы вытянуть.

Буслай недолго подумал, а потом кивнул. Мужчины обнялись. Ольга видела, как угасает печаль в глазах у Василия. Как проясняются его черты, разглаживается складка на лбу. И Басманов заметно повеселел, стал, как пьяный. Он отстранился, глянул на Ольгу и прижал палец к губам.

-ТЦССС! — хихикнул он, — только ты никому!

Ольга улыбнулась. Не по рангу темному первого порядка из простой жалости светлому иному помогать. Позору не оберешься. Обернулась глянуть на Гордея, а его и нет. Ушел. Обиделся. Ну и Тень с ним. И только когда сегодня утром с Гордеем на дворе встретилась, она поняла. КАКОГО ЖЕ ОНА МАХУ ДАЛА! Аукнется ей ещё та помощь. Чует сердце, аукнется. Не зря Устин, сломя голову, за границу сбежал.