Ольга (джен)

Ольга от неожиданности зажмурилась, и дыхание задержала. Больше ничего не успела, перед тем, как без согревающего амулета в ледяную воду погрузилась. И ведь не выругаешься! Ожидала, что сейчас захлебнется. Но вместо этого они с Басмановым через одно бесконечно долгое мгновение снова на краю полыньи очутились. Совершенно сухими из воды вышли. И странная легкость была во всем теле. И на душе. Равновесие магическое.

-С крещением тебя, что ли, Ольга Андреевна, — усмехнулся Басманов, — ни абы куда нырнула. Светлояр-река!

Китеж был странный, и даже страшный город. Небо, черное, и какое-то гладкое, без звезд и светил, нависало совсем низко. Но при этом уж рассвело, и ожидавшие на берегу ярко раскрашенные сани, запряженные черной лошадью, казались неестественно четкими. Все цвета неприятно резали глаз. Ольга беспокойно оглядывалась вокруг. Весна тут запаздывала. Было зябко. Снег лежал такой же белый, как и дома. Но чувствовалось что-то странное. Непривычно отсутствовали тени. И от этого все деревья, речной берег и город над ним выглядели нарисованными.

-А почему тут небо черное? — тихо спросила она.

-Какое небо? — удивился Фёдор, — это вода. Колдовство городу боком вышло. Воды везде сошли давно. А они, вроде как во времени застряли. У них тут все ещё «потоп».

-И что же, — удивилась Ольга, — люди уйти не могут?

-Могут, — поморщился отчим, — только не желают. Сама увидишь.

Жителей в Китеже было довольно много. И как девушке сперва показалось, все они были друг на друга похожи. Все здесь, и мужчины и женщины, носили повязки на головах. У женщин на висках из под теплых платков выглядывали большие плоские узорные кольца. Все были ярко одеты. Светловолосые, светлокожие, и с какими-то неестественно ясными серо-голубыми глазами. Люди как будто светились изнутри. И вроде лица у них были добрые да спокойные. Но девушке почудилась в их взглядах тревога, и даже неприязнь. И ещё она никак не могла понять, иные они, или нет.

-Не изводись понапрасну, — отмахнулся Басманов, — смертные все до единого. Только другого порядка. Допотопного. Те, кто их на земле сменил, для них вроде, как грязные. С нечистой кровью. Не знаю, как объяснить.

Только теперь Ольга наконец поняла, что имел в виду старик-иудей, когда говорил, что невозможно рассказать молодым дозорным, как раньше все было. Вот сейчас людям этим в глаза глядя, она видела ясно, насколько они от привычных ей смертных отличаются. Но при этом никак не смогла бы объяснить это даже себе. А может быть все от света этого, непонятно откуда льющегося, происходило. Дома, даже деревянные, смотрелись ненастоящими, потешными. Бревна, из которых были построены избы посадских людей, выглядели гладкими, ровными, такими непохожими на потемневшие от дождей домики москвичей. Терема тоже были белыми, резного камня. А княжеские хоромы, видневшиеся вдали, выглядели, как сказочный дворец. И все строения были непривычно высокими, как бы нависающими. За всю дорогу им не встретился ни один забор. Совсем не было слышно собак.

Чуть ли ни на каждом виденном ею в Китеже дереве были повязаны яркие лоскутки. Иной раз настолько длинные, что концы их в снегу утопали у самой земли. При всех домах хотя бы одно такое дерево было. Ольга прислушалась. Колокола. Вот, чего здесь не хватало! В Москве-то на несколько десятков домов хоть одна плохонькая церквушка, да приходится. А часовен и вовсе без счету. И в этот ранний час город колокольным звоном наполнялся. А здесь тихо было. Зато кое-где во дворах безо всякой музыки медленно кружились женщины. Танцы девушке были хорошо знакомы. Малуша так часто делала.

Пока ехали, Басманов ей все про обычаи местные рассказывал. Ольге нравилось его слушать. Рассказчик он был знатный. Иных в Китеже всего двое было. Оба волхвы. Князь, как и все остальные, был смертным. И когда Святослав сюда первый раз попал, выяснилось, что они дальние родственники. Теперь-то другой правитель старика сменил. Да и не однажды. Волхвы были рады, что Битва завершилась. Но с тревогой выслушали рассказ о новом мироустройстве. А уж когда самим поглядеть привелось, решительно отказались второй раз выходить сами, и всех остальных жителей Китежа от этого шага предостерегали. Опасно в мире стало. И нечисто.

Город жил по допотопным законам. Молились старым Богам. Почитали иных. Свет, воздух, вода, и даже дождь со снегом, магией производились. Правда, над головами порою проплывали чудища с телами то змей, а то и рыб диковинных. Но редко. И в том, что здесь инквизиторам дозволено опасных бунтовщиков содержать, местные жители ничего дурного не видели. Где же ещё, как не в заветном городе?

«День» начался нежданно. Свет стал уж совсем нестерпимым. Белым. Ольга зажмурилась. Но тут к её великому облегчению они к инквизиторскому терему подъехали. У дверей их уже поджидали несколько иных в черных кафтанах. Ни оного из них Ольга в лицо не знала. Все время здесь трудятся, стало быть. Не выходят наружу. Неужели кто-то по доброй воле согласился проживать под этим жутким небом при этом ярком белом магическом свете постоянно? Желающих оказалось немного. Инквизиторов Китежа можно было по пальцам счесть.

Заключенных тоже немного было. И средь них Игумен Михаил. Сперва-то он вместе с остальными отступниками в каземате пребывал. Но подчиниться Договору отказывался, пробовал бежать и биться с охраной. Тогда его в оцепенение водворили, да в Китеж отправили. Здесь он, едва в себя придя, вновь бежать надумал. Но не тут-то было. Доступ к Силе ему начисто пресекли до вынесения приговора. Но даже не имея возможности за свою жизнь магически сразиться, отец Михаил в вере своей тверд оставался. Поругался со всеми, включая Филиппа.

-А с ним-то что не так? — удивилась Ольга, — он же христианин. Митрополит бывший.

Не то, чтобы у светлого московского инквизитора изъян какой-то был. Сперва они с игуменом ровно беседовали. И даже во многом взаимное понимание нашли. Незадача вышла, когда Филипп своего собеседника в Тень погрузил. Римский доспех, в который мужчина был облачен, положил конец возможной дружбе. А сам бывший московский митрополит был обруган «проклятым Пилатом» и нещадно изгнан из холодной каморки, которую занимал старик. В настоящий момент игумен был жив единственно тем, что инквизиторов заинтересовал. Как будущий их сослуживец.

-Однако остальные монахи суду подлежат, — закончил свой рассказ Фёдор, — светлые своих сами накажут. А темные с темными будут разбираться.

-Откуда бы темным взяться? — удивилась Ольга.

Тут выяснилось, на кой игумену вообще Ольга понадобилась. Сперва всем казалось, что старик про неё позабыл. Но услыхав, что всех не ступавших в Тень сведут туда насильно на темную сторону, а позже в вампиров обратят, отец Михаил крепко пригорюнился. Самому ему кара страшная не грозила. И не тот он был человек, чтобы от стыда развоплотиться. Но жить с мыслью, что часть его паствы будет в страшном грехе повинна, он не желал. Но просить о снисхождении было некого. Даже Святослав отворотился.

-Вампирами? — выдохнула Ольга, — за что?

-Ну, — пожал плечами Басманов, — наверное, не гоже своего будущего темного собрата женоподобным бесовским выродком называть при первой встрече. Князя, что за тебя заступиться надумал, не надобно поганым язычником нарекать. Малуша сама себя на магическом поединке отстояла. Еле порядок старику сохранить удалось. Да и жизнь. Вот тут он про тебя и вспомнил. Про единственного человека, который за монастырь его вступился. Помниться, он от тебя веры истинной ожидал? Так он свои взгляды пересмотрел. И нам поведал. Мне понравилось. Трогательно. «Блаженны милосердные, ибо будут они помилованы»*

Нашел, кого о помощи просить. Не будут Ольгу слушать. Пропадут монахи.

* Нагорная проповедь.