Перерождение в волшебном мире (джен)

* * *

— Пожалуйста.

— Нет.

— Ну, давай же.

— В последний раз говорю, нет, — рявкнул я, потеряв терпение.

Оторвавшись от своих сложных арифметических вычислений, я обнаружил, что Фред и Джордж Уизли бесстыдно улыбаются мне. Только что пришедшие с тренировки по квиддичу, они всё ещё не сняли квиддичного снаряжения. Поскольку ранее шёл дождь, их красно-золотая форма до сих пор не высохла, хотя, судя по исходившему от них запаху, частично она была мокрой от пота.

Оглянувшись, я понял, что на этот раз они привели с собой небольшую толпу. Похоже, здесь присутствовала половина команды Гриффиндора по квиддичу, включая Гарри Поттера. С тех пор, как я представил миру «Готовые решения Фоули», близнецы уговаривали меня зачаровать их мётлы. Полагаю, они думали, что смогут надавить на меня количеством.

— Неважно, сколько раз вы попросите, — твёрдо сказал я. — Я не стану накладывать чары Скользящего потока на ваши мётлы.

— Да ладно, — усмехнулся Джордж. — Если мы выиграем наш последний матч, мы обгоним Слизерин в Кубке по квиддичу. Никто не хочет снова видеть, как тупые змеи побеждают.

— Может быть, если бы вы, гриффиндорцы, использовали свои мозги больше, чем мускулы, вы бы не проигрывали каждый год, — лениво протянула Анна, откашлявшись, чтобы привлечь к себе внимание.

Все гриффиндорцы уставились на Анну, которая с вызовом смотрела на них в ответ своими фиолетовыми глазами. Пока они играли в гляделки, я закатил глаза. Многие ученики слишком серьёзно относятся к квиддичу. Не поймите меня неправильно. Я люблю смотреть матчи, но для меня это просто игра.

Больше половины всех стычек в школе происходили из-за квиддича. После игры в больничное крыло всегда отправляют множество студентов. Иногда ученики из проигравшей команды вымещают своё разочарование на учениках команды-победителя. В других случаях победившая команда ловит кураж и хочет как можно дольше чувствовать своё превосходство. Это часть жизни Хогвартса. Получить случайное проклятие после матча по квиддичу — почти как обряд посвящения. Даже со мной такое случилось.

— Ты понимаешь, что ваш последний матч — против Рейвенкло? — спокойно спросил я у Джорджа, решив разрядить обстановку. Я провёл рукой по значку Рейвенкло, прикреплённому к моей мантии. — Если бы я собирался зачаровать чьи-то мётлы, то это были бы мётлы команды Рейвенкло по квиддичу.

— Эй, ты не станешь этого делать, — возразил Фред. — Это было бы мошенничеством.

Фред замолчал, поняв, что все его аргументы в пользу зачарования гриффиндорских мётел пошли прахом.

— Согласно параграфу 2 раздела Д правил квиддича, добавление новых заклинаний или модификаций к существующей метле запрещено и является основанием для дисквалификации и конфискации, — произнёс тихий голос так буднично, что я сразу понял, кто это.

Гриффиндорцы расступились, показав бледную первокурсницу с густыми волосами и передними зубами, которые были немного великоваты для её лица. Гермиона покраснела, когда поняла, что все смотрят на неё.

Рядом с ней стоял знакомый студент с рыжими волосами и веснушками на лице. Рон смотрел на Гермиону так, словно у неё выросли две головы.

— Конечно, ты выучила свод правил, — проворчал Рон себе под нос.

— Вот именно, — я махнул рукой в ​​сторону двух первокурсников. — Я не буду применять свои заклинания к чьей-либо метле.

Джордж и Фред уставились на Гермиону так, словно это была её вина, что я отказался им помогать.

— Любопытная маленькая заучка, — проворчал Джордж, поняв, что они потерпели поражение.

Я удивленно моргнул, когда понял, что не все гриффиндорцы ушли. Гарри Поттер остался и смотрел на меня, его зелёные глаза были полны решимости.

— Алекс, верно? Мы познакомились в магазине твоего отца. — Я кивнул, а он продолжил: — Я просто хотел извиниться. Если бы я знал, я бы никогда не стал этим пользоваться.

Должно быть, на моём лице отразилось недоумение, поэтому Гарри протянул свой «Нимбус 2000», как будто объясняя.

И тогда я понял. С тех пор, как Рита начала печатать статьи о Делвине и моём деде, в британском волшебном сообществе поднялся протест, который дошёл до студентов Хогвартса.

В основном, это были просто устные предложения поддержки в сочетании с обещаниями бойкотировать все товары «Нимбус». Тот факт, что большинство из них просто не могли себе позволить купить мётлы от «Нимбуса», делал их поддержку менее впечатляющей, но я всё равно поблагодарил их.

Некоторые отнеслись к этому более серьёзно. Несколько дальних родственников из клана Макмиллан довольно выражали свою поддержку. Но каждый раз, когда я их видел, не мог не вспоминать, что клан фактически изгнал мою бабушку как раз тогда, когда она больше всего в них нуждалась. Когда дело доходит до моей семьи, я не прощаю и не забываю.

Я снова обратил внимание на Гарри Поттера. Видя, как он стоит передо мной и выглядит таким встревоженным, я почувствовал себя немного неловко. Нежелание вмешиваться в его жизнь заставило меня держаться подальше, но сейчас он стоял прямо передо мной.

— Не беспокойся об этом, — я с полуулыбкой отмахнулся от его беспокойства. — Это просто метла. — Я жестом попросил его подойти поближе: — Ты умеешь хранить секреты?

Нетерпеливо кивнув, Гарри наклонился ко мне.

— У меня есть предчувствие, что скоро работа моего деда вернётся на положенное ей место. Так что не выбрасывай пока этот «Нимбус».

Гарри ухмыльнулся мне, видимо, довольный тем, что я открыл ему секрет, и пообещал хранить это в тайне.

Когда золотое трио удалилось, я вздохнул. Было немного неприятно, что все знают о бизнесе моей семьи. Но пока это причиняло неприятности Делвину, можно было и потерпеть.

То, что история моей семьи стала известна всем, было не единственным, что изменилось после выставки. Раскрытие моей компании и моего статуса как самого молодого создателя чар серебряного ранга ошеломило магическое сообщество.

Я уже получил десятки писем. Некоторые из них были от чародеев золотого ранга из гильдии. Джованни до последнего времени хранил сведения обо мне в секрете, и теперь они хотели представиться. В то время как большинство писем содержали поздравления, некоторые были откровенно снисходительными. Как будто я должен быть благодарен, что они нашли время, чтобы написать мне. Думаю, мне не следует слишком удивляться. Вероятно, большинству из них трудно воспринимать 14-летнего ребёнка всерьёз. Я знаю, что должен поступить по-взрослому и просто отпустить ситуацию, но я не такой. Однажды, когда я доберусь до вершины, я обязательно ткну их в это носом.

Я также получил несколько писем от чародеев серебряного ранга с предложениями о возможном сотрудничестве в будущих проектах, что неплохо повысило мою самооценку. Однако это моё состояние сменилось смущением, когда Анна сообщила мне, что теперь я выгляжу в два раза более самодовольным.

Конечно, не все письма были поздравительными. Несколько чародеев более низкого ранга обвиняли меня в том, что своё звание я получил обманом, представив заклинание Скользящего потока, разработанное моим отцом. Я старался не обращать на них внимание, понимая, что всегда в моём окружении найдутся люди, испытывающие зависть, когда видят, что другие преуспевают там, где они потерпели неудачу.

Мой социальный статус в Хогвартсе сильно изменился, особенно в Рейвенкло. Я всегда был лучшим в своём классе, но теперь даже старшие студенты обращали на меня пристальное внимание. На факультете Рейвенкло отношения во многом строились на конкуренции, поэтому, видя, насколько я успешен, многие одновременно гордились и завидовали.

Раздражало то, что стало почти невозможно спокойно заниматься в гостиной Рейвенкло. Другие рейвенкловцы постоянно крутились возле меня, как мухи. Больше всего отвлекали девушки. Они постоянно спрашивали меня о чём-то, хихикали и мило улыбались, когда я поднимал глаза, чтобы ответить. К счастью, Джессика встала на мою защиту и смогла прогнать большинство из них. Из всех в Рейвенкло она оказалась единственной, кто не стал относится ко мне иначе. Рядом с ней я чувствовал себя спокойно и расслабленно. Вечерами мы часто дискутировали, обсуждая магию.

То, что я сделал, заметили не только студенты. Многие профессора стали относиться ко мне по-другому. Профессор Флитвик гордился, пожалуй, больше всех. Однажды после урока он отвёл меня в сторону и протянул книгу по чарам продвинутого уровня.

Однако не обошлось и без капли дёгтя. Думаю, профессора Снейпа немного раздражало, что моё имя постоянно мелькало в газетах. Он выделил меня в классе и заставил сварить зелье невидимости, очень нестабильное зелье, требующее максимальной концентрации. Возможно, он пытался намекнуть мне по-своему, что быть таким заметным — нехорошо. Но я не исключал и такую возможность, что он просто мудак.

У меня же после запуска проекта «Молния» появилось дополнительное свободное время. Учитывая, что международный дуэльный турнир был не за горами, я вплотную занялся тренировками со своими товарищами по «Серебряным копьям».

Пропустив прошлогодний турнир, я с нетерпением ждал выступления в этом году. Это не было похоже на местный турнир, где я соревновался с однокурсниками. На этот раз я буду соревноваться с лучшими дуэлянтами со всего мира. Интересно, встречу ли я кого-нибудь, кто будет мне ровней.

У меня было предчувствие, что я удивлю нескольких мастеров дуэлей из «Серебряных копий». В течение последних нескольких месяцев я каждую неделю посвящал немного времени отработке невербальных заклинаний. Вначале они были занозой в заднице, требуя огромного внимания. Но, подобно тому, как снежный ком становится больше, когда он катится вниз по склону, я обнаружил, что с каждым разом мне становится легче использовать невербальные заклинания.

Время шло. Единственное, что беспокоило, это то, что Рита Скитер перестала писать статьи о Делвине. Сначала я пришёл в раздражение, думая, что она пытается игнорировать нашу сделку. Но когда она не ответила ни на одно моё письмо, я начал беспокоиться, что у такого её поведения появились веские причины.

В ночь перед весенним праздником я решил, что пришло время наведаться к ней домой. Собирая о ней сведения, я узнал, что у неё есть небольшой коттедж в Хогсмиде.

На вылазку я отправился далеко за полночь. Прежде чем покинуть гостиную Рейвенкло, я решил убедиться, что путь свободен. Развернув большой кусок пергамента, я взмахнул над ним палочкой и сказал: «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость».

Сразу же начали появляться чернильные линии, открывающие мою копию Карты Мародеров. Не говоря ни слова, я активировал свет на кончике своей палочки, чтобы лучше рассмотреть её. По замку всегда бродил кто-то из профессоров, не говоря уже об Аргусе Филче и его кошке миссис Норрис.

Не желая рисковать, я накинул Дезиллюминационное заклинание, которое сделало меня почти невидимым. Я долго совершенствовался в нём и был полон решимости добраться до точки, когда смогу стать полностью невидимым.

Почувствовав лёгкое прикосновение к ноге, я повернулся и обнаружил, что Афина смотрит прямо на меня тоже с активированным заклинанием невидимости.

— Да, ты пойдёшь со мной, — сказал я, зная, чего она хочет.

Мои прошлые приключения научили меня тому, что рядом должен находиться кто-нибудь, кто сможет прикрыть твою спину.

Двигаясь через замок, я добрался до большого зеркала в пол, спрятанного в забытом углу на четвёртом этаже. Этот проход вёл в дуэльный зал «Серебряных копий», но также он вёл и к Хогсмиду.

Зеркало задрожало, как ртуть, когда я приставил палочку к поверхности. Как всегда, проходя сквозь него, я ощутил, что двигаюсь сквозь слой влажного тепла. Выйдя с другой стороны, я оказался в туннеле, выложенном камнем.

Подняв палочку, я осветил туннель и пошёл вперёд. Пройдя мимо потайной двери, ведущей на дуэльную арену «Серебряных копий», я направился в Хогсмид. Устав от ходьбы, Афина вскочила на моё плечо как на свой любимый насест. Как она смогла точно прицелиться, когда я был почти невидим, было выше моего понимания.

Выход из туннеля привёл меня в переулок за «Тремя метлами», самым известным пабом Хогсмида.

К счастью, в это время ночи Хогсмид был почти пуст. Направляясь к окраине Хогсмида, я прошёл мимо нескольких человек, ковыляющих из «Кабаньей головы». Один из них недоверчиво протёр глаза, когда увидел Афину, которая, казалось, парила в воздухе. Если бы не мои планы, я, вероятно, не отказался бы подшутить над ними — несомненно, из-за влияния Фреда и Джорджа.

Через тридцать минут после начала прогулки я пожалел, что не взял с собой метлу. Рита жила на самом дальнем краю Хогсмида.

Наконец, отыскав её двухэтажный белый дом, я остановился. Все окна были закрыты тёмными занавесками, из-за которых я не мог заглянуть внутрь.

Вспомнив, что у меня с собой готовый детектор людей, я повернулся к Афине и спросил:

— Как ты думаешь, есть кто дома?

Свою способность общаться с Афиной я так и не улучшил, но она почти всегда понимает, что мне от неё нужно.

Она спрыгнула с моего плеча и начала кружить вокруг дома, не заходя за маленькую деревянную ограду. Я следовал за ней, наблюдая за тем, как Афина делает своё дело.

Обнюхав дом, она повернулась, посмотрела на меня и кивнула головой.

— Сколько? — спросил я.

Афина оглянулась на дом и фыркнула.

— Вряд ли это поможет, — закатил глаза я. — Мне нужно число.

Афина посмотрела на меня укоризненно зелёными глазами, как бы говоря, что если бы я лучше разобрался в нашей связи, стало бы ясно, что она имеет в виду.

— Я обещаю, что поработаю над этим, — заверил я её. Я поднял один палец и спросил: — Столько?

Афина оглянулась на дом, потом посмотрела на меня и кивнула.

Я знал, что если она утверждает, что в доме только один человек, то это так есть. Любой в волшебном мире знает, что невозможно застать врасплох или подкрасться к ламассу. Мерлин знает, что я пытался.

— Ты помнишь Риту Скитер? — спросил я, желая как можно подробнее разведать обстановку.

Афина прошипела, что я воспринял как подтверждение. Афина однажды видела Риту, и та ей не понравилась. Что-то в Рите вывело её из себя.

— Это она там?

Я услышал ещё одно шипение, подтверждающее, что Рита в доме.

Узнав, что Рита в доме, я не стал пытаться пересечь ограду. Большинство выпускников Хогвартса могут установить простую защиту, а использование забора в качестве каркаса делает это ещё проще.

Ещё на первом курсе я научился прорываться через защиту. Конечно, в основном грубой силой. Однако теперь я был на совершенно новом уровне, дойдя до изучения чар и ЗОТИ, которые проходят на шестом курсе.

— Мойрус Ревелио, — тихо произнёс я, направив палочку на ограду.

Деревянная ограда засветилась призрачно-синим цветом. Я улыбнулся этому зрелищу. Это были обычные Оповещающие чары, прямо со страниц Стандартной книги заклинаний за шестой курс. Они никого не удерживали, но если посетитель пересекал барьер без разрешения владельца, раздавались пронзительные звуки, от которых становилось трудно думать, и которые привлекали внимание всех находящихся в радиусе мили от объекта.

Я прошёлся вдоль передней части дома, осматривая щиты на наличие слабых мест. Я мог бы легко пробить их, но хотел проверить свой уровень мастерства и посмотреть, удастся ли мне пробраться через них незамеченным.

Очень тихо я произнёс: «Толлере Импедиментум».

Это заклинание я использовал, чтобы снять защитные чары с Октавиуса, вампира, которого я освободил на первом курсе. Тогда я действительно не знал, что делаю. Я просто вливал силу и магию в защиту, пока она не рухнула. Теперь, когда я гораздо лучше разбираюсь в защитных чарах, я стал намного эффективнее. Это как взлом замка, только вместо отмычек все делается мысленно. Чтобы это сделать, необходимо чувствовать магические колебания. Навык, который я постоянно оттачивал со времени моей неожиданной поездки в Китай. Меня обманули один раз, и пусть это останется на совести преступника, но второй раз таким образом меня обмануть не получится.

Менее чем через минуту я улыбнулся, почувствовав, как моя магия скользнула на другую сторону. В этот момент у меня было два варианта: я мог полностью разрушить чары или проскользнуть мимо, позволив им восстановиться у меня за спиной. Подумав, я решил оставить щиты. Если их разрушить, другие узнают, что здесь кто-то был.

Подойдя к красной двери, ведущей в дом Риты, я почувствовал ещё одно заклинание. Я наклонился ближе, пытаясь его почувствовать. Когда я понял, что это такое, я чуть не обиделся. Это было основное Запирающее заклинание. Некоторые студенты Хогвартса накладывают более сильные на свои чемоданы.

— Алохомора, — невербально бросил я.

Раздался громкий щелчок, когда замок открылся. Я замер от звука и мысленно отругал себя. Следовало воспользоваться Заглушающими чарами.

Подождав несколько мгновений, я решил, что меня никто не слышал. Желая, чтобы так продолжалось и дальше, я направил палочку на себя и добавил Заглушающие чары. Так Рита не услышит, когда я войду. Да, она немного испугается, если я материализуюсь прямо перед ней, но ей нужно напомнить, как устроены наши отношения.

Пройдя через дверной проём, я начал обходись дом Риты изнутри. Стены украшали скандальные газетные статьи Риты в деревянных рамках. На мой взгляд, её анимагическая форма говорит всё о её личности. Она жук, низшая форма жизни. Такого хочется раздавить, и я буду счастлив, если окажусь тем ботинком, который это сделает.

Я наложил ещё одну вариацию Распознавательных чар, которая дала мне понять, что внизу пусто. Светящийся красный пульс указывал на то, что Рита была наверху, в крайней правой спальне.

Благодаря заклинанию, которое я наложил на себя, я двигался по дому бесшумно как привидение. Ну, может, не совсем привидение. Они склонны болтать без остановки, если им позволить.

Достигнув вершины лестницы, я направился в главную спальню. Дверь была приоткрыта, позволяя мне заглянуть внутрь. Удивительно, но на дальнем столике горела крохотная лампа, что позволило мне мельком увидеть человека, закутанного в белое одеяло, на большой кровати с синими простынями.

Хотя я не издавал ни звука, Рита, должно быть, чувствовала, что кто-то наблюдает за ней.

— Кто здесь? — раздался её испуганный, хриплый голос.

Толкнув дверь, я сбросил заклинания, открывая себя.

— Ты, — обвиняюще выкрикнула Рита, вскакивая с кровати, — ты разрушил мою жизнь. Я ненавижу тебя, за то, что ты встал у меня на пути.

Я с удивлением наблюдал за её разглагольствованиями. Рита выглядела ужасно. Её светлые кудрявые волосы начали седеть и выпадать, её кожа покрылась язвами, из которых сочился гной, а зубы начали гнить. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что произошло. Рита страдала от Истощающего проклятия.

— Вы нарушили наш контракт, — осуждающе произнёс я.

— Это всё твоя вина, — жалобно заскулила Рита. — Если бы я знала, кто поддерживает Делвина Уитхорна, я бы никогда не согласилась писать о нём.

— Я предупреждал вас, — покачал головой я. — Я предупреждал вас не копаться в грязном белье семьи Уитхорна. Но вы ничего не смогли с собой поделать.

— Это было обычное журналистское расследование, — причитала Рита.

— Что случилось? — вздохнул я.

Зелёные глаза Риты метались по комнате в поисках теней.

— Кто-то пришёл ко мне домой, — прошептала она. — Я их не узнала, они носили маски. Они повалили меня на пол, пока рылись в моём кабинете, уничтожая все мои записи.

Во мне, против моей воли, поднялось чувство жалости. Я не хотел, чтобы это произошло. Рита хорошо поработала, но я никогда не думал, что она станет мишенью Синдиката.

— Что произошло дальше? — спросил я, желая узнать больше.

— Они заставили меня дать Нерушимый обет, — тихим голосом ответила Рита. — Никогда не расследовать, не писать и не сообщать ни о ком по фамилии Уитхорн.

Она подняла дрожащую руку с выпавшими ногтями. Я увидел слабые очертания цепей, обернутых вокруг её руки — знак Нерушимого обета.

— Ничто из того, что вы мне сказали, не нарушало наш контракт, — я прищурился, озвучивая внезапно пришедшую в голову мысль.

— Они хотели знать… — начала говорить Рита и тяжело сглотнула, а по её лицу покатились крошечные капельки пота.

— Знать что? — резко потребовал я.

— Почему я так много писала о Делвине.

— Что вы им сказали? — холодным тоном спросил я.

Рита молчала, и я повторил:

— Что вы им сказали?

— У меня не было выбора, — умоляла Рита. — Я думала, они собираются меня убить. Я рассказала им, как мы познакомились, и всё, что узнала о тебе с тех пор.

Тихий голос в глубине моего сознания подсказывал мне, что это не её вина. Рита была не в состоянии справиться с Синдикатом.

Я уже собирался простить её, когда Рита добавила:

— Я рассказала им всё, что узнала о твоей семье.

Тихий голосок в моей голове, умоляющий о пощаде, странным образом умолк.

Сам того не осознавая, я пересёк комнату и навис над кроватью Риты. В отличие от кипящей ярости, которую я чувствовал внутри, мой голос звучал обманчиво спокойно.

— Что вы только что сказали?

Рита вздрогнула от тона моего голоса. Несмотря на спокойствие в моём голосе, я думаю, она поняла, что перешла черту, которую никогда не должна была пересекать.

У меня иссякло всякое сочувствие к ней. Я мог бы простить Риту за то, что она дала им информацию обо мне. Но моя семья оставалась для меня самым важным в мире. Любой, кто угрожает им, пусть даже незначительно, будет иметь дело со мной.

Когда я стоял над Ритой, моя рука, державшая палочку, на секунду дернулась. У меня невольно возникло подозрение, что она дала им больше, чем нужно. Я всегда знал, что Рита однажды попытается меня надуть. Но я не предполагал, что это затронет мою семью. Часть меня, тёмная часть меня, хотела взять палочку и показать ей, как сильно она просчиталась.

Сделав несколько глубоких вдохов, я прогнал этот порыв. Кроме того, видя, как сильно на неё действовало Истощающее проклятие, я решил, что другого наказания ей не нужно, достаточно отката за нарушение нашего контракта. Люди не зря не нарушали магические контракты, опасаясь отката. Проклятие опутывало всё тело нарушителя, и его было чрезвычайно трудно удалить. Глядя на то, как сильно проклятие повлияло на Риту, я предположил, что она несколько лет не сможет от него избавиться. С хорошим человеком такого не могло произойти.

Полагаю, единственное, что нужно было сделать, это убрать все следы моего участия. Заклинанием я лишил Риту сознания и, используя то, что узнал от профессора Локхарта, я поработал с её памятью и удалил все следы наших встреч. Затем я создал несколько ложных воспоминаний о том, почему она начала расследование по Уитхорнам. Что касается её воспоминаний о Синдикате, я оставил их, но добавил несколько деталей, сделав Синдикат ответственным за её состояние. Учитывая её вновь обретённый страх перед Синдикатом, я знал, что она никому не будет объяснять своё состояние.

Когда я закончил, я прошёл в её кабинет, чтобы убедиться, что там нет ничего, что могло бы меня выдать. К счастью, Синдикат всё тщательно обыскал. Что не взяли, то уничтожили.

Закончив с этим делом, я вышел из дома и проскользнул сквозь щиты, даже не задумавшись. Мне не потребовалось много времени, чтобы вернуться в Хогвартс. Лежа в постели, я решал, что делать дальше. Мне нужен был совет. Пришло время поговорить с дядей Джоном.

* * *