Перерождение в волшебном мире (джен)

* * *

Встреча с Барбарой Ланкастер показала, что нам предстоит многое сделать, прежде чем мы будем готовы выпустить «Молнию». У нас было меньше года, чтобы всё подготовить, если мы хотели, чтобы «Молния» поступила в продажу одновременно с «Нимбус 2001».

Когда август подходил к концу, папа снова погрузился в работу. Я делил своё время между изучением новых заклинаний и работой над своим личным заклинанием.

Однажды вечером папа сообщил мне, что договорился о встрече с кланом гоблинов, с которым он заключил контракт на изготовление снаряжения, необходимого для «Молнии». Это был относительно небольшой клан гоблинов, который назывался Острый коготь; отец имел с ними дело в прошлом.

Я решил, раз наша семья собирается объединиться с гоблинами, было бы разумно получить более подробную информацию о них. В Хогвартсе ничего о них не изучали, за исключением гоблинских восстаний.

Хотя их общество не описано ни в одном из основных учебников, я подумал, что библиотека Хогвартса должна была содержать несколько приличных книг о гоблинах.

Моя вера в библиотеку была вознаграждена, хотя я туда даже не заглядывал. Выручай-комната быстро и полно выполняла мои пожелания, чем избавляла от необходимости часами рыться в стопках книг. Я подумал, что Гермиона, вероятно, обидится на то, как мне удаётся обходить студентов, которым приходилось в поисках знаний рыскать по книжным стеллажам. Я чувствую, что ей понравится копаться в библиотеке. Но, по мне, в выручай-комнате намного лучше. Зачем проводить часы в библиотеке, просматривая тысячи книг? Всё, что мне нужно сделать, это просто попросить то, что я ищу, и комната всё предоставит. Я привык к тому, что вещи достаются мне без каких-либо усилий с моей стороны, и отказываюсь возвращаться к обычному порядку вещей.

Первые две книги, которые я просмотрел, заставили меня вздохнуть от разочарования. Они напомнили мне всю ту чепуху, которую я читал, когда изучал вампиров. В них было полно уничижительных мыслей и предположений о гоблинах. Волшебники порой относятся к другим магическим расам свысока.

В конце концов, я нашёл интересную книгу, написанную волшебником по имени Габриэль Старс. Он смог установить своего рода дружественные связи с кланом гоблинов.

Чтение его книги пролило свет на происхождение некоторых проблем, возникших между волшебниками и гоблинами. Прочитав книгу, я бы сказал, что самая большая проблема в том, что наши культуры весьма разные, и в целом отсутствует интерес к пониманию друг друга.

Например, гоблины часто называют волшебников лжецами и ворами. Это потому, что когда гоблин заключает сделку с ведьмой или волшебником, он предполагает, что их соглашение перейдёт к их наследникам. Когда этого не происходит, гоблин, заключивший соглашение, обвиняет потомка во лжи и нарушении сделки.

Волшебники, конечно, рассматривают это как чистую чепуху. Как может тот, кто не заключал сделку, нести ответственность за выбор одного из своих предков?

Всё усложняется тем, что гоблины ждут столетиями, прежде чем обратиться к семье, чьи предки якобы заключили соглашение, и потребовать вещи, согласованные сотни лет назад. Многие волшебники предполагают, что гоблины намеренно ждут веками, надеясь, что время мутит воду, и они смогут исказить соглашение в свою пользу.

В итоге большинство волшебных семей полностью проигнорируют требования гоблинов. Что возвращает нас к тому, что гоблины обвиняют волшебников во лжи. Честно говоря, виноваты в конфликте обе стороны. Но они слишком упрямы и готовы ненавидеть друг друга, а не решать проблемы рационально.

Напряжение между культурами усиливается, когда гоблины обвиняют волшебников в воровстве предметов, выкованных гоблинами. В обществе гоблинов только кузнец, который выковал предмет, является его истинным владельцем. Гоблины полагают, что волшебники, оплачивая артефакт, всего лишь берут его в аренду, а после смерти волшебника артефакт должен вернуться гоблинам, или семья волшебников может заплатить за аренду объекта на время жизни его следующего владельца.

Ведьмы и волшебники, естественно, возражают против многократной оплаты. Этот аспект культуры гоблинов привёл многих волшебников к мысли, что гоблины жадны и пытаются выкачать золото из волшебников.

Хотя у меня были смешанные чувства по поводу соглашений, заключенных между волшебниками и гоблинами, в вопросе собственности я был исключительно на стороне своих собратьев-волшебников. На мой взгляд, для гоблинов было неразумно претендовать на право собственности на вещи, которые они продают. Тем более, что они не говорят человеку, что не продают объект, а только сдают в аренду. Только после смерти покупателя они пытаются вернуть объект. Одна из самых известных претензий гоблинов связана с мечом Гриффиндора.

Всё это привело к уменьшению покупок зачарованных предметов у гоблинов. Большинство волшебников предпочитают не связываться с ними и не влезать в их междоусобицы. Гоблины очень серьёзно относятся к конфликтам и передают память о них из поколения в поколение. Многие волшебники добросовестно обращались к гоблинам и только тогда узнавали, что один из их предков оскорбил какой-то из кланов гоблинов.

Проанализировав информацию, я понял, что предложение Барбары отдать клану гоблинов долю в компании было правильным ходом. Вопрос собственности будет аккуратно обойдён, потому что они уже будут владеть частью компании и продолжат получать прибыль на протяжении многих лет.

Ближе к концу книги я почерпнул ещё одну ценную информацию. Судя по всему, своим торговым партнерам гоблины назначают один из множества статусов. Их разброс колеблется от нечестного партнёра до кровного родственника, всего около дюжины различных статусов. Чем выше статус, тем честнее заключаемые сделки. Прочитав, что большинство волшебников получают статус между нечестным партнёром и глупым простофилей, я закатил глаза.

Присваиваемый статус в основном основывался на том, какую пользу или богатство волшебник приносил клану. Если оказывалась большая услуга или благо клану, статус повышался.

Высший статус, который можно было получить — признание кровным родственником. С этого момента клан гоблинов начинал считать волшебника своим родственником, его враги становились их врагами и наоборот.

Сумма денег, которую «Молния» должна была принести клану, обеспечила бы нам, по крайней мере, статус привилегированного торгового партнёра. Хотя было бы неплохо получить статус кровного родственника, я не уверен, что это возможно, и стоит ли это того.

Закрыв книгу, я чуть не получил сердечный приступ, когда я заметил, что позади меня молча замер Бронзовый орёл. Мне не нравилось, что нечто настолько большое может так тихо передвигаться.

— Кровавая моча Мерлина! — выругался я. — Я же просил тебя так не делать.

Хотя орёл не умел хорошо выражать свои эмоции, он каким-то образом источал самодовольство, застав меня врасплох.

— Я думал, ты работаешь над своим сознанием, — поддразнил он, а затем, вытянув шею над моей головой, посмотрел, что я читаю. — Гоблины, — статуя недовольно ухмыльнулась. — Зачем ты изучаешь гоблинов?

— Моя семья собирается заключить с ними деловое соглашение, и мне нужно больше информации об их обществе, — объяснил я.

— Гоблинам нельзя доверять, — предупредил орёл тем же недовольным тоном.

— Откуда ты знаешь? — усмехнулся я. — Ты уже имел дело с гоблинами?

— Не лично, — пренебрежительно фыркнул орёл, — но основателям приходилось иметь дело с кланом гоблинов, живущим глубоко в горах.

— Правда? — мои брови удивлённо поднялись. — Я читал историю Хогвартса, и там ничего не говорится о том, что основателям приходилось иметь дело с гоблинами.

— Историю пишут победители, и основатели не хотели, чтобы о случившемся стало известно. Это могло всё разрушить, — объяснил орёл.

— Что ты имеешь в виду? Они сделали что-то не так? — спросил я.

— Это сложно, — принялась объяснять статуя, пожав крыльями. — Когда Ровена, Годрик, Салазар и Хельга строили Хогвартс, они не знали, что в нескольких десятках миль к югу есть логово гоблинов. Им пришлось заключить соглашение о невмешательстве. Я не уверен в точных деталях, но по сути оно сводилось к тому, чтобы держаться подальше от территорий друг друга и оставить друг друга в покое.

— Видимо, кто-то сделал какую-то глупость, — буркнул я, чувствуя, что история вот-вот станет мрачнее.

— Я бы не сказал, что это была глупость, скорее, несчастный случай, — орёл ещё раз пожал плечами. — В то время не было официального способа доставки учеников в школу. Через несколько лет после открытия школы карета с несколькими учениками проехала по землям, принадлежащим гоблинам. Заинтересовавшись логовом гоблинов, они совершили ошибку, спустившись под землю и проникнув внутрь. В результате, двое учеников были убиты, а третья едва спаслась, потеряв несколько пальцев.

Я вздрогнул, когда услышал о смертях. Волшебники, как правило, плохо реагировали, когда гоблины убивали волшебников, и это даже без учета того, что ученики были несовершеннолетними. Правильно это или нет, но из-за смерти волшебников была начата не одна гоблинская война.

— Что произошло дальше? — спросил я болезненным тоном, наполовину уверенный в концовке истории.

— Годрик и Салазар были в ярости, — орёл вздохнул, что было любопытно, потому что ему не нужно было дышать. — Каждый из них потерял ученика, и когда четверо основателей собрались, чтобы обсудить ответные действия, они выступили за немедленное возмездие. Будучи миротворцем, Хельга умоляла их быть хладнокровнее. Казалось, это ей удалось, и часть огня покинула Годрика. Но Ровена заметила, что, если они не ответят, Хогвартс, скорее всего, вынужден будет прекратить работу. Видишь ли, тогда не было школ магии. Дети обучались внутри семьи. Идея отсылать детей в школу была новой, и многие всё ещё скептически относились к ней. Если бы стало известно о безнаказанном убийстве учеников, родители, вероятно, отказались бы отправлять своих детей в школу.

— Я так понимаю, тогда они расправились с гоблинами?

— Нет, это оказалось спорным вопросом, — покачал бронзовым носом орёл. — Пока основатели обсуждали, что делать, они не заметили, что их ученик взял дело в свои руки. Очень одарённый и опытный ученик Салазара, Мерлин, был разгневан нападением. Выжившая девушка, Моргана Ле Фэй, была его близкой подругой, о которой он очень заботился. Ровно в полдень он в одиночку начал атаку на логово гоблинов, а к ночи в живых там не осталось никого.

— Подожди, Мерлин был слизеринцем? — спросил я.

— Да, он был самым талантливым учеником, которого когда-либо учил Салазар, — ответил орёл, с любопытством склонив голову набок. — Хотя они не соглашались в некоторых вещах, но были довольно близки.

Я пытался представить себе, что Мерлин — слизеринец. Почему-то этот маленький кусочек не попал в учебники истории. Интересно, эти знания были преднамеренно проигнорированы?

— Как основатели отреагировали на то, что сделал Мерлин? — спросил я, возвращаясь к делу.

— Салазар был доволен демонстрацией мастерства и решительными действиями своего ученика. Годрик был недоволен тем, что ученик действовал без них, и он не считал, что это был соразмерный ответ. Хельга была в ярости, потому что хотела мирного решения вопроса, а Ровене было всё равно, она удовлетворилась тем, что с ситуацией разобрались.

— Почему ничего из этого нет в учебниках истории? — удивился я.

— Если бы узнали об убийстве студентов, это было бы плохо для Хогвартса. — Орёл покачал головой и продолжил: — Ровена наложила несколько заклинаний высшего порядка, чтобы все студенты забыли о происшествии. Не знаю, что случилось с родителями, но они не подняли шума, и ужасное происшествие стало забытым воспоминанием, известным лишь немногим.

Я провёл ещё несколько часов, читая о гоблинах. Я нашёл десятки историй, похожих на ту, что рассказал мне орёл. Волшебники и гоблины веками убивали друг друга. Трудно было сказать, какая сторона несла большую ответственность. Обе стороны совершали ошибки. И те, и другие становились причинами войн, которые происходили на протяжении веков.

Но нельзя отрицать, что волшебники имеют явное преимущество перед гоблинами. Магия, которую мы используем при помощи палочек, позволила волшебникам усилить наши силы, в то время как магия гоблинов осталась стоять на месте. Их магия неуловима и, насколько я могу судить, как-то привязана к земным материалам. Не раз гоблины отстаивали право носить жезлы. Ни разу волшебники не уступили им в этом вопросе.

Хотя я сочувствовал гоблинам, желающим увеличить свою силу, я понимал мотивы волшебников. Зачем давать врагам шанс продвигаться вперёд и наращивать свою силу, если однажды эта сила будет направлена ​​против вас?

В Выручай-комнате я также взял несколько книг по гоббледуку. С тех пор как я встретил гоблина, который обманул меня в Гринготтсе, я хотел начать изучать гоблинский язык. Если моя семья собирается работать с гоблинами, вероятно, было бы неплохо знать, что они говорят. Это может даже дать мне небольшое преимущество в общении с ними, так как большинство волшебников не утруждают себя изучением их языка.

Август подходил к концу, быстро приближалась встреча с кланом Острый коготь. Маме не очень нравилось, что папа планировал взять меня с собой, но после некоторых уговоров она неохотно позволила мне отправиться с ним.

Вскоре наступил день встречи, и, прежде чем я успел это осознать, нам пора было выходить. Обыскав дом, я нашёл папу в его кабинете, складывающим папки в портфель.

Огонь в камине отбрасывал полосы тёплого света по всей комнате, заставляя тени прятаться по углам. У меня возникло искушение присвистнуть, когда я увидел папу. Бабушка явно передала ему своё умение использовать внешность в качестве инструмента воздействия.

Редкие седые пряди, недавно появившиеся в его тёмных каштановых волосах, исчезли. Борода была аккуратно подстрижена. Его внешний вид дополняла шёлковая чёрных волшебная мантия с эмблемой в виде пера, скрещенного с жезлом. Это был официальный символ гильдии мастеров чар. Эмблема была вышита золотом, что означало, что он достиг третьего, самого высокого уровня мастерства, признанного гильдией.

Я не могу не гордиться, когда вижу золотой символ на тёмной мантии папы. Не зря он является одним из самых надёжных чародеев в Косом переулке. Стать чародеем золотого уровня очень непросто.

Большинство членов гильдии имеют бронзовый знак отличия, что соответствует самому низкому доступному уровню. Большинство членов гильдии бронзового уровня молоды. Это в основном выпускники школы, которым предстоит совершенствовать своё мастерство. Если кто-то не может перейти на следующий уровень в течение десяти лет, он зачастую покидает гильдию, признавая, что у него нет навыков, чтобы зарабатывать на жизнь чародеем.

Следующий уровень — серебряный, и подавляющее большинство членов гильдии остается там на протяжении всей своей жизни. Чародеи серебряного уровня являются основой индустрии чар. Большинство ведьм и волшебников отказываются даже рассматривать товар в магазине, если на нём нет хотя бы серебряной эмблемы. Эмблема служит гарантией того, что продаваемая продукция имеет достойное качество, а заклинания прослужат долго.

Последний уровень — золотой, самый высокий доступный уровень. Именно этот уровень отличает великого мастера от среднего. Члены гильдии золотого уровня достаточно опытны, чтобы вводить новшества в свои заклинания, в то время как участники серебряного уровня недостаточно опытны или креативны. Только небольшая часть гильдии достигает этого уровня.

Папа не слишком любит гильдию. На витрине его магазина есть небольшой символ гильдии, но я только несколько раз видел, как он использует этот знак за пределами магазина. Он утверждает, что это показушно, всё равно, что ходить с табличкой, которая гласит: «Посмотрите, какой я классный». Но он признает, что гильдия — отличный способ наладить контакты в волшебном мире.

Не в силах сдержать нервную энергию, я умолял:

— Давай скорее, мы опоздаем. — Рассказывая о своих новых знаниях о гоблинах, я объяснил: — Нам нужно идти, если мы хотим успеть вовремя. Ничто так не злит гоблинов, как опоздание на встречу. Они считают это верхом хамства.

Папа бросил на меня раздражённый взгляд из-за рабочего стола. Я сделал паузу, когда увидел тёмные мешки у него под глазами, которые указывали на то, что он истощён.

— Мы не опоздаем, Алекс. Однако, я должен убедиться, что ничего не забыл, — сказал он.

Ещё через несколько минут, сложив все свои бумаги в портфель, папа осмотрел меня, чтобы убедиться, что мой наряд производит нужное впечатление.

Как и папа, я воспользовался бабушкиными уроками и выбрал тёмно-синюю мантию. На мантию был нашит бронзовый ястреб, окружённый звёздами, наш фамильный герб. Конечно, ястреб не был доволен пребыванием на одном месте: он периодически махал крыльями и менял своё местоположение.

Мне не много было нужно, чтобы привести себя в презентабельный вид. К ужасу мамы, вернувшись летом домой из школы, я решил коротко подстричься. Сейчас у меня на макушке длина волос была меньше дюйма, а ниже ушей и укладывать было нечего, только пригладить.

Осмотрев меня, папа просто кивнул, довольный моим видом:

— Пойдём, мы же не хотим опоздать.

Я еле сдержал реплику, что был готов уже час назад. Я чувствовал, что это только разозлит его, и не хотел рисковать остаться дома. Выходя из дома, папа жестом пригласил меня следовать за ним.

— Мы поедем на «Ночном рыцаре»? — спросил я с любопытством.

— Нет, — ответил папа, — туда, куда мы отправимся, «Ночной рыцарь» не ездит. — Папа крепко схватил меня за руку и продолжил: — Я знаю, что ты уже аппарировал раньше, так что знаешь, чего ожидать.

Я не мог не скривиться. Аппарировать было чертовски полезно, но ощущения трудно было назвать приятными. Прежде чем я что-либо осознал, меня окружила темнота, и возникло неприятное ощущение того, что меня проталкивают через маленькую резиновую трубку. Казалось, что я навсегда останусь тонким шлангом. Как только ощущение невозможности дышать стало слишком сильным, мир снова начал существовать для меня.

Мы оказались перед небольшой горой, покрытой острыми зазубренными скалами, при одном взгляде на которые становилось понятно, что понадобится не одна пара обуви, чтобы добраться до вершины. Оглядевшись, я увидел, что мы находимся в глуши. Неудивительно, что мы не смогли воспользоваться «Ночным рыцарем».

Пока я сканировал гору, на склоне открылась небольшая дыра. Два гоблина молча подошли к нам. Они оба были одеты в тёмные костюмы, которые легко могли сойти за созданные в маггловском мире. Их лица ничего не выражали, возможно, в попытке скрыть свои чувства по поводу того, что пускают двух волшебников в свой дом.

Я не мог сказать, хорошо это или плохо, что нам позволяют войти в дом. С одной стороны, показать нам, где они живут, может быть признаком доверия, а с другой, их дом — единственное место, где гоблины безбоязненно могут устроить засаду и убить нас. В большинстве книг, которые я прочитал, было написано, что почти все волшебники, погибшие от рук гоблинов, были убиты под землёй.

Мне пришла в голову идея воспользоваться беспалочковой легилименцией. Неудивительно, что Дамблдор и Волдеморт постоянно пользовались ей. Возможность заглянуть в планы гоблинов была бы сейчас чертовски полезна. Я испустил небольшой вздох сожаления. Мне ещё только предстояло это изучить.

Гоблин справа взглянул на меня своими тёмными раскосыми глазами, когда я вздохнул. Гоблин слева тут же раздражённо прошипел:

— Когда мы назначали эту встречу, мы рассчитывали на присутствие только одного волшебника, мистер Фоули.

— Грагнаст, это мой сын Алекс, — отмахнулся от жалобы папа. — Поскольку он несовершеннолетний, я уверен, что его нельзя принять за полноценного волшебника.

Я тщательно следил за тем, чтобы моё лицо ничего не выражало. Папа очень красиво сыграл. Гоблинов, наверное, даже перестало раздражать моё присутствие. Они понимали, что мы здесь, чтобы договориться о сделке. Они просто пытались воспользоваться небольшим преимуществом ещё до начала переговоров, ведя себя так, как будто папа замышляет что-то подозрительное.

Когда он возразил, что я несовершеннолетний и не должен считаться, он вернул мяч на их сторону. Им пришлось выбирать: получить небольшое преимущество в переговорах, признав, что их запугал тринадцатилетний волшебник, либо они могли проигнорировать моё присутствие, поскольку я был несовершеннолетним.

В тёмных глазах Грагнаста я увидел и раздражение, и удовольствие. Казалось, его раздражало, что папа избежал ловушки, но он также был доволен своим остроумием. Гоблины любят хорошие словесные состязания. Обмен колкостями позволил Грагнасту получить представление о личности отца. Каким бы ни был его ответ, он дал бы им небольшое представление о том, с каким типом волшебника им придётся иметь дело. Вступительное приветствие несло в себе не один смысл. Я мысленно вздохнул, сегодня нам нужно быть начеку

Грагнаст улыбнулся, показывая нам свои острые зубы:

— Очень хорошо, я приветствую вас обоих в нашем клане. Пусть эта встреча всем принесёт пользу.

Резко повернувшись, Грагнаст направился обратно к небольшому проходу. Я постарался не закатить глаза, когда увидел, что нам придётся пригнуться, чтобы пройти через маленькую дверь. У них, конечно, были большие двери, но у меня возникло такое чувство, что Грагнаст специально заставляет нас использовать эту, чтобы отомстить папе за то, что тот не попал в его словесную ловушку. Я упоминал, что гоблины могут быть мелочными?

Глубоко вздохнув, я пригнулся и вошёл внутрь.

* * *