Перерождение в волшебном мире (джен)

* * *

Не в силах встать с больничной койки, я расплакался от боли и обреченности. Блуждая взглядом по стерильной комнате, я думал про себя: «Мне, должно быть, не повезло. Какого бога я разозлил, и почему он поставил своей жизненной миссией испортить мне жизнь как можно больше?»

Пока я лежал, в голове проносились многие трагедии, которые произошли со мной за последние пятнадцать лет, начиная с того, что мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было два года, оставив меня совсем одного в этом мире. Если этого кажется недостаточным, то в возрасте четырех лет у меня развилась лейкемия. Даже обычным детям далеко не всегда везет с усыновлением, и уж точно никто не хочет брать ребенка, который, возможно, скоро умрет.

С течением времени я дольше находился в больнице, чем в приюте; все было не так уж плохо; многие врачи и медсестры стали моей суррогатной семьей. Когда мне исполнилось семь лет, я подслушал, как доктор говорил, что мне осталось жить меньше года. Однако, я всегда был упрямым ребенком, и мне удалось прожить еще восемь лет, но к пятнадцати годам я сдался. Я был измотан; каждый прожитый день казался мне битвой.

В последние годы я с головой уходил в фантастические книги, часто представляя, что бы делал, если бы только мог посетить эти волшебные миры. Последним прочтенным произведением был «Орден Феникса» Джоан Роулинг, и я надеялся дожить до окончания серии.

Измученный, в конце концов, я заснул. Позже той ночью мое тело отключилось навсегда, и я почувствовал, что ускользаю куда-то вдаль.

* * *

В это время в другом мире, второго сентября тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, ровно в четыре часа пополудни, в одной из палат Святого Мунго, волшебной больницы, молодая женщина с золотыми волосами родила сына. Любопытно, что сразу после рождения младенец замолчал и не издал ни звука. После того, как целительница отдала ребенка матери, она спросила, как зовут ребенка, и узнав имя, ушла, а в комнату вошел молодой человек, желая увидеть сына. Медсестра отдала спеленатого младенца отцу, который на радостях закружил ребенка, чего тот явно не оценил. В ответ на такую карусель малыш протестующее закричал, и в этот момент стекла в окнах палаты разлетелись вдребезги.

В сотнях миль отсюда, в волшебном замке, в специальной комнате, которую не баловали посетители, на пьедестале лежала огромная книга в кожаном переплете, а рядом гусиное перо. Через несколько мгновений после того, как в родильном отделении больницы Святого Мунго разбились стекла, перо поднялось и опустилось в чернильницу. Потом книга открылась, и было выведено аккуратным каллиграфическим почерком новое имя: Александр Никола Фоули. Когда перо кончило писать, книга захлопнулась, и в комнате снова воцарилась тишина.

* * *

Пять лет спустя.

Сегодня исполняется пять лет с момента моего перерождения. Как бы ни было травмирующе оказаться перерожденным ребенком, полностью осознающим себя, я счастлив снова быть живым. До сих пор не понимаю, как это случилось, и даже не помню, как умирал, и чем больше времени проходит, тем больше моя предыдущая жизнь кажется сном. Тем не менее, перевоплощение волшебником в мире полном магии заставляет меня поверить, что я сорвал джекпот. В прошлой жизни мне так не везло, неужели вселенная решила выплатить компенсацию? Однако, это приводит к критическому вопросу: является ли Джоан Роулинг богом? Она каким-то образом создала этот мир, или у нее были видения из этого мира, и она описала то, что видела? Если верен второй вариант, то насколько она была точна? Приукрашивала ли, чтобы написать более яркий рассказ, или записывала события по мере их развития?

Пока я размышлял над этими глубокими философскими вопросами, гулкий звук вырвал меня из моих мыслей: «АЛЕКСАНДР ФОУЛИ… ВНИЗ, ЖИВО!»

Я подпрыгнул и почувствовал, как что-то сжимается у меня в животе, как это бывает только тогда, когда ребенок слышит, что его мать говорит таким тоном. Выйдя из своей комнаты на верхнем этаже нашего трехэтажного дома, я начал спускаться по ступенькам в конце коридора.

Во время спуска картины, висевшие на стене, захихикали, предрекая, что я попал в беду, и только с последнего портрета послышался ободряющий голос: «Мужайся, мой мальчик».

Я повернулся к картине и увидел добрую улыбку старого лысеющего волшебника. Хрустнув костяшками пальцев, я уверенно ответил ему: «Не беспокойся, я думаю, что знаю, о чем пойдет речь, и морально подготовил себя к тому, что произойдет».

Добравшись до первого этажа, я направился через гостиную в столовую, где мне предстояло сразиться с чудовищем, известным как мать. Прежде чем войти, я задержался на мгновение и глубоко вздохнул, чтобы убедить себя в будущей победе. Я остановился в дверях столовой, чтобы хорошенько рассмотреть то, что меня ожидало.

Мама сидела за круглым обеденным столом, ее длинные светло-золотистые волосы ниспадали на плечи. Рядом с ней расположился мой отец, чье лицо было скрыто журналом, рекламирующим метлы. Когда я вошел в столовую, голубые глаза матери тут же поднялись и встретились с моими.

— Пожалуйста, сядь, Алекс, — попросила она удивительно сладким голосом.

Уже не в первый раз я попытался сравнить этот тон с тем, который звал меня чуть раньше. Трудно было сопоставить две манеры, в которых она говорила. Последние её слова были произнесено нежно, с легким французским акцентом.

Отодвинув тяжелый деревянный стул и забравшись на сиденье, я откинул с глаз длинные светлые волосы и улыбнулся так широко, как только мог, показывая ямочки на щеках. Я знал, что это ее слабость.

— Слушаю, мам, — прощебетал я с невинностью пятилетнего ребенка.

Мамины глаза сузились, сообщая, что моя уловка, хотя обычно и эффективна, не остановит предстоящую битву.

— Ты ничего не хотел бы мне сказать?

«Ха, я не попадусь в эту ловушку. Правило номер одиннадцать: никогда не признавайся в преступлении без неопровержимых доказательств», — промелькнула у меня в голове мысль, и несколько возможных ответов, из которых я выбрал один, который, как надеялся, отвлечет ее.

— Сегодня мой день рождения, — радостно сообщил я. — Мне сегодня исполнилось пять.

Мама кивком подтвердила мое вступительное слово, и я запустил мысленное табло. Алекс — один, Мама — нуль. Однако после того, как у меня на лице невольно появилась легкая ухмылка, тянущее чувство в животе подсказало мне, что не все так просто.

После необычайно долгого молчания мама поставила передо мной наполовину полную стеклянную банку с этикеткой, на которой было написано, что это листья мандрагоры, и спросила:

— Ты уверен, что это все?

Признаю, что она парировала мой первый выпад. Текущий счет вспыхнул перед глазами: Алекс — один, Мама — один.

В то время как большинство детей неизбежно сломались бы в этот момент, правило номер пятнадцать пронеслось в моих мыслях: «Столкнувшись с неясными доказательствами вашего предполагаемого преступления, удвойте свое отрицание». Среди нескольких вариантов нападения, я выбрал наиболее подходящий:

— Подарки! — и потянулся через стол, явно выражая свое желание получить их.

Мама широко раскрыла глаза, явно не ожидая от меня такого ответа. Алекс — два, Мама — один.

После того, как она на мгновение задержала на мне взгляд, мама вытащила маленький белый кристалл, положила его на стол и пробормотала: «Ревеило».*

*Прим. заклинание именно Ревеило, а не Ревелио (обнаружения), и соответственно у него будет совсем другой эффект.

После произнесения заклинания столовая, казалось, исчезла, и появилась иллюзия комнаты, куда меня не пускали без присмотра.

Через мгновение деревянная дверь медленно со скрипом отворилась, и я увидел, как прокрадываюсь в помещение со старой потрепанной книгой в руках. Закрыв за собой дверь, я оглядел круглую комнату, и на моем лице появилась широкая улыбка. Все вокруг было уставлено полками, которые тянулись до потолка, полные ингредиентов.

В центре стоял стол в форме полумесяца с котлом посередине. Я положил книгу на стол, и она, казалось, открылась сама собой на странице с инструкциями по приготовлению перцового зелья. Это было одно из самых простых зелий и предназначалось для лечения гриппа и других распространенных простудных болезней.

Запомнив прочитанное, я подошел к полкам, чтобы собрать ингредиенты, необходимые для зелья, и взобрался на первую ступеньку чего-то похожего на двустороннюю перекатывающуюся лестницу. Стоило мне произнести первое название нужного мне компонента, лестница сама покатилась вдоль стеллажей, пока не достигла определенного места. Ступенька, на которой я стоял, начала подниматься, а ступеньки на другой половине лестницы наоборот опускаться, наподобие эскалатора. Поднявшись до определенной точки, я нашел ингредиент, который искал. Собрав таким образом всё необходимое, я вернулся к столу, чтобы начать варить зелье.

Внезапно сцена исчезла, и я снова смотрел на маму, заметив, что на ее лице появилась акулья улыбка. Алекс — два, Мама — два.

— Ты ничего не хочешь сказать? — повторила она свой первоначальный вопрос.

Я невольно сравнил её слова с тем, как судья спрашивает, есть ли у обвиняемого последнее слово, собирается признать его виновным во всех грехах и зачитать суровый приговор.

Немного подумав, я посмотрел на отца, размышляя: «Извини, папа, но правило номер двадцать один ясно гласит, что, столкнувшись с неопровержимыми доказательствами твоего преступления, следующий шаг — переложить вину на другого».

— Это была папина идея, — когда эти слова слетели с моих губ и разнеслись по всей комнате, отец от неожиданности выплюнул кофе, который пил, и опустил журнал.

— ЧТО? ГЕНРИ, ОБЪЯСНИ! — взвизгнула мама и обратила гневный взгляд на своего темноволосого мужа.

Встретившись с гневным взглядом жены, он обратил свой взгляд на меня, и в его глазах появился невысказанный вопрос: «Почему ты так со мной поступил, разве я не был хорошим отцом?» Встретившись с укоризненным взглядом папы, я ощутил вспышку вины, но утешил себя тем, что при встрече с разъяренной медведицей-мамой не обязательно от неё убегать, достаточно просто толкнуть в нужном направлении соседа.

Размахивая руками, стараясь убедить супругу не спешить с выводами, глава семьи Фоули попытался встать на свою защиту:

— Я ничего такого не говорил, Камилла, — быстро протараторил мужчина.

Зная, что маме нужен последний толчок, я заколотил последний гвоздь в гроб папиной судьбы:

— Но, отец, разве ты не говорил, что перцовое зелье настолько легко приготовить, что его может сварить пятилетний ребенок?

Услышав эти слова, мамины глаза сузились:

— Интересно.

— Камилла, это было просто такое выражение, — заикаясь, замахал руками папа в ответ.

Довольный тем, что мама нашла себе новую цель, перед глазами появился текущий счет: Алекс — три, Мама — два, Папа — нуль.

Я тихонько попытался выскользнуть из столовой, но прежде чем сделать последний шаг, посмотрел на осужденного, чтобы помнить о его храброй жертве.

Встретившись взглядом с отцом, я заметил, как на его лице появилась лукавая улыбка, которая мне, ну вот совсем не понравилась.

— Это правда, дорогая, я так и сказал, что даже пятилетний ребенок может сварить это зелье. Однако, на момент предполагаемого изготовления ему было четыре, так как только сегодня исполнилось пять.

Услышав эти слова, мама пробормотала:

— Действительно.

Папа неплохо сыграл: Алекс — три, Мама — два, Папа — один.

Я побледнел от выражения лица мамы, когда она повернулась ко мне, и в голове промелькнул единственно возможный вариант действий: «Правило номер тридцать пять: если ты когда-нибудь заметишь, что мама делает такое лицо, БЕГИ!» — и помчался через гостиную, пытаясь сбежать.

— НУ, НЕТ! — мама выхватила волшебную палочку и направила ее на тяжелые шторы, закрывавшие окна.

Пока я бежал, ткань ожила и потянулась ко мне словно змея, при этом магически удлиняясь, и вскоре смогла поймать меня. Завернув мое тельце так, чтобы я не мог убежать, чертовы занавески подняли меня в воздух и преподнесли как подарок на серебряном блюде моей матери.

— Есть ли у осужденного последние слова? — любезно поинтересовалась мама с акульей улыбкой.

Правило номер девяносто девять всплыло у меня в голове: если приговор неизбежен, сыграйте на своем очаровании невинного ребенка, чтобы вас не наказывали сурово.

— Но, мамочка, ты была больна, и я знал, что от перцового зелья людям становится лучше. Я просто хотел, чтобы тебе стало лучше, — пролепетал я тихим голосом, стараясь вызвать жалость у присутствующих.

Выражение лица матери смягчилось, когда она ответила:

— Зелье, которое твой отец дал мне на днях, было тем, которое ты сварил.

Я медленно кивнул и подумал: Алекс — четыре, Мама — три, Папа — два.

Сердце мамы немного оттаяло по отношению к своему непослушному отпрыску, но она взяла себя в руки, начав отчитывать сына:

— Алекс, зелья невероятно опасны. Если сварить неправильно, то можно навредить себе. Как ты думаешь, что бы я тогда чувствовала?

Услышав эти слова, я виновато опустил глаза, не в силах встретиться взглядом с матерью.

— Что касается твоего наказания, — продолжала она, — то мы примем решение завтра. А сегодня твой день рождения, поэтому иди наверх и одевайся. Скоро приедут твои дядя и тетя вместе с бабушкой и дедушкой.

Меня опустили на пол, освободив из кокона, и я поплелся наверх по лестнице в свою комнату. Все картины на стенах ясно давали понять, что они согласны с моей матерью в том, что то, что я сделал, было действительно глупо. Добравшись до своей спальни, я упал на кровать с балдахином. Задумавшись и подсчитав очки, пришел к выводу, что лучшая защита в данной ситуации, в конечном итоге оказалась правдой. Я честно хотел, чтобы маме стало лучше, поэтому сделал зелье. Тот факт, что я также действительно хотел сварить свое первое зелье, убивал двух зайцев одним выстрелом.

* * *

После того, как мальчик поднялся по лестнице, Камилла повернулась к Генри:

— Ты можешь поверить, что твой ребенок сделал это?

Мужчина фыркнул ответ:

— Почему это, когда Алекс вытворяет что-то запрещенное, то внезапно становится «моим ребенком», но всякий раз, когда он делает что-то впечатляющее, то оказывается, что это «твой ребенок»?

Камилла встряхнула волосами, невозмутимо ответив:

— Хммм… после десяти лет брака иногда кажется, что ты меня совсем не знаешь.

Генри только проворчал себе под нос на прозвучавшее обвинение:

— Боюсь, тебя невозможно полностью узнать даже за всю жизнь.

Как раз в тот момент, когда женщина собиралась ответить, с громким треском в столовой появилось маленькое существо с большими зелеными глазами и опущенными ушами. На нем была белая тога с фамильным гербом Фоули — ястребом, окруженным звездами.

— Мать мастера Генри прибыла и ждет в фойе, — пронзительно пропищала эльфийка.

— Спасибо, Лола, что предупредила нас.

Выполнив миссию, домовушка исчезла с очередным треском, а Камилла не выдержав, пожаловалась:

— Твоя мать должна была прибыть не раньше полудня.

— Я знаю, — вздохнул Генри. — Но ей, наверное, не терпелось увидеть Алекса в день его рождения. В последнее время она намекает, что хотела бы проводить с ним больше времени и начать давать ему базовое образование. С тех пор как пожиратели смерти убили моего отца на войне, ей стало немного одиноко в своем доме, а мой брат редко навещает ее, будучи занят своим кораблем.

— Знаю, знаю, я не против, но если она думает, что ей придется потратить много времени на обучение Алекса, значит, она недооценила его интеллект. Он уже умеет читать и писать, а также считать и схватывает все новое на лету с такой скоростью, что это почти неестественно, — ответила Камилла.

Генри ответил:

— Даже если ей не придется обучать его очень многому, Алексу будет полезно проводить с ней больше времени.

* * *

Наверху, в своей комнате, мальчик понятия не имел, что его родители решают, как он проведет следующие несколько месяцев.

Некоторое время спустя я спустился по лестнице в гостиную, где обнаружил бабушку, сидящую с родителями и пьющую чай. Честно говоря, мне было очень трудно оторвать взгляд от её огромной бордовой шляпы, на которой красовался ястреб, казалось, пристально смотрящий на меня.

«Не смотри на меня так, ты, большая глупая птица, не я тебя сажал на это убожество (дык, на шляпу, а не на бабушку)».

После того, как я поздоровался, мои родители махнули мне, чтобы я сел рядом с ними, пока они обсуждали последние события.

Как раз в тот момент, когда скука стала невыносимой, из массивного черного шкафа высотой более девяти футов, послышался громкий шум. Через мгновение его створки распахнулись, и комнату заполнил соленый запах океана. В гостиную ввалился высокий черноволосый мужчина в длинном черном плаще, а за ним следовала египтянка с длинными распущенными темными волосами, одетая в черное платье без рукавов, с двумя золотыми змейками на руках.

— Мы не опоздали на вечеринку? — первым заговорил мужчина гулким голосом.

— Джон, Нефрет, я так рада, что вы смогли приехать, а где же маленький Омар?

Ответила бабушке Нефрет, качая головой:

— Омар не смог приехать, мой отец взял его с собой в поездку в Южную Америку, и он еще не вернулся домой.

— Ну, а где же наш маленький волшебник? Недавно я узнал об одном удивительном обычае в Штатах. Называется проклятие именинника, — Джон демонстративно оглядел комнату.

Я вскочил с улыбкой на лице и выскочил из комнаты, показав язык:

— Ты никогда не поймаешь меня живым, старый пират!

Джон недоверчиво посмотрел на брата:

— Он только что назвал меня старым?

После чего вытащил свою палочку и бросился в погоню, крича что-то наподобие: «Как ты смеешь называть лихого молодого пирата-волшебника стариком?»

Когда я выбежал из гостиной и промчался мимо столовой на кухню, дядя Джон почти догнал меня, поэтому я бросился к лестнице, ведущей в подвал — там он не посмеет использовать магию.

— О нет, только не туда!

Мужчина взмахнул палочкой, и я вдруг оказался в воздухе. С довольным выражением лица Джон вскоре вернулся в гостиную, а мне только и оставалось, что безвольным мешком плыть за ним.

Первым делом я бросил умоляющий взгляд на отца, прося его вмешаться. Блеск в его глазах недвусмысленно сказал мне, что это расплата за попытку подставить его раньше, и он не будет вмешиваться.

Пока я беспомощно парил перед всей семьей, дядя Джон вслух размышлял:

— Какое заклинание было бы наиболее подходящим для именинника?

— Например есть заклятие щекотки, и я точно знаю, что Алекс очень боится её.

Я посмотрел на отца со смертельной обидой в глазах и пообещал отомстить за это жестокое предательство. Чувствуя, что дядя Джон готовится сделать свой ход, я предпринял последнее отчаянное усилие, умоляя маму о пощаде.

С улыбкой, появившейся на ее лице, она как бы беспомощно развела руками:

— Ну, это иностранная традиция, и ты знаешь, что я люблю изучать другие культуры.

Джон тем временем направил на меня палочку с ухмылкой чеширского кота и буквально пропел:

— Риктусемпра.

Серебряная вспышка света вырвалась из его палочки и ударила меня. Не в силах пошевелиться в воздухе, я безудержно рассмеялся, когда почувствовал щекотку по всему телу. После нескольких минут этого ада, со слезами, струящимися по моему лицу, когда я бесконтрольно пинал воздух, внутри меня взвился поток энергии и вырвался наружу, и тогда я закричал:

— Хватит!

Внезапно заклинание щекотки развеялось, как и то, что удерживало меня в воздухе, и я с глухим стуком рухнул на пол. Отдышавшись, я отряхнулся со всем достоинством, на какое был способен в таком состоянии, и оглядев комнату, гордо направился к единственному оставшемуся в ней убежищу — бабушке.

Забравшись к ней на колени, под защиту ее рук, я взглянул на свою семью и высунул язык.

Дядя Джон улыбнулся и восхищенно присвистнул:

— Это была впечатляющая демонстрация магии несовершеннолетнего. Я чувствую, что растет еще один сильный волшебник Фоули.

Мать улыбнулась от похвалы дяди, приписывая мой всплеск магии как собственное достижение.

— Это еще ничего, на днях мой сын сварил свое первое зелье без чьей-либо помощи, — похвасталась она.

— Я думаю, Алекс — наш сын, — вмешался Генри, пытаясь напомнить Камилле, что достижения ребенка их общая заслуга.

— Хм, — женщина быстро встряхнула волосами и с вызовом спросила: — О, а кто в этом доме главный зельевар? Вот когда он начнет взрывать вещи, тогда можешь взять на себя ответственность.

Мой отец заметно сдулся от ее слов, уступая в битве.

Я наблюдал за разворачивающейся драмой с улыбкой, думая про себя: «Кому нужен телевизор, когда твоя семья устраивает такие шоу?»

После того, как мама перестала дразнить папу, в разговор вступила Нефрет на вполне сносном английском:

— А когда Алекс пойдет в школу?

Я оживился и вмешался, всячески демонстрируя свое рвение:

— Надеюсь, скоро.

Мой отец только покачал головой:

— Нет, Хогвартс не принимает учеников, пока им не исполнится одиннадцать. Он должен отправиться в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году; родись Алекс на три дня раньше, тогда смог бы поступить в восемьдесят восьмом.

Услышав, что до поступления в Хогвартс осталось почти семь лет, а не шесть, я сердито посмотрел на маму, давая ей понять, что виню ее.

Мама заметила выражение моего лица и рассмеялась:

— Не смотри на меня так, ты должен был родиться двадцать пятого августа, но решил не торопиться, так что сам виноват.

Увидев мое возмущенное лицо, дядя Джон беззаботно махнул рукой:

— Не волнуйся, малыш, время пройдет быстрее, чем ты думаешь. Я принес кое-что, чтобы отвлечь тебя от мыслей о школе.

Я жадно следил за тем, как он демонстративно сунул руку во внутренний карман своего плаща, при этом у меня вырвался смех, когда я увидел, как его рука волшебным образом исчезла до плеча, пока он копался в кармане.

— Я знаю, что положил его куда-то сюда, — бормотал мужчина. — А, вот оно, — с довольным возгласом, он вытащил что-то похожее на черный камень размером с половину футбольного мяча, который передал мне.

Первое, что я заметил, было тепло исходящее от него. Я поднес булыжник немного ближе к лицу и рассмотрел странные геометрические узоры, беспорядочно расположенные на нем.

— И что делает этот камень? — в конце концов, не выдержав, спросил я.

— Это не камень, — вмешалась тетя Нефрет, — это яйцо Ламассу. — Она протянула мне книгу: — Я думаю, она тебе пригодится.

На обложке красовалось название: «Фантастические звери и где они обитают». Под заголовком было много различных изображений магических существ, которые беспорядочно перемещались по книге, как им заблагорассудится.

* * *

* * *

Мама не могла не спросить обеспокоенно:

— Это безопасно?

— Конечно, — заверил её Джон. — Ламассу привязывается к первому, кого видит, и считает его семьей. Он становится опасным, только если что-то угрожает его семье.

Папа прищурился и многозначительно спросил:

— Это законно?

Его брат невинно указал рукой на себя и запротестовал:

— Конечно! Неужели я могу нарушить один из этих строгих и ненужных законов, которые Министерство навязывает волшебному сообществу?

— Джон… — протянул отец тоном, который не допускал никаких двусмысленностей.

Вздохнув, мужчина вытащил документ, помахал им, как белым флагом:

— Хорошо, вот необходимая иммиграционная форма, подтверждающая ввоз Ламассу в страну. Это было нелегко, но Амос Диггори — мой старый друг, и он работает в Отделе регулирования и контроля магических зверей.

Я улыбнулся и спросил:

— Значит ли это, что я могу оставить его?

Мои родители смотрели друг на друга и вели молчаливый разговор взглядами. В конце концов, с покорностью в голосе мама ответила:

— Да, но ты будешь обязан заботиться о нем; мы ничего не будем делать.

С широкой улыбкой на лице я поспешно заверил их:

— Не волнуйтесь, вам не придется о нем беспокоиться.

Я молча наблюдал за яйцом, ожидая, что оно вылупится в любой момент, и через несколько мгновений бросил взгляд на дядю Джона:

— И когда он родится?

— Они вылупляются только безлунной ночью, — хмыкнув, пояснил он.

Именно в такие моменты мне не хватало информации из интернета. Как люди вообще справлялись со спонтанными вопросами до появления глобальной сети?

Я почувствовал, как бабушка погладила меня по голове, выводя из своих мыслей:

— Тебе повезло, как раз сегодня будет новолуние.

— Почему бы тебе не отнести яйцо в свою комнату на хранение? — предложил отец.

Согласившись, я помчался наверх, и войдя в свою спальню, осторожно положил подарок на подушку, убедившись, что яйцо надежно лежит, и ему не грозит опасность скатиться с кровати. Спустившись вниз, я обнаружил, что меня ждут еще несколько подарков.

Кинув взгляд на родителей, ожидая разрешения и получив кивок, я принялся разрывать подарочную упаковку в манере, которая бывает милой только у ребенка. Решив работать от меньшего к большему, я схватил в первую очередь самый маленький подарок. Внутри лежал небольшой кожаный дневник с моим именем, выгравированным в верхней части обложки.

Когда я поднял глаза, папа объяснил:

— Он заколдован так, чтобы скрыть свое содержимое, и никто не сможет прочитать то, что ты пишешь в нем.

Я подбежал и обнял мужчину, громко прошептав:

— Спасибо, папа! Будет удобно хранить секреты от кого-то излишне любопытного, — я демонстративно посмотрел в сторону матери.

— Хм, я бы никогда не сделала ничего подобного, — тут же возмутилась мама, открещиваясь от обвинений, и быстро сменила тему разговора, указав палочкой на подарок размером с книгу, а затем на меня.

— Давай, открой мой.

Подарок в красной обертке полетел в мою сторону, и мне пришлось резко вытянуть руки, поймав его прежде, чем он успел оторвать мне голову.

Я бросил недовольный взгляд на маму за то, что она чуть не зашибла меня в мой же день рождения, и сорвал обертку, под которой обнаружилась книга под названием «Основы зельеварения».

— Это рукописное издание, — объяснила мама. — Мне удалось уговорить Николаса Фламеля написать её.

Услышав, что автор Фламель, я посмотрел на неё, не в силах выразить словами, как много это для меня значит, благоговейно держа книгу. На этих страницах написана информация одним из самых известных волшебников в мире. Фламелю сейчас более шестисот лет, и он является единственным публично признанным бессмертным волшебником нашего времени благодаря созданию Философского камня.

Громкий свист вырвал меня из моих мыслей.

— Как ты заставила его написать эту книгу специально для Алекса?

Мама раздраженно пробурчала в ответ:

— Я говорила, что мы родственники, но никто мне никогда не верил.

Я отложил книгу и потянулся за последним оставшимся подарком — продолговатой прямоугольной коробкой. Слово взяла бабушка, когда я снял крышку и обнаружил внутри длинную метлу:

— Это семейная традиция Фоули — получать метлу на свой пятый день рождения.

Я только смутно помнил несколько различных моделей из книг о Гарри Поттере, поэтому нетерпеливо спросил:

— Это «Нимбус»?

— НЕТ! — раздался одновременно сердитый голос папы и дяди Джона.

— Ты не сказал ему, — с оскорбленным видом обвинил Джон своего брата.

На что папа резко возразил:

— Ему всего пять лет, и пока не нужно знать такие вещи.

— Знать что? — я не мог не вмешаться.

Мужчины, казалось, безмолвно спорили, прежде чем дядя вскинул руки и проворчал:

— Хорошо, держите его в неведении.

После нескольких неловких минут молчания бабушка сломала возникший лед:

— Нет, дорогой, это «Синяя муха», — она повернулась к маме, чтобы успокоить ее: — Это самая безопасная метла. Она далеко не так быстра, как гоночная, и имеет десятки чар для обеспечения безопасности.

Я, в свою очередь, вскочил и обнял бабушку:

— Огромное спасибо! — после чего повернулся к отцу, глядя на него большими умоляющими глазами: — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, я выйду на улицу и полетаю?

— Не знаю, — хмыкнул мужчина. — Через несколько часов к нам придут еще гости.

Я продемонстрировал всю умилительность, на которую был способен, состроив щенячьи глазки:

— Пожалуйста, я буду вести себя хорошо, и это не займет много времени, пожалуйста.

— Ладно, — смилостивился он, — бери свою метлу, и пойдем во двор, дадим тебе первый урок полетов.

Я вскочил и помчался наружу, сгорая от нетерпения и желания поскорее полетать. К сожалению, вскоре ко мне пришло понимание, что планы редко идут так, как задумываются.

* * *

Я выбежал из дома на задний двор, жадно представляя, как буду парить в воздухе и побеждать гравитацию, и уже перекинул ногу через метлу, бросая нетерпеливые взгляды в сторону дома.

Через несколько минут с важным видом вышел дядя с метлой, перекинутой через плечо, а за ним по пятам следовал отец.

— Не так быстро, — остановил меня Джон. — Если мы собираемся учить тебя, то сделаем это должным образом.

Я в ответ поднял левую бровь и саркастически спросил:

— Неужели возможно неправильно забраться на метлу?

Он засмеялся в ответ и велел:

— Положи её на землю, встань рядом и прикажи подняться тебе в руку.

Я смутно помнил эту традицию из книг, но всегда считал ее довольно глупой: «Зачем бросать метлу на землю только для того, чтобы сразу же приказать ей вернуться обратно в вашу руку?»

— В этом нет необходимости, у меня метла уже в руках.

— Для этого есть веская причина, — вмешался отец. — На метлы накладывают множество различных чар и заклинаний. Одно из самых простых — подниматься в руку хозяина по команде.

Его лицо просветлело, он явно подсел на конька, продолжая импровизированную лекцию:

— Когда метла становится старше, есть вероятность, что некоторые чары и заклинания спадут. Сначала, как правило, самые простые. Поэтому и необходимо призывать метлу в свою руку перед каждым полетом. Если призыв работает, то метла, скорее всего, в порядке. Было множество волшебников, которые запрыгивали на старые метлы и поднимались в небо только для того, чтобы потом упасть. Вот почему ты всегда должен использовать команду призыва, прежде чем садиться на метлу.

* * *

* * *

Я сглотнул, размышляя про себя: «Какого черта? Вы имеете в виду, что метла может просто свалиться с неба в какой-то момент? Если я собираюсь летать, мне нужно немного больше гарантий, чем успешный призыв метлы в руку».

Вздохнув, я положил метлу на землю и заметил:

— Но это новая метла, так что она должна быть в порядке. Верно?

Дядя Джон озорно усмехнулся и бесшабашно заявил:

— Не быть на сто процентов уверенным, что все в порядке — это половина удовольствия от полета.

— Все будет хорошо, — в свою очередь успокоил меня отец. — А теперь протяни руку и скажи: «Вверх».

В моем сознании возникла картина: я представил себе, как метла поднимается по моей команде, точно так же, как у Гарри в оригинале, затем я взмываю в воздух, как птица, небо будет моим.

— Вверх, — прозвучал звонкий мальчишеский голос. Метла убедительно изображала из себя мертвеца.

Осторожно подтолкнув метлу ногой, я посмотрел на отца:

— Ты был прав, мы всегда должны проверять новую метлу, прежде чем взлететь, эта явно сломана.

Дядя Джон начал смеяться.

— Что? — защищался я. — Она точно бракованная.

Папа подошел и положил руку мне на плечо, чтобы успокоить:

— Первые попытки могут занять некоторое время, чтобы освоиться. Давай, попробуй еще раз.

Я решил попробовать еще раз:

— Вверх? — команда прозвучала больше вопросительно.

— Не спрашивай метлу, прикажи ей, — объяснил отец.

— Может быть, у него просто нет чего-то, что нужно, чтобы быть волшебником, — усмехнулся дядя Джон.

Закрыв глаза, я протянул руку и снова скомандовал:

— Вверх.

Мгновенно метла поднялась и шлепнула меня по руке, после чего с ухмылкой на лице я бросил победный взгляд на дядю.

Папа улыбнулся моему выражению лица и посоветовал:

— Теперь садись на метлу, но пока не отрывайся от земли.

Я тщательно следовал указаниям отца, твердо решив не получать такого же опыта полетов, как у Невилла.

— Хорошо, — одобрительно прокомментировал мои действия папа. Подойдя ко мне со своей метлой, он продолжил: — Теперь я хочу, чтобы ты мягко оттолкнулся ногами от земли.

Метла поднялась в воздух после того, как я сделал небольшое движение, и я бросил вниз немного нервный взгляд, когда завис в нескольких футах над травой.

— Очень хорошо. Теперь просто привыкни к тому, что ты оторван от земли, — посоветовал отец.

Через несколько минут зависания у меня возник вопрос:

— Я думал, что это будет более неудобно, но я действительно не чувствую метлу; мне кажется, что я сижу на воздухе.

Ответил мне Джон:

— Это действие смягчающего заклинания. Многие волшебники используют метлы для путешествия на большие расстояния. Сидеть на палке в течение нескольких часов крайне неудобно.

В этот момент моя мама высунула голову из окна и крикнула:

— Генри, ты мне нужен на минутку.

Прежде чем пойти в дом, папа предупредил:

— Ничего не делай, пока я не вернусь.

«Берегись, мир, теперь, когда я победил гравитацию, меня уже ничто не остановит», — в ответ на мои возвышенные мысли Вселенная видимо решила немного поиграть со мной, и я начал медленно подниматься вверх:

— Эй, почему я ПОДНИМАЮСЬ?

Я сделал подпрыгивающее движение, пытаясь заставить метлу снова опуститься на землю, но безуспешно.

Не добавил мне спокойствия дядя со своим саркастическим ответом:

— Ты летишь вверх, потому что метлы предназначены для полета вверх.

Держа метлу мертвой хваткой, я заметил:

— Это не очень похоже на помощь с твоей стороны.

— А кто сказал, что я пытаюсь помочь? — Джон спародировал улыбку чеширского кота.

После того, как мне удалось заставить метлу остановить подъем, я завис примерно на двадцати футах над землей:

— И как я должен спуститься отсюда?

— Ты знаешь, как птицы сбрасывают своих детенышей с деревьев, чтобы научить их летать?

До этого момента мне никогда не приходило в голову, что мой дядя — сумасшедший, черт возьми, наверное, вся моя семья — сумасшедшая. Я имею в виду, кто додумается дать ребенку метлу, когда ему всего пять лет, и оставить на милость сумасшедшего дяди — это нельзя назвать хорошим воспитанием.

— Я скажу маме, — пригрозил я, решив применить тяжелую артиллерию. По какой-то причине моя угроза заставила его только сильнее рассмеяться.

Скрытно от меня, в данный момент остальные члены моей семьи с чердака наблюдали, как я мечусь в воздухе.

— Мне кажется, мы должны были сказать ему, что на метлу наложены антипадающие чары, — прошептала Камилла мужу, наблюдая из чердачного окна за задним двором.

— С ним все будет в порядке, как только он преодолеет свой первоначальный страх и начнет управлять метлой, — утешал её Генри. — Кроме того, именно так наш папа учил нас летать, и все получилось просто отлично.

Женщина оторвала взгляд от парящего в небе сына и с вызовом спросила:

— Тогда почему ты сам не провел этот урок, а скинул его на своего брата?

Генри ухмыльнулся в ответ:

— Потому что, хотя я уверен, что однажды Алекс будет вспоминать свой первый полет с улыбкой, у него невероятная память, и он точно не забудет виновника произошедшего, отомстив.

В небе, после нескольких минут паники, первоначальный страх начал покидать меня, и я оценил открывшийся мне вид. «Что ж, все не так уж плохо», — подумал я.

Увидев, что я немного успокоился, дядя подошел ко мне поближе:

— Видишь, все не так уж плохо, верно?

Про себя я поклялся, что когда-нибудь отомщу, и ответил, стиснув зубы:

— Да, все не так уж плохо.

— Вот и отлично. Я объясню тебе, как контролировать полет. Метлами управляют двумя разными способами. Первый — это использование рук для указания направления. Надави на конец древка, в зависимости от того, куда собираешься лететь. Чтобы подняться вверх — потяни назад; чтобы спуститься вниз — нажми вниз, а чтобы развернуться влево или вправо — соответственно, надави в нужном направлении.

— А что, если я просто хочу оставаться на месте?

— Это самая легкая часть — просто отпусти древко. Не беспокойся, ты не упадешь. Амортизирующие чары поддержат твое тело, поэтому баланс не является проблемой.

Мне пришлось попробовать несколько команд руками, прежде чем расслабиться: похоже, дядя не наврал.

После того, как я закончил дергать метлу в разные стороны, она сразу стабилизировалась в воздухе.

Джон продолжил объяснение:

— Хорошо, теперь если ты хочешь полететь, просто наклонись вперед: чем ниже наклонишься, тем быстрее полетишь, а чтобы замедлиться, все, что тебе нужно сделать — это сесть прямо. Теперь давай не будем торопиться и сделаем несколько пробных кругов.

Я получил ценный урок во время полета: если вы летите с открытым ртом, будьте готовы проглотить кучу жуков по пути.

После урока пилотирования я остановился и завис примерно в ста футах над землей, любуясь видом с высоты птичьего полета на территорию дома. Красное трехэтажное кирпичное поместье представляло собой впечатляющее зрелище. В задней части была большая стеклянная оранжерея, в которой росло множество растений, используемых мамой для приготовления зелий. Некоторые из них были относительно безвредны, другие агрессивны и могли нанести урон, если не соблюдать осторожность.

От дома шла мощеная дорога к большим железным воротам, не позволяющим никому войти на нашу собственность без приглашения. По обе стороны ворот тянулась вдаль большая каменная стена.

— Наслаждаешься видом? — окликнул меня Джон.

Я кивнул, указав на море деревьев, и спросил:

— Насколько велика собственность Фоули?

— Около тысячи акров или около того, дом твоей бабушки находится на другой стороне леса. Эта земля принадлежала нашей семье более тысячи лет.

* * *

* * *

— Один из наших предков был параноиком из-за нападок недавно созданного Министерства магии и поэтому установил всевозможные заклинания сокрытия на стенах. Предположительно, он построил себе исчезающую башню, где мог бы укрыться, если станет все совсем плохо. Когда мы с твоим отцом были моложе, то потратили много часов на её поиски, но так и не смогли найти; может быть, тебе повезет больше.

Я поклялся себе, что однажды эта волшебная башня станет моей. Я уже представлял себя в башне, творящим могущественную магию и безумно хохочущим.

— Ладно, на сегодня хватит, у тебя еще впереди вечеринка, по случаю именин, — прервал мои размышления о будущем могуществе Джон.

Стоило мне войти в дом, мама сразу отослала меня:

— Иди наверх и готовься, я пригласила многих наших друзей, и они приведут детей твоего возраста поиграть.

— Но я не хочу тусоваться с другими детьми, они так раздражают, — и это была правда, мне действительно с ними было не интересно.

Мама и папа посмотрели друг на друга с беспокойством в глазах и явно вели невербальный разговор.

— Тебе это пойдет на пользу, пора познакомиться с детьми твоего возраста, которые не являются членами семьи. Мы обеспокоены тем, что у тебя нет друзей для игр. Это будет хороший шанс встретиться с твоими будущими однокурсниками, с которыми ты можешь оказаться в Хогвартсе, — возразил отец.

— Хорошо, — сдался я, не желая, чтобы мои родители продолжали беспокоиться об отсутствии у меня интереса к общению с детьми своего возраста.

* * *

Время шло, и все больше волшебников и ведьм прибывало в наш дом. Некоторые прилетали на метлах, но большинство добиралось через каминную сеть. Среди них были и три мои тетки с маминой стороны. Когда женщины вышли из камина, я заметил, что они привели с собой стайку детей, состоящую исключительно из девочек, девятерых, если быть точным. Решив, что благоразумие — лучшая часть доблести, я поспешно покинул комнату, твердо решив, что не хочу, чтобы меня вызвали развлекать моих кузин.

Я удалился в кабинет отца, где он и мой дядя спорили со своими старыми друзьями из Хогвартса. Вопрос был в том, кто лучше — «Сканстропские Стрелы» или «Уимбурнские Осы».

— А я говорю тебе, что у «Стрел» преимущество. У них три хороших охотника, и их вратарь — один из лучших; у «Ос» вообще против них нет шансов, — настаивал папа.

— Ерунда, — фыркнул какой-то темноволосый волшебник. — У «Ос» два загонщика мирового класса, которые не дадут охотникам «Стрел» забить, и у них гораздо лучший ловец.

— Брось, Амос, я бы не назвал их ловца лучшим, в лучшем случае они примерно равны, — продолжал возражать отец.

Дядя Джон улыбнулся в мою сторону и вставил:

— Хорошо, давайте спросим у маленького именинника, кто лучше.

Все в комнате повернулись в мою сторону. Не говоря ни слова, я указал на свою синюю рубашку с серебряными стрелами, которые хаотично двигались.

— Конечно, он на стороне «Стрел», бедного мальчика всю жизнь пичкали ими, — усмехнулся Амос.

Дядя подмигнул мне и спросил:

— Что ты здесь делаешь со всеми этими скучными надутыми волшебниками? Иди поразвлекайся с другими ребятами; уверен, что здесь бегают дети твоего возраста. Только не сожги дом дотла.

Диггори тем временем придвинул к себе за плечо темноволосого ребенка и представил его:

— Кстати, познакомься, это мой сын Седрик. Он примерно твоего возраста, почему бы вам, мальчики, не пойти и не поискать неприятности на свои пятые точки? — усмехнулся полноватый мужчина.

Я застыл, как только услышал это имя, так как не был готов встретиться лицом к лицу с кем-то настолько известным из книг и не знал, что ответить. Ну вот что вы скажете тому, кто должен умереть подростком? В конце концов, я пробормотал:

— Меня зовут Алекс.

Мальчик неуверенно улыбнулся:

— Седрик.

Не зная, что сказать, я неловко выпалил:

— Хочешь посмотреть на мое яйцо?

Он поднял бровь и все-таки нерешительно ответил:

— Конечно, почему бы и нет.

Не обращая внимания на хихиканье взрослых волшебников, я жестом пригласил его следовать за мной и направился в спальню, старательно избегая внимания моих французских кузин, которые бегали и сводили взрослых с ума. Пройдя через дом и поднявшись по лестнице в свою комнату, я со вздохом облегчения закрыл за собой дверь.

Подойдя к кровати, я схватил большое черное яйцо и повернулся к Седрику:

— Вот, смотри, правда красивое?

Мальчик подошел ближе и провел пальцами по странным узорам, с любопытством спросив:

— А кто это?

— Это Ламассу.

— Круто.

Пока мы рассматривали яйцо, дверь моей спальни распахнулась, отчего мы с Седриком подскочили и чуть не выронили мой подарок. Разозлившись, я осторожно положил его обратно на кровать и повернулся к незваному гостю:

— Чего надо?

Тяжело дыша, у двери стояла светловолосая девочка, которая зашипела на нас:

— Ш-ш-ш, они могут тебя услышать.

Сбитый с толку, Седрик уточнил:

— Кто?

— Эти маленькие французские чудовища, — пояснила вторженка. — А теперь замолчите.

Я испытывал противоречивые чувства: с одной стороны, хотел, чтобы она ушла, с другой, было ясно, что она не уйдет спокойно и может привлечь внимание тех самых монстров. Решив, что единственное дополнение к комнате лучше, чем все остальные мои кузины, я вздохнул:

— Хорошо, можешь остаться, только запри за собой дверь и ничего не трогай.

— О, что это? — заинтересовалась она, глядя на мою кровать.

— Это мой Ламассу.

— И кто же это?

Раздраженный тем, что она не ответила так, как Седрик, и слишком смущенный, чтобы признать, что не имею ни малейшего понятия, кто такие Ламассу, я драматично ответил:

— Магические звери огромной силы.

Девочка в ответ ухмыльнулась и ехидно спросила:

— И как они выглядят?

Злобно глядя на нее, я мысленно добавил ее в список своих врагов.

-Трудно описать их вид.

Встретившись со мной взглядом, она ответила с понимающей улыбкой:

— Знаешь, нет ничего плохого в том, чтобы не знать всего.

Каким-то образом мы начали противостояние взглядов. Глядя в ее странные фиолетовые глаза, я клялся себе, что скорее умру, чем позволю этой маленькой девочке взять надо мной верх.

Прервав наш странный поединок взглядов, Седрик, держа в руках мою книгу «Фантастические звери и где они обитают», заметил:

— В этой книге говорится, что каждое живое существо в мире уникально, они могут быть похожи, но у каждого есть свои индивидуальные черты.

Услышав его, я показал Седрику большой палец за то, что он пришел мне на помощь, и бросил торжествующий взгляд на девушку:

— Я же говорил, что трудно описать их вид, я не знаю, как он будет выглядеть, пока не вылупится, потому что каждый из них уникален.

Она подозрительно посмотрела на нас обоих и фыркнула:

— Ладно, мне просто было интересно.

— Итак, как тебя зовут? — поинтересовался Седрик.

— Анна Ланкастер, а вас?

Не совсем готовый простить вызов, я проворчал:

— Алекс.

— Седрик Диггори, — ответил мальчик с улыбкой.

— Погоди, ты сказала, что Ланкастер. Ты случайно не родственница Тейлора Ланкастера, который играет за вратаря в «Сканторпских Стрелах»?» — уточнил я.

С гордым кивком она кивнула:

— Это мой отец.

Я мысленно вычеркнул ее из списка своих врагов и постарался небрежно уточнить:

— Твой папа сегодня здесь?

— Нет, только мама. Он сейчас готовится к следующему матчу.

Мысленно разочарованный тем, что не смогу встретиться со своим любимым игроком в квиддич, я поинтересовался:

— А кто твоя мама?

* * *

* * *

Лицо Анны вытянулось, и она тихо ответила:

— Её зовут Барбара. Думаю, она дружит с твоей матерью.

— Она связана как-то с зельями? — продолжал я свой допрос.

Девочка осторожно кивнула.

— Понятно. Мне показалось ее имя знакомым; кажется я слышал, как моя мама говорила о ней с отцом на днях.

Анна сузила глаза и усмехнулась:

— Правда? И что они говорили о моей маме?

Сбитый с толку ее вопросом, я честно ответил:

— Только то, что ее аптека одна из лучших, и именно там можно достать редкие ингредиенты. А чего ты ожидала?

— О, — отчего-то смутилась девочка, — да, у ее аптеки много связей, и она может достать практически все виды ингредиентов.

После минуты неловкого молчания я сменил тему:

— Так есть ли возможность достать билеты на игру «Сканторпских Стрел»? Это моя любимая команда по квиддичу.

— Может быть, я могла бы спросить.

В этот момент в дверь постучала моя мама, явно, судя по голосу, недовольная:

— Хватит прятаться в своей комнате. Я думала, мы обсуждали твое знакомство с детьми своего возраста.

Бросив смущенный взгляд на Седрика и Анну, я поспешил ответить, пока она не сказала еще что-то:

— Я как раз общаюсь с друзьями.

Не веря мне, она попыталась войти, но не смогла из-за запертой двери. После секундной тишины дверь с грохотом распахнулась, и вошла мама с палочкой наготове и бешено взметнувшимися волосами. Увидев, что у меня действительно есть компания, она немного успокоилась:

— Ну, хорошо, что ты здесь с друзьями, но все остальные интересуются, где именинник, так что тащи свою тушку вниз. Иначе…

— Прекрасно, — мрачно пробурчал я, повернувшись к своим новым знакомым. — Пойдемте.

Удивительно, но остальная часть вечеринки прошла не столь ужасно, как ожидалось. Присутствие Седрика и Анны рядом со мной заставило вторую половину праздника пролететь в мгновение ока. Когда люди начали расходиться, к нам подошла высокая светловолосая женщина:

— Пойдем, Анна, нам пора.

Когда Анна и ее мать направились к камину, я крикнул напоследок:

— Может быть, когда-нибудь мы с Седом сможем встретиться с твоим отцом?

Увидев одобрительный кивок мамы, девочка ответила:

— Конечно, это будет весело, — затем она бросила на меня ехидный взгляд и насмешливо добавила: — Может быть, ты сможешь взять с собой своего магического зверя великой силы, — а затем исчезла в зеленой вспышке огня.

Раздраженный тем, что последнее слово осталось за ней, я повернулся к Седрику и вздохнул:

— Девчонки.

— Девчонки, — проявил мужскую солидарность Диггори.

К счастью, Седрик и его отец уходили одними из последних, и когда они уже собирались переместиться, я не забыл поблагодарить Амоса:

— Спасибо за одобрение ввоза моего Ламассу.

Подмигнув мне, мужчина только открестился:

— Что ты имеешь в виду? — а потом взял Седрика за плечо и с треском исчез.

Позже той же ночью я лежал в постели, обдумывая события прошедшего дня. Я встретил людей из книг, но это были не персонажи, а реальные люди. Что мне теперь делать? Должен ли я рассказать им об их будущем и рискнуть показаться сумасшедшим?

«Черт, может быть, мое пребывание здесь меняет будущее? Может быть, эта вселенная только похожа на книгу и не на сто процентов точна», — решив, что мне понадобится больше информации, прежде чем действовать, я выбросил эти мысли из головы.

Открыв «Фантастические Звери и где они обитают», я нашел раздел о Ламассу. Ламассу — это защитники и стражи. После рождения они создают пожизненную связь с первым существом, которого увидят. Очень привязаны к территории и защищают тех, кого считают семьей. Было подтверждено, что они могут видеть сквозь большинство маскировок, таких как мантии-невидимки и оборотное зелье. Они также, по-видимому, могут чувствовать враждебные мысли по отношению к ним, правда неизвестно, как они это делают. Способность чувствовать опасность делает их эффективными защитниками и хранителями; в настоящее время неизвестно, каким образом они могут обнаруживать угрозы.

Поглощенный чтением книги, я не заметил красного свечения, исходящего от узоров на яйце, которое, явно раздраженное тем, что я не наблюдаю за ним, покатилось в мою сторону и успокоилось только после того, как я уделил ему все свое внимание.

Прошло два долгих часа, и я едва мог держать глаза открытыми, когда, наконец, услышал характерный треск. Моя сонливость мгновенно растворилась без следа, сменяясь предвкушением. Вот маленький кусочек скорлупы отломился, и на свет показалась лапка. Ламассу почувствовав, что свобода близко, усилил свою борьбу и вскоре разбил яйцо на множество кусочков. Маленький темный сверток выкатился из осколков и приземлился прямо мне в руки.

Я поднес его поближе к лицу, чтобы получше рассмотреть. Он был похож на кошку с черным мехом и тигровыми золотыми полосами. Крылья были покрыты темно-синими перьями с серебряными кончиками. На голове красовались маленькие черные шишечки. Неожиданно он, издав восхитительный крик, укусил меня за руку.

— Ой, — не ожидая такого, я выронил Ламассу на кровать и почувствовал, как волна энергии прошла через меня вместе с осознанием того, что это девочка. Казалось, расстроенная тем, что я больше не держу ее на руках, она мяукала, как котенок.

Поняв, что малышка, скорее всего, голодна, я негромко позвал:

— Лола.

С треском эльфийка появилась рядом с кроватью и поклонилась:

— Да, мастер Алекс?

— Нужна еда, думаю, она голодна.

Лола широко улыбнулась, счастливая быть полезной, щелкнула пальцами, и на моей кровати появилась тарелка с рыбой.

Мохнатое существо спрыгнуло с моих рук на тарелку и принялось поедать угощение с невероятной скоростью. Когда вся рыба исчезла, Ламассу вернулась, свернулась калачиком у меня в руках и начала довольно мурлыкать.

Потирая её голову, я поинтересовался:

— И как нам тебя называть, малышка?

Она в ответ склонила голову набок и посмотрела на меня удивительно умными зелеными глазами.

— Афина, — прошептал я. — Ты похожа на Афину.

Афина кивнула в знак одобрения и быстро уснула. На следующий день мне не терпелось показать родителям, какая она потрясающая. Именно тогда я обнаружил, что стоит мне только опустить ее на землю, как малышка начинает вопить во всю мощь своих удивительно сильных легких. В первый день это было восхитительно, но со временем все больше раздражало.

* * *

На следующей неделе, когда мы сидели за обеденным столом, завтракали и играли с Афиной, мама сообщила мне о переменах в моем графике:

— Тебе пора начинать свое начальное образование, так что теперь ты будешь каждое утро отправляться к бабушке на обучение.

— Но я уже умею читать и писать, что еще мне нужно?

На мой вопрос мама закатила глаза:

— Тебе еще многое предстоит узнать и тебе будет полезно провести некоторое время с ней вне дома.

«Это удар ниже пояса, мама», — подумал я про себя и, решив, что мне нужна новая стратегия, возразил:

— Но ты говорила, что я могу начать помогать тебе с приготовлением зелий.

— Сейчас я собираюсь начать варить одно из самых сложных зелий, которое существует, и на изготовление которого уходит больше шести месяцев. Одна ошибка — и весь результат будет загублен. Поэтому я не могу позволить себе отвлекаться.

Не в силах сдержаться, я с любопытством спросил:

— Что за зелье?

— Феликс Фелицис, иначе известное как жидкая удача. Если я сумею его сварить, то оно принесет нам столько галеонов, что я смогу расслабиться в течение следующих нескольких лет.

* * *

* * *

Я узнал, что в этом мире действительно существует зелье удачи, и у меня от удивления отвисла челюсть.

— Тогда почему многие волшебники не варят его? Иметь бутылочку удачи в кармане кажется весьма полезной вещью.

— Конечно, каждый хотел бы иметь немного такого зелья, но держу пари, что в Соединенном Королевстве есть не более пятидесяти мастеров, которые могли бы сварить его. Также стоит учитывать стоимость ингредиентов. Только волшебники и ведьмы, которые очень уверены в своем мастерстве, пытаются изготовить его, так как неудача слишком дорого обходится. Не говоря уже о том, что если ты хочешь иметь возможность продавать его, то должен иметь лицензию мастера зелий от Министерства магии.

Недоумевая, зачем кому-то понадобилась лицензия, я спросил:

— Зачем нужна лицензия для изготовления зелья?

— Не для изготовления, а для продажи, — поправила меня мать. Почувствовав вопрос, который я собирался задать, она продолжила: — Каждое продаваемое зелье должно иметь магическую печать, которая зарегистрирована Министерством. Когда зельевар регистрируется, он получает специальную отметку. Официально это гарантирует, что производитель зелий является квалифицированным мастером зелий, и зелье безопасно для потребления.

— Я чувствую в твоих словах «но».

— Да, зарегистрированные производители зелий должны перерегистрироваться каждые пять лет, чтобы продолжать продавать свои зелья; плата составляет сто галеонов.

На моем лице появилось смущенное выражение, и я спросил:

— Почему Министерство волнует, если кто-то продает зелья? Я думал, что их единственная цель — сохранение Статута секретности. Кажется, правительство придумало лицензии, чтобы делать деньги.

Мама ухмыльнулась моему возмущению:

— Ты Фоули до мозга костей. Твой отец и дядя иногда говорят о том, как Министерство постоянно расширяет свои полномочия. Официально лицензия входит в их компетенцию, потому что неправильно приготовленное зелье теоретически может нарушить Статут. Все, что я скажу по этому поводу — хотел бы ты выпить зелье непонятно чьего изготовления? По крайней мере, с лицензией люди несколько уверены в том, что тот, кто сделал зелье, знает свое дело.

Обдумав ее слова в течение нескольких минут, я указал на недостаток в этой логике:

— Разве не может мастер зелий создать свой бренд и со временем заработать доверие клиентов?

В ее глазах плясали веселые огоньки, когда она ухмыльнулась:

— Но тогда Министерство упустит прибыль.

Решив сменить тему, я припомнил один момент:

— Кстати, о мастерах зельеварения: я встретил Анну Ланкастер на своем дне рождения. Ты ведь дружишь с ее мамой?

— Да, у нее очень успешная аптека.

— У нее была странная реакция, когда я заговорил о ее маме. Мне показалось, она решила, что люди почему-то не любят её.

Мама вздохнув, пояснила:

— Это потому, что она сквиб. Большинство ведьм и волшебников не любят говорить о них. Один из самых больших страхов в семье мага, что ваш ребенок родится сквибом. Магия — это повседневная часть нашей жизни, поэтому тем, кто не может использовать её, бывает трудно оставаться в обществе волшебников. Но Барбара не позволила тому факту, что у нее нет магии, помешать себе. Ей удалось убедить бабушку помочь ей открыть аптеку, хотя у нее были неприятности в Министерстве — кое-кому не нравилось то, что у сквиба такой прибыльный бизнес, и они утверждали, что ей нет места в нашем обществе.

— Это было нелегко, — ответил я, не зная, что еще сказать, и радуясь, что не упомянул, что, по-моему, Анна стыдится своей матери.

— А теперь хватит отвлекаться, отправляйся к бабушке, — завершив разговор, мама прогнала меня из столовой к камину.

Забрав Афину со стола, я направился в гостиную, ворча:

— Ладно, ладно, уже ухожу.

Мама не обращая внимание на мое бурчание, протянула мне стеклянную чашу, полную летучего пороха и, схватив пригоршню, я бросил его себе под ноги, выкрикнув: «Коттедж Фоули».

Зеленый огонь, не излучавший тепла, взметнулся вокруг меня и выдернул из камина моего дома, выплюнув, по другому не скажешь, в камин моей бабушки. Кашляя от окружающего пепла и дыма, я вывалился в гостиной, думая про себя: «Тот, кто изобрел летучую сеть, на семь частей сумасшедший и на три части гений. Я имею в виду, кому в голову пришла подобная идея: мол, раз никто не использует камин по назначению, то давайте, используем его для перемещения, чтобы он не пропал даром. Как бы круто это ни было, клянусь, когда я достигну совершеннолетия, то первым делом научусь аппарировать, так чтобы мне не пришлось больше иметь дело со всем этим пеплом и дымом».

Через несколько минут я услышал голос бабушки: «Проходи, дорогой».

Идя через котедж, я заметил, что мне махали со всех портретов, висящих на серых стенах, когда я проходил мимо. Некоторые из них были моими бабушкой и дедушкой, когда они были маленькими, на других изображались мои папа и дядя, бегающие вокруг них. Я даже видел свою фотографию, и позвольте мне сказать вам, что нет ничего более странного, чем увидеть фотографию себя в детстве, машущую вам.

Найдя бабушку в одной из комнат, я заметил, что она сидит рядом со старым письменным столом, на котором лежит стопка пергаментов и несколько книг.

Подняв голову и поприветствовав меня улыбкой, которая появляется у всех бабушек при виде внуков, она махнула рукой.

— Присаживайся, и мы начнем.

Не желая тратить время на то, что уже знаю, я похвастался:

— У меня почти идеальная память, она помогла мне научиться читать, и писать, и даже считать.

Не теряя ни секунды, женщина улыбнулась, указала на перо и попросила:

— Покажи мне.

Без задней мысли я обмакнул перо в чернила и быстро вывел: «Александр Фоули, сын Генри и Камиллы Фоули», — и с самодовольной ухмылкой подвинул пергамент ей.

— Тс-с-с, — прокомментировала мои труды бабушка, и взяв перо, быстро что-то написала, с улыбкой пододвинув бумагу ко мне. — Теперь попробуй еще раз.

Растерянно схватив пергамент, я посмотрел на него и увидел безупречную каллиграфию Даниэль Фоули, жены Джорджа Фоули и матери Генри и Джона Фоули. Сравнивать наши два стиля написания было все равно, что ночь и день. Её почерк выглядел так, как будто это было приглашение королевской семье, в то время как мой напоминал куриное царапание.

Вздохнув, я подвинул стопку пергамента к себе, все своим видом пытаясь показать свое раздражение.

— Когда твой почерк будет полностью совпадать с моим, мы сможем двигаться дальше, — бабушка посмотрела мне в глаза и сладко улыбнулась: — Я уверена, что такой умный молодой человек, как ты, все прекрасно понимает.

«Ох, какие у тебя большие глаза», — каким-то образом улыбка бабушки превратилась в нечто гораздо более зловещее. Поморщившись от грядущих судорог в руках, я начал писать.

Через несколько часов она снова заглянула в комнату и решила сжалиться надо мной:

— На сегодня достаточно.

Быстро встав, не желая давать ей шанса передумать, я выскочил из комнаты, и мы вместе направились в гостиную:

— Пошли, пора обедать. А потом мы можем поговорить о чем угодно.

Позже, когда мы сидели в гостиной и пили чай, я не выдержав выпалил давно интересующий меня вопрос:

— Так почему же мой папа и дядя ненавидят компанию «Нимбус»?

Она тяжело вздохнула и, поставив чашку, ответила:

— Это длинная и запутанная история. Твой дед был блестящим волшебником. Самой большой его мечтой было создать самую быструю гоночную метлу в мире. Он посвятил этому проекту всю свою жизнь, а потом познакомился с коллегой по имени Делвин Уиторн.

* * *

* * *

Я сглотнул, почувствовав, как в комнате похолодало после того, как бабушка произнесла имя, и ее глаза опасно сверкнули.

— Делвин был не очень талантливым, но из него вышел прекрасный бизнесмен. Он смог уговорить Джека взять его в качестве партнера. Джек взял на себя изготовление метел, а Делвин занялся продвижением. В течение нескольких лет бизнес процветал, и не только в Косом переулке. Делвин смог поднять его на более высокий уровень. В какой-то момент заказы на их продукцию поступали со всей Европы.

Глубоко вздохнув, бабушка закрыла глаза и с горьким выражением на лице продолжила:

— Но однажды ночью все изменилось. Когда пожиратели смерти убили Джека в 1967 году, все дело зашло в тупик. Подозрительно, но склад, где Джек делал большую часть работы, сгорел несколько ночей спустя. А через полгода Делвин Уитхорн открыл новую компанию, выпустил «Нимбус-1000» и объявил, что создал самую быструю гоночную метлу в мире.

Услышав эту историю, я заподозрил неладное:

— Имел ли Делвин какое-то отношение к убийству дедушки пожирателями смерти?

— Я никогда не смогу ничего доказать.

— Но почему он смог выдать работу дедушки за свою собственную, разве ты не должна была обратиться в Министерство магии?

— Я не знаю как, но он каким-то образом заставил Джека подписать магический контракт. Все, что касалось гоночной метлы, было компенсацией за то, чтобы сделать бизнес более успешным. Это был ошеломляющий успех, каждая профессиональная команда по квиддичу хотела «Нимбус», и она быстро стала самой востребованной метлой в мире. История Джека никого не интересовала, и именно поэтому мы в нашей семье не летаем на Нимбусах.

Увидев слезы в глазах моей бабушки, я тут же решил, что Уитхорны еще услышат о моей семье и дорого заплатят за каждую слезу. Она не должна была увидеть гнев в моих глазах, поэтому я подошел к ней и крепко обнял, чтобы успокоить.

* * *

Дни пролетали незаметно, и прежде чем я осознал это, мне исполнилось восемь лет, и вот я уже не единственный ребенок в семье. Мама родила очаровательных девочек-близнецов с черными волосами и голубыми глазами.

Как то раз, сидя за обеденным столом, я наблюдал, как мама сражается с близняшками. Им только что исполнилось два года, и они были хрестоматийным примером того, почему двухлетних детей считают просто ужасными.

Девочки, закрепленные в своих детских стульчиках, заставляли маму проходить через ад. Возвышаясь над ними, женщина, одетая в свою серую, испачканную зельями мантию, скомандовала:

— Ешьте овсянку.

Саша, сидящая справа, ответила красноречивым: «Нет». Чтобы не быть превзойденной сестрой, Ребекка добавила свои два кната, высунув язык.

Гримаса исказила лицо моей матери, и она пообещала:

— Вы не только съедите это, но вам и понравится.

Голубые глаза Ребекки распахнулись, как будто она не могла поверить, что ее мать сказала такое. Решив, что её нужно разубедить в подобной ереси, она встретилась взглядом с Сашей, и они обе ухмыльнулись, отодвинув свои тарелки в разные стороны.

Мамина улыбка застыла от шока, а когда тарелки ударились о пол и треснули, ее левый глаз начал дергаться. Белокурые волосы бешено взметнулись у нее за спиной, и она вытащила палочку, сердито пригрозив: «Вы останетесь в этих креслах, пока не поедите», — взмах, и тарелки полетели обратно на стол, а сама женщина схватила стул и подтащила его к детским стульчикам, твердо решив не двигаться, пока девочки не позавтракают.

К тому времени, как я закончил есть, противостояние все еще продолжалось, и конца ему не было видно. Решив помочь, я подошел к близнецам, бросив на маму лукавый взгляд, и сделал движение в сторону завтрака Ребекки:

— Знаешь, раз ты не хочешь это есть, тогда я сам поем.

— Моя, — пролепетала она с обиженным выражением на лице и, схватив ложку, принялась запихивать овсянку в рот, словно боялась, что я попробую отобрать её. Повернув голову в сторону Саши, я убедил ее, что она следующая, и сестренка также принялась быстро есть.

С озадаченным выражением лица мама посмотрела на девочек, которые ели, потом снова на меня, потом снова на девочек. Через мгновение она подозрительно сощурилась и обвинила:

— Это заговор, и ты в нем участвуешь.

Фыркая от смеха, я ответил:

— Тебе просто нужно знать, как говорить на их языке.

— Ты никогда так себя не вел, когда был маленьким, иначе я была бы более подготовлена.

Решив сменить тему, прежде чем всю вину свалят на меня, я уточнил:

— Где папа? Матч начинается в полдень, и мы должны встретиться с Седриком и Анной перед игрой.

— Я здесь, — раздался за спиной его голос.

Обернувшись, я впервые с момента своего перерождения потерял дар речи. Папа явно пытался выиграть награду в номинации самый большой поклонник «Стрел». Его длинные каштановые волосы стали бледно-голубыми с серебряными прядями. Кожа на лице волшебным образом сменила цвет на бледно-голубой, и на щеках были нарисованы по две серебряные стрелы. И дополняла образ мантия, на которой поместилась вся команда, летающая на метлах.

— Ну что, ты готов к квиддичу?

С улыбкой на лице, зная, как сильно это смутит Анну, я нетерпеливо попросил:

— Меня тоже загримируй.

С понимающей ухмылкой он вытащил палочку и начал махать ей в мою сторону, приговаривая:

— Немного этого, немного того, и вот — идеально.

Усмехнувшись, я повернулся к маме:

— Как я выгляжу?

Она призвала зеркало и направила его в мою сторону. Увидев свое отражение, я довольно кивнул и повернулся к близняшкам:

— Что думаете, девочки?

Их глаза широко раскрылись от страха, как будто они представили, что родители могут превратить их в нечто подобное. Увидев их выражения лиц, мама злобно захихикала и пригрозила:

— Угадайте, что будет в следующий раз, когда вы не захотите есть?

Я тем временем снова повернулся к папе:

— Мы уже можем выдвигаться?

Не собираясь оставаться одна, Афина вскарабкалась на мою одежду сзади, пока не уселась мне на плечо, как бы объявляя, что она тоже идет.

— Подожди, когда придут Седрик и Анна, — напомнил мне отец.

Когда появился Диггори, он при взгляде на меня только и смог, что согнуться пополам от смеха:

— О, уже представляю насколько Анна тебя возненавидит!

Озорно улыбнувшись, я предупредил:

— Правильней будет сказать, что она возненавидит «нас».

Когда Анна переместилась к нам камином и увидела наши ухмыляющиеся лица, раскрашенные в голубое с серебром, она побледнела и запнулась:

— Даже не смейте…

К тому времени, как мы прибыли на стадион, то уже все были покрыты синим и серебряным. Обиженно глядя на меня, Анна предупредила:

— Как только я получу свою палочку, ты умрешь. Ты слышишь меня, Александр Фоули?

Поморщившись от того, как она произнесла мое имя, я понял, что через несколько лет мне придется прикрывать спину. Пытаясь отвлечь ее от гнева, я утешил девочку:

— Все не так плохо, ведь сегодня твой папа играет. Держу пари, он получит удовольствие, видя тебя такой.

Прежде чем она успела ответить, диктор прервал ее магически усиленным голосом:

— А вот и «Сканторпские стрелы», — после его представления наша секция на стадионе сошла с ума. В небо, возвещая об их выходе, полетели серебряные стрелы, которые взорвались голубыми искрами.

В ответ на серебряные стрелы, взметнувшиеся в небо, раздалось громкое жужжание с другой стороны стадиона. Диктор продолжал комментировать:

— Вот появляются их соперники, «Уимбурнские Осы».

Увидев, что ее отец занял свое место рядом с тремя кольцами, Анна превратилась из благовоспитанной леди в дитя демона, кричащее во все горло:

— УНИЧТОЖЬ ИХ ВСЕХ, ПАПА, ЗАСТАВЬ ИХ ПОЖАЛЕТЬ О ТОМ, ЧТО ОНИ РОДИЛИСЬ! МВА-ХА-ХА!

* * *

* * *

Увидев, как она безумно хихикает, я бросил на Седрика встревоженный взгляд, вспомнив ее раннее обещание отомстить.

Игра началась с того, что охотники «Стрел» подобрали квоффл и забили гол в течение первой минуты, однако «Осы» пришли в себя и начали пробиваться через поле, стараясь сравнять счет. Охотники «Стрел» попытались перехватить их, но загонщики «Ос» смогли разорвать строй, послав бладжеры, и вывести свою тройку нападающих к воротам противника. Однако, как только они совершили бросок, отец Анны смог заблокировать его, вызвав у нас громкие крики поддержки.

Матч закончился внезапно, через тридцать минут, когда счет был 80: 10 в пользу «Стрел». Ловец «Ос» внезапно нырнул к земле, а его соперник следовал за ним по пятам. Шальной бладжер зацепил ногу игрока черно-желтых, сломав ее, и тот рухнул на землю, а ловец «Стрел» поймал снитч. Игра подошла к концу, и диктор объявил о победе «Сканторпских стрел» со счетом 230: 10. Ошеломленные тем, что матч так быстро закончился, мы посмотрели друг на друга и начали праздновать.

Ожидая отца Анны у стадиона, мы вчетвером обсуждали прошедший матч, когда недалеко раздался насмешливый голос: «Фоули, рад тебя видеть».

Повернувшись в его сторону, я увидел мужчину лет сорока, который с важным видом приближался к нашей маленькой группе. На нем был безупречный черный костюм; золотые запонки в виде метлы украшали рукава рубашки. Его черные волосы были зачесаны назад в конский хвост, а на лице маленькая козлиная бородка скрывала слабовольный подбородок. Но вот его глаза выделяли мужчину как опасного человека. Они были пронзительно черными, безжалостными, отражающими высокий интеллект.

Я наблюдал, как его взгляд перемещается с моего отца на моих друзей, а затем останавливается на мне, отчего мои волосы невольно встали дыбом, а хвост Афины защитно обернулся вокруг моего горла, и она предупреждающе зашипела. Незнакомец масляно улыбнулся и обратил свое внимание на моего отца, усмехнувшись:

— Итак, Генри, как продвигается твой бизнес?

— Все идет хорошо, как и следовало ожидать, Уитхорн, — ответил отец, стараясь держать себя в руках.

Он кивнул и снисходительно ответил:

— Я удивлен, что ты смог удержать его на плаву после того, как я ушел. Старый Джек был великим волшебником, но ужасным бизнесменом. Никого не удивило, когда склад сгорел. Просто небрежное управление.

Услышав, как он оскорбляет моего деда, я в гневе сжал кулаки, побелев от недостатка крови. Чувствуя, что что-то не так, Седрик и Анна сомкнулись передо мной, как будто хотели каким-то образом защитить от слов этого человека.

Мой отец, которого я никогда не видел в гневе, дернул рукой к карману, в котором хранилась его волшебная палочка. Зная, что он задел какую-то струну в его душе, Уитхорн довольно улыбнулся.

Желая защитить честь семьи, я не сдержался, ответив язвительно:

— Не думаю, что он был ужасным бизнесменом, просто плохо разбирался в людях. В конце концов, в Вас он точно ошибся.

Глаза Уитхорна метнулись ко мне, словно ища что-то, и через мгновение он улыбнулся, ответив:

— Какая точная формулировка, молодой человек. Плохо разбирался в людях — это действительно отличный способ описать старого Джека, — он сделал драматическую паузу и продолжил: — Иначе зачем бы ему якшаться с Тем-кого-нельзя-называть?

Потрясенный и не знающий, что сказать об этом, я повернулся к отцу, только чтобы увидеть, как его лицо начинает краснеть от гнева.

— КАК ТЫ СМЕЕШЬ! — взревел папа, вытаскивая палочку.

— Только попробуй, Фоули, — прошипел Уитхорн. — Ты же знаешь, кто мой отец, и на что он способен.

Прежде чем кто-либо успел сделать хоть шаг, раздался добродушный голос:

— У вас какие-то проблемы?

Напряжение, казалось, спало, когда все обернулись и увидели Тейлора Ланкастера, уверенно шагающего в своей бледно-голубой квиддичной мантии. Окинув нас взглядом, он остановился, и его дружелюбные карие глаза нашли дочь.

Внезапно вспомнив, где мы находимся, отец убрал палочку, подавляя гнев.

— Мистер Ланкастер, мы просто немного поспорили, ничего страшного. Поздравляю с удачным матчем, если вам когда-нибудь понадобится новый «Нимбус», не стесняйтесь заглянуть ко мне, — повернувшись, чтобы уйти, Уитхорн бросил в нашу сторону ухмылку и с важным видом удалился.

Отец Анны посмотрел ему вслед с озадаченным выражением лица и снова повернулся к дочери, только теперь заметив, что ее кожа и волосы выкрашены в голубой и серебристый цвета. В его глазах заплясали веселые огоньки, и он, явно поддразнивая девочку, пообещал:

— Анна, видя, что ты такая большая поклонница, отныне перед каждым матчем я буду гримировать тебя в голубые и серебряные цвета.

Мы с Седриком начали фыркать от смеха, а в ответ Анна бросила на меня злобный взгляд, топнув ногой. Теперь пришла уже моя очередь возмущаться:

— Эй, почему ты злишься только на меня?

Слушая нашу перепалку, родители только ухмылялись, пока Тейлор не прервал нас:

— Ладно, Анна, нам пора отправляться домой, чтобы сообщить твоей маме хорошие новости.

Когда мы вернулись в поместье, было уже далеко за полдень. Решив, что мне нужно привести в порядок свои мысли, я, ни с кем не общаясь, удалился в свою комнату, чтобы подумать о том, в чем Уитхорн обвинил дедушку.

Я сидел за столом, обдумывая все, что знал о своем дедушке. Был ли он пожирателем смерти? Почему он мог быть сторонником Волдеморта? Кажется, никто в нашей семье не ненавидит магглов.

Нет, Министерство не очень популярно в нашей семье, но я никогда не видел никаких признаков, которые могли бы сказать, что мы поддерживаем взгляды Волдеморта. Однако мы — старая чистокровная семья.

Не в силах разобраться в ситуации, я повернулся к Афине, которая удовлетворенно лежала на моей кровати, и спросил:

— Как ты думаешь, был ли дедушка пожирателем смерти? — Проигнорировав мой вопрос, как будто он даже не стоил ответа, она закрыла глаза и заснула.

К тому времени, как наступила ночь, я не приблизился к ответу ни на шаг, и решил поговорить с отцом. Зная, что, скорее всего, найду его в кабинете, я направился прямиком туда. Он задумчиво сидел в своем любимом кресле со стаканом бренди. Войдя и усевшись напротив, я тихо спросил:

— Это правда?

Тяжело вздохнув, он ответил:

— Все не так просто.

С упрямым выражением лица я возразил:

— Ну, тут либо он поддерживал Того-кого-нельзя-называть, либо нет.

— Когда Тот-кого-нельзя-называть пришел к власти, как ты думаешь, он ходил с табличкой, на которой было написано: «Я — темный злой волшебник»? Нет, он был убедителен, и знал, что нужно сказать, чтобы найти поддержку. Многие люди забыли, но в свое время многие волшебные семьи поддерживали его. У него было очень много сторонников, пока он не раскрыл свое истинное лицо.

— Значит, вот как.

— Дай мне закончить. Чтобы все понять, — продолжал отец, — нужно вернуться назад во времени и посмотреть, что позволило Тому-кого-нельзя-называть прийти к власти. Чтобы в этом разобраться, стоит вспомнить принятие Международного статута секретности. Этот шаг никогда не был популярен среди старых чистокровных семей. В средние века, после того, как семьи магглорожденных и полукровок начали подвергаться нападкам в религиозном рвении, маги объединились и придумали решение. Решением, к которому они пришли, был Статут секретности, и для обеспечения соблюдения этого Закона было создано Министерство магии. Каждый регион создал свою версию, и внезапно многие волшебники, которые раньше не подчинялись никому, кроме самих себя, оказались под властью правительства.

* * *

* * *

— А кто управлял волшебниками до того, как было создано Министерство? И как создание Министерства магии привело к тому, что некоторые ненавидят магглов и магглорожденных волшебников? — спросил я у отца.

— В каждом регионе собирался небольшой совет, но в основном волшебники были самостоятельными. Как образование Министерства привели к тому, что некоторые волшебники возненавидели магглов и магглорожденных? Тут есть несколько причин, но в основном это связано с потерей власти. До Министерства старые семьи правили как короли, они никому не подчинялись. Затем однажды группа волшебников, в которую входили полукровки, магглорожденные и некоторые чистокровные, разработала законопроект, который позволил бы оградить мир волшебников от магглов. Закон был принят, и для обеспечения безопасности нашего существования было решено, что все волшебники повсюду должны будут подчиняться этому новому закону. Чтобы обеспечить его соблюдение было создано Министерство магии. Излишне говорить, что не все были довольны, однако не могли пойти против, и каждый раз, когда Министерство расширяло свою власть, добавляло новый налог или принимало новый неясный закон, который запрещал волшебникам делать то, что им раньше разрешалось, это только ухудшало ситуацию. Все это привело к тому, что часть волшебников невзлюбила магглов как первопричину происходящего, а некоторые — возненавидели их. В конце концов, если бы не их нападения, волшебникам не пришлось бы скрываться, и Министерство магии не было бы создано.

— Но это все еще не совсем объясняет ненависть к магглорожденным волшебникам, — заметил я.

Отец помолчал, обдумывая мои слова, и ответил:

— Ну, магглорожденные волшебники часто привносят новые идеи в наше общество, и они не всегда популярны. Например, идея Хогвартс-экспресса была выдвинута магглорожденным. До этого каждый добирался в Хогвартс как мог, большинство либо использовали метлы, либо отправлялись в Хогсмид через каминную сеть. После того, как создали поезд, некоторые чистокровные подняли шум. Они не хотели, чтобы их дети пользовались маггловским транспортом. Для этих семей волшебников магглорожденные волшебники представляют маггловское вторжение в наш мир.

Видя, что я понимающе кивнул, он продолжил:

— Когда Тот-кого-нельзя-называть только начал собирать сторонников, он не пренебрегал магглорожденными и пропагандировал ослабление контроля Министерства над волшебниками. Стоит признать, он был очень убедительным оратором и сумел заручиться большой поддержкой. Наша семья никогда не стремилась служить правительству, поэтому мой отец начал посещать некоторые собрания. Насколько я знаю, на одной из встреч Тот-кого-нельзя-называть озвучил свою новую политику, она стала направлена не на обеспечение свободы магов, а на подавление магглов и низвержение магглорожденных. Судя по тому, что я узнал, мой отец открыто не согласился с речью Того-кого-нельзя-называть и вместе с десятью другими волшебниками ушел с собрания. Его и остальных больше никто не видел.

— Откуда ты знаешь, что произошло на собрании?

Тяжело вздохнув, он ответил:

— Мы очень долго ничего не знали. Однажды папа просто не пришел домой. Только через три года мы выяснили, что произошло, когда лучший друг моего отца пришел к нам домой в слезах. Он тоже был на той встрече, но на него наложили непростительное проклятие, называемое Империусом. Оно может полностью контролировать чью-то волю. Он и еще несколько человек устроили засаду и убили моего отца. Только после того, как пожиратель смерти, который контролировал его, был убит, тот волшебник вновь обрел свободу.

— Так почему бы тебе не воспользоваться его показаниями, чтобы очистить имя дедушки? — на мой взгляд логично предложил я

Закрыв глаза в смирении, мой отец вздохнул:

— Он покончил с собой менее чем через неделю после своего признания, не смог принять все, что он сделал, находясь под контролем.

Не зная, как реагировать на эту информацию, я молча сидел напротив отца, наблюдая, как догорают поленья в камине. Перед моим уходом он напомнил мне:

— Никогда не позволяй никому говорить, что твой дедушка поддерживал сам-знаешь-кого. Он был одним из первых волшебников, бросивших ему вызов, и был убит за это. Ты должен гордиться им, потому что многие слишком боялись выступить против Темного лорда, тем более в открытую.

Прежде чем уйти, я решил спросить:

— Если все это правда, то был ли Уитхорн также связан с пожирателями смерти?

— Судя по тому, что мы с твоим дядей узнали, это не так. Но мы до сих пор не знаем, как он заставил нашего отца подписать этот магически обязывающий контракт. Я думаю, он причастен к пожару на складе — этот ублюдок не мог не извлечь выгоду из хаоса, образовавшегося после исчезновения твоего деда. А теперь тащи свою тушку в постель, пока твоя мама не узнала, что ты еще не спишь.

Вернувшись в свою комнату и прокручивая в голове все, что узнал, я дал себе клятву, что, несмотря ни на что, доберусь до сути участия Уитхорна. И как только узнаю правду, он дорого заплатит за все, через что заставил пройти мою семью.

* * *

В течение следующих двух лет я продолжал свое образование, большую часть времени проводя у бабушки в ее библиотеке. Там я сосредоточился на чтении книг по истории и основам магической теории.

Однако, пытаться изучать магию по книге — все равно, что пытаться научиться играть на пианино, слушая чужую игру. Словно у вас есть несколько ключей, но двери, к которым они подходят, скрыты в темноте. Чтобы научиться творить магию, нужен грамотный наставник, и это никак не может быть книга.

К сожалению, все взрослые в моей жизни отказывались учить меня магии, говоря, что у меня будет для этого достаточно времени в Хогвартсе.

Единственным исключением стало приготовление зелий; я постоянно приставал к маме, чтобы она разрешила мне смотреть, как она работает. Хотя она всегда вела себя раздраженно, думаю, ей втайне нравилось, что я проявляю такой интерес к зельям. Когда я подрос, она стала пускать меня в свою зельеварню, чтобы я наблюдал. За это время она стала больше доверять мне и позволяла даже помочь подготовить ингредиенты.

Именно тогда я узнал, почему у многих волшебников проблемы с зельеварением. Ингредиенты должны быть приготовлены точно, и любое отклонение приведет к тому, что зелье будет сварено неправильно. Кроме того, способность сохранять концентрацию и внимание к деталям в течение долгого времени дается не всем, многим для этого требуется задействовать глубинные резервы организма, что может привести к истощению — умственному и физическому.

Раз или два в неделю я проходил через исчезающий шкаф в нашей гостиной на корабль моего дяди, где начал учиться арабскому языку у своей тети. На их яхте всегда было весело; они путешествовали повсюду. Завидуя тому, что я начал изучать арабский, мама настояла, чтобы я выучил и французский.

Когда у меня появлялось свободное время, начинались эксперименты со спонтанной детской магией. Должен сказать, она довольно непредсказуема; иногда что-то происходило, когда я меньше всего этого ожидал, в других случаях я почти терял сознание, пытаясь активировать свою магию.

Продолжая эксперименты, я обнаружил несколько полезных вещей. Спонтанная детская магия не связана с заклинаниями. Вы можете повторять слово и движение палочкой, пока не посинеете — и ничего не произойдет, а детская магия — все выглядит так, как будто вы просто позволяете магии удовлетворять ваши потребности.

К тому времени, когда мне исполнилось десять лет, у меня были смешанные результаты при экспериментировании. Большую часть времени я мог заставить что-то волшебное произойти, когда этого хотел. К сожалению, магия делала то, что мне было нужно, неожиданным и непредсказуемым образом. Я надеялся, что способность в моем возрасте творить магию по команде, даже если она непредсказуема, должна означать, что я довольно талантлив, однако трудно судить о моих успехах без других примеров.

Я знал, что, вероятно, есть предел тому, как далеко я могу зайти в беспалочковой магии. Даже на пике своих сил и Дамблдор, и Волдеморт решили продолжать использовать палочки, применяя беспалочковую магию только для простых заклинаний.

* * *

* * *

Из всего, что я читал о беспалочковой магии, лучшая аналогия, которую можно придумать, чтобы представить ее — это предположить, что магия подобна водоему. На берегу есть большая яма, которую нужно заполнить.

Магия без палочки похожа на попытку использовать ведро, чтобы заполнить яму водой — сделать можно, но получается не очень эффективно. В то время как волшебство при помощи палочки похоже на использование для тех же целей пожарного шланга.

Сидя на краю кровати, я пристально смотрел на красный квоффл, лежащий на моем столе. Вытянув перед собой руки, я скомандовал: «Ко мне», — Афина вскинула голову, думая, что я обращаюсь к ней. Увидев, что мой взгляд направлен на мяч, она раздраженно фыркнула и снова растянулась на столе.

— Иди сюда, — потребовал я громче. Квоффл пролетел через всю комнату к моему лицу, но я успел его поймать и вскинул мяч над головой в победном жесте.

Афина бросила на меня равнодушный взгляд и махнула хвостом, как бы говоря: «Держу пари, ты не сможешь сделать это снова». Решив повторить эксперимент, я положил квоффл обратно на стол и попробовал еще раз.

Сосредоточившись на своем желании, я драматическим голосом прошептал: «Приди ко мне», — мяч исчез в клубах дыма и через мгновение появился в моих руках. — «Не то, что я имел в виду, но тоже неплохо».

Попробовав еще раз, я скомандовал: «Иди ко мне». Видя, что объект отказывается двигаться, я добавил приказного тона: «Иди сюда», — на этот раз весь стол пролетел по полу и ударился о мою кровать. Квоффл при этом скатился мне на колени. Результат достигнут, но….

Я посмотрел на Афину и бескомпромиссно заявил: «Это тоже считается».

Ламассу бросила на меня укоризненный взгляд, раздраженная тем, что я прервал ее сон, поднялась, расправила крылья, спрыгнула со стола и выскользнула из комнаты.

Решив, что на сегодня с меня хватит попыток заставить магию подчиниться моим желаниям, я накинул пальто и схватил метлу. Спускаясь вниз, я обдумывал свой план полета над нашей собственностью для продолжения поисков таинственной потерянной башни нашей семьи.

Ступив на первый этаж, я услышал голос матери, доносящийся из подвала:

— Алекс, ты мне нужен.

Я застыл, не желая, чтобы меня заметили; клянусь, у нее как будто есть шестое чувство на такие вещи.

Пробравшись через дом, я все-таки выскользнул через заднюю дверь. Вскочив на метлу, в последний момент я услышал, как Афина раздраженно мяучит, не желая со мной расставаться, поэтому стоило мне взлететь, она тоже поднялась в небо, расправив серебристо-синие крылья.

Приземлившись на свой любимый скалистый холм вместе с Афиной, я вытащил из кармана пальто свернутую карту и расстелил ее на земле. На ней были обозначены границы наших родовых земель. Когда я решил искать башню несколько лет назад, то нарисовал сетку поиска на карте для собственного удобства.

После прочесывания каждой секции, я вычеркивал её, переходя на следующий участок. Также в поиске мне помогала Афина, так как могла видеть магически скрытые вещи. Она должна предупредить меня, если увидит башню.

Выбрав новую сетку на карте, я снова забрался на метлу и повернулся к Афине, похлопав себя по плечу: «Давай, девочка, ты знаешь, что делать».

Весело урча, ламассу с удовольствием забралась мне на плечо, и как только она обосновалась там, я пожаловался:

— Знаешь, для того, у кого есть крылья, ты слишком любишь кататься на людях.

Решив, что мой комментарий не заслуживает ответа, она фыркнула и облизала лапу, демонстративно игнорируя меня.

— Ладно, извини, — решив проигнорировать извинения, Афина отвернулась, отказываясь смотреть на меня. Зная ее слабость к лести, я лукаво добавил: — Очевидно, такое прекрасное и великолепное создание, как ты, заслуживает того, чтобы его носили.

Протянув руку, я почесал основание ее рогов, так как это ее слабое место. Как и ожидалось, эта красавица великодушно приняла ласку и потерлась головой о мою щеку, одобрительно замурлыкав.

Теперь, когда Афина простила меня, можно начинать:

— Если увидишь какую-нибудь магию, дай мне знак, — взлетев и отправившись обыскивать новый квадрат местности, я держался примерно в пяти футах от земли и летел чуть быстрее, чем если бы шел пешком.

Почти три часа спустя, измученная и желающая бросить все, Афина издала вопль, означавший, что она что-то увидела. Адреналин буквально затопил мое тело, прогоняя усталость, когда я проследил за направлением её взгляда. Направившись в ту сторону, куда она смотрела, мы наткнулись на спуск в крутой овраг.

— Ты, должно быть, шутишь, — присвистнул я. В темном овраге стоял такой густой туман, что я не видел земли. — Я туда не пойду, так как прекрасно знаю, чем это заканчивается. В кино, попадая в такое место, герои умирают. Сначала человек видит что-то жуткое, но вместо того, чтобы убежать, он игнорирует весь здравый смысл и продолжает идти вперед, где его неизбежно убивает или съедает нечто.

Бросив на меня равнодушный взгляд, Афина фыркнула.

— Хорошо, — проворчал я. — Просто чтобы ты знала, если я спущусь, ты пойдешь со мной. — Мы осторожно спустились в овраг, зависнув в нескольких футах над землей. Стены становились круче; количество света вокруг уменьшалось. После нескольких поворотов я краем глаза заметил герб нашей семьи. Подтолкнув Афину локтем, указывая в ту сторону, я прошептал: «Должно быть, нам туда», — перед нами показалась стена с выгравированным ястребом с пронзительными глазами, вокруг которого сияли звезды.

Проведя пальцами по рисунку, восхищаясь работой заклинания, которое их создало, я потянулся к хищной птице. В ней было отображено так много деталей, что можно было увидеть отдельные нити волокон на перьях. Как только моя рука приблизилась к рисунку, каменный ястреб, казалось, ожил, его глаза засверкали, и он клюнул мою руку так сильно, что потекла кровь.

«Борода Мерлина, это больно».

По-видимому, удовлетворенный подношением крови, ястреб снова замер, а рядом с гербом появился светящийся проход в форме двери.

Потянувшись, моя рука погрузилась в светящийся камень, как будто его там вообще не было. Глубоко вздохнув, я вошел в ярко освещенную дверь. Казалось, будто я прошел сквозь водяную стену, но совершенно не промок.

С другой стороны меня встретила темнота, и я неуверенно позвал:

— Здравствуйте, здесь есть кто-нибудь? — в ответ на мой голос зажглись семь стеклянных ламп, привинченных к стенам. Оглядевшись вокруг, я обнаружил, что нахожусь в большой круглой комнате, где пыль толстым слоем покрывала каменный пол.

— НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ, КАК ТЫ СМЕЕШЬ ВТОРГАТЬСЯ В СВЯТАЯ СВЯТЫХ СЕМЬИ ФОУЛИ? УБИРАЙСЯ ОТСЮДА, ИНАЧЕ Я УНИЧТОЖУ ТЕБЯ! — гулкий голос, звучавший отовсюду заставил меня подпрыгнуть на месте и дико озираться вокруг.

— Как я могу быть незваным гостем, если я Фоули?

Голос замолчал, обдумывая мое заявление.

— Подойди сюда, мальчик, дай мне хорошенько тебя рассмотреть.

Оглядевшись и никого не увидев, я логично спросил:

— Где ты?

Ответ мне пришел тоном, который, казалось, ставил под сомнение мой интеллект:

— Наверху, конечно, вставай на платформу.

Заметив посредине помещения выступающую каменную площадку, я подошел и встал на нее. Через мгновение она оторвалась от земли и поднялась в воздух. Пролетев через отверстие в потолке, я увидел еще один этаж. Не останавливаясь, мы продолжали полет и в результате достигли седьмого этажа.

Стоило мне сойти с платформы, снова раздался голос:

— Хорошо, мальчик, а теперь подойди сюда и дай мне хорошенько тебя рассмотреть.

Взглянув в ту сторону, откуда раздался голос, стало понятно, что он исходит от картины на стене. Она находилась рядом с каменным стулом, приподнятым на несколько футов над землей. Подозрительный человек мог бы даже назвать его троноподобным. На верхушке трона покоилась ястребиная голова, от спинки трона отходили крылья, а подлокотник заканчивался ястребиными когтями.

* * *

* * *

Пытаясь отвлечь мое внимание от трона, человек на картине закашлял. Переведя взгляд на изображение, я начал рассматривать дикого на вид волшебника в черной мантии. Его длинные темные волосы с серебряными прожилками находились в полном хаосе, обрамляя ястребиное лицо. Увидев мои серо-стальные глаза идентичные его собственным, он усмехнулся:

— Я рад видеть, что кровь Фоули всё ещё течёт в этом мире.

— Кто вы? — поднял я вопросительно бровь, встретившись с ним взглядом

— Антон Ламберт Фоули, — ухмыльнувшись и расправив плечи, словно ему не терпелось сообщить мне об этом, гордо ответил он, — бывший член высшего совета волшебников, создатель этой башни, — мужчина замолчал, поняв, что я не узнаю его имени. — Как ты можешь не знать, кто я? Я построил эту башню.

— Да, но никто так и не нашёл её до сегодняшнего дня, — увидев его подавленное выражение лица, я добавил: — Если вам от этого станет легче, то башня всегда была семейной легендой. Дети в нашей семье искали эту башню сотни лет. Почему вы никому не сказали, где она находится?

— Хм, я собирался, но, к сожалению, умер вскоре после завершения строительства в одна тысяча семьсот десятом году. Не могу поверить, что одному из моих потомков потребовалось столько времени, чтобы найти вход, — раздражённо пробурчало изображение.

— Какого чёрта эта птица на входе меня укусила? — я махнул перед картиной раненой рукой, решив перейти к более насущным вопросам.

— О, это была одна из моих лучших идей: портал в башню открывается, когда ястреб обнаруживает у человека кровь Фоули, — с радостью просветил меня предок и с надеждой посмотрел на меня — он явно хотел, чтобы я спросил, что будет, если укусят кого-то не из нашей семейной линии.

— А что бы случилось, если бы я не был Фоули? — задал я ожидаемый вопрос, закатив глаза от выражения его лица.

— Я так рад, что ты спросил. Если кто-то не из семьи пытается войти, портал открывается в закрытую комнату, примерно в пятистах футах под скалой.

— А чужаки не могут просто трансгрессировать оттуда?

— Не с теми чарами, которые я наложил на то помещение, — просветил меня Антон со зловещей ухмылкой. — Мва-ха-ха.

Услышав его безумное кудахтанье, я понял, что у этого парня не все дома, поэтому решил сменить тему:

— Каким образом ты так хорошо спрятал башню? Я даже не могу сосчитать, сколько часов провёл, летая над нашей землёй в её поисках.

— Одно из многих заклинаний, которые я наложил на башню, сделало её похожей по ощущениям на дерево, а что может быть лучше, чем спрятать дерево среди деревьев. Тем более когда все ищут камень, — не замедлил похвастаться он с самодовольным выражением на лице.

— Это довольно умно.

— Это даже не половина того, что я сделал, — нетерпеливо продолжил предок, гордый тем, что я восхищаюсь его работой. — Мне понадобилось более десяти лет, чтобы превратить эту башню в крепость, способную защитить нашу землю. Каждый этаж был специально заколдован так, чтобы наша семья могла выживать здесь почти бесконечно. — Он указал на круглый стол в нескольких футах. — Смотри сюда.

Взглянув в ту сторону, я заметил, что поверхность стола представляла собой карту, на которой была изображена вся наша собственность. Меня заинтересовали несколько светящихся точек, находящихся на ней. Словно почувствовав мой вопрос, Антон пояснил:

— Белые огни представляют собой людей находящихся на нашей территории, это позволяет легко увидеть незваных гостей.

— А от кого ты вообще ожидал нападения?

— Надо быть готовым на все случаи жизни, — наставительно поднял он палец в воздух.

Понятно, ни от кого, просто он по жизни параноик.

— Как мне отсюда выбраться? — поинтересовался я, оглядев башню.

— Это легко. Всё, что нужно сделать, это стать хозяином башни. Тогда ты сможешь приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится.

— Чтобы стать полноправным хозяином — надень кольцо, и она станет твоя, если ты, конечно, этого достоин, — и Антон указал на кольцо, которое покоилось на одном из когтей, торчащих из подлокотника трона.

— Что будет, если я не буду достоин? — поинтересовался я, с опаской взглянув на кольцо.

— Ничего особенного, — ухмыльнулся мужчина.

Ага, как же.

Решив, что стоит рискнуть, я протянул руку и, вздохнув, схватил кольцо. Оно было украшено прямоугольным топазом, на котором красовался герб нашей семьи. Сделав глубокий вдох, я закрыл глаза, не зная, чего ожидать, и надел перстень на безымянный палец правой руки.

После того, как ничего не произошло, в комнате раздался смех:

— Мва-ха-ха, ты бы видел свое лицо, — Антон расхохотался, наблюдая за моей мимикой.

— Так как работает это кольцо? — проворчал я, раздражённый его выходками.

— С кольцом башня признает тебя хозяином, и у тебя будет доступ ко всем её функциям, — пояснил предок, придя в себя.

— У тебя есть книга со списком всех функций?

— Конечно, нет, — с негодованием ответил мужчина, оскорблённый вопросом до глубины души, — книгу можно украсть и использовать против нас. Вот для чего я здесь. Я оставил свой портрет, чтобы помочь будущим мастерам башни, так как знаю об этом месте всё. Я даже закрепил свой портрет чарами вечного приклеивания, чтобы никто не смог меня убрать.

Я же тем временем ворчал про себя: «Конечно, сумасшедший волшебник позаботился о том, чтобы никто не смог убрать его физиономию».

Однако, мне пришла в голову одна мысль, и я уточнил:

— Вы сказали, что помогаете только мастеру башни, верно?

— Конечно, я считаю своим долгом помочь хозяину башни во всех его начинаниях.

Почувствовав, что наконец-то нашел учителя, я вытащил волшебный дневник, который получил на свой пятый день рождения. После произнесения пароля, страницы начали заполняться вопросами, мыслями и идеями, которые я написал за последние пять лет.

— У меня столько всего набралось, что нужно это с кем-то обсудить.

— Ну что ж, мой юный мастер, тогда, давай начнем, — кивнул мужчина, а на его лице заиграла понимающая улыбка.

* * *

Расслабившись, я сидел на троне с ястребом, радуясь, что Антон в свое время наложил на него зачарование на мягкость, чтобы сделать более удобным. Задумчиво постукивая пальцами по обложке дневника, я начал с вопроса, который считал самым важным:

— Возможно ли изменить будущее?

— Это зависит от того, какими знаниями о будущем ты обладаешь, — осторожно ответил застигнутый врасплох предок. Он прищурился и внимательно изучил серьезное выражение моего лица. — По большей части знание будущего приходит в двух различных вариантах — пророчествах и видениях.

— Разве это не одно и то же? — уточнил я, сбитый с толку.

— Есть огромные различия между пророчествами и видениями, — объяснил мужчина, отрицательно покачав головой. — Видение — это представление о возможном будущем. Если ты знаешь, что грядет, то можешь начать вносить изменения, но при этом должен помнить, что чем больше ты меняешь, тем сильнее меняется результат. С другой стороны, пророчество-это совсем другое; изменить их невозможно.

— Но если ты знаешь будущее, разве нельзя обойти пророчество? — упрямо возразил я.

— Нет, видение может быть изменено, потому что это только один из вариантов возможного будущего, основанный на наиболее вероятных действиях людей, но помимо него есть ещё много различных мелочей, которые люди могут сделать, в результате чего всё в совокупности приведет к другому результату. Пророчество выдается только тогда, когда каждое возможное будущее приводит к определенному событию. Независимо от того, какой выбор ты делаешь, итог всегда один и тот же. Вот почему пророчества редки. Подумай о том, сколько разных вариантов будущего может быть. Теперь представь себе, что все возможные пути ведут к одному и тому же выводу. Вот почему невозможно изменить пророчество.

— То есть, если бы я теоретически знал о смертях некоторых людей, которых хочу спасти, мне пришлось бы ждать до последней минуты, чтобы сделать это? В противном случае, если я начну действовать слишком рано, будущее может измениться таким образом, что я не буду знать, что произойдет?

* * *

* * *

Антон пожал плечами:

— Попытки изменить будущее могут, в лучшем случае, очень сильно разочаровать тебя; было много волшебников, которые сводили себя с ума, пытаясь управлять еще не свершёнными событиями.

Открыв дневник на первой странице, я посмотрел на два имени: Седрик Диггори и Сириус Блэк. Уверен, что были и другие, кого убил Волдеморт и его последователи, но я не мог вспомнить их имен. В то время как моя память об этой жизни оказалась почти идеальной, воспоминания о предыдущей исчезали. Это похоже на попытку вспомнить сон: общие черты есть, но детали становятся нечёткими.

Самое важное имя в моём списке — Седрик, если я не смогу спасти своего лучшего друга, то какой, чёрт возьми, смысл знать о будущем? Как бы мне ни хотелось помочь Сириусу выбраться из тюрьмы, я не могу рисковать, меняя что-либо, что поставит под угрозу знание будущего. Иначе хвост убьет Седрика во время турнира Трёх Волшебников.

Похоронив свою вину перед Блэком, я утешил себя тем, что приму меры, чтобы он не помер на пятом курсе Поттера. Поняв, что уже несколько минут ничего не говорю, я перешёл к другим темам и озвучил проблему, решение которой мне хотелось найти в первую очередь:

— Вы знаете что-нибудь о магическом надзоре, который накладывается на несовершеннолетних волшебников?

— В мое время было очень много споров на эту тему. — Глаза Антона блеснули, и он погладил свою нечесаную бороду. — Надзор стал одной из главных причин, по которой я ушел из совета. Мы перешли от почти полного отсутствия вмешательства в жизнь волшебников к выслеживанию наших детей. Через несколько лет после того, как я подал в отставку, совет был распущен, и его место заняло Министерство магии. Готов поспорить, что со временем всё стало только хуже. Хотя даже я должен признать, что они придумали хитрый способ реализации заклинания.

— И как накладывают надзор? — нетерпеливо спросил я, желая, по возможности, избежать следилок.

— Я дам тебе подсказку: это то, через что проходит каждый несовершеннолетний волшебник, — насмешливо произнес предок, не скрывая своей ухмылки. — Давай посмотрим, сможешь ли ты догадаться, что это такое.

— Это происходит, когда ребенок покупает свою первую палочку? — предположил я, перебрав всё, что знал об этом мире, как из книг, так и из нынешней жизни

— Неплохая догадка, но нет. Это связано с твоим приглашением в Хогвартс. Приглашение — это магический контракт. Когда ты отправляешь ответ, что согласен на обучение, то подписываешь его своим именем. Вот так закрепляется надзор. Каждый волшебник должен быть очень осторожен при подписании магических документов; если к ним прилагается заклятие или проклятие, его чрезвычайно трудно потом снять. Добровольная подпись на документе позволяет магии закрепить результат. Кроме того, я полагаю, что если ты сумеешь избежать надзора, Министерство узнает об этом почти сразу, лучше всего будет как-то временно обмануть его.

Увидев мой недовольный взгляд, он успокоил меня:

— Не думаю, что тебе нужно беспокоиться о надзоре. Он в основном используется для отслеживания магии в маггловском мире. Пока ты находишься на нашей территории, никто не сможет понять, что это ты колдовал.

Мы продолжали обсуждать вопросы и идеи, которые у меня были, пока я не понял, что меня не было дома большую часть дня, и моя мать, вероятно, уже собирается послать поисковую группу. Заверив Антона, что скоро вернусь, я вышел из башни и направился домой.

* * *

В последующие месяцы я проводил в башне каждую свободную минуту. Одно из моих любимых мест было на третьем этаже. Там находилась библиотека, где хранилась коллекция книг Антона.

Хотя я был рад, что смог прочитать столько книг по магии, но большинство из них были бесполезны без палочки. Что толку в книге заклинаний, которая требует, чтобы у волшебника была палочка?

Не успел я оглянуться, как наступила осень 88-го, и мне исполнилось одиннадцать лет. Зная, что до Хогвартса осталось меньше года, я удвоил свои усилия, пытаясь узнать всё, что мог, и был уверен, что, вероятно, буду одним из самых подготовленных первокурсников.

Через несколько недель после моего дня рождения я наблюдал, как близняшки бегают по дому. Казалось, у них никогда не кончалась энергия. Почувствовав, как кто-то похлопал меня по плечу, я обернулся и увидел отца, стоящего позади меня. Он сделал движение головой, показывая мне следовать за ним.

Добравшись до своего кабинета, он направился к своему любимому коричневому креслу и жестом пригласил меня сесть напротив. Мы сидели в тишине несколько минут, и единственным звуком было потрескивание огня в маленьком камине. Зная, что отец заговорит, как только будет готов, я просто наслаждался уютной атмосферой.

— Знаешь, в следующем году ты уедешь от нас в Хогвартс. Поэтому мне хотелось бы проводить с тобой больше времени. Кажется, я почти не видел тебя весь последний год и надеялся, что ты захочешь посетить мою мастерскую.

Я почувствовал укол вины при мысли о том, сколько времени я провел в башне в последнее время.

— Я знаю, что обычно ты проводишь утро за учёбой либо с бабушкой, либо с мамой. Но я подумал, что мне давно пора внести свой вклад в твоё образование. Ни один из моих детей не будет неучем в чарах.

Оглядевшись по сторонам, якобы убедиться, что поблизости никого нет, он наклонился и прошептал:

— Мы с твоей матерью поспорили о том, каким будет твой любимый предмет — заклинания или зелья. Она продолжает хвастаться тем, как много у нее форы, учитывая, что она потратила годы, обучая тебя зельям. Но я уверен, что моя мастерская заманит тебя в удивительный мир чародейства, и к тому времени, когда я закончу показывать, как всё работает, зелья покажутся тебе довольно скучными.

В восторге от того, что мне наконец-то разрешат зайти в отцовскую мастерскую, я с готовностью ответил:

— Буду только рад, всегда хотел посмотреть, как ты работаешь.

* * *

На следующий день за завтраком мама подозрительно смотрела на меня, а папа самодовольно потягивал кофе. Близняшки, не обращая внимания на молчаливое соперничество между мамой и папой, начали жаловаться, что не хотят учиться с бабушкой. Я вздрогнул, почувствовав жалость к ним, поскольку их руки не один раз сведёт судорогой, пока они не станут соответствовать стандартам каллиграфии этой женщины.

Когда завтрак был закончен, мы воспользовались каминной сетью, чтобы отправиться в Чудесные Чары Фоули на Косой аллее. Передняя часть магазина была заполнена заколдованными предметами, на одной стороне располагались большие вещи, такие как волшебные палатки, исчезательные шкафы, школьные сундуки, заколдованные различными заклинаниями, вплетёнными в них. На другой лежали более мелкие предметы, такие как зеркала, часы и тому подобная мелочёвка для домашнего обихода.

Я уже не раз видел фасад магазина, но ещё никогда не был в подвале, где отец работал. Спустившись вниз, мы подошли к массивной стальной двери с гербом нашей семьи. Он вытащил волшебную палочку и семь раз постучал по звёздам, как будто в случайном порядке. Как только папа закончил, дверь распахнулась, показывая огромную прямоугольную мастерскую. Вдоль стен стояли столы, уставленные предметами и безделушками, над которыми он работал.

Середина мастерской была пуста, если не считать стола, стоящего в самом центре, в большом круге, выгравированном на каменном полу.

— Что это за круг? — спросил я у отца, изучив странный рисунок.

— Я установил защиту, чтобы можно было безопасно экспериментировать с новыми заклинаниями и чарами внутри. Следует быть очень осторожным при выполнении экспериментальных заклинаний; если что-то пойдет не так, есть вероятность, что результат будет довольно взрывоопасным.

— Ты сейчас работаешь над чем-нибудь новым? — поинтересовался я, желая увидеть, как заколдовываются предметы.

* * *

* * *

Открыв портфель, он достал оттуда какой-то старый пергамент:

— Недавно в доме твоей бабушки я наткнулся на несколько старых рисунков изображающих то, над чем работал твой дед.

Взглянув на пергамент, я увидел несколько набросков метлы.

— Разве все работы дедушки не сгорели в огне или не были украдены Уитхорном?

— Я думаю, что это были идеи для будущих проектов, которые он рисовал дома. Возможно, это была одна из последних разработок, которую придумал отец. Я надеялся, что мы сможем поработать над этим проектом вместе, как отец и сын.

Мысленно я начал представлять, как мы, наконец, уничтожим Уитхорна и гоночную компанию «Нимбус», отомстив за моего деда.

— Мы сможем закончить до того, как я поступлю в Хогвартс в следующем году?

Папа тут же отрицательно покачал головой.

— Разумеется нет. Создать качественную метлу не так просто. Многие стандартные чары не очень долговечны, и волшебникам часто приходится разрабатывать вариации для повышения эффективности. Вот почему существует такая разница в качестве метел. Мой отец потратил годы на создание специальных чар для своих проектов. Если бы не было никаких вариаций в заклинаниях, все летающие метлы были бы равны. Если мы хотим собрать модель, способную превзойти «Нимбус», нам придется начинать с нуля, не говоря уже о том, что в метлы заложены десятки заклинаний.

Есть и другие вещи, которые следует учитывать. Например, материалы: сопоставление лучшего типа дерева с чарами может быть довольно сложным. Одна вариация заклинания может отлично работать с одним видом дерева, но совсем по-другому с другим. Нам понадобятся годы, чтобы сконструировать метлу лучше, чем «Нимбус». В конце концов, они опережают нас на двадцать лет. Если мы хотим сделать метлу быстрее, чем у них, нам придется проявить творческий подход.

Услышав о масштабах проекта, я нисколько не смутился. Я сделаю все, чтобы отомстить за боль и страдания, через которые прошла моя семья. Выросший без родителей в прошлой жизни, я понял, что самое дорогое для меня — это моя семья. Пусть Господь поможет тем, кто осмелится причинить им вред, потому что от меня они не получат сострадания.

Желая отогнать яростный поток мыслей, блуждающих в моей голове, я спросил:

— Как мы назовем свою разработку?

— Когда я был маленьким, папа всегда говорил, что сделает метлу, которая будет летать по небу как молния. Что ты думаешь о том, чтобы назвать ее «Молния»?

* * *

В течение следующих месяцев я почти каждый день проводил в мастерской с папой. Работа шла медленно, отцу часто приходилось останавливаться, чтобы починить то, что продавалось в магазине. Время от времени кто-нибудь даже оставлял спецзаказ. Ему нравилось, когда кто-то желал получить что-то новое или уникальное, поскольку это могло бросить вызов его навыкам.

В конце концов, мы добились некоторого прогресса. После нескольких месяцев экспериментов папа создал новое заклинание контроля, которое должно было вывести управление метлой на совершенно другой уровень. Казалось, в тот момент, когда вы только подумаете о смене направления, метла уже начинает поворачивать.

Возможно, самым полезным для меня было то, что я увидел, как создаются заклинания, и увиденное навсегда изменило мои мысли о магии, заставив задуматься. Создание заклинаний похоже на программирование в компьютерной системе.

Волшебник, достаточно талантливый для создания новых чар, похож на программиста, который создает программу. После этого она сохраняется в компьютере, и любой может научиться пользоваться ею, даже не зная, как она была сделана.

Время шло, и следующее интересное событие произошло за несколько недель до моего письма из Хогвартса. В мае моим родителям пришлось поехать на две недели во Францию, чтобы помочь маминой сестре. Из-за того, что в их доме было мало места, я собирался на это время отправиться на корабль дяди.

Каждый раз, проходя через исчезающий шкаф в нашей гостиной и перемещаясь в его аналог на корабле Джона, я поражался силе магии и множеству различных применений для нее.

Переместившись на корабль, я оказался в трюме. Зная, что дядя и тетя, вероятно, находятся на верхней палубе, я направился наверх.

Поднимаясь по деревянным ступенькам, я размышлял о том, что одной из причин моей любви к этому кораблю был его дизайн, похожий на один из показанный в «Пиратах Карибского моря». Главное отличие заключалось во внутренних размерах.

По пути на верхнюю палубу я встретил нескольких ведьм и волшебников со всего мира, которые плавали на этом корабле, и большинство из них приветствовали меня улыбкой. Я шел довольно долго, потому что, в то время как снаружи корабль был нормального размера, внутренняя часть соответствовала круизному судну из-за чар расширения.

Выйдя на палубу, я заметил, что корабль стоит на якоре за пределами Александрии, портового города в Египте, а тетя и дядя развалились в креслах под нелепым большим розовым зонтиком.

Объявив о своем прибытии, я поздоровался с ними по-арабски, зная, что Нефрит предпочитает говорить на своем родном языке:

— Привет, как у вас дела?

Джон приоткрыл один глаз, оглядел меня и неопределенно ответил:

— И так, и сяк.

Зная, что их сын поступил на первый курс в Уагаду, волшебную школу, расположенную в Африке, я поинтересовался:

— Как Омар начал свое обучение?

— Прекрасно.

— Ужасно, — в один голос ответили дядя и тетя.

Услышав его ответ, Нефрет дала супругу подзатыльник:

— А кто же тогда хандрил последние полгода? — Закончив свою тираду, она обратилась ко мне: — Кстати, твой дядя запланировал интересную поездку на лето для вас обоих.

Я повернулся к Джону и увидел, как он молча достает три билета на региональный финал по дуэлям в Бразилии, что меня очень обрадовало.

— Отлично, я всегда хотел пойти, но у мамы смутное представление о дуэльной лиге, поэтому она никогда не позволяла нам посетить её, а отец не хотел перечить ей в этом вопросе.

* * *

На следующий день за завтраком, дядя составляя планы на день, предложил:

— Сегодня ты можешь остаться на корабле или отправиться со мной. У меня есть кое-какие дела на местном подпольном базаре.

Я приподнял бровь, так как никогда раньше не слышал о таком базаре.

Увидев выражение моего лица, Джон хмыкнул:

— Думай о нем, как о версии Косого переулка в Англии.

Разумеется, я не собирался отказываться от такого предложения, о чем сразу же и сообщил.

Перед тем как покинуть корабль, дядя отвел меня в сторону, дал золотой браслет и потребовал надеть его.

— Для чего он?

Он вытащил зеркало и пояснил:

— Мы направляемся туда, где я бы предпочел, чтобы никто не знал твоего настоящего лица.

Увидев свое отражение, я оказался потрясен: на меня смотрел взрослый незнакомец, похожий на местных жителей:

— Удивительно! Этот браслет лучше, чем оборотное зелье.

В ответ Джон покачал головой:

— Не стоит сравнивать его с обороткой, которое может превратить тебя в кого угодно; этот браслет дает тебе определенный внешний вид. Не важно, кто его надевает, всегда одно и то же. Полезное, конечно, украшение, но гибкость оборотного делает его намного более ценным.

Проехав через Александрию, на окраине города мы вышли на пустырь, где находилась древняя арка из песчаника, которая меня сразу заинтересовала:

— Куда она ведет?

Подмигнув мне, дядя Джон сообщил загадочным тоном, нагнетая обстановку:

— Лучше один раз увидеть.

Закатив глаза от его ответа, я продолжил идти. Когда мы приблизились, он пояснил:

— Тебе нужно просто положить руку на арку и шагнуть в нее. Если у тебя есть магия, арка активируется.

Понимающе кивнув, я дотронулся до камня, проходя мимо. И тут же обнаружил, что мы стоим в каком-то старом дворе с десятками каменных арок вокруг. Прежде чем я успел что-то спросить, дядя пояснил:

— Арки — это один из главных способов передвижения волшебников в Африке. Они используют эту систему уже тысячи лет. Думаю, именно они вдохновили волшебника, который изобрел каминную сеть.

* * *

* * *

Не чувствуя запаха моря, я понял, что мы уже не в Александрии, о чем не преминул узнать:

— Где мы?

— Мы находимся в старом районе Каира, куда магглы не имеют доступа.

Пока мы шли, я заметил некоторое сходство между подпольным базаром и Косым переулком. И там, и там располагалось множество магических магазинов и лавочек, где волшебники и ведьмы продавали свои товары. Главное отличие было в том, что базар, казалось, весь состоял из сплошных изгибов и поворотов, напоминая безумный лабиринт. Мы медленно пробирались по ним, засматриваясь на разложенные товары.

В конце концов, мы добрались до старого магазина, который был заполнен странными предметами. Как только мы вошли внутрь, из задней комнаты показался египтянин средних лет в бирюзово-зеленых и золотистых одеждах.

— Джонни, мальчик мой, как ты поживаешь?

С усмешкой и многозначительно глядя на лысую голову волшебника, дядя фыркнул.

— Лучше, чем ты, Сет. По крайней мере, у меня еще остались волосы.

Мужчина отреагировал тем, что картинно прижал руку к сердцу, словно его ранили, а мне оставалось только ухмыльнуться, глядя на выходки этих двух старых друзей.

— Разве нет заклинаний, которые могут вернуть волосы?

Сет оглядел меня с ног до головы и спросил:

— А кто этот человек, который говорит детским голосом?

— Это мой племянник; я велел ему надеть маскировочный браслет, потому что не хотел бы, чтобы некоторые люди узнали его.

— Ох, я тогда закрою лавку, хочу взглянуть на мальчика. В конце концов, мы же семья.

Вытащив палочку, он взмахнул ею в сторону двери и окон.

Как только магазин окутался чарами, дядя кивнул мне, и я снял браслет. Любопытствуя, о чем этот мужчина говорил, я поинтересовался:

— Как мы связаны?

Подойдя и заключив меня в огромные медвежьи объятия, он прогремел:

— Я — дядя Нефрет, и это делает нас семьей.

Немного помолчав, Сет продолжил:

— Теперь перейдем к делу.

Он вытащил большой сундук и с грохотом поставил его перед моим дядей. Наблюдая, как трясется его крышка, словно кто-то пытается вырваться на свободу, я задал закономерный вопрос:

— Что там?

Джон только отмахнулся от меня.

— Может быть, когда ты немного подрастешь, мы сможем поговорить об этом.

Услышав его ответ, мне оставалось только бросить на него раздраженный взгляд.

Мы не стали здесь задерживаться, и прежде чем выйти из магазина, я снова надел браслет, а Джон уменьшил сундук и спрятал его в карман пальто. После этого мы провели еще несколько часов, ходя по магазинам. В некоторых мы пробыли меньше минуты, пока дядя передавал что-то, в других чуть дольше. Закончив, мы вернулись к аркам и прошли сквозь одну из них. То, что ожидало нас по ту сторону, навсегда изменило мое отношение к дяде.

С другой стороны нас ждали два волшебника и ведьма, выстроившись треугольником. Сначала я предположил, что они хотят пройти через арку, пока один из них не заговорил:

— Знаешь, Джон, он недоволен тем, чем ты занимаешься в последнее время. Ты уже некоторое время вмешиваешься в то, что он считает своим.

Дядя прищурился и произнес два слова таким убийственным тоном, что у меня по спине побежали мурашки:

— Убирайтесь, сейчас же, — его голос звучал весьма угрожающе.

Поначалу я беспокоился о численном превосходстве, но заметив напряженное выражение на лицах незнакомцев, мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что они боятся дяди. Это было странное зрелище для меня, так как я никогда раньше не видел Джона с этой стороны.

— Послушай, он просто хочет заключить сделку.

— Если он хочет заключить сделку, — прорычал дядя, — то пусть придет сюда и сам мне все расскажет.

Он прошел мимо них, как будто не боялся повернуться к ним спиной. Остаток пути назад мы провели в молчании, но стоило нам вернуться на корабль, все его поведение изменилось. Расслабившись, мужчина повернулся ко мне:

— Мне жаль, что так получилось.

Сбитый с толку всей этой ситуацией, я поинтересовался:

— Кто были эти люди?

Проведя рукой по темным волосам, Джон попытался уйти от темы:

— Это долгая история.

Видя, что я не впечатлен его попыткой отмахнуться от происходящего, он вздохнул:

— Следуй за мной, — спустившись на нижнюю палубу, мы пошли в его кабинет, и, первым делом, он налил себе стакан огневиски.

Сделав несколько глотков, дядя заговорил грустным тоном:

— Знаешь, жизнь порой складывается довольно забавно. Когда ты молод, у тебя полно идей на будущее, но однажды жизнь бьет тебя по зубам, и все меняется. Для меня этот день наступил, когда мой отец умер, а потом Уитхорн предал нас. Я тогда был еще на шестом курсе Хогвартса. Мой первоначальный план состоял в том, чтобы закончить школу и присоединиться к отцу в бизнесе. Твой отец хотел путешествовать по миру. После того, как случилось худшее, все изменилось для меня. Я больше не думал о бизнесе, а хотел только отомстить, начал практиковаться в дуэлях и изучал все, что мог, касательно сражений.

Глубоко вздохнув, он продолжил:

— После того как я закончил школу, первое, что я планировал сделать, это бросить вызов Уитхорну. Его тогда не было в стране, но я выследил его в Египте. Именно тогда я впервые встретил Сета, и он спустил меня с небес на землю, объяснив, что если я убью Делвина, то обреку свою семью на гибель. Видишь ли, из тени Делвина поддерживал его отец Деклан. Я тогда сказал Сету, что если Деклан придет за моей семьей, то его ждет та же участь, что и Делвина. Никогда не забуду, как он посмеялся над моей наивностью и объяснил, что Деклан Уитхорн, возможно, один из самых опасных волшебников в мире.

— Как он может быть одним из самых опасных? Я даже никогда о нем не слышал.

Покачав головой, Джон сказал:

— Именно это делает его таким опасным. Большинство людей даже не знают о нем. Видишь ли, он не похож на одного из традиционных темных магов, которые ищут власть, чтобы править миром. Больше всего его интересуют деньги.

— Любовь к деньгам — это не совсем признак опасного волшебника, — заметил я, бросив на дядю скептический взгляд.

— Ты не понимаешь; он создал глобальную сеть из ведьм, волшебников, гоблинов, вампиров, оборотней и других существ, которые полностью преданы ему. Их цель — богатство и власть, и они опустятся до любого преступления, чтобы достичь своей цели. У них всюду запущены руки. За последние двадцать лет они принялись за наркоторговлю у маглов и теперь тайно контролируют большую часть потока наркотиков в мире. Сумма, которую заработал этот синдикат, просто астрономическая. Они смогли инвестировать полученное богатство в золото, серебро, драгоценные камни и даже землю — все, что имеет ценность в нашем мире, тем самым увеличивая свое влияние и власть. Любой, кто противостоит им, либо тайно подкупается, либо тихо исчезает. Его синдикат вот уже сорок лет потихоньку уничтожает семьи по всему миру.

Выслушав его, я недоверчиво спросил:

— Почему, черт возьми, авроры не уберут его?

— Как я уже сказал, он очень умен. Люди, которые работают на него, дают нерушимую клятву никогда не предавать. К тому же с таким богатством, как у него, на удивление легко подкупить людей. Он также живет на постоянно перемещающемся корабле, который очень трудно отследить, и количество защитных заклинаний на нем делает его крепостью. Но самое главное, он не нарушает Международный статут секретности прямо, действуя очень тонко.

Обдумав все, что узнал сегодня, я озвучил пришедшую мне в голову мысль:

— Дядя Джон, ты сказал, что он живет на корабле, верно?

— Верно.

— Держу пари, что ты приобрел этот корабль вскоре после того, как узнал о его корабле.

С акульей улыбкой на лице Джон кивнул:

— Ты как будто намекаешь, что у меня есть какой-то секретный план.

Его выражение лица дало мне понять, что я на правильном пути:

— Ты сказал, что он уничтожает людей по всему миру, и думаю, у многих исчезнувших людей остались семьи.

Джон ободряюще кивнул мне, и я продолжил:

— Если бы кто-то выследил его, я думаю, что некоторые захотели бы отомстить, и я не могу не заметить, что на твоем корабле находятся люди со всего мира.

Опустошив свой стакан огневиски, дядя ответил со злой усмешкой:

— Представь себе, что группа людей собирается вместе, чтобы свергнуть одну из самых могущественных организаций в мире. Они должны быть терпеливыми, медленно позиционироваться и внедряться, чтобы иметь возможность уничтожить синдикат одним ударом, на это могут уйти годы, но ты знаешь, как говорят: «Месть — это блюдо, которое лучше всего подавать холодным».

* * *

Следующие две недели пролетели незаметно, и не успел я опомниться, как мой двоюродный брат Омар вернулся со своего первого курса в Уагаду. Когда он поднялся на борт корабля, его первым делом поймала в объятия мать. Запустив руки в его длинные темные кудрявые волосы, она запричитала: «Ты выглядишь измученным, неужели вам недостаточно дают отдыхать в этой школе, если хочешь, я могу сходить туда. Я знаю директора. Как он посмел не обеспечить своим ученикам полноценный отдых? Что это за школа такая?»

Пока она продолжала угрожать, Омар бросил на меня смущенный взгляд и закатил темно-карие глаза в ответ на беспокойство матери. Увидев, что я прикрыл ухмылку рукой, он заметил: «Не знаю, что ты считаешь таким смешным, но зная твою маму, думаю, что твое возвращение домой из школы будет в десять раз хуже».

Его замечание стерло самодовольную улыбку с моего лица, и я побледнел, думая о сцене, которую мне устроят на платформе Хогвартс-экспресса. Увидев выражение моего лица, Омар довольно рассмеялся.

Джон тем временем обнял сына и жестом фокусника достал подарок к окончанию первого учебного года:

— Итак, у меня есть для тебя маленький сюрприз, — он помахал билетами на южноамериканский региональный дуэльный финал, победитель которого должен был попасть на Международный дуэльный турнир.

Глаза мальчика распахнулись от радостного предвкушения, и, повернувшись ко мне, он спросил:

— Ты когда-нибудь был на турнирах?

Я отрицательно покачал головой в ответ:

— Нет, моя мама не одобряет такие мероприятия.

— Тебе понравится, — заверил он меня.

Погладив сына по голове, Джон решил:

— Что ж, думаю, нам лучше поторопить корабль, если мы хотим добраться туда к вечеру, — подойдя к штурвалу, мужчина вытащил палочку и начал размахивать ею, словно дирижируя оркестром.

Судно немедленно отреагировало на его безмолвные команды и начало погружаться под воду.

Когда корабль погрузился, невидимый пузырь окружил его, не давая воде проникнуть внутрь, и мы направились к мерцающему потоку света, а Джон предупредил: «Все держитесь».

Как только корабль вошел в световой поток, наша скорость быстро возросла. Правда сам поток шел не по прямой линии, иногда он находился у поверхности воды, а иногда на дне океана. Он даже несколько раз возвращался назад.

Повернувшись к дяде, я поинтересовался:

— Это естественные тропы или созданные магами?

Джон неопределенно пожал плечами:

— Никто не знает наверняка, но они существуют уже тысячи лет. Не так уж много волшебников все еще используют древние водные пути для перемещения. Думаю, что во всем мире наберется менее ста кораблей, которые способны на это. Сейчас слишком много других способов путешествовать на большие расстояния. Но тысячи лет назад это был один из самых эффективных способов перемещения между континентами.

Несколько часов спустя Джон вывел корабль из потока и заставил подняться на поверхность. Когда вдали показалась земля, я сразу спросил:

— Что это за часть Южной Америки?

— Это Бразилия. Финал дуэлей проходит за пределами города Сальвадор.

После того как дядя бросил якорь, он решил, что дальше мы полетим на метлах. Чтобы убедиться, что нас не увидят магглы, он наложил заклинание невнимания, которое сделало бы нас очень трудно заметными.

К тому времени, как мы добрались до противоположной окраины Сальвадора, солнце уже начало опускаться за горизонт. Мы продолжали лететь, пока Джон не начал спускаться и сделал нам знак следовать за ним. Место нашего приземления оказалось на вершине большого холма, окруженного деревьями. У его подножия виднелась небольшая тропинка, уходившая в джунгли.

Жестом пригласив Омара и меня следовать за ним, дядя уверено зашагал вперед. В конце концов, мы наткнулись на склад посреди джунглей. Других признаков жилья нигде не было. Как будто это здание возникло само по себе в дикой местности.

Двери охраняли два каменных ягуара. Когда дядя показал им билеты, их изумрудные глаза на мгновение вспыхнули, а затем потускнели. Подтвердив подлинность, они посторонились, чтобы пропустить нас.

Первое, что я заметил войдя, что уровень шума увеличился, так как тысячи волшебников разместились на трибунах, которые поднимались снизу вверх.

Наши глаза с Омаром невольно округлились при виде такого количества людей. Я сразу же решил уточнить этот вопрос у дяди:

— Как думаешь, сколько здесь сегодня волшебников?

Оглядевшись, он пожал плечами и предположил:

— Наверное, около нескольких тысяч.

У подножия трибун, в двадцати футах под землей, находилась круглая платформа диаметром в пятьдесят футов. Когда мы заняли свои места в нижнем ряду, я оказался зажатым между Омаром и другим английским волшебником, у которого на пальце красовалось уникальное кольцо с выгравированным на нем серебряным копьем.

Вскоре было объявлено о первом матче. Всего сегодня вечером будут соревноваться двенадцать волшебников и ведьм, и только один поедет на Международную дуэльную конференцию. Первые два участника вышли на круглую площадку, разошлись в разные стороны и встали внутри двухфутовых кругов.

На платформе было еще много линий и кругов, нанесенных на землю. Любопытствуя о том, что это такое, я обратился к брату:

— Зачем все эти линии на платформе?

Прежде чем он успел ответить, светловолосый волшебник, сидевший рядом со мной, вмешался в наш разговор. Уточнив, что это был мой первый турнир, он начал объяснять:

— Линия, проведенная посередине, разделяющая две стороны, является пограничной. Если волшебник пересекает эту черту, он проигрывает матч. Маленькие кольца, в которых стоят волшебники, являются стартовой позицией, но если они смогут остаться в их пределах в течение всего матча, то получат бонусные очки.

Сбитый с толку системой очков, я уточнил:

— Я не думал, что здесь присуждаются очки, и считал, что имеет значение только кто выиграл в итоге матч.

Он кивнул и пояснил:

— В некотором смысле вы правы, балльная система не имеет никакого отношения к тому, выигрываете вы или проигрываете. Тем не менее, очки, которые дуэлянт получает в матчах, попадают в систему ранжирования, которая ранжирует всех в лиге. Чаще всего те, кто имеет наибольшее количество очков считаются лучшими дуэлянтами. Однако хороший дуэлянт знает, когда нужно выйти из круга.

— Есть ли наказание за выход из круга?

— Первый волшебник, покинувший круг, теряет небольшое количество очков. Как только он выйдет, его оппонент может покинуть круг без какого-либо штрафа. Но если он останется в круге после того, как первый волшебник покинет его, то получит большее количество очков за победу в матче. Это хрупкое равновесие, которое нужно поддерживать. Я видел много проигранных дуэлей, потому что волшебник переоценивает свое мастерство и пытается набрать больше очков.

Когда начался первый матч, волшебник рядом со мной замолчал. Не желая упускать ни одного момента, я уставился на двух магов по разные стороны платформы. Достигнув стартовых кругов, они поклонились друг другу и раздался громкий хлопок, означавший начало матча.

Противники мгновенно вытащили свои палочки. Тот, что справа, одетый в красно-черную мантию, сразу перешел в наступление. Он начал с того, что быстро выстрелил заклинанием в сторону соперника, одетого в темно-зеленый наряд.

Когда красная вспышка метнулась в его сторону, волшебник в зеленом быстро наколдовал щит, чтобы отразить заклинание в сторону заклинателя и продолжил атаку. Оба дуэлянта не говоря ни слова, выпускали заклинание за заклинанием друг в друга. После нескольких раундов обмена волшебник в красном оказался в обороне и был вынужден выйти из круга. Однако это не помогло ему, и вскоре после этого его противник смог одержать победу, запустив заклинание, которое вышвырнуло проигравшего с арены.

Матч длился всего две минуты, но мне почему-то казалось, что гораздо дольше. В течение оставшейся части вечера продолжительность поединков менялась, некоторые были короче, а другие длиннее.

Волшебник в зеленом одеянии из первого матча в конце концов победил. Как я узнал незадолго до финального противостояния, его звали Карлос, и он был фаворитом на победу в сегодняшних соревнованиях.

* * *

* * *

После окончания всех матчей мы вернулись на корабль, и дядя Джон обратился ко мне:

— Что ты думаешь об увиденных дуэлях?»

Мне понадобилась где-то минута на размышления:

— Это было совсем не то, что я ожидал, так как не понимал раньше, сколько отводится места стратегии в дуэлях, и всегда предполагал, что тот, кто бросил более мощное заклинание, победит, но, похоже, что время и способность использовать наиболее подходящие заклинания более важны. Я не могу себе представить, насколько знающими и умелыми должны быть лучшие дуэлянты. На их уровне почти все заклинания произносились невербально. Таким образом, они должны были предугадать, чем ударит их противник, основываясь на движении палочки, и по другим косвенным признакам. И все это в пылу сражения, стараясь при этом оставаться в крохотном круге. Впечатляет.

Кивнув в знак согласия, Джон добавил:

— К тому времени, когда большинство волшебников и ведьм достигают такого уровня, они становятся опытными и знающими дуэлянтами.

Омар скептически усмехнулся:

— Да, но дуэль — это не настоящее сражение. Опытный дуэлянт не обязательно будет хорошим бойцом в реальном мире. В соревнованиях слишком много правил.

Дядя тут же возразил:

— Хотя твои мысли могут быть верны для дуэлянтов низкого ранга, у высших рангов гораздо больше опыта. Не говоря уже о том, что способность быстро разрабатывать стратегию и планировать, какие заклинания использовать посреди боя, — это то, что стоит тренировать в себе. И хотя это правда, что многие проклятия и заклинания не допускаются на ринге, я бы предположил, что если дуэлянт не узнает чары противника, он просто уклонится.

Когда мы вернулись на корабль, разговор перешел к тому, какой матч был лучше, а под конец я поинтересовался у Джона:

— Как стать профессиональным дуэлянтом?

Усмехнувшись на мой вопрос, дядя хмыкнул.

— А что, ты воображаешь себя дуэлянтом, когда вырастешь?

— Мне просто любопытно, кроме того, учитывая войну, которая только что произошла, я думаю, что научиться сражаться — хорошая идея.

— Ну, когда я учился в Хогвартсе, там все еще действовало несколько дуэльных клубов. Некоторые были секретными и труднодоступными, а другие позволяли присоединиться любому.

Узнав о дуэльных клубах, я тут же принял решение, во что бы то ни стало вступить в один из них. В конце концов, Волдеморт в итоге вернется, и я буду готов к этому.

* * *

Через несколько дней, вернувшись домой, я обнаружил, что родители ждут меня на кухне, а на столе лежит письмо с красной восковой печатью, которое я не замедлил вскрыть.

«Дорогой мистер Фоули,

Мы рады сообщить вам, что вы приняты в Школу чародейства и волшебства Хогвартс. Список всех необходимых книг и оборудования прилагается.

Семестр начинается 1 сентября. Мы ждем вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне ваша,

Минерва МакГонагалл

Заместитель директора»

Пробегая пальцами по приглашению, представляющему собой жесткий пергамент, я все еще был немного шокирован тем, что оно наконец-то пришло. Через несколько месяцев мне предстояло отправиться в Хогвартс, и даже после всего, что я пережил в этой новой жизни, мысль о посещении магической школы все еще невероятно будоражила.

В первый раз вскипело беспокойство внутри от того, что через шесть лет Волдеморт вернется, и кто знает, что произойдет, когда он, наконец, сделает свой ход в открытую. Как только я начну что-то менять, знания, которые у меня были, станут менее надежными.

Решив побеспокоиться о будущем в другой раз, я взял приглашение и поставил свою подпись на письме, сообщив, что прибуду. Зная, что акт подписания накладывает на меня надзор, я ожидал почувствовать что-то, но через минуту или около того, так ничего и не ощутил. Видимо магический след на моем уровне почувствовать было невозможно.

Повернувшись к родителям, я протянул папе приглашение и спросил: «Здесь сказано, что первокурсники могут взять с собой домашнее животное, будь то сова, крыса, кошка или жаба. Разрешат ли Афине отправится со мной?» — как будто поняв смысл разговора, Афины широко распахнула глаза. Казалось, она даже не рассматривала возможность того, что я оставлю ее дома.

Уже не в первый раз я задавался вопросом, насколько она умна. Иногда казалось, что ламассу может следить за целыми разговорами, а иногда на ее морде появлялось недоуменное выражение, как будто она не понимала, что происходит.

Папа протянул руку и погладил Афину по голове, как бы успокаивая.

— Мы можем попытаться получить специальное разрешение от директора. Я уверен, что были и другие исключения, сделанные для магических существ. Она сильно привязалась к тебе, и я не знаю, что произойдет, если вы будете разлучены на такой срок.

Афина вскочила мне на плечо и обхватила хвостом горло, как будто заявляя, что её нельзя оставлять. Я, в свою очередь, протянул руку и почесал любимицу за ушами в ее любимом месте, чтобы успокоить, мол, никуда я не поеду без нее, и решил пока сменить тему.

— Теперь, когда у меня есть письмо, мы можем пойти и купить мне палочку, — с тех пор как я узнал, что нахожусь в волшебном мире и родился волшебником, то мечтал о том, чтобы получить свою палочку и творить магию с её помощью.

Улыбнувшись моему выражению лица, папа кивнул:

— Трудно поверить, что ты уже достаточно взрослый для своей первой палочки. Позволь мне кое-что сделать, а потом мы отправимся в Косой переулок. Обязательно возьми с собой список всего, что тебе понадобится в школе, чтобы мы могли купить все за одну поездку.

К тому времени, как мы были готовы к отъезду, прошло несколько часов, а мама отправила близняшек в бабушкин коттедж. Думаю, идея взять девочек в Косой переулок казалась слишком сильной головной болью. Шагнув в камин, я бросил летучий порох под ноги и четко произнес: «Косой переулок».

После перемещения по сети и прибытия на торговую улицу, я заметил, что на лице моей мамы отражается ее воинственное настроение. В то время как большинство женщин, которых я знал по прошлой жизни, казалось, наслаждались походом по магазинам, моя мать, наоборот, страстно ненавидела их. Она никогда не задерживалась у витрин, ее целью было как можно быстрее войти, купить необходимое и выйти. Это немного раздражало, так как нам на пути попадалось множество волшебных безделушек, которые я хотел бы посмотреть, но был вынужден двигаться вперед.

Список всего, что мне понадобится, находился у неё в руках, и она размахивала им, как мечом, выкрикивая инструкции, как генерал, отдающий приказы перед битвой.

— Хорошо, вот как мы поступим: папа отправится и начнет покупать необходимое оборудование и все остальное, что, по его мнению, тебе понадобится. Мы с тобой идем за мантиями для школы, а пока их шьют, сходим за волшебной палочкой.

Я закатил глаза на то, как мама относится к покупкам, как будто это была битва, которую необходимо выиграть и вопросительно посмотрел на папу. Он молча пожал плечами, как бы говоря, что с этим ничего не поделаешь. Просто легче не противиться.

К тому времени, как я закончил примерку, меня буквально распирало от возбуждения. После того, как мы покинули магазин «Мантии мадам Малкин на все случаи жизни», я направился прямиком в волшебные палочки Олливандера. Мама догнала меня, когда я уже стоял перед магазином. — Иди, — подтолкнула меня она, — я подожду снаружи.

Открыв дверь, я оказался в пустой передней части лавки, а за прилавком находились ряды полок, заполненные маленькими прямоугольными коробочками, в которых, как я предположил, лежали палочки.

В этот момент позади послышался довольно жуткий голос:

— Добрый день, молодой человек. Вы здесь, чтобы получить свою первую палочку?

Развернувшись, я увидел старого волшебника, высунувшего голову из-за полки под странным углом. Видимо, это и был Олливандер.

Проглотив свою нервозность, я попытался ответить нормальным голосом, не желая, чтобы он понял, насколько жутким я его нахожу.

— Да, я пришел за своей первой палочкой.

* * *

Примечания:

Спасибо бете

* * *

Услышав мой ответ, он, казалось, скользнул из-за угла.

— Отлично, надеюсь, что вы порадуете меня выбором. Мне так нравится задача подбора палочек для юных волшебников.

У меня в голове промелькнула мысль, что Роулинг не очень хорошо объяснила, каким жутким на самом деле кажется мастер со стороны. Старик вытянул руку и жестом попросил меня сделать то же самое. Как только я это сделал, он снял очки и, схватив меня за ладонь, перевернул ее, внимательно осматривая, бормоча что-то себе под нос. Затем Олливандер достал измерительную ленту и замерил разные части моей руки.

После нескольких минут тщательного изучения результатов он, видимо, пришел к какому-то выводу:

— Я знаю, с чего начать.

Не говоря больше ни слова, мастер исчез за одной из своих полок, бормоча так тихо, что я не мог ничего разобрать. Вынырнув из-за другой полки, он принес несколько разных коробочек.

— Давайте начнем.

Вытащив первую палочку, старик протянул ее мне:

— Черное дерево и шерсть единорога, хороша для трансфигурации.

Зная по книгам что делать, я взмахнул палочкой, из кончика которой потекла маленькая струйка воды.

У Олливандера на лице появилась яркая улыбка, он казался счастливым, что она мне не подошла.

— Думаю, нет.

Схватив еще одну коробку, он открыл ее и протянул мне другую палочку. Мы перебирали вариант за вариантом, и пока ни один из них не подошел. Казалось, это только подбадривало Олливандера, как будто, чем усерднее происходили поиски, тем большее удовлетворение он получал от них.

После дюжины палочек он принес еще одну коробку и, вытащив палочку цвета слоновой кости, пояснил:

— Осина и сердечная жила дракона.

В ту секунду, когда я схватился за рукоятку, раздался тихий щелчок, и меня захлестнула волна удовлетворения.

С немного разочарованным выражением лица из-за окончания поисков, мастер поздравил меня:

— Это очень ценная палочка. Осина — желанная составляющая, которую хотят получить многие волшебники.

— Не все ли равно, из какого дерева сделана палочка?

— О, моя семья делает волшебные палочки уже более тысячи шестисот лет. Мы обнаружили много различных пород деревьев, подходящих для использования. Некоторые, кажется, имеют различные требования к волшебникам. У других есть странные причуды; мой отец издал книгу о таких вещах давным-давно. В итоге некоторые волшебники начали требовать палочки из определенного дерева и сердцевины, основываясь на своих желаниях быть успешными в определенных видах магии, не понимая, что если вы используете палочку, которая вам не подходит, то не станете хороши ни в чем.

— Значит, палочка не делает тебя хорошим специалистом в определенном виде магии. Вместо этого она выбирает волшебника исходя из его природных способностей, зная, что однажды он будет хорош в определенных видах магии при определенных усилиях. Насколько они умны, чтобы определить, к какой магии есть предрасположенность? Как они могут это сделать? Живые ли они?»

Пожав плечами, Гаррик ответил:

— Моя семья изучала природу волшебных палочек в течение многих поколений, и мы все еще не узнали всего. Однако стало ясно, что палочки выбирают своих владельцев. Некоторые даже меняют свою верность при определенных обстоятельствах. Чем дольше волшебник пользуется своей палочкой, тем больше она меняется и растет вместе с владельцем. Кажется, они чувствуют, как волшебник плетет свои заклинания и со временем некоторые из них, которые чаще всего используются, становятся более простыми для применения.

Наклонившись вперед, словно шепча секрет, он продолжил:

— Большинство волшебников даже не осознают, как сильно их палочки меняются со временем. Когда я изготавливаю их, то оставляю гладкими, без резьбы. Но если вы посмотрите на волшебника, который пользуется волшебной палочкой в течение многих лет, то сможете увидеть узоры, появившиеся на древесине. Что любопытно, большинство людей так и не замечает, насколько отличается их палочка от того времени, когда они ее купили. Все это заставляет меня поверить, что палочки на самом деле живые. Это может быть другой тип жизни, чем у нас с вами, но это все равно жизнь.

Понимающе кивнув, я поблагодарил Олливандера и направился к выходу. Однако, прежде чем уйти, я спросил:

— Что обычно говорит о владельце осиновая палочка?

С загадочной улыбкой мастер ответил:

— На твоем месте я бы искал серебряное копье.

Не зная, как это понимать, я встретился с мамой, и остальная часть похода прошла в мгновение ока, так как меня отвлекла мысль о том, чтобы отправиться в башню, где я мог бы попрактиковаться в некоторых заклинаниях под присмотром Антона.

* * *

Когда мы вернулись домой, папа и я были полностью измотаны. Казалось, что мы только что прошли через торговую войну и оказались на стороне проигравших. Единственным из нас, кто не выглядел усталым, была мама. У нее блуждала самодовольная улыбка на лице, как будто все шло в соответствии с ее генеральным планом.

Позади отца плыл мой чемодан, внутри которого находилось все, что мне понадобится в течение года в школе. Глядя на все ступеньки и углы, которые нам предстояло преодолеть, я радовался, что нахожусь в семье волшебников. Если бы нам пришлось тащить чемодан вручную, это заняло бы целую вечность. Как бы то ни было, отец просто последовал за мной в мою комнату, а наши покупки плыли за ним.

Стоило ему поставить мой сундук в угол спальни, я нетерпеливо открыл его, ища свою книгу заклинаний за первый курс. Должен признать, было немного странно смотреть внутрь и видеть гораздо больший объем, чем снаружи, благодаря чарам расширения пространства.

Но стоило мне только открыть книгу, раздался голос матери: «Алекс, пора ужинать».

Пришлось неохотно отложить книгу, зная, что если сейчас же не спущусь, мама выйдет из себя. Ужин, казалось, тянулся целую вечность. Само время насмехалось над моим желанием попрактиковаться в магии. Решив, что попытка исполнения первого заклинания в доме слишком рискованна, я отложил это до ночи, когда все уснут.

Чтобы скоротать время после ужина, мы с папой сыграли несколько партий в волшебные шахматы. После третьего проигрыша подряд отец вскинул руки и заявил: «Ты как-то жульничаешь».

В стороне мама и близнецы только посмеивались над выражением его лица.

Извини, но ты не ровня тому, кто раньше играл в шахматы на компьютере. Хотя у волшебных шахмат было несколько факторов, которые нужно учитывать, например, характер фигур, в основном это было похоже на обычную игру. В моей прошлой жизни одним из моих главных развлечений в больнице была именно эта игра онлайн.

Я думаю, что последней каплей для моего отца стало то, что Саша встала и обняла его, чтобы утешить. Сначала он, казалось, приободрился благодаря её поддержке, и уже собирался бросить мне еще один вызов, но потом девочка похлопала его по спине и ласково сказала:

— Все в порядке, папочка, хоть ты и глупый в шахматах, я все еще люблю тебя.

Услышав слова дочери, отец совсем поник, а мама чуть не упала со стула, безудержно смеясь. Отдышавшись, она самодовольно произнесла:

— Это карма за то, что все время побеждал меня и злорадствовал, когда мы играли, теперь твоя очередь все время проигрывать.

День клонился к закату, и я с нетерпением ожидал, когда же мне представится возможность отправиться в башню. Через час после того, как все уснули, я медленно открыл окно, вздрагивая при каждом громком скрипе, и убедившись, что шум никого не потревожил, схватил книгу с метлой и взлетел в ночное небо.

К счастью, у моего кольца было какое-то заклинание самонаведения. Если я сосредотачивался, то чувствовал, как нечто тянет меня к башне. По прибытии я направился сразу на седьмой этаж, где обнаружил предка, спящего в своем портрете.

— Антон, — позвал я, желая узнать его наставления, прежде чем начать практиковать заклинания.

Услышав меня, мужчина открыл глаза и завыл дурным голосом:

— Незваный гость, как ты смеешь будить меня, готовься встретить свою судьбу. Твоя судьба будет ужасна, все будут трепетать в страхе перед моей силой, и весь мир будет бояться моего гнева.… о, это всего лишь ты, Алекс.

* * *

* * *

Я закатил глаза на его ужимки и вытащил свою палочку, угрожающе махнув ею в его сторону.

— Знаешь, теперь, когда у меня есть палочка, ты, возможно, захочешь быть немного более уважительным.

— Ха, великий волшебник Антон, никого не боится.

Изучая свой ноготь, я невинно припомнил один момент:

— Знаешь, на днях я был в доме бабушки и нашел картину еще одного из наших предков. Ее звали Элизабет Фоули.

Услышав это имя, Антон вздрогнул и прошептал:

— Ты не посмеешь.

Зная, что нашел слабое место, я позволил чеширской улыбке невольно появиться на моем лице:

— Ну, я полагаю, что не стоит упоминать, что нашлась картина ее мужа. Мне бы не хотелось, чтобы мой отважный наставник, который никого не боится, вдруг испугался. Тем более, что мне понадобятся его наставления.

Бормоча себе под нос о том, как дети в наши дни не уважают старших, Антон слегка поклонился и спросил:

— Чем я могу помочь тебе в столь поздний час?

Вытащив книгу заклинаний, я нетерпеливо ответил:

— Пришло время сотворить свое первое заклинание. Но прежде всего мне нужен совет.

Портрет на секунду задумался:

— Прежде чем ты начнешь использовать заклинания, сначала было бы лучше отработать различные движения палочкой.

Склонив голову в замешательстве, я уточнил:

— Сколько и каких движений?

Антон помахал рукой в воздухе, объясняя:

— Есть десятки различных движений. Например, взмах, вращения, уколы и сложносоставные элементы, которые объединяют несколько движений в одно. Если ты научишься правильно двигать палочкой, у тебя будет меньше шансов, что заклинание выйдет из-под контроля. Кажется, в библиотеке на нижнем этаже у меня была книга по движениям волшебной палочки.

Найдя указанный талмуд и просмотрев его, я начал практиковать каст для заклинания левитации, которое Рон использовал, чтобы победить тролля в первой книге.

Отработав взмахи, я открыл Стандартную Книгу заклинаний. Еще раз перечитав описание для Вингардиум Левиоса и запомнив все нюансы, я вытащил палочку и направил ее на бокал с вином на столе.

«Вингардиум Левиоса» — словесная составляющая, взмах палочкой и концентрация на том, чтобы заставить кубок парить.

К нашему с Антоном удивлению, успех пришел с первой попытки. Наличие волшебной палочки все-таки имело огромное значение при колдовстве. Количество умственных усилий по сравнению с использованием магии без палочки было похоже на сравнение ночи и дня.

Я самодовольно ухмыльнулся в сторону картины. По выражению его лица было понятно, что он впечатлен успехом с первой попытки. После нескольких минут наблюдения за тем, как кубок плавает в воздухе, заклинание начало ослабевать.

Страстно желая попробовать еще что-нибудь, я начал листать книгу, но Антон прервал меня:

— И что ты делаешь?

Приподняв бровь на его вопрос, я недоуменно ответил:

— Ищу другое заклинание, чтобы попробовать, это было слишком легким.

Услышав меня, мужчина закатил глаза и усмехнулся:

— Итак, ты смог применить это заклинание и думаешь, что на этом все. Позволь мне сказать, что есть много различных способов использования левитации. Ты же просто заставил кубок парить в воздухе. Истинное мастерство включает в себя способность полностью управлять им в пространстве.

Услышав его совет и признав его дельность, я продолжил практиковать заклинание левитации. После тридцати минут однообразного повторения стало понятно, что мне становится все труднее формировать левиосу. Наконец, когда я произнес заклинание в очередной раз, оно просто не сработало.

Я растерянно повернулся к Антону с вопросом:

— Что случилось? У меня такое ощущение, что я едва могу думать.

Закатив глаза в ответ, мужчина пояснил:

— А ты считал, что можешь колдовать бесконечно без последствий? Тебе нужно увеличить свою умственную выносливость Честно говоря, ты итак показал потрясающий результат для своего первого раза. Я ожидал, что ты выдохнешься еще минут пятнадцать назад.

— Значит, это не потому, что у меня кончилась магия, верно?

— Волшебники не могут исчерпать свою магию, но есть умственные ограничения. Это из-за ментального компонента, которого требуют заклинания. Когда волшебники колдуют, они могут быть истощены умственными усилиями, необходимыми для правильного выполнения чар.

Я кивнул в знак согласия и спросил:

— Есть ли какой-нибудь способ улучшить мою выносливость?

— Конечно, все, что тебе нужно делать, это снова и снова колдовать. Ментальная составляющая подобна мышце, чем больше ты ее используешь, тем сильнее она становится.

Поняв, что волшебники могут развивать свою умственную выносливость, я решил, что буду колдовать в конце каждого дня до полного изнеможения. На следующую ночь я вернулся в башню с новыми книгами. Остановив свой выбор на трансфигурации, я попросил предка дать мне очередной совет по данному направлению.

Покачав головой, Антон возразил:

— Нет, держись пока подальше от магии преображения. Это один из самых сложных предметов, и слишком многое может пойти не так. Возможно, в следующем году, когда у тебя появится некоторый опыт в трансфигурации, мы сможем двигаться дальше. Но до тех пор я бы рекомендовал просто практиковаться в чарах, сглазах и проклятиях. Не нужно торопиться; у тебя будет семь лет в Хогвартсе, чтобы научиться более сложной магии.

Видя, как серьезно Антон относится к этому вопросу, я решил последовать его совету.

Лето продолжалось, и я делил свое время на папину мастерскую и башню. Там я практиковал заклинания, чары и проклятия, и был полон решимости произвести впечатление на своих учителей в Хогвартсе. К концу лета Антон выглядел наполовину раздраженным, наполовину впечатленным тем, как легко я все схватывал.

— Учитывая, как быстро ты овладеваешь магией, я не удивлюсь, если ты попадешь в Когтевран.

Никогда не слыша, чтобы он говорил о факультетах, я с любопытством спросил:

— А где ты учился?

— В благородном доме Хаффлпафф.

Фыркнув от смеха, я честно ответил:

— Знаешь, ты больше похож на слизеринца. Я имею в виду, что ты построил эту темную башню в лесу, в которую встроено множество ловушек. Очень похоже на действия какого-нибудь темного лорда из Слизерина.

Насмешливо глянув на меня, Антон парировал:

— Твои слова показывают, как мало ты знаешь о факультетах. Хаффлпафф — это дом, посвященный тяжелой работе. Что может быть труднее, чем построить такую башню в одиночку? Кроме того, то, что несколько волшебников из Слизерина стали плохими, не делает их всех злыми. За всю историю магического мира существовало множество темных магов, которые появлялись и в других домах. Хотя действительно стоит признать, что большинство из них вышли из Слизерина.

Даже не знаю, что и думать. Книги, казалось, подразумевали, что все темные волшебники учились на факультете змей. Но есть вероятность, что книги о Гарри Поттере рассказывались с узкой точки зрения.

Эта теория имеет смысл. Если Слизеринцы действительно рассадник злых волшебников, почему им вообще позволяют существовать? Идея о том, что если вас распределить в определенный факультет, то вы либо герой, либо злодей, слишком упрощена.

В течение следующих нескольких дней мысль о том, в какой дом я попаду, занимала все мои мысли.

Если я правильно помню, Слизерин брал тех, у кого чистая кровь и хитрость. Но я также помню, что было много талантливых полукровок, которые также оказались на змеином факультете.

Для дома Гриффиндора, думаю, характерна храбрость, наряду с некоторым понятием рыцарства. В Равенкло берут умников.

И хотя у Хаффлпаффа не было никаких обязательных критериев, на этом факультете собирались трудолюбивые, готовые работать в команде люди.

За несколько дней до моего отъезда в школу у нас состоялся большой семейный ужин с бабушкой, дядей Джоном и тетей Нефрет. Кузен Омар не смог присоединиться к нам, потому что уже уехал в школу.

* * *

* * *

Я решил посоветоваться с семьей и поинтересовался:

— Члены нашей семьи обычно попадают на какой-то конкретный факультет?

Услышав мой вопрос, папа покачал головой:

— Не совсем, хотя некоторые семьи придерживаются определенного факультета при поступлении, наши предки учились во всех четырех домах не отдавая предпочтения какому-то конкретному. Я, например, закончил Рейвенкло, — похвастался он.

Учитывая, чем зарабатывал на жизнь мой отец, я, пожалуй, именно этого и ожидал. Мне не терпелось узнать, на каком факультете был дядя Джон, и я повернулся к нему с выжидательным видом. На его лице появилась самодовольная улыбка, и он произнес:

— Слизерин.

Не слишком удивившись этому, я бросил нетерпеливый взгляд на бабушку:

— Ну, я была хаффлпаффкой, а твой дедушка Джордж гриффиндорцем.

Услышав, что члены моей семьи учились на разных факультетах, я с любопытством спросил:

— Какой факультет самый лучший?

Все трое переглянулись и ответили одновременно.

— Хаффлпафф, — воскликнула бабушка.

— Рейвенкло, — констатировал папа.

— Слизерин, — ответил дядя Джон.

С раздраженным выражением на лице я пробормотал:

— Очень полезные советы.

Увидев выражение моего лица, папа попытался успокоить меня:

— Не важно, на какой факультет ты попадешь. Это всего лишь место, которому ты больше всего подходишь, и нам все равно, где ты окажешься.

Увидев, что я киваю в знак того, что понял, он протянул руку, обнял меня и прошептал на ухо:

— Как бы то ни было, Рейвенкло — лучший факультет.

Решив вмешаться, мама заметила:

— Я вообще не понимаю зачем в Хогвартсе распределяют учеников по разным домам, это только разделяет школу на группировки.

Прежде чем кто-либо успел высказать свое мнение, я ответил:

— Наличие разных факультетов имеет множество преимуществ. Во-первых, это дает людям мотивацию стараться еще больше. Когда у людей есть чувство принадлежности к группе, они, естественно, хотят, чтобы эта группа преуспела. Наличие соперников гарантирует, что вы будете изо всех сил стараться добиться большего, чем остальные.

Следующее преимущество — это контроль поведения. Как нескольким учителям проконтролировать поведение почти тысячи подростков — волшебников и ведьм? Они достигают этого, проводя соревнование между факультетами за кубок школы. С одной стороны, они награждают учеников за успехи в учебе и другие достижения, а с другой, снимают баллы с факультета за плохое поведение его студентов, что побуждает их следовать правилам. Если ученики продолжают терять баллы, то им часто приходится иметь дело с неодобрением своих сокурсников. Это эффективная формула социального контроля.

Остальная часть моей семьи выглядела ошеломленной моим глубоким обзором системы обучения.

Папа гордо поднял нос и похвастался:

— Определенно Рейвенкло.

Следующие два дня пролетели, как один миг, и наступило первое сентября, когда я отправлялся в Хогвартс.

* * *

К тому времени, как утром первого сентября лучи солнца ворвались в окно моей спальни, я уже несколько часов не спал. Хогвартс, наконец, настиг меня; с тех пор как я переродился в этом мире, я представлял себе, как придет этот день. Оглядывая свою комнату, трудно было представить, что я оставлю все это позади, маленькая часть меня хотела, чтобы студенты могли возвращаться домой на ночь.

— АЛЕКС, САША, РЕБЕККА, СПУСТИТЕСЬ ВНИЗ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ, МЫ ОТСТАЕМ ОТ ГРАФИКА.

Поморщившись от пронзительного звука маминого голоса, я не мог не подумать, что, возможно, в школе-интернате тоже есть свои плюсы. Волоча за собой чемодан, я спустился вниз и когда добрался до кухни, то обнаружил, что все уже сидят за столом и быстро поглощают свой завтрак.

Разобравшись со своей порцией так быстро, как только мог, я нетерпеливо спросил:

— Когда мы отправляемся?

Папа улыбнулся моему нетерпению и поставил на стол маленькую коробочку:

— Скоро, но перед отъездом мы с мамой хотим тебе кое-что подарить.

С этими словами он протянул мне коробку. Я её открыл и нашел внутри бронзовый кошачий ошейник с круглой синей металлической биркой, на оборотной стороне которой красовался герб нашего дома, а на лицевой — морда Афины.

— Мы получили разрешение от директора на то, чтобы Афина поехала с тобой, но он предложил сделать ее немного более незаметной.

Услышав свое имя, моя красавица неторопливо вошла в кухню, словно хозяйка. Кивнув в её сторону, отец предложил:

— Надень его на нее, и ты увидишь результат.

Я постучал по столу и позвал:

— Афина, иди сюда, девочка.

Всегда счастливая находиться в центре внимания, ламассу прыгнула на стол и остановилась передо мной. Взяв ошейник, я предупредил:

— Это для тебя.

Не впечатленная, Афина посмотрела на меня как на сумасшедшего, как будто хотела сказать, что я ни за что на свете не надену на нее это.

— Ну же, не будь такой букой, — видя, что она упрямится, я пошел с козырей. — Если ты не наденешь его, тебе придется остаться дома, пока я буду в Хогвартсе.

— Не делай этого, Афина, — со своей стороны закричала Саша. — Если ты не наденешь ошейник, то сможешь остаться здесь с нами. Нам будет очень весело.

Прекрасно понимая, что близнецы считают забавным, Афина прыгнула ко мне на колени, дрожа от страха, и я спокойно натянул подарок через ее голову. Ошейник тут же уменьшился, идеально облегая ее шею. Её рога и крылья, казалось, сложились внутрь и скрылись под шерстью, и их больше не было видно.

— О-о-о, — благоговейно загудели близняшки.

Любопытствуя, исчезли ли рога или их просто не видно, я погладил ламассу по голове и, ничего не почувствовав, бросил любопытный взгляд в сторону отца:

— Не волнуйся, когда ты его снимешь, все вернется на круги своя, — успокоил он меня.

Восхищаясь чарами, как будто специально разработанными для Афины, я уточнил:

— Ты сам создал его?

На его лице, конечно, появилось гордое выражение.

— Неужели ты думаешь, что я позволил бы кому-то другому заниматься этим? Кроме того, работа с чарами на заказ — одно из моих любимых занятий. На протяжении многих лет мне приходилось решать интересные задачи. Однажды я сделал часы для одной милой леди, которые следили за передвижением ее семьи. Милая леди с кучей детей.

Услышав, как он говорит о часах, которые могут отслеживать членов семьи, я вспомнил канон из книги. Бьюсь об заклад, это были семейные часы Уизли.

— Очень полезная вещь, почему у нас такой нету?

Папа бросил взгляд на маму, и она ухмыльнулась в ответ:

— Почему ты думаешь, что у меня нет чего-то такого, с помощью чего нельзя тайно отслеживать твои передвижения?

Конечно, мама чего-то недоговаривает. Вспомнив все мои внеклассные занятия в лесу, я нервно рассмеялся. Надеюсь, мамин артефакт дает информацию также расплывчато, как у Уизли, а не отслеживает точечно в реальном времени.

После минутного неловкого молчания мама снова заговорила:

— Ну, раз папа подарил тебе подарок, пришло время и мне подарить тебе свой. Я хранила его для тебя уже много лет, — она пододвинула ко мне небольшой сверток: — Будь осторожней.

Медленно сорвав обертку, я обнаружил маленький флакон с золотой жидкостью в нем. Широко раскрыв глаза, я неверяще прошептал:

— Это то, о чем я думаю?

Мама бросила на отца самодовольный взгляд:

— Я решила сохранить для тебя флакон Феликс Фелицис, который сварила шесть лет назад.

— Но он должен стоить почти тысячу галеонов.

Женщина в ответ протянула руку и погладила меня по голове:

— Ты того стоишь, кроме того, это не только твой прощальный подарок перед школой, но и на твой день рождения.

Не зная, что сказать, я просто обнял ее.

— Итак, — продолжила она, — сначала несколько основных правил. Я не собираюсь объяснять последствия использования зелья во время экзаменов, соревнований или других регламентированных мероприятий. Просто знай, что это влечет за собой суровое наказание.

* * *

* * *

Желая немного подколоть ее, я съехидничал:

— Технически, ты только что разрешила мне это.

Отвесив мне подзатыльник, мама продолжила:

— Запомни, как только ты примешь зелье, то не сможешь больше использовать его, по крайней мере, десять лет. В противном случае, та удача, которую ты заполучишь при приеме Феликс Фелицис, сменится постоянной неудачей после завершения действия зелья.

Кивнув в знак понимания и осторожно взяв флакон, я запихнул его глубоко в чемодан.

— Как мы доберемся до платформы в Лондоне?

— Мы поедем на автобусе «Ночной Рыцарь».

Когда мы покидали территорию поместья, тяжелые ворота закрылись за нами с громким щелчком. За оградой была небольшая мощеная дорожка, которая вела к дороге. Дойдя до неё, папа взмахнул палочкой, как будто подзывал такси, и через несколько мгновений из ниоткуда появился синий трехэтажный автобус.

Увидев мой багаж, как только мы поднялись на борт, водитель понимающе уточнил:

— Платформа 9 и ¾ в Лондоне?

Отец погладил меня по голове и подтвердил:

— Да, Алекс идет на первый курс в Хогвартс.

Кивнув головой, водитель назвал цену за проезд:

— Одиннадцать сиклей с человека.

После того, как папа отсчитал пятьдесят пять сиклей, мы направились в салон, который был наполовину заполнен студентами и их родителями, направляющимися в школу. Немного встревоженный, вспоминая описания в книгах, я сел ожидая, что меня начнет бросать из стороны в сторону, как только автобус тронется. Однако, стоило мне опуститься на сиденье, папа направил на меня палочку и пробормотал заклинание себе под нос.

Внезапно я не смог сдвинуться с места, а на свой вопросительный взгляд тут же получил ответ:

— Чары приклеивания. Поверь, через минуту ты будешь мне очень благодарен.

Как только мама устроила близняшек, автобус резко тронулся с места, как будто за ним гнались все демоны ада. Местность расплывалась за окном, и было совершенно непонятно, где мы находимся. Неожиданно, с громким стуком, автобус остановился. К счастью, чары удержали меня на месте, иначе мое тельце точно бы швырнуло куда-нибудь вперед.

Сделав еще несколько подобных остановок, мы, наконец, добрались до Лондона в рекордное время. На вокзале, как только все родители и ученики вышли, автобус уехал так быстро, что это выглядело почти как телепортация. Продвигаясь вдоль платформ, я не сводил глаз с их номеров. Как только мы оказались между платформами девять и десять, папа легонько подтолкнул меня к кирпичной колонне:

— Иди, ты ничего даже не почувствуешь.

Убедив себя, что кирпичная стена только с виду кажется прочной, я решил пройти сквозь неё бегом, и рванул вперед, но в последний момент все-таки не смог удержаться от того, чтобы не закрыть глаза. Следующее, что я помню, это то, что я оказался на платформе 9 ¾, с черно-красным Хогвартс-экспрессом прямо передо мной. Обернувшись, я увидел, как мои родители вошли в арку, держа по одной близняшке на руках.

Студенты и их семьи постепенно заполняли платформу; большинство учеников выглядели нетерпеливыми, желая поскорее попасть в поезд, в то время как некоторые из родителей украдкой вытирали слезы, прощаясь со своими детьми. Надеясь избежать подобной сцены со своими родителями, я обнял их на прощание.

Папа спокойно отпустил меня после короткого объятия, а вот мама явно не собиралась этого делать. Через минуту я попытался вырваться, но ее руки, словно тиски, отказывались меня отпускать.

-Да ладно тебе, — попробовал утешить её отец. — Вы же не навсегда прощаетесь, он приедет домой на Рождество.

Мать неохотно все-таки отпустила меня и потребовала:

— Я жду от тебя еженедельных писем.

Почувствовав, что моя свобода, наконец, близка, я быстро успокоил эту чересчур беспокойную женщину:

— Не волнуйся так сильно, я буду писать тебе все время, обещаю. Кроме того, Рождество наступит раньше, чем ты успеешь оглянуться.

Как только мама отпустила меня, настала очередь близняшек чуть не сбивать меня с ног в яростных объятиях. Еще через несколько минут заверений, что мы увидимся на Рождество, я, наконец, направился к поезду. Правда, прежде чем я успел сесть в вагон, чей-то голос окликнул меня:

— Алекс.

Обернувшись, я увидел Седрика, наполовину высунувшегося из окна купе и машущего мне.

— Я сейчас, займи мне место, — махнул я рукой, поспешив к нужному вагону. К тому времени, как мне удалось добраться до него, он уже был набит студентами, и найти друга оказалось трудновато. Наконец, я пробился до нужного купе, в котором обнаружил Седрика и Анну, сидящих по разные стороны, а рядом с Анной была еще одна девушка с темной кожей, темно-каштановыми волосами и глазами такого же цвета.

Оглядев меня с ног до головы, незнакомка с вызовом посмотрела мне в глаза, спросив с легким акцентом, который звучал несколько знакомо:

— Кто ты?

Слегка озадаченная тоном, Анна толкнула её локтем в бок:

— Это Алекс, мы с Седом знаем его уже давно, — переведя взгляд на меня, она представила свою подругу: — Это Алисия Спиннет, она родом из Египта. Ее семья переехала к нам около года назад.

По-видимому, удовлетворенная ответом Анны, девушка кивнула и жестом предложила мне сесть.

Седрик в свою очередь посмотрел мне в глаза и пожал плечами, как бы намекая:

— Что поделаешь, девушки немного сумасшедшие.

Умостившись рядом с Диггори, я решил произвести хорошее впечатление на новую знакомую, поздоровавшись по-арабски:

— Привет, Алисия, приятно познакомиться».

Её глаза явно заблестели довольством, когда она услышала меня, и девочка тут же ответила с улыбкой:

— Мне тоже приятно познакомиться, Алекс. Взволнован предстоящим поступлением?

— Немного.

— Я так рада, что встретила кого-то, кто может говорить по-арабски. Хотя я хорошо знаю английский, иногда приятно поговорить с кем-то на моем родном языке.

После нескольких минут светской беседы я заметил, что глаза Анны сузились, и она резко вмешалась в наш разговор:

— Разве вы не знаете, что это грубо — говорить в общей компании на незнакомом языке?

Подняв бровь в ответ на ее вспышку, я парировал:

— Если ты хочешь понять, о чем мы говорим, есть простое средство: все, что тебе нужно сделать — это попросить, и я научу тебя.

После недолгих попыток найти доводы на мой ответ, она сдалась:

— Хорошо, только пока не научишь, не говори перед нами на другом языке.

Я ухмыльнулся Седрику, потому что Анна решила и его втянуть в изучение арабского языка. Впрочем, Диггори недолго сопротивлялся и вскоре согласился, после чего повернулся ко мне.

— А сколько языков ты знаешь?

— Ну я знаю свой родной английский, также уже выучил французский, арабский и испанский

Алисия удивленно подняла брови, Седрик присвистнул, а Анна что-то проворчала себе под нос.

Примерно через полчаса поезд, наконец, тронулся, и я взволнованно пробормотал:

-Вот оно, мы наконец-то на пути в Хогвартс.

* * *

Примерно через три часа после начала путешествия нам всем стало немного скучно. Мой отец сказал, что поездка обычно занимает около шести часов или около того. Если так прикинуть, учитывая, что поезд направляется на север, значит Хогвартс находится в глубине Шотландии.

Внезапно дверь нашего купе распахнулась, и в нее ввалились два рыжих близнеца. Они оба втиснулись на скамейки рядом с нами, и тот, что сел рядом со мной, выпалил:

— Если кто-нибудь спросит, мы были здесь все это время.

Другой сел рядом с Алисией и быстро закрыл дверь.

Увидев одинаковые лукавые улыбки рыжеволосых мальчишек, я понял, что это могут быть только близнецы Уизли, Фред и Джордж. Два самых невыносимых исчадья ада, когда-либо проходивших через Хогвартс. Прежде чем они успели представиться, в коридоре появился высокий темноволосый волшебник с зеленым значком с серебряной змеей, на котором было написано «Староста».

Добравшись до нашего купе, он открыл дверь, подозрительно посмотрел на близнецов и спросил:

— Как давно эти двое здесь?

Не желая бросать Фреда и Джорджа на съедение, я быстро ответил:

— Они находились здесь с самого начала поездки, а в чем дело?

* * *

* * *

Глаза старшекурсника метнулись ко мне, когда он ответил:

— Кто-то решил, что было бы неплохо бросить навозную бомбу в купе старост. Свидетели видели двух рыжих парней, убегающих с места преступления, — закончив говорить, он снова подозрительно посмотрел на близнецов.

— Я не знаю, что тебе сказать, приятель, как сказал тебе мой друг, мы с Джорджем были здесь с самого начала.

— Это похоже на подставу, — добавил Джордж. — Если бы я собирался забросить навозную бомбу в купе старост, то обязательно замаскировался бы, а не бегал в своем настоящем облике. Не говоря уже о том, что этом поезде полно волшебников и ведьм. Откуда вы знаете, что они не изменили свою внешность, чтобы их не поймали?

Слегка опешив, староста прищурился и предупредил:

— В этом году я буду приглядывать за вами, и если замечу что-нибудь подозрительное, вы дорого заплатите, — захлопнув за собой дверь, он двинулся дальше.

Как только он оказался вне пределов слышимости, оба близнеца довольно ухмыльнулись друг другу, после чего Джордж подмигнул мне:

— Спасибо, приятель, что поддержал нас с Фредом.

Прежде чем я успел ответить, Фред перебил меня:

— Знаешь, Джордж, мне пришла в голову ужасная мысль. Держу пари, никто не ожидает, что тот, кто бросил навозную бомбу, вернется и сделает это снова, пока они ищут виновников.

В глазах его брата блеснул огонек, он надулся и заговорил праведным тоном:

— Может быть, нам стоит пойти и проверить, чтобы остановить их.

Джордж, не долго думая, распахнул дверь и выскочил из купе, а Фред последовал за ним по пятам.

Близнецы ворвались к нам, как ураган хаоса, и так же быстро исчезли, оставив после себя тишину. После минутного ошеломленного молчания Анна спросила в никуда:

— Они действительно пошли делать то, что я думаю?

— Я не знаю, но готов поспорить, что они будут доставлять неприятности весь год.

Путешествие продолжалось, и мы вчетвером обсуждали случайные темы. К концу поездки Алисия, казалось, вписалась в нашу маленькую группу, как будто находилась в ней всегда. Около половины пятого мы все надели свои хогвартские мантии, зная, что путешествие почти закончилось, и к пяти часам Хогвартс-экспресс замедлил ход и остановился, после чего все поспешили сойти с поезда.

Стоило нам выйти на платформу, я сразу увидел его… Стоящего в отдалении, отбрасывающего огромную тень, с широкой улыбкой на лице, как будто у него была лучшая работа в мире. Описание полувеликана в книгах не подготовит вас к встрече с ним лицом к лицу. Я никак не мог взять в толк, насколько высок был Хагрид, книга описывала его в два раза выше среднего человека и в три раза шире, и он в точности соответствовал этому описанию. В нем было около одиннадцати с половиной футов роста, но хотя рост и был впечатляющим, больше выделялась ширина мужчины. Да его руки были толще, чем все мое тело.

Большинство первокурсников, увидевших Хагрида, оказались напуганы им, не зная, что у того доброе сердце. Прижав ладони ко рту, он проревел:

— Первокурсники, оставьте свои чемоданы здесь и следуйте за мной.

Предполагая, что все сделают, как сказано, лесник развернулся и зашагал прочь. Видя, что больше никто не шевелится, я первым двинулся за ним, а Седрик, Анна и Алисия — следом. Вскоре Хагрид привел нас к причалу озера, настолько большого, что мы едва могли видеть противоположный берег. У кромки воды дрейфовало около десяти маленьких лодок, и еще около сорока плавали чуть дальше в воде. Полувеликан помахал первокурсникам и пробасил громким голосом:

— Ладно, садитесь по три-четыре человека в лодку — и вперед.

К счастью, находясь в первых рядах группы, примерно из ста сорока студентов, мы с друзьями первыми сели в лодку. После того, как мы погрузились, фонарь, висевший на носу, начал слабо светиться, и мы медленно отплыли от причала, а на наше место тут же подплыла другая лодка.

К тому времени, когда все погрузились, солнце уже начало садиться. Лодки неровной флотилией медленно начали плыть по воде в сторону противоположного берега. Нервный шепот был слышен то тут, то там от студентов поблизости в других лодках, пока мы пересекали озеро. Пройдя примерно треть пути, Анна заметила, что я пристально смотрю на воду:

— Что ты ищешь? Если не будешь осторожен, то упадешь.

Заметив близнецов поблизости, у меня в голове возникла одна мысль, и я громко ответил:

— Предположительно, там есть гигантский кальмар, который дружелюбен к ученикам. Я просто пытаюсь хоть мельком его увидеть. Кроме того, я слышал, что если ученики падают в воду, кальмар их спасает.

Два голоса раздались недалеко от нас в ответ на мое заявление.

— Круто.

Подняв глаза, я увидел Фреда и Джорджа, сидящих в лодке с темнокожей девушкой. Они тут же начали раскачивать свое плавсредство, пытаясь перевернуться, а их спутница злобно шипела на них:

— Не смейте.

— Да ладно, Анжелина, это будет весело.

Прежде чем она успела возразить, их лодка перевернулась и сбросила всех в озеро. Вскоре первокурсники вынырнули на поверхность, и названая Анжелиной, не замедлила высказать все, что она думает о двух шутах.

— Идиоты, вы оба мертвы, ваши тела просто еще не осознали этого.

Фред лишь ухмыльнулся на её возмущение:

— Не будь такой букой, Анжелина. К тому же становилось жарковато. На самом деле, ты должна быть благодарна нам за то, что мы помогли тебе остыть.

Услышав ответ парня, девочка возмутилась еще больше, но прежде чем она успела ответить, все трое оказались подняты в воздух гигантскими щупальцами и мягко положены обратно в лодку.

Увиденное удовлетворило мое любопытство о том, дружелюбен ли гигантский кальмар в озере, и мне не нужно было мокнуть, чтобы проверить это. Очень хорошо, когда рядом есть люди, готовые проделывать такие безумные трюки, даже если они не понимают, что действуют по моему плану.

Седрик толкнул меня локтем и прошептал:

— Ты ведь это специально?

— Не знаю, что ты имеешь ввиду, но я не приказывал им этого делать. Они сами пришли к такому решению.

Диггори негромко рассмеялся и не стал больше расспрашивать меня. Когда мы подплыли ближе к замку, нам стало казаться, что Хогвартс начал доминировать над горизонтом; это был массивный семиэтажный замок, башни которого вызывающе тянулись в небо. Замок словно пульсировал от магии, отчего бормотание студентов начало постепенно затихать. Когда мы добрались до берега, солнце уже давно зашло за горизонт. От озера к школе вела тропинка, освещенная светящимися шарами, которые плавали прямо в воздухе.

В конце тропинки находилась длинная каменная лестница, ведущая к массивным двойным дверям, возле которых нас встречала сурового вида ведьма в остроконечной шляпе, прикрывающей ее седеющие волосы, собранные сзади в пучок. Когда мы приблизились, женщина заговорила с легким шотландским акцентом:

— Добрый вечер, студенты. Добро пожаловать в Школу чародейства и волшебства Хогвартс. Я профессор МакГонагалл, заведующая кафедрой трансфигурации и заместитель директора Хогвартса. Через минуту мы пройдем в большой зал и начнем церемонию распределения, в процессе которой вы попадете на один из четырех факультетов, или как их еще называют домов, представляющих основателей Хогвартса: Гриффиндор, Слизерин, Рейвенкло и Хаффлпафф. Все четыре дома имеют долгую и славную историю, и я ожидаю, что все вы станете достойными их представителями. Добивайтесь успеха и преуспевайте в учебе, и вы заработаете баллы для факультета, ваши же проступки, наоборот, отнимут их. В конце года баллы подсчитываются, и тот факультет, который наберет их больше всех, выигрывает кубок. От тех, кто окажется в Гриффиндоре, я буду ожидать самого лучшего поведения, так как я глава данного факультета. И не беспокойтесь о своих вещах; они будут доставлены в ваши общежития, прежде, чем вы туда доберетесь.

Повернувшись, она начала подниматься по ступенькам. Все мои товарищи-первокурсники, казалось, понимали, что это не та ведьма, к которой можно относиться легкомысленно. Я искренне ожидал, что Джордж или Фред чего-нибудь натворят, но они, видимо, поняли, что им нужно вести себя потише рядом с профессором МакГонагалл.

* * *

* * *

Массивные двойные двери открылись, как только профессор подошла к ним, и мы вступили под своды старинного замка.

Идя по Хогвартсу, мы вскоре добрались до еще одной пары дверей, и когда заместитель директора распахнула их, перед нами предстал огромный зал. Большую часть помещения занимали четыре длинных стола, за которыми сидели множество студентов. В дальнем конце зала стоял еще один длинный стол, где располагались взрослые волшебники, а в самом центре сидел высокий старик с длинной бородой, в остроконечной шляпе и очках-полумесяцах.

Оглядев его внешность, я пришел к выводу, что это определенно Альбус Дамблдор, собственной персоной. Также можно было узнать и других учителей по описанию из книг, таких как профессор Флитвик и профессор Снейп. Когда я увидел его, то не мог не подумать о конфликте между ним и Гарри. Интересно посмотреть, похоже ли будет их противостояние на то, что описывалось у Роулинг.

Седрик выдернул меня из моих мыслей, когда студенты двинулись вперед. Перед учительским столом стоял маленький деревянный табурет, на котором лежала старая поношенная шляпа с несколькими заплатами.

Стоило нам подойти ближе, у шляпы появилось отверстие в виде рта, и она заговорила, видимо обращаясь к будущим первокурсникам: «Более тысячи лет назад, когда я была только сотворена, я видела возвышение этого священного места, где четыре величайших волшебника и ведьмы начали свою историю. Каждый брал учеников, отбирая только достойных по их мнению. Слизерин брал только тех, чья кровь была чиста, и чья хитрость соответствовала его собственной. Храбрый Гриффиндор требовал от своих учеников мужества. Мудрая Рейвенкло выбирала только самых умных. И только добрая Хаффлпафф не имела определенных требований к тем, кого учила и кому передавала преданность своему ремеслу. Меня создали, чтобы эта традиция продолжалась. А теперь не бойтесь, дайте мне заглянуть в ваши умы, и я пойму, где ваше место».

Увидев, что шляпа закончила, профессор МакГонагалл повернулась к детям и вытащила свиток. Развернув его, она громко назвала первое имя:

— Джонсон, Анджелина

Все глаза сразу же устремились на названную девочку, когда она направилась к табурету.

— Гриффиндор! — огласила шляпа вердикт через несколько мгновений после того, как её надели первокурснице на голову.

Когда она встала и подошла к теперь уже своему факультету, студенты за ало-знаменным столом захлопали. Профессор МакГонагалл продолжала называть имена. Некоторых людей я узнал по книгам, таких как Маркус Флинт, которого распределили в Слизерин, и Роджер Дэвис, отправившийся в Рейвенкло. Но большинство из моих однокурсников были мне незнакомы.

Казалось, не было никакой закономерности в том, как распределялись ученики. Иногда на один факультет отправлялись несколько человек подряд.

В этот момент МакГонагалл назвала следующее имя:

— Диггори, Седрик.

Седрик нервно улыбнулся мне и направился к табурету. Через несколько секунд сортировочная шляпа громко объявила:

— Хаффлпафф!

Я не сильно этому удивился, после всего, что было в книгах. Через несколько минут МакГонагалл позвала:

— Спиннет, Алисия.

Когда девочка подошла к табурету, я подумал про себя, что ее следует отправить в Гриффиндор. Согласно книгам, она была в команде по квиддичу вместе с Гарри Поттером. Через несколько мгновений шляпа оправдала мои ожидания:

— Гриффиндор.

— Ланкастер, Анна.

Нервно сглотнув, Анна подошла к табурету и села, надев сортировочную шляпу, которая не долго думала над выбором:

— Слизерин!

Фиолетовые глаза встретились с моими, и я слегка улыбнулся, показывая, что мне все равно, к какому дому она принадлежит. Хотя у меня были свои подозрения относительно того, почему она оказалась в Слизерине, в целом это не имело значения для меня. В конце концов, мой дядя учился в серпентарии, и он потрясающий. Церемония продолжалась, и наконец настала моя очередь.

— Фоули, Александр.

Подойдя к табурету, я сел, и когда МакГонагалл надела на меня артефакт, в голове послышалось бормотание:

— Хм, интересно, интересно, у тебя много качеств, которые делают тебя идеальным для любого факультета. Чистокровный, который чрезвычайно хитер, да, ты хорошо прижился бы в Слизерине.

Пообещав себе вообще не влиять на её решение, я мысленно дал понять, что буду доволен тем домом, в который она меня отправит.

Шляпа продолжала бормотать:

— Но в тебе есть нечто большее, чем хитрость и коварство, я чувствую, что глубоко внутри у тебя спрятана великая решимость, может быть, тебе стоит пойти в Гриффиндор? Хммм, давай углубимся в твой разум. Вижу, ты очень ценишь свою семью и друзей, и очень трудолюбивый, эти черты приветствуются в Хаффлпаффе.

— Но в глубине души я чувствую пылающий разум, полный решимости изучать и овладевать магией во всех ее формах. Чтобы помочь тебе на пути к силе, я знаю, куда тебя поместить.

— РЕЙВЕНКЛО! — прозвучало на весь Большой зал.

* * *

Студенты за столом воронов вежливо захлопали, когда я встал со стула и прошел к концу стола, где сидели все остальные первокурсники.

Когда церемония распределения закончилась, Дамблдор встал и с довольным выражением лица направился к трибуне перед столом преподавателей держать речь:

— Теперь, когда первокурсники распределены, я мог бы произнести длинную приветственную речь, но уверен, что все остальные предпочли бы начать праздник. Поэтому, на этой ноте пусть начнется пир.

Все ученики радостно загомонили, когда он сел, и на столах появилось огромное количество самых разнообразных блюд. Старшекурсники тут же принялись накладывать себе еду, казалось, каждый был сам за себя. Младшекурсники последовали их примеру и тоже приступили к трапезе. Наполнив свою тарелку и утолив первый голод, я не мог не восхититься потолком, который был заколдован так, чтобы показывать небо. Несмотря на то, что на улице было темно, и виднелись луна и звезды, плавающие свечи вместе с факелами на стенах делали зал достаточно освещенным.

Темноволосый парень, сидящий рядом со мной, представился:

— Роджер Дэвис.

— Александр Фоули.

Видя, что мы знакомимся, большинство первокурсников за нашим столом начали делать то же самое. К концу пиршества я съел столько еды, что был уверен: если попробую еще хоть кусочек, то мой желудок лопнет. Когда все насытились, Дамблдор снова встал, и разговоры в зале стихли.

— Теперь, когда наши желудки полны, пришло время сделать несколько объявлений. Во-первых, мистер Филч попросил меня еще раз напомнить вам, что колдовать в коридорах запрещено, — его голос затих, а глаза озорно блеснули.

— Кроме того, на второй неделе семестра факультетские команды по квиддичу проведут пробы. В ваших гостиных вы найдете регистрационные формы, но, увы, только студенты второго курса и старше могут подать заявку. Далее, я не устаю каждый год напоминать вам, вход в запретный лес запрещен для учащихся, так как там водятся очень опасные существа. Ну что же, я уверен, вы уже устали от моей болтовни, поэтому пора укладываться спать, всем спокойной ночи.

Когда он закончил, по залу прокатился шквал движения, и все бросились к своим общежитиям, надеясь опередить остальных студентов. Недалеко от меня послышался женский голос: «Первокурсники Рейвенкло, сюда».

Обернувшись, я увидел черноволосую ведьму со значком старосты на мантии, а рядом с ней — худощавого темноволосого волшебника в очках с толстыми стеклами, которые, казалось, вот-вот упадут с его лица.

Когда мы все собрались вокруг них, они пересчитали нас и повели на выход из зала. Пока мы шагали по Хогвартсу, девушка начала небольшую приветственную речь:

— Меня зовут Лиза Бейли, а это Скотт Миллер, мы старосты пятого курса Рейвенкло. В каждом доме есть в общей сложности шесть старост, и если у вас есть какие-либо вопросы, вы можете обратиться к нам за помощью. Имейте в виду, что каждый староста может назначить наказание за плохое поведение, так что соблюдайте дисциплину в течение всего года.

* * *

* * *

Вскоре мы вышли на открытую площадку, полную движущихся лестниц, и в этот раз заговорил Скотт:

— Как вы можете видеть, лестницы не стоят на месте и постоянно меняют свое направление. Может потребоваться некоторое время, чтобы привыкнуть к их беспорядочному перемещению. Иногда вы направляетесь на определенный этаж, а затем лестница смещается и, в конечном итоге, приводит вас в другое место.

— О, и чтобы вы знали, некоторые ступеньки на лестнице — это ловушки, — заметила Лиза, показательно перепрыгивая через одну ступеньку.

Старосты провели нас на пятый этаж, где мы подошли к большой двери с бронзовым молотком в виде орла. Повернувшись к нам, Бейли объяснила:

— У других домов существуют пароли, чтобы попасть в свои гостиные, но у нас все по- другому. Наш интеллект — это то, что чаще всего определяет ведьм и волшебников Рейвенкло, и этот молоток был разработан, чтобы проверить наш ум. Дайте правильный ответ на его загадку, и вас впустят, провалитесь, и вам будет отказано во входе, пока один из ваших одноклассников не сжалится над вами, — она замолчала, усмехнувшись, давая нам понять, что не слишком высокого мнения о тех, кто будет нуждаться в помощи, чтобы попасть в башню.

Когда она закончила, Скотт негромко постучал, после чего раздался мягкий музыкальный голос:

— Что требует пищи, чтобы жить, но умрет, когда будет дана вода?

Скотт повернулся к нам с легкой насмешкой на лице:

— Кто-нибудь чувствует себя достаточно храбрым, чтобы попробовать ответить на загадку?»

Я заметил взволнованное выражение на окружающих меня лицах, так как никто не хотел провалиться и выставить себя глупцом перед всеми. Я вышел вперед:

— Можно я попробую?

Скотт отступил в сторону и жестом пригласил меня подойти. С минуту я лихорадочно размышлял над этой загадкой, пока ответ не пришел ко мне:

— Огонь.

— Верно, — прозвучал голос, и я бросил торжествующий взгляд на Роджера Дэвиса. Дверь распахнулась, пропуская нас в башню. Войдя внутрь, мы оказались в большой круглой комнате с несколькими сводчатыми проходами.

Я был немного удивлен тем, насколько большой была гостиная. Помещение выглядело так, как будто весь факультет может находиться здесь и не оказаться упакованным, как банка сардин. В дальнем конце комнаты располагали лестницы-близнецы, а между ними стояла статуя ведьмы с мудрым взглядом.

Лиза заметила мой взгляд и пояснила:

— Лестницы ведут в спальни для девочек и мальчиков, к девочкам — налево, к мальчикам — направо.

Все начали с интересом осматриваться, и я заметил, что один из арочных проходов ведет в комнату с несколькими высокими шкафами, заполненными книгами. Также вдоль одной из стен в камне были выгравированы имена учеников Рейвенкло, разделенные по годам. Я заметил, что в колонке студентов пятого курса, на первом месте находилась Лиза, а на втором — Скотт, рядом с их именем стояла буква «С», скорее всего означающая староста. Я даже нашел свое имя в седьмой колонке, но в отличие от других курсов, тут не было никаких цифр рядом с чьим-либо именем.

— Почему там написаны имена учеников Рейвенкло?

Скотт подошел ближе и объяснил:

— Первокурсники, послушайте! Эта стена имен отображает ваше положение в доме. В то время как остальные факультеты не слишком обращают внимание на оценки, у нас они определяют то, как вы оцениваетесь в общем рейтинге курса. Лучшие студенты получают больше льгот, например, более хорошие комнаты в общежитии, а соответственно те, кто окажется на нижних строчках, будут размещены в более убогих спальнях. Пока вы на первом курсе — вы не участвуете в рейтинге, ваши оценки будут постоянно меняться в течение года, но единственное, что имеет значение, — это итоговые отметки в конце года. То, чего вы достигнете, определит ваше положение и преимущества в Рейвенкло в следующем году.

Слова Скотта заставили некоторых первокурсников обеспокоиться, а других усмехнуться при мысли о конкуренции за некоторые преференции.

— Ладно, уже почти девять, а комендантский час начинается в десять, и никому не разрешается выходить из гостиной до шести утра. Если вас поймают, вы будете наказаны, так что давайте все разойдемся по спальням. Кстати, перед тем как отправиться завтракать утром, возьмете здесь свое расписание.

Услышав его слова, я направился к правой лестнице, а Скотт напоследок крикнул:

— В общежитиях семь этажей, первокурсники располагаются наверху, а семикурсники внизу, — несколько мальчишек застонали, услышав, что они будут каждый день подниматься на вершину башни, на что староста только рассмеялся.

Поднявшись на самый верх общежития, я обнаружил большой круглый зал с восемью дверями. Увидев на одной из них свое имя вместе с тремя другими, я направился в ту сторону и, открыв дверь, попал в довольно просторную комнату с четырьмя кроватями внутри. На одной из кроватей уже сидела Афина.

Стоило мне войти, моя красавица тут же бросилась на меня, и после того, как я поймал ее, она взобралась на мое плечо. Заметив свой чемодан на кровати, на которой она лежала, я решил сразу распаковать вещи. Порадовало то, что рядом с каждой кроватью стоял большой комод, а также прикроватные тумбочки для хранения вещей.

Прежде чем я успел начать, вошли еще трое парней, и, решив сразу представиться, я махнул рукой:

— Алекс Фоули, будем знакомы.

Парень с темно-каштановыми волосами, стоящий справа, кивнул, произнеся с сильным шотландским акцентом:

— Уильям Мур, приятно со всеми познакомиться.

Темноволосого парня по центру я уже встречал, но он все равно поприветствовал всех:

— Роджер Дэвис.

По другую сторону от Дэвиса стоял рыжеволосый мальчик с чуть расширенными глазами; с небольшим ирландским акцентом он сказал:

— Райан О’Коннор.

После того, как мы все друг другу представились, я вернулся к распаковке, а Райан вдруг спросил:

— Это всегда так?

Не поняв его, я уточнил:

— Что именно?

Взмахнув руками вокруг, словно указывая на все сразу, он попытался пояснить:

— Знаешь, все это так безумно. Я имею ввиду, картины могут говорить, лестницы двигаться, есть даже призраки, летающие вокруг. Как будто все правила, которые я знал о мире, перестали работать. Например, башня, учитывая как она выглядит снаружи, не должна иметь столько места внутри. Как будто магия постоянно нарушает законы физики.

Услышав его разглагольствования, я наконец-то понял:

— А ты, должно быть, магглорожденный?

Он кивнул головой, подтверждая, что вырос в немагическом мире. Поэтому я пояснил:

— Тебе стоит забыть все, что ты знал о мире, пока находишься среди магов. Магия позволяет нам искривлять и нарушать фундаментальные законы физики. Однако у магии есть свои правила, которым она следует.

Видя, что меня магия явно не смущает, он уточнил:

— Твои родители волшебники?

— Да, вся моя семья — маги. Мама — мастер зельеварения, а отец держит волшебную лавку в Косом переулке.

Роджер щелкнул пальцем и воскликнул:

— Я так и знал, что твоя фамилия звучит знакомо; твой отец, должно быть, управляет «Чудесными чарами Фоули», верно?

На моем лице невольно появилось гордое выражение, когда я подтвердил:

— Да, это папин магазин.

— Потрясающе. Я купил там свой чемодан. В магазине была еще масса интересных вещей, неужели он сам все их делает?

— Что касается наложения чар — да, но у него есть несколько сотрудников, которые помогают управлять магазином, чтобы он мог проводить большую часть своего времени, придумывая новые вещи.

— А как насчет твоих родителей? — с любопытством поинтересовался я.

— Мой отец работает в Министерстве магии обливиатором, моя мама — маггл, которая раньше работала медсестрой, но уволилась несколько лет назад. Условия были ужасные.

Не имея представления о том, кто такие обливиаторы, Райан спросил:

— Твой отец зарабатывает на жизнь взрывами?

Роджер рассмеялся и пояснил:

— Нет, в его работе нет ничего захватывающего. Просто каждый раз, когда маггл видит что-то волшебное, и ему нужно изменить память, вызывают обливиаторов.

На лице О’Коннора появилось ошеломленное выражение, и он пробормотал запинаясь:

— Магия может менять память людей?

* * *

* * *

Дэвис серьезно кивнул:

— Многие магглы негативно реагируют, когда обнаруживают, что магия существует. Иногда они решают, что магия — это зло. Я думаю, это связано с богом, которому они поклоняются. Кроме того, многие не очень хорошо реагируют на то, что их взгляд на мир переворачивают вверх дном; иногда все заканчивается тем, что их запирают в маггловском сумасшедшем доме, если они начинают разглагольствовать и бредить о магии. Обливиаторы следят за тем, чтобы они забывали обо всем магическом, и могли спокойно жить дальше.

— Хм, мои родители очарованы возможностями магии, — поспешил заверить однокурсников Райан, — но, с другой стороны, они не религиозны, и всегда утверждали, что когда-нибудь узнают больше о Вселенной.

— А чем занимаются твои родители?

— Мама заведует одной из самых больших библиотек в Ирландии, а папа — профессор истории в колледже.

Увидев, что все, кроме Уильяма, представили друг другу своих родителей, мы посмотрели на него, ожидая, что он скажет.

— Я живу с мамой, она держит огромную оранжерею и продает зелья, которые варит из растений.

От того, как его мама зарабатывает на жизнь, у меня по коже побежали мурашки.

— У нас есть маленькая теплица, в которую страшно заходить.

— А что такого страшного в растениях? — растерянно спросил Райан.

Мы с Уильямом переглянулись и рассмеялись.

— Помнишь, я говорил, что тебе придется забыть маггловские правила? Ну, правило первое, магия делает все более опасным. В нашем мире растения очень живые и опасные, и с ними нужно обращаться очень осторожно. Иначе ты можешь пострадать или даже погибнуть.

На лице мальчика появилось отрезвляющее выражение, когда он переваривал тот факт, что волшебные растения могут укусить или даже убить его.

— А что насчет твоего отца? — спросил Роджер.

На лице Мура появилось печальное выражение.

— Он был наемником и погиб в войне против Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Мне очень жаль, мой дед тоже погиб во время войны.

Уильям на мгновение встретился со мной взглядом, кивнул, затем повернулся и ушел, заявив, что ему нужно подышать свежим воздухом.

Как только за ним закрылась дверь, Райан начал сыпать вопросами:

— Кто такой наемник? Какая война? Кого нельзя называть?

Роджер беспомощно посмотрел на меня. Он не знал, как начать все объяснять, поэтому пришлось мне:

— Ну, наемник — это волшебник, который служит Министерству магии в составе Отряда магического правопорядка. Иногда их используют в качестве дублеров для авроров, если тем нужна помощь.

Прежде чем Райан успел спросить, кто такие авроры, я продолжил:

— Авроры занимаются поимкой темных магов. Ты можешь думать о наемниках почти как об обычных полицейских, которые занимаются повседневным исполнением закона. В то время как авроры больше похожи на военный спецназ, они не занимаются мелкой ерундой. Их задача более серьезные угрозы. Часто они работают в одиночку, выслеживая темных магов. Они хорошо обучены, эффективны, и к ним нельзя относиться легкомысленно.

— Постарайся быть тактичен, когда спрашиваешь о войне. Держу пари, что больше чем у половины детей в Хогвартсе либо убили кого-то из членов семьи, либо они знают кого-то, кто был убит. Это было ужасно, один чрезвычайно могущественный волшебник собрал большое количество последователей, которых назвал пожирателями смерти. Их целью было захватить власть в волшебном мире, завоевать маггловское население и править в открытую, а причина, по которой большинство не говорит его имя, заключается в том, что оно стало табуированным в нашей культуре.

Сделав драматическую паузу, я прошептал:

— Его звали лорд Волдеморт.

Роджер слегка вздрогнул, когда я произнес его имя, а Райан выглядел озадаченным:

— Почему все боятся произносить его имя?

Не обращая внимания на выражение лица Дэвиса, я пояснил:

— Я как-то спрашивал об этом дядю. Он сказал мне, что во время войны никто не знал ни личности пожирателей смерти, ни того, кого они магически поработили. Люди не понимали, кому можно доверять; если кто-то отрицательно отзывался о лорде Волдеморте, казалось, что не пройдет много времени, как пожиратели смерти нападут на их дом. В конце концов, народ начал понимать, что любой, кто открыто осуждает лорда Волдеморта, в итоге подвергается нападению, поэтому многие перестали произносить его имя, надеясь, что это не привлечет внимания его или его последователей. В итоге это слово стало табу в нашем обществе.

Пока Райан переваривал все, что я сказал, Роджер прошипел:

— Перестань уже произносить это имя.

Прежде чем я успел ответить, в комнату вернулся Уильям, и разговор, казалось, затих сам собой. Следующий час я провел, распаковывая вещи, а когда закончил, решил, что на сегодня все, и лег спать, с нетерпением ожидая, каким будет мой первый урок.

* * *

Афина разбудила меня рано утром, решив, что ей будет удобно спать на моем лице. Когда я оттолкнул ее в сторону, она бросила на меня недовольный взгляд и зарылась под одеяло. Вздохнув, я поднялся с кровати и начал приводить себя в порядок, поняв, что уже не засну. Пока я одевался, остальные мальчики тоже начали шевелиться и просыпаться. Когда мы спустились в общую гостиную, Скотт, староста пятого курса, уже был внизу со стопкой пергаментов, на которых было наше расписание на этот учебный год:

Понедельник:

8:30-11:30 — Чары

13:00-14:00 — История магии

14:30-17:30 — Трансфигурация

Вторник:

8:30-11:30 — Зельеварение

13:00-14:00 — Астрология

14:30-17:30 — Гербология

Среда:

8:30-11:30 — Защита от Темных искусств

13:00-14:00 — Урок полетов

14:30-17:30 — Заклинания

23:00-01:00 — Астрономия

Четверг

9:30-12:00 — Трансфигурация

13:00-14:00 — История магии

14:30-17:30 — Гербология

Пятница:

8:30-11:30 — Защита от Темных искусств

13:00-14:00 — Урок полетов

14:30-17:30 — Зельеварение

Увидев, как забито наше расписание, Райан простонал:

— Святое дерьмо, почему занятия идут так долго?

Изучив наш напряженный график, я спросил у Скотта:

— Если я все правильно понимаю, на третьем курсе мы должны будем выбрать еще как минимум два факультатива. Как мы сможем заниматься по всем предметам, если текущие занятия идут весь день?

— В первые два года в Хогвартсе вы должны изучить много теории, а как только ваш фундамент магических знаний станет более прочным, вы будете проводить меньше времени на занятиях. К третьему курсу вы будете иметь базовое понимание предметов, и учителя будут тратить меньше времени на чтение лекций и больше на практическую часть, которая не занимает так много времени. Это позволит вам взять дополнительные занятия на третьем курсе.

Видя, что мы все поняли, староста сделал жест рукой, отгоняя нас:

— А теперь идите завтракать и не забудьте свои сумки с учебниками. Поверь мне, вы не захотите опоздать в свой первый учебный день.

К тому времени, как мы добрались до Большого зала, он был наполовину заполнен. Как и ожидалось, в обычные дни еда не блистала таким разнообразием, как на праздничном пиру, и студенты могли приходить и уходить более свободно.

Когда мы сели завтракать, прилетели совы с почтой. Учитывая, что это был только второй день семестра, большинство писем предназначались для первокурсников. Я настороженно поднял глаза, ожидая письма. Учитывая, что сегодня был мой день рождения, моя мама могла выкинуть какой-нибудь странный поступок.

Однако первым пришло послание от отца, в котором было всего три слова, нацарапанные явно наспех: «Мне очень жаль», — прочитав это, я почувствовал, как внутри у меня все сжалось. Увидев еще одну сову, летящую в моем направлении, мне оставалось только молиться, чтобы мама не прислала ничего слишком смущающего, но мои надежды не оправдались.

Когда белоснежная птица уронила свою ношу на стол. От письма начал подниматься пар, а у меня вырвался стон, когда я понял, что мама прислала. Прежде чем я смог сделать хоть что-то, громовещатель активировался.

* * *

* * *

Конверт поднялся в воздух и начал громко трубить нечто, подозрительно похожее на победную мелодию. Когда музыкальное сопровождение стихло, письмо запело голосом моей матери с ее французским акцентом: «С днем рождения тебя, с днем рождения тебя, с днем рождения, дорогой Алекс, с днем рождения тебя».

Я почувствовал, как кровь прилила к лицу от смущения, пока студенты по всему залу начали хихикать надо мной. Увидев, что послание замолчало, я взмолился, чтобы всё на этом закончилось, однако спустя мгновение снова раздался мамин голос: «С днем рождения, Алекс, я уже так по тебе скучаю и не могу поверить, что моему ребенку уже двенадцать. Я так тебя люблю, желаю хорошо провести время в школе. Постарайся завести много друзей, хорошо учись и помни, что мама тебя любит», — когда ее голос затих, письмо вспыхнуло разноцветным пламенем и искрами. Чувствуя на себе взгляды всех присутствующих, я невольно смущённо съежился.

— Чувак, я не могу поверить, что твоя мама сделала это, она явно пытается смутить тебя, — не смог промолчать сидящий рядом со мной Роджер.

— Она такая, какая есть и действительно увлечена подобными вещами, — моя попытка промямлить нечто в защиту мамы, выглядела, мягко говоря, жалкой.

— Это так круто, говорящее письмо, почти как голосовое сообщение, — у Райана была совершенно другая реакция.

— Что такое голосовое сообщение? — на лице Уильяма после слов Райана появилось озадаченное выражение.

Пока Райан пытался объяснить все однокурснику, мои мысли вернулись к предстоящему первому уроку. Покончив с завтраком, мы все направились на третий этаж, где начали искать нужный класс, но, к сожалению, это оказалось не так просто, так как здесь находилось сразу несколько коридоров. Когда мимо прошёл студент постарше, я не удержался и крикнул:

— Ты не знаешь, где тут класс заклинаний?

— Вы перепутали коридор, ваш следующий, вы должны легко найти класс, как только окажетесь там, — не замедляя шага, явно спеша, прокричал парень в ответ.

И правда, стоило нам добраться до следующего коридора, я увидел, как моя подруга как раз входит в класс с остальными студентами Слизерина.

— Подожди, Анна, — притормозил я её.

Обернувшись и увидев меня, она улыбнулась и остановилась, в то время как девушка, шедшая рядом с ней, увидев меня, хихикнула и произнесла слегка насмешливым тоном:

— Только посмотрите кто это — наш именинник.

Пожав плечами, я закатил глаза:

— Моя мама просто такая, она даже не понимает, что сделала что-то неловкое. Думаю, некоторые родители таковы: они делают вещи, которые считают хорошими, но тем самым унижают своих детей.

Сменив тему, я спросил, о чем собственно и хотел:

— Какое у вас расписание?

Анна вытащила кусок пергамента, и мы обнаружили, что у нас стоят общие чары, зелья и защита от темных искусств.

По мере того, как время шло, класс заполнялся учениками из Рейвенкло и Слизерина, а ровно в 8:30 вошел профессор Флитвик, и шепот студентов затих. Первое, что бросалось в глаза, был его невысокий рост — около трех с половиной футов. Если я правильно помню из книг, это было связано с тем, что он полукровка-гоблин. Однако если раньше кто-то и недооценивал профессора из-за происхождения, то это прекратилось, когда он трижды подряд победил на Международном чемпионате по дуэлям.

Рядом с его столом лежали стопки старых книг, по которым он поднялся, как по лестнице, к прямоугольной кафедре.

— Доброе утро, первокурсники, — пискнул он высоким голосом. — Я профессор Флитвик, учитель чар, а также декан Рейвенкло. Моя задача обучать вас, пока вы являетесь студентами Хогвартса. Я также хочу, чтобы все знали, что моя дверь всегда открыта, если у вас появились вопросы или вам нужна помощь в чём-либо.

Профессор говорил с таким энтузиазмом, словно больше всего на свете хотел помочь студентам учиться, а когда начал вести урок, то постоянно двигался и подпрыгивал. Если бы не его внешний вид, я бы подумал, что он взволнованный ребенок.

— А теперь, прежде чем мы начнем, я хочу поговорить о природе чар. Давайте начнем с общего обзора того, что такое чары. Самый простой способ объяснить концепцию чар — это думать о них, как о способе добавлении магических эффектов к вещам. Большинство из них дают временные эффекты, однако, когда вы станете старше, то научитесь накладывать заклинания чар длительного действия. Вы обнаружите, что чары — это самый универсальный предмет для изучения, и есть бесчисленное множество заклинаний и их вариаций, которые вы научитесь использовать. Одним из наиболее важных аспектов чар является движение палочки и произношение формулы. Если вы что-то напутаете при сотворении чар, то могут возникнуть случайные последствия. В лучшем случае ничего не произойдет вообще, но могут получиться случайные магические эффекты. Таким образом, хотя при работе над заклинаниями есть место для личного творчества, важно оставаться сосредоточенным на том заклинании, которое вы используете, и не испортить движение палочки или словесную формулу.

Флитвик продолжал говорить с нами о работе над чарами, а весь класс спешно делал заметки. Когда до конца урока оставалось меньше часа, профессор прервал лекцию:

— Ладно, хватит болтать, я уверен, что все здесь хотят приступить к делу и начать колдовать, — он вытащил свою палочку цвета слоновой кости, похожую на мою осиновую, и продолжил: — Итак, начнем мы с заклинания Вингардиум Левиоса, внимательно следите за моими движениями. Вингардиум Левиоса, — с его стола поднялась книга, и повинуясь взмаху волшебной палочки, поплыла по комнате.

Как только я услышал, над каким заклинанием мы будем работать, у меня вырвалась улыбка, и машинально я бросил на Анну и Роджера уверенный взгляд. Над этим заклинанием я работал все лето. В это время профессор Флитвик начал раздавать белые перья.

— Когда я закончу раздавать учебный материал, я хочу, чтобы вы попытались заставить их парить в воздухе.

Все вытащили свои палочки, и начался шквал движений и бормотаний, когда два факультета чуть ли не одновременно произносили заклинание. Глядя на свое перо, я тоже взмахнул палочкой.

— Вингардиум Левиоса.

В тот же миг мое перо поднялось примерно на четыре фута над партой. Оглядевшись вокруг, я не заметил никого, кто повторил бы мой успех.

Профессор Флитвик взволнованно подпрыгнул, увидев мой результат.

— Отличная работа, мистер Фоули, пять баллов Рейвенкло за то, что быстрее всех справились. Попробуйте маневрировать пером; легко заставить вещи подниматься в воздух, заставить их двигаться сложнее.

Услышав его пожелание, я взмахнул палочкой, и перо послушно пролетело через всю комнату, просвистев над головой профессора, на что он рассмеялся и посоветовал:

— Немного мягче двигайте рукой, мистер Фоули, не нужно так резко.

Кивнув, я медленно вернул все под контроль. После того как увидел, что я знаю основы, профессор Флитвик перешел к помощи другим студентам. Минут через десять, после долгих попыток, Анне также удалось поднять перо в воздух, и, пока оно висело в воздухе, она бросила на меня торжествующий взгляд.

Рядом с нами сидел Роджер, лицо которого покраснело от разочарования, и он впился взглядом в перо — словно оно лично его оскорбило. В результате к концу урока только около трети учеников заставили заклинание работать. Когда мы уже собирались уходить из класса, профессор Флитвик не забыл напомнить нам:

— Ваша домашняя работа — написать шесть дюймов про историю возникновения заклинания левитации и не забывайте про практику. Надеюсь, к следующему уроку больше учеников смогут заставить работать это заклинание.

Первая половина дня прошла быстро, и вскоре пришло время отправляться на второй этаж на историю магии. Войдя в класс, я увидел Алисию со своими однокурсниками-гриффиндорцами внутри и, не долго думая, присел рядом с ней. Вскоре урок начался, и наш учитель, профессор Биннс, вплыл в класс, начав перекличку.

В целом урок прошел не так уж плохо, хотя Гарри и Рон всегда находили этот предмет довольно скучным. Мне же он показался увлекательным. Я имею ввиду, разве не интересно изучать древнюю цивилизацию волшебников? Наша история полна захватывающих войн, даже волшебных катастроф. Хотя я должен признать, что профессор Биннс говорит монотонным голосом, из-за чего даже самые увлекательные факты кажутся довольно скучными.

* * *

Примечания:

Посмотрите произведения у моего беты

* * *

Далее у нас должен был пройти урок трансфигурации, снова вместе с гриффиндорцами. Несмотря на то, что между занятиями было тридцатиминутное окно, я сразу спустился на первый этаж, где находился нужный класс, чтобы не опоздать. Будучи одним из первых учеников, я вошел в пока пустую аудиторию, где на столе профессора МакГонагалл сидела черно-серая кошка, пристально наблюдавшая за мной.

Выбрав место, я уселся в первом ряду, так как очень ждал этого занятия и не хотел ничего пропустить. Зная, что кошка является профессором МакГонагалл, я с нетерпением ожидал ее превращения.

Пока мои сокурсники просачивались в класс, кошка, не отрываясь, смотрела, как часы тикают. Близнецы Уизли едва успели войти, когда пробило 14:30, и пришло время начинать урок. После того, как все заняли свои места, ученики начали шептаться друг с другом, видя, что учителя еще нет.

Алисия наклонилась ко мне, чтобы тоже что-то сказать.

— Ш-ш-ш, — спешно прошептал я, — не стоит пропускать маленькое представление.

Словно по сигналу кошка спрыгнула со стола и превратилась в профессора МакГонагалл, и это весьма странно смотрелось со стороны. Её трансформация включала в себя кручения и кружения, но все произошло так быстро, что я не смог разглядеть трансформацию. В одну секунду она была кошкой, а в следующую после размытого движения, женщина уже стояла в своём изначальном облике перед ошеломлённой аудиторией.

Видя, насколько удивительной и плавной была трансформация, я тут же поклялся, что независимо от того, сколько времени это займет, я стану анимагом до окончания школы. Не знаю, почему у европейцев считается такой большой проблемой анимагия; это безумие, что только семь человек легально стали ими в прошлом столетии. Тетя Нефрет рассказала мне, что в Уагаду, магической школе, которую она посещала, более 80 процентов учеников становятся анимагами к 14 годам. Ее анимагическая форма — тигровая акула, что очень полезно, учитывая, что они живут на корабле.

Голос профессора МакГонагалл вывел меня из задумчивости.

— Трансфигурация — одна из самых сложных и требовательных магических наук, которые вы будете изучать; она очень отличается от чар, где есть место для творчества. Трансфигурация — гораздо более точная ветвь магии; здесь нет места для фантазирования, любое отклонение может иметь серьезные и опасные последствия. Если вы сделаете что-то неправильно, то ваше преображение может навсегда застрять на полпути между формами. Любое дурачество или озорство в моём классе приведет к тому, что вам будет запрещено посещать уроки.

Произнося свою угрозу, она сурово посмотрела в глаза близнецам Уизли, как будто чувствовала, что от них будут неприятности. Видя, что её мысль понята, женщина продолжила:

— Трансфигурация — это искусство изменения, я научу вас изменять форму объекта, превращая его в другую форму, — для демонстрации она взмахнула палочкой в сторону стола, и тот превратился в свинью.

Видя, что все внимание сосредоточено на ней, профессор скупо улыбнулась и продолжила:

— Есть четыре основных направления в трансфигурации: первое — это трансфигурация, о которой мы уже говорили, а второе — обратная трансфигурация, которая, как по названию можно догадаться, возвращает предмет в его первоначальную форму. Исчезновение, которое чрезвычайно сложно и не будет изучаться до вашего пятого курса, и Воплощение, которое изучается на шестом и седьмом курсах, если вы достигнете требуемого уровня.

Профессор Макгонагалл продолжала свою лекцию на эту тему в течение часа, прежде чем выдать каждому ученику спичку.

— Мы начнем с малого, цель этого заклинания — превратить спичку в серебряную иглу.

«Если я правильно помню, Гермиона была в состоянии сделать свою спичку серебряной и слегка заостренной, что показывает, насколько трудно это будет».

Полностью сосредоточившись на заклинании, я направил палочку на спичку:

— Акулеус.

К сожалению, ничего не произошло. Время шло, но никто пока не добился успеха. Оставалось всего двадцать минут, и я смотрел на спичку так, словно встретил своего смертельного врага.

«Ты преобразишься, или я спалю тебя.»

Закрыв глаза, я попытался расслабиться и сосредоточиться. После того, как мне легко удалось изучить некоторые заклинания, я предполагал, что трансфигурация не станет проблемой. Но, честно говоря, теперь был немного рад. В конце концов, изучение магии без усилий отнимает часть смысла. Необходимость бороться за успех заставляет вас чувствовать себя лучше, когда вы добиваетесь успеха. Сделав несколько вдохов и успокоившись, я обратил все свое внимание на спичку и глубоко сконцентрировался, видя, как спичка превращается в иглу в своем сознании.

— Акулеус.

Спичка прошла волнами и плавно превратилась в серебряную иголку. Я выдохнул, не заметив, что задержал дыхание, и вытер пот со лба. Оглядев класс, я увидел, что остальные ученики все еще стараются справиться со своим заданием. Рядом со мной Алисия и Роджер изо всех сил пытались заставить свою спичку преобразиться.

— Фоули, разве вы не должны работать над своим материалом, а не разглядывать соседей? — раздался строгий голос за моей спиной.

Обернувшись, я увидел профессора Макгонагалл, стоящую позади меня с суровым выражением на лице. Прежде чем она успела продолжить, я сдвинулся в сторону, продемонстрировав результат.

— Я уже закончил.

Ее брови на мгновение приподнялись в шоке, когда она увидела иглу, а через мгновение на ее лице появилась легкая улыбка.

— Отлично сработано. Редко можно увидеть, чтобы кто-то преуспел в первый же день, пять баллов Рейвенкло за хорошо выполненную работу.

К тому времени, как урок закончился, никто больше не справился с заданием так же хорошо. При этом я заметил, что черноволосая девушка с моего факультета периодически бросала на меня сердитые взгляды, как будто я чем-то обидел ее. Поискав в памяти ее имя, удалось вспомнить, что ее зовут Джессика Брукс. Вот только не совсем понятна ее обида, кажется, я не сказал ей и двух слов с начала учебы.

Прежде чем отпустить нас, профессор Макгонагалл выдала нам тонну домашних заданий по своему предмету, и напоследок выдала предупреждение:

— В то время как другие учителя могут поощрять вас тренироваться вне класса, заклинания трансфигурации вне уроков запрещены до третьего курса.

Когда все вышли, я задержался, желая удовлетворить свое любопытство. Стоило последнему студент уйти, я нетерпеливо обратился к Макгонагалл:

— Вы можете научить меня анимагии?

Женщина совсем не выглядела удивленной моим вопросом.

— Всегда есть один или два ученика, которые спрашивают меня о том, как стать анимагом. Что касается ответа на ваш вопрос, то да, я могу, но не раньше, чем вы станете старше и обретете гораздо лучшее понимание моего предмета. Ужасные вещи случались с теми, кто оказывался недостаточно неподготовлен. Я научилась этому только на шестом курсе Хогвартса. Так что до тех пор я не буду учить вас анимагии.

Кивнув в знак понимания, я ушел слегка удрученный, так как знал от своей тети, что можно стать анимагом к четырнадцати годам. Подумав немного, я решил, что для начала мне нужно больше информации об этом навыке, вспомнив, что есть более простой способ получить нужную информацию, чем копаться в библиотеке. Пришло время посетить знаменитую Выручай-комнату на седьмом этаже.

* * *

Выйдя из класса и пройдя через ползамка, я оказался в пустынном коридоре, при этом краем глаза заметил знакомый шкафчик, зажатый между терракотовой статуей и металлическими доспехами. Он выглядел точно так же, как исчезающие шкафы, которые соединяют мой дом с кораблем моего дяди.

В прошлой жизни меня всегда интересовало, куда ведет этот шкаф. Во второй книге описывалось, как Пивз сломал его, а близнецы Уизли запихнули в него Монтегю.

* * *

Примечания:

Посмотрите произведения у моего беты

* * *

Пробежав пальцами по темному дереву, я почувствовал непреодолимое желание увидеть, куда он ведёт. Одной из величайших вещей в перерождении была возможность исследовать мир, который я так полюбил в своей прошлой жизни. Оглядевшись, чтобы убедиться, что меня никто не видит, я открыл дверь и шагнул внутрь.

Мне уже приходилось бывать в исчезающем шкафу, и я узнал это ощущение, когда меня перенесли в другой. Очень медленно я приоткрыл дверь и, заглянув в щель, понял, где находится его близнец.

Он располагался в «Борджин и Беркс». Я узнал этот магазин, так как был здесь с дядей, когда он делал кое-какие поставки. Деталь из книги всплыла у меня в голове; если я правильно помню, мне кажется, что Гарри, спрятался внутри, когда его случайно переместило сюда при использовании каминной сети.

В моей голове сразу же сформировался план: если я куплю тот, что в «Борджин и Беркс», и поставлю его в своей башне, у меня будет тайный ход в Хогвартс и из него.

Приняв решение, я отправился обратно в Хогвартс. Хотя мне хотелось спрятать шкаф прямо сейчас, но в данный момент слишком много студентов бродило по школе, и я не смог бы переместить его так, чтобы меня никто не заметил. Поэтому было принято волевое решение дождаться того времени, когда большая часть школы окажется занята.

Я быстро проглотил свой ужин и покинул Большой зал, намереваясь найти Выручай-комнату. Добравшись до седьмого этажа, я приступил к поискам гобелена с изображением Варнавы Вздрюченного, ведь если память меня не подводит, именно напротив него находился вход. Поиски увенчались успехом уже в третьем коридоре этажа, который я посетил, и напротив изображения находилась пустая каменная стена.

После того, как я три раза прошёл взад-вперед, яростно думая: «Мне нужно безопасное место, где меня никто не потревожит, чтобы изучать книги о том, как стать анимагом», — передо мной появилась деревянная дверь, и, открыв ее, я вошел в небольшую круглую комнату с маленьким столом, на котором лежала стопка книг.

Рядом стоял неудобный на вид стул с жесткой спинкой, и, желая проверить магию комнаты, я подумал, что желал бы использовать более удобный стул. Как только эта мысль пришла мне в голову, появился требуемый предмет мебели с мягкой красной обивкой по другую сторону стола.

Решив, что продолжу свои эксперименты позже, я сел и схватил первую попавшуюся книгу, пробежав пальцами по трещинам кожаного корешка, что говорило о возрасте фолианта. Надеюсь в «Истории анимага» окажется ценная информация.

Книга началась с описания истоков заклинания; в ней говорилось, что первоначально заклинание animagus восходит к Древней Греции. Первым зафиксированным анимагом стал волшебник по имени Фалько Эсалон, который превратился в сокола. Хотя вполне возможно, что он не сам создал заклинание, большинство приписывает изобретение именно ему.

С тех пор данное заклинание распространилось по всему миру и используется многими волшебниками. Однако в Европе существует стойкое убеждение, что волшебники, которые становятся анимагами, делают это по корыстным причинам. Данное предубеждение, в сочетании с трудностями и опасностями освоения животной формы, привело к тому, что данная магия не часто используется в Европе.

Продолжая читать дальше, я узнал, что самое последнее открытие в области анимагической трансформации связано с другим заклинанием, называемым Патронус. Он создает белого духа-защитника в форме животного. Несколько волшебников, ставших анимагами, заметили, что форма Патронуса у них такая же, как и животная форма. С тех пор многие маги часто пытаются выяснить заранее, какая у них анимагическая форма, и уже потом решают, а стоит ли оно того.

Далее в книге говорилось, что типы животных, в которых могут превращаться волшебники, многочисленны, анимаг даже может принять форму магического существа, хотя это редкое явление, так как обычно происходит только с самыми могущественными волшебниками. Если тебе встретится такой колдун, то лучше его не сердить.

К тому времени, как я дочитал книгу, я узнал много интересных фактов об истории заклинания для анимагов, но мало о самом процессе превращения. Просматривая оставшуюся литературу, я нашел методичку под названием «Руководство по становлению анимагом».

«1. На протяжении целого месяца (от полнолуния до полнолуния) во рту должен находиться лист мандрагоры. Лист нельзя глотать или хотя бы раз вынимать изо рта. Если лист убран изо рта, процесс необходимо начать сначала.

2. В полнолуние вынуть лист и поместить его в небольшой, наполненный слюной хрустальный фиал, поставив его под прямой лунный свет (если ночь выдастся облачной, придётся найти новый лист мандрагоры и начать всё сначала). В напитанный лунным светом хрустальный фиал добавить собственный волос, серебряную чайную ложку росы, собранной в месте, которого в течение семи дней не касались ни солнечный свет, ни человеческие ноги, и куколку бабочки «мёртвая голова». Поместить эту смесь в тихое тёмное место, и до ближайшей грозы на неё нельзя ни смотреть, ни беспокоить каким-либо иным образом.

3. В ожидании грозы, на восходе и на закате необходимо выполнять следующую процедуру. Поместить кончик палочки напротив сердца и произнести следующее заклинание: «Amato Animo Animato Animagus».

4. Ожидание грозы может затянуться на несколько недель, месяцев или даже лет. В течение этого времени хрустальный фиал должен оставаться совершенно нетронутым и не подвергаться воздействию солнечного света. Поражение солнечным светом приведёт к наихудшим мутациям. Не поддавайтесь искушению посмотреть на своё зелье, пока не сверкнёт молния. Если продолжать повторять своё заклинание на рассвете и на закате, наступит момент, когда, прикасаясь кончиком палочки к груди, можно ощутить, что второй удар сердца становится порой сильнее, а порой слабее первого. Ничего нельзя менять. Заклятие обязательно необходимо произносить в нужное время, не пропуская ни одного раза.

5. Сразу же после вспышки молнии в небе следует направиться туда, где спрятан хрустальный фиал. Если все предыдущие шаги выполнены верно, внутри обнаружится глоток кроваво-красного зелья.

6. Важно сразу же отправиться в просторное безопасное место, где трансформация не вызовет тревоги и не создаст для вас физической опасности. Нужно расположить кончик палочки напротив сердца, произнести заклинание: «Amato Animo Animato Animagus», а затем выпить зелье.

7. Если всё прошло правильно, появится ощущение обжигающей боли и сильного двойного сердцебиения. В голове появится форма существа, в которое в скором времени доведётся превратиться.

Первое превращение будет крайне неудобным, но это нормально. Если что-то пойдет не так с процессом, последствия будут необратимыми. Многие волшебники переоценивали свои способности и пытались стать анимагами, но застревали на полпути между двумя формами. Что ещё хуже, их разум становится невменяемым, и часто они кончали тем, что убивали себя или других в припадке ярости».

В книге были также приведены фотографии волшебников, которые неправильно применили заклинание. Например, один маг кричал в агонии, а половина его тела была скручена во что-то неузнаваемое.

Прочитав и увидев все картинки о том, каким образом превращение может пойти не так, я, наконец, понял, почему профессор МакГонагалл сказала, что мне придётся подождать, пока я не стану старше и лучше не разберусь в трансфигурации.

Если испорчу это заклинание, то не будет никакого второго шанса, и мне осталось только покачать головой от того, насколько безумными были Джеймс, Сириус и Питер. Они стали анимагами без какого-либо руководства.

Поняв, что нахожусь здесь уже больше часа, я решил заканчивать на сегодня, чтобы успеть вернуться в свою комнату задолго до комендантского часа. К тому времени, как я дошел до башни Рейвенкло, до отбоя оставалось ещё больше часа.

Гостиная была заполнена студентами, некоторые болтали со своими друзьями, а другие корпели над школьными заданиями. Решив тоже заняться делом, остаток вечера я провёл в работе над домашкой в своём любимом кресле.

* * *

Примечания:

Посмотрите произведения у моего беты

* * *

На следующее утро у меня был первый урок зельеварения, и я не собирался опаздывать на занятия Снейпа. В книгах он изображался как человек, который с большим удовольствием раздает отработки направо и налево.

После завтрака я отправился в подземелья, чтобы пораньше найти класс. Это заняло какое-то время, потому что подземелья были похожи на лабиринт, но в итоге, отыскав нужное помещение, я вошёл и первым делом заметил, что Седрик замахал мне рукой с маленького квадратного столика на четыре места, за которым уже сидел ещё один барсук. Глядя на девушку с каштановыми волосами рядом с Диггори, я хоть и с трудом, но вспомнил её имя с распределения — Сара Гивенс.

Захватив стул, я жестом пригласил Роджера присоединиться к нам, когда он вошёл. Вскоре пришло время начинать урок, и из задней комнаты бесшумно вышел профессор Снейп. Его темные длинные струящиеся одежды создавали впечатление, что он скользит по полу.

Дойдя до начала класса, он заговорил мягким шелковистым голосом:

— Зельеварение — одно из древнейших магических искусств. Оно является самой универсальной из всех ветвей магии. Никакое броское движение палочки не поможет вам в моем классе, зелья — это тонкое искусство, и если всё сделано правильно, вы можете вернуть кого-то с края смерти, стать невидимым, и даже поймать удачу. Те из вас, кто менее тупоголовы, чем остальные, смогут добиться успеха в моём классе, в то время как те, кто испытывает трудности с выполнением инструкций, соответственно потерпят крах.

Он как-то обиженно посмотрел на класс, как будто был оскорблен необходимостью учить студентов, которые не соответствуют его высоким стандартам.

— Один из самых важных аспектов в зельеварении — это ваш ум, а способность сохранять концентрацию в течение длительного периода времени имеет решающее значение. Если вы потеряете её в процессе, то это легко может испортить созданное вами зелье.

Снейп сделал еще одну паузу, чтобы бросить безмолвный взгляд на учеников.

— Теперь откройте свои книги на первой главе, где вы найдете рецепт для бодроперцового зелья, которое будете сдавать мне к концу урока, — проинструктировал он.

В классе на мгновение воцарилось замешательство; на всех остальных уроках читали длинные лекции, прежде чем приступать к практике. Стиль профессора Снейпа, казалось, состоял в том, чтобы бросить нас в пропасть и посмотреть, найдется ли какой-нибудь талант, достойный его внимания. Те же кто потерпел неудачу… что ж, он просто отделяет зерна от плевел.

Хотя я уже готовил это зелье раньше, но всё равно открыл учебник и перечитал рецепт: две щепотки двурога, корень мандрагоры, три веточки английского тимьяна, пять капель крови саламандры и четыре огненных семечка.

Убедившись, что всё помню правильно, я направился к полкам, где находились ингредиенты, чтобы выбрать то, что мне нужно — зная, что наличие лучших ингредиентов наряду с правильной подготовкой, является огромным фактором в том, какого качества получится зелье.

Рог двурога собственно был твердым куском рога, который мне нужно будет растереть в порошок. Убедившись, что с его качеством всё в порядке, я отложил его в сторону, чтобы посмотреть на корень мандрагоры. Я знал и по опыту, и по книге ингредиентов для зелий, которую мама подарила мне на шестой день рождения, что идеальный корень должен иметь консистенцию каучука.

Первый корень был мягче резины, а второй казался хрупким, как будто мог сломаться. Наконец, третий дал нужное ощущение.

Судя по тому, что я видел, веточки английского тимьяна были вполне подходящими, поэтому я схватил три из них. Затем с помощью пипетки набрал крови саламандры, а затем взял четыре огненных семечка, правда одно пришлось заменить, так как оно было неправильной формы.

Набрав всё необходимое, я направился обратно к своему столу, но обернувшись, заметил профессора Снейпа, который наблюдал за всеми, кто стоял у стойки с ингредиентами, словно ястреб, оценивая учеников. Судя по всему, он уже мысленно отделяет тех, кого стоит учить.

Большинство студентов схватили то, что им было нужно, не глядя, но некоторые, в основном те, кто учился в Рейвенкло, явно знали, что наличие высококачественных ингредиентов очень важно.

Первое, что я сделал, это размолол рог до мелкого порошка, после чего увидел, что Роджер сделал аналогичную работу довольно не качественно, у него остались небольшие не размолотые кусочки в порошке.

— Тебе нужно лучше растолочь его, — в ту же секунду, как я заговорил, тёмные глаза профессора Снейпа метнулись ко мне, слегка прищурившись, давая понять, что я должен держать свои полезные комментарии при себе.

Решив принять его молчаливое предупреждение близко к сердцу, я сосредоточился исключительно на своём зелье. Как только я разделал все ингредиенты должным образом, то приступил непосредственно к варке зелья.

Первым делом я наполнил котел до краев водой, затем добавил две щепотки порошка из рога и корень мандрагоры. Затем переключил регулятор на средний огонь, ровно на десять секунд, любое отклонение окажет негативное влияние на мое зелье.

Посмотрев на секундомер, который папа подарил мне несколько лет назад, я быстро повернул ползунок в положение «выкл» и поставил таймер на тридцать минут, чтобы зелье настоялось.

Когда таймер отсчитал необходимое время, я добавил три веточки тимьяна и четыре раза перемешал по часовой стрелке. Затем осторожно поднёс пипетку, в которой находилась кровь саламандры, и убедился, что добавил ровно пять капель, перемешав затем варево два раза против часовой стрелки.

Наконец, в последнюю очередь, я добавил четыре семечка, по одному каждые три секунды, и когда закончил, выждал одну минуту, чтобы зелье застыло. Через минуту оно приобрело тот же оттенок красного, что и был указан в книге.

Зная, что мне всё удалось, я оглядел комнату, чтобы посмотреть, как справляются другие ученики, и поморщился, когда увидел, как Сара бросила все четыре своих семечка одновременно, после чего её варево закипело и приобрело хоть и красный цвет, но слишком тёмный, почти бордовый.

Взяв флакон с зельем, я встал в очередь из студентов, которые сдавали свои работы. Передо мной стоял Роджер, и когда он отдавал свое зелье Снейпу, глаза профессора сузились от зелёного цвета варева, которое должно было быть красным.

— Перед следующим уроком сдайте эссе о том, как правильно молоть рог Двурога.

Девис поморщился от язвительного тона, а я пока удивлялся способности Снейпа точно определять, где студент ошибся в процессе. Рассматривая сотни различных способов, которыми можно испортить результат, и будучи в состоянии сказать с первого взгляда, что сделано неправильно, профессор демонстрировал мастерство в своей сфере деятельности.

В то время как в книгах всегда изображали эссе Снейпа, как ненужное наказание, я придерживался другой точки зрения: если Роджер проведёт свои исследования и напишет хорошее эссе, он не повторит эту ошибку в будущем.

После него я сдал результат своей работы, который сопровождался молчанием, из чего можно было сделать вывод, что всё сделано правильно. Позади меня стояла Джессика Брукс, чьё зелье тоже оказалось подходящего цвета, но она бросила на меня ещё один вызывающий взгляд, снова озадачив таким поведением. Вернувшись на своё место, я решил поинтересоваться у Роджера касательно сокурсницы.

Увидев мой недоумённый взгляд, он рассмеялся.

— Вчера ты слишком хорошо учился, и я слышал, как она сегодня утром говорила своим друзьям, что намерена обойти тебя на сегодняшних занятиях. Похоже, у тебя появилась соперница.

— Если она хочет быть моей соперницей, ей придется постараться.

По-видимому, я говорил достаточно громко, чтобы она меня услышала, так как её лицо покраснело, и она бросила взгляд на меня, обещая победить.

Произнеся одними губами «удачи», я снова обратил внимание на профессора Снейпа. Он продолжил урок, прочитав лекцию о зельеварении. Ближе к концу занятия Сара, похожая на мышку девочка за нашим столом, подняла руку.

— Да, мисс Гивенс?

— М-м-м. Профессор Снейп, мне просто интересно, откуда берутся новые зелья, кто их изобретает, некоторые зелья, о которых я читала, чрезвычайно сложны, неужели волшебники добавляют случайные ингредиенты снова и снова, пока им не повезет.

* * *

Примечания:

Посмотрите произведения у моего беты

Посмотрите мою новую работу!!

* * *

Снейп задумчиво посмотрел на нее.

— Кто-нибудь знает ответ на вопрос мисс Гивенс? — спросил он, повернувшись к классу.

Рука Джессики взметнулась так высоко, словно она боялась, что её не увидят. Профессор вздохнул и жестом предложил ей говорить.

— Изготовление зелий сложно, а новые рецепты редки, многие мастера никогда даже не экспериментируют, так как шансы на то, что они разработают что-то новое невелики, а ингредиенты дороги. Из ста мастеров, которые экспериментируют с зельями, возможно, один или два изобретут что-то новое. Но даже тогда, это что-то может оказаться бесполезным или уже может быть похоже на другое зелье.

— Это почти слово в слово то, что написано в вашем учебнике. Может у кого-нибудь есть оригинальная мысль по данному вопросу? — насмешливо заметил профессор, закатив глаза.

Видя, что никто не поднимает руки, я все-таки поднял свою. Снейп в ответ ухмыльнулся, словно не верил, что мои слова произведут на него впечатление.

— Пожалуйста, мистер Фоули, просветите класс.

— То, что сказала Джессика — это официальная версия того, как изобретаются зелья, но есть ещё одна альтернатива, которую вы не найдёте ни в одном учебнике. — Сделав драматическую паузу, я ухмыльнулся, увидев, как класс наклонился вперёд в предвкушении. — Благословение зельевара, или, как его первоначально называли, Благословение Ведьмы. — На лицах у всех появилось непонимающее выражение, так как никто из них никогда не слышал об этом раньше. — Благословение зельевара — спорная тема, некоторые считают, что раз в поколение или два волшебник или ведьма рождаются с магическим даром, который позволяет им почти сверхъестественно понимать, как работают зелья.

Видя, что привлек всеобщее внимание, я продолжил:

— Некоторые рассказы о тех, кто обладал этим даром, утверждают, что когда они пытались изобрести или усовершенствовать старое зелье, им как будто приходила в голову идея, что делать дальше. Конечно, многие мастера насмехаются над этим и утверждают, что это результат долгих экспериментов, и что идея о том, что кто-то обладает магическим даром, который помогает в зельеварении — чушь собачья. Вот почему вы не найдете описание Благословения Зельевара ни в одном официальном учебнике.

Я сделал паузу, чтобы дать идее закваситься:

— Что делает честь их точке зрения, так это то, что есть мастера зелий, которые изобрели новые рецепты и которые ясно заявляют, что не обладают никаким магическим даром. Однако большинство этих рецептов довольно просты. Для меня все доказательства, которые нужны, чтобы поверить в дар — это зелье, дающее удачу, Феликс Фелицис. Одно из самых сложных изобретённых зелий, его нужно тщательно варить более полугода. Мастеру зелий потребовались бы десятки жизней, чтобы понять, как создать такое зелье с нуля, но если вы захотите узнать, кто создал рецепт, то обнаружите, что Зигмунт Бадж изобрел это зелье в 16 веке, когда ему было всего 22 года. Его юный возраст заставляет меня поверить, что этот дар реален. Если есть волшебники, которые могут трансформировать свои тела по желанию или даже говорить со змеями, почему не может быть того, кто обладает даром изобретения зелий?

Увидев выражение лица Снейпа, я понял, что он впечатлён. Когда я был моложе, я спросил маму, можно ли изменить рецепты зелий, чтобы сделать их лучше, и она рассказала мне о мифе Благословление зельевара.

Неохотно профессор добавил пять баллов Рейвенкло, и я послал Джессике самодовольную ухмылку. Возможно, я только что установил рекорд; держу пари, Снейп никогда не давал баллов первокурснику не со своего факультета в первый же день занятий.

* * *

Когда я занял свое место на астрономии, то был немного удивлен тем, почему это был обязательный предмет в Хогвартсе. Не поймите меня неправильно, это увлекательно, но какие практические потребности должны иметь волшебники и ведьмы, изучающие движение звезд и планет. Его, кстати, изучали не только в Хогвартсе, но и в большинстве других учебных заведений, тетя Нефрет рассказывала мне про астрономические курсы в Уагаду.

Класс заполнился студентами Рейвенкло и Слизерина, и по обе стороны от меня сели Роджер и Анна. Урок начался.

— Добрый день, я профессор Аврора Синистра, — представилась нам всем темноволосая ведьма средних лет. — В этом классе мы будем изучать движение небесных тел… — как будто почувствовав отсутствие у всех энтузиазма по этому поводу, она понимающе ухмыльнулась и поставила на стол маленький стеклянный шар.

Постукивая по нему своей палочкой, она проецировала иллюзию нашей солнечной системы, которая заполнила весь класс. Я с удивлением смотрел на полупрозрачное изображение: в нём были все планеты, их спутники, и даже пояс астероидов. Рядом со мной находился Юпитер с его семьюдесятью девятью лунами, блуждающими вокруг него.

— Как вы можете видеть, хотя мой предмет не магический, мы будем использовать зачарованные вещи для изучения и отслеживания небесных тел, — видя, что захватила внимание детей, продолжила профессор Синистра.

«Ладно, может быть, этот урок всё-таки не будет таким уж плохим», — подумал я про себя.

После урока, я направился в класс гербологии, который находился в гигантских оранжереях Хогвартса. В итоге, из всех моих занятий, гербология стала наименее любимой. Урок не был трудным или что-то в этом роде, и профессор Спраут была хорошим преподавателем, но я не мог избавиться от жуткого чувства, которое вызывали у меня волшебные растения. По моему мнению, они должны быть неподвижны, не способны двигаться или даже атаковать. Может быть, это из-за кошмара, который я пережил в теплице моей мамы, когда был моложе, но изучение волшебных растений, хотя и интересное, не стояло у меня в приоритете.

На следующий день состоялся урок, который меня очень волновал. Защита от темных искусств. Надеюсь, в этом году нашёлся грамотный учитель. В книгах, в половине случаев, преподаватели были некомпетентны.

Стоило мне войти в класс, я заметил огненно-рыжую ведьму, прислонившуюся к столу, с маленьким шрамом на щеке, и всё в ней буквально кричало об опасности. Её нельзя было недооценивать. Глаза женщины встретились с моими, и она быстро оглядела меня с ног до головы, как будто оценивая, представляю ли я угрозу. Как я заметил, впоследствии она оглядела таким же образом каждого ученика.

— Я профессор Патриция Ратпик, — рявкнула женщина, как только все расселись. — Меня пригласили преподавать в этом году защиту от тёмных искусств, и поскольку мне нужно было отдохнуть от основной работы, я решила принять эту должность.

Мы с Седриком посмотрели друг другу в глаза, оба уже впечатлённые ею.

— А теперь, — продолжила она, — сегодняшний урок посвящается тому, чтобы научить вас защищаться от всевозможных зверей и волшебников. — Указав палочкой на доску в передней части комнаты, преподаватель вывела на ней три слова в порядке убывания: «Сглазы, Порча, Проклятия».

— Это основные формы магии, от которых вы будете защищаться. Начнем с самого простого из трех. Сглаз — это низшая форма тёмной магии, большинство эффектов которой мгновенны. Хороший пример — заклинание спотыкания, оно заставляет человека спотыкаться и падать, но на этом всё заканчивается. Далее идет порча. Порча часто даёт более длительный эффект, и хотя она не так опасна, как большинство проклятий, но является значительно более злонамеренной, чем сглаз. Порча также временна, с некоторыми эффектами, продолжающимися от нескольких минут до нескольких дней в зависимости от типа и количества силы, используемой при наложении. И наконец, проклятия являются самыми опасными из данных трёх типов. Некоторые из них могут быть постоянными. Но не все, иногда целители или разрушители проклятий обнаруживают или создают встречное антипроклятие, которое может обратить какое-либо действие вспять.

Весь класс записывал её слова так быстро, как только мог. Ближе к концу урока профессор перешла к практике.

— Одна из лучших защит — это не позволить противнику атаковать себя первому. Мисс Ривер, подойдите, пожалуйста.

* * *

* * *

Нервничая, белокурая девушка встала и вышла вперед.

— Хорошо, а теперь вытащи свою палочку, — распорядилась преподаватель, что Сэнди и сделала.

— Экспеллиармус, — негромко произнесла Ратпик. Красный луч света ударил в палочку девочки, и она мягко вырвалась из её руки, пролетев через всю комнату. Повернувшись лицом к классу, профессор прокомментировала: — Как видите, теперь, когда мой противник потерял свой основной магический инструмент, он не может наложить на меня заклинание. Хотя это одно из самых простых атакующих заклинаний для защиты, его всё же стоит изучить. В течение следующих тридцати минут вы все разделитесь на пары и попрактикуетесь.

После того, как все стулья и парты были отодвинуты в сторону, мы с Седриком встали друг против друга, и я предложил:

— Начинай первым.

С выражением глубокой сосредоточенности Диггори вытащил палочку, направил ее на меня.

— Экспеллиармус.

Мгновенно алая вспышка света понеслась в мою сторону и ударила меня, после чего моя палочка пролетела через всю комнату. Наравне с моим другом среди учеников также преуспели с первого раза еще три или четыре ученика. Пока Седрик подбирал мою палочку и возвращался, я размышлял про себя, что не должен удивляться. В Кубке Огня он был выбран, чтобы представлять всю школу, а это значит, что он должен быть довольно талантливым. Когда Диггори вернул мне палочку, на моем лице появилась улыбка.

— Моя очередь, — усмехнулся я. — Экспеллиармус.

Когда в Седрика ударила вспышка света, вся его рука дернулась вверх, словно пытаясь отделиться от тела, а его палочка пролетела через всю комнату. Я бросил на него извиняющийся взгляд в ответ на его немного недовольный. Подойдя ко мне сзади с палочкой Седрика, профессор Ратпик пояснила:

— Как видите, вы можете вложить в заклинание разное количество энергии. Хотя я уверена, что ты не собирался усиливать заклинание, тем не менее, хорошая работа. Признак же истинного мастерства — это способность контролировать, насколько сильно сработает заклинание, я видела, как некоторые мастера кастовали обезоруживающие с достаточной силой, чтобы отбросить кого-то через комнату, или наоборот четко и плавно лишали противника оружия. Продолжайте практиковаться, пока не сможете контролировать, какой уровень силы вы проецируете в своё заклинание.

Мы продолжали тренироваться до конца урока, и поскольку я концентрировался на выполнении заклинания, то мог сказать, что часть того, что контролирует количество используемой силы — это сила воли, но уменьшить или увеличить её нарочно было трудно и требовало больше практики.

После обеда пришло время полетов с мадам Хуч. Когда мы все вышли на широкое открытое поле, на земле уже лежали множество мётел. Увидев нервное выражение на лицах некоторых студентов, я понял, что для многих это будет первый полёт на метле. Именно здесь волшебники, выросшие в сельской местности, имели явное преимущество перед теми, кто жил в городе. Ещё более обеспокоенными выглядели несколько магглорождённых нашего курса. Они нервно поглядывали на старые ободранные мётлы, безжизненно лежащие на земле.

Не добавила оптимизма и мадам Хуч в своей попытке успокоить детишек:

— Вам нечего бояться, не волнуйтесь, если вы сломаете кость или что-то ещё, мадам Помфри всё исправит.

Её слова никак не успокоили тех, кто итак уже нервничал, во всяком случае, подобная поддержка сделала всё ещё хуже. Мадам Хуч только посмеялась над нашим волнением.

— Первое, что вам нужно сделать, — продолжила она, — это встать рядом со своими мётлами, вытянуть руку и произнести команду: «Вверх!»

Я протянул руку и лениво скомандовал: «Вверх», — размышляя про себя, что этот урок будет скучным. Я летаю с пяти лет, и должен же быть способ заниматься тем, кто уже умеет летать.

Метла взметнулась в мою ладонь, и я заметил, что примерно половина первокурсников смогла сделать это с первой попытки. Занятие прошло довольно быстро, и мы даже не успели толком полетать, в основном просто парили над землей в нескольких футах. Не успел я опомниться, как урок закончился.

Позже, в одиннадцать часов вечера, мы снова отправились на астрономическую башню с нашими телескопами. К тому времени, как мы все приготовились и начали сканировать ночное небо, я уже был готов заснуть. Однако, стоило мне только посмотреть в свой волшебный телескоп, я оказался поражён тем, что увидел. Глядя на луну, казалось, что она находится всего в пятидесяти футах. Можно было разглядеть мельчайшие детали поверхности, и это было невероятно.

Глядя в изумлении на свой медный телескоп, я не мог поверить, что он способен обеспечить такую детализацию чего-то столь далекого. Профессор Синистра велела нам идентифицировать и пометить планеты в нашей Солнечной системе. К концу урока я понял, что этот предмет мне понравится.

Когда я был младше, то спрашивал маму, бывали ли волшебники когда-нибудь на звёздах, на что она рассмеялась: «Не нужно туда отправляться. Не тогда, когда мы можем видеть их так ясно», — меня всегда смущало это неопределённое заявление, но теперь я понял, что она имела ввиду.

Бросив на небо последний взгляд, я задумался, можно ли будет путешествовать на другую планету с помощью магии? Будет ли магия вообще работать на другой планете? Покачав головой, в итоге решил, что это будет моей целью в другой раз, может быть, когда стану намного старше.

* * *

Остаток недели пролетел быстро, и не успел я опомниться, как наступили выходные. Мы с Седриком встретились по дороге в Большой зал в субботу утром.

— Где Анна и Алисия? — первым делом поинтересовался Диггори.

— Они сказали, что встретят нас в Большом зале.

Когда мы завернули за угол, я увидел, что Анну и Алисию преследуют четыре старшекурсника, при этом Алисия выглядела так, будто вот-вот выдохнет огонь. Когда мы подошли ближе, тот, кто, кажется, был главарем, как раз читал лекцию девочкам.

— Какого черта гриффиндорка болтается со слизеринкой? Вам нужно понять, что мы не друзья.

— Заткнись, Уитхорн, никто не может говорить, с кем я могу или не могу проводить время, — бросив на него еще один взгляд, Алисия злобно добавила: — Газма.

Я застыл, услышав фамилию Уитхорн, так как знал, что у Делвина Уитхорна учится сын по имени Майкл в Хогвартсе, но это была вся информация, которую я смог собрать.

— Знаешь, Алисия, — протянул я, решив вмешаться в разговор, — я не думаю, что ты смогла бы лучше описать его, если бы попыталась, действительно газма.

Глаза Майкла сузились, когда он почувствовал, что его оскорбляют, но не знал как.

— Газма значит башмак, — объяснил я, решив просветить его.

Лицо парня скривилось в замешательстве.

— Это значит, что ты то, что ты есть: обувь, покрытая дерьмом, — закатив глаза, уточнил я. — Ты понимаешь меня или настолько туп, что тебе нужно, чтобы я объяснял дальше?

Лицо Майкла покраснело, и на мгновение мне показалось, что он не сможет дышать. Его рука метнулась к мантии и вытащила палочку. Как раз в этот момент за угол завернул профессор Снейп, и перед ним предстала интересная картина, как мы вчетвером стоим перед старшекурсниками, один из которых направил на нас палочку.

Со злорадным смешком профессор моментально отреагировал:

— Как интересно, мистер Уитхорн, угрожающий палочкой первокурсникам. Вы, должно быть, гордость факультета, который известен своей храбростью. Двадцать очков с Гриффиндора.

— Но они назвали его башмаком, — зашипел и заспорил черноволосый парень, стоящий рядом с Майклом.

Алисия ухмыльнулась, а Уитхорн поморщился, услышав протест друга, понимая, что от этого будет только хуже.

На лице профессора Снейпа появилось восхищённое выражение, как будто он не мог быть счастливее, что один из друзей Майкла выступил в его защиту.

— С вас по двадцать очков, мистер Салливан. А теперь убирайтесь с моих глаз, пока я не назначил вам отработки.

Гриффиндорцы быстро ушли, при этом Майкл бросил на меня напоследок мрачный взгляд, обещая отомстить.

Ухмыльнувшись ему, я произнес одними губами: «Где угодно и когда угодно».

* * *

* * *

— Профессор Снейп, это правда, что слизеринцы не дружат с другими факультетами, особенно с Гриффиндором? — тихим голосом немного нервно спросила Анна, когда старшекурсники отошли.

Темные глаза впились в большие лавандовые глаза девочки.

— Если вы так беспокоитесь о том, что другие люди подумают о вас, вы не продвинетесь далеко в жизни, — с непроницаемым лицом ответил мужчина.

Повернувшись, чтобы уйти, он остановился и произнес напоследок:

— Ланкастер, многие, кажется, забывают, что когда-то Слизерин и Гриффиндор были лучшими друзьями. — С развевающимися за спиной черными одеждами профессор зашагал прочь.

Остаток дня был заполнен исследованиями, пока мы гуляли по замку, изучая каждый этаж.

* * *

Следующие недели, казалось, пролетели незаметно; большинство изучаемых предметов были довольно лёгкими для меня. Самой трудной оказалась трансфигурация. К тому времени, когда я трансформировал спичку в иголку в третий раз, что-то, казалось, щёлкнуло, и я смог выполнять данное заклинание по мысленной команде. Видя мои успехи, профессор МакГонагалл велела мне практиковаться с более крупными предметами.

Я стал проводить много свободного времени в Выручай-комнате. Вместо того, чтобы рыскать по бесконечной библиотеке Хогвартса, гораздо удобнее сидеть там, где мне предоставляли доступ к книгам именно по тем вопросам, о которых я хотел узнать.

Также Выручайка стала хорошим местом для практики заклинаний. Не знаю почему, но наложение чар давалось мне так же легко, как дыхание. Я преуспел гораздо больше своих сокурсников, и единственное, над чем мне действительно нужно было работать, — это возможность изменять силу, которую я использую в своих заклинаниях, что требовало бесконечной практики.

Через несколько недель, войдя в свою спальню, я заметил, что Афина стала какой-то вялой. Я знал, что ей тяжело сидеть взаперти в общежитии, пока я находился на уроках, не говоря уже о том, что приходилось скрывать крылья и рога постоянно. Подхватив свою красавицу на руки, я прошептал в мягкое пушистое ушко: «Почему бы нам не выйти на улицу и не найти место, где ты могла бы немного размять крылья».

Услышав мои слова, Афина пискнула и радостно мявкнула, явно будучи только всеми лапами и хвостом за.

Идя по школьному двору с Ламассу на плече, краем глаза я заметил небольшую деревянную хижину возле запретного леса. Это, должно быть, жилище Хагрида. Я видел его несколько раз на территории Хогвартса, но у меня не было возможности представиться ему.

Миновав хижину, я направился к озеру, и как только между мной и замком образовалось некоторое расстояние, я протянул руку и снял Афину с плеча.

— Стой спокойно, глупышка, — одернул я её, когда она задвигалась от волнения, пока я попытался снять с неё ошейник.

Как только скрывающий артефакт был убран, её крылья и рога вернулись на место, и встряхнувшись, Афина с радостным блеянием взмыла в небо. Я же смотрел, как она взмывает в небо, и вздыхал, жалея, что первокурсникам не разрешают пользоваться мётлами. Я скучал по полётам вместе с Афиной рядом, когда мы парили над нашим поместьем.

Сидя у озера с запретным лесом за спиной и наблюдая за воздушными выходками Афины, я подпрыгнул от удивления, когда позади меня раздался глубокий рокочущий голос:

— Не так уж часто мне удается увидеть Ламассу.

За моей спиной стоял гигантский человек, выше одиннадцати футов ростом, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его бородатое лицо. Как может кто-то настолько большой двигаться так бесшумно? Рядом с ним стояла огромная черная собака, из пасти которой стекала слюна.

— Ты Хагрид, верно? — уточнил я.

— Да, — пророкотал мужчина, утвердительно кивнув головой, — а вот твоего имени я не знаю.

— Александр Фоули, но большинство людей зовут меня просто Алекс.

Скинув огромную связку веревки на землю, которую он нёс на плече, лесник сел рядом со мной.

— Разве ты не должен сейчас гулять с друзьями, да и нехорошо находиться так близко к Запретному лесу в одиночестве.

— Она стала какой-то вялой, находясь постоянно в общежитии факультета, — пояснил я, указывая на Афину, с её темно-синими крыльями с серебряными наконечниками, сверкающими, когда она спикировала вниз к озеру, пытаясь поймать рыбу. — Ей приходится носить специальный ошейник — артефакт, который заставляет её принимать форму обычной кошки. Поэтому я решил вывести её на свежий воздух размять крылья.

— Афина, — прижав ладони ко рту, позвал я.

Ламассу повернула ко мне голову. Увидев, что я машу ей рукой, на её морде появилось выражение радости, и она бешено захлопала крыльями, взмывая в воздух и пикируя ко мне в руки, чуть не сбив при этом с ног.

— О, она совсем ещё ребенок, — промурлыкал Хагрид, проведя огромной рукой по спине Афины, и на его лице появилось нежное выражение.

— Ей семь лет.

— Ламассу часто доживает до более чем тысячи лет, так что она все ещё очень молода, — улыбаясь пояснил полувеликан. — Вот почему она такая маленькая. Они, в конце концов, вырастают до размеров леопарда или тигра.

— Если ты вырастешь до таких размеров, то больше не будешь спать на моей кровати, — предупредил я Афину и погладил по голове, пытаясь представить себе, как моя малышка станет такой большой.

— Она когда-нибудь предупреждала тебя о чем-нибудь? — нетерпеливо спросил Хагрид, поглаживая ее золотые полоски. — Ламассу, как предполагается, способны чувствовать будущее. А также видеть истинную природу людей.

— Нет, я никогда раньше не попадал в опасные ситуации, поэтому у нее не было возможности применить свои способности, — отрицательно мотнул я головой, слегка озадаченный его вопросом.

— Мне жаль любого, кто попытается напасть на тебя в присутствии Афины, — добавил полувеликан, кивнув в знак понимания. — Ламассу яростно защищают своих близких и способны на сильные магические атаки.

— Какие магические атаки? Я никогда о таком не слышал.

— Как ты думаешь, для чего эти рога? Поверь мне, в тот день, когда ты увидишь, как она атакует, ты будешь впечатлен, — пояснил он, почесывая слегка изогнутые рога Афины. А потом с тяжелым вздохом он проворчал: — Я хотел бы иметь собственное волшебное существо, но каждый раз, когда я получаю его, происходит что-то, и я вынужден выпустить его в лес».

Закатив глаза от вздоха лесника и бросив на лес нервный взгляд, я задумался, сколько же опасных существ он выпустил за столько лет. У него должен быть новый титул: Рубеус Хагрид, Хранитель Ключей Хогвартса, Поставщик монстров в Запретный лес с 1967 года.

— Знаешь, Афина была подарком от моего дяди, — нерешительно произнес я, почувствовав возможность расположить к себе нового знакомого. — Известно, что он… находит определенных существ и… перевозит их людям, которым они нравятся.

— Это сложно, — осторожно ответил Хагрид, понизив голос, — министерство любит вводить дополнительные правила о том, что можно и что нельзя ввозить в страну. Грязные ублюдки, большинство из них, объявляют магических существ опасными для общества и Статуса секретности. Они просто не понимают инстинктов животных, которых называют опасными, большинство из них и мухи не обидят.

— Да, — откашлявшись, продолжил я, — мой дядя не любит связываться с бюрократией Министерства, и считает, что волшебники могут сами управлять своими делами, и что они начали проталкивать свои порядки туда, где им не место. Таким образом, у него есть… обратные каналы, которые он использует для ведения… бизнеса без вмешательства министерства.

— Почему бы тебе не попросить твоего дядю написать мне? — Рубеус ухмыльнулся мне и пошевелил бровями. — Мы… оба понимаем, что иногда существам нужно иметь возможность путешествовать в новые места, чтобы встретиться с людьми, которые будут заботиться о них.

* * *

* * *

Через пару часов я снова надел на Афину ошейник и направился обратно в замок. Когда мы возвращались, Ламассу неожиданно прижала уши и зарычала так, как я никогда раньше не слышал от неё.

— Не волнуйся, теперь мы будем чаще выходить, чтобы размять твои крылья, — попытался успокоить я её, думая, что она расстроена возвращением в замок.

Как раз в тот момент, когда мы собирались пройти через главный вход, Майкл Уиторн вышел из двери с палочкой в руке и преградил мне путь.

— Похоже, маленькое отродье Фоули совсем один, — нагло ухмыльнулся он. Сзади его поддерживали трое друзей.

— Ну привет башмак, — протянул я, закатив глаза на его детскую демонстрацию запугивания.

— Я предупреждал тебя, что ты заплатишь за тот день. — Услышав мои слова, Майкл ожидаемо покраснел от гнева.

Зная, что не успею дотянуться до своей палочки, прежде чем Уитхорн запустит заклинание, я напрягся, готовясь увернуться от чего угодно, что он пошлет в мою сторону. Однако, прежде чем я успел пошевелиться, Афина начала громко угрожающе шипеть, отчего у меня по телу пробежал холодок опасности. По настороженному выражению лица Майкла стало понятно, что он тоже это чувствует.

— Что это еще такое? — прищурившись, опасливо спросил старшекурсник.

— Это Афина, и ей, кажется, не нравится твой вид, — решив блефовать, я продолжил: — Давай, сделай что-нибудь, только потом не вини меня в том, что произойдет дальше.

— Как бы то ни было, она не сможет находиться с тобой все время, — усмехнувшись, пригрозил Майкл. Он повернулся и пошел прочь, но через несколько шагов остановился и попытался оставить последнее слово за собой: — Кстати, о твоей маленькой слизеринской подруге. Мы только что встретили ее на третьем этаже, где она была совсем одна. Я очень надеюсь, что она сможет привести себя в порядок до ужина. Уверен, что ее маленькие слизеринские друзья будут удивлены, когда увидят ее.

Услышав его слова, я почувствовала волну горячего гнева в животе, кровь стучала в ушах, когда я рванул через замок. Добравшись до третьего этажа, я начал искать Анну в пустых классах, но вскоре понял, что это займет слишком много времени.

— Найди Анну, ей нужна наша помощь, — обратился я к Афине.

Высвободившись из моих объятий, Ламассу начала двигаться в определенном направлении и вскоре добежала до двери в конце третьего коридора. Подойдя ближе, я услышал, как изнутри доносятся рыдания. Повернув дверную ручку, я понял, что она отказывается двигаться, поэтому я постучал в дверь.

— Анна, впусти меня.

— Уходи. Со мной все в порядке, — истерически закричала девочка, прекратив на секунду рыдать.

— Ни за что, так или иначе, я войду, — не услышав ответа, я постучал по дверной ручке и произнес: «Алохомора». — Раздался громкий щелчок, и передо мной предстала Анна, скрючившаяся в чулане для мётел.

— Уходи, — простонала она, пытаясь спрятать лицо в ладонях. Как я заметил, руки у неё были совершенно зелёные.

— Анна, мне всё равно, посинело у тебя что-то или позеленело, а теперь выходи и дай мне посмотреть, что они с тобой сделали.

Она медленно опустила руки, её большие лавандовые глаза посмотрели на меня, и я зашипел, когда увидел, что было написано на зеленом лице. На лбу девочки серебром были отпечатаны слова: «Отродье сквиба». Я вздохнул, зная, что на сквибах стояло клеймо. Некоторые волшебники верили, что если ты происходишь от сквиба, то и сам с большей вероятностью родишь сквибов в будущем. Это необоснованное убеждение было одной из причин, почему Анна стыдилась своей матери.

— Ну и что, что твоя мама-сквиб, — рявкнул я, решив, что ей нужна встряска, — она пробила себе дорогу в обществе, которое смотрело на неё свысока, ожидало, когда она уйдет в тень, чтобы её не замечали. Она даже не могла посещать приличную школу, но разве это её остановило? Нет, теперь она управляет самой большой аптекой в Британии. Ты должна гордиться этим.

— Ты не понимаешь, — пробормотала Анна, отказываясь встретиться со мной взглядом, — всю мою жизнь на меня смотрели свысока за то, что у меня такая мама. Разве это так плохо — не хотеть, чтобы тебя считали дочерью сквиба? Я хочу, чтобы люди видели меня такой, какая я есть.

— Давай отведём тебя в больничное крыло, я уверен, что мадам Помфри быстро с тобой разберётся, а потом мы встретимся с Седриком и Алисией. Если Майкл и его друзья хотят войны, мы, черт возьми, обязательно дадим им её.

* * *

— Ох, бедняжка, — запричитала мадам Помфри только взглянув на Анну, — не волнуйся, я приведу тебя в порядок в два счета, — она вытащила палочку, пробормотала заклинание и стукнула девочку кончиком по голове.

Кожа Ланкастер мгновенно приобрела нормальный цвет, и слова исчезли с её лба.

— Не думаю, что ты захочешь рассказать мне, кто это сделал, — констатировала мадам Помфри, оглядев её с головы до ног.

-Это было просто заклинание вышедшее из-под контроля, пробормотала Анна с упрямым выражением на лице.

Медиковедьма вздохнула так, словно слышала это оправдание миллион раз. Хогвартс был чем-то вроде тюрьмы, никто не крысил друг на друга, если кто-то заклинает тебя, ты либо отвечаешь, либо терпишь. Тех, кто плачет перед учителями, презирала вся школа, это всё равно, что признать, что ты недостаточно хорош в магии, чтобы отомстить.

— Давай найдем Седрика и Алисию, — предложил я, после того как мы вышли из больничного крыла, — мне нужно вам кое-что показать.

После того, как мы выследили наших друзей, они последовали за мной на седьмой этаж.

Когда я остановился перед картиной танцующих троллей, расхаживая взад и вперед, Анна наконец не выдержала:

— Что именно мы здесь делаем? — правда её голос затих, когда она увидела, что прямо посреди стены появилась дверь.

— Это Выручай-комната, вероятно, один из самых хорошо охраняемых секретов в Хогвартсе. Всё, что вам нужно сделать, это пройти три раза мимо стены и пожелать, как должна выглядеть комната.

Мы вошли в просторное помещение с круглым столом и четырьмя стульями вокруг него.

— Что больше всего мне нравится здесь, — продолжил я, как только мы все расселись, — так это то, что комната предоставляет книги, которые мне нужны. Вместо того, чтобы часами искать информацию в библиотеке, я просто прихожу сюда и думаю о том, какая тема мне нужна, и нужная литература тут как тут.

Как только я закончил, рядом со мной на столе появилась стопка книг.

— Хорошо, Алекс, ты затащил нас в эту секретную комнату, хватит театральщины, что происходит? — спросил Седрик, вопросительно подняв бровь.

— Помнишь того идиота, который на днях приставал к Анне и Алисии?

После кивка Диггори, я сделал глубокий вдох и бросил взгляд на девочку, спрашивая разрешения, и после её кивка рассказал, что произошло:

— Сегодня утром он и его друзья напали на Анну. Они заколдовали ее и написали «отродье сквибов» у нее на лбу. Вскоре после этого Майкл попытался напасть на меня, но Афина отпугнула его.

Когда я замолчал, Седрик и Алисия сидели какое-то время в ошеломленном молчании. Гриффиндорка отмерла первой и начала бормотать по-арабски о всевозможных гадостях, которые она собиралась сделать с Майклом. Седрик же с озабоченным выражением лица посмотрел на Анну:

— Ты в порядке?

— Мадам Помфри смогла исправить все достаточно быстро, — кивнув, быстро ответила Анна.

— Именно потому, что я не думаю, что их деятельность прекратится, я собрал всех здесь на военный совет, — пояснил я суть собрания, желая поделиться с ними своими мыслями по этому поводу.

— О, мы начинаем войну? — нетерпеливо спросила Алисия и глаза её загорелись.

— Думаю, можно с уверенностью предположить, что мы все будем мишенями, поэтому правило номер один: ходим по школе парами или держимся рядом со своими однокурсниками. Алисия, возможно, ты самая лёгкая мишень, потому что живешь на одном факультете с Майклом. Затем мы мстим, если будем сидеть тихо и ничего не делать, будет только хуже. Однако, прежде чем всё зайдет далеко, думаю вам нужно знать, что есть некоторая история между моей семьей и Уитхорнами. Втягивание в эту возню может иметь гораздо больше последствий, чем просто мелкая вражда в Хогвартсе.

* * *

* * *

Я рассказал им в подробностях, о том, как Делвин Уитхорн каким-то образом подставил моего дедушку. Также упомянул о малоизвестной теневой организации, которую Деклан Уитхорн возглавляет по всему миру.

Из всех моих друзей именно Седрика больше всего обеспокоило всё, что я рассказал. В конце концов, его отец работал в Министерстве, и он всегда верил в действующую систему.

— Как называется эта организация? — поинтересовалась Анна.

— Я спрашивал своего дядю об этом, — ответил я, покачав головой, — но по его словам, у них нет названия как такового. Вроде Деклан считает, что такие вещи, как тайные имена или отличительные татуировки могут быть использованы для идентификации. Самое большее, что он мог мне сказать, это то, что существует совет семи, который отвечает за всё, во главе совета стоит Уитхорн старший.

Все притихли при мысли о том, чтобы противостоять внуку могущественного волшебника, который не знает, что такое угрызения совести.

— Никому не понравится это, но я все равно должен предложить, — вздохнул Седрик. — Я думаю, что если мы позволим Майклу и его друзьям несколько раз заколдовать нас, то, в конце концов, им это надоест.

— И где твое чувство гордости? — хмыкнула в ответ Алисия.

— Нет, — прервал я девочку, покачав головой, — Седрик на самом деле предложил неплохой вариант, но у меня такое чувство, что Майклу это слишком понравится, чтобы остановиться. Он не ограничится несколькими заклинаниями, такие люди, как он, желают постоянно доминировать над другими. Кроме того, — добавил я, желая всех успокоить, — я сомневаюсь, что Майкл втянет своего отца или деда в небольшую Хогвартскую обиду. Держу пари, он даже ничего не скажет им. Я упомянул об этом, только чтобы все знали, из какой он семьи. Теперь, когда все в курсе дела, вопрос в том, что мы предпримем. Если вы хотите отступить, я пойму, это самый умный ход.

— Конечно, мы в деле. Так что же нам делать? — пожал плечами Седрик после минутного молчания.

— Итак, у них есть преимущество, — усмехнулся я, увидев согласие на лицах, — они не только третьекурсники, но и гораздо лучше разбираются в планировке замка. Сомневаюсь, что они ожидают, что мы пойдем в атаку, но главная идея состоит в том, чтобы заставить их понять, что постоянное беспокойство о нас не стоит их усилий.

— Предлагаю освежить память некоторыми неприятными заклинания и выучить их прежде, чем они доберутся до нас, — продолжил я, сдвинув в центр книги, которые появились на столе.

* * *

Следующие недели мы провели, практикуясь в найденных заклинаниях и проклятиях в свободное время, а в перерывах между занятиями, мы старались смешаться с толпой, чтобы Майкл и его друзья не смогли достать нас.

Оглядываясь назад, я могу точно определить истинное начало нашего конфликта, он начался в обычную пятницу, тогда Майкл понял, что нашел противника, которого не смог заставить подчиниться. В тот день я встретил его, болтающего со своими друзьями в коридоре, в то время как с другого конца к нам направлялся профессор Снейп.

Это было похоже на то, что вселенная создала идеальный способ начать войну. Я вытащил палочку и осторожно спрятал её в рукав мантии. Когда профессор приблизился, я тихо пробормотал: «Лингуа Волукри», — и отступил в толпу, задержавшись, чтобы насладиться зрелищем.

— Шлюха, — неожиданно выпалил Майкл, когда мимо него проходил зельевар.

Фыркнув в ладонь, я наблюдал, как декан змеек сделал паузу, словно не мог поверить в то, что только что услышал.

— Что вы только что сказали мистер Уитхорн? — резко переспросил он, а его темные глаза опасно блеснули.

— Ничего, — с паническим выражением на лице пробормотал Майкл, — профессор ЗАСРАНЕЦ, — как только последнее слово вырвалось из его рта, глаза парня расширились, как будто он сам не мог поверить, что только что сказал это.

— Пятьдесят баллов с Гриффиндора! — взревел профессор Снейп, неприлично выпучив глаза.

Пытаясь сдержать ухмылку, я не мог поверить, насколько дьявольским является проклятие. Оно берет случайные слова, которые вы говорите, и заменяет их ругательствами. Каким-то образом оно выбирает идеальные сочетания для замены для достижения максимального эффекта.

— Вы не понимаете, СУКА, это не моя вина, вы должны знать, что я никогда, БЛЯДЬ, не сказал бы вам ничего подобного, ПАДЛА, — взмолился Майкл.

В этот момент весь коридор погрузился в полную тишину, потрясенный до невозможности. Честно говоря, я немного волновался, что у нашего зельевара случится сердечный приступ.

— ОТРАБОТКИ — МЕСЯЦ, МИСТЕР Уитхорн! Пройдемте со мной.

Когда профессор Снейп потащил Майкла прочь, наши глаза встретились, и по моей злой усмешке Майкл понял, кто виноват в его затруднительном положении. Это положило начало нашему конфликту, и в последующие недели мы пребывали в тайной битве с Майклом и его друзьями. Иногда мы устраивали им засады, а иногда они подлавливали нас.

Небольшая часть меня предполагала, что такой хулиган, как Уитхорн, отступит после нескольких ударов, но на самом деле он, казалось, радовался конфликту между нами. 31 октября наша маленькая ссора обострилась.

Я нарушил собственное правило и оказался в полном одиночестве на четвертом этаже.

— Петрификус тоталус, — услышал я крик Майкла.

Мои конечности мгновенно сомкнулись, и я не мог пошевелиться, поэтому рухнул на пол. Уитхорн перевернул меня, и ухмыльнулся сверху вниз.

— Кто теперь башмак? — подняв ногу, он ударил по моему лицу, сломав мне нос. — Держу пари, ты считал себя очень умным, заставив меня провести месяц на отработках. Думаю, тебе нужен наглядный урок.

Майкл оглядел меня, и его лицо просияло, когда он заметил кольцо управления башней. Сняв с замерзшего пальца артефакт, третьекурсник поднес его к свету и присвистнул.

— Выглядит красивым и старым. Семейная реликвия?

Уитхорн жестко усмехнулся пришедшей в голову мысли.

— Открой окно, у меня есть хорошая идея, — велел он Рею.

Когда его друг выполнил требуемое, Майкл положил кольцо на подоконник и указал палочкой на него: «Аларте Аскендаре», — мой артефакт управления выстрелил в даль, словно пуля, выпущенная из ружья, в сторону Запретного Леса.

Пока я лежал беспомощный, не в силах пошевелиться, раскаленная добела ярость пронзала меня вместе с чувством стыда. Никогда прежде я не испытывал такой ненависти и поклялся себе, что больше никогда в жизни не буду застигнут таким врасплох и отомщу.

Майкл жестом велел Рэю схватить меня за ногу, и они оба потащили меня в маленький чулан.

— Остался час до отбоя, и я готов поспорить, что ты застрянешь здесь часа на три — четыре.

Около полуночи, когда я уже начал понемногу приходить в себя, снаружи послышались приближающиеся шаги. Вот ручка скрипнула, дверь распахнулась, и в проеме показались двое ухмыляющихся рыжих парней, один из которых держал в руках старую карту.

— Что с тобой случилось, приятель?

Всё ещё не в силах пошевелиться, я беспомощно уставился на них. Переместив меня в более удобное положение, Джордж вытащил палочку и пробормотал контр-проклятие.

— Спасибо, — тихо пробормотал я, будучи, наконец, в состоянии двигаться и говорить.

— Никаких проблем, дружище, — прошептал Фред. — А мы с Джорджем гадали, что ты делал в чулане столько времени.

— Как вы вообще узнали, что я здесь? — спросил я, хотя и догадывался, что за карта у них в руках.

— Мы стащили эту карту из кабинета Филча, — взволнованно произнес Джордж и ухмыльнулся, — она чертовски полезна, и показывает местонахождение всех на территории Хогвартса, вот как мы узнали, что ты здесь. Увидев, что ты на какое-то время застыл на карте, мы решили прийти и проверить.

— Хочешь, мы подсыплем немного волдырного порошка им в пижаму? — предложил Фред, после того, как я рассказал им короткую сокращенную версию случившегося.

— Это конечно ваше право, но я планирую сам им отомстить, — улыбнувшись выражению его лица, я лишь покачал головой.

Далее близнецы воспользовались картой, чтобы незаметно проводить меня до башни Рейвенкло. Когда я уже лежал в постели, две мысли не выходили у меня из головы: месть и возвращение кольца из запретного леса. Кто знает, как далеко оно улетело и теперь могло находиться где угодно.

* * *

* * *

На следующий день, слишком смущённый, чтобы рассказать друзьям о случившемся, я попытался вести себя так, как будто ничего не произошло. Однако, от моих друзей не просто что-либо скрыть.

— Где твое кольцо? — спросила Анна, как только увидела меня на уроке чар.

— Ты прямо как ищейка, сразу заметила, — бросив на неё недоверчивый взгляд, удивился я её наблюдательности.

— Просто, кажется, за последний год я ни разу не видела тебя без него. Что случилось? — от чего-то покраснев, ответила девочка.

Пришлось рассказать ей, что сделал Майкл.

— Как он посмел сделать такое с родовым артефактом. Он должен заплатить, — яростно прошипела она, прищурив глаза, когда я закончил рассказ.

— Ничего пока не надо делать, я планирую вернуть его сам, — попытался я её успокоить, предвидя такую реакцию.

— И как ты собираешься вернуть его? — на лице Ланкастер появилось бунтарское выражение, но она сменила тему.

— Я задержусь, чтобы поговорить с профессором Флитвиком после занятия.

Урок пролетел мимо меня, и когда все вышли из класса, я остался.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, мистер Фоули? — любезно спросил профессор, как только комната опустела.

— Профессор Флитвик, я, кажется, потерял своё кольцо. Я знаю, что есть манящие чары, которые могут помочь волшебнику призвать потерянные вещи. Я хотел спросить, не могли бы вы научить меня им.

Декан, вздохнув, отложил перо и посмотрел мне в глаза.

— Тебе нужна моя помощь как декана? — спросил он, смягчившись, когда встретился на мгновенье со мной взглядом. — Я знаю, в это трудно поверить, но мы, учителя, держим ухо востро, а о тебе сейчас ходят интересные слухи.

— Все в порядке, — ответил я с невозмутимым выражением лица, не желая ничего выдавать, — просто это было старое фамильное кольцо, и я хочу его найти.

Профессор Флитвик снова вздохнул, как будто знал, что я собираюсь ответить, ещё до того, как он спросил.

— Ну, обычно мы не учим манящим чарам на первом курсе. Сейчас большинство заклинаний, которые мы изучаем, имеют небольшой ментальный компонент, где гораздо важнее правильно произнести вербальную формулу и воспроизвести движение палочкой.

Я вздохнул, думая, что таким способом мне отказывают.

— Но, учитывая то, как быстро вы проходите программу первого курса, — подмигнул мне профессор Флитвик, прервав мои размышления, — мы можем попробовать. Приходите ко мне в кабинет завтра в семь вечера. Но будьте готовы, манящие чары гораздо сложнее чем то, что вы изучали до сих пор.

— Спасибо, профессор Флитвик, — поблагодарив преподавателя, я, довольный, схватил свою сумку и направился на следующий урок.

За дверью меня ждала Анна, и пока мы шли по замку, заметили Рэя, разговаривающего с девушкой на третьем этаже. Глаза Ланкастер в этот момент опасно сверкнули, она вытащила палочку и направила её на парня.

— Дефлуксио, — прозвучало прежде, чем я успел остановить свою подругу.

Как только заклинание коснулось третьекурсника, из его желудка послышалось громкое бульканье, и мгновение спустя раздался взрывной звук, когда парень бесконтрольно обгадился. Фекалии стекали по его ногам на пол, а воздух наполнился отвратительным запахом. Девушка, с которой он разговаривал, тут же убежала с выражением отвращения на лице.

Я сглотнул, заметив мстительное выражение на лице Анны, и тут же придумал себе новое правило: никогда не злить Ланкастер, несмотря ни на что.

— Это показалось мне несколько чрезмерным.

— Он заслужил, никто не может так поступить с тобой и выйти сухим из воды. — Бросив свирепый взгляд в ту сторону, куда сбежал Рэй, девочка заскрежетала зубами.

Ох, у меня появился свой собственный ангел-хранитель, который был довольно очарователен, но с жуткой аурой серийного убийцы. К концу дня половина школы знала о том, что сделала Анна, отчего большинство третьекурсников Гриффиндора поглядывали в её сторону за ужином. Даже Майкл бросал на неё настороженный взгляд. В конце концов, кому захочет стать мишенью заклинания, которое заставляет тебя взорваться неконтролируемой диареей.

После ужина я направился в Выручай-комнату, надеясь найти что-нибудь, что поможет мне, если я снова окажусь застигнут врасплох. Мне нужен способ быстро вытащить палочку, не путаясь в карманах мантии впопыхах.

Реагируя на мои мысли, на столе передо мной появилось несколько вариантов. Первым была кобура, предназначенная для ношения на поясе. Интересная, но не то, что я искал. Следующий вариант представлял собой тоже кобуру, но уже для левой руки. Палочку нужно было зацепить задом наперед на предплечье. Уже лучше, но всё же не то, на что я надеялся. Рассмотрев последний вариант, стало понятно, что это было то, что я искал.

Специальная дуэльная перчатка со скрытым держателем для палочки. Вставив волшебную палочку в специальную выемку, я вывернул запястье назад, и она вылетела вперёд, удобно ложась в руку. Должен признать, она жутко похожа на скрытый клинок из Assasin Creed. Удовлетворённый своей находкой и теперь уверенный, что моя палочка вынимается всего лишь небольшим движением запястья, я направился обратно в общежитие.

* * *

На следующий вечер в кабинете профессора чар, Флитвик начал наше занятие с лекции:

— Манящие чары предназначены для призыва каких-либо предметов в вашу руку. Заклинание звучит как Акцио, плюс добавляете название того, что хотите призвать.

Для демонстрации Филиус направил свою палочку на противоположный конец кабинета: «Акцио книга», — названная вещь сорвалась с полки и полетела в сторону профессора.

Поймав книгу в руку, он положил её на стол.

— Это заклинание, хотя и сложное, но чрезвычайно полезное. Теперь запомните, главная проблема не в том, чтобы произнести слова, а в том, чтобы сконцентрироваться на том, что вы пытаетесь призвать. Если у вас нет надлежащей концентрации, правильная вербальная формулировка не заставит заклинание работать. Оно на 90% состоит из умственных усилий и на 10% — из магических. Лучше всего начинать практиковать заклинание с предмета, который вы видите перед собой. Это упрощает дело. Соответственно, чем дальше требуемый объект, тем труднее его призвать.

У меня пронеслись воспоминания из детства. Когда я был младше, то пытался притянуть к себе красный квоффл через всю комнату. Учитывая, что тогда я без палочки добился значительного успеха, я был уверен, что на этот раз все окажется немного легче.

— С какого максимального расстояния можно призвать объект?

— Чем дальше что-то находится, тем больше умственных усилий требует заклинание, —

неопределенно пожал плечами в ответ профессор Флитвик. — Если вы не можете обеспечить достаточно ментальной энергии, чтобы вызвать нечто далеко находящееся, то заклинание не сработает. Например, попытка вызвать вещь из Лондона отсюда не увенчается успехом, так как требует слишком много энергии. А теперь давайте начнём с чего-нибудь лёгкого, попробуйте призвать в свои руки ту книгу, что стоит на полке.

Направив палочку на искомый предмет, я сосредоточил всю свою ментальную энергию и как только решил, что достиг необходимой концентрации, четко произнес: «Акцио книга», — книга слегка покачнулась, показывая, что заклинание почти сработало. Раздражённый неудачей, я повторил попытку: «Акцио книга!» — на этот раз она перелетела мне в руку.

Ухмыльнувшись успеху, я обернулся и успел заметить, как профессор Флитвик чуть приоткрыл рот от шока. Через мгновение он пришел в себя и тихо произнес, то ли специально, то ли случайно перейдя на «ты»:

— Фоули, должен признаться, я впечатлён. Я думал, что даже с твоим потрясающим магическим талантом это займет немного больше времени. С нетерпением жду возможности увидеть, насколько способным волшебником ты станешь.

После еще нескольких моих успешных попыток, профессор решил усложнить задачу:

— Хорошо, очевидно, вызывать предметы внутри комнаты слишком легко для тебя. Всё, что тебе теперь нужно делать, это продолжать практиковаться самостоятельно на объектах вне твоего поля зрения. И пожалуйста, держи меня в курсе своих успехов.

* * *

Примечания:

Спасибо что читаете!!

* * *

В течение следующих нескольких дней я продолжал практиковаться в использовании заклинания. Сначала я был уверен, что смогу без проблем призывать предметы, которые не вижу, но вскоре обнаружил, что это было намного сложнее. Мне потребовалось около недели, чтобы уверенно овладеть манящими чарами.

В тот вечер я открыл окно нашей комнаты в общежитии и, сильно сосредоточившись на своем кольце, произнес: «Акцио кольцо», — через пять минут ожидания я пришёл к выводу, что чары не сработали. Раздражённый неудачей, я принялся снова отрабатывать заклинание и несколько ночей спустя, когда был уверен, что овладел чарами, попробовал ещё раз.

К сожалению, моё кольцо так и не появилось. Мне пришлось идти к профессору Флитвику, чтобы рассказать о своей проблеме.

— Может быть несколько причин, но наиболее вероятно, что тебе просто не хватает умственной концентрации, и именно поэтому призыв не работает, — ответил мне профессор.

— Смотрите, — возразил я, покачав головой, — я бросил камень с вырезанным моим именем в Чёрное озеро перед тем, как отправиться к вам. — Подойдя к окну, я распахнул его и произнёс: — Акцио камень, — примерно через три минуты я услышал свистящий звук несущегося по воздуху камня. Поймав его рукой, я показал булыжник профессору Флитвику.

— Кажется, ты действительно в полной мере овладел заклинанием. Возможно, твоё кольцо находится слишком далеко, но, учитывая, что ты потерял его на территории Хогвартса, то думаю, что проблема не в расстоянии. К сожалению, тогда нам остается рассмотреть несколько наименее приятных теорий. Во-первых, вероятно, что твоего кольца больше не существует в таком виде, каким ты его помнишь. Например, если оно было повреждено или уничтожено, то заклинание не сработает. — Мое лицо побледнело, и он быстро попытался успокоить меня: — Во-вторых, может быть это кольцо вообще нельзя призвать магически.

— Такое возможно? — уточнил я, сбитый с толку.

— О да, существует более дюжины способов предотвратить вызов вещи. Я, вероятно, мог бы придумать и больше, если бы уделил внимание этому вопросу.

Увидев мое удручённое лицо, профессор Флитвик попытался подбодрить меня:

— Есть способ определить, цело ли то, что ты ищешь. И даже можно узнать направление, в котором находится требуемый предмет. Однако, у этого способа есть несколько недостатков. Он не приводит прямо к объекту, скорее указывает общее направление. Это заклинание поиска, звучит оно как «Рекьюро фортитудо». Подобно манящим чарам, данное заклинание требует большой умственной концентрации. Для его применения не нужно никаких движений палочки, просто положи её на ладонь, сконцентрируйся и произнеси заклинание.

Мы провели остаток дня, практикуя заклятие поиска, которое оказалось немного сложнее Акцио, потому что у меня возникли некоторые проблемы с правильной концентрацией на своём кольце. Меня сильно отвлекало знание того, что оно находится где-то глубоко в лесу и, возможно, уничтожено.

Оставался ещё вариант дождаться Рождества, отправиться домой и попросить Антона в башне создать запасное кольцо. Только боюсь, такой параноик как мой предок, не будет создавать дубликат.

Я провел остаток недели, отрабатывая заклинание, и в конце концов почувствовал, что хорошо овладел им. Каждый раз, когда я произносил его, палочка вращалась в моей руке, и в итоге кончик её указывал точно на Запретный лес.

Я знал из книг, что он полон чудовищ и тварей, не говоря уже о кентаврах, которые вообще не любили волшебников, поэтому боролся с искушением отправиться на поиски прямо сейчас. Поход вглубь леса требовал тщательного обдумывания и планирования. Безрассудные действия легко могли привести к тому, что меня убьют. Я ведь не был каким-то персонажем из книги, это была реальная жизнь. За последние две недели я чётко понял, что если ты делаешь что-то глупое, следует ожидать последствий.

* * *

После того, как Анна послала то заклинание в Рэя, между нашими двумя группами вроде бы установилось негласное перемирие. Казалось, Майкл и его друг наконец-то осознали, что мы будем яростно сопротивляться, и в лучшем случае они смогут добиться только пирровой победы.

В Рейвенкло сложилась определенная иерархия, и на вершине пирамиды оказались те, кто достиг лучших оценок. До приезда в Хогвартс я предполагал, что все, кто попадёт на факультет воронов, будут удивительными волшебниками и ведьмами. Но было одно обстоятельство, которое книги упускали из виду: Хогвартс посещало огромное количество студентов, чья способность к волшебству была не выше среднего уровня. Хотя мне не стоило слишком удивляться, ведь в книгах упоминалось, что половина волшебников, которые работали в Министерстве магии, не могли выполнить даже заклинание щита.

Оказалось, что если кто-то умён, это не значит, что он магически талантлив. В то время как большинство учеников на Рейвенкло в целом хорошо справлялись с домашними заданиями, некоторые изо всех сил старались работать так же хорошо на уроках, где было больше работы с заклинаниями. Таких как чары, защита от темных искусств и трансфигурация.

Мои оценки и легкость, с которой я овладевал заклинаниями, быстро вывели меня на первое место. На втором находилась Джессика, которая, казалось, всегда злобно смотрела на меня, потому что я постоянно превосходил её.

В ноябре, накануне первого в году матча по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином, я провел вечер в Выручай-комнате, практикуясь в заклинании огня на деревянном манекене.

— Инсендио, — из моей палочки вырвалась огненная стрела и попала в цель.

Решив, что у меня достаточно практики по точечному попаданию, я сменил тактику. Чтобы действительно увеличить свое мастерство в заклинании, я хотел сделать огонь более управляемым, а не просто запускать огненный шар во что-то.

— Инсендио, — снова произнес я, сосредоточившись на создании потока огня.

Поток огня вырвался из кончика моей палочки, летя через комнату. Чтобы заставить его сменить направление, требовалась огромная умственная концентрация. Медленно, но верно огненный поток повернулся ко мне, и после того, как он трижды обошёл меня, я прекратил вливать энергию, и пламя исчезло.

По мере того, как я продолжал тренироваться, пот начал стекать по моему лицу, а затем и головная боль начала нарастать от чрезмерной концентрации. Решив, что пора спать, я направился обратно в гостиную Рейвенкло, где, к счастью, обнаружил, что моё любимое удобное кресло свободно. Плюхнувшись в него и откинувшись на спинку, я принялся лениво изучать странные узоры каменной кладки на потолке, которые не давали мне покоя с начала семестра.

Громкий нарочитый кашель отвлек меня от размышлений, и, обернувшись, чтобы посмотреть, кто пытается привлечь мое внимание, я заметил, что Джессика Брукс пристально разглядывает меня.

— Что тебе нужно, Джессика? — обречённо спросил я, закатив глаза.

— Я никогда не видела, чтобы ты практиковался в тренировочных зонах факультета, — неохотно произнесла она с таким видом, словно ей пришлось проглотить горькую пилюлю.

— Во-первых, я практикуюсь. Где, по-твоему, я нахожусь каждую ночь? Во-вторых, тебе нужно расслабиться и получать удовольствие, изучая магию, чтобы это не стало рутиной. Учиться всегда легче, если ты любишь и получаешь удовольствие от того, что изучаешь.

— Ты не понимаешь, я должна быть лучшей. Мои родители учились в Рейвенкло, и у них были первое и второе места на факультете. Если я не приложу огромных усилий, то отстану. — Слегка поколебавшись, она осторожно спросила: — Как ты думаешь, мы можем как-нибудь попрактиковаться вместе?

— Конечно, — пожал я в ответ плечами, услышав её просьбу, — но не сегодня. У меня голова всё ещё гудит после того, как я раздвинул границы своих возможностей.

* * *

* * *

Погрузившись в уютное молчание, она села на диван, стоящий рядом, и достала домашнее задание, чтобы закончить его. Я продолжал изучать узоры на потолке, и чем больше смотрел на них, тем более странными они мне казались. В конце концов, я мог даже поклясться, что начал видеть формы и ещё более сложные узоры.

— Ты не заметила ничего странного на потолке? — уточнил я, повернувшись к Джессике.

— Нет, мне все кажется нормальным, — на ее лице появилось смущенное выражение, и она недоуменно посмотрела вверх.

Позже вечером, когда я возвращался в своё общежитие, проходя мимо статуи Ровены, я заметил внизу небольшую надпись: «Знание повсюду для тех, кто достаточно мудр, чтобы найти его».

* * *

На следующий день ученики пребывали в предвкушении предстоящего матча. Почти все болели за Гриффиндор, потому что в течение последних двух лет Слизерин доминировал над другими факультетами в матчах по квиддичу и в соревновании за кубок школы.

Я взял Афину с собой на завтрак, а потом, когда большая часть студентов, вместе с учителями отправилась на поле для квиддича, догнал Седрика и попросил:

— Займи мне место, мне нужно кое-что сделать перед матчем.

— Хорошо, — кивнул мне Диггори и предупредил: — но поторопись; я не хочу застрять между Анной и Алисией, поддерживающими свои команды. Зная, как агрессивно Анна относится к квиддичу, я думаю, что мне понадобится подкрепление. Когда ты рядом, она будет держать себя в руках.

— Почему ты думаешь, что она будет спокойней из-за меня? — уточнил я, в замешательстве подняв бровь.

— Ну да, с чего бы, — пробормотал Седрик, покачав головой, и бросил на меня взгляд, который, казалось, ставил под сомнение мой интеллект.

Когда Хогвартс опустел, я поднялся на второй этаж, где находился исчезательный шкаф.

— Будь начеку, — предупредил я Афину, оставленную в качестве стража, — если увидишь, что кто-то идет по коридору, дай мне знать. — Ламассу махнула мне хвостом и направилась в конец коридора. Одно лёгкое движение запястьем, и моя палочка оказалась в руке: — Вингардиум Левиоса.

Черный девятифутовый шкаф поднялся над полом рядом со мной, и, поняв, что он почти упирается в потолок, я повернул его из вертикального положения в горизонтальное. Нам с Афиной предстоял путь через весь замок, и всё шло хорошо, пока мы не добрались до движущихся лестниц. Недалеко от них Ламассу издала свирепое шипение, и я, паникуя, спешно поставил шкаф около стены.

Выглянув из-за угла, я увидел тощую кошку цвета пыли с большими жёлтыми глазами, застывшую на месте.

«Чёрт. Это, должно быть, миссис Норрис, кошка Аргуса Филча», — к счастью, она, казалось, застыла от страха. Афина издала ещё одно шипение и как будто что-то сказала миссис Норрис. В ответ та перевернулась на бок и закрыла глаза. Ламассу, в свою очередь, бросила на меня самодовольный взгляд, явно требуя похвалы за хорошую работу.

— Знаешь, гордость предшествует падению, не зазнавайся, — рассмеялся я, почесав её по загривку.

Снова подняв шкаф, мы продолжили свой путь. Уже пребывая на седьмом этаже, я решил, что можно расслабиться, и тут мне прямо в лицо ударил шар воды. Отплевываясь, я искал глазами обидчика, чтобы обрушить на него свой гнев.

— Посмотрите на маленького волшебника, извивающегося, как червяк, — сверху до меня донёсся противный голос.

Подняв глаза, я увидел парящего под потолком маленького человека, которого можно принять за ребёнка. На нём была синяя шутовская шляпа и такие же остроносые туфли. Оранжевая рубашка, усыпанная звёздами, ужасно контрастировала с синими в красную полоску брюками. Он злобно сверкнул на меня глазами, занося руку, чтобы бросить ещё один воздушный шар, наполненный водой.

— Не смей, Пивз.

— Я ничего не делаю, — засмеялся он и снова запустил в меня снаряд, — просто помогаю тебе умыться. — На его лице появилась такая широкая улыбка, что исказила все остальные черты. Позади него парила ещё куча водяных шаров. Увидев количество баллонов, которые у него остались, я бросился бежать к своей цели.

К тому времени, как я добрался до Выручай-комнаты, несясь по коридору со шкафом позади, мы с Афиной уже были полностью промокшими. Ламассу злобно смотрела на маленького парящего шута, следя за каждым его движением. Ухмыляясь про себя, я протянул руку и расстегнул её ошейник, и она немедля бросилась на обидчика, громко мяукнув.

Пока эти двое гонялись друг за другом в воздухе, я заставил комнату открыться, думая о том, что мне нужно кое-что спрятать там, где это никто не сможет найти. Занеся шкаф, я позвал Афину. Как по команде, она бросилась в мою сторону, напоследок полоснув когтями по лицу полтергейста. Тот с яростным воем последовал за ней. Стоило только Ламассу пролететь сквозь проход, я захлопнул дверь прямо перед носом Пивза.

Я слышал, как он взвизгнул от злости, что не смог отомстить, но к счастью, комната была настолько зачарована, что он не мог последовать за нами. В следующую секунду я уже забыл про него, ошеломлённо оглядев Выручай-комнату. То, что обычно было маленьким помещением, теперь оказалось гигантского размера залом, заполненным кучами всевозможной рухляди, которые кое-где достигали высокого потолка.

Выбрав место у входа, я поставил туда исчезательный шкаф и довольно ухмыльнулся. Теперь у меня есть дополнительный проход в Хогвартс, осталось только заполучить его пару в «Борджин и Бёркс».

Желая убедиться, что шкаф всё ещё функционирует, я залез внутрь. Закрыв за собой двери, я почувствовал знакомые ощущения, указывающие на то, что перемещение произошло. Аккуратно выглянув наружу, я увидел плохо освещенный магазин. Медленно закрыв дверцу, я повернулся лицом в противоположную сторону и отправился обратно в Выручай-комнату.

Уставившись на дверь из комнаты, я за неимением людей обратился к Афине:

— Как ты думаешь, он всё ещё там? — она в ответ предвкушающе махнула хвостом, вызвав у меня улыбку своим боевым настроем. — Было бы здорово, если бы мы могли выйти на первый этаж, чтобы не встречаться с ним, тратя зря время.

К моему удивлению, когда я открыл дверь, она оказалась рядом с тем местом, где раньше находился исчезательный шкаф. Афина прошмыгнула мимо моих ног в поисках Пивза, но, увидев, что его нигде нет, фыркнула и вскарабкалась мне на плечо.

— Будет чертовски полезно больше не бегать с седьмого этажа до башни Рейвенкло, пытаясь вернуться до отбоя, — заметил я, поглаживая ее голову.

Чем больше я размышлял о бесконечных возможностях использования комнаты, тем большее впечатление производил на меня тот, кто придумал её. Думаю, что это была сама Ровена, которая и наложила чары. В конце концов, ей приписывают создание многих сложных чар по всему Хогвартсу, например такие, как движущиеся лестницы.

К тому времени, как я добрался до квиддичного поля, матч уже был в самом разгаре, и Слизерин с Гриффиндором шли ноздря в ноздрю. Седрик, как и боялся, оказался зажат между Анной и Алисией, выглядя совершенно беспомощным, так как обе девочки всучили ему шарфы своих факультетов. Правда, когда он увидел меня, его лицо просияло, как будто ему кинули спасательный круг, и каким-то диким жестом он пригласил меня присоединиться к ним, чтобы снять часть давления со стороны двух разошедшихся фанаток.

Не успел я и слова сказать, Анна яростно спросила меня:

— Ты поддерживаешь Слизерин, ведь так? — не дожидаясь моего ответа, она протянула мне шарф, явно ожидая, что я возьму его, при этом её глаза сузились, когда я ничего не сказал.

— Конечно, — быстро кивнул я, вспомнив о своём новом правиле: не расстраивать Ланкастер, — и обернул шарф вокруг шеи, чтобы показать ей свою поддержку.

Услышав мой ответ, Анна бросила на Алисию самодовольный взгляд, отчего та закатила глаза. Остальная часть матча прошла довольно приятно и закончилась победой слизеринцев.

На обратном пути Анна так язвила над Спиннет, что можно было подумать, будто она сама единолично выиграла матч.

* * *

* * *

Желая дать Алисии передышку, я поинтересовался:

— Кто-нибудь из вас собирается в следующем году попробовать пройти отбор в команду факультета?

— Да, — сразу же кивнул Седрик, — моя цель стать ловцом. Я хочу помочь Хаффлпаффу выиграть кубок. Мы даже не приближались к победе уже в течение многих лет.

— Я почти уверена, что если я этого не сделаю, мой отец убьёт меня, — отозвалась Анна.

Алисия тоже кивнула.

— Вы явно пытаетесь заставить меня чувствовать себя немного неловко из-за того, что я не собираюсь играть за сборную факультета, — оглядев их всех, хмыкнул я.

— Почему бы тебе не попробовать? — удивился Диггори. — Когда мы играли в квиддич, ты прекрасно действовал на позиции вратаря.

— Ты хотел бы играть в квиддич после окончания Хогвартса? — покачав головой, задал я встречный вопрос.

— Какое это имеет отношение ко всему?

— У нас есть только семь лет в школе. Я не собираюсь тратить несколько часов каждый день на то, чем никогда не буду заниматься после школы. Есть много различных отраслей магии, которые я хочу изучить, пока я здесь, и игра в квиддич будет мне мешать.

Друзья понимающе кивнули, и мы все направились в замок, стремясь поскорее вернуться в тепло.

* * *

К концу ноября, практикуясь в Выручай-комнате, я освоил последнее заклинание из «Стандартной книги заклинаний» за первый курс. Закрыв фолиант, я удивлённо размышлял о том, что смог выполнить все двадцать заклинаний ещё до того, как закончилась половина учебного года.

Теперь передо мной стоял выбор: продолжать практиковаться в освоении количества энергии, которую я вкладываю в заклинания, чтобы контролировать их силу, или перейти к следующей книге. Мои истинные чувства выдали меня с головой, когда я заметил появившуюся на столе «Стандартную книгу заклинаний» для второго курса. Думаю, что комната смогла почувствовать мой голод и желание узнать ещё больше, вот и предоставила литературу.

На следующий день профессор Снейп, казалось, находился в особенно плохом настроении. Когда зелье Роджера превратилось в грязно-зелёную жижу, чёрные глаза зельевара будто бы пронзили его насквозь.

— Мистер Дэвис, вы умеете читать и следовать простым инструкциям?

— Да, профессор, умею, — кое-как ответил Роджер, нервно сглотнув.

— Тогда почему вы неправильно добавили два последних ингредиента, а также помешали в противоположном направлении? По мере того как проходит все больше времени, я начинаю задаваться вопросом, насколько некомпетентным может быть человек. Вы делаете это нарочно? Или вы просто дурак?

Дэвис совсем поник от тона мужчины и его резких вопросов.

— Убирайтесь с моих глаз, — пробормотал через мгновение Снейп, закатив глаза.

После урока, когда мы с Роджером шли по коридорам, он не переставая ворчал:

— Это нечестно. У него что, какие-то проблемы?

— Не принимай это слишком близко к сердцу, — я, в свою очередь, пытался, как мог, утешить друга. — Профессор Снейп ведёт себя так со всеми студентами. Он блестящий мастер зелий, но его нельзя назвать великим учителем. Кажется, что он один из тех гениев, которые настолько талантливы, что просто не понимают, как у человека может что-то не получаться. Поэтому он с трудом обучает студентов, которые не в состоянии добиться успеха самостоятельно. Просто бросает их на глубину, чтобы посмотреть, утонут они или всплывут.

— Он всё равно остаётся большим членом, — бросив на меня горький взгляд, проворчал Роджер.

Остаток недели пролетел незаметно, и в субботу я отправился в деревянную хижину Хагрида. Подойдя к огромной двери, стало слышно, как лесник низким рокочущим голосом напевает нечто отдалённо похожее на колыбельную, но стоило мне только постучать, как все звуки из хижины исчезли.

После минутной тишины я услышал, как внутри хижины торопливо передвигают какие-то предметы.

— Минутку, — пророкотал Хагрид. Открыв дверь и увидев меня, он, казалось, немного расслабился. — О, это всего лишь ты, Алекс. Почему сразу не сказал? Заходи.

Войдя в хижину, первое, что я заметил, был Клык, который зарылся под толстым тяжёлым одеялом на диване. Если он и пытался спрятаться, то не очень хорошо, учитывая его огромные размеры.

С другой стороны хижины стоял весьма знакомый сундук. Он был удивительно похож на те многочисленные сундуки, которые дядя доставлял в разные районы. Решив немного развлечься, я подошел к нему и ласково погладил деревянную крышку.

— Какой у тебя красивый сундук, — заметил я.

— Просто старая вещь, ничего особенного, я держу там всякое… разное, — нервно пробормотал Хагрид, отводя взгляд.

— Ты не возражаешь если я загляну внутрь? — когда я протянул руку к ручке, на моем лице появилась улыбка чеширского кота.

— Нет, не открывай, — выпалил полувеликан, и его лицо перекосилось от беспокойства.

— Я просто шучу, и уже знаю, что мой дядя прислал тебе этот сундук, на нем есть его метка, — махнул я рукой, решив положить конец его страданиям.

— Ах ты, маленький негодник, заставил меня на мгновение забеспокоиться, — Рубеус глубоко вздохнул, и на его лице проступило явно облегченное выражение.

— Так кого ты получил в качестве питомца? — мне было действительно интересно, что за волшебное существо дал ему мой дядя.

После моего вопроса, на лице лесника расцвела искренняя улыбка.

— Твой дядя подарил мне пару детенышей Гармов, — гордо похвастался он, откинув крышку.

Как только он открыл сундук, Клык издал страшный скулёж, и тяжёлое одеяло, в которое он зарылся, задрожало, в то время как огромные руки Хагрида вытащили два больших комка меха.

На первый взгляд они были похожи на волчат, но потом я заметил глаза. Особенно то, что их было четыре у каждого и они светились кроваво-красным цветом. Затем я обратил внимание на зубы, хоть пока и детские, но они уже были острыми, как бритва, предназначенные для того, чтобы рвать плоть. В густой чёрной шерсти «волчат» прятались острые шипы, а когти на лапах явно предназначались для того, чтобы срезать кожу со своих жертв.

Присмотревшись к ним повнимательнее, я понял, что Клык поступил очень разумно. Эти маленькие чудовища выглядели устрашающе.

— Они выглядят… интересно, — пробормотал я, не зная, что сказать.

— Гармы —удивительные существа. — С широкой улыбкой на лице Хагрид сел и прижал щенков к груди. — Их создала древняя норвежская ведьма по имени Хелла. Они обладают действительно интересными магическими свойствами: говорят, что никто не может спрятаться от их глаз, и если они почувствуют вкус чьей-то крови, то могут выследить его, независимо от того, как далеко он находится.

Пока полувеликан хвастался своими новыми питомцами, он, казалось, не замечал, что они грызут его пальцы. Один из них, похоже, был раздосадован тем, что не может прожевать толстую кожу, и перевел взгляд в мою сторону.

Не желая рисковать и проверять способность полувеликана управлять маленьким монстром, я заложил правую руку за спину и вытащил палочку из потайной кобуры. На тот случай, если маленькое чудовище решит, что хочет попробовать крови волшебника.

Второй щенок гарма, казалось, был вполне доволен тем, что жевал руку Хагрида, как жевательную игрушку. Беспокоясь о безопасности, причем не только своей, я обеспокоенно спросил:

— Что ты будешь делать, если они нападут на учеников?

— Они никому не причинят вреда. — На лице Рубеуса появилось обиженное выражение, и он, в защитном жесте прижал щенков к груди. — Посмотри на них, просто очаровательные младенцы.

Вздохнув над его способностью притворяться, что опасные монстры — это безобидные маленькие существа, я решил пока оставить эту тему и перейти к тому, зачем собственно пришел.

— Ты ведь бывал в Запретном лесу, верно?

— Конечно, много раз, — кивнув, похвастался Хагрид.

— И там действительно так опасно, как говорят?

— Там не всё так уж плохо, я всё время туда хожу. До тех пор, пока ты не беспокоишь местных обитателей, они по большей части не трогают тебя. Только не зли кентавров, и всё будет хорошо.

* * *

* * *

— Сколько же существ живет в лесу? — поинтересовался я, желая получить больше информации.

— Лес огромен и в нем обитают многие магические существа. — Глаза Хагрида буквально загорелись от моего вопроса, и он начал с жаром рассказывать, — Защита Хогвартса ограждает эту область от магглов и создаёт место, где магические существа могут быть свободными.

— А что мешает этим существам заходить на территорию школы?

— Насчет этого не беспокойся, — пояснил лесник, ободряюще махнув рукой, — есть специальные заклинания и чары, которые не позволяют существам приходить на территорию без приглашения.

— Я хотел спросить, — перешёл я к сути дела, обрадовавшись тому, что замок защищен, — не мог бы ты нарисовать мне карту леса с указанием мест, которых следует избегать?

— Не знаю, — нерешительно пробасил полувеликан, подрастеряв свой запал, — я имею ввиду, что студентам не разрешается ходить в лес.

— Это не для меня, а для Афины, — быстро заверил его я, зная, что Хагрид сделает всё, если дело касается милых зверушек, — она не может сидеть весь год в замке, и я планирую выпускать её размять крылья.

На лице лесника появилось озабоченное выражение, которое заставило меня почувствовать себя немного виноватым за манипулирование его любовью к опасным существам.

— Представь, если бы твой малыш гарм был заперт в хижине постоянно. Он был бы несчастен, — продолжил я, понимая что нужен последний толчок. — Иногда волшебным существам нужно иметь возможность свободно побегать.

Тяжело вздохнув, Рубеус кивнул в знак согласия, и я попытался сдержать своё ликование. Первый шаг к возвращению кольца был сделан. Хагрид положил щенка обратно в сундук и подошёл к другому сундуку в углу, начиная в нём рыться и бормоча при этом:

— Я знаю, это где-то здесь.

Не представляя, сколько времени могут занять его поиски, я сел на диван рядом с Клыком и попытался его уговорить выползти из своего убежища, правда безуспешно.

— Ах-ха! Я нашел ее, — победоносно воскликнул Хагрид после десяти минут поисков, — я знал, что она где-то здесь. — Подойдя поближе, он положил тубус с картой на кофейный столик перед диваном. — Вот карта леса, как ты просил.

Остаток вечера прошёл быстро, и к тому времени, как я вернулся в свою комнату в башне Рейвенкло, я уже извелся от волнения. Тубус, вероятно, подразумевал, что карта внутри была ценной. Я уже представлял себе нечто похожее на карту мародеров, которую Гарри получил в книгах.

Ухмыляясь при виде Афины, растянувшейся на моей кровати, как будто она принадлежала ей, я похвастался:

— Эта волшебная карта поможет мне найти мое кольцо в лесу.

Не желая больше ждать, я снял крышку тубуса и вытащил свернутый пергамент. Однако, развернув его, мне оставалось только ошеломлённо хлопать глазами. Карта была совсем не похожа на карту Мародеров. Похоже, её нарисовал пятилетний ребёнок.

«Где моя волшебная карта? Верните мне мои деньги».

Когда мой левый глаз начал дергаться от раздражения, я уставился на оскорбительную подделку, испытывая четкое искушение выбросить её в мусорное ведро. Мои глаза блуждали по рисунку, на котором повсюду были грубо нарисованные существа, а в одном месте я заметил что-то похожее на улыбающегося танцующего паука. Ну, по крайней мере, теперь я знаю, как избежать логова гигантских акромантулов.

Любопытствуя, на что я смотрю, Афина подобралась ко мне и взглянула на содержимое. Увидев карту, она бросила на меня взгляд, который, казалось, ставил под сомнение мой интеллект, и улеглась обратно.

— Что? Это лучше, чем ничего, — попытался я защитить себя. Ламассу в ответ закрыла глаза, решив проигнорировать мою попытку.

Всю следующую неделю я внимательно изучал карту, пытаясь разгадать, что же это за нарисованные существа и символы. Некоторые были похожи на Акромантулов и Кентавров. Другие оказались менее узнаваемы. К счастью, мне удалось найти книги в Выручай-комнате, которые помогли мне идентифицировать всех нарисованных монстров.

После того, как мне удалось полностью расшифровать карту, я вздохнул с облегчением и начал задумываться о транспорте. Я ни за что не пойду пешком в лес, полный опасных магических тварей. Мне понадобится метла. Как только эта мысль пришла мне в голову, на столе в Выручай-комнате появилось несколько вариантов.

До сих пор не могу привыкнуть к возможностям этой комнаты. Из всех заклинаний, наложенных на замок, здесь они самые загадочные. Я уже пробовал попросить комнату предоставить книгу с соответствующими заклинаниями, но к сожалению ничего не получил, что заставило меня думать, что эти чары были созданы Ровеной, но никогда нигде не записывались. Я дал себе обещание, что когда-нибудь научусь создавать новые заклинания и воссоздам нечто подобное.

Проверив метлы, я выбрал самую быструю и унёс её в свою комнату. Завтра я впервые отправлюсь в запретный лес.

* * *

Стоя у входа в запретный лес, я понял, почему он так называется. По виду, который открывается мне с опушки, я мог сказать, что он очень стар и не покорен цивилизации. Огромные деревья, насколько хватало глаз, возвышались над землей, их ветви и листья были такими громадными, что едва ли солнечный свет проникал сквозь них.

Видя, как равнодушно ведет себя Афина по поводу предстоящей вылазки, я почувствовал себя немного лучше, и, вскочив на метлу, полетел вперед, а Ламассу следовала за мной по пятам. К сожалению, лес не позволял быстро передвигаться на метле, но это было лучше, чем тащиться пешком по земле.

Прямо перед тем как мы миновали границу опушки, я остановился и вытащил палочку, положив ее на ладонь.

— Рикъюро Фортитудо, — после произнесения заклинания, которому научил меня Флитвик, палочка повернулась на юг.

«По крайней мере, мы знаем, в каком направлении двигаться».

Мы медленно летели через лес, и каждые несколько минут я останавливался, повторял заклинание поиска и проверял «карту». К счастью, мы двигались не в сторону гигантских пауков, что было большим облегчением. В один момент, когда я снова сверялся с каракулями Хагрида, у меня внезапно волосы на затылке встали дыбом, и я почувствовал, что кто-то смотрит на меня.

Афина от меня не отставала, и её тело начало медленно вибрировать, когда она прошипела предупреждение так громко, что оно распугало всех животных в округе. Потом ощущение, что за нами наблюдают, исчезло.

После нескольких напряженных минут сканирования леса, я повторил поисковое заклинание и двинулся дальше. К счастью, примерно через пятнадцать минут полета моя палочка начала медленно поворачиваться в обратную сторону. Я был близко, и чувствовал это.

Решив, что мне нужно сузить область поиска, я продолжил полёт и заметил, когда моя палочка полностью изменила направление. В конце концов, я смог точно определить общую область и наметил участок леса, где должно быть кольцо. Небольшой ручей с уникальным изгибом, позволил мне найти это место на карте.

Внимательно изучив поделку лесника, я обрадовался, что в этом районе на ней не было никаких отметок и предупреждений. Тем не менее, мне всё время казалось, что я что-то упустил. Поразмыслив над этим вопросом несколько минут, я решил выбросить его из головы и сосредоточиться на попытке найти своё кольцо.

Приземлившись, я начал тщательно обыскивать землю, зная, что то, что блокировало моё кольцо от призыва, скорее всего, было магическим по своему происхождению. Довольно долго бродя по округе, я не мог избавиться от чувства, что лес должен быть живым, но эта область была тихой, как на кладбище.

Как раз в тот момент, когда мне уже хотелось сдаться и вернуться обратно на следующий день, я заметил вход в пещеру, скрывающийся за большими камнями, выступающими из земли. Проход был не очень большим, но с моим ростом, я не думал, что у меня будут какие-либо проблемы.

И всё же, вид этой дыры наполнил меня беспокойством. По книгам я помнил, как это происходит. Если войдёшь в жуткую пещеру посреди пустынного леса — ничего хорошего не найдёшь.

* * *

* * *

У меня есть выбор: либо отказаться от кольца, либо заняться спелеологией. Когда я начал мысленно взвешивать свои возможности, желание исследовать пещеру начало расти во мне. Пытаясь взять себя в руки, я глубоко вздохнул и прошептал:

— Так начинаются все великие приключения; никакая дурацкая пещера не остановит меня от возвращения того, что принадлежит мне.

Афина бросила на меня взгляд, который, казалось, говорил: «Ты что, окончательно спятил?»

— Люмос, — прошептал я, подняв палочку.

Яркий белый свет вырвался из её кончика, прогоняя тьму и освещая первые метры темного провала.

— Ты идешь? — крикнул я, двинувшись вперед и не дожидаясь, последует ли за мной фамильяр.

Ламассу вздохнула совсем по-человечески, видимо, сетуя на глупость своего хозяина, и вскочила мне на плечо, обхватив хвостом моё горло. Совсем недалеко от входа проход начал спускаться вглубь земли. В конце концов, подземный туннель перерос в большую пещеру.

Первое что я заметил в пещере, это то, что к ней ведет множество туннелей, и почувствовал легкое прикосновение воздуха к своей коже, указывающее на то, что по крайней мере один из других проходов также выходит на поверхность. В дальнем конце пещеры виднелась дверь, вырезанная прямо в камне.

Любопытствуя о том, что может быть там, я осторожно подошёл ближе. Моё первое впечатление о дверном проёме было то, насколько он стар. Над дверью виднелась надпись «Evincam Mortem», выбитая на древнем камне. Я был почти уверен, что это латынь.

Раздражённый тем, что не смог разобрать надпись, я решил включить изучение латыни в свой список дел. Афина в этот момент тихо зарычала, напоминая мне, что здесь не место для расслабленности.

Пройдя через вход, я обнаружил, что коридор ведет на открытую площадку, загромождённую старыми разбитыми обломками. Открытое пространство было круглым по своей природе и имело ещё несколько дверей, ведущих вглубь. Как только я вошёл, на стене зажглись факелы, заставив меня замереть на месте.

Я простоял не двигаясь целую минуту, а потом протяжно выдохнул.

— Как ты думаешь, какую дверь нам следует выбрать?

Афина кивнула на ту, что справа от меня.

«Почему бы и нет?» — пожал я плечами.

Пересечение комнаты было медленным, так как я не хотел задеть какой-либо хлам на полу. К тому времени, как я добрался до выбранной двери, мои нервы уже начали пошаливать, что выражалось в виде пота, льющегося по лицу, и учащенного сердцебиения.

Я медленно приоткрыл дверь под скрип петель достаточно громкий, чтобы разбудить мертвых.

— Силенцио, — я в панике быстро направил палочку на дверь.

Шум сразу же исчез, и я снова застыл, напрягая слух, прислушиваясь к любому отклику, который мог последовать. Убедившись, что ничего не происходит, я направился дальше.

На первый взгляд комната была покрыта толстым слоем пыли, свидетельствующим о том, что в ней уже много лет никто не бывал. Но что-то в пыли беспокоило меня, как зуд, который я не мог почесать. Не в силах ничего понять, я снова обратил внимание на окружающую обстановку. Похоже, здесь был какой-то древний кабинет.

Вдоль всех стен тянулись полки, на которых стояло множество предметов. Некоторые из них выглядели вполне мирно, как например, древние тома, а другие — довольно странно и даже зловеще. Было здесь даже несколько банок с жидкостью, которые выглядели так, будто в них находились странные на вид органы.

Следом я перевёл взгляд с полок на стол, на котором лежала открытая книга, написанная тем же почерком, что и фраза над входом. Это было похоже на какой-то журнал, но кто бы ни писал в нём, он казалось, остановился на полуслове.

Изучая записи, я услышал звук, от которого кровь застыла в жилах. Это было похоже на скрежет камня о камень. Надёжно спрятав книжку под мантией, я попятился из комнаты и закрыл за собой дверь.

Именно в этот момент стало понятно, что меня беспокоило в пыли. В комнате её было полно, что указывало на то, что там никого не было целую вечность, но в главном зале, несмотря на то, что повсюду валялись сломанные вещи, я не заметил ничего подобного. Значит кто-то… или что-то жило здесь.

Рассматривая помещение ещё раз, беспорядок вокруг предстал передо мной в другом свете. То, как всё было разбросано вокруг, походило на чьё-то логово. В животе у меня начало нарастать чувство тошноты.

«Я знал, что это плохая идея, глупая, глупая, глупая. Но нет, мне нужно было исследовать жуткую дыру посреди запретного леса».

Решив, что такой ход мыслей непродуктивен, я начал двигаться, но не успел пройти и половины комнаты, как услышал хриплый голос, тихо умоляющий из-за одной из дверей: «Succuro me, Succuro me».

Я не понял сказанное, но просьба звучало отчаянно и я замер на месте.

— Кто там? — рискнул ответить я, решив, что мне нужно больше информации.

Мгновение ответом мне была лишь тишина.

— Voithíste me, — голос взмолился чуть громче, но на каком-то другом языке.

Я начал повторять свой вопрос на разных языках. Попробовав французский и испанский и ничего не добившись, я перешёл на арабский.

Стоило мне только задать вопрос, хриплый голос за дверью взволнованно ответил:

— Помогите мне!

Хотя я был рад, что у нас наконец-то появился способ общения, я все еще с подозрением относился к непонятному голосу.

— Кто вы, — спросил я, — и как давно здесь находитесь?

— Меня зовут Октавий Максимус, — беспомощно ответил незнакомец. — И как долго я здесь понятия не имею, так как почти всё время спал. Жить взаперти довольно скучно.

Желая взглянуть на него, я медленно открыл дверь, держа палочку наготове. За ней оказалась довольна большая комната, даже больше, чем площадь зала. В самом центре находился высокий худощавый черноволосый мужчина. Его кожа была такой бледной, как будто её никогда не касались палящие лучи солнца, а глаза были чёрными как смоль. С него свисали тёмные рваные одежды, которые, казалось, вот-вот развалятся. О, и у него были клыки.

Октавий сидел на чем-то, похожем на каменный саркофаг, который словно находился в ловушке каких-то чар. Резьба на полу напомнила мне о заклинаниях, которые были у отца в мастерской для защиты во время испытания новых заклинаний.

— Ты вампир.

— Ты уверен? — его голос был полон сарказма, а на лице появилось преувеличенно потрясённое выражение.

Мой левый глаз задергался от раздражения, и я решил, что, возможно, капризному, саркастичному вампиру нужно ещё немного побыть одному, поэтому быстро развернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Извини, я просто немного пошутил. Прошло много лет с тех пор, как я с кем-то разговаривал, — через секунду послышался приглушённый голос Октавия.

Решив, что он усвоил урок, я снова открыл дверь и вошёл внутрь, ещё раз получше приглядевшись к помещению. На каменном полу вокруг него находилась серия кругов, выжженных на камне. Заклинания, державшие вампира его в ловушке, заставили меня почувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы приблизиться к пленнику.

Когда Октавий заметил, что я разглядываю рисунки, на его лице появилось злое выражение, и он горько усмехнулся:

— Ты знаешь, я последний человек, которого ты должен бояться, так как не могу выйти из этого круга. Тебя больше должен волновать другой обитатель этого подземелья.

Его заявление заставило меня занервничать, так как только подтвердило мои подозрения, что здесь действительно кто-то живет.

— Боюсь, кто бы ни жил здесь внизу, он должен бояться меня, — холодно ответил я, усмехнувшись ему в ответ и стараясь не показывать своего волнения.

— Я увидел, что ты молодой мастер, — лукавая улыбка появилась на лице вампира, и он воскликнул с притворным обожанием: — Но я не знал, что ты такой могущественный волшебник. Раз уж так, ты не мог бы освободить меня?

Закатив глаза на его выходки, я постарался не слишком раздражаться из-за того, что он недооценил меня. В конце концов, с его точки зрения, я совсем молодой волшебник, только начинающий.

— Какое существо живет здесь? — поинтересовался я, пытаясь сменить тему

* * *

* * *

— У него нет названия. Но я могу тебе сказать, что раньше это был волшебник, — грустно ответил вампир и его улыбка угасла, страх и гнев заняли её место.

— Как это — раньше был? — уточнил я, нуждаясь в дополнительной информации.

Беспомощно вздохнув, вампир принялся объяснять:

— Это был волшебник по имени Татий, он поймал меня давным-давно и экспериментировал надо мной, будучи одержимым идеей вечной жизни. Я предложил обратить его, но он отверг моё предложение, сказав, что у такого способа слишком много недостатков. Татий собирался создать лучшую версию бессмертия. Однажды он поведал, что наконец-то закончил свою работу и даже пообещал освободить меня. Не знаю, что пошло не так, но в следующий раз, когда я его увидел, это уже был не он. В течение нескольких дней Татий медленно превратился в чудовищное существо и в итоге потерял свою человечность и разум. Вскоре он стал не умнее животного, и с тех пор я в ловушке.

— Он был учителем в Хогвартсе? — уточнил я.

— О чем ты? — ответил вопросом на вопрос Октавий, находясь в явном замешательстве.

Поразмыслив над его ответом, я вдруг осознал. Вампир родился еще до Хогвартса! Это означает, что он был заперт здесь более тысячи лет. Желая подтвердить свои подозрения, я решил все-таки спросить:

— Ты когда-нибудь слышал о Школе чародейства и волшебства Хогвартс?

Увидев, как Октавий качает головой, я вздрогнул, так как действительно не хотел быть тем, кто расскажет ему, что он находился в ловушке, по крайней мере, тысячу лет.

— В каком году тебя схватили?»

— Кажется, это был семьсот девятый год. А что? Какой сейчас год? Мне кажется, прошло по крайней мере несколько десятилетий, — ответил Октавий, приподняв бровь.

«Хм-м-м. Как объяснить кому-то, что он провел почти тысячу триста лет, запертый в маленькой комнате?»

— Сейчас одна тысяча девятьсот восемьдесят девятый год, прошло почти тринадцать сотен лет с тех пор, как тебя поймали, — я решил сказать всё как есть, не растягивая неприятный момент.

Услышав мой ответ, вампир на мгновение побледнел, хотя куда уж больше, пытаясь осознать, как долго он здесь находился. После нескольких минут молчания на его лице появилось выражение ярости, и он не сдержал крик:

— Эти маленькие ублюдки! Как они посмели оставить меня так долго томиться здесь? Я бы мог простить век или два. Но тринадцать сотен лет? Чёрт бы их побрал!

После ещё нескольких минут творческой ругани Максимус, казалось, выдохся и бросил на меня взгляд, полный отчаяния.

— О ком ты сейчас? — поинтересовался я, гадая, на кого он злится, помимо того мага, что поймал его.

— Мое потомство. У них было более чем достаточно времени, чтобы найти меня, и тот факт, что я до сих пор в ловушке, означает только то, что их всё устраивает.

— А что, если они просто подумали, что ты мертв?

— Каждый вампир может почувствовать, жив ли его создатель, — презрительно фыркнул он в ответ.

Я тут же загорелся любопытством и сделал мысленную заметку, узнать всё, что смогу, о вампирах. Любопытный, как всегда, я уже начал составлять вопросы, чтобы задать их своему новому знакомому, но прежде чем мы смогли продолжить наш разговор, Октавий замер, а Афина яростно зарычала.

— Беги, мальчик, зверь возвращается с охоты, — прошептал вампир в панике. — Ты ему не ровня.

И если словам Максимуса я не слишком доверял, то вот реакция Афины меня беспокоила. Не думаю, что когда-либо видел её более нервной. Я уже развернулся, чтобы бежать, когда Октавиус напоследок предупредил:

— Не возвращайся до следующего полнолуния. Зверь уходит на охоту на несколько дней, и это единственное безопасное время, чтобы спуститься сюда.

Не желая тратить время на слова, я просто кивнул, выбегая из комнаты, и стал осторожно пробираться через заваленный зал. К счастью, я благополучно добрался до туннеля и побежал к выходу на поверхность, но когда был уже на полпути, услышал рёв, доносящийся из глубины пещеры. Что бы это ни было, оно знало, что кто-то побывал внутри его дома.

Рев заставил меня ускориться, но к тому времени, как мне удалось добраться до выхода, я услышал, как некто приближается сзади. Стоило мне только выбраться на поверхность, я подхватил свою метлу и взлетел в небо. Добравшись до верхушек деревьев, я рискнул остановиться и обернулся, желая увидеть того, кто преследовал меня.

У входа в пещеру зверь притормозил и остался в тени; казалось, он почувствовал, что я вырвался из его лап. Тем не менее я буквально ощущал на себе злобные взгляды, наблюдающие, ожидающие, вернется ли добыча.

Решив не рисковать, я направился обратно в Хогвартс. Для одного дня случившегося было более, чем достаточно.

* * *

Возвращаясь в школу, я обнаружил, что мои руки дрожат, а адреналин бежит по венам. К счастью, к тому времени, когда я вернулся, тряска почти прекратилась. Зная, что мне нужно больше информации, прежде чем решить, как действовать дальше, я в первую очередь направился в Выручай-комнату.

Сразу после моего запроса на столе появились десятки книг на эту тему. Только начав просматривать их, первое, что я заметил, было явно предвзятое отношение в рассказах. Большая часть информации, явно устаревшей, передавалась из вторых и третьих рук о том, какие злые вампиры, и что они являются врагами всех волшебников. Ещё более раздражающими были истории волшебников, в которых они хвастались, насколько превосходят они кровососов, и что те должны кланяться им и быть подчинёнными.

Мне оставалось только закатывать глаза на подобный бред. Кто бы ни написал эти книги, он явно не имел ни малейшего понятия, как написать достойную историю. Что ещё хуже, то попадалось много несоответствий. В одном месте говорилось одно, а другом — другое.

Бросив книгу, которую читал, через стол, я проворчал: «Что мне действительно нужно, так это непредвзятая книга, в которой не будет чепухи», — как только эти слова слетели с моих губ, все книги, кроме двух, исчезли, но первое название, которое я увидел, все равно не внушало особого доверия,

Однако, как только я начал читать, стало понятно, что это именно то, что мне нужно. Автор включил в свою работу доказательства, подкрепляющие предоставленную информацию, и прояснил многие ложные предположения. Вампиры, будучи нежитью, тем не менее были очень живыми существами, просто сильно отличающимися от людей. Он объяснил, что некоторые ложные верования пришли от магглорождённых волшебников, которые выросли, читая о вампирах, и подобное повторялось так часто, что многие люди считали их истинными.

Автор глубоко погрузился в истоки вампирского вида, прослеживая их родословные, датируемые четырьмя тысячами лет. Пока нет четких доказательств того, откуда они взялись. Он потратил годы на поиски древних историй и мифов и даже разговаривал с некоторыми из самых древних вампиров в мире. Автор даже утверждал, что первый вампир был волшебником, который боялся смерти и каким-то образом превратился в такое существо. Однако многие волшебники осуждают эту точку зрения.

Что касается традиционной слабости, согласно книге, религиозные приспособления не имеют власти над вампирами, деревянный кол в сердце теоретически убивает их, но кто угодно умрет с чем-то подобным в сердце. То же самое верно, если вы отрежете голову, а что касается аллергии на чеснок, то вампиры просто обладают чрезвычайно острыми чувствами, и по какой-то причине считают запах чеснока невыносимым. Но, в остальном, он имеет нулевой эффект, кроме разве возможности разозлить вампира за то, что вы заставили его нюхать что-то настолько отвратительное. В этом случае они могут напасть на вас из раздражения.

Однако, похоже, есть некоторая доля правды в том, что у вампиров аллергия на серебро. По-видимому, натуральное серебро может сдерживать их, хотя автор указывал, что магия гораздо эффективнее. Сильный вампир способен проигнорировать боль, причинённую ему данным металлом, в то время как у большинства из их братии не было защиты от магии.

* * *

* * *

В книге объяснялось, что существуют два различных класса вампиров, низкоранговых и первородных. Около 95% населения вампиров состоит из тех, кто известен как низкоранговые или низшие, а остальные 5% известны как первородные или высшие. Основное различие между ними заключается в том, что высшие вампиры намного сильнее и имеют ограниченные магические способности, кроме того, они способны породить новых кровососов.

Однако было также предупреждение, что низших не следует недооценивать из-за отсутствия магии, они сильны, быстры, прекрасно видят в темноте, а также имеют тенденцию нападать группами. В книге также объяснялось, что вампиры становятся сильнее с возрастом, а низший вампир может накопить достаточно силы и превратиться в высшего, хотя такое происходит невероятно редко.

Большинство высших вампиров, которые существуют, когда-то были волшебниками, которые оказались обращены, хотя это редкость для мага быть добровольно обращенным. Большинство не могут представить себе потерю своих магических сил. Волшебники считают себя на вершине магической пищевой цепочки; не многие захотят, чтобы их превратили в магическое существо, после чего им придется подчиняться воле своего создателя. Вампиры имеют огромный контроль над своим потомством, и многие волшебники даже не мыслили о возможности подчиняться тому, кого считали ниже себя, хоть и взамен на не стареющее тело.

Если подчинение власти своего создателя не отпугивает человека, то есть и другие вопиющие слабости, которые появляются вместе с обращением, и главная среди них — боязнь дневного света. Хотя он не убивает их, но если солнечные лучи коснутся кожи, их сила истощится, и они соскользнут в смертельное состояние, в котором они становятся полностью беззащитными. Вот почему большинство вампирских логовищ построено под землёй, что дает им защиту от солнца.

Как только я прочитал, что превращение в вампира заставит меня потерять большую часть моей силы, я быстро развеял любые мысли о том, чтобы стать обращённым. Я слишком люблю свою магию и ни за что не откажусь от неё. Хотя это один из самых простых способов достичь вечной жизни, уверен, что есть и другие пути её достижения или, по крайней мере, возможность продлить свою жизнь, как предыдущий директор Хогвартса Армандо Диппет, который дожил до трехсот пятидесяти пяти лет.

В какой-то мере я начал жалеть зверя, потому что понимал, что он чувствует. Он хотел жить вечно, но не хотел терять свою магию, поэтому и попытался найти другой путь. Его чувства я мог понять. Возможно, когда я стану старше, то найду способ стать бессмертным или, по крайней мере, жить очень долго.

Продолжая читать, я узнал ещё много интересных фактов об обществе вампиров. Закончив книгу, я кажется придумал, как мне поступить с Октавием. Среди остальной информации упоминалось нечто под названием клятва крови. Видимо, это вампирский эквивалент непреложного обета, хотя были некоторые различия. Если вампир нарушит свою клятву, он не умрет, но большей части силы лишится. В то время если волшебник нарушит непреложный обет, он умрет.

Одна интересная деталь не упоминалась в книге. Вопрос создания вампиров. Автор объяснил, что процесс чрезвычайно секретный, и кровососы неохотно обсуждают его.

Заинтересовавшись другой книгой, я заметил, что она написана древним румынским волшебником по имени Ван Хельсинг, который ненавидел вампиров. В своей книге он перечислил десятки заклинаний, чар, зелий и стратегий борьбы с немёртвыми существами и был невероятно зол из-за мирного договора, который был подписан с вампирами, запрещающий охоту на них.

К счастью, в книге объяснялось, что кровососы не обладают иммунитетом к магии, и главной проблемой в борьбе с ними было то, насколько они быстры. Но также Ван Хельсинг давал несколько заклинаний, предназначенных для противодействия нечеловеческой скорости, и приводил действительно хорошие идеи о том, как справиться с угрозой от нескольких вампиров сразу. Одним из моих личных фаворитов стало солнечное зелье в бутылке. Вы просто разбиваете тару, и свет ярче солнца вырывается наружу, выводя из строя всех вампиров, которых он коснется, оставляя их на вашу милость.

Закончив читать, я начал планировать свой следующий шаг. Очевидно, можно просто рассказать учителям о своей находке. Но сомневаюсь, что они сделают что-нибудь с этим, и скорее всего я просто попаду в неприятности за прогулку по запретному лесу. Преподаватели, похоже, придерживаются строгой политики, когда речь заходит о запретном лесе. Пока существа в нём держатся подальше от Хогвартса, какое имеет значение, что там есть ещё один зверь?

Не говоря уже о том, что я остерегался привлекать к себе внимание Дамблдора и предпочитал избегать его радара так долго, как только смогу. Хотя, в конце концов, наши пути скорее всего пересекутся, я откладывал этот день, насколько это возможно. К счастью, кажется, в настоящее время ученики очень редко пересекаются с директором.

Несмотря на моё нежелание привлечь внимание Дамблдора, я не боялся его. В книгах было ясно сказано, что ему нравится быть учителем, и он сделает всё, чтобы защитить своих учеников. В моей прошлой жизни были те, кто считал, что в некоторых отношениях он был не лучше Волдеморта в своих манипуляциях, но я всегда думал, что при всех своих ошибках и манипуляциях, директор руководствовался лучшими намерениями. — Стать великим лидером невозможно без умения принимать трудные решения и иногда приходится действовать безжалостно, если хочешь добиться победы.

Решив, что вопрос с Дамблдором может подождать, мой разум вернулся к книжке-дневнику, который я захватил в пещере. Открыв его, я смог подтвердить, что он был написан на латыни, сравнив слова с латинским букварем, который предоставила комната. В основе почти всех европейских заклинаний лежит латынь, поэтому многие волшебники изучали данный язык.

Меня это заставило задуматься. Я точно знаю, что заклинания моей тети основаны на арабском языке, а значит, вероятно, существует много культур, чьи заклинания происходят из разных языков. Интересно, есть ли два одинаковых заклинания, но у них разные эффекты из-за того, что они основаны на разных языках? Если это так, то это означает, что язык на самом деле не имеет значения при произнесении заклинаний. Он просто средство, используемое для активации магии. С другой стороны, также вполне возможно, что нет двух одинаковых заклинаний, и это разные заклинания, которые просто приводят к одинаковым результатам. Слегка раздосадованный тем, что не знаю ответа на этот вопрос, я сделал себе мысленную заметку внимательно изучить его и поэкспериментировать, когда представится такая возможность.

Решив, что перевод дневника в одиночку займет слишком много времени, я решил привлечь к этому делу Седрика, Анну и Алисию. Охота за моими друзьями по всей школе заняла целую вечность. Раздражённый тем, сколько времени ушло на то, чтобы выследить всех, я сделал мысленную заметку найти решение, которое позволило бы нам быстро связаться друг с другом.

Сидя напротив меня в Выручай-комнате, мои друзья бросали на меня любопытные взгляды, задаваясь вопросом, что это за импровизированное собрание.

— Сегодня утром я пошел в запретный лес, — я сразу перешел к делу, не желая ходить вокруг да около.

После объяснения всего, что произошло во время моего похода, я заметил, что у всех моих друзей была разная реакция. Алисия выглядела впечатлённой, но, учитывая, что она находится в Гриффиндоре, то девочка, вероятно, думает, что я поступил абсолютно правильно. А вот Анна выглядела гораздо более раздражённой. Пока Ланкастер буравила меня колючим взглядом, я заметил, как легкая улыбка Седрика исчезла, заменившись решительно нейтральным выражением.

— О чем ты думал? Тебя могли ранить, — прошипела Анна, злобно глядя на меня и стиснув зубы.

— Ну, ничего же не произошло, всё в порядке, — отмахнулся я от её беспокойства, закатив глаза.

* * *

* * *

— Ты же знаешь, я бы поддержал тебя и отправился в лес вместе с тобой, — перебив меня, нейтрально заметил Седрик.

— Я по собственной вине оказался в такой ситуации и хотел сам всё исправить, — мне пришлось послать ему извиняющуюся улыбку.

— Друзья должны рассчитывать друг на друга, ты не можешь всё делать сам, — разочарованно покачал головой Диггори. Не дав мне вставить ни слова, он продолжил: — Тебе сегодня повезло. А что, если бы зверь, который живёт там, оказался дома? Ты не знаешь, что это за существо; оно может обладать чудовищной силой, о которой ты ничего не знаешь, и тебя легко могли убить.

Прежде чем я успел придумать контраргумент, Седрик перебил меня:

— Я когда-нибудь рассказывал тебе о своём дедушке?

— Нет, — покачал я отрицательно головой, любопытствуя к чему он клонит.

— Мой дед был разрушителем проклятий и очень любил исследовать древние руины и экзотические места, — объяснил он, вздохнув, и на его лице появилось печальное выражение. — Он был известен в определённых кругах и очень хорош в своём деле, но это его не спасло. Однажды дедушка наткнулся на какую-то информацию, ведущую к старым заброшенным руинам. Разрушители проклятий обычно работают в небольших командах, поэтому, если они попадают в неприятную ситуацию, кто-то всегда может им помочь. Но команда моего деда была занята и не доступна в ближайшие несколько месяцев. Он не хотел ждать так долго, поэтому отправился в руины один, и больше его никто не видел.

Услышав рассказ Седрика о его дедушке, я лишился всякой надежды оправдать свои действия и поднял руки в знак капитуляции.

— Я совершил ошибку, признаю, — желая немного разрядить обстановку, я добавил: — Обещаю, в следующий раз, когда отправлюсь исследовать смертельно опасное место, где есть возможность умереть, то предварительно удостоверюсь, что ты рядом со мной, так что если что-то пойдёт не так и мы умрём, по крайней мере, умрём вместе.

Диггори закатил глаза в ответ на мою шутку и принял извинения, но я мог сказать, что его действительно беспокоило то, что я не взял его с собой. Алисия, казалось, была в порядке и не обиделась, а вот увидев прищуренные глаза Анны, я понял, что она не простила меня, и мне придется расплачиваться за свой проступок.

— Ты хотя бы нашёл своё кольцо? — поинтересовалась Спиннет.

— Нет, но думаю, что оно где-то там. Возможно, то существо наткнулось на него в лесу и унесло в своё логово. — Указав на старый кожаный дневник на столе, я пояснил свой план: — Это заметки того экспериментатора, которые я нашёл в заброшенном кабинете. Возможно, переведя написанное, мы сможем узнать, что случилось, и получить информацию, которая подготовит нас ко встрече с ним. Я надеюсь, кто-нибудь умеет читать на латыни?

Мои надежды рухнули, когда мои друзья синхронно покачали головами.

— Ну, спросить стоило, — вздохнул я. — Нам потребуется некоторое время, чтобы перевести этот журнал. Вот только он один, а нас четверо, и работать с ним одновременно у нас не получится.

К счастью, Анна нашла решение этой проблемы. У неё было самопишущее перо, зачарованное для копирования. Понадобится примерно неделя, чтобы с его помощью переписать книгу в четырёх экземплярах.

— Ты же знаешь, — обеспокоенно указал я на скользкий момент, — что в школе такие вещи запрещены. У тебя могут быть неприятности.

— Только если меня поймают, — парировала она, злобно ухмыльнувшись и подмигнув мне.

Некоторое время мы молча наблюдали, как волшебное перо переписывает копии, но вскоре нам это надоело, и мы покинули Выручай-комнату, оставив артефакт работать.

* * *

Следующие несколько недель пролетели как в тумане, и не успел я опомниться, как наступил декабрь, и стремительно приближались рождественские каникулы. К сожалению, переводить дневник оказалось труднее, чем я предполагал. У нас совсем не было свободного времени. Казалось, наши учителя были недовольны двумя неделями, которые мы пропустим, и решили заставить всех наверстать упущенное время.

Однажды вечером я обнаружил, что читаю дневник в общей комнате Рейвенкло, но мне так надоело пытаться переводить писанину сумасшедшего, что я в отчаянии потёр глаза.

Напротив меня раздался чей-то смешок. Я раздражённо поднял голову, пытаясь понять, кто издевается надо мной, и увидел Джессику, которая сидела на диване, изображая невинность.

— Перестань отвлекать меня, я пытаюсь сосредоточиться.

— В конце концов нашлось то, в чем ты не очень хорош? — ухмыльнувшись, поддразнила меня однокурсница.

— О, заткнись, ты не представляешь, как это трудно.

— Это не похоже на домашнее задание. Если только ты не посещаешь занятия, о которых я не знаю. — Джессика подошла и села рядом со мной.

— Нет, это личный проект. Я пытаюсь перевести старый дневник, который нашёл.

— И на каком языке он написан?

— Латынь.

Зелёные глаза девочки блеснули торжеством, и на её лице появилось радостное выражение. Одарив меня самодовольной улыбкой, она похвасталась:

— Похоже, я наконец-то нашла то, что у меня получается лучше, чем у тебя. Так уж случилось, что я свободно владею латынью.

— Я бы не сказал, что ты лучше меня в этом разбираешься, просто я ещё не выучил латынь, — возразил я, желая защитить себя.

— Может стоит попросить кого-нибудь о помощи? — невинно спросила она, рассматривая розовые кончики своих ногтей, как будто ей было всё равно.

Борясь с желанием придушить её, я мысленно взвесил своё желание перевести дневник и послать её куда подальше. В конце концов перевод дневника победил.

— Не могла бы ты перевести его для меня?

Наклонившись вперёд, Джессика осторожно открыла дневник и начала просматривать его. Через несколько минут я нетерпеливо спросил:

— Ты можешь понять, что там написано?

— Конечно, — лукаво улыбнулась девочка, отбросив свои длинные волосы цвета воронова крыла в сторону, — но я припоминаю, что в начале года ты тоже обещал мне помощь. Я предлагаю обмен: я переведу написанное, а ты поможешь мне с трансфигурацией.

— Договорились, — сразу согласился я, не видя никаких проблем, — хочешь начать прямо сейчас?

— Конечно, с удовольствием.

— В чём тебе вообще нужна моя помощь? Судя по тому, что я видел, ты, похоже, опережаешь остальных наших сверстников, — уточнил я, не зная, с чего лучше начать.

— Не настолько, насколько ты, — получил я в ответ раздраженный фырк.

Джессика помолчала, собираясь с мыслями, прежде чем решить:

— Объясни, почему у тебя не возникают проблемы, когда профессор МакГонагалл даёт новый объект для превращения. Когда ты переходил от спичек к перьям, то казалось, и не заметил разницы. Каждый раз, когда я трансфигурирую новую вещь, я как будто начинаю всё заново, и мне требуется некоторое время, чтобы освоиться. Как ты это делаешь?

— Не думаю, что ты должна сравнивать себя со мной. Это не совсем правильно, — осторожно ответил я, подумав немного над её вопросом. Зелёные глаза Джессики опасно сузились, когда она услышала меня. Подняв руку, чтобы остановить её протест, я продолжил свою мысль: — Я не хвастаюсь, а просто хорошо понимаю свои способности. Если ты сравнишь себя с другими студентами нашего курса, то будешь лучшей среди них.

— Так ты собираешься мне помочь или нет? — девочка раздражённо стиснула зубы.

Видя, как она упряма, я решил кое-что ей продемонстрировать.

— Всё сводится к математической формуле трансфигурации, — вытащив перо и какой-то пергамент, я быстро написал: T = (W*C/V*A)Z.

— Я прекрасно знаю эту дурацкую формулу, — простонала Джессика, — Т-конечное представление трансфигурируемого объекта. W представляет силу твоей палочки, которая основана на индивидуальных чертах, таких, как тип дерева, сердцевина, толщина и длина, C — умственная концентрация, V — сопротивляемость объекта, A — масса объекта, а Z — неизвестный в настоящее время фактор. Мы знаем, что он влияет на формулу, но как именно, никто пока не понял.

* * *

* * *

— Именно эту формулу я использую, чтобы помочь себе с трансфигурацией, — кивнул я в знак согласия.

— Но это всего лишь теоретическое представление заклинания, на самом деле оно ничего не делает.

— Ты упускаешь суть, — покачал я головой в знак несогласия. — Технически тебе на самом деле не нужна формула, но она даёт хорошее представление о том, сколько концентрации и энергии нужно использовать в заклинании. Трансфигурация — одна из самых сложных ветвей магии и совсем не похожа на другие дисциплины. Если ты вложишь слишком много энергии или слишком мало, заклинание не даст нужного результата. Не говоря уже об огромном количестве умственной концентрации, которое необходимо иметь при представлении конечного результата. Овладение формулой — это полдела, потому что она позволяет тебе уменьшить концентрацию и больше сосредоточиться на фактическом преображении.

— Но на прошлой неделе, когда тебе дали новый объект, я не видела, чтобы ты делал какие-либо вычисления, — уточнила она, обдумав мои слова.

— Ты так внимательно за мной следила? — хмыкнул я, приподняв бровь.

— Я всегда внимательно слежу за своими конкурентами, и уверена, что ты не делал никаких расчётов.

— Я сделал расчеты, — мягко ответил я, зная, что она не будет удовлетворена, если я не открою правду, но в то же время не желая разрушать ее мечту превзойти меня, — просто произвел их в уме, и это заняло примерно двадцать секунд. Я всегда хорошо разбирался в цифрах.

— Но это не просто вопрос выполнения вычислений, — Джессика выглядела потрясённой моим объяснением. — Есть информация, которая специфична для каждого объекта; тебе нужно, прежде чем делать расчет, найти, например, массу и плотность объекта.

Мне снова пришлось мягко возразить.

— Помни, формула не обязательно должна быть точной. Всё, на что она действительно указывает, это то, насколько сложным будет заклинание, и это хорошая оценка того, сколько энергии тебе нужно вложить в него. Когда ты вычисляешь массу, достаточно взять близкую к истине, и я практиковался в оценке массы объектов. Что касается выяснения уровня прочности объекта, то у меня почти идеальная память, и есть книги, которые указывают данное значение всех видов материала. Вот почему ты никогда не видишь, как я вычисляю формулу на уроке.

— Я никогда не смогу наверстать упущенное, — безнадёжно пробормотала она, и впервые с тех пор, как мы познакомились, огонь покинул её глаза.

Удручённый вид девочки заставил меня посочувствовать ей. Я знал, что родители оказывают на неё огромное давление, требуя, чтобы она стала номером один в нашем классе.

— Тебе просто нужно немного попрактиковаться.

— Как практика может мне помочь? Я все равно не смогу вычислять формулы в уме, — горько усмехнулась Джессика.

— Конечно сможешь. Когда ты была моложе и начинала учиться основам математики, я полагаю, тебе приходилось решать задачи на пергаменте. Но, в конце концов, ты начала решать простые задачи в уме. Для сложных тебе конечно потребуется больше времени, но уверен, ты сможешь это сделать.

— Подожди, однажды я превзойду тебя, и первое место будет моим, — поклялась она, обдумав мои слова и глядя на меня. Часть огня вернулась в её глаза.

— Буду ждать, — ухмыльнувшись поддразнил её я, радуясь, что девочка вернулась к своему обычному состоянию.

Остаток вечера мы провели в тренировках, и я оказался удивлён тем, что нам было весело. Я люблю тусоваться с моими друзьями, но у них нет той же страсти к изучению магии, а в Джессике нашлась родственная душа для открытия более глубоких тайн магии.

* * *

На следующий день я нашёл своих друзей и сообщил им хорошие новости о том, что Джессика может помочь перевести дневник и что, надеюсь, она закончит его до того, как мы уедем на зимние каникулы.

— Слава богу, с меня довольно попыток перевести сочинения сумасшедшего, — вздохнула с нескрываемым облегчением Алисия.

Седрик молча кивнул в знак согласия, а вот Анна подозрительно прищурилась:

— Почему ты думаешь, что можешь ей доверять? Она может отдать дневник кому угодно.

— Уверен, ничего подобного не произойдет. Держу пари, она вам понравится, с ней довольно интересно общаться.

— Я в этом сомневаюсь, — лавандовые глаза Анны злобно уставились на меня.

Я оказался немного смущён реакцией Ланкастер, ведь это должно было стать хорошей новостью. Как раз на днях она жаловалась, что её заставляют учить латынь вместо арабского. Теперь через пару недель мы переведём дневник, и ей ничего не придется делать. Что её так раздражало?

Я послал безмолвную мольбу о помощи Седрику; он, казалось, всегда знал, как успокоить девочку, когда она в таком состоянии. Сидевший напротив Диггори смотрел на меня в этот момент с жалостью, а Алисию, похоже, забавляла вся эта ситуация.

К счастью, Седрик вовремя пришёл мне на помощь, как хороший друг, каким он и являлся, быстро сменив тему на предстоящий сегодня матч по квиддичу.

— Как ты думаешь, кто победит Гриффиндор или Рейвенкло?

Анна выглядела раздражённой очевидной сменой темы, но прежде чем она успела что-то сказать, Алисия перебила её:

— Гриффиндор конечно, у нас лучшая команда, — лукаво улыбнувшись мне, Спиннет добавила: — Кроме того, студенты Рейвенкло слишком заняты своими книгами, чтобы быть конкурентоспособными игроками в квиддич.

— О да, но я удивлён, что ваша тупоголовая команда может вообще найти дорогу на поле для квиддича, — я решил, что её шутка нуждается в ответе, несмотря на то, что знал, что она пытается вывести меня из себя.

— Разве Слизерин не размазал вас в начале этого года? Думаю, что совершенно очевидно: у нас лучшая команда, — лукаво добавила Анна, всегда радующаяся возможности опустить гриффиндорцев. Её раздражение от быстрой смены темы разговора испарилось.

— Я думаю, что мы тоже можем получить шанс на кубок в этом году, — добавил Седрик, желая защитить Хаффлпафф.

Девочки удивлённо переглянулись, а потом одновременно расхохотались. На лице Диггори появилось упрямое выражение.

— Никогда не знаешь как повернётся игра, — продолжал защищаться он, — может быть, это наш год. — Бросив на меня взгляд, полный надежды, он добавил: — Правда, Алекс?

Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не поморщиться при его заявлении о возможной победе команды барсуков. Впервые за долгое время, одно из моих правил вспыхнуло у меня в голове. Правило 51: всегда поддерживай своего лучшего друга, несмотря ни на что, даже если он бредит.

— Абсолютно, — сказал я как можно серьёзнее, глубокомысленно кивнув. Я надеялся, что мои друзья не сочтут мою широкую улыбку фальшивой, — Рейвенкло, Гриффиндор и Слизерин должны всего лишь проиграть остальные свои матчи.

Анна и Алисия недоумённо переглянулись и не могли понять, серьёзно я говорю или нет. Через мгновение они обе усмехнулись, и беззаботная перебранка продолжилась. Наблюдая за тем, как мои друзья продолжают спорить о том, у кого лучшая команда и кто выиграет кубок по квиддичу, я улыбнулся и поблагодарил судьбу за друзей, которые у меня появились.

* * *

К сожалению, слова Алисии оказались пророческими: команда Гриффиндора разгромила Рейвенкло. Позже вечером, отдыхая в общей гостиной факультета, я выслушивал, как мои соседи по комнате оплакивали проигрыш.

— Четыреста десять очков против шестидесяти! Как, чёрт возьми, это вообще произошло? — Роджер Дэвис громко хлопнул ладонью по столу.

Низкий гул согласия донёсся от тех, кто находился в пределах слышимости. Пожалуй, больше всего расстроился Райан О’Коннор, хотя он был магглорождённым и новичком в мире магии, но быстро влюбился в квиддич. В маггловском мире он был большим поклонником футбола и скептически относился к спорту, в который играют на мётлах. Но после того, как познакомился с игрой, квиддич стал его новым любимым видом спорта.

* * *

* * *

— Я думаю, что мы займем последнее место в этом году, учитывая, что уже проиграли наши первые две игры и осталась только одна.

— Мы играем с Хаффлпаффом, и у нас есть хороший шанс победить их, учитывая, что они хуже нас, — осторожно заметил Уильям Мур, возможно, самый уравновешенный человек в нашем четырехместном общежитии.

— Зная нашу удачу, — мелодраматично вздохнул на его слова Райан, — я сомневаюсь в этом, — он огляделся, чтобы увидеть, есть ли поблизости кто-нибудь из команды, прежде чем тихо добавил: — Что нам нужно, так это немного свежей крови в команде.

— Уже слишком поздно, они не собираются менять игроков в конце сезона, — покачал я отрицательно головой. — Максимум на что можно надеяться, это на то, что новые участники попробуют себя в следующем году. Сейчас трое игроков, включая капитана, учатся на последнем курсе. Значит, в следующем году будет вакантно несколько мест.

— Я тут подумал, — оживился Роджер, — что мы неплохо играем в квиддич. В следующем году я буду пробоваться в команду, и вы, ребята, тоже должны.

Лицо Райана попеременно выражало волнение и беспокойство, и в итоге он неуверенно протянул:

— Не знаю, ребята, я не играл в эту игру особо много.

— Это не проблема. Мы просто должны провести остаток года, тренируясь и играя в квиддич самостоятельно, — тут же предложил Дэвис, чтобы не расстраиваться.

— К тому же летом мы сможем собраться вместе и продолжить совершенствоваться, — взволнованно добавил Уильям, ухватившись за эту идею. — Тогда к следующему году мы будем достаточно хороши для команды.

Все ребята жадно посмотрели на меня, уткнувшегося в «Стандартную книгу заклинаний второго курса», а Райан взмолился:

— Ну же, Алекс, ты отличный вратарь. Разве не было бы здорово, если бы мы все попали в команду и выиграли кубок факультета?

— Не интересуюсь, — безжалостно отрезал я, зная, что не стоит давать им надежды, иначе они никогда не отстанут.

Видя, как обнадёженное выражение лица моего соседа по комнате исчезает, я почувствовал себя неуютно, но не поменял свою позицию. Мне нравится квиддич, но не настолько, чтобы тратить сотни часов на тренировки. Лучше потрать время на овладение магией.

Вернувшись к своей книге, я совершенно не заметил хитрого взгляда, который Роджер бросил на остальных.

* * *

Следующие две недели пролетели быстро, и, наконец, пришло время возвращаться домой. Нам выдали множество строгих предупреждений не использовать магию во время праздников. День, когда мы все сели в Хогвартс-экспресс и отправились на каникулы, был хаотичным. Все были взволнованы, если не двумя неделями, свободными от домашних заданий, то желанием увидеть свои семьи.

Я тоже не мог дождаться, когда увижу своих родных. Разлука с ними только сделала меня более благодарным за семью, в которой я родился. Наблюдая за размытым пейзажем, я не мог не задаться вопросом, что успели натворить близняшки и как проходит их воспитание у бабушки. Я знал из первых рук, что, хотя она может выглядеть как роза, под её невинной улыбкой скрывается хитрая старая волчица.

По приезду на платформу высыпалась сумасшедшая толпа студентов, пытающихся сойти с поезда. Седрик, Алисия, Анна и я начали медленно двигаться к выходу, когда сзади послышался окрик:

— Алекс, подожди.

Обернувшись, я увидел Джессику, медленно пробирающуюся сквозь толпу, и когда она догнала меня, то протянула два дневника. Один очень старый, а другой совершенно новый:

— Вот, я закончила сегодня утром, но меня отвлекли в поезде. — Девочка на мгновение замолчала, прежде чем продолжить: — Честно говоря, не понимаю, зачем вам понадобился этот перевод. Из того, что я смогла понять, тот, кто написал это, был сумасшедшим и, вероятно, умер ужасной смертью. Надеюсь, ты не наделаешь глупостей, — добавила она уже тише. — Некоторые идеи в дневнике были опасными и безумными.

— Это просто проект, — заверил я её, не желая, чтобы она забеспокоилась или заподозрила что-то неладное. — Я нашёл дневник в старом сундуке в подвале у бабушки и хотел показать его ей.

Успокоенная моим объяснением, девочка расслабилась, и мы продолжили путь. Когда мы сошли с поезда, Джессика сразу же заметила своих родителей и, помахав нам на прощание, убежала.

Седрик, Алисия, Анна и я решили держаться вместе, пока не найдём своих родных. Когда толпа поредела, я услышал, как студенты хихикают, а некоторые из моих товарищей-первокурсников бросали на меня взгляды, полные жалости. В животе у меня возникло неприятное чувство, когда я вспомнил письмо матери на день рождения.

— Она же не… — с надеждой пробормотал я себе под нос.

Каким-то образом Седрик, шедший передо мной, услышал мои слова, повернулся и ткнул пальцем вперёд.

Мои глаза метнулись туда, куда он указывал, и мне осталось только громко застонать, обнаружив своих родителей и сестрёнок в центре небольшой толпы. Близняшки гордо размахивали плакатом с моим лицом и трогательными словами: «Добро пожаловать домой, Алекс! Мы скучали по тебе!» Это было так нелепо и мило, что я ошеломлённо замолчал.

Оправившись от удара, я перевёл взгляд на отца, который одарил меня виноватым выражением. Зная, что он ни в чём не виноват, я перевёл взгляд на единственную ответственную за подобное безобразие — маму. К сожалению, мой взгляд не подействовал, и она притянула меня в объятия.

Пытаться вырваться из её хватки, было всё равно, что попытаться сбежать от очень решительного осьминога. Наконец, освободившись, я обнаружил, что рядом Анна злорадно улыбается мне.

— Ах, как приятно видеть воссоединение семьи.

Увидев веселье в её лавандовых глазах, я придумал план и решил отомстить ей до конца учебного года. Такого она точно не будет ожидать.

Стараясь избежать неловкого внимания, я помахал на прощание друзьям и быстро ушёл с родителями с платформы. Когда мы вышли из толпы, я вздохнул с облегчением и взъерошил тёмные волосы Саши и Ребекки:

— Вы скучали по мне?

— Да. — Саша, всегда играющая роль доброй младшей сестры, тут же одарила меня очаровательной улыбкой.

— Нет. — язвительно ответила Ребекка, после того, как сделала вид, что глубоко задумалась.

— Ну, наверное, тогда хорошо, что я решил подарить Саше и твой подарок.

Ребекка тут же отступила от своих слов и вцепилась в меня, жалобно говоря:

— Старший брат, я так скучала по тебе.

Она провела остаток нашей поездки домой, подлизываясь и пытаясь оценить, получит она свой подарок или нет.

Ужин был подан вскоре после того, как мы вернулись домой. Лола, наш домовой эльф, явно обрадовалась, что я вернулся, и подала мою любимую еду. Однако во время трапезы мама начала безжалостно расспрашивать меня о моих занятиях. Я пришёл к выводу, что моя мать в прошлой жизни, вероятно, была профессиональным следователем.

В конце концов, отец решил бросить мне спасательный круг и вступил в разговор:

— Как тебе вообще на факультете Рейвенкло?

— Я вполне доволен, что меня распределили к воронам. Думаю, что сортировочная шляпа действительно знает, что делает.

— Ну, после тысячи лет практики немудрено. Итак, скажи мне правду, на каком месте твое имя на доске успеваемости? — хмыкнул отец.

— Номер один, конечно.

Папа дал мне пять, и я задал ему вопрос, который не давал мне покоя.

— Во время твоей учебы ты когда-нибудь видел магические формулы, скрытые в узорах стен и потолка? Клянусь, когда я не обращаю на них внимания, то что-то замечаю, но когда специально смотрю ближе, всё исчезает. Это меня до чёртиков достало.

— Не могу сказать, что со мной было что-то подобное, — на мгновение замерев, весело ответил отец и широко улыбнулся, — но ты должен следовать своим инстинктам. Чаще всего они не сбивают с пути истинного.

Я бросил на него любопытный взгляд. Формулировка его ответа в сочетании с его весёлым тоном показалась мне странной. Он не сказал, что не знает об этом. Скорее, он не мог сказать, что знает. Его весёлый тон и выбор слов свидетельствовали о том, что он знал, что это такое, но не мог сказать. Остаток ужина прошёл быстро, и вскоре мама отправила девочек спать. Решив, что тоже пора отправляться в свою комнату, я поднялся наверх, чтобы дождаться, пока все уснут.

* * *

Примечания:

Хочу вас попросить помочь мегу другу с фанфиком. Он начинающий автор. Дайте ему активчика и предлагайте идеи.. ФФ называется так "Попал в мир Наруто! Как теперь быть!?"

* * *

Несколько часов спустя, когда я был уверен, что все уже спят, я схватил переведённый дневник и выскользнул из окна, наложив предварительно заглушающее заклинание. По-видимому, Афине было лень летать, потому что она пристроилась на мою метлу и не подавала никаких признаков того, что собирается слезть. Поиски чёрного хода башни в темноте заняли больше времени, чем я ожидал, так как я не проходил через него уже много лет, пользуясь кольцом-порталом.

После расплаты кровью, портал открылся и отправил меня в башню. Как и в прошлый раз, стоило мне войти, Антон подал голос:

— Незваный гость, как ты смеешь вторгаться в святая святых семьи Фоули? Убирайся отсюда, иначе я уничтожу тебя.

Услышав, как он выкрикивает ту же угрозу, что и в прошлый раз, я почувствовал мгновенное дежавю, и зная, что вопли и угрозы не умолкнут, выкрикнул, направляясь на верхний этаж:

— Антон, это я.

— Алекс, это ты? Почему ты не воспользовался главным входом? — голос моего предка на мгновение затих, прежде чем он задал вопрос.

— Подожди, объясню, как поднимусь к тебе, — сказал я, запрыгнув на платформу, которая должна была доставить меня на верхний этаж.

Верхний этаж оставался таким же, каким был во время моего последнего визита, с портретом Антона рядом с гигантским троном. Как только я появился в его поле зрения, волчий взгляд предка впился в меня, отчего я не мог не почувствовать, что подвёл его. Он потратил последние годы жизни на строительство и укрепление этой цитадели только для того, чтобы его потомок потерял ключ от этого места.

— У меня нет кольца, — сразу признался я, чувствуя себя виноватым и решив не ходить вокруг да около.

— Как у тебя его может не быть? — на его лице появилось недоумение, после чего он нахмурился.

Слишком смущённый, чтобы встретиться с ним взглядом, я рассказал ему, как попал в засаду Майкла. Когда я дошёл до того, как старшекурсник снял кольцо с моего пальца, Антон выглядел готовым взорваться, ещё не зная, что это было не худшей частью истории. Я продолжил и объяснил, что артефакт выкинули в Запретный лес.

— Почему ты не закрепил кольцо на пальце чарами приклеивания? — раскричался Антон. Видимо, упоминание Запретного леса стало последней каплей.

— Очевидно, не все знают про эти чары. Почему ты не наложил заклинание на кольцо, которое бы атаковало в ответ на попытку забрать его? — проворчал я в ответ, хотя и был несколько раздражен на себя за то, что не использовал такое простое решение.

— А что было бы, если бы ребенок случайно дотронулся до него? — фыркнув в насмешку, саркастически парировал Антон.

Вздрогнув от этой мысли, я начал понимать, почему на нём не было пассивно-атакующего заклинания, предотвращающего снятие кольца.

— Жаль, что этот Майкл не надел его. Но только идиот может надеть кольцо врага, — вздохнул Антон, увидев понимание на моём лице.

— Что с ним случилось бы?

— Ничего плохого, просто я наложил на кольцо небольшое проклятие сдирания кожи. Оно распространяется очень быстро. Начинается с безымянного пальца, и в течение минуты заканчивает с рукой. Через пять минут на его теле не осталось бы кожи.

— Разве я не попал бы в неприятности из-за этого? — Мой желудок немного скрутило от этого описания.

— Нет, — улыбка Антона стала шире, — уже давно установлено, что волшебники имеют право защищать свою собственность. Если какой-либо идиот крадёт чужую вещь, он несёт полную ответственность за любые проклятия, которые могут на него воздействовать. Когда я был помоложе, я часто пытался заманить своих врагов в ловушку, чтобы они обокрали меня, надо же мне было откуда-то брать испытуемых, — с этими словами Антон расхохотался.

Видя, как поднялось его настроение, я решил сообщить ему остальные новости.

— Ну, хорошая новость в том, что я знаю, где находится кольцо. Плохая новость — его охраняет монстр.

— Почему бы тебе просто не призвать кольцо?

— Это первое, что я попытался сделать, но, то место, куда оно попало, защищено от манящих чар. Я нашёл что-то вроде подземного бункера, и пока там искал, встретил древнего вампира, пойманного в ловушку. Он говорит, что попал в плен в семьсот девятом году и застрял там более чем на тысячу двести лет. По его словам, он был захвачен волшебником, который экспериментировал со способами продления своей жизни, и этот учёный, в конечном итоге, сам превратился в безумного зверя.

Что бы Антон ни ожидал от меня услышать, ясно, что не то, что я нашёл пещеру со зверем и вампиром. На его лице появилось серьёзное выражение, пока он обдумал услышанное.

— Забудь о кольце, — посоветовал предок, собравшись с мыслями, — это слишком опасно, и оно того не стоит. Может быть, когда ты немного подрастешь, то сможешь забрать его.

— Не волнуйся, я не собираюсь глупо бросаться в атаку и столкнуться со зверем будучи неподготовленным.

— И как же ты тогда собираешься поступить?

— У меня пока нет полного плана, так как я ещё мало знаю о звере. Как только мне станет доступно больше информации об этом существе, я смогу закончить свой план. Мне удалось прихватить из той пещеры дневник этого волшебника. Надеюсь, информации в нём, и той, которую я получу от вампира, окажется достаточно.

Вытащив переведённый дневник, я сел на трон и приступил к чтению.

* * *

«Наконец, с тех пор как я впервые прибыл на этот богом забытый остров, я осмелился надеяться на лучшее будущее. Мне удалось найти подходящее убежище глубоко под землёй и именно здесь я построю свой новый дом. Подальше от волшебников в Риме, где конклав суёт свой нос в чужие дела. Сборище ублюдков, слишком укоренившихся в традициях и боящихся раздвигать границы. К счастью, магическое сообщество на этом острове довольно клановое, и они, кажется, неохотно вовлекают себя в дела других — какая освежающая смена обстановки. Наконец-то я могу сделать кое-какую работу без излишнего внимания любопытных. Когда-нибудь конклав пожалеет, что изгнал меня, я вернусь и отомщу за этот позор. Я позабочусь о том, чтобы имя Элиуса Сеяна никогда не было забыто.

День 32.

Я закончил строить свою крепость, небольшую, но её будет достаточно. Связавшись с некоторыми из своих старых друзей, которые не одобряли моего изгнания, я сообщил им о своём новом месте жительства. Некоторые из них очень заинтересовались моей работой и пообещали продолжать финансировать эксперименты.

День 109.

Я поймал убийцу, крадущегося в мою крепость. Представьте моё удивление, когда я узнал, что это был вампир. Он утверждал, что просто находится в этом районе, но после некоторых уговоров существо открыло правду. Его послал, чтобы убить меня, один из волшебников, которые не одобряли мои исследования. Не имея возможности изучить одно из этих существ ранее, я был почти благодарен конклаву за то, что он послал мне его на эксперименты.

День 154.

Несмотря на то, что вампир настаивает на обратном, я убеждён, что он создание смерти. Сегодня кровосос стал особенно изобретательным со своими оскорблениями, и я признаю, что потерял самообладание, послав смертельное проклятие в него. Представьте мое удивление, когда он не умер. Любопытствуя, есть ли другие заклинания, к которым его вид так же невосприимчив, я начал эксперимент.

День 161.

После недели довольно изнурительных тестов, стало понятно, что вампиры не были невосприимчивы ко многим видам магии, как я боялся, а если быть точным, они не ощущают воздействие только трёх заклинаний. Любопытно, что именно тех, которые волшебники боятся больше всего. Моя нынешняя гипотеза заключается в том, что эти три заклинания действуют только на живых, и поскольку вампир — это не мёртвая мерзость, данные конкретные заклинания не имеют никакого эффекта».

Я сделал перерыв в чтении дневника, чтобы переварить то, что написал волшебник о вампирах. Насколько я понял, он верил, что вампиры — это нежить, но теперь мы знаем, что они на самом деле живые. Я мог понять, как он пришёл к такому выводу. Тот факт, что кровососы, казалось бы, невосприимчивы к смерти, пыткам и контролирующему проклятию, является странным. Пожав плечами, я добавил этот любопытный факт к тем многим, которые я хотел бы изучить, когда узнаю больше о магии.

* * *

* * *

Вернувшись к дневнику, я продолжил чтение.

«День 210.

Мой повторный тест на вампире дал множество интересных результатов. Одним из которых я был очарован — это их способность к самоисцелению. Оказывается, что если дать достаточно крови, вампиры могут регенерировать даже ампутированные части тела.

День 300.

Чем больше я изучаю пойманное существо, тем больше убеждаюсь, что это неудачный проект какого-то древнего волшебника прошлого. Я собрал всё известное об их расе и нашёл истории, датируемые несколькими тысячами лет. Однако отследить их довольно трудно; они, как правило, остаются в тени и избегают пристального внимания.

Год 2, день 40.

Я определился с моим следующим проектом: бессмертие или, по крайней мере, способ увеличивающий продолжительность моей жизни. Это будет моим самым ошеломляющим достижением. Услышав о моём новом направлении исследований, вампир предложил обратить меня. Как будто я когда-нибудь смирюсь с потерей магии. Не могу себе представить, чтобы какой-нибудь уважающий себя волшебник отказался от своей силы и превратился в столь ничтожное существо. Но что, если есть способ продлить жизнь и не потерять магию? Все слышали мифы или легенды о том, как один или два волшебника то там, то здесь жили дольше обычного. Если я найду способ, весь волшебный мир запомнит моё имя.

Год 5, день 200.

После многих лет неудач я, кажется, понял, почему люди стареют. С возрастом сущность частиц, составляющих тело, начинает медленно деградировать. Если найти механизм, который вернёт эти частицы в их первоначальное состояние, то думаю, удастся взломать код бессмертия».

Прервав чтение, я задумался над тем, что написал Элиус. На поверхность стали всплывать смутные воспоминания из моей прошлой жизни. Кажется, он обнаружил, что когда клетки реплицируются, они не способны производить идеальную копию, и когда люди становятся старше, копии их клеток становятся всё хуже и хуже. Впечатлённый тем, что волшебник седьмого века смог понять это, я продолжил чтение, любопытствуя, что будет дальше.

«Год 10, день 52.

После долгих лет поиска идей для зелья, которое могло бы восстановить сущность человека, у меня появилась интересная идея. Разве нет нескольких магических существ с длительной продолжительностью жизни? Похоже, природа предоставила способ частицам этих существ восстанавливать себя. Если найти способ обуздать этот механизм и объединить с моей собственной сущностью, то я верю, что смогу вернуть моё тело к его расцвету.

Год 13, день 200.

Я нашёл идеальное магическое существо; редкое чудовище, которое можно найти в глубинах Британии. Местное магическое сообщество знало его под многими именами, но большинство называют его Гренделем. Потребовались годы, чтобы выследить и поймать одного из них, потому что они очень редки. Полагаю, что с такой долгой жизнью они редко размножаются. Я надеялся поймать парочку экземпляров, но пока достаточно и одного. Это отвратительное существо, в форме гуманоида, выше, чем большинство людей, с жёсткими чёрными волосами, покрывающими его голову. Светящиеся жёлтые глаза ярко выделяются на фоне тёмно-зелёной кожи. Похожие на кинжалы зубы идеальны для того, чтобы рвать плоть. Защитные шипы покрывают части его тела, такие как позвоночник, плечи и колени. Не менее впечатляющие, большие острые, как бритва, когти. В общем, внушающее создание; мне не терпелось его препарировать.

Год 14, день 1

После многочисленных тестов я обнаружил много интересного об этом существе. К сожалению, мой последний эксперимент потребовал, чтобы я усыпил его, но, к счастью, думаю, это позволило мне определить, что отвечает за долгую жизнь монстра и невероятный регенерирующий фактор. У него есть уникальный орган, расположенный рядом с сердцем. Он постоянно восстанавливает клетки до идеального состояния. Если я найду способ обуздать его, то добьюсь успеха.

Год 14, день 160

Я почти готов, я захватил ещё одного Гренделя и смог успешно изъять орган, сохранив его жизнеспособным. Заодно послал весточку своим друзьям в Рим, они взволнованы и заверили меня, что если всё сработает, я смогу вернуться на родину со славой. Через несколько дней станет понятно, было ли последнее десятилетие потрачено впустую или нет

Год, 14, день 165

Дело сделано, я смог внедрить этот орган в своё тело. Более того, я, кажется, физически стал сильнее, и моя магия совершенно не пострадала. Взгляд в зеркало — это единственное доказательство, которое мне нужно, чтобы увидеть, что всё сработало так, как задумано. Утром перед операцией в моих волосах виднелось больше седины, чем цвета, а кожа была вся в морщинах. Но теперь я выгляжу так же, как тогда, когда мне было чуть за двадцать. Известие о своём успехе моим коллегам в Рим послано, и они обещали присоединиться ко мне через несколько недель.

Год 14, день 172

Что-то пошло не так с операцией: моя кожа начала слегка зеленеть, и заметен желтоватый оттенок в глазах. Мне нужно выяснить, что происходит, пока не стало слишком поздно.

Год 14, день 175.

Я проснулся сегодня в лесу, весь в крови и с заострёнными зубами. Мне становится всё труднее думать, и мысли кажутся вялыми. Я запаниковал и попытался удалить пересаженный орган из своего тела, но даже после удаления он снова вырос. Паникуя, я вырезал его из своего тела маггловским способом, но, похоже, он стал одним целым с моим организмом. Я связался со своими коллегами и сообщил им о текущей ситуации, они обещали прислать помощь. Опасаясь, что могу потеряться до того, как они доберутся до меня, я надел артефактный ошейник, привязывающий к здешней местности. Если я сойду с ума, мне, по крайней мере, не удалось сбежать в неизвестном направлении, и мои коллеги, надеюсь, смогут найти меня. Я молюсь, чтобы они смогли вылечить последствия или, по крайней мере, избавить от страданий.

14-й год, День?

Не знаю, какой сегодня день; я теряюсь во времени. Снова посмотрев на своё отражение, я больше не мог обманывать себя. Моя трансформация в Гренделя уже наполовину завершена. Хуже всего то, что я чувствую, как мой разум теряется. Боюсь, что к тому времени, как сюда доберутся мои коллеги, от меня уже ничего не останется.

Неизвестная дата

Каким-то образом я смог вернуться в сознание, но лучше бы я этого не делал. Вокруг обнаружились окровавленные, разорванные мантии волшебников, которые пахнут смертью. По вспышкам в сознании, которые я получал, когда обнюхивал их, у меня возникло ощущение, что я, возможно, съел тех, кому они принадлежали. Знаю, что это должно заставить меня чувствовать себя плохо, но впервые за долгое время с тех пор, как началась трансформация, голод, наконец, был утолён».

Прочитав последний абзац, я понял, что это завершающая запись в дневнике и что, вероятно, это был последний раз, когда учёный обладал человеческим сознанием. Размышляя о том, что пошло не так, я пришёл к выводу, что орган слился с волшебником и медленно перестраивал хозяина, пока тот не вернулся в свою первоначальную форму, Грендель.

С одной стороны, он был по-своему гениален, особенно учитывая время его жизни. Но с другой стороны, некоторые проводимые им эксперименты были ужасны. Я нахожу некоторую иронию в том, что он в конечном итоге превратился в одно из существ, с которыми так ужасно обращался. Карма — сука.

— Ты когда нибудь слышал о таких существах, как Грендель? — обратился я к Антону, решив, что мне нужно больше информации о сильных и слабых сторонах Гренделя.

— Честно говоря нет, но изучение магических существ никогда не было моим хобби. Посмотри в библиотеке в башне.

Проверив библиотеку и ничего не найдя, я решил, что пора заканчивать на сегодня. Надеюсь, когда я вернусь в Хогвартс, то смогу найти больше информации на эту тему, которая позволит мне составить план, как вернуть кольцо, и, если получится, освободить вампира. В конце концов, услуги убийцы-вампира могут пригодиться в один прекрасный день в будущем.

* * *

* * *

На следующий день я составил список планов и целей, которые мне нужно было выполнить за время каникул. Во-первых, приобрести исчезательный шкаф в «Борджин и Беркс». Если я смогу успешно забрать его и перенести в башню, у меня появится безопасный и незаметный проход в Хогвартс.

Я также решил, что мне понадобится ряд довольно сомнительных для приобретения двенадцатилетним ребёнком вещей. К счастью, на Ноктюрн аллее не задавали вопросов, если у вас есть деньги, и мне были известны лучшие магазины, потому что я ездил туда с дядей. Держу пари, он был бы удивлён всем, что мне удалось узнать из наших маленьких поездок.

К счастью, единственное, о чём мне не придётся беспокоиться — это деньги. Я рад, что родился в богатой семье. Единственная причина, по которой мои родители вообще работали, заключалась в том, что не работать было скучно. К тому же, когда ты любишь свою работу так, как они, это на самом деле не работа. И хотя я верю, что за деньги счастья не купишь, это чертовски удобно.

Зная, что всё, что я хочу получить, может стоить довольно дорого, я собирал свои сбережения, которые росли год от года, пока мне удавалось потихоньку откладывать деньги, которые давали родители в течение многих лет. Подсчитав всё, я обнаружил, что у меня есть почти тысяча галеонов, которых должно хватить с лихвой на всё запланированное.

Спустившись вниз, я обнаружил знакомую сцену: все сидели за обеденным столом и готовились к завтраку. Улыбнувшись и сев на своё место, я сразу перешёл к делу:

— Пап, можно я сегодня пойду с тобой в мастерскую?

— Я думал, ты захочешь остаться дома и немного отдохнуть, — заметил отец, оторвавшись от «Ежедневного пророка».

— Я планировал купить подарок близняшкам, и не хотел заказывать его через совиную почту. Слишком велика вероятность, что они попытаются узнать, что я подарю им на Рождество.

— Ну, думаю, я могу показать тебе, чем занимался в последнее время.

— Я знаю, что ты делаешь, — в этот момент мама не выдержала и, сердито посмотрев на нас обоих, обвинила отца: — ты просто пытаешься обманом заставить его полюбить чары больше зелий.

— Ты хочешь помешать нашему сыну купить подарок сестрам? — папе не потребовалось много времени, чтобы парировать «несправедливое» обвинение.

Услышав, что поставлено на карту, близняшки уставились на маму с укоризненным видом. Хихикнув над выражением лица матери, я миролюбиво предложил:

— Завтра мы сможем провести день в лаборатории зелий, я покажу всё, что мы варили в прошедшем семестре. Хотя, честно говоря, большую часть того, чему нас учили, ты мне уже показывала.

Удовлетворённая тем, что она не полностью потеряла меня, мама неохотно кивнула в знак одобрения. У меня не хватило духу сказать ей, что хотя я нахожу зелья полезными и часто недооценёнными волшебниками, моё сердце принадлежит тайнам чар и трансфигурации.

Позже в магазине папа отвёл меня в подсобку, где творилось настоящее волшебство. Рассмотрев все интересные предметы, над которыми работал мой отец, разбросанные по всему помещению, я вспомнил о своём плане создания коммуникатора для всех моих друзей.

Насколько помню из книг, существовало множество различных способов связи друг с другом, но почти все они состояли из различных способов применения Протеевых чар. Я проверил, смогу ли использовать это заклинание, но оно оказалось намного выше моего уровня мастерства на данный момент.

— Ищешь что-то конкретное? — спросил отец, увидев, как я взволнованно оглядываю его магазин.

— Ну, не мог бы ты сделать что-нибудь для моих друзей и меня, чтобы мы могли общаться? Из-за учёбы на разных факультетах, бывает трудно найти всех, если нужно собраться вместе. Я подумал, что было бы неплохо, если бы у нас был способ сигнализировать друг другу о необходимости встретиться.

— Я предполагаю, что какой бы метод ты ни имел ввиду, вы хотели бы, чтобы все вещи были связаны друг с другом? — папа задумчиво погладил подбородок.

— Тогда сквозные зеркала не подходят: они работают только в паре, — весело фыркнул отец, увидев, как я нетерпеливо киваю. — Я мог бы соединить несколько пергаментов, где всё, что пишут в одном, появится на других.

Подумав об этом на мгновение, я улыбнулся, вспомнив золотые монеты, которые армия Дамблдора использовала для связи друг с другом.

— Давай попробуем сделать это с монетами, — предложил я, подавив небольшое чувство вины за то, что ворую идею Гермионы.

Отцу понравилась моя идея насчёт монет, и он пообещал сделать их к тому времени, как я вернусь в школу. Отпросившись и сказав, что это не займет много времени, я смог выбраться из мастерской.

Вход в Ноктюрн аллею был довольно маленьким и ничем не примечательным. Зная тип людей, которые ведут дела в этом тенистом переулке, я попытался скопировать позу и походку моего дяди и прошёл через вход.

Некоторые из встреченных ведьм и волшебников оглядывались на меня, явно присматриваясь, не буду ли я лёгкой добычей. Мне в ответ оставалось молча смотреть на них, обещая, что причиню больше неприятностей, чем кажется. Вскоре я добрался до магазина «Борджин и Беркс», в котором было так же грязно и сыро, как и в прошлый раз.

Звонок возвестил о моём присутствии в магазине. Оглядевшись, я заметил, что в это время здесь нет больше покупателей, что не могло не радовать. Берк не заставил себя долго ждать, выходя из задней комнаты к потенциальному клиенту, но увидев меня, он недовольно нахмурился:

— Приходи, когда станешь немного постарше мальчик.

Я в ответ провёл рукой по кошельку, в котором лежали галеоны, и громкое звяканье указывало на то, что он был полон монет, после чего отношение хозяина лавки немедленно изменилось. Хмурый взгляд сменился подлой ухмылкой.

— Что вам угодно, юный мастер-волшебник? У нас есть множество предметов, которые, как мне кажется, могут вас заинтересовать. Многие из них уникальны, их не найти больше нигде в мире.

— Расскажите мне о нём, — попросил я, проведя пальцами по тёмным деревянным граням исчезательного шкафа.

— Эта штука уже много лет стоит здесь. Никто не хочет покупать половину набора исчезательных шкафов, — мрачно ответил Берк, с ненавистью глядя на предмет мебели, занимавший довольно много места в магазине.

— Почему бы вам просто не пройти и не проверить, что на другой стороне? — предложил я.

— Позволь мне дать тебе совет: никогда не проходи через портал, не зная, что именно находится по ту сторону, так ты проживёшь дольше, — фыркнул мужчина на мой вопрос.

Я невольно покраснел, вспомнив, что сделал именно это, когда прошёл через неизвестный портал, найдя вход в свою башню.

— Пожалуй, я возьму его. Сколько? — небрежно поинтересовался я, желая поскорее покончить с делом.

Каким-то образом почувствовав, что мне действительно нужен шкаф, Берк задумчиво посмотрел на меня, без сомнения, прикидывая, сколько сможет запросить и выйти сухим из воды.

— Четыреста галеонов, — через мгновение он, казалось, придумал цифру.

Мой левый глаз дёрнулся, услышав цену. Хотя у меня были деньги, это было намного больше, чем он стоил.

— Двести, — назвал я более реалистичную цену в противовес его грабительскому предложению.

Увидев акулью улыбку на его лице, я сразу понял свою ошибку, когда я сразу же возразил. Похоже, он просто проверял, насколько решительно я настроен получить шкаф, и торг, вместо протеста против цены, выдал мои намерения.

Как только он убедился, что я вряд ли уйду без заинтересовавшей меня вещи, он вообще отказался снижать цену и твёрдо стоял на четырёхсот.

— Знаете, удивительно, что вы так обращаетесь с семьёй ценного делового партнёра, — усмехнулся я в ответ на его несговорчивость. Видимо, придётся применять козырь в рукаве. — Вы должны знать моего дядю, — добавил я, когда лицо Берка нахмурилось в замешательстве. Последовала пауза для драматического эффекта: — Джон Фоули.

— Ох, я сказал четыреста? — пробормотал продавец, услышав его имя, и слегка побледнел. — Извиняюсь, я имел ввиду двести.

— Сто пятьдесят, — ах, как приятно иметь дядю со связями в преступном мире.

— Договорились, — процедил сквозь стиснутые зубы Берк, сердито посмотрев на меня.

* * *

* * *

Решив, что владелец такой лавки слишком полезный актив, чтобы с ним ссориться, я не стал торговаться дальше, хотя чувствовал, что благодаря имени дяди мог бы скинуть цену и до сотни.

Оглядев магазин, я нашёл ещё несколько предметов, которые, как мне показалось, пригодятся в будущем. От набора нерушимых наручников, идеально подходящих для сдерживания монстра, до проклятой маски, которая будет преследовать подсознание любого, кто прикоснется к ней, пытаясь свести с ума, заставив видеть то, чего нет. Хотя этот тип проклятия нетрудно нейтрализовать, его сложно идентифицировать; большинство волшебников неохотно признают, что они видят вещи, которых на самом деле нет. У меня уже была хорошая цель для неё. Я был доволен всем, что нашёл, и даже купил несколько зелий, которые, как я надеялся, помогут мне справиться с Гренделем.

К счастью, Берк также продавал сумки с расширением пространства, которые могли вместить всё, что я купил. Направляясь к выходу, я кивнул в знак благодарности и направился обратно в Косой переулок. На обратном пути к папиному магазину я не забыл заглянуть ещё в несколько магазинов, чтобы купить подарки для близняшек.

* * *

Позже той же ночью, когда все в доме уже спали, я снова направился в башню. После того, как меня опять укусила дверь, попробовав моей крови, мне в голову пришла немного запоздалая мысль, что мне нужно научиться некоторым исцеляющим заклинаниям. Никогда не знаешь, когда умение вправить кость или затянуть рану может пригодиться

Поднявшись на верхний этаж, я расположил приобретённый шкаф у стены. Заклинание левитации оказалось очень полезным для маневрирования, учитывая, что он весит, вероятно, более двухсот фунтов.

— И что это такое? — увидев мои действия, Антон естественно заинтересовался.

— Решение многих разных проблем.

Больше ничего пока не объясняя, я открыл шкаф, шагнул внутрь и закрыл за собой дверь. Вышел я, как и рассчитывал, в Выручай-комнате в Хогвартсе. Она всё также была заполнена до потолка грудами самых разнообразных предметов. Эти вещи были забыты, потеряны или спрятаны студентами за последнюю тысячу лет. Когда-нибудь, когда у меня будет время, нужно будет посмотреть, не спрятали ли здесь что-нибудь интересное. Но, учитывая, что большая часть этого барахла оставлена студентами, я бы предположил, что почти всё здесь — просто мусор, но в этом нельзя быть уверенным. Может быть, я найду что-то интересное.

Когда я вернулся в башню, на моем лице сверкала довольная ухмылка.

— Ты смотришь на владельца секретного прохода в Хогвартс. Этот шкаф соединен с другим внутри школы. Теперь я могу свободно перемещаться между ними, — похвастался я предку результатом своей работы.

— Будь осторожен, — Антон кивнул в знак признательности, но предупредил: — Если кто-нибудь из учителей узнает о такой возможности, можешь быть уверен, они уничтожат вторую половину артефакта в школе.

Спустившись вниз, я порылся в библиотеке в поисках какой-нибудь информации о магических сдерживающих кругах. То немногое, что я нашёл по этому вопросу, предупредило меня, что мне нужно будет выяснить, как уничтожить заклинание в правильном порядке.

Большинство магических кругов, если они нарушены, имеют тенденцию уничтожать всё, что находится внутри и вокруг. Надеюсь, волшебник вел записи или записал заклинание где-нибудь в своём логове. Иначе вытаскивать вампира из ловушки станет очень опасно, и я не буду рисковать своей жизнью ради незнакомца, которого только встретил.

* * *

На следующий день мама затащила меня в свою лабораторию зелий и начала допрашивать обо всём, чему я научился под руководством Снейпа. После объяснения, как профессор учит, она немного расстроилась.

— Для первокурсников такой способ преподавания не подходит, держу пари, многие из них никогда не варили зелья до Хогвартса, особенно магглорождённые. То, что ты описываешь, было бы более подходящим для старшекурсников, а не одиннадцатилетних и двенадцатилетних детей, — пояснила она.

— Это не его вина, — пожал я плечами, — что многие студенты предпочитают проводить своё свободное время бездельничая, вместо того, чтобы учиться и делать домашние задания. И хотя профессор Снейп часто задает длинные эссе тем, кто терпит неудачу на уроке, если они действительно напишут сочинение хорошо, то поймут, почему их зелье не удалось, и, надеюсь, в будущем не совершат ту же ошибку. — Чувствуя, что мама не согласна, я поспешно добавил: — Уверен, что есть лучшие методы обучения, но студенты Хогвартса, которые в конечном итоге сдают свои ТРИТОН по этому предмету, являются одними из лучших мастеров зелий в мире, вероятно, уступая только тем, кто заканчивает с аналогичными оценками магическую академию Кастелобрушу в Южной Америке.

Мама явно надулась, приготовившись спорить, что Шармбатон лучше.

— А как, по-твоему, следует обучаться зельеварению? — спросил я, пытаясь отвлечь её.

Она взяла минутку, чтобы собраться с мыслями, при этом улыбнувшись, погрузившись в свои воспоминания об обучении во Франции, после чего начала объяснять:

— Зелья не похожи на другие ветви магии. Нет никаких причудливых движений палочкой. В основном они включают в себя часы подготовки и интенсивного изучения. Чтобы ученики по-настоящему заинтересовались зельями, требуется показать им положительные моменты зельеварения и все те чудесные эликсиры, которые они смогут приготовить. Я никогда не забуду свой первый урок в Шармбатоне, который сразу меня зацепил. Мой профессор сварил зелье невидимости, и весь класс был заворожён. Кроме того, если ты готов потратить на это время, то зелья могут сделать почти всё, на что способны другие ветви магии, и даже намного больше.

Я попытался представить себе Снейпа, делающего то же самое, но понял, что не в его характере использовать столь мягкий подход к обучению. Хорошо это или плохо, но отделять зёрна от плевел было в стиле профессора. Он не собирался вести кого-то за руку и помогать. Студенты либо преуспевали, либо терпели неудачу, и всё это благодаря их собственным заслугам.

Судя по тому, что я видел, хотя Снейп и гениален, я лично думаю, что он ненавидит учить детей. Не раз я задавался вопросом, почему Дамблдор держит его при себе. Его метод преподавания меня не беспокоит, но я верю, что мамин метод поможет тем, кто не так талантлив.

* * *

Рождество, как и всегда, было оживлённым событием. Мне всегда казалось несколько странным, что волшебники его празднуют, так как это изначально был христианский праздник, и я не думаю, что когда-либо встречал религиозного волшебника.

Но, как оказалось, маги по всему миру праздновали зимнее солнцестояние в течение тысяч лет, и Рождество лишь одно из многих вещей, которые маглорождённые принесли с собой в магическое общество. Так что со временем празднование Рождества стало нормой. Хотя я бы предположил, что в других частях мира многие отмечают только зимнее солнцестояние.

Я был доволен тем, что отец подарил мне на Рождество. В дополнение к деньгам, он презентовал книгу о волшебных оберегах. Хотя кое-что из теории всё ещё оставалось за пределами моего понимания, рано или поздно я овладею ею.

Не успел я опомниться, как две недели истекли, и пришло время возвращаться в Хогвартс. И я был полон решимости не позволить маме снова устроить неловкую сцену. Мне удалось убедить её попрощаться дома, и на вокзал отправились только мы с отцом. Из-за того, что мы прибыли рано, я оказался одним из первых студентов на платформе.

После того, как мне удалось заверить отца, что всё в порядке, и меня можно оставить одного и вернуться домой, я сел в поезд и стал ждать, когда прибудут мои друзья.

* * *

* * *

Седрик, Анна и Алисия появились один за другим, втиснувшись в занятое мною купе.

— Я знаю, что за зверя встретил в лесу, — сообщил я всем, закрыв дверь, когда поезд тронулся.

— Насколько известно, эти существа давно вымерли, — отреагировал на мои слова Седрик. А вот Анна и Алисия понятия не имели, кто такой Грендель.

— Да, я почти не смог найти никакой информации о них.

— Я не удивлён, что вы не слышали ничего о них: они вымерли уже более тысячи лет назад. Я слышал о них только мимоходом, потому что мой отец любит изучать магических существ, — пояснил Седрик, видя, что мы все недоумеваем, откуда взялись его знания.

— Из-за чего они вымерли? — поинтересовался я, желая узнать больше.

— Насколько я помню, кто-то из Гренделей сотворил нечто ужасное с несколькими важными волшебниками более тысячи лет назад, поэтому местное сообщество решило стереть их с лица земли, и это было не очень трудно. Гренделей было не так уж много.

Выслушав друга, я подумал, что более вероятным объяснением было то, что маги, которые контактировали с Аэлиусом, были ответственны за вымирание этого вида. Они, вероятно, хотели продолжить исследования бессмертия, поэтому отловили оставшихся особей. Учитывая, что это случилось так давно, правда уже давно потеряна в песках времени.

Понимая, как трудно будет собрать информацию о виде, который уничтожен более тысячи лет назад, мы все согласились, что лучше всего поискать дополнительную информацию в Выручай-комнате.

После объяснения, что тот встреченный мной Грендель когда-то был волшебником, Седрик и Анна выглядели шокированными этой мыслью, а вот Алисия спокойно приняла то, что случилось с учёным:

— Это не так уж необычно, в прошлом было много волшебников, которые экспериментировали на себе с катастрофическими результатами.

Перед тем, как мы прибыли в Хогвартс, я достал зачарованные золотые монеты.

— Я подумал, что это немного раздражает — постоянно выслеживать друг друга при необходимости встретиться. На каникулах я попросил отца придумать решение. Теперь, мы можем использовать эти монеты, чтобы сигнализировать друг другу о встрече.

Указав на то, что на каждой была отпечатана буква, обозначающая название факультета, я продолжил:

— Вы даже можете сигнализировать конкретной монете, выбирая конкретный факультет. Есть также номера, которые вы можете использовать, чтобы указать время встречи. После того, как пошлёте сигнал, другие монеты нагреются. Мы можем использовать Выручай-комнату в качестве места встречи.

Всем, похоже, понравилось иметь возможность послать запрос о встрече. Мы все в то или иное время часами выслеживали друг друга по большому замку.

Прибыв на платформу, мы расселись в экипажи, запряжённые фестралами. Я их не видел, но по книгам знал, что они есть. К тому времени, когда мы добрались до замка, было уже поздно, поэтому после ужина мы все разделились и направились по своим факультетам.

* * *

Занятия начались на следующий же день, и на трансфигурации профессор Макгонагалл жестом велела мне остаться. Любопытствуя, что ей нужно, я махнул Алисии, показывая, что догоню позже.

Декан львов прежде чем начать разговор, присела за свой стол и жестом пригласила меня подойти, постукивая пальцами по столу и задумчиво рассматривая меня. Увидев суровое выражение её лица, я невольно сглотнул и взмолился, чтобы она не узнала о моих эскападах в Запретном лесу.

— Фоули.

— Да? — я сглотнул, видя суровое выражение её, и слегка поморщился, ненавидя себя за то, что мой голос прозвучал как писк.

— Знаете, редко кто так быстро овладевает трансфигурацией, — слегка улыбнулась профессор, видя как я нервничаю. — Вы намного опережаете своих сверстников, и я думаю, что уже научились преображать все неодушевлённые предметы, которые я планировала дать первокурсникам в этом году. Сегодня я почувствовала, что вам немного скучно, потому что вы уже изучили заклинания. — Она сделала паузу, и на мгновение мне показалось, что она собирается отругать меня, но затем декан выдала тончайший намек на улыбку: — Давайте посмотрим правде в глаза; единственное, что вам осталось узнать в этом семестре — это то, что мы пройдём в течение последних двух месяцев, когда перейдём к работе с живыми мышами. Я думаю, вы найдёте работу с животными гораздо более сложной задачей.

— Значит ли это, что вы позволите мне начать работать с мелкими насекомыми и животными, такими как жуки и мыши? — нетерпеливо спросил я, расслабившись от осознания того, что проблем у меня нет.

— Пока я думала о том, чтобы позволить вам перейти к трансфигурации мышей, и хотела бы указать на область, на которой я бы предпочла, чтобы вы сосредоточились, — задумчиво посмотрела на меня профессор.

— Ты отлично поработал над этим превращением, — она взяла соломинку, которую я ранее превратил в нож, и протянула мне. — Нож полностью металлический, он полностью функциональный, и если бы кто-нибудь из других учеников в моём классе смог сделать нечто подобное сегодня, то я бы не задумываясь, поставила превосходно. Но от вас я жду большего с таким талантом к трансфигурации.

Макгонагалл схватила со стола ещё одну соломинку и молча помахала над ней палочкой, а я наблюдал, как она превратилась в нож.

— Вы видите разницу? — спросила она, передав его мне.

Я был потрясён, заметив невероятно детализированные узоры, покрывающие поверхность ножа. Моя работа не шла с ним ни в какое сравнение.

— Узоры.

— Я хочу, — продолжила профессор, кивнув в знак того, что я угадал правильно, — чтобы вы сосредоточились над внедрением деталей в работу. Это может показаться бессмысленным, но я обещаю, что когда вы начнёте изучать более сложные заклинания, умение работать с такими деталями поможет вам однажды стать настоящим мастером трансфигурации.

— А какие требования к мастерам трансфигурации? — любопытствуя, поинтересовался я.

— Ну, для начала стоит получить высшую оценку на ТРИТОН по данному предмету, и волшебников достигающих этого уровня совсем не много. — Она ухмыльнулась мне в ответ. — Вот почему я хочу, чтобы вы начали работать над овладением мелкими и сложными деталями. Только заложив глубокий фундамент, вы сможете далеко продвинуться в данной магической дисциплине.

Хотя я был немного разочарован тем, что она не позволила мне работать дальше по программе, создалось ощущение, что у неё были только лучшие намерения. Увидев моё удручённое выражение лица, профессор добавила:

— Зная, что вы уже освоили материал, я даю вам разрешение практиковаться в работе с заклинаниями вне классного времени. Однако, если я узнаю, что вы практикуетесь в новых заклинаниях трансфигурации, которые мы ещё не проходили, то столкнётесь с серьёзными последствиями.

Получение зелёного света для практики трансфигурации вне класса заставило меня улыбнуться. Обычно она начинала давать подобное разрешение начиная со второго курса. Слишком многое может пойти не так, чтобы позволить практиковаться без присмотра первокурсникам. Хотя, признаюсь, было приятно получить официальное разрешение на практику без надзора. Но, учитывая, что я уже планировал практиковаться самостоятельно, это не сильно повлияло на мои планы.

Оставшаяся часть недели быстро прошла, и я потратил значительное количество времени, практикуясь в работе с узорами на предметах. Просто сказать, что это было трудно, значит промолчать. Только начав работать со сложными рисунками, я отчасти понял, почему многие предпочитают даже не пробовать ничего подобного, пока не продвинутся дальше в своём обучении. Но я был довольно решителен и потратил много времени, преображая объект за объектом, решив, что однажды стану мастером.

Шли недели, и я начал отсчитывать дни до следующего полнолуния. Пора было снова посетить Запретный лес.

* * *

* * *

К счастью, ночь полнолуния пришлась на пятницу, и, по словам вампира, Гренделя не должно быть в пещере в течение следующих двух дней. Мне удалось раздобыть несколько мётел в Выручай-комнате, и все мы собрались около озера ранним субботним утром.

Прежде чем взлететь, я раздал всем копии карты, которую дал мне Хагрид.

— Давайте обсудим несколько вещей на случай, если что-то случится, пока мы там. Во-первых, в случае, если мы потеряем друг друга, двигайтесь на север и тогда прилетите обратно в Хогвартс.

Указывая на улыбающегося паука, которого нарисовал Хагрид, я продолжил:

— Далее, ни при каких обстоятельствах никто не должен приближаться к этой области. И наконец, если вы встретитесь с кентавром, относитесь к нему с уважением, они, как известно, нападают на чрезмерно высокомерных ведьм и волшебников.

По мере того, как я продолжал перечислять возможные опасности, настроение начало несколько меняться, и все стали проявлять более серьёзное отношение к делу, понимая, что наше путешествие по лесу не увеселительная прогулка.

Перед взлётом я освободил Афину от ошейника, и расправив крылья, она с удовольствием взлетела в небо. Честно говоря, летящая Ламассу представляла собой впечатляющее зрелище, когда солнце сияло на её голубых и серебряных крыльях. Не медля, мы все оседлали мётлы и помчались за ней.

После двадцати минут полёта на старых мётлах мы оказались в непосредственной близости от пещеры. Прежде чем приземлиться на поляне, я повернул запястье, активируя скрытую кобуру, которая выстрелила палочкой в мою руку. Хотя Афина не подавала никаких признаков опасности, не хотелось бы рисковать.

Увидев мои действия, остальные последовали моему примеру. Я ухмыльнулся, когда Алисии пришлось возиться, чтобы вытащить свою палочку.

— Тебе следует подумать о том, чтобы купить кобуру, иначе пока ты возишься со своей одеждой, противник уснёт со скуки, — поддразнил я её.

Это был не первый раз, когда я предлагал ей купить кобуру. Но по какой-то причине Спиннет уперлась и утверждала, что использование подобных вещей будет означать, что у неё появится несправедливое преимущество над кем-то, а она была достаточно уверена в своём собственном мастерстве, чтобы не использовать его.

Её отношение подтвердило правильность решения Распределяющей шляпы, отправившей девочку на Гриффиндор. Это была смелая позиция, но, на мой взгляд, довольно глупая. Когда Майкл напал на меня из засады, я понял, что лучший способ победить в конфронтации — это всегда пользоваться преимуществами. Даже если кобура даёт лишь небольшое преимущество во времени, я буду использовать её.

Прежде чем Алисия успела возразить мне, мы услышали громкий треск сломанной ветки. Он быстро сменился паническим визгом и глухим стуком, когда что-то упало на землю. Поспешно обернувшись на звук, я увидел Афину, лежащую в куче снега и выглядящую весьма недовольной. Она приземлилась на ветку, но та сломалась под её весом. Я старался не рассмеяться над обиженным взглядом, который она бросила на дерево. Стряхнув с себя снег, Ламассу бросилась на меня, забравшись на свой любимый насест, уверенная, по крайней мере, в том, что я не сброшу её на землю.

Анна нарушила молчание хихиканьем, чем сразу же приковала к себе взгляд Афины, пронзившей взглядом ту, кто осмелилась посмеяться над её несчастьем. Ей стоит быть осторожней; Ламассу может быть довольно мстительна к тем, кто её обидел.

Пока наша группа пробиралась через заснеженный лес, единственным звуком, который можно было услышать, были наши приглушенные шаги по снегу. В конце концов, мы добрались до входа в пещеру, и не собираясь рисковать своими друзьями, я взял на себя инициативу:

— Люмос.

Однокурсники последовали моему примеру и, после того как четыре огонька осветили черный, как смоль, вход, медленно спустились в глубокие недра земли. Когда мы добрались до пещеры, я на этот раз разглядел проход гораздо лучше из-за дополнительного освещения.

— Что это значит? — пока все с любопытством оглядывались, Анна указала на латинскую надпись над входом.

Седрик и Алисия с любопытством обернулись, чтобы посмотреть, о чём говорит подруга. Надпись была одной из первых вещей, которые я перевёл, когда получил словарь латинского языка.

— Ego Voluntas Evinco Moriunyur значит: «Я победил смерть». Аэлиус посвятил этой цели почти пятнадцать лет, и каким-то извращённым образом ему это удалось. Он всё ещё жив тысячу триста лет спустя. Хотя, если что-то от его разума и осталось в Гренделе, я сомневаюсь, что он этому рад.

Вскоре я остановился у входа в гнездо. Тишина действовала на нервы, мы все напрягали слух, пытаясь уловить хоть малейший намёк на активность внутри, но единственное, что я мог слышать, было наше дыхание.

Через мгновение я решил, что дальше идти безопасно, и шагнул вперёд. Как и в прошлый раз, зажглись лампы, освещая дом Гренделя. По-видимому, меня ожидали.

— Волшебник, это ты? — послышался крик Октавиуса, стоило только мне войти.

Не обращая внимания на другие проходы, ведущие вглубь логова, я направился к темнице вампира. Он всё так же был прикован к стенам своей невидимой тюрьмы. Правда, мне показалось, что Октавиус выглядел ещё хуже, чем в прошлый раз. Учитывая, что я не вернулся в прошлом месяце, он, вероятно, предположил худшее и сдался. Из моей прошлой жизни я знал, что нет ничего хуже, чем получить надежду, а после её потерять.

— Я надеялся, что ты не бросишь меня, юный волшебник. — При виде меня на его измождённом лице появилась безумная улыбка, обнажившая клыки. — Правда, когда ты не появился в прошлом месяце, я испугался, что ты решил бросить меня на произвол судьбы.

— Не слишком пока радуйся, — покачал я головой, изучая сложные защитные круги, которые держали его в ловушке. — Я не думаю, что мы сможем вытащить тебя отсюда, пока не узнаем, какие заклинания сдерживают тебя.

Даже после моих предостерегающих слов на его лице всё ещё читалась надежда.

— Кого ты привёл с собой? Ты мастер, а это твои ученики? — с любопытством спросил он через мгновение, когда понял, что я не один.

— Нет, — фыркнул я на его предположение. — Просто мои друзья. Кроме того, стиль обучения «мастер — ученик» исчез более тысячи лет назад. Это было слишком неэффективно.

Октавиус быстро заморгал своими зелёными глазами, переваривая новую информацию. Возможно, он только сейчас осознал, что весь мир, который он знал, давно исчез. Его лицо на мгновение вытянулось, пока он пытался осознать ситуацию.

— Если ты не привёл никого, кто мог бы освободить меня, то может, решил привести кого-нибудь, кем я смогу перекусить? — поддразнил вампир, оглядев моих друзей.

— Я знаю, что ты только что пошутил, — хотя я понимал, что он пытается пошутить о своей ситуации, но всё равно не мог сдержать гнев. — Но если ещё раз пошутишь насчёт того, чтобы съесть одного из моих друзей, я оставлю тебя гнить в этой тюрьме вечно.

Не понимая, почему я так разозлился, Анна положила руку мне на плечо, пытаясь успокоить. Седрик и Анна делали большие успехи в изучении арабского, но ещё не овладели им, поэтому не поняли шутки. Алисия, с другой стороны, прекрасно всё поняла и зло посмотрела на Октавиуса.

Успокоившись, я попытался представить себе, что не ел тысячу триста лет. Эта мысль была просто ужасной.

— Если мы не сможем освободить тебя, — с неохотой сказал я, — я дам кому-нибудь знать, что ты здесь в ловушке. Что касается того, чтобы напоить тебя кровью, у меня есть несколько знакомых, которые могли бы помочь.

— Как ты думаешь, сколько времени потребуется, чтобы освободить меня? — слабая надежда снова появилась в глазах вампира.

— Всё зависит от того, сможем ли мы выяснить, какие заклинания здесь используются. Если мы это узнаем, то сможем работать над их снятием.

— Разве ты не можешь просто помахать своей волшебной палочкой? — взмолился Октавиус, стремясь поскорее освободиться.

— Это так не работает, — объяснил я, не желая, чтобы меня торопили, чтобы не сделать какую-нибудь глупость, — есть сотни способов магически сдержать кого-то. У каждого из них будет свой способ деактивации, а если мы будем неосторожны, то можем только ухудшить ситуацию.

— Не понимаю, как может быть ещё хуже, — пробормотал вампир, прикрыв глаза.

— Перестань жаловаться. Мы пойдем осмотримся и постараемся найти что-нибудь полезное, — отмахнулся я от его нытья.

* * *

* * *

Повернувшись к своим друзьям, я постановил:

— У нас есть две цели, которые мы должны выполнить быстро, на случай, если Грендель вернётся с охоты раньше. Во-первых, нам нужно найти моё кольцо. Во-вторых, нам нужно поискать здесь какие-нибудь книги. Надеюсь, в одной из них описывается, каким образом был заключён Октавий.

Алисия выглядела чересчур восторженной, когда услышала о возможности возвращения Гренделя.

— Как насчёт того, чтобы просто сразиться с монстром? Тогда, когда мы победим его, у нас будет всё время в мире, чтобы обыскать это место.

— Вполне возможно, что до этого дойдет, — покачал я головой, немного поразмыслив над её идеей, — но я предпочёл бы собрать больше информации о его возможностях, если у нас нет выбора. Кроме того, я думаю, что бой с существом, о котором мы ничего не знаем, больше будет похож на самоубийство.

Я старался не рассмеяться, когда Алисия разочаровано надула губы из-за того, что ей отказали в шансе сразиться. Очевидно, она с нетерпением ждала возможности бросить вызов Гренделю; я начинаю думать, что желание сражаться с монстрами может быть необходимым условием для поступления на Гриффиндор.

Прежде чем мы вышли из комнаты-тюрьмы, чтобы начать наши поиски, Октавиус зловеще предупредил нас:

— Будьте осторожны, исследуя нижний уровень, там установлено странное заклинание-барьер. Если вы попадёте в него, то окажетесь заморожены навсегда, и единственный способ защититься от этого — наруч волшебника.

После его предупреждения, у меня в животе возникло неприятное чувство. Я просто знал, что найти моё кольцо будет нелегко. Этот Грендель, вероятно, наткнулся на него в лесу и положил за барьер, что объяснило бы, почему не сработали манящие чары.

— Полагаю, ты знаешь, где находится наруч? — с надеждой уточнил я.

— Конечно, в последний раз, когда я его видел, он был на правой лапе зверя.

Конечно, никто не говорил, что будет легко. Хотя, я упрямо надеялся, что кольцо не находится за магическим барьером, о котором говорил Октавиус. Мы начали поиски в основном зале логова, и я был полон решимости ничего не упустить.

Во время тщательного обыска нам попалось множество интересных вещей: древние книги заклинаний, заметки про эксперименты, старые пузырьки с зельями, содержащие бог знает что. И я почти уверился, что странный орган, который мне попался в прошлый раз в одной из комнат, был одним из оригинальных органов Гренделя, с которыми экспериментировал учёный. Планируя разобраться со всем позже, мы начали упаковывать всё, что посчитали полезным или интересным.

В конце концов, я был вынужден признать, что моего кольца на первом этаже не было, и нам нужно спуститься на следующий уровень. Открыв единственную дверь, мы увидели неосвещённую каменную лестницу, ведущую в темноту.

Как и на первом этаже, стоило нам войти, зажглись факелы, привинченные к стене, освещая лестничный пролёт. Любопытствуя, что мы там найдем, Анна проскользнула мимо меня, желая первой спуститься вниз.

Следуя вплотную за ней, я наткнулся на девочку, когда она вдруг остановилась на последней ступеньке. Мне не пришлось спрашивать, в чём дело, так как я сам увидел, что её удивило. В одном конце комнаты валялись куски драгоценных металлов, таких как золото и серебро, которые выглядели так, будто их вытащили из земли. Также то тут, то там были разложены кучками неизвестные мне предметы. Я даже заметил своё кольцо, аккуратно лежащее среди прочего. Что бы это ни было, было ясно, что Грендель очень ценил все эти вещи, каждый предмет выглядел так, как будто он был аккуратно поставлен на своё место и о нём хорошо заботились.

В середине помещения прямо из скалы рос каменный сталагмит, украшенный органическими геометрическими символами, а сверху в него был встроен светящийся, сколотый камень, который постоянно менял цвет.

Что-то в этом камне беспокоило меня; я был уверен, что читал о чём-то таком раньше. Пока я перебирал свои воспоминания, Анна сделала шаг вперёд, заворожённая открывшейся картиной. Краем глаза я заметил мотылька, неподвижно висевшего в воздухе, словно застывшего во времени.

В этот момент мне удалось вспомнить о похожем камне, и в ужасе я шагнул вперёд, схватив девочку и утягивая её назад к лестнице. Когда мы вернулись ко входу, Седрик и Алисия уже ждали нас с паническими выражениями на лицах.

— Почему все так паникуют? — спросила Анна, не совсем понимая, что со всеми происходит.

— Это хроносфера, иначе известная как камень времени, — объяснил я, указывая на расколотый светящийся камень, — они невероятно редки. За всю историю волшебники находили лишь горстку таких вещей. — Оглянувшись на друзей, я уточнил: — На сколько примерно мы там застряли?

— Примерно на полчаса, мы уже собирались звать директора, — коротко ответил Диггори.

— Что значит тридцать минут? — возмутилась Анна. — Ведь прошло не больше трёх секунд.

— Время становится искажённым вокруг хроносфер. Видите геометрические символы? Я думаю, что это чары, усиливающие данный эффект. Можно предположить, что воздействие становится тем сильнее, чем ближе вы подходите, пока время для вас почти полностью не застывает. Видите мотылька? Я уверен, что он был пойман в ловушку несколько веков назад, и совершенно не осознаёт, что время для него движется так медленно.

— Слава богу, что ты был достаточно близко, чтобы остановить меня, прежде чем я приблизилась. — Понимая, как близко она подошла к катастрофе, Анна бросила на меня благодарный взгляд. — Не представляю, что было бы со мной. Я могла бы застрять там навсегда.

— Не навсегда, — пробормотал я, нахмурившись при мысли о том, что девочка оказалась в ловушке времени, — но достаточно долго, пока мы не выследили и не убили бы Гренделя. — Глядя на своё кольцо, я совершенно не заметил лица Анны, покрасневшей от моего заявления. — Держу пари, что недостающий обломок хроносферы находится в наруче, о котором упоминал Октавиус. Именно он даёт возможность беспрепятственно здесь двигаться, а это означает, что единственный способ вернуть моё кольцо — получить наруч. Алисия, похоже, твоё желание исполнилось; нам придётся отправиться на охоту.

* * *

Смирившись с тем, что я еще какое-то время не получу свое кольцо, мы все направились наверх и вернулись в комнату с Октавиусом.

— Ты мог бы предупредить нас, что там есть ловушка времени, — набросился я на него.

— Я же говорил, что там, внизу, есть заклинание, но не знаю какое. Всё, что я помню, это то, как мне удалось проникнуть туда, а в следующее мгновение я уже оказался взаперти здесь, — открестился от обвинений вампир, повернув в замешательстве голову.

Мне оставалось только разочарованно вздохнуть. Я хотел обвинить его в том, что Анна чуть не пострадала, но судя по всему, он не знал, что конкретно нас поджидает внизу.

— Алекс, уже довольно поздно, нам надо идти, — прервал меня Седрик, прежде чем я успел продолжить разговор.

— Извини, Октавиус, нам нужно возвращаться в школу, — прикинув, сколько времени мы здесь пробыли, я понял, что он прав. Вампир, казалось, готов был запротестовать, поэтому, чтобы успокоить его, я объяснил: — Хорошая новость в том, что мы нашли десятки книг, и я готов поспорить, что одна из них описывает чары, которые держат тебя в ловушке. Как только я научусь деактивировать их, мы вернёмся и освободим тебя.

— Сколько времени это займет? — спросил он, хотя известие о предстоящей свободе, казалось, успокоило его.

— Это зависит от того, сколько времени потребуется, чтобы перевести книги. Похоже, что тут по крайне мере три уровня защиты. Думаю, не меньше нескольких месяцев.

— Ну, я пробыл здесь так долго, что еще несколько месяцев потерплю, — застонал в ответ Октавиус.

Попрощавшись с вампиром, мы все направились обратно на поверхность. Полёт обратно в Хогвартс был коротким и без происшествий. Мы прибыли как раз к ужину. Забросив вещи в Выручай-комнату, мы направились в Большой зал, решив встретиться после трапезы.

* * *

* * *

После ужина мы снова собрались в Выручай-комнате и для начала разделили все книги на две основные стопки. В одной лежали древние фолианты, а в другой — все исследовательские журналы, в которых Элиус записывал свои эксперименты. Хотя меня интересовали исследования учёного, я даже не собирался утруждать себя ими, пока нормально не овладею латынью. Вместо этого я обратил своё внимание на книги заклинаний: они, скорее всего, содержали информацию, которая мне была нужна, чтобы вытащить Октавиуса.

Через полчаса Анна протянула мне одну из книг:

— Держу пари, что именно здесь содержится необходимая нам информация.

Осторожно открыв фолиант, я с интересом просмотрел первые несколько страниц. Хотя я не мог прочитать содержание, внутри было много изображений защитных кругов.

— Кажется, ты права. Латынь хоть и раздражает, но как только переведём это, сможем приступить к работе.

— Ты собираешься переводить сам или попросишь кого-нибудь помочь?

— У меня неплохие успехи в изучении латыни, поэтому постараюсь справиться самостоятельно, — рассеянно ответил я, не отрывая глаз от подробных рисунков.

— Как думаешь, сколько времени это займет? — прозвучал следующий вопрос, а я был так увлечён книгой, что не заметил счастливого выражения на лице девочки.

— Надеюсь, не слишком долго, — после скептического взгляда на толщину тома, мне оставалось только вздохнуть. — Меня больше волнует, сколько времени потребуется, чтобы овладеть нужными заклинаниями.

Вскоре пришло время заканчивать на сегодня наши посиделки, и мы отправились обратно в общежития своих факультетов.

* * *

Работа заняла у меня больше месяца, но к февралю я уже начал сносно переводить с латыни на английский. Хорошая новость заключалась в том, что переводя книгу, я сразу изучал изложенный в ней материал.

Из всего, что я узнал, одной из самых интересных особенностей была необходимость наслоения защит. Ни одно чудесное всемогущее заклинание не позволяло создать наилучшую защиту, везде требовался комплексный подход.

Оказалось, лучший способ создания барьеров и оберегов вокруг чего-то — это оставить исключение или лазейку в них, а затем уже накрыть эту лазейку дополнительным заклинанием. Подобные лазейки в заклинаниях позволяют им стать намного более мощными. В то же время можно создать общую универсальную защиту, но конечный эффект окажется довольно слабым.

Чем больше я думал об этом, тем больше понимал смысл. Все обереги и барьеры, о которых я слышал, похоже, имеют в себе такие лазейки. Например, заклинание ненаносимости полностью предотвращает нанесение какого-либо места на карту, что не позволяет другим узнать о его расположении, но данное заклинание абсолютно не работает, если подойти к этому месту: оно будет видимым. Подобное правило можно обнаружить даже в Фиделиусе, который является самым мощным защитным оберегом из всех существующих. Он делает место абсолютно недоступным для поиска, но только до тех пор, вы не услышите о нём от хранителя тайны.

Я смог определить, что Элиус использовал три разных защиты, чтобы держать Октавиуса взаперти. Первая — защита от вампиров. Затем барьер против перемещения физических объектов. И третья — защита от прохождения нефизических объектов. Похоже, Элиус не хотел рисковать с вампиром. Что интересно, все эти обереги работают только в одном направлении. При необходимости мы легко могли бы передать вещи Октавиусу.

Ещё одна полезная вещь, которую удалось понять: такие защиты не особо полезны против волшебников. В книге предупреждалось, что даже если забрать палочку у сильного волшебника, при наличии у него знаний о сдерживающих заклинаниях, он всё равно может попробовать сломать их, и, возможно, даже удачно. Это объясняет почему в Азкабане используют дементоров, хотя мне любопытно узнать как справляются с заключёнными в других странах.

С одной стороны, я обрадовался, что идентифицировал защиту, сдерживающую Октавиуса, а с другой, боролся с тем, чтобы плюнуть на всё. Это были сложные и продвинутые формы магии. К счастью, посовещавшись с отцом, я узнал, что деактивировать обереги проще, чем устанавливать. Единственная проблема, с которой я столкнулся, заключалась в том, что проблематично практиковать снятие каких-либо чар, не имея их под рукой.

Ломая голову над ответом, я поставил перед собой две основные задачи. Во-первых, мне нужно попрактиковаться в снятии защит, а во-вторых, требуется найти побольше информации о Гренделе. В первый раз комната подвела меня. Информация, которую она смогла предоставить об этих существах, оказалась расплывчатой и полной бессмысленных слухов. Неудивительно, ведь они были уничтожены ещё до основания Хогвартса.

Я думал, не пойти ли к Хагриду и не спросить ли его, но боюсь, он вместо способов умерщвления посоветует подружиться с Гренделем. Мне нравится этот полувеликан, но лесник становится абсолютно близоруким, когда дело касается волшебных существ. Кроме того, щенки Гарма выросли довольно большими и заставили меня опасаться посещения хижины Хагрида. Думаю, пройдет не так уж много времени, прежде чем он будет вынужден избавиться от них; судя по тому, что я заметил, они становятся довольно кровожадными. Полувеликан скорее всего выпустит их в лес, как и многих других существ.

Но потом у меня появилась идея, которая решила бы обе мои проблемы одновременно. Если я правильно помню из книг, на Гриффиндоре учился довольно интересный рыжеволосый волшебник, который имел талант в обращении с магическими существами. Пришло время разыскать близнецов Уизли.

На следующий день я выследил братьев, что оказалось не слишком сложно — хаос, казалось, следовал за ними повсюду. Они наблюдали за Аргусом Филчем, который скреб пол в одном из коридоров. Похоже, кто-то узнал о навязчивой потребности завхоза в чистоте полов и грязью написал имя Филча гигантскими буквами. Не отрываясь от работы, завхоз смотрел на каждого проходящего мимо студента так, словно все были подозреваемыми в этом тяжком преступлении.

— Восхищаюсь вашей работой, — начал я разговор, поравнявшись с близнецами.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — Фред, или тот, которого я принял за Фреда, обернулся и сразу же открестился от обвинений. — Мы с Джорджем просто восхищаемся человеком, преданным своему делу.

— Кроме того, я уверен, написавший имя Филча грязью, просто хотел, чтобы у завхоза было чем заняться. В конце концов, если не будет беспорядка, то он останется без работы. Филч должен поблагодарить того, кто это сделал, — поддержал его брат.

Они произносили свои доводы с такой искренностью и честностью, что если бы я не знал их, то поверил бы в полную невиновность рыжих.

— Вы были бы более убедительны, если бы не грязь на вашей одежде, — привёл я контраргумент, слегка приподняв бровь.

Близнецы запаниковали и оглядели свои мантии, но увидев, что на них нет никакой грязи, обвиняюще посмотрели на меня.

— Если вы так невинны, то почему искали грязь? — довольно усмехнулся я.

На лице Фреда появилось немного смущённое выражение:

— Похоже, тебе что-то нужно?

Жестом пригласив их следовать за мной, я прошел в соседний пустой коридор.

— Я хотел вас попросить об одолжении.

— В чём дело?

Зная, что моя просьба будет выглядеть странной, независимо от того, как я её сформулирую, я не стал подбирать слова и сказал прямо:

— Мне нужно познакомиться и поговорить с вашим старшим братом Чарли.

— О чём тебе нужно поговорить с ним? — Фред и Джордж растерянно переглянулись, вероятно, удивляясь, откуда я вообще знаю об их брате.

Глядя на их любопытные лица, я мысленно взвешивал варианты. С одной стороны, я мог бы придумать что-нибудь. Но с другой, судя по всему, они преданы тем, кого называют друзьями, без проблем нарушают правила и хранят секреты.

Глубоко вздохнув, я решил рассказать им всё, а когда закончил, близнецы выглядели восхищенными и завидовали всему, через что мы с друзьями прошли.

* * *

* * *

— Ну, если кто-то и знает, как справиться с диким зверем, так это Чарли. Но, на самом деле, не стоит напрямую рассказывать ему о Гренделе; он не любитель нарушать правила. Нам придётся проявить творческий подход, чтобы получить информацию.

После того как Фред замолчал, Джордж добавил:

— А что касается другого вопроса, нам будет нетрудно убедить его проконсультировать и потренировать тебя.

Остаток часа мы прикидывали, как заставить Чарли помочь, не посвящая его в детали.

* * *

Когда мы наметили канву разговора, Фред вытащил карту мародёров и начал искать на ней Чарли. Парень оказался на поле для квиддича вместе с остальной командой Гриффиндора, готовящейся к последнему матчу сезона.

Прибыв на поле и не желая беспокоить игроков, мы молча наблюдали с трибун за тренировкой, и как только она закончилась, Джордж жестом пригласил брата присоединиться.

Рассмотрев поближе высокого, коренастого Уизли, направлявшегося в нашу сторону, я заметил, что он один из самых мускулистых волшебников, которых я когда-либо видел. На его лице сияла искренняя улыбка, очевидно, он радовался встрече с братьями.

— Считаете дни, когда сможете попасть в команду? — Чарли добродушно поддразнил своих младших на удивление мягким голосом.

— Это несправедливо, что первокурсников не принимают в сборную, — ожидаемо проворчал Джордж. — Мы с Фредом были бы лучшими загонщиками, чем те, кто у вас есть сейчас.

— Не важно. В следующем году нас никто не остановит, и мы станем ужасом небес, — пообещал Фред.

Услышав его обещание, я начал жалеть другие команды: в следующем году у Гриффиндора появятся весьма талантливые и непредсказуемые загонщики, спасения от бладжеров не будет.

— Так что вы задумали? — хмыкнул Чарли, улыбнувшись в ответ на их энтузиазм. — Какой-то новый план, чтобы свести Филча с ума окончательно?

— Конечно, нет, — возразил Джордж и на его лице появилась злая усмешка, — разве свести Филча с ума за один год интересно?

— Гораздо веселее растянуть удовольствие, — на лице его близнеца расцвела точно такая же усмешка, — мы планируем очень весело провести следующие семь лет.

— Кто это с вами? — Чарли не стал комментировать их ответ и кивнул в мою сторону.

— Алекс, — я протянул ему руку.

— Алексу нужна помощь в проекте, и мы надеемся, что ты с этим справишься.

Чарли подозрительно посмотрел на нас, не сомневаясь, что мы что-то замышляем. Не помогало и то, что Джордж и Фред старались выглядеть невинными — это имело прямо противоположный эффект.

— Мне нужно научиться взламывать защиту, — пояснил я, решив вмешаться.

— Безумие, — старшекурсник недоверчиво перевёл взгляд на меня, — это продвинутая магия.

— Мне не нужно уметь накладывать чары, только снимать. Я читал, что это легче, чем установка.

— Зачем тебе учиться взлому? — с сомнением пробормотал Чарли, задумчиво глядя на меня. — Большинство защит существуют не просто так. Судя по твоей просьбе, тебе нужно куда-то проникнуть.

Чувствуя, что Чарли становится слишком подозрительным, Джордж достал туз, спрятанный у него в рукаве:

— Шестое июня одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.

Я не знал, что это значит, но испуганное лицо Чарли говорило само за себя.

— Вы обещали никогда больше не напоминать об этом инциденте, — прошептал он, встревоженно оглядываясь.

— И не будем, — усмехнулся Фред. — Но все-таки ты у нас в долгу, и мы требуем помощи.

— Ладно, — проворчал старший Узли и махнул рукой, — где ты хочешь попрактиковаться?

— Пойдемте, я знаю идеальное место, — я повёл их на седьмой этаж. Когда в стене появилась дверь в Выручай-комнату, Фред и Джордж в замешательстве переглянулись: этого помещения не было на их карте.

Я жестом показал им, что объясню позже, и когда открыл дверь, перед нами предстал маленький неиспользуемый класс. Чарли с недоумением огляделся вокруг:

— Я мог бы поклясться, что был здесь раньше, но всё выглядело немного по-другому.

— Ну, многие из заброшенных классов выглядят одинаково; ты, вероятно, был в одном из них, — почесал я в ответ затылок. Хотя я и планировал рассказать Фреду и Джорджу о Выручай-комнате, но не хотел, чтобы о ней знал весь замок.

— Итак, какую защиту тебе установить для практики, — перешёл к делу Чарли, когда ещё раз огляделся.

Я вытащил переведённую книгу и передал парню:

— На странице двадцать девять описана защита от физических объектов. Надеюсь ты сможешь её наложить.

Открыв книгу, Уизли начал читать и через некоторое время растерянно поднял глаза:

— Я не узнаю это заклинание.

— Это будет проблемой? — обеспокоенно уточнил я.

— Нет, но мне нужно несколько минут, чтобы изучить чары. Я встречал подобные заклинания, так что быстро освою их.

— Фред и Джордж сказали мне, что ты хочешь стать магозоологом, — небрежно поинтересовался я, пока Чарли изучал книгу заклинаний.

— Да, я всегда считал, что лучше работать с живыми существами чем с людьми.

— Может быть, познакомить тебя с Афиной? Она Ламассу, — предложил я, услышав его ответ и понимая, что у меня есть чем заинтересовать его.

— У тебя есть Ламассу? — уточнил Чарли, удивленно подняв глаза. — Как, скажи на милость, ты её раздобыл? Их матери обычно никогда не выпускают свои яйца из виду. К тому же Ламассу невероятно придирчиво выбирают с кем связаться. Известно, что они отказываются вылупляться, если не одобряют человека, у которого их яйцо.

— Мне яйцо подарил дядя, и я думаю, мне просто повезло, что я понравился Афине, — ухмыльнулся я, пожав плечами. Завладев его вниманием, я перешёл к интересующей меня теме: — Ты когда-нибудь слышал что-нибудь о Гренделе?

— Интересуешься магическими существами? — улыбнулся на мой вопрос Чарли. — Не так уж много людей знают, кто такие Грендели, потому что их давно уничтожили.

— Мой дядя рассказывал старую историю, в которой они упоминались, и я теперь пытаюсь найти о них побольше информации.

— Я хотел бы помочь тебе, но информации о них практически нет. Их было не так уж много, к тому же в те времена многие волшебники яростно охраняли свои знания и делились ими только с семьёй и учениками. Со временем большое количество информации просто исчезло. Только когда был основан Хогвартс, волшебники в Британии начали объединять знания, но к тому времени Грендели уже несколько веков как вымерли.

— Так значит, ты ничего не знаешь о них? — я постарался, чтобы разочарование не проявилось на лице.

— Ну, легенда гласит, что эти существа долго жили, были невероятно сильными, умели самоисцеляться. Этот их дар был настолько мощным, что они отращивали конечности за считанные минуты. Кроме этих слухов, мы не знаем, на что они были способны, — пожал плечами парень.

Я невольно вздрогнул, услышав, как быстро Грендели якобы могут исцеляться. Данный факт, вероятно, означал, что заклинания против них не особо эффективны. Не желая возбуждать подозрения Чарли, я позволил разговору заглохнуть.

Тридцать минут спустя я уже любовался защитой, которая не позволяла физическим объектам пересекать границы. Глядя на светящийся круг на земле, я довольно потёр руки и поблагодарил:

— Спасибо, Чарли, я у тебя в долгу.

— Не беспокойся об этом, — он только отмахнулся от моей благодарности, — я задолжал близнецам, а теперь мы в расчёте. — Он посмотрел в сторону младших братьев: — Верно?

— Верно, — хором ответили они с невинными улыбками на лицах.

Как только Чарли ушел, Фред задал уже давно мучавший его вопрос:

— Что это за место?

— Да, его нет на карте, — добавил Джордж, выжидающе уставившись на меня.

* * *

* * *

— Это Выручай-комната, ещё её называют комната так-и-сяк, вы не найдете её на вашей карте. Почти всё, что вам нужно, можно найти здесь, если правильно попросить. Есть определенные ограничения, но здесь, вероятно, установлены самые сильные заклинания, которые я когда-либо видел или о которых слышал.

— Ну, скажем, мне нужна метла, — загадал Джордж, и в следующий момент в одном из углов появилось несколько мётел. Близнецы переглянулись, и дружно ухмыльнулись: — Круто.

Пока они проверяли возможности комнаты, я обратил свое внимание на защитный круг. Теперь, когда у меня появилась возможность попрактиковаться, это был только вопрос времени, когда я освою снятие защиты.

* * *

В течение следующего месяца всё свободное время я проводил в Выручай-комнате, работая над снятием чар. Кроме того, готовясь к встрече с Гренделем, я пытался проработать все возможные сценарии.

Как ни удивительно, но Выручай-комната могла обеспечить доступ к ингредиентам, хранящимся на территории Хогвартса. Хотя я уверен, что в конечном итоге профессор Снейп сойдёт с ума, выясняя, как исчезают его бесценные ингредиенты.

Самое замечательное в зельях — это то, что если вы готовы вложить в них время и усилия, то можно добиться очень многого, существовали рецепты почти для всех случаев жизни. Единственным недостатком было то, что результат воздействия зелий был как правило, временным, а на приготовление требовалось много времени.

В конечном итоге я создал десятки различных видов зелий, которые должны были помочь в любых непредвиденных обстоятельствах, которые могут произойти.

Зная, что только их будет недостаточно, я начал работать над освоением более сильных заклинаний и проклятий, таких как режущее, взрывное, парализующее и многие другие.

Догадавшись, что попасть в Гренделя заклинанием довольно трудно, учитывая его скорость, я заказал в Выручай-комнате несколько бладжеров, которые стали движущимися мишенями для практики.

Не только у меня было стремление подготовиться, мои друзья часто присоединялись к практике. Однажды, как раз в тот момент, когда я уже освоился с отслеживанием и смог поразить один бладжер заклинанием, я услышал, как Анна хихикнула позади меня:

— Осторожно.

Обернувшись, я побледнел, увидев, что в мою сторону направляется ещё один бладжер.

— Ты с ума сошла, — раздался мой панический крик, когда я уворачивался от бешеного мяча, который делал всё возможное, чтобы повредить мой череп.

— Ты сказал, что хочешь подготовиться к неожиданностям, — невинно заметила девочка, мило улыбаясь, — и я готова поспорить, что ты этого не ожидал. Кроме того, ты слишком хорошо справлялся только с одним бладжером; так будет более эффективно.

— Ты же понимаешь, что ты такая же мишень, как и я?

— Уверен? — она усмехнулась и указала на бладжеры, которые, казалось, не любили именно меня. — Меня они игнорируют.

Увидев невыносимо самодовольное выражение её лица, я решил, что она нуждается в уроке. К счастью, комната прочла мои намерения, и рядом со мной появилось ещё несколько коробок с бладжерами.

— Ты не посмеешь, — моя подруга несколько запаниковала.

— С чего бы это? — выдавив свою фирменную ухмылку чеширского кота, я открыл коробку.

Вскоре в общей сложности шесть бладжеров летали по комнате, отскакивая от стен в попытке ударить нас. Следующие полчаса мы прятались, ныряли, и как только ни пытались справиться с ними. Но, по крайней мере, я оказался не единственным, кому приходилось нелегко.

* * *

Однажды в конце марта я оказался в Выручай-комнате один. Было удобно, что можно было попросить её настроить рандомный сценарий атак цели, и она предоставляла его. Во время последнего варианта, я в один момент обнаружил, что уклоняюсь от бладжера, а в это время меня окружают три деревянных манекена. Избежав столкновения с мечом, я направил палочку на ближайшую цель:

— Бомбарда.

Красный луч ударил в один из манекенов, превратив его в пепел. Видя, как цель превращается в ничто, стало понятно, что взрывное хоть и недостаточно для живых существ, но оно прекрасно работает против неживых объектов.

В попытке наказать меня за недостаток внимания второй бладжер чуть не оторвал мне голову. Хотя в последнее время я стал довольно хорошо следить за несколькими мячами одновременно, а также научился поражать их заклинаниями, но всё равно иногда бывало непросто.

Подавив свой инстинкт, бросить взрывное против бладжера, так как мне в него надо попасть, а не уничтожить, я скастовал Иммобилюс, и бледно-голубой свет ударил в цель, замораживая её на месте. Что завораживало в замораживающих чарах, так это то, что у них множество способов применения, которое ограничено только воображением.

Продолжая двигаться, я развернулся лицом к другому манекену:

— Диффиндо. — На этот раз никакого луча не было, но манекен оказался расколот на две части режущим заклинанием. Последние два бладжера скоординировали свою атаку, но, я быстро заморозил их на месте, как и предыдущий.

Что касается последнего манекена, то к нему я применил Петрификус тоталус.

Из моей палочки вырвалась небольшая вспышка света, но это был единственный признак того, что заклинание сработало. Трудно понять, попал ли ты в неодушевлённый предмет парализатором, потому что кроме вспышки, заклинание было невидимым, как и режущее. Любопытно, почему некоторые заклинания дают яркий эффект, а другие почти невидимы.

В целом, я был доволен своим прогрессом, которого добился за последние два месяца. Решив, что на сегодня у меня достаточно практики, я переключил своё внимание на установленный защитный круг.

Попытка снять барьер стала ударом по моей гордости и разочарованием. Я прикидывал, что мне понадобится не больше недели или двух, чтобы разобраться с ним, но…

По-видимому, вселенная считала, что я нуждаюсь в смирении, из-за моих остальных успехов в изучении магии. Я прекрасно справлялся на всех уроках, это было очень легко. Почти закончил изучать все заклинания второго курса чар и защиты от тёмных искусств. Даже переход на живых мышей в трансфигурации не замедлил меня. Хотя признаю, что попытка преобразить животное требовала усиленной концентрации, поскольку живые существа имели более высокий уровень сопротивления к изменениям.

Прошло уже почти шесть недель с тех пор, как Чарли установил барьер, а я всё мучился с тем, чтобы сломать его, и полагал, что случится это ещё не скоро. Решив, что сам ничего не добьюсь, так как хоть из книг можно почерпнуть очень многое, но не всё, я почувствовал, что мне нужен совет.

Вызвав исчезательный шкаф, я отправился в башню, чтобы поговорить с Антоном на эту тему. К счастью, на этот раз мой предок не начал свой кошачий вой, как только я пришёл, хотя кольца у меня до сих пор не было.

Так как я давно не навещал его, Антон обрадовался моему приходу.

— Чем могу быть полезен, Алекс?

— Мне нужна помощь, — расстроенный отсутствием прогресса, я сразу перешёл к делу. — Я пытался научиться уничтожать барьеры против физических объектов, но за последние шесть недель не добился никакого прогресса.

— Ну, это не так уж удивительно, это продвинутая область магии.

— Я знаю, но снять его должно быть проще, чем устанавливать.

— Расскажи мне, как ты пытаешься уничтожить защиту, — в итоге предложил Антон.

— Контрзаклинание для данной защиты — Толлере Импедиментум, но все инструкции из книг кажутся бесполезными, — начал рассказывать я, собравшись на мгновенье с мыслями. — Я пытался применить его десятки раз и никакого эффекта.

— Знаешь, эта магия не зря считается продвинутой. Нужный результат не получить, просто взмахнув палочкой и произнеся заклинание. Контрзаклятие нужно направить точно в узел щита, — объяснил Антон, задумчиво посмотрев на меня.

* * *

* * *

— Это не настоящий узел в твоем заклинании, — продолжил Антон. — Именно так мы называли его в моё время; это довольно трудно объяснить. Лучше всего думать о нём как о конкретной отправной точке для твоего контрзаклятия, и это только полпути. Как только ты успешно закрепишь контрзаклятие к барьеру, тебе предстоит еще много работы.

— Как мне найти эту точку? — всё-таки спросил я, сбитый с толку.

— Как в любом другом навыке, ты должен практиковаться, пока не научишься, — пояснил Антон. — Некоторые люди лучше других улавливают знаки. Тебе нужно изучить все детали щита. Ты не увидишь этот узел, но сможешь его почувствовать. Только помни, что обычно этот навык развивается со временем, и не расстраивайся, если не можешь научиться сразу.

— Как только я найду узел, что мне делать дальше? — я проигнорировал его предупреждение, что, возможно, мне вообще не удастся его почувствовать.

— Далее надо заставить твою магию проникнуть в саму защиту, как корни пробивают себе путь через землю. Это может быть сложно, чем искуснее или могущественнее волшебник, создавший барьер, тем выше уровень сложности обнаружения узла и пробивания пути. Точно так же более могущественный или опытный волшебник будет иметь меньше проблем со взломом. Ещё нужно иметь в виду, что к каждой защите нужно подходить немного по-разному, потому что она будет уникальна в зависимости от волшебника, который ее создал.

Обдумав всё сказанное Антоном, я решил вернуться в Хогвартс, чтобы попрактиковаться в нахождении узла. Добравшись до Выручай-комнаты, я придвинул стул к барьеру, который установил Чарли, и принялся изучать его.

Светящийся, белый — он представлял собой простой круг, который реагировал на присутствие людей. Если я находился на другом конце комнаты, свечение было настолько слабым, что едва проглядывалось, но по мере приближения к кругу, оно становилось всё ярче.

Осмотрев каждый дюйм, я пришёл к выводу, что узел не виден невооруженным глазом. Закрыв глаза и сосредоточившись, я попытался почувствовать магию.

Прошло тридцать мучительных минут, а я ничего не чувствовал. Возможно, мне следовало развивать у себя шестое чувство.

В этот момент у меня возникла интересная мысль. Приехав домой на каникулы, я нашёл в библиотеке Антона несколько интересных заклинаний, которые могли сделать человека слепым и глухим на период около получаса. Можно было не бояться навсегда остаться инвалидом.

Возможно, если я исключу свои собственные чувства из восприятия, то смогу развить всё, что мне нужно, чтобы ощутить требуемое. Надеясь, что это не ошибка, я направил палочку на себя:

— Инауритус.

Сразу же пропало чувство слуха, и тишина вокруг казалась чрезвычайно тревожной. Обычно, всё равно слышится какой-то шум, который улавливается краем сознания, но это заклинание отрезало всё, и слушать было абсолютно нечего.

Я тут же понял, что, наверное, сначала стоило ослепнуть, чтобы я мог слышать, как произношу заклинание. Не желая ждать, я произнес:

— Каукус.

В тот же миг всё вокруг исчезло, я словно плыл в море абсолютной тьмы. В сочетании с отсутствием слуха, таким уязвимым, я себя не чувствовал, пожалуй, никогда в своей жизни.

Зная, что это сделано с определённой целью, я вернулся к работе, и потянулся к своим чувствам, пытаясь ощутить хоть что-нибудь в барьере, но ничего не нашёл.

Прогнав минутное сомнение, я продолжил медитацию. Прошло тридцать минут, и ничего не изменилось, кроме того, что заклинания прекратили своё действие.

Решив продолжать, я просто заново скастовал оглушение и ослепление, и начинал всё сначала снова и снова всю ночь, пока не настало утро. В течение следующих двух недель я проводил каждую свободную минуту в Выручай-комнате.

Наконец, однажды, когда в очередной раз я медитировал рядом с защитным кругом, мне впервые удалось что-то почувствовать. Слабо, но я начал ощущать какую-то энергию.

Взволнованный тем, что наконец-то случился прорыв, я продолжил медитацию. Сначала вокруг начали ощущаться другие энергии. Постепенно я получил возможность лучше чувствовать их и понял, что следующим шагом следует попытаться обнаружить барьер.

К счастью, кажется, появление ощущения магии высвободило или открыло что-то во мне. Так как мне не понадобилось много времени, чтобы почувствовать защитный круг.

Ощущение магии было странным, это не было чем-то физическим, а больше похоже на осознание, тычущее мне в затылок. Ощупывая барьер, я продолжал чувствовать энергию и на третьем обходе что-то ощутил. Это было похоже на всплеск энергии, должно быть тот самый так называемый узел.

Я нетерпеливо направил палочку в то место:

— Толлере Импедиментум.

Невидимая магическая связь, казалось, образовалась между моей палочкой и щитом, а мне удалось почувствовать, как моя магия пытается проникнуть внутрь. Теперь, когда я действительно преуспел в этом, объяснения Антона обрели гораздо больший смысл.

Глядя на барьер, обещая самому себе, что он сломается раньше меня, я продолжил и мысленно усилил свою магию, приложив ещё больше напора. В конце концов мне удалось добиться некоторого успеха, так как моя магия начала проникать под защиту.

Десять минут спустя, когда я почувствовал, что вот-вот упаду в обморок от усилий, моя магия, наконец, прорвалась, и защита рухнула, исчезнув из всех видов восприятия.

Вытирая пот с лица, я не сдержал радостного вопля.

Мне наконец удалось добиться поставленной цели, но мне было куда ещё стремиться. Уверен, опытные волшебники сломают базовую защиту, подобную этой, в считанные мгновения.

Зная, что Чарли любит волшебных существ, я взял Афину, чтобы очаровать его. Ламассу, казалось, чувствовала, что я нуждаюсь в её помощи, и выглядела, соответственно, бесподобно.

Мы заключили сделку: за несколько часов изучения Афины, он создаст дюжину таких барьеров для меня, чтобы практиковаться. Как только он закончил, я принялся за работу, и каждый раз, когда я снимал очередную защиту, мне казалось, что это происходит немного легче.

К тому времени, как я добрался до последнего барьера, мне требовалось на взлом около пары минут. Хотя до идеала ещё было далеко, я решил, что на данный момент этого достаточно для моих целей.

Пришло время вернуться к вампиру; мне понадобится его помощь, чтобы справиться с Гренделем.

* * *

Я был уверен в своей способности разрушить барьеры, которые удерживали Октавиуса в ловушке. До полнолуния оставалось всего несколько дней, и, вытащив монету с протеевыми чарами, я послал сообщение всем своим друзьям, организуя встречу.

После того, как все прибыли в Выручай-комнату, я начал наше небольшое собрание:

— Похоже мы готовы освободить Октавиуса.

— Мы собираемся уничтожить Гренделя? — уточнила Анна, всегда готовая к драке.

Меня немного беспокоило, что реакцией подруги на большинство препятствий было идти напролом, поэтому я отрицательно покачал головой:

— Нет, не это цель сегодняшнего похода. Я решил, что наличие древнего вампира, который должен нам, будет полезно для победы над Гренделем. Кроме того, мы должны получить браслет, который позволит нам пройти через поле замедления времени. Если мы сможем освободить Октавиуса и вернуть моё кольцо, зверь может гнить там вечно.

Я думаю, что друзья удивились моему намерению не сражаться с Гренделем. То, что мы собирались сделать, казалось приключением, и в большинстве таких историй конечной целью часто было убийство монстра.

И Алисия, и Анна, кажется, разочаровались, что я собирался оставить существо в живых, и мне пришлось заставить себя не закатывать глаза от их недовольства.

* * *

* * *

Повернувшись к Седрику, я понял, что у него нет предпочтений, он просто решил не отставать. Думаю, он ещё немного обижен, что я не взял его с собой в первый раз, и сейчас он был полон решимости доказать свою ценность.

Из всех друзей он был единственным, кого я хотел видеть прикрывающим мою спину. За прошедший год мы все значительно улучшили свои навыки, пока тренировались вместе, и, вероятно, стали одними из лучших волшебников и ведьм нашего курса. Но Седрик был, пожалуй, самым надёжным из всех моих друзей. Его способность сохранять спокойствие, что бы ни случилось, была бесценна.

— Когда мы отправляемся? — только и уточнил Седрик, спокойно встретив мой взгляд.

— Полнолуние через три дня. Тогда и пойдём.

* * *

В течение следующих нескольких дней, чем больше я ожидал похода в лес, тем медленнее, казалось, двигалось время. Наконец настал день Х, и мы все отправились на дело.

На выходе, я заметил Хагрида, сидящего спиной к замку и лицом к лесу. Он плакал, и плечи его дрожали. Только ужасный друг может оставить кого-то страдать, поэтому я направился узнать, что его беспокоит.

Как только полувеликан заметил меня, он попытался слабо улыбнуться и вытереть слезы, стекающие по его лицу.

— Доброе утро, Алекс. Что ты здесь делаешь?

— Просто гуляю с друзьями, — пожал я плечами, и изучив его убитое горем лицо, нахмурился: — Что случилось?

На мгновение показалось, что Хагрид собирается заявить, что всё в порядке, но мгновение прошло, и полувеликан не выдержав разрыдался:

— Они заставили меня избавиться от моих детишек.

— Никто не мог этого сделать, это противозаконно! — недоверчиво возразила Алисия, услышав, что у него отняли детей.

Я еле подавил смешок. Мои друзья не особо общались с Хагридом, поэтому понятия не имели, что когда он сказал «дети», то на самом деле имел в виду двух своих чудовищных гармов.

— У Хагрида было два гарма, о которых он заботился, — объяснил я, желая дать друзьям понять, о чём говорит лесник. Видя, что они не совсем понимают, я добавил: — В шесть месяцев детки вымахали до пяти футов в холке и стали совсем небезопасны для студентов.

Я не упомянул, что часто заглядывал к ним, чтобы покормить, чтобы они видели во мне заботливого человека, а не добычу.

— Они бы никому не причинили вреда, — возразил Хагрид, бормоча себе под нос.

Мои друзья посмотрели на меня, чтобы удостовериться в словах полувеликана, но я быстро покачал головой, показывая, что он ошибается. Мой жест, казалось, испарил всякое сочувствие к «деткам», о которых говорил лесник.

Зная кто, скорее всего, виноват в случившемся, я попытался утешить его:

— Ну, я уверен, что Дамблдор знает, как лучше.

Услышав мой ответ, Хагрид опустил плечи, глубоко вздохнул и пробормотал что-то о том, что Дамблдор прав. Зная, как сильно он любит волшебных существ, я повернулся к Афине и кивнул в сторону Хагрида, показывая, что она должна утешить его.

Ламассу всегда питала слабость к полувеликану и с удовольствием наслаждалась его вниманием. После того как я снял ошейник, который скрывал её рога и крылья, она подошла к леснику и начала карабкаться вверх по его большому телу. Добравшись до плеча, Афина уткнулась носом в его щеку, пытаясь подбодрить.

Зная, что сегодня будет быстрая спасательная операция, и фамильяр мне скорее всего не понадобится, я предложил:

— Пусть Афина немного поразвлекает тебя, мы заберём её позже.

В итоге, оставив ламассу с Хагридом, который с удовольствием общался с ней, мы прокрались к месту, где можно было спокойно сесть на метлы и полететь к пещере.

После прибытия я заметил, что в логове жутко тихо. Стоило нам только войти, стало понятно, что что-то здесь не так. Повсюду валялись разбитые сталагмиты и сталактиты. Очевидно, хозяин поотрывал их от пола и потолка и разбросал повсюду.

Внизу всё было не лучше. Гнездо выглядело так, словно в него ворвалось разгневанное божество. Я сглотнул. Видимо, Грендель обиделся, что мы обыскивали его дом в поисках информации.

— Давайте сделаем всё быстро. Я не хочу, чтобы мы оставались здесь ни на секунду дольше, чем нужно, — прошептал я, обменявшись с друзьями настороженными взглядами.

Открыв дверь, за которой находилась тюрьма Октавиуса, я оказался ещё больше потрясён, увидев разрушения внутри. Грендель, должно быть, пошёл по нашему следу и решил, что раз не может добраться до нас, то заставит заплатить вампира.

Похоже, Грендель был достаточно разумен, чтобы не входить за барьеры, но прекрасно понял, что может бросать предметы внутрь.

Каменный гроб, в котором находился вампир, был разбит большими валунами. Сбоку от него лежала большая куча камней, из которой торчала рука, указывающая на то, что Октавиус похоронен внутри.

— Октавиус, — тихо позвал я.

Мгновение ничего не происходило, потом мы увидели, как дёрнулся палец, и Анна в ужасе повернулась ко мне:

— Кажется, он всё ещё жив.

— Мне потребуется немного времени, прикройте меня, — вздохнув, я приготовился к работе.

Я вытянул руку, и своим новообретённым магическим чувством обнаружил первый защитный круг, который блокировал прохождение физических объектов изнутри. Найдя узел, я быстро проговорил:

— Толлере Импедиментум.

Стоило мне подключиться к барьеру, стало понятно, что он почти точно такой же, какой устанавливал Чарли для моей практики. Мне потребовалось меньше минуты, чтобы прорваться через него.

— Видите, я же говорил вам, что это не займет много времени.

— Меньше хвастовства, больше дела, — фыркнул Седрик, закатив глаза.

Ободрённый своим успехом, я быстро взялся за вторую защиту, которая блокировала проход нефизических объектов. Она сильно отличалась от той, на которой я практиковался, а это означало, что её будет труднее снять.

Закрыв глаза, я сосредоточился на том, чтобы пробить магию через барьер, и через пять минут мне это удалось. Вытирая пот с лица, я занялся последней защитой, которая не пропускала именно вампиров. На её преодоление ушло почти десять минут.

Как только последний барьер оказался снят, я почувствовал себя полностью измотанным: подобное колдовство отняло у меня много сил.

— Ты в порядке? — обеспокоенная Анна аккуратно тронула меня за плечо.

— Да, мне просто нужна минутка.

Как и было сказано, через минуту я немного пришёл в себя, готовый продолжать операцию по спасению одного кровососа:

— Давайте разгребём этот завал.

— Вингардиум Левиоса, — мы все навели палочки на обломки и после быстрого взмаха произнесли нужную формулу.

По мере того как мы убирали валуны один за другим, постепенно наружу всё больше показывалось тело Октавиуса. Анна ахнула, когда мы заметили, что он насажен на сталагмит. Костлявое тело было таким бледным, что, казалось, не имело цвета, и на лице особо выделялись глаза, полностью налитые кровью.

Вид пронзённого и раздавленного вампира заставил мой желудок сжаться. Борясь с его желанием взбунтоваться, я размышлял, как помочь Октавиусу, и в итоге пришёл к выводу, что особо вариантов у нас и нет. Поэтому я направил на него палочку и наложил заклинание левитации на сталагмит, банально вырвав его из тела.

В этот момент я невольно почувствовал облегчение от того, что Октавиус был настолько ослаблен, что не мог двигаться. С содроганием я думал о том, как голодный раненый вампир, который не питался веками, мог повести себя в данной ситуации.

К счастью, достать свежую кровь оказалось на удивление легко, благодаря моим контактам в «Борджин и Беркс». Ушлый продавец достанет для тебя что угодно, если у тебя есть галеоны.

Не желая рисковать, я купил достаточно крови, чтобы накормить ковен голодных вампиров. Порывшись в своем магическом расширенном мешочке, я вытащил хрустальный сосуд, наполненный алой жидкостью.

На него было наложено несколько полезных чар. Например, не только заклинание, расширяющее пространство, но и стазис, чтобы кровь не испортилась.

* * *

* * *

Я снял хрустальный колпачок и осторожно влил содержимое в горло Октавиуса. Какое-то время казалось, что ничего не происходит, но, в конце концов, огромная зияющая дыра в его животе начала затягиваться.

Наблюдая, как нити органов, мышц и кожи заполняют пустоту, я был наполовину возмущён, наполовину очарован этим процессом.

Когда основное ранение оказалось исцелено, тело Октавиуса сосредоточилось на всех остальных травмах, которых было предостаточно. Кости начали восстанавливаться, раны исчезать, и вампир перестал выглядеть как скелет с кожей. В конце концов рука Октавиуса сама потянулась к флакону, чтобы быстрее выпить кровь.

Увидев, что он в состоянии сам покормить себя, я отдал ему пузырек и отступил. Через несколько секунд он смог оторваться от крови и посмотрел на нас четверых:

— Я рад, что вы пришли, но боюсь, что вам не следовало этого делать. После вашего последнего визита Грендель запечатал все остальные выходы в пещере, оставив только один, — помолчав немного, он пояснил: — Это ловушка, и боюсь, что я приманка.

Как только эти слова слетели с его губ, мы услышали грохот, доносящийся снаружи пещеры.

Громкий рёв ярости послышался из туннеля, подтверждая мой страх. Мы оказались в ловушке под землёй с разъярённым Гренделем наедине.

Мой разум невольно охватила паника. Всё должно было произойти совсем не так. Весь мой план вращался вокруг освобождения вампира и создания идеальной ловушки для монстра после того, как Октавиус выздоровеет.

Я посмотрел на своих друзей, которые явно перепугались, услышав рёв. Зная, что нам нужно немедленно действовать, мне пришлось заставить себя заговорить.

— Нам нужно запереть двери.

Я ненавидел себя за то, как высоко сейчас звучал мой голос. Оставив Октавиуса приходить в себя, мы направились в главную комнату, чтобы запереть наружную дверь. К счастью, Эйлиус, сумасшедший волшебник, который построил это место, спроектировал своё убежище на совесть.

Мы с Седриком добежали до парадного входа с двумя каменными створками, которые выглядели так, будто их не закрывали тысячу лет. Каждый из нас схватил по одной со своей стороны и попытался закрыть их.

Я не знаю, то ли потому, что они никогда не закрывались, то ли потому, что были слишком тяжёлыми, но двери не поддавались. В этот момент мы услышали рычание приблизившегося Гренделя, а затем раздался крик Алисии.

Монстр с невероятной скоростью швырнул камень в проход, и он, к несчастью, попал в руку девушки, сломав её. У меня кровь застыла в жилах, когда я услышал крик боли.

— Вингардиум Левиоса, — я с яростью указал палочкой на дверь.

Седрик последовал моему примеру, но перед тем как створки закрылись, я смог разглядеть Гренделя, направлявшегося в нашу сторону. Он казался больше, чем я себе представлял, и я буквально чувствовал, как его ненависть захлёстывает меня. Монстр запустил в нас ещё один валун, но к тому времени я уже успел закрыть двери.

— Коллопортус, — я снова указал палочкой на дверь, понимая, что нужно предпринять что-то ещё.

Запирающее заклинание сделало своё дело. Только после этого я обратил внимание на Алисию, которая, кроме первого крика боли, не издала ни звука.

— Ты в порядке?

— Конечно, она не в порядке, — ответила мне Анна, — этот монстр чуть не убил её. Что вообще здесь происходит? — Бросив взгляд на комнату, в которой выздоравливал Октавиус, она саркастически добавила: — Я думала, вампир сказал, что он всегда пропадает на три дня.

— Мы не можем его винить, — прервал я девочку, желая остановить поток её мыслей. — Откуда ему было знать, что наши действия приведут Гренделя в ярость?

Анна, казалось, не была убеждена и выглядела так, будто собиралась язвительно ответить, когда Седрик рявкнул:

— Алисия ранена, и, если вы забыли, у нас тут злой монстр, который, похоже, хочет убить и съесть всех лишних гостей.

Мы с Ланкастер оказались несколько ошеломлены. Седрик почти никогда не повышал голоса. Если его окрик не убедил её перестать ругаться, то содрогнувшаяся дверь, когда Грендель начал бить в неё, сделала это.

Не медля, я полез в сумку и начал доставать прихваченные с собой зелья. Я расположил их в определённом порядке, поэтому знал, что вытаскиваю. Протянув первую колбу Спиннет, я велел гриффиндорке:

— Выпей.

Алисия доверяла моему мастерству в приготовлении зелий и без колебаний выпила предложенное, после чего удивлённо посмотрела на свою руку:

— Я уже чувствую себя лучше.

— Это не целебное зелье, и твоя рука всё ещё сломана. Я дал тебе обезболивающее. По сути, оно только убирает чувствительность к боли в течение нескольких часов. — После этого я достал еще одну колбу: — Это целебное. Оно исцелит тебя, но на выздоровление потребуется несколько часов. Есть заклинания исцеления костей, но они довольно продвинутые, и если неправильно их наложить, последствия могут быть серьезными.

После того, как она выпила целебное зелье, Алисия задала самый актуальный на данный момент вопрос, который крутился в головах у всех неудачливых приключенцев:

— И что мы теперь будем делать?

— Да, мне тоже довольно любопытно, в чём заключается ваш план, — услышали мы голос Октавиуса от двери, прежде чем я успел ответить.

Вампир был едва узнаваем, выглядя здоровым, хотя и слегка бледным. Казалось, он скользил по полу, когда двигался.

— Тебя ранили в погоне за моей свободой. Я предлагаю тебе каплю своей крови, которая мгновенно исцелит тебя, — Октавиус обратил внимание на Алисию.

— Со всем уважением, но я отклоняю ваше великодушное предложение, — осторожно ответила Спиннет, прежде чем я успел предупредить её, что это может создать временную связь между ними.

— Ты уже имела дело с такими, как я? — уточнил вампир, задумчиво посмотрев на неё.

Алисия согласно кивнула.

— Эх, я надеялся легко отделаться от своего долга, — пожаловался в никуда вампир, тяжело вздохнув. — Хорошо, я предлагаю тебе услугу в обмен на твою травму, — и повернувшись ко мне, он добавил: — Трижды ты приходил и трижды преодолевал преграды, чтобы освободить меня. Чтобы закончить цикл, я предлагаю тебе три услуги, которые ты можешь получить в будущем.

— А что насчёт моих друзей? — уточнил я.

— Мой род всегда будет считать вас союзниками. — предложил вампир, посмотрев на них. — Если кому-то из вас понадобится убежище, обратитесь к одному из моих потомков, и они окажут вам помощь.

Его слова казались ритуалом, и я чувствовал, как нечто проникает в каждого из нас, вместе со словами. У меня было ощущение, что это не вредно; как будто закрепился знак, указывающий на то, что мы союзники.

Нас отвлёк усиливающийся грохот за дверью.

— Она не продержится вечно. Нам нужен план, как справиться с Гренделем.

Пока я с минуту ломал голову, у меня постепенно начала складываться идея, которую я и собирался озвучить:

— Хорошо, вот, что мы сделаем…

В этот момент «стук» в дверь затих, и весь шум прекратился. Мы настороженно посмотрели в ту сторону, тоже замолчав. Тишина была хуже, чем постоянные попытки монстра добраться до нас. По крайней мере, когда было шумно, мы могли сказать, где он находится.

— Ты слышишь его? — спросил я, повернувшись боком к Октавиусу.

Он прикрыл глаза, прислушиваясь, но прежде чем успел что-то сказать, одна из рук Гренделя пробила стену рядом с дверью.

— Диффиндо, — я не раздумывая запустил режущим по уродливой конечности.

Силы, которую я вложил в заклинание, оказалось более чем достаточно, чтобы ампутировать кисть монстра. Он взревел от боли и моментально выдернул обрубок обратно через дыру.

Не успел я отпраздновать это событие, Грендель приблизил морду к отверстию и заглянул в него. Его голова была слишком большой, чтобы пролезть в дыру, но мы видели светящиеся желтые глаза, искажённые болью и яростью.

Он, казалось, почувствовал, что это я причинил ему боль, и с ненавистью посмотрел в мою сторону.

* * *

* * *

Я ни за что не оставлю эту злобную тварь в живых. Главным образом потому, что у него хватило ума устроить ловушку, и теперь он затаил на меня злобу. Краем глаза я заметил, что на отрубленной лапе был браслет с осколком камня времени.

— Акцио, — призвал я браслет, в уверенности, что именно он позволит мне пережить комнату времени.

Он прилетел мне в руки, и я сунул его в карман под мантией. Когда Грендель начал пробираться в комнату, я заметил, что лапа, которую я отрубил, уже начала отрастать.

— Импедимента, — произнесла заклинание Анна, указав палочкой на растущую дыру.

Заклинание сработало, и Грендель замер на две-три секунды. Во время нашего обучения мы искали заклинания, способные сдерживать магических существ, и Импедимента должно было подойти. Правда обычно данное заклинание действует дольше против монстров, но стоит радоваться тому, что есть.

— Нам нужно рассчитать время действия наших заклинаний, чтобы не дать Гренделю проникнуть внутрь. Не думаю, что сражаться с ним в замкнутом пространстве — хорошая идея, — сообщил я, повернувшись к друзьям.

Седрик, Анна и Алисия начали один за другим накладывать заклинания. Как только действие одного проходило, на Гренделя обрушивалось другое. Излишне говорить, что он был недоволен.

Монстр, казалось, стал ещё злее, и я заметил, что заклинания стали менее эффективными. Зная, что единственный путь вперед — разобраться с ним в открытую, я прицелился и выкрикнул:

— Флипендо!

Заклинание ударило по Гренделю и швырнуло через всю пещеру, сильно ударив о стену, а затем он упал на пол.

— Редукто, — указал я палочкой на дыру, увидев, что у нас есть несколько свободных минут. Камень расшвыряло, оставив большое отверстие. Желая быть первым, я выкрикнул: — Следуйте за мной.

Как только я выбрался через пролом, то первым делом увидел, что Грендель поднимается. Заметив меня, он взревел от досады и бросился в атаку.

Я не мог поверить в то, как быстро он двигался, и едва успел наложить проклятие, прежде чем он достиг меня. И снова его отбросило назад, как тряпичную куклу.

— Рассредоточьтесь и продолжайте замедлять его. Я попытаюсь убить этого зверя, — распорядился я, как только все выбрались.

Наши совместные тренировки принесли пользу, так как мы вполне успешно противостояли Гренделю. Хотя можно было бы подумать, что держаться поближе друг к другу было наиболее эффективно, лучшей тактикой было рассредоточиться, чтобы представлять несколько целей.

— Диффиндо, — повторял я снова и снова, пока мои друзья замораживали монстра на месте.

Хотя разрезающее заклинание было полезно при атаке на Гренделя, он постоянно исцелялся. Пытаясь отдышаться, я впился взглядом в монстра, размышляя, что, чёрт возьми, нужно сделать, чтобы навредить ему.

— Инсендио, — я решил сменить тактику, видя, что разрезать его на куски не получается.

Заклинание огня было одним из тех, которые имели огромное количество вариаций. Можно послать короткую вспышку огня или, как я практиковался в течение года, запустить непрерывный поток.

Когда огненная струя вырвалась из моей палочки и поглотила Гренделя, он закричал от боли, что означало, что заклинание вполне успешно действует.

Анна присоединилась к поливанию огнём, в то время как Седрик и Алисия продолжали замедлять Гренделя.

Через пару минут крики в огне стихли, и я позволил заклинанию исчезнуть. То, что осталось, было обгоревшей оболочкой, неподвижной и стоящей на коленях на полу. Наконец-то. Я уж начал беспокоиться, что это существо невозможно уничтожить.

Я опустил палочку, тяжело дыша, когда внезапно он прыгнул на меня с рёвом ярости. Седрик попытался заморозить монстра, но, к сожалению, промахнулся.

Время, казалось, замедлилось, пока я смотрел, как Грендель летит в мою сторону, выставив когти перед собой. Как я ни старался, я не смог вовремя поднять палочку, прежде чем он ударил меня.

Добравшись до меня, Грендель схватил меня за плечи, глубоко впился когтями и резко отшвырнул в сторону.

— Алекс, — услышал я панический крик Анны, пока летел через всю пещеру.

Я отключился, как только ударился о стену. Не знаю, как долго меня не было, но когда я пришёл в себя, то увидел, как Октавиус вцепился в спину зверя, разрывая его когтями и клыками. Мои друзья в это время осторожно произносили заклинания, не желая попасть в вампира.

Скорее всего, у меня были многочисленные переломы и, возможно, сотрясение мозга. К счастью, я держал свою палочку в руках, и смог полезть в сумку, чтобы достать несколько зелий, правда каждое движение сопровождалось острым уколом боли где-то глубоко внутри.

Когда я выпил несколько зелий, мне явно стало лучше, но я всё ещё находился в ужасном состоянии. Затем я увидел, как Грендель с такой силой ударил Октавиуса, что оторвал ему руку, и вампир полетел через всё помещение.

Не останавливаясь, монстр повернулся и прыгнул к Алисии, а как только поймал её, использовал как щит, блокируя заклинания, посланные Седриком и Анной.

— Диффиндо, — еле проговорил я, указывая палочкой на его ноги и изо всех сил борясь с болью.

Когда заклинание сработало, Грендель издал рёв боли и швырнул Алисию на Седрика и Анну. Все они оказались сбиты с ног, а монстр тем временем повернулся ко мне.

Почти пораженческие мысли начали проноситься в моей голове. Это существо практически нельзя остановить, он игнорирует всё, что мы бросаем в него. В этот момент я был наполовину убеждён, что нам нужно сбросить гору на чудовище, чтобы остановить его.

Как только последняя мысль пришла мне в голову, я поднял глаза и увидел большие острые сталактиты, свисающие с потолка. Я оглянулся на своих друзей, которые находились в дальнем конце пещеры, рядом с выходным туннелем. Несмотря на то, что Грендель заблокировал выход, я был уверен, что они смогут пробить себе дорогу.

На мгновение меня охватил страх, когда я задумался о том, что собрался предпринять. Это уменьшит мои шансы на выживание, но когда я увидел, как медленно восстанавливаются мои друзья, моя нерешительность исчезла. Я не позволю им умереть здесь из-за моей ошибки.

— Октавий, уведи моих друзей через этот туннель. — закричал я, собравшись с силами.

Услышав мой крик, Анна, Седрик и Алисия в замешательстве посмотрели в мою сторону, но когда я указал палочкой на потолок, Седрик понял, что я имею в виду:

— Не делай этого, ты умрешь!

— Конфринго, — увидев, что Грендель направляется в мою сторону, я собрал последние силы и выпустил самое сильное заклинание, которое узнал к этому моменту.

Мощный взрыв сотряс потолок, и послышался громкий треск и грохот, когда куски потолка пещеры начали падать. Грендель тем временем бросился на меня, желая отомстить.

— Убирайтесь отсюда, — я успел выкрикнуть это, когда начали падать осколки, встретившись взглядами со своими друзьями.

Все они выглядели полными решимости спасти меня, но Октавиус остановил их и потащил к выходу. Последнее, что я видел, было мокрое от слёз лицо Анны, а также Седрик и Алисия, яростно сражающиеся, чтобы освободиться от хватки вампира.

Как только они ушли, я облегчённо вздохнул и снова обратил внимание на Гренделя. У меня почти не осталось сил, но вид потолка, обрушившегося с силой, заставил меня порадоваться, что я, по крайней мере, забираю с собой монстра.

Видя, как быстро он движется ко мне, я испугался, что он доберётся до меня раньше, чем падающие камни убьют его.

— Иммобилус, — произнёс я последнее заклинание, в отчаянии направив на монстра палочку.

Грендель застыл на месте достаточно надолго, чтобы оказаться погребённым под лавиной камней. Не желая сдаваться, я потащился обратно к тоннелю. По мере того, как всё больше камней падало, воспоминания о моей семье начали проноситься в моей голове. В любом случае, я был благодарен за всё, что у меня было в этой жизни. У меня была любящая семья и друзья, и это было больше, чем я когда-либо получал в своей предыдущей жизни.

Пока я предавался воспоминаниям, всё потемнело, и я больше ничего не видел.

* * *

* * *

Я пришёл в себя в абсолютной темноте. Сюда не пробивалось ни одного лучика света. Затем я понял, что оказался в ловушке под какими-то обломками и не чувствовал под рукой своей палочки. Мне не было больно, но принимая во внимание зелье обезболивания, которое я выпил ранее, это означало, что я мог быть ранен больше, чем думал. Прежде чем я успел подумать об этом, услышал то, от чего у меня кровь застыла в жилах.

Низкий гортанный рык достиг моих ушей, заставив замереть на месте. Нет, этого не может быть. Я видел, что его похоронило.

Запаниковав, я принялся искать свою палочку и, не найдя её, потянулся к своей магии, хотя магия без палочки не была особенно надёжной.

— Иди ко мне, — резко приказал я, вспомнив своё обучение и сконцентрировавшись.

Раздался лёгкий хлопок, и я почувствовал, как в руке появилась моя верная палочка.

— Люмос.

Яркий свет показал состояние области, в которой я оказался. Обвал разрушил половину помещения, и я оказался в ловушке под обломками. Но ещё страшнее было то, что окровавленный Грендель лежал на земле примерно в двадцати пяти футах от меня.

По-видимому, он исчерпал свои возможности самоисцеления и выглядел так, как будто находится в нескольких шагах от смерти, но когда он медленно пополз в мою сторону, я запаниковал.

Когда я вызвал обвал, то смирился со своей гибелью, но сейчас, глядя, как монстр ползёт ко мне с голодным блеском в глазах, обнаружил, что во мне горит новая воля к жизни.

Направив палочку в сторону обломков, поймавших меня в ловушку, я произнес:

— Редукто.

К счастью, данное проклятие действует только на предметы, поэтому когда щебень растворился в тонком тумане, я остался нетронутым. Как только обломки исчезли, я поднялся с пола и посмотрел в сторону Гренделя.

Наблюдая, как он медленно ползёт ко мне по полу, я заметил, что он почти разорван надвое. Ноги монстра, должно быть, остались под руинами. Исцеляющие способности смогли сохранить ему жизнь, но не смогли восстановить его конечности.

Интересно, это из-за всех повреждений, которые ему пришлось залечить до этого? Конечно, есть какой-то предел его целительской способности. Видя, насколько он ранен и выведен из строя, я обрёл некоторую уверенность, что нахожусь в безопасности.

Изучая Гренделя, ползущего ко мне, я не мог не восхищаться его решимостью. Мне бы это понравилось больше, если бы данная решимость не заставляла его убить и, возможно, съесть меня. Нет в мире совершенства.

Я мысленно обдумывал план своих действий. Я пробовал резать, жечь и дробить, а Грендель всё ещё оставался жив. Наверное, справиться с ним можно только при помощи гораздо более продвинутой магии.

Однако мне в голову пришла интригующая мысль. Возможно, моё мышление было слишком линейным. Мне не нужно убивать его, мне просто нужно вывести его из строя. Глубоко в подвале располагалось замечательное поле замедления времени, и у меня был ключ, чтобы пройти в него.

Чем больше я думал об этом, тем больше мне нравилась идея. Меня всегда интересовали Грендели и трансформация, через которую прошёл волшебник. Может быть, когда я стану старше и лучше разберусь в магии, то смогу изучить его и понять, что именно произошло. Кто знает, может я смогу исправить случившееся.

Надев наруч с камнем времени, я направил палочку на Гренделя:

— Вингардиум Левиоса.

Когда заклинание подействовало, то, что осталось от монстра, поднялось на несколько футов над землёй. Разъяренный, он взревел и попытался броситься на меня, но не имея опоры, всё, что он мог сделать, это в отчаянии безвредно махать лапами.

Мысленно я направил то, что осталось от него, по воздуху к двери, ведущей в подвал, и, добравшись до него, загнал Гренделя в поле замедления времени.

Убедившись, что наруч надёжно закреплён, я глубоко вздохнул и последовал за ним. Как только Грендель оказался внутри, он замер, не в силах пошевелиться. Я положил его ближе к центру, где время двигалось медленнее всего.

Увидев застывшего монстра, я облегчённо вздохнул. Наконец, после нескольких месяцев планирования и тренировок, удалось вернуть своё кольцо. Протянув руку, я сорвал его с куска золота, на котором оно лежало.

Надев артефакт на палец, я, первым делом, наложил на него прилипающие чары. Я не собирался больше глупо терять его. Как только кольцо было закреплено, я открыл ещё один из своих мешочков и начал запихивать туда всё, что было в комнате.

Как только помещение оказалось очищено от всего, кроме Гренделя и камня времени, я покинул его, полный решимости найти способ вернуться на поверхность, но вскоре адреналин, который поддерживал меня, начал угасать, и мне пришлось заставить себя «проснуться».

Я выпил ещё одно целебное зелье, но оно не очень помогло, потому что мне нужен был отдых. После короткого перерыва я направился в пещеру, чтобы осмотреть разрушения.

Я увидел результат своих действий и моё сердце буквально ухнуло куда-то вниз: туннели были погребены под огромным количеством камней.

Не желая просто сидеть и надеяться на спасение, я направился туда, где, как мне казалось, находился туннель на выход. Я был так глубоко под землёй, что борьба за свободу обещала быть долгой. Однако, чем скорее я начну, тем скорее выберусь отсюда.

Я решил, что, вероятно, будет быстрее и безопаснее сделать новый туннель, чем пытаться пройти через завалы и найти старый, поэтому я направил свою палочку вверх по склону к стене пещеры и произнес:

— Редукто.

В стене образовалась небольшая дыра, когда камень превратился в туман. Я вздохнул: это займёт целую вечность. Снова и снова я повторял одно и то же заклинание, медленно, но верно продвигаясь вперёд.

Я потерял счёт времени и тому, сколько раз произносил данное заклинание, но, в конце концов, я миновал камень и добрался до земли. Одновременно это возбуждало меня и заставляло беспокоиться о провале.

В этот момент моя голова раскалывалась от количества магии, которую я использовал в течение последних нескольких часов. Не раз у меня возникало искушение закрыть глаза и отдохнуть, но вместо этого я продолжал.

Наконец, после сотворения, казалось, миллионного заклинания, моё последнее проклятие пробило небольшую дыру на поверхность, позволяя лучам вечернего солнца осветить темноту.

Прежде чем я успел попытаться пролезть в маленькое отверстие, огромная знакомая рука протянулась внутрь, схватила меня и вытащила наружу. С другой стороны меня встретило огромное лицо Хагрида.

— О чём ты, чёрт возьми, думал, когда пошёл в лес? — закричал он, притянув меня в медвежьи объятия. Не давая мне вставить ни слова, он продолжил: — Тебе чертовски повезло, что ты жив. Если бы ты не выглядел полумёртвым, я бы тебя, чёрт возьми, стукнул.

— Мои друзья, — задыхаясь, прошептал я хриплым голосом.

— С твоими друзьями всё в порядке, — поставив меня на землю, Хагрид похлопал меня по плечу. — Они вернулись в замок, и прямо сейчас, держу пари, их осматривает мадам Помфри.

Оказавшись на земле, я услышал вопль и оказался сбит с ног Афиной. Первое, что я заметил, она стала больше, почти в два раза.

— Что с тобой случилось? — спросил я, удивлённо оглядев её.

Довольная своим новым размером Афина обошла меня, чтобы убедиться, что я в порядке, а Хагрид тем временем объяснил:

— Думаю, её новый размер имеет какое-то отношение к тебе… — Заметив моё замешательство, он пояснил: — Несколько часов назад в Хогвартсе Афина начала ужасно шуметь и стала расти. Она, должно быть, почувствовала, что ты в беде, поэтому заставила себя немного вырасти и, как только закончила, улетела в лес. Я понял, что что-то не так, и побежал за ней.

Услышав, как она подверглась вынужденному росту из-за моих действий, я почувствовал себя очень виноватым и притянул Ламассу к себе, прошептав:

— Мне очень жаль, малышка.

— Когда я прибежал, — продолжил Хагрид, — то обнаружил, что твои друзья пытаются выкопать туннель. Как только они сказали мне, что ты там в ловушке, я отправил их обратно в замок за помощью. Вскоре тут появился и сам Дамблдор.

* * *

* * *

Смущённый и обеспокоенный тем, что втянул в это дело директора, я нервно спросил:

— Где сейчас директор?

— Я думаю, что он остался перекинуться парой слов с вампиром и проясняет некоторые вещи.

Закрыв глаза, я откинулся назад и попытался подумать, готовя свой рассказ. Но как только мои глаза закрылись, усталость и травмы настигли меня, мешая размышлять.

— Не волнуйся ни о чём, я верну тебя целым и невредимым, — сказал Хагрид понизив голос, увидев, как я близок к обмороку.

Я почувствовал, как полувеликан подхватил меня на руки, и заснул, уверенный в том, что мои друзья в безопасности, и я скоро вернусь в Хогвартс.

В следующее мгновение меня разбудила мадам Помфри уже в больничном крыле. Я пришёл в себя, лёжа на одной из кроватей, и прежде чем успел что-либо сказать, мадам Помфри настойчиво спросила:

— Какие зелья ты принимал?

— Обезболивающее и стандартное исцеляющее зелье, — смущённо пробормотал я. Мой разум всё ещё был затуманен.

— Было бы полезно, если бы у меня был образец зелья, — проворчала мадам Помфри, — я хочу убедиться, что с самим зельем всё в порядке. Судя по тому, что говорили его друзья, он сам варил их, и если он напортачил, а я дам ему что-то ещё, то это может вызвать негативную реакцию.

Анна порылась в сумке, где я хранил свои зелья. Вытащив несколько склянок, девочка повернулась к медсестре:

— Вот, я почти уверена, что это то, что он использовал.

Профессор Снейп, стоящий рядом, выхватил у Анны бутылочки с зельями и поднёс их поближе к лицу, внимательно изучая. По-видимому, удовлетворённый тем, что увидел, он усмехнулся мне:

— Очевидно, недавняя глупость не запятнала ваших способностей к зельеварению. Хотя это довольно продвинутые зелья, сварены они правильно.

Услышав резкий двусмысленный комплимент профессора Снейпа, я покраснел. То, что я сделал, было глупо. Ни одно кольцо, каким бы ценным оно ни было, не стоило жизни моих друзей.

Анна, казалось, была готова выступить в мою защиту, но не успела ничего сказать.

— Я ожидаю, что студенты моего факультета будут вести себя немного более разумно, — язвительно отчитал её профессор Снейп. — Увидев, как вы согласились с этой глупостью, я начинаю сомневаться в разумности сортировочной шляпы.

Лицо девочки покраснело от смущения, и прежде чем она успела ответить, вмешалась мадам Помфри.

— Довольно, эти дети только что пережили очень многое, и им нужен отдых. Вы можете вернуться утром и разобраться с ними, когда они придут в себя. — Профессор Снейп перевёл на неё свои тёмные глаза, и мадам Помфри вздрогнула от его раздражённого взгляда, но затем надулась и заявила: — Моя больница, мои правила.

Мужчина усмехнулся и, казалось, собирался что-то сказать. Но потом он, похоже, передумал и просто ушёл.

Я с облегчением откинулся назад; по крайней мере, у меня будет время обсудить стратегию со всеми, прежде чем нас начнут допрашивать о нашей деятельности. После того как мадам Помфри выгнала всех из медпункта, я осмотрел своих друзей.

Единственным человеком, который оказался ранен, была Алисия, но она выглядела так, как будто всё было в порядке. Седрик и Анна, казалось, прошли через это испытание с несколькими лёгкими порезами и синяками, но когда я встал, чтобы поговорить с ними, мадам Помфри потребовала:

— Возвращайся в постель, вам пора немного отдохнуть. Поговоришь с друзьями утром.

Хотя Анна и Седрик не пострадали, мадам Помфри заставила нас всех провести ночь в больничном крыле. Она была хуже наседки, когда дело касалось пациентов. Я жестом попросил друзей подождать; мы могли бы обсудить всё, как только мадам Помфри уйдёт.

* * *

Позже вечером мадам Помфри удалилась на ночь к себе, оставив нас наедине. Как только она ушла, мои друзья собрались вокруг моей кровати.

Очевидно, Анна ещё не простила меня за то, что я остался там, потому что первое, что она сделала, это ударила меня подушкой, когда подошла:

— Идиот, о чём ты думал?

— Не знаю, может быть не хотел, чтобы тебя убили.

Каким-то образом ей удалось выглядеть одновременно довольной и раздражённой моим ответом.

— Что с тобой там случилось? — прервав наши препирательства, спросил Седрик.

Услышав вопрос, я подумал, что им не понравится, что я засунул Гренделя в поле замедления времени для дальнейшего изучения, поэтому решил отделаться частичной правдой:

— Я очнулся вскоре после обвала. — Подняв руку с кольцом, я продолжил: — Затем спустился в хранилище и взял своё кольцо. — Желая отвлечь их, я добавил: — Кстати, я забрал из хранилища всё ценное. По моим подсчётам, это должно стоить немалых денег. Я хочу, чтобы вы взяли это себе, ребята.

— Нет, — возразил Седрик, покачав головой, — мы должны разделить всё поровну.

— Давайте так: вы возьмите золото, серебро и драгоценные камни, а я все странности, которые там лежали, — вздохнув, предложил я. Седрик, казалось, готов был запротестовать, поэтому я прямо сказал: — Вы знаете, что мне не нужно золото, поэтому вы должны взять его, меня гораздо больше интересует остальное.

— По рукам, — сказали в унисон счастливые Алисия и Анна, хотя Седрик не был убеждён, что это правильно.

После того, как я рассказал им, как сбежал, создав новый туннель, и выполз наружу, я поинтересовался:

— Что произошло на вашей стороне после обвала?

Краем глаза я заметил, как Анна бросила на меня злобный взгляд, показывая, что я не прощён за то, что сделал. Отказываясь вступать в спор, я повернулся к Алисии и Седрику за ответами.

— Ну, после того, как ты велел Октавиусу вытащить нас, мы помчались к выходу. К счастью, он был едва перекрыт, и мы смогли пробить себе дорогу. Хотя из-за солнечного света вампиру пришлось остаться в туннеле, — поведала Алисия.

— Как только обрушение закончилось, мы попытались вернуться в туннель, чтобы выкопать тебя, — быстро добавила Анна, не довольствуясь тем, что Алисия расскажет всю историю. Голос девочки дрогнул: — Мы думали, что ты мёртв.

Ланкастер замолчала, и я увидел, что её страх отразился на лице Седрика и Алисии. Я не знал, что сказать. Если бы я думал, что один из моих друзей был убит, то сделал бы то же самое.

— Сюрприз, — улыбнулся я друзьям, пытаясь развеять тяжёлое настроение.

Алисия и Седрик рассмеялись, а Анна только раздражённо посмотрела на меня.

— Что произошло дальше? — поинтересовался я, желая двигаться дальше.

— Примерно через двадцать минут появилась Афина и, чёрт возьми, она была в бешенстве. Вскоре пришёл Хагрид, и после того, как мы рассказали ему, что произошло, он настоял, чтобы мы вернулись в Хогвартс и получили помощь, — объяснил Диггори.

— Мы бы вернулись ещё быстрее, но столкнулись с Майклом и его друзьями, поэтому задержались, — прошипела Анна, на лице которой появилось сердитое выражение.

Мои глаза сузились. Я не забыл, что причиной всего случившегося являлся Майкл. Кстати, мне нужно отдать ему проклятую маску, которую я подобрал у Борджина и Бёрка.

Я старался не ухмыляться, когда представлял, как она будет мешать ему. Проклятие начинается с небольших галлюцинаций, затем оно нарастает со временем, становясь всё хуже и хуже. Если никто ничего не поймёт, скоро Майкл не будет отличать реальность от видений. Мне нужно лишь подбросить артефакт, и время как раз перед летними каникулами подходит лучше всего, чтобы никто не смог связать её со мной, и, надеюсь, проклятие наберёт сил за лето.

— К счастью, Майкл недооценил, насколько мы были одержимы, и в результате мы заставили их бежать. Вскоре после этого мы нашли профессора МакГонагалл, а она, узнав, что случилось с тобой, отвела нас прямо к директору. Как только мы всё ему рассказали, нас заставили отправиться в лазарет, и через несколько часов Хагрид принёс тебя. Мы почти боялись худшего, пока не увидели, что Афина расслабилась, а вскоре тебя разбудили, чтобы спросить о зельях.

* * *

* * *

— Нам нужно поговорить о том, что будет дальше, — предложил я, выслушав точку зрения друзей.

Все посмотрели на меня в замешательстве; никто из них даже не подумал о том, что у нас могут быть неприятности из-за того, что мы сделали.

— Вероятно, нас собираются допросить и попытаются выяснить всё, что произошло. Мой вам совет: не пытайтесь лгать. — Мысли о легилименции промелькнули у меня в голове, и я продолжил: — Очевидно, у нас будут неприятности из-за того, что мы отправились в Запретный лес.

Из всех моих друзей Седрик выглядел самым обеспокоенным.

— Они ведь не выгонят нас, правда? — испуганно прошептал он.

— Ты знаешь, скольких детей им пришлось бы выгнать за то, что те забрели в Запретный лес? — фыркнул я. — На самом деле единственное, что может привести к исключению студента, — это убийство другого студента или нарушение Международного статута секретности. В школе, где учится тысяча несовершеннолетних волшебников и ведьм, всегда найдётся место хаосу. — Видя, что мои друзья не успокоились, я попытался развеять их волнение, добавив: — Не говоря уже о том, что для исключения студента требуется получить одобрение совета попечителей. Учитывая, что там состоит моя бабушка, этого не произойдет.

Мы продолжали разговаривать до поздней ночи. Когда все уснули, я задумался о предстоящей встрече с Дамблдором. На самом деле, единственное, о чем я беспокоился, это о том, что он узнает об оставленном в живых Гренделе.

Согласно книгам, Дамблдор и Снейп оба использовали легилименцию, когда пытались выяснить правду. Я читал, что это не настоящее чтение мыслей.

Она позволяет опытному практику получить ощущение или вспышку памяти. Часто используется в сочетании с зондирующим вопросом, чтобы воспоминание, связанное с предметом, всплыло на поверхность. В зависимости от уровня мастерства волшебника, использующего легилименцию, истину часто можно распознать.

Однако книга, которую я читал на эту тему, предполагала, что вся эта ветвь магии была скорее формой искусства. Умы людей — это запутанные лабиринты воспоминаний. Вопрос может вызвать случайное воспоминание, не имеющее ничего общего с исходным вопросом.

Поскольку некому было научить меня окклюменции, искусству ментальной защиты, я решил временно пойти другим путём. Я ничего не буду скрывать и попытаюсь говорить почти всю правду. Надеюсь, я смогу скрыть кое-что в потоке отвлекающих воспоминаний. Если это не сработает, и Дамблдор обнаружит Гренделя, так тому и быть, я потеряю будущего подопытного.

Вскоре я заснул, а на следующий день нас всех выписали из лазарета под опеку профессора МакГонагалл. Её строгое выражение лица гарантировало, что никто не заговорит, пока она вела нас через замок.

Было много шепотков, когда другие ученики видели меня, и держу пари, что слухи распространились среди студентов со скоростью ветра после того, как Хагрид пронёс моё бессознательное тело через всю школу.

— Кислотные шипучки, — нейтральным голосом произнесла профессор МакГонагалл, подойдя к горгулье, охранявшей кабинет директора.

Когда статуя отъехала, открывая лестницу, я задался вопросом, что МакГонагалл думает о привычке профессора Дамблдора указывать названия сладостей в качестве пароля. Мне это показалось забавным, но профессор не отличалась чувством юмора.

Как только мы вошли в кабинет директора, я заметил, что внутри собралось больше людей, чем я ожидал. Кроме Дамблдора здесь находились профессор Снейп, Спраут и Флитвик. Их присутствие меня не удивило, учитывая, что они являлись деканами факультетов, но в дальнем углу я заметил отца Седрика, Амоса.

Через несколько мгновений мой разум установил связь. Вероятно, он был здесь в качестве представителя Министерства. В конце концов, Амос работал в Отделе по контролю магических существ, под определение которых, я уверен, подпадают и Октавиус, и Грендель.

Словно почувствовав всеобщую нервозность, профессор Дамблдор добродушно улыбнулся, вытащил палочку и молча взмахнул ею. Появились четыре стула, и он жестом пригласил нас сесть.

Когда напряжённые голубые глаза директора блуждали по каждому из нас, я оказался потрясён его аурой власти. Она накрывала, как летящий дракон. Хотя в настоящее время она не угрожала, но служила напоминанием всем, что это один из самых могущественных волшебников в мире, и горе тем, кто пробудит гнев Дамблдора.

Я нервно сглотнул, впервые поняв, почему люди считают, что он был единственным волшебником, которого боялся лорд Волдеморт.

— Так много всего произошло вчера, и мы должны выяснить, что именно случилось. Так почему бы вам всем не начать с самого начала? — предложил нам Дамблдор, переплетя пальцы рук перед собой.

Мои друзья посмотрели на меня, что заставило всех наших профессоров перевести взгляды. Я никогда не забуду, как на меня смотрели пять самых сильных ведьм и волшебников. Излишне говорить, что это было тревожное чувство.

— Все началось с того, что пропало моё кольцо, — я со вздохом приступил к объяснениям.

Когда я дошёл до того, что узнал о существовании Гренделя в пещере, профессор Спраут уточнила:

— Кто такой Грендель, чёрт возьми?

— Считается, что этот вид вымер более тысячи лет назад, — не теряя ни секунды, ответил ей Дамблдор. — О них почти ничего не известно. Боюсь, мы никогда не узнаем, было ли это существо Гренделем или какой-то его извращённой версией. Эксперименты волшебника, возможно, создали новый вид.

Прервав своё бессвязное бормотание, профессор Дамблдор жестом предложил мне продолжать. Когда я дошёл до того, как научился снимать защиту, брови профессора МакГонагалл почти исчезли за линией волос. Единственными, кто не отреагировал, были профессор Дамблдор и профессор Снейп.

Рассказав, как Грендель поймал нас в ловушку в пещере, я замолчал. Просто не знал, как объяснить произошедшее дальше. Воспоминания слились в единое пятно. Я помню, как произносил заклинание за заклинанием, вокруг были кровь, огонь и боль, а ещё отчаяние, которое возникло, когда казалось, что вся надежда потеряна.

Почувствовав, что мне нужна помощь, друзья принялись объясняться. Дамблдор поочередно смотрел на меня и моих друзей, пытаясь собрать воедино опасную, хаотичную битву, которую описывали.

Слегка усмехнувшись, профессор Снейп бросил вызов нашему рассказу:

— Я не знаю, назвал бы я существо опасным, если четверо несовершеннолетних волшебников смогли одолеть его.

— Он был безжалостен, мы резали, жгли и проклинали его, а он продолжал подниматься раз за разом. В конце концов, он схватил меня и швырнул через всю пещеру, вырубив. Когда я пришёл в себя, то увидел, как моих друзей одного за другим чуть ли не убивают. Видя, что применяемые заклятия не работают, я понял, что мои друзья будут обречены, если я не начну действовать. Я закричал Октавиусу, чтобы он забрал их, и обрушил потолок взрывным проклятием.

Я услышал, как Амос поперхнулся, уяснив, что я нарочно обрушил потолок себе на голову. Все профессора смотрели на меня с разными выражениями. Некоторые выглядели потрясенными, другие глядели с жалостью.

Желая скрыть то, что сделал дальше, я быстро продолжил, переводя взгляд с одного профессора на другого, надеясь, что это поможет снизить эффективность легилименции.

— Когда я пришёл в себя, то понял, что выхода нет, и из-за того, насколько всё было неустойчиво, я не осмелился сдвинуть обломки, поэтому пробил новый путь, используя Редукто. Не знаю, сколько времени я пробирался наверх, но в конце концов я выбрался на поверхность.

Когда я закончил рассказывать о нашем приключении, профессор Снейп огрызнулся:

— Дурак, ты должен был прийти к нам в ту же минуту, как нашёл вампира. Это просто чудо, что никто из вас не умер.

* * *

* * *

Снейп ругал нас и перечислял наши многочисленные недостатки, а я не мог не согласиться с ним. Я позволил своей гордости чуть не погубить моих друзей. Мне нужно было стать сильнее, быстрее и овладеть большим количеством заклинаний. Образ Гренделя промелькнул в моей голове; я никогда больше не хотел чувствовать себя таким беспомощным.

— Думаю, хватит, Северус, — оборвал профессора Снейпа Дамблдор. Глядя мне в глаза, директор мягко произнес: — Признак великого волшебника не в том, насколько он силён, а в том, какой выбор он делает. В этом году вы едва не совершили ошибку, которая могла вам обойтись очень дорого. Я хочу, чтобы в будущем вы помнили об этом. Пусть это направляет ваши действия. — Увидев, что я киваю, он продолжил: — Я уверен, вы знаете, что действия имеют последствия. Поскольку вы принадлежите к разным факультетам, я позволю каждому декану решать, какое наказание вы получите.

Увидев свирепый взгляд профессора Снейпа, я пожалел Анну, хотя не думаю, что Алисии будет намного лучше. Затем я заметил, как профессор Дамблдор подмигнул мне и предложил:

— Учитывая, что ваш главарь учится в Рейвенкло, почему бы нам не позволить профессору Флитвику сначала назначить наказание.

Профессор Снейп впился взглядом в затылок Дамблдора. Позволяя профессору Флитвику начать первым, он создавал прецедент для наказания.

Флитвик на мгновение смутился. Он, наверное, был всеобщим любимым учителем и был известен тем, что раздавал самые легкие наказания.

— Ну что ж, — начал он своим высоким голосом. — Мистер Фоули, вы совершили плохой поступок, так что, прежде всего, тридцать баллов с Рейвенкло. — Профессор Макгонагалл кашлянула, и Флитвик быстро добавил: — За каждый поход за пределы границ школы. Три похода равны девяноста баллам. — Он попытался незаметно взглянуть на других профессоров и продолжил: — И я назначаю вам отработку.

Профессор Снейп издал звук, похожий на кошачий, когда у той в горле застревает комок шерсти.

— Неделю отработок, — поправился профессор Флитвик.

Я постарался не улыбнуться, когда глаза профессора Дамблдора довольно блеснули.

— Чтобы было всё справедливо, мистер Диггори, — взяла слово профессор Спраут, как только Флитвик замолчал, — вы столкнётесь с тем же.

Они оба посмотрели на Снейпа, который стиснул зубы и выплюнул:

— Ланкастер, вам назначается такое же наказание, но будьте уверены, ваша отработка будет крайне неприятной.

После того как профессор МакГонагалл наказала Алисию, я услышал кашель Амоса Диггори.

— Я полагаю, что у вас есть, что нам сказать, — Дамблдор взмахом руки предложил ему выйти вперёд.

Как только отец Седрика завладел нашим вниманием, он улыбнулся и произнёс:

— Вы, ребята, подняли настоящую бурю в Министерстве. Со времен войны, когда некоторые вампиры в Великобритании встали на сторону Того-Кого-Нельзя-Называть отношения с вампирским сообществом были напряжёнными. Когда стало известно о ваших действиях по освобождению вампира, который томился в ловушке в течение тысячи трёхсот лет, стало очевидно, что у вашего вампира есть кое-какие интересные связи. Вампиры прислали делегацию, чтобы возобновить общение. Излишне говорить, что Министерство удовлетворено и полагает, что вы заслуживаете награды.

Он вытащил четыре трофея с выгравированными на них именами:

— Вы все награждаетесь специальной наградой «За заслуги перед школой». Эта награда войдет в ваш послужной список и поможет в будущей карьере. Вероятно, местный совет вампиров тоже захочет выразить вам свою благодарность.

— Думаю, кое-кому не терпится убраться отсюда, — произнёс директор, когда Амос закончил свою речь, — так что… Хорошего дня.

Мы определённо были сбиты с толку, поскольку оказались одновременно и наказаны, и вознаграждены. Мы нерешительно покинули кабинет, не зная, каким будет дальнейшее наказание. Амос выпроводил нас и увёл Седрика, чтобы поговорить с ним.

* * *

В своем кабинете директор Дамблдор наблюдал, как его профессора обсуждают странную историю, рассказанную учениками.

— Их история полна дыр, — огрызнулся профессор Снейп, — вы всерьёз ожидаете, что я поверю, что двенадцатилетний волшебник достаточно талантлив, чтобы взломать тройную защиту?

— Мистер Фоули показал себя в высшей степени талантливым, — вступился Флитвик за своего ученика.

— Ну, я думаю, что это возможно, — неохотно добавила МакГонагалл, выглядя немного растерянной. — Не знаю, был ли раньше среди моих учеников кто-то настолько же талантливый.

— Среди моих был, — раздался мрачный голос, и все профессора в шоке повернулись к Дамблдору. — Только один раз, — уточнил он.

Лицо профессора Снейпа побледнело, когда он бессознательно потёр левую руку.

МакГонагалл застыла в шоке.

— Ты не можешь сравнивать Алекса с Сам-Знаешь-Кем, — пискнул профессор Флитвик, — мистер Фоули совсем на него не похож.

— Конечно нет, — с улыбкой заверил Филиуса Дамблдор, — я даже не могу себе представить, чтобы лорд Волдеморт чем-то пожертвовал, не говоря уже о своих так называемых друзьях, с которыми он носился. — Глаза Дамблдора затуманились от мыслей о прошлом: — Я упомянул об этом только потому, что Алекс кажется талантливым, и у него есть глубокая жажда познания магии. Она погнала не одного волшебника по тёмному пути. За ним нужно будет тщательно присматривать, я не допущу тех же ошибок, что и прежде.

* * *

Прежде чем утащить Седрика прочь, Амос успел крикнуть нам:

— Не волнуйтесь, Министерство уже сообщило вашим семьям о том, что произошло.

Мое сердце упало, когда я услышал его, ведь я даже не подумал о реакции моих родителей. Я не слишком беспокоился по поводу папы, но у мамы я вряд ли найду понимание.

На обратном пути в башню Рейвенкло я столкнулся с близнецами Уизли.

— Половина школы говорит, что Хагрид притащил сюда твой труп, — заговорчески прошептал Фред, наклонившись ко мне.

— Ты отправился в опасное приключение, а нас даже не пригласил, — пожаловался Джордж, когда я рассказал близнецам ту же историю, что и Дамблдору.

— Знаешь, Джордж, я думаю, он пытается лишить нас титула самых больших смутьянов, — добавил возмущённо Фред и подмигнул мне.

— Мы не можем этого допустить, — ахнул Джордж. — Думаю, нам придётся проявить настоящий творческий подход, чтобы выиграть в этом состязании.

— Джордж, я думаю, ты прав.

Исчезли они ещё быстрее, чем появились. Я не смог удержаться от смеха и почувствовал некоторую ответственность за то, кого они решили избрать своей мишенью.

Зайдя в башню Рейвенкло, я столкнулся с плачущей Джессикой. Очевидно, услышав слухи, она опасалась худшего. В конце концов, я рассказал сокращённую версию истории всем своим друзьям в Рейвенкло. К тому времени, когда мне удалось добраться до своей комнаты, я был почти истощён.

* * *

На следующее утро семейная сова принесла мне письмо. Я нерешительно вскрыл его и, как ни удивительно, но всё оказалось не так плохо, как я боялся.

«Алекс,

Я так горжусь тобой! Министерство сообщило нам, что вы оказали отличную услугу: кажется речь шла о помощи влиятельному вампиру в трудной ситуации. И за это тебе вручена особая награда. Это так чудесно, я сказала твоему отцу, что наш сын предназначен для великих дел.»

В письме говорилось, как она гордится моими достижениями, и я почувствовал облегчение, когда понял, что Министерство, должно быть, выдало родителям смягчённую версию случившегося.

Однако это чувство исчезло, когда вскоре появилось ещё одно письмо. По тому, как сердито было нацарапано моё имя маминым почерком, я понял, что в этом послании не осталось ничего от её прежних похвал.

* * *

* * *

«АЛЕКСАНДР НИКОЛАС ФОУЛИ!

Я только что получила письмо от вашего директора. Как ты посмел! Тебя могли ранить или даже убить! Погоди, я доберусь до тебя. Как можно быть таким безответственным? Ты должно быть унаследовал это безрассудство от своего отца.»

Она писала о своём разочаровании, и это перечеркнуло всё похвалы, которыми она меня удостоила в предыдущем письме. Эта реакция больше соответствовала тому, что я ожидал, и я радовался, что у неё есть полтора месяца, чтобы остыть, прежде чем я вернусь домой.

В то утро я получил ещё одно письмо и, вскрыв его, понял, что оно от Октавиуса.

«Александр,

Я сожалею о своём внезапном отъезде, так как не смог ещё раз поблагодарить вас всех за то, что вы освободили меня из этой адской дыры. Боюсь, моё возвращение стало шоком для моих собратьев. После стольких лет, проведённых в плену, я возвращаюсь в мой любимый Константинополь, или, как я полагаю, теперь он известен как Стамбул. Я всё ещё в долгу перед вами, и если вам когда-нибудь понадобится помощь, пошлите весточку, и я немедленно приду.»

Следующая неделя почти не оставила мне свободного времени. Я проводил вечера под присмотром профессора Флитвика, помогая ему в проверке работ, но при этом он, казалось, был рад разъяснить некоторые из вопросов, которые были у меня на уме. Не в первый раз я был благодарен, что меня распределили в Рейвенкло.

Анне, с другой стороны, было ужасно тяжело на её отработках: профессор Снейп заставлял её часами чистить грязные котлы без магии.

Вернув кольцо, я, наконец-то, смог расслабиться. С тех пор как я узнал о Гренделе, я проводил каждую свободную минуту, тренируясь и готовясь.

Время летело быстро, и вскоре наступил май, до выпускных экзаменов оказалось рукой подать. У меня появилось много свободного времени, чтобы исследовать другие тайны, которые волновали меня.

Я хотел раскрыть значение магических формул, рун и символов, которые беспорядочно появлялись и исчезали по всей башне Рейвенкло. Только недавно я понял, что это были вопросы, которые мне нужно было решить.

Чаще всего вопросы появлялись на потолке, а по всей башне были разбросаны десятки возможных ответов. Как только я касался правильного ответа своей палочкой, символы исчезали, и появлялся новый вопрос.

Я понял, что загадки даются из самых разных областей магии. Правила игры постоянно менялись. Например, во вторник ничего не появилось. Если я слишком долго выбирал правильный ответ, иногда их количество увеличивалось, а иногда вопросы исчезали на целый день, без замены.

Но больше всего бесило то, что их никто не видел, кроме меня. Я попытался показать один из них Джессике, но она лишь мягко улыбнулась и предположила, что я слишком много готовился к предстоящим экзаменам и, возможно, мне нужен перерыв.

По мере того, как я отвечал на все большее количество вопросов, я заметил, что их трудность возрастает и уже покрывают более широкую область знаний, чем обычно доступна первокурснику. Наконец настал день, когда в комнате больше не осталось вопросов, требующих решения. Позже той же ночью я оказался совсем один в комнате отдыха Рейвенкло.

Краем глаза я заметил, как зашевелилась статуя Ровены Рейвенкло. Её рука сдвинулась, и теперь указывала на дверь, которую я никогда раньше не видел. Не понятно, появилась ли дверь внезапно или всегда была там, скрытая ото всех.

Открыв дверь, я обнаружил круглую лестницу, ведущую вглубь башни, и стоило мне войти, дверь за мной захлопнулась. Ну конечно, это ведь совсем не жутко.

Лестница привела в большую круглую комнату с гигантской бронзовой статуей орла. Он располагался посреди комнаты с широко распростёртыми крыльями, не давая никому перейти на другую сторону. Перед бронзовым орлом на деревянной подставке лежала большая кожаная папка.

— Я уже начал считать, что ты умственно отсталый, — фыркнул орёл, стоило мне только войти в комнату.

Мой левый глаз дёрнулся, когда статуя начала издеваться надо мной, и, сделав глубокий вдох, я с трудом подавил желание поругаться с ней.

— Я был немного занят.

— Если бы ты подождал ещё неделю, то потерял бы свой шанс навсегда. Только лучший первокурсник Рейвенкло получает шанс пройти начальные испытания. Если он не сможет сделать это в первый год, другого шанса у него не будет, — ухмыльнулся орёл, повернув ко мне голову.

— Что это за место? — с любопытством спросил я, не обращая внимания на то, что орёл умеет строить удивительно сложные гримасы.

— Это святая святых башни Рейвенкло. Тебе дан шанс пройти испытание и стать наследником Рейвенкло, — похвастался символ факультета, гордо указав клювом на потолок.

— Я никогда не слышал о подобном испытании, — скептически пробормотал я.

— Чтобы попытаться пройти испытание, ты должен расписаться здесь, — орёл кивнул на кожаную папку, лежащую на пьедестале. — Это обеспечит твоё молчание.

— И что мешает мне уйти, не подписав ничего? — уточнил я.

— Ничего, кроме потери шанса попытаться получить ценные знания из личной библиотеки Ровены Рейвенкло.

Неудивительно, что слухи так и не просочились наружу. Ни один студент Рейвенкло ни за что не упустит шанса почерпнуть тайные знания из библиотеки Ровены. Хотя в создании Хогвартса принимали участие все основатели, именно она заложила магический фундамент школы. Большинство её чар были потеряны со временем, и некоторые утверждают, что часть заклинаний невозможно применять без её диадемы, которая увеличивала интеллект.

— За тысячу с лишним лет ни один человек не прошёл испытания?

— Почему ты так думаешь? — поинтересовалась статуя орла, склонив голову набок. — За последнюю тысячу лет сотни людей пытались сделать это, и шестерым это удалось. Каждый из них стал блестящим волшебником, открывшим много нового, и они добавили свои знания и труды в библиотеку Рейвенкло.

В эту секунду я уже практически пускал слюни от жадности и нетерпения.

— Подпиши и откажись от своего шанса рассказать другим о комнате, или ты потеряешь шанс получить доступ к легендарной библиотеке, — лукаво напомнил орёл, увидев выражение моего лица.

Для меня даже не было выбора. Я шагнул вперёд, схватил перо и расписался в папке, заметив, что чуть выше здесь также была подпись моего отца. Должно быть, его тоже выбрали для испытания, но предполагаю, что он его провалил.

— В чём заключается испытание? — немедленно поинтересовался я, как только поставил свою подпись.

Так же как в Выручай-комнате, на столе появились четыре книги, и бронзовый орёл объяснил:

— У тебя есть четыре варианта на выбор: изобретение зелий, создание защит, чары и окклюменция. Любой из вариантов потребует от тебя полной отдачи. У тебя будет только год и один день, чтобы овладеть выбранным предметом. Выбирай тщательно, помни, что многие талантливые волшебники и ведьмы были на твоём месте, и подавляющее большинство потерпело неудачу.

Я подозрительно посмотрел на орла. Выбор, который он предлагал, казался сделанным специально для меня. Почему-то я сомневался, что это единственные доступные варианты, предлагаемые для испытания. Похоже тщательно отбирались на основе моих интересов.

В этом году я потратил много времени в Выручай-комнате на изучение каждого предоставленного предмета.

— Как много тебе известно о происходящем в замке? — спросил я с подозрением.

Статуя ухмыльнулась, решив ничего не отвечать.

Не обращая внимания на раздражающую ухмылку, я принялся обдумывать предложенные варианты. Каждый из них казался мне ловушкой.

Время, проведённое с матерью, заставило меня осознать, насколько трудным может быть создание нового зелья. Я не настолько уверен в своих способностях, чтобы изобрести новое зелье за один год.

Установка защиты могла бы быть разумным выбором, учитывая, что я уже научился разбираться в деталях. Но мои исследования на эту тему показали, что мне может потребоваться больше года, чтобы создать собственную защиту.

* * *

* * *

Я серьёзно задумался по поводу окклюменции, потому что всегда хотел изучать её, но, судя по тому, что успел прочитать на эту тему, научиться окклюменции было чрезвычайно трудно. Кроме того, как вообще узнать, что ты овладел этим видом магии?

Должен признать, что чары показались мне очевидным выбором. Но среди них есть и безумно сложные. Если испытание выберет создание именно таких, я, скорее всего, не пройду испытание.

Неудивительно, что только шесть студентов за тысячу лет добились успеха. Сложно ожидать, что студент на первом и втором курсах сможет завершить это безумие.

В итоге я остановил свой выбор на окклюменции, так как не только думал, что это мой лучший шанс дойти до конца, но и, несмотря на благие намерения профессора Дамблдора, предпочитал держать свои воспоминания при себе. Ощущение его рентгеновского взгляда было крайне тревожным.

— Я выбираю окклюменцию, — решительно произнёс я, подойдя к книге по ментальной защите.

Остальные тома моментально исчезли. Я сразу же уверился, что чары в этом помещении похожи на те, что наложены в Выручай-комнате.

— Возьми книгу, уходи и не возвращайся, пока не будешь готов завершить своё испытание. Я призываю тебя не делать этого слишком рано, так как ты получишь только один шанс. Если потерпишь неудачу, то больше никогда не увидишь это место, — пренебрежительно произнёс бронзовый орел.

Схватив книгу, я направился к выходу, но прежде чем добрался до лестницы, обернулся, бросив на статую последний взгляд, и уточнил:

— Мне разрешено пользоваться чьей-либо помощью в обучении окклюменции?

— Вряд ли это было бы настоящим испытанием, если бы ответы подавали тебе на блюдечке с голубой каёмочкой, — ухмыльнувшись, обломал меня орёл.

Что ж, мой первоначальный план — обратиться за помощью к профессору Снейпу — не годился. Хотя, учитывая, через что прошёл Гарри, пытаясь учиться у него, возможно, это и к лучшему.

* * *

Вернувшись в гостиную Рейвенкло, я уселся в своё любимое удобное кресло и нетерпеливо открыл книгу по окклюменции.

Она очень подробно рассказывала об искусстве ментальной защиты. В ней объяснялось, что в окклюменции существует два уровня мастерства.

Первый уровень является самым распространённым, он доступен большинству людей. Он заключается в достижении состояния, которое не позволяет легилименции раскрыть секреты человека, и включает в себя возведение непроницаемого барьера вокруг разума.

Несмотря на то, что такая защита считается успехом у большинства волшебников, этот уровень имеет огромный недостаток, поскольку легилимент наверняка узнаёт, что человек использует ментальную защиту.

Второй уровень включает в себя создание сложных поддельных воспоминаний, которые могут полностью обмануть кого-то, использующего легилименцию, не давая обнаружить вашу ментальную защиту.

Я предположил, что профессор Снейп должно быть достиг второго уровня, учитывая, что он шпионил за лордом Волдемортом, который, по слухам, являлся одним из самых опытных легилиментов в мире.

Прочитав о разных уровнях мастерства, я почувствовал — и это было очень неприятно — что первого уровня будет не достаточно для прохождения испытания. Но больше всего меня интересовало, как я докажу, что овладел окклюменцией. Не похоже, чтобы статуя орла разбиралась в этом вопросе.

Там, внизу, должно быть что-то, способное осуществить ментальную атаку или нечто подобное. Это единственный способ доказать, что кто-то может защитить свой разум.

Если я смогу выяснить, что там внизу, и получить что-то подобное, возможно, это поможет мне практиковаться в окклюменции. Иначе как я узнаю, есть ли у меня хоть какой-нибудь прогресс.

Что касается того, как добиться успеха, то книга была невыносимо расплывчатой. Эта ветвь магии чрезвычайно личностна и требует от человека полного овладения своим разумом.

Это состояние описывалось как пробуждение или просветление разума, и давалось предупреждение, что методы, сработавшие для одного человека, могут не сработать для другого. Я в отчаянии потёр глаза: следующий год обещал быть долгим и сложным.

* * *

На следующий день я решил попробовать проверить магические ограничения, мешающие мне обратиться за помощью. Результаты шокировали меня. Я предполагал, что мне помешают только говорить о испытании.

Результаты превзошли мои ожидания. Я посчитал себя самым умным и составил несколько планов, как обойти ограничения. В итоге ни один из моих планов не осуществился. Если Уитхорн использовал что-то подобное, когда заставил моего деда подписать контракт, то понимаю, почему дед не смог бороться с ним позже.

Это приводило меня в бешенство. Что бы я ни предпринимал, насколько бы тонко ни действовал, заклинание всё равно мешало мне получить помощь.

Не желая сдаваться, я продолжал пробовать один метод за другим, пытаясь найти обходной путь. Например, я попытался невинно попросить книги по окклюменции у своих друзей, но не смог. Затем я решил оставить на столе книгу, которую мне дала комната, но когда Седрик поднял её, он увидел только чистые страницы.

Не успел я опомниться, как начались выпускные экзамены, которые не вызвали у меня проблем. Я был уверен, что сохраню первое место в Рейвенкло, и с нетерпением ждал, когда за мной будет зарезервирована лучшая спальня. Несмотря на то, что академическая конкуренция на факультете была очень сильна, мои соседи по комнате молча подбадривали меня, зная, что они разделят мою победу.

В конце учебного года Слизерин выиграл кубок по квиддичу и кубок школы. Я не слишком удивился, ведь если правильно запомнил книги, они становились победителями несколько лет подряд до поступления Поттера. Однако их победа привела к тому, что Анна несколько дней была невыносимо самодовольна.

Маленькая часть меня в начале года представляла, как я набираю баллы и веду факультет к победе в кубке. Но, в конце концов, после общения с Гренделем, беспокоиться о чём-то столь глупом, как кубок, показалось слишком обыденным. По крайней мере, так я себе говорил.

После того как праздник закончился, студенты, которые отложили сборы на последний момент, провели остаток вечера, бегая в панике и пытаясь собрать вещи, потому что рано утром все должны были сесть в Хогвартс-экспресс.

В своём последнем деле в этом году я заручился поддержкой Фреда и Джорджа. Не новички в нарушении правил, они согласились, когда услышали, что я подготовил для своего противника-гриффиндорца.

Позже тем же вечером, после отбоя, я выпил зелье, которое приобрёл в «Борджин и Беркс» во время рождественских каникул. Зная, что у меня меньше часа, чтобы добраться до гриффиндорской башни и обратно, я быстро прошёл через замок, направляясь к портрету полной дамы.

На подходе я увидел, что Джордж и Фред в замешательстве смотрят в мою сторону, при этом Джордж переводил взгляд то на карту мародёров, то снова на моё предполагаемое местоположение, пока в итоге не спросил растерянно:

— Может быть, что-то не так с картой?

— Я просто выпил зелье невидимости, — заговорил я, прежде чем Фред успел ему ответить. — У меня ведь нет карты, которая показывает патрулирующих профессоров.

— Где нам достать такое? — воскликнули они в унисон, с одинаковым выражением предвкушения на лицах.

— Его безумно трудно сварить, а ингредиенты очень редки, — рассмеялся я, подумав обо всех неприятностях, которые могла бы причинить парочка невидимых близнецов Уизли. — Кроме того, оно строго регулируется Министерством. Большинство волшебников обходятся чарами хамелеона, и хотя это не настоящая невидимость, они довольно эффективно скрывают человека. — Увидев их разочарование, я добавил: — Однако есть те, кто достиг такого мастерства над данными чарами, что буквально становятся невидимыми. А теперь пойдёмте, у меня осталось всего полчаса до того, как действие зелья закончится.

* * *

* * *

Когда мы подошли к портрету толстой дамы, она раздражённо посмотрела на близнецов и произнесла:

— Опять вы! Так и знала…

— Лео де Корде, — ухмыляясь сказал Фред.

Недовольный портрет открыл проход в гостиную Гриффиндора, и меня повели в комнату, где спал Майкл.

Не желая рисковать, я наложил на себя заглушающие чары и осторожно вошёл в спальню. Найдя Майкла, я вытащил проклятую маску из кармана мантии и надел её на лицо своего противника.

Прикрепившись, маска погрузилась под его кожу и исчезла из вида. Выполнив свою миссию, я быстро покинул башню Гриффиндора и вернулся в свою спальню.

На следующий день мы все погрузились в Хогвартс-экспресс и отправились домой на лето. В поезде я столкнулся с Майклом, и он заметил кольцо на моём пальце.

— Рад, что ты, наконец, нашёл свою безделушку, — протянул он с ухмылкой. — Не могу поверить, что это заняло у тебя столько времени. Думаю, слухи о твоих выдающихся способностях преувеличены.

— Хорошего лета, Майкл, — весело сказал я и мило улыбнулся, вспоминая о маске, которая сведёт его с ума. — Это лучшие дни в нашей жизни, и я уверен, что ты никогда их не забудешь.

Майкл подозрительно посмотрел на меня. Моя реакция не была похожа на наши прежние игры. Он ожидал, что я разозлюсь или расстроюсь; вместо этого я мило улыбнулся и сказал ему, чтобы он наслаждался летом.

Когда поезд отъехал от Хогвартса, я вспомнил всё, что случилось со мной за этот год. Я многого добился, но мне ещё многое предстояло сделать. Надеюсь, испытание, которое я должен пройти, поможет мне подготовиться к грядущему. К счастью, у меня было ещё несколько лет на подготовку.

Чем ближе мы подъезжали к Лондону, тем больше я волновался. Мне не терпелось увидеть свою семью, но какая-то часть меня уже скучала по Хогвартсу и не могла дождаться возвращения. Надеюсь, на втором курсе я не стану попадать в опасные для жизни ситуации.

Когда мы прибыли на вокзал, я ожидал очередного неловкого приёма, но встречал меня только отец. Я даже почувствовал облегчение, пока он не сказал мне, что мама ждёт меня дома, а по его голосу я понял, что она крайне недовольна.

По пути с вокзала я извёлся от предвкушения, слишком давно мы с мамой не участвовали в наших печально известных словесных перепалках. Мне нужно запастись аргументами, если я хочу выйти из них победителем.

* * *

Я в отчаянии уставился на стены своей спальни. Прошёл месяц с тех пор, как я вернулся из школы, а точнее, двадцать девять дней. Я скрупулёзно отмечал каждый их них, потому что весь этот месяц, в основном, просидел в заточении в своей комнате.

В день возвращения я знал, что моя мама расстроена, и надеялся на одну из наших словесных перепалок. Но меня поджидала катастрофа просто эпических масштабов.

По-видимому, маме не понравилось, что её сын рисковал жизнью из-за кольца, а профессор Дамблдор в письме не забыл упомянуть о такой небольшой детали как обрушение потолка пещеры на голову Гренделя. Излишне говорить, насколько моя мама была удивлена.

Мне запретили выходить из дома в течение месяца, навещать друзей и летать над поместьем. Похоже, она не доверяла мне, потому что заколдовала окна в моей комнате, не давая мне улизнуть.

Первую неделю я с удовольствием находился в своей комнате и практиковался в заклинаниях. Когда мама обнаружила, что наказание меня мало волнует, она конфисковала мою палочку и книги, и мне осталось только разочарованно смотреть на стены.

Я пытался осваивать окклюменцию, занимаясь медитацией столько, сколько мог выдержать, чтобы не сойти с ума. Мне так и не удалось достичь состояния, описанного в книге, но я понимал, что с наскока этого не добиться. К счастью, завтра моё заключение закончится, и я снова буду свободен.

На следующий день мама неохотно вернула мне палочку и книги. Я планировал сходить в гости к Седрику, но был вынужден присматривать за Сашей и Ребеккой, пока наши родители отправились навестить моего дядю.

Узнав, куда они идут, я попросился с ними. Но почему-то отец категорически отказал мне.

— Поколдуй немного, — по-детски потребовала Ребекка, дергая меня за руку и отвлекая от размышлений.

Я повернулся и посмотрел на близнецов, которым недавно исполнилось шесть лет. Ребекка глядела с вызовом, но казалась очень милой. Саша действовала немного по-другому. Она старалась стать такой очаровательной, что у меня не хватило бы сил отказать ей.

С тех пор, как я вернулся домой, Саша начала таскать с собой Афину, как будто была убеждена, что Афина не может передвигаться самостоятельно.

— Хотите увидеть фокус? — усмехнулся я, вытащив палочку.

Они обе энергично закивали, поэтому я коснулся головы Ребекки и произнёс:

— Аурантиум Дульчис.

Её чёрные волосы мгновенно перекрасились в ужасный оранжевый цвет, а Саша чуть не уронила Афину и удивлённо вздохнула.

Заинтересовавшись результатом моего заклинания, Ребекка повернулась и посмотрела в зеркало.

— Что ты наделал? — закричала она, увидев свои волосы. И грозно глядя на меня потребовала: — Верни всё обратно.

— Почему? Я думал, ты хочешь увидеть магию, — невинно сказал я с улыбкой Чеширского кота, а затем повернулся к Саше: — Ты тоже хочешь увидеть волшебство?

Саша быстро покачала головой и выставила Афину перед собой как щит, опасаясь, что я направлю на неё свою палочку.

— Это навсегда? — со страхом спросила у меня Ребекка.

— Конечно, нет, я бы никогда не сделал ничего подобного, — я укоризненно покачал головой.

— И когда это пройдёт? — на её лице застыло выражение облегчения.

— Тебе нужно всего лишь отстричь волосы, и они отрастут нормального цвета, — сказал я со злой ухмылкой.

— Нет… я не хочу стричься, — заскулила она со слезами на глазах.

Увидев её слезы, я понял, что, возможно, слишком далеко зашёл в своей шутке.

— Я шучу. Это продлится всего около десяти минут, — улыбнулся я.

Было забавно, как быстро исчезли её слезы, и я подозрительно посмотрел на неё. Кажется, она научилась вызвать эти слезы всякий раз, когда ей нужно было заставить кого-то чувствовать себя виноватым. Это что, какой-то особый навык младших сестёр для манипуляции старшими братьями? Если да, то мне придётся отточить своё актёрское мастерство.

Остаток дня я провёл, развлекая близняшек. Я делал всё: от танцев стульев до левитации девчонок в воздухе.

Позже тем же вечером за обеденным столом мой папа сказал:

— Алекс, я хочу, чтобы после ужина ты сделал уборку в библиотеке.

Я посмотрел на него в замешательстве. Мне ещё не приходилось заниматься уборкой. Чёрт, да если бы кто-нибудь из нас попытался сделать это, Лола, наш домашний эльф, расплакалась бы, решив, что недостаточно хорошо поработала.

Дойдя до семейной библиотеки, я с недоумением огляделся. Она, как обычно, выглядела безупречно. Я вздохнул, услышав слабый всхлип снаружи.

— Заходи, Лола, — крикнул я.

Крошечная эльфийка выглянула из-за угла, из её больших глаз текли крупные слёзы.

— Лола не справилась с уборкой в ​​библиотеке? — спросила она, не переставая плакать.

Я знал, что должен быть осторожен, чтобы не дать ей повод наказать себя.

— Нет, Лола. Посмотри на это место — оно безупречно, — мягко сказал я. — Не думаю, что здесь когда-либо было так чисто.

— Но мастер Генри сказал, что… что… вам нужно убрать библиотеку, а ведь это обязанность Лолы, — всхлипывая заикалась Лола.

Пока я злился на отца, мне пришла в голову интересная мысль.

— Действительно сказал, — задумчиво произнёс я, с подозрением оглядывая библиотеку.

Мой отец ничего не делает без причины. Он знал, что его поручение расстроит Лолу, но всё равно отдал мне его. Значит, он хотел, чтобы я что-то нашёл здесь, и чтобы Лола помогла мне.

— Лола, — обратился я к домовушке.

— Да, мастер Алекс? — откликнулась она, грустно повесив уши.

— Думаю, мой отец хотел, чтобы я что-то нашёл. Здесь есть непорядок?