Слизеринская грязнокровка (джен)

— Так нельзя, — выдохнул все еще бледный Гарри. — Мы не можем позволить Малфою просто, — Гарри поежился, — купить Эрику. Должен быть другой выход.

— Да, — согласилась с ним Гермиона. — Мы не можем отдать Эрику в его лапы. Он же из нее воспитает... — Гермиона осеклась. — Нет, это будет катастрофа для всего магического мира. Вы же видели, как она обошлась с учеником, а ведь у нее даже палочки в руках не было. Профессор Макгонагалл, сделайте что-нибудь, пока не стало слишком поздно! — взмолилась Гермиона.

Минерва молчала. Гермиону охватило отчаяние. Она так не хотела терять эту девочку.

— Вы сами отреклись от нее, — сказал Люциус, манерно растягивая слова. — Это вы опозорили ее перед школой. Слишком поздно стало минут десять назад, когда девочка отказалась быть купленной вами.

— Заткнись, — крикнул Рон, не сдержавшись. — Мы ее не покупали, мы предлагали ей дружбу. А тебе она зачем? Твоя семейка же ненавидит и презирает грязнокровок. Зачем тебе Эрика? Ты хочешь сделать из нее свою фанатичную последовательницу, новую Беллатрису?

— Но вы же хотели воспитать из Эрики новую Гермиону, — спокойно парировал Люциус.

— Это совсем другое дело, — не унимался Рон.

— Неужели? — Люциус удивленно поднял одну бровь. — Значит, я ошибся, — продолжил он, — и вы не шантажировали девочку отчислением из школы только за то, что она попала на Слизерин и выбрала меня, а не вас? Я ошибся?

Гермиона сжала свои кулачки.

— Ты ее просто запугал тогда, в Косом переулке, — гневно сказала она Малфою. — Ни один ребенок не может добровольно выбрать тебя, встать на твою сторону. Драко не в счет. Я говорю о нормальных детях, воспитанных в нормальных семьях, а не семьях Пожирателей Смерти.

— А ты уверена, что семья Эрики была нормальной? — спросил Люциус Гермиону, улыбаясь. — Знаешь, почему она хотела изменить свою жизнь? Она говорила, что дома ее никто не ждет и что она там никому не нужна.

— Врешь, — возразила Гермиона.

— Разве будет девочка из бедной, но любящей семьи, такой неудержимо бунтующей? Вы не видели пустоту в глазах этой девочки? — добавил Люциус.

Внутри Гарри все похолодело. Слова Малфоя как будто отрезвили его. С чего он решил, что Эрика захочет с ним дружить? Что она порадуется свалившейся на нее славе? Гарри понял, что проецировал на девочку свои желания и мечты, но он ничего не пытался увидеть в самой Эрике. Гарри стало почти физически больно от осознания того, что он сам же оттолкнул от себя Эрику и отдал ее в лапы Люциуса Малфоя. Если бы он не объявил всем о подвиге девочки, если бы не распространил все эти слухи на весь Хогвартс и весь магический мир, то возможно Эрика решила бы все по-другому. Но он сам же все испортил. А теперь уже да, было слишком поздно. Эрику уже нельзя было вернуть.

— Куда ты ее тащишь? — резко спросил Рон Уизли ненавистного врага.

— В больничное крыло, — спокойно ответил Люциус. — Вот до чего вы ее довели, — посетовал он.

И Люциус, удерживая Эрику над полом заклинанием левитации, как ни в чем не бывало вышел из зала, а Эрика парила вслед за ним. Гермиона отчаивалась все сильнее. Эрика, эта невинная девочка, ускользала от нее. Гермиона подумала, что они с Гарри и Роном тоже давили на Эрику. Но извиняться перед девочкой было поздно. Не после того, как ее унизили перед всей школой. Гермиона подумала, почему не она остановила ту женщину в мантии, почему не она прекратила ее крик, почему не она заплатила за обучение Эрики. Это же не была какая-то невероятная сумма, деньги можно было найти. Но она... струсила. Нет, одергивала себя Гермиона, не струсила. Она... просто... сама же и отреклась от Эрики, а теперь жалеет о своем поступке.

— Ох, Гарри, — выдохнула Гермиона и все-таки заплакала. — Что мы наделали?

Гермиона положила голову на плечо Рона, своего мужа с недавних пор, и слезы залили его одежду. Рон хотел утешить Гермиону, но не знал как. Рон тоже мысленно ругал себя за невмешательство. Он тоже мог остановить унижение Эрики. Неужели Малфой был прав и они действительно отреклись от девочки? Гермиона все плакала и это разрывало Рону сердце.

Шумный зал остался позади. Идя по коридорам пустующего и оглушительно тихого замка по направлению к больничному крылу, Люциус думал о словах рыжего Уизли. Неужели он действительно хочет воспитать из Эрики новую Беллатрису? Боевую ведьму, преданную только ему, готовую умереть за него и убить за него? Неужели он хочет просто использовать ее? Было ли это так необходимо? Теперь Люциус уже сомневался в этом. Он вспомнил, как с ним самим обращался Волан-де-Морт, как отобрал палочку и замахнулся на него в битве за Хогвартс. Нет, Люциус не хотел, чтобы Эрика переживала подобное. Люциус не хотел превращаться в деспота, не хотел, чтобы девочка его боялась. Уважения уже было достаточно.

Дверь в больничное крыло была открыта. Все койки были пустыми с расправленными белыми простынями. Последним взмахом волшебной палочки Люциус аккуратно положил Эрику на одну из коек. Девочка была в глубоком обмороке, Люциус не знал, как долго ей придется тут пробыть и когда она очнется. Колдун спрятал палочку в трость и, повинуясь мимолетному порыву, присел рядом с девочкой на койку. Он почему-то только сейчас обратил внимание на ее прическу, на ее темно-русый цвет волос и подумал, что для ее формы лица будет лучше, если она отрастит волосы хотя бы до плеч.

Запястье девочки все еще было покрасневшим. Женщина в мантии так дергала Эрику, что натерла ей руку. Повинуясь второму порыву, Люциус провел ладонью по запястью Эрики и замер в таком положении. К его удивлению, девочка, не просыпаясь, сжала его пальцы своими. Люциус испытал нечто, граничащее с ужасом. Что он делает с Эрикой? Что она делает с ним? Где это видано, чтобы он, Люциус Малфой, с такой почти отеческой теплотой относился к грязнокровке? Но, однако же, эта грязнокровка четко сказала Гарри Поттеру, что не хочет участвовать в его травле, а это событие меняло все.

Люциус вдруг осознал, насколько же устал за все эти годы. Не только за последние пять лет, все началось раньше, с того момента как возродился Темный Лорд. Именно с тех пор его жизнь покатилась под откос. Люциус вспомнил время, проведенное в Азкабане, и эти воспоминания заставили его содрогнуться. Нет, убедил он себя. Сейчас он должен уйти. Эрика и так многое пережила, на сегодня с нее потрясений хватит.

Выходя из больничного крыла, Люциус чуть не столкнулся в дверях с мадам Помфри. Та, тихо ойкнув, замерла и пропустила бывшего Пожирателя Смерти. Потом она кинулась к девочке, но увидела, что та мирно лежит на койке, и успокоилась. Мадам Помфри тоже была в шоке от этого скандала, произошедшего в Хогвартсе. Заметив покрасневшее запястье Эрики, мадам Помфри спохватилась и побежала искать лечебную мазь.

Банкет завершился. Старосты повели учеников в гостиные факультетов. Гарри, Рон и Гермиона засобирались домой. Гермиона перестала плакать, но все равно была печальна, как никогда.

— И как теперь Эрика будет тут жить? — спросил друзей Гарри. — Как ее примут на Слизерине? Она же грязнокровка.

— Ага, — кисло ответил Рон. — Грязнокровка, которая подняла в воздух гриффиндорца без волшебной палочки, отказала нам в дружбе и при всех защищала Люциуса Малфоя. Думаю, что ее на Слизерине примут с распростертыми объятиями и им будет наплевать на ее грязную кровь.

Гарри почему-то вспомнил Драко. То, как он предпочел ему Рона. Может, поэтому Драко стал изводить их? Теперь отвергли самого Гарри и избранному это не понравилось. Да, он злился на Эрику. Как она могла так с ним поступить? Она выбросила дар дружбы от Гарри, Рона и Гермионы как мусор. Даже если у нее была сложная жизненная ситуация и проблемы в семье, нельзя было так предавать тех, кто хотел ей помочь. Тех, кто дал ей шанс учиться в Хогвартсе. Гарри опять подумал о своем детстве. Дарсли его не любили, друзей у него не было, но он же не вырос таким подлым, как Эрика. Да-да, размышлял Гарри, это была именно подлость.

— У Эрики есть и амбиции, и коварство, — тихо сказала Гермиона. — То, что нужно для слизеринки. Она использовала нас, вот и все. Не собиралась она ненавидеть Малфоя после их встречи в Косом переулке. Как раз наоборот. А мы все поняли неправильно. Она бы все равно Слизерин выбрала, мы не виноваты. Не мы от нее отреклись, а она от нас.

Гарри, Рон и Гермиона не стали проведывать Эрику в больничном крыле. Гермионе казалось, что она сама сейчас начнет как та женщина в мантии требовать от Эрики объяснений и оправданий. Нет, лучше золотому трио с Эрикой не пересекаться. Они теперь по разные стороны баррикад.

— Странно, — вдруг сказал Гарри. — Война с Волан-де-Мортом закончилась пять лет назад, но вражда никуда не делась. Эта война оставила на наших жизнях неизгладимый отпечаток.

— Бывшие Пожиратели Смерти могут найти себе нового лидера, — резонно предположил Рон. — Они же не изменились. Проиграл Волан-де-Морт, победит другой Темный Лорд.

— И Эрика будет сражаться на стороне зла, — кивнула Гермиона. — Мы не должны терять бдительности.

Новости о скандале в Хогвартсе постепенно начали проникать в прессу. В зале было несколько приглашенных репортеров. Предполагалось, что они официально расскажут о смелой девочке Эрике Питти и ее непримиримости к проявлениям зла, таким как Люциус Малфой. Но Эрика шокировала всех. Теперь ее колдографии были на всех газетах, Эрика смотрела на магический мир со всех этих шуршащих страниц. Эрика словно затопила собой магическое сообщество. Да, она стала лицом нового поколения волшебников и примером для подражания, но не так как планировал Гарри. Она стала лицом нового поколения учеников Слизерина и примером для подражания всех сочувствующих им. Лицо маленькой девочки с мутным взором, поднимающей гриффиндорца в воздух без палочки и швыряющей его о лавку, отдавало невыразимой жутью. Даже тот момент, когда Эрика рухнула под ноги Люциусу Малфою и потеряла сознание, выглядел дико. Как будто Эрика была механической заводной куклой, отключившейся после выполнения своей задачи.

Но настоящая девочка Эрика Питти, лежащая в больничном крыле Хогвартса, еще ни о чем не знала. Ее больше волновало выживание, а не популярность. Она в беспамятстве металась на койке, а мадам Помфри старалась ее успокоить, гладя ее по руке, но это было не то.