Слизеринская грязнокровка (джен)

Уставшая Минерва Макгонагалл сидела за столом в своем кабинете директора Хогвартса и листала книгу, призывающую истреблять волшебников по всему миру. Мораль книги была ясна: если любишь Гарри Поттера и ждешь письмо из волшебной школы, то ты попадешь в ад. Минерва все гадала, кто же мог разболтать магглам важную информацию о Гарри и его многолетнем противостоянии Волан-де-Морту. У Минервы заболела голова, она потерла пальцами свои виски и продолжила листать неприятную книгу. Изучить ее было необходимо, потому что эта книга оказалась востребованной в обществе магглов. К этой книге нужно было отнестись со всей серьезностью. Минерву в книге тоже упомянули, почему-то обозвав злой колдуньей Нагайной. Полуправда была опаснее абсолютной лжи.

Будь эта книга обычным религиозным бредом, проблем бы не возникло, но полуправда создавала целый ворох проблем. На столе директрисы лежали новенькие письма от родителей магглорожденных учеников с требованием, даже не просьбой, исключения их детей из школы, обучающей темным искусствам. На некоторые письма Минерва ответила, напомнив таким родителям, что в Хогвартсе изучают не темные искусства, а защиту от них, но воля родителей-магглов была неумолима. Такая проблема не коснулась факультета Слизерин, не имеющего магглорожденных, кроме Эрики Питти-Малфой. Сильнее всего это ударило по факультету Гриффиндор. В следующем полугодии учеников станет меньше, а обиднее всего было то, что родители имели полное право забрать детей из Хогвартса. Минерва не могла им этого запретить. Минерва Макгонагалл медленно встала, поправила мантию и, держа книгу в руках, пошла по опустевшей на время рождественских каникул школе. По школе, которой Минерва посвятила всю свою жизнь.

Она могла поклясться, что ей померещились первокурсники Гарри, Рон и Гермиона, бегающие по этим коридорам. На самом деле Минерва помнила всех своих учеников, а не только Золотое Трио и отдельно гриффиндорцев. На Минерву накатила щемящая ностальгия и она углубилась в воспоминания о своей молодости, о годах, когда она еще была в Хогвартсе молодым преподавателем. С тех пор минуло много десятков лет. Минерва дряхлела телом, но была молода душой. Минерва была все еще в здравом уме и обладала безупречной памятью. Иногда эта безупречная память выходила ей боком и причиняла нестерпимую боль. Перед внутренним взором Минервы всплыло лицо юной Литы Лестрейндж. Лита часто выводила Минерву из себя, насылала на учеников Хогвартса проклятья, нарушала все правила школы, но, учитывая дальнейшую трагическую судьбу Литы, Минерва простила ее за все эти глупости. В глубине души Минерва не ненавидела слизеринцев, а скорбела по ним. Ей все время казалось, что, попади они на другой факультет и родись в других семьях, получи они другое воспитание, их жизни были бы полны света, а не тьмы. Мысли Минервы резко прервало столкновение с чем-то большим и колючим. Она споткнулась и чуть не упала, но ее как пушинку поймала и удержала большая теплая рука.

— Простите, директор, — извинился Хагрид, выглянув из-за срубленного дерева. — Я вас не заметил. Наверное, не стоило тащить в школу такую огромную ель. Я как лучше хотел. Еще раз извините, — смутился великан.

— Все нормально, я в порядке, — с улыбкой заверила Хагрида Минерва, поправляя свою мантию и убирая с нее хвою, нападавшую с веток.

Хагрид неуклюже топтался на месте и не знал, как начать разговор. На него тоже накатила ностальгия, ему тоже мерещились первокурсники Гарри, Рон и Гермиона, бегающие по коридорам Хогвартса. Минерва была добра к Хагриду, Хагрид уважал Минерву. Но он не мог просто начать разговор, боялся помешать Минерве думать о важных вещах, она же стала директрисой Хогвартса. Хагрид по сравнению с ней был... не столь значительной фигурой в магической истории. Внезапно взгляд Хагрида упал на обложку книги, которую Минерва Макгонагалл все еще держала в руке. С обложки на Хагрида смотрело лицо того самого Гарри. После новой волны ностальгии Хагрид решился произнести слова и не держать чувства в себе.

— Это биография нашего героя? — с гордостью спросил наивный Хагрид, придерживая огромную ель. — Это правильно, что про Гарри пишут много книг-воспоминаний. Гарри для каждого стал символом надежды на справедливость и примером для подражания.

— Нет, — тихо сказала Минерва и хотела спрятать книгу, но было уже поздно. — Это не биография Гарри. Эта книга написана магглом и в ней призывают разрушить нашу школу магии по кирпичику, сжечь ее, а всех ее учеников и преподавателей убить.

— Что? — сдавленно прохрипел Хагрид и отпустил ветку ели. — Этого не может быть.

Дерево потеряло устойчивость и завалилось набок, но Минерву и Хагрида это не заботило. Хогвартс еще никогда не был таким пустым и безжизненным. На глаза Хагрида навернулись слезы.

— Откуда магглы знают про Гарри? — спросил великан у директрисы. — Почему они призывают разрушить Хогвартс, если в нем были величайшие добрые волшебники всех времен? Почему магглы ненавидят нас?

— Магглы не различают белую и черную магию, — пояснила Хагриду Минерва. — Они ненавидят любые чудеса.

— Как опекуны Гарри, — нервно сказал Хагрид. — Они его сажали в чулан под лестницей и морили голодом.

— А теперь подобные люди готовы сражаться с волшебниками, — сказала Минерва. — Это не шутка, Хагрид, — доверительно добавила Минерва. — Эта книга может стать "Молотом ведьм" XXI века. Идеи ненависти к чудесам желанны магглами. Если уничтожить весь тираж книги, это не вернет все к прежнему состоянию. Идеи этой книг уже проникли в умы магглов и прижились в них. Для магглов Хогвартс, точнее, академия Мерлина, стал средоточием темных искусств. Им безразлично, что это ложь. Магглы нас ненавидят.

— А про Альбуса Дамблдора там тоже написано? — спросил Хагрид в отчаянии. — Про Темного Лорда?

Минерва поднесла книгу к глазам и потрясла ей.

— Магглов учат, что Дамблдор и был Темным Лордом, а Гарри сражался с ним понарошку, — сказала Минерва Макгонагалл. — Гермиона показана злодейкой. Мадам Трюк показана злодейкой, которая учит детей отрекаться от семьи ради полетов на метлах. Про тебя написано, что ты обманываешь детей и заманиваешь их в нашу школу темных искусств, а потом не отпускаешь их из этой ловушки.

— Никого я не заманиваю, — помотал Хагрид косматой головой. — Я приглашаю детей в мир чудес и волшебства, приглашаю их в сказку посреди серых будней. Какой же я злодей? Разве Хогвартс ловушка? Наоборот, это же самое прекрасное место в мире! — Хагрид сжал громадные кулаки. — Надо найти этого маггла и заставить его признаться в том, что он наврал про нашу замечательную школу. Надо остановить это безумие.

— Если ты ворвешься к нему в дом, это лишь подтвердит твою агрессивность, — сказала Минерва великану. — Нужно действовать хитрее. В Министерстве уже думают над тем, как решить эту проблему. Хогвартс устоял во времена инквизиции, выстоит и теперь. Все будет хорошо.

— Все будет хорошо, — закивал Хагрид, цепляясь за малейшую надежду как за соломинку.

Он потащил ель в главный зал, но уже без прежнего энтузиазма. Хагрид чувствовал себя преданным и брошенным в вонючую грязь. Его и раньше порочили, та же Рита Скитер, но это все не выходило за рамки волшебного мира. Теперь мир магглов ненавидел Хагрида, а Хагрид даже ничего о нем не знал. Не понимал изобретений магглов, кроме мотоциклов. Не понимал их обычаев, их культуры. Хагрид в этом и не копался, он был простым любителем магических зверей, находил в этом отдушину и призвание всей жизни. А магглы назвали его злодеем, заманивающим детей в ловушку. Поставив ель, Хагрид пошел в свой домик возле Хогвартса. По пути его остановила профессор Стебль. Она как раз закончила проверять свои теплицы и убедилась, что они исправны.

— Ты тоже прочитал эту ужасную книгу? — спросила у великана женщина. — Не обращай внимания на эти лживые гадости. Ты всегда сражался за добро, Гарри и Дамблдор всегда сражались за добро. Хогвартс никогда не был школой темных искусств.

В голову Хагрида полезли невеселые мысли и воспоминания.

— Я водил детей в Запретный лес, — сказал Хагрид. — Я притащил в школу цербера. Я общался с акромантулами, а их детеныши-пауки расплодились в лесу. Я разводил соплохвостов и драконов, подвергая опасности всю школу. Я использовал волшебную палочку в зонтике, чтобы наколдовать братцу Гарри поросячий хвост. Тот мальчик это заслужил, но я не должен был применять магию против магглов. Я... — у Хагрида перехватило дыхание. — Я же далеко не безобидный, — ошарашенно произнес Хагрид. — Я опасен. Я легче общаюсь с чудовищами, чем с людьми. Права была Рита Скитер, я и сам чудовище. Я провожу уроки с опасными животными, не думая об учениках. Мне повезло, что гиппогриф Клювокрыл накинулся только на Драко Малфоя и не покалечил остальных ребят. Я... — Хагрид осекся и резко замолчал.

— Ты не чудовище, — расчувствовалась профессор Стебль. — Ты самый добрый учитель в Хогвартсе после Минервы Макгонагалл и Альбуса Дамблдора. Ты любишь учить детей, ты бы никогда не навредил им. Ты любишь всех животных, даже гигантских пауков. У тебя большое сердце и светлая душа.

— Да, но... — смутился Хагрид. — Я все-таки водил детей в Запретный лес. Альбус Дамблдор все-таки не все говорил Гарри, подвергал его опасности. Мне неприятно это признавать, но... — Хагрид махнул рукой и поспешил к своему дому.

Этот дом был неказист и замусорен. Почему-то это впервые бросилось Хагриду в глаза. Он зашел внутрь дома и ему стало тошно от своей жизни и своего поведения. Хагрид хотел наложить себе еду на тарелку и покушать, но ему кусок в горло не лез. "Сначала я наколдовал магглу поросячий хвост, — думал Хагрид, — а потом опустился бы до серьезных проклятий, если бы у меня была нормальная палочка и меня не исключили из школы? Кто я после этого? Как мне могут доверять детей?". Внезапно Хагрид вспомнил Темного Лорда, когда того звали Том Реддл. "Неужели я уже тогда был таким странным, — думал Хагрид, — что на меня можно было повесить любое происшествие с магическим животным? Я бы мог нянчиться с василиском, будь он у меня? Если я даже пауков люблю...". Хагрид потянулся к выпивке. Обычно он не пил алкоголь, но тут алкоголь просто напрашивался. Чем больше Хагрид думал о своем прошлом, тем больше убеждался в том, что он и правда заманивал детей в опасную школу рядом с лесом, кишащем ядовитыми зверями. Раньше Хагрид не придавал таком соседству значения, но тут великана накрыло.

— Неужели я такой страшный? — бормотал Хагрид, сидя в своем доме, а за окном пошел снег.