Слизеринская грязнокровка (джен)

Когда одиннадцатилетняя Эрика Питти получила письмо о зачислении ее в школу чародейства и волшебства Хогвартс, она подумала, что это чей-то глупый розыгрыш. Факт того, что письмо принесла большая сова, совсем сбил девочку с толку. После некоторых колебаний Эрика показала письмо родителям. Они тоже решили, что это чья-то шутка. Сова улетела. Эрика продолжила жить по-прежнему. Через какое-то время письмо забылось.

— А на секунду я даже поверила в существование школы волшебства, — прошептала однажды Эрика перед тем, как лечь спать.

Ее опять дразнили в школе за поношенную одежду и уродливую обувь. Эрика опять слышала колкости за своей спиной. Девочка задыхалась от обиды, часто дралась с теми, кто унижал ее, и сидела в кабинете директора школы. Эрику пугало ее будущее, она понимала, что если она родилась в бедной семье и неблагополучном районе провинциального английского городка, у нее мало шансов выбраться из этого болота. Быт затягивал. В школе Эрика слышала насмешки, а приходя домой выслушивала ругань родителей и звон бьющейся посуды. Девочка умоляла родителей перестать ненавидеть друг друга, но они не обращали на ее мольбы никакого внимания. Отец был более чуток с дочерью, но и он порой позволял себе недопустимое, срывался и впадал в бешенство.

Через месяц сова вернулась с точно таким же письмом. Ее тоже проигнорировали. Совы начали прилетать каждый день. Родители Эрики только теперь восприняли эти письма всерьез.

— Зачем тебе эта волшебная школа? — спрашивала Патрисия Питти. — Ты действительно возомнила себя одаренной в магии?

Женщина еще раз внимательно перечитала письмо.

— Здесь написано, что они ждут сову с ответом. Надо им сообщить, что произошла какая-то ошибка и по этому адресу нет никаких волшебников.

Но это не помогло. На следующий день прилетела новая сова с неизменным письмом.

— Бред, — возмутилась мать Эрики и со злостью порвала письмо. — Шутка затянулась.

Эрика завершила учебный год в обычной школе и теперь постоянно находилась у себя дома. Она еще чаще попадала под горячую руку родителей, у девочки все чаще сдавали нервы. Она пыталась успокоиться, но ничего не получалось. Эрика погрязала в болоте все глубже и глубже. Она запиралась в своей комнате и плакала в подушку.

Однажды Эрика услышала звонок в дверь квартиры. Гостей у них сроду не было, в такое захламленное помещение никого нельзя было пригласить. Эрика услышала голос незнакомой женщины и резкие слова матери, сорвалась с места и вышла из комнаты.

— Она никуда не поедет, — отрезала Патрисия Питти. — Я не буду платить за то, чтобы ее учили всяким фокусам. Да и нет у нас лишних денег.

— Это не проблема, — незнакомка лучезарно улыбнулась. — Мы помогаем всем малоимущим ученикам с подготовкой к поступлению в Хогвартс. Вы можете на нас положиться, — незнакомка погрустнела и поправила свою мантию. — В вашем случае дело осложняется тем, что вы магглы, вашей дочери будет трудно освоиться в мире волшебников. Но, — женщина улыбнулась снова, — я уверена, что Эрика найдет много друзей.

— Я ее не отпущу, — упрямилась Патрисия.

— Так нельзя, — нахмурилась незнакомка. — У вашей дочери талант, она не может упустить возможность развить его. Вы не желаете дочери счастья?

Патрисия промолчала. Эрика вдруг почувствовала, что мать всегда тяготилась ей, что для своей матери она всегда была обузой. Незнакомка представилась, но Эрика не запомнила ее имя. Дальнейшее случилось как в тумане. Эрика оделась, взяла незнакомку за руку и они обе куда-то переместились. Они стояли посреди странной улицы, заполненной разными магазинчиками. Эрика озиралась по сторонам и не знала, что и думать обо всем происходящем. Девочка пыталась принять тот факт, что волшебники существуют и что она одна из них. Женщина в мантии водила ее то в один магазин, то в другой, помогла ей купить необходимые книги и оловянный котел для первокурсников. Также ей купили сову. Эрика провела пальцами по ее перьям. Сова распушилась. Взгляд девочки чуть-чуть потеплел.

— Пойдем скорее, — поторопила Эрику женщина в мантии, передавая кому-то клетку с совой. — Тебе нужна еще волшебная палочка.

На улице толпились люди. Эрика заметила, что не только она была в недоумении. Вокруг нее было много детей ее возраста, взрослые им тоже помогали купить нужные вещи для Хогвартса. В какой-то момент Эрика потерялась в толпе, а сопровождавшая ее женщина скрылась из виду. Эрике показалось, что это все сон, что скоро она проснется на своей кровати, а рядом не будет ни сов с письмами, ни женщин в мантиях. Из размышлений ее вывел грубый толчок в плечо. Нет, это был явно никакой не сон. Эрика обернулась и посмотрела на толкнувшего ее человека. Он выглядел посланцем из другого мира, снизошедшим до обычных людей, в своих дорогих вещах и с изящно повязанным шелковым шарфом вокруг шеи. Его лицо обрамляла россыпь длинных прямых белокурых волос, а в руках он держал трость с фигуркой оскаленной змеи на конце.

— В Хогвартс продолжают принимать неимущих грязнокровок, — посетовал человек и повертел тростью. — Как прискорбно.

Его голос прозвучал мягко и холодно одновременно.

— Кто такие грязнокровки? — ляпнула Эрика.

Человек сдержанно усмехнулся.

— Такие как ты, у кого нет в семье волшебников, — сказал он. — Неужели ты не понимаешь, что тебе не место в нашем мире? Вы все тут лишние.

Человек фамильярно потрепал девочку по голове.

— Почему бы тебе не пойти домой и не отказаться от поступления в Хогвартс? — зловеще улыбнулся он.

— Но это шанс изменить мою жизнь, — запротестовала Эрика. — Дома меня никто не ждет, я там никому не нужна.

Человек с каким-то мрачным и садистским наслаждением сначала вцепился в волосы девочки, а потом, словно опомнившись, провел рукой по ее щеке. Эрика застыла как вкопанная.

— Значит, не будешь отказываться? — спросил человек.

— Не буду, — подтвердила девочка.

Эрика увидела, как по направлению к ней бежит та самая женщина в мантии, помогавшая ей с покупками. При взгляде на человека, стоящего рядом с ней, женщина изменилась в лице. Во всем ее облике сквозило неприкрытое презрение и неприкрытый праведный гнев.

— Почему такие преступники как вы не сидят в Азкабане? — спросила женщина. — Именно там вам самое место.

При упоминании Азкабана человек вздрогнул, Эрика это почувствовала, потому что он все еще прикасался к ее лицу. Человек изо всех сил старался сохранить невозмутимость.

— Убери от нее свои руки, — прошипела женщина в мантии и, притянув Эрику к себе, оттащила ее от опасного человека.

Женщина повела Эрику в магазин волшебных палочек. Девочка невольно оглянулась и успела заметить, что человек как бы сбросил на миг свою маску невозмутимости, нервно сглотнул и попытался унять дрожь в руках. Когда девочка оглянулась во второй раз, человека в толпе уже не было.

— Что такое Азкабан? — спросила Эрика у женщины в мантии.

— Тюрьма для волшебников, — ответила она.

— А почему тот человек должен сидеть в этой тюрьме? — не поняла девочка.

— Потому, что он бывший Пожиратель Смерти, — резко сказала женщина. — Ах да, ты же совсем ничего не знаешь про наш мир. Про Темного Лорда и его приспешников, Пожирателей Смерти. Про храброго мальчика Гарри Поттера и его союзников, которые сумели победить этого Темного Лорда пять лет назад. И про сам Хогвартс ты тоже ничего не знаешь.

— Я знаю, что в Хогвартс принимают детей неволшебников, грязнокровок, но это не всем нравится, — сказала Эрика.

— Это он тебе сообщил? — опешила женщина. — Он обозвал тебя грязнокровкой? Что он еще тебе наговорил? Ах он негодяй! — причитала женщина. — Откупился от правосудия, сделал вид, что исправился, но мы все понимаем, что бывших преступников не бывает. Мы все понимаем, что семья Малфоев безнадежна. Ах он негодяй! Как ему не стыдно!

— А кто этот человек? — спросила Эрика.

— Люциус Малфой, — сказала женщина и передернулась. — Держись от него подальше.

— Он из древнего рода волшебников? — опять спросила девочка.

— Да, из древнего рода, — женщина явно хотела сменить тему. — Дался он тебе... — проворчала она. — Что ты заладила...

Эрике купили волшебную палочку длиной в тринадцать дюймов из липового дерева с сердцевиной из жил дракона. Упругая палочка как влитая легла Эрике в руку. Девочку охватила эйфория и гордость за себя. Она на самом деле скоро поедет учиться в волшебную школу, изменит свою жизнь.

Через несколько дней Эрика уже стояла на платформе номер девять и три четверти и смотрела на Хогвартс-Экспресс. Девочка зашла в поезд и стала искать свободное купе. Найдя такое, зашла в него, села поудобнее и задумалась о будущем. Достала из чемодана книгу по истории магии и принялась читать ее. Оказалось, что в Хогвартсе было четыре факультета. На Гриффиндор принимали самых смелых, на Пуффендуй самых добрых и трудолюбивых, на Когтевран самых умных, а на Слизерин самых коварных и амбициозных. Эрика почему-то испугалась того, что попадет на Пуффендуй. Девочка подумала, что она будет делать, если попадет на неправильный факультет, о том, бывают ли такие неправильные распределения.

— Здесь не занято? — спросил Эрику чей-то голос.

Трое девочек, не получив ответа, ввалились в купе и принялись болтать, не замечая Эрики. Разговор зашел о факультетах Хогвартса.

— Если меня распределят на Слизерин, я уйду из школы, — сказала одна первокурсница. — Не хочу учиться на этом проклятом факультете, готовящем темных магов.

— Ты права, — поддержала ее подруга. — Мечтаю попасть на Гриффиндор, там же сам Гарри Поттер учился.

Все трое смущенно покраснели. Эрика возвела глаза к потолку вагона, а потом углубилась в чтение книги. Колеса поезда ритмично стучали.

Но чтение книги пришлось отложить. В купе стало слишком шумно. Кроме трех девочек в него заходили еще ребята, они смотрели на Эрику, шептались между собой, уходили, а потом их заменяли новые любопытные. Эрика не могла понять такого повального ажиотажа вокруг собственной персоны. Через полчаса ее это разозлило.

— Что вы на меня смотрите как на картину в музее? — спросила она очередных посетителей купе.

— Извини, — ойкнула первокурсница. — Просто... это же ты, верно?

— Кто... я? — продолжала раздражаться Эрика.

— Ну ты... та, что отказалась от предложения Люциуса Малфоя не поступать в Хогвартс. Та, что не струсила перед ним, посмела ему перечить.

— Откуда ты об этом знаешь? — спросила Эрика и напряглась.

— Мне родители рассказали, — прозвучал ответ. — Они все видели там, в Косом переулке. И родители других учеников тоже. Ты теперь местная знаменитость и даже героиня.

— Мы верим, — добавила другая первокурсница, — что из тебя получится сильная волшебница, что ты станешь как Гермиона Грейнджер, таким же примером для подражания во всем магическом мире. Она тоже была из семьи магглов, но смогла очень многого добиться трудом и добрым сердцем.

Эрика мимолетно подумала о том, что хочет быть собой, а не идеальной Гермионой. А ребята снова толпились рядом с купе. Наконец их разогнала женщина в мантии, попросив не докучать Эрике и не напоминать ей о происшествии в Косом переулке. Женщина говорила детям, что Эрике наверняка неприятно вспоминать такую гадкую личность как Люциус Малфой, поэтому дети должны пощадить ее чувства. Дети вняли уговорам женщины и оставили Эрику в покое. Три ученицы тоже вышли из купе.

— Ах он негодяй! — опять возмутилась волшебница.

Она села поближе к Эрике и взяла ее за руку.

— Ты не бойся, — деловито сказала женщина. — Мы тебя в обиду не дадим. Пусть Малфой ушел от закона, но никто из нас не теряет бдительности. Весь магический мир помнит о его преступлениях. Если он снова подойдет к тебе и станет унижать, то не стесняйся просить старших заступиться за тебя. Эрика, это очень важно, послушай, — женщина встряхнула девочку за плечи. — Он просто так от тебя не отстанет, он будет мстить тебе за твой отказ, за то, что ты ему перечила. Он обязательно будет мстить.

Женщина отпустила Эрику и всхлипнула.

— Пожиратели Смерти убили моих друзей, — захныкала женщина. — Никто не выжил. Другим союзникам Гарри Поттера повезло больше. Но все равно были убиты лучшие из лучших. И их должны заменить волшебники нового поколения, понимаешь? Это очень важно, Эрика. Никогда не трусь перед Люциусом Малфоем. Это он должен бояться справедливого возмездия. Да, — женщина потерла глаза тыльной стороной ладони, — это он трус, а ты смелая. Эрика, всегда будь смелой.

С таким боевым настроем и напутствием Эрика и другие ученики Хогвартса приехали в пункт назначения. Эрику захватил этот сказочно-волшебный антураж. То как они подплывали к замку на лодках, то как входили в него и их вели в зал, где должна была пройти церемония распределения на факультеты. К Эрике вернулось ощущение того, что это все сон. Правда не могла быть такой потрясающей. Двери зала открылись и первокурсники, затаив дыхание, стали ждать. Они смотрели на директора школы и преподавателей. Рядом с ними сидели двое юношей и одна девушка. Эрика услышала чей-то томный вздох.

— Это же сам Гарри Поттер, — обратилась одна из первокурсниц к Эрике.

— Который из них? — не поняла девочка. — Рыжий?

— Нет, — собеседница помотала головой. — Рыжий — это Рон Уизли, лучший друг Гарри. А Гарри — это тот, кто со шрамом на лбу в виде молнии и в очках.

— А около Гарри та самая Гермиона Грейнджер? — уточнила Эрика.

— Правильно, — кивнула первокурсница. — Ты станешь такой же, как она.

Новый директор Хогвартса, какой-то старик с длинной седой бородой, одетый в традиционную мантию и шляпу, начал говорить речь о важности дружбы и семейных ценностях. Об итогах двух войн с Темным Лордом, о том, что ученикам надо всегда помнить истину — добро побеждает зло. Потом речь продолжил Гарри Поттер. Он рассказал о героизме всех своих союзников, о том, как он пережил тяжелые времена, как осваивался в Хогвартсе. Рон Уизли и Гермиона Грейнджер дополняли его рассказ.

Эрика оглядела зал. В нем стояли четыре ряда столов, за которыми уже сидели старшекурсники. Девочка вспомнила то, что прочитала в книге, и определила, к какому факультету относились те или иные ученики. Гриффиндорцы жадно слушали речь Гарри Поттера, пуффендуйцы и когтевранцы проявляли чуть меньше энтузиазма, но тоже были в приподнятом настроении. И только слизеринцы вели себя подчеркнуто холодно и надменно. Эрика посмотрела на Гарри и лишь теперь заметила, что в его тени прятался тот самый опасный человек из Косого переулка. Он был все так же невозмутим, но Эрика видела, что на самом деле он нервничает и ему неприятно находиться в этом зале, под взорами всей этой оголтелой толпы учеников и работников школы.

— Наших павших товарищей, — сказал Гарри, — должны заменить новые герои. Этими героями станете вы. На семь лет Хогвартс будет вашим домом, закончив эту школу вы станете настоящими волшебниками. Некоторые из вас уже проявили мужество.

Гарри протянул руку в сторону первокурсников. Эрика только через пару секунд поняла, что весь зал смотрит на нее. Девочка смутилась.

— Запомните имя Эрики Питти, — говорил Гарри. — Никогда не трусьте перед врагом. Никогда не сдавайтесь.

Весь зал, все сотни пар глаз переключили свое внимание с девочки на человека в тени приглашенных звезд Хогвартса.

— Как ему не стыдно! — возмущались люди.

— Малфой, — выкрикнул кто-то из зала, — ты опустился до того, что угрожаешь детям, да?

— Надо конфисковать все имущество его хваленой семьи аристократов и раздать эти деньги семьям, пострадавшим от Пожирателей, — предложил кто-то еще.

Люди одобрительно зашептались.

— Скоро он и так разорится, — рассмеялся парень за столом факультета Гриффиндор.

— Ну и хорошо, — звучали реплики, — пусть помогает нашей школе. Принудительно. Пусть спасибо скажет, что не в Азкабане сидит.

Эрика почувствовала, как к ее горлу подступает комок тошноты. Она захотела провалиться сквозь землю. Неужели слухи о происшествии в Косом переулке уже и в Хогвартс проникли? Она не успела приехать в школу, а ее уже все превозносят до небес. Гарри Поттер закончил речь, началась церемония распределения, а Эрике все еще было дурно. Она не представляла как пойдет, наденет волшебную шляпу и та решит ее судьбу. Почему именно шляпа принимает решение? Почему все всегда решают за нее? И когда разнеслись эти слухи о ее столкновении с Малфоем? Когда ее бросили в гущу событий и давней вражды?

Люциус тоже хотел провалиться сквозь землю. Последние пять лет его просто разрывали на части, все разом осмелели и решили внести свой вклад в унижение его семьи. Люциус понимал, что действительно может разориться, если его деньги не прекратят требовать все, кому не лень. Он посмотрел на эту девчонку, Эрику Питти, мечтая обратить ее в прах. Новая звезда сторонников Гарри Поттера, новая Гермиона Грейнджер и такая же дерзкая неимущая грязнокровка. Это было отвратительно.

Но что это? Девчонка не выглядела довольной и гордой. Когда их взгляды встретились, она словно хотела извиниться за весь этот скандал, за все эти слухи. Ей было неприятно внимание Гарри Поттера и его друзей, вся эта похвала, речи о героизме и победе добра над злом. Она была не рада унижению Малфоя. Люциус внезапно подумал о том, что неимущая девчонка не привыкла к такому вниманию общества, что она шокирована и подавлена. Только что она была никем и ничем, а теперь из нее лепят идеальную икону. Девчонка точно не знала о слухах и не сама распустила их. Она была просто пешкой в руках возвысивших и прорекламировавших ее людей. Женщина в мантии повела Эрику к распределяющей шляпе и их зрительный контакт прервался.

— Смелее, — подбодрил Гарри Поттер девочку.

На ватных ногах Эрика подошла к стулу. На нее надели волшебную шляпу. Зал притих и замер в ожидании. Гарри, Рон и Гермиона смотрели на Эрику и видели в ней самих себя в ее возрасте. Эрика была такой же смелой как и они. Из Эрики можно было воспитать прекрасную героиню, сильную ведьму. Но шляпа не спешила с решением. Гарри почему-то вспомнил себя на церемонии распределения 1991 года. Тогда шляпа хотела отправить его на Слизерин, но вняла его просьбе и выбрала Гриффиндор. Возможно, Эрика переживала сейчас то же самое. Гарри смотрел на девочку и ждал, бесконечно долго ждал решения шляпы.

Для Люциуса ожидание решения шляпы становилось нестерпимым. Скорее бы уже отмучиться и избавиться от этого противного чувства. Как оно называется? Надежда? Люциус не мог признаться самому себе, на что именно он надеется. После того, как он грубо обошелся с Эрикой в Косом переулке, между ними не могло быть ничего, кроме противостояния. Но это расходилось с тем, что девчонка не радовалась его позору, что и поддерживало слабенькую надежду на чудо. Чудо, если он все-таки сможет обратить этот скандал себе на пользу и отнять у Поттера и его союзников их новую икону. Воспитать из нее свою боевую ведьму. Но сначала отнять у них символ героизма нового поколения учеников Хогвартса, отнять их пешку, расстроить их распланированную игру. Ради такого Люциус готов был даже не брезговать общением с грязнокровкой. Он убеждал себя в том, что выгода от этого превосходит... в конце концов он уже столько раз ради выгоды был беспринципен, неужели не сможет и теперь? Ему не привыкать изворачиваться, чтобы выжить. Да и Эрика, если к ней присмотреться, не такая уж и отвратительная. Пожалуй, не стоило на нее так давить несколько дней назад.

А в это время Эрика Питти мысленно спорила с распределяющей шляпой. Та почти сразу хотела выкрикнуть «Когтевран!», но промолчала и мысленно спросила Эрику о ее сомнениях. О том, почему она хочет попасть только на факультет, где грязнокровок терпеть не могут, туда, где ее ждет самое трудное обучение, на факультет, где ее будут унижать. Эрика ответила шляпе, что хочет сама решать свою судьбу, специально пойти наперекор ожиданиям Гарри Поттера и его друзей. А значит, попасть только на Слизерин. Шляпа мысленно вздохнула и приняла решение.

— Слизерин! — вынесла шляпа свой окончательный вердикт.

Эрика спокойно встала и, сняв волшебную шляпу, пошла по направлению к столам своего факультета.

Сначала в зале воцарилась гробовая тишина, а потом эта тишина взорвалась от прокатившегося по залу ропота, становившегося громче и громче с каждой секундой. Весь зал, все преподаватели и директор Хогвартса, Гарри, Рон и Гермиона, все сотни пар глаз уставились на девочку. А Эрика все шла и шла к столам слизеринцев. Первой очнулась женщина в мантии. Она, пытаясь сдерживать ругательства, приходившие ей на ум, подбежала к Эрике и схватила ее за руку, остановив на полпути.

— Как ты посмела? — гневно спросила девочку женщина.

Эрика непонимающе заморгала. Женщина с силой встряхнула ее.

— Ты что творишь? — сердилась она. — Ты так хотела привлечь к себе еще больше внимания? Зачем ты меня позоришь перед всей школой?

— Мне больно, — вырвалось у Эрики.

Ее запястье и правда покраснело под цепкими пальцами женщины в мантии.

— Мы же обо всем договорились, — женщина показала взгляд несправедливо обиженной и обманутой невинной овечки. — Ты должна была стать новой Гермионой Грейнджер, а тут вдруг ты попадаешь на Слизерин. Ты издеваешься надо мной?

— Так решила волшебная шляпа, — сказала Эрика.

— А почему она так долго это решала? — напирала женщина. — Она хотела отправить тебя на нормальный факультет, но ты выбрала факультет темных магов, да? Признавайся, ты просила шляпу отправить тебя именно на Слизерин?

Женщина еще раз встряхнула девочку.

— Признавайся, — возмущалась она. — Просила шляпу? Просила?

Гарри, Рон и Гермиона, смотревшие на эту некрасивую сцену, в свою очередь очнулись от шока. В зале не прекращался шум.

— Пусть она сама все объяснит, — миролюбиво предложил Гарри.

— Да, — поддержал лучшего друга Рон Уизли. — Наверняка у нее была причина такого поступка.

— Конечно, если она и в самом деле просила шляпу о переводе на Слизерин, — добавила Гермиона. — Пока Эрика не объяснит, мы можем только строить догадки.

Женщина в мантии встряхнула Эрику в третий раз.

— Ну объясняй, — гневно потребовала она. — Объясняй, почему ты нас предала сразу же после поступления в Хогвартс.

Эрика на миг стушевалась. Женщину это выбесило.

— Объясняй! Живо! — крикнула она девочке почти в самое ухо.

Галдящий зал снова притих и все замерли в новом ожидании. Ожидании того, как же будет оправдываться Эрика Питти. Наконец, девочка вздохнула и подала голос.

— Я не хочу участвовать в этой травле, — сказала Эрика. — Я не хочу, чтобы вы навязывали мне вражду.

По залу пронеслась волна ропота. Учителя попытались призвать всех к порядку, но это не помогло.

— В какой травле ты не хочешь участвовать? — спросил Гарри Поттер.

Эрика дернулась, пытаясь высвободиться из цепких пальцев женщины в мантии, но та крепко ее держала.

— Я не хочу участвовать в травле Люциуса Малфоя, — четко сказала девочка.

Минерва Макгонагалл раскрыла рот от удивления.

— Но почему? — поинтересовалась Гермиона Грейнджер. — Он же унизил тебя в Косом переулке, угрожал, убеждал не поступать в Хогвартс, обозвал грязнокровкой, — Гермиона поежилась, произнося это страшное слово. — Он ударил тебя на глазах у всех.

— Все было не так, — ответила Эрика. — Он меня не бил. Это все ложь.

Женщина в мантии задохнулась от негодования и только поэтому промолчала.

— А остальное так и произошло? — спросил Рон Уизли. — Он тебя унизил и оскорбил? Убеждал, что тебе в Хогвартсе не место?

— Да, но я сказала, что хочу изменить свою жизнь, поэтому обязательно поеду в волшебную школу, — ответила девочка. — А больше ничего не было.

— Потому, что я ему помешала, — женщина в мантии свободной рукой картинно схватилась за сердце. — Если бы не я, он бы от тебя не отстал и...

Взгляд Эрики внезапно превратился из непонимающего и испуганного в тяжелый и холодный.

— Не надо навязывать мне вражду, — с нажимом повторила девочка. — Не надо делать из меня новую Гермиону. Такого вы для меня желаете счастья? Вам безразлично то, чего хочу я?

— А чего же ты хочешь? — спросила Гермиона. — Ты же слышала нашу приветственную речь. Да, ты жила среди магглов, как и я когда-то, но теперь ты уже много знаешь о мире волшебников. Ты слышала о битвах с Темным Лордом. Так чего же ты хочешь, Эрика Питти?

— Я хочу быть собой, — ответила девочка.

В воздухе повисло напряжение.

— Вражду тебе никто не навязывает, — добавил Рон Уизли. — Это же само собой разумеется, что надо быть на нашей стороне, стороне добра, и ненавидеть злых колдунов, таких как Люциус Малфой. Это природа вещей. Добро побеждает зло.

— Я хочу сама решать, с кем мне дружить, — сказала Эрика. — Зачем вы распустили эти слухи? Зачем пообещали, что я стану героиней как Гермиона? Почему никто из вас не спросил меня об этом случае в Косом переулке? Почему вы поверили сплетникам и их вранью? Только потому, что ненавидите семью Малфоев и хотите их опорочить?

Гарри, Рон и Гермиона промолчали. Спорить не имело смысла. Так оно и было, как предположила Эрика. Но кое-кто молчать не стал.

— Все, хватит, — отрезала женщина в мантии. — Если не хочешь с нами дружить, — она наигранно посмеялась, — то и платить за твое обучение в Хогвартсе наш фонд помощи юным малоимущим волшебникам не будет. Все, довольно. Мы как зачислили тебя в эту школу, так и выгоним. Твои вещи еще не успели перенести в гостиную факультета. Ты отправляешься домой.

Эрика застыла.

— Палочку подарим другому ученику, более нуждающемуся, — продолжала женщина. — Сову тоже. И учебники. И одежду. Это же надо быть такой неблагодарной, — возмутилась женщина. — Мы к ней со всей душой, а она видите ли не хочет с нами дружить, нахалка.

По телу Эрики пробежал электрический ток, а в глазах начало темнеть. Девочка не знала, что ей делать дальше. А гриффиндорцы, пуффендуйцы и когтевранцы принялись смеяться над ней. От их смеха Эрика не могла никуда деться, он проникал в ее плоть и кровь, он ломал ее психику и выбивал почву из-под ног. Женщина в мантии кричала девочке что-то еще, но Эрика уже не разбирала ее обидных и ранящих слов. Эрика только непроизвольно дергалась, но никак не могла освободиться от цепких пальцев женщины. Сказка превратилась в ночной кошмар. Эрика слышала смех, но его начал заглушать стук ее сердца. Громкий и неровный. Все происходящее в зале Хогвартса явно не шло на пользу здоровью девочки.

— Зачем же так сурово ее наказывать? — спросил Гарри Поттер, но он и сам был не в восторге от выходки Эрики Питти.

Гарри тоже покоробила та легкость, с которой девочка отвергла его предложение о дружбе, титул будущей героини и примера для подражания. Гарри снова вспомнил себя в 1991 году. Когда великан Хагрид объявил маленькому Гарри, что тот волшебник, мальчик воспринял это хорошо. Не сразу поверил, но в принципе быстро привык к мысли о том, что он особенный. И свой статус избранного для битвы с Волан-де-Мортом Гарри тоже принял. Ему нравилось быть избранным и дружить с Роном, потом к их неразлучной компании присоединилась Гермиона. Гарри не мог представить, как выбрал бы Слизерин, согласившись с решением шляпы. Гарри никогда бы не отказался дружить с Роном и Гермионой. И поэтому Гарри Поттер сопереживал Эрике Питти, но в то же время совсем не понимал причин ее поступка.

Мысли Гарри прервал звон монет. Гарри заморгал, возвращаясь в реальность. Прямо перед собой на столе он увидел россыпь золотых галеонов. Рон и Гермиона тоже уставились на эти монеты. А у Минервы Макгонагалл что-то засосало под ложечкой, ее стали терзать нехорошие предчувствия. Женщина в мантии прекратила кричать на Эрику, наблюдая за тем, как к ней медленно и спокойно приближается Люциус Малфой.

— Уберите от нее свои руки, — сказал он.

Женщина не успела ничего предпринять, а Люциус уже разжал ее цепкие пальцы, выпуская Эрику. Девочка со все так же громко стучащим сердцем и пеленой перед глазами, отступила от женщины на несколько шагов и как в трансе принялась тереть свое покрасневшее запястье, на котором остались белые следы от пальцев той женщины.

— Что ты себе позволяешь? — возмутилась женщина в мантии.

Ей под ноги посыпались те же самые золотые монеты. Они отскакивали от пола, катились по нему. Каждая упавшая монетка была для этой женщины как пощечина, как удар в лицо.

— Надеюсь, эта сумма покроет ваши расходы? — вежливо спросил женщину Люциус Малфой.

С присутствующими в зале началась истерика. Теперь смех уже раздавался за столами слизеринцев. Гарри, Рон и Гермиона опешили и не могли выдавить из себя ни звука. Наконец кто-то из гриффиндорцев кинул какой-то предмет в ненавистного Малфоя и не менее ненавистную девчонку. Люциус хотел было достать из трости палочку и наколдовать защитное заклинание, продолжая впечатлять Эрику и создавать в ее глазах образ некоего мрачного рыцаря и заступника, но все вышло иначе.

Когда Эрика почувствовала удар, она мутным взором посмотрела на того гриффиндорца. Он все смеялся и подначивал других к этой же потехе. Вдруг гриффиндорец взмыл в воздух, замер так на пару мгновений, а потом с силой ударился о лавку, на которой сидел. Слизеринцы затихли, а через мгновение взорвались от дикого хохота. До всех присутствующих в зале постепенно стало доходить, что все случилось из-за Эрики, что она имеет настоящий магический дар. Но сама девочка не могла оценить значимости своих действий. Она зашаталась, окончательно ослабев, и рухнула под ноги Люциусу Малфою. Точнее, застыла над полом, поддерживаемая его заклинанием левитации.

— Так она не отчислена? — задал глупый вопрос один слизеринец.

Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер сидели побледневшие от лицезрения всего этого скандала в Хогвартсе. Минерва Макгонагалл рассеянно пересчитала золотые галеоны.

— Выходит, что нет, — неуверенным голосом сказала она. — Ее обучение оплачено на целый год.

— Так нельзя, — выдохнул все еще бледный Гарри. — Мы не можем позволить Малфою просто, — Гарри поежился, — купить Эрику. Должен быть другой выход.

— Да, — согласилась с ним Гермиона. — Мы не можем отдать Эрику в его лапы. Он же из нее воспитает... — Гермиона осеклась. — Нет, это будет катастрофа для всего магического мира. Вы же видели, как она обошлась с учеником, а ведь у нее даже палочки в руках не было. Профессор Макгонагалл, сделайте что-нибудь, пока не стало слишком поздно! — взмолилась Гермиона.

Минерва молчала. Гермиону охватило отчаяние. Она так не хотела терять эту девочку.

— Вы сами отреклись от нее, — сказал Люциус, манерно растягивая слова. — Это вы опозорили ее перед школой. Слишком поздно стало минут десять назад, когда девочка отказалась быть купленной вами.

— Заткнись, — крикнул Рон, не сдержавшись. — Мы ее не покупали, мы предлагали ей дружбу. А тебе она зачем? Твоя семейка же ненавидит и презирает грязнокровок. Зачем тебе Эрика? Ты хочешь сделать из нее свою фанатичную последовательницу, новую Беллатрису?

— Но вы же хотели воспитать из Эрики новую Гермиону, — спокойно парировал Люциус.

— Это совсем другое дело, — не унимался Рон.

— Неужели? — Люциус удивленно поднял одну бровь. — Значит, я ошибся, — продолжил он, — и вы не шантажировали девочку отчислением из школы только за то, что она попала на Слизерин и выбрала меня, а не вас? Я ошибся?

Гермиона сжала свои кулачки.

— Ты ее просто запугал тогда, в Косом переулке, — гневно сказала она Малфою. — Ни один ребенок не может добровольно выбрать тебя, встать на твою сторону. Драко не в счет. Я говорю о нормальных детях, воспитанных в нормальных семьях, а не семьях Пожирателей Смерти.

— А ты уверена, что семья Эрики была нормальной? — спросил Люциус Гермиону, улыбаясь. — Знаешь, почему она хотела изменить свою жизнь? Она говорила, что дома ее никто не ждет и что она там никому не нужна.

— Врешь, — возразила Гермиона.

— Разве будет девочка из бедной, но любящей семьи, такой неудержимо бунтующей? Вы не видели пустоту в глазах этой девочки? — добавил Люциус.

Внутри Гарри все похолодело. Слова Малфоя как будто отрезвили его. С чего он решил, что Эрика захочет с ним дружить? Что она порадуется свалившейся на нее славе? Гарри понял, что проецировал на девочку свои желания и мечты, но он ничего не пытался увидеть в самой Эрике. Гарри стало почти физически больно от осознания того, что он сам же оттолкнул от себя Эрику и отдал ее в лапы Люциуса Малфоя. Если бы он не объявил всем о подвиге девочки, если бы не распространил все эти слухи на весь Хогвартс и весь магический мир, то возможно Эрика решила бы все по-другому. Но он сам же все испортил. А теперь уже да, было слишком поздно. Эрику уже нельзя было вернуть.

— Куда ты ее тащишь? — резко спросил Рон Уизли ненавистного врага.

— В больничное крыло, — спокойно ответил Люциус. — Вот до чего вы ее довели, — посетовал он.

И Люциус, удерживая Эрику над полом заклинанием левитации, как ни в чем не бывало вышел из зала, а Эрика парила вслед за ним. Гермиона отчаивалась все сильнее. Эрика, эта невинная девочка, ускользала от нее. Гермиона подумала, что они с Гарри и Роном тоже давили на Эрику. Но извиняться перед девочкой было поздно. Не после того, как ее унизили перед всей школой. Гермиона подумала, почему не она остановила ту женщину в мантии, почему не она прекратила ее крик, почему не она заплатила за обучение Эрики. Это же не была какая-то невероятная сумма, деньги можно было найти. Но она... струсила. Нет, одергивала себя Гермиона, не струсила. Она... просто... сама же и отреклась от Эрики, а теперь жалеет о своем поступке.

— Ох, Гарри, — выдохнула Гермиона и все-таки заплакала. — Что мы наделали?

Гермиона положила голову на плечо Рона, своего мужа с недавних пор, и слезы залили его одежду. Рон хотел утешить Гермиону, но не знал как. Рон тоже мысленно ругал себя за невмешательство. Он тоже мог остановить унижение Эрики. Неужели Малфой был прав и они действительно отреклись от девочки? Гермиона все плакала и это разрывало Рону сердце.

Шумный зал остался позади. Идя по коридорам пустующего и оглушительно тихого замка по направлению к больничному крылу, Люциус думал о словах рыжего Уизли. Неужели он действительно хочет воспитать из Эрики новую Беллатрису? Боевую ведьму, преданную только ему, готовую умереть за него и убить за него? Неужели он хочет просто использовать ее? Было ли это так необходимо? Теперь Люциус уже сомневался в этом. Он вспомнил, как с ним самим обращался Волан-де-Морт, как отобрал палочку и замахнулся на него в битве за Хогвартс. Нет, Люциус не хотел, чтобы Эрика переживала подобное. Люциус не хотел превращаться в деспота, не хотел, чтобы девочка его боялась. Уважения уже было достаточно.

Дверь в больничное крыло была открыта. Все койки были пустыми с расправленными белыми простынями. Последним взмахом волшебной палочки Люциус аккуратно положил Эрику на одну из коек. Девочка была в глубоком обмороке, Люциус не знал, как долго ей придется тут пробыть и когда она очнется. Колдун спрятал палочку в трость и, повинуясь мимолетному порыву, присел рядом с девочкой на койку. Он почему-то только сейчас обратил внимание на ее прическу, на ее темно-русый цвет волос и подумал, что для ее формы лица будет лучше, если она отрастит волосы хотя бы до плеч.

Запястье девочки все еще было покрасневшим. Женщина в мантии так дергала Эрику, что натерла ей руку. Повинуясь второму порыву, Люциус провел ладонью по запястью Эрики и замер в таком положении. К его удивлению, девочка, не просыпаясь, сжала его пальцы своими. Люциус испытал нечто, граничащее с ужасом. Что он делает с Эрикой? Что она делает с ним? Где это видано, чтобы он, Люциус Малфой, с такой почти отеческой теплотой относился к грязнокровке? Но, однако же, эта грязнокровка четко сказала Гарри Поттеру, что не хочет участвовать в его травле, а это событие меняло все.

Люциус вдруг осознал, насколько же устал за все эти годы. Не только за последние пять лет, все началось раньше, с того момента как возродился Темный Лорд. Именно с тех пор его жизнь покатилась под откос. Люциус вспомнил время, проведенное в Азкабане, и эти воспоминания заставили его содрогнуться. Нет, убедил он себя. Сейчас он должен уйти. Эрика и так многое пережила, на сегодня с нее потрясений хватит.

Выходя из больничного крыла, Люциус чуть не столкнулся в дверях с мадам Помфри. Та, тихо ойкнув, замерла и пропустила бывшего Пожирателя Смерти. Потом она кинулась к девочке, но увидела, что та мирно лежит на койке, и успокоилась. Мадам Помфри тоже была в шоке от этого скандала, произошедшего в Хогвартсе. Заметив покрасневшее запястье Эрики, мадам Помфри спохватилась и побежала искать лечебную мазь.

Банкет завершился. Старосты повели учеников в гостиные факультетов. Гарри, Рон и Гермиона засобирались домой. Гермиона перестала плакать, но все равно была печальна, как никогда.

— И как теперь Эрика будет тут жить? — спросил друзей Гарри. — Как ее примут на Слизерине? Она же грязнокровка.

— Ага, — кисло ответил Рон. — Грязнокровка, которая подняла в воздух гриффиндорца без волшебной палочки, отказала нам в дружбе и при всех защищала Люциуса Малфоя. Думаю, что ее на Слизерине примут с распростертыми объятиями и им будет наплевать на ее грязную кровь.

Гарри почему-то вспомнил Драко. То, как он предпочел ему Рона. Может, поэтому Драко стал изводить их? Теперь отвергли самого Гарри и избранному это не понравилось. Да, он злился на Эрику. Как она могла так с ним поступить? Она выбросила дар дружбы от Гарри, Рона и Гермионы как мусор. Даже если у нее была сложная жизненная ситуация и проблемы в семье, нельзя было так предавать тех, кто хотел ей помочь. Тех, кто дал ей шанс учиться в Хогвартсе. Гарри опять подумал о своем детстве. Дарсли его не любили, друзей у него не было, но он же не вырос таким подлым, как Эрика. Да-да, размышлял Гарри, это была именно подлость.

— У Эрики есть и амбиции, и коварство, — тихо сказала Гермиона. — То, что нужно для слизеринки. Она использовала нас, вот и все. Не собиралась она ненавидеть Малфоя после их встречи в Косом переулке. Как раз наоборот. А мы все поняли неправильно. Она бы все равно Слизерин выбрала, мы не виноваты. Не мы от нее отреклись, а она от нас.

Гарри, Рон и Гермиона не стали проведывать Эрику в больничном крыле. Гермионе казалось, что она сама сейчас начнет как та женщина в мантии требовать от Эрики объяснений и оправданий. Нет, лучше золотому трио с Эрикой не пересекаться. Они теперь по разные стороны баррикад.

— Странно, — вдруг сказал Гарри. — Война с Волан-де-Мортом закончилась пять лет назад, но вражда никуда не делась. Эта война оставила на наших жизнях неизгладимый отпечаток.

— Бывшие Пожиратели Смерти могут найти себе нового лидера, — резонно предположил Рон. — Они же не изменились. Проиграл Волан-де-Морт, победит другой Темный Лорд.

— И Эрика будет сражаться на стороне зла, — кивнула Гермиона. — Мы не должны терять бдительности.

Новости о скандале в Хогвартсе постепенно начали проникать в прессу. В зале было несколько приглашенных репортеров. Предполагалось, что они официально расскажут о смелой девочке Эрике Питти и ее непримиримости к проявлениям зла, таким как Люциус Малфой. Но Эрика шокировала всех. Теперь ее колдографии были на всех газетах, Эрика смотрела на магический мир со всех этих шуршащих страниц. Эрика словно затопила собой магическое сообщество. Да, она стала лицом нового поколения волшебников и примером для подражания, но не так как планировал Гарри. Она стала лицом нового поколения учеников Слизерина и примером для подражания всех сочувствующих им. Лицо маленькой девочки с мутным взором, поднимающей гриффиндорца в воздух без палочки и швыряющей его о лавку, отдавало невыразимой жутью. Даже тот момент, когда Эрика рухнула под ноги Люциусу Малфою и потеряла сознание, выглядел дико. Как будто Эрика была механической заводной куклой, отключившейся после выполнения своей задачи.

Но настоящая девочка Эрика Питти, лежащая в больничном крыле Хогвартса, еще ни о чем не знала. Ее больше волновало выживание, а не популярность. Она в беспамятстве металась на койке, а мадам Помфри старалась ее успокоить, гладя ее по руке, но это было не то.

Не успел Гарри Поттер вернуться домой, как на него обрушился шквал вопросов.

— Что у вас там случилось? — спросила миссис Уизли, потрясая газетой. — Кто такая эта Эрика Питти и почему она так обошлась с вами?

— Малфой что, правда заплатил за ее обучение на целый год? — удивлялся мистер Уизли. — Заплатил за обучение грязнокровки в Хогвартсе? Люциус Малфой?

— Да, заплатил, — только и мог ответить сбитый с толку Гарри.

— И что он будет с ней делать? — продолжал удивляться мистер Уизли.

— Будет воспитывать из нее новую Беллатрису, — миссис Уизли передернулась. — Вот, — она показала мужу на страницу в газете, — Малфой этого и не отрицал. Каков мерзавец, — Молли гневалась все сильнее. — Но Эрика тоже хороша. — Молли попыталась спародировать девочку. — Ах, я не хочу участвовать в его травле и хочу сама выбирать, с кем мне дружить.

— Да... — Артур почесал облысевший затылок. — Девочка-то оказалась с гнильцой. А с виду и не подумаешь. Жаль, очень жаль. Как же так? Ничего не понимаю. У Эрики правда какие-то проблемы в семье?

— Я не знаю, — смутился Гарри. — Я этого не выяснил, поспешил рассказать всем о смелости Эрики. А она... — Гарри запнулся. — А она выбрала Малфоя. Не знаю, как и почему. Ничего не знаю.

Молли еще раз пролистала злополучную газету. Артур упер взгляд в пол. Джинни вообще не встревала в разговор мужа со своими родителями, ее сердце охватил страх за свое будущее. Нет, за их будущее. Джинни тоже читала эту газету и тоже видела колдографии с Эрикой. Больше всего ей запомнился момент, когда девочка упала под ноги Люциусу Малфою. Было во всем этом что-то жуткое и одновременно милое. И вот именно это сочетание жути и милоты врезалось Джинни в память, напугало ее. Джинни все представляла, в кого вырастет эта девочка, Эрика Питти, и как ее примет вся семья Малфоев. Джинни по привычке мыслила категориями семьи.

— Мы должны попробовать помириться с ней, — прошептала Джинни.

— Это невозможно, — сразу отозвалась все еще гневающаяся миссис Уизли.

— Но почему? — упрямилась Джинни. — Нельзя так поступать с девочкой. Нельзя было унижать ее перед всей школой. Почему никто, кроме Малфоя, этому не помешал?

— Мы не успели, — солгал Гарри.

— Кто не успел? Все учителя, старосты и директор? — голос Джинни окреп. — Вы подумали о том, что чувствует эта девочка? Как ей страшно в новом для нее волшебном мире?

— Малфой поможет ей освоиться в нем, — хмыкнул мистер Уизли.

— Да, — кивнула миссис Уизли, — нормально она себя чувствует. Рада наверное, что теперь ей Малфой покровительствует. Не надо ее жалеть, Джиневра. Эрика наш враг, она сделала свой выбор.

Джинни не хотела перечить матери, но явно была на пределе.

— Ты меня слышишь, Джиневра? — строго добавила Молли Уизли. — Я запрещаю тебе общаться с этой девочкой, как и с семьей Малфоев. Из-за них погибло много людей, включая одного из твоих братьев. Поэтому...

— Но Эрика тут не при чем, — все-таки возмутилась Джинни. — Она никого не убивала.

— Это пока, — ответила миссис Уизли. — Люциус из нее такую, — Молли опять передернулась, — личность воспитает, нам всем мало не покажется. Так что Эрика наш враг, если по своей воле решила дружить с Малфоями. Ей уже одиннадцать лет, она должна понимать, что такое добро и зло.

— Но как это отразится на Эрике? — спросила Джинни у матери. — Не озлобится ли девочка из-за... нас? Не сделаем ли мы только хуже? Война с Волан-де-Мортом закончилась, не нужно взращивать вражду. Сейчас мирное время.

— Ты такая наивная, Джинни, — горько усмехнулся мистер Уизли и потрепал дочь по голове.

Джинни почему-то очень обиделась на такой снисходительный тон отца. Она ушла на кухню, а Гарри последовал за ней. Молли и Артур Уизли остались наедине друг с другом.

— Как она могла предать нас? — спросила миссис Уизли неизвестно кого. — Как она могла отвергнуть дружбу Гарри? Откуда в этой девочке столько коварства?

— Вряд ли она все спланировала заранее, — усомнился мистер Уизли. — Эрика же не знала о слухах и потом она попала в больничное крыло.

— Но она просила шляпу о переводе на Слизерин! — вскричала Молли.

— Это не доказано, — ответил Артур. — Джинни в чем-то права. Если мы будем унижать Эрику, то это не сделает ее добрее и облегчит Малфою задачу по превращению этой девочки в новую Беллатрису.

— Эрика сама облегчила Люциусу эту задачу, — сказала Молли. — Зачем она заступилась за него? Ненормальный ребенок.

Молли и Артур Уизли так и не пришли к единому мнению. Они переместились к себе домой, используя камин и летучий порох. А стоящая на кухне Джинни все никак не могла успокоиться.

— Я должна поговорить с Эрикой, — сказала она мужу.

— И о чем? — поинтересовался Гарри.

— О ней самой, — ответила Джинни. — О ее семье, проблемах, впечатлениях от волшебного мира. Я хочу познакомиться с этой девочкой. Хочу объяснить, что это была ошибка... все публичное унижение было ошибкой... Хочу извиниться перед девочкой за всех нас.

— А ей нужно это извинение? — спросил Гарри. — Ты подумала, что ты будешь делать, если Эрика не захочет разговаривать с тобой?

— Ты опять решаешь за нее? — вскипела Джинни. — Это же ты распространил эти слухи. Эрика не ты, она другой человек. Прекрати смотреть на Эрику, но видеть только себя.

Гарри нахмурился. Джинни закрыла рот ладонью, осознав свои слова.

— Прости, — добавила Джинни.

Она протянула руки к Гарри, но тот не был настроен на нежности. Внезапно Джинни охнула и схватилась за живот. Гарри бросился к жене.

— В твоем положении тебе нельзя нервничать, — выдохнул Гарри. — Все, больше никаких ссор. Хочешь навестить Эрику? Навестишь. Когда она очнется, мне об этом сообщат по совиной почте.

Джинни кивнула и с трудом улыбнулась.

— С тобой точно все в порядке? — спросил Гарри.

— Да, уже все прошло, — ответила Джинни. — Я всего три месяца беременна. Что же будет дальше?

— Все будет хорошо, — заверил Гарри жену. — Ты родишь много прекрасных детей, вот увидишь.

Но Джинни все еще была тревожна.

— Так он ее не бил тогда, в Косом переулке? — спросила она мужа.

— Нет, — сказал Гарри, — не бил. Но я совсем не понимаю Эрику. Малфой точно обзывал ее неимущей грязнокровкой, а она заступилась за него в Хогвартсе. Почему? Она же должна его ненавидеть, а не защищать.

— Значит, в глубине души Эрика добрая, если сострадает даже Малфою, — сделала вывод Джинни.

— Добрые люди, а тем более дети, не выбирают сторону Пожирателей Смерти, — ответил Гарри. — Эрика слышала нашу приветственную речь, но она специально просила шляпу отправить ее на Слизерин. Не похоже все это на доброту.

Джинни выглядела такой растерянной. Гарри смягчился и обнял ее.

— А что, если нам навестить родителей Эрики? — оживилась Джинни. — В каком городе она живет?

— Не знаю, — Гарри почувствовал себя идиотом. — Я могу это узнать. Но что мы им скажем?

— Все как есть, — добавила Джинни. — Что их дочь попала под влияние злого и очень опасного колдуна и что ее надо спасать.

— А ты уверена, что Эрика под влиянием Малфоя? — спросил Гарри жену. — Если бы Эрика не сделала первый шаг, попала бы на другой факультет и промолчала бы по поводу травли Малфоя, то он бы не помог ей с оплатой обучения и всем остальным. Не похоже на то, что инициатива этой странной дружбы исходила от Малфоя. Вот ведь в чем дело, Джинни. Малфой-то как раз был уверен в том, что девочка будет его ненавидеть после их встречи.

— Но с родителями Эрики поговорить все равно надо, — сказала Джинни. — Узнать, как девочка жила одиннадцать лет.

— Плохо жила, если поспешила сбежать из дома в Хогвартс и подружиться с Малфоем, — выпалил Гарри.

— Но ты же в свое время так не сделал, — сказала Джинни. — Ты попал на Гриффиндор и сумел одолеть Волан-де-Морта, стал героем.

— Да, — согласился Гарри. — И у меня в мыслях не было подружиться с Драко для того, чтобы улучшить свой социальный статус. Дружба с Драко была выгодной, но я поступил по совести.

— Эрика тоже поступила по совести, — тихо заметила Джинни. — Вся эта травля Малфоя была лишней и слишком грубой. Ей выгоднее было бы принять твое предложение о дружбе, но она не переступила через свои моральные принципы. Это достойно уважения.

Гарри уставился на жену.

— Этого я и боялся, — выдохнул он. — Эрика уже подала тебе плохой пример для подражания. Ты уже начинаешь думать как она, принимаешь ее сторону. Джинни, очнись! Малфой же подсунул тебе дневник Тома Реддла, он же подставил тебя и мог погубить!

Джинни отошла от Гарри. Ей вдруг стали неприятны его объятия.

— Именно из-за трудного детства Том Реддл и стал Волан-де-Мортом, — сказала девушка. — Он был окружен враждебностью. Если Эрику тоже ей окружить, то она точно новой Беллатрисой станет. Я... не хочу участвовать в травле Эрики Питти с самого начала ее учебы в Хогвартсе.

— Ну все... — Гарри осекся и махнул рукой.

— Знаешь что... — вскипела Джинни. — Если тебе не интересно мое мнение... если я тебя бешу... зачем ты тогда на мне женился? — Джинни отдышалась. — Ты представляешь, каково это, постоянно быть в тени братьев, быть младшим ребенком в огромной семье? Каково это, когда на тебя постоянно давят авторитетом родители и братья? Мне надоело, что мной всегда командуют, что-то запрещают. Надоело. И даже в дурацком дневнике в детстве я писала... я жаловалась этому Тому Реддлу на жизнь, на свою боль и проблемы в семье и школе. А он слушал меня. В отличии от тебя, Гарри.

Когда Нарцисса Малфой увидела заголовок газеты, ее сердце пропустило удар. Ее внимание зацепилось за слова «СКАНДАЛ В ХОГВАРТСЕ», набранные крупным шрифтом. Нарцисса внутренне напряглась, ожидая худшего. Люциус все не возвращался домой и Нарцисса стала прокручивать в своем воображении пугающие сцены одну за другой.

— Опять скандал, — прошептала Нарцисса упавшим голосом. — Они его так в могилу сведут, — женщина всхлипнула.

Но все-таки Нарцисса решила героически прочитать эту газету. Неведение было нестерпимым. Оно было намного хуже самых плохих новостей. Ладони женщины вспотели. Она вытерла их о платье. Снова сосредоточилась на газете, заставила себя начать читать написанный в ней текст. С каждой прочитанной строчкой выражение лица Нарциссы менялось. Она перевернула страницу. Нарцисса не могла поверить своим глазам.

— Грязнокровка оказалась на Слизерине и заступилась за Люциуса? — пробормотала женщина. — Как это?

Наверное, она что-то упустила. Нарцисса перечитала газету. Но нет, ошибки не было. Сердце Нарциссы бешено застучало.

— Ничего не понимаю, — вымолвила она.

Нарцисса вгляделась в колдографии. Вот девочка по имени Эрика Питти смотрит на Гарри Поттера и говорит ему, что хочет сама решать, с кем ей дружить. Вот девочка мутным взором смотрит на гриффиндорца, поднимает его в воздух и швыряет о лавку, а потом падает под ноги... После очередного всхлипа, Нарцисса прочитала последний абзац текста. В нем говорилось, что ее муж перенес девочку в больничное крыло Хогвартса и заплатил за ее обучение. На этом статья обрывалась.

— Люциус, ну где же ты... — шептала Нарцисса.

Она почувствовала нечто странное. Нарциссе показалось, что эта девочка сможет заполнить пустоту ее жизни. Нарцисса была очень одинока, особенно сейчас, спустя пять лет после победы над Волан-де-Мортом. Все скандалы отражались и на ней. Нарцисса постарела за последние годы, ее нервы были расшатаны. Богатство семьи Малфоев таяло день за днем, вести привычную роскошную жизнь становилось все труднее. Драко вырос и женился на Астории, но своих детей у них пока не было и, возможно, не будет, потому что Астория была слаба из-за родового проклятия.

Нарцисса была фатально одинока, но ее мужу было еще сложнее. Он не сидел в особняке, он был вынужден выходить в люди на осмеяние и унижение, отдавать деньги, которые от него требовали. Люциус приходил домой уставшим и раздраженным. Никаких перемен в жизни не предвиделось. Их жизнь была пуста, род Малфоев, если Астория все же не родит детей, мог оборваться. И вдруг происходит нечто, не укладывающееся в привычные рамки: грязнокровка поступает на Слизерин, при всех отказывает Гарри Поттеру в дружбе и не хочет участвовать в травле Люциуса.

Но радость Нарциссы продлилась недолго. У Эрики Питти есть свои родители и своя жизнь. А еще она грязнокровка. То, что Люциус оплатил ее обучение, ничего не значит. Или значит? Нет, Эрика не игрушка, чтобы использовать ее, играться с ее судьбой. Но в той злополучной газете было написано, что Люциус хочет воспитать из Эрики новую Беллатрису, он этого не отрицал. Значит... Нарцисса занервничала. Что они будут делать с этой девочкой в ближайшие годы? Оплатят ее обучение за все семь лет, а потом наймут ее на работу? Примут грязнокровку в кругу семьи? А как же быть с родителями Эрики? Откупиться от них?

— Мама, почему ты плачешь? — прозвучал голос Драко.

Нарцисса попыталась тайком вытереть слезы, но их было так много, что она только размазала их по лицу. Ее тушь потекла от слез. Дорогая одежда Нарциссы выглядела нелепо одновременно с покрасневшими глазами и слабостью во всем теле. Нарцисса болела от одиночества и переживаний за Люциуса.

— Что это? — Драко подошел к матери и взял у нее газету из рук.

Нарцисса и не сопротивлялась.

— Опять скандал? — возмутился Драко. — Сколько же можно издеваться над отцом? Они победили, что им еще надо?

— Нет, дело не в этом, — сказала Нарцисса. — Ты не поверишь, что произошло сегодня в Хогвартсе.

Драко посмотрел сначала на мать, а потом на газету. Нервно сглотнул, принялся читать текст и изучать колдографии. Нарцисса всхлипывала, Драко молча читал газету. Внезапно Драко резко улыбнулся и залился почти истерическим смехом.

— Поттеру кто-то отказал в дружбе? — просиял Драко. — Поттера отвергли? Да, ты права, мама, я не могу в это поверить. Поттера отвергли! Наконец-то. Это... это лучший день в моей жизни, — Драко пролистал газету. — Нет, ну ты глянь на лица Поттера, Уизли и Грейнджер, когда Эрика заступалась за отца. Они же как воды в рот набрали, ничего ей возразить не могли. Поттера отвергли! Чудеса!

Нарцисса о чем-то задумалась.

— А как Эрика будет жить в Хогвартсе? — спросила она сына. — Она же грязнокровка.

— Брось, — развеселившийся Драко отмахнулся. — Ее скорее ученики других факультетов унижать будут за то, что она отказала Поттеру в дружбе, а не слизеринцы. Хотя, да, девочке трудно придется. Тем более, что волшебный мир для нее новый. А тут сразу скандал и колдографии в газете.

— Она же пока не знает о газетах, — сказала Нарцисса. — Эрика еще лежит в больничном крыле без сознания.

Драко на миг посерьезнел, представив девочку на больничной койке, но снова рассмеялся.

— Поттера отвергли! Грязнокровка отвергла Поттера! Комедия!

Послышались знакомые шаги. Нарцисса и Драко обернулись на вошедшего в особняк главу семейства.

— Так вы уже все знаете? — устало, измученно, но с нескрываемым торжеством спросил у них Люциус. — Да, я оплатил обучение Эрики, — добавил он. — Да, она при всех отвергла Поттера. Я сам, честно говоря, в шоке от этой истории. Эта девочка... я думал, что она будет меня ненавидеть, а она... а оно вот как случилось.

Нарцисса подошла к мужу, нежно обняла его, но потом встревожилась.

— Ты правда хочешь воспитать из Эрики новую Беллатрису? — спросила женщина. — Мы будем принимать Эрику в кругу семьи? Как быть с ее родителями?

— Я... все произошло спонтанно, — с каким-то надрывом сказал Люциус. — Мне даже показалось, что не я выбрал девочку, а она меня. Не понимаю, почему она вдруг защитила меня.

— В Косом переулке ты просто назвал ее неимущей грязнокровкой и советовал не поступать в Хогвартс? — спросил Драко отца.

Люциус кивнул, нервно сжав в руке трость.

— Тогда действительно странно, — согласился Драко. — Ей было бы проще и выгоднее принять сторону Поттера, но она принципиально пошла по сложному пути. Значит, какая-то причина у нее была.

Люциус вспомнил Эрику на больничной койке и то, как она, не просыпаясь, сжала его пальцы своими. Неужели она просто захотела с ним подружиться? Даже после того, что Гарри Поттер сказал в приветственной речи про войны с Волан-де-Мортом и Пожирателями Смерти? Даже после всего этого?

— Я не хочу, чтобы Эрика разделила участь моей сестры, — опять всхлипнула Нарцисса.

— Не разделит, — ответил жене Люциус, а сам засомневался в этом.

— Нельзя так подставлять девочку, — добавила Нарцисса. — Она же еще ребенок. Она не видела опасности магии, не видела войны. Не могу я этому радоваться. Эрика никогда не станет нам ровней, зачем обнадеживать ее и пользоваться ее наивностью? Зачем втягивать ее в преступный магический мир? Нет, так нельзя.

Нарцисса окончательно расклеилась и расплакалась.

— Первый учебный год покажет, какая Эрика на самом деле, раскроет ее потенциал, — сказал Люциус. — Вряд ли Эрика настолько наивна, как ты боишься, Цисси. Она же сообразила, что Поттер и его союзники хотят купить ее обещаниями славы, и не поддалась на их уговоры. А то, что она нам не ровня и грязнокровка, — Люциус ухмыльнулся, — не такой уж и большой изъян.

В сердце Нарциссы шевельнулось нехорошее подозрение. Она перестала плакать и осуждающе посмотрела на мужа.

— Что произошло между вами там, в Косом переулке? — спросила Нарцисса. — Как именно ты обращался с девочкой?

Люциус не ответил, только опять ухмыльнулся, а Нарцисса убедилась в своих подозрениях.

— Ты просто заморочил девочке голову, — возмутилась она. — Что ты ей наговорил?

— Ничего, — невинно отозвался колдун, но у него на лице было написано, что это ложь.

— Так... — прошептала Нарцисса и занервничала. — Я сама девочку проведаю в Хогвартсе, когда она очнется. И... извинюсь перед ней.

Драко вдруг тоже заулыбался. Нарцисса переводила взгляд с мужа на сына и сердилась.

— Как вам не стыдно, — сказала она.

— Ладно тебе, Цисси, — попытался Люциус помириться с женой. — Ничего я Эрике не говорил.

— А почему она тогда поверила в вашу дружбу? — спросила Нарцисса. — Ни с того, ни с сего? Ты же не заплатил за ее обучение только для того, чтобы видеться с ней чаще?

Люциус не ответил. Он выглядел таким потерянным, уставшим, но в то же время торжествующим. Ему явно льстило, что Эрика за него заступилась. Разумеется, он хотел видеться с ней чаще. Ну и пусть она была грязнокровкой. Люциус подумал о том, что есть не только кровное родство, но и духовное. Он увидел в Эрике родственную душу, сама девочка тоже захотела подружиться с ним. Все было идеально. И чем недовольна Нарцисса?

— Если бы отец не заплатил, то Эрику бы исключили из школы, — встрял Драко в разговор родителей.

Нарцисса уже пожалела о своих подозрениях. Ее муж не собирался вредить Эрике, как раз наоборот. И что ее так возмутило?

— Прости, — сказала Нарцисса. — Я сегодня сама не своя. Я... тоже захотела, чтобы эта девочка заполнила пустоту нашей жизни. Но мы не можем относиться к ней как к диковинной зверушке. Как нашу... дружбу воспримут ее родители? Это серьезный вопрос, а не минутная блажь.

Несколько дней Джинни провела в предвкушении встречи с Эрикой. Она снова и снова представляла ее. Джинни твердо решила нарушить запрет матери и навестить девочку. Когда же Гарри по совиной почте сообщили о том, что Эрика очнулась, и он рассказал это жене, Джинни испугалась. А что, если Гарри окажется прав и Эрика не захочет принимать ее извинений? Что, если ее мать права и ей не стоит пересекаться с этой девочкой? Но Джинни все же отправилась в Хогвартс.

Заходя в больничное крыло, Джинни увидела мадам Помфри, хлопочущую около койки Эрики. Сама девочка лежала на койке и читала злополучную газету со статьей про скандал на церемонии распределения.

— Как скоро ее выпишут? — спросила Джинни.

— Через пару дней, — ответила мадам Помфри. — С понедельника она сможет посещать занятия, но я ей справку напишу и временно освобожу от повышенных физических нагрузок связанных с полетами на метле и тренировками у мадам Трюк.

Джинни кивнула. Эрика все читала газету и не обращала на разговор никакого внимания. Джинни подошла к койке и присела на нее. Эрика оторвалась от газеты и посмотрела на незнакомку. Джинни вздрогнула. Взгляд девочки был холодным и почти колючим.

— Меня зовут Джинни Уизли... то есть Джинни Поттер, — сказала посетительница. — Я жена Гарри, мы тоже учились в этой школе в девяностых годах. Моя семья очень помогла Гарри победить Волан-де-Морта, но один из моих шести братьев погиб в той битве.

Джинни замолчала и всхлипнула. Мадам Помфри стояла в дверях и умилялась этой картиной.

— Зачем ты мне это говоришь? — тихо спросила Эрика у гостьи.

— Зачем? — эхом отозвалась Джинни. — Потому, что я хочу подружиться с тобой. Хочу, чтобы между нами возникло доверие.

Девочка опять принялась читать газету.

— Ты прости нас, — выпалила Джинни.

— Кого? — не поняла Эрика.

— Всех нас, — пояснила Джинни. — Мы не хотели скандала, мы...

— Вы хотели за меня решить мою судьбу, — закончила Эрика за Джинни фразу. — Вы обещали мне славу, но вам было не важно мое мнение и то, чего хочу я.

— Прости, — шептала Джинни.

— Ты так говоришь, будто вы наступили мне на ногу, а не опозорили перед всей школой, — сказала девочка.

Обе помолчали. Эрика снова читала газету. Джинни погладила девочку по руке, ожидая ответной ласки, но Эрика отдернула руку.

— Что ты об этом думаешь? — спросила Джинни, показывая на газету.

Эрика озадачилась.

— Смелее, — подбодрила ее Джинни. — Мне важно твое мнение.

— Ну, — начала Эрика, — я не ожидала, что Люциус заплатит за мое обучение и бросит монеты под ноги той женщине, которая на меня кричала, — девочка искренне рассмеялась. — Я... благодарна ему за это. Он... молодец. Помог мне в трудную минуту, хоть я и грязнокровка.

Джинни и мадам Помфри передернулись.

— Эрика, — взволнованно произнесла Джинни. — Нельзя называть себя грязнокровкой.

— Почему? — заморгала Эрика.

— Это оскорбление, — добавила Джинни. — Про себя такое нельзя говорить, это неприлично.

Эрика лишь пожала плечами.

— У меня в семье нет волшебников, значит, я грязнокровка, — сказала девочка. — Не вижу ничего оскорбительного в этом слове. Это просто название таких как я.

— Нет, — Джинни замотала головой, — называют их магглорожденными или полукровками, а грязнокровка плохое слово.

— Мне все равно, — сказала девочка.

Мадам Помфри тихо охнула. Джинни тоже была в шоке от такой реакции девочки. Она ожидала чего угодно, паники, слез, но не полного равнодушия. Джинни отметила, что девочка была очень своеобразная, с явно тяжелым характером и туманным внутренним миром. Эрика не собиралась распахивать перед ней душу, Джинни осознала это. Сама Джинни была застенчивой и тоже не со всеми откровенничала, но Эрика была не застенчивая, а холодная. Нельзя было насильно подружиться с ней, если девочка сама этого не пожелает. Джинни заметила, что Эрика иногда посматривает на дверь, но как бы сквозь мадам Помфри, ожидая кого-то. Сознание Джинни обожгла догадка.

— Эрика, — с жаром спросила Джинни, — ты всерьез хочешь общаться с Малфоем?

— Да, — кивнула девочка, — почему бы и нет. Да, хочу.

Мадам Помфри опять заохала.

— Он... плохой человек, — сказала Джинни. — Он бывший Пожиратель Смерти и злой колдун. Гарри говорил, что ты слышала его приветственную речь. Тогда... я не понимаю твоей... симпатии к Малфою. Не понимаю.

— Вы его загнобили, — возмутилась девочка. — Я не собираюсь участвовать в его травле.

Эмоции Джинни стремились вырваться наружу, но она промолчала. Джинни оценивающе смотрела на Эрику. Гарри был прав, ничего она не добьется своими извинениями, Эрике они не нужны. Она сама... с гнильцой. В сердце Джинни росла и ширилась обида.

— За что ты так с нами? — жалобно спросила она Эрику. — Почему ты нас ненавидишь?

— Вы распустили эти слухи, — ответила девочка, — выставили меня посмешищем, чуть не исключили из школы за то, что я отказала вам в дружбе. За что вы меня так ненавидите? Что я вам сделала?

— Ты выбрала меня, вот что, — прозвучал красивый манерный голос. — Для них это достаточная причина ненависти. Ты тут не при чем, Эрика, ты оказалась не в то время и не в том месте. Скандал предназначался только мне.

Эрика зябко поежилась и погрустнела.

— Вы слышали, что я говорила? — спросила она, натянуто улыбаясь.

— Про то, как ты мне благодарна и не обижаешься на грязнокровку? — игриво отозвался Люциус. — Разумеется, слышал.

Джинни и мадам Помфри больше не могли этого выносить. Мадам Помфри загородила дверной проем своим телом, не давая Малфою зайти в больничное крыло.

— Не пущу, — дерзко выдохнула она. — Не пущу тебя к этой невинной девочке. Оставь ее в покое.

— Что за жалкие попытки изменить уже случившееся? — надменно произнес он. — Она выбрала меня, смиритесь с этим.

— Нет, — мадам Помфри не собиралась сдаваться, — не смирюсь. Бедное дитя не ведает, что творит. Она не понимает, кто ты есть на самом деле. Она не знает о твоем двуличии, коварстве, жестокости и подлости. Бедное дитя не должно оказаться в твоей власти. Отойди от нее.

Эрика увидела, что лицо Малфоя помрачнело. Джинни смотрела на мадам Помфри и была солидарна с ней. Эрике стало неприятно находиться на этой койке, чувствовать себя слабой и больной. Эрика испугалась, что Люциус уйдет, а они так и не поговорят.

— Хватит, — резко сказала девочка. — Хватит сцен и драм. Это вы... оставьте меня в покое и отойдите от меня.

Мадам Помфри даже дар речи потеряла от таких слов Эрики. Джинни тоже была в недоумении. Один Малфой ухмыльнулся порыву девочки. Но все-таки в больничное крыло он попасть никак не мог, мадам Помфри упрямилась.

— Ладно, — сказала Эрика. — Не хотите оставить меня в покое? Тогда я сама... избавлю вас от общения со мной.

Девочка поднялась с койки и, пошатываясь, пошла по направлению к двери. Джинни стало поистине страшно. Она уже боялась прикоснуться к Эрике, ожидая, что та превратится в какое-то чудовище, какую-то химеру. Эрика встала перед мадам Помфри. Женщина крепилась, но в конце концов пропустила девочку.

— Эрика, так нельзя, — запоздало крикнула Джинни. — Ты совершаешь большую ошибку. Ты... губишь свое будущее. Малфой тебе не ровня, он тебя подставит. Он плохой, не доверяй ему. Эрика, вернись.

Эрика обернулась и посмотрела на Джинни.

— Это вы меня подставили, — сказала девочка. — Я приехала в школу и вдруг узнала, что из меня хотят вылепить новую Гермиону, что от меня ждут подвигов, что я должна ненавидеть Малфоев. Это вы не вмешались и позволили той женщине унижать меня. Это вы молчали и ничего не делали, пока она издевалась надо мной. Я... вам не доверяю. Вы скажете что угодно, чтобы переманить меня на свою сторону. Но... этого не будет. Я просила... я просила шляпу послать меня на Слизерин. Я хочу сама решать свою судьбу и выбирать друзей.

И Эрика ушла с Малфоем в коридор. Джинни сорвалась с койки и побежала за Эрикой. Она хотела сказать ей что-то еще, но ее парализовал ужас. Люциус снял с себя дорогую красивую накидку и галантно прикрыл ей плечи девочки.

— Сквозняки, — как бы между прочим произнес он. — Замок старый. Так будет лучше.

А Эрика заливисто рассмеялась. От ее смеха у Джинни все похолодело. Джинни поняла, что потеряла девочку навсегда. Это она была наивной идеалисткой, верящей в свой радужный бред. Не нужны были Эрике ее извинения. Не нужна дружба Гарри, Рона и Гермионы. Джинни смертельно обиделась на Эрику и убежала вся в слезах. Мадам Помфри осуждающе посмотрела на девочку, покачала головой, а потом громко и демонстративно захлопнула дверь больничного крыла с внутренней стороны.

— Она все равно скоро хотела меня выписать, — брякнула Эрика.

Несколько дней назад Нарцисса сама хотела проведать девочку и извиниться перед ней за поведение мужа, но передумала. И сегодня именно Люциус пошел к девочке. Он не знал, что скажет девочке и как она его примет. Реальность порадовала Малфоя. Эрика спокойно восприняла скандал в прессе, по-прежнему хотела с ним дружить. Общаться с ней было легко, не надо было следить за надетой маской, можно было вести себя непринужденно. Быть самим собой.

— А хочешь я провожу тебя до твоего общежития? — внезапно предложил Люциус. — Ты же еще не видела свою комнату и гостиную факультета. И замок не видела.

— Хочу, — кивнула Эрика и улыбнулась. — Жаль, что я на неделю отстану от остальных. Плохое начало учебы.

Вдруг Эрика встревожилась.

— Не нужно было платить за мое обучение, — тихо и почти виновато сказала она.

— Не волнуйся, я от этого не разорюсь, — лукаво ответил Люциус. — Эта сумма ничтожна по сравнению с остальными расходами.

— И все же, — добавила Эрика. — Этого слишком много для меня. Зачем вам мне помогать? Джинни была права, я вам не ровня и никогда ею не стану. Я, наверное, глупо выгляжу, да? Со своим желанием подружиться с вами? У меня нет будущего...

Люциус, как тогда, в Косом переулке, ласково, но бесцеремонно прикоснулся к щеке Эрики.

— Я запрещаю тебе так про себя говорить, — твердо сказал он. — Запрещаю общаться с семьей Уизли. Они уже плохо на тебя повлияли. Никогда не извиняйся за свою волю и свои желания. Никогда не говори, что у тебя нет будущего.

Малфой оценивающе посмотрел на девочку.

— У тебя много талантов, но они скрыты под оболочкой бедности, — сказал он. — Ты должна изжить свою привычку видеть мир снизу вверх. Хм... предстоит много работы, но я уверен, что у нас все получится.

Эрика стушевалась. Люциус понял, что был чересчур прямолинеен с девочкой. Нельзя было так сразу ставить ей условия и правила поведения.

— Ты теперь символ нового поколения факультета Слизерин, — чуть мягче добавил колдун. — Ты должна соответствовать своему статусу. Учиться как можно лучше и как можно быстрее привыкнуть к волшебному миру. Это сложно, однако необходимо.

Эрика кивнула. Малфой убрал руку с ее лица и ждал ее реакции на свою тираду.

— Как у меня получилось поднять гриффиндорца в воздух и швырнуть его, если у меня не было волшебной палочки? — спросила Эрика.

— У тебя сильный дар, — сказал Люциус. — Палочка и заклинания нужны для концентрации и направления хаотичной магической энергии волшебника на цель. Ты применила более высокий уровень магии, но и поплатилась за это здоровьем. Беспалочковая магия опасна.

— А откуда вообще у меня дар, если мои родители... магглы? — спросила девочка.

— Другие родственники тоже? — уточнил Люциус.

— И дедушки, и прадедушки, — Эрика горько улыбнулась. — Они были обычными людьми и ничего не достигли в жизни. Если бы у них был тайный магический дар, они бы...

Люциус рассмеялся.

— Вся семья Уизли чистокровные волшебники, но это не мешает им жить в нищете, — сказал он девочке. — Сама по себе магия не гарантирует счастливую обеспеченную жизнь.

Люциусу захотелось быть предельно откровенным с этой девочкой, чтобы она не строила иллюзий на его счет. Проверить серьезность ее намерений. Узнать, как далеко она готова зайти в их так называемой дружбе.

— Если бы ты не выбрала меня и приняла сторону Поттера, ты бы отучилась в Хогвартсе семь лет, получила право на волшебную палочку и вернулась бы в свое захолустье, — презрительно сказал он. — Поттер видел твое будущее таким. Для Поттера идеалом являются Уизли, живущие в нищете и гордящиеся этим, не видящие в нищете ничего зазорного. За его восхвалением героизма своих союзников ничего не стоит, это пустая бравада. Но ты молодец, — добавил он ласково, — сразу раскусила героя. Ты же хочешь изменить свою жизнь, а не остаться после семилетней учебы в Хогвартсе ни с чем.

Это была прямая провокация и Люциус это понимал. Коридоры замка вокруг них были пусты, все ученики находились на занятиях.

— Я заступилась за вас на церемонии распределения не из-за ожидания ответных услуг, — тихо сказала девочка. — Мне не понравилась их травля и слова про Азкабан. Они победили, но продолжают вас унижать. Это неправильно. Герои так себя не ведут. Я... была готова даже к отчислению из школы. Я не думала, что вы заплатите за мое обучение, но я вам за это благодарна.

— Это не благотворительность, — надменно произнес Малфой. — У меня на тебя большие планы. Не только на ближайшие семь лет, а на всю твою жизнь. Если я буду твоим покровителем и спонсором, то ты должна будешь следовать моим условиям.

Эрику немного смутил переменившийся тон Люциуса, покоробил и почти оскорбил. Но этот тон показался девочке напускным, как если бы Малфой хотел нарочно оттолкнуть ее от себя.

— Вы будете превращать меня в новую Беллатрису? — спросила девочка, улыбнувшись. — Так было написано в газете. А кто она, эта Беллатриса?

Эрика стояла в коридоре в своих дешевых вещах, накрытая дорогой накидкой Малфоя, и выглядела почти жалкой. Но девочка была упряма.

— Сильнейшая Пожирательница Смерти и сестра моей жены, — ответил Люциус без подчеркнутой надменности. — Беллатрису в битве за Хогвартс убила Молли Уизли.

— И вы думаете, что я смогу ее заменить? — удивилась девочка. — Что я должна буду делать?

— Все, что я прикажу, — вырвалось у Малфоя.

Эрика посмотрела на него сначала сердито и осуждающе, а потом по-прежнему с симпатией.

— Зачем мне что-то приказывать, если я сама хочу вам помогать? — спросила девочка.

— Даже после всего этого? — опешил Малфой.

Теперь он сам выглядел почти жалким, требующим от маленькой девочки исполнения своих прихотей.

— После чего? — спросила Эрика. — Вы что, стесняетесь меня потому, что я бедная и грязнокровка?

Внезапно девочка почувствовала слабость, у нее закружилась голова и она как подкошенная упала перед Малфоем на колени. Люциус еще подумал, что ему повезло, раз их никто не видит, иначе было бы не избежать очередного скандала. В желтой прессе обязательно расписали бы его унижение бедной девочки во всех подробностях. Люциус на миг показался самому себе гадким. Поколебавшись, он все же склонился над девочкой и протянул ей руку, помогая подняться.

— Спасибо, — спокойно сказала Эрика.

— Тебе не стоило уходить из больничного крыла ради меня, — тихо заметил Малфой. — Ты еще нездорова.

— Я могу отлежаться и в своей новой комнате, — отозвалась девочка и огляделась. — А почему мы вообще идем к подземельям замка?

— Гостиная и общежитие слизеринцев находятся в подземелье, — сообщил Малфой.

— Ничего себе, — удивилась девочка.

Какое-то время они шли молча. Малфой, во избежание повторного падения девочки от слабости, не выпускал ее руку из своей. Эрику это, похоже, совсем не смущало. Сейчас она не выглядела жалкой в своих дешевых вещах и дорогой накидке. Нет, ее взгляд снова стал колючим и холодным, почти как мокрые стены подземелья замка.

— Твои родители не хотели пускать тебя в Хогвартс? — как бы между прочим спросил Малфой.

— Мать не собиралась платить за мое обучение всяким фокусам, — подтвердила девочка. — Она рвала все письма, присланные совами. Я и сама не сразу во все это поверила, ну, в настоящую школу волшебства.

— А разве с тобой не происходило ничего странного? — поинтересовался Люциус. — Твой сильный дар должен был как-то проявляться.

Эрика задумалась.

— Иногда в моей старой школе мои обидчики спотыкались на ровном месте и их преследовали неудачи, — сказала девочка, — но вряд ли это было волшебство.

— Почему же? — усмехнулся Малфой. — Значит, ты насылала на них легкие проклятья. Что ж, похвально, — добавил он и осекся.

Девочка оживилась.

— А в вашей семье было много чернокнижников? — спросила она с неподдельным интересом.

— Все предки на протяжении тысячи лет, — признался Люциус и приосанился.

Взгляд Эрики стал почти благоговейным.

— Моя семья по сравнению с вашей пустое место, — сказала девочка. — Я бы и хотела ей гордиться, но гордиться там нечем.

— Дома тебя никто не ждет и ты там никому не нужна? — зловеще спросил Малфой. — Ты так говорила в Косом переулке?

Девочка кивнула.

— Я не представляю, как буду возвращаться домой на каникулы, — грустно добавила она. — После такого замка снова жить в маленькой квартирке? Не знаю, как я все это выдержу.

Эрике стало душно от осознания того, что между ней и Малфоем лежит непреодолимая пропасть. Она никогда, никогда не станет ему ровней. Она никогда, никогда не перестанет быть грязнокровкой. Как бы хорошо ни училась, как бы ни старалась освоиться в волшебном мире. В глазах Эрики снова зияла пустота. Люциус почувствовал, что ладонь Эрики стала холодной и девочку била мелкая дрожь.

— Это жестоко, — посетовал колдун, — помещать такой сильный темный дар в тело бедной грязнокровки. Но я постараюсь исправить эту ошибку.

Наконец они пришли в пункт назначения. Около входа в гостиную слизеринцев толпилось с десяток учеников разных курсов и староста. Все ученики обернулись и уставились на Малфоя и Эрику. А староста пока не заметил их.

— Отвергнутый Поттер, — назвал он пароль.

Часть стены отъехала в сторону, открывая проход в гостиную змеиного факультета. Потом староста тоже уставился на Малфоя и девочку, которую тот сопровождал и привел.

— Вам сюда нельзя, — сдавленно сказал староста. — Только ей.

— А я думаю, что можно, — с нажимом и ухмылкой ответил Люциус.

И староста их пропустил. Эрику ослепило обилие изумрудно-зеленого цвета в оформлении интерьера гостиной. Девочка не знала, что рассматривать, ее поражало абсолютно все. Малфой прошел к дивану в центре гостиной, девочка последовала за ним и села рядом. Люциус выпустил ее руку.

— Вот твое будущее, — торжественно сказал он Эрике.

— Иди переоденься в свою новую школьную форму, — добавил Малфой, снимая с девочки свою накидку. — Я подожду здесь.

Эрика встала с дивана. К ней, косясь на Малфоя, робко подошла староста и повела в общежитие для учениц. Люциус внезапно ощутил фальшивость своей жизни. Даже его нынешняя трость с фигуркой змеи была подделкой, копией утраченной палочки. Что он может дать Эрике? Немеренное количество проблем на семь лет учебы в Хогвартсе и на всю оставшуюся жизнь? Теперь травить будут не только его семью, но и Эрику. Это было не похоже на счастливое будущее.

Зайдя в свою комнату, Эрика увидела стопку книг на кровати, сложенную одежду, палочку. Клетки с совой почему-то не было. Девочка поторопилась надеть школьную форму. Ей самой не терпелось сбросить свою оболочку бедности, как назвал это Люциус. Эрика еще раз подумала о своей настоящей семье, испугалась того, что так быстро отдалилась от них. Если ей надо напоминать себе, что у нее есть настоящая семья, то дела были совсем плохи. Эрика привыкала к замку и мистеру Малфою, не мыслила без них своего будущего. Воспоминания о своей прежней жизни в захламленной квартирке доводили Эрику до отчаяния. Как она будет совмещать две свои жизни, маггловскую и волшебную?

— Почему нельзя вообще никогда не возвращаться туда? — пробормотала Эрика, надевая слизериновскую клетчатую жилетку.

— Что-что? — переспросила ее староста. — Куда ты не хочешь возвращаться?

— В свой маггловский дом, — холодно отозвалась Эрика, — точнее не дом, а маленькую квартиру. — Эрика мельком осмотрела собеседницу и ее ухоженный вид. — Ты не представляешь себе, что я перенесла и кто меня окружал.

Староста промолчала, а Эрика пошла обратно в гостиную, нарочито вздернув подбородок вверх. Слизеринцы уставились на нее, а Эрике это польстило. Но все же была одна мелочь, которая смущала девочку.

— Я не умею завязывать галстук, — прямо сказала она.

Малфой ухмыльнулся, достал палочку из трости, взмахнул ею. Эрика стояла боком к зеркалу, висящему на стене. Завязанный магией галстук развязался обратно. Девочка проделала те же манипуляции руками и у нее не сразу, но получилось. Она заправила галстук под жилетку.

— Понятно? — спросил Малфой.

— Да, — кивнула девочка.

— Форма тебе идет, — добавил Люциус. — Теперь ты выглядишь как человек.

Малфой тут же мысленно поругал себя. Нельзя быть таким грубым и прямолинейным. Эрика, казалось, ничего не заметила, но это не успокоило Малфоя. Он не мог не считать себя выше нее, отсюда была и вся эта грубость, сквозящая между строк. Но он должен быть вежлив с девочкой, если хочет, чтобы она дружила с ним и сражалась за него.

— В Косом переулке я выглядела нелепо, — сказала Эрика. — Вы были одеты так богато и со вкусом, а тут я в драных башмаках, — Эрика рассмеялась. — Но теперь с этим покончено.

— Больше не будет никаких драных башмаков, — согласился Малфой.

Он понял, что все Эрика заметила, но девочка настойчиво пыталась изменить свою жизнь и подружиться с ним. Не боялась в шутку немного принизить себя, чтобы потом возвыситься. Полезный навык, отмечал про себя Люциус. Он все больше и больше видел в этой странной и своеобразной девочке родственную душу, как бы абсурдно это не выглядело.

— Вот, возьми конспекты, — сказала одна первокурсница и протянула Эрике свернутый свиток.

— Благодарю, — машинально ответила Эрика, забирая у нее свиток.

Кто-то хихикнул, но потом хихиканье прекратилось.

— Ловко ты обошлась с Поттером, — сказал старшекурсник. — Он тебе сулил чуть ли не небо в алмазах, а ты отвергла его. Я думал, что ты наоборот будешь держаться за него как и все грязнокровки, но нет.

— Меня приняли в эту школу, потому что у меня есть дар, — сказала Эрика. — Как то, что мои родители не волшебники, связано с тем, что я должна была выбрать сторону Поттера? При чем тут мои родители, если их тут нет и это касается только меня? Моей судьбы? Не им в Хогвартсе учиться, а мне.

— Ну Поттер же говорил про битвы с Темным Лордом, про Пожирателей смерти, — высказалась одна слизеринка. — Вполне логично предположить, что грязнокровка из бедной семьи будет на светлой стороне. Ну как та же Гермиона.

Эрика нахмурилась.

— А с чего Поттер решил, что из меня получится воспитать новую Гермиону? — спросила она. — С чего он решил, что я буду рада славе? Что меня порадуют его слова о моей смелости в Косом переулке перед... — Эрика осеклась, встретившись взглядом с Люциусом. — Зачем нужно было превращать церемонию распределения в цирк?

Девочка опечалилась.

— Ну это же Поттер, — ласково и доверительно сказал Малфой. — Для него все бедняки добрые, а все аристократы злые. Ты из бедной семьи, вот он и записал тебя в добрых и светлых людей, по привычке. Он ничего не знал и не знает о том, какая ты на самом деле, Эрика.

— Карьеристка? — ляпнул староста.

Снова послышалось хихиканье, более громкое.

— Вряд ли скандал в газете можно назвать успешным началом карьеры, — невозмутимо сказала девочка. — А мне тут еще семь лет учиться. Разве мне было выгодно выбирать Слизерин?

По гостиной пронесся ропот.

— Так ты правда просила шляпу об этом переводе? — спросил кто-то.

— Да, просила, — подтвердила Эрика.

— А какой он, мир магглов? — прозвучал еще вопрос.

— Обыкновенный, — ответила Эрика. — Скучный.

— А как ты там жила? — допытывались ухоженные и богатые слизеринцы.

— Я жила в маленьком городе, неблагополучном районе, проблемной семье и училась в самой дешевой школе, — мрачно говорила Эрика. — В этой школе меня все унижали за драные башмаки, хотя сами они были одеты точно так же, и наказывали у директора за драки. И так год за годом, день за днем. Родители мне не помогали и не утешали, дома, в нашей маленькой квартире, они тоже унижали, били меня. А за стенами этой квартиры соседи кричали на своих детей. Весь наш дом сотрясался от криков, ругани и звона бьющейся посуды. Весь наш дом провонял бедностью и нищетой, в нем жили бедные люди и их голодные оборванные дети. Вся жизнь этих нищих людей не имела никакого смысла, они рождались, жили и умирали в нищете, жалуясь на судьбу, давясь черствыми кусками хлеба.

Слизеринцы слушали Эрику затаив дыхание и представляли все описываемые ею ужасы жизни в маггловском мире.

— У меня не было никакого будущего до того, как сова принесла мне письмо из Хогвартса. Здесь все должно быть по-другому, — голос Эрики стал каким-то едким. — Никаких драных башмаков, никакой бедности и никакого черствого хлеба. Пусть про меня пишут в газетах, пусть ругают, но это будет не та безысходная ругань на кухнях маленьких квартир. Пусть каждый день моей учебы здесь станет таким цирком, это будет лучше, чем загибаться от нищеты. Знаю, это неблагородно, подло, низко, но я больше не хочу иметь с бедными, но добрыми людьми ничего общего. Я устала от них, я задыхаюсь от общения с ними. Они не дают надежды, а забирают ее. Они только жалуются на судьбу и трясут кулаками в сторону таких как вы, успешных и богатых, и ненавидят вас за свою нищету. Я хочу изменить круг своего общения и сама выбирать себе друзей.

Эрика замолчала, закончив свою тираду и пламенную речь, ее голова упала на грудь. Девочка словно выдохлась, вложив в эту речь слишком много сил и эмоций, вывернув свою душу и жизнь наизнанку, обнажив язвы своей бедной жизни перед элитой магического мира. Но над ней никто не смеялся. Слизеринцы словно тоже увидели пустоту в глазах Эрики и окунулись в ее безысходность. Они не могли отойти от шока и выплыть из этого океана безысходности.

— Браво, Эрика, — вдруг зааплодировал Люциус, — браво. Сейчас вы все видели, — обратился он к слизеринцам, — чистые амбиции. Какие могут быть амбиции у детей и без того богатых родителей, легко получающих желаемое и тех, чьим капризам эти богатые родители всегда потакают? Почти никаких. Другое дело ребенок из бедной семьи. Истинные амбиции. Рожденный ползать ползет все выше. Эрика, — Люциус улыбнулся, — ты золотце, а не ребенок. Ты поступила очень смело, рассказав нам все это. Браво, Эрика, — еще хлопки и аплодисменты, — браво.

Девочка невозмутимо подошла к дивану и снова села рядом с Малфоем. Словно она не была только что в центре внимания и на нее не смотрели хищными и цепкими взглядами дети могущественных колдунов.

— Твои речи да в уши бы семейке Уизли, — добавил Люциус. — Особенно про то, что жизнь нищих не имеет смысла, про их никчемные жалобы на судьбу и бессильную ненависть к богатым. Они упиваются своей нищетой, гордятся ей. Эх, Эрика, если бы они тебя услышали.

— Не услышат они меня, — сказала девочка. — Я для них уже не своя, а враг. Значит, мои слова они уже не будут понимать. Зачем им что-то объяснять, если они повесили бедность на флаг своей жизни?

— И правда, — согласился Люциус. — Уизли безнадежны, они не хотят ничего слышать и понимать. Их самолюбие тешит только ненависть к таким, как я. А когда-то они тоже были аристократами. Теперь же их чистокровность выглядит издевкой над природой. Прискорбно все это.

Впечатленные речью девочки слизеринцы разошлись по общежитию. Больше никто из них не задавал ей вопросов. Она пришибла их своей откровенностью, обнажившей ужас жизни нищих людей. Эрика осталась в гостиной наедине с Малфоем.

— Я, пожалуй, пойду, — в какой-то момент сказал он девочке.

Эрике стало тоскливо на душе.

— Я не могу оставаться тут вечно, — добавил Люциус, — но я буду следить за твоей учебой и писать письма. Тебе нужно осваивать совиную почту.

Эрика кивнула.

— Хорошо, — сказала она.

— Ты не обиделась на меня за... — вдруг спросил Малфой, опасаясь того, что опять перешел грань дозволенного и был слишком прямолинеен.

— Нет, — улыбнулась девочка. — Вы все правильно сказали про амбиции детей из бедных семей.

— Вот и прекрасно, — сказал Люциус.

Несколько свободных дней до выхода на занятия Эрика решила посвятить изучению истории магии. Девочка хотела узнать все о том, кто же такая Беллатриса. Пока информации было получено очень мало. Эрика слышала приветственную речь Гарри Поттера на церемонии распределения, но он делал акцент на подвигах союзников, а не на личностях Пожирателей смерти, поэтому этой речи было недостаточно. Эрика легла поудобнее на своей кровати, достала учебник и принялась читать.

Каково же было разочарование девочки, когда в учебнике она не нашла того, что ее интересовало. Там были главы про Хогвартс и его основателей, главы про восстания великанов, про Грин-де-Вальда, про первую и вторую магические войны двадцатого века с Волан-де-Мортом, но про самих Пожирателей не было написано почти ничего. Даже их колдографий в учебнике не было. Эрика подумала о том, что наверное авторы учебника считают, что первокурсникам не нужна такая углубленная проработка данной темы. Учебник был в новом издании, исправленном и дополненном.

Она и не заметила, погрузившись в чтение учебника, что около ее кровати периодически проходили любопытные слизеринки разных возрастов, желающие посмотреть на живую грязнокровку, поступившую на их факультет. Но Эрику не волновали зрители, она была вся в размышлении о том, какой именно хочет ее воспитать Люциус и что именно значит быть новой Беллатрисой. Эрика думала о той роли в семье Малфоев, приготовленной для нее, и на ум ей приходила только роль цепной собаки. Она закончит Хогвартс через семь лет и Малфои наймут ее на работу в качестве охранника. Она должна будет защищать самого Люциуса и членов его семьи, стараясь при этом выжить сама. Эрика, думая о таком своем будущем, была чудовищно спокойна. На самом деле это была блестящая возможность проявить себя и раскрыть весь свой магический потенциал. Эрика не только не была против такого для себя будущего, а уже сейчас жаждала его. Девочка одернула себя. Сначала ей надо найти больше информации про Беллатрису.

Эрика вспомнила своих родителей. Как они отнесутся к тому, что она будет работать на семью аристократов-колдунов? Как они отнесутся к самому этому общению своей дочери с преступниками магического мира? Эрику взбесила вся эта ситуация. Она не успела поступить в школу, как уже попала в центр скандала и почти неделю провалялась в больничном крыле, не приступив к учебе. Как она выживет в Хогвартсе все семь лет?

Эрика испугалась того, что может что-то произойти. Того, что ее родители заберут ее из школы, чтобы разлучить с Малфоями. Того, что ее родители опять все испортят, причинят ей боль. Эрика испугалась того, что Малфои могут разориться, и того, что их упекут в Азкабан. У девочки началась паническая атака. Она отложила книгу, встала с кровати и принялась ходить по общежитию. И теперь уже Эрика разглядывала других слизеринок, рассматривала их лица и прически, личные вещи. Другие слизеринки показались Эрике экспонатами в музее.

Эрика совсем запуталась в своих желаниях. В ней словно было одновременно и желание устроить свою жизнь, пусть и путем работы на семью аристократов-колдунов, и желание найти настоящего друга. Эрике так надоело быть одинокой, не иметь возможности быть с кем-то естественной, не надевая маску наивности. Эрика признавала, что Люциус был с ней грубоват, но в конце концов он оказывал ей неоценимую помощь и даже говорил что-то похожее на комплимент, если можно считать комплиментом слова про амбиции бедных людей. Как ни странно, Эрика не боялась оставаться с ним наедине, она боялась того, что он больше не вернется.

На следующий день Эрика пошла в школьную библиотеку, так и не найдя в учебниках нужной информации. Она подумала о том, как ей сузить круг поисков и не пытаться объять необъятное. Эрика пошла вдоль рядов с книжными стеллажами и внимательно вглядывалась в корешки книг. Прошло полчаса прежде чем она нашла подходящую книгу.

— «Разоблачение Пожирателей смерти: взлет и падение приспешников Темного Лорда», — тихо сказала девочка и аккуратно взяла книгу с полки.

Эрика села на свободное место, открыла книгу и у нее защемило сердце. Слева от титульного листа была помещена колдография с изображением Люциуса Малфоя в тюремной робе и цепях, покалеченного и перебинтованного. Эрика не выдержала и отвела глаза. Потом все же снова посмотрела на колдографию. У нее не было подписи, было не ясно, в каком году и при каких обстоятельствах Люциуса арестовали, но Эрике и без того было тяжело. Девочка подумала о том, как она будет читать саму книгу. Неужели ее каждая страница доведет до такого смятения? Но ведь она так хотела все узнать про Пожирателей смерти, отступать было глупо. Эрика опять посмотрела на колдографию и на взгляд Люциуса, взгляд несломленного аристократа. Это воодушевило девочку.

Однако Эрика не утерпела и пролистала всю книгу, решив сначала рассмотреть все колдографии в ней, чтобы больше таких сюрпризов не было. Перед взором Эрики пронесся вихрь из лиц Пожирателей смерти, колдографий мест их преступлений, лиц жертв Пожирателей, картины массовых смертей и разрушений. А потом Эрика нашла колдографию с Беллатрисой. Беллатриса оказалась немного безумной на вид особой с копной длинных темных кудрявых волос и волшебной палочкой в руках, похожей на обломок ветки сухого сгоревшего дерева. На шее у Беллатрисы был кулон с черепом птицы. Через несколько страниц Эрика нашла другую колдографию, на которой Беллатриса стояла рядом со своей сестрой Нарциссой. Эрика прочитала подпись: «Беллатриса Лестрейндж и Нарцисса Малфой, урожденные Блэк».

Эрика зацепилась вниманием за фамилию Блэк. Ей захотелось узнать больше обо всех семьях волшебников в магическом мире. Эрика уже забыла о попытке сузить круг поисков, она хотела знать абсолютно все. Слишком долго она была в неведении. Эрика еще раз сходила к стеллажам и взяла оттуда книгу «Двадцать восемь чистокровных семей». Душа девочки трепетала от предвкушения раскрытия тайны.

Для своего удобства Эрика решила писать конспект на свитке, рисовать схемы родственных связей. Это пригодится и если книгу нельзя будет вынести из библиотеки в общежитие. К сожалению, Эрика еще не очень хорошо приноровилась к письму пером и чернилами по пергаменту и посадила на свиток несколько клякс. Эрика выписала все фамилии, удивилась наличию в списке Уизли, а потом вспомнила слова Люциуса о том, что Уизли когда-то были аристократами. Но даже при чтении этой книги Эрика, повинуясь порыву, принялась читать о Малфоях.

На своем свитке Эрика записывала самую важную информацию и самые важные даты. «1066 год — Арманд Малфой оказывает магические услуги королю Вильгельму Завоевателю и получает дворянский титул и земли». «XIV век — Николас Малфой мучает магглов, пытает и убивает их, прикрываясь бушевавшей чумой, остается безнаказанным». «XVII век — влиятельный волшебник Брутус Малфой издает антимаггловский журнал «Воинственный колдун» и пишет, что все сторонники магглов в области магии недалеко ушли от сквибов». Эрика на мгновение задумалась, но потом вспомнила значение этого термина. В учебнике оно было. Сквиб — это ребенок без магического дара, рожденный в семье волшебников. Девочка продолжила писать конспект. «XVIII век — Септимус Малфой, очень влиятельный человек в Министерстве магии». «XX век — Абраксас Малфой...».

У Эрики было ощущение некой причастности к величию семьи Малфоев. По ее венам словно разлилась жидкая чернейшая магия. Эрика вспомнила о том, что сама неосознанно насылала на обидчиков проклятия, так, что тех преследовали неудачи. Девочка подумала, что наверняка у того же Николаса Малфоя была причина быть жестоким с магглами, что он не ходил по улицам средневековых городов и не убивал их направо и налево. Наверняка крестьяне сами пошли к его поместью с вилами и факелами, пытаясь убить колдуна, а Николас подавил их восстание и покарал за дерзость. Да, наверняка так все и было. Эрике не требовалось выгораживать Малфоев, обелять их, ее более чем устраивала их мрачная репутация, но Эрика как никто знала, что агрессия не возникает без причины. Взять ту же церемонию распределения. Ее унизили перед всей школой и она напала на гриффиндорца. То есть ответила на агрессию извне.

Эрика посмотрела на страницу в книге и увидела колдографию с надписью «Драко Малфой и Астория Малфой, урожденная Гринграсс». Сведений об их детях не было. Эрика почему-то смутилась, представляя как Люциус когда-нибудь станет дедушкой для их ребенка. Эрику как громом поразило вот это ее человечное восприятие семьи Малфоев. Без поливания их грязью, без унижений и травли, без сплетен. Обычное человечное восприятие отдельно взятой семьи.

Неизбежно Эрика подумала о своей семье, о том, есть ли, например, в семье Малфоев ссоры, какими они были у семьи Питти. Эрика вдруг осознала, что ее собственная семья как бы и не семья вовсе, у ее родителей не было любви друг к другу, а уж тем более к ней. Девочка думала о том, а нужно ли вообще терпеть такое с собой обращение, терпеть все эти крики, ругань и мат. Эрика подумала о том, что в какой-то семье может быть все иначе, что там родители уважают друг друга, уважают своего сына и его жену. Эрика расчувствовалась и по ее щеке покатились слезы. Девочка быстро отстранилась от свитка и книг, чтобы их не намочить. Эрика сидела в библиотеке и молча плакала.

Как и предполагала Эрика, книги из библиотеки вынести было нельзя. Следующие дни девочка возвращалась на это место и продолжала писать конспект. Выяснилось, что арестовали Люциуса в 1996 году после его нападения с остальными Пожирателями смерти на Министерство магии по приказу Волан-де-Морта. Эрика еще подумала о том, что вступление Люциуса в ряды Пожирателей принесло его семье не выгоду, а одни проблемы. Девочка думала, что же этот Темный Лорд наплел кандидатам в Пожиратели, что они пошли за ним. Посулил власть над миром или что? Так у аристократов уже была власть. Пока у Эрики сложилось впечатление, что сам Волан-де-Морт был малость трусоват, вот и посылал своих приспешников делать за него всю работу, что сам по себе Волан-де-Морт был никем. Да, с жаждой бессмертия, да, могущественный, но не интересная личность, по крайней мере к концу своей жизни.

Но ведь когда-то Волан-де-Морт, а точнее Том Реддл, был юным, учился в Хогвартсе. Он вырос в маггловском приюте, был амбициозен. Эрика вдруг решила быть бдительной и не стать такой как Темный Лорд. Не быть жестокой со своими союзниками, с теми, кто не собирался ее предавать. Искать не приспешников, а друзей. Не просто выслуживаться перед семьей Малфоев, не использовать их как способ продвинуться по общественной лестнице, а подружиться с ними. Обрести свою новую настоящую семью. Эрику бросило в жар. А не слишком ли она наглеет? Ее будущее — это охрана семьи Малфоев, не больше. Но все же сердце Эрики надеялось на дружбу, ее сердце слишком долго страдало от одиночества. Эрика имела право на счастье.

Настал день выхода Эрики на занятия. Она сидела за общим столом слизеринцев, завтракая вместе со всеми. Пока все вроде было спокойно. Эрика заметила того гриффиндорца, которого она швырнула об лавку на церемонии распределения. Он не был помещен с ней в больничное крыло и пострадал не столько физически, сколько морально. Эрика ухмыльнулась, поняв, что гриффиндорец и не согласился бы лечь в больничное крыло рядом с ней. Девочке польстила эта мысль. Гриффиндорец тоже заметил Эрику. Он метнул в нее гневный взгляд, но после ее ухмылки стушевался и отвернулся. За столами гриффиндорцев Эрика нашла и тех трех девочек, которые подсаживались к ней в купе на поезде. Они не стали тушеваться и, наоборот, демонстративно заговорили громче.

— А я знала, что она никакая не героиня, — сказала одна из них. — В ней нет ничего особенного.

— Нет, — покачала головой ее подружка, — Эрика особенная.

Две подруги посмотрели на нее с осуждением.

— Такую особенную змею надо еще поискать, — добавила вторая ученица. — Она это нарочно сделала, нарочно бросила дар дружбы Гарри Поттера ему в лицо. Я имею в виду, — девочка отпила из кубка, — что она уже в нашем возрасте так и норовит выслужиться перед Малфоями. Ну куда это годится?

— А Малфой-то и рад, — кивнула третья девочка. — Пусть Эрика и грязнокровка, но какой у нее характер, просто сокровище. Два подлеца нашли друг друга, их теперь и водой не разольешь. Я уверена, что их общение будет становиться все теснее.

Как бы вторя ее словам, в зал влетели совы. К гулу переговаривающихся сотен учеников прибавилось еще хлопанье крыльев сотен сов. Птицы приносили ученикам разные свертки и посылки. Одна сова спикировала над Эрикой, разжала когтистые лапы и бросила девочке конверт. Бумага была дорогая, конверт был запечатан сургучом, на котором отчетливо виднелся знак семейства Малфоев. Для трех подружек это письмо стало как красная тряпка для быка.

— Вот! — вскричала третья девочка и показала на Эрику с конвертом пальцем. — Малфои ей уже письма присылают! Да как же так можно? Почему мы должны учиться с ней? Она же опасна! Она же злыдня!

Минерва Макгонагалл постучала по преподавательскому столу, призывая к порядку.

— Мисс Дороти Грей, мисс Ирма Арчер, мисс Валери Симпсон, снимаю с вашего факультета три очка, — сказала профессор Макгонагалл. — Воспитанные юные леди должны вести себя прилично, а не показывать пальцем на ту, которая им не нравится. Воспитанные юные леди не должны кричать на весь зал и мешать другим ученикам.

Девочки замолчали, но смерили Эрику презрением. Та отметила про себя, что ожидала именно такого отношения к себе после скандала на церемонии распределения. Эрику не удивили слова трех подруг, тем более что они в сущности были правдой. Эрика прочитала письмо. В нем Люциус спрашивал о ее самочувствии. Девочка, не стесняясь, попросила у однокурсников чистый конверт и лист, вывела нужный адрес на конверте и написала ответное письмо. Три подруги, наблюдавшие за ней, все извелись от злости, но не решались снова прогневить Макгонагалл своей грубостью. Запечатав конверт, Эрика дала его сове. Птица улетела. Эрика закончила завтракать и пошла на занятия.

— О нет, — выдохнула ее соседка по общежитию Аманда Шелби, посмотрев в расписание. — У нас сейчас трансфигурация вместе с гриффиндорцами.

Аманда покосилась на Эрику, но та и бровью не повела.

— Мы с этим справимся, — спокойно сказала она.

— Но ты же... — бормотала Аманда. — Но они же...

— Не обращай на них внимания, — посоветовала девочка.

Однокурсники шли близко друг к другу, слушая разговор Эрики и Аманды, шедших впереди. В коридорах старого замка их голоса звучали громче. Эрика подумала кое о чем и остановилась. Однокурсники тоже замерли. Эрика обернулась.

— Я запрещаю вам мстить им, — неожиданно прямолинейно и властно заявила она, переводя взгляд с одного слизеринца на другого. — Никаких провокаций. У нашего факультета и так непрочное положение в школе, не надо делать еще хуже, — Эрика помолчала секунду. — Передайте это ученикам остальных курсов, пусть тоже не мстят. Это очень важно.

— Важно поставить их на место, как ты сделала с тем гриффиндорцем, — возразил Уилфрид Диккерсон. — Зачем трусливо прятаться и терпеть насмешки?

— А затем, чтобы не мы были провокаторами, — ядовито сказала Эрика. — Пусть наши ненавистники сами себя позорят, а мы будем обороняться. Это выгоднее, чем сломя голову кидаться мстить. Вы забыли, что на наш факультет принимают хитрых и коварных?

Послышались одобрительные возгласы.

— Да что они нам сделают? — с вызовом спросил Стивен Конли. — Они не упразднят наш факультет. Мы не должны терпеть унижения. Ты же сама атаковала гриффиндорца.

— Я оборонялась и это было неким праведным гневом, — невозмутимо ответила Эрика. — Я не подошла к нему первая и не провоцировала.

Стивен уже открыл рот, чтобы поспорить с Эрикой, но не стал. В чем-то Эрика была права. Через несколько минут слизеринцы зашли в класс. Из-за своей беседы они отстали от гриффиндорцев и те уже сидели за партами. Странно, хоть Эрика и впервые попала на занятие в школе волшебства, она не чувствовала почти ничего. Ни страха, ни энтузиазма. Урок трансфигурации вела профессор Макгонагалл.

— Сегодня мы с вами продолжим превращать спички в иголки, — сообщила она ученикам и раздала материал.

Минерва задержалась около Эрики.

— Мисс Питти, вы пропустили предыдущий урок из-за состояния здоровья, — сказала профессор. — Если возникнут трудности, обращайтесь ко мне. Это не стыдно. Тем более, если вы жили не среди волшебников.

— Хорошо, — отозвалась Эрика и кивнула.

И вот момент настал. Эрика, держа в руке свою палочку, которую пока еще ни разу не использовала, выполняла необходимые манипуляции. У нее пока ничего не получалось. Три подружки с Гриффиндора, не боясь уже даже самой Макгонагалл, не преминули воспользоваться шансом поддеть Эрику.

— Куда делась вся твоя магия? — грубо спросила Дороти Грей. — Может, ты не такая уж и талантливая?

— Какое разочарование для Малфоя, — добавила Ирма Арчер.

— Как только он узнает, что ты бездарность, он сразу же кинет тебя, вот увидишь, — заверила Эрику Валери Симпсон. — Зачем ты нужна Малфоям без магии?

— Юные леди, — с достоинством произнесла профессор Макгонагалл, — я вам не мешаю? Мне еще снять очки с вашего факультета? Вы не стараетесь вести себя прилично.

Три подружки замолчали, но у Эрики по-прежнему ничего не получалось. Наконец она разозлилась и произошло нечто ужасное. Все выданные ей спички притянулись друг к другу и у всех на глазах начали превращаться в стальную игольчатую ветвь. Кто-то из слизеринцев присвистнул. Минерва поправила очки.

— Мисс Питти, за выполнение задания даю вашему факультету пять очков, — сказала профессор, — но рекомендую вам остаться после урока.

Эрика кивнула, рассматривая то, что у нее наколдовалось. Занятие продолжилось, но больше никто не впечатлил Макгонагалл. Ученики засобирались на следующий урок по истории магии. Эрика осталась в классе, а Аманда вышла в дверь, закрыла ее, но стояла рядом, чтобы потом проводить Эрику.

— Мисс Питти, — сказала Макгонагалл, — у вас очень сильный темный дар. — Минерва закашлялась. — Учитывая ваше происхождение из семьи магглов и то, при каких обстоятельствах вы поступили на Слизерин... — Минерва осеклась.

Она смотрела на Эрику, изучала ее, пыталась заглянуть в душу и понять ее помыслы, желания, мечты. Но Эрика была непроницаема, ее лицо ничего не выражало. Девочка была примерной, если не считать ее выходки на церемонии распределения и в больничном крыле.

— Мадам Помфри рассказала мне о том, что было, — сообщила Макгонагалл. — О посещении Джинни и о том, как вы ушли с мистером Малфоем, — Минерва опять закашлялась, у нее пересохло в горле. — У вас все в порядке? — с болью в голосе спросила она девочку.

— Да, спасибо, все прекрасно, — ответила Эрика.

— Вы уверены? — настаивала Минерва. — Если мистер Малфой оказывает на вас давление, то не стыдно признаться в этом.

— Нет, никто на меня не давит, — ответила девочка.

— А то письмо? — вдруг спросила профессор Макгонагалл.

— Люциус спрашивал о моем самочувствии, — сказала Эрика. — Он говорил, что мне надо осваивать совиную почту и привыкать к миру волшебников.

— Да, правильно, — рассеянно пробормотала Макгонагалл и нервно поправила очки, — совиную почту надо осваивать. И больше он ничего от вас не хотел и не требовал? — спросила она снова с болью в голосе. — Он вас не унижал за ваше происхождение?

— Нет, только говорил, что мне нужно учиться как можно лучше, — ответила девочка. — Говорил, что будет следить за моими успехами в учебе.

— Мисс Питти, — надрывно начала Макгонагалл, — вы думали о своем будущем? Вы не жалеете о своем решении и выборе факультета? Гарри Поттер не хотел вас обидеть, он хотел воспитать из вас героиню. Вам не кажется, что вы поступили с ним несправедливо? Это не оправдывает поведение сотрудницы фонда, но все же... И Джинни. Она тоже не хотела вас обижать, мисс Питти. Зачем вы ее расстроили и довели до слез? Мисс Питти, вам не кажется, что вы неправы и жестоки?

Лицо Эрики оставалось все таким же непроницаемым. Минерва вдруг подумала о том, что эта девочка уже в таком возрасте умеет скрывать свои эмоции за маской. Это неприятно поразило Минерву. Возможно, те гриффиндорки были правы насчет того, что Эрика и Малфой похожи по характеру, поэтому их так тянет друг к другу. Тянет, невзирая на социальное неравенство и предрассудки семьи Малфоев по поводу магглорожденных.

— Ладно, мисс Питти, — сказала Макгонагалл. — Я не буду вас больше задерживать, иначе вы опоздаете на следующий урок. Вы и так пропустили неделю занятий, вам следует постараться наверстать упущенное. От занятий по полету на метлах вы освобождены еще на две недели, это предписание мадам Помфри. До свидания.

Эрика встала из-за парты, вежливо поклонилась преподавателю, взяла свои вещи и вышла из класса. Минерва смотрела девочке вслед и убеждалась в том, что Эрика надела на свое лицо маску. Ее поклон был просто формальностью.

На уроке по истории магии Эрика единственная не заснула, слушая нудную лекцию профессора-призрака. Напротив, она с интересом писала конспект его лекции и даже спрашивала, если ей было что-то непонятно. Профессор Бинс не привык к такому рвению учеников, но был ему рад. По сути они все занятие общались между собой. Темой урока был статут о секретности. Эрику очень интересовало, как магический и маггловский мир существовали до статута и после него.

— Вы на меня странно отреагировали, мисс Питти, — вдруг сказал профессор Бинс.

— Как это? — озадачилась Эрика.

— Вы же родом из семьи магглов, — пояснил профессор Бинс, паря в воздухе, — а не удивились моему призрачному состоянию. Я помню вас на церемонии распределения. Вы почти не удивлялись магии вокруг, по сравнению с другими детьми. Это странно.

— Я приняла магию как факт, — ответила Эрика.

— Любить факты очень правильно, мисс Питти, — похвалил ученицу Бинс. — Магия в первую очередь наука со своими законами, она не терпит лирики. Только факты и их доказательства имеют значение.

Девочка кивнула. Занятие кончилось. Когда профессор замолчал, ученики начали просыпаться и, еще будучи сонными, брать свои вещи с парт. На этом уроке присутствовали только слизеринцы и они все смутились, когда поняли, что придется спрашивать у Эрики конспект урока. Слизеринцы и радовались такой своей однокурснице, и беспокоились о ней. Эрика все же была грязнокровкой. Не все чистокровные родители слизеринцев были в восторге от такого соседства их отпрысков в Хогвартсе. Многие пускали слухи и сплетни про семью Малфоев, называли их предателями крови из-за общения с Эрикой. Многие богатые и влиятельные семьи хотели разорить и опозорить Малфоев, а Эрика была только предлогом для этого.

Но позора не происходило. Дни шли один за другим, а Эрика все лучше осваивалась в Хогвартсе. Наибольшей проблемой для нее стало зельеварение, к которому у нее не оказалось склонности. Преподавателем был невзрачный волшебник, совсем не напоминавший профессора Снейпа, о котором Эрика читала в книге по истории Хогвартса. Почти все книги были в новых исправленных и дополненных изданиях. Нет, Эрика не расплавила свой несчастный оловянный котел, но зелья у нее не получались. Она следовала инструкции в учебнике, но что-то было не так. Не тот цвет варева и не та консистенция. Если по истории магии, заклинаниям и трансфигурации девочка делала феноменальные успехи, то как раз зельеварение портило ее средний балл. Но Эрика утешала себя тем, что учебный год еще только начался и она вполне может подтянуть сложный для нее предмет.

Иногда Эрика думала о своих родителях и о том, как ей свободно дышится без них. Девочка словно стряхнула с себя оковы, проявила настоящую себя. Больше не было никаких драных башмаков, не нужно было давиться черствыми кусками хлеба, Эрика больше не была в плену бедности. Девочка приняла магию как факт, а вот факт изменения своего социального статуса принять все еще не могла. В ней было еще живо то забитое и затравленное неимущее существо, и это существо не сдавалось. Эрика вспоминала слова Люциуса о том, что предстоит много работы. О том, что ей надо отучаться смотреть на мир снизу вверх. Эрика соглашалась с этим всей душой, но понимала, что на ее перевоспитание могут уйти и уйдут годы. От самосознания бедняка тяжело избавиться, тем более ребенку.

Через две недели после разговора с Макгонагалл Эрика наконец смогла попасть на урок полета на метле и это оказался второй сложный для нее предмет. Эрика скомандовала своей метле подняться, та ей подчинилась. Девочка села на метлу и пока ничего не предвещало проблем. Они начались, когда Эрика взлетела над полем для тренировок и обнаружила, что ей сложно поворачивать метлой влево и вправо.

— Можно мне взять другую метлу? — спокойно спросила Эрика у мадам Трюк, спускаясь на землю.

— Других метел нет, — резко ответила мадам Трюк. — Если вас не устраивают школьные метлы, мисс Питти, — мадам Трюк с издевкой произнесла фамилию ученицы, — попросите мистера Малфоя купить вам новую метлу. Хотя, вы же помните о правилах и о том, что первокурсникам нельзя иметь собственные метлы.

— А как же я буду тренироваться на сломанной метле? — невозмутимо спросила девочка.

— Метла не сломана, не выдумывайте, — холодно ответила мадам Трюк. — Вам не хватает умения, чтобы летать на ней. Или таланта.

Лицо Эрики было бесстрастно. Девочка стояла посреди поля, покрытого зеленой травой, и молча смотрела на преподавательницу, держа в руке метлу. Но Аманда Шелби не была столь спокойна.

— Наши метлы неисправны, — сказала Аманда. — Из них же прутья вылезают. Вот, видите, — Аманда показала дефекты метлы преподавательнице.

— Уж какие есть, — мадам Трюк пожала плечами. — Чем богаты, тем и рады. Летайте на этих метлах.

— Глупость какая-то, — проворчал Стивен Конли. — Вы нам нарочно дали самые плохие метлы в Хогвартсе? На прошлых занятиях вы тоже нам их подсунули.

— Минус одно очко Слизерину, — отчеканила мадам Трюк. — Недопустимо так разговаривать с учителем.

Ученики зароптали.

— За каждое следующее возмущение я буду снимать еще очки, — добавила мадам Трюк. — Это не в ваших интересах.

— А не в ваших интересах наша неуспеваемость по предмету, — произнесла Эрика и посмотрела преподавательнице прямо в глаза.

Мадам Трюк приняла максимально чопорный вид.

— Не думайте, мисс Питти, что попали в сказку и что покровительство мистера Малфоя поможет вам в жизни, — сказала она. — Вы наживете себе много врагов и заработаете много проблем. Вы сделали неправильный выбор факультета и жизненного пути. Вы предали свою семью. Вы огорчили Гарри Поттера и всех в этой школе. Вы довели Джинни до слез, вы были грубы с мадам Помфри и вы сейчас грубите мне. К вашему сведению, мисс Питти, теперь Малфои не такие богатые и влиятельные как раньше. Если вы, предав семью, решили наладить с их помощью свою жизнь, то вы просчитались. Как вам не стыдно уже в таком юном возрасте быть такой невыносимо лицемерной, мисс Питти? Как вам не стыдно даже заикаться и мечтать о дружбе с семьей Малфоев? Как вам не стыдно за свое поведение и отсутствие моральных ценностей? Вы духовно прогнили, мисс Питти, и никакая опрятная школьная форма этого не скроет.

Слизеринцы пораскрывали свои рты от шока. Аманда задрожала то ли от негодования, то ли от бессилия.

— Вы считаете меня духовно прогнившей потому, что я не порадовалась травле Люциуса, которую вы устроили на церемонии распределения? Как именно я должна была поступить? Унизить его? Посмеяться над ним? Что я должна была сделать? — Эрика говорила громко и четко. — Война с Волан-де-Мортом уже пять лет как закончилась, а вы все никак не оставите Малфоев в покое, хотя если бы не вмешательство Нарциссы и ее ложь Темному Лорду, то Гарри бы не победил.

— Да что ты знаешь о войне, маленькая нахалка? — взвизгнула мадам Трюк. — Ты не видела разрушение Хогвартса в той битве. Не видела тел мертвых учеников и членов Ордена Феникса. Ты ничего не видела, а смеешь судить нас? Кто ты такая? Кем ты себя возомнила?

Мадам Трюк входила в раж.

— Первый раз вижу ребенка из бедной семьи, который бы вел себя подобным образом, — сокрушалась мадам Трюк. — Какая из тебя новая Гермиона! Ты не стоишь ее мизинца. Ты никто по сравнению с ней. Ты уже в таком возрасте продалась Малфоям, — мадам Трюк скривилась и поморщилась, — ты серьезно не понимаешь, почему поступила плохо. Ты духовно прогнила, ты духовно больна, Эрика. Бедное, бедное испорченное дитя. Как жаль твоих родителей, как жаль! Они не заслужили такого позора.

— Вы не в праве унижать своих учеников, мадам Трюк, — сказала Эрика. — И не вам судить о моей жизни и поступках. Вы должны только научить меня летать на метле. Как вы можете быть такими невыносимо лицемерными, мадам Трюк?

Слизеринцы все еще пребывали в шоке. Мадам Трюк демонстративно рассмеялась Эрике в лицо.

— Ты, конечно, сразу побежишь жаловаться мистеру Малфою, да? — спросила она девочку. — Будешь брать пример с его сына, да? «Мой отец узнает об этом», — мадам Трюк еще раз рассмеялась, — его любимая фразочка. Ты будешь говорить «мой покровитель узнает об этом», да? Бедное, бедное бездушное дитя! — мадам Трюк вытерла выступившие слезы рукавом мантии.

— Не слушай ее, — пролепетала Аманда Шелби, обратившись к Эрике.

Урок полетов на метле оказался полным кошмаром. У всех слизеринцев было такое ощущение, будто им плюнули в души. Они еле доплелись до своего общежития и гостиной. Замок школы Хогвартс показался им Азкабаном. Стены школы психологически давили на них, а живые портреты совсем не веселили.

— Но директору об этом сообщить все же надо, — сказал Стивен Конли после того как назвал пароль. — Такое поведение преподавателя недопустимо.

— Если это не сработает и нас продолжат унижать, то я могу сообщить об этом моему отцу, — поддержал однокурсника Уилфрид Диккерсон. — Он не такой влиятельный как Малфой, но тоже имеет вес в Министерстве. Он этого так не оставит. Кем она себя возомнила?

— А до того как я пришла на урок мадам Трюк так себя не вела? — спросила Эрика, садясь на диван в гостиной.

— Нет, — ответила Аманда Шелби. — Она только дала нам старые метлы. Это тоже недопустимо, специально мешать нам учиться.

Вечером, уже ложась спать, Эрика и Аманда еще немного поболтали. Аманда спрашивала однокурсницу про ее семью, ей никак не давало покоя происхождение Эрики из семьи магглов. Рассказывать было особо нечего, но Аманда запоминала каждую мелочь. Только теперь спустя несколько недель девочки чуть-чуть подружились. Аманда не произносила этого вслух, но она хотела всю учебу держаться около Эрики, надеясь, что та поможет ей выжить в школе. Семья Аманды была чистокровной, но переживала не лучшие времена. Более того, семья Шелби была замечена в приверженности идеалам Пожирателей смерти. Аманда была тихой и робкой и не совсем соответствовала чаяниям своих родителей. Сейчас на Слизерине на старших курсах учились два ее брата, Кристофер и Джервис, вот они-то как раз были гордостью своей семьи. Оба тоже постепенно привыкали к Эрике Питти.

Больше месяца Джинни была обижена на Эрику. Она понимала, что это ребячество, но ничего не могла с собой поделать. Она снова и снова вспоминала, как Эрика, шатаясь, выходила из больничного крыла и как она опять выбрала Малфоя. В конце концов Джинни решила, что этого нельзя так оставлять и что она все-таки должна встретиться с родителями девочки. Может хоть они повлияют на свою дочь. Когда Гарри выяснил, где они живут, Джинни сообщила о своем решении родителям.

— Я пойду с тобой, — оживился мистер Уизли. — Я всегда мечтал посмотреть, как живут магглы.

— Тогда я тоже пойду, — сказала миссис Уизли. — Я не думаю, что родители Эрики такие же подлые как она.

Джинни кивнула. Все трое переоделись в привычные для не волшебников вещи и перенеслись к месту назначения. На улице был вечер, но не было видно играющих детей. Воздух был пронизан безысходностью. Послышались чьи-то шаги. Артур Уизли обернулся и тут же его за руку схватил нищий попрошайка. Артур порылся в карманах и дал ему пару маггловских мелких монет. К удивлению мистера Уизли, попрошайка не обрадовался этому, а принялся его ругать на чем свет стоит.

— Ходят тут чистые и опрятные, — бормотал нищий, — откупаются от нас. Мы люди маленькие, вот нас и не уважают. Как тяжко жить.

Артур заморгал. Джинни и Молли заметили нищего и подошли к нему.

— Мы сами бедные, — ласково сказала Джинни. — Мы не можем дать больше. Простите нас.

Но нищий озлобился еще сильнее.

— Нас не уважают и обманывают, — возмущался он, стоя посреди улицы в своем рубище. — Нам врут в лицо. Всем жалко подать неимущему на пропитание.

— Мы не врем, — в свою очередь возмутилась Молли.

Тогда нищий подошел к ней, схватил за руку и заискивающе посмотрел в глаза. Но у Молли не было маггловских денег. Нищий опять озлобился и сжал руку миссис Уизли.

— Все нам врут, — пробормотал он. — Никто не хочет нам помочь. Как тяжко жить.

Нищий внезапно потерял интерес к семье Уизли и пошел в неизвестном направлении, прямо во мрак сгущающихся сумерек. Залаяли собаки.

— Неужели мы выглядим для Малфоев так же? — ошарашенно проговорил Артур.

— Но мы же не просим милостыню, — сказала Молли. — И мы не злимся на тех, кто богаче нас.

— Разве? — спросила Джинни.

Этот назойливый нищий выбил семью Уизли из колеи. В голове Артура и Молли впервые закралось сомнение в том, что бедным быть почетно, по крайней мере не позорно. Теперь, столкнувшись с нищетой так близко, они уже не были в этом так уверены. Тот нищий не пытался изменить свою жизнь, он только жаловался на нее, кичился своей нищетой. Нищета и была его стилем жизни.

— И Эрика живет в таком месте? — спросила Молли, поежившись. — Это ужасно.

Пока все трое шли к обшарпанному многоэтажному дому, Уизли думали о том, что, видимо, у Эрики были причины быть такой подлой. Жизнь в подобных условиях не делает человека добрее. Грязь смотрела на Уизли отовсюду. Даже они, привычные к стесненным условиям и беспорядку в жилом помещении, внутренне содрогались. В их доме было хотя бы уютно, но здесь было холодно и отчужденно. Это было не место для детей.

— Вот их квартира, — сказала Джинни, показав на дверь.

Артур подошел, замешкался на секунду, а потом позвонил в дверной звонок. Он все звонил и звонил, но ничего не происходило. К посетителям подошли соседи семьи Питти, очередные грязные и оборванные люди.

— Их нет дома, — прошамкала какая-то старуха.

— А когда они вернутся? — спросила у нее Молли.

— А что вам от них надо? — старуха прищурила близорукие глаза. — Кто вы такие? Чистенькие. Из столицы? Как вас сюда занесло?

Старуха скрипуче засмеялась, чем смутила всех Уизли. Им было все неприятнее находиться в этом доме.

— Мы хотели поговорить с родителями Эрики по поводу ее новой школы, — уклончиво сказал Артур. — Это очень важно.

— Новая школа? — опять прищурилась старуха.

— Да, элитная школа для одаренных детей, — пояснила Молли. — У Эрики возникли некоторые проблемы и мы думаем, что ее родители могли бы нам помочь. И нам, и своей дочери.

Но соседи были безразличны к Эрике и ее семье. Старуха куда-то ушла. На Уизли смотрели крепкие мужчины в грязной одежде. Один из них пошло облизнулся, заметив симпатичную Джинни. Джинни ойкнула и отшатнулась к матери. Молли погрозила наглецу кулаком. Артур почувствовал себя как в тюрьме.

— Что вам нужно? — спросил Уизли хриплый прокуренный женский голос. — Я мать Эрики, Патрисия Питти.

Молли обернулась и встретилась с Патрисией взглядом. Патрисия была одета примерно так же как и она сама, но Молли поразило ее одутловатое лицо с мешками под глазами. Миссис Уизли все же следила за собой, не запускала себя настольно сильно.

— Какие у моей дочери проблемы в новой школе? — добавила Патрисия.

— Мы можем обсудить это не здесь? — намекнул Артур о необходимости сохранения в тайне всего, что связано с магией.

— Конечно, — безэмоционально ответила Патрисия, достала из кармана связку ключей и открыла дверь квартиры.

Уизли прошли внутрь, а Патрисия захлопнула входную дверь. Молли осмотрелась. Квартира была маленькая, захламленная и пропитанная отчаянием. Миссис Уизли еще раз поняла, что это место не годится для жизни ребенка. А потом вспомнила, зачем они сюда пришли, и засомневалась. Ее муж думал о том же. Нет, опомнились Уизли, Эрика в беде, ее надо спасать. Вот только от кого? От Малфоев или ее собственных родителей?

— Так что с Эрикой? — спросила Патрисия.

— Она попала под влияние богатого и опасного злого колдуна, — сказал Артур и протянул Патрисии газету со статьей про церемонию распределения и скандал в Хогвартсе. — Вы ее мать, вы должны спасти свою дочь.

Патрисия пролистала газету.

— Вот этот колдун, — Молли показала на одну колдографию. — Люциус Малфой. Преступник в магическом мире, бывший Пожиратель смерти и приспешник Темного Лорда.

— И он хочет навредить Эрике? — не поняла Патрисия.

— Нет, он оплатил ее обучение на целый год, хочет ей покровительствовать и воспитать из Эрики боевую ведьму, — сказала Джинни.

— А что Эрика? — спросила Патрисия.

— Она заступилась за него, — сказала Джинни.

Патрисия устало провела рукой по своим немытым волосам.

— От меня что нужно? — спросила она Уизли. — Эрике же ничего не угрожает. Вон, она, — Патрисия показала на другую колдографию, — может за себя постоять.

Разговор зашел в тупик. Артур, Молли и Джинни не представляли, что им делать дальше. Эрика и правда по сути была в безопасности. Они не могли толком объяснить миссис Питти, что от нее требовалось. Эрика учится в новой школе, вот и все. Хлопнула входная дверь и на пороге появился мистер Питти, невзрачный уставший человек средних лет.

— Генри Питти, — нейтрально-вежливо сказал он и протянул руку мистеру Уизли.

— Артур Уизли, — ответил тот, пожимая ему руку. — А это моя жена Молли и дочь Джинни.

— Чем обязан? — спросил Генри. — Что-то с Эрикой?

— Да, — сказала Патрисия. — Эти люди говорят, что наша дочь попала под влияние опасного богатого колдуна.

Генри уставился на жену. Та дала ему газету. Мистер Питти молча изучил ее, перелистывая страницы и читая текст статьи.

— Он оплатил ее обучение? — спросил Генри у мистера Уизли.

— Оплатил, — подтвердил тот, — но это все не от чистого сердца. Люциус хочет использовать вашу дочь в своих целях. Вы должны ей помочь.

— Он хочет ей навредить? — спросил Генри.

— Нет, но... — у Артура заболела голова. — Вы слышите, что я вам говорю? Опасный колдун хочет использовать вашу дочь.

Генри о чем-то долго соображал.

— После того, как Эрика закончит эту школу магии, он наймет ее на работу? — в конце концов спросил мистер Питти. — Он оплатит ее обучение за все годы?

— Может быть, — ответила Молли.

— И чем же это плохо? — убийственно равнодушно поинтересовался мистер Питти. — Вы видите как мы живем. Моей зарплаты едва хватает на то, чтобы оплачивать счета. Жена пока не может найти работу, у нее подорвано здоровье. Наш брак, чего уж там, — мистер Питти махнул рукой, — трещит по швам. Эрика была свидетельницей наших многолетних ежедневных ссор и скандалов. Всем нам будет лучше, если Эрика...

— ...никогда не вернется сюда? — спросила Джинни.

Генри кивнул, а Молли и Артур синхронно вздрогнули от такого отношения отца к ребенку.

— Она же ваша дочь! — возмутилась Молли. — Как можно... отказываться от нее и отдавать опасному колдуну и преступнику? Вы представляете, какое ее ждет будущее с Малфоем?

— С ним оно у Эрики хотя бы будет, — устало сказала Патрисия. — Вы видите как мы живем, — повторила она слова мужа.

У Молли возникло тревожное подозрение.

— Вы не удивились тому, что в газете на колдографии Эрика подняла ученика в воздух, — сказала она родителям девочки. — Вы знали о ее магическом даре? Вы боитесь своей дочери и думаете, что вернувшись из Хогвартса, она станет еще опаснее для вас и вы не сможете ей управлять? Поэтому вы хотите оставить ее Малфою? — Молли уперла руки в боки. — Вы боитесь гнева и мести Эрики?

— Мы думали, — в свою очередь возмутился мистер Питти, — что у нее это пройдет, списывали странные вещи на стресс, но становилось только хуже. Нас начали преследовать неудачи как раз после скандалов и придирок к Эрике. Мы не произносили этого вслух, но нам-то было ясно, что с ней что-то не так, что она...

— …ведьма? — спросила Джинни.

Джинни было так паршиво на душе. Она со своими родителями как дура приперлась сюда с мольбами о помощи, а Эрика и так уже помогла себе, когда выбрала Малфоя. Молли и Артур осуждающе смотрели на Патрисию и Генри.

Вот уже несколько недель Люциус Малфой ограничивал свое общение с Эрикой Питти только их перепиской по совиной почте. Как бы он ни хотел видеться с ней чаще, колдун понимал, что будет отвлекать девочку от ее учебы, а еще он так пытался оградить ее от очередного скандала в прессе. Да, Эрика спокойно отнеслась к скандалу на церемонии распределения, со всех сторон описанного в газетах, но все-таки она была ребенком и не надо было нарочно втягивать ее в подобные вещи.

Однако новый скандал произошел. История с испорченными метлами слизеринцев сначала дошла до директора Хогвартса, а когда он проигнорировал ее и даже не сделал выговор мадам Трюк, Уилфрид Диккерсон выполнил свое обещание и рассказал все своему отцу, работающему в Министерстве. И вот тогда-то за эту историю с метлами зацепилась желтая пресса. Колдографий представлено не было, но в статье мадам Трюк озвучила все слова Эрики, намереваясь ее пристыдить перед всем магическим миром. Она считала свое дело правым и не была удивлена невмешательству директора Хогвартса.

— Какова грязнокровка, а? — хохотнул как-то мистер Диккерсон, идя по коридорам здания Министерства магии с мистером Малфоем. — Всех в школе построила.

— Я сделал отличный выбор, — ответил Люциус.

Мистер Диккерсон кивнул.

— Признаться, я был настроен к этой идее весьма скептически, — сказал он коллеге по работе, — но теперь картина вырисовывается. Из Эрики выйдет прекрасная боевая ведьма, у нее подходящий для этого характер и магический дар. Да и ее поведение с однокурсниками хорошее, Уилфрид писал мне, как Эрика помогает им всем с конспектами. Грязнокровка! Из семьи магглов!

Скандал из-за метел слизеринцев позабавил многих, особенно Драко Малфоя. Он давно уже невольно сравнивал себя с Эрикой, хотя на первый взгляд их положение было очень разным. Он был чистокровный аристократ, а она безродная неимущая грязнокровка. Но покровительство отца делало положение Эрики неоднозначным. Драко думал о том, кого хочет воспитать из Эрики его отец. О том, как он сам вообще относится к этой девочке, отвергнувшей Гарри Поттера. В целом положительно, но лично они еще не встречались. Драко думал о том, будет ли Эрика принята в кругу семьи Малфоев, как она приживется здесь. Социальные различия были слишком велики. В статье мадам Трюк процитировала свои слова про любимую фразочку Драко, Драко это запомнил. У него промелькнула мысль, догадка. Неужели отец всерьез решил сделать Эрику своей фавориткой и уделять ее воспитанию и тренировкам много времени? Неужели отец разочаровался в нем самом? Уже сейчас Эрика показала характер, не такой, каким был характер Драко. Она хорошо училась, не провоцировала учеников других факультетов, не трусила и перечила преподавателям, если это было нужно, она, в конце концов, отвергла Поттера при всех. Драко на такие поступки был не способен, он, скрепя сердце, вынужден был это признать.

Все усугублял тот факт, что Драко и Астория из-за ее родового проклятья сомневались в том, что им надо заводить детей. Несмотря на свою усталость, Люциус очень раздражался от таких настроений сына, его готовности прервать род Малфоев. Драко подводил отца, он это чувствовал. Драко стал другим, добрее, терпимее. Он все больше переставал быть похожим на отца. Драко запутался и не знал, как ему жить дальше. Отец прочил ему место в Министерстве, а сам Драко никогда не хотел стать чиновником.

Драко одергивал себя. Он в любом случае останется Малфоем, а Эрика была ни в чем не виновата и, наоборот, помогала его семье. Ничто не изменит ее происхождение и социальный статус. Пусть отец общается с ней, если хочет, если ему от этого лучше, все равно это была только блажь и игра. А если нет? Драко никак не мог успокоиться. Эрика была слишком заметна, особенно на его фоне. Драко видел, как его мать тоже думает об Эрике и ее месте в их жизни. Никогда, никогда она еще не видела своего мужа таким счастливым и увлеченным. Все эти письма по совиной почте, вся эта идиллия потрясали Нарциссу. Она убеждала себя в том, что Эрика просто блажь ее мужа, но чувствовала, что это не так. Эрика уже сейчас оказывала Люциусу большую поддержку, это было очень важно.

Нарцисса порывалась пойти в Хогвартс и поговорить с Эрикой. Она хотела, чтобы девочка заполнила пустоту их жизни, но не хотела, чтобы она заняла ее всю. Нарцисса опасалась того, как бы эта игра не стала слишком серьезной. Нарцисса думала о том, что сама она как-то холодна к мужу, что в ней нет этого огня и непосредственности, нет энергии жизни. Она поддерживала мужа, но не так. Не воодушевляла его, как могла бы и должна. Да, рано или поздно Нарциссе нужно было поговорить с Эрикой.

Приближался Хэллоуин. Замок школы уже начали украшать к празднику, но Эрике было не до веселья. Нет, она была рада своей переписке с мистером Малфоем по совиной почте, но ей казалось, что он ее избегает. Не хочет мешать учебе Эрики или дело в другом. Эрика переживала о том, что сделала что-то не так, как-то подвела Люциуса. Или же он просто занят в Министерстве, а она зря переживает. Девочка решила не накручивать себя и пойти на праздник в главный зал. Она расправила свою школьную форму перед зеркалом и причесала свои немного отросшие волосы. Ей нравилось отражение.

— Родители тебе так и не написали? — спросила Аманда Шелби. — Ни одного письма за два месяца?

Эрика покачала головой.

— Они же магглы, — напомнил Стивен Конли. — Они не умеют слать письма с совами.

— Даже, если бы и умели, — сказала Эрика, — им нечего мне написать. Какой смысл это делать?

— Мне жаль, — отозвалась Аманда. — Трудно, когда родители не поддерживают тебя.

— Это уже не важно, — ответила Эрика.

Важным было то, что у нее были письма от Люциуса, а остальное Эрику не заботило.

— Пойдемте, а то опоздаем, — поторопил всех Уилфрид Диккерсон.

Эрика читала статьи в газетах про историю с метлами слизеринцев и догадалась, что Малфой тоже их прочитал. Это была своеобразная переписка на другом уровне. Эрика читала в газетах и о самом Люциусе, в основном это были размышления бывших членов Ордена Феникса о том, насколько бывшими могут быть Пожиратели смерти и стоит ли прощать им их преступления или нужно применять крайние меры. Примерами крайних мер были заключение в Азкабан или даже поцелуй дементора, высасывающий душу. Эрика была сама не своя после прочтения подобных статей.

Слизеринцы поторопились к главному залу. Они петляли по коридорам. Эрика уже почти привыкла к замку, ко всем этим заколдованным портретам и призракам. Приняла магию как факт. В ее новой повседневной жизни не было места мыслям о прошлом, о не пишущих ей родителях. Мысли девочки прервал какой-то шум.

Эрике открылась страшная картина. Люциус Малфой валялся на каменном полу прямо под лестницей. Кровь с его разбитого лица залила и пол, и длинные белокурые волосы, от крови они слиплись и потеряли свой лощеный вид. Но хуже всего было то, что к Люциусу приближались какие-то странные создания, словно вылепленные из куска глины неумелым гончаром. Превозмогая боль, колдун пошевелился, достал из упавшей неподалеку трости волшебную палочку и наставил ее на этих созданий.

— Протего! — прозвучало заклинание.

Создания атаковали колдуна, а его чары почти отразили их атаку, но потом его защитные чары рассеялись. Люциуса отбросило к стене. Окончательно выбившись из сил, колдун обмяк и скорчился на все том же грязном каменном полу. А странные создания опять начали к нему приближаться. У Эрики сдали нервы. Не совсем понимая, что именно она делает, девочка побежала наперерез созданиям и выхватила свою палочку.

— Протего! — воскликнула она.

Ее чары были недолговечными, но их хватило на то, чтобы дать созданиям отпор. И вот уже они отлетели к противоположной стене и стукнулись об нее. Девочка же забыла про них, подошла к колдуну и медленно склонилась над ним. Эрика боялась того, что опоздала, того, что случилось непоправимое. Внеплановое представление тем временем собирало все больше зрителей со всех четырех факультетов.

— Люциус... — каким-то не своим голосом позвала девочка, но ответом ей была тишина.

Эрика, несмотря на панику, деловито проверила пульс колдуна. Он был неровным, но теперь Эрика точно знала, что жизнь Малфоя вне опасности. Девочка думала, как бы ей перенести его в гостиную Слизерина. За ее спиной послышалось шарканье маленьких ножек.

— Зачем ты помешала нам отомстить за Добби? — спросило одно создание.

— Почему ты ненавидишь Гарри Поттера? — спросило второе.

— Ты плохая! — взвизгнуло третье. — Ты просто малфоевская подстилка!

Эрика резко обернулась.

— Вашего мнения никто не спрашивает, нелепые существа! — гневно и презрительно крикнула она.

Среди зрителей пронесся гул. Наконец появились преподаватели и старосты. Они растолкали зевак. Впереди всех шла Минерва Макгонагалл.

— Снимаю с каждого по пять очков, — сразу сказала она. — Если вы видите нарушение школьных правил, а нападать в Хогвартсе на кого бы то ни было домовым эльфам запрещено, то надо не смотреть шоу, а сообщать нам, чтобы мы приняли меры. Это послужит вам уроком.

Зрители зароптали.

— Но эльфы были правы, — сказал гриффиндорец. — Малфой заслужил смерти.

Минерва сверкнула глазами.

— Снимаю с вашего факультета еще пять очков, — отрезала она. — Не вам решать, кто чего заслуживает. Вершить самосуд нельзя никому.

Эрика в этот момент была очень благодарна Минерве. Но на самом деле ей сейчас было не до толпы зрителей и уж тем более не до каких-то домовых эльфов. Девочка встала, сжала волшебную палочку и сосредоточилась.

— Вингардиум левиоса! — сказала Эрика.

И, к удивлению Минервы Макгонагалл, Люциус Малфой поднялся над полом и, паря, последовал за Эрикой в гостиную Слизерина. А вслед Эрике все летели и летели обидные, бранные реплики. Воздух был пронизан и отравлен враждой. Минерва и сама была в замешательстве от этой истории.

Паника Эрики не утихла, даже когда девочка с большим трудом выполнила задуманное. Хоть Люциус и лежал сейчас без сознания в гостиной Слизерина, Эрика чувствовала, как вокруг него разлита угроза. Она пыталась понять как именно будет защищать его, если нападения могут происходить когда и где угодно. Тем более, что она сейчас живет в Хогвартсе. Ей просто повезло проходить мимо той лестницы и заметить нападение. Эмоции захлестывали девочку. Ее бросало из отчаяния в ярость и бесило собственное бессилие.

Люциус пошевелился и открыл глаза. Эрика с улыбкой на лице сделала шаг к нему, но наверное слишком резко, потому что Люциус затравленно отшатнулся от девочки и, что уж совсем поразило ее, вжался в диван, отвернулся и зажмурился, как если бы она замахнулась и собиралась его ударить. Эрика остановилась на полпути, не зная, что ей делать дальше.

— Я разобралась с эльфами, — тихо сказала она. — Я могу вам еще как-то помочь?

— Что? — прошептал Люциус.

Эрика нервно сглотнула.

— Я использовала ваше заклинание, чтобы дать эльфам отпор, — пояснила она. — А сюда вас переместила левиосой. Мы ее как раз на прошлой неделе проходили. Я не знаю исцеляющих заклинаний, но если такие есть, то...

Эрика осеклась. Малфой повернулся к девочке и пристально посмотрел на нее. Кровь медленно стекала по его щеке, пачкая диван и ковер. Он поверить не мог тому, что говорила Эрика.

— Что ты делаешь? — спросил он у нее, морщась от боли, но пытаясь это скрыть. — Ты всего два месяца учишься в Хогвартсе. Я от тебя ничего не требую, по крайней мере в ближайшее время.

Девочка топталась на месте, порываясь что-то сказать, но не решаясь на это. Люциус сделал едва заметный жест рукой, как бы разрешая ей взять слово.

— Вы же хотите воспитать меня охранником вашей семьи? — прямо спросила она Малфоя. — Я прочитала о Беллатрисе и о войнах с Темным Лордом. Вы же хотите, чтобы я защищала вас?

— Да, но в будущем, — ответил Люциус. — Я не требую от тебя немедленных результатов и побед на дуэлях.

Он вдруг только сейчас осознал, что сделала Эрика. Если бы она не вмешалась, то эльфы бы его убили там, на лестнице. Страшно представить, что бы стало с его семьей, если бы он погиб. И погиб неимоверно глупо, от каких-то домовых эльфов. А та, что предотвратила катастрофу, все стояла перед ним чуть ли не по стойке смирно, в ожидании нового приказа. Все это ошеломило Люциуса.

— Спасибо, — тихо сказал он.

— Пожалуйста, — ответила девочка и немного расслабилась.

Люциус хотел было сесть на диване, но у него так сильно закружилась и заболела голова, нет, все тело, что он рухнул на него и опять выглядел затравленным.

— Вот ваша палочка, — сказала Эрика и протянула трость колдуну двумя руками, торжественно.

Но от попыток исцелиться самостоятельно Люциусу пришлось отказаться. Его мысли слишком путались, у него темнело перед глазами. Подумав, колдун все же озвучил девочке нужное заклинание. К его удивлению она сначала потренировалась на своем порезанном пальце и только когда у нее получилось его вылечить, робко, но одновременно решительно подошла к нему.

— Эпискеи! — произнесла Эрика.

Девочке показалось, что на исцеление Малфоя у нее ушла вся магическая энергия, а возможно так и было. Вдобавок ко всему она сегодня и так уже часто колдовала. Но все же Эрика довела дело до конца. Последним взмахом своей волшебной палочки она вылечила разбитую голову Люциуса, остановила его капающую на диван и ковер кровь.

— Не перетрудись, — обеспокоенно сказал колдун, глядя на то, как девочка бледнеет от магического истощения, но пытается это скрыть и не позволяет себе ни одного лишнего движения или эмоции.

— У вас очень красивые глаза, — вдруг выпалила девочка. — Серые такие.

Эрика тут же смутилась и мысленно поругала себя за то, что не сдержалась. Малфой же только усмехнулся, но это еще больше смутило девочку. Колдун помахал палочкой, очищая диван и ковер от своей крови. Потом создал воду словно из ничего и, не стесняясь Эрики, умылся, особенно тщательно отмывая от засохшей крови свои длинные волосы.

— Староват я стал для таких падений, — посетовал Малфой.

— Это очень опасно, — согласилась Эрика. — Тем более, если у вас уже были серьезные травмы.

Малфой замер и уставился на девочку. Та опять смутилась, но все же продолжила фразу.

— Я видела в книге вашу колдографию в Азкабане, — тихо сказала она. — После битвы в Министерстве вы получили серьезные травмы рук и шеи. Падать с лестницы после такого опасно.

Эрика замолчала, больше не в состоянии выдавить из себя ни слова.

— Ты все знаешь, но все равно не передумала быть на моей стороне? — спросил колдун девочку. — А как же нападения Пожирателей на магглов? Мои нападения? Это тебя не отвращает от меня?

Эрика молчала. Малфой опять захотел проверить ее решимость на прочность.

— А если бы я напал на твоих родителей? — манерно протянул Люциус. — Они у тебя магглы. Как бы ты поступила, если бы я на них напал? Или моя жена? Или мой сын?

— Надеюсь, что вы с моими родителями никогда не встретитесь, — тихо ответила Эрика.

— Тебе за них страшно? — допытывался колдун, а его красивые серые глаза отливали стальным блеском.

— Я боюсь... — Эрика запнулась. — Я боюсь, что они не примут новую меня со всей моей магией. И вас не примут, и то, что я с вами общаюсь. Я не хочу... не хочу, чтобы вы видели мой дом, чтобы вы знакомились с моими родителями. Это может испортить ваше впечатление обо мне. Два мира, волшебный и мир магглов, не должны пересекаться.

— А все-таки, если бы я на них напал, что бы ты сделала? — спрашивал Люциус.

Это было жестоко, давить на девочку, которая только что спасла ему жизнь и потратила все магические силы на его лечение. Давить на ту, которая обожала его. Но это обожание нужно было проверить на прочность. Малфой не мог поверить в ее полную искренность. Она была или слишком расчетлива, или слишком наивна. Люциусу казалось, что она что-то скрывает.

— Я больше боюсь, что сама нападу на них когда-нибудь, — проговорила Эрика чуть эмоциональнее, не сдержавшись. — Боюсь, что, когда они опять будут бить меня, я дам им отпор и моя магия их покалечит. Боюсь, что меня за это посадят в тюрьму, — лицо Эрики исказилось и выражало ее отчаяние и злость. — А я обязательно дам им отпор, не смогу терпеть их плохое обращение со мной, не смогу больше подчиняться им, покажу им на их место. Заставлю себя уважать.

— Они так сильно тебя бьют? — спросил колдун уже без прежнего напора и провокаций.

Эрика нервно кивнула.

— На каникулах ученикам нельзя использовать магию вне Хогвартса, — сказал Люциус. — Нарушение этого правила грозит исключением из школы.

Эрика совсем отчаялась и потеряла самоконтроль.

— А можно мне не возвращаться домой на каникулы? — срывающимся голосом спросила она. — Можно мне больше никогда туда не возвращаться, к этим людям? Я же там загибаюсь, они же меня ломают.

— Твоя мать ведет себя так же как женщина, кричавшая на тебя на церемонии распределения? — догадался колдун.

Девочка кивнула.

— А отец? Что делает твой отец?

— Целыми днями работает, — ответила Эрика. — Потом ругается с моей матерью, они бьют посуду на кухне. Часто бьют и меня. За плохие оценки, за любую мелочь, за неповиновение. Через какое-то время родители передо мной извиняются, но все опять повторяется. Они не понимают, что мне больно, что я страдаю, они меня не слышат. Зачем они вообще заводили ребенка, если не любят детей и у них мало денег? Если бы ко мне не прилетели совы, как бы я жила? Как бы выжила там?

Девочку колотил озноб.

— Значит, если бы я напал на твоих родителей, то ты была бы мне благодарна? — с усмешкой спросил Люциус. — Я тебя правильно понял? Я сделал бы то, чего и ты сама хочешь?

— Получается, что так, — согласилась девочка.

— Да ты садись, — колдун указал на свободное место на диване рядом с собой, — ты же еле на ногах стоишь.

Поколебавшись, девочка села рядом с Малфоем. Тот провел пальцами по ее щеке.

— И что же мне с тобой делать? — лукаво спросил Люциус.

Эрика снова смутилась. Она в каком-то забытьи дотронулась до левой руки колдуна, моля о защите и покровительстве. Девочка выглядела безумной и потерянной. Малфой, заметив, что Эрика случайно прикоснулась к черной метке, хотел отвести руку.

— Не надо ничего прятать, — сказала девочка, догадавшись о причине его волнения. — Все нормально.

И тут Люциуса накрыло. Маска невозмутимости слетела с его лица. Он смотрел на эту безумную и верную ему девочку и плакал. Последние годы довели его до предела. Эта травля от Темного Лорда, а потом от союзников Поттера угнетала его. Его хотели разорить и упечь в Азкабан, род Малфоев мог прерваться, он сегодня мог умереть из-за домовых эльфов. Его жизнь была абсолютной катастрофой. Но появилась Эрика и подарила ему надежду. Это было глупо, наивно, это было его последним шансом избежать нервного срыва. Они могли наладить жизни друг друга, дать друг другу все необходимое.

Внезапно в камине слизеринской гостиной вспыхнуло зеленоватое пламя. Эрика вздрогнула и посмотрела на камин. Из него вышла женщина, которую она уже видела на страницах книги.

— Здравствуйте, миссис Малфой, — машинально сказала Эрика.

— Ну зачем же так официально, — ответила женщина. — Можно просто Нарцисса.

Получив срочное письмо от профессора Макгонагалл, Нарцисса поспешила в Хогвартс. Весть о нападении домовых эльфов школы на ее мужа потрясла ее. Как и то, кому она была обязана его спасением. Теперь ее отношение к Эрике стало совсем запутанным. Она давно хотела встретиться с ней лично и вот теперь шанс предоставился. Нарцисса пошла к камину, бросила горсть летучего пороха и назвала место назначения. Макгонагалл в письме сообщала, что разрешила такое перемещение. Нарцисса оказалась в гостиной слизеринцев и сразу же заметила эту идиллическую сцену. Эрика поздоровалась с ней, Нарцисса ответила ей любезностью. Обе понимали, что это была формальность.

Нарциссе показалось, что Эрика посягнула на ее привилегию. Миссис Малфой захотелось поставить девочку на место, приказать ей не быть такой фамильярной с ее мужем. Она была только блажью, а в будущем прислугой. Нарцисса ругала себя за слабость в тот день, за то, что наивно мечтала о том, чтобы эта девочка заполнила пустоту ее жизни. Надо было быть против этой затеи. Однако Нарцисса понимала, что Люциус все равно сделал бы по-своему. Это была ее ошибка, ее упущение. Она была холодна к мужу, она не давала ему того, что может дать Эрика. Нарциссу нервировала вся сложившаяся ситуация и то, что девочка молчала, оставаясь сидеть на диване рядом с Люциусом. Нарциссу обидело то, что при ней-то он не позволял себе слез. Он не доверял ей, своей жене, а какой-то грязнокровке доверяет? Нарцисса перестала следить за выражением своего лица. В конце концов ее мысли прервал голос мужа.

— Брось, Цисси, — насмешливо протянул Люциус. — Ты что, ревнуешь?

Эрике показалось, что она тут была лишней. Ей меньше всего хотелось в первый же день не поладить с Нарциссой и тем более стать причиной ссоры Малфоев. Она снова стала вести себя закрыто и безэмоционально, хотела встать с дивана, но Люциус не позволил ей этого.

— Так-то ты благодарна Эрике за мое спасение и лечение, Цисси? — спросил Люциус жену, сверля ее своими красивыми холодными серыми глазами.

— Она слишком много берет на себя, — вырвалось у Нарциссы. — Она же только...

— Я знаю, что вы хотите сделать из меня охранника своей семьи, — сказала Эрика. — Я согласна на эту роль.

Нарцисса стушевалась и непонимающе посмотрела на мужа. Он был сильным и слабым одновременно, с мокрыми волосами и еще не высохшими слезами на лице, но проявляя непреклонность.

— Она сама догадалась, — сказал жене Люциус. — Прочитала в книжке про Беллатрису и Пожирателей.

— И она согласна стать охранником нашей семьи? — опешила Нарцисса.

Нарцисса подошла к Эрике и оглядела ее. Миссис Малфой никак не могла поверить в ее полную искренность.

— Зачем ты это сделала? — спросила она девочку. — Зачем ты спасла моего мужа? Говори правду.

Эрика смутилась.

— Ты испугалась лишиться его покровительства, если он погибнет или что? — напирала Нарцисса.

— Я хотела помочь, — сказала Эрика.

— Но зачем? С какой целью? — спрашивала Нарцисса. — Ты знаешь репутацию нашей семьи? Ты осознаешь свое положение в магическом мире и то, куда попала, с кем связалась?

Взгляд Нарциссы зацепился за черную метку на руке ее мужа. Женщина только сейчас поняла, что стало причиной слез Люциуса.

— Ты даже это принимаешь? — голос Нарциссы сорвался. — Но это же абсурд. Ты же грязнокровка, ты не можешь быть... такой. Это противоестественно.

— Ну хватит давить на девочку, — укорил Люциус жену. — Она просто хочет найти тех, кто примет ее такой, какая она есть, со всей ее склонностью к черной магии и проклятьям. Найти друзей и поддержку, наладить свою жизнь, выбраться из нищеты, которая ее убивает. Я прав, Эрика, золотце мое?

Девочка кивнула, опять смутившись.

— Когда ты попала в наш волшебный мир, какие у тебя возникли два вопроса? — поинтересовался Люциус.

Очередная проверка и провокация. Нарцисса прислушалась, ожидая слов Эрики.

— Как это работает и как я могу это использовать, — машинально ответила девочка.

Люциус просиял.

— Ну, что я тебе говорил, Цисси? — сказал он жене. — Эрика золотце, а не ребенок. А ты мне не верила.

Нарцисса все-таки улыбнулась.

— Но все равно я не представляю, как мы будем делать из нее охранника и тренировать, — добавила женщина.

— Пока Эрика должна учиться в школе, — сказал Люциус. — Я не требую немедленных результатов от вас обеих. Надеюсь, что ты оставишь свою ревность, Цисси, и поможешь Эрике адаптироваться.

— Я не ревную, — солгала Нарцисса.

— Пожмите друг другу руки, — бескомпромиссно пожелал Люциус.

Эрика протянула Нарциссе раскрытую ладонь и ждала. Женщина никак не могла пересилить себя и выполнить настоятельную просьбу мужа. А Эрика не убирала руку и продолжала ждать. Нарцисса все-таки пожала ее, но ее корежило от этого. Женщина вдруг сильно сжала ладонь девочки.

— Неужели тебе настолько плохо с твоими настоящими родителями, неужели вы настолько нищие, чтобы ты была рада так унижаться и выполнять волю моего мужа? — строго спросила она девочку. — Не повторяй моих ошибок.

— Что? — не поняла Эрика.

— Не притворяйся, — добавила Нарцисса. — Меня не обманет все это напускное послушание.

Эрика машинально сама крепко сжала ладонь Нарциссы.

— Я просто пытаюсь быть вежливой, — сказала Эрика женщине, опять показав свои эмоции и сбросив маску. — Нет никакого унижения. На самом деле, — Эрику уже понесло и накрыло, — не важно, как я к вам отношусь. Вы его жена, значит, я буду вас защищать как и любого другого члена его семьи.

— Но почему? — задохнулась от противоречивых эмоций Нарцисса.

— Я хочу сохранить нашу дружбу, — ответила девочка. — Я хочу прекратить его травлю. Я хочу, чтобы он был в безопасности и чтобы домовые эльфы не смели нападать на него из-за угла. Разве это плохо?

Нарцисса глупо заморгала. Потом она резко дернула рукой, но Эрика крепко ее держала.

— Разве плохо, что я хочу помочь вашей семье? — спросила Эрика Нарциссу.

Девочка отпустила руку миссис Малфой. Люциус с ухмылкой наблюдал за перепалкой Нарциссы и Эрики.

— А каких ваших ошибок я не должна повторять? — спросила девочка. — Что вы имели в виду?

Нарцисса молчала, растеряв свой агрессивный настрой. Девочка ждала ответа, замерев на месте.

— Она имела в виду наш брак по расчету, — наконец произнес Люциус и поерзал на диване, устраиваясь поудобнее. — Я не думал, что ты настолько болезненно воспринимаешь свое положение, Цисси, — колдун посмотрел на жену. — Разве я тебя унижал? Разве ты страдала, живя со мной в одном доме и растя нашего сына? Зачем ты путаешь Эрику и настраиваешь ее против меня? Цисси, что на тебя нашло? Неужели ты настолько сильно ревнуешь?

— Я не ревную, — еле слышно прошептала Нарцисса.

Ей стало невыносимо находиться в одном помещении и с Люциусом, и с Эрикой, но она должна была переместить его летучим порохом домой. За этим Нарцисса сюда и пришла. Гостиная слизеринцев не была предназначена для подобных встреч. Но Нарцисса медлила и никак не могла определиться со своими чувствами.

— Что такое? — заботливо спросил Люциус, заметив грустное лицо Эрики.

— Я вспомнила своих родителей, — сказала Эрика, — и их ежедневные ссоры. Никогда не понимала, что они нашли друг в друге. Я думала, что хоть в чьей-то семье ссор нет, но я ошиблась. Мне жаль, что все так получается. Мне жаль, что не в моей власти все исправить. Иногда магии недостаточно.

Эрика спохватилась, снова попыталась изобразить бесстрастность, но не смогла.

— Ни магия, ни богатство, ни влияние не гарантируют счастливую жизнь, — сказал Люциус.

Эрика кивнула.

— Так что, не заменили они вам метлы? — спросил Люциус девочку, пытаясь отвлечь ее от недетских философских проблем.

— Нет, — ответила Эрика, пытаясь успокоиться, — пока летаем на неисправных. Мадам Трюк просто в атаку перешла на наш факультет.

— И на тебя лично? — хитро уточнил колдун.

— Да, — снова кивнула девочка, — но большинство преподавателей не разделяют ее точку зрения и хорошо ко мне относятся.

Нарцисса встрепенулась.

— Ты действительно не жалеешь о том, что заступилась за моего мужа на церемонии распределения? — спросила она Эрику. — Это же тебе не выгодно. Тебя же травят в школе.

— Ну и что? — отозвалась девочка. — Все не так тяжело, как кажется. Большинство слизеринцев поддерживают меня, даже старшекурсники. Это же школа, всегда будут недовольные. Нельзя нравиться всем. Я справлюсь.

Через полчаса чета Малфоев засобиралась уходить. Скоро в гостиную могли придти ученики, вернувшиеся из главного зала. Особого праздника не получилось, все только и обсуждали нападение эльфов на Люциуса и вмешательство Эрики. Но перед тем как уйти, Малфой сообщил девочке радостную весть.

— Ты вполне можешь погостить у нас в рождественские каникулы, — сказал он. — Пока сосредоточься на учебе, хорошо?

Эрика улыбнулась и кивнула. Малфои исчезли в зеленоватой вспышке в камине. В гостиную хлынул поток слизеринцев. Их распирало от вопросов, но, увидев Эрику, они решили не трогать ее. Даже Аманда Шелби предпочла не приставать к подруге, а подождать, пока она сама ей что-нибудь расскажет. Аманда и без слов поняла, что сегодня произошло нечто очень важное для Эрики, что ускорило перемены в ее жизни.

— Это просто невероятно, — воскликнула Гермиона, подсовывая газету прямо под нос своему мужу. — Эрика думает, что ей все позволено, раз ей покровительствует Малфой. Она показала свое истинное лицо.

Рон положил ложку на тарелку с завтраком, отодвинул эту тарелку и взял газету. Его взгляд зацепился на заголовке «ЭРИКА ПИТТИ УГНЕТАЕТ ДОМОВЫХ ЭЛЬФОВ», написанном большими буквами. Рон прочитал статью о нападении эльфов на Люциуса и вмешательстве Эрики.

— Она смогла использовать заклинание «протего»? — удивился Рон. — После всего двух месяцев учебы в Хогвартсе? Ты права, это невероятно. У Эрики точно есть выдающийся магический дар.

Гермиона недовольно засопела и уперла руки в боки.

— Я не об этом, — вскричала она так, что Рон поперхнулся, не вовремя вернувшись к еде. — Нельзя этого так оставлять, все ее выходки с эльфами. Она обозвала их нелепыми существами, ты представляешь?

— Ну они же хотели убить Люциуса, — Рон многозначительно повел бровями, — а Эрика его защитила. В чем ее преступление? Чего ты от нее ждешь? Она выбрала свою судьбу и свой факультет. Я этого не одобряю, но...

На кухню зашла грустная миссис Уизли с такой же газетой в руке. Молли выглядела потускневшей, из нее словно ушел весь свет и вся радость.

— После такого отношения Эрики с семьей Малфоев станут крепкими как никогда, — сказала она Рону и Гермионе. — Спасение жизни Люциуса очень весомый аргумент в ее пользу. Важность того, что Эрика грязнокровка, тает с каждым днем.

— Мы должны поговорить с ней, — сказала Гермиона.

— Мы же решили игнорировать ее, — напомнил жене Рон. — Эрику не переубедишь и ты это знаешь.

— Я должна с ней поговорить, — настояла Гермиона.

Миссис Уизли раздирали противоречивые чувства и желания. Она тоже хотела увидеть Эрику лично и поговорить с ней, но сомневалась, что это правильное решение. Чего она добьется от девочки? Эрика ясно дала понять свою позицию и свое отношение к обитателям волшебного мира. Зачем устраивать очередной скандал? Но все же Молли Уизли не могла забыть об Эрике, не могла делать вид, что Эрики не существует.

— Ты права, Гермиона, — отозвалась миссис Уизли. — Мы должны поговорить с Эрикой.

Гермиона кивнула и ее захватил боевой настрой. Боевой? Гермиона притормозила. Она хочет напасть на Эрику? Накричать на нее? Что она хочет от девочки? Зачем она ищет конфликта с ней?

— Эрика наш враг, — сказала Гермиона назидательным тоном, — мы должны всегда помнить об этом. Какой бы невинной она ни выглядела, как бы примерно себя ни вела. Она наш враг.

— У нее было тяжелое детство, — вздохнула миссис Уизли. — Когда я увидела ее квартиру, то ужаснулась. И дело не только в захламленной и грязной квартире, нет, хуже всего то, что родители не любят свою дочь, боятся ее магии. Семья очень проблемная. Я не одобряю выбор Эрики, но у нее была причина его сделать. Она хочет изменить свою жизнь, пусть и таким неправильным способом. Мы сложили о себе плохое впечатление у девочки еще с церемонии распределения. Не нужно было ее стыдить и унижать перед всей школой. Мы сразу настроили девочку против себя. Теперь будет почти невозможно все исправить. Уже слишком поздно, — миссис Уизли в сердцах махнула рукой.

И все-таки все трое отправились в Хогвартс. Была суббота, все ученики отдыхали и Эрика не была исключением. Гости застали ее на улице. Вокруг Эрики вились слизеринцы, а Аманда Шелби вообще не отступала от нее ни на шаг. Эрика окружила себя завесой тайны, так и не рассказав никому о том, что же произошло в гостиной в их отсутствие и что она обсуждала с Малфоями. Все это спокойствие Эрики, ее праздное времяпрепровождение покоробили Гермиону. Ситуация была хуже, чем она предполагала.

— Ну вот, — мрачно заметил Рон. — Обжилась Эрика на змеином факультете. Им нет дела до ее статуса крови. Ты зря за нее переживала.

— Я за нее не переживала, — вспыхнула Гермиона яростью.

— А кто на церемонии распределения спорил с Малфоем и просил Макгонагалл сделать что-нибудь, чтобы не позволить Малфою купить девочку? — удивился Рон. — Не ты?

— Это было давно, — уклончиво ответила Гермиона. — Я тогда была в иллюзии невинности Эрики, но иллюзия рассеялась и теперь я мыслю трезво. Эрика наш враг.

И с этими словами Гермиона уверенной походкой зашагала к девочке, которая стала занимать уж слишком много места в ее жизни и в жизни обитателей волшебного мира. Что ни история, то скандал. Да, не надо было вообще ставить Эрику в центр внимания, тут Гарри сделал чудовищную ошибку, но этого уже не исправить. Уже ничего нельзя исправить. Гермиону это бесило. Рон и миссис Уизли поспешили догнать Гермиону.

— Как это понимать? — строго спросила Гермиона девочку.

— О чем ты? — Эрика невозмутимо посмотрела Гермионе в глаза.

— Не притворяйся, — отрезала Гермиона. — Я говорю об эльфах. Зачем ты обозвала их нелепыми существами?

— Они посмели напасть на Люциуса из-за угла, — ледяным тоном произнесла девочка. — Они посмели угрожать ему и оскорблять его.

— Эльфы мстили за Добби, — не унималась Гермиона.

Слизеринцы пристально следили за перебранкой Эрики и Гермионы. Небо было таким чистым, а осенний воздух таким свежим и прохладным, что никто не хотел торчать в замке, когда можно было гулять на природе. Вокруг Хогвартса были очень красивые живописные места.

— А что, в волшебном мире больше ничего не происходит? — как бы невзначай спросила Эрика и усмехнулась. — Больше в газетах не о чем писать? И где это я угнетала этих эльфов? Они напали, я дала им отпор. Все. Зачем обманывать читателей газеты? И почему у меня интервью не взяли? Ладно, в прошлый раз я была без сознания в больничном крыле, но теперь-то это не так. Правда вам не нужна? Вам нужны только сплетни?

Гермиону поразил этот ядовитый тон девочки.

— Правда заключается в том, что ты нехороший человек, — процедила Гермиона. — Ты всего два месяца в Хогвартсе, а уже возомнила себя элитой магического общества и бравируешь покровительством Малфоя.

— Опять сплетни и домыслы? — ответила Эрика. — Где я бравировала его покровительством?

— Ты шикуешь, — сказала Гермиона.

— Где? — парировала девочка. — У меня есть только необходимое. Школьная форма, учебники, палочка. Метлы вот исправной нет, первокурсникам нельзя иметь собственные метлы, мадам Трюк этим пользуется и мешает нам учиться полетам на метлах. Ради моего унижения она рискует успеваемостью всего курса. И кстати, по поводу метел у меня тоже никто не брал интервью, в статье было только мнение мадам Трюк. Вам не нужна правда? Вы просто хотите опозорить семью Малфоев? Ну признайтесь в этом, это написано у вас на лицах.

— Правильно мадам Трюк называла тебя испорченным дитя, — ответила Гермиона.

— Она говорила, что я побегу жаловаться на неисправные метлы со словами «мой покровитель узнает об этом», но я не побежала, — сказала Эрика.

— Пока не побежала, — ответила Гермиона. — Потом побежишь. Не на первом курсе, так на втором или третьем. Привыкнешь к покровительству Малфоя и побежишь. Ты как перерождение его сыночка Драко, ты такая же отвратительная, как и он, как и вся его семья. Что толку в том, что ты грязнокровка? Ты испорчена насквозь, поэтому-то Малфой и заинтересовался тобой. Нашли друг друга. Ты покровителя, а он игрушку и поклонницу.

— Зачем ты сюда пришла? — встряла Аманда Шелби в перебранку. — Хватит унижать Эрику.

Гермиона бесилась все больше. Все эти опрятные мантии слизеринцев, вся эта дерзкая Эрика и ее недетские точные мысли и замечания сводили Гермиону с ума. Она чувствовала себя зверем в клетке, а Эрика явно чувствовала свою власть. Уже сейчас у нее складывался авторитет в Хогвартсе, а дальше будет еще хуже. Гермиону снова накрыла вспышка ярости. Она подбежала к девочке и дала ей пощечину. К ужасу Гермионы, Эрика только отклонилась от удара как кукла, а потом вернулась на прежнее место, не показав ни слез, ни отчаяния, ни страха. Нет, лихорадочно соображала Гермиона, характер Эрики совсем не такой как у Драко.

— Чего тебе нужно от Эрики? — возмутился Уилфрид Диккерсон и потянулся за волшебной палочкой. — Оставь ее в покое.

— Да, Гермиона, — сказал подошедший к жене Рон, — оставь девочку в покое.

Рон увел Гермиону подальше и к Эрике подошла миссис Уизли.

— Люциус конечно же запретил тебе общаться с нашей семьей? — грустно спросила Молли.

— Да, запретил, — кивнула девочка. — Но я вас выслушаю, если вы не будете меня оскорблять.

— Ты знаешь, кто я? — спросила миссис Уизли.

— Да, — подтвердила девочка. — Вы Молли Уизли, урожденная Прюэтт, многодетная мать и домохозяйка, член Ордена Феникса, убийца Беллатрисы Лестрейндж. Я ничего не упустила?

— Нет, ничего, — кивнула миссис Уизли.

Ее удивил деловой тон девочки.

— Мы были у твоих родителей, — Молли не стала ходить вокруг да около. — Я, Артур и Джинни.

— Зачем? — безэмоционально спросила Эрика.

— Мы хотели понять тебя, узнать о твоей жизни вне Хогвартса, — ответила Молли.

— Ну и как? Поняли? — спросила девочка. — Узнали?

— Да, — смутилась Молли. — Нам жаль, что тебе пришлось жить в таких условиях, но, — Молли осеклась, — тебе ведь не нужна наша жалость и это ничего не изменит, так?

Девочка молча кивнула.

— Ты ведь защитила Люциуса не ради его покровительства? — с горечью спросила миссис Уизли. — Ты действительно за него переживаешь и веришь в вашу дружбу? Это для тебя больше, чем возможность наладить свою жизнь и выбраться из нищеты?

Девочка снова кивнула. Гермиона поежилась от ее безэмоциональности. Эрика все больше напоминала ей механическую куклу, а не живого одиннадцатилетнего ребенка.

— Это не Люциус заставляет тебя так себя вести и скрывать эмоции, а ты сама привыкла к такому поведению? — добавила Молли.

— Да, — согласилась Эрика.

— Ты привыкла менять свое поведение в зависимости от ситуации? — спросила Молли.

— Да, — кивнула девочка.

— Ты нас ненавидишь? — спросила Молли.

— Нет, если вы не будете угрожать Малфоям, — ответила Эрика. — Война закончилась, конфликт исчерпан.

— Но Пожиратели смерти убили много невинных, — сказала миссис Уизли. — Понятно, что их родственники хотят отомстить за них, за своих близких.

— Я читала в газете, что так называемые жертвы мечтают о том, чтобы дементоры высосали души Пожирателей смерти в качестве казни, — холодно и почти надменно произнесла Эрика. — Я против этого всем сердцем.

Гермиона вырвалась из рук Рона и рванулась к девочке.

— Нет у тебя сердца, — вскричала она. — И что значит «так называемые жертвы»? Совести у тебя тоже нет, как и сострадания.

— Вы не хотите жить дальше, вы хотите крови, — ответила девочка, сверля Гермиону пристальным взглядом. — Я против этого. Вы даже не можете примирить слизеринцев и гриффиндорцев, вы не видите ничего плохого в этой бессмысленной вражде. Вам плевать на чувства слизеринцев, на то, что они изгои в школе.

— Слизеринцы не изгои, а псевдоэлита школы, — усмехнулась Гермиона. — И нет у слизеринцев никаких чувств, вы все будущие преступники.

— С таким отношением к нам общества и неудивительно, — сказала Эрика. — Нельзя заставить кого-то быть добрым, ломая его об колено и унижая.

В воздухе повисло напряжение. Напрасно Рон и миссис Уизли надеялись, что Эрика и Гермиона успокоятся и мирно разойдутся. Наоборот, Гермиону сотрясла еще одна вспышка ярости. Смотря в бесстыжие глаза девочки, Гермиона выхватила свою волшебную палочку и, не сдержавшись, атаковала Эрику.

— Петрификус тоталус! — прозвучало заклинание.

Слизеринцы, Рон и миссис Уизли ничего не успели сделать. Луч поразил девочку, как бы толкнул ее в левое плечо. Лицо Гермионы выражало торжество. Ярость все еще бушевала в ней, ей казалось, что Эрика получила недостаточное наказание за свое поведение, нет, за свою личность, за то, что может совершить в будущем, за свое оправдывание преступлений Люциуса. Нет, Эрика еще не заплатила за свои убеждения, она так легко не отделается, не уйдет от справедливого возмездия. В своем порыве ярости Гермиона не сразу поняла, что Эрику не парализовало. Заклинание не сработало в полную силу. Только левую руку девочки свело судорогой, но больше ничего не произошло.

— Гермиона, — возмутился Рон. — Прекрати это сейчас же. Нельзя просто так врываться в школу и атаковать учеников, пусть даже и таких, — Рон замялся, — со слабыми моральными принципами. Все равно, нельзя так делать. Нельзя вершить самосуд.

Но Гермиону заклинило. Она снова атаковала девочку. Но на этот раз Эрика успела достать свою палочку и сказать свое заклинание.

— Протего! — произнесла девочка.

Луч из палочки Гермионы отразился от защитного поля вокруг Эрики и поразил ее саму. Гермиона вскрикнула и, парализованная, упала на землю как мешок картошки. Остолбенелые слизеринцы отживели и кто-то даже хихикнул.

— Так, — вскипела миссис Уизли. — Обе прекратите эту дуэль.

— Пусть она перестанет нападать на меня, — сказала Эрика, разминая парализованную руку.

Аманда Шелби занервничала.

— Эрика, дело серьезное, — взволновано сказала она подруге. — Тебе надо пойти к мадам Помфри, чтобы вылечить руку.

— Исключено, — отрезала Эрика. — Ты прекрасно знаешь, почему мы с мадам Помфри не ладим.

— Но это касается твоего здоровья, — не сдавалась Аманда.

— Само пройдет, — ответила Эрика. — Вряд ли действие этих чар вечно.

— Кое-кто к мадам Помфри все же отправится, — рассмеялся Уилфрид Диккерсон, глядя на неподвижную Гермиону, валяющуюся на земле.

— Это точно, — кивнул Стивен Конли.

И все слизеринцы пошли обратно в замок. Эрика ни разу не обернулась, это почему-то очень врезалось в память Молли Уизли. Рон произнес заклинание левитации и пошел по направлению к больничному крылу. Миссис Уизли пребывала в очень странном состоянии. Ей было стыдно за выходку Гермионы, но все же... все же она понимала причину гнева Гермионы. Эрика была девочкой с поразительно гнилой душой. Молли Уизли понимала, что это была только формальность, девочка вовсе не хотела ее слушать и отвечать на ее вопросы. Было ясно, что Эрика сама не хочет общаться с ее семьей, запрет Люциуса тоже был формальностью.

После того, как мадам Помфри помогла Гермионе, все трое вернулись домой. Гермиона немного остыла, хотя, скорее, обессилела. Рон и миссис Уизли тоже были в подавленном настроении. Они втайне надеялись на то, что все скоро забудут выходку Гермионы и повседневность возьмет свое. Никто ничего не рассказал другим домочадцам. Но прессу, просачивающуюся повсюду, было уже не остановить. Конвейер уже заработал, фиксируя и умножая несдержанность Гермионы. Утром следующего дня всех в доме Уизли ждал очень неприятный сюрприз.

— Вы вчера были в Хогвартсе? — спросил мистер Уизли как-то слишком сурово.

— Да, — замялся Рон. — А откуда...

Артур бросил две газеты на стол. Заголовок одной гласил: «ДУЭЛЬ ГРЯЗНОКРОВОК». Вторым заголовком было: «ГЕРМИОНА НАПАДАЕТ НА ПЕРВОКУРСНИЦУ». У Рона тут же пропал аппетит, настолько, что он уже не мог смотреть на еду и мечтал только убраться отсюда, подальше от отца.

— Когда они успели? — выдохнула Гермиона.

— А когда они всегда успевают? — мрачно заметил Рон.

— Так это все правда? — с нажимом спросил Артур.

Виноватые взгляды подтвердили его догадку.

— Вы что творите? — голос Артура охрип. — Мы же на стороне добра. Мы так не поступаем. Нельзя врываться в школу и нападать...

— Я ей так и говорил, — ляпнул Рон.

Артур ударил кулаком по столу, чем шокировал даже свою жену Молли. Обычно он был тихим и покладистым, а гневалась именно Молли. На столе опрокинулись несколько чашек и звякнули несколько тарелок.

— Вы опозорили нашу семью, — сказал мистер Уизли. — Мы должны быть примерами для подражания, образцами нравственности и порядочности. А теперь мне что прикажете делать? Вы понимаете, как на это отреагируют в Министерстве? — Артур повысил голос. — Вы представляете, как я буду смотреть Люциусу в глаза?!

— Эрика это заслужила, — в ответ повысила голос Гермиона. — Она обозвала эльфов нелепыми существами. Она отвратительная как Драко, нет, она в сто раз хуже, чем Драко. Она не труслива, она принимает вызов и рвется в бой. Она опасна для всех нас.

— Но мы должны действовать по закону, а не по мимолетной эмоции, — сказал Артур Уизли. — Закон на нашей стороне, но это нам не поможет, если мы сами начнем его нарушать. Это очень важно.

— Ничего страшного, — сказала Молли Уизли. — Не надо драматизировать.

— Я не драматизирую, — вскипел мистер Уизли. — Вы не понимаете, как это выглядит? Эрика спасает Люциуса от эльфов, совершает своеобразный подвиг для первокурсницы и грязнокровки, а мы потом, — Артур закашлялся, — унижаем и провоцируем ее, да к тому же Гермиона проигрывает на спонтанной дуэли. Нас же разорвут. Прессе только дай повод, а она уже растопчет любого. Сами не заметите, как не Эрика, а мы станем объектами для насмешек. Вы этого добиваетесь? Как мы сможем в чем-то упрекать Малфоев, если сами позволяем себе такие выходки? — Артур отдышался. — Сказать честно, даже на церемонии распределения мы перегнули палку. Весь этот скандал был абсолютно ни к чему. Не надо было навязывать Эрике роль будущей героини и раздувать ее значимость, выставлять ее разговор с Малфоем в Косом переулке напоказ. Мы сами себе создали проблемы.

— Теперь уже поздно что-то менять, — прошептала Молли Уизли.

— А почему у меня не получилось заколдовать Эрику? — вдруг спросила Гермиона.

— Я не знаю, — сказал мистер Уизли. — Ты сильная волшебница, но что-то не сработало.

— Может быть, — предположила миссис Уизли, — у Эрики магической энергии больше и, чтобы ее заколдовать, повлиять на нее, нужно приложить больше усилий. Но ведь ты, Гермиона, и так вложила все силы и эмоции.

— Ну, прекрасно, — поежилась Гермиона. — У Эрики есть устойчивость к магии. Еще одна проблема к длинному списку.

Рон и Гермиона ушли из кухни. Гермионе было стыдно... за свое поражение на дуэли. Как она, отличница и опытная волшебница, могла проиграть Эрике? Гермиона думала о том, что нужно быть мудрее и хитрее, чтобы справиться с Эрикой и Малфоями, уж точно не лезть на рожон и не провоцировать их. Но Гермионе претили все эти подковерные махинации и хитрости, она хотела широким размахом гриффиндорской души пристыдить Эрику и морально победить ее, а не вышло. Артур и Молли остались наедине.

— Ну и какая она, эта девочка? — спросил Артур жену.

— Целеустремленная, — сказала Молли мужу. — Фанатична как Беллатриса, но держит свои эмоции под контролем, явно планирует каждый свой шаг. Вежлива, но это, конечно, формальность. Имеет свое мнение и рьяно отстаивает его. Инициативна. Ее душа прогнила насквозь.

— Полностью подходит для семьи Малфоев, — добавил Артур и горько улыбнулся.

— Эрика действительно верит в эту их дружбу с Люциусом и переживает за него, — сказала Молли. — Не знаю, насколько сам Люциус привязан к ней. Точно меньше, но все же...

На этот раз у Эрики взяли интервью. Рассказывать было особо нечего, но девочку порадовал уже сам факт того, что ее голос будет услышан магическим миром. Колдографий тоже не было, но их заменили красочные описания других очевидцев. Слизеринцы выходили из подполья, их не только обсуждали в прессе, но их голоса слышали. В довершение всего к Эрике прилетела сова с письмом, состоящим из одной фразы: «Поздравляю с первой победой на дуэли». Эрика написала ответное письмо тоже из одной фразы: «Спасибо, выздоравливайте и будьте осторожны с домовыми эльфами». Сова хлопнула крыльями и скрылась из виду. Эрика улыбнулась и легла на свою кровать в общежитии змеиного факультета.

— Вы не рады тому, что я выжил? — прямо спросил Люциус своих домочадцев.

Уж слишком они эту пару дней были все явно невеселые. Особняк и раньше был тихим и мрачным местом, но теперь он казался еще тише и мрачнее. Напряжение висело в воздухе, плотное и липкое как паутина.

— Мы рады, — сказала Нарцисса и отвела взгляд.

— А почему ты говоришь это так неуверенно? — спросил Люциус. — Ты радуешься неискренне?

Нарциссе стало дурно.

— Я не знаю, что на меня нашло, — сказала она. — Возможно, я заболела.

— Цисси, ты всерьез ревнуешь меня к Эрике? Или проблема в другом? — произнес Люциус. — Это началось еще до появления Эрики, вся эта твоя отстраненность. Ты тяготишься нашим браком? Я разочаровал тебя как муж? Что с тобой, Цисси?

Тон Люциуса стал откровенно издевательским.

— Я думал, что вы будете рады моему спасению от эльфов чуть более бурно, — сказал колдун, — но, видимо, я ошибся.

В сознании Нарциссы была абсолютная пустота. Она не могла ничего возразить, даже если бы и хотела. Нарцисса от всего устала, ее накрыла... нет, не ревность, а полная апатия, безразличие ко всему на свете. Жизнь для Нарциссы стала бессмысленной.

— Мы рады, — сказал Драко и тоже отвел взгляд.

— Ну хватит пустых фраз, — Люциус махнул рукой. — За этими словами ничего нет. Ни одного чувства, ни одного побуждения действительно помочь мне. Только слова. Как это прискорбно.

— Это неправда, — с жаром выпалил Драко.

— Вот как? — Люциус пристально посмотрел на единственного сына. — Но вы с Асторией все равно не хотите продолжать наш род, я прав? Вы не хотите мне помочь, вы делаете все, чтобы у меня было больше поводов для волнений.

— Так нечестно, — ответил Драко. — При чем тут нападение эльфов и продолжение рода?

— Ты не готов стать главой семьи вместо меня, — твердо сказал Люциус сыну. — Если не будет меня, то и Малфоев тоже. Это тоже будет прискорбно, — колдун как-то безумно улыбнулся.

Астория молчала. Она только недавно стала членом семьи Малфоев, поэтому ни на чем не настаивала, пряталась за своим мужем, Драко. Астория была такой тихой и нерешительной, что выглядела безвольной тенью. Люциус поморщился то ли от боли, то ли от осознания ошибочности выбора супруги для сына. Его жизнь все так же катилась под откос. А потом взгляд Люциуса упал на письмо от Эрики и его настроение хоть немного улучшилось.

— Нельзя заставлять нас продолжать род, — вдруг резко сказал Драко. — Все должно быть по любви и добровольным решением.

— Ты, видимо, не знаешь, какой есть долг у всех представителей аристократических семейств? — спросил сына Люциус. — Продолжить род именно долг, а не игра в любовь.

— Ты прав, отец, — выпалил Драко. — Это не игра, а наши с Асторией жизни. Мы не можем и не будем выполнять долг, к которому у нас не лежит душа. Тебе прекрасно известно, что у Астории слабое здоровье. Я не хочу рисковать ее жизнью ради мифического долга. Хватит оказывать на нас давление. Я устал от этого, отец. Это угнетает меня. Зачем ты меня мучаешь? Ты перестанешь меня любить, если я откажусь продолжать наш род? Вот так все просто, отец?

Драко стало невыносимо оставаться в этом особняке, ему захотелось убежать отсюда без оглядки. Но куда он мог убежать? Взгляд Драко упал на письмо. Он догадался, что оно было от Эрики. Драко обожгла волна гнева. Зачем Эрика так выслуживается перед его отцом? Она по-настоящему переживает за него? А с чего бы? Драко почувствовал себя каким-то неудачником, который постоянно всех подводит.

— Любовь и доверие надо заслужить, — холодно произнес Люциус.

— А Эрика заслужила твою любовь и твое доверие? — вскричал Драко. — Она из кожи вон лезет, чтобы угодить тебе. И тебе это нравится. Эрика потрясающая игрушка, она пойдет на все, чтобы добиться своего.

Астория попыталась остановить и образумить Драко, но у нее не получилось. Внезапно Люциус рассмеялся.

— Я говорил Эрике про амбиции детей из бедных семей и она согласилась с моими словами, — произнес колдун. — Возможно, то, что ты родился в богатой семье, повредило тебе. Ты привык иметь все с рождения, ты ни за что не боролся. Тебе не нужно ничего добиваться, поэтому ты такой безвольный. Ты ни к чему не стремишься. Ты даже не хочешь работать в Министерстве как я, как многие Малфои до меня. Ты можешь только жаловаться мне и ждать, пока я решу все твои проблемы своими деньгами и влиянием. Да, Драко. Это мои деньги и влияние, а не твои. Кто ты есть без меня и моего положения в обществе?

— Именно из-за твоего положения в обществе я и считаюсь сыном Пожирателя смерти и преступника, — огрызнулся Драко. — Ты втянул нашу семью в этот хаос. Ты виноват перед всеми нами.

— Как-то запоздало в тебе проснулась совесть, — сказал Люциус. — Раньше это тебя не очень-то волновало. А теперь ты решил взбунтоваться против меня? Это доказывает только твою незрелость и безответственность. Возможно, ты и правда не готов иметь своих детей. Чему ты можешь их научить? Кем ты их воспитаешь? — Люциус вздохнул. — Если я в чем и виноват, так в том, что не заметил этого раньше. Не заметил того, что наша семья рассыпается на кусочки. Прискорбно.

Драко выбежал из комнаты, а Астория последовала за ним. Нарцисса осталась. Она подошла к мужу, сидящему в кресле. Протянула руку, желая поддержать его и дотронуться до его плеча, но не смогла сделать этого. Ей вдруг стало страшно прикасаться к мужу. Нарцисса пыталась перебороть это странное чувство, но оно только усиливалось. Драко был прав, когда говорил, что Люциус виноват перед своей семьей, Драко был прав. Нарцисса не могла принять решение. Она хотела остаться с мужем и в то же время хоть немного пожить отдельно от него. Муж словно подавлял ее волю. Раньше Нарцисса не придавала этому такого значения, но теперь все изменилось. Их семья рушилась, а Нарцисса безучастно наблюдала за этой катастрофой.

— Даже прикоснуться ко мне не можешь? — спросил Люциус. — Я настолько тебе противен, Цисси? После стольких лет это все, к чему мы пришли?

Нарцисса боролась с собой, но тщетно. Когда Люциус дотронулся до ее щеки, женщина вздрогнула и сделала шаг назад. Нарцисса побледнела, у нее бешено заколотилось сердце. Ей было нехорошо, она была больна... больна прозрением истинного положения дел и состояния ее жизни.

— Значит так, Цисси? — спрашивал Люциус у напуганной жены.

— Я не... — прошептала Нарцисса.

— Что с тобой? — звучал голос мужа. — Ты больше не хочешь поддерживать меня? Ты предаешь меня? Почему, Цисси? Почему?

Нарцисса задыхалась. Ей повсюду мерещились серые глаза Люциуса, проникающие в ее душу и сердце, подчиняющие ее волю. Нарцисса никак не могла освободиться от его власти над ней.

— Эрику ждет такой же кошмар? — спросила наконец Нарцисса. — Ты хочешь для нее такого же будущего?

— Нет, Цисси, ну что ты, — заботливо ответил Люциус. — Эрика никогда не будет так себя вести, как ты сейчас. Ты будто увидела меня в первый раз, а не прожила вместе со мной десятки лет. Почему ты меня боишься? Почему ты бежишь от меня? Ты меня не любишь?

— Я не хочу, чтобы Эрика страдала так как я, — сказала Нарцисса.

— Страдала? — манерно протянул Люциус.

— Ты... — голос Нарциссы задрожал, — ты чудовище.

— Только ты видишь меня таким, Цисси.

— Нет, — Нарцисса замотала головой, — это видят все. А я все не хотела им верить, но теперь я прозрела.

— И что ты будешь делать? — спросил жену Люциус, сидящий в кресле как на троне. — Бросишь меня и заберешь сына с собой? На развод подашь?

— Не знаю, — честно ответила Нарцисса. — Но я не могу позволить тебе мучить Эрику.

Люциус сделал едва заметный жест рукой и Нарцисса замолчала.

— Об Эрике не беспокойся, — сказал колдун, — со мной она будет в безопасности. Она не такая наивная, какой ты ее считаешь. Она видит меня таким, какой я есть, но принимает меня. Почему ты не можешь делать так же, а, Цисси? Неужели это так сложно для тебя?

Нарцисса молчала, а пустота окружала ее со всех сторон.

— Нет, — придирчиво сказал Люциус. — Не вижу я в тебе самого главного, что есть в Эрике.

— Чего же? — сдавленно спросила Нарцисса.

— Благоговения передо мной, — ответил ее муж. — Ты не ценишь меня, воображаешь каким-то чудовищем. Ты не побежишь спасать меня как Эрика, у тебя нет такого желания. Ты едва терпишь меня и наш брак.

Нарцисса сделала еще несколько шагов назад. Потом она проскользнула в дверь, оставив мужа одного. Нарцисса выбежала из особняка, зажала уши руками и зарыдала. Она была слишком жестока к мужу. Муж был слишком жесток к ней. Все было слишком запутанно и Нарцисса не знала, как ей жить дальше. Ее семья разрушалась, трескалась, рассыпалась, а она ничего не могла сделать, чтобы это остановить. Она слишком далеко зашла, одними извинениями дело не исправишь. Драко тоже слишком далеко зашел. Нарциссе стало страшно за будущее своей семьи.

— Не повторяй моих ошибок, Эрика, — шептала Нарцисса, а горячие слезы капали из ее глаз.

Над головой Нарциссы пролетела сова. Женщина вздрогнула. Неужели Люциус отправил Эрике еще одно письмо? Неужели их переписка продолжится как ни в чем не бывало? Неужели Эрика продолжит верить в эту дружбу с Люциусом? Нарцисса достала волшебную палочку и уже хотела заколдовать злополучную сову, но слезы застилали ее взор. Сова улетела, а женщина так и стояла на улице с волшебной палочкой в руках и плакала. В довершение всего через полчаса пошел дождь. Нарциссе надо было вернуться в дом, но она медлила до последнего, так ей было некомфортно в пустом и мрачном особняке. Женщина вспомнила о своем детстве, о том, как играла и смеялась со своими сестрами, когда они все были маленькими. Нарцисса вспомнила себя в одиннадцатилетнем возрасте. Нет, поняла Нарцисса, у них с Эрикой нет ничего общего. Маленькой Нарциссе и в голову бы не пришло вести себя так как она, с благоговением к Люциусу. У Эрики был совсем другой характер и другие мечты.

— А ты уверена в правильности своего выбора? — спросила Аманда Шелби свою подругу.

Сова принесла Эрике еще одно письмо от Люциуса. Глядя на то, как Эрика этому радуется, Аманда испугалась сама не зная чего. Было что-то во взгляде ее подруги, что показалось Аманде странным и опасным.

— Ты о чем? — в ответ спросила Эрика и принялась писать свое письмо.

— Вот об этом, — в отчаянии крикнула Аманда. — Об этих письмах, об этой твоей мечте быть вхожей в семью Малфоев. Ты уверена, что потом не пожалеешь, когда будет слишком поздно?

— Что за упаднические настроения, Аманда? — усмехнулась Эрика. — Со мной все будет хорошо.

— Откуда ты это знаешь? — не унималась Аманда. — Желания не всегда соответствуют реальности. Все может получиться не так, как ты планируешь. Это, — Аманда всплакнула, — может быть опасно. Семья Малфоев... не лучший выбор для дружбы.

Аманда меньше всего хотела ругаться со своей лучшей подругой, но она больше не могла молчать.

— Это не тебе решать, — спокойно сказала Эрика и убийственно мило улыбнулась. — Мой магический дар, моя жизнь и мой выбор. Ты или принимаешь это и дружишь со мной, или не принимаешь и не дружишь. Все просто. А ты уверена в правильности своего выбора, Аманда? — произнесла Эрика слова подруги как эхо.

— У меня нет выбора, — Аманда отвела взгляд. — Я слабая. Если не найду сильного покровителя, то не выживу в школе. Братья меня не уважают, родители тоже считают меня обузой.

— Твои родители тоже были Пожирателями смерти? — буднично спросила Эрика и отпустила сову с письмом.

— Нет, — задрожала Аманда, — что ты. Но они... поддерживали их идеи... тайно. А я... я против ненависти к магглам. Эрика, — возмутилась Аманда, — ты же сама из семьи магглов. Как ты можешь быть такой нетерпимой к ним? Как ты можешь гордиться тем, что учишься на Слизерине? Как ты могла выбрать этот факультет? Как ты можешь верить в свою дружбу с Малфоями? Они же используют тебя.

— Говорит та, что подружилась со мной ради личной выгоды, — отмахнулась Эрика.

— Нет, я... — Аманда осеклась. — Прости, — добавила она.

— Да ничего, — ответила Эрика, — я понимаю твой порыв. Пойми и ты меня. Пойми, как все это много для меня значит.

Учеба шла своим чередом. Понедельник после праздников ничем не отличался от других таких же дней. Мадам Трюк все так же придиралась к Эрике и ее однокурсникам, не выдав им новых исправных метел. Три подружки-гриффиндорки все так же говорили Эрике колкости за ее спиной. Аманда начала проводить с Эрикой все больше времени, не отходила от нее ни на шаг. Мало того, что они были соседками по общежитию, так теперь Аманда становилась тенью Эрики. Тенью, которая вдруг решила побыть голосом разума и совести.

— Если ты так любишь деньги, почему бы тебе не забыть про Малфоев и не дружить с моей семьей? — прозвучал чей-то нахальный голос. — Мы богаче и влиятельнее них.

Доминик Шилдс, слизеринец-четверокурсник, перегородил им дорогу в коридоре замка. До этого момента он вел себя тихо, сливался с толпой учеников факультета, ни слова не говорил Эрике. Но сейчас момент настал.

— Дело не в деньгах, — ответила Эрика.

— Да брось, — посмеялся Доминик. — Ты же из бедной, почти нищей семьи, так? Значит, ты стремишься к деньгам. У нас есть много денег, а вот Малфои, как уверял меня отец, скоро разорятся. Тебе они не нужны. Моя семья покруче них будет.

— Докажи, — резко сказала Эрика, дернувшись и посмотрев Доминику в глаза.

Парень стушевался.

— Как доказать? — не понял он и замер посреди коридора.

— Придумай что-нибудь, — сказала Эрика. — Пока я услышала только пустые слова, за которыми ничего нет. Докажи крутизну своей семьи.

— Эрика, может не надо? — шепнула Аманда своей подруге. — Он же старшекурсник.

— И что? — Эрика пожала плечами.

Девочки уже собирались пройти мимо, не получив ответа от парня, как тот вдруг воспылал решимостью.

— Устроим дуэль? — спросил он, достав из кармана мантии свою волшебную палочку.

— И как это докажет крутизну твоей семьи? — отозвалась Эрика. — Впрочем, давай устроим.

Эрика достала свою палочку. Случайные ученики-прохожие обратили внимание на дуэлянтов, но не спешили жаловаться учителям о нарушении правила не колдовать в коридорах замка. Скандалы вокруг Эрики стали их любимым бесплатным развлечением, отдыхом от напряженной учебы.

— Конфундус! — крикнул Доминик.

— Протего! — ответила Эрика.

Аманда смотрела на подругу и дрожала от страха и за себя, и за нее.

— Так как же это докажет крутизну твоей семьи? — спросила Эрика оппонента. — Петрификус тоталус!

— Протего! — Доминик отразил заклинание. — Ты сначала победи меня на дуэли, грязнокровка. Серпенсортиа!

Змея, появившаяся из ниоткуда, шлепнулась перед Эрикой и зашипела.

— Вингардиум левиоса! — сказала девочка, помахала палочкой, подняла змею в воздух и направила ее в противника.

Теперь змея уже шипела на Доминика.

— Ах ты, — ругнулся слизеринец. — Эвердо статим!

Эрику сильно ударило мощной волной магической энергии, но, вопреки надеждам Доминика, девочка устояла на ногах.

— Да что с тобой такое? — удивился парень. — Иммунитет к магии? У грязнокровки? Кто ты вообще такая?

— А с тобой что такое? — ответила Эрика. — Разве на четвертом курсе изучают такие заклинания? Это что ли доказывает крутизну твоей семьи? Твое домашнее обучение магии?

— А если и так, — Доминик вскинул подбородок вверх. — Забудь ты про Малфоев. Они ничтожества. Наша семья...

— …тоже поддерживает идеалы Пожирателей смерти, но им хватило ума не попасться и не вступить в их ряды? — сказала Эрика с холодным блеском в глазах.

— Точно, — кивнул Доминик Шилдс. — А ты быстро соображаешь для грязнокровки.

— Мое происхождение не влияет на умственные способности, — ответила девочка.

— Ну хватит, — скривился Доминик. — Силенцио!

Заклинание пробило защиту Эрики. Девочка отметила про себя, что этот Доминик представлял для нее большую угрозу, чем Гермиона. Девочка хотела произнести свое следующее заклинание, но не смогла. Доминик рассмеялся, а Эрика нахмурилась.

— Сдаешься? — спросил парень. — Немота пройдет не скоро.

Доминик посмотрел на пол. На нем валялась какая-то бумажка или обрывок пергамента. Нет, это было письмо.

— Акцио письмо! — приказал парень. — Так, что тут у нас? — нахально спросил он, вертя письмо в руках. — Весточка от Малфоев?

Эрика подумала о том, что наверное письмо вылетело, когда в нее ударила волна магической энергии. Послышался звук рвущейся бумаги.

— Оно тебе больше не понадобится, — сказал Доминик.

Он разжал ладонь и дунул на нее. Обрывки разлетелись по коридору. Аманда охнула и побежала собирать их, а Доминик все смеялся.

— У тебя не было шансов, грязнокровка, — сказал он девочке.

Доминик грациозно сделал пару шагов к Эрике, а потом споткнулся, так и не дойдя до нее. Парень растянулся на полу. Его палочка выпала из рук. Доминик потянулся за ней, но Эрика наступила на нее ногой. К Эрике подбежала Аманда с ворохом обрывков письма в левой руке.

— Репаро! — сказала Аманда, восстанавливая письмо и протягивая его подруге. — Вот, держи. Оно как новенькое.

Эрика кивнула и взяла письмо у Аманды. Потом посмотрела вниз, на поверженного противника, улыбнулась краем губ и убрала ногу с его волшебной палочки. Помахала рукой, делая жест Аманде следовать за ней. Подруги уже скрылись из виду, зрители разошлись, а Доминик все никак не мог понять, как он умудрился так глупо проиграть грязнокровке. Он думал о том, как это воспримут его родители. Да, хорошо же он доказал крутизну своей семьи, лучше не бывает. Вдобавок ко всему он по-прежнему будет учиться с Эрикой на одном факультете еще четыре года. Доминик очень злился на себя, на то, что так оплошал.

— Что это было? — спросила Аманда у Эрики вечером, когда они уже ложились спать, а немота Эрики прошла.

— Проклятие неудачи, — невозмутимо ответила девочка. — Я их еще в маггловской школе насылала, сама того не зная.

— Как это? — удивилась Аманда. — Разве перед магглами колдовать не запрещено?

— Так чары-то невидимые, — сказала Эрика. — Обидчики всего лишь спотыкаются на ровном месте и их преследуют неудачи.

— Тебе это Малфой объяснил? — спросила Аманда у подруги. — Что ты тогда насылала проклятья?

— Да, — кивнула Эрика. — Он вообще все очень хорошо объясняет. И про то, как использовать магию, с палочкой или без, и про насылание проклятий, и про амбиции детей из бедных семей.

— А ты можешь благоговеть перед ним чуть менее явно? — прищурилась Аманда.

Девочки долго ворочались в кроватях, пытаясь уснуть. Но сон к ним не шел. Аманда вспоминала, как Эрика устояла на ногах после применения против нее заклинания для отбрасывания врага. Это заклинание иногда применяли ее родители, когда им угрожала опасность. Аманда поежилась от мысли об Эрике, о том, как она сражалась на дуэли с Домиником. Эрика выглядела безэмоциональной куклой, задача которой была победа. Любой ценой, поняла Аманда. Она на миг засомневалась в том, что правильно поступила, подружившись с Эрикой. Эрика тоже не могла уснуть, постоянно прокручивая дуэль с Домиником в своей голове, анализируя его и свои ошибки в атаке и защите.

Нарцисса Малфой ворочалась на кровати и не могла уснуть. Она содрогалась от мысли, что скоро в спальню придет ее муж. Женщина села на кровати. Нарцисса вспоминала прожитые вместе с ним годы и все больше убеждалась в том, что Люциус и правда был чудовищем. Он изначально даже их сына, Драко, хотел отправить в Дурмстранг, чтобы тот изучал там черную магию. Нарцисса тогда убедила мужа отправить сына в Хогвартс, но таких моментов было мало. Люциус позволил назвать их сына по обычаям семьи Блэков, но все же он был авторитарен. Уступал в одном, но подчинял в другом. Нарциссу бросило в жар, когда она вспомнила год, проведенный ее мужем в Азкабане. Она переживала за него и сына, но в то же время она, Нарцисса вынуждена была это признать, отдохнула от Люциуса. Еще один год был тяжелейшим в их жизни, но все же Гарри Поттер победил Волан-де-Морта и война завершилась. Люциус вернулся в дом и привычную жизнь, а вот в Нарциссе что-то сломалось. Ей все казалось, нет, так оно и было, что Люциус подвергал опасности их семью, толкал сына к принятию черной метки, не отказывался от идеалов Пожирателей. Нарциссе было тошно на душе. Она обреченно ждала мужа как смертный приговор. Когда дверь спальни открылась, Нарцисса вздрогнула.

— Ну хватит сцен и драм, — устало и раздраженно сказал Люциус, усмехнувшись про себя, поняв, что повторил сейчас слова Эрики, сказанные ей в больничном крыле мадам Помфри и Джинни. — Хватит изображать из себя жертву и делать из меня монстра.

Люциус буднично, но грациозно снял с себя одежду и переоделся в ночную рубашку. Потом вытащил из-под ее горловины свои длинные белокурые волосы и взмахнул ими. Россыпь волос окутала его плечи.

— Я тебя ни разу не ударил за все эти двадцать лет, — добавил Люциус, посмотрел в окно спальни куда-то вдаль и задернул занавески. — Хватит разыгрывать страх, меня это оскорбляет.

— Но я боюсь, — прошептала Нарцисса.

— Чего? — Люциус отошел от окна и приблизился к кровати. — Если ты о разорении, то его не случится, если вы не будете меня отвлекать от работы в Министерстве, — Люциус посмотрел жене в глаза, резко взяв ее за подбородок. — Если бы я тогда погиб из-за эльфов, то наша семья точно бы разорилась. Ты даже не знаешь всего, что связано с нашим имуществом.

— Ты же мне ничего не говоришь, скрытничаешь, — сдавленно ответила Нарцисса, взяла мужа за запястье и попыталась убрать его руку со своего лица. — Кто я для тебя? Ты мне не доверяешь? Ты меня не любишь?

Нарцисса почувствовала, как по ее телу пробежали мурашки. Какие у нее были права в этом особняке? Меньше прав по сравнению с правами мужа? Нарциссе показалось, что семья Блэков продала ее как красивую птичку в золотую клетку. Нарцисса почувствовала себя жалкой среди всей этой роскоши, на этой постели с балдахином.

— Нельзя сначала называть меня чудовищем, а потом требовать любви, — холодно ответил Люциус. — Ты сама мне не доверяешь. Тогда к чему эти драмы? Право же, Цисси, перестань.

Люциус лег на свою половину кровати. Нарцисса все так же дрожала. Она заставила себя лечь, но когда муж протянул к ней руку, отшатнулась от него и легла на самый край своей половины супружеского ложа.

— Да что с тобой такое? — возмутился Люциус. — Ты теперь так и будешь поступать со мной?

— Как? — в свою очередь возмутилась Нарцисса. — Я не в настроении.

— Так не пойдет, — Люциус покачал головой. — Приди в себя. Есть нечто более важное, чем мимолетные эмоции.

— И что же? — переспросила женщина. — Зачем я должна разыгрывать из себя любящую примерную жену, если это неправда? Я устала от всего этого вранья.

Нарцисса вспомнила лицо Эрики, когда та спорила с ней в гостиной слизеринцев. Эрика была полна энергии и решимости. Глаза девочки блестели странным огнем, в глазах Эрики словно зияла бездна и весь порок мира. Нарцисса хотела отогнать от себя наваждение, но оно закрепилось в ее сознании и не собиралось отпускать.

— Я не позволю тебе купить Эрику как меня и посадить ее в эту золотую клетку, — выпалила Нарцисса. — Я не позволю тебе сломать девочке жизнь как мне.

— Я не ломал твою жизнь, — сказал Люциус. — Хватит укорять меня во всех грехах. Где же твоя поддержка, когда она так нужна?

Нарцисса долго молчала, а потом не выдержала.

— Зачем тебе Эрика? — спросила Нарцисса. — Зачем тебе делать из нее охранника нашей семьи? Зачем ты морочишь ей голову? Она же верит тебе, она же боготворит тебя, а ты просто используешь ее. Это невыносимо, — Нарцисса сжала виски руками, — это преступление против моральных норм. Эрика ребенок, она не должна сражаться и рисковать жизнью ради нас, нет, в первую очередь ради тебя. Не обязана служить тебе, выполнять прихоти и приказы. Нет, я не допущу этого.

Люциус слушал причитания жены, вольготно лежа на кровати и положив свою левую руку себе под голову.

— Завтра в нашем поместье будут гости, — сообщил он жене. — Не вздумай перед ними закатить такую же сцену, — добавил он грозно.

— Кто придет? — Нарцисса нервно сглотнула.

— Мистер и миссис Шелби, — ответил Люциус. — Их семья тоже практически бедствует в последние годы. Для нас будет лучше заключить деловой союз и вместе решать финансовые проблемы.

— Опять ты думаешь только о деньгах? — отчаянно произнесла Нарцисса. — Я не хочу, чтобы ты губил Эрике жизнь, а ты говоришь о деньгах!

— Ты все-таки хочешь получить развод? — печально спросил жену Люциус. — Зачем ты упорно обвиняешь меня? Чего ты добиваешься? Когда Эрика придет к нам на рождественские каникулы, ты и ее будешь донимать упреками? Где же твое гостеприимство, а, Цисси?

— Может быть она и не придет, — прошептала Нарцисса. — Ее родители... ты же помнишь, что у Эрики есть родители? Они могут не дать разрешения посетить наш дом. Мы для семьи Питти чужие и опасные люди.

— А вот это ты верно заметила, — увлеченно сказал Люциус. — Нужно получить это разрешение любой ценой. Будет некрасиво, если Эрика не сможет погостить у нас, я ей ведь это уже пообещал. Зачем расстраивать девочку в Рождество? — Люциус мило улыбнулся.

— Любой ценой? — Нарцисса похолодела от страха. — Ты же не станешь, если родители Эрики не согласятся с твоими условиями, угрожать им или убивать их, делая тем самым Эрику сиротой? Ты не посмеешь...

— Что за мрачные фантазии? — насмешливо спросил Люциус. — Надеюсь, — добавил он, — что до таких крайних мер не дойдет. Мне не нужны трупы магглов, у нашей семьи и так много трудностей. Нужно будет решить проблему цивилизованно и без магии.

— Какой кошмар, — опешила Нарцисса. — Вот поэтому нашу семью и ненавидят. Мы все чудовища.

— Ты опять? — Люциус положил ладонь себе на лицо. — Хватит. Спи уже.

Когда на следующий день в особняк пришли мистер и миссис Шелби, Нарцисса под каким-то предлогом поспешила уйти из комнаты, где гостями занялся Люциус. У Нарциссы не было сил слушать речи про финансы, когда у Эрики были гораздо более серьезные проблемы. Люциус постарался отшутиться, но Нарцисса боялась того, что ее муж действительно может убить родителей Эрики. Он ведь уже убивал магглов, у него же были все руки по локоть в крови, эту кровь нельзя было смыть. Нарцисса лихорадочно принялась соображать. Что ей делать? Что она может сделать?

Женщина по наитию пошла по коридору, поднялась по лестнице на другой этаж и остановилась перед дверью, ведущей в рабочий кабинет ее мужа, где он хранил все важные документы. Или не все? Нет, она должна проверить. Не может быть, чтобы Люциус уже не выяснил адреса родителей Эрики, наверняка он это узнал уже в день церемонии распределения, поэтому и задержался допоздна. Нарцисса закусила губу. Он так расчетлив, так циничен. Почему Эрика не бежит от него как от огня? Почему не спасается?

Нарцисса осмотрела бумаги, лежащие на столе. В них не было того, что она искала. Женщина принялась проверять ящики и в нижнем увидела невзрачную папку. Нарцисса открыла ее и убедилась в своих подозрениях. Запомнив адрес родителей Эрики наизусть, Нарцисса положила все на место и тихонько ушла из кабинета мужа.

— Эрика сама не знает, с кем связалась и что ее ждет, — прошептала Нарцисса, плутая в коридорах особняка как в лабиринте. — Я обязана предупредить их.

И Нарцисса начала писать письмо. Лично придти она к родителям Эрики не могла, потому что муж следил за ней и контролировал каждый шаг. Но можно было послать письмо. Нарцисса описала в нем всю ситуацию и умоляла родителей девочки не соглашаться с Люциусом и не отдавать ему свою дочь ни в гости на каникулы, ни в какое либо другое время. Отправив сову, Нарцисса, скрепя сердце, начала писать еще одно письмо, на случай, если... Перо застыло над пергаментом. Рука Нарциссы задрожала. Люциус ей этого не простит. Но... если он правда намерен убить их...

Второе письмо Нарцисса не дописала. Она решила подождать ответа от семьи Питти. Но все же рано или поздно проблема возникнет вновь. Нужно было не позволить Эрике общаться с ее семьей, не губить себе жизнь. Однако ее обучение уже оплачено Люциусом, а факультет поменять нельзя. Нарцисса подумала еще и о реакции самой Эрики на вмешательство в ее волю, ведь она сама же была не против такой дружбы со своим покровителем. Нарциссу лихорадило от осознания безысходности. В любом случае у всех будут неприятности. Что бы она ни предпринимала, как бы ни старалась избежать катастрофы.

Нарцисса пошла к гостям. Она постаралась скрыть свои эмоции перед миссис и мистером Шелби и быть приветливой. Речь шла о том, как их дочь, Аманда, осваивается в Хогвартсе.

— Не думал, что скажу это, — произнес мистер Шелби, — но пусть Эрика научит Аманду правильным идеалам, иначе Аманда подведет нашу семью и станет магглолюбкой. Это будет несмываемым позором.

— А кто эта девочка на самом деле? — спросила миссис Шелби. — Что-то тут не так. Как у грязнокровки может быть настолько сильный темный магический дар?

— Поскольку она из бедной семьи, проследить ее родословную будет трудно, — невозмутимо ответил Люциус. — Но если есть данные о ее волшебном предке, я их найду.

Нарцисса сглотнула. Волшебный предок Эрики? Правильные идеалы? Они это серьезно? А беседа Люциуса с гостями продолжалась, но Нарцисса лишь наблюдала за ней.

Дуэль между Эрикой и Домиником не прошла незамеченной. С факультета Слизерин сняли двадцать очков и назначили дуэлянтам наказание. Эрика должна была две недели помогать профессору Стебль с грядками в теплицах, а Доминик те же две недели должен был отмывать кабинет зельеварения после уроков. И еще неизвестно, чье наказание было более унизительным.

— Зато ты победила на дуэли, — натянуто улыбнулась Аманда Шелби, пытаясь приободрить Эрику.

— Все нормально, — ответила девочка. — Если уж так надо, я пойду к этим грядкам. Это не очень дорогая цена для победы.

— Да, ты же из бедной семьи, — сказал Стивен Конли. — Это не должно быть так сложно для тебя, — Стивен осекся. — Прости, я не хотел тебя обидеть, я...

— Мне все равно, — пожала плечами Эрика.

Когда Эрика дошла до теплиц, профессор Стебль уже ждала ее. Все пару месяцев обучения Эрики она занимала нейтральную позицию по отношению к девочке, не унижала ученицу, но и не облегчала ей жизнь. Хотя поводов для негодования у профессора Стебль имелось много. Ей было очень обидно за свою лучшую подругу, мадам Помфри. Нельзя было забыть гнев и замешательство работницы больничного крыла после того, как девочка при ней и Джинни демонстративно встала с койки и, пошатываясь, пошла навстречу к Малфою. Это оскорбило мадам Помфри до глубины души. Потом ее порыв поддержала мадам Трюк и начала свою воспитательную акцию среди слизеринцев-первокурсников. История с метлами слизеринцев попала в газеты, а мадам Трюк только радовалась такой широкой огласке насущной, как она считала, проблемы. Но профессор Стебль по характеру была неконфликтной пожилой женщиной, поэтому и не хотела устраивать травлю Эрики. Когда девочка пришла к ней в теплицы, они остались вдвоем, наедине друг с другом.

— Нужно вскопать вот здесь, — сказала профессор Стебль.

— Хорошо, — согласилась девочка.

Эрика получила инструмент и начала копать грядки. Преподавательница травологии была в шоке от этого.

— Я думала, что ты и не притронешься к земле, — честно призналась пожилая женщина. — Я думала, что раз ты теперь под покровительством Малфоя, то побрезгуешь быть здесь и работать как крестьянка.

— Пожалуюсь ему на произвол? — подсказала Эрика.

— Да, — кивнула профессор Стебль.

— А зачем отвлекать его из-за мелочей? — спросила девочка. — И потом, дуэль действительно была против школьных правил. Так что мне проще вскопать эти грядки, чем устраивать сцены.

— Понятно, — ответила преподавательница травологии.

Глядя на то, как ловко Эрика обращается с лопатой и секатором, профессор Стебль не удержалась.

— Твоя мама случайно не занималась цветоводством? Ты ей не помогала? У тебя хорошие навыки обращения с растениями, — сказала женщина.

— Нет, — покачала головой Эрика, — у моей матери нет времени на цветоводство. Она постоянно пьет. Нас содержит только мой отец. Нищим не до цветов и красоты, — со злостью добавила девочка.

— Ты не ладишь с родителями? — спросила профессор Стебль.

— Мягко говоря, — рассмеялась Эрика. — Как можно ладить с теми, кто тебя унижает и избивает?

Девочка стиснула рукоять секатора. Часть растения со свистом отрезалась и упала на землю. По руке девочки поползла какая-то букашка. Эрика поймала ее и раздавила пальцами. Пожилую женщину это покоробило.

— Ты не любишь природу? — спросила она девочку.

— Такую простую не люблю, — призналась Эрика.

— Простую?

— Без изящества, без лоска, — пояснила девочка. — Без пышности и утонченности, — Эрика задумалась. — Интересно, а у семьи Малфоев есть сад или парк вокруг их особняка? И какой он, их особняк?

Девочка явно замечталась. Она подняла голову вверх и посмотрела на стеклянную крышу теплицы.

— Тебя волнует только это? — спросила профессор Стебль. — Только вещи, а не то, какие люди живут в особняке Малфоев? Ты всерьез намерена общаться с ними и выходить за рамки формальностей? — пожилая женщина опечалилась. — К сожалению, после того как ты спасла Люциусу жизнь, это стало более чем возможным.

— Почему к сожалению? — удивилась Эрика, улыбнулась и посмотрела на профессора Стебль. — Почему вы так рьяно желаете ему смерти? Кончилась война, Темный Лорд повержен.

— А преступники остались на свободе, — вырвалось у преподавательницы травологии. — Лично я не понимаю, — добавила она, — как ребенок из бедной семьи может быть таким нетерпимым и жестоким. У тебя родители магглы. А если бы Люциус их убил, ты бы по-прежнему его обожала и защищала? По-прежнему?

— Люциус уже задавал мне этот вопрос, — спокойно ответила девочка, — и мы уже все обсудили. Вы разрешите мне оставить содержание этой беседы в тайне, профессор Стебль?

— Это настолько секретная информация? — спросила пожилая женщина. — Ну ладно, я все равно ничего от тебя не добьюсь. Лучше помоги мне вот с этими кустами.

И Эрика помогала, отрабатывая свое наказание за дуэль все положенные две недели. Девочка ни разу не прогуляла свое посещение теплиц. Профессор Стебль больше не донимала Эрику упреками и провокационными вопросами, а девочка тоже не поднимала данную тему. Профессор Стебль отметила про себя, что сама по себе Эрика не жестокая, если ее не унижать и не злить. Эрика не нападала первой, она тоже была неконфликтной, не распространяла агрессию вокруг себя без причины. Но Эрика была опасна своей мстительностью. Если ей нужно будет защитить кого-то важного для нее, то она не остановится ни перед чем. Увидев в ком-то угрозу, девочка не забывала об этой угрозе, была постоянно бдительна.

— Можно мне срезать и взять себе эти цветы? — спросила Эрика ближе к концу двух недель отработки в теплицах.

— Какие из них? — уточнила профессор Стебль.

— Вот эти, — сказала девочка и показала на них пальцем.

— Бери, у меня их тут много, — миролюбиво ответила преподавательница.

— Спасибо, — сказала Эрика.

Она срезала цветы.

— Если бы ты жила в другой семье... — вырвалось у пожилой женщины, — в бедной, но доброй... все было бы иначе...

— Не знаю, — сказала девочка. — Что толку мечтать о несбыточном? Это был бы другой мир и другая я. Но это грезы, они не существуют. Значит, они бессмысленны.

— Ты не хочешь возвращаться домой на каникулы? — спросила профессор Стебль. — Я вижу это по твоим глазам. Я знаю, что ты ждешь, когда наконец-то сможешь погостить у Малфоев. Тебе настолько плохо дома?

— Да, — кивнула девочка и повертела цветком между пальцами. — Я поступила в Хогвартс, чтобы изменить свою жизнь, а не идти на попятную.

— Но они все-таки твои родители, — сказала женщина. — Нельзя так легко отрекаться от них. Малфои твои покровители, но они не твоя семья. Твои грезы о том, чтобы влиться в их семью и стать частью их круга бессмысленны, — съязвила профессор Стебль.

— Посмотрим, — Эрика пожала плечами. — Жизнь покажет, что грезы, а что реальность.

На том они и разошлись. Профессор Стебль долго смотрела девочке вслед, но Эрика не обернулась. Пожилая женщина подумала о том, что душа этой девочки не такая уж и гнилая, о том, что ее еще можно перевоспитать. Но делать это нужно не насилием, а заботой и любовью. Эрика уже в детстве жила во тьме, кто-то должен был привести ее к свету, показать ей, что такое свет и добро, научить добру. Но никто не хотел этим заниматься. Все это было очень грустно. Профессор Стебль стояла посреди теплиц, а слезы наворачивались у нее на глаза.

Вечером этого дня Нарцисса получила несколько писем. Одно из них было от родителей Эрики. Люциус был целыми днями занят в Министерстве, поэтому его жена вела активную переписку с семьей Питти. Хоть те и были магглами, они вполне научились пользоваться совиной почтой. Правда семья Эрики никак не могла понять, почему они должны были не позволять общаться своей дочери с семьей Малфоев. Нарцисса посылала еще письма, в которых описывала преступления своего мужа более подробно, просила отнестить к ее предупреждениям серьезно. Но Генри и Патрисия никак не могли понять всей опасности своего положения. Нарцисса хотела послать письмо и самой Эрике, написать ей о том, что не сказала при муже в день, когда девочка спасла его жизнь. Но Нарцисса никак не могла этого сделать. Женщина порывалась придти в дом к родителям Эрики и образумить их лично, но не знала, заметит это ее муж или нет. Он мог быть не в поместье, но знать обо всем происходящем в нем. Не стоило недооценивать коварство Люциуса. Нарцисса прятала письма от родителей Эрики понадежнее, но все-таки боялась и за себя, и за семью Эрики, и за саму девочку.

— От кого это письмо? — вдруг спросила Нарциссу Астория.

Женщина вздрогнула, не заметив того, как к ней подошла жена ее сына. Она посмотрела на конверт второго письма и замерла на месте. Письмо было из Хогвартса. Нарцисса распечатала конверт и в воздухе разлился цветочный аромат. Достала письмо, развернула его. В нем Эрика писала ей о том, что не хочет ссор между ними, о том, что они обе хотят одного и того же, а именно благополучия Люциуса. Поэтому им лучше не ссориться, а действовать сообща. Эрика в письме даже извинялась за излишнюю фамильярность с мужем Нарциссы и обещала ей впредь быть более сдержанной. Нарцисса понимала, что это сам Люциус уж слишком фамильярен с девочкой, он первый делает шаги к ней навстречу, что сама девочка только принимает установленные им границы доверия. Нарцисса не знала, как реагировать на это письмо и нужно ли было писать на него ответ. Астория взяла конверт, вытряхнула из него что-то и подбросила. Лепестки закружились в воздухе и разлетелись по комнате. Астория улыбалась. Вся комната была пропитана цветочным ароматом.

— Лепестки нарциссов? — усмехнулся подошедший Люциус. — Эрика написала тебе письмо? Как мило с ее стороны.

Женщине стало стыдно. Эрика была предельно вежлива с ней, а она за ее спиной решает ее судьбу. Обманывает мужа. Нарцисса на миг подумала о том, а не делает ли она сама еще хуже, не позволяя родителям Эрики соглашаться на общение их дочери с ее семьей. Люциус на них не нападет, если они не будут ему перечить. Душу Нарциссы раздирали противоречивые чувства.

Люциус признал, что идея с лепестками нарциссов в письме Эрики к его жене была очень хороша. Это было смело со стороны девочки, самой написать примирительное письмо. Люциус догадался о содержании письма, даже не читая его. Их же собственная переписка была полна совсем других тем. О дуэли Эрики и Доминика Шилдса газеты не писали, поэтому девочке пришлось в письме рассказать о том, что именно тогда произошло. Люциус порадовался второй победе Эрики на дуэли, но его насторожила одна мелочь. Уже в дуэли с Гермионой стала очевидна устойчивость Эрики к магическому воздействию на нее, «петрификус тоталус» девочку почти не парализовал, хотя о навыках Гермионы знали все и в них не было сомнений. Но теперь оказалось, что на Эрику не сильно повлияло и заклинание «эвердо статим». На миг Люциус подумал о том, а грязнокровка ли Эрика? Может быть магглы не ее настоящие родители? На миг в душе Люциуса шевельнулось опасение того, что Эрика в будущем может превзойти его в магии в несколько раз. Девочка его обожала, Люциус это знал, она была готова быть охранником его семьи, но все же ее магическое превосходство над ним было опасно. Эрикой нельзя будет управлять, тем более что девочка и сама не выносит, когда ей приказывают, решают что-то вопреки ее воле. Однако потом колдун вспомнил ощущение уюта рядом с девочкой и его опасения поутихли. Будет некрасиво, думал Люциус, отвергнуть девочку после всего того, что между ними было. Это будет глупо, жестоко и недальновидно. Эрику нельзя было упускать, тем более если она такая одаренная и потенциально могущественная. Семья Шилдсов уже пытается ее переманить на свою сторону, но Эрика отказывает им. Ситуация была запутанной и не стоило ее усложнять.

Люциус удивился тому, что Эрика решила исполнить наказание за дуэль и две недели отрабатывать его в теплицах, копая грядки. В своем ответном письме девочка аргументировала свою позицию тем, что ей будет выгодно, если все перестанут считать ее той, которая бравирует покровительством Малфоя и шикует. Скромность и послушание, пусть и показушное, было правильным поведением в данный момент, было выгодно и самой девочке, и Люциусу. Никто не мог сказать, что он плохо влияет на Эрику, развращает и балует ее. Разумеется, Люциус и Эрика в очередной раз с полуслова поняли друг друга.

А Нарциссу все так же захлестывало отчаяние. Все эти две недели она по-прежнему каждый вечер и ночь заставляла себя ложиться в постель рядом с мужем. Нарцисса была в постоянной тревоге, ждала от Люциуса подвоха. Боялась того, что он разоблачит ее переписку с родителями Эрики и разгневается. Их семейная жизнь зашла в тупик, взаимное уважение — нет, безумной любви между ними никогда не было — исчезало, его заменяло смятение. Нарцисса иногда даже не понимала, что делает в этом особняке, настолько ей опротивела вся эта фальшивая показушная роскошь. Нарциссе было тошно от своей чистокровности, которой она когда-то кичилась, тошно от своего якобы благородного происхождения, тошно от всего этого лоска и пустоты в душе. Ее семья рушилась, а Нарцисса чуть ли не считала это справедливым наказанием судьбы за все зло, причиненное миру Малфоями, да и Блэками заодно. Нет, думала Нарцисса, это не магглы и грязнокровки должны умереть, а такие как она. Нарцисса начинала ненавидеть саму себя за свое богатство и волшебство. А Эрика, наивное дитя, как мотылек летела прямо в огонь, ослепленная личностью Люциуса. Нарциссу пугало то, что девочка сама не хочет спасаться, она наоборот любит всю эту гнильцу и весь этот лоск. Что для Нарциссы было теперь неприемлемым, то Эрика принимала всем сердцем. Эрика настораживала Нарциссу своей нетерпимостью и рвением. Девочка пугающе легко вписывалась в их прогнивший высший свет, где ниже падать уже было некуда.

Учеба Эрики была однообразной. Она посещала занятия, писала конспекты, отрабатывала в теплицах наказание за свою дуэль, летала на неисправных метлах, пыталась сварить нормальное зелье, практиковала заклинания и трансфигурацию. Учеба в школе магии превращалась в рутину, в обычные будни. Эрику уже ничего не удивляло: ни совы, ни превращения мебели в животных, ни полеты на метлах, ни даже квиддич. Девочка присутствовала на нескольких играх этого учебного года, но сам квиддич оказался довольно обыкновенной игрой. Кольца, метлы, разные мячи, команды факультетов — вот и все. Обыкновенный волшебный спорт.

Эрика была занята более важным делом, чем поддержка команды Слизерина по квиддичу, а именно собиранием информации на тех учеников Хогвартса, которые открыто позволяли себе грубые высказывания в адрес семьи Малфоев, желали им смерти, заточения в Азкабан и поцелуя дементоров. Девочка внимательно слушала все, что говорили в главном зале, в коридорах, в классах во время занятий. Любую сплетню нужно было проверить. Эрика узнавала имена и фамилии учеников, их принадлежность к факультету и номер курса. В данный момент на Слизерине против Малфоев выступал только Доминик Шилдс, но Эрика была бдительна. Доминик долго молчал и скрывал такие свои настроения, а только потом перешел к активным действиям, значит и другие ученики могут тайно ненавидеть Малфоев, поэтому нужно периодически проверять каждого из них. Всю информацию девочка записывала на свиток пергамента в столбик, указывая все данные. Около имени гриффиндорца Адама Харрелла, того самого, которого она швырнула об лавку на церемонии распределения, Эрика поставила знак вопроса. В газетах она уже встречала похожую фамилию у автора статей сторонницы крайней меры наказания для Пожирателей смерти, Глории Харрелл, состоявшей в Ордене Феникса. Возможно, та женщина и гриффиндорец были родственниками.

Гриффиндорки Дороти Грей, Ирма Арчер и Валери Симпсон тоже попали в список Эрики. Они очень активно издевались над ней на совместных уроках. Было ясно, что их родители так же себя ведут и в Министерстве, разве что чуть сдержаннее. Список Эрики постоянно дополнялся новыми именами и фамилиями. День за днем девочка проводила свой анализ слухов и сплетен, гуляющих по Хогвартсу. Эрика хотела таким образом защитить Люциуса, в дальнейшем передав ему этот свиток пергамента и пожелав быть бдительным. И так было ясно, что очень многие родители учеников работали в Министерстве и пересекались с Люциусом.

Аманда Шелби перестала донимать подругу увещеваниями и просьбами остановиться, пока не поздно. Аманда поняла, что Эрика никогда не предаст Малфоев, скорее, только с ней общаться прекратит, поэтому не было смысла усложнять их отношения. Аманда видела как была счастлива Эрика от мысли о том, что рождественские каникулы становятся все ближе, о том, что она сможет наконец-то погостить у Малфоев.

— Ты пойдешь завтра на квиддич? — спросила Аманда свою подругу.

— Обязательно, — ответила Эрика, но без особого энтузиазма в голосе.

— Тебе не понравилась эта игра? — расстроилась Аманда.

— Я не очень люблю спорт, — сказала Эрика. — Любой, волшебный в том числе. Но, — добавила девочка, — мне нужно изучить этот квиддич на тот случай, если мне придется становиться членом команды факультета в следующие годы учебы здесь.

— А зачем это делать, если квиддич тебе не нравится? — не поняла Аманда.

— Для престижа, — машинально ответила Эрика. — Быть в команде почетно, а мне нужно как можно лучше освоиться в магическом обществе.

— То есть ты будешь играть в квиддич, если так захочет Люциус Малфой? — спросила Аманда и склонила голову набок, как бы давая понять, что знает свою подругу и ее нельзя провести.

— Да, — кивнула Эрика. — Не думаю, что это будет большой проблемой. Правила квиддича я уже запомнила. Осталось получить нормальную исправную метлу, потренироваться и можно начинать играть в команде.

— Эрика, нельзя же так... — произнесла Аманда, но остановилась.

Она опять хотела убедить подругу в том, что дружба с семьей Малфоев ее до добра не доведет.

— Родители тебе не пишут? — спросила Аманда.

— У них нет совы для переписки, они же магглы, — напомнила Эрика. — К тому же им не о чем мне писать. Ты прекрасно знаешь, что по своим настоящим родителям я не скучаю, ты же слышала мою речь про бедных людей, давящихся черствыми кусками хлеба и тонущих в нищете. Ты же все тогда слышала.

— Слышала, — согласилась Аманда. — А еще я видела как легко ты общалась с Малфоем, видела как он тебя лично проводил до гостиной слизеринцев из больничного крыла. С чего бы все это доверие Малфоя к тебе? Ты же грязнокровка. С чего он вдруг решил изменить своей привычной ненависти к таким как ты?

— Потому что я заступилась за него на церемонии распределения? — наигранно поинтересовалась Эрика. — Потому что я не вижу в нем врага и не унижаю его? Потому что я спасла ему жизнь? Да, с чего бы ему мне доверять, ума не приложу.

Аманда погрустнела. Она сидела на диване в гостиной слизеринцев и поджимала под себя ноги. Аманда выглядела жалкой. Эрика посмотрела на подругу и передернулась от осознания контраста.

— Аманда, — обратилась Эрика к однокурснице, — а шляпа сразу тебя на Слизерин отправила или ты тоже могла попасть на другой факультет?

Аманда вздрогнула. Эрика поняла, что попала в точку.

— Шляпа хотела отправить меня на Гриффиндор, — тихо сказала Аманда, — но я попросила ее перевести меня на Слизерин. Мои старшие братья учатся здесь, мои родители и все наши предки были слизеринцами. Если бы я попала на львиный факультет, то, — голос Аманды стал еще тише, — меня лишили бы наследства и родители бы отреклись от меня. Я не могла поступить иначе, — Аманда откашлялась. — А ты? — спросила она подругу. — На какой факультет шляпа хотела отправить тебя?

— На Когтевран, — ответила Эрика. — А тебе твои родители что-нибудь пишут, Аманда?

— Да, — смутилась та. — Они мне пишут... про тебя.

— Как это? — озадачилась Эрика.

— Они одобряют то, что я с тобой дружу, — сказала Аманда. — Они думают, что ты сможешь помочь мне стать такой как ты. Нетерпимой. Холодной. Родители знают, что я слишком добра к магглам и грязнокровкам, они хотят, чтобы ты меня перевоспитала, — Аманда всхлипнула и как-то гневно посмотрела на Эрику. — Они недавно пришли к Малфоям с визитом и решали вопросы с деньгами. Наша семья тоже в последнее время бедствует. А я... я так больше не могу, — голос Аманды сорвался, — я не могу жить в роскоши с пустотой в душе. Лучше бы я вообще не рождалась, чем была вынуждена жить против своей совести. Если ты задыхалась в нищете, то я задыхаюсь в роскоши. Я теряю себя во всем этом блеске. Высший свет меня ломает, у меня душа, понимаешь, душа болит от всего этого. А потом я смотрю на тебя и вижу то, какой меня саму хотят видеть мои родители. И это выводит меня из себя.

Аманда резко встала с дивана в гостиной слизеринцев и убежала в общежитие для девочек. Эрика осталась неподвижной. Она думала о том, стоит ли записывать Аманду в тот список, который она составляла. Аманда ненавидела Малфоев и подходила по всем параметрам.

Эрика была готова играть в не понравившийся ей квиддич, если так пожелает Люциус Малфой. И то не сейчас, а на следующих курсах. Но все произошло не так как планировала и предполагала Эрика. Все произошло очень быстро и спонтанно. Никто не успел опомниться и осознать эти события.

В этом году с квиддичем творилось что-то из ряда вон выходящее. Два раза подряд матч Слизерина против Пуффендуя заканчивался ничьей. Команда Пуффендуя ловила снитч, но команда Слизерина забрасывала очень много мячей в их кольца, поэтому целых два раза была ничья. Матч, на который собирались Эрика и Аманда, был третьей попыткой определить победителя.

Ничего не предвещало перемен. Команда Слизерина с утра все так же привычно тренировалась и готовилась к матчу. Эрика и Аманда как и все остальные ученики Хогвартса пошли на занятия. Однако ближе к середине дня начались странности. Урок истории магии был прерван. В класс зашел капитан сборной Слизерина и попросил Эрику следовать за ним. Аманда недоуменно посмотрела на подругу, а та лишь развела руками.

Оказалось, что почти перед самым матчем на тренировке случилось страшное. Целых три игрока команды столкнулись в воздухе, упали с большой высоты и получили серьезные травмы. Дойдя до поля для квиддича, Эрика заметила на нем мадам Помфри, осматривающую пострадавших, и мадам Трюк, явно нервничающую. Когда мадам Трюк увидела Эрику, взгляд преподавательницы стал суровым.

— Ты хотела летать на исправной метле? — отрывисто спросила мадам Трюк девочку. — Сегодня тебе выпал такой шанс. Заодно покрасуешься перед всей школой. Ты ведь любишь привлекать к себе внимание?

Мадам Трюк сунула девочке метлу.

— Но я же не тренировалась с командой, — опешила Эрика. — Как я буду играть на матче? Неужели нет других запасных игроков?

— Есть, — сказал капитан сборной Слизерина, — и они тоже примут участие в матче. Выбыли два загонщика и ловец. Запасные игроки станут новыми загонщиком и ловцом. А ты, Эрика, будешь вторым загонщиком. Брось, — эмоционально добавил капитан сборной, — я видел тебя на трибунах. Ты неотрывно наблюдала за нашей игрой. Ты вполне сможешь отбивать бладжеры. У тебя хорошая скорость реакции, ты же быстро реагировала на дуэли с Домиником Шилдсом.

— Дуэль и квиддич разные вещи, — сказала Эрика. — Но, если выбора у меня нет, я согласна стать загонщиком.

Мадам Трюк фыркнула и закатила глаза.

— Потом будешь перед Малфоем хвастаться своим вкладом в победу сборной своего факультета? — спросила она насмешливо. — Ты неисправима, бедное испорченное дитя.

— Не надо над ней издеваться, — возразил капитан сборной Слизерина. — Перед нами стоит непростая задача, нашей команде надо сосредоточиться на игре, а вы нам мешаете.

— Все нормально, — отозвалась девочка. — Слова мадам Трюк никак не влияют на мой настрой на победу. Тем более, что по сути она права.

Теперь фыркнула уже мадам Помфри.

— Бедное испорченное дитя, — эхом повторила она слова своей подруги. — Поразительно гнилая душа.

Мадам Трюк и мадам Помфри ушли, забрав с собой пострадавших, оставив Эрику с командой Слизерина. Девочке выдали спортивную форму. До матча оставалось не больше получаса, преподаватели и ученики уже шли к стадиону, а Эрика думала о том, как же она без тренировок будет играть. Скорость реакции не поможет, если она не знает тактики игры своей команды и команды противника. Да, она внимательно наблюдала за двумя матчами и могла сделать какие-то выводы, но на этот раз команда Пуффендуя может придумать что-то новое. Эрике не хватало опыта, одной веры в себя было недостаточно. Но времени на получение опыта игры в квиддич у девочки уже не было. Матч начался.

Эрика и не заметила как взлетела вместе с остальными игроками. Ощущения полета на исправной метле были непередаваемыми. Эта метла слушала все команды девочки, Эрике нужно было только чуть-чуть пошевелить запястьем, направляя метлу. Девочка подумала о том, что смотреть на игру с трибун и самой быть игроком, далеко не одно и то же. Возможно, поэтому она и считала спорт скучным, потому что сама в нем не участвовала. Сегодня ей выпал уникальный шанс.

Слизеринцы забросили первый мяч и открыли счет, но на этот раз пуффендуйцы стали более активными. Они явно надеялись и поймать снитч, и не допустить огромного перевеса по очкам. Еще одна ничья была ни к чему. Вид Эрики, которая пока не предпринимала никаких действий, позабавил сборную факультета барсуков. Казалось, что Эрика в смятении, это было понятно, ведь она не тренировалась и пуффендуйцы это знали. Ее назначение новым загонщиком было издевкой мадам Трюк. Она явно хотела показать девочке, что та не настолько талантлива, какой себя считает. Мадам Трюк следила за игрой, но больше обращала внимание на нарушения команды Слизерина, придиралась к игрокам змеиного факультета.

Вокруг Эрики шла оживленная борьба за победу, но Эрика медлила. Она уворачивалась от носящихся туда-сюда игроков, даже отбила пару бладжеров, но все это были почти робкие попытки внести вклад в матч по квиддичу. Девочка была как бы не на своем месте, она не была готова к своему назначению новым загонщиком. Все произошло слишком быстро.

Внезапно Эрика заметила стремительное пикирование ловца пуффендуйской команды и словно вышла из оцепенения. Она как в каком-то трансе ударила битой по пролетающему мимо бладжеру и послала его в этого ловца, на опережение. Бладжер устремился к ловцу и ударился об землю как раз в тот момент, когда ловец почти поймал снитч. Ловец замер, потеряв драгоценные секунды. Снитч пропал из поля зрения, а потом трибуны взорвались от ликования слизеринцев. Их новый ловец не растерялся и поймал снитч, принеся своей команде сто пятьдесят очков и победу.

Опомнилась Эрика только после того как вместе со всеми вернулась в гостиную слизеринцев. Ее сердце бешено колотилось, но разум был чист и не замутнен. Пьянящее чувство победы соседствовало с холодным рассудком. Но другие слизеринцы не были столь сдержанны.

— Мы их просто порвали, — радовался Стивен Конли. — Счет сто шестьдесят сорок в нашу пользу!

— Как ты его отбила, просто невероятно! — восторгался Уилфрид Диккерсон. — И даже ловца не покалечила, не нарушила правила. Чистая работа.

— Так и было задумано, — машинально ответила Эрика уставшим голосом.

Усталость навалилась на нее как никогда прежде. У девочки слипались глаза, ей так хотелось спать, что даже на радость от победы не было сил.

— Победы на дуэлях и квиддиче кружат тебе голову, — тихо, но четко произнесла Аманда Шелби. — Ты с самого начала была карьеристкой, но теперь твой характер еще больше испортится. Скоро ты пойдешь к Малфоям в гости и наберешься от них всего того, что ты любишь в их семейке.

— Чего ты от меня хочешь, Аманда? — спросила Эрика. — Тебе не кажется, что ты постоянно критикуешь меня почем зря? Зачем ты выставляешь меня чудовищем? Мне по-твоему нельзя побеждать на дуэлях и квиддиче? Почему? С какой стати? Я виновата в том, что сильная или как? Объясни мне, Аманда.

Аманда Шелби молчала и с укором смотрела на однокурсницу.

— Как же ты будешь учиться в Хогвартсе дальше? — добавила Эрика. — Если Слизерин тебе не нравится, если я тебе отвратительна, то может быть тебе лучше покинуть Хогвартс?

— Я не могу подвести свою семью, — буркнула Аманда.

— Ты уже ее подводишь, — ответила Эрика. — Неужели ты думаешь, что твои родители этого не понимают?

— Это не твое дело, — огрызнулась Аманда.

— Тогда мое общение с Малфоями тоже не твое дело, — ледяным тоном сказала Эрика. — Я больше не собираюсь выслушивать от тебя упреки. Я не заставляла тебя набиваться ко мне в подруги. И, знаешь, — Эрика улыбнулась краем губ, — в Хогвартсе на правила часто не обращают внимания, преподаватели учиняют произвол. Ты вполне можешь попросить директора перевести тебя на другой факультет. А что, это отличная идея.

— Прекрати, — возмутилась Аманда.

Но идея Эрики всем понравилась.

— Мы все видим как тебе неуютно с нами, — сказал Стивен Конли. — Ты стараешься скрыть свое недовольство, но у тебя не получается. На Слизерине тебе не место.

— Да, мое место в Гриффиндоре, — крикнула Аманда. — Мне жаль, что на церемонии распределения я струсила и просила шляпу отправить меня сюда, на змеиный факультет. Мне очень жаль, что я подвожу свою семью. Я с ума схожу от всего этого! — кричала Аманда все громче. — У меня болит душа!

Слизеринцы смотрели на нее и все четче понимали, что у Аманды будут проблемы и с родителями, и с директором Хогвартса. Наконец из толпы вышли два брата Аманды.

— Хватит нас позорить, — резко сказал Кристофер Шелби и схватил сестру за локоть.

— Откуда в тебе эта ненависть ко всему слизеринскому? — спросил Джервис Шелби. — Ты и в раннем детстве была странной, всегда жалела магглов и грязнокровок, — Джервис осекся и посмотрел на Эрику.

— Все нормально, — немного надменно ответила девочка, — вы можете спокойно называть меня грязнокровкой или при мне произносить это слово. Я вам разрешаю.

Джервис отрывисто кивнул. Слизеринцы переглянулись.

— Вот, значит, в чем дело, — сказал сестре Кристофер. — Шляпа хотела отправить тебя в Гриффиндор.

— Моя душа слишком чиста для этого змеиного гнезда, для этой вонючей дыры! — с жаром выкрикнула Аманда. — Меня тошнит от этого богатства и фальшивой роскоши! Вы все пустышки, все до единого! Вы духовно мертвы! — Аманда безумно засмеялась и завращала горящими глазами. — Вы все мертвы и прогнили насквозь!

Кристофер выслушал сестру, а потом дал ей пощечину.

— Ты и правда сошла с ума, — сказал Кристофер Шелби. — Что мне сообщить нашим родителям? Ты уйдешь из нашего дома? А к кому? Кому ты нужна кроме своей семьи? Ты подумала о том, как ты будешь жить без этой роскоши, от которой тебя так тошнит? Чего ты хочешь от жизни, Аманда? Ты хочешь, чтобы семья Шелби стала магглолюбами как оборванцы Уизли? Так этого никогда, — Кристофер ткнул указательным пальцем в сторону Аманды, — запомни, этого никогда не будет, хоть как ты нас ненавидь и презирай.

В последнюю неделю перед рождественскими каникулами Хогвартс стал похож на психиатрическую больницу. Скандал с Амандой Шелби грозил стать даже громче скандала с Эрикой Питти на церемонии распределения в начале учебного года. Аманда, как и советовала ей Эрика, пошла к директору с просьбой перевести ее на Гриффиндор. Аманда призналась во всем: и в непонимании в семье, и в обмане шляпы. Директор не знал, как поступить, а заплаканная, но решительная девочка ждала от него помощи. К обсуждению проблемы подключились другие преподаватели и сотрудники Хогвартса.

— Но раньше такого никогда не случалось! — воскликнула мадам Трюк. — Однако хорошо уже то, что Аманда увидела истинную сущность Эрики и не хочет быть такой, как она. Мы не можем бросить девочку на произвол судьбы или оставить ее с фанатичными родителями. Жизнь Аманды в опасности.

— Как же нам обезопасить Аманду? — спросила профессор Стебль. — Мы не можем просто забрать ее из семьи.

— Почему не можем? — вдруг сказала мадам Помфри. — Мистер и миссис Шелби, а также Кристофер и Джервис плохо обращались с Амандой, значит можно лишить их родительских прав. Только нужно будет придумать, кто возьмет на себя опеку над девочкой.

Эта идея всем понравилась. История Аманды попала в газеты и вызвала небывалый общественный резонанс. Аманда была примером для всех детей Пожирателей смерти или сочувствующих им, примером того, что выбор есть всегда. Многие начали вспоминать Сириуса Блэка, который тоже пошел против своей семьи, не приняв в свое сердце их разъедающие душу ценности о превосходстве чистокровных волшебников. Уже сейчас у Аманды начали появляться поклонники, Аманда вдруг стала всем нужна и важна. Аманда не должна была оставаться ни в тени Эрики Питти, ни в тени своих родителей и старших братьев. Аманда Шелби выбрала свою собственную судьбу и свой собственный жизненный путь. Девочка понимала, что это самое начало ее пути, но она была готова к преодолению всех трудностей.

— Мы можем взять девочку под свою опеку, — предложила сердобольная миссис Уизли.

Артур и Молли срочно были вызваны в Хогвартс. Директор и преподаватели сразу подумали о том, что именно Уизли могли бы заняться Амандой.

— Если она сама, конечно, не против жить в нашей семье, — добавил мистер Уизли.

Аманда, стоявшая за дверью, распахнула ее и ворвалась в кабинет.

— Нет, что вы, — сбивчиво сказала девочка. — Я не против этого. Я вас не ненавижу, это все мои родители, они постоянно унижали вас, но я их не поддерживала. Помогите мне, прошу! — взмолилась Аманда. — Не дайте этим людям сломать меня и сделать бездушной куклой! Спасите меня от тьмы и зла!

Аманда рухнула на колени и в полном отчаянии заплакала.

— Встань, Аманда, — попросила девочку Молли Уизли. — Не нужно преклоняться перед нами, это лишнее.

— Вы так добры ко мне, — плакала Аманда. — Я ничем не заслужила вашу заботу и любовь. Моя семья ужасна, они...

— Ты так легко отречешься от них? — прозвучал холодный детский голос. — Не ты ли убеждала меня не бросать своих родителей?

— Эрика? — Аманда дернулась, подняла голову и посмотрела на свою бывшую подругу и однокурсницу, стоявшую в дверях. — Это же совсем другое, — добавила она. — Мои родители злые, а твои хорошие, они магглы, а не...

— Ты ничего не знаешь о моих родителях, — ответила Эрика. — То, что они магглы и бедняки, не делает их сразу хорошими людьми. — Эрика повернулась к мистеру и миссис Уизли. — Вы же были у них в гостях. Подтвердите это.

— Да, — кивнул Артур Уизли, — родители Эрики совсем не заботятся о ней, она живет в ужасных условиях.

Аманда всхлипнула.

— Раз уж ты все равно здесь, Эрика, — произнес директор школы, — то сообщаю тебе, что твои родители не подписали разрешение на твое посещение семьи Малфоев в эти рождественские каникулы.

Мадам Трюк и мадам Помфри победно усмехнулись. Аманда тоже встрепенулась и почти перестала плакать. Эрика перевела взгляд с директора опять на мистера и миссис Уизли.

— Это вы их убедили так поступить? — спросила Эрика, изо всех сил сдерживая свой гнев.

— Нет, — ответила Молли. — Мы были у них в гостях до того, как ты спасла Люциусу жизнь и он пообещал тебе рождественские каникулы в своем особняке.

— Но вы могли настроить их против Малфоев, — сказала Эрика. — Зачем вы это сделали?

— Нет же, — сказал Артур Уизли. — Твои родители не хотели, чтобы ты возвращалась к ним и были не против того, что Малфои тебе покровительствуют и оплачивают обучение в Хогвартсе.

— Вот, значит, как? — удивилась Эрика и подняла одну бровь. — Тогда я не понимаю в чем дело.

И Эрика вышла из кабинета, не сказав больше ни слова. Директор и сотрудники школы многозначительно переглянулись.

— Какова, а? — заметила мадам Трюк.

— Да встань же ты с пола, — не выдержала миссис Уизли, склонилась над Амандой и помогла ей подняться.

— Спасибо вам, — хныкала Аманда. — Спасибо за все.

— Рано еще нас благодарить, — задумчиво произнес мистер Уизли. — Судебные разбирательства могут затянуться. Неужели ты поверила, что твои родители так легко отдадут тебя нам, как они считают, предателям крови? Нет, они будут сопротивляться до последнего.

— Но я же им не нужна, — прошептала Аманда. — Зачем им не отпускать меня?

— Из принципа, — сказал Артур. — Они еще помотают нам всем нервы, вот увидишь.

Аманда всхлипнула.

— Из-за меня у вас будут проблемы, — сказала девочка. — Вы не обязаны помогать мне. У вас и своих дел много, не нужно... мне этого не нужно...

— Конечно же нужно, — Молли обняла девочку и погладила ее по голове. — Каждому нужна любящая семья. Мы тебя не бросим, не переживай.

— Спасибо вам, — опять захныкала Аманда. — Спасибо за все. Вы такие добрые и светлые.

Эрика пошла в совятню. Ей нужно было срочно отправить одно письмо. В письме девочка описала ситуацию и все, что она узнала. Запечатывая конверт и отдавая его своей сове, Эрика надеялась, что ее рождественские каникулы все же состоятся. Девочка не хотела отрывать Люциуса от более важных дел, но она понимала, что сама ничего изменить не сможет, а просить помощи совсем не стыдно. Потом Эрика пошла в гостиную своего факультета и попыталась отвлечься от тревог. Всех возмутил поступок Аманды, то, что она была готова на опекунство семьи Уизли, лишь бы освободиться от своей родной семьи.

Вечером этой субботы Люциус получил письмо Эрики и внимательно прочел его. Факт того, что изначально родители Эрики были не против его общения с их дочерью, а потом внезапно переменили свое отношение к нему, насторожил колдуна. Он вспомнил, как в последние месяцы его жена настойчиво повторяла ему снова и снова, что не позволит ему испортить жизнь Эрике и запереть ее в золотую клетку. Все это наводило Люциуса на неутешительные выводы. Он беспардонно зашел в комнату, где обычно проводила свое свободное время Нарцисса. Женщина вздрогнула и обернулась, услышав шаги мужа.

— Ты случайно не отправляла никаких писем родителям Эрики, а, Цисси? — убийственно беззаботно и вежливо поинтересовался колдун.

Женщина уставилась на письмо в руке мужа и ее сердце упало, на мгновение переставая биться.

— Нет, я ничего им не писала, — солгала Нарцисса.

— Ты уверена? — Люциус подозревал жену все больше.

— А что случилось? — Нарцисса невинно заморгала.

— Ничего, — Люциус посмотрел жене в глаза и улыбнулся. — Абсолютно ничего. Я исправлю это недоразумение. Не вздумай мне мешать, — властно добавил он, — снова.

— Оставь девочку в покое, — воскликнула Нарцисса. — Не мучай ее.

— Я ее не мучаю и ты это знаешь, — ответил Люциус.

— Ты даешь ей надежду на несбыточное, — сказала Нарцисса. — Она нам не ровня. Она тебе не ровня. Не надо играться ее жизнью. Что с ней будет, когда она тебе надоест и тебе понадобится новая игрушка? Ты подумал о ее чувствах или ты думаешь только о себе?

— Я как раз и думаю о ее чувствах, — отозвался Люциус. — Я не хочу портить девочке праздник, а ты готова пойти на это из-за своей глупой ревности. Да что с тобой стало, Цисси? — Люциус посмотрел на жену и брезгливо поморщился.

Выходя из комнаты, он чуть не столкнулся со служанкой. Другого домового эльфа Малфои нанять не могли, поэтому они наняли обычную служанку, человека. Эта девушка была сквибом, рожденным в бедной, но чистокровной семье, ей некуда было податься. Она работала у Малфоев уже четыре года и к ней не было серьезных нареканий.

— Простите меня, сэр, — извинилась служанка и потупила взор. — Мне нужно быть внимательнее. Простите меня.

Люциус ушел писать ответное письмо Эрике. Он не мог знать, что служанка посмотрела ему вслед, когда он отвернулся от нее, и ее взгляд был пропитан лютой злобой.

Ночью Нарцисса не пришла в их общую спальню. Разрыв между супругами все ширился и грозил вылиться в грандиозный скандал. Лежа один на большой кровати с балдахином, Люциус думал о том, что собирался совершить завтра. Это был единственный способ сделать так, чтобы Эрика беспрепятственно могла общаться с ним и влиться в его семью. Нет, Люциус не хотел делить эту девочку ни с кем, она была только его золотцем и ничьим больше. Колдун морально настраивал себя на то, что он должен будет придти к магглам в трущобы. По-другому было нельзя. Но это будет только началом.

Скандал с Амандой Шелби дал Люциусу одну потрясающую идею. Если Аманду могут забрать из родной семьи и взять под опеку Уизли, то почему он не может сделать то же самое с Эрикой. Ему даже не нужно будет подделывать улики, с девочкой явно плохо обращались и она явно жила в нищете. Это были веские основания для лишения мистера и миссис Питти родительских прав. И тогда Эрика сможет проводить в особняке Малфоев столько времени, сколько пожелает. Это будет прекрасно.

Маггловские трущобы шокировали Люциуса. Он понял теперь, почему даже Уизли считали условия проживания Эрики ужасными. Все эти неказистые многоэтажные дома с местами выбитыми стеклами больше напоминали камеры в Азкабане, чем жилые помещения. Здесь пахло как в тюрьме и в воздухе витало такое же сильное отчаяние и безысходность. Люциус посмотрел в пасмурное небо, почти ожидая увидеть там пролетающих дементоров. Этому он бы точно не удивился. Люциус понял, что именно имела в виду Эрика, когда говорила о бедняках, давящихся черствыми кусками хлеба. Он понял, почему девочка так стремилась никогда не возвращаться сюда.

Колдун оделся как можно проще. Он не стал надевать слишком роскошную одежду, но это не особо помогло. На фоне всего этого обнищания он даже в обычном пиджаке выглядел пришельцем из другого мира. Так по сути и было. Миры нищих магглов и богатых волшебников редко пересекались. Залаяли собаки. Мимо Люциуса пронеслась целая стая бродячих собак. Животные были худые и у них облезла шерсть. Цвет ее нельзя было опознать из-за грязи. Колдун брезгливо поморщился, когда собаки всей стаей начали запрыгивать в мусорные баки и, шурша, искать там объедки. Ветер переменил направление. Теперь неожиданный посетитель почуял противный сладковатый запах.

— Надо закончить тут побыстрее, — пробормотал Люциус и передернулся.

Запах вдруг стал прогорклым. Люциус не выдержал и достал из кармана своего пиджака белоснежный носовой платок со своими инициалами и поднес его к лицу. Это был запах дыма. Люциус огляделся. Дым шел от одного из домов, но они все были одинаково убогими. Они и так разваливались. На фоне всей этой разрухи сложно было увидеть тоненькую струйку дыма. Колдун еще удивился, почему никто кроме него дыма не замечает. Дома казались пустыми и безжизненными. Люциус пошел наугад, прямо в гущу однотипных строений. Нашел по номеру дом Эрики и тут, наконец-то, услышал чей-то запоздалый крик о помощи.

Первой мыслью Люциуса было не вмешиваться. Если его застанут на месте пожара в маггловском доме, то ему уж постараются поставить в вину поджог. Он все же когда-то нападал на магглов, люди это еще очень хорошо помнят. Потом Нарцисса даст показания, мол, Люциус пошел разбираться с родителями Эрики, хотел запугать их и шантажировать. И этому поверят. И его посадят в Азкабан, а Эрика, его золотце, будет потеряна для него навсегда.

Женщина в доме кричала все громче. Ее голос хрипел, она кашляла и задыхалась. Поколебавшись, Люциус решил принять меры. Если он сбежит, подумал колдун, то не будет никаких доказательств его невиновности. А вот если он спасет эту женщину при свидетелях, тогда ситуация изменится в корне. И Люциус зашел в дом, где бушевал пожар.

Внутри уже суетились какие-то люди, наверное, другие жильцы. На странного посетителя никто не обращал внимания. На стене внутри дома был прикреплен старомодный телефон, который явно не работал. Человек, пытавшийся его использовать, набирал номер пожарных снова и снова, но аппарат не работал. Пользуясь тем, что на него никто не смотрит, Люциус на секунду достал палочку из трости и прошептал заклинание «репаро». Телефон был починен. В суматохе никто не заподозрил ничего волшебного, всем было не до этого.

Дым просачивался из-под двери одной из квартир. Судя по номеру, это была квартира родителей Эрики. Но и с открыванием двери возникли проблемы. Ее пытались выбить, но дверь не поддавалась. Что-то тяжелое заблокировало дверь с обратной стороны. А женщина все кричала. И опять без палочки было не обойтись. «Алохомора» открыла дверной замок. Тяжелый упавший на пол шкаф был сдвинут заклинанием левитации. По полу прихожей была разбросана одежда, на полу валялись какие-то объедки. Квартира производила отвратительное впечатление. Крик женщины стал еще громче.

Патрисия Питти металась по кухне и кричала. Повсюду был огонь. Горели занавески, мебель, все деревянное, хлипкое, непрочное. Патрисия обезумела от страха. Она хотела выбраться через окно, но этаж был слишком высок. Прыгать было некуда, внизу был асфальт, подернутый небольшим льдом. Прыгать было нельзя, оставаться в горящем доме тоже. Патрисия Питти кричала. Она так не хотела умирать в огне.

Патрисия услышала шипящий звук и перестала кричать. Появившаяся из ниоткуда вода гасила огонь. Не полностью, но из кухни она теперь могла выбраться. Патрисия перебежала в прихожую и только сейчас заметила странного гостя. Она глупо моргала и открывала рот, не произнося ни слова.

— Вы дома одни? — спросил человек, тот самый, с колдографий, которые были в газете, принесенной мистером и миссис Уизли.

— Нет, — хрипло ответила Патрисия. — Мой муж в той комнате, — женщина махнула рукой. — Он спит.

Люциусу почему-то сразу показалось, что муж этой женщины мертв. Тишина в комнате была гробовой. Даже крепко спящий проснулся бы от творящегося в доме. Они зашли в комнату и догадки Люциуса подтвердились. Генри Питти не подавал признаков жизни.

— Его надо разбудить, — причитала Патрисия, расталкивая мужа, но тот не шевелился.

— Он мертв, — просто сказал Люциус. — У него остекленели глаза. Что произошло? Вы подрались ночью?

— Почему вы так думаете? — недоуменно спросила Патрисия.

— Ваши руки в синяках, — сказал колдун.

Женщина вдруг задрожала и заплакала.

— Он пришел домой пьяным и побил вас? — спрашивал Люциус. — Потом заснул здесь, а вы пошли на кухню, тоже выпили, закурили и непотушенная сигарета упала на пол, так? И все загорелось пока вы сами спали сидя, положив голову на стол? Когда вы очнулись, вы уже были окружены огнем?

Патрисия молча кивала. Послышались пожарные сирены. Поток воды с улицы хлынул на кухню и погасил последние остатки огня. На полу в комнате Люциус увидел письма от своей жены. Это был ее почерк и дорогая бумага. Люциус еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Его семья рушилась, его жизнь рушилась, его все хотели предать и подставить. В квартиру зашли люди и увидели катастрофу.

— Кто вы такой? — недоверчиво спросил пожарный. — Вы друг семьи, которая здесь живет?

— В каком-то смысле, — ответил Люциус. — Я оплачиваю обучение их дочери в частной школе для одаренных детей. Эрика очень талантливая девочка. Для нее будет непросто пережить такое несчастье: пожар, гибель отца...

— Гибель отца? — не понял пожарный.

— Он отравился алкоголем. Можете провести экспертизу, но скорее всего моя версия подтвердится.

Пожарный проверил пульс Генри Питти.

— Он мертв уже несколько часов, — отозвался пожарный. — Тело окоченело.

Патрисия, словно только что осознав, что произошло, перегнулась пополам и издала истошный вопль.

— Как же я теперь буду жить... — кричала она, заламывая руки и дергая себя за спутанные немытые волосы. — Как же моя дочь... как же я... Эрика, девочка моя...

В довершение всего Патрисия рухнула на пол и забилась в конвульсиях.

— Она была больна? — спросил пожарный.

— Не знаю, — признался Люциус. — Эрика не рассказывала мне о болезни матери.

К дому подъехала машина скорой помощи. Патрисию Питти нужно было срочно отвезти в больницу. Глядя на то, как женщину кладут на носилки и спускают по лестнице, Люциус думал о том, как магглы вообще без магии живут. Все эти бедные и оборванные люди не были похожи на людей, как и их дома не были похожи на жилые помещения. Оказавшись в машине скорой помощи и смотря через ее окна на маггловский городишко, Люциус радовался тому, что это не его мир. Он чувствовал, что наелся впечатлениями на годы вперед. И как только Эрика жила в этом мире целых одиннадцать лет? Нет, это было неприемлемо. Девочка больше не должна была касаться этой грязи.

Патрисию Питти поместили в реанимацию. Надежда на ее спасение таяла с каждой секундой. Это был не обычный приступ, женщина долго чем-то болела, возможно, даже сама не зная об этом. Раньше в больницу Патрисия не ходила, она давно запустила себя и вот во что это вылилось. Люциус остался в больнице, решив подождать сообщения от врачей. Люди поглядывали на него, гадая, зачем такой богач пожаловал в их городишко. В какой-то момент Люциус, отвлекшись от раздумий, заметил прямо перед собой возмущенного мистера Уизли, занесшего кулак. Малфой успел отразить удар.

— Это ты все подстроил, да? — гневно спросил Артур. — Это все из-за тебя. Оставь Эрику в покое. Ты ее никогда не получишь, я этого не допущу. Ты, — Артур раскраснелся от гнева, — решил сделать девочку сиротой, да? Ты совсем стыд и совесть потерял. Ты чудовище, — Артур пыхтел от ярости, — ты выродок. Как ты посмел придти сюда?

— Я ничего не подстраивал, — холодно ответил Люциус. — Если бы не я, — добавил он потише, — то мать Эрики уже сгорела бы заживо. Она уснула с непотушенной сигаретой. Ее муж умер несколько часов назад, он отравился алкоголем.

— Врешь, — крикнул Артур Уизли. — Ты все врешь. А даже если ты и не подстраивал эту трагедию, то ты ей все равно рад. Эта трагедия убрала родителей Эрики с твоего пути. Ты выродок, твое место в тюрьме.

— Кто вы? — спросил у мистера Уизли лечащий врач Патрисии Питти. — Еще один друг ее семьи?

Артур Уизли молча уставился на врача.

— Как она? — осведомился Малфой.

— Плохо, — покачал головой лечащий врач. — Ее нужно обследовать, чтобы понять, чем она болеет. Но пока симптомы похожи на цирроз печени. Этот приступ был не случаен. Пациентка должна остаться здесь, возможно, на несколько месяцев, — врач прокашлялся. — Это платная услуга. Ей обеспечат надлежащий уход. Или вы предпочтете перевезти ее в другую клинику?

Артур Уизли хотел что-то сказать, но он только смотрел на врача и сердился. Люциус достал пачку маггловских денежных купюр и Артур рассердился еще больше. Но тут в коридор выбежала медсестра и сбивчиво оповестила всех, что случилось непоправимое. У Патрисии Питти внезапно горлом пошла кровь и врачи ничего не смогли сделать. Уже было слишком поздно.

— И как теперь будет жить Эрика? У нее нет дома, нет семьи, — Артур Уизли схватился за голову, а потом посмотрел на уж очень хитро выглядящего Малфоя. — Нет, — выдохнул Артур, — нет, нет, нет. Ни за что. Ты не станешь опекуном Эрики.

— Я хочу помочь девочке обрести новую семью, — сказал мистер Малфой. — Я смогу обеспечить ее всем необходимым и даже больше.

— Нет, — сердился мистер Уизли. — Ты уже и так плохо на Эрику повлиял, а если она еще и жить будет с тобой и твоей семейкой, то станет таким же чудовищем как и вы.

Они вышли из маггловской больницы на свежий воздух. Артур хотел кричать от своего бессилия, но убеждал себя в том, что он все исправит.

— А желание самой Эрики ничего для тебя не значит? — спросил Люциус. — Она сама выбрала меня, она не безвольная, чтобы на нее можно было легко повлиять. Своими словами о моем влиянии на нее ты оскорбляешь Эрику. Тебе не нужно ее счастье, ты хочешь только упечь меня в Азкабан, а на судьбу девочки тебе плевать. Ты будешь пытаться пристроить ее в какую-нибудь семью, хотя я уже сейчас готов стать ее опекуном.

— Нет, — замахал руками Артур, — я тебе не позволю испортить ей жизнь.

— Я ее друг, — ответил Люциус. — Со мной она будет счастлива.

Артур внезапно остановился.

— Как же рассказать Эрике о трагедии? — пробормотал мистер Уизли.

— Я ей сам расскажу, — обрадовал собеседника мистер Малфой. — Она придет ко мне в гости и...

— Она к тебе не придет, — отрезал Артур.

— Не нужно портить девочке праздник, — нахмурился Люциус. — Она уже и так потеряла обоих родителей. Эрике будет проще пережить это в моем доме, а не в школе, где она будет видеть вокруг себя сочувственные и жалостливые взгляды учеников и учителей. Эрике нужен домашний уют.

— Уют? В твоем доме? — Артур Уизли рассмеялся. — Твой особняк еще больше вгонит девочку в депрессию.

— Но она так долго ждала этих рождественских каникул, — сказал Люциус. — Эрика сама этого хочет. Ты не уважаешь ее желания? Ты не хочешь для нее счастья?

— Она ребенок, — крикнул Артур, — она сама не знает, что для нее хорошо, а что плохо, а ты этим пользуешься. Эрика не безвольная, она доверчивая, а ты произвел на нее слишком сильное впечатление. И теперь она боготворит тебя, а тебе это льстит, — Артур передернулся. — Эрике не место в твоем доме, она не должна быть частью твоей проклятой семьи.

— А где же место Эрике? — поинтересовался Люциус. — В твоем сельском домике? Там уже тесновато, не находишь? И дело не только в самом доме, нет, дело в людях. Эрика не захочет жить в другой семье, с чужими для нее людьми.

— Ты тоже для нее чужой, — напирал Артур.

— Она спасла мне жизнь, помнишь? — улыбнулся Люциус. — Мы уже давно не чужие друг для друга.

— Избавь меня от этих мерзких подробностей, — поморщился Артур.

— Ты о чем? — удивился колдун.

— Я уверен, что ты перешел грань в общении с девочкой, — сердито сказал Артур. — Ты фамильярен с ней, это вредно для ее психики.

Люциус отвел взгляд и сжал трость. В чем-то рыжий Уизли был прав. Он не должен так сближаться с Эрикой, нужно держать хоть какую-то дистанцию. Люциус вдруг осознал, что даже с женой так свободно себя не ведет, как с Эрикой. Он жене и сыну многого сказать не сможет, а Эрике скажет, потому что доверяет ей, потому что она понимает его с полуслова, а он так же хорошо понимает ее.

— Ты всерьез решил стать опекуном Аманды Шелби? — Люциус сменил тему.

— Да, — подтвердил Артур. — У меня нет выхода, я должен спасти эту девочку. Жаль, — добавил Артур. — Если бы и Аманда, и Эрика попали в мою семью, они могли бы помириться. Они же были подругами целых полгода.

— Ты наивнее ребенка, — Люциус возвел глаза к небу. — Аманда и Эрика никогда не помирятся, у них слишком разные взгляды на жизнь и идеалы.

— Я мог бы перевоспитать Эрику, — начал Артур.

— Вот об этом я и говорю, — прервал его Люциус. — Ты хочешь перевоспитать Эрику, а не сделать ее счастливой.

— А ты хочешь сделать ее новой Беллатрисой, — вскричал Артур, — своей фанатичной последовательницей, боевой ведьмой и охранником своей семьи. Это не похоже на счастье для ребенка.

Отойдя на достаточное расстояние от магглов, мистер Малфой и мистер Уизли переглянулись и одновременно трансгрессировали. Оказавшись около Хогвартса, они поспешили в замок. Артур был сам не свой. Он не знал, что ему делать. В чем-то Малфой был прав. Эрика не захочет жить в семье Уизли, она будет мучиться в их семье. Это было правильно с точки зрения перевоспитания, но плохо тем, что по сути семья Уизли будет ломать психику Эрики. Артур разрывался на части. Он не мог отдать девочку Малфою, но не мог и насильно забрать ее в собственную семью. Семьи других членов Ордена Феникса тоже не годились, эти люди тоже будут ломать Эрику.

Когда Артур и Люциус зашли в кабинет директора Хогвартса, там уже собрались почти все преподаватели. Произошло знаковое событие: Аманду Шелби перевели на факультет Гриффиндор. Аманда была счастлива стать частью львиного факультета. Увидев мистера Уизли, она улыбнулась и помахала ему рукой.

— Меня перевели на Гриффиндор, — сообщила девочка. — Это лучший день в моей жизни.

— Вы пришли забрать девочку к себе на каникулы? — спросил директор мистера Уизли.

— Да, — Артур стушевался, — но не только за этим. Кое что произошло с родителями Эрики.

Все синхронно уставились на мистера Малфоя.

— Он убил их? Убил магглов? Опять? — наперебой заголосили люди.

— Если бы я это сделал, я бы сюда не пришел, — холодно ответил Люциус. — Я пытался предотвратить трагедию, но было поздно.

— В доме Эрики был пожар, — сказал Артур. — Ее мать попала в больницу, — голос Артура сорвался, — врачи не могли ее спасти. Он, — Артур рассеяно махнул рукой в сторону Малфоя, — сопроводил Патрисию Питти до маггловской больницы и хотел оплатить ее лечение там. Он хочет стать опекуном Эрики.

Артур замолчал и вытер вспотевший лоб.

— А отец Эрики? — спросила Минерва Макгонагалл. — У нее же был отец.

— Он умер ночью, — сказал Люциус. — Отравился алкоголем, побил жену, заснул и не проснулся. Умер еще до пожара. Будет расследование, но причина его смерти и так ясна.

— Они все умерли? — прозвучал знакомый детский голос. — У меня не осталось ни дома, ни семьи?

— Эрика, — возмутилась мадам Трюк. — Подслушивать нехорошо.

Но девочка не обратила внимания на ее эмоции. Она пыталась переварить полученную информацию.

— Я могу дать тебе новый дом и новую семью, — сказал Люциус и протянул девочке руку.

Эрика кивнула и взяла Малфоя за руку.

— Нет, мы этого не допустим, — гневно отрезала мадам Трюк. — Он же преступник, он не может становиться опекуном.

— Меньше всего на свете я хочу слушать ваши нотации, — вдруг гневно сказала Эрика и посмотрела мадам Трюк в глаза. — Вы можете избавить меня от чтения морали и обвинений Малфоев во всех грехах? Можете? У меня тут родители погибли, если вы не заметили.

— Ты не очень-то огорчилась их смерти, — парировала мадам Трюк. — Иначе бы ты так быстро не согласилась на предложение Малфоя.

Эрика глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

— Моя семья была очень проблемной, — сказала девочка. — Я так и знала, что мои родители плохо кончат. Подерутся по пьяни или произойдет нечто подобное. Как я должна реагировать на их смерть? Они меня все мое детство били и унижали. Простите меня за то, что я по ним не скорблю и все еще хочу провести свои рождественские каникулы в красивом древнем особняке. Простите меня, — добавила Эрика, — за эту гниль в моей душе.

Мадам Трюк задохнулась от негодования и молча сверлила девочку осуждающим взглядом.

— Твои извинения такие же фальшивые и пустые как ты сама, — четко сказала Аманда Шелби своей бывшей подруге. — Ты права, твое место только в семейке Малфоев. Нашла родственные души.

— Спасибо за комплимент, — ответила Эрика и отрывисто поклонилась Аманде. — Я счастлива давать тебе цель в жизни.

— Какую цель? — спросила Аманда и приняла пафосную позу.

— Ненависть ко мне, — пояснила Эрика. — Это делает тебя по-настоящему живой. В тебе пробудился дух соперничества.

— Аманда, хватит, — остановил девочку Артур Уизли. — Не надо к ней лезть. Пойдем... пойдем домой. В твой новый дом.

Аманда картинно взяла мистера Уизли за руку и посмотрела на Эрику.

— Мое место в семье героев, а твое? — спросила она бывшую подругу. — Ты за этим преступником и в Азкабан пойдешь, да?

— Если будет нужно, то пойду, — согласилась Эрика. — Не сомневайся во мне, Аманда.

Обстановка накалялась. Было такое ощущение, что воздух пронизан эмоциями, магией, а может так и было. От противостояния Аманды и Эрики разве что искры не сыпались. Девочки улыбались друг другу, но в любой момент были готовы вцепиться друг другу в горло. Аманда была не менее непримиримой, чем Эрика. Аманда явно решила стать частью семьи Уизли и вместе с ними попытаться вывести Малфоев на чистую воду, засадить их в тюрьму.

— Ты не попадешь в Азкабан, Эрика, — сказал Люциус, — успокойся.

— И вы туда не попадете, — отозвалась девочка. — Все будет хорошо. Как бы кто ни пытался унизить и разорить вас.

Мадам Трюк посмотрела на директора Хогвартса. Она ждала, что тот выгонит Эрику из школы, отчислит ее в ту же секунду, но этого не происходило. Сначала ушли Артур и Аманда, потом Люциус и Эрика.

— Почему вы ее не отчислили? — возмутилась мадам Трюк.

— Эрика очень хорошо учится, — сказал директор. — Если мы будем отчислять учеников за ссоры, то Хогвартс скоро опустеет.

— Но это не обычная ссора, — поддержала мадам Трюк мадам Помфри. — Эрику опасно учить магии. Кто знает, какой она вырастет? Она, — мадам Помфри закашлялась, — может стать такой же как Волан-де-Морт. Мы должны бороться с ней уже сейчас, не дожидаясь, пока она станет слишком сильной и могущественной.

Нарцисса провела бессонную ночь, впервые за долгое время не придя в общую спальню. Она перешла черту. Она больше не могла спать в одной постели с мужем. Нарцисса совсем запуталась в своих чувствах. Женщина постоянно ждала какой-то катастрофы. Ее муж пригрозил не мешать ему разобраться с родителями Эрики. Нарцисса боялась за жизнь мистера и миссис Питти, да и за свою жизнь тоже. Люциус был способен на все. К утру ее беспокойство достигло пика. Часы тянулись как века. Нарцисса ждала неминуемой беды, которая разрушила бы ее семью окончательно. Женщина бесцельно бродила по особняку, потерянная и опустошенная. Когда Нарцисса услышала хлопок, она вздрогнула. На ватных ногах Нарцисса поспешила в одну из комнат. То, что она увидела, ошеломило ее.

— А вместе с вами перемещение было другим, — задумчиво сказала Эрика.

— А с кем еще ты трансгрессировала? — спросил Люциус.

— С сотрудницей фонда, — ответила девочка. — Она перенесла меня в Косой переулок в тот день, когда мы с вами встретились.

— Исторический день, — патетично заметил колдун.

— Похоже на то, — девочка улыбнулась и засунула руки в карманы мантии. — Ах, да, — спохватилась она и достала что-то из кармана, — я хотела это вам передать. Можете считать это моим рождественским подарком.

Люциус взял протянутый девочкой свиток и развернул его.

— Что... — рассмеялся хозяин дома. — Что это такое?

— Информация, — невозмутимо ответила Эрика. — Это список тех учеников, кто ненавидит вашу семью. Если вы пересекаетесь с кем-то из их родителей по работе в Министерстве, то прошу вас быть бдительным.

Эрика замолчала и опустила глаза.

— Это было не обязательно, — сказал Люциус, сворачивая свиток и кладя руку на плечо девочки. — Я не требую от тебя шпионить за учениками Хогвартса. Но, — добавил колдун, — спасибо за инициативность. Мне пригодится собранная тобой информация.

— Мне большего и не нужно, — просияла Эрика и посмотрела Люциусу в глаза.

— Пойдем, я покажу тебе твой новый дом, — позвал Люциус девочку.

Они повернулись к двери и только сейчас увидели Нарциссу. Женщина выглядела бледнее чем обычно, у нее подкашивались ноги.

— Почему ты назвал наш особняк новым домом для Эрики? — хрипло спросила Нарцисса у мужа. — Она здесь гость, да и то, ее родители ведь не разрешили ей с нами общаться. Что ты с ними сделал? — добавила Нарцисса чуть громче и агрессивнее. — Ты их подкупил? А сама Эрика знает о судьбе своих родителей или ты ее обманываешь как обманывал меня все эти годы? Эрика тебе не игрушка, прекрати эту фамильярность немедленно.

— Ты не имеешь права мне что либо приказывать, Цисси, — перебил жену Люциус. — С родителями Эрики я ничего не делал, — сказал он, улыбнувшись, — наоборот, я пытался их спасти, но было уже поздно. Да, девочка знает о том, что ее родители погибли, и о том, что я выразил желание стать ее опекуном. Это уже всем известно. Будет еще следствие, нам, — колдун сжал плечо Эрики покрепче, — придется посетить маггловскую полицию, дать показания, а потом еще организовать похороны... я их оплачу, не волнуйся...

— Хватит! — закричала Нарцисса. — Хватит говорить о деньгах! У Эрики родители погибли, а ты опять все сводишь к деньгам! Это безумие! Эрика, — Нарцисса подошла к девочке и положила ей свою руку на другое плечо, — это... наша семья не та, которая тебе нужна... Мой муж просто использует тебя. Он... недостоин твоей преданности и твоего благоговения перед ним. Спасайся, пока не поздно.

Эрика взяла руку Нарциссы в свою ладонь.

— Я сама решу, кто чего достоин и перед кем мне надо благоговеть, — произнесла она. — Люциус спасает мою жизнь, дает мне будущее.

— Это все ложь! — закричала Нарцисса. — Он не такой, каким кажется! В нем нет ни капли благородства! Эрика, послушай...

— Я не хочу слушать, как вы поливаете Люциуса грязью, — ответила девочка. — Вы же его жена. Вы прожили с ним больше двадцати лет. Я думала, что уж от вас-то он получает необходимую заботу и поддержку, но нет. Вы оказались не такой, какой я вас представляла.

И Эрика убрала руку Нарциссы со своего плеча.

— Так ты дашь нам пройти? — спросил Люциус у жены.

Нарцисса посторонилась. У нее словно пол из-под ног вылетел. Она была очень зла на мужа, но еще больше на Эрику. Девочка заставляла Нарциссу чувствовать бесконечную вину за свое поведение, за свою холодность и жестокость к мужу. Люциус натворил много дел в своей жизни, но заслуживал ли он разрушения своей семьи? Одна часть Нарциссы говорила, что да, заслуживал, а другая часть пыталась ее образумить. У Нарциссы все плыло перед глазами, она уже ничего не понимала.

— Сожалею, что ты стала свидетелем этой некрасивой сцены, — сказал Люциус извиняющимся тоном, когда они шли по коридору особняка. — Обычно Цисси так себя не ведет. Но в последние годы мы все на нервах, вот она и немного не в себе.

— Надеюсь, что скоро все наладится, — ответила девочка. — Я меньше всего хочу, чтобы вы ссорились с женой из-за меня.

— Тут не только в тебе дело, — Люциус машинально схватился за свои волосы и отвернулся.

Эрика осматривалась по сторонам. Она чувствовала непередаваемую радость от того, что попала в этот старинный особняк, от того, что могла теперь жить в нем. Она провела ладонью по стене, дотронулась до рамы одной из картин. Изображение на ней почему-то не двигалось, хоть Эрика думала, что в особняках волшебников все портреты должны быть заколдованными.

— Не веришь глазам своим, да? — спросил Люциус девочку.

— В каком-то смысле, — кивнула Эрика.

Они прошлись по особняку еще немного. Эрика посмотрела на одно место и расплылась в улыбке. Хозяина дома шокировала причина ее улыбки.

— После того случая с Гермионой сюда еще не ступала нога грязнокровки? — произнесла девочка. — Это же было здесь?

— Ты это тоже в книжке прочитала? — тихо спросил Люциус.

— Да, в «Разоблачении Пожирателей смерти: взлет и падение приспешников Темного Лорда», — пояснила Эрика. — Там Гермиона очень хорошо описала место, где ее схватила Беллатриса. И про Добби, — Эрика задумалась. — А, так вот за какого Добби мстили те эльфы в школе. Когда я читала книгу в библиотеке, я не придала этому эльфу значения. Только сейчас вспомнила.

Что-то звякнуло и упало на пол. Эрика резко обернулась на звук и увидела молодую девушку. Рядом с ней валялся поднос с едой, вся еда вывалилась на пол. Но девушка смотрела не на поднос, а на девочку. Так пристально, что Эрика начала подозревать неладное.

— Растяпа, — выругался Люциус на служанку. — Обед еще не накрыт? Прибери здесь все и поживее.

Но служанка застыла как статуя. Потом она подошла к Эрике и протянула к ней руку. Люциус поднял трость и ею отодвинул руку служанки.

— Мисти, это Эрика, — надменно сказал Люциус. — С этого дня можешь считать ее членом нашей семьи. Ты должна выполнять ее поручения, но не должна прикасаться к ней без разрешения. Это понятно, Мисти?

Служанка отошла от Эрики, но по-прежнему не сводила с нее глаз.

— Мисти работает у нас несколько лет, — пояснил Люциус, повернувшись к девочке. — Она сквиб.

— Как ужасно быть магглом или сквибом в мире волшебства, — сказала Эрика и метнула в Мисти презрительный взгляд.

— Несомненно, — согласился Люциус.

Мисти побежала к подносу и принялась изображать бурную деятельность. А все для того, чтобы погасить вспышку своего гнева. Нет, еще рано. Малфои обязательно заплатят сполна за свои преступления, но время для мести еще не пришло. Нет, она должна была придерживаться плана и сохранять свое прикрытие. Надо ждать. Еще немного, совсем чуть-чуть. И правосудие свершится.

— Ты уверена, что сможешь зайти в наш обеденный зал? — спросил Люциус. — Ты отлично держишься, но все-таки может быть еще рано и ты не готова?

— Именно там проходили собрания Пожирателей? — шепнула девочка.

Люциус кивнул и сжал трость.

— Но сейчас там нет опасности, — сказала Эрика. — Почему бы мне туда не зайти? Мир же не рухнет и небо не разверзнется.

— Тебе решать, — ответил хозяин дома и повел гостью в обеденный зал.

Драко и Астория уже были там. По выражению их лиц Эрика поняла, что их не предупредили о ее присутствии. Хотя, странно, то что она придет сюда на каникулы было решено еще в октябре. Или они сомневались в этом? Нарциссы рядом с Драко и Асторией не было, это немного успокоило Эрику. Не хотелось еще и обед портить ссорами с женой Люциуса. Эрика медленно приближалась к столу.

— Куда мне садиться? — спросила девочка.

— Сюда, — Люциус показал на стул слева от себя.

Эрика кивнула, взялась за спинку, подвинула стул и села. Все Малфои напряглись, ожидая кары небесной, но ничего такого не было.

— Все хорошо? — спросил Драко.

— Да, — подтвердила Эрика. — Вот только, — девочка замялась, — я не умею пользоваться этими приборами, — девочка показала на несколько видов ложек и вилок.

— Это не важно, — ответил Люциус, успокоившись, — ты потом обучишься этикету. Можешь есть, как тебе удобно.

— Спасибо, — Эрика учтиво поклонилась всем присутствующим.

В зал зашла служанка. Она разложила тарелки перед всеми членами семьи. Эрика заметила, что Мисти избегает ее, отводит глаза. Нет, с этой служанкой было явно что-то нечисто, она была очень странная и нелюдимая.

— А вы полностью уверены в Мисти? — не по-детски серьезно спросила Эрика, когда Мисти ушла из обеденного зала. — Вы можете ей доверять?

— Она добрая девушка, — подала голос Астория. — Нельзя быть такой подозрительной ко всем.

— Я просто не хочу, чтобы вам что-то угрожало, — добавила Эрика. — Внешность может быть обманчивой. Если не верите, посмотрите на меня.

Драко сначала опешил, а потом рассмеялся. Астория не поддержала мужа и почему-то грустно посмотрела на девочку.

— Если Мисти как-то компрометирует себя, мы ее уволим, — сказал Люциус. — Как бы то ни было, без служанки мы обойтись не можем, приходится довольствоваться тем, что есть. Вариантов не так много, учитывая нашу репутацию.

— А ты правда победила Гермиону на дуэли? — вдруг спросил Драко гостью.

— Я бы не назвала это настоящей дуэлью, — ответила Эрика, отвлекаясь от еды. — Она просто два раза атаковала меня парализующим заклинанием, но один раз оно сработало частично, а потом я отразила ее чары. И Гермиона сама попала под свою магию. Это не дуэль вовсе. А Гермиону все так хвалили в школе, непонятно за что. Я должна была стать такой как она...

— ...но что-то пошло не так, — улыбнулся Драко, вспоминая то время, когда он сам учился в Хогвартсе. — Я, — Драко замялся, — не был так смел как ты теперь, но я рад, что хоть кто-то поставил зазнайку Гермиону на место.

Эрика с интересом посмотрела на Драко.

— А что с ней такое? — спросила девочка. — Она пришла в школу и начала обвинять меня в жестоком обращении с эльфами. Но ведь именно эльфы напали на вашего отца и пытались его убить.

— Ну это же Гермиона, — Драко развел руками. — Она помешалась на домовых эльфах. Когда мы учились на четвертом курсе, она создала организацию для борьбы за их права. Организацию Г. А. В. Н. Э. Представляешь?

— Г. А. В. Н. Э.? — Эрика закашлялась.

— Да, — кивнул Драко. — Гражданскую ассоциацию восстановления независимости эльфов. Но в нее никто не захотел вступить, кроме Поттера и Уизли, которых она заставила.

— Ясно, — заулыбалась девочка. — Гермиона всегда была грубой и беспардонной?

— Всегда, — подтвердил Драко.

— Ну ничего, — спокойно добавила Эрика. — В тот раз она только сама себя опозорила. Прилюдно ударила ребенка, то есть меня, а это некрасиво с ее стороны.

— У Гермионы тяжелая рука, — вырвалось у Драко.

— Не страшно, — сказала девочка. — Меня одной пощечиной и парой заклинаний не возьмешь.

— Ты и не в таких драках участвовала? — догадался Люциус. — Ты жила в неблагополучном районе.

— Да, — кивнула девочка. — Я не побрезгую дать сдачи каждому, кто посмеет на меня напасть. С магией или без.

— Похвальное рвение, — проворковал Люциус.

Его порадовало то, что Эрика нашла общий язык с его сыном. С Нарциссой у Эрики взаимопонимания, к сожалению, не оказалось, но с Драко все получилось прекрасно. Оставалась Астория. Она тоже была новенькой в их семье, возможно, это сблизит ее с девочкой. Нужно было подождать, Эрика и так слишком быстро вошла в жизнь их семьи. Вошла, чтобы остаться в ней навсегда.

— А что произошло с твоими родителями? — спросила долго молчавшая Астория. — Они же не хотели разрешать тебе с нами общаться. Что изменилось? Они передумали?

На секунду в обеденном зале воцарилась тишина. В следующий миг раздалось звяканье вилки о тарелку.

— Люциус сказал, что в моем доме был пожар и что мои родители погибли, — сообщила девочка. — Все изменилось. Их разрешение больше не требуется.

— Мне бы в такой ситуации кусок в горло не полез, — призналась Астория и пристально посмотрела на девочку, совсем как Мисти. — Ты не скучаешь по ним? Тебе их не жалко?

— Ты ничего не знаешь о моих настоящих родителях, — сказала Эрика. — Прошу прощения, — добавила она. — Я забыла, что вы и правда ничего не знаете. Что вам-то я писем не писала и не обсуждала свою маггловскую жизнь с вами. А в газетах об этом не упоминалось.

Драко и Астория уставились на главу семейства, настроение которого варьировалось от полного торжества до полной неуверенности в себе.

— Я выразил желание стать опекуном Эрики, — признался Люциус. — Это будет трудно осуществить, но я постараюсь.

— Опекуном? — опешил Драко. — Значит, Эрика не только гость? Значит, она все же станет частью нашей семьи?

— Надеюсь, — ответил Люциус.

— Это неправильно, — прошептала Астория. — Я рада, что вы принимаете Эрику несмотря на ее неблагородное происхождение из бедной семьи магглов, но меня не радует причина этого. Это все обман. Зачем обманывать девочку и давать ей ложную надежду? Она же нам верит! Это жестоко.

— Ты говоришь как Цисси, — отмахнулся Люциус. — Почему вы все считаете, что я мучаю Эрику и обманываю ее? Разве похоже на то, что она не в курсе моих планов на нее?

Люциус осекся, смутился и замолчал. Он сболтнул лишнего, он должен тщательнее взвешивать свои слова. Нельзя быть таким прямолинейным.

— Я бы в такой ситуации вышла из-за стола, — сказала Астория.

Эрика почувствовала неладное. История с Нарциссой повторялась.

— Так почему не выходите? — спросила девочка Асторию. — Почему вы стали женой сына Люциуса? Ну, если вам так не нравится семья Малфоев. К чему такие жертвы?

— У меня не было выбора, — ответила Астория. — Я люблю Драко, но это все брак, организованный нашими родителями. Они решили, что я хорошая партия для Драко, вот и одобрили наш брак.

— Тогда почему вы такие несчастные, если любите друг друга? — не унималась Эрика. — Или вам неприятно жить в этом особняке? — Эрика провела рукой по столу. — Сидеть за этим столом? Есть из этих тарелок? Смотреть на эти картины? Вам неприятна вся эта роскошь? Вы стыдитесь ее? Вы считаете, что она признак зла?

— А разве это не так? — сорвалась Астория. — Этот особняк... он как тюрьма для души. Он мертв внутри, он пуст, он пропитан злом и бессердечностью.

— Ну так уходите, — гневно сказала Эрика. — Бегите из этой тюрьмы. А для меня особняк идеален и мне в нем все нравится. Нелепая ситуация, не правда ли? Я всегда жила в нищете и стремлюсь к красоте и богатству, а вы всегда жили в роскоши, но, вероятно, хотите жить в нищете. Вы от Уизли заразились этими вредными идеями о порочных богачах и добрых бедняках.

Драко отвернулся и потупил взор, а Астория все возмущалась.

— Ты слишком цинична для ребенка, — заявила она девочке.

— Я жила в неблагополучном районе, — повторила Эрика слова Люциуса. — Было бы странно, если бы я была наивной.

— Во многих вещах ты все же наивна, — подал голос хозяин дома и улыбнулся.

— Я исправлюсь, — пообещала Эрика.

— Не нужно, — покачал головой Люциус. — Я не хочу разрушать твое детство окончательно. Ты для меня не только боевая ведьма и охранник моей семьи, нет, ты ее часть.

— Мама против этого опекунства? — спросил у отца Драко.

Люциус вдруг почувствовал себя дурно. Он ощутил как рушится его мир, его жизнь и его семья. Левую руку пронзила жгучая боль, а сознание начало путаться. Драко, Астория и Эрика не сразу поняли, что происходит.

— Папа? — вскричал Драко, заметив, что Люциус побледнел.

— Что-то с меткой? — предположила Эрика, увидев, что Люциус держится за левую руку.

Драко испуганно покосился на девочку.

— Тебе тут не место, — сказал он. — Ты же видишь, что наша семья проклята.

Но Эрика была непоколебима.

— Думаете, что кто-то может через метку наложить проклятье на Люциуса? Один из Пожирателей? — оживленно поинтересовалась она. — Вы знаете, как снять такое проклятье?

Драко испугался сильнее и заморгал.

— А кто должен это знать? — шокировано спросила девочка. — Вы заканчивали Хогвартс или нет? Чему вас там учили?

Астория тоже была взволнованна.

— Нужно понять, что это за проклятье, — сказала Эрика. — Да бросьте, — добавила она, — я все равно уже видела эту метку. Я же помочь хочу, а я не смогу этого сделать, пока не оценю симптомы.

Люциус закатал рукав. Метка выглядела ужасно. Она стала очень четкой, почернела, чернота словно изливалась из нее и переходила на все тело. По руке пошли черные линии, не предвещающие ничего хорошего.

— И свою метку тоже проверьте, — посоветовала Эрика, обернувшись к Драко. — На всякий случай. Да, я знаю, что она у вас тоже есть.

Драко выполнил указания девочки. С его меткой все было нормально.

— Значит, это магическая атака именно на Люциуса, — сделала вывод девочка. — Кто из Пожирателей мог бы наложить такое сильное проклятье?

— Кто угодно, — нервно отозвался Драко. — Что? Я не знаю обо всех их магических навыках и даже не помню все их имена.

— А зря, — укорила Драко девочка. — Эта информация бы нам пригодилась.

— Ты меня пугаешь, — поежилась Астория.

Повинуясь наитию и видя, как мучается Люциус, Эрика протянула свою руку и дотронулась до его метки. Драко и Астория похолодели от страха. Они видели как чернота начала перетекать в тело девочки.

— Нет, — Люциус через боль отдернул свою руку. — Я не позволю тебе впитать мое проклятье. Нужно найти другой способ.

— На это нет времени, — обиделась Эрика. — Пока мы будем его искать...

Девочке все это не нравилось. Это был пусть и не совсем обычный, но все-таки просто обед. А теперь она не могла принять решение.

— Эрика, твои руки! — закричала Астория.

Чернота пыталась отравить тело девочки, но вместо этого вытекла из него, заляпав пол около обеденного стола. Жидкость вне тела очень быстро испарилась, не оставив материала для изучения.

— Вам лучше? — спросила Эрика хозяина дома. — Я могу еще несколько раз полечить вас, чтобы полностью вытянуть проклятье.

— Что это было? — раздался голос Нарциссы.

Она пошла в обеденный зал, чтобы помириться с Эрикой, и увидела все случившееся. Нарцисса радовалась тому, что Люциус остался жив, но ее насторожили действия Эрики. Это была странная девочка. Одаренная, несомненно, но очень опасная. Обожавшая ее мужа, пытающаяся ему помочь, но непредсказуемая и неконтролируемая. Саму Эрику никто не сможет остановить, поняла Нарцисса. Если она уже в одиннадцать лет лечит проклятья, то что она будет уметь дальше? Женщина увидела как девочка встала со стула, подошла к Люциусу и обняла его. В сердце Нарциссы опять шевельнулась глупая ревность.

— Не вини Драко за то, что он ничего не знал об этом проклятье, — тихо произнес Люциус. — Такая магия не входит в программу обучения Хогвартса.

— Но там же есть предмет защиты от темных искусств, — ответила девочка. — Я думала, что на старших курсах изучают как раз такие чары.

— К сожалению или к счастью, нет, — сказал хозяин дома. — Это запрещенное волшебство. И потом, Хогвартс далеко не Дурмстранг, там нет акцента на черную магию.

Эрика помолчала секунду.

— Дурмстранг? Та элитная школа в Болгарии? — спросила она.

— Да, — подтвердил Люциус. — Школа, в которую не принимают грязнокровок. Школа, в которую я хотел отправить Драко, но Цисси меня отговорила. Было бы слишком очевидно, если бы сын Пожирателя смерти стал учиться в Дурмстранге.

Эрика сжала руки и положила их на колени.

— А это не намек на то, что, если меня все же исключат из Хогвартса, я смогу попробовать перевестись в Дурмстранг? — тихо спросила девочка. — Если я смогу пройти экзамен.

— Тебя не исключат из Хогвартса, — попытался успокоить Люциус гостью.

— Вы же видели их глаза, — Эрика подняла голову и улыбнулась. — Директора, учителей. Они еле терпят меня. Когда-нибудь их терпение может кончиться и они решат меня выгнать из школы.

— Да, — произнес Люциус и хитро прищурился. — Это был намек. Я сделаю так, что руководство Дурмстранга рассмотрит твою кандидатуру на поступление, а ты приложишь все силы, чтобы сдать экзамены. Запасной план не помешает.

— Как вы? — спросила девочка. — Я смогла вам помочь?

Они находились в комнате хозяина дома. В той самой спальне. Сидели на той самой кровати с балдахином. Люциус лежал, заботливо накрытый одеялом. Метку он все же снова спрятал под рукав рубашки.

— Смогла, — подтвердил колдун. — Но как?

— Мне бы тоже хотелось это понять, — сказала девочка. — Я ничего не знаю о своей магии, только то, что она велика.

— Ты не знала, что делала? — догадался Люциус.

Эрика кивнула и занервничала.

— Ну почему они сюда не заходят? — грустно спросила девочка. — Они же ваша семья. Неужели они так ненавидят вас? Но ваш сын явно беспокоится о вашем здоровье. Или они меня боятся? Тогда я уйду и не буду им мешать.

Эрика уже почти встала с кровати, но Люциус жестом запретил ей это.

— Ты нам не мешаешь, — сказал он. — Они должны привыкнуть к твоему присутствию в этом доме. Ты не можешь всякий раз уходить и прятаться от них.

— Мне жаль, что все так происходит, — грустно прошептала Эрика. — Но, — добавила она, — я готова сопровождать вас везде, где потребуется. И в полиции, и на похоронах, и в Министерстве. Будет же суд по поводу опекунства?

— Судебный процесс может затянуться на месяцы, — сообщил Люциус девочке. — Ты всерьез готова участвовать в нем?

— Но вы же решаете мою судьбу, — ответила Эрика с надрывом. — Будет неправильно, если я не приму в этом активного участия.

— А когда тебе исполнится двенадцать? — как бы невзначай поинтересовался хозяин дома.

— В марте, — сказала Эрика. — А это важно?

— Да, — улыбнулся Люциус. — Значит, по закону на суде к твоему мнению и выбору обязаны будут прислушаться.

— Но они же могут солгать, придумать, что вы околдовали меня, управляете мной, — рассудила Эрика. — Как тогда быть с их обвинениями?

— Есть зелье, сыворотка правды. Она докажет твои слова. Также есть способ распознать человека под «империо», мракоборцы в этом мастера. Ты чиста, тебе ничего не грозит.

Люциус мысленно поругал себя за то, что при девочке обсуждает запрещенные заклинания и науськивает ее видеть в мракоборцах врагов. Но ведь так все и было на самом деле. Мракоборцы, члены Ордена Феникса, все светлые видели в девочке угрозу. И не только светлые. От оставшихся на свободе Пожирателей тоже милости ждать не стоило. А самое ужасное было в том, что девочка все это понимала или как минимум обо всем догадывалась. Она сознательно шла на все эти риски. Не только ради своего будущего, но и ради будущего своего покровителя и его семьи. Это было прекрасно, благородно и, конечно же, безрассудно.

— Хорошо, — кивнула девочка.

В спальню все-таки зашла Нарцисса.

— Ты можешь идти к себе, — холодно сказала она Эрике. — Это недалеко, соседняя комната. Этот особняк рассчитан на много человек, в лучшие годы членов семьи Малфоев было гораздо больше, чем сейчас. В наше же время этот особняк становится очень удобным штабом для Пожирателей. Пять лет назад они заполнили этот особняк снизу доверху. Ты все еще хочешь остаться здесь?

Этот напор и тирада Нарциссы сбила девочку с толку.

— Но ведь уже прошло целых пять лет после тех событий, — ответила Эрика.

— Всего пять лет, — возразила Нарцисса. — Иногда мне кажется, что я чувствую их запах. Знаешь, такой противный запах грязи, пота, гари и запекшейся крови.

— Цисси! — возмутился Люциус словами своей жены.

— А что? — крикнула женщина и театрально развела руками. — Эрика уже и так все знает, еще немного правды и информации ей не повредит. Она же очень странный и ненормальный ребенок. Ее такая правда все равно не отпугнет от нас, верно?

— Какая комната моя? — спросила Эрика. — Слева или справа от этой?

— Не могу на это смотреть, — махнула рукой Нарцисса и выбежала из спальни.

— Справа, — ответил за нее Люциус.

Эрика опять кивнула, встала и пошла к двери. За стенкой стояла Астория и подслушивала весь долгий разговор.

— Я бы в такой ситуации не смогла уснуть, — печально произнесла она. — Одна в огромном чужом доме, который полон ужасных секретов и в котором был штаб Пожирателей.

— Но ведь ты здесь тоже живешь, — не поняла Эрика. — Ты что, никогда не спишь?

— Сплю, но мне постоянно снятся кошмары, — поежилась Астория. — В этом доме не место для детей. Эти комнаты, коридоры и подземелья полны энергии смерти и боли.

Выйдя из спальни, Эрика повернула направо и открыла дверь своей комнаты. Кровать там была гораздо проще и общее убранство тоже, но девочке все понравилось. Она подошла к кровати и увидела лежащую на ней стопку знакомых книг. Пролистав их, девочка обрадовалась еще сильнее, взяла пару книг и побежала обратно.

— Ты же эти книги в библиотеке Хогвартса брала? — спросил Эрику довольный произведенным эффектом Люциус.

— Да, — просияла девочка.

— Теперь у тебя будут собственные книги и другие вещи, — колдун отошел от шока из-за внезапной магической атаки и вольготно расположился на кровати.

— Книги с дарственными надписями, — глаза Эрики заблестели от счастья.

— Именно так, — просиял Люциус. — Можешь оставить их здесь. Завтра я покажу тебе особняк и твой рабочий кабинет. Там ты будешь учить уроки.

— Хорошо, — кивнула девочка. — Это самое лучшее Рождество в моей жизни.

Астория, все еще стоявшая на прежнем месте, вздрогнула. Ей стало очень страшно. Жизнерадостная девочка Эрика никак не вписывалась в такой мрачный особняк. Эрика казалась Астории мороком и наваждением. Сама же девочка спокойно легла на свою кровать, но еще час не могла уснуть. Не из-за страха, а из-за предвкушения. Эрике были непривычны такие мягкие подушки и простыни, такое большое окно и роскошные шторы. Все эти мелочи отделки, обои, мраморный пол и прочее, прочее, прочее. Провалившись наконец в сон, девочка и там видела только этот особняк и себя в нем. Эрика не видела никаких кошмаров.

Проснувшись на следующее утро, Эрика все же испугалась того, что прекрасный особняк был всего лишь сном. Но нет, он оказался реальным. Девочка вскочила с кровати и закружилась на месте. Она пребывала в непередаваемой эйфории. Эрика поспешила в обеденный зал к завтраку, торопливо приведя себя в порядок перед зеркалом. На этот раз в обеденном зале собралась вся семья, включая Нарциссу. Хозяин дома чувствовал себя неплохо, разве что был слаб, но его жизни ничего не угрожало. Эрика поумерила свою радость, села на стуле прямо и постаралась соблюдать правила приличия за столом. Все это позабавило Люциуса, но при всех он ничего не сказал.

Показывая, как и обещал вчера, Эрике особняк, Люциус в душе радовался тому, что девочка счастлива быть в его доме не смотря ни на что. Эрика вдруг остановилась и уставилась на одну из картин. На портрет Брутуса Малфоя.

— У тебя лучшие оценки на факультете по истории магии, — сказал Люциус девочке. — Я горжусь тобой.

— Спасибо, — отозвалась Эрика.

— Ты уже что-то узнала обо всех наших предках, так? — догадался колдун.

— Да, — кивнула Эрика. — И мне запомнились слова Брутуса Малфоя о волшебном мире. Он писал, что «все сторонники магглов в области магии недалеко ушли от сквибов». И что «пристрастие к немагическому обществу есть вернейший признак магического бессилия».

— По памяти цитируешь? — восхитился Люциус. — Все верно. Дословно. Понятно, почему тебе по истории магии высшие баллы ставят.

— Значит, — продолжила Эрика, улыбнувшись похвале покровителя, — если я хочу развить свой магический дар, я как раз должна жить среди магов, чтобы мой дар не угас.

— Логично, — согласился Люциус. — Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Они долго шли по коридорам и поднимались по лестницам. Наконец они остановились перед большой дверью. Эрика с опаской открыла ее и ослепла от вида десятков стеллажей с тысячами книг от пола до потолка. Люциус подошел к одному из стеллажей.

— Здесь есть все переиздания выпусков журнала «Воинственный колдун», в котором Брутус Малфой публиковал свои статьи, — сообщил он девочке. — Можешь читать все, что захочешь.

— Спасибо, — обрадовалась девочка в который раз только за утро.

Почти весь этот день Эрика провела в библиотеке, прерываясь только на обед и ужин. Служанка Мисти все так же подозрительно себя вела. Поводом для взаимной неприязни послужил бытовой вопрос. У Эрики было не так много новой одежды, только школьная форма. Нужна была хотя бы новая пижама. Люциус дал Эрике несколько галеонов.

— Подойди к Мисти и прикажи ей купить тебе нужную вещь, — сказал хозяин дома. — Пора привыкать к своему новому статусу.

Вопрос с опекунством был еще не решен, судебный процесс мог создать много проблем, вымотать и Люциуса, и Эрику, но все же привыкать к новой жизни девочка уже была должна. Хотя, должна, это слишком грубое и плохое слово, не подходящее к описанию исполнения мечты ребенка.

— Иди и купи мне пижаму, — произнесла Эрика и протянула руку с галеонами служанке. — Зеленую, любого оттенка. Удиви меня.

Служанка не сразу взяла эти деньги. Она опять сверлила девочку гневным взглядом. В старомодном чепце Мисти выглядела жалкой. А фартук грязно-белого цвета еще больше делал Мисти тусклой, блеклой и неинтересной. Служанка была фоном жизни дворянской семьи, приложением к их социальному статусу.

— Ты меня не слышала? — потеряла терпение Эрика. — Иди и купи зеленую пижаму.

Мисти выхватила галеоны с ладони Эрики. На секунду их пальцы соприкоснулись и девочка почувствовала непередаваемую дрожь служанки. Она вся трепетала от негодования и отвращения к своей новой госпоже-самозванке. Но, когда Мисти все же ушла за покупками, Эрика снова пошла в библиотеку и погрузилась в чтение журнала «Воинственный колдун». Девочка услышала как Мисти перемещается куда-то с помощью летучего пороха. Эрика еще подумала, а где покупают или заказывают себе дорогие вещи богатые люди?

Ближе к вечеру Мисти вернулась с пижамой для Эрики и другими покупками. Она сунула пижаму в руки девочке и почти ушла, но Люциус ее остановил и заставил дать Эрике одежду с уважением, а не пренебрежением. Эрике показалось, что Мисти сейчас набросится на хозяина дома, но этого не произошло.

— Спорим, что она специально купила пижаму именно болотного цвета? — вдруг усмехнулась девочка.

Незаметно друг для друга Эрика и Люциус переместились в комнату особняка, отведенную под гардероб хозяина дома. Девочка снова ослепла, но не от количества и разнообразия книг, а от красоты всех вещей в этом гардеробе.

— Эта комната больше, чем твоя прежняя квартира, — сказал Люциус и немного жеманно потянулся.

— Да, — согласилась девочка. — Я рада, что теперь не живу там.

— Можешь вытащить одежду и посмотреть, — разрешил Люциус. — Хоть примерить.

— Но мне все это будет велико, — ответила Эрика с детской наивностью и непосредственностью.

Однако девочка все же не утерпела и воспользовалась шансом. Кончилась же эта примерка так же внезапно, как и началась. В ворохе плащей, шелковых лент, рубашек и перчаток затерялась одна маска, которая выпала с полки в руки Эрики. Маска, которую та по инерции тоже примерила. Эта секунда растянулась для Люциуса на вечность. Его улыбка сменилась на гримасу страха. Он выхватил из рук девочки маску, коря себя как никогда раньше. Игра вышла из-под контроля. Он должен остановиться и не бросать девочку во тьму.

— Это просто маска, — сказала девочка.

— Нет, — сдавленным голосом произнес Люциус. — Зря. Зря я все это затеял. Астория права, этот особняк не место для детей. Дом провонял злом насквозь, он наполнен смертью и болью. А эта маска, — добавил Люциус почти шепотом, — последнее, что видели многие магглы перед тем, как их жизни обрывались из-за моей магии. Я плохой пример для подражания. Никчемный муж, отец и опекун.

— Это просто маска, — обиженно крикнула Эрика и заплакала. — На надо так про себя говорить. Я читала про вас в книгах, — Эрика размазала слезы по лицу тыльной стороной ладони, — вы никогда не были особо жестоким. Всю грязную работу делали другие, та же Беллатриса или Долохов, но не вы. Они устраивали казни и пытки, но не вы. Они были безумцами, а вы никогда не были таким. Вы всегда ставили интересы своей семьи выше идеалов Пожирателей. Зачем вы пытаетесь заставить меня считать вас чудовищем?

— Я и есть чудовище, — сказал хозяин дома. — А еще я трус. Я позволял Лорду унижать меня и мучить моих близких. Я всех подвел. Я подвел даже своих предков, поставив наш род на грань вымирания. Кто я после этого? Кто?

— Ты это все-таки признал, — прозвучал голос Нарциссы. — Ты все же чувствуешь свою вину за положение, в котором мы все из-за тебя оказались. Надеюсь, что ты теперь откажешься от нелепой идеи опекунства над Эрикой. Это нам все равно не удастся. Зачем портить девочке жизнь? Пусть ей найдут нормальную семью.

— Мне не нужна другая семья, — сказала Эрика.

В глазах девочки еще стояли слезы, но взгляд, которым она пронзила Нарциссу, был непередаваемо холодным. Нарцисса поежилась. Просто не смогла не отреагировать на этот взгляд.

— Я не стану подписывать никакие документы, а для опекунства нужны подписи обоих супругов, — сообщила женщина.

— Зачем вы так со мной? — спросила девочка. — Зачем вы так жестоки со своим мужем? — добавила она.

— Это тебя не касается, — ответила Нарцисса. — Ты не член нашей семьи и никогда им не будешь. Я тебе запрещаю даже мечтать об этом. Нет, этот фарс надо пресечь немедленно.

— Согласна с вами, — кивнула девочка.

Нарцисса прошла в комнату, подошла к Эрике и дала ей пощечину. Женщина сердито посмотрела на Люциуса.

— Это перешло все границы, — возмутилась она. — Ты всерьез решил обмануть ее образом благородного аристократа? Стать ей добрым покровителем и опекуном? Этого не будет, — голос Нарциссы чуть не сорвался на визг. — Ты нас всех подвел, ты трус, ты разочаровал меня.

Нарцисса в порыве остервенения замахнулась на Люциуса, тот машинально со страхом отшатнулся от нее, а потом руку Нарциссы поймала Эрика и сжала ее как можно крепче. Так крепко, что оставила белые следы на руке хозяйки дома.

— Сделайте так еще раз и я не посмотрю на то, что вы его жена, — четко произнесла девочка. — И где же были вы? Почему вы сами не защитили свою семью от Темного Лорда? Где же была ваша смелость?

Теперь отшатнулась уже Нарцисса. Эрика разжала пальцы и женщина отошла к дверному проему. Потом она побежала в сторону комнаты с камином и по особняку пронесся звук перемещения летучим порохом. Все стихло, но к дверному проему пришла Астория.

— Он правда всех подвел, — тихо сказала Астория.

— И чего вы добиваетесь, напоминая ему об этом? — спросила девочка. — Вы его погубить хотите? Довести до нервного срыва?

— Мы хотим справедливости, — сказала Астория.

— Какой? — рассердилась Эрика. — Унижать человека в его же доме совсем не справедливость. Чем вы отличаетесь от Темного Лорда?

Астория рванулась было к выходу, но Эрика ее опередила. Девочка перегородила коридор и не выпускала Асторию.

— Нет, вы не сбежите, — покачала Эрика головой. — Сначала извинитесь.

— Извини, — буркнула Астория девочке.

— Не передо мной, а перед ним, — девочка махнула рукой в сторону Люциуса. — Вы его оскорбили, а не меня.

Астория поплелась в комнату и через внутреннее сопротивление все же принесла глубочайшие извинения хозяину дома. Только после этого Эрика отошла и пропустила ее. Чуть дальше по коридору стоял Драко, пытающийся не вмешиваться в ссору родителей. Но ссора приняла общесемейный характер. Драко обнял Асторию и они спустились по лестнице на нижний этаж. Эрика нервно вздохнула.

— Простите, — прошептала она. — Но иначе они бы никогда не остановились. Я должна была противостоять их травле по отношению к вам.

— Спасибо, — прошептал Люциус. — Я тебя не виню. Их давно надо было остановить, но мне не хватало на это смелости. Я боялся перегнуть палку, показаться тираном, боялся испортить все еще больше и совсем разрушить семью. А впрочем семья уже и так разрушена.

Люциус окончательно расклеился. Он словно весь сжался в комок, пытался скрыть свое присутствие в своем же доме. Колдун почувствовал слабость и обессиленно лег на диван посреди комнаты-гардероба.

— Ты слышала Нарциссу, — добавил он и потер уставшие раскрасневшиеся глаза. — Она не подпишет документы, а без них опекунство невозможно. А если дело дойдет до развода, то ситуация еще больше осложняется. Теоретически тогда я смогу один стать твоим опекуном, но общественный скандал похоронит нашу семью. В любом случае все безнадежно.

— Я никогда от вас не откажусь, — сказала девочка.

— Спасибо, — опять прошептал Люциус. — Хоть кто-то является моей поддержкой и опорой. Жаль, что не жена или сын, очень жаль.

— Нарцисса одумается, я уверена, — сказала девочка. — Вы же столько лет прожили вместе. Неужели для нее это ничего не значит? Неужели она доведет семью до развода? Зачем ей скандал в магическом мире?

— Ради справедливости, — рассмеялся Люциус, а потом снова помрачнел. — Нет, это худшее Рождество в моей жизни. Момент гибели и разрушения моей семьи.

Эрике стало очень грустно и тоскливо на душе. Ее душа разрывалась на части от боли и переживаний. Чтобы отвлечь покровителя от безысходности, Эрика попыталась сменить тему.

— Интересно, — натянуто весело спросила она, — а как Аманда сейчас каникулы у семейки Уизли проводит? В тесноте да не в обиде, да? Ну если ей так нравится жить среди бедняков, пусть живет.

— Да, — Люциус сложил ладони и подложил их под щеку. — Аманда находка для их рыжей семьи. Такая же идеалистка, которая всем читает мораль и лезет, куда ее не просят. Жаль ее родителей и братьев, они не заслужили такого позора. Их тоже ждет скандал в обществе.

— Мы это переживем, — уверенно сказала девочка.

И имела в виду не ситуацию с Амандой, понял Люциус.

— Разумеется, золотце мое, — отозвался он.

Через пару дней Эрика, проходя мимо одной из комнат особняка, увидела удручающее зрелище. Хозяин дома сидел за столом в своем рабочем кабинете, а это был именно он, перебирал ворох бумаг и пил что-то похожее на коньяк из бокала. Эрика почувствовала неладное и зашла внутрь.

— Алкоголь вреден для здоровья, — выпалила девочка. — А мои родители вообще от него умерли, так?

— Ты права, — Люциус посмотрел на Эрику. — Мне уже хватит пить огневиски.

Он отодвинул бокал подальше и уставился на бумаги. В голове путались все мысли. Люциус провел рукой по волосам и немного взлохматил их.

— Сегодня же Рождество, — сказала Эрика. — Пусть нет ни елки, ни грандиозных украшений, но нельзя в такой день заниматься будничными делами. Сегодня праздник.

— От меня ушла жена, — устало произнес Люциус, — а сын и его собственная жена не хотят со мной разговаривать. У меня нет праздничного настроения, извини.

— Можно пригласить гостей, — предложила девочка. — Например, мистера и миссис Шелби. Аманда говорила, что недавно они уже приходили к вам. Так почему бы им не придти снова? И потом, им сейчас тоже трудно, им тоже нужна поддержка.

— Мы не успеем все подготовить, — ответил Люциус. — Я даже, — он покрутил в пальцах перо, — не могу им письмо аккуратно написать.

— А давайте я письмо напишу? — вызвалась Эрика.

Они поменялись местами. Девочка села за стол и принялась писать письмо под диктовку. Потом она показала то, что получилось, хозяину дома.

— Ты уже привыкла писать перьями, да? — заметил он, запечатывая конверт. — Хочешь сама поставить печать?

Эрика взяла печать в руки и опустила ее на горячий сургуч, почему-то улыбнувшись. Ей нравились все эти мелочи жизни в особняке, которые поражали ее, но к которым наверняка давно привыкли сами Малфои. Сова с письмом улетела, но приготовления к праздничному ужину только начались.

— Что должна приготовить Мисти? — спросила Эрика.

Люциус достал меню из ящика стола.

— Вот это, — сказал он.

— Хорошо, — кивнула девочка, вставая. — Я ей передам.

Хозяин дома осознал, что умиляется при виде этой инициативной девочки, которая по сути из нищеты за четыре месяца выбралась в прекрасное поместье. Изменила свою жизнь как того и хотела.

Но вот Мисти явно не разделяла этого умиления. Когда Эрика нашла ее на кухне и передала меню, служанка лишь сердито посмотрела на девочку. Эрика опять подумала, что со служанкой в этом доме что-то не так.

— Поторопись, — сказала Эрика. — У тебя много работы.

— Тебе нравится мне приказывать? — спросила Мисти.

Голос служанки был негодующим, но она пыталась казаться равнодушной.

— Мне нужно, чтобы ты приготовила еду к ужину, — ответила девочка. — Это входит в твои прямые обязанности.

— Тебе нравится жить здесь? Ты и правда готова к тому, что Люциус Малфой станет твоим опекуном?

— Да, — кивнула Эрика. — А что? Это как-то помешает твоей работе? Тебя тут не удерживают насильно. Если хочешь, уходи, увольняйся. Не надо сцен и драм.

— Мне больше некуда пойти, — сказала служанка.

— Тогда работай и не жалуйся, — Эрике уже надоел этот разговор. — Тебя не бьют, даже не пытайся уверить меня в чем-то подобном.

— Почему ты так решила? — вспыхнула Мисти. — Может и бьют. Люциус монстр, он опасен и жесток. Почему ты решила, что он меня не бьет?

— Потому что у него есть дела и поважнее приставания к служанкам, — отрезала Эрика. — И я бы тебе не советовала говорить при мне еще хоть раз нечто подобное. Это понятно?

Мисти все же приступила к приготовлению ужина. Эрика, проверив, что служанка перестала бунтовать, ушла из кухни и начала приводить себя в порядок. Девочка хотела произвести хорошее впечатление на мистера и миссис Шелби. Из газет они о ней уже слышали и видели ее колдографии, но личная встреча тоже была очень важна.

Ближе к вечеру еда уже была готова, но служанка очень медленно накрывала на стол. В конце концов Эрика устала ее ждать, взяла посуду и стала сама ее раскладывать на стол. Драко и Астория не мешали ей, но и не помогали.

— Что ты делаешь? — удивился Люциус, увидев хлопочущую с посудой девочку. — Ты не должна выполнять работу служанки. Где Мисти?

— На кухне, — ответила Эрика и поставила на стол чайные чашки. — Она все приготовила, но никак не начинала накрывать. Гости скоро придут, мне проще самой все сделать, чем ждать служанку. Зачем она в этом доме, если она ленится? Еще и сплетни мне про вас рассказывала. Очень неприятная.

— Сплетни? — нахмурился Люциус.

— Да, — Эрика огляделась по сторонам, проверив, что Драко и Астория пошли встречать гостей в комнате с камином. — Уверяла, что вы ее бьете и что вы монстр. Ну, все как всегда. Ничего нового.

— А если бы это была отчасти правда, — уклончиво поинтересовался Люциус, — то как бы ты ко мне относилась?

— Отчасти? — Эрика поставила на стол последнюю чашку, выпрямилась и посмотрела на хозяина дома. — Вы били Мисти за плохую работу?

Люциус стушевался, Эрика это заметила, но тут в обеденный зал вошли гости и разговор пришлось отложить. Мистер и миссис Шелби подошли к девочке, поздоровались с ней, она ответила им так же вежливо. А потом в обеденный зал зашла служанка с главным блюдом в руках. При виде счастливой и вежливой Эрики посуда с едой выпала у Мисти из рук, а сердце бешено заколотилось. Девушка ругала себя за свои эмоции. Как она осуществит задуманное, если не умеет эти эмоции скрывать? Ее разоблачат и все усилия пойдут прахом. Эрика ее точно подозревает, она очень бдительная. Членов семьи Малфоев раздирали ссоры и обиды, они свою бдительность теряли очень часто. Но не Эрика. Вот и сейчас девочка ловко поймала посуду с едой и невозмутимо поставила ее в центр стола.

— Люциус, — с укором проговорил мистер Шелби, — ты заставляешь девочку работать по дому? Она, конечно, из бедной семьи, но мы полагали, что ты хочешь стать ее опекуном, а не нанимателем. И где Нарцисса? Она опаздывает к ужину.

— Меня никто не заставлял, — отозвалась Эрика. — Я просто хотела, чтобы все было идеально, а Мисти с этим не справляется.

— Тогда нужно уволить эту служанку, — заохала миссис Шелби. — Такое поведение для служанки недопустимо. Когда к нам спустится Нарцисса? Она же не проигнорирует наш визит?

На этот раз Эрика не нашлась, что сказать. Люциус тоже молчал. Гости сели за стол, увидели, что он накрыт на восемь человек и поняли, что произошло нечто ужасное.

— Нет, она бы так не сделала, — шокировано сказала миссис Шелби. — Бросать семью в такое трудное время просто неприлично. А если она решит подать на развод, это будет ужасный скандал. Нет, Нарцисса не такая. Она одумается.

— Надеюсь на это, — сдавленно ответил Люциус.

Хозяин дома сидел во главе стола. По левую руку от него сидела Эрика, а рядом с ней разместились Кристофер и Джервис Шелби. Мистер Шелби сел по правую руку от Люциуса, рядом с ним села его жена. А вот Драко и Астория сели как можно дальше и старались не вступать в беседу. Они бы хотели вовсе не появляться на этом ужине, но все же это было Рождество, а Нарцисса ушла из семьи. Нельзя было еще больше портить праздник, это было бы чересчур радикально и жестоко.

— А чем занимается ваша семья? — вдруг невинно спросила Эрика.

— Разведением породистых лошадей, — с энтузиазмом ответил мистер Шелби. — Мы сотрудничаем и с магглами-дворянами, это не возбраняется. Вы вполне могли бы посетить нас с визитом, скажем, во время летних каникул. Ты посмотришь на лошадей, а мы с Люциусом уладим кое-какие финансовые дела.

— Благодарю, — отозвался хозяин дома.

По его голосу Эрика поняла, что он понемногу успокаивается. Это было именно то, чего она хотела. Чтобы даже уход Нарциссы из семьи не омрачил праздник. Жизнь продолжалась, должна была продолжаться во что бы то ни стало.

— А что все-таки произошло? — спросил мистер Шелби, вытирая уголки губ салфеткой. — Почему Нарцисса ушла именно сейчас?

— Эрика надела маску Пожирателей, — прошептала Астория.

Ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. В обеденном зале повисла гнетущая тишина, а Люциус снова растерял уверенность в себе.

— Это была случайность, — улыбнулась Эрика. — Маска упала с полки мне в руку, я ее не глядя надела. Я потом положила ее обратно на полку и все, — Эрика замялась. — Еще чашечку зеленого чая? Мисти, налей гостям чай.

— Где же она? — откашлялась миссис Шелби. — Служанка стояла тут секунду назад. Нет, ее обязательно нужно уволить. Какая невоспитанность!

— Я посмотрю, — шепнула Астория и встала из-за стола.

— Я тебе помогу, — Драко рванулся следом за женой.

Они ушли из обеденного зала. Эрике почему-то показалось, что Драко и Астория и не торопятся возвращаться, что они и не ищут никакую служанку. Что это был только предлог для того, чтобы уйти. Девочку это насторожило.

— А вы отпустите Аманду к семье Уизли? — Эрика решила сменить тему.

— Мы этого очень не желаем, но, — осекся мистер Шелби, — она сделала свой выбор. С самого раннего детства Аманда отличалась от своих братьев. Аманда была магглолюбива, она ненавидела роскошную жизнь. Мы пытались не замечать этого, думали, что у нее это пройдет, но нет, не прошло, а укрепилось в ее сердце.

— Мы сделаем все возможное, чтобы она не получила ничего из нашего имущества по наследству, — добавила миссис Шелби. — Если она хочет жить в нищете с Уизли, пусть живет, но и не надеется на свою долю. Она отреклась от нас, а мы от нее.

— Мне жаль, — сказала Эрика.

— Если бы она тебя встретила раньше... — вздохнула миссис Шелби. — Если бы ты на нее повлияла... Четырех месяцев мало, это не помогло.

— Ее перевели на Гриффиндор, — сказала Эрика.

— Да, — передернулся мистер Шелби. — Нашлось исключение из правил, как же.

Ужин прошел в целом нормально. Вот только Драко и Астория так и не вернулись в обеденный зал. Эрика начала думать, что скоро и они уйдут следом за Нарциссой. Ее пугало подобное развитие событий.

— Что именно в словах Мисти было правдой? — спросила Эрика после того, как гости ушли. — Лучше расскажите. Я не хочу, чтобы вы мучились, скрывая тайну. Я все приму.

— Ты уверена? — Люциус посмотрел на девочку своими холодными стальными серыми глазами. — Ты примешь абсолютно все?

— Да что же это за тайна такая, — посетовала Эрика. — Что бы это ни было, оно не разрушит нашу дружбу. Я не буду убегать. Не для этого я старалась вписаться в магический мир.

Люциус хотел было уже во всем признаться Эрике, но медлил. Слова просто не могли прозвучать, сорваться с его губ. Но признаться было нужно, Эрика была права, иначе он будет нервничать еще больше, а это ни к чему хорошему не приведет. Но как признаться ребенку? Как разрушить свой тщательно выстроенный образ благородного аристократа? Как разбить ее иллюзии на его счет? А если она все же не примет правду, если она переоценила свои силы и преданность? Как быть тогда? Стереть ей память? Отказаться от опекунства над ней? Что делать? Что со всем этим делать?

— Ты знаешь, к кому ушла моя жена? — тихо спросил Люциус. — Не куда, а именно к кому?

Эрика пожала плечами.

— А я знаю, — выдохнул Люциус и принял надменную позу, сквозь которую проглядывалось бесконечное отчаяние и смятение. — Это началось три года назад. Она не скрывала того, что изменила ко мне отношение. Больше не уважает. Не может общаться со мной как раньше. Прикасаться ко мне. Видеть меня. Слышать мой голос. Она не скрывала от меня своего увлечения другим человеком. Тогда я решил, что могу позволить себе ответное увлечение.

— Им была Мисти? — выдохнула Эрика.

— Да, — подтвердил Люциус. — Но продлилось это всего пару недель. Нарцисса не ревновала меня к ней, мне надоело играть комедию без зрителей. Вот и все. Ненавидишь меня за это?

— Это ваша личная жизнь, — отозвалась девочка. — Я не имею права упрекать вас.

— И все же? — настаивал Люциус.

Эрика топталась на месте.

— Я не считаю это уважительной причиной для того, чтобы ссориться с вами, — как можно тверже сказала она. — Вы для меня слишком важны, чтобы это уважение уничтожила интрижка с какой-то служанкой. Еще и целых три года назад. Это не важно. Для меня не важно.

— Для тебя это знакомая ситуация? — почему-то спросил Люциус.

— Да, — кивнула Эрика.

— Твои родители тоже...

— Да, — Эрика опять кивнула. — В нашем районе мы все друг друга знали, а слухи разносились мгновенно. Моя мать не работала, а отец наоборот сутками пропадал на работе. Пока я была в школе, она водила к нам в квартиру посторонних людей. Примерно раз в полгода люди менялись, — Эрика нервно засмеялась и закрыла лицо руками. — Ненавидите меня за это?

— А тебя-то за что? — миролюбиво проговорил Люциус. — Поступки твоей матери к тебе не имеют никакого отношения.

Но девочка уже разнервничалась.

— У тебя были очень веские причины хотеть изменить свою жизнь, — сказал Люциус. — А за мое поведение тогда, в Косом переулке, не сердись. Я... никогда бы не причинил тебе вреда... я не такой...

— Я знаю, — Эрика нервно провела рукой по своим немного отросшим волосам. — В нашем районе было много плохих людей. Многие не оказывали им достойного сопротивления. Однажды они подкараулили меня около дома и...

Люциус затаил дыхание. Неужели эта девочка пережила так много ужасов за свою короткую жизнь?

— ...мне пришлось полоснуть одного из них по руке маленьким складным ножичком, который я всегда носила с собой, — закончила Эрика фразу. — Больше они ко мне не подходили. В полицию они заявления не писали, потому что все знали их репутацию.

— А этот нож, — Люциус осекся. — Он был с тобой и тогда, в Косом переулке?

— Да, — кивнула Эрика. — Вы что? — беспокойно добавила она. — Я бы никогда вас не поранила. Я использовала нож только один раз, в самом крайнем случае. Я не буйная и не бросаюсь на людей. И потом, — Эрика улыбнулась, — вы вели себя не так, как те плохие парни. Вот они были опасны, хотя выглядели обычными и их трудно найти в толпе. А вы... внушительны, но не так ужасны и жестоки, каким себя считаете. Вы не святой, но и никакое не чудовище.

— Спасибо, — прошептал Люциус. — И все же хорошо, что мы все выяснили.

— Пожалуй, — согласилась девочка.

— Страшный ты человек, Эрика Питти, — пожурил девочку колдун, игриво нахмурившись. — Без палочки проклятья накладываешь, ножи с собой носишь. Да ладно, я шучу, — улыбнулся Люциус.

Эрика вдруг заметила на столе стопку писем.

— Поздравления? — оживленно спросила она.

— Лучше не читай их, — мрачно сказал Люциус.

— Почему? — Эрика поумерила свой пыл, но все же подошла к столу и стала перебирать письма.

Поздравлений там было мало, зато было неприлично много угроз и пожеланий смерти, неудач, разорения. Почти все подобные письма были анонимными. Эрике было неприятно узнать о такой ненависти к Малфоям. Она догадывалась о ней, но чтобы враги этой семьи опустились до анонимных писем с угрозами в Рождество? Это было уже перебором.

— Я же говорил, не читай их, — Люциус опустил голову и прикрыл глаза, стал выглядеть уставшим раненным зверем, который скоро перестанет бороться за свою жизнь.

— Тут есть письмо Аманды Шелби, — уверенно сказала девочка. — Я узнала ее почерк.

Эрика показала это письмо хозяину дома. Тот не утерпел и по-отечески потрепал девочку по голове.

— Молодец, быстро ее вычислила, — похвалил колдун Эрику. — А другие письма?

— Вот эти шесть еще от гриффиндорцев-первокурсников, — сообщила Эрика. — Я видела их почерк, когда проходила мимо их парт на совместных занятиях. А остальные письма не знаю чьи, простите.

— Серьезно? — ухмыльнулся Люциус. — За что ты извиняешься? Это твоя добровольная помощь, а не обязательство. Эрика, ты не служанка в этом доме. Да, твое маггловское происхождение немного ограничивает твои права в магическом мире и знатном обществе, но это не важно. Для меня не важно.

— Но я же будущий охранник вашей семьи, — задумчиво сказала девочка. — Не служанка, но и не полноправный член семьи. Этого не будет, даже если вы станете моим опекуном. Даже если удочерите. Мне придется смириться с этим. Но я не жалуюсь, вы и так превратили мою жизнь в сказку наяву. Я благодарна вам.

— В сказку? — отстраненно спросил Люциус. — Ссоры в семье не сказка, а кошмар.

— Все не так плохо, — ответила Эрика. — Трудные времена пройдут, сдаваться нельзя.

— Ты борешься за сохранность моей семьи только потому, что она дорога мне, — в глазах Люциуса загорелся огонек. — Ты борешься не столько за них, сколько за меня. Не нужно, — добавил колдун, — быть слишком фанатичной, это опасно. Я могу оказаться для тебя ложным богом.

— Никогда, — обиделась Эрика. — Вы не ложный бог.

Девочка почувствовала как земля уходит у нее из-под ног. Ну почему все было так сложно? Почему все требуют от нее каких-то объяснений? Почему она не могла просто находиться в этом особняке и наслаждаться своей новой жизнью? Несмотря на то, что роскошь была непривычна Эрике, она не ощущала себя лишней здесь. Наоборот, ей все нравилось в особняке. И мраморный пол, и окна, и тысячи мелочей дворянского быта. Эрика не хотела потерять все это, так и не обретя.

— Как вы? Как ваша рука? — вдруг спросила Эрика хозяина дома. — Проклятье не появилось снова?

— Нет, я в порядке, — сказал Люциус. — И все же надо будет изучить эту твою магию. Провести тесты. Ты не против? Ты хочешь узнать природу своей силы?

— Да, — кивнула девочка. — Почему бы во всем не разобраться?

— Не нужно всегда соглашаться со мной, — немного укорил Люциус девочку. — Ты имеешь право на свое мнение и выбор. Не думай, что я буду ругать тебя за то, что ты в чем-то меня не одобряешь.

— Я это запомню, — сказала Эрика, — но я и правда с вами согласна почти по всем вопросам. Я не глупая и не слепая, я осознаю свои поступки и слова. А какие именно тесты вы хотите провести?

— Как минимум устроить тренировочную дуэль, — ответил Люциус.

— Вы уверены, что выздоровели после того проклятья? — смутилась Эрика. — Я не буду участвовать в этой тренировочной дуэли, если вы не здоровы.

— Вот, значит, как? — хитро прищурился Люциус.

Эрика почувствовала себя неловко, но все же стояла на своем.

— Да, и еще кое-что, — сказал колдун и поправил прядь своих длинных волос. — Нужно провести исследование и выяснить, были ли мистер и миссис Питти твоими биологическими родителями. Использовать для надежности как маггловские, так и волшебные методы.

Эрика слушала, затаив дыхание.

— Очень странно, что такая мощная темная сила проявилась у грязнокровки, — продолжил Люциус. — Возможно, с твоим происхождением не все так просто.

— Хорошо, — кивнула Эрика. — Как пойдем в ту больницу на опознание тел, сделаем днк-тест. Но сомневаюсь, что я приемный ребенок. У нас же денег не было. Приемные родители сдали бы меня обратно в приют в такой ситуации.

— Ты так спокойно говоришь про опознание, — Люциус поднял одну бровь. — Ты вообще боишься чего-нибудь? Ну, кроме того, что со мной что-то случится.

— Нищеты боюсь, — прошептала Эрика. — Нищета затягивает как болото. Нищета забирает всю надежду. Мертвые тела не страшны, страшна жизнь в грязи без смысла и цели.

— Забудь о нищете, — Люциус опять потрепал девочку по голове. — Тебе это больше не грозит. Иди отдыхай. У тебя же каникулы.

Остаток рождественских каникул в доме Малфоев прошел без происшествий. Нарцисса не вернулась в семью, но в остальном никаких проблем не было. Драко и Астория перестали постоянно обвинять Люциуса во всех грехах. Даже Мисти перестала лениться и усердно работала, выполняя все указания. Наверное, Мисти все же не хотела, чтобы ее уволили, если старалась загладить свой провал и плохое поведение во время ужина на Рождество.

— Не так уж и трудно, правда? — спросила как-то служанку Эрика. — Никто не требует от тебя невозможного. Никто тебя не бьет.

— Бьет, — не выдержала Мисти и насупилась, продолжая, впрочем, мыть пол. — И ты это прекрасно знаешь. Только закрываешь на это глаза. Почему? — служанка остервенело терла тряпкой пятно на полу. — Как ты в таком юном возрасте можешь быть такой злой и бесчувственной?

Эрика подошла к Мисти поближе.

— Да, ты права, я знаю, что произошло между тобой и мистером Малфоем, — сказала Эрика. — Но он тебя вовсе не бил. Хотя, — Эрика оглядела служанку с головы до ног, — если ты закатила истерику или что-то подобное... пиналась, брала в руки предметы и размахивала ими... то возможно и ударил.

Мисти швырнула тряпку на пол, поднялась, возвысилась над девочкой и осуждающе на нее посмотрела.

— Он. Ко мне. Приставал, — медленно произнесла Мисти. — Тебе это кажется смешным? Его жена отвергла его, увидев его истинную суть, и он решил позабавиться со мной. Это по-твоему смешно?

— Ну уж точно не конец света, — ответила девочка. — Зачем ты пришла работать именно в этот дом? Ты знала репутацию семьи Малфоев. Почему не уволилась после приставаний?

— Мне некуда пойти, — чуть не крикнула служанка.

— Я тебе не верю, — покачала головой Эрика. — Ты могла бы найти другое место работы. Ты не домовой эльф, привязанный к одной семье. Не лги мне, Мисти. И не строй из себя жертву.

— Я не строю... — задохнулась Мисти от возмущения. — Я и есть жертва... Как ты можешь...

— Ты мне лжешь, — сказала Эрика служанке. — Ты ненастоящая. Ты точно сквиб? Откуда ты вообще взялась? Какая у тебя фамилия? Из какой ты семьи? А, Мисти? Кто ты такая?

— Я никто, — ответила Мисти. — Для тебя и семьи Малфоев я никто. Вот и успокойся на этом.

— Учти, что я слежу за тобой, — вдруг сказала девочка. — Я не позволю тебе навредить Малфоям. Даже не пытайся напасть на них.

— И что ты мне сделаешь? — рассмеялась Мисти. — Убьешь? Тогда тебя посадят в Азкабан. Туда сажают стариков, посадят и ребенка. Ты этого хочешь?

— А ты хочешь увидеть меня в Азкабане в цепях и на коленях? — спросила Эрика служанку. — Это тебя удовлетворит? Осознание свершившейся справедливости?

— Возможно, — согласилась Мисти и снова стала мыть пол.

После этого разговора Мисти совсем притихла и молча работала по дому. Что было неожиданно даже для Эрики. Видимо служанка очень держалась за это место работы, если даже после такого разговора не уволилась отсюда. Мисти больше не роняла посуду и не сплетничала. Хозяин дома тоже заметил перемену в поведении служанки.

— Что с ней такое? — спросил он как-то Эрику. — Что ты ей сказала, если она вдруг начала так стараться и перестала быть растяпой?

— Ничего, — ответила девочка, причесываясь перед зеркалом. — А почему вы ее не уволите и не наймете другую служанку?

— Больше никто не соглашается у нас работать, — сказал Люциус.

— Ради вашей безопасности я могу помогать вам по дому, — невозмутимо предложила Эрика. — Я не доверяю Мисти. Она фальшивая. Знаете, — Эрика перешла на шепот, — я сама люблю изменять свое поведение в зависимости от ситуации и мне кажется, что Мисти тоже играет роль, а на самом деле она хочет навредить вашей семье.

— Шпионит за нами? — озадачился Люциус. — Тогда ее нельзя просто уволить. Ее надо поймать с поличным. Разоблачить.

— Да, — кивнула Эрика. — Может, именно из-за нее вы рискуете разориться. Она у вас уже несколько лет вьется под носом, вынюхивает все, а вы ее не замечаете, ведь она прислуга. Она усыпляет вашу бдительность и радуется вашей ссоре с женой и сыном.

— Ты права, — колдун посерьезнел и покровительственно обнял девочку за плечи. — Я не должен быть так слеп. Но ты не можешь заменить служанку, хотя бы потому, что скоро вернешься в школу.

— Да, но что-то делать надо, — расстроилась Эрика. — Мне не сложно вам помочь по дому, честно.

— Я знаю, — улыбнулся Люциус. — Но ты и так делаешь для меня очень многое. Если ты будешь уставать, то твоя магия ослабнет. Ты охранник, в конце концов, а не горничная.

Люциус взял из рук Эрики расческу и сам аккуратно причесал девочку.

— Может быть ты хочешь немного изменить стиль? — предложил он.

Колдун достал палочку из трости и несколько раз взмахнул ею. Эрика посмотрела в зеркало и увидела, что ее волосы подровнялись. Через секунду в волосах девочки красовалась миниатюрная заколка в форме змейки и с драгоценным камнем.

— Изумруд? — спросила Эрика. — Я не могу взять ее в школу. Если я ее потеряю...

— Не страшно, — колдун спрятал палочку в трость и со стуком поставил ее на мраморный пол. — Ты имеешь право выглядеть идеально. Ты должна мне соответствовать. В скором времени перемены коснутся и всего твоего внешнего вида. Ты не можешь постоянно ходить в школьной форме.

Девочка молча кивнула, а потом снова посмотрела в зеркало и дотронулась пальцами до заколки.

— А когда мы пойдем в маггловскую полицию? — спросила девочка. — Я же буду на уроках.

— Через неделю после начала занятий, — ответил хозяин дома. — Ты сможешь не посещать некоторые уроки по уважительной причине. Расследование обстоятельств смерти твоих родителей ведь уважительная причина?

— Хорошо, — кивнула Эрика.

После рождественских каникул девочка вернулась в школу. С Амандой Шелби, переведенной на Гриффиндор, она не пересекалась, но Эрика и не желала этого. Они уже все друг другу сказали при прошлой встрече, когда Эрику забрал Люциус, а Аманду Артур Уизли. Эрика заметила, что Аманда быстро подружилась с Дороти Грей, Ирмой Арчер и Валери Симпсон. Это тоже было предсказуемо. Эрика сосредоточилась на учебе. Преподаватели не стали к ней хуже относиться после новости о планируемом опекунстве Малфоя над Эрикой. Школьная жизнь шла своим чередом.

— Ты правда к этому готова? — спросил Стивен Конли Эрику вечером в гостиной слизеринцев.

— Это очень рискованно, — добавил Уилфрид Диккерсон.

— Да, готова, — подтвердила Эрика. — Какой смысл это обсуждать? Зачем мне отказываться от такого шанса изменить свою жизнь?

— У тебя будет трудная жизнь, если ты станешь членом его семьи, — мрачно сказал Стивен. — Ты уверена, что не пожалеешь об этом?

Эрика нахмурилась.

— К чему все эти ваши опасения? — возмутилась она. — Не пытайтесь меня отговорить. Я уже все решила.

— Красивая заколка, — улыбнулась третьекурсница Бриттани Диккерсон, старшая сестра Уилфрида. — С изумрудом?

— Ага, — Эрике очень понравился весь этот ажиотаж вокруг ее персоны.

Внутри факультета у Эрики не было врагов, кроме Доминика Шилдса. Остальные слизеринцы относились к ней прекрасно. Ученики иногда даже забывали, что Эрика из семьи магглов и жила в трущобах, настолько она изменилась. Одежда, манеры, прическа... старая Эрика потонула в обновленной. Новый образ украшал Эрику, сидел на ней как влитой, как пошитый только для нее костюм. И девочке нравилось говорить со сверстниками не о проблемах, а хотя бы об изумрудных заколках. Не было никакого нытья и жалоб на нищету. Нет, вокруг царил культ богатства и успеха.

— А что мне нужно говорить в полиции? — спросила девочка в следующий понедельник.

Они уже переместились летучим порохом в особняк, а оттуда должны были отправиться к месту назначения. Эрика все же нервничала, как бы ни старалась избежать этого. Она поправляла школьную форму, прическу, свое новое аккуратное зимнее пальто.

— Правду, — ответил Люциус. — Насколько это возможно, конечно. О своей прошлой и настоящей жизни.

— Даже правду о моей матери и ее мужчинах? — спросила девочка и занервничала сильнее.

— Ну, это подтвердит то, что ты жила в очень плохих условиях, — улыбнулся Люциус. — Не только в бедности, но и в атмосфере порока.

— И не упоминать о магии, — сказала девочка.

Это был не вопрос. Люциус кивнул, а Эрика начала обдумывать свои показания. Представлять, как она придет в участок полиции, как ее будут допрашивать, а она... как ей надо себя вести?

— Мне быть такой как сейчас или более скромной и тихой? — вдруг спросила девочка. — Чтобы произвести правильное впечатление.

Колдун взял девочку за плечи и немного резко развернул к себе лицом. Оценивающе оглядел Эрику.

— Ты и так излишне скромная, — вынес он свой вердикт. — Ты производишь самое правильное впечатление. Ты не бессловесная жертва, не согласна на жизнь в нищете, даешь врагам отпор, но вместе с тем не гнушаешься работы, вежливая. От ребенка нельзя требовать большего.

— А в больнице мне тоже правду говорить? — прошептала Эрика, внезапно почувствовав спокойствие и защиту от прикосновения к ней Люциуса. — Про запои моей матери и отца?

— Да, — ответил Люциус. — Причина их смерти очевидна, расследовать там нечего. Это в Министерстве магии затягивают процесс, чтобы не позволить мне стать твоим опекуном.

Больница встретила Эрику холодным любопытством. В смерти женщины от пьянства, устроившей пожар, не было ничего необычного. В бедных кварталах и не такое случалось. Необычным было внимание к этой девочке богача. Весть о том, что он хочет стать ее опекуном, разнеслась и по больнице, и по округе. Уж слишком странным было его присутствие здесь. Люди гадали, зачем богачу понадобилось помогать этой девочке и что на самом деле случилось с ее родителями. А еще люди гадали, в какой такой элитной школе она учится и почему их детей туда не приглашали. В чем был талант Эрики? Чем она отличалась от других? Просто девочка в новом красивом зимнем пальто.

— Это неправильно, — слышала Эрика шепот за своей спиной, пока ждала в коридоре. — В его семье девочка не будет счастлива. Что он может дать ей, кроме денег?

— Знаете, почему смерть родителей девочки так всех волнует? — шептали люди. — Этот богач преступник, связан с какой-то организацией. Он в тюрьме должен сидеть, а не получать детей под опеку.

— Не будет ей счастья, — кивали женщины. — Девочка попадет в золотую клетку. Одумается с возрастом, но будет поздно.

Лечащий врач вышел в коридор и внимательно присмотрелся к девочке.

— Ты уверена, что готова к процедуре опознания родителей? — спросил он.

Люди в больнице замолчали и прислушались.

— А зачем оно нужно? — бесцветным голосом спросила Эрика. — Вы знаете их личность, что это Генри и Патрисия Питти, мои родители. Зачем мне их опознавать?

— Так положено, — ответил врач.

— Хорошо, пойдемте, — ответила девочка.

И они прошли до морга. Девочке показали тела родителей, Эрика подтвердила то, что это ее родители. Врача покоробило то, что Эрика была слишком спокойной при проведении данной процедуры. Не билась в истерике, не сетовала на жизнь и несправедливость. Нет. Ничего этого не было. В довершение всего девочка кое о чем попросила и от этой просьбы, сказанной все тем же спокойным тоном, врача бросило в холод.

— А можно сделать днк-тест прямо сейчас? Я хочу знать, настоящие ли они мне родители.

Врач на пару мгновений впал в ступор. Девочка смотрела на него и ждала ответа.

— Да, можно, — хрипло отозвался врач. — От них, — он показал на тела Генри и Патрисии, — мы образцы уже взяли. В моем кабинете мы возьмем твои.

— Хорошо, пойдемте, — снова ответила девочка.

Они вернулись в коридор, а потом зашли в кабинет врача. Эрика села на стул около его рабочего стола, заваленного какими-то папками с документами. К девочке подошла медсестра и сунула ей в руку палочку с ваткой на конце. Взяв нужный материал, медсестра ушла. В кабинете было тихо. Врач молчал. Девочка ждала его вопросов.

— Твоя мать долго болела, да? — в конце концов спросил врач.

— Возможно, — ответила Эрика и посмотрела в окно. — Она много пила. Не проверялась. Сидела дома месяцами. — Эрика посмотрела врачу в глаза. — От чего она умерла?

— Как я и предполагал, от цирроза печени, — выдохнул врач, взял папку с бумагами и начал обмахиваться ей как веером, так как ему стало совсем дурно. — Вылечить ее было нельзя. Мне жаль.

— Это жизнь, — пожала плечами девочка. — Жизнь нищих. А вы как хотели? Идеального здоровья?

— И еще, — горло у врача пересохло, он не знал, как сообщить такое маленькой девочке. — Твоя мама болела... — врач прокашлялся. — У нее было венерическое заболевание. Она с кем-то встречалась, кроме твоего отца?

— Да, каждые полгода с новым мужчиной, — спокойно произнесла девочка. — Пока я была в школе, а отец на работе. Но я это только по слухам знаю, лично я никого из этих мужчин не видела.

— Чудесно, — нервно улыбнулся врач. — У твоей матери хватило совести не втягивать в это тебя.

На получение результатов днк-теста нужно было несколько дней. Врач отпустил девочку. Больше она ничего не могла ему сообщить. В коридоре люди вроде бы снова стали шептаться, но, когда девочка вышла туда, снова умолкли. Когда же в больнице появился Люциус Малфой собственной персоной, люди вообще замерли на месте и боялись даже дышать. Их пугало то, что происходило на их глазах. Девочка летящей походкой подошла к своему предполагаемому будущему опекуну, взяла его за руку и проделала все это так естественно, что люди оторопели.

— Теперь в полицию? — спросила девочка.

— Да, пойдем, — ответил богач.

Когда Эрика и Люциус скрылись из вида, людей как прорвало. Откуда ни возьмись появились журналисты, которые спрашивали посетителей больницы, что они думают об этой девочке и всем этом происшествии. И люди говорили прессе о том, что их волнует и настораживает. Журналисты были и на улице, около входа в больницу. Они подбежали к Эрике и стали совать микрофоны ей чуть ли не в лицо, галдели, перебивали друг друга, а девочка им что-то отвечала. Вспышки папарацци на миг ослепили Эрику, но пресса, сделав свое дело, схлынула так же быстро, как и прибыла к больнице. Девочка почти отвлеклась от размышлений о том, что именно хотят написать про нее в маггловских газетах или показать по маггловскому телевидению, как заметила еще одну толпу около полицейского участка. И девочке снова задавали вопросы, а она на них что-то отвечала. Внутри участка люди так же шептались об Эрике и замолчали, увидев ее рядом со злополучным богачом. Эрику пригласили в кабинет для дачи показаний и она снова была одна, без своего будущего опекуна.

— Ты знаешь, что он преступник? — спросил девочку следователь. — Ты знаешь, что он откупился от правосудия и только поэтому не сидит в тюрьме?

— Да, — кивнула Эрика. — Но он не просто откупился. Люциус глава семьи, он не может бросить ее на произвол судьбы и терять годы жизни в тюрьме. Люциус хочет помочь мне наладить мою жизнь, дать мне будущее, о котором я не смела и мечтать. Разве это плохо? Разве у него нет права на исправление? Люциус хочет сделать что-то хорошее для совершенно постороннего человека, для меня. Неужели у него нет на это права и прошлое будет постоянно преследовать его?

— А почему он так хочет помочь тебе и готов стать твоим опекуном? — давил следователь. — Он тебе угрожал? Ты что-то делала для него? Он принуждает тебя согласиться на это опекунство? Как он относится к своей семье? К жене? К сыну? Он жесток? Груб? Он их бил? А тебя он бил? Не бойся, говори правду. Он тебя бил? Он мог поспособствовать скорой гибели твоих родителей? Он уже убивал людей. Он мог бы пойти на такой шаг снова? Твои родители были против этого общения? Они не хотели, чтобы ты училась в элитной школе? Как ее... в Хогвартсе. Почему он оплатил твое обучение там сразу за целый год? Он тебе что-то обещал? Он лгал тебе? Лицемерил? Он приставал к тебе? Руки распускал? Не бойся, говори правду.

Эрика, выслушивая эту тираду, закипала от гнева.

— Я и пытаюсь вам сказать, но вы меня не слушаете! — крикнула девочка.

— Прости, говори, — тараторил следователь. — Он тебя бил? Он к тебе приставал? Склонял к плохим вещам? А свою жену он бил? Ты была в их доме на каникулах. Он бьет жену или сына? Говори правду.

— Он их не бил, — сказала Эрика и сжала кулаки, уперев их в колени. — Ему сейчас очень трудно противостоять бесконечным обвинениям.

— Каким? От кого? — снова засуетился следователь.

— Ото всех! — крикнула девочка. — Все его унижают и гнобят. Все желают ему разорения и мучительной смерти. Что я сделала для него? В первый же день в школе я заступилась за него и заявила, что не собираюсь участвовать в этой нелепой и жестокой травле. А потом, через два месяца, на него напали в этой школе, а я спасла его. Вот почему он пригласил меня к себе домой на рождественские каникулы.

— Он мог поспособствовать гибели твоих родителей?

— Нет, он пытался им помочь, — замотала Эрика головой. — Он был не обязан им помогать, но он пошел в горящее здание. Это для вас ничего не значит? Вы не правды и справедливости хотите, а засадить его пожизненно в тюрьму. Но этого не будет. Люциус пытается жить дальше, исправиться, мечтает о внуках. А вы... вы такие же как и все, кто мечтает о его разорении и смерти!

Следователь мог поклясться, что его тело одервенело. Поклясться в том, что, захоти он рвануться к девочке, у него бы ничего не получилось. От этого ребенка исходила странная невидимая энергия, пронизавшая все помещение. Мужчине стало не по себе. Он почему-то испугался девочки. Понял, что она серьезно намерена не позволить ему навредить тому богачу.

— Но он же преступник, — все-таки произнес следователь. — Он состоял в организации Пожирателей смерти. Они громили жилые кварталы, убивали людей. Это факты. С ними не поспоришь. Он был приближенным к так называемому Темному Лорду, лидеру этой организации.

— Да, был, а потом этот Лорд, Том Реддл, терроризировал его семью, — сказала девочка. — Другие Пожиратели хотели убить семью Малфоев за предательство.

— Предательство? — оживился следователь.

— Люциус не желал возвращения Тома Реддла, не искал его, — говорила девочка. — Он не стал сидеть в тюрьме за преданность его идеологии, выбрал семью. Хотел увидеть, как взрослеет его единственный сын, Драко. Разве это не доказывает то, что Люциус не фанатик? Да, он ошибся в молодости, присоединившись к Пожирателям, но он уже настрадался за эту ошибку.

Следователь почувствовал, как его рвение ослабевает. Энергия, сдерживавшая его, тоже словно ослабела и отпустила его. Мужчина больше не боялся девочки, она говорила правильные вещи. Сидела перед ним в новеньком пальто, под которым проглядывалась зеленая жилетка с гербом ее школы и аккуратный полосатый зелено-серый галстук. Следователю стало почти стыдно за то, что он так напирал на девочку и заставлял давать показания, порочащие мистера Малфоя.

— Я могу идти или вы еще что-то хотите у меня спросить? — сказала девочка.

— Он точно тебя не бил и не склонял к плохим вещам? — следователь сделал последнюю попытку.

— Не бил и не склонял, — ответила Эрика.

— Точно? — у следователя в глазах читалась мольба о признании.

— Точно, — подтвердила девочка.

Она встала со стула и молча вышла из кабинета, закрыв за собой дверь. Люди в коридоре опять замолчали и уставились на девочку.

Когда Эрика выходила на улицу, она запоздало удивилась тому, что в маггловской полиции кто-то знает про организацию Пожирателей смерти и Темного Лорда. Это было очень подозрительно. Потом Эрика вспомнила, как Люциус говорил ей про Министерство магии, про то, что в Министерстве затягивают следствие, чтобы не допустить опекунства Малфоя.

— Неужели они сообщили столько сведений магглам только для того, чтобы помешать опекунству? — пробормотала девочка, поежившись от порыва холодного ветра и застегивая поплотнее свое новенькое пальто.

— Почему нет? — спросил знакомый мужской голос.

Эрика обернулась.

— Здравствуйте, мистер Шелби, — сказала девочка. — Что вы тут делаете?

— Как я могу пропустить такое событие? — ответил мужчина. — И ты можешь называть меня просто Ричард.

— Хорошо, — кивнула Эрика. — Вы тоже подозреваете, что это событие и они не пропустят?

— Они?

— Ну, светлая сторона. Вот даже сейчас, — Эрика дотронулась до своей челки и улыбнулась словно через невыносимую душевную боль, — вокруг слишком тихо. Тихо. Тревожно. Город стал как неживой. Мы должны спешить.

И Эрика, оглядевшись, сорвалась с места и побежала куда-то в переулок. Мистер Шелби немного не сразу последовал за ней, но решил не бросать ее, не отставать. И правильно поступил. Они подоспели как раз к тому моменту, когда какой-то человек, маггл, направил пистолет в Люциуса и выстрелил, а Малфой почему-то не сопротивлялся и не достал из трости свою волшебную палочку.

— Протего! — произнес Ричард Шелби и Малфоя окружил магический барьер.

Пуля, столкнувшись с этим барьером, расплющилась и со звяканьем упала на асфальт. Маггл впал в ярость, закричал и выстрелил в девочку. Эрика почувствовала, что от ее тела распространяется энергия и окутывает этого маггла. Пистолет дал осечку и сломался в руках маггла, поранив его. Маггл отбросил испорченное оружие и уставился на ладонь, которую заливала кровь.

— Что за чертовщина? — прохрипел он и резко бросил взгляд на Эрику.

— Это называется магия, — тихо сказала девочка. — Но вы и сами это знаете, не так ли? Вы что, какой-то охотник на ведьм? Народный мститель?

— Он должен умереть, — крикнул маггл и махнул здоровой рукой, показывая на Малфоя. — Да, я мститель. Я не позволю колдунам и ведьмам жить среди нормальных людей и решать наши судьбы. Мы должны искоренить магию и зло.

— Убивая детей? — спросила Эрика, невозмутимо подходя к Люциусу.

— Ты не ребенок, ты зло, — крикнул маггл. — Ты меня как-то прокляла. Наслала порчу. Так вот чему учат в этой элитной школе, — маггл бешено завращал глазами. — Там учат магии. Вот почему ты так нужна этому богачу и преступнику. Ты такое же зло, как и он.

— Она все понимает, но невинные люди ей безразличны, — сказала какая-то женщина, после трансгрессирования рядом с магглом. — Она моего сына об лавку ударила и даже не помнит об этом. У нее нет совести и стыда, а до ее сердца невозможно достучаться. Вы правы, ее нужно убить пока она не стала слишком сильной. Пока она не стала новым Темным Лордом, точнее, Темной Леди, новым лидером Пожирателей смерти.

— Вы Глория Харрелл, да? — спросила Эрика и улыбнулась. — Автор тех газетных статеек, в которых вы как садистка упиваетесь мечтами о казни всех Пожирателей? Ваш сын на церемонии распределения получил по заслугам. Никаким лидером Пожирателей я быть не хочу, но если вы настаиваете, то я рассмотрю этот вариант. Вы так упорно хотите вылепить из меня злодейку, что я не могу устоять перед искушением.

— Как ты смеешь, маленькая мерзавка?! — крикнула женщина.

Глория Харрелл, а это было именно она, достала свою палочку и направила ее на девочку. Женщина была полноватой, неопрятной, непричесанной, раскрасневшейся от праведного гнева. Маггл уставился на волшебницу, пытаясь осознать происходящее. Но не успел он привыкнуть к одной волшебнице, как рядом с ней появилась еще одна.

— Миссис Уизли? — девочка удивленно подняла бровь. — Как, и вы тоже здесь? Вы тоже пришли сюда, чтобы меня убить? Разве вы не должны быть со своей семьей? У вашей дочери скоро родится ребенок, а вы все пропустите.

— Я хочу, чтобы у моих внуков было светлое будущее, — сказала Молли. — А если оставить все как есть, то оно будет только в наших несбыточных надеждах. Мы не можем позволить тебе возглавить Пожирателей.

— Не хочу я их возглавлять, — ответила Эрика. — Я хочу учиться в Хогвартсе.

— И стать частью семьи Малфоев, — перебила ее Молли. — Добром это не кончится. Я не могу позволить тебе стать их новым лидером.

Миссис Уизли, поколебавшись, все же тоже достала свою волшебную палочку.

— Вам не кажется, что это слишком крайние меры? — спросил Ричард Шелби женщин. — Почему вы ненавидите эту девочку? Вы и правда готовы убить ее? Если так, то это я вам не позволю совершить такое.

— Прекрасно, — победно усмехнулась Глория Харрелл. — Поздравляю тебя, маленькая мерзавка. У тебя появился первый последователь помимо кого-то из семейки Малфоев. А что? Мистер Шелби уже защищает тебя. Молодец, маленькая мерзавка. Так держать. Кого еще сделаешь своими последователями? Родителей всех слизеринцев? Или, — Глория перевозбудилась, — ты уже это сделала? Уже со всеми злодеями сдружилась, да? Быстро ты освоилась в мире магии, ничего не скажешь.

— Благодарю за комплимент, — ответила Эрика на эту тираду. — Вы так верите в мою силу и влияние. Я польщена.

— Ах ты... — Глория взмахнула палочкой.

На этот раз Люциус сам наколдовал защитный барьер. Барьер выдержал атаку и Эрика осталась невредимой. Глория Харрел застонала от досады и закрутилась на месте.

— Что делается! — причитала она, стоная и хныкая. — Куда катится этот мир! Почему? Почему все за тобой идут? Почему вообще кто-то идет на темную сторону? Почему нельзя быть добрыми?

— Это вы что ли добрые? — спросила Эрика. — Выскакиваете из-за угла, нападаете, хотите убить меня. Это что ли ваша доброта?

— Его место в тюрьме, — отрезала Глория, презрительно глядя на Люциуса Малфоя.

— А ваше место в психушке, — парировала девочка.

Миссис Уизли сделала шаг вперед.

— Эрика, — тихо сказала она. — Моя дочь Джинни была в твоем возрасте, на первом курсе Хогвартса, когда Люциус подсунул ей дневник Тома Реддла. Этот дневник чуть не погубил и Джинни, и других учеников. По-твоему это ерунда? Мы должны забыть об этом и жить дальше в мире и согласии? Я должна забыть о том, кто чуть не погубил мою дочь и не подставил моего мужа, нет, всю нашу семью? Эрика, ты правда бесчувственная или...

— Кто виноват в том, что ваша Джинни не такая как я? — выпалила Эрика.

Молли вдруг показалось, что эти слова говорила не Эрика, а Беллатриса. В этой девочке миссис Уизли увидела перерождение фанатичной Блэк. Не помня себя, не думая о последствиях своего поступка, Молли начала атаковать девочку, стоящую рядом с Малфоем, заслоняющую его от врагов. Барьер долго держался, потом разрушился и одно заклинание попало в цель. Эрика пошатнулась, ее пальто запачкала кровь, которая растеклась по спине. Глория обрадовалась, маггл тоже, Ричард был в смятении, Люциус стал корить себя за слабость своей магии. Молли ждала, что Эрика упадет как Беллатриса тогда и все закончится, но этого не случилось. Девочка вполоборота посмотрела на миссис Уизли, по-прежнему ища защиты у Малфоя и цепляясь за него маленькими детскими ручками.

— Ну ранили вы меня и что дальше? — спросила девочка. — Не боитесь сами пойти в свой любимый Азкабан за такое?

Молли выронила палочку, закрыла лицо руками и замотала головой.

— Я не хотела... — плакала она. — Я увидела в тебе Беллатрису... Ты опасна как она, нет, еще опаснее... Я не могу... Я не хочу...

— Вы запутались, миссис Уизли, — сказала девочка, а Малфой уже начал лечить ее спину магией. — Почему бы вам не пойти домой, к семье? Какое вам дело до этого опекунства? Я не к вам в семью вхожу, так в чем проблема? Радуйтесь, что с вами будет жить Аманда. Можете передать ей от меня привет, а то в школе мы почти не общаемся. Кстати, а Аманда точно поместится в вашем доме?

— Мы что-нибудь придумаем, — сказала миссис Уизли, поднимая палочку с асфальта и проводя рукой по рыжим волосам. — В тесноте да не в обиде. Мы всегда так жили.

— Ну и хорошо, — улыбнулась девочка. — Каждый остается при своем. Ну и правильно.

— Не слушай ее, Молли, — встряла Глория Харрелл в разговор. — Она дурачит тебя. Мы должны бороться с Пожирателями и истребить их. Иначе наше будущее может снова быть под угрозой.

— Но так нельзя, — Молли крепче сжала свою волшебную палочку. — Мы должны действовать по закону, а не как бандиты и террористы.

— По закону не получится, они откупятся от закона, — возмутилась Глория. — Ты и сама это понимаешь. Мы сами должны свершить справедливость. Можно надеяться, — Глория посмотрела на девочку, — что ее хотя бы выгонят из Хогвартса за магию вне его стен. Или накажут. Она неплохо копала грядки две недели с профессором Стебль.

Миссис Харрелл трансгрессировала. Миссис Уизли осталась одна, с магглом. Тот подошел к ней и робко спросил, что с ним будет. Молли пообещала, что ему не сотрут память, если он никому не будет рассказывать о случившемся. Потом маггл ушел, а Молли тоже трансгрессировала.

— Ты уверена, что готова вернуться в школу? — спросил девочку Люциус. — Ты все-таки ранена.

— Мне можно остаться у вас дома? — девочка подняла голову и посмотрела на будущего опекуна.

— Думаю, да, — подтвердил колдун. — Я все же несу за тебя ответственность.

— Никогда так больше не делайте, — вдруг сказала девочка. — Не сдавайтесь. Сопротивляйтесь. Боритесь за свою жизнь и жизни членов своей семьи. Этот глупый маггл чуть вас не пристрелил.

— На миг я подумал, что заслужил смерть, — ответил Люциус, — но ты права, мне надо прекращать эти самобичевания. Они мне вредят.

— Молли Уизли пыталась тебя убить? — опешил Драко.

Мистер Шелби, Эрика и Люциус перенеслись в особняк Малфоев. Астория сразу заметила состояние девочки и пропитанное кровью пальто. Все это не предвещало ничего хорошего. Сразу было ясно, что произошло нечто серьезное и опасное.

— Вы же пошли только давать показания в полицию, — прошептала Астория.

— Я их и давала, — сказала Эрика, поморщившись от боли, пытаясь снять пальто. — И в полиции, и в больнице. В перерывах отбивалась от журналистов и толпы народных умников, которые все как один знают, как мне жить и кто во всем виноват.

Драко прыснул от смеха. Астория сердито посмотрела на мужа и Драко перестал смеяться.

— Потом я встретила мистера Шелби и мы еле успели остановить маггла с пистолетом, — продолжила Эрика. — Он бредил желанием уничтожить всех волшебников, считал всю магию злом. Тут появились миссис Харрелл и миссис Уизли и тоже начали читать мне мораль. Пророчили, что в будущем я стану новым лидером Пожирателей смерти, поэтому и пытались убить меня. Сравнивали с Джинни на первом курсе, ну когда она попала под влияние того дневника и угрожала школе. Чушь какая-то, — Эрика провела ладонью по вспотевшему лбу. — Кто я, а кто эта Джинни. Между нами нет ничего общего.

Драко одобрительно хмыкнул, а Астория толкнула его локтем в бок.

— Прекрати, — возмутилась она. — Это ни капельки не смешно, а очень страшно.

— Да, — протянула Эрика и посмотрела на потолок. — Молли Уизли страшна в гневе. Как она сыпала заклинаниями! Вы бы ее видели! Воинственная домохозяйка, вершащая справедливость и выносящая приговор.

— Она не ожидала, что ты не погибнешь как тетя Беллатриса, да? — совсем развеселился Драко, подошел к девочке и похлопал ее по плечу.

— Ага, — кивнула Эрика. — Заплакала, клялась, что не хотела меня убивать. Полная чушь.

— «Миссис Уизли, вы запутались», — спародировал девочку Люциус, — «почему бы вам не пойти к черту... домой, к семье».

Теперь от смеха прыснула уже Эрика.

— Но ты ведь не хочешь становиться новым лидером Пожирателей, верно? — с опаской спросила Астория.

— Не хочу, — ответила Эрика. — Я не хочу стать такой же, как Волан-де-Морт.

При звуке имени Темного Лорда, не часто произносимого в этом особняке, Люциус и Драко вздрогнули, а Эрика это почувствовала.

— Я не хочу, чтобы моего имени боялись, — продолжила девочка. — Не хочу мучить своих союзников и обрекать их на погибель.

— А чего же ты хочешь? — спросил Люциус девочку, справившись с охватившим его волнением. — Не думай о своем происхождении из семьи неимущих магглов. Скажи о своих мечтах, не стесняйся, не стыдись их.

— Я... — Эрика замялась. — Я хочу, чтобы чистокровные семьи не враждовали друг с другом, помогали друг другу выжить. Думали не об истреблении магглов и их обожателей, а о собственном процветании.

Мистер Шелби посмотрел на девочку и медленно, но четко зааплодировал. Эрику это немного смутило.

— Хороший лидер и не должен унижать союзников, — сказал Ричард. — Хороший лидер не унижает и не запугивает, а вдохновляет людей.

— Да, — согласился Люциус.

— Вот к чему вы склоняете бедного ребенка? — возмутилась Астория. — Я начинаю понимать решимость Нарциссы. Я тоже не могу смотреть на то, как вы используете эту девочку в своих корыстных целях.

— Астория, — резко и ледяным тоном произнес Люциус, — помоги Эрике. Я не до конца ее вылечил. Нужно намазать ей спину исцеляющим бальзамом.

Лицо Астории менялось каждую секунду от решительного осуждения до почти паники и отвращения.

— Я не могу, — отказалась Астория.

— А кто должен это сделать? — Люциус все больше был недоволен женой своего единственного сына и разочаровывался в ней. — Служанка?

— А почему ты не можешь этого? — не понял Драко. — Она просто девочка, ребенок.

— Я не могу прикоснуться к ней, — передернулась Астория. — И остаться в ее спальне с ней наедине. Я...

— Прекрасно, — хмыкнула Эрика, — я почти из кожи вон лезу, чтобы помочь вашей семье и спасти ее, а вы значит прикоснуться ко мне не можете. Чудесно. И еще якобы пытаетесь заботиться о моем благе. Блеск.

— Дамы, не ссорьтесь, — сказал мистер Шелби. — Да, Эрика особенный ребенок, но бояться к ней прикоснуться? Это уж слишком, как мне кажется.

Астория гневно посмотрела на Эрику и ушла. Драко последовал за ней, но часто оборачивался и явно надеялся, что Эрика не сильно обидится на его жену. Мистер Шелби попрощался с хозяином дома и трансгрессировал. Люциус проводил девочку до ее комнаты. Эрика была поглощена своими мыслями и не сразу осознала, что Люциус не ушел.

— Что? — рассеянно спросила девочка.

— Астория отказалась тебя лечить, но это надо сделать, — улыбнулся колдун. — Я все же несу за тебя ответственность. Ты должна вылечиться за неделю, чтобы вернуться в школу. Я не могу допустить, чтобы у тебя появились осложнения после этой магической атаки Молли Уизли только потому, что тебе вовремя не оказали помощь.

Взмах волшебной палочки, вспышка и Эрика уже была одета в свою зеленую пижаму болотного оттенка, а ее школьная форма, запачканная кровью, оказалась в руках Люциуса, который аккуратно сложил ее еще одним заклинанием и положил на комод, отделанный мрамором.

— Так ведь гораздо лучше, правда? — лукаво спросил он, усмехнувшись уголками губ.

— Да, — кивнула Эрика, плетясь по направлению к кровати. — И как только магглы без магии живут?

— Плохо живут, — отозвался колдун. — Тратят на перемещения, лечение и все остальное лишнее время и силы. А магия очень облегчает жизнь.

Девочка села на край кровати и поежилась. У нее закружилась голова и девочка повалилась на одеяло и подушку. Эрику бил запоздалый озноб.

— Не такая уж я и могущественная, — прошептала девочка.

— Ты ребенок, только недавно поступивший в школу магии, — сказал Люциус, присаживаясь на край кровати рядом с Эрикой. — Было бы странно, если бы ты вообще не пострадала от такой мощной атаки. Не вини себя, ты сделала более, чем достаточно.

— Я знаю, но... — Эрику совсем подкосила слабость.

— Не бойся, я к тебе не прикоснусь, — заботливо сказал Люциус. — Лекарство тоже вполне можно нанести магией. Зря так Астория тебе нагрубила. Жаль, что вы не подружились.

Эрике все же пришлось оголить спину, которую покрывали множественные синяки и глубокие порезы. Порезы почти зажили, но было ясно, что заклинание Молли нанесло ущерб телу девочки.

— Все плохо выглядит? — насторожилась Эрика.

— Хуже, чем я думал, — кивнул колдун. — Как бы тебе не понадобилось больше недели на лечение.

— Если меня выгонят из Хогвартса, то спешить мне уже будет не нужно, — мрачно сказала Эрика.

Вторя ее словам, за окном спальни промелькнула сова. Люциус магией открыл окно, впуская птицу с письмом. Пернатая гостья не задержалась, отдала послание и улетела прочь. Люциус закрыл окно, распечатал конверт и начал читать про себя само письмо.

— Ну что там? — спросила Эрика в нетерпении. — Меня отчислили из Хогвартса или нет?

— Не отчислили, но наказали тем, что до своего дня рождения ты будешь помогать Филчу убираться в замке, — сообщил Малфой. — Почти два месяца, да? До тринадцатого марта? Прости, я прочитал твое досье.

— Ничего, — отмахнулась Эрика, пытаясь лечь на кровать нормально. — Вы имеете право знать, когда у меня день рождения. А с Филчем у нас хорошие отношения, так что я и не против помочь ему с уборкой. Я ожидала худшего.

— Как ты? — спросил колдун девочку. — От бальзама тебе легче?

— Немного, — ответила Эрика. — Спасибо.

— Пожалуйста, — хозяин дома аккуратно привстал с кровати и хотел уже пойти к двери, но не совладал с собой и взял девочку за руку. — Прости за то, что моя магия не идеальна. Я не смог тебя защитить. Это глупо, я знаю, вся эта ситуация. Ты же грязнокровка, а я как-то уж слишком привык к мысли о роли твоего будущего опекуна, сам захотел этого всем сердцем. Так глупо. А тут еще и жена от меня ушла к любовнику, — колдун осекся. — Прости, я не должен был тебе этого говорить. Спи, отдыхай, выздоравливай.

— Вы не верите в себя, поэтому и магия у вас слабеет, — отозвалась девочка, улыбнувшись. — Вы сами не понимаете, насколько вы сильный.

— Всего лишь шестерка Темного Лорда, — Люциус опустил глаза.

— Не шестерка, а один из самых приближенных к нему Пожирателей, — сказала девочка. — Это его проблемы, что он вас не ценил. Поэтому и проиграл Гарри Поттеру.

— Нарциссу он точно недооценил, — задумчиво произнес Люциус. — Ты права. Лорда никто бы не предавал, если бы он уважал Пожирателей, а не только требовал уважения, не давая ничего взамен. Уверен, — добавил колдун, — что ты никогда не станешь такой, как он. Да, у тебя есть темный дар, ты стремишься к тому, чтобы занять высокое положение в магическом обществе, но ты не такая жестокая как Темный Лорд. Ты не будешь гнаться за бессмертием и шагать по трупам союзников.

— Надеюсь на это, — ответила Эрика. — Не хотелось бы придти к такому же финалу как Том Реддл.

— Чтобы тебя победил какой-то школьник? — пожурил девочку Люциус.

— И это тоже, — улыбнулась Эрика.

Колдун все же ушел из спальни и закрыл дверь. Девочка ворочалась на кровати, пытаясь уснуть. Она вспоминала Молли Уизли и Глорию Харрелл, их слова, напор и агрессию. Учеба в Хогвартсе обещала быть трудной и полной препятствий, но оно того стоило.

На следующее утро Эрика проснулась от того, что услышала шум около двери своей спальни. Звук шаркающих ног вывел ее из блаженного состояния сна на роскошной кровати в окружении красоты и величия. Девочка не хотела просыпаться, но шарканье становилось все громче и громче.

— Обязательно нужно беспокоить ее рано утром? — услышала Эрика голос Драко.

— Это же срочная новость, — сказала незнакомая женщина. — Чем быстрее мы все узнаем, тем быстрее выйдет статья в газете.

— Хорошо, я посмотрю, проснулась ли она, — сказал Драко и осторожно открыл дверь спальни Эрики, зашел в комнату и прикрыл дверь. — Доброе утро, — произнес он, обращаясь к девочке. — Журналисты хотят взять у тебя интервью. Понимаешь, быть частью высшего общества непросто. В твою личную жизнь вторгаются посторонние люди, но это их работа. Кто-то должен писать статьи в газетах и освещать все подробности жизни знатных богачей. Это цена славы и влияния.

Эрика медленно поднялась и села на край кровати.

— Там только журналисты? — сонно спросила она. — Нет кого-то из Министерства, тех, кто будет расследовать нападение на меня Молли Уизли?

— Есть, — кивнул Драко. — Отец уже отдал им улики, твою школьную форму и пальто, испачканные твоей кровью. Следователи тоже хотят услышать твои показания. Это очень важно, Эрика. Миссис Уизли и миссис Харрелл перешли черту, мы вполне можем действительно посадить их в Азкабан, понимаешь?

— Да, — подтвердила девочка.

Она хотела уже встать с кровати и выйти из спальни к журналистам, как те открыли дверь и зашли в комнату. Щелкнула вспышка колдокамеры. Девочка метнула в фотографа гневный взгляд.

— Получился очень хороший кадр, — ответил фотограф. — Ты выглядишь оскорбленной и уязвимой. Это проиллюстрирует нашу статью.

— Ну ладно, — ответила Эрика и позволила сделать еще несколько снимков.

Драко посторонился и к Эрике подсела молоденькая журналистка.

— Что произошло в том переулке? — спросила она. — При каких обстоятельствах Молли Уизли и Глория Харрелл напали на тебя? Что они говорили? Они тебе угрожали? Там был маггл с пистолетом, да? Как думаешь, таких магглов может быть много? Они представляют угрозу магическому сообществу? У них может быть некая организация для противодействия волшебникам? Когда ты жила со своими погибшими родителями, ты встречала вокруг себя таких магглов, нетерпимых к волшебству? Как именно мистер Малфой защитил тебя от атак Молли Уизли? Как ты остановила того маггла, который выстрелил в тебя? Тебя отчислят из Хогвартса за применение магии вне его стен? Как твое самочувствие? Когда ты планируешь вернуться в школу, если тебя все же не отчислят? Ты планируешь в этом учебном году играть в сборной Слизерина по квиддичу? Это правда, что Молли Уизли и Глория Харрелл боялись того, что ты в будущем возглавишь Пожирателей смерти?

Для утреннего интервью вопросов было слишком много, но Эрика понимала, что иначе было нельзя. Ответить на все вопросы было в ее же интересах. Статья или несколько статей могут прояснить всему магическому сообществу ее позицию, ради этого стоило постараться дать журналистам как можно больше информации. Благо, что происшествие было реальным, не подстроенным, маггл и Молли с Глорией по своей воле совершили свое нападение и подставили самих себя своей агрессией. Все складывалось как нельзя лучше. И девочка бесконечно долго общалась с журналисткой, а та фиксировала ее важные слова.

Когда журналистка вышла из комнаты, Эрика решила наконец встать с постели и выйти к посетителям особняка. Около кровати она увидела сложенную одежду, развернула ее и поняла, что это было красивое темно-зеленое длинное платье. На полу лежали балетки такого же цвета. Их можно было легко обуть, они совсем не давили на ноги и не стесняли движений. Платье тоже было идеальное: не слишком просторное, но и не тесное. Переодевшись, Эрика все же вышла из спальни.

К ней подошло еще несколько журналистов. Они тоже задавали девочке много вопросов, а та на них отвечала. Снова щелкали колдокамеры. Посетителям понравилось ее новое платье, Эрика читала это по их восхищенным взглядам. Казалось, вопросам не будет края, а вспышки колдокамер ослепят ее навсегда, но журналисты, получив нужную информацию и выполнив свою задачу, отошли от девочки и дали ей дышать. Трудный день только начался.

После журналистов девочка разговаривала со следователями из Министерства магии, давала им показания, делая акцент на действиях. Кто и как на кого напал? Кто и как от кого защищался? Молли Уизли была в состоянии аффекта и не контролировала свои поступки или она была достаточно вменяема? А Глория Харрелл правда призывала к убийству девочки и настаивала на этом, уговаривая миссис Уизли возненавидеть Эрику и видеть в ней лишь угрозу? Могут ли Уизли обеспечить Аманде Шелби достойную жизнь в своей семье? Что Эрика думает о поступке Аманды? Каким Эрика видит свое будущее в семье Малфоев и как она обживается в особняке? Как Эрика относится к членам семьи своего будущего опекуна?

Вопросы журналистов и следователей во многом повторялись и перекликались между собой, но Эрику это не возмущало. Наоборот, она и сама хотела как можно точнее и понятнее донести до всех свою точку зрения и свое видение и восприятие событий. Потом следователи тоже отошли от девочки и дали ей дышать.

— Разве кого-то из семьи героев могут посадить в тюрьму? — внезапно спросила девочка и поправила свое новое зеленое платьице.

— Если они совершили преступление и пытались убить ребенка, то да, — ответил следователь из Министерства. — Дело осложняет то, что их репутация до этого момента была почти безупречна, а теперь они как будто показали свое истинное лицо. Вспомнить хотя бы то нападение Гермионы Грейнджер-Уизли на тебя в Хогвартсе несколько месяцев назад. Слава героев плохо на них повлияла, они возомнили себя непогрешимыми и имеющими право вершить справедливость, минуя законы. Но мы во всем разберемся и, если потребуется, лишим их ореола неприкосновенности.

— Надеюсь на это, — сказала Эрика, посмотрела следователю в глаза и тот на мгновение поежился.

Но и это было еще не все. После журналистов и следователей Эрику начали осматривать колдомедики, приглашенные из больницы Святого Мунго. Они оценивали состояние здоровья девочки, изучали ее раненную спину как улику и доказательство вины Молли Уизли, тоже сделали несколько колдографий для протокола. По сути весь этот день Эрика провела в общении со всеми этими людьми, заполонившими особняк, прерываясь только на поспешный завтрак и обед. Показания девочки постоянно уточнялись, проверялись и фиксировались. Только к вечеру особняк затих.

— Извини, по-другому было нельзя, — сказал хозяин дома за ужином.

— Ничего, я понимаю, — ответила девочка, лакомясь очередным изысканным блюдом. — Было очень важно дать все эти показания. Надеюсь, что это вам поможет. И, — Эрика замялась, — спасибо за новое платье.

— Это поможет нам, а не мне одному, — подчеркнул Люциус. — Меня не очень радует, что теперь и ты стала мишенью для людей, ненавидящих Пожирателей. Это опасно.

— Мы со всем разберемся со временем, — уверенно произнесла девочка.

— Надо не забыть купить тебе новое пальто и школьную форму, — Люциус потер переносицу и нахмурился, выглядел очень уставшим.

Эрика задержалась в особняке Малфоев больше, чем на неделю. Спина никак не хотела излечиваться. Астория все так же сторонилась девочки, никак не могла привыкнуть к ней и перестать бояться. Девочка понимала, что дело было не только в ее мощной магической силе, но и в ее личности. Астория, добрая Астория никак не могла смириться с характером, позицией и мечтами Эрики, отторгала ее как, впрочем, и хозяина дома. Астория часто ссорилась с Люциусом, а Драко был вынужден принимать сторону жены, явно желая заступиться и за отца, разрывался между ними. Нарцисса не собиралась возвращаться в семью, но пока не подавала на развод. Все было не так плохо, но и до решения всех проблем было очень далеко. Это решение могло занять долгие месяцы и годы.

После интервью Эрики в газетах вышли несколько статей. В них поднимались вопросы о будущем для Пожирателей смерти и членов Ордена Феникса, о праве мстить Пожирателям. В Министерстве спорили о том, можно ли позволять Пожирателям становиться опекунами, подразумевая при этом вопрос опекунства Малфоя над Эрикой. В этих спорах не было ничего необычного, кроме того, что чиновники из Министерства все больше склонялись именно на сторону Малфоя. Эрика была убедительна, однако ее харизма действовала далеко не на всех. Многие поддерживали миссис Харрелл в стремлении убить девочку, чтобы она в будущем не угрожала магическому миру.

Вернувшись в Хогвартс, Эрика заметила, что слизеринцы начали обожать ее еще больше, а другие ученики ненавидеть еще сильнее. Открыто на нее не нападали, но атмосфера была пронизана нетерпимостью. Девочка начала отрабатывать свое наказание и помогать Аргусу Филчу убираться в замке, чему тот сдержанно удивился.

— Я думал, что ты и не притронешься к тряпке, — сказал Филч своим скрипучим голосом, но довольно мягко и почти ласково. — В твоем положении это было бы нормально.

— Мне не сложно вам помочь, — сказала девочка. — И потом, — добавила она, — я же и правда колдовала вне школы и нарушила правила. Так что все честно.

И дни потянулись вереницей. Они складывались в недели и месяцы. Тренировки по квиддичу Эрика не посещала, да и никто бы не допустил до тренировок девочку с покалеченной спиной. Даже мадам Помфри и мадам Трюк, не выносившие Эрику, не позволили бы этого. Приближался день рождения Эрики и окончание ее наказания у Филча. Эрика в очередной раз обычной шваброй и тряпкой оттирала пятно на каменном полу замка. Вдруг девочка услышала шаги за своей спиной, обернулась и успела выставить ладонь, чтобы не допустить удара Аманды кулаком по своему лицу.

— Это ты во всем виновата! — крикнула Аманда, тряся зажатой в другой руке газетой. — Из-за тебя и твоего распрекрасного Малфоя миссис Уизли посадили в Азкабан. На, — Аманда швырнула газету в лицо Эрике, — полюбуйся, гадина. Ну, я тебе это припомню. Ты узнаешь, что бывает, когда строишь козни против добрых и честных людей.

Аманда ушла, переполняемая праведным гневом. Эрика развернула газету и увидела колдографию с напуганной миссис Уизли, держащей табличку со своим номером и одетой в тюремную полосатую робу. Молли была в цепях и не понимала, что происходит.

— А я вас предупреждал, — мрачно произнес Артур Уизли и оглядел всех своих домочадцев. — Я говорил вам действовать по закону, но вы меня не послушали. И вот результат, — Артур постучал указательным пальцем по газете, лежащей на столе. — Я понятия не имею, насколько долго продлится нахождение Молли в Азкабане. Отнеситесь к этому серьезно и перестаньте пытаться решить проблему щелчком пальцев, это так не работает.

— Жаль, что мама не убила эту мерзкую девочку, — мстительно сказал Джордж. — Так она бы хоть не напрасно в Азкабане сидела. За справедливость и пострадать не обидно.

— Да, — грустно кивнул Перси.

— Мы должны вызволить маму из этой тюрьмы, — с жаром воззвала Джинни.

— Это Эрика все подстроила, — сказала Гермиона.

Артур Уизли стукнул кулаком по столу. В последние месяцы он стал совсем нервным и постарел. Даже перестал умиляться всяким маггловским вещам, что было ему не свойственно и свидетельствовало о надломе его личности.

— Нет, — рявкнул он. — В том-то и проблема, что Эрика ничего не подстраивала. Нет, это нам надо перестать кидаться на нее. Молли не сдержалась и вот чем все обернулось.

— Эрика все врет, — отмахнулся Джордж. — Ну как Драко тогда, после истории с гиппогрифом. Она не больна.

— На этот раз это не обман, — покачал головой мистер Уизли. — Ее осмотрели колдомедики Святого Мунго и подтвердили ее плохое состояние.

— Колдомедиков Малфой подкупил, — не унималась Гермиона. — Он всегда всех подкупает.

— У него нет денег, чтобы подкупить стольких людей, — возразил Артур. — Это не проделки одного человека, а изменение общественного мнения. Все хотят жить дальше, а не возвращаться в прошлое, полное нетерпимости. Наш праведный гнев тут никому не нужен. Да, нас поддерживают, но большинство на стороне Малфоя и Эрики. Мы не можем позволить себе опрометчивости. Иначе нас всех в Азкабан упекут. Вы этого добиваетесь?

— Нет, а надо подождать, пока из Эрики Темная Леди не вырастет? — спросил Билл.

— Зря ты ее тогда по лицу ударила и напала на нее, — буркнул Рон. — Мы допустили слишком много ошибок. Таких лучше игнорировать, а провокации только все испортят.

— Надо сражаться, — говорил Чарли.

Беда Молли Уизли объединила всю их большую семью. У некоторых сыновей Молли уже родились дети, а недавно у Джинни и Гарри родился сын Джеймс. Но все эти люди собрались вместе в одном доме, чтобы решить, как им помочь Молли освободиться из Азкабана. На семейное собрание прибыли и старшие сыновья Молли — Билл, Чарли и Перси. Никто не остался в стороне.

С недавних пор частью семьи Уизли стали считать и Аманду Шелби, которая провела с ними рождественские каникулы. Аманда была совсем не избалованной, она помогала Молли по хозяйству, делала уборку, мыла посуду. Аманда идеально вписалась в их большую дружную семью и была рада учиться на факультете Гриффиндор. Про свою настоящую семью Аманда рассказывала всякие ужасы, вроде того, что ее родители мучают их домовых эльфов. Аманда с радостью надела вязанный свитер с вышитой на нем буквой «А», даже заплакала от переизбытка чувств, а Молли стала утешать девочку. В каком-то смысле Аманда по характеру была похожа на Джинни: тихая, но смелая. Молли Уизли сразу стала воспринимать Аманду как еще одну свою дочь, даже подумывала не об опекунстве, а об официальном полноценном удочерении девочки. Артур пообещал подумать над этим, но теперь эта проблема отходила на второй план. Мистер и миссис Уизли не могли никого удочерять, если кто-то из них попал в Азкабан. Как можно доверить ребенка семье преступников?

После того, как Аманда, находясь в Хогвартсе, прочитала злополучный номер газеты с колдографией Молли Уизли в тюремной робе и цепях, она побежала искать Эрику и высказать ей свое отношение к такому повороту событий. Аманда хотела ударить Эрику, но у нее не получилось. Аманду бесило то, что Эрика целых два месяца исправно помогала Филчу убираться в замке, ни разу не отлынила от наказания. Эта примерность и послушность Эрики доводили Аманду до отчаяния и какого-то аффекта. Эрика успевала и хорошо учиться, и отрабатывать наказание, и самой никого не провоцировать. Ее совсем не мучила совесть и ей не было жалко рыжую семейку.

Потом Аманда пошла к директору и отпросилась домой к Уизли по семейным обстоятельствам. Она уже считала Уизли своей истинной семьей, не по крови, но по духу. Директор вошел в положение девочки и отпустил ее. Неделю Аманда провела в доме Уизли и очень многие сочувствовали ей и еще больше возненавидели Эрику. Вылилось это в то, что несколько учеников старших курсов разных факультетов решили положить этой безнаказанности Эрики конец. Да, она мыла пол в замке, но в это время Молли сидела в сырой камере Азкабана, окруженная дементорами. Положение Эрики и Молли было несравнимо.

Эрика, уже отработавшая свое долгое наказание у Филча, неспешно гуляла по коридорам Хогвартса. Она не могла не понимать, что ее жизнь в опасности, но она не собиралась поддаваться панике и показывать своим врагам страх. Когда группа учеников с воинственным видом вышла из-за угла, Эрика не удивилась и спокойно посмотрела на них.

— Это тебе за Молли Уизли, — крикнула одна девушка, вскинула палочку и произнесла оглушающее заклинание.

Чары почти не оказали воздействия, но Эрику так же стали атаковать другие ребята. Эрика использовала защитное заклинание, но совместная атака противников пробила защиту и Эрика впечаталась в стену. Девочка не потеряла сознание, чем выбесила мстителей.

— Посмотрите на нее, — говорила лидер группы. — Вырядилась как на бал, нацепила заколку с изумрудом. У нее родители умерли, а ей все равно, потому что у нее вместо сердца камень. Что, хочешь жить в особняке Малфоев, да? — девушка резко подошла к Эрике и ударила ее кулаком в живот. — Что, брезгуешь общаться с нами, бедняками, хотя ты и сама из семьи бедных магглов? Что, тебе больно? Погоди, — она ударила Эрику ногой по ногам, от чего та все-таки упала, — будет еще больнее. Ты мнишь себя дворянкой, а на самом деле ты мусор. Ты поняла меня, малфоевская подстилка?

— Дай мне ее ударить! — крикнула другая ученица в форме факультета Пуффендуй. — Даже нашему терпению и доброте должен быть предел!

— Нет, я хочу ее ударить! — кричал Адам Харрелл, осмелевший от численного преимущества.

Эрика, писавшая тот список неблагонадежных учеников Хогвартса и подарившая его Люциусу на Рождество, узнала девушку-заводилу. Это была шестикурсница Нэнси Митчелл. Семья Митчеллов была многодетной и все они поколениями учились на факультете Пуффендуй. Поддакивала ей ее сестра Хоуп. Рядом стояли Джоселин, Лилиан и даже второкурсница Эбигейл Митчелл. Эрика не знала, сколько всего детей в семье Митчеллов, но у них были только дочери.

Адама Харрелла поддерживал Питер Грир, такой же четверокурсник-гриффиндорец. В толпе Эрика разглядела шестикурсника-гриффиндорца Оскара Грира, его старшего брата и парня Нэнси Митчелл. Унижение Эрики явно всех заводило и радовало, но потеха длилась недолго. Шум привлек внимание других учеников.

— Уберите от нее свои руки, — рявкнул Марк Уайтхэд, тот самый пятикурсник и староста слизеринцев, и вскинул волшебную палочку.

Джессика Эндрюс, вторая староста слизеринцев, подбежала к Эрике и помогла ей подняться. В Хогвартсе затевалась серьезная драка. В воздухе мелькали искры, а может быть это была всего лишь игра воображения.

— Она должна заплатить за то, что сделала с Молли Уизли! — кричала Нэнси и ударила оглушающим заклинанием Джессику.

— Да кто такая эта Молли, чтобы за нее нужно было мстить Эрике?! — Джессика атаковала Нэнси в ответ. — С чего вы решили, что имеете право выносить приговор? А ну марш в свои крестьянские домишки. Вон из Хогвартса, обнаглевшие бедняки!

У Эрики все-таки закружилась голова и она не могла внимательно наблюдать за дракой, которая кончилась только тогда, когда в коридоре появилась профессор Макгонагалл и разняла драчунов. Минерва отчитывала учеников, но Эрика слышала ее голос как из-под толщи воды. Эрика рухнула на пол, Минерва ойкнула, Нэнси улыбнулась, а Джессике померещилось, что Эрика умерла.

Разумеется, это было не так. Эрику нельзя было оставлять в Хогвартсе и ее переместили в особняк Малфоев. Выходка старшекурсников грозила вылиться в грандиозный скандал. Эрику часто сопровождали скандалы, но такого еще не было. Глядя на девочку, лежащую в своей спальне без сознания, Люциус снова почувствовал вину. Это из-за него Эрику избили и унизили, это из-за него Эрику ненавидят и презирают. Он порывисто прикасался к руке спящей девочки, но отдергивал свою руку и ругал себя за эту привязанность. Нет, он должен остановиться, иначе Эрика и правда умрет в один ужасный день, а он этого не переживет. Нет, он не мог бросить эту девочку и отречься от нее, она стала для него членом семьи, опорой, поддержкой и надеждой. Эрика так обожала его, так верила ему, а он ее подвел. Он всех подводит.

— Что теперь с ней будет? — спрашивала Астория. — Как она вернется в школу? Эта травля не прекратится и вы все это знаете.

— Мы можем забрать ее из школы? — интересовался Драко. — Она может учиться и у нас в особняке, да? Ради ее безопасности.

— Нет, я не заберу ее из Хогвартса, — отвечал Люциус. — Мы не будем убегать. Молли Уизли напала на нас и теперь сидит в тюрьме. Напавших на Эрику в школе тоже ждет наказание. Не мы должны их бояться, а они нас.

— Ее же убьют, — говорила Астория и пророчила плохой конец для своей семьи.

— Мы должны бороться, — упорствовал Люциус.

Как странно. Он никогда не был особенно смелым, но Эрику ему вдруг захотелось защитить, сражаясь и борясь, преодолевая свою неуверенность и другие слабости. Он не мог потерять эту девочку, только не его золотце. Жаль, что Нарциссы рядом нет, жаль, что она бросила их в самый важный момент жизни. Надо бороться. Без борьбы их ждет только поражение и смерть.

Служанка Мисти сияла от счастья. Мир был не без добрых людей. Все понимали, что девочка представляла угрозу магическому сообществу и пытались ее уничтожить. Семья Малфоев трещала по швам и вот-вот могла разрушиться. Мисти воодушевилась. Борьба за справедливость не может закончиться неудачей. Это судьба, это промысел судьбы, возмездие, воздаяние. Кара небесная. Неизбежная кара. Долгожданная. Сладостная. Желанная. Мисти представляла себе мучения Эрики и семьи Малфоев, чувствуя эйфорию.

— Я вас подвела, — сказала Эрика и отвела взгляд.

Девочка пришла в себя после того как сутки пролежала без сознания. Умом она понимала, что была ни в чем не виновата, но все же не могла успокоиться. Ее так легко победили, унизив перед всей школой.

— Не подвела, — не согласился Люциус. — Ты не могла противостоять толпе старшекурсников. То, что у тебя есть могущественный дар, не означает, что ты будешь побеждать всех и всегда. Не будь к себе слишком строгой. Я, — колдун взял девочку за руку, — не требую от тебя постоянных побед. Вообще ничего не требую. Не нужно мне ничего доказывать. Я не деспот и никогда не буду им для тебя.

— Знаю, — тихо ответила Эрика. — И я это ценю. Я благодарна вам за все.

Ощущение теплой ладони будущего опекуна умиротворяло девочку. Люциус и для нее был опорой, поддержкой и надеждой. Смыслом ее жизни и ее путеводной звездой.

— Вы же не отмените праздник из-за той драки в Хогвартсе? — вдруг спросила Эрика. — Ваш юбилей очень важен для меня. Нужно обязательно пригласить гостей. Я в порядке, я вполне смогу приветствовать всех и сидеть за обеденным столом. Нельзя не отпраздновать ваш пятидесятилетний юбилей.

— Ты и правда про него помнишь? — спросил Люциус и почувствовал смесь умиления, стеснительности и гордости за свое золотце.

— Обижаете, — на мгновение посерьезнела девочка. — Как можно забыть такую дату?

— Многие забывают, — рассеянно ответил Люциус. — В прошлом году Нарцисса так и не поздравила меня с днем рождения. И в позапрошлом тоже.

— Какой ужас, — эта информация оскорбила Эрику до глубины души. — Вы столько лет прожили вместе. Зачем нужно быть такой жестокой к вам? Зачем делать вид, что вас не существует? Извращение какое-то.

— Ты права, — грустно улыбнулся Люциус. — Честно? Я даже не знаю, хочу ли я, чтобы Нарцисса вернулась в семью. Нет, если она потребует развода, я дам ей его. И часть имущества тоже. Только чтобы она оставила меня в покое. Почему я должен терпеть такое обращение с собой? Сын у нас уже взрослый, он все поймет. Нужно уважать себя, не позволять вытирать об себя ноги. Ни жене, ни кому-то еще.

— Я рада, что вы перестали постоянно ругать себя, — просияла девочка. — Вот таким решительным вы мне нравитесь еще больше. Вы же сильный, вы все сможете. Не позволяйте ломать себя. Боритесь.

— Ты не только мое золотце и охранник, но еще и муза-вдохновительница? — рассмеялся колдун. — Смотри не перехвали меня.

— Что-то должно перевесить ту грязь, что вы слышали в свой адрес столько лет, — сказала девочка. — Нельзя перехвалить человека, а загнобить придирками очень даже можно.

— Поосторожнее со мной, — взгляд Люциуса стал отрешенным. — Ты совсем не знаешь меня. Возможно, это и хорошо. Тебе ни к чему знать о моем бурном прошлом слишком много.

— Я уже много знаю про него, — ответила девочка и поправила подушку под головой.

— Далеко не все и не во всех подробностях, — отозвался хозяин дома. — Некоторые вещи дети, а ты все же ребенок, знать не должны. Рано или поздно, — с болью в голосе добавил Люциус, — ты во мне разочаруешься как Нарцисса. Она тоже сначала идеализировала меня и была рада нашей женитьбе, не верила слухам и сплетням про меня, а потом не выдержала знакомства с настоящим мной. И вот чем все это закончилось. Уходом из семьи. Она еще очень долго меня терпела и пыталась искренне полюбить, но тщетно. Вот такая реальность, Эрика, золотце ты мое.

— Какая разница? — спросила девочка. — Мне все равно, в каких интригах вы были замешаны. Не нужно этого прятать, отрицать. Это ваша жизнь, от и до.

— Тебе было мало того, что я тебе говорил про себя и Мисти? — оживился Люциус, а его взгляд стал полон каких-то бесовских искр. — А ты, однако, жестокая. Не жалко тебе бедную служанку. Никого не жалко. Ты мне такой еще больше нравишься. Не бойся, я тебя не трону, никогда, но вот про других людей я ничего обещать не могу. Ладно, — Люциус провел ладонью по своим волосам, — отдыхай. До праздника еще две недели, мы вполне успеем все подготовить и всех пригласить. Надеюсь, что гостей будет больше, чем на Рождество. Та драка в Хогвартсе вызвала общественный резонанс, очень многие теперь поддерживают нашу семью. Да, завтра в особняк опять журналисты придут, будь готова.

— Хорошо, — кивнула Эрика.

В этот день Эрика решила именно отдыхать. Завтра ей опять надо будет давать показания и интервью, поэтому сегодня нужно было немного побездельничать. Девочка решила спокойно побродить по особняку, но эта ее прогулка продлилась недолго. Эрика столкнулась с Мисти в коридоре. Служанка огляделась вороватым взглядом, а потом гневно посмотрела на Эрику.

— Ты опять здесь? — недовольно спросила Мисти. — Разве ты не должна быть в школе? Или ты опять с кем-то подралась и кого-то подставила? Тебе не надоело ввязываться в неприятности и провоцировать конфликты? Ты не понимаешь, что тебе тут не место?

— Извини, что? — надменно спросила девочка. — Как ты разговариваешь со своими нанимателями? Увольнения захотела?

— Мне больше некуда пойти, — поникла Мисти.

— А меня это не волнует, — ответила Эрика. — Не место тут только тебе. Ты какая-то странная, вынюхиваешь тут все. Ты случайно не шпионка, а, Мисти? Берегись, а то как бы это ты не оказалась разжигательницей конфликтов. Строишь тут из себя невинную овечку, а на деле вредишь семье Малфоев, которые приютили тебя и дали тебе работу. Какая неблагодарность!

— Он ко мне приставал! — зашипела служанка. — За что мне быть ему благодарной? За то, что только изнасиловал, а не убил?!

— Хватит сцен и драм, — Эрика сверлила Мисти пронзительным взглядом. — Никто тебя не насиловал. Ты пыталась отказаться или решила подыграть ему, а потом выставить все так, будто он мучил тебя, а, Мисти? Шпионки готовы пойти на все, чтобы выполнить свое задание. Ты шпионка? Признавайся, Мисти.

— Нет, я... — служанка впала в замешательство.

— Иди готовить обед, — приказала ей девочка. — И чтобы я больше не слышала от тебя подобных вещей, поняла?

Мисти поклонилась Эрике, но было видно, что ее корежит от такой вынужденной вежливости.

— Ты же из бедной семьи, — прошептала Мисти, все еще находясь в поклоне. — Как ты можешь быть такой жестокой? Такой властной? Тебе совсем меня не жалко? Тебе не жалко миссис Уизли? Зачем ты сделала все, чтобы ее посадили в тюрьму?

— Молли Уизли пыталась меня убить, — холодно ответила Эрика. — Если и ты попытаешься это сделать, то тебя тоже посадят в тюрьму. Иначе нельзя. Иначе травля Малфоев никогда не прекратится, а я этого допустить не могу. Мистер Малфой слишком дорог мне, я не могу смотреть на то, как его унижают.

— Он это заслужил, — совсем тихо сказала Мисти, склонившись еще ниже и учтивее.

— Он заслужил обожания, а не травли, — отрезала Эрика. — Иди на кухню и готовь еду. Хватит болтать.

Мисти поспешила убраться от греха подальше. В глубине души она ненавидела эту странную девочку, желала ей смерти. Но на секунду Мисти подумала, что Эрика все же умна и проницательна, вовсе не пустышка, нет, а очень интересный человек. Правда Мисти старалась не думать о том, в кого Эрика вырастет, если ее все же не получится уничтожить. Темной Леди? Нет, нет, надо бороться, надо остановить ее во что бы то ни стало.

— Тебе не жалко миссис Уизли? — спросила Эрику Астория примерно через полчаса после стычки со служанкой.

— Вы все сговорились что ли? — вскипела девочка. — Она пыталась меня убить. Нужно было спускать ей это с рук? Ни за что. Может, посидев в Азкабане, Молли поймет, как это страшно и перестанет призывать к крайним мерам против бывших Пожирателей.

— Бывших Пожирателей не бывает, — уклончиво ответила Астория.

— Почему ты согласилась выйти замуж за Драко? — прямо спросила ее девочка.

— Я полюбила его, — ответила Астория.

— А его отца согласилась терпеть, да? Как и Нарцисса? — глаза Эрики словно прожигали сознание Астории.

Девушка попятилась. Чужой разум словно вторгся в ее сознание и читал ее как открытую книгу. Астория попыталась закрыться от чтения мыслей, но столкнулась с невидимым мощным потоком энергии, который она не смогла перекрыть.

— Не лги мне, — сказала девочка. — Зачем ты настраиваешь Драко против Люциуса? Тебе кажется это забавным? Я же вижу, как он хочет заступиться за отца, но разрывается между ним и тобой.

Астория молчала, все еще пытаясь перебороть воздействие Эрики. А потом Эрика отпустила ее. Астория отшатнулась от девочки, смотрела на нее, безостановочно моргая.

— Ты ужасный человек, Эрика Питти, — прошептала, нет, почти простонала Астория. — Ты будешь ломать всех врагов Люциуса?

— Не ломать. Останавливать. Защищать его от унижений, — пояснила девочка. — И так будет всегда. Он не должен сражаться один против всего мира. Я не отдам его на растерзание толпы.

На следующий день журналисты заполонили особняк. И Мисти, и Астория постарались максимально избегать Эрики и репортеров. У них это не получилось. Они не сдержались и высказали журналистам все, что думают про эту странную девочку.

— Зачем же вы соглашались выйти замуж за Драко, если так ненавидите его отца? — задавали вопрос журналисты.

— Я полюбила его, — говорила Астория, а сама понимала, что совсем запуталась.

Может, она просто не хотела детей от Драко, вот и не решалась забеременеть. Да, у нее было слабое здоровье, но это все было похоже на неумелую отговорку. Так ли она любит Драко, как считает?

Мисти проболталась журналистам про ту историю, произошедшую несколько лет назад. Про приставания к ней хозяина дома. Мисти была горда собой, надеялась восстановить справедливость. Пусть все знают правду про Люциуса Малфоя. Пусть никто не обманывается его харизмой и понимает, что его душа прогнила насквозь.

А Эрика следила и за Асторией, и за Мисти. Следила и была очень недовольна тем, что они обе распускали грязные сплетни про мистера Малфоя. Ладно служанка, но и Астория тоже! Эрику это ужасно разочаровало. Астория еще больше упала в ее глазах.

Вопреки надеждам Мисти и Астории их интервью возымели обратный эффект. В рассказ Мисти про якобы ее изнасилование мало кто поверил. Нет, конечно, люди вроде Уизли, Митчеллов и Харреллов зацепились за эту компрометирующую информацию, но большинство читателей газет уже устало от постоянного выливания потоков грязи на семью Малфоев и было на стороне Эрики. Драка в Хогвартсе показала уровень нетерпимости в обществе и большинству это не понравилось. Они не хотели, чтобы их дети в Хогвартсе доходили чуть ли не до смертоубийства.

— Мы не за это сражались, — говорило большинство. — Мы хотим мира, а не нападений на учеников Хогвартса, на наших детей.

Семья Уизли сидела как на иголках. Молли все еще была в тюрьме, но общество не требовало ее освобождения, а в Министерстве тоже никто не хотел об этом слышать. Факт нападения Молли на Эрику нельзя было отрицать. Несдержанность и правдорубство Молли могло дорого обойтись и ей самой, и ее родным. Ненавидеть Малфоев стало немодно. На повестке дня была только Эрика, ее здоровье, ее планы на будущее и ее путь к опекунству мистером Малфоем.

Мисти и Астория были в шоке. В эти две недели перед праздником юбилея хозяина дома они сдружились, понимая, что может произойти нечто ужасное. Вряд ли Эрика и Люциус станут терпеть таких ненадежных особ в поместье рядом с собой. В каком-то смысле, Мисти и Астория это осознавали, Эрика выжила из дома Нарциссу, потому что она унижала своего мужа, а Эрике это не понравилось. Теперь очередь может дойти и до них. Мисти могли уволить, но и Астория не была защищена своим браком с Драко. В голове Астории пульсировала мысль о разводе. Ее тоже могут выгнать, а Драко подобрать новую жену, более подходящую для семьи Малфоев и продолжения этого рода. И Мисти, и Астории было очень страшно, почва колебалась у них под ногами, у них не было уверенности в завтрашнем дне. Астория запоздало поняла, что перегибала палку в своей нетерпимости к Люциусу, как и Нарцисса, и вот чем это обернулось.

Ближе к четвертому апреля в поместье начали организовывать сам праздник. Эрика помогла своему будущему опекуну написать побольше пригласительных писем, а еще она следила за служанкой и проверяла количество приготовленных блюд. Все должно было получиться идеальным. Мисти ежилась всякий раз, когда встречалась взглядом с Эрикой. Нет, она почти разоблачила ее. Странно, почему мистер Малфой до сих пор ее не уволил или не убил. Наверное, уволит ее после своего юбилея. Мисти ускорилась. Надо было спешить. Она может провалить свое задание, если не решиться на отчаянные крайние меры. Больше ждать нельзя. В поместье как раз придут самые важные люди, у нее будет шанс устранить всю верхушку, всех злодеев одним махом. Мисти нервничала. Она не может ошибиться и проиграть. Добро всегда побеждает зло, добро всегда должно побеждать, иначе мир погрузится в вечную тьму.

Когда в день торжества начали приходить гости, Мисти стушевалась. Как она сможет уничтожить всех этих злодеев? Они же все были ведьмами и колдунами, а что было у нее? Как она победит? Еще и Эрика глаз с нее не спускает, неприкрыто следит за ней как за подозреваемой. Сначала в поместье пришли мистер и миссис Шелби, потом мистер и миссис Эндрюс и чета Уайтхэдов и Диккерсонов. Кто-то из них привел с собой своих братьев и сестер. Таким образом гостей было целых одиннадцать человек. Намного больше, чем на Рождество. Мисти нервничала все сильнее, когда смотрела на вежливую Эрику, общающуюся с гостями, на Эрику в этом новом зеленом платьице и в новых балетках. Мисти казалось, что она не выдержит и набросится на Эрику прямо сейчас и будь что будет.

— Здравствуйте! Здравствуйте! — говорила Эрика, подходя к каждому гостю. — Да, я та самая знаменитая грязнокровка из малоимущей семьи магглов. Здравствуйте, очень приятно! — девочка всем учтиво кланялась и пожимала руки. — Очень приятно с вами познакомиться!

Мисти затошнило. А ей ведь надо было накрывать на стол. Но как она могла пойти к гостям? Посмотреть в их напыщенные лица? Нет, их надо было убить, пока они не передали свои темные идеалы потомкам. И их детей тоже надо будет убить. Всех детей Пожирателей. Вот только тогда можно будет говорить о настоящей победе добра над злом. У Мисти появилась одна идея и она поспешила претворить ее в жизнь.

— Спасибо вашей дочери за то, что помогла мне в Хогвартсе, миссис Эндрюс, — сказала Эрика, когда все сели за большим обеденным столом. — Иначе я бы не отделалась обмороком.

— Джессика у нас все же староста, — ответил мистер Эндрюс. — Это ее обязанность, следить на безопасностью слизеринцев. Она не могла бросить тебя в беде.

— Куда только смотрят родители Нэнси Митчелл? — возмутилась миссис Диккерсон и чайная ложечка звякнула о чашку. — Как они воспитывают своих дочерей, если они потом нападают на других учеников?

— Они не понимают, что такое воспитание неправильное, — миролюбиво отозвалась Эрика. — Они не видят разницы между битвой за добро и агрессией.

— Верно, дитя мое, — улыбнулась миссис Уайтхэд. — И все же как ты теперь будешь учиться в Хогвартсе? А вдруг тебя решат отчислить?

— Мы этого не допустим, — заверил всех Ричард Шелби. — Молли Уизли в тюрьме. Если будет нужно, мы всех провокаторов в Хогвартсе вычислим и арестуем. Наши дети должны быть в безопасности.

— В крайнем случае мы их всех заберем из Хогвартса по своему желанию, — предложил мистер Уайтхэд. — Это нанесет репутации школы непоправимый ущерб. А наших детей мы будем или обучать дома, или переведем в другие элитные школы. Благо, Хогвартс не единственная такая школа в мире.

Служанка пересилила себя и выходила к гостям раз за разом, вынося все новые блюда. Гости разговаривали, ели, пили, немного пьянели, но ничего необычного с ними не происходило. Мисти опять стала нервничать. Неужели она ошиблась? Неужели у нее ничего не выйдет и она провалит свое задание? Подведет Орден Феникса? Как же так! А Эрика, которой не дали крепких напитков в силу ее юного возраста, все так же поглядывала на служанку и выглядела неестественно миленькой. Как же Мисти ненавидела ее платье и изумрудную заколку! Как же Мисти бесила ее вежливая улыбка и ее спокойствие! Нет, надо попробовать снова, она не может сдаться. Только не сейчас. Они все должны умереть именно четвертого апреля, именно в юбилей хозяина дома. Это будет правосудием судьбы. Сегодня или никогда.

— Ну хватит уже, Мисти, — вдруг сказала Эрика и подперла подбородок кулачком. — Яд не подействовал. Мы все живы и здоровы.

— Яд... — охнула миссис Шелби и схватилась за сердце.

— Да, — кивнул Люциус. — В еде. Эрика приняла противоядие заранее, а мы все сначала выпили вина, которое я сам принес и разлил по бокалам. Все в порядке, вам ничего не угрожает.

Гости загудели за обеденным столом, а Мисти охватила жуткая паника. Конечно у нее ничего не получилось! Эрика же давно наябедничала про нее Малфою, вот он и принял меры предосторожности. Как она могла быть так наивна? Что же ей теперь делать? Бежать или сражаться?

— Мисти, ты сдаешься? — наигранно устало спросила служанку Эрика. — Я знаю, что на кухне мы найдем этот яд. Мы все узнаем и тебя посадят в Азкабан. Ты проиграла. Столько лет трудов и все напрасно, да, Мисти?

— У меня есть запасной план, — неожиданно храбро сказала служанка и с вызовом посмотрела девочке в глаза.

— Ну, давай, показывай его, — оживилась Эрика. — Удиви меня, Мисти. Покажи, на что способна твоя фантазия.

Драко и Астория тоже были за тем столом. Астория с укором уставилась на Мисти.

— Ты что, меня тоже хотела отравить? — жалобно спросила она служанку. — Мы же подружились с тобой. Я не понимаю...

— Я хотела освободить тебя от такой жизни, рядом с этими злодеями, — фанатично ответила Мисти. — Да, пока ты не родила наследника Малфоев, но я не могла так рисковать. Тебя выдали бы замуж за еще одного дворянина и колдуна и ты родила бы другое отродье, только не малфоевское. Невелика разница. Нет, нужно уничтожить вас всех, вы все зло, все до единого. И ты тоже, Астория. Я хотела освободить тебя из этой золотой клетки, спасти от кошмарной участи матери отродья какого-нибудь колдуна. Лучше умереть, чем жить так, верно?

— Ты с ума сошла? — Астория хлопала глазами и не узнавала свою служанку. — Тебя нужно не в Азкабан сажать, а в больницу Святого Мунго. А если бы я уже родила ребенка, ты бы и младенца отравила?

Несколько секунд Астория и Мисти гневно смотрели друг на друга, а потом служанка рванулась к выходу из обеденного зала. Гости все еще были в шоке и не успели магией остановить беглянку. Хозяин дома и виновник торжества был рад тому, что наконец-то пребывание Мисти рядом с его семьей завершилось. Мисти покинет его дом так или иначе.

— Я ее догоню, — сказала Эрика, рывком встала из-за стола и побежала за служанкой.

— Это опасно, — крикнула ей вслед Астория.

— Она же сквиб, — крикнула Эрика в ответ. — Что она мне сделает?

Девочка преследовала служанку, но потом все же потеряла ее из вида. Мисти воспользовалась этим шансом и ударила Эрику чем-то тяжелым по голове. Но девочка не упала. Тогда служанка ударила Эрику еще раз. И еще. Канделябр в ее руке окрасился кровью. Но девочка все еще не упала. Более того, она вцепилась в служанку и пыталась бороться с ней. Без магии, по-маггловски, грубо. Эрика сопротивлялась, а Мисти уже надоедала эта смехотворная борьба. Они, борясь, подошли к лестнице.

— Жаль, что Малфоя тогда домовые эльфы в Хогвартсе не убили, — выдохнула Мисти. — Они ведь тогда столкнули его с лестницы, но ты его спасла. Ты все испортила. Ты всегда все портишь.

Кровь заляпала лицо девочки, но она все еще боролась со служанкой, не давая ей сбежать. Послышался шум, скоро их обнаружат все гости и сами Малфои. Мисти предприняла последнюю попытку и еще ближе подошла к лестнице.

— Твое последнее слово, мерзавка, — прошипела она и попыталась толкнуть девочку вниз.

— Пока, Мисти, — прохрипела Эрика, вывернулась и толкнула саму Мисти.

Служанка не успела ничего осознать, как уже покатилась по ступенькам, а ее тело стремительно покрывалось синяками. Когда Мисти достигла подножья лестницы, на ней уже не было живого места. Вдобавок ко всему она ударилась головой о мраморный пол и затихла навеки. Эрика увидела все это мельком, потому что у нее очень сильно заболела голова и она осела на пол. Астория, которая прибежала первой, издала сдавленный вопль, увидев мертвую служанку под лестницей и почти бездыханную Эрику в луже крови.

— Она же серьезно пострадала, — возмутилась Астория. — Зачем вы ее тащите на суд в Министерство прямо сейчас? Этот суд не может подождать? Да отпустите же ее!

Но Асторию не слушали. События развивались так стремительно, что никто ничего не успевал осознавать. В особняк пришли следователи, чтобы собрать улики. Проверили еду, нашли на кухне тот самый яд, осмотрели тело мертвой служанки и канделябр, испачканный в крови Эрики. Саму девочку тоже осмотрели, но решили не дать ей отлежаться в особняке, а вместе с мистером Малфоем и остальными свидетелями происшествия потащили в Министерство на суд. Эрика не могла отказаться, хотя у нее очень сильно болела голова. Девочка даже не успела переодеться и в здании Министерства оказалась в том же зеленом платье и балетках. Волосы Эрики, несколько ее прядей, слиплись от крови, но девочку торопились ввести в зал суда. Вокруг было много народа, из толпы Эрика выхватывала отдельные знакомые лица. Было очень шумно, судья никак не мог призвать всех к тишине и порядку.

— Займите свои места, — сказал судья и опоздавшие поспешили исполнить это.

— Она хладнокровно убила несчастную служанку, — крикнула Глория Харрелл. — Она убийца. Это она должна в Азкабане сидеть, а не Молли Уизли. Она не ребенок, а чудовище.

— Служанка хотела нас отравить, — опешила Астория. — Эрика нас всех спасла от ужасной смерти. Она не чудовище, а молодец.

— Тебя никто не спрашивает, ничтожество, — огрызнулась Глория. — Ты недостойна жить. Лучше бы ты и правда умерла, мир бы стал намного чище. А пока в нем очень много грязи и всяких высокомерных снобов, разделяющих идеалы Темного Лорда.

— Я не ничтожество, — звонко крикнула Астория. — Как вы смеете так со мной разговаривать?!

— Успокойтесь, — крикнул судья. — Мы должны во всем разобраться. Улик по этому делу очень много.

Суд выслушал показания всех свидетелей. Их проверили на использование заклинаний, изменяющих память, и на запрещенное заклинание, подчиняющее волю. Потом некоторые их воспоминания были извлечены из сознания и показаны всем присутствующим. На них Мисти желала смерти Астории и видела, как Эрика радуется тому, что разоблачила шпионку в доме Малфоев. Мисти не отрицала то, что в еде был яд и это она его подмешала. Зал суда загудел. Эрика осматривалась по сторонам, улучив мгновение, чтобы полюбоваться зданием Министерства, которое видела в первый раз. Но девочку и ее будущего опекуна вдруг повели к каким-то стульям, около которых были цепи. Девочка насторожилась, но у нее не было выбора, она должна была сесть на этот стул. Она же все-таки убила человека. Когда Эрика и Люциус сели на эти стулья, цепи предсказуемо ожили и защелкнулись у них на запястьях.

— А тебе эти цепи очень к лицу, — хмыкнула Глория Харрелл. — Считай это репетицией перед отправкой в Азкабан. Тебе могут дать соседнюю камеру с мистером Малфоем. Скучать вы точно не будете. Все, теперь не поколдуешь.

Эрика только сейчас поняла, что цепи были антимагические и блокировали ее волшебную энергию. Это было весьма неприятно. Это злило девочку, но она постаралась не выдать своего смятения присутствующим в зале суда. Некоторые ее воспоминания тоже показали, особенно тот миг, когда она боролась с Мисти, а потом столкнула ее с лестницы.

— Вот, она убила служанку, — сказала Глория Харрелл. — Она виновна. Какие вам еще нужны доказательства?

— Но Мисти была шпионкой, — сказал Драко. — Это она пыталась нас всех отравить. Мисти виновна в гораздо больших преступлениях. А Эрика нас всех спасла. Почему она должна быть в цепях? — все существо Драко протестовало против такого обращения с девочкой и его отцом. — Эта безумная служанка специально ждала юбилея моего отца, чтобы уничтожить нас и выставить все правосудием судьбы. Она была фанатичкой. Вы же видели, как она говорила с Асторией. Эрика должна была остановить Мисти, что она и сделала. Ее за это хвалить надо, а не наказывать.

— Пусть привыкает к цепям, — твердила Глория.

— Да что же вы не уйметесь?! — вскричал мистер Уайтхэд. — Может быть вы тоже фанатичка как и Мисти и хотите нас всех мучить и истреблять? Тогда это вам место в Азкабане. Тогда это на вас надо цепи надеть. И намордник.

— Что?! — завопила Глория. — Да как вы смеете?

А потом произошло страшное. Глория вдруг с неприкрытой злобой наставила палочку на Люциуса и, Эрика это быстро поняла, начала копаться в его сознании, не заботясь о том, чтобы не навредить его психике или воспоминаниям. Наоборот, Глория именно что хотела навредить Малфою. Эрика хотела помешать Глории, но цепи блокировали ее магию. Присутствующие в зале суда разделились. Одни хотели помочь Эрике, а другие Глории. В итоге Глория продолжала свое воздействие, пока ведьмы и колдуны в зале суда выясняли отношения. Никто не хотел уступать друг другу. Эрика разозлилась еще сильнее и цепи, деформировавшись и, заискрив, сломались. Глория удивленно заморгала, а в следующий миг застонала и схватилась за свою голову, выронив палочку и прекратив, наконец, мучение Малфоя.

— Вы не будете вторгаться в его разум, — четко сказала девочка.

На суде присутствовали и журналисты. Момент, когда Эрика сломала цепи, попал на колдокамеры. Девочка выглядела ужасно с разбитой головой, в зеленом платье и с гневным взглядом, направляющей свою магическую энергию против врагов своего будущего опекуна. Глория Харрелл пыталась сопротивляться Эрике, но не могла. Наконец, Эрика ее отпустила, и Глория как подкошенная рухнула на пол. Но девочка вовсе не пожалела ее, просто она хотела сломать и цепи, сковывающие Малфоя. Сил у нее осталось мало, она убрала антимагический барьер, но вот сами цепи не деформировались. Эрика разозлилась уже на себя за свой юный возраст и неопытность, как вдруг сам Малфой применил беспалочковую магию и разрушил свои цепи. В зале суда воцарилась гробовая тишина.

— Я знала, что вы все можете и все умеете, — радостно воскликнула девочка. — Вы думали, что выхода нет, а он есть.

Глории Харрелл стало не по себе, ее затошнило. Она не могла смотреть на эту девочку, но смотрела и смотрела, не отрываясь, как околдованная.

— Он бабник и извращенец, — сказала Глория Харрелл, переведя дух, но так и не встав с пола. — Ты понятия не имеешь о том, какая у него была молодость, как он себя вел, пока учился в школе и до своей женитьбы на Нарциссе Блэк. Ты не знаешь о его страсти к участию в оргиях. И ты, Эрика Питти, понятия не имеешь о том, что он и на тебя глаз положил. Ты должна бы поберечься, что ли. Он же пялится на тебя, прям глазами раздевает.

Теперь не выдержал уже Драко и залепил в Глорию заклятие немоты.

— Не слушай эту ненормальную, — сказал Драко, подходя к девочке и своему отцу.

— Мне все равно, — ответила Эрика, улыбнувшись. — Даже если в этих сплетнях есть доля правды, я не изменю своего решения. Я все еще хочу стать частью вашей семьи.

— А чего мелочиться? — весело спросил Артур Уизли. — Зачем он хочет быть только твоим опекуном? Пусть сразу удочеряет. Ты же будешь рада получить право на их фамилию и герб, да?

— Я так и сделаю, — подал голос мистер Малфой, потирая свои запястья и еще не веря в то, что у него получилось использовать беспалочковую магию.

— Тогда я тоже удочерю Аманду, — сказал Артур. — Она будет рада получить право называться не Шелби, а Уизли.

В зале опять был слышен гул.

— Сообщаю всем, — вдруг заговорил судья, — что дело о смерти Генри и Патрисии Питти закрыто. Вины Люциуса Малфоя установлено не было. Пожар имел не магическое, а естественное происхождение. Генри Питти умер от отравления алкоголем, а Патрисия от цирроза печени. Им нельзя было помочь. И еще кое что, — судья посмотрел на девочку. — Днк-тест установил, что они действительно были твоими биологическими родителями.

Эрика кивнула. Она не очень хорошо себя чувствовала после такого частого использования магии. Даже у ее могущественного дара был предел.

— Не расстраивайся, — ласково сказал Люциус. — Я знаю, как ты хотела не оказаться грязнокровкой, но я в любом случае не откажусь от тебя. Через три дня мы посетим похороны твоих родителей и поставим в этой истории и твоей прошлой жизни точку. И я начну уже всерьез работать над твоим удочерением. Нужно будет еще убедить Нарциссу подписать документы, она же все еще моя официальная жена.

— Я с ней поговорю, — вызвалась помочь Астория. — Я скажу ей, что Эрика спасла нас и нет причин не допускать ее в нашу семью. Я уверена, что она меня послушает.

— Я тоже поговорю с мамой, — вызвался и Драко. — Эрика не должна страдать из-за ваших разногласий. Девочка имеет право на новую семью и счастье.

— Спасибо вам, — растрогалась Эрика. — На самом деле я бы сломала и десять таких цепей, если бы знала, что все это не напрасно.

Артуру Уизли, смотревшему на всю эту идиллию, стало очень грустно. Он только сейчас осознал, что Малфои тоже люди, что они живые, что у них есть свои мечты, огорчения и надежды. Артур осознал, что они тоже борются за свое счастье, защищают друг друга, хотят жить.

— Глория сказала правду про Малфоя, — произнес Артур, обратившись к Эрике. — Он всегда был замешан в каких-то преступлениях и оргиях. Почему тебе все равно? Он же втянет и тебя в свои махинации. Как ты этого не понимаешь? Он тебя погубит и, возможно, совратит. Не будь такой самонадеянной и наивной. Ты ничего про него не знаешь. Ты не знаешь, кого он убивал или пытал. Ты не знаешь, с кем он развлекался и ходил на рейды Пожирателей. Я уверен, что у Нарциссы были веские причины уйти из семьи, даже она не смогла терпеть все это. А ты уверена, что сама сможешь?

— Мне не нужно ничего терпеть, — ответила Эрика. — И где доказательства ваших обвинений? Кого это мистер Малфой пытал? Он не был фанатиком, поэтому другие Пожиратели его и унижали. Если бы он был таким жестоким, как вы стараетесь меня убедить, его бы боялись, уважали и никто бы не позволил Темному Лорду издеваться над его семьей. Но нет, все было не так. Значит, вы преувеличиваете его жестокость. А якобы оргии... В этом тоже может быть больше домыслов, чем реальных фактов. Вы просто хотите его очернить, вот и говорите мне эти гадости. Очень некрасиво с вашей стороны, мистер Уизли.

Суд закончился, а Эрика и Люциус остались на свободе. Они, Драко и Астория как ни в чем ни бывало пошли домой, в особняк, а Артур Уизли пошел домой к себе, думая над словами девочки.

На весь апрель Эрику освободили от посещения Хогвартса по состоянию здоровья. Она решила использовать совиную почту и, переписываясь с однокурсниками, брать у них задания, а потом сдать их преподавателям. У Эрики оставался еще май на подготовку к экзаменам, этого времени было вполне достаточно.

— Если ты себя плохо чувствуешь, мы можем не идти на эти похороны, — сказал Люциус. — Все равно это лишь формальность и мы пробудем там недолго.

— Нет, я готова, — ответила девочка. — Я хочу попрощаться с прошлым. И с городом, в который больше никогда не вернусь.

— Ты не жалеешь о сделанном выборе? — манерно, но с тревогой поинтересовался колдун. — Все так быстро произошло. Еще твой первый учебный год не закончился, а ты уже столько пережила. Я тебя не заставляю, не неволю. Я, — Люциус осекся, — не хочу втягивать тебя ни в какие махинации и лишать тебя детства, видя в тебе только магический потенциал и абсолютную преданность. Если я начну переходить грань, сообщи мне об этом. Меня иногда заносит, — тон Люциуса стал извиняющимся, — и я становлюсь слишком настойчив и бескомпромиссен.

— Все нормально, — сказала девочка.

— И все же мне кажется, что ты боишься мне перечить, — грустно произнес Люциус, протянул было руку к волосам Эрики, но тут же отдернул ее и для надежности засунул в карман верхней одежды.

— То, что они наговорили про вас и про оргии — это полный бред, — сказала девочка. — Меньше всего я хочу, чтобы вы теперь боялись до меня дотронуться. Ну это же глупость! Будьте естественны, самим собой.

— Не могу, — Люциус отвел глаза. — Тебе не понравлюсь настоящий я.

— Да что же это за тайны такие, — вздохнула Эрика. — Неужели все так страшно? Или они все просто привили вам чувство вины? — Эрика решительно подошла к Малфою ближе и дотронулась до его руки. — Вот, видите. Все нормально. Это называется доверие. Будет глупо избегать друг друга после того, что мы пережили. Я спасла вас, я спасла вашу семью, а вы помогаете мне обрести счастье в жизни и стали моим лучшим другом. Все прекрасно, только грязные сплетни все портят, — девочка смешно нахмурилась.

— Только другом? Не единственным смыслом твоей жизни и путеводной звездой? — усмехнулся Люциус. — Прости, — смутился он, — я случайно прочитал тогда твои мысли. Мне не стоило этого делать. Но они были такими громкими, я не смог их проигнорировать.

— И? — неожиданно серьезно спросила девочка. — Мои мысли неправильны? Я перехожу грань? В чем-то сплетники были правы, мне иногда кажется, что я как-то недопустимо сильно обожаю вас. Но я ничего не могу с собой поделать. Вы меня поразили с нашей самой первой встречи, когда я еще даже не знала вашего имени. Вас нельзя было не заметить. И хотя вы тогда пытались отговорить меня поступать в Хогвартс, я не нашла причин для обиды на вас, просто не научилась на вас злиться. А слово «грязнокровка» так и стало для меня не оскорблением, а просто прозвищем. Вы потрясающий.

Люциус почувствовал, как от девочки исходят мощные волны магической энергии, он почти мог потрогать их руками. Эрике не обязательно было использовать волшебную палочку, что направлять эту энергию и контролировать ее. Сейчас девочка словно хотела окутать этой энергией своего друга и покровителя, защитить, укрыть от всех завистников и недоброжелателей. Люциус находился почти что в океане такой энергии, она его убаюкивала, вдохновляла и исцеляла.

А потом произошло нечто, похожее на ответ на эту волну энергии девочки. Новая волна была другой, прерывистой, словно боялась разлиться в окружающем пространстве. Но все же энергия этой волны была очень насыщенной и мощной.

— Вы сами не верите в свою силу, — сказала девочка. — Надо бороться со всеми, кто вредит вам, кто пытается заставить вас считать себя слабым.

Они все же пошли на похороны. По этому случаю Эрика надела свой новый наряд черного цвета. Ей очень подходили ее сапожки из драконьей кожи, штаны, блузка и пальто. Без юбки или платья Эрика выглядела иначе, по-мальчишески. На мгновение Люциусу показалось, что это не его будущая приемная дочь, а приемный сын. Люциус с сожалением подумал о том, что у Драко нет такого характера как у Эрики, нет ее напористости и стойкости. Он понял, почему Драко был как-то отстранен от девочки. Драко тоже ее ревновал. Он видел в ней замену себе. Видел, что девочка добьется успеха там, где он не смог, и прекрасно впишется в семью Малфоев. Эрика было словно рождена для такой судьбы.

На кладбище было на удивление многолюдно. Погода была пасмурной. Природа застыла в ожидании дождя. Люди тоже были грустными, их тронула история родителей Эрики, хотя они не знали их лично. Всех коробила девочка из бедной семьи, которая перевелась в частную школу, сдружилась с каким-то богачом и собиралась стать членом его семьи. Такое не укладывалось у людей в голове. Им казалось, что Эрика была не девочкой, а монстром, принявшим ее облик. Всех сковал суеверный страх. Завидев приближение Эрики и Люциуса, оживились журналисты и папарацци. Не дав им и шагу ступить, девочку снова забросали вопросами.

— Что он может дать тебе, кроме денег? — спрашивала журналистка.

— Семью, — невозмутимо отвечала девочка и глядела прямо в объектив камеры.

— Ваши погибшие родители не дали вам счастливого детства. Зачем же вы пришли сюда, на их похороны?

— Чтобы попрощаться с прошлым и настроиться на новую жизнь.

— Это показуха! — крикнул кто-то из толпы. — Тебе их ни капельки не жалко. Убирайся!

Люди в толпе нахмурились и в Эрику и ее будущего приемного отца полетели комья грязи и камни.

— Даже из похорон ты делаешь себе рекламу? Как тебе не стыдно! — кричали люди. — Давай-давай, беги в его особняк и не попадайся нам на глаза, лицемерка. Быстро же ты устроила свою жизнь. Презираешь нас, бедняков? Зачем ты убила ту служанку? Ты чудовище! Позор тебе! Позор!

Грязь и камни все летели и летели точно в цель. Люди шумели, журналисты и операторы все фиксировали с дотошностью. Эрика смотрела на всех этих людей и была холодна как лед и спокойна как удав.

— Я сейчас уйду, а вы останетесь здесь, в этих четырех улицах, — сказала девочка и широко развела руками. — Почему вы такие агрессивные, если вы счастливы? Или ваши жизни лишены смысла и надежды и вы просто ненавидите всех, кто пытается выбраться из нищеты и болота? Позор вам! Позор!

Люди разом умолкли, захлебнувшись своим гневом. Ветер усилился. Где-то каркали вороны. На кладбище пахло смертью. Казалось, что этот запах исходил от Эрики и Люциуса. Или же люди просто хотели в это верить. Богач должен быть виновен! Иначе и быть не может!

— Простите, — девочка обратилась к Малфою. — Зря мы сюда пришли. Не нужно было участвовать в этом цирке. Пойдемте домой?

Тон девочки был ласковым и милым, для нее перестали существовать все эти злые и агрессивные люди. Люциус повел Эрику прочь с кладбища. Повел, как королеву, галантно, красиво. Фотокамеры щелкали, люди молчали. Вдруг из толпы вышла женщина, а Эрика узнала ее.

— Здравствуйте, Рита, — быстро произнесла девочка с лучезарной улыбкой. — Как, вы тоже сюда пришли?

— Я там, где сенсация, — ответила Рита Скитер и тоже улыбнулась. — Я знала, что встречу вас здесь.

— Я всегда рад тебе в своем доме, — сказал Люциус. — Тебе не обязательно караулить меня на улице. Могла бы прислать письмо. Если бы я знал, что ты так хочешь возобновить наше общение, я бы пригласил тебя на свой юбилей.

Эрика молча просияла.

— А эта девочка довольно милая, — сказала Рита, — и догадливая. Далеко пойдет. Она уже столько сделала для твоей семьи и это не предел, так ведь, Эрика?

Девочка кивнула.

— Прелесть, — умилилась Рита. — А что, та служанка и правда оказалась шпионкой и пыталась отравить всех гостей?

— Да, к сожалению, — ответила девочка. — У меня не было выбора, я должна была ее остановить. Я не против, если вы будете приходить к нам в гости.

— Ты уже прочитала мои книги? — предположила Рита.

— Только начала, — отозвалась Эрика. — Вы интересно пишете.

— Спасибо, — сказала Рита. — А многие люди ненавидят мои сочинения. Якобы в них одна ложь.

— Не обращайте на них внимания, — сказала Эрика. — С церемонии распределения в Хогвартсе вокруг меня появилось столько ненависти и злости, что я даже удивляюсь этому. Мне желают неудач, несчастий и смерти. А Молли Уизли пыталась меня убить.

— Наслышана, — кивнула Рита и обняла девочку за плечи. — Как ты себя чувствуешь? Потом же еще тебя в школе избили, да? Ты в порядке?

— Вполне, — ответила Эрика. — Я справлюсь, не волнуйтесь. Они меня не сломают.

Отойдя от кладбища на приличное расстояние, все трое переместились в особняк. Увидев Риту Скитер, Драко и Астория застыли как вкопанные. Люциус был явно недоволен такой реакцией сына и его жены.

— Рита останется в нашем доме на неопределенное время, — холодно сказал Люциус.

— Про его склонность к оргиям были вовсе не слухи, — шепнула Астория, повернувшись к Драко. — Он еще не развелся с Нарциссой, а уже приводит сюда свою любовницу? Он так точно Эрику развратит.

— Я вообще-то тут стою, — прокашлялась девочка и сердито посмотрела на Асторию. — Вы опять начинаете говорить гадости про Люциуса? Вам это еще не надоело? А Нарцисса, — взгляд девочки стал властным, — ушла к своему любовнику. Не вижу причин, почему Люциус должен страдать без нее в одиночестве. Если у него хорошие отношения с Ритой, то почему бы и нет? Вы не желаете Люциусу счастья?

Астория который раз за эти месяцы отшатнулась от Эрики.

— Но так нельзя... — выдохнула она и замахала руками. — Тем более при ребенке...

— Ты же на ней не женишься? — с опаской спросил отца Драко. — Ты же не отречешься от моей мамы?

— Это она от меня отреклась, — вспылил Люциус. — Постоянно попрекала меня, говорила, что я всех подвел, что я ужасен, как ей со мной неприятно находиться в одной комнате и одной постели, — Люциус бросил краткий взгляд на Эрику и осекся. — Вы думаете, мне было комфортно жить, выслушивая все эти обвинения и унижения от жены?

Рита улыбнулась. Астория нахмурилась. Драко молчал.

— Драко, ты мне очень нравишься, но семья у тебя какая-то бешеная, — грустно сказала Астория с нотками возмущения в голосе. — Я не уверена, что хочу для Эрики будущего приемной дочери твоего отца. Я не уверена, что ее место в семье Малфоев. И, — Астория нервно поправила прядь волос, — я не уверена, что мое место в твоей семье. Извини, Драко. Может, нам не судьба быть вместе и иметь детей? Зачем мы мучаем друг друга? Зачем я мучаю себя? Я не доверяю твоему отцу и уж тем более не доверяю этой девочке. Да, она спасла нам жизнь, но она мне очень неприятна. Я понимаю, почему ушла Нарцисса. Ей тоже было неприятно терпеть Люциуса и эту девочку рядом с собой.

— Ты уходишь от меня? — грустно спросил Драко жену.

— Я не хочу этого, но не вижу другого выхода, — Астория отвернулась от мужа и посмотрела в окно. — Я не могу ломать себя и притворяться, что все нормально. Только не рядом с Эрикой и твоим отцом. Не могу, не хочу, не буду!

— Успокойся, — сказал Драко. — Не торопись сжечь за собой мосты. Я тебя понял и услышал, но я не хочу тебя терять.

— Я тоже не хочу терять тебя, — Астория расплакалась.

Драко обнял жену. Он подумал о будущем своей семьи. Эрика была реальностью, как и отсутствие в особняке Нарциссы. Зато Рита Скитер тоже была реальностью, как и ее прекрасные отношения с Люциусом. Драко и был рад за отца, и злился на него за то, что он так быстро забыл Нарциссу и изгнал ее из своего сердца. Все было неправильно! Все должно быть не так!

— Что ты об этом думаешь? — спросил у Эрики хозяин дома, наблюдая за разговором Драко и Астории, перебирая и сжимая пальцами свою любимую трость.

Рита Скитер стояла рядом с ним.

— А мое мнение важно? — Эрика повернула голову и посмотрела Люциусу в глаза. — Если Астория захочет уйти, она уйдет, как и Нарцисса. Нельзя удерживать ее здесь, от этого всем будет только хуже. Возможно, Астория просто не подходит для рождения ваших внуков и Драко нужна другая жена. Но не мне что-то решать, я в вашем доме и семье гость, охранник, пусть вы и цените меня больше, чем прислугу. Я не питаю никаких иллюзий насчет моего будущего положения здесь.

— Ты не прислуга, — печально произнес Люциус.

— Знаю, но все же и не ровня вам, — спокойно ответила девочка. — Все нормально, я не переживаю. Вы и так относитесь ко мне лучше, чем я могла бы ожидать, учитывая мое происхождение. Я ни на что не жалуюсь.

Астория заплакала громче и в слезах убежала, а Драко бросился догонять ее. Рита Скитер переводила взгляд с Эрики на Люциуса.

— С вашей меткой больше не было проблем? — вдруг осведомилась девочка.

Рита удвоила свое внимание.

— Каких проблем? — спросила она.

— Кто-то перед Рождеством наслал на меня порчу, — сказал Люциус. — Из метки потекла вредоносная энергия, которая меня чуть не убила. Но Эрика перехватила ее, а потом устранила. И я выжил, — Люциус с гордостью посмотрел на Эрику. — Ты больше, чем мой охранник.

— Делаю все, что могу, — ответила девочка.

— А можешь ты очень многое, — оживилась Рита. — Ломать антимагические цепи, разоблачать шпионок, бороться с порчей и колдовать без палочки. В высшей степени интересно.

— Еще она умеет собирать компромат на учеников Хогвартса, — усмехнулся Люциус и потрепал Эрику по голове. — Эта информация мне очень помогла, спасибо.

Рита ожидала продолжения.

— Это был мой рождественский подарок, — добавила Эрика. — Список учеников, ненавидящих семью Малфоев. Конспект в каком-то роде. Я давно знала, что Нэнси Митчелл опасна, как и ее младшие сестры, и ее друзья. Я не была удивлена ее нападению на меня в школе, просто познакомилась с ней поближе.

— Они же тебя на всю школу опозорили, — сочувственно сказала Рита. — Ты злишься на них?

— Нет, не злюсь, — ответила девочка. — Себя они опозорили гораздо больше, судя по тому, что в газетных статьях их мало кто поддерживает. Результат налицо. А мое здоровье, — Эрика передернула плечами, на миг задумавшись, — крепче, чем можно представить. Хотя попадать под магический обстрел мне, конечно же, не полезно.

И Рита, и Люциус внимательно посмотрели на Эрику. И куда девалась ее детская наивность? Ее как ветром сдуло. Вместо типично детского поведения Эрика проявляла невероятную расчетливость, цинизм и рассудительность. Это и радовало, и пугало. Нарциссу и Асторию можно было понять, они чувствовали себя некомфортно рядом с такой странной девочкой. Бежали от нее, как от огня. А Эрика принимала это как данность, не особо пыталась их удержать, не видя в этом смысла. Эрика была верной, но не откровенной до конца. Она и была в восторге от жизни в особняке Малфоев, и в то же время понимала, что здесь она в роли охранника, пусть и окруженного почетом. Эрику даже хотелось пожалеть, а потом становилось ясно, что сентиментальная жалость ей и даром не нужна. Ей требовалось уважение, признание ее успехов и заслуг. К расчетливости и цинизму примешивалась амбициозность и честолюбие. Рита и Люциус повели девочку в одну из гостиных поместья.

— Что ты думаешь о Рите? — лукаво спросил Люциус, когда все трое сели на просторный диван. — Мне правда интересно твое мнение о ней.

— Ну, — смутилась Эрика, — мне нравится то, что она успешная женщина, журналистка и автор книг. То, что она не находится в вашей тени, а равноправно дополняет вас. Что она не ругает вас, нормально с вами общается, испытывает симпатию, а не агрессию и неприязнь. Мне нравится, что вам с Ритой хорошо, что вы стали меньше грустить и больше улыбаться.

Эрика замолчала, окончательно смутившись, и заерзала на роскошном диване, ощутив себя третьей лишней.

— Ты вовсе не лишняя, — манерно отмахнулся Люциус, — не ощущай себя таковой. Ты станешь частью моей семьи, ты не можешь быть лишней в моем доме. Ты мое золотце, а не обуза.

Эрика кивнула и попыталась расслабиться.

— А вы давно знакомы с Ритой? — вдруг выпалила девочка.

— Еще со школы, — Люциус потянулся как довольный кот. — Мне было тринадцать, а ей шестнадцать. Мы встречались с ней полтора года, пока она не закончила Хогвартс. К сожалению, Рита происходила из чистокровной, но не дворянской семьи, поэтому не могла стать моей женой. И мои родители подобрали мне другую женщину в качестве жены, Нарциссу Блэк. С ней мы тоже были знакомы со школы, но она была не то что Рита. Она не радовалась встречам со мной, не интересовалась моей жизнью, вела себя, — Люциус усмехнулся, — ты правильно выразилась, как тень. А Рита была не такой. Всегда яркая, активная, живая.

— Происхождение внесло коррективы в мои планы, — вздохнула Рита. — Как и вносит в твои. Даже если тебя удочерят, ты не станешь полноправной частью семьи Малфоев. Все равно будут ограничения. Все равно все будут помнить о том, что ты грязнокровка. Какой бы яркой личностью ты ни была. Вот и я, — Рита вздохнула еще раз, — никогда не перестану быть просто увлечением молодости, а не женой Люциуса.

— Дамы, к чему все так драматизировать? — спросил хозяин дома. — Вам ли чему-то печалиться?

В воздухе повисло неловкое молчание.

— Эрика, — Люциус решил сменить тему, — ты справляешься с учебой на дому? У тебя нет трудностей?

— Есть, — призналась девочка. — Я и в школе плохо разбиралась в зельеварении, а теперь и вовсе ничего не понимаю. Я все делаю по рецепту в учебнике, но зелье все равно получается не таким, как надо. Зельеварение портит мой средний балл. Я не представляю как буду сдавать по этому предмету экзамен в конце учебного года.

Люциус и Эрика дружно вспомнили о том, как Драко через камин ходил в гостиную слизеринцев и забирал учебники Эрики, чтобы она могла заниматься магическими науками дома.

— Я вполне могу тебе помочь, — сказал Люциус.

— Не хочу отрывать вас от более важных дел, — смутилась девочка.

— Глупости, — властно остановил ее колдун. — Мне пока в любом случае лучше повременить с посещениями Министерства после того инцидента с цепями, — Люциус откашлялся. — Я вполне могу помочь тебе с зельем. Мне как раз полезно отвлечься от важных дел, иначе я рискую сойти с ума от перенапряжения.

Эрика невольно улыбнулась. Все трое вышли из гостиной, а на их пути возникла Астория. Она перестала плакать и решила проследить за девочкой.

— Ты знаешь, что в подвалах этого особняка много веков пытали людей? — мрачно спросила Астория девочку. — В этом особняке вообще было замучено много невинных. Я не представляю как ты можешь тут спать.

— Просто беру и сплю, — невозмутимо отозвалась Эрика. — А про подвалы я догадывалась. Ну и что? Мне теперь нельзя практиковать зельеварение? С чего бы это? Что ты мне предлагаешь?

— Покинуть этот дом, пока не поздно, — еще мрачнее сказала Астория. — Бежать отсюда, пока атмосфера этого дома не поглотила и не отравила тебя слишком глубоко.

— Почему бы тебе не успокоиться? — натянуто улыбнулась девочка. — Хватит меня пугать и нагнетать трагедию. Слышишь меня? Хватит пророчить мне неудачи и скорую смерть.

Астория ощутила бессильную злобу и отчаяние. Стоящие рядом Рита и Люциус показались ей восковыми фигурами. Красивыми, но неживыми. Эрика тоже была похожа на восковую фигуру. Астория начала задыхаться в этом роскошном особняке, его стены давили на нее.

— Тогда я покину этот дом, — вспылила она. — Вернусь к родителям и сестре. Все, хватит! Нарцисса была права, ты ничего не понимаешь. Ты странная, ненормальная. Я не могу жить бок о бок с тобой. Наслаждайся этой золотой клеткой и общением с Ритой. Она тебя многому научит, да, — у Астории глаза опять были на мокром месте. — А Драко...

— Не смей произносить имя моего сына, — процедил Люциус. — Ты худший выбор для роли его жены. Ты только и делаешь, что ноешь и настраиваешь Драко против меня, не хочешь рожать ему детей. Так рвешься на свободу? Уходи, я тебя не держу. Но не смей ругать Риту и Эрику, не тебе решать, будут они жить в моем доме или нет. Чего ждешь? — взгляд Люциуса пронизывал напуганную Асторию насквозь. — Уходи. Желаю удачи, чтобы ты смогла внятно объяснить родителям свой побег. Ты их очень обрадуешь.

Астория гневно окинула взглядом хозяина дома, Риту и Эрику, а потом ушла. В ту же комнату с камином, поняла девочка. В особняке Малфоев стало на еще одного человека меньше.

Астория наивно полагала, что Драко прибежит к ней, чтобы поддержать и утешить. Сбежит от деспотичного отца ради свободы и любви. Оставит особняк Малфоев, эту золотую клетку. Но Астория ошиблась. Драко ее очень любил, но своего отца он безмерно уважал и не мог предать даже ради любимой женщины. И потом Драко тоже смущало то, что Астория не хотела рожать от него детей. Он думал об этом все чаще. О какой семье, о каком браке можно было говорить, если его жена не выносила его семью и не хотела продолжать их род? Драко иногда и сам не хотел его продолжать, метался от одной крайности к другой как в бреду, не находя покоя.

— Эрика, — пересилив себя, обратился Драко к девочке, — почему ты так верна моему отцу? Дело ведь не в деньгах, хоть они и важны тебе. Нет, ты же отвергла предложение семьи Шилдсов, а они богаче нас. Тогда почему? Почему он делает ради тебя исключения и хорошо к тебе относится? Поверь мне, он не со всеми так искренне деликатен. Почему ты? Почему?

Драко даже не нужен был никакой ответ на этот риторический вопрос. Он просто сетовал на свою жизнь, жаловался Эрике на свою судьбу, а его страдающий голос выдавал его боль от того, что он сам не смог быть таким идеальным для отца. Не такой верный, смелый и сильный. Всегда недостаточно хорош и инициативен. Драко метался как зверь в клетке, завидовал Эрике, но в следующий миг хотел ее поддержать, потому что понимал, что эта девочка хочет сохранить семью Малфоев и помочь ей процветать.

А потом вышел новый номер газеты с интервью Нарциссы Малфой. Эрика не могла поверить своим глазам. В своем интервью Нарцисса рассказывала все про свою жизнь с Люциусом. Все, абсолютно. То, как он подавлял ее волю, не давал ей свободы, все решал за нее. Унижал ее и бил. Откупался-извинялся дорогими украшениями и платьями, не давал ей сердечной теплоты. Втянул их семью в дела Пожирателей, подверг всех опасности. Нарцисса продолжала во всем обвинять своего мужа. Эрика смяла газету в руке и побежала искать мистера Малфоя. Она понимала, что такое интервью его жены ему очень не понравится.

Эрика оказалась права. Она нашла Люциуса в той комнате с камином. Камин был потухшим и безжизненным. Люциус тоже словно потух. Он сгорбившись сидел в кресле и не знал, куда деться. Он тоже прочитал эту газету, она лежала у него на коленях. К горлу Люциуса подкатывала тошнота. Он не думал, что Нарцисса сможет так поступить с ним.

— Она ведь лжет, правда? — тихо спросила девочка. — Вы не подавляли ее волю, а всегда советовались с ней. Она отговорила вас отправлять сына в Дурмстранг. Она ведь все лжет? Зачем она так жестока к вам, если вы все равно дадите ей развод?

— Она хочет разоблачить меня, — сипло произнес Люциус. — Развод не будет простым и тихим. Это только начало.

Эрика вдруг заметила, что Люциус запустил себя. Не побрился, не причесался, неаккуратно оделся, а его глаза были покрасневшими. Эрика вздрогнула, когда газета вспыхнула в пальцах Люциуса.

— Неблагодарная Нарцисса, — прошептал он. — И это весь неутешительный итог нашей семейной жизни? Прискорбно. Ты меня разочаровала, Нарцисса. — Люциус поднял глаза на девочку. — Прости, я не хотел тебя напугать. Я же твой смысл жизни и путеводная звезда, я не должен выглядеть вот так.

— Вы у себя дома, — сказала Эрика, — и можете выглядеть как захотите. И, — Эрика осеклась, — неужели вы решили, что я восхищаюсь вами только из-за внешности? Что вашу внешность так легко испортить? Вы имеете право быть собой.

Девочка подошла к хозяину дома.

— Вас не испортит ни метка на руке, ни растрепанные волосы, — сказала Эрика. — Вы для меня и так идеальный. А газету вы ловко подожгли. Тоже беспалочковая магия, да? Круто.

— Эрика, ты меня удивляешь, — Люциус склонил голову набок. — Ты ведь никогда не отречешься от меня, правда? — он немного передразнил девочку. — Не бросишь меня? Пойдешь до конца? Тебя ничего не смутит по-настоящему, правда? Ни трупы, ни махинации, ни любовницы вроде Риты? Ты меня никогда не бросишь? Никогда-никогда?

— Да, — кивнула Эрика. — Не волнуйтесь вы так, Нарцисса и Астория того не стоят. Они причинили вам боль, разочаровали вас. Они прошлое. Не отравляйте мыслями о них себя в настоящем, не позволяйте им ранить вас еще сильнее. — Эрика с пустым взглядом немного опустила глаза. — Астория тоже давала такое интервью. И Мисти. Служанки больше нет, она мертва. Эти интервью, поливающие вас грязью, нормальные люди не читают и не воспринимают всерьез. Это порочит только тех, кто дает газетчикам такие интервью. Но не вас.

— Нарциссе бы в сердце такую преданность и обожание как у тебя, — мечтательно произнес Люциус. — Но, увы, что имеем. Даже не знаю, где искать новую жену для Драко, все так некстати случилось. А время идет. Мне по-прежнему нужны внуки, наследники. Сын не может подвести меня и прервать наш род, это будет катастрофа. Я не допущу этого. А мне самому другая жена не нужна, хватит, больше не хочу играть в эти игры.

Люциус заметил, что Эрика хочет его о чем-то спросить, но не решается.

— Что такое? — улыбнулся он. — Спрашивай или я сам прочитаю твои мысли.

Эрика переминалась с ноги на ногу. Откашлявшись, она все же задала вопрос своему будущему приемному отцу.

— А в мои обязанности охранника входит слежка за людьми, с которыми вы встречаетесь? — Эрика откашлялась еще раз. — Ну, за теми, кто будет посещать этот особняк? Рита проверенный человек, но не все такие, как она.

— Вот ты о чем, — оживился Люциус. — Вообще-то, да, это входит в твои обязанности, но я не буду этим злоупотреблять. Я не превращу особняк в бордель, если ты этого опасаешься. Здесь будет только Рита.

Эрика молча кивнула, не зная, как на это реагировать.

— Я вовсе не хочу тебя развращать, — отмахнулся хозяин дома. — Нет, я не уйду в пьянство и загул, обещаю.

Эрика молчала.

— Извини, я немного не в себе, — сказал колдун. — Я... Такое детям не надо говорить, извини. — Люциус потер виски пальцами. — Это все интервью Нарциссы, будь оно неладно. И бегство Астории. Проблем слишком много, они навалились на меня. Ты решила проблему с Мисти, я тебе за это благодарен. И за помощь в ломании цепей. Первый раз в Министерстве и такой успех, браво.

— Я хотела защитить вас от вторжения в ваш разум, — тихо сказала Эрика. — В Министерстве всегда так к вам настроены? Вы всегда терпите такое с собой обращение? Если так, то неудивительно, что вы такой уставший, это же невыносимо.

— Ты права, это невыносимо, — Люциус прикрыл глаза и слушал тишину особняка. — Мне лучше пока отдохнуть от Министерства. Несколько дней или недель. Мне нужно беречь свои нервы и здоровье.

Эрика подошла к хозяину дома еще ближе, почти вплотную, и ласково погладила его по спине.

— Это недопустимая травля, — сказала девочка. — Как они смеют обвинять в махинациях и жестокости вас, когда сами делают подобное? Кто они такие, чтобы выносить вам приговор?

Эрика услышала шаги, мельком посмотрела на дверь и увидела там Риту.

— Я попозже зайду, — сказала Рита и засобиралась уходить, многозначительно переглянувшись с Люциусом.

— Не нужно, — спокойно ответила Эрика. — Что вы хотели?

— Я пишу книгу о грязнокровках в Хогвартсе от времен Салазара Слизерина до наших дней, — объяснила Рита. — Мне необходимо твое интервью.

Эрика задумалась. Она не убрала руку со спины своего будущего приемного отца, девочка источала холодную уверенность в своих силах, смешанную с теплотой и обожанием своего кумира.

— Вы читали те статьи про мою короткую дуэль с Гермионой? — вдруг спросила девочка. — Про два вида грязнокровок? Интересно тогда журналисты написали, да? Гермиона ворвалась в школу, полная решимости покарать меня за угнетение эльфов, а оно вон как все обернулось. Забавно.

Рита сглотнула.

— Особенно забавно то, что никакого угнетения эльфов не было, — отшутилась она.

— Да, — кивнула девочка, — но прозвище ко мне уже прилипло. «Угнетательница эльфов». В дополнение к «слизеринской грязнокровке» и «малфоевской подстилке». Скоро наверняка мне придумают новое прозвище. Ну там «мучительница Молли Уизли» или что-то в этом роде.

— «Разрушительница оков», — тихо, но с гордостью за Эрику, произнес Люциус. — Уже придумали. Поздравляю, золотце мое.

— Даже так? — удивилась Эрика. — Я дам вам интервью, — сказала она, повернувшись к Рите.

— Ты не стыдишься своей прошлой жизни в маггловских трущобах? — спросила Рита.

— Ту жизнь я превзошла, — ответила девочка. — Стыдиться ее не имеет смысла. Это было началом моего пути, факт моей биографии. Я не буду его приукрашивать. Наоборот, нужно подчеркнуть разницу между моим происхождением и сегодняшним положением.

Душа Риты просто пела от восторга. Рита встрепенулась, ее окрылило вдохновение.

— Ты это тоже чувствуешь, да, Рита? — рассмеялся Люциус. — Энергию, разлитую в пространстве? Чистую магию, которой можно дышать? Которой можно исцеляться после тяжелого дня, полного унижений? Ты чувствуешь это воодушевление Эрики?

— Я чувствую себя опьяневшей от блаженства, — призналась Рита. — Что это такое? — женщина покосилась на девочку. — Это ее сила? Ее энергия повсюду? Она освежает мысли, дает ясность. Эрика, — Рита пристально посмотрела на девочку, — а какая ты настоящая?

Эрика почему-то смутилась и магия прервалась. Девочка не хотела, чтобы риск ее исключения из Хогвартса возрос. Никакой магии в любой момент! Это же запрещено! Но Эрике было очень сложно сдерживать свою суть.

— Мы до сих пор не выяснили, кем был твой волшебный предок, — сказал хозяин дома и фамильярно взял девочку за запястье. — Мы выяснили только то, что Генри и Патрисия Питти были твоими биологическими родителями, но этого недостаточно. Нужно искать дальше. Провести ритуал. Твоя магия уникальна. Мне повезло, что ты выбрала меня другом и покровителем. Было бы жаль являться твоим врагом. Но теперь ты только мое уникальное сокровище.

Риту озадачил такой тон Люциуса. Он очень странно относился к девочке, не угрожал ей, но и не отпускал. Рите показалось, что она могла утонуть в сознании и сущности Эрики. Рита помотала головой и наваждение пропало.

А потом поток энергии Эрики снова пришел в движение и стал перетекать в Люциуса. Рита озадачилась еще больше и не смогла промолчать.

— Что ты делаешь с ней? — спросила Рита достаточно сурово. — Она и так тебе помогает. Зачем еще эксплуатировать ее магию? Это, — Рита сжала кулаки, — несправедливо по отношению к девочке. Отпусти ее, слышишь?

— Не могу и не хочу, — как в забытьи произнес Малфой, по-прежнему удерживая Эрику за запястье. — И она тоже не хочет, иначе бы не была так спокойна в моем присутствии, не утешала бы меня, не доверяла бы мне.

— Ты воруешь ее магию, — Рита ошеломленно развела руками. — Так нельзя с ней поступать, если ты ценишь ее преданность и доверие.

— Все, что я хотел от Темного Лорда, — сказал Малфой, — это власть и могущество. Он не дал мне и моей семье ни того, ни другого. Но Эрика дала. Она ключ к решению всех моих проблем. Она мое сокровище, она мое произведение искусства, неограненный изумруд.

— И поэтому ты воруешь ее силу? — рассердилась Рита. — Да отпусти же девочку!

В воздухе возникло еще одно наваждение. Оно выглядело как огромный павлиний хвост, узоры на хвосте которого были похожи на серые глаза, светящиеся и подавляющие волю. У Риты перехватило дыхание, она больше не могла сопротивляться. Она поняла, что и сама в ловушке, и Эрику в будущем ничего хорошего не ждет. Они обе попались на уловки умелого манипулятора. Рита металась, но ничего не могла сделать, она паниковала впустую. Этот кошмар все длился и длился, а потом Эрика вдруг заговорила.

— Если вы, взяв немного моей магии, сами станете сильнее, я буду только рада, — сказала девочка абсолютно спокойно. — Я смогу учиться в школе, а вы сможете сами себя защитить. Это наилучший выход из положения, — Эрика в упор посмотрела на павлинье наваждение. — Это ваша сущность? Вы все еще потрясающий. Вам обязательно нужно развивать свою магию. Нельзя терять такой талант.

Рите стало еще страшнее, ей показалось, что ее ударило круциатусом, ей было почти физически больно. Люциус тоже был в шоке, он сам был удивлен своим поступком, ругал себя за несдержанность и гнилую душу, отпустил запястье девочки и павлиний хвост в воздухе померк.

— Прости, я не хотел... — извинился колдун, но и сам понимал, что это вранье.

Хотел, и еще как!

— Я вас не виню, — улыбнулась девочка.

— Я мог тебя убить, — Малфой вцепился в свои спутанные волосы.

— Вряд ли, — серьезно ответила Эрика. — Для этого вам пришлось бы поглощать мою магию гораздо дольше.

Рита попятилась к двери, споткнулась обо что-то, упала, но не сводила глаз с девочки. Люциус хотел то отстраниться от Эрики, то прильнуть к ней, все это выглядело продолжением кошмарного наваждения.

— Меня ничто не сможет по-настоящему смутить, вы же сами это говорили, — добавила девочка. — Не прячьте себя, это вредит вам и вашей магии. Вы вовсе не шестерка Темного Лорда, забудьте это положение среди Пожирателей. Теперь все будет по-другому.

Эрика по-детски села на пол рядом со своим кумиром, умилительно прижалась к его ногам. Рите померещилось, что Эрика ведет себя как верная собачка и женщину это покоробило. Ей захотелось привести девочку в чувство, но она не осмелилась. Колдун тоже хотел остановить девочку, но уж очень уютно было находиться рядом с ней. Эрику же ничего не смущало, она продолжала говорить.

— Понять вас несложно, — сказала она. — Вы испугались того, что теперь я со своим магическим даром буду подавлять вас, меня уже, хоть и в шутку, называют Темной Леди и все такое. И вы не захотели снова прятаться за чьей-то спиной, быть слабее кого-то, искать какого-то более сильного помощника и лидера. Вам мало быть моим покровителем. Вы захотели часть моей силы для себя. И это нормально. Глава семьи не может быть слабее охранника этой семьи.

— Эрика... — прошептала совсем сбитая с толку Рита.

Девочка словно только сейчас вспомнила про женщину.

— Я бы попросила вас не вести себя как Нарцисса или Астория и не обвинять Люциуса во всех грехах, — мягко, но бескомпромиссно сказала она, посмотрев на Риту. — Я не желаю вам судьбы еще одной сбежавшей из этого поместья, это становится нехорошей традицией, — Эрика улыбнулась. — Я вам доверяю, но я бдительна.

Рита как-то глупо кивнула, а потом неуклюже поднялась с пола, не решив, куда идти. Она корила себя за страх, но в то же время осознавала его небеспочвенность. Рита и вообразить не могла, что Люциус способен на такую магию. Она не была знакома с таким Люциусом и ее это естественно пугало. Рита, как и многие люди до нее, пыталась представить, какой вырастет Эрика. Адекватнее Беллатрисы, гнилее душой, чем Гермиона, смелее Драко и добрее Тома Реддла. Гремучая смесь, которая постоянно меняла свою форму и пряталась в обличье маленькой девочки из бедной семьи магглов.

— Рад, что ты меня понимаешь, — произнес Люциус. — Но все же не стоит даже мне позволять так просто забирать твою магию. Не нужно быть такой безотказной.

— Но вы нуждались в искрах моей магии, — наивно-обиженно ответила девочка. — Я пыталась вам помочь. Теперь вы обретете второе дыхание и сможете сами победить своих врагов. Это же прекрасно. Вы превзошли предел своей магии, стали еще совершеннее. А со мной все в порядке. Вы бы мне не навредили, я не чувствовала от вас ко мне агрессии. Это отсутствие агрессии нельзя подделать.

Рита ощущала себя лишней.

— Вы передумали брать у меня интервью для своей книги? — грустно поинтересовалась Эрика.

— Нет, — возразила Рита, но ее голос звучал неуверенно и дрожал. — Я возьму его позже, когда успокоюсь.

— Наша с Эрикой дружба такая крепкая, потому что состоит из искренней симпатии и из не менее искренней личной выгоды, — рассмеялся колдун Рите в лицо. — Обоюдной, заметь. Почему это тебя так удивляет? Пусть тебя не обманывает ее маггловское происхождение и детство в нищете.

— Меня обманывает ее возраст, — призналась Рита. — Ей же всего двенадцать, а она так открыто принимает участие в твоих махинациях. Это ошарашивает, уж прости.

— То ли еще дальше будет, — обнадежил Риту колдун, от чего та поежилась. — Нам нужно разобраться с теми, кто наводил на меня порчу перед Рождеством, устранить эту угрозу.

— Ты опять будешь заставлять девочку или теперь и сам справишься? — спросила Рита.

— Я не заставляю ее, — сказал Малфой. — Но, да, может быть теперь я и сам справлюсь. Все же Эрике надо учиться в школе, она и так много занятий пропускает из-за всех этих нападений на нее и проблем со служанками-шпионками, — он посмотрел на Эрику. — Тебе все еще нужна помощь с зельеварением? Я приведу себя в порядок и мы пойдем в подвал.

— Хорошо, — обрадовалась девочка, встала и, улыбаясь, вышла из комнаты.

Рита проводила ее печальным взглядом.

— У меня нет такой преданности и обожания как у нее, — сказала Рита и тоже вышла из комнаты.

Причесываясь, бреясь и поправляя одежду, Люциус думал о том, что он очень давно не помогал никому с учебой. Драко иногда обращался к отцу за помощью, но эти попытки быстро прекратились. С сыном у него в принципе были более отстраненные отношения, без нежностей, хотя Драко все равно вырос избалованным. А Эрика была другой, невзирая на свой мальчишеский стиль поведения и нацеленность на успех. Все-таки нежная и ласковая. С ней поместье переставало быть пустым и мертвым, она вдыхала в него жизнь.

— Не следуй инструкциям в учебнике, а пойми принцип составления зелья, — говорил Малфой. — Здесь нужен навык и в какой-то мере чутье зельевара. Зелья можно изменять и совершенствовать, создавать что-то новое, более мощное. Магия не застывшая форма, она всегда в развитии. Магическая наука не стоит на месте.

— Я читала, что Северус Снейп придумал одно темное рассекающее заклинание, — задумчиво-серьезно сказала Эрика.

— Да, у Северуса был к этому талант, — согласился Люциус. — Его стремление к самосовершенствованию было неудержимо. Возможно, — добавил он скептически, — проблема в том, что в Хогвартсе вам преподают магию как нечто, что нужно зубрить. Хогвартс не преподносит магию как творчество. Северус был исключением из правил. Далеко не все такие талантливые как он. Большинство учеников Хогвартса не достигают ничего и учатся впустую.

Вдруг Эрика отвлеклась от колб и ингредиентов для зелья и хитро посмотрела на Малфоя.

— Мне было бы любопытно учиться в Хогвартсе, если бы вы были директором этой школы, — мечтательно сказала она. — Что бы вы изменили в учебной программе? Как бы поменяли состав преподавателей? Жаль, что тогда у вас не получилось стать директором, вам бы подошла эта должность.

Люциус тоже отвлекся от колб и посмотрел на девочку.

— А ты не боишься, что могла бы и не попасть в мой Хогвартс? — игриво спросил он.

— Нет, не боюсь, — ответила девочка. — Мой дар проявился бы все равно, я бы в любом случае попала в Хогвартс или хотя бы вам на глаза. Вы могли бы, — продолжила Эрика, — заявиться ко мне домой и проверить меня лично, шокировав этим моих родителей-магглов.

— Своей магией или своим богатством? — спросил Люциус.

— И тем, и другим, — ответила девочка. — Я бы не потерялась в магическом мире.

— А если бы Темный Лорд тогда победил? — спросил Малфой внезапно. — Ты могла бы погибнуть из-за своего происхождения. Один рейд Пожирателей и все, тебе пришел бы конец.

— Или бы мой темный дар все равно проявился, но в гораздо более раннем возрасте, — ответила девочка. — Я не цепляюсь за своих родителей-магглов в этом мире, не цеплялась бы и в другом.

— Ты упрямая, — порывисто и с жаром выдохнул Малфой.

— Поэтому я и здесь, в вашем поместье, — воодушевленно ответила девочка. — На меньшее я не согласна.

Рита в обличье жука видела и слышала все происходящее в подвале. Эрика ходила по лезвию ножа, но не падала. Рита переживала всю гамму эмоций от страха до восхищения. Определенно в Эрике было что-то особенное и в этом поместье ей было определенно комфортно.

Апрель подходил к концу. В начале мая Эрика должна была вернуться на занятия в Хогвартс и вместе со всеми готовиться к экзаменам, но в самом Хогвартсе ученики и преподаватели очень надеялись, что Эрика в школу не придет. Родители хороших и добрых детей убеждали директора отчислить Эрику, не хотели, чтобы она угрожала их отпрыскам. Все помнили нападение Нэнси Митчелл на эту малфоевскую подстилку, многие радовались тому, что кто-то все же поставил эту нищенку на место. Директор медлил с решением. Родители слизеринцев прямо заявили ему, что если Эрику выгонят из школы, то они и своих детей из нее заберут, а это не добавит Хогвартсу престижа. И ученики, и учителя увязли в этой нетерпимости, но никак не могли от нее избавиться. Они не могли смириться с Эрикой, с ее магией и популярностью, с тем, что ее собирался удочерить мистер Малфой. Нет, с этим нельзя было мириться, зло должно было быть повержено, а не вознесено на пьедестал почета. Но бунт светлых и добрых зашел в тупик, превратился в булькающее недовольство, не дающее результата.

А потом в начале мая Эрика все же пришла в школу и стала как ни в чем ни бывало ходить на уроки. Смотрела мимо Нэнси Митчелл, словно та была пустым местом. Никому не угрожала, не говорила о мести. Просто училась. Это еще больше взбесило светлых. В Эрике видели все больше лицемерия, всем казалось, что Эрика вынашивает коварный план, всех обманывает, прикидываясь невинной ученицей. Все помнили, что это именно из-за Эрики Питти Молли Уизли упекли в Азкабан. Она до сих пор там была, а ее многочисленная семья никак не могла ей помочь. А Эрика изо дня в день делала вид, что ничего не происходит, что все нормально, Эрике было абсолютно наплевать на мучения Молли и ее рыжей семейки.

Людей радовало то, что слизеринцы не получали в этом году ни кубок школы, ни кубок по квиддичу. Эрика не смогла по состоянию здоровья играть в команде, поэтому ее заменили не таким талантливым игроком и слизеринцы быстро проиграли. Проводя время в особняке Малфоев, Эрика не приносила на уроках очков своему факультету, поэтому другие факультеты обошли слизеринцев. Хоть где-то торжествовала справедливость.

Интервью Нарциссы светлые зачитывали до дыр. Это стало их любимым чтением. Аманда Шелби часто подходила к Эрике и напоминала ей о том, как Люциус якобы угнетал Нарциссу и подавлял ее волю. Аманда не умолкала ни на секунду, ей вторили Нэнси Митчелл и ее компания. Но Эрика игнорировала их. На Эрику снова пытались напасть, иногда дело доходило почти до драки, но потом преподаватели все же останавливали учеников. Светлые пытались довести Эрику до слез, но ее лицо было всегда спокойным и безразличным.

— Даже похороны своих родителей ты превратила в цирк, — говорила Аманда Шелби. — От твоего распрекрасного Малфоя все убегают. И Нарцисса, и Астория уже поняли, что он за человек, а ты все веришь в свои фантазии. Глупая Эрика! Когда Малфой тебя использует и предаст, или даже убьет, или совратит, будет уже поздно раскаиваться. Так и знай, глупая Эрика.

Эрика по-прежнему игнорировала Аманду.

— Он к тебе пристает? — спрашивала Нэнси. — Ну признайся. Нам очень интересно. Нет? Скоро будет, помяни мое слово. Все видят, как он запал на тебя. Вот ведь старый извращенец. Неудивительно, что жена от него сбежала. Это же невыносимо, лежать с таким извращенцем в одной постели. Фу. А хотя ты же тоже ненормальная, ты будешь и не против этого, да? Ну признайся. Он к тебе пристает? Аристократы не привыкли к отказам. Захочет и совратит тебя.

Эрика все так же игнорировала Нэнси.

— Подстилка! — крикнула Нэнси и швырнула что-то под ноги Эрике, но та и бровью не повела.

Нэнси свирепела, а Эрика все так же выглядела отрешенной. Она готовилась к экзаменам как робот, отключив все эмоции. В итоге у нее получилось улучшить свою успеваемость по зельеварению.

— Кто тебе помог? — спрашивал учитель.

— Вы знаете, кто, — отвечала девочка. — Он научил меня тому, что зельеварение это творчество. Как и все остальные виды магической науки.

— Правильно, творчество, — соглашался учитель и немного усмирял свою нетерпимость к ней.

Конец учебного года был все ближе. Экзамены заканчивались. История магии, трансфигурация, заклинания... На банкете выяснилось, что Эрика попала в тройку лучших учеников школы. Правда, всего лишь на третье место, уступив второе и первое когтевранцам. Однако никто не мог сказать, что Эрика не старалась заслужить свои очки и просто так получила это третье место. Нет, это была бы чушь. Все видели, что Эрика много учится, превозмогает свои слабости и боль. Все видели, что физически Эрика страдает, все помнили о том, что ее избили ученики Хогвартса и что ее чуть не убила Молли Уизли. Тело Эрики уже начало терять свой первозданный вид, покрываться шрамами и синяками. Не все из них можно было свести и вылечить, потому что они были оставлены магией. Но Эрика не ждала жалости к себе, наоборот, молча и упорно шла вперед, училась, трудилась и старалась.

Эрика не думала, что конец ее первого учебного года в Хогвартсе будет таким скучным. Весть о своем третьем месте по успеваемости девочка приняла со сдержанной радостью. Она бы себя перестала уважать, если бы не смогла добиться такого результата. В последующие годы нужно будет стараться еще усерднее, чтобы занять первое место в школе. Семья Малфоев будет гордиться Эрикой Питти. Потом Эрика вспомнила, что ей недолго осталось носить свою старую фамилию. Возможно со следующего учебного года она сама будет... Эрикой Малфой. Это было бы идеально. Тем более нужно постараться и учиться еще лучше. Эрика возвела свою успешность в культ.

Уже в поезде Хогвартс-Экспресс Эрика думала о том, зачем он вообще нужен. Зачем перевозить детей через всю Великобританию, когда волшебство позволяло перемещаться гораздо быстрее? Поезд все ехал, ученики то обходили Эрику стороной и говорили про нее гадости, так, чтобы она все слышала, то поддерживали ее. И не всегда это были слизеринцы. Нет, ученики других факультетов тоже иногда были на ее стороне. Когтевранцы рассуждали о том, почему их факультет должен всегда поддерживать только гриффиндорцев и пуффендуйцев, хотя культ мудрости был ближе культу амбициозности и честолюбия, чем храбрости и трудолюбия.

В конце обратного пути в мир магглов Эрика словно проснулась. Она смотрела на суетливый Лондон, полный тумана и ничего не подозревающих обычных людей. Эрика принялась бродить по улицам города, нося с собой свои небольшие чемоданы со школьными принадлежностями и учебниками. Иногда на девочку косились прохожие, узнавая ее по статьям в газетах. Это была почти медитация. Вскоре рядом с Эрикой не осталось никого из пассажиров поезда. Все ученики разбрелись по своим семьям и исчезли из ее поля зрения. Эрика вздохнула с облегчением. Наконец-то поток грязи в ее адрес прекратится.

— Ты давно меня ждешь? — извиняющимся тоном спросил подошедший к девочке мистер Малфой. — Прости, задержался в Министерстве.

— Все хорошо? — спросила девочка с беспокойством.

— Превосходно, — улыбнулся Люциус. — Дело о твоем удочерении пошло быстрее. Не все это одобряют, но этого и не нужно. Ты довольна?

— Да, — кивнула девочка. — Когда я пойду во второй курс, вам придется менять мои документы в школе?

— Придется, но это совсем не трудно, — колдун с гордостью посмотрел на Эрику. — Поздравляю с третьим местом. Мне это сообщили еще до официального банкета в Хогвартсе. Ты молодец.

— Стараюсь, — ответила Эрика. — Вы очень помогли мне с уроками, спасибо.

Это была идиллия, которая не могла длиться вечно. Люциус уже хотел отойти с Эрикой подальше от прохожих и трансгрессировать, как вдруг заметил на себе пристальный взгляд. На мистера Малфоя таращился никто иной как Артур Уизли, лохматый, неопрятно одетый и очень раздраженный.

— Вам безразлично то, какую боль вы причинили моей семье? — с негодованием спросил Артур. — Как вы можете радоваться, когда Молли страдает в тюрьме? По-вашему это забавно? Вы довольны собой? Омерзительно! — Артур сжал кулаки. — А еще хуже то, что в Министерстве тоже всем наплевать на Молли. Наплевать на то, что она не видит своего новорожденного внука Джеймса, а подрывает свое здоровье в сырой камере.

— Ну вы же радовались, когда Люциус целый год подрывал в такой камере свое здоровье и стоял в цепях на коленях, — холодно отозвалась Эрика. — Чем Молли особенная? Сидит в тюрьме, значит заслужила. Не надо сцен и драм.

— Как ты можешь быть такой... — Артур задохнулся от гнева. — Мы с Молли и Джинни тогда видели твоих родителей, еще живыми. Они не были плохими людьми. Да, бедными, да, выпивающими, но они не могли специально воспитать тебя такой. С тобой что-то не так, — Артур задумался. — Никто не знает, откуда у тебя такая сила. На тебя могут влиять гены твоего предка. Ты могла пойти в него, а не в своих родителей. Этот предок явно был очень скверным человеком.

— Ты пришел сюда, гнался за мной, чтобы сказать вот это? — спросил Люциус своего давнего врага. — Так не терпится испортить Эрике праздник? Она блестяще закончила учебу, вопреки вашим попыткам навредить ей.

— Вы упиваетесь страданиями Молли, — Артур ошарашенно покачал головой. — Вам бесполезно что-то говорить, вы думаете только о своем успехе. Только вот почему-то из вашего особняка все убегают. И Нарцисса сбежала, и Астория. Малфои вырождаются, это очевидно, это глупо отрицать. Вот к чему приводят идеалы Сами-Знаете-Кого. К вырождению дворянских семей. Зачем нужно богатство, если оно ломает жизнь? Я на днях разговаривал с Нарциссой, — Артур почесал затылок. — Несчастная женщина! Вот до чего ты ее довел. Она запуталась, потеряла всякую надежду, больше не верит в семью и любовь. Это ты отравил сердце и растлил душу Нарциссы! Ты вокруг себя сеешь только смерть!

И Артур Уизли, не дожидаясь ответной реакции, развернулся и ушел восвояси. Артур пнул камень, лежащий на дороге, а потом заскулил с отчаяния и пробормотал несколько раз имя жены, застрявшей в Азкабане. Эрика проводила Артура взглядом, а потом перевела взгляд на мистера Малфоя. Тот явно нервничал.

— Не хватало еще, чтобы Нарцисса начала общаться с Уизли, — процедил Малфой. — Нарцисса зашла слишком далеко. Ее ненависть ко мне ненормальна. Я не давал ей столько поводов для недовольства жизнью со мной, она несправедлива ко мне.

— Я понимаю, — ласково сказала Эрика. — Очень некрасиво с ее стороны так поступать с вами. Она даже не думает о чувствах Драко. Зачем нужно делать ваш развод таким громким? Зачем все эти претензии к вам и обвинения?

Переместившись в особняк вместе со своим покровителем, Эрика ощутила комфорт. Она была дома.

Артур Уизли добился своего, испортив настроение и Эрике, и Люциусу. Драко после ухода Астории почти не общался с отцом, хотя и остался с ним, а не ушел из особняка вместе с женой. Драко поздравил Эрику с успешным окончанием первого курса Хогвартса, пожав ей руку.

— Они тебя еще раз не пытались в школе избить? — спросил Малфой-младший.

— Пытались, но преподаватели их остановили, — ответила девочка. — Им не нужны скандалы. Мне кажется, что в Хогвартсе все устали от нагнетания ненависти к слизеринцам. И вот доказательство, — Эрика достала из кармана лист пергамента. — На этот раз это список тех учеников, кто поддерживает вашу семью. Здесь довольно много когтевранцев, они массово меняют свою нетерпимость ко мне на симпатию. Это достойный результат. Нужно продолжать в том же духе.

Малфой-старший взял лист пергамента, пробежался глазами по именам и фамилиям в нем и торжествующе хмыкнул.

— На этот раз? — не понял Драко. — Ты раньше уже давала моему отцу другой список?

— Да, — подтвердила Эрика. — Список тех, кто вашу семью ненавидит. Еще до Рождества. Это была полностью моя идея и инициатива.

— Быстро ты... — опешил Драко.

— А зачем тянуть? — Эрика склонила голову набок. — Живя в нищете и безвестности, я потеряла впустую одиннадцать лет своей жизни. Теперь я не хочу тратить свое время даром. В этой школе, в Хогвартсе, все будет по-другому.

— Маггловская школа была ужасна? — рассмеялся Драко.

— Да, — кивнула девочка. — К счастью, она осталась в прошлом, которое я превзошла. А ее ученики так и будут прозябать в нищете.

— Удивительно, — поразился Драко. — Ты копия Гермионы Грейнджер, но и полная ее противоположность. Умная и смелая грязнокровка, но ты поддерживаешь нас, Малфоев, а не этих неудачников Уизли. Ты сделала так, чтобы сама Молли попала в Азкабан! Ты их победила. Ты сделала то, чего я не смог. Но я тебе не завидую, — Драко смутился. — Нет, конечно же завидую, но меня просто огорчает то, что не я всего этого достиг. Я же наследник рода, это я должен быть успешен.

Люциус посмотрел сначала на сына, а потом на Эрику.

— У вас разные задачи, — сказал он. — Ты, как мой сын, должен продолжить род, возможно, разведясь с Асторией и вступив в другой брак, и приступить к работе в Министерстве вместе со мной. А ты, Эрика, станешь сильнейшей боевой ведьмой и охранником нашей семьи. Твоей семьи.

Драко смутился еще больше, но попытался это скрыть от отца.

— Ты что, будешь считаться моей сводной сестрой? — спросил он. — Я не знаю каково это, иметь сестер или братьев.

— Я тоже этого не знаю, — улыбнулась Эрика и пожала плечами. — Я была единственным ребенком в семье. И моя мать тоже. Моя бабушка по материнской линии чуть не умерла, рожая ее. Не знаю, почему так вышло. Там была какая-то запутанная история, которая передавалась в нашей семье как слухи. В детстве та моя бабушка жила не в том городишке, где выросла я сама. Она вышла замуж за моего дедушку, торопилась от чего-то убежать. Или от кого-то. Никто не знал, что там произошло.

Малфой-старший слушал девочку, затаив дыхание. Драко тоже слушал ее рассказ, думая о трудностях жизни малоимущих магглов.

— Это может быть важно, — сказал Люциус. — Это может помочь нам найти твоего волшебного предка. Я рад, — обратился Люциус к сыну, — что ты поладил с Эрикой. Хватит с меня истерик и побегов из дома. Я рад, что ты проявил благоразумие и остался со мной, не стал убивать нашу семью окончательно.

— Я бы никогда так не поступил, отец, — решительно сказал Драко. — Я люблю Асторию, но тебя я не предам ради нее. Это будет слишком жестоко.

Драко оставил отца и странную девочку наедине. Рита Скитер, все еще находящаяся в особняке, была занята написанием своей книги про грязнокровок Хогвартса, не отвлекалась сама и не отвлекала других. Жизнь, хоть и с трудом, налаживалась. В семье Малфоев все было не так уж и катастрофично. Не было того, чего нельзя было бы преодолеть.

— Ты соскучилась по мне? — спросил Люциус Эрику.

— Очень, — призналась девочка. — Я убежала с головой в учебу, это позволило мне занять третье место в школе по успеваемости, но теперь я могу перестать вести себя как машина. Постоянно контролировать свои эмоции очень сложно.

— Я знаю, — сказал Люциус с теплотой в голосе. — Но это правильное поведение. Убийственная вежливость предпочтительнее открытого гнева. Я убежал с головой в работу, но теперь я могу отдохнуть. Точнее, мы сможем отдохнуть после того, как разберемся с твоим удочерением. Нам нужно будет придти в Министерство. Нарцисса подпишет все бумаги, а уже потом мы решим дело о нашем разводе. К сожалению, дело об удочерении Аманды Шелби семьей Уизли тоже будут рассматривать в этот день. В Министерство могут придти все Уизли. Мы не должны терять бдительность.

— Кто из Уизли наиболее опасен? — серьезно спросила Эрика. — Их старшие дети? Билл и Чарли?

— Верно, — подтвердил Малфой и погладил девочку по волосам. — Билл Уизли в банке Гринготтс снимает проклятия, а Чарли в Румынии изучает драконов. У большинства Уизли средние навыки в магии, которые они пытаются скрыть своей неуемной смелостью и навязчивостью.

— Ясно, — ответила Эрика.

Люциус залюбовался шелковистыми волосами своей будущей приемной дочери.

— Такая длина тебе идет, — сказал он. — И кончики твоих волос перестали сечься. Тебе уже можно заплетать косы, — он немного оттянул пряди. — Ты доверишь мне создание твоего нового имиджа? Теперь я возьмусь за него как следует. Ты должна мне соответствовать.

— Вы что, помните какие у меня были волосы в тот день в Косом переулке и что у меня тогда секлись кончики? — шутливо-шокировано спросила Эрика. — А вы, оказывается, причесочный маньяк.

— Есть такое, — признался Люциус.

— Тогда вы точно не пропадете, — сказала девочка. — В маггловском мире, например, парикмахеры и стилисты зарабатывают огромные деньги. Хм, — Эрика с нескрываемым обожанием посмотрела на хозяина дома, — тут дело вовсе не в магглах. Вы можете создать свою линию дизайнерской одежды. Уверена, что на нее будет спрос.

— Зачем делиться с кем-то уникальными вещами? — игриво спросил Малфой. — Ты позволишь мне понаряжать тебя и позаплетать тебе волосы? — Малфой внезапно опечалился. — Нарцисса не позволяла. Она сама заказывала себе одежду и не слушала моих советов по стилю, а зря. Мои варианты ей бы подошли лучше. И прическа ей бы подошла другая.

Они пришли в комнату-гардероб Люциуса. Ту самую, где Эрика случайно надела его маску Пожирателя и где прогнала Нарциссу, не позволив той и дальше унижать мужа.

— Сколько воспоминаний от этого места, верно? — усмехнулся колдун. — Посмотрим, — добавил он, перебирая вещи на полках, — что можно тебе подобрать. Есть у меня почти не ношенные вещи времен моей молодости. Я хочу увидеть их на тебе. Размер можно подкорректировать магией, изменить детали.

Эрика и не заметила как уже примеряла какие-то сапоги и полувоенный китель. Люциус остался доволен результатом примерки. Быстрыми движениями палочки он немного уменьшил сапоги, на пару сантиметров подкоротил рукава кителя и переделал пуговицы на нем. Внезапно Люциус взял Эрику за руку и поднес эту руку к лицу девочки.

— Так не пойдет, — сказал он с досадой. — У тебя ломкие ногти и сухая кожа рук. Это нужно исправить. И, — он снова обратил внимание на волосы девочки, — придется использовать лак. У тебя вьются и выбиваются пряди, без лака прическа будет неаккуратной. Ну ничего, — миролюбиво добавил он, — я превращу тебя в красавицу. Забудь про обноски и драные башмаки. Обычная слизеринская школьная форма и то зеленое платье с балетками уже украсили тебя. Нужно идти дальше. Ты даже не представляешь, насколько красивой можешь быть. Я хочу, — добавил он тише, — чтобы ты восхищалась не только мной, но и собой, ты этого достойна.

— Спасибо, — наивно ответила Эрика, смутившись от речей покровителя. — Вы меня балуете, — прошептала она.

— Ты рискуешь ради меня жизнью, — сказал Люциус. — Я имею право отблагодарить тебя за это. Ты должна привыкать к своей новой жизни и месту в ней. Ты увидишь мир, новых людей, новые города и страны. Ты должна выглядеть презентабельно. Ты больше не можешь не заботиться о своей внешности, хотя ты и так хорошо получаешься на колдографиях. У тебя холодный взгляд, ты словно подавляешь всех смотрящих на тебя. Мне это нравится. Вся в меня. Бывают же такие совпадения. Или же это нечто иное? Не совпадение, а... — Люциус осекся. — Нет, днк-тест подтвердил, что твои родители те магглы... Хм, надо кое-что проверить. И твоя магия...

— Вы кого-то подозреваете? — спросила девочка.

— Может быть, — уклончиво ответил Малфой. — Я сообщу тебе, если догадка подтвердится. Но пока это не важно.

— Ладно, — кивнула Эрика и посмотрела на себя в сапогах и кителе, повертелась перед зеркалом.

За ужином собралась вся их маленькая семья, которая грозила в любой момент развалиться окончательно. Драко грустно смотрел на Риту, Рита с любопытством смотрела на Эрику. Погибшую служанку-шпионку Мисти заменили три домовых эльфа, подаренные Малфоям семьями Шелби и Диккерсон. Это была невиданная щедрость. Эрика, да и все остальные, сначала отнеслись к эльфам с понятной враждебностью, но потом оказалось, что эти эльфы совсем не буйные и работают без нареканий. Эльфы даже обижались, когда их сравнивали с Добби.

— Завтра все решится? — меланхолично спросил Драко, которому кусок в горло не лез. — Завтра мама подпишет... — Драко откашлялся. — А потом вы разведетесь с ней... Завтра...

— Завтра Эрика официально станет членом нашей семьи, — воодушевленно сказал Люциус и отпил вина из бокала. — Это праздник, а не трагедия. А Нарцисса сама выбрала свою судьбу. Она ушла по своей воле. Я не буду заставлять ее возвращаться в семью, о нет, только не после того интервью про меня и мои выдуманные злодеяния и насилие в семье. Мне такая жена не нужна.

— А потом и мы с Асторией разведемся... — голос Драко осип, звучал явно не как голос двадцатичетырехлетнего юноши.

У Драко закружилась голова и вся жизнь пронеслась перед глазами. В воспоминаниях мелькали лица Поттера и Темного Лорда, смешиваясь в неудобоваримый комок.

Семья Уизли собирались в Министерство как на войну. Они должны были отвоевать Аманду Шелби у ее семьи и, в идеале, посрамить Малфоев. Артур не знал, во что все это выльется. Вариантов развития событий было слишком много, исход дела был непредсказуем. Все Уизли должны были постараться как никогда прежде. Молли все еще была в Азкабане, но Аманда не могла ждать. Она должна была обрести новую нормальную любящую семью.

— Мы так и будем смотреть на Эрику и бездействовать? — с болью в голосе спросил Билл. — Я смогу ее победить, я же мастер по снятию проклятий. Она не сможет мне противостоять.

— И как это будет выглядеть со стороны? — спросил старшего сына отец. — Взрослый парень нападает на маленькую девочку? Ты думаешь, что Эрику не кинутся защищать? Нет, после такого нас... меня могут выгнать из Министерства. И какой в этом будет прок? Перси тоже не сладко придется. У нашей семьи и так проблемы, не надо все усугублять.

— Но мы должны с ними бороться, иначе этот кошмар повторится, — встрепенулась Джинни. — Эрика вырастет, станет натренированной боевой ведьмой и Темной Леди, возглавит Пожирателей, — Джинни поежилась. — Я не хочу, чтобы мои дети росли в атмосфере ужаса.

Джинни уже почти оправилась после родов, но все же она немного пополнела. Она привыкала считать себя матерью, у Джинни просыпался материнский инстинкт. Ей было горько от того, что Молли, ее собственная мать, не видит своего внука, маленького Джеймса Сириуса, не слышит его первый смех, не может обнять и понянчить его. Молли сидела в тюрьме и все пропускала. День за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем. И Джинни очень плохо это выносила. Она сама была как в тюрьме, она сама была как в цепях. Горе Молли пришибло ее, выбило из нее всю радость и жизнелюбие. Мир снова погружался в хаос и тьму.

— Мы этого не допустим, — сказал Рон и обнял сестру.

— Мы пойдем туда все вместе, — уверенно произнесла Гермиона. — Мы не будем убегать. Если надо, и против целого Министерства выступим. Мы боремся за справедливость, нам есть, что терять. Мы не можем отмалчиваться. Ребенок Эрика или нет, мы ее остановим. И никаким новым членом семьи Малфоев она не станет. Зря мы ее вообще в Хогвартс пустили, — со злостью добавила Гермиона. — Не получи она письмо, ничего бы этого не случилось. Зря мы на той церемонии привлекли к ней всеобщее внимание и поспешили объявить ее героиней. Из пустого места создали себе врага.

— Не вини себя, — сказал Гарри. — Мы же не знали, какой у Эрики характер. Не пустить ее в Хогвартс? А по какому праву? Она же волшебница.

Гермиона нахмурилась. Это было ужасно, ощущать свою беспомощность. Нечто подобное Гермиона испытала, когда гиппогриф Хагрида был обречен на казнь. Вот такую же отравляющую безысходность и злость на весь порочный несправедливый продажный мир. Но тогда она с Гарри придумала, как гиппогрифа спасти. А что теперь? Она сдастся? Никогда. Нужен новый план. Эрика и Малфои не всесильны. Надо продолжать бороться. Рано или поздно они сломаются. А потом Гермиона вспомнила про свою неудачную дуэль с Эрикой, про статьи про двух грязнокровок в газетах и про то, как над ней начали смеяться окружающие. Они разом позабыли ее заслуги и подвиги. Они просто смеялись над ней, потому что она проиграла маленькой девочке в слизеринской школьной форме.

— Вы мне поможете? — тихо спросила Аманда, уже надевшая свою новую оранжевую кофту и любящая семью Уизли всей своей детской душой.

— Конечно, — кивнул Артур. — Ты будешь жить с нами, не волнуйся.

— Я боюсь, что Эрика вам еще как-то навредит, — сказала Аманда. — Я хочу стать сильнее, чтобы защищать вас.

— Одного желания мало, — ответила Гермиона. — Ты от рождения не такая одаренная как она, поэтому одна ты ее не победишь. Но вместе мы это сможем. Мы слишком расслабились после поражения Волан-де-Морта и чуть не проморгали новую угрозу. Том Реддл тоже был когда-то одаренным мальчиком, которого недооценивали, а потом он начал завоевывать магический мир и искать сторонников.

Все Уизли молча посидели на дорожку несколько минут.

— Пойдемте, — наконец произнес Артур. — Мы должны туда пойти и все решить на месте. Ради Молли и нашего светлого будущего.

Через некоторое время вся рыжая семейка вместе с великим Гарри Поттером, гениальной Гермионой Грейнджер и маленькой Амандой Шелби вошли в зал суда. Не в тот, где недавно неудачно судили Эрику и где она сломала свои цепи. Нет, на этот раз дело было не уголовное, решался вопрос всего лишь об удочерении двух девочек. Малфои и Эрика заставили себя подождать. Но зато когда они все же пришли, то приковали к себе всеобщее внимание. В безупречности Малфоя-старшего ничего удивительного не было, хотя он стал выглядеть гораздо более свежим и уверенным в себе, чем в последние годы. Но вот Эрика с ее сапогами и кителем, с ее волосами, заплетенными в косу, вызвала шок. От девочки из малоимущей семьи магглов не осталось и следа. Теперь на всех смотрела совсем другая девочка с похожим лицом. Выбравшаяся из нищеты. Переродившаяся и нашедшая свое истинное призвание и истинную семью. Нарцисса, которая тоже была в зале суда, привстала и не могла поверить своим глазам.

— Ваша жена узнала эту одежду? — шепнула Эрика Люциусу и на ее лице отразилась радость.

— Разумеется, — кивнул тот.

Аманда Шелби не выдержала и не смогла остаться безучастной. Артур не успел ее остановить.

— Ты что напялила на себя? — с презрением спросила она Эрику.

Эрика, уловившая ее порыв и прочитав обрывки мыслей, одновременно с ней спросила ее то же самое с не меньшим презрением. В зале засмеялись. Аманда смутилась и умолкла. Она снова потеряла инициативу, а Эрика ее опередила. Эрика всегда ее опережала. Аманда не слышала представителей Министерства, только не отрываясь смотрела на Эрику, которая, в отличие от нее, представителей Министерства слушала очень внимательно.

— Эрика, прекрати это, — внезапно сказала Джинни. — Зачем ты это делаешь? Ты меня пугаешь. Ты пугаешь всех нас. Хватит, остановись. Тебе не нужны Малфои, не нужна власть или деньги. Тебе все это не нужно. Не порть свою жизнь. Не делай непоправимую ошибку.

— Не залезай добровольно в эту золотую клетку, — добавила Нарцисса. — Он тебе не объяснил, в чем разница между опекунством и удочерением? Нет? Это понятно. Ему не выгодно, если ты узнаешь правду. Опекунство, — продолжала Нарцисса, — длится до совершеннолетия ребенка, до семнадцати лет, а потом ребенок получает свободу и может жить своей жизнью. Уехать куда угодно. Сохраняет свою фамилию. Но при удочерении ты, получив привилегии как член семьи Малфоев, утратишь право на свою свободу. По сути ты пожизненно будешь работать на моего мужа, не будешь отлучаться от него ни на шаг, станешь его рабыней. Не обольщайся красивой жизнью. С возрастом ты поймешь истину жизни в высоком свете, но будет уже слишком поздно. Не совершай моих ошибок, Эрика. Не верь Люциусу, никогда не верь. Не дай ему себя обмануть.

Нарцисса, выдав эту речь, замолчала и затаила дыхание. Эрика заметила, что Люциус был очень недоволен словами своей жены, изо всех сил делал вид, что спокоен. Семья Уизли смотрела на Нарциссу с благоговением. Джинни даже подошла к ней и обняла женщину. Это была последняя капля.

— Вы никогда не любили мужа и не верили ему, — сказала Эрика Нарциссе. — Иначе бы не унижали его сейчас и не выставляли чудовищем. Я не вы. Не нужно пророчить мне несчастья и проблемы в жизни. Не пытайтесь меня запугать. Я своего решения не изменю.

— Ты мечтаешь лишиться свободы и стать его рабыней? — удивленно спросила Нарцисса. — Ты не слышала, что я тебе сказала только что? Прими суровую реальность. Люциус твой враг.

— Я мечтаю получить свободу, — ответила Эрика. — Хочу учиться волшебству, путешествовать по миру, знакомиться с новыми людьми. Я хочу быть счастливой. И я хочу дать Люциусу то, что не смогли дать вы. Мне вас очень жаль, Нарцисса, но вы сделали свой выбор, а я свой.

— Он хочет сделать тебя своей копией, — сказала Нарцисса. — Он же играется с тобой, как с куклой. Наряжает тебя и заплетает тебе волосы. Ты его забава. Ты его оружие против всех нас. Ты не отдаешь себе отчета в том, насколько он лжив и опасен.

— Как давно вы подружились с Уизли? — спросила Эрика с мягким укором. — Неужели ваше отчаяние настолько сильное, что вы дошли до такого? Может быть вы, возненавидев богатую жизнь, к Уизли еще и жить переедете? Вот это будет свобода. Свобода от денег и всех удобств. Прощай роскошь и здравствуй нужда. Миссис Малфой, я все детство жила в нищете, я знаю, о чем говорю. Бедность никогда не даст вам свободы, не верьте во все эти сказки и проповеди. Это будет ваша непоправимая ошибка.

— В Нарциссе просто проснулась совесть, — с надрывом сказал Артур Уизли. — Ты не понимаешь, чего ей стоило придти к нам, разговаривать с нами без спеси. Увидеть в нас не отбросов магического общества, а людей. Нарциссе сейчас очень тяжело, а ты добиваешь ее. Кто ты такая, чтобы упрекать ее хоть в чем-то? Как ты можешь быть такой бездушной в двенадцать лет?

— Да пусть Малфои ее забирают, — вскипела Джинни. — Пусть убирается в их особняк, если хочет. Главное, чтобы Аманда не страдала от ее интриг.

— Правильно, — кивнула Гермиона и поддержала Джинни.

Аманда и Нарцисса чувствовали душевное тепло, исходящее от сердец членов семьи Уизли. Они, привыкшие к роскоши, но отвергнувшие ее ради свободы, пребывали в эйфории и блаженстве. Чистота снизошла на них, изменила их, указала верный путь. Никогда было не поздно сделать правильный выбор и покаяться. Нарцисса смотрела на Аманду и вспоминала Сириуса, жалела о том, что струсила и не противостояла Блэкам как он, согласилась на выгодный брак с Малфоем. Жалела о погубленной своей молодости. А потом Нарцисса встретилась взглядом со своим единственным сыном.

— Жалеешь, что вышла замуж за моего отца? — спросил Драко. — А как же я? А как же мои чувства? Ты думаешь, что мне сейчас легко? Ты ушла от нас, Астория тоже ушла. Мне плохо, мама, а ты делаешь только хуже. Если это добро и справедливость, то они мне и даром не нужны. Я хочу, чтобы все было как прежде, чтобы мы были все вместе.

— Я не могу... — смутилась Нарцисса и отвела взгляд.

— Чего ты не можешь? — спросил Драко. — Не можешь не разрушать нашу семью?

— Не могу больше притворяться счастливой женщиной, — ответила Нарцисса. — Не могу носить идеальную маску. Даже ради тебя, сынок.

— Полагаю, что ваша супруга не будет подписывать никаких документов, — сказал представитель Министерства Люциусу. — Удочерение Эрики откладывается. Без подписи Нарциссы Малфой оно невозможно.

Эрика заметила как улыбнулись Джинни и Гермиона. Заметила как Малфой-старший снова начал терять уверенность в себе, возвращенную ему стараниями самой Эрики. Девочка не хотела появляться в особняке ни с чем, чтобы этот поход в Министерство был напрасным. Нет, все решится именно сегодня. Сейчас.

— Она все подпишет, — ледяным тоном сказала Эрика Питти. — В противном случае мы будем приходить сюда каждый день. Мне не жалко потратить на это все мои летние каникулы. Я не изменю своего решения. Мое удочерение произойдет. Не противьтесь неизбежному.

Артур Уизли закашлялся от этой тирады девочки. Он не ожидал, что Эрика готова зайти так далеко. Джинни и Гермиона перестали улыбаться. Джинни все еще обнимала Нарциссу, показывая ей этим свою поддержку. Сама Нарцисса тоже была в шоке от настойчивости Эрики и не знала, что ей теперь делать. Она могла уйти. Потом могла через несколько месяцев развестись с мужем и по сути позволить ему одному удочерить эту девочку. В ее бунте не было никакого смысла.

— Не подпишу, — заупрямилась Нарцисса.

— Подпишете, — стояла на своем Эрика. — Простите мою прямоту, но сейчас решается моя судьба. Я могу подождать вашего развода, но это ничего не изменит. Зачем все затягивать и мучить друг друга? Подпишите и будьте свободны.

Гермиона хотела возмутиться, но что-то сдавило ее горло и не дало издать ни звука. Через мгновение Гермиону отпустило, но намек она поняла. Нарцисса и Эрика долго переглядывались. Потом Нарцисса все же встала. Эрика тоже встала, поправив свой китель и прическу. В опасной близости от девочки воздух был почти что наэлектризованным от магии. Нарцисса взяла перо и документ, но опять медлила. Эрика спокойно ждала ее подписи. Минуты проходили. Эрика все ждала. Наконец Нарцисса рывком поставила свою подпись и швырнула документ на стол, откуда его забрал представитель Министерства, все проверил и одобрительно кивнул. Все было сделано. Отныне Эрика переставала носить фамилию Питти и становилась Эрикой Малфой.

— Спасибо, — сказала Эрика.

Ей тоже нужно было кое-что подписать. Когда она закончила, Нарциссы рядом уже не было. Женщина снова была около семьи Уизли, ее снова поддерживала и утешала Джинни.

— Ты довольна? — выкрикнул Гарри.

— Более чем, — холодно ответила девочка.

— Почему ты нас так ненавидишь? — спросил Гарри.

— Я вас не ненавижу, но вам я не уступлю, — ответила Эрика и села около Малфоя-старшего.

Драко покосился на девочку.

— Это было на грани провала, — выдохнул он восхищенно.

А потом он заметил, что руки Эрики дрожат. Легонько, но все-таки дрожат. Девочка вовсе не была такой бесчувственной, какой хотела выглядеть. Малфой-старший все понял и накрыл руки девочки своими ладонями.

— Ты поступила смело, — сказал он. — Ты молодец.

Артур Уизли ерзал на своем сиденье. Как его покоробило это прикосновение к руке девочки! Впрочем, не только его, но и всю семью Уизли, и Нарциссу тоже. Она опять осознала, что тотально недодавала своему мужа душевного тепла.

— У вас правда можно пожить? — тихо спросила Нарцисса.

— Мы не против, — ответил Артур за всю свою семью, — но вы сами понимаете, на что идете? В чем-то Эрика права, вы можете быть не готовы к жизни в такой бедности, в таких стесненных условиях.

— Меня тошнит от роскоши и богатства, — сказала Нарцисса, зажмурившись. — Ваша бедность меня отрезвит и вернет к реальности. Мне это необходимо как воздух. Иначе я задохнусь от всего этого двуличия и лицемерия.

— В таком случае можете пожить у нас, — согласился Артур. — Наши старшие сыновья выросли, они живут отдельно, поэтому мы сможем выделить вам комнату.

Нарцисса кивнула и приняла как данность такие свои перспективы на ближайшее будущее. Эрика, Люциус и Драко не верили своим ушам. Похоже, что Нарцисса окончательно сошла с ума.

— Ты серьезно будешь жить с этими рыжими бедняками? — презрительно спросил Драко. — И это то, чего ты тайно желала все эти годы? Это то, ради чего ты бросаешь нас с отцом? Ради жизни в деревенском домике с курами? Это твои тайные мечты и стремления? Серьезно, мама?!

Драко ударил по столу кулаком.

— Тихо, сын, — небрежно произнес Люциус.

Драко молча сопел от негодования. Только сейчас он понял всю абсурдность реальности. Что стало с их семьей? Что это за эпидемия проснувшейся совести у Нарциссы и Астории? Что это за повальная наивность? Драко стало тошно от поведения своей матери в Министерстве. Она позорилась, но не стеснялась этого. Обнималась с Джинни и сюсюкалась с Артуром. Докатилась! До чего она докатилась!

— Я тебе этого не прощу, мама, — сказал Драко и сцепил руки на уровне груди. — И это, и статью в газете, где ты сообщала все подробности своей семейной жизни. Это все наглая ложь. Такого не было. Мой отец тебя не бил и не унижал. Зачем ты врешь? Зачем прогибаешься перед ними? К чему все это? — Драко был в сильнейшем отчаянии. — Я не понимаю. Я тебя совсем не понимаю, мама.

Драко захотелось убежать отсюда куда глаза глядят. Только бы не видеть Джинни, утешающую его мать. Это была пытка, неимоверная и нестерпимая.

— Ты думаешь, что поступаешь смело, но это настоящая трусость и глупость, — сказал Малфой-старший жене. — Ты боишься, что если останешься рядом со мной в моем поместье, то погибнешь? Возможно, но зачем же сейчас так унижаться перед Орденом Феникса? Тебе не противно так поступать? И эта ложь в интервью. Думаешь, если таким образом ты подтвердишь все грязные слухи и сплетни про меня, тебя помилуют, простят и полюбят? Ты веришь в то, что Джинни тебя сейчас искренне обнимает? Ты хочешь покаяться и прожить остаток дней в нищете или что, Цисси?

— Я хочу покаяться, — бесцветно и грустно повторила Нарцисса. — Я виновата. Я зло. Но я исправлюсь. Я перестану быть тщеславной эгоисткой, я забуду про роскошь, я научусь быть щедрой. Я исправлюсь, — голос женщины был полон боли.

— Кто тебя обвинял? — надменно спросил Малфой-старший жену. — Уж точно не я. А вот ты меня обвиняла во всех грехах. Я тоже тебя не понимаю. Что это за внезапный порыв к покаянию, которое никому не нужно? Зачем заставлять себя мучиться и жить в нищете? За это тебя не похвалят, это бессмысленно.

— Это духовный подвиг, — возразил Артур Уизли. — Пусть Нарцисса хотя бы попробует жить иначе. Вдруг это даст ей душевный покой, которого ты ей не давал все эти годы. Ты был то на рейдах Пожирателей, то развлекался с любовницами, то был заточен в Азкабане. Какой супруге это понравится?

— Моя личная жизнь вас не касается, — процедил Люциус.

Драко стало еще неуютнее и больнее, он очень сильно переживал за родителей. Он еще больше поверил в то, что его мама сошла с ума. Какое покаяние? Какое искупление вины? Какая жизнь в деревне с Уизли? Драко хотел проснуться от этого кошмара, но не мог.

— Это правда, что теперь у вас три новых домовых эльфа? — вдруг встряла Гермиона и приосанилась.

— Это наш подарок, — сказал мистер Шелби. — Служанку нужно было кем-то заменить.

— Например, рабами? — Гермиона перевела разговор на больную для себя тему. — Стремление Добби к свободе вас ничему не научило?

Гарри заулыбался, а вот Рон не был так самоуверен. Ему не нравилась Эрика, ее спокойствие, ее новая одежда и прическа. Рону не нравился напор Эрики в дополнение к ее осмотрительности. Рон осознал, что Эрика вовсе не пустое место, что ее не стоит злить и недооценивать.

— Эти новые эльфы не такие как Добби, — сказала Эрика и поправила воротник своего кителя. — Они хорошо работают и не вредят хозяевам.

— А ты и рада помыкать ими? — села Гермиона на свой конек. — Как тебе не стыдно? Пробилась в высшее общество и теперь унижаешь других? Мучаешь бедных эльфов?! А Малфои тоже этих эльфов бьют, как когда-то Добби?!

Эрику позабавило то, как раскипятилась Гермиона. Нарцисса молчала, семья Уизли тоже, и Гарри молчал. Только Гермиона распиналась и взывала к справедливости.

— Как дела с твоей организацией Г. А. В. Н. Э.? — с усмешкой поинтересовалась Эрика. — Она еще существует или борьба за права эльфов важна только одной тебе?

Драко, несмотря на ужасное состояние, сдавленно прыснул от смеха. Гермиона покраснела, то ли от смущения, то ли от злости.

— Я работаю над этим, — сказала она. — Пусть нас пока мало, но мы должны бороться против угнетения. Эльфы одна из групп угнетенных слоев населения магического мира. Еще нужно бороться за права сквибов и магглорожденных. У меня столько планов и проектов, — Гермиону охватило воодушевление.

Но кроме себя она почти никого в Министерстве не воодушевила. Все сидели со скучающими лицами и ждали конца этого фарса. А фарс все длился и длился. Если уж добрались до Нарциссы, мечтающей жить у Уизли с курами, то дальше ничего вменяемого ждать не приходилось. Но люди надеялись на чудо. Надеялись зря. Процесс обсуждения удочерения Аманды Шелби семьей Уизли превратился в каторгу. Минуты тянулись как вечность. Аманда ждала заветного мига, когда ей объявят, что она теперь носит не фамилию Шелби, а может называться Амандой Уизли. Но на фоне холодной и непрошибаемой Эрики Аманда выглядела жалкой. И вот она была соперницей Эрики? Вот она? Аманда, наивная девочка без инициативы? Невразумительное зрелище. И вот она должна была дать Эрике отпор и вдохновить детей богачей перейти на светлую сторону? Аманда и сама понимала, что до уровня Эрики не дотягивает. Одинаковым у них был только возраст и ничего более.

Родители Аманды почти не боролись за нее. А зачем? Теперь ничего нельзя было изменить. Насильно удерживать Аманду в их семье не имело смысла. И поэтому Ричард и Сильвия Шелби отпустили ее. Аманда сделала свой выбор, пусть он и не устраивал ее родителей. Аманда не была их единственным ребенком. Жаль, что с ней все так получилось, но это не такая уж и трагедия, если приглядеться.

— Ты счастлива, Аманда? — спросил мистер Шелби у дочери.

— Да, — просияла девочка. — Я рада, что вы не стали мешать моему счастью. Я рада учиться на Гриффиндоре и стать одной из прекрасной семьи Уизли. Я в восторге. Моя мечта сбылась.

Но и на этом фарс не закончился. Казалось бы, Эрику и Аманду приняли в новые семьи, после этого всем можно было разойтись по домам, но Малфоев не хотели отпускать просто так. Уж слишком дерзкой была Эрика, слишком сломленной Нарцисса, слишком спокойным Люциус и слишком напуганным Драко. Их захотели дожать, унизить еще больше, потанцевать на развалинах их самооценки. Сломать их надменность во имя справедливости.

— А мы знаем, что с тобой сделали в Азкабане, — сказал вдруг Билл Уизли твердо Малфою-старшему. — Мы знаем, что над тобой надругались другие Пожиратели сразу после твоего ареста. А ты с ними так и не поквитался. Ты меньше, чем слабак и ничтожество. Твоя семья не стоит и нашего мизинца. И даже Нарцисса, — Билл все никак не умолкал и говорил в мертвой тишине, — в чье раскаяние я не верю. Это ее отчаяние, блажь. Но Нарцисса все равно неисправима, как бы не била земные поклоны и не валялась в пыли. Она не станет нашей ровней, не станет близка к народу, не поймет нашу боль, то, за что мы сражались с Темным Лордом, не поймет, что такое настоящий героизм. Ее надолго не хватит, ее духовный подвиг притворство. И лично мне он не нужен, но мне все равно. Добро победило зло, это самое главное. А ты, Эрика, — Билл посмотрел на девочку, — меня не напугаешь. Я специалист по снятиям проклятий, не советую тебе угрожать моей семье. Иначе ты будешь иметь дело со мной.

В зале послышались редкие, но одобрительные возгласы. Билл был непреклонен. Рядом с ним сидела его жена Флер, в девичестве Делакур, выпускница Шармбатона. Они не говорила ни слова, но явно гордилась своим мужем. Эрика вспомнила, что читала в книгах о том, кто и как изуродовал лицо Билла Уизли. В голове Эрики промелькнули мысли о Фенрире Сивом и оборотнях.

— О чем это он, пап? — опешил Драко. — Что он наплел про Азкабан? Он же врет, да?

Люциус молчал, подтверждая этим страшные подозрения в правдивости сказанного Биллом. И Нарцисса молчала. Это больше всего возмутило Эрику.

— Вы настолько прекрасная жена, — сказала она Нарциссе, — что даже сейчас вам на мужа наплевать. Про него говорят ужасные вещи, его прилюдно позорят, а вы как воды в рот набрали. Вы действительно сошли с ума. — Эрика повернулась к Биллу Уизли. — А вы знаете, что сейчас происходит с Молли в Азкабане? Она уже три месяца сидит там, в окружении тех, кто попал туда по ее милости. Через год она превратится в тень самой себя. От героини, победившей Беллатрису Лестрейндж, не останется ничего.

— Заткнись! — крикнул Билл и вскочил с места. — Не смей так говорить про мою мать!

— Тогда сами не открывайте свой рот в адрес Малфоев, — ответила Эрика. — Я вам поражаюсь, — рассмеялась она, но глаза ее плакали. — Вам только что поведали о реалиях тюремной жизни, а вы находите это забавным. Люди, что с вами не так? Нет ничего отвратительнее толпы, готовой растерзать человека. Особенно, если эта толпа прикрывается благими целями.

Билл Уизли в беспамятстве выхватил свою волшебную палочку и направил ее на девочку.

— Твоя мать уже пыталась меня убить и попала в Азкабан, — сказала Эрика. — Ты тоже туда попадешь. Заодно и проверишь, насколько хороша тюремная жизнь. Рискнешь? Я не убегу. Атакуй, если не трус. Атакуй, если ты безрассуден. Я не буду убегать от таких как ты, Билл Уизли. Выживу я или умру — ты будешь в Азкабане.

— Сынок, не надо, — шепнул Артур, поняв, что ситуация принимает плохой оборот. — Не доводи ее. Пусть они уходят.

— Я сломаю ее, пап, — сказал Билл отцу и сжал палочку. — Я сломаю эту нахальную девчонку.

И из палочки хлынула струя огня. Билл даже не произнес заклинание вслух, так он был зол и на взводе. Но огонь погас, чуть-чуть не достав до Эрики. Билл атаковал снова, но из его палочки полетели искры и огонь обжег его самого. Билл что-то сделал с палочкой и она перестала искрить.

— Я обезвредил твое проклятие неудачи, — сказал он Эрике. — Теперь оно на мне не сработает.

И он снова вызвал огонь, который хлынул в сторону девочки. Все в зале застыли как статуи. Им надо было вмешаться и остановить Билла, но они медлили. Кто-то был на его стороне, кто-то на стороне Малфоев. А поединок продолжался. Душа Билла Уизли пылала как костер, его праведный гнев, казалось, мог затопить лавой весь этот прогнивший мир. Билл и не заметил, как перешел черту. Когда огня стало слишком много, вмешаться решил Малфой-старший. В воздухе возникла то самое павлинье наваждение и Билл Уизли оцепенел как кролик перед удавом. Его магический огонь рассеялся, о нем напоминал только горячий воздух в зале.

— Я обязательно поквитаюсь с теми, кто надругался надо мной в Азкабане, — спокойно сказал Люциус Биллу. — Спасибо, что напомнил мне об этом незаконченном деле. Теперь все будет по-другому.

— Не могу поверить, что ты украл магию Эрики, — покачал головой Артур Уизли. — У тебя же не было таких способностей раньше. А теперь... У тебя хватило цинизма воровать ее магию? Она же верит тебе, а ты ее используешь.

— Ты взял у нее магию? — не понял Драко. — Когда? Как это возможно?

— Я сама захотела поделиться искрой своей магии, — невозмутимо произнесла Эрика. — И не зря это сделала. Магия Люциуса вышла на новый уровень, это же почти произведение искусства. Вот он настоящий. Сильный. Непобедимый. А Азкабан он преодолел. И у Малфоев отныне все будет хорошо. Никто нас не сломает.

Нас. Артур Уизли вздрогнул от этого слова. Павлинье наваждение погасло, Билла отпустило, он зашатался как пьяный.

— Недавно вы уже нападали на меня, — невинно добавил Люциус, довольный произведенным эффектом. — Те же огненные и взрывающие заклинания. И в тот раз они тоже не сработали. Так, слегка задели меня, но это не страшно, я уже почти здоров. Почему бы вам не оставить мою семью в покое?

— Когда они на тебя напали, пап? — пролепетал Драко, совсем запутавшийся во всем происходящем. — Почему я об этом не знаю?

— Извини, — сказал Люциус. — Ты имел право знать о нападении. И Эрика тоже. Я отвлекся на другие вещи и забыл вам сообщить об этом.

— Что может быть важнее твоей жизни? — обиженно спросил Драко.

— Ничего, — Люциус потрепал сына по голове. — Я больше не буду скрывать такое.

Артур Уизли уставился на Эрику. Билл все еще не пришел в себя. Ему было очень стыдно за свое поражение, он кипятился, но попусту. Он хотел напасть снова, но это павлинье наваждение как-то повредило его разум, он не мог сосредоточиться и заклинание не получалось. В голове Билла была каша, он чувствовал опустошенность и абсолютное замешательство.

— А почему ты не удивилась, когда Билл сказал про тюрьму? — спросил Артур девочку. — Ты уже подозревала такое?

— Я надеялась, что этого не случилось, но ошиблась, — Эрика улыбнулась сквозь слезы. — А знаю я про тюрьму потому, что жила в маггловских трущобах. Меня били в старой школе не из-за бедности, мы там все были бедные, а потому, что мои родители не сидели в тюрьме и не имели авторитета. Вот такая у меня правда жизни.

— Меня унижали опекуны, но с детьми преступников я не общался в детстве, — внезапно произнес Гарри задумчиво. — Ты похожа на опасного зверька, но у тебя явно были причины стать такой. Я посетил твою квартиру после гибели твоих родителей и бедность ваша была очевидна. Опекуны меня не баловали, но мы никогда не жили так. У нас не было пьющих соседей, избивающих своих детей, не было соседей-наркоманов. Я не могу поддерживать и одобрять твои действия, Эрика, но я тебе искренне сочувствую. Оно тебе, конечно, не нужно, — добавил Гарри, — мое сочувствие. Но ты должна знать о нем.

Эрика молча кивнула после речи Гарри Поттера. Гермиона фыркнула. Она-то уж точно не стала бы говорить ничего подобного. Нет, она так легко не уступит, не будет проявлять адекватность по отношению к Эрике. Нет. Не после того, как та... А что, собственно, Эрика сделала Гермионе? Ничего. Но у Гермионы внутри кипел гнев, почти такой же сильный, как у Билла Уизли.

Наконец-то все разошлись. Но и тут Артур не мог просто так отпустить Эрику. Он подошел к ней довольно близко.

— Люциус не крал твою магию или ты выгораживаешь его как всегда? — спросил Артур девочку.

— Что вам от меня нужно? — прямо спросила Эрика в ответ.

— Мне нужна правда, — настаивал Артур.

— И то, и другое, и третье, — сказала Эрика.

— Что? — переспросил мистер Уизли.

— Люциус сначала пытался украсть мою магию, потом я разрешила ему это сделать, это перестало быть кражей, и да, я выгораживаю его как всегда, — пояснила девочка. — И что дальше? Никакого вреда я не понесла. Преступления не было. А вот вы с вашим Орденом Феникса в последнее время только и делаете, что нападаете на нас и причиняете нам вред. Служанки-шпионки, нападения из-за угла, взрывающие заклинания. К чему все это? Вы не можете успокоиться и думать не о нас, Малфоях, а о своей жизни? Это же просто. Попробуйте.

— О нас? — горько спросил Артур. — Ты всерьез рада носить их фамилию и быть членом их семьи?

— Да, рада, — сказала девочка. — И вам об этом давно известно. Может, вы нас уже пропустите? Или вы еще что-то хотите у меня спросить?

— Нет, больше ничего, — пробормотал Артур и отошел в сторону.

Когда мимо мистера Уизли прошел Люциус, Артур не утерпел и не смог промолчать.

— К сожалению, ты стал сильнее, — сокрушенно сказал мистер Уизли своему давнему врагу. — Мой сын Билл очень умелый мракоборец, его не так просто перебороть, но ты это сделал. Как бы то ни было, ты его сегодня победил, можешь собой гордиться.

— Благодарю, — отрывисто кивнул Люциус. — Я постараюсь и впредь тебя не разочаровывать. Я буду побеждать всех, кто нападет на меня, одного за другим. Я преодолею свою слабость и свое прошлое, я превзойду сам себя.

Через несколько минут Драко, Люциус и Эрика были уже в поместье. Они все эмоционально вымотались, но все прошло не так плохо как ожидалось. Нет, упоминание Азкабана было ужасно, бунт Нарциссы и ее желание пожить в бедности вместе с Уизли тоже, но все же были и хорошие новости. У Малфоев появилась надежда на приятную перемену в их жизни. Прошлые неудачи можно было преодолеть. Бегство Нарциссы и Астории было досадно, но не критично.

— Я и не думал, что Нарцисса настолько отчаялась, — пробормотал Люциус, садясь в кресло у камина. — Сбежать от меня? Пусть. Но сбежать от меня к Уизли? Это уж слишком. А впрочем, я рад тому, что она ушла. Без нее мне не придется постоянно выслушивать упреки в мой адрес.

— Как ты можешь... — возмутился Драко и тут же замолчал, потому что слова застревали в его горле.

— Ты сам все видел, — цинично ответил Малфой-старший сыну. — Что я могу с этим поделать? Ничего. Тогда зачем мне пытаться удержать Нарциссу? Нет, с меня хватит. Я никого возле себя насильно не держу. Не поддерживаете меня, так уходите, — он посмотрел на Риту Скитер.

— Я не уйду, — сказала Рита, но ее голос дрожал.

Она все еще не привыкла к новой магии Люциуса. То первое павлинье наваждение ее очень напугало и ошеломило. Рита отныне не могла притворяться, что ничего не изменилось. Нет, она тоже отдалилась от Люциуса, но все же решила не бросать его, это было бы слишком жестоко.

— Хочется в это верить, — ответил Люциус и сцепил пальцы. — Почему вы не можете вести себя как Эрика? Почему вы шарахаетесь от меня и боитесь? Я не причиню вам вреда и вы это знаете. Тогда почему? Вам нравится не доверять мне и видеть, как я извожусь и нервничаю? Если нет, то прекращайте так делать. Не отдаляйтесь от меня и я не отдалюсь от вас.

— Хорошо, отец, — сказал Драко и потупил взор.

— Нет, это не то, — нахмурился Люциус. — Ты не весел, ты не доверяешь мне. Я не был к тебе строг, баловал тебя. Я не давал причин... Черт возьми, Драко. Ты не желаешь мне победы? Ты боишься меня сильного?

— Я боюсь, что ты можешь измениться в худшую сторону, — признался Драко. — Власть развращает. О тебе и так слухи ходят, подозрения, а тут и ты сам подтверждаешь их своей гипнотической магией.

— Я защищал себя и Эрику от Билла Уизли, — ответил Люциус сыну. — Наконец-то я могу защищаться, а не терпеть надругательства и унижения. Это справедливость, а не развращение. Я не хочу править миром, только защитить свою семью и себя самого. Мне это непозволительно?

— Нет, ты прав, — смутился Драко. — Ты должен быть сильным. Я просто не привык к такому тебе.

— Значит, привыкай, — Люциус откинулся в кресле, положив руки на подлокотники, но через секунду передернулся.

Рита и Драко этого не заметили, но не Эрика. Девочка подмечала каждый взгляд и жест покровителя и приемного отца.

— Вам поменять повязку? — спросила Эрика. — Вряд ли те ожоги уже зажили. И, если вы все скрыли от родных, то вряд ли могли сами ровно наложить эту повязку. Вам помочь?

Рита и Драко побледнели.

— Почему не ты мне это предложила? — посмотрел Люциус на Риту. — Неужели ты не заметила моего состояния? Но, даже узнав все, ты не предложила помощи? Как же так, Рита? Тоже собираешься уйти от меня? Не решаешься на это, но стремишься?

— Я не могу, — вырвалось у Рита. — Не могу прикоснуться к тебе. Я не готова. Мне нужно время.

— Ты серьезно? — взгляд Люциуса стал игривым. — Я тебе не нравлюсь сильным, а, Рита? Что это за бегство и нелепый страх? Ты давно меня знаешь.

— Ты стал другим, — сказала Рита. — С твоей волей теперь придется считаться, — добавила она и тоже смутилась. — Теперь тебе нельзя будет отказать, а это уже похоже на принуждение. Я так не могу.

— Рита, Рита... — посетовал Люциус. — Не разочаровывай меня как Нарцисса и Астория. Я был о тебе иного мнения.

Рита обиделась и ушла из комнаты. Драко потоптался на месте, но так и не сказал отцу больше ничего. Не смог. Он думал о маме, о том, что отец очень легко отрекся от нее. Теперь Нарцисса будет жить с Уизли, пустится во все тяжкие. А ради чего? Искупления вины. Но чьей? Своей или вины своего мужа? Драко и сочувствовал отцу, и хотел поругать его за отношение к маме. Драко запутался, поэтому и слов подобрать не смог. Потом он тоже ушел из комнаты.

— Мы снова остались одни, — сказал Люциус Эрике. — Но почему ты меня не боишься?

— Потому что вы не причините мне вреда, — сказала девочка.

— Что тебя в этом убеждает? — Люциус оживился и привстал в кресле.

— Вам это не выгодно, — отчеканила девочка. — Грязные намеки и слухи так и останутся намеками и слухами. Вы доверяете мне, а я вам. Что-то кроме этого абсолютного доверия и дружбы излишне, а значит и не выгодно. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься, — улыбнулся Малфой-старший, подперев кулаком свою щеку. — Тебя не проведешь.

— Ожоги заживут без шрамов? — спросила девочка. — Или волшебный огонь оставляет несводимые следы?

— Надеюсь, что все заживет, — ответил Малфой-старший. — Лечебная мазь творит чудеса, что доказано состоянием твоей же спины.

Эрика кивнула, но нахмурилась. Люциус это заметил.

— К сожалению, за этот учебный год ты утратила свою былую красоту, — сказал он. — Все эти нападения на тебя оставили следы на твоем теле. Мне жаль, что тебе приходится через все это проходить, но ты сама вызвалась мне помочь и заявила о готовности к сотрудничеству. — Люциус посмотрел девочке в глаза. — Понравилось быть богатой?

— А вам понравилось быть победителем? — отозвалась Эрика с каким-то мрачным торжеством. — Мне вот нравится видеть как вы начинаете верить в себя и постепенно решаете все свои проблемы. Мне нравится видеть вас таким. Вы заслуживаете своих побед.

— А все-таки тебе идет эта одежда и прическа, — отвлеченно сказал Люциус, окинув девочку взором. — Ты в ней просто расцвела.

— Спасибо за то, что поработали над моим стилем, — ответила Эрика.

— Ты и правда готова всю жизнь помогать мне? — спросил Малфой-старший. — Это очень трудно. Не переоцениваешь ли ты свои силы? Энтузиазм похвален, но его мало.

— Да, я готова, — сказала девочка. — Я не передумаю. Мне некуда отступать и дело не в нищете. У меня больше нет друзей, мне некуда пойти. Я сожгла все мосты.

Люциус очень ясно увидел, что нарядная одежда Эрики была всего лишь костюмом, а сущность девочки им не ограничивалась. Энергия Эрики заполняла все пространство, ее личность была непреодолимой. Малфою снова захотелось взять частицу магии Эрики, он это сделал, но что-то пошло не так и он почувствовал себя плохо.

— Моя магия не изучена и может быть опасна для вас, — предупредила Эрика, подошла к Малфою поближе и заботливо склонилась над ним. — Вам не стоит часто брать ее у меня.

В воздухе возникло павлинье наваждение, но оно затухало и рассыпалось в прах. А девочка этого совсем не боялась. Ждала, пока все пройдет.

— Ненормальный ребенок, — в сердцах выдохнул Малфой с грустью в голосе. — Ты словно не человек. Ты не обязана быть такой. Ты имеешь право на веселье и отдых. Не нужно служить мне как рабыня, я этого не требую от тебя. Перечь мне. Не соглашайся со мной.

— Но зачем? — спросила Эрика. — Почему я не могу соглашаться с вами? На то мы и единомышленники. Я вовсе не ваша рабыня, я просто пытаюсь помочь вам, вот и все.

— Извини, — Люциус поник и сгорбился. — Я все еще не верю, что заслуживаю твоей преданности.

Эрике не нравилось то, что жена бросила ее покровителя, а Драко тоже сторонится отца. Чего им не хватало? Почему они не могли быть дружной семьей?

— Нарцисса что-то знала про вас? — задумчиво спросила девочка. — Про что-то, связанное с вашими рейдами как Пожирателя? Что на них происходило, что так напугало вашу жену? Ваша магическая специализация ведь заклинания, воздействующие на разум, правильно? Вы подчинили себе чью-то волю и кто-то погиб? Вы всегда были руководителем отрядов Пожирателей, как тогда в Отделе Тайн, или нет? В чем был ваш вклад в дело Пожирателей? Только деньги или что-то еще? О чем знает Нарцисса и почему она видит в вас монстра?

— К чему тебе эта информация? — спросил Малфой-старший у девочки. — Я не могу тебе всего рассказать. Не только потому, что ты ребенок, нет. Просто тебе не нужно быть в курсе всего. Это навредит тебе и может испортить наши отношения.

— Наоборот, — возразила Эрика, — информация позволит мне помогать вам еще лучше, быть вам еще полезнее. Я хочу знать все обо всем и обо всех. Только так я смогу защитить вас. И себя, — добавила девочка. — Что бы вы ни сделали на рейдах, я не отрекусь от вас.

Все то же кресло и та же комната. Все та же тишина в особняке.

— Я много чего делал на рейдах, — произнес Люциус и отвернулся к окну. — Не убивал и не пытал, этим занимались Долохов и Беллатриса. Зато я... — Люциус осекся. — Да, я давал организации Пожирателей свои деньги, поддерживал их преступную деятельность. Я не мог не ходить на рейды, ты все верно поняла, но и не сразу осознал, что сам в опасности, что Лорд может навредить мне и моей семье. Я думал, что мне выгодно поддерживать Темного Лорда. Когда он исчез, я поверил, что его победили окончательно. Он меня разочаровал, — Люциус безумно рассмеялся. — Не я подвел Темного Лорда, а он меня. Вот истина. Вот суть вещей.

— Это же вы и другие чистокровные привели его к власти, так? — кивнула Эрика. — Значит, действительно, это он вас подвел, а не вы его. Он совсем не заботился об организации Пожирателей, свел все к одной своей личности и борьбе с Гарри Поттером, забыл о том, почему столько магов пошли за ним. И в итоге Лорд проиграл.

— Но его идеи живы, — сказал Люциус. — Ты хочешь их переработать и претворить в жизнь? Чуть больше вменяемости, чуть меньше давления, так? Сохранить и преумножить то, что нажили наши великие предки? Дать магической аристократии то, о чем они всегда мечтали?

И снова тишина секунд на десять.

— Вам поменять повязку? — повторила девочка свой вопрос.

— Поменяй, — разрешил Малфой-старший. — И все-таки, по поводу идей Пожирателей...

Это было немыслимо. Вот так довериться Эрике, допустить ее к себе так близко? Ее магия была повсюду. Ее рука была такой реальной. От Эрики исходило тепло и забота. У Малфоя-старшего больше ни с кем не было такого доверия. Даже с женой. Это был необъяснимый факт. Эрика была рядом, а Нарцисса далеко-далеко.

Прибыв к дому семьи Уизли, Нарцисса почти сразу подумала о том, что зря так поступила с мужем и сыном, зря согласилась жить в такой глуши. Но отступать было поздно, она должна была хотя бы попробовать. Остыть. Ей нужна была смена обстановки и она ее получит. Шаг. Еще шаг. Нарцисса зашла в дом семьи Уизли и невольно сравнила его со своим особняком. В ее сердце шевельнулось привычное презрение к беднякам, но Нарцисса заставила это презрение уйти. Ей доверяют, ее пустили в этот дом, ее раскаяние принимают всерьез. Надо попытаться ответить им тем же, помириться с ними, прекратить эту бессмысленную вражду.

— Вы побледнели, — сказал Артур Уизли Нарциссе.

Женщина вздрогнула.

— Разве? — неуверенно переспросила она.

— Вы жалеете о своем поступке? — догадался Артур. — Вы жалеете о том, что не заступились за мужа и подвели сына?

— Нет, — Нарцисса замотала головой, — я поступила правильно, я не могла поступить по-другому. Моя жизнь в особняке зашла в тупик, я потеряла себя, Люциус стал мне неприятен и невыносим. Я должна была уйти от них, пересмотреть свои ценности. Я запуталась, я не знаю, чего хочу и что будет мне полезно. Мне просто плохо. А тут еще и удочерение Эрики. Вы видели как она гордилась тем, что получила нашу фамилию, стала Эрикой Малфой? Она же светилась торжеством. Это страшно.

— Страшно то, что Люциус поглощает ее магию и развивает свой собственный дар, — сказал Артур. — Он стал устойчивее к магии мракоборцев, он, — Артур вздохнул, — победил моего сына Билла, а Билл у меня далеко не слабак. Страшно то, что Эрика и не против делиться с Люциусом своей магией, помогать ему, охранять его. Сначала стычка с домовыми эльфами в Хогвартсе, потом та история со служанкой, стычка с моей Молли и избиение Эрики в школе. Эрика осознанно идет на все это ради Люциуса, это пугает меня больше всего. Эрика словно не человек, не ребенок, а звереныш в милом обличье. Вы видели ее взгляд? Это глаза убийцы, но никак не обычного ребенка ее возраста.

— Могли ли у Тома Реддла быть такие глаза в двенадцать лет? — вдруг произнесла Нарцисса. — Он с детства славился жестокостью в приюте, хотел выбраться из нищеты, получить влияние в Хогвартсе, поступил на Слизерин, хотя не был чистокровным. Прямо как Эрика. У нее есть чувства, она уважает и обожает моего мужа, но все же с другими людьми она не будет такой ласковой и помогающей.

— А он может ей навредить? — покосился Артур Уизли на Нарциссу.

— Не думаю, — отмахнулась она. — Он фамильярен с девочкой, но он не станет совращать ее. Нет, ему это не выгодно, это лишнее в их отношениях. Эрика... — Нарцисса запнулась, — она словно не женщина, — Нарцисса смутилась, — она воин, боевая ведьма, но не объект совращения.

— Хорошо, если так, — согласился Артур. — Будем надеяться на неприкосновенность Эрики.

Нарцисса поежилась. Зачем она пришла в дом Уизли? Зачем устроила этот цирк в Министерстве? Ей стало стыдно за свое поведение. Стыдно перед сыном. Драко обожал свою мать, а она все испортила. Зачем она сбежала из особняка и от богатой жизни? Почему ее лихорадит?

— Нельзя было пускать меня на порог вашего дома, — сказала Нарцисса, а по ее телу пробежали мурашки. — Я не имею на это морального права.

— Не надо так говорить, — укорил Нарциссу Артур. — Вы не виноваты в поступках своего мужа. Вы сделали шаг к примирению. Вы теперь не так сильно презираете бедняков, вы поняли, что это ошибочное поведение, и хотите стать лучше. Это прекрасно и похвально. Вы стремитесь стать добрее, честнее, отзывчивее. Мы постараемся вам в этом помочь. Вам нужен пример здоровых семейных отношений.

— А вам нужно, чтобы Молли поскорее выпустили из Азкабана? — горестно вздохнула Нарцисса. — Простите, я не могу повлиять на Министерство. У меня нет полномочий моего мужа. Я... Что там произошло? Молли действительно пыталась убить Эрику?

— Молли разозлилась, — ответил Артур. — Еще и Глория Харрел ее призывала к активной борьбе против злодеев Пожирателей, а Эрика защищала одного такого Пожирателя, не собиралась уступать и позволять кому бы то ни было навредить Люциусу. Ну вот Молли и потеряла контроль над собой, о чем быстро пожалела, но ее нападение на Эрику уже случилось. Девочка чудом выжила, моя жена смогла убить Беллатрису, она не слабая потому, что домохозяйка. — Артур услышал, что Нарцисса плачет. — Извините, мне не нужно было упоминать гибель вашей сестры. Какой бы Беллатриса ни была, она все же ваша сестра.

— Да ничего, — всхлипнула Нарцисса. — Я сама ее с детства боялась. Она всегда была непредсказуемой и склонной к жестоким шуткам. Я всегда опасалась того, что Беллатриса попадет в тюрьму или умрет молодой. Так и оказалось. Я не могла ее остановить, — Нарцисса снова всхлипнула. — Я не могу остановить Эрику. Вы бы знали, как Эрика похожа на нее! Этот взгляд, это веселье в битве! Этот фанатизм в конце концов! У Беллатрисы был Том Реддл, а у Эрики есть Люциус. Это страшно.

— Сначала вы хотели, чтобы Эрика как бы заменила вам сестру, заполнила пустоту в жизни, но потом вы испугались, так? — спросил Артур Уизли. — Но Эрика уже связала свою жизнь с вашей семьей и было поздно ее прогонять?

— Да, — кивнула Нарцисса и огляделась по сторонам. — А могу я пойти в свою комнату? — ужасающе робко спросила она. — Я очень устала и хочу побыть одна. Если вы не хотите, чтобы я присутствовала на вашем семейном ужине, я все пойму.

— Наоборот, — сказал Артур. — Вы должны поужинать вместе с нами. Разве не для этого вы здесь? Не для того, чтобы пожить как мы? А комнату я вам покажу. Она маленькая, но уютная, — Артур смутился. — Если честно, я совсем не знаю, как мне с вами себя вести. Ваше решение переехать к нам было неожиданностью.

— Я сама не знаю, как пожелала такого, — совсем запуталась Нарцисса. — Я отчаялась, я хотела сбежать из особняка. Куда угодно.

— Например, к нам? — улыбнулся Артур. — Почему бы и нет? Можете жить у нас все лето и даже дольше. А потом Молли выпустят из Азкабана и вы с ней тоже пообщаетесь и подружитесь. Все будет хорошо, не переживайте.

Попав в свою новую комнату, Нарцисса испытала шок. Эта комната была втрое меньше их супружеской спальни в особняке. Мебель была деревянной и местами рассохшейся, полы тоже деревянными и покоробившимися, стены не отделаны мрамором. Постельное белье было тоже старым и вылинявшим. Нарцисса глубоко вздохнула и все-таки села на кровать. Она медленно раздевалась, снимая верхнюю одежду и думая о своем прошлом. Как там ее муж и сын? Ненавидят ли они теперь ее? Как там Астория? Разведется ли она с Драко? Нарцисса и сама хотела внуков, но словно стыдилась этого желания. Она так запуталась, ей нужно отдохнуть.

А что же ее таинственный любовник? Он не оценил ее стремление к покаянию и отходу от богатства, потому что сам был богат. Они повстречались пару раз, Нарцисса даже пожила у него вопреки всем приличиям высшего общества, но дальше дело не пошло. У него не было жены, они давно были знакомы, но Нарцисса все испортила свои нытьем о вреде богатства. И этот таинственный любовник не стал терпеть ежедневное бесконечное чтение морали. Он намекнул Нарциссе, что ей пора уходить. Так оборвалась их любовная связь.

— Она останется у нас? — с опаской спросил Рон отца. — Надолго? Не то, чтобы я против, но...

— Дай ей шанс, — сказала Гермиона. — В Нарциссе проснулась совесть, это же прекрасно. Мы покажем ей, как живут простые люди. Возможно, ее примеру последуют другие богачи. Сначала Аманда отреклась от богатства, теперь Нарцисса. Это может быть признаком положительных перемен в обществе.

— А я не очень верю в это раскаяние, — сказал Билл. — Это может быть и блажью. Не верю, что их ссора с мужем так серьезна и бесповоротна. Вряд ли Нарцисса так уж не выносит Люциуса, они столько лет прожили вместе и воспитывали сына. Не верю в то, что он манипулировал женой. Она же Блэк, она не наивная. Но это всего лишь мое мнение.

— И ты имеешь на него право, — согласился Артур Уизли. — Ты в порядке?

— Моя голова все еще болит, — признался Билл. — Это новое колдовство Люциуса очень сильное, я не смог перебороть его, простите. Зачем Эрика позволяет воровать ее магию? Хотя я не верю и в то, что сама Эрика наивна. Она же из маггловских трущоб, у нее было такое детство, что не способствует развитию наивности в ребенке. Нет, Эрика сама хочет, чтобы Люциус стал сильнее, знает, что у нее так много магии, что она может ей поделиться. Вот ведь... — Билл хлопнул себя ладонью по колену.

— Ее не проведешь, — заметил Рон. — Она не похожа на Драко в самом главном. Она не трусит, рвется в бой. Она умная и внимательная к людям. Она следит за всеми, она изучает всех. Она и наши характеры изучила, поэтому предугадывает наше поведение. Это как с шахматами. Нужно изучить стиль игры противника и тогда можно будет предугадывать его ходы.

— Ты восхищен ей? — возмутилась Гермиона. — Как ты можешь! Ты слышал, как она унизила мою страсть к защите прав домовых эльфов? Это вовсе не смешно.

— Я просто признаю, что Эрика достойный соперник, — поспешно отмахнулся Рон. — Не надо так кипятиться.

Гермиона покраснела от гнева, а Рону это показалось забавным. Увидев его глуповатую улыбку, Гермиона возмутилась еще больше.

— Рон, — уперла она руки в боки, — ты как дитя малое. Ты ничуть не изменился. Мы столько пережили вместе, а ты все такой же... такой же... — Гермиона задохнулась от негодования.

— Какой? — вскипел Рон и перестал улыбаться. — Почему ты меня вечно ругаешь?

— Рон, Гермиона, — сказал Артур, — прекратите ссориться на пустом месте. Вы же одна семья, муж и жена, вы должны поддерживать друг друга.

У Рона промелькнула мысль о том, почему он вообще женился на Гермионе. В поезде при их первой встрече Гермиона ему не понравилась. Два месяца на первом курсе в Хогвартсе Рон с Гарри тоже не ладили с зубрилой Грейнджер. Все изменило то происшествие с троллем в туалете для девочек, но и после этого долгие годы Гермиона частенько вела себя раздражающе. Завела себе рыжего кота, который норовил слопать крысу Рона. Гермиона постоянно умничала, Рон был приложением к ней, потому что у него не было ее выдающегося ума и магических навыков. Рон чувствовал себя лишним рядом с Гарри и Гермионой. Гермиона мечтала стать министром магии, а какие мечты были у Рона? Глупый-глупый Рон! Рыжий мальчик без особых амбиций! Рону нравилось побеждать в квиддиче и видеть расстроенные лица слизеринцев, нравилось ставить Драко Малфоя на место, но этого было мало. Рон не хотел чего-то добиться сам, возможно поэтому Гермиона и ругала его. Но Рон ничего не мог с собой поделать. Рон подумал об Эрике. Интересно, а она умеет играть в шахматы? Согласилась бы на партию с ним?

— А потом я ему и говорю: «Учишься балету, Поттер?», — сказал Драко и рассмеялся.

— А потом ты пропустил снитч, — напомнил сыну Люциус. — Как же ты? У тебя же была самая лучшая метла, — Люциус покачал головой.

— Это всего лишь квиддич, — сказала Эрика. — Не надо винить Драко. Каждый может растеряться.

— Но я надеялся, что мой сын покажет результат получше, — ответил Малфой-старший. — Он же так хотел в слизеринскую сборную. Но, — вздохнул Люциус, — это все дела давно минувшего прошлого. Драко квиддич после школы совсем забросил, да и зачем он моему сыну? Он будет работать в Министерстве, а не летать по полю.

Домовые эльфы услужливо разносили тарелки с едой. Глава семьи, Эрика, Драко и Рита сидели за столом в обеденном зале.

— Ты будешь играть в слизеринской сборной в новом учебном году? — спросил Драко девочку.

— Наверное, — ответила Эрика. — Почему бы и нет. В особняке есть метлы? Мне можно потренироваться в полетах на улице? Рядом не живут какие-нибудь магглы?

— Разумеется, можно, — кивнул Малфой-старший. — Магглов рядом нет, а метлу я тебе могу купить. Зачем тебе старая метла моего сына?

— Я смогу победить и летая на ней, — уверенно заявила Эрика. — Пока не нужно мне ничего покупать.

— Совсем ничего? — усмехнулся Люциус. — А учебники и другие школьные принадлежности? — Он оглядел девочку пристальным взглядом. — Хочешь мы пойдем с тобой вместе в Косой переулок за покупками? — Малфой-старший манерно растягивал слова. — Не боишься выйти к народу?

— Только в Косой? — лукаво спросила девочка, торопливо доела пирожное с кремом и вытерла губы салфеткой.

— В Лютном переулке тебе для школы ничего покупать не нужно, — поддержал игру Эрики Малфой-старший, — но мы можем зайти и туда. Теперь и у нас есть своя знаменитость и избранная.

Драко хмыкнул. А ведь и правда, Эрика была своеобразным ответом избранному Поттеру, карикатурой на него. Эрика нравилась Драко все больше. Нарцисса и Астория не капали Драко на мозги и его настороженность к девочке почти совсем утихла. Эрика была талантливее Драко, ну и что с того? Она желает его семье только успеха и процветания. Его семье. Своей семье. Эрика нужна Малфоям, а Малфои нужны Эрике. Все честно, никакого обмана. Намерения всех участников отношений были прозрачны как стекло.

— Я что, побила рекорд по частоте упоминания в газетах за последние месяцы? — Эрика повернулась и посмотрела на Риту.

Женщина замерла с вилкой в руке. Откашлялась. Сглотнула. Приняла невозмутимый вид.

— Похоже на то, — подтвердила она. — Ты девочка-скандал, — Рита осеклась и покосилась на Люциуса.

— Забавно, — рассмеялась Эрика. — А когда мы пойдем за учебниками? — спросила она Люциуса.

— Завтра, — ответил тот, сцепив кисти рук и оперевшись на них подбородком. — Я просто пытаюсь быть тебе хорошим приемным отцом.

— Вы скучаете по тому времени, когда покупали учебники для сына? — вырвалось у Эрики.

— Очень скучаю, — немного смущенно признал глава семьи.

Драко стало очень грустно. Ему стало жаль отца, на которого столько свалилось в последние годы. Быть главой семьи невероятно сложно, Малфою-старшему как никогда была нужна поддержка, а не критика и упреки. Драко не простил ни Асторию, ни Нарциссу, думал, что они поступили неправильно, сбежав в самый важный момент. Нет, нет и нет. Решить разногласия можно было иначе, не сбегая из семьи. Драко стало грустно. Он лишился и жены, и матери. Теперь он держался за отца, как утопающий за соломинку.

— А что это за история с опекунами Гарри Поттера? — поинтересовалась Эрика.

— Дамблдор отправил Гарри к его единственным родственникам, чтобы защитить от Темного Лорда, — отрапортовала Рита. — Они были магглами и ненавидели любое волшебство, держали Гарри в чулане под лестницей. Гарри запугивал магией своего кузена Дадли, а близнецы Уизли как-то накормили Дадли проклятой конфетой, от которой у Дадли распух язык.

— Уизли же обожают магглов, — не поняла Эрика. — Как же эти близнецы вздумали издеваться над магглом?

— Этот маггл обижал их Гарричку, — добавил Драко, — поэтому они и решили отыграться на нем. Близнецы Уизли часто скармливали свои конфеты и прочую дрянь ученикам Хогвартса, находя это смешным. Странные ребята, да?

— Не то слово, — Эрика подняла бровь как бы в шоке.

— А еще, — тихо сказала Рита, — по слухам Петуния Дарсли, сестра Лили Поттер, писала письмо Дамблдору, просила пустить ее в Хогвартс, но получила отказ, так как была полным магглом. Поэтому Петуния и возненавидела волшебников, они лишили ее мечты и сказки. Все чудеса творила Лили, а Петуния была не допущена в мир чудес.

— Мне одной кажется, что тут есть над чем поработать? — спросила Эрика и съела очередное пирожное. — Сколько магглов хотели бы стать частью мира магии? На что они готовы пойти ради этого? Или если научиться излечивать сквибов? Сколько из них пойдут за нами, поддержат нас?

— Магия это творчество, — отозвался Люциус. — Твои идеи имеют смысл, но нам стоит быть осторожнее. Никаких экспериментов с магглами и сквибами, ну ты понимаешь.

Эрика молча кивнула.

— Сколько наверное у магглов и сквибов накопившейся злобы! — воскликнул Драко. — Их энергия просто не может преобразоваться в волшебство. Но почему?

— А что насчет обскуров? — спросила Эрика. — Я читала о них в книге. Обскурами становятся дети, чья магия подавляется. Хм, — озадачилась девочка, — а эта дымовая форма Пожирателей тоже нечто подобное обскуру, так?

— Ты слишком глубоко копаешь, — сказал Малфой-старший. — Но, — добавил он, нехорошо усмехнувшись, — мне нравится ход твоих мыслей.

Магия была разлита в воздухе. Энергия Эрики была повсюду. Рита и Драко ощутили необъяснимый прилив сил и вдохновения. А потом их собственная магия начала меняться. Рита, охнув, непроизвольно превратилась в жука. И все бы ничего, если бы через миг этот жук не вырос до огромных размеров и не начал мутировать. У жука-Риты изменились крылья, окрас тела. Рита металась по обеденному залу, потом снова уменьшилась и обрела человеческую форму. Вокруг нее танцевали огоньки в виде мошек. У Риты закружилась голова. Драко же превратился в белого хорька, тоже увеличился в размерах, изменился, уменьшился и снова принял человеческий облик.

— Я ничего не делала, — всерьез удивилась девочка. — Что происходит?

— Кое-кто не удержался и решил последовать моему примеру, — заключил Малфой-старший. — Кое-кто решил впитать твою магию, очень уж она показалась соблазнительной.

— Так-то я не против, — наивно сказала Эрика, — но я не знаю, какие именно способности они получили. Не я это придумываю.

Рита и Драко смотрели друг на друга, будто видели в первый раз.

— Я в порядке, отец, — сказал Драко, выдыхая. — Я чувствую себя абсолютно здоровым. Я, — добавил он, — вижу четче. И чую больше запахов, — Драко взял тарелку с едой и понюхал ее содержимое. — Это невероятно.

Рита же промолчала о своих изменениях. Домовики наблюдали трансформации своих хозяев со страхом, однако их пугала неожиданность, а не угроза расправы. Трапезу пришлось поспешно прервать. Все разошлись по комнатам и попытались осознать происшествие. Эрика впервые испугалась своих сил. Нет, она была рада тому, что теперь и Рита с Драко стали могущественнее, но все же девочку настораживало то, что она не знает природу своего дара. Кем бы ни был ее волшебный предок, его нужно было выяснить. Она больше могла оставаться в неведении и идти на ощупь. Эрике нужна была информация, еще больше информации о самой себе. О том, кем она являлась на самом деле. Эрика приняла бы любое свое естество, но она хотела знать о нем все.

На следующий день Эрика и Люциус пошли в Косой переулок за покупками как и планировали. Это должно было отвлечь девочку от вчерашнего потока чудес и трансформаций, которые случились против ее воли и изменили Риту с Драко. Рита осталась в особняке, а вот Драко пошел с отцом и своей отныне сводной сестрой. Драко надоело прятаться в особняке, он хотел почувствовать жизнь. И заодно опробовать свой улучшенный нюх, слух и зрение. Драко начинал привыкать к новому себе.

В Косом переулке они почти сразу столкнулись с семьей Митчеллов. Мать семейства, Хелен Митчелл, была опрятнее Молли Уизли, но все равно выглядела нищенкой по сравнению с Малфоями. Рядом с Хелен кружился ее муж Джек. «Подкаблучник», — подумал Драко. «Человек без самоуважения», — подумала Эрика. Вокруг родителей бегали дети, много-много девочек. Кого-то из них, самых старших, Эрика видела в Хогвартсе, они ее еще высмеяли и избили, а кто-то был Эрике не знаком. Всего Эрика насчитала девять детей. Хелен и Джек Митчеллы, заметив опасную близость их семьи с проходящими мимо Малфоями, вздрогнули и принялись окликать своих дочерей.

— Эмма! Джин! Эйда! — кричала Хелен. — Идите ко мне. Не подходите к ним. Розмари, найди своих младших сестер. Лилиан, Эбигейл, помогите Розмари, — Хелен достала свою волшебную палочку и угрожающе выставила ее вперед. — Джоселин, Хоуп, Нэнси, приготовьтесь. Палочки к бою.

Вся семья Митчеллов стала похожа на свору крыс. Драко невольно принюхался и передернулся.

— От вас несет навозом, — презрительно сказал он. — Как вы смеете появляться в общественном месте в таком виде? О, какой ужас, — Драко шмыгнул носом, а потом чихнул.

Все Митчеллы нахмурились и принялись думать над тем, какую колкость сказать Драко и его семейке в ответ. Только маленькая Эйда Митчелл смотрела на Эрику во все глаза и в ее взгляде не было страха или злобы. Эрика тоже посмотрела на нее. Эйда поспешно отвернулась, потом понюхала свое полинявшее платьице.

— Мам, я правда пахну навозом, — сказала маленькая Эйда. — Ты плохо постирала мое платье. Я не хочу, чтобы, когда я пойду в школу, все дразнили меня вонючкой.

Драко, все еще шмыгая носом, усмехнулся. Эрика заметила в глазах Хелен почти что стыд за свою нечистоплотность.

— Тебя не будут дразнить, — сказала сестре Нэнси. — Не слушай этих высокомерных выскочек.

— Ты можешь выбрать себе любую лошадь, какую захочешь, — сказал Эрике Кристофер Шелби и приветливо улыбнулся.

Все Малфои, кроме Нарциссы и Астории, пришли в гости к семье Шелби как и обещали много месяцев назад. Семья Шелби владела обширной территорией, которую они приспособили под ипподром и конюшни. Только малая часть земли была отведена под особняк и оранжерею. Люциус и Ричард отдалились от своих отпрысков и решали свои дела взрослых людей. Повсюду слышалось ржание лошадей и чувствовался их запах, хотя Кристофер и Эрика даже не дошли до конюшен. Драко озирался по сторонам, словно боялся чего-то.

— Ваши лошади дрессированные? — спросил Драко у Джервиса Шелби. — Они нас не затопчут?

— Не можем дать никаких гарантий, — смутился Кристофер. — Лошади в принципе своенравные животные и их волю тяжело сломать. И нужно ли это? Животных можно воспитывать взаимным уважением к ним.

— Это обычные животные, — сказал Драко насмешливо, пребывая в замешательстве. — Как можно уважать их? Они ничего не понимают. Зачем нужны питомцы, которые нападают на хозяев или их гостей? Вы содержите этих лошадей и они должны подчиняться вашим командам. Более того, вы разводите этих лошадей для продажи, значит они ваш живой товар.

— На нас еще пока никто не нападал, — весело сказала Эрика, пытаясь разрядить обстановку. — Мы еще даже не выбрали лошадь для вас и для меня.

— Мы теперь сводные брат и сестра, Эрика, — сказал Драко девочке. — Можешь не быть слишком учтивой со мной.

— Хорошо, — кивнула Эрика. — Тогда я хочу сесть вон на того коня с черной шерсткой, а ты можешь сесть на белоснежного. Мы будем красиво выглядеть со стороны.

— Ага, если вообще сможем сесть на этих проклятых коней, — проворчал Драко, но последовал за девочкой.

Как и опасался Драко, конь, почувствовав его приближение, встал на дыбы и пронзительно заржал. В сердце Драко вскипел гнев и он самозабвенно зарычал, оскалившись, немного меняя свою человеческую форму на хорьковую. Конь ужасно вонял, Драко не мог выносить его противный запах.

— Что у тебя с лицом? — удивился Джервис Шелби. — Могу поклясться, что на пару мгновений твое лицо покрылось белой шерстью.

Эрика не утерпела, подбежала к Драко и обняла его за плечи. Такой домашний доверительный жест.

— Он превращается в хорька, — весело сообщила всем девочка. — Его нужно будет еще регистрировать как анимага.

— Да, нужно, — кивнул Драко, смутившись от порыва Эрики и ощущая ее руки на своих плечах.

— У тебя раньше не было такого магического дара, — скептически заметил Кристофер Шелби.

— А теперь есть, — весело сказала Эрика. — Я рада, что Драко становится сильнее и будет учиться менять свое обличье. Это же потрясающе! Настоящее чудо!

— Странно все это, — шепнул Джервис, переводя взгляд с лошадей на Драко Малфоя и обратно. — Анимагами не становятся в одночасье. Откуда у тебя прорезались такие способности?

— Тебя это не касается, — возмутился Драко. — Мы пришли кататься на лошадях, а не обсуждать мои анимагические таланты.

Но с конными прогулками дело было гиблое. Звериная сущность Драко Малфоя переполошила всех животных в конюшне, никто не остался спокойным и не позволял надеть на себя седло. Драко из-за этого ни капли не расстроился, он явно хотел побыстрее уйти из конюшни на свежий воздух. Драко редко ходил в гости к другим своим ровесникам-дворянам, а если и ходил, то только в крайнем случае, когда от приглашения нельзя было отвертеться. Вот как сегодня. Драко морально себя готовил к встрече с лошадьми, но все равно все испортил и перенервничал как последний трус. Драко было очень стыдно за свое поведение, но он ничего не мог с собой поделать.

— Не могу представить как жил анимагом Сириус Блэк, — пробормотал Драко на улице, перегибаясь пополам и борясь с приступом тошноты. — Он же в черного пса превращался. Его должны были сводить с ума все эти запахи. Как он жил среди людей и не выдавал свою псовую сущность? Это невыносимо. Эта вонь от лошадей невыносима. Эрика, можешь кататься на лошадях без меня, — устало махнул рукой Драко, — я не хочу лишать тебя удовольствия от конной прогулки.

Эрика смотрела на поникшего сводного брата и не собиралась бросать его в ответственный момент.

— Если они испугались тебя, то меня точно испугаются, ведь моя сущность похуже хорька, — улыбнулась девочка. — Ну их, этих лошадей. Пойдем особняк семьи Шелби посмотрим.

— Пойдем, — согласился Драко с облегчением, радуясь тому, что Эрика не стала его мучить этими лошадьми.

Они уже повернулись спиной к конюшне, как вдруг услышали топот копыт и хриплое конское ржание. Драко и Эрика оглянулись на звук и увидели несущуюся на них во весь опор лошадь, с морды которой хлопьями падала пена. Лошадь встала на дыбы и успела задеть копытами плечо Драко. Тот не оскалился, а застыл в ужасе. Глаза дикой в своем бешенстве лошади проняли его до мурашек и пота, стекающего по спине. Драко померещилось, что это не лошадь, а гиппогриф, который хочет его растоптать и растерзать. Эрика еле успела оттолкнуть Драко из-под копыт лошади. Они вместе упали на землю, но бешеная лошадь промчалась мимо них. Драко только теперь начал понимать, что сделала Эрика. Да, повреждения от копыт лошади можно было вылечить магией, но рисковать не стоило. Вдруг копыта разбили бы ему голову и было бы уже поздно лечить его волшебством? Драко представил себя калекой-инвалидом с потерей памяти и заторможенными реакциями, поежился, посмотрел на Эрику, но слова благодарности застряли у него в горле.

— Неудачный день для конных прогулок, — пробормотала девочка, поднимаясь с земли и протягивая руку своему сводному брату.

Драко взял Эрику за руку, но никак не мог встать, его шатало от слабости и пережитого ужаса. Лошадь вернулась и опять поскакала к Драко, желая затоптать его. Кристофер и Джервис Шелби достали свои палочки и приготовились наложить на буйную лошадь заклятье оцепенения, когда Эрика посмотрела в глаза этой лошади. Лошадь заржала, встала на дыбы, прошла на задних ногах несколько шагов, попятившись. Потом лошадь замотала головой, захрипела, задергалась и понеслась от Эрики прочь. Споткнулась на полпути и свалилась на землю бездыханной. Драко смотрел на паникующую лошадь как завороженный. Когда лошадь упала замертво, Драко издал какой-то победный рык хищного зверя, меняя свой облик. Кристофер и Джервис переглянулись, не зная, что им делать в такой ситуации. К ним спешили Люциус и Ричард, издалека видевшие эту прекрасную и одновременно безобразную сцену с погибшей лошадью.

— Милые лапки, — весело сказала Эрика, посмотрев на своего сводного брата. — Ты в порядке? Лошадь тебя не поранила?

— Лапки? — стушевался Драко, теряя свой звериный настрой и уже самозабвенно не рыча.

— Твои лапки, — сказала Эрика, беря Драко за руку, показывая ему отросшую на руке хорьковую шерсть и коготки. — Тебе идет этот облик. Тебе обязательно нужно стать настоящим анимагом, таким, чтобы весь волшебный мир тобой гордился.

— Как мной можно гордиться, если я струсил? — спросил Драко, прячась от взгляда Эрики. — Это ты остановила агрессивную лошадь, не позволила ей меня затоптать, а я застыл на месте и никак не защищался. Какой толк от моих хорьковых лап, улучшенного нюха и зрения, если я трус и не сражаюсь?

— А почему ты не сражался? — спросил сына Люциус. — Это из-за той истории с гиппогрифом? Ты уже вырос, пора преодолеть свою неудачу и идти вперед к новым победам.

— Я думал, что преодолел это, — начал оправдываться Драко, — но лошадь заставила меня оцепенеть. Я был парализован страхом. Я не хочу больше смотреть конюшни. Простите, что испортил всем поход в гости к семье Шелби. Прости, что снова подвел тебя, отец.

Ричард подошел к издохшей лошади и удивленно хмыкнул. Кристофер и Джервис подошли к отцу и тоже хотели посмотреть на погибшую животинку. Не каждый день у них такие вещи происходили. Это было какое-то извращенное любопытство.

— Качественное проклятие, — вынес Ричард Шелби свой вердикт. — Твоя Эрика далеко с таким талантом пойдет.

— Я что, наслала смертельное проклятие без слов и без палочки? — опешила Эрика. — Это же запрещенная магия. Меня могут за это исключить из школы. Как же так?

Теперь запаниковала уже Эрика. Она не хотела по такой глупости быть исключенной из Хогвартса и уже ненавидела эту агрессивную лошадь, окончательно испортившую всем этот день.

— Ты в детстве уже применяла такие чары к животным? — поинтересовался у девочки Люциус, подходя к ней.

— Да, — призналась Эрика. — Иногда около меня замертво падали птицы, но я не придавала этому значения. Думала, что птицы были просто больными, а про магию я ничего не знала.

— Понятно, — улыбнулся Люциус и потрепал Эрику по голове. — Не бойся ты так. Ну прокляла лошадь, с кем не бывает. Нам всем нужно отдохнуть и расслабиться. Успокойся, ни о чем не переживай.

Голос Люциуса убаюкивал Эрику, она проваливалась в блаженное состояние умиротворения и уюта.

— Вы в детстве тоже таким баловались? — спросила Эрика у мистера Малфоя-старшего.

— Совсем чуть-чуть, — рассмеялся Люциус, откидывая волосы со лба. — Надо же мне было на ком-то практиковаться в магии.

— Сначала были животные, а потом магглы, — ухмыльнулась Эрика.

— Да, — смутился Люциус, — так все и было.

— Понимаю вас, — кивнула девочка.

В воздухе повисла неловкая тишина, которую не могли нарушить ни Ричард Шелби, ни два его сына. Вдалеке слышалось противное конское ржание. Драко чуял конскую вонь своим улучшенным обонянием. Все провоняло этими лошадьми, а от мертвой лошади вонь была вовсе нестерпимой.

— Вы издеваетесь? — возмутился Драко. — Вы будете ворковать около мертвой лошади?

Отец показался Драко опасным чудовищем. Драко запаниковал.

Молли Уизли паниковала и замерзала. Она тосковала по умиротворению и уюту, по своим родным, а вместо этого видела только сырые стены своей камеры в Азкабане. Прошло уже много времени, но Молли так и не привыкла к камере и самому факту того, что она была помещена в магическую тюрьму. Все произошло слишком быстро. Ее арестовали, отобрали одежду, переодели ее в полосатую робу, заковали в цепи, сунули в руки табличку с номером, сфотографировали, а потом запихнули в сырую камеру, ничего не объясняя, ничего ей не говоря. Ее оставили в полном неведении и тишине, будто решение ее судьбы было незначительной мелочью, не требующей объяснений. Это очень обидело Молли.

Она не знала, сколько недель или месяцев находится в тюрьме, дни и часы слились в ее сознании в одно мрачное пятно. Молли не смеялась и не улыбалась, она молча сидела на полу камеры, обхватив колени руками, и качалась вперед-назад. На мгновение Молли приходила в себя, пыталась вернуть себе веру в справедливое правосудие, снятие ложных обвинений и скорое освобождение, но отчаяние поглощало ее все сильнее. Молли не знала, летали около ее камеры дементоры или нет. Молли ничего не знала и ничего не чувствовала, кроме ледяного отчаяния и липкого страха. Лица мужа и детей выцветали в ее памяти. Все заволакивала тьма, а Молли барахталась и тонула в ней. Молли металась в камере, но никто не обращал на эти метания внимания. Это был кошмар, это была чудовищная трагикомедия.

— Я не буду это есть, — хрипло сказала Молли, отпихивая от себя тарелку с вонючим месивом. — Такое не будут есть даже тараканы.

— Не ешь, — ответил ей холодный человеческий голос. — Голодай и умри. Тут часто умирают заключенные.

Молли не могла разобрать, был этот голос мужским или женским. У нее очень болела голова и живот, ее подташнивало.

— Я не должна быть здесь, — хрипела Молли, оживляясь и пылая жаждой борьбы за справедливость. — Это ошибка. Я герой, у меня вся семья герои, понимаете? Мои сыновья сражались в битве за Хогвартс на стороне Гарри Поттера. Моя дочь Джинни вышла за него замуж, понимаете? Я убила Беллатрису Лестрейндж, понимаете? Мой сын Билл разрушает проклятья в банке Гринготтс, понимаете? Я не преступница, понимаете?! — сорвалась на истерику Молли Уизли.

— Все так говорят, — монотонно заявил человеческий голос за дверью камеры.

— Что все говорят? — запуталась Молли, а ее мысли опять начали тонуть во тьме.

— Все заключенные называют себя невинными, вспоминают семьи, считают себя героями, кичатся своими заслугами, — устало перечислил человеческий голос. — Это всего лишь жалкая попытка обмануть правосудие и откупиться от возмездия. Мы на такое не попадаемся.

— Я не пытаюсь откупиться, — смутилась Молли. — У семьи Уизли вообще мало денег и мы никогда не даем никаких взяток. Я должна помогать мужу и сыновьям, а не гнить в этой вонючей камере и давиться отбросами, которые вы называете едой. Продукты протухли! — снова заистерила Молли. — Вода протухла! Такое нельзя есть и пить! Мы и так в тюрьме сидим. Зачем нас еще больше мучить и унижать?!

— Это же вы написали такие правила, — заявил голос, теряя свою монотонность.

— Я не писала никаких правил для Азкабана, — простонала Молли Уизли. — Я ничего не знаю. Я замерзла, хочу есть и пить. Я хочу испечь яблочный пирог и угостить им своих детей. Я хочу взять на руки первенца моей дочери. Она, наверное, уже родила этого ребенка. Сына? Дочь? Кто у меня родился, внук или внучка?!

— Не положено, — сообщил человеческий голос. — Правила тюрьмы запрещают свидания родственников с заключенными. Правила тюрьмы также запрещают всякое общение с заключенными, меня накажут за нарушение этого правила, — голос сокрушенно вздохнул.

— Зачем же вы со мной общаетесь? — поинтересовалась Молли Уизли с оттенком легкой иронии. — Вы осознаете, что живой человек важнее любых бездушных правил и предписаний? В вас проснулась совесть? Вы больше не хотите работать в этой ужасной тюрьме и мучить людей?

— Нет, — ответил голос, — мне нравится моя работа и эта образцовая тюрьма. Я здесь настоящая героиня, даже если никто не знает моего имени и у меня нет наград. Я всю свою жизнь посвятила служению правосудию. Это была моя детская мечта, понимаете? — передразнил голос миссис Уизли. — Я с детства мечтала карать злодеев, понимаете? Мечтала видеть их страх, слышать их истерики, наблюдать их отчаяние, понимаете?

— Вы садистка? — выпалила Молли Уизли, глядя на закрытую дверь своей сырой камеры.

— Я героиня, — сказал голос уверенно и твердо. — Я здесь закон, я здесь власть. К сожалению, я еще не начальница всей тюрьмы, но мечтаю однажды ей стать. Я так молода, у меня много времени на воплощение моих мечтаний в жизнь.

— Почему вы прицепились именно ко мне? — спросила у женщины Молли Уизли.

— Я наблюдаю за твоей истерикой и отчаянием, — ответил голос. — Ты уникальный экземпляр.

— Я не экземпляр, а живой человек, — с нажимом произнесла Молли Уизли, подползая к двери камеры, силясь разглядеть через эту дверь лицо женщины, работницы в Азкабане. — Меня спасет и освободит моя семья. Мой муж работает в Министерстве магии.

— Опять пытаетесь откупиться от возмездия? — вздохнул голос. — Нет, вы упрямы и невыносимы. Вы сами верите в свою собственную ложь.

— Я никогда не лгу, — сказала Молли Уизли, а холодный пот потек по ее спине. — Я не должна гнить в Азкабане, я невиновна.

— У вас есть предположения, почему вы оказались в тюрьме? — спросил голос за дверью.

— Да, — кивнула Молли, — я напала на девочку, связавшуюся с семьей Малфоев. Я напала на Эрику Питти и ранила ее. Я разозлилась, это вышло случайно. Эрика была ранена, но она жива и в сознании. Она уже давно выздоровела, а я сижу в этой тюрьме. Это несправедливо.

— Каким заклинанием вы атаковали девочку? — спросил голос за дверью.

— Обычным, не запрещенным, — смутилась Молли Уизли.

— Вы этим заклинанием убили Беллатрису Лестрейндж? — спросил голос за дверью.

— Да, этим, но Эрика устойчива к магии и мои чары не навредили ей, как могли бы, — сказала Молли Уизли.

— Но вы стремились убить Эрику Питти? — спросил голос за дверью. — Если бы Эрика не была устойчива к магии, она бы умерла?

Молли Уизли кинулась к двери и принялась колотить по ней ладонями, дергаясь и потея от гнева и страха.

— Никто не умер! — орала Молли. — Я хочу вернуться к моей семье! Клянусь, что вообще не возьму в руки волшебную палочку, когда выйду из Азкабана!

— Если выйдете, — поправил Молли женский голос за дверью камеры. — Если ваша семья не устанет ждать вашего освобождения.

— Что вы имеете ввиду? — испугалась Молли. — Нельзя просто засунуть меня в камеру без суда и следствия, на кого бы я не нападала в состоянии аффекта.

— Это был не аффект, — сказал голос за дверью. — Вы нарочно пришли в город магглов, чтобы напасть на Эрику.

— Глория Харрелл тоже арестована и заточена в Азкабане? — спросила Молли Уизли.

— Почему Глория должна быть арестована? — спросил голос за дверью.

— Она подстрекала меня напасть на Эрику Питти, — затараторила Молли Уизли. — Говорила, что Эрика может стать новым лидером Пожирателей Смерти. Глория убеждала меня напасть на Эрику и спасти тем самым весь магический мир.

— Хорошо, — сказал голос за дверью.

— Что тут хорошего? — смутилась Молли.

— Мы проверим Глорию Харрелл, — добавил голос за дверью. — Если ваши показания подтвердятся, Глория разделит с вами эту уютную камеру. Никому не позволено нападать на детей и подстрекать к их убийству.

— Проверьте Глорию, — согласилась Молли Уизли, успокаиваясь и надеясь на изменения своего положения. — И скажите Эрике, что мне жаль. Я не хотела ее убивать, я...

За дверью послышались шаги, а потом все стихло. Тишина обрушилась на Молли и озадачила ее. Она подумала о том, что вся эта беседа с работницей тюрьмы могла ей привидеться от недоедания и обезвоживания. Молли переставала доверять самой себе, своим чувствам и ощущениям. Весь ее мир сжался до размеров этой камеры.

— Здесь кто-нибудь есть? — крикнула Молли. — Меня кто-нибудь нормально напоит и покормит?

— Не кричи, — услышала Молли женский голос из соседней камеры. — Устроила тут прием у психиатра. Спать мешаешь.

— Здесь нельзя спать, — сказала Молли, осматривая сырую и темную камеру с пауками по углам. — Кто вы? За что вы попали в тюрьму?

— Когда я была молодой, — начала заключенная, — я поверила в одного сильного и харизматичного колдуна. Его звали Том Реддл. Он обещал изменить весь мир и принести в этот мир справедливость. Он обещал сделать так, чтобы волшебники не были вынуждены скрываться от магглов. Мечтал навести в мире порядок. Но что-то пошло не так. И в его мечтах, и в самой реальной жизни. Кто и когда ошибся? Как можно изменить этот мир? Кто теперь его изменит, если Тома Реддла больше нет? — всхлипнул женский голос.

— Вы плачете? — смутилась Молли Уизли и прильнула к сырой стене, вслушиваясь в каждое слово.

"Конечно, эта женщина плачет, — укорила себя Молли. — В этой проклятой тюрьме можно только плакать и кричать от ужаса". Молли стало очень страшно и стыдно за свое поведение, за свои слова, сказанные на свободе. Молли внезапно пришла в голову одна гениальная идея.

— А у вас есть метка Пожирателей? — с надеждой в голосе спросила Молли у заключенной в соседней камере.

— Вы Молли Уизли? — испуганно спросила заключенная. — Зачем вам нужна моя метка?

— Помогите мне связаться с Эрикой и Люциусом Малфоем, — взмолилась Молли. — Я вытащу вас отсюда, обещаю.

Заключенная закряхтела и закашляла. Потом Молли осознала, что незнакомая женщина так смеется. Этот смех обескуражил миссис Уизли. Все происходящее показалось ей наваждением.

— Я хочу на это посмотреть, — сказала заключенная. — О нас напишут в газетах. Молли Уизли помогает Пожирательнице Смерти вернуться из Азкабана во внешний мир. Это будет сенсация.

— Вы свяжетесь с Люциусом с помощью своей метки? — спросила Молли заключенную в соседней камере, обуреваемая слепой верой в чудо.

— Не все так просто, — отозвалась та. — Я ослабла в Азкабане, у меня давно забрали палочку. Моя магия выродилась, я стала тенью самой себя. И потом, метка не работает как почтовая сова. Через нее нельзя передать четкое сообщение и сказать Люциусу о вас.

— А как работает метка? — не унималась Молли. — Зачем она нужна Пожирателям? Только для того, чтобы Темный Лорд мог собирать вас на встречи? А других функций у нее нет?

— Через метку самые сильные колдуны могут навести порчу, — ответила заключенная. — Зимой кто-то из наших уже пытался проклясть и убить Люциуса через метку, но у него ничего не вышло.

— Это был именно колдун? — уточнила Молли. — Не ведьма?

— Не знаю, — огрызнулась заключенная. — Метка дает возможность почувствовать, что рядом есть Пожиратели, но это не магическое удостоверение личности. Наслать порчу на Люциуса могли многие из нас.

Молли вдруг о чем-то задумалась.

— А вас Темный Лорд не освобождал из Азкабана несколько лет назад? — спросила Молли у заключенной. — Вы не участвовали в битве за Хогвартс?

— Нет, не освобождал и не участвовала, — прокряхтела заключенная. — Я же не Беллатриса Лестрейндж, чтобы меня замечать и баловать. Я тень, я безобразна и стара. Темный Лорд забыл меня как и многих своих последователей. Он предал нас. Это обидно.

— Он стремился к власти в своих руках и к собственному бессмертию, — уверенно сказала Молли Уизли своей неожиданной союзнице. — Он не щадил никого из Пожирателей, он не позволил бы вам получить реальную власть. Ему нужны были покорные слуги, а не могущественные соперники.

— Да, — согласилась заключенная в соседней камере.

Молли пыталась представить облик своей собеседницы, то как они выйдут из этой тюрьмы. Как Молли будет общаться с союзницей на воле. Молли было неудобно не знать имя потенциальной подруги.

— Вы знаете мое имя, но я не знаю ваше, — сказала Молли союзнице. — Назовите его, прошу вас. Без имени у вас нет лица и прошлого. Я словно разговариваю с призраком, но даже у призраков есть имена.

— Ребекка Винтерс, — произнесла после долгой паузы женщина в соседней камере. — Я сама почти забыла свое имя. Это так странно. Было бы даже страшно, не проведи я в Азкабане столько лет и не привыкни к этой пустоте в душе.

— Нет, не надо привыкать к пустоте. Вы раскаялись. Вы можете начать новую жизнь на свободе. У вас есть семья? — спросила Молли у Ребекки. — Дети? Внуки? Братья? Сестры? Кто-то, кто будет переживать за вас? Кто-то, кто может укрепить вашу решимость перейти на сторону добра?

— У меня была младшая сестра, — оживилась Ребекка. — Она сражалась на стороне Ордена Феникса и поместила меня в эту тюрьму. Кажется, ее звали Агата. Агата Винтерс. Не знаю, вышла ли она замуж.

— Агата Винтерс... Агата... — бормотала Молли Уизли. — Да, была среди нас такая волшебница. К сожалению, битв между Пожирателями и Орденом было так много, что многое не привлекло внимания. Слишком много разрушений и жертв, слишком тяжелая магическая война. Обе войны.

— У меня и братья были, — сказала Ребекка. — Томас и Рональд.

— У меня одного из сыновей Рональд зовут, — зацепилась Молли за это совпадение и напоминание о чем-то хорошем.

— Их обоих убили волшебники Ордена Феникса, — закончила фразу Ребекка Винтерс. — Наша чистокровная семья уничтожена.

— Моих братьев убили Пожиратели, — мрачно сообщила Молли Уизли. — Я урожденная Молли Прюэтт.

— Вот, значит, как? — спросила заключенная в соседней камере.

Молли могла поклясться, что та улыбается. Обе женщины замолчали и никак не могли возобновить диалог. Потом обоих потянуло в сон. Беседы вымотали Молли, она уже не находила сил на то, чтобы озвучивать свои мысли. Молли была голодна и ее мучила жажда. Она заснула, мечтая о том, что вернется домой, а семья встретит ее с распростертыми объятиями. Ребекка Винтерс тоже думала о семье, о том, как же так вышло, что оба ее брата погибли, а сестра перешла на сторону врагов. Это было десятки лет назад, но Ребекку прошлое все еще мучило. Ее бросили все, и Темный Лорд, и сестра. Ребекка запуталась и не знала, чего именно хочет. Проваливаясь в сон, Ребекка сосредоточилась на своей метке.

В своем особняке, далеко от Азкабана, Люциус Малфой задремал в кресле с книгой в руках и увидел во сне знакомое лицо. Он не часто общался с этой женщиной, но запомнил ее, потому что она принимала метку Пожирателя вместе с ним, в один и тот же день. Женщина постарела в тюрьме, но он узнал ее. Пытался вспомнить ее имя, заворочался и проснулся. Книга упала на пол. Люциус потер глаза и зевнул. Метка на его левой руке едва ощутимо пульсировала. "Почему та женщина связалась со мной сейчас? — думал Люциус. — Что она хотела мне показать?". Люциус встал с кресла и вышел в коридор особняка, столкнувшись с Драко.

— Извини, — смутился парень.

— Куда ты так несешься? — спросил у него отец. — Чуть с ног меня не сшиб.

— В библиотеку за книгами про анимагов, — сказал Драко. — Я Эрике показывал свои хорьковые лапки.

— Вижу, — хмыкнул Люциус, поднося кисти рук сына к своим глазам. — Ну и как твои успехи?

— Я стараюсь контролировать превращение, но это очень сложно, — смутился Драко.

— Попроси Риту тебе помочь, — сказал сыну отец. — Она тоже анимаг и вполне умеет контролировать свой облик насекомого.

— Но не сейчас, — улыбнулся Драко. — Быть огромным жуком для нее непривычно и неудобно. Она вместе со мной книги про анимагов почитать хочет. Мы втроем там сидим, в зале на первом этаже. Тренируемся. А домовых эльфов выгнали на кухню, чтобы они нам не мешали.

— Понятно, — улыбнулся Люциус в ответ и потрепал сына по голове. — Ну иди, тренируйся. Передавай Эрике привет.

— Передам, — кивнул Драко и побежал в библиотеку за книгами.

Люциус смотрел на сына и думал о том, что ему стало свободнее без матери и жены под боком. Нарцисса и Астория постоянно критиковали Драко, Люциуса и Эрику, а вот без них им стало легче жить в этом особняке. Летние каникулы Эрики тянулись своим чередом. Скоро ей нужно будет возвращаться в Хогвартс на второй курс. Возвращаться не в качестве Эрики Питти, но в качестве Эрики Малфой. Это была победа. Люциус вспомнил лошадь, которую прокляла Эрика, то как девочка защитила Драко от этой лошади. Это было так мило. Эрика очень даже вписывалась в семью Малфоев, пусть и была грязнокровкой. Люциус подумал о своих подозрениях насчет волшебного предка девочки и помрачнел. Кто он для Эрики? Опекун? Приемный отец? Или кое-кто другой? Люциус шел по коридору особняка и думал, думал, думал.

В другом доме усталый Гарри Поттер тоже ходил по коридору и думал. К нему вышла Джинни с младенцем на руках. Маленький Джеймс Сириус радовал своих родителей, но заточение Молли в Азкабане ранило их сердца. Все было не плохо, но и не хорошо. Больше всего Гарри пугала неопределенность положения Молли и ее судьбы. Сколько еще Молли пропустит? Родятся ли у Джинни еще дети? Нет, Молли не должна пропускать рождение внуков, это бесчеловечно. Младенец зашелся криком и вырвал Гарри из пучины своих невеселых мыслей.

— Я скучаю по маме, — тихо сказала Джинни и принялась качать младенца на руках, убаюкивая его. — Какой она вернется из этой жуткой тюрьмы? А вдруг она меня не узнает? Вдруг она сойдет с ума и ее поместят в больницу святого Мунго? Я этого не вынесу, Гарри! — воскликнула Джинни. — Почему мою маму заперли в тюрьме?!

Младенец взял Джинни за палец своей маленькой ладошкой и плакать перестал, будто понимая, что и без его слез всем тяжело. Джинни расплакалась. К горлу Гарри тоже подкатил комок боли и тоски, но Гарри заставил себя не плакать. Он кинулся утешать Джинни. Теперь Гарри был главой семьи и отцом. Он никак не мог привыкнуть к такой роли. Гарри вырос, но не мог перестроиться и из героя-подростка сразу стать серьезным взрослым, принять себя в новом социальном качестве. Гарри не воспринимал самого себя серьезным взрослым, но он глядел на жену и их сына. Душа Гарри разрывалась от тоски по исчезнувшему детству. Гарри на миг представил себя стариком в окружении внуков и поежился от такого будущего. Гарри не хотел стареть и умирать. Гарри стало очень страшно. Рождение и смерть, младенец и старик слились воедино. Гарри силой воли отгонял наваждение, но оно возвращалось снова и снова.

— Ты готова состариться со мной, Джинни? — тихо спросил у жены Гарри, отводя взгляд.

— Я готова быть с тобой рядом и в горе, и в радости, — сказала Джинни. — А почему ты задумался о старости?

— Не знаю, — ответил Гарри. — Просто подумал о будущем, о том, каков будет итог наших жизней.

— Том Реддл хотел жить вечно, — сказала Джинни, — и посмотри, чем все это обернулось для всего мира. Пострадали и магглы, и волшебники. Ради чего? Ради бессмертия одного человека? Нет, Гарри, ты не такой. Ты не будешь гнаться за вечной жизнью и молодостью. Я полюбила тебя именно за твое чистое и доброе сердце. Я готова прожить с тобой всю жизнь, не сомневайся в этом ни на секунду. Я любила тебя с детства. Мы выстрадали наше счастье, понимаешь, Гарри? Мы должны быть вместе и растить детей, дать им образование в Хогвартсе, нянчить внуков.

Гарри пытался представить своих детей, поступивших в Хогвартс. Какими они будут? Как их примет школа? Как они будут учиться? А сам он каким будет в те годы? А у Драко будут дети? Гарри зацепился мыслями за Драко Малфоя. Все их школьные годы пронеслись перед внутренним взором мальчика, который выжил. "Что сейчас делает Драко? — думал Гарри. — Как себя чувствует Нарцисса в семье Уизли? Что делают Люциус и Эрика?". Джинни смотрела на Гарри и пыталась разгадать его мысли, понять его тревоги.

— А какое будущее ждет семью Малфоев? — отрешенно спросил у жены Гарри Поттер.

— Думаешь, Эрика станет гнаться за могуществом и бессмертием? — предположила Джинни. — Она уже сейчас ведет себя как истинный Малфой.

— Да, — кивнул Гарри. — Эрика меня ненавидит. Драко, наверное, ей уже все про меня рассказал. Про то, что я при Нарциссе обозвал Люциуса ее бездарным мужем.

— Эрика тебя не ненавидит, — ласково сказала Джинни.

— Она меня всего лишь не замечает, — горько усмехнулся Гарри.

Аманда была очень горда тем, что ей позволили стать членом семьи Уизли. Она пришла к ним в дом вместе с Нарциссой, они обе были новенькими в этой рыжей семье. Нарциссу отвели в ее комнату, а Аманда начала бродить по дому. Гермиона все показывала ей, а Аманда услужливо кивала и со всем соглашалась. Гермиону это покоробило.

— Я понимаю, что ты рада стать одной из нас, героев, — сказала Гермиона, — но не надо превращаться в мою служанку. Я не выношу рабства ни в одном его проявлении. Лучше спорь со мной, я люблю дискуссии и поиск истины. Только не обожай меня и не желай служить мне, мне это неприятно.

Аманда смутилась от такой реакции Гермионы на ее вежливость и благостный настрой девочки сбился. Весь уют дома семьи Уизли куда-то исчез, а пустоту заполнило нечто, чему девочка не могла подобрать определения в силу своего юного возраста. И разрушала уют Гермиона. Аманда внезапно поняла, что чувствует к Гермионе враждебность. Не такую как к Эрике, но все же враждебность. Гермиона показалась ей причиной всеобщего раздражения.

— Родители и братья говорили мне, что ты мечтаешь стать министром магии, — тихо произнесла Аманда. — Зачем тебе такой важный пост, если тебе не нужна власть и много подчиненных твоей воле? Все подчиняются министру магии, все становятся его рабами, выполняют его распоряжения. Если ты против рабства, тебе нельзя идти в министерство.

— Это была моя мечта еще со школы, — с вдохновением сказала Гермиона как на трибуне. — Я хотела бороться за справедливость и карать зло. Я не готова стать простой домохозяйкой, это не мой уровень. С моими знаниями и навыками я могу изменить мир, сделать его безопасным и справедливым. Я не хочу поклонения мне, я хочу, чтобы люди шли к таким же целям, что и я, были моими помощниками и единомышленниками.

Аманда смутилась окончательно. Заметив смущение и замешательство гостьи, к ней приблизился отец семейства Уизли собственной персоной, отложив газету. Он тоже подумал, что Гермиона всех раздражает и перетягивает внимание на себя, что было недопустимо в многодетной семье. Вся семья должна быть командой, нельзя было выпячивать свою индивидуальность и давить на кого-то своей исключительностью. Это было неприлично в многодетной семье.

— В чем-то Аманда права, — сказал Гермионе подошедший Артур Уизли и потрепал девочку по голове, приободряя ее. — Ты не можешь быть министром и не любить власть. Ты будешь писать законы для всех волшебников Великобритании, а волшебники будут обязаны их выполнять.

— Но не потому, что я их заставила, — возмутилась Гермиона, — а потому, что это справедливо. Есть же разница!

— Я что-то сомневаюсь, что ты готова к такой ответственной должности, — покачал головой Артур Уизли.

— Сомневаетесь? — вспыхнула Гермиона. — Во мне? Я гениальная ученица Хогвартса! Я читала "Историю Хогвартса" целиком еще на первом курсе! Я получала высшие баллы на всех экзаменах! Кто, кроме меня, достоин стать министром магии?!

— Хм-м, — протянул мистер Уизли, — другие гениальные ученики Великобритании? Некоторые из них учились не в Хогвартсе, а в Ильверморни, в Америке. В этой школе другая программа, в чем-то лучше, в чем-то хуже хогвартсовской. Нельзя недооценивать амбициозных волшебников.

— Я сыта амбициозными волшебниками! — воскликнула Гермиона, распаляя свой гнев и видя препятствия повсюду. — Все Пожиратели Смерти были амбициозными! Просто отдайте должность министра магии мне и мир будет жить по законам справедливости!

— За тебя должны проголосовать, — напомнил Гермионе Артур Уизли. — Только так можно стать министром магии. Это выборная должность. Большинство министров выбирают самого главного. Если за тебя не проголосуют, то ты не получишь этот пост. Гениальности и успешной учебы в школе мало. Статуса героя мало. А я уж тем более не могу назначить тебя министром магии, — невесело рассмеялся Артур Уизли. — Даже если ты станешь министром магии, то тебя могут и уволить с должности таким же голосованием.

Гермиона задохнулась от праведного гнева и никак не могла успокоиться. К Гермионе подошел Рон. Аманда прижалась к Артуру Уизли как к приемному отцу и покосилась на Рона.

— Да что ты завелась? — проворчал Рон, жуя бутерброд. — Аманда пришла к нам в гости, она теперь новый член нашей семьи и будет жить вместе с нами, а ты, показывая Аманде наш дом, все свела к своим мечтам о посте министра магии. При чем тут это вообще, Гермиона? — Рон проглотил кусочек бутерброда и уставился на жену.

Гермиона посмотрела на мужа, на его глуповатый взгляд, и ее затошнило. Она почувствовала, что семья Уизли не разделяла ее амбиции. Ее мог понять только один человек.

— Я пойду к Перси, — насупилась Гермиона и зашагала прочь. — Уж он-то не будет укорять меня за мои мечты о посте министра магии. Я могу назначить Перси моим заместителем. Да, так я ему и скажу, — оживилась Гермиона и побежала искать Перси Уизли.

Артур проводил Гермиону тяжелым взглядом, полным разочарования в жене его младшего сына.

— Кто хотел заключения этого брака, сынок? — спросил Артур Уизли у Рона. — Ты или она? Ты же стал ее тенью, ее послушной собачкой. Она не уважает тебя, сынок. Вы все герои, но, — Артур вздохнул, — на одном героизме повседневную мирную жизнь не построишь. Гермиона не помогает нам по дому.

— Она всегда такой была, пап, — пожал плечами Рон. — Хочешь покушать? — спросил он у Аманды.

Девочка кивнула.

— Пойдем, я угощу тебя пирожками с мясом, — просиял Рон. — Я их сам приготовил, представляешь? Я не так хорошо готовлю как мама, — осекся Рон, — но я старался. Я их уже попробовал, их можно есть, не волнуйся.

— Я не волнуюсь, — улыбнулась Аманда. — Конечно же я буду рада поесть эти пирожки.

— А можно и мне их поесть? — прозвучал слабый женский голос. — Я очень проголодалась.

Нарциссе стало скучно в ее комнате и она вышла ко всем Уизли. Женщина не стала вмешиваться в перебранку с Гермионой, только подумала о том, что никогда раньше не видела такую вот повседневную Гермиону. Нарцисса словно попала за кулисы жизни друзей Гарри Поттера, куда раньше ей доступа не было. Нарцисса не знала, что ей делать с этой информацией и своей жизнью.

— В нашем доме кухня простая, но сытная, — смутился Артур Уизли и застеснялся.

— Я знала, на что шла, — слабо улыбнулась Нарцисса. — Я хотела отдохнуть от оков богатства.

— Тогда пойдемте все вместе поедим, — оживился Рон.

Аманда и Нарцисса ели пирожки с мясом и им было приятно на душе, хотя обе вспоминали свои дворянские чистокровные семьи и грустили по ним.

— Что сейчас делает Эрика? — пробормотала Нарцисса, жуя пирожок с мясом. — Как общается с моим сыном? Нет, я должна перестать вспоминать о них и жить новой жизнью, — помотала Нарцисса головой.

— Это невозможно, — сказал Артур Уизли. — Это ваши родственники, ваш единственный сын, каким бы он ни был. Вы не можете не вспоминать своего сына и мужа. Я думаю, что через год вы к ним вернетесь, а на развод не согласитесь. Вам просто нужен перерыв в отношениях, вы должны соскучиться друг по другу. И Астория тоже вернется к Драко.

Аманда подумала об Эрике и помрачнела, замерев с пирожком в руке.

— Эрика обожает вашего мужа, — сказала Аманда Нарциссе Малфой. — Она явно подружилась с вашим сыном и рада стать частью вашей семьи. Я боюсь Эрику, она фанатичная и опасная. Из-за нее Молли упрятали в тюрьму. Это Эрика во всем виновата, — Аманда стукнула кулачком по столу так, что тарелки звякнули и стаканы упали.

— Ну, — вздохнул Артур Уизли, — Молли не должна была слушать Глорию Харрелл и нападать на Эрику в городе магглов. Тут моя жена совершила большую ошибку. Азкабана она вряд ли заслуживает, но все же она напала на ребенка. Эрика ребенок по закону.

— А по совести Эрика чудовище и ее надо убить, — нахмурилась Аманда. — Она погрузит весь мир в хаос. Кем она себя возомнила? — Аманда снова сжала кулачки и потрясла ими в воздухе.

— Она просто очарована моим мужем, — печально улыбнулась Нарцисса. — Он ей правда понравился, заинтересовал ее. Она по-настоящему о нем заботится и он о ней тоже.

— Фу, — одновременно вздрогнули Рон и Аманда, отпрянув от Нарциссы Малфой.

— Это невежливо, — поругал их Артур Уизли. — Извинитесь перед Нарциссой, сейчас же, — потребовал он.

— Не буду, — заупрямилась Аманда.

— Не буду, — повторил за ней Рон. — Как Люциус, тот самый Люциус, который убивал семьи магглов с детьми, может заботиться о грязнокровке из малоимущей семьи? Тут что-то нечисто. У Люциуса должны быть веские причины для такого. Ему нужна магия Эрики или дело еще в чем-то. Мы чего-то не знаем.

Нарцисса попыталась припомнить что-то касающееся Люциуса, но ей ничего не приходило на ум.

— Я знаю не обо всей его жизни, — жалобным голосом сказала Нарцисса, зажимаясь и стесняясь своего происхождения. — Он может скрывать от меня все что угодно. Я не знаю кого и как он убивал, скольких любовниц имел, скольким девушкам разбил сердце, скольких волшебников мучил и какие дома поджигал. Я не знаю своего мужа, не узнала за все эти годы. Как мы могли жить вместе вот так?! — опешила Нарцисса и развела руками, а слезы полились из ее глаз.

— Вы любили его? — спросил у женщины Артур Уизли. — Вы поженились по любви или из-за решения ваших чистокровных родителей?

— Я помню его в школе, — сказала Нарцисса, глотая слезы. — Он еще тогда был слишком высокомерным и циничным. Он общался с Ритой Скитер, которая на несколько лет была старше его, но их обоих все устраивало. К сожалению, на Рите он жениться не мог, у нее была недостаточно знатная родословная, поэтому его женой стала я, Нарцисса Блэк. Он сейчас вместе с Ритой в нашем особняке. Он обнимает Риту и целует ее. Они спят вместе на нашей супружеской постели. Это невыносимо! — воскликнула Нарцисса.

— Ну и пусть, — со злостью сказала Аманда. — Пусть он спит с Ритой, а вас оставит в покое. Вы теперь среди героев, гордитесь этим.

Люциус думал не только о том, кем он является для Эрики, но и о том, как изменила магия Эрики его самого. Глядя на Драко, учащегося превращаться в огромного хорька, Люциус думал о своей возможной измененной форме. Он давно не превращался в дым, почти отвык от этого. В последние годы он неуклонно терял себя, становясь то рабом Тома Реддла, то объектом для осуждения общества. Люциус никак не мог это преодолеть. Подавленный гнев разлился по его венам и его человеческая форма поколебалась. Колдун оглядел свой прекрасный, но почти пустой дом, и его гнев усилился. Черный дым поглотил его тело. Нет, это его тело стало черным дымом и заметалось по коридорам особняка. Колдун ощутил свободу и легкость, жалел о том, что раньше так не делал. Надо почаще превращаться в черный дым и летать в свое удовольствие. Он решил проведать сына в зале на первом этаже, преодолел большое расстояние очень быстро. Драко, увидев черную дымовую тучу, не сразу смог понять, кто это.

— Пап? — испугался Драко и попятился. — Зачем ты изменил облик? Что-то случилось?

Рита Скитер хотела что-то сказать, но увидела Эрику, завороженно глядящую на черную дымовую тучу и протягивающую к ней руку, и заинтересовалась развитием событий. Это была ее репортерская привычка, наблюдать и не вмешиваться. Драко смутился и тоже не осмелился вмешиваться, размышляя о том, кто Эрика вообще такая и как у нее получилось улучшить их магию. "Отец что-то скрывает от нас? — сомневался Драко. — Почему он так заботится об Эрике? Кто эта девочка на самом деле? Тест днк же показал, что магглы были ее настоящими родителями. Тогда что тут нечисто?". Рита размышляла примерно о том же самом. "Люциус скрывает от меня сенсацию, — думала Рита Скитер. — Он не доверяет мне свой страшный секрет, касающийся этой девочки. Он что-то выяснил, но держит все в себе, значит, это что-то исключительно важное. Но что же это?". Рите было невыносимо быть так близко к сенсации и не иметь полной информации. Хотя, обеспокоилась Рита, если даже она что-то узнает, ей нельзя будет подставлять Люциуса, они все-таки друзья со школы.

— Вы прекрасны, — сказала Эрика, дотрагиваясь рукой до черной дымовой тучи. — Ай, щекотно, — хихикнула она, когда черный дым начал скользить по ее руке и обволакивать ее тело. — Что вы делаете? — удивилась Эрика, когда вдруг поднялась вверх и зависла над полом. — В такой форме Пожиратели могли даже искажать реальность, правда? — спросила девочка, паря в воздухе, поддерживаемая черной дымовой тучей. — Как все-таки эта форма Пожирателей связана с обскурами?

Рита хмыкнула, растянув губы в усмешке. Ей очень нравилась Эрика, эта странная непосредственная девочка. У Эрики были прогрессивные мысли и творческий подход к магии. Рита была довольна Эрикой. Драко же находил отношения своего отца и Эрики весьма странными. Драко был рад, что его отца кто-то поддерживает, но Эрика была именно одержима его отцом, восхищалась им, обожала его. "Это не мое дело, — думал Драко, наблюдая за парящей в дыму Эрикой. — Это меня не касается. Эрика защищает всех нас, всю нашу семью. Я не имею права осуждать ее и отца". Мысли Драко прервало падение Эрики. Плавное падение, конечно, однако девочка все же шмякнулась на пол в зале на первом этаже особняка Малфоев. Черная дымовая туча приняла человеческие очертания, а потом полностью стала Люциусом. Колдун не устоял на ногах и тоже рухнул на пол в зале. Люциус ждал, что его сын подбежит к нему с предложением помощи, но Драко застыл на месте и явно боялся своего отца. Это и льстило Люциусу, и безмерно огорчало его отцовское сердце.

— Что с тобой, пап? — наконец-то спросил Драко срывающимся голосом и подошел к отцу.

— Давно не тренировался, — ответил колдун, потерев шею рукой. — Отвык от такого облика. Извини, Эрика, — обратился он к девочке, — я тебя уронил.

— Да ничего, — отмахнулась девочка. — Высота была небольшой, я не ушиблась. Вы сами-то как? Вас подлечить?

— Лучше не используй магию вне Хогвартса, — улыбнулся Люциус, глядя на Эрику. — Ты под надзором взрослого волшебника, — он приосанился, — но не нужно лишний раз нарушать правила.

— Я поняла вас, — кивнула девочка. — Жаль, что каникулы быстро пролетели и мне скоро надо возвращаться в школу.

— Ты все сможешь, золотце мое, — умилился Люциус.

— Да, — кивнула девочка.

Драко Малфой не сдержался и закатил глаза. Рита Скитер заметила это и ухмыльнулась.

— Что, завидуешь? — спросила журналистка. — Ревнуешь? И завидуешь, и ревнуешь?

— Со мной отец не был таким ласковым, — насупился Драко и скрестил руки на груди. — Баловал, но выставлял мне много требований. Втянул меня в дела Пожирателей Смерти.

— Это я тебя втянул? — хмыкнул колдун. — Посмотрите на него. Не ты ли всегда разделял мои убеждения, сынок? Разве не ты всегда хотел пойти по моим стопам? Не проиграй я бой в Министерстве, я вернулся бы с триумфом и ты все равно принял бы свою метку Пожирателя.

Драко слушал отца и отступал от него, пятился шаг за шагом. Эрике показалась странной такая реакция Драко на слова Люциуса. Эрика все ждала бурных возмущений Драко, но он не перечил своему отцу.

— Ты боишься своего отца? — прямо спросила девочка своего сводного брата. — Почему?

— Он слишком требователен ко мне, — поежился Драко. — С тобой он ласков, он тебя никогда не критикует. Проклятье, это же не из-за того, что я мальчик? Чувства мальчиков щадить не нужно, так получается, пап?

— Мой отец был еще более строг со мной, — холодно сообщил сыну Люциус. — Он позволял мне вести разгульный образ жизни и ни в чем себе не отказывать, но он заставлял меня тренироваться магии. Самой черной магией тяжело овладеть. Это мой отец научил меня превращаться в дым. Мне с трудом далось мое первое превращение, мне было больно, я не понимал, что со мной происходит. Мой отец тоже разделял идеи Тома Реддла. Он воспитал меня наследником семьи Малфоев, а теперь этот статус перешел к тебе, Драко. От тебя зависит будущее нашей семьи, понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Драко, решив не раздувать конфликт. — Прости, что завел об этом разговор. Я помогу Эрике собрать вещи для школы.

— Помоги своей сводной сестре, — миролюбиво кивнул Люциус, массируя виски пальцами. — Ну почему у нас с Нарциссой не родилось много детей? Я бы вполне мог обеспечить их всем необходимым.

Это был даже не вопрос, а сетование на судьбу с осознанием того, что изменить уже ничего нельзя. Рита подошла к Люциусу и помогла ему подняться с пола. "Нарцисса никогда бы не подала мне руки, — подумал Люциус. — Она притворялась, что любит меня". Люциус представил Нарциссу в доме семьи Уизли и передернулся от отвращения.

— Это был ее выбор, — сказала Люциусу Рита, поняв его мысли. — Вряд ли она согласится на развод, но пока вам лучше пожить отдельно друг от друга.

— А есть ли смысл мириться? — вздохнул Люциус. — Не хочу больше видеть ее смиренное лицо. Не хочу чувствовать себя рядом с ней чудовищем. Я человек, у меня тоже есть сердце.

Все произошло так быстро. Каникулы Эрики завершились, она снова села на поезд и поехала в Хогвартс. Она шла по коридору поезда и все ребята или шарахались от нее, или умоляли подружиться с ними. Аманда Шелби, нет, Аманда Уизли, была из третьей категории ребят. Из тех, кто мечтал унизить Эрику, но пока не придумал, как это сделать. Эрика смотрела на потертую мантию Аманды и ее потрепанные учебники, представляя Аманду в доме семьи Уизли. "Как Аманда общалась с Нарциссой в эти каникулы? — думала Эрика. — Как Аманду приняли все Уизли?".

Эрика снова попала в большой зал Хогвартса и заняла место за столом слизеринцев с грацией королевы. По сути она и была королевой, но Эрика решила ничего не говорить и просто смотреть на церемонию распределения нового учебного года. Волшебная шляпа спела новую песню, поток будущих первокурсников пошел к шляпе. Эрика следила за первокурсниками, а учителя Хогвартса следили за ней. Место директора школы заняла Минерва Макгонагалл. Эрика этому не удивилась. "Странно, почему героиню не назначили на этот пост сразу после битвы за Хогвартс?" — пронеслась мысль в голове Эрики, а Макгонагалл уловила ее. "Она позволяет мне читать ее мысли, — думала Макгонагалл. — Она может блокировать их, если захочет. В Министерстве Эрика помешала насильно вторгаться в мысли и память Люциуса. Невероятно и пугающе". Эрика встретилась с Макгонагалл взглядом и учтиво поклонилась ей. "Холодный взгляд и холодное сердце", — подумала про Эрику новая директриса Хогвартса.

Церемония распределения завершилась, тарелки наполнились едой и все ученики приступили к сытной трапезе. Все ждали нового скандала с Эрикой в этом году, но скандал явно не намечался. Макгонагалл смотрела на документы Эрики, в которых официально фамилию Питти сменила фамилия Малфой. "Как Эрика может так спокойно к этому относиться? — думала новая директриса Хогвартса. — Как можно так легко принять настолько серьезные перемены в своей судьбе? Принять новую семью с такой репутацией и кровавой историей?". Эрика кушала с аппетитом и не собиралась создавать никаких скандалов. Наоборот, в этом учебном году она хотела вести себя максимально в рамках школьных правил. Эрика уже устала от сопровождающих ее скандалов, ей хотелось обычной учебы в магической школе. Эрика надеялась, что в этом году сможет просто учиться. Возможно, вступит в слизеринскую команду по квиддичу на постоянной основе.

Оказавшись в гостиной слизеринцев, Эрика прошла через нее в свою спальню. Ученики змеиного факультета обступили ее и чего-то ждали, но Эрика молчала, озадачивая этим молчанием ребят.

— Ну и как тебе? — не выдержала одна пятикурсница. — Как тебе ощущать себя символом нашего факультета? Как тебе ощущать себя не Эрикой Питти, а Эрикой Малфой?

— Комфортно, — сказала Эрика.

Ученики змеиного факультета зашептались и ждали продолжения рассказа Эрики, знаменитой слизеринской грязнокровки, но Эрика больше ничего не добавила.

— Ты не будешь хвастаться своими каникулами в особняке своей новой семьи? — спросила Эрику третьекурсница.

— Не буду, — пожала плечами Эрика.

Девочка устала и хотела спать. Уже завтра должны были начаться первые уроки. Эрика устала от скандалов и конфликтов, не хотела ничем хвастаться и выдавать секреты своего приемного отца, которого она безмерно уважала.

Новый учебный год Эрики начался довольно спокойно по сравнению с предыдущим, но отношение учителей к девочке было все таким же настороженным и нетерпимым. В школе поверить не могли в то, что Эрика по-настоящему со своего второго курса Хогвартса будет носить фамилию Малфой. Это казалось всем вопиющей наглостью с ее стороны. Эрика вела себя скромно и спокойно, однако всех это не умиляло, а раздражало. Все гадали, на каком курсе Эрику из Хогвартса выгонят. Мадам Помфри и мадам Трюк очень переживали за Молли Уизли в Азкабане. Их поддерживали гриффиндорцы и пуффендуйцы. С когтевранцами же вышла неувязка. Директриса Макгонагалл заметила, что когтевранцы начали проявлять симпатию к Эрике, не оскорбляли ее, дружелюбно вели себя с ней на совместных уроках со слизеринцами. Минерва не знала, как ей нужно относиться к такому повороту событий.

— В прошлом году ты жаловалась на старые неисправные метлы, — язвительно сказала мадам Трюк на уроке полетов. — Полагаю, что мистер Малфой купил школе новые метлы. А еще купил тебе место в слизеринской команде по квиддичу.

— Нет, он не покупал ни метел, ни места в команде, — пожала плечами Эрика. — Это не мне нужно место в команде и метла, это всему нашему факультету нужно уважение. Я могу не быть в команде, если вы настаиваете. Как вы думаете, полюбят вас в Хогвартсе после этого?

— Полюбят и похвалят, — ответила мадам Трюк. — Слизеринцы это еще не весь Хогвартс.

— Но они его важная часть, — отрешенно произнесла Эрика. — Преподаватель не должен унижать ни один из факультетов, это непрофессионально.

— Да что ты понимаешь в педагогике?! — вскипела мадам Трюк. — Я сама разберусь, как мне учить детей полетам на метлах!

— Не сомневаюсь, — ответила Эрика и учтиво поклонилась.

Этот поклон вывел мадам Трюк из себя. Урок был сдвоенным, поэтому за ней наблюдали второкурсники и Слизерина, и Когтеврана. Наблюдали и посмеивались над ее гневом.

— Вы хотите, чтобы мы попадали с этих испорченных метел и сломали себе шеи? — спросил у мадам Трюк Стивен Конли. — Такой у вас план борьбы со змеиным факультетом? Очень благородно.

Мадам Трюк снимала очки с недовольных, но ученики все не замолкали.

— Какой смысл копить очки для своего факультета, если кубок школы опять получат гриффиндорцы? — спросила одна когтевранка-второкурсница. — В Хогвартсе есть не только Гриффиндор, а учителя об этом забыли. Зачем нужно четыре факультета, если хвалят исключительно Гриффиндор?

— Для видимости выбора, — хмыкнула Эрика и подмигнула второкурснице-когтевранке. — По сути Хогвартс вообще можно разделить на четыре отдельные школы магии. Тогда и соперничество между ними будет выглядеть логичнее. А так мы как бы четыре факультета одной школы, но внутри этой школы мы не равны. Странная система образования, — покачала Эрика головой.

Ученики начали перешептываться, а мадам Трюк рассердилась еще больше. Она не могла смотреть Эрике в ее бесстыжие глаза, видеть ее спокойствие и хладнокровие. Мадам Трюк еще никогда так не была противна ни одна ученица, даже к Драко она равнодушнее относилась. А тут ее просто тошнило от Эрики Питти. "Нет, — мысленно поправила себя мадам Трюк, — от Эрики Малфой". Урок продолжался, но как-то не заладился. Ученики разошлись, побросав старые метлы на траву, а мадам Трюк осталась стоять среди этих метел.

— Что? — игриво спросила Эрика у когтевранки-второкурсницы, поддержавшей ее на уроке полетов.

Девочка смутилась и промолчала. Эрика протянула ей руку и улыбнулась. Стивен Конли уставился на Эрику.

— Ты чего? — зашептал он. — Ее семья не выносит наш факультет. Они якшаются с магглами и всегда попадают на Когтевран. Ее семья работает в Министерстве и связана с Орденом Феникса.

Девочка смутилась окончательно, однако Эрика не убрала протянутую ей руку и не прекратила улыбаться.

— Ты слышал, что я тебе сказал? — спросил Стивен Конли погромче. — Нам нельзя с ней дружить.

— Разве? — хмыкнула Эрика и бросила на Стивена лукавый взгляд. — А мне кажется, что это прекрасная идея.

Слизеринцы и когтевранцы посмотрели друг на друга. Действительно, к чему вся эта вражда? Война закончилась. Зачем подпитывать ненавистью новый конфликт? Девочка медленно пожала руку Эрики.

— Я Келли, — сказала она. — Келли Грин. В чем-то он прав, — Келли кивнула в сторону Стивена Конли. — Моя семья ненавидит твою, поэтому с моими родителями и сестрами тебе лучше не пересекаться. Мне очень жаль, что все так складывается. Я не хочу тебя ненавидеть и не буду, но мои родители и сестры другого мнения о тебе, Эрика, — сдавленно добавила Келли и убрала свою руку.

— Ты тут не при чем, — улыбнулась Эрика. — Не всегда члены семьи могут мыслить одинаково. В моей семье тоже есть разногласия и мне тоже грустно из-за этого.

Келли подняла голову и посмотрела Эрике в глаза. В ее сердце пробудилась решимость.

— Как думаешь, они вернутся к вам? — спросила Келли у Эрики. — Я про Нарциссу и Асторию, — добавила она, понижая голос. — Это правда, что Нарцисса теперь живет вместе с Уизли, в их доме, отказавшись от богатства и титула?

— К сожалению, это правда, — ответила Эрика, помрачнев. — Я не понимаю странного желания Нарциссы, но лучше пусть будет так, чем... — Эрика осеклась и замолчала.

Слизеринцы и когтевранцы шли к замку в тишине и дышали свежим воздухом. В сентябре на улице было тепло, поэтому ученики старались почаще гулять, а не торчать в коридорах школы. Все они чувствовали, что Хогвартс меняется. Дело сдвинулось с мертвой точки. Келли Грин шла рядом с Эрикой, но больше ничего ей не говорила. Когда они все зашли в замок, то почти разошлись каждый к своей гостиной, но вдруг Келли вскрикнула, схватила Эрику за рукав мантии, подергала за него и показала на что-то пальцем. Эрика посмотрела на предмет паники Келли и опознала в этом предмете миссис Норрис, валяющуюся на каменном полу в неестественной позе. Сквозняки в замке колыхали ее шерсть, но кошка даже не вздрагивала от прохлады. К кошке подошел сам мистер Филч, перевел взгляд с кошки на детей и его лицо исказила гримаса ярости.

— Что вы наделали?! — воскликнул мистер Филч, желая и взять кошку на руки, и ударить детей одновременно.

Эрика вышла из толпы учеников-второкурсников и подошла к завхозу Хогвартса. Стивен Конли хотел ее остановить, но Эрика проигнорировала его опасения. Мистер Филч заметил неприязнь остальных учеников и его гримаса стала совсем карикатурной.

— Вы что-то знаете, — бормотал мистер Филч. — Вы кого-то покрываете.

— Мы все только что вернулись с урока полетов на метлах, — спокойно сообщила Эрика мистеру Филчу. — Мы не трогали вашу кошку.

Филч оглядел Эрику с головы до ног. Келли Грин побледнела. "Как она терпит этого старика? — подумала Келли про Эрику. — Как она может так спокойно с ним разговаривать?". Самой Келли Филч был глубоко отвратителен, она старалась лишний раз с ним не пересекаться. А кошку Филча Келли боялась. Часто миссис Норрис преследовала учеников Хогвартса и это не могло их не настораживать. Филч ненавидел детей, а дети ненавидели Филча и его ненормальную кошку. Не все дети.

— Я тебя помню, — скрипуче произнес он, а его лицо чуть-чуть расслабилось. — Это же ты в прошлом году отрабатывала у меня наказание несколько месяцев?

— Да, я, — кивнула Эрика. — Но подождите. Вдруг ваша кошка еще жива? Надо проверить.

— Я боюсь, — совсем тихо сказал мистер Филч и заломил морщинистые руки. — Если с миссис Норрис что-то случилось, то... — Филч резко замолчал и отвернулся от Эрики, детей и кошки.

Эрика подошла к кошке, склонилась над ней и провела пальцами по ее тельцу. Сердце кошки неровно билось. Кошка была жива, но в очень плохом состоянии. Когда Эрика аккуратно взяла миссис Норрис на руки, Келли Грин и остальные ребята ошеломленно ахнули. Эрика с кошкой на руках подошла к Филчу.

— Ее нужно показать мадам Помфри, — сказала Эрика. — Меня она не выносит, поэтому лучше пойти вдвоем.

— Меня она тоже терпеть не может, — скрипуче произнес Филч и улыбнулся.

Келли Грин эта улыбка показалась самым страшным на свете. Улыбка Филча была похожа на оскал хищника. Келли попятилась. Оглядевшись, она заметила, что другие ребята сделали то же самое. Филч посмотрел на детей и те застыли на месте, как кролики перед удавом. В воздухе повисла гнетущая тишина.

— А почему вас мадам Помфри терпеть не может? — спросила Эрика у Филча, поглаживая миссис Норрис по спинке.

— Потому что я поддерживал Долорес Амбридж, пока она преподавала в Хогвартсе, — злорадно произнес Аргус Филч. — Долорес хотела навести в школе порядок, но Поттер со своими дружками ее подставили. Какая потеря для школы! — покачал полысевшей головой Филч. — Без Долорес в Хогвартсе снова воцарился бардак!

— Вот оно что, — задумчиво сказала Эрика.

Слизеринцы и когтевранцы молчали и почти не дышали. У них горло перехватило от разговора Эрики и Филча. От Эрики и Филча нигде в Хогвартсе нельзя было спрятаться.

— Разве Люциус разрешает тебе со мной общаться? — поинтересовался Аргус Филч у Эрики. — Я все-таки сквиб.

— Ну и что? — ответила Эрика. — Я общаюсь и дружу, с кем захочу. Вы не виноваты в том, что родились сквибом. Если бы это можно было вылечить, я бы вам помогла. Вам, наверное, неприятно видеть колдующих детей, когда вы сами не можете колдовать вообще.

Эрика гладила кошку. Животное расслабилось и даже начало дергать хвостом. Филч заметил это и сам погладил свою кошку.

— Мадам Трюк опять к тебе придиралась? — спросил у Эрики мистер Филч. — Она все еще заставляет вас летать на старых метлах?

— Да, заставляет, — ответила Эрика. — А можно мне к вам зайти? Миссис Норрис поправится и без посещения мадам Помфри.

Слизеринцы и когтевранцы не могли не заметить, что Филч обрадовался отмене посещения больничного крыла. Ребята так и стояли молча, наблюдая за тем, как Эрика несет на руках миссис Норрис и добровольно идет в кабинет мистера Филча. Это выглядело нелепой дикостью, но было чистой правдой. Ребята разошлись по гостиным, но их мысли не были сосредоточены на учебе.

Миссис Норрис открыла свои глаза и мяукнула. Она лежала на коленях Эрики и не стала вырываться. Мяукнула еще раз. Мистер Филч налил в блюдечко свежего молока, а Эрика взяла это блюдечко и поднесла к мордочке кошки. Та стала жадно лакать молоко, пачкая свои усы, шерстку и школьную форму Эрики. Филч заметил это, но Эрика отрицательно покачала головой.

— Ничего страшного, — сказала она. — Я потом сама все почищу. С магией или без. У нашей формы качественный материал. Ну или мне такую купили, — усмехнулась Эрика.

— Тебе точно можно со мной общаться? — снова спросил мистер Филч. — Это выглядит очень подозрительно.

Кошка допила молоко и Эрика отдала пустое блюдце хозяину кошки. Тот вертел его в руках, наблюдая за миссис Норрис, укладывающейся спать. Ему не давала покоя одна мысль.

— Нужно выяснить, кто это сделал с ней, — жестко произнес Филч. — Я этого так не оставлю.

— Выясним, — поддержала его порыв Эрика. — Вам и мне часто вредят одни и те же люди.

— Из одного и того же львиного факультета, — добавил мистер Филч, положив блюдце. — Сколько в Хогвартсе работаю, никогда не видел у гриффиндорцев ни уважения ко мне, ни уважения к школьным правилам. В львиный факультет попадают хулиганы и бунтовщики, а я ненавижу таких людей. Гриффиндорцы постоянно мучают мою кошку и дарят мне фальшивые подарки! — мистер Филч сжал кулаки и потряс ими в воздухе.

— Как это, фальшивые подарки? — не поняла Эрика, а кошка крепко заснула у нее на коленях.

— Они засовывают в подарочную коробку розыгрыш, взрывчатку, хлопушки, — злобно пояснил мистер Филч. — Я каждый раз надеюсь на чудо и каждый раз попадаюсь в ловушку наглых детишек. Пора бы мне запомнить, что мне никто не будет присылать настоящих подарков.

— А что бы вы хотели получить в подарок? — задумчиво спросила Эрика. — Что-нибудь для кошки или для себя?

Филча это предложение Эрики насмешило. Он подошел к сидящей с кошкой на коленях девочке и навис над ней как грозовая туча.

— Что, никто из преподавателей Хогвартса не хочет общаться с тобой? — спросил Филч у Эрики. — Они все еле терпят тебя в школе? Они мечтают о том, чтобы ты пропала с глаз долой? — Филч положил Эрике руку на плечо. — Как мне это знакомо! Как они были огорчены, когда я выжил в битве за Хогвартс! А знаешь, что я делал после этой битвы?

— Нет, — ответила Эрика.

— Разгребал завалы и расчищал мусор, — сказал он девочке, наклоняясь к ее уху. — Без магии, своим трудом. Но они не были мне благодарны за это. Они аплодировали Поттеру и его друзьям, а я для них как был, так и остался пустым местом.

— Они вам хоть платят? — опешила Эрика, невозмутимо поглаживая кошку на коленях.

— Я давно хотел уволиться, но мне некуда пойти, — сказал Филч. — Сквибам в магическом мире не рады, а магглам я и подавно не нужен. Моя жизнь бессмысленна. Единственное дорогое мне существо вот эта кошка, — сказал Филч, забирая кошку у Эрики с коленей.

— А Гарри Поттер много правил нарушил, пока учился здесь? — спросила Эрика, вставая со стула.

— Все правила он нарушил, по нескольку раз, — ответил Филч с маниакальной улыбкой. — Рано или поздно в Хогвартс поступят и его дети, и дети из семьи Уизли. Хогвартс не переживет такого кошмара.

Эрика представила, что школу затопляет поток рыжих детей. Филч представил то же самое. Они переглянулись.

— Молли Уизли все еще в Азкабане, — зловеще произнес Филч. — Как все просто у тебя получилось.

— Я ничего не планировала, — пожала плечами Эрика. — Молли сама на меня напала, хотела убить и ранила. Это ее ошибка и преступление, пусть сидит в Азкабане на здоровье.

— Жаль, что ты не застала времена Долорес Амбридж в Хогвартсе, — мечтательно произнес мистер Филч. — Вам было бы, что обсудить. Ты, конечно, грязнокровка, но, учитывая твои заслуги, Долорес бы простила тебе твой кровный статус.

— Разве Амбридж мертва? — удивилась Эрика.

— Нет, заточена в Азкабане, — сказал Филч.

— Тогда я вполне могу с ней как-нибудь поговорить, — сказала Эрика. — Вот будет забавно, если Долорес Амбридж встретится в Азкабане с Молли Уизли.

— Точно, — кивнул мистер Филч. — Мне нравятся твои идеи, — похвалил он девочку, осекся, испугался и замолчал.

Сидящую в Азкабане Молли Уизли тоже посещали такие мысли и идеи. Прошло уже несколько месяцев, но свобода ей все еще не светила. Молли теряла счет дням и неделям, представляла время примерно, чувствовала себя неуверенно. Ей повсюду мерещились обозленные на нее Пожиратели Смерти, которых она и заточила в эту тюрьму со своими союзниками. Молли боялась находиться в сырой камере, но выйти из нее боялась еще больше. Где-то рядом находились Долорес Амбридж и Антонин Долохов. Молли сходила в Азкабане с ума.

— Ну почему меня никто не вытаскивает отсюда? — возмущалась Молли Уизли, шагая в своей сырой камере. — Почему про меня все забыли?

Молли сильно похудела из-за плохого тюремного питания. В камере не было зеркал, но Молли и не хотела видеть свое новое отражение. Молли боялась новой себя.

— Ничего, — бормотала Молли в сырой камере, — дома буду есть досыта и верну себе прежний вид.

Когда однажды дверь камеры открылась и заключенных выгнали на прогулку по внутреннему дворику тюрьмы, у Молли Уизли сдали нервы. Она кричала, упиралась, но увидев плывущих к ней дементоров, резко выдохлась и смирилась с требованиями администрации Азкабана. У Молли не было с собой волшебной палочки, а без нее она не могла вызвать патронуса. Как Молли и предполагала, они все были здесь. Все ее враги.

— А ты тоже сильно похудела, Долорес, — ядовито произнесла Молли Уизли, заметив своего непримиримого врага. — Где же твои неизменные розовые наряды? — задала Молли Долорес колкий вопрос. — Эта роба тебе не к лицу.

— А где твои безвкусные оранжевые свитера? — парировала Долорес. — Не волнуйся, эта тюремная роба приличнее выглядит, чем типичные одеяния Уизли. Тебе должно быть стыдно. Даже эта роба красивее обносок, в которые ты исправно наряжаешь своих детей.

— Мои дети сражались за добро и справедливость, — пафосно ответила Молли Уизли. — Не одежда делает человека героем, а храбрые поступки. Но ты этого никогда не поймешь.

— Куда уж нам до понимания философии семейки Уизли! — хмыкнул Антонин Долохов и закатил глаза. — Как тебя вообще занесло к нам в нашу скромную обитель, кишащую голодными дементорами?

— С новостями в Азкабане совсем туго? — усмехнулась Молли Уизли, а потом нахмурилась. — Я сюда попала после того, как попыталась убить одну девочку.

Долорес прислушалась к словам Молли и не перебивала ее. Антонину тоже стало интересно, что она им еще сообщит. Молли замолчала и застеснялась. Рядом с ними парили дементоры, но не трогали их.

— Какую девочку ты пыталась убить? — задал Антонин Долохов прямой вопрос. — Не ломайся, мы тут все такие. Убийцы.

— Я не такая! — воскликнула Молли. — Я не злая! Я не убийца!

Долорес расхохоталась, увидев истерику Молли. Другие Пожиратели не вмешивались в приватную беседу, но им тоже стало интересно, кого же Молли Уизли пыталась убить.

— Ладно, — сдалась Молли, — я пыталась убить Эрику Малфой.

— Кого-кого? — переспросила Долорес Амбридж. — У Люциуса есть только один сын. Никакой Эрики у него...

— Ее звали Эрика Питти, пока Люциус ее не удочерил, — сказала Молли. — Когда я сюда попала, он только хотел это сделать, но сейчас, наверное, все уже завершено. Сейчас Эрика живет в особняке своей новой семьи и совсем про меня не думает, — добавила Молли Уизли со вздохом.

— А кто эта Эрика Питти? — поинтересовался Антонин Долохов. — Питти... Не знаю такую семью чистокровных волшебников.

— Она грязнокровка, — хмуро ответила Молли Уизли, скрестив руки на груди.

— Чего?! — хором спросили Пожиратели, чуть не оглушив Молли своим криком.

— Мы с Артуром тоже были в шоке, когда узнали о том, что эта Эрика заступилась за Люциуса на церемонии распределения в начале прошлого учебного года, — пояснила Молли. — А потом они начали общаться, Люциус пригласил Эрику к себе в особняк на рождественские каникулы и... — Молли замолчала и махнула рукой.

— Ты тоже не знаешь, что у них там происходит? — хмыкнул Долохов. — Что же это за грязнокровка такая, если она рада стать частью семьи Малфоев и засадила саму Молли Уизли в Азкабан?

— Большой оригинал среди грязнокровок, — улыбнулась Долорес Амбридж. — А с Гермионой эта Эрика пересекалась?

— Конечно, — буркнула Молли. — Эрика победила Гермиону на дуэли. Случайно. Отразила ее заклинание.

— Неужели? — ухмыльнулся Долохов. — Я заинтригован этой девочкой.

— Она и домовых эльфов Хогвартса гоняла, — добавила Молли, потупив взор. — Эльфы напали на Люциуса, а Эрика размазала их по стенке.

— Восхитительно, — улыбнулась Долорес Амбридж. — А эта Эрика точно грязнокровка? Вы уверены в ее родословной?

— Мы с Артуром посещали ее родителей-магглов, — сказала Молли. — Если бы что-то было не так, мы бы это обнаружили.

— Люциус убил родителей этой бедняжки? — спросила с умилением Долорес Амбридж у Молли.

— Нет, они умерли по другой причине, — покачала Молли головой. — Он даже пытался их спасти, но было уже поздно. Пожар, отравление, неизлечимая болезнь. Но Эрика по ним совсем не скорбела, я это отчетливо помню. Она думает только про семью Малфоев и, скорее всего, подружилась с Драко.

Долохову внезапно нестерпимо захотелось познакомиться с этой выскочкой Эрикой и вызвать ее на дуэль. Бороться с ней, пытать ее. Посмотреть ей в глаза. Ощутить ее магическую энергию.

Молли Уизли плохо себя чувствовала. Пожиратели Смерти ее не трогали, но это ей не помогало. Она не заметила, что к ней подлетел один дементор, просто у Молли перед глазами внезапно возникло воспоминание. Нет, не горящего дома и смеха Беллатрисы, не битвы за Хогвартс, не смерти сына, а воспоминание о нападении самой Молли на Эрику Питти. Эрика, заслоняющая Люциуса своим телом, преследовала Молли Уизли спустя столько месяцев и не собиралась отпускать ее трепещущее сердце и воспаленный разум. Молли рухнула на колени и зарыдала, а дементор все приближался к ней. Молли начала задыхаться и глотать ртом воздух, но удушье не проходило. Молли закрыла глаза, но не перестала слышать голос Эрики из своих воспоминаний. Дементор поглотил часть эмоций Молли и не стал добивать ее поцелуем, но Молли все еще было очень плохо. Она даже не поняла, что дементора рядом уже нет. Долохов не удержался, подошел к Молли, стоящей на коленях в слезах, и схватил ее за спутанные отросшие рыжие волосы. Долорес Амбридж наблюдала за этой сценой с улыбкой.

— Отродье Уизли, — процедил Антонин Долохов. — Нравится Азкабан? Нравится быть заключенной в этой чудесной тюрьме?

Молли что-то простонала, а Долохова это только распалило. Захоти он навредить рыжей волшебнице, ему бы никто не помешал. Дементорам и сотрудникам Азкабана было глубоко наплевать на домогательства и насилие среди преступников. Никто в это не лез. Считалось, что если преступники вредят друг другу, то это полезно. А если преступники умирали, то это считалось превосходным событием. Долохов остановился, но его гнев был силен, а Молли напрашивалась на показательное опускание за все ее выходки на свободе по отношению к Пожирателям Смерти. Долохову было противно прикасаться к грязным волосам рыжей женщины и он брезгливо выпустил их из своих пальцев. Нет, Молли была ему настолько неприятна, что вообще не возбуждала его.

— Шоу не будет? — огорчилась Долорес Амбридж. — Есть желающие? — спросила она у других Пожирателей, обведя их цепким взглядом. — Ну же. Кто-нибудь.

Но тело Молли Уизли было противно всем. Долохов нависал над Молли и медлил. К ним спокойно подошла Ребекка Винтерс, не такая уж и дряхлая, какой себя воспринимала. Она была примерно ровесницей Долохова, который тоже хорошо сохранился. Амбридж напряглась, увидев Ребекку. В Министерстве она часто натыкалась на ее сестру, Агату Винтерс. Они вели непримиримую вражду между собой.

— О чем вы договаривались с Молли Уизли? — спросил у Ребекки Долохов. — Готовите побег только для себя, а нас не пригласили? Как недальновидно с вашей стороны.

— Мы не продвинулись ни на шаг, — спокойно сказала Ребекка. — До побега еще как до Хогвартса пешком. Молли наивно ждет, что ее скоро спасут и вытащат отсюда. Она верит в справедливость законов.

— Привыкла быть на стороне победителей, — фыркнул Долохов и снова оглядел тело Молли Уизли. — Никак не смирится со своим нынешним положением. Никак не поймет, что справедливости не существует.

Молли на мгновение выплыла из забытья, услышав слово "справедливость".

— Неправда, — устало прошептала рыжая женщина. — Справедливость существует. Я же не убила Эрику, я отсидела в Азкабане уже достаточно. Меня обязательно спасут.

— Не тебе решать, достаточно ты отсидела или нет, — съязвил Долохов. — В этом и суть, отродье Уизли.

— Я героиня, вся моя семья состоит из героев, — шептала Молли Уизли. — Они не могут сгноить меня в Азкабане из-за всего одного проступка. Эрика жива и уже исцелилась. На ней все быстро заживает, она устойчива к магии. Сколько можно держать меня в заточении? Я не пытала магглов, я не поджигала их дома. Я уже получила наказание за свою ошибку. Артур добьется справедливости, вот увидите, — блаженно улыбнулась Молли, глядя куда-то сквозь толпу Пожирателей Смерти.

— Нет, — хищно ухмыльнулся Долохов, — мы увидим как ты теряешь всякую надежду на спасение и сходишь с ума в своей сырой камере. Вот таким окажется твое будущее, отродье Уизли.

Долохову еще сильнее захотелось увидеть эту Эрику. Посмотреть в глаза этой девочке. Она не могла быть обычным ребенком, если, являясь грязнокровкой, спокойно общалась и жила с семьей Люциуса. Долорес Амбридж тоже думала об Эрике.

— Она смотрит в его серые глаза, — пробормотал Долохов. — В глаза, которые видели магглы перед смертью. А она знает, как развлекался его отец? Она знает, скольких маггловских девушек Абраксас Малфой взял силой? Или Люциус скрыл от Эрики такие подробности?

— Он щадит ее чувства, — смутилась Молли.

— Ну естественно, — улыбнулся Долохов. — Скажи он ей правду, Эрика возненавидит его. А может... — начал Долохов и осекся. — Нет, это было бы слишком очевидно.

— Что было бы очевидно? — поинтересовалась Молли Уизли, приподнимая голову.

— Происхождение Эрики, — раздраженно добавил Долохов. — Люциус явно неспроста заботится об этой девочке. Ее магия имеет определенные корни. Угадайте, чьи именно? — Долохов состроил гримасу.

Амбридж рассмеялась, а Молли побледнела. Пожиратели Смерти гудели как пчелиный рой. Дементоры летали около них, но про дементоров все забыли. Всех волновала только одна вещь.

— Эрика не может быть потомком семьи Малфоев, — уверенно сказала Молли Уизли.

— Почему не может? — хмыкнул Долохов. — Сколько лет этой девочке и сколько лет ее родителям? Абраксас Малфой часто ходил в маггловские города и развлекался с этими магическими инвалидами. Что если Эрика потомок одной такой его жертвы?

Молли хотела что-то возразить, но вместо этого задумалась над предположением Долохова. Это казалось ей бредом, но вполне могло многое объяснить. И происхождение магии Эрики, и ее тягу к семье Малфоев. Но во всем этом было что-то гадкое.

— Если Эрика узнает правду, она будет обязана уничтожить семью Малфоев, — сказала Молли Уизли. — Не сделав этого, она предаст память о своей бабушке, которая была жертвой домогательств Абраксаса Малфоя. Я должна предупредить ее, я должна спасти эту девочку, пока не поздно, — простонала Молли Уизли, еле-еле поднимаясь на ноги. — Я должна выбраться отсюда и всех предупредить.

Долорес Амбридж не была настолько наивной идеалисткой.

— Почему ты думаешь, что Эрика захочет разрушать семью Малфоев? — спросила у Молли Долорес.

— Потому что она... — смутилась Молли. — Ох, нет, — вспомнила Молли. — Эрика не любила своих родителей, постоянно ссорилась с ними, они не принимали ее магический дар и боялись свою талантливую дочь. Они сами были не против общения Эрики и Люциуса, хотели, чтобы она работала на семью Малфоев после окончания Хогвартса.

— Вот тебе и ответ, — торжествующе сказала Долорес Амбридж, наслаждаясь смятением Молли.

— А как же бабушка Эрики? — пробормотала Молли Уизли. — Не может же Эрика быть такой бессердечной!

— Не тебе решать, как поступить Эрике, — сказал Антонин Долохов. — Это ее жизнь и ее выбор. Но правду девочка узнать обязана, а Люциус ей этого никогда не сообщит. Нет, он будет обманывать ее, пока сможет. В этом весь Люциус Малфой, лицемер и обманщик.

Молли Уизли бил озноб. Прогулка закончилась и заключенных отвели обратно в их сырые камеры, но для Молли все прошло как в тумане. Зайдя в свою камеру, она уставилась в стену, а потом начала колотить по ней кулаком, разбивая пальцы в кровь и не замечая этого.

— Эрика! — истерила Молли Уизли. — Ты не посмеешь так поступить со своей бабушкой и родителями! Ты не посмеешь предать их светлую память!

Но чем больше Молли колотила кулаком по стене, тем сильнее убеждалась в том, что именно так Эрика и поступит. Не будет она бросать Люциуса Малфоя из-за поступков его отца. Не будет она отказываться от своей новой комфортной и богатой жизни в особняке Люциуса. Молли выдохлась и перестала ранить свои руки о стену. Она опять рухнула на колени и заплакала. Эрика сводила ее с ума, даже не находясь с ней рядом. Молли не могла поверить в то, что происхождение Эрики было таким очевидным. Молли ругала себя за то, что сама не догадалась об этом раньше, пока была на свободе и не сказала эту правду Эрике.

Эрика же в этот момент вышла из кабинета мистера Филча и пошла в гостиную слизеринского факультета. О своих родителях она не думала, только об уроках второго курса. Ей нравилась ее новая комфортная и богатая жизнь. Она понимала, что Люциус ей многое недоговаривает, но не лезла в его секреты. "На то есть свои причины, — думала Эрика. — Захочет, сообщит мне эту информацию, а если нет, то я смирюсь с этим". Эрика решила не акцентировать внимание на том, что ее не касалось и сосредоточиться на учебе и, если повезет, квиддиче. Вопрос ее нахождения в команде змеиного факультета все еще был открыт.

— Что такое, пап? — спросил Драко у отца, зайдя к нему в комнату. — Переживаешь из-за мамы? Надеюсь, что она к нам вернется, — добавил Драко с болью в голосе.

— Нет, я переживаю не из-за нее, — уклончиво ответил Люциус своему единственному сыну, проводя пальцами по своим длинным платиновым волосам.

— За Эрику волнуешься? — спросил Драко. — У нее все будет хорошо. Хоть бы в этом году на нее никто не нападал и не ранил. Она еще ребенок, нельзя ее так мучить.

— Да, еще ребенок, — рассеянно ответил Люциус сыну.

— Что с тобой? — спросил Драко, подходя к отцу поближе. — Ты что-то скрываешь от меня? Я чего-то не знаю? Я могу тебе помочь?

— Не можешь, — печально улыбнулся Люциус и помотал головой.

— Что же это за секрет такой? — опешил Драко и замер в нескольких шагах от отца. — Что же это за проблема такая?

— Не думай об этом, — сказал Люциус сыну. — Тебя это не касается, поверь мне. Не обращай на меня внимания, я просто... — Люциус махнул ладонью и замолчал.

— Не пугай меня, пап, — сипло сказал Драко. — Не хочу быть в неведении. Я уже взрослый и ты можешь мне доверять. Не хочу, чтобы секреты тебе навредили.

— Не навредят, — сказал Люциус сыну, — не волнуйся.

— Ладно, — сдался Драко и оставил отца в одиночестве.

Догадку о происхождении Эрики надо было проверить, но Люциус откладывал эту проверку. Правда могла разрушить доверие Эрики к нему.

Артур Уизли тщетно пытался добиться освобождения своей жены из Азкабана. В Министерстве он всех раздражал своей навязчивостью. Артура никто не слушал, Артура все игнорировали. Он совсем отчаялся и решил пойти к Эрике и ее новой семье с просьбой о снисхождении. Молли сидела в Азкабане уже много месяцев и Артуру было страшно за психическое и физическое здоровье своей жены. Дети Молли тоже были опечалены тем, что их мать все еще заточена в ужасной тюрьме. Джинни доставалось больше всех. Она вцепилась в своего новорожденного сына, Джеймса Сириуса, в ней бушевал материнский инстинкт. Джинни отчаивалась, Джинни злилась. У Джинни от нервов пропало грудное молоко. Молли даже нельзя было написать письмо, в Азкабан не пускали посетителей. Артур и думать не хотел про то, что могли сделать с Молли Пожиратели Смерти. Да, у них не было волшебных палочек и они были ослаблены дементорами, но жизни, здоровью Молли и ее чести все еще угрожала опасность. Артур решил не медлить и навестить Эрику в Хогвартсе. Он рассеянно одевался, напяливал на голову старую смешную шапочку, а Джинни смотрела на своего нескладного отца и ее сердце обливалось кровью.

— Я пойду с тобой, — уверенно сказала Джинни, поспешно расчесывая свои рыжие волосы и тоже переодеваясь. — Мне надо поговорить с Эрикой. Мне надо поговорить с ее однокурсниками и вообще проведать Хогвартс.

— Я тоже с вами пойду, — сказала Гермиона, подходя к Артуру и Джинни.- Надо бороться с несправедливостью активнее. Надо убедить Эрику, продавить ее, чтобы она повлияла на Люциуса, — добавила Гермиона. — Нельзя позволять им держать миссис Уизли в Азкабане.

Мистеру Уизли этот азарт Гермионы показался сомнительным.

— Ты же не будешь угрожать Эрике, брать ее в заложники и шантажировать Люциуса? — прямо спросил у Гермионы Артур Уизли.

Гермиона насупилась, но промолчала. Артур неодобрительно покачал полысевшей головой.

— Это не наши методы, напоминаю вам, — сказал Артур Гермионе. — Ты забыла, что произошло в прошлый раз? Ты напала на Эрику и проиграла ей на дуэли. Почему проиграла? Была самоуверенной. Зачем нападала на девочку? Из-за праведного гнева. Какая от твоей выходки была польза нашей семье? Никакой пользы, один вред. Не повторяй своих ошибок, — твердо сказал Артур Уизли. — Не создавай нам всем проблемы, их и так хватает. Если не можешь обойтись без скандалов, я тебя с собой в Хогвартс не возьму.

— Я не повторю своих ошибок, — пообещала Гермиона со зловещей улыбкой. — Я больше не проиграю ей на дуэли, не дам ей шанса подловить меня.

— Ты слышала, что я тебе сказал? — спросил у Гермионы Артур Уизли. — Не создавай нам всем проблемы своей несдержанностью.

Артур был недоволен тем, что Гермиона настаивает на своем, а мнение и волю Артура игнорирует. Гермиона всегда была дерзкой и невоспитанной, но раньше Артур Уизли закрывал на это глаза.

— Джинни, можно тебя на пару слов? — фыркнула Гермиона и поманила Джинни за собой.

Джинни пошла с Гермионой. Они зашли в соседнюю комнату и стали шептать. Во всем доме не было абсолютной тишины. Плакали маленькие дети, звякала посуда, хлопали двери. Дом был густонаселенным, в нем у каждого обитателя было мало личного пространства, но каждый обитатель упорно заставлял себя смиряться с этим. Смиряться с теснотой и нищетой. Получалось это плохо.

— Мы должны сделать все, чтобы освободить твою маму из Азкабана, — сказала Гермиона Джинни. — Поддержи меня перед своим отцом. Ты же понимаешь, что я права? Нельзя давать Эрике поблажки, надо перехватить инициативу. Не Эрика и Люциус должны управлять нашими жизнями и судьбами, а наоборот. Поддержи меня, Джинни, перед всей своей семьей.

— Ты тоже моя семья, — улыбнулась Джинни. — Ты жена одного из моих братьев и мне важно твое мнение. Я тоже хочу заставить Эрику освободить нашу маму из тюрьмы, но грубой силой и шантажом этого не добьешься.

— Давай все на месте решим, ладно? — предложила Гермиона. — Я не буду никого провоцировать, ладно? Просто проведаем Эрику. Если она пойдет нам на уступки, то обойдемся мирными способами.

— А если Эрика не будет с нами сотрудничать? — спросила Джинни у Гермионы.

— Тогда Эрика пожалеет об этом, — пообещала Гермиона, взмахнув своими всклокоченными волосами.

— Вы точно готовы пойти вместе со мной в Хогвартс? — спросил у Джинни и Гермионы мистер Уизли, заходя к ним в комнату. — Мне лучше одному с ней поговорить.

— Нет, — заартачилась Гермиона, — пойдем втроем. Вам нельзя одному подходить к Эрике. Вдруг она нашлет на вас проклятье?

— Зачем Эрике это делать и рисковать исключением из школы? — спросила Джинни. — Эрика очень умная, она не будет никого проклинать и тем более убивать. Не надо выставлять ее сумасшедшей садисткой. Это ложь и ты это знаешь. Я понимаю твой праведный гнев и жажду справедливости, но у тебя это уже похоже на одержимость навязчивыми идеями. Эрика нас не преследует, а ты хочешь ее извести и наказать. Тебе не кажется, что это уже слишком?

— Слишком мягко для Эрики, — презрительно сказала Гермиона. — Она об нас ноги вытирает, а мы ее щадить и уважать будем? Ни за что. Пусть убедит своего приемного папашу освободить Молли, тогда и обсудим уважение к этой мерзкой девочке.

— Гермиона! — возмутился Артур Уизли. — Прекрати говорить бранные слова непрерывным потоком! Это тебя не красит! Молли бы не одобрила такого поведения!

— Эрика заслужила и не таких бранных слов! — эмоционально сказала Гермиона. — Я не буду молчать в тряпочку! Я никогда не боялась говорить правду негодяям в лицо!

Несмотря на все препирательства, Артур с Джинни и Гермионой все втроем отправились в Хогвартс. Они нервничали, но не теряли веры в то, что разговор с Эрикой будет не напрасным. Они шли по направлению к замку и воспоминания нахлынули на них. Они шли по коридорам школы, а перед их глазами вставали сцены из их прошлого. С конца Второй Магической войны минуло не так много лет, все раны были еще свежими и кровоточили. Тем более диким выглядело поведение Эрики. Все трое посетителей направились в подземелья к гостиной Слизерина. Старосты факультета не хотели их пускать. Гермиона разозлилась и вытащила волшебную палочку. Старосты не растерялись и достали уже свои волшебные палочки. Из гостиной вышли Эрика и какая-то девушка лет тридцати. Прядь ее темных прямых волос закрывала половину ее лица.

— Ты? — выдохнул Артур Уизли, оглядев посетительницу, пришедшую к Эрике раньше них. — Что тебе нужно от этой девочки?

— Кто она, пап? — покосилась на отца Джинни, вертя свою палочку в руках, но ни на кого ее не наставляя.

— Да, кто она? — агрессивно спросила Гермиона. — Мне стоит быть готовой к атаке?

— Не кипятись ты так, а то сгоришь от усердия, — холодно улыбнулась девушка.

— Как ты смеешь?! — вскричала Гермиона, сжимая свою волшебную палочку. — Ты тоже училась на этом проклятом змеином факультете? У тебя родители были Пожирателями Смерти? Ты пытала магглов? Ты гордишься чистотой своей крови?!

Старосты смутились от такого напора Гермионы, а Гермиона искренне гордилась собой и считала свое поведение не наглым, а смелым. После тирады Гермионы всем стало неуютно и неловко, Артур уже пожалел о своем намерении придти к Эрике в Хогвартс. Джинни топталась на месте и как в детство вернулась. Она почувствовала себя неуклюжей маленькой девочкой в большом мире. Джинни охватил безотчетный страх. Или на нее так влияла атмосфера сырого подземелья? Джинни посмотрела на тени от факелов на стенах и поежилась. У нее мурашки побежали по коже. Джинни захотела вернуться домой в тепло, немедленно, сейчас же.

— Ну что ты пристала к Измельде? — возмутилась Эрика и возвела глаза к потолку. — Опять ты приходишь в Хогвартс и начинаешь на всех орать. Надоело. Оставь меня в покое, Грейнджер.

— Не раньше, чем ты убедишь своего обожаемого Люциуса освободить Молли Уизли из Азкабана! — озвучила Гермиона свой ультиматум.

— Обожаемого Люциуса? — ухмыльнулась Измельда и посмотрела на Эрику сверху вниз. — Даже так? Все настолько далеко зашло? И многое он себе позволяет, этот твой обожаемый Люциус?

Старосты не сдержали смеха. Эрика это заметила и нахмурилась. Ей было неприятно выворачивать свою душу наизнанку перед этой толпой любопытных людей.

— Это наше личное дело, — максимально спокойно и с достоинством произнесла Эрика. — Я не буду сплетничать про своего приемного отца.

— Воля твоя, — хмыкнула Измельда. — А вообще забавно, что тебя, грязнокровку, приняли в семью Малфоев. Тебе это не кажется подозрительным? У Люциуса должны быть веские причины пойти на такой нестандартный шаг.

— У него есть веские причины не докладывать мне обо всем, — ответила Эрика. — Я не буду требовать от него раскрытия всех секретов. Это испортит наши отношения, а я этого не допущу.

— Вот как? — улыбнулась Измельда и положила руку на плечо Эрики. — Вы такая странная парочка. На колдографиях вы смотритесь очень гармонично. Ты не злишься на меня? — спросила Измельда у Эрики.

— Из-за чего мне надо на тебя злиться? — уточнила у Измельды Эрика, а по ее телу пробегали волны магической энергии собеседницы.

— Ну как же, — пояснила Измельда. — Я высмеяла твоего кумира. Ты разве не ненавидишь меня после этого?

— Что? — улыбнулась Эрика. — Нет, не злюсь. А ты правда училась на Слизерине? — перевела Эрика тему.

— Да, училась, — кивнула Измельда. — В восьмидесятые годы. В Хогвартсе тогда еще были Билл и Чарли Уизли. И Нимфадора Тонкс.

Гермиона больше не могла этого выносить. Такое унижение было недопустимо.

— Не смейте меня игнорировать! — вскричала она. — Не смейте смотреть на меня, как на ничтожество!

— Ну что ты завелась? — холодно бросила Измельда Гермионе. — Не видишь, мы с Эрикой разговариваем?

Гермионе стало дурно. Праведный гнев стал настолько сильным, что контролировать его было невозможно. Гермиона направила волшебную палочку на Измельду, а Измельда направила свою палочку на Гермиону. Эрика посмотрела на Гермиону с разочарованием. Артур Уизли тоже был огорчен очередным назревающим скандалом. Джинни молчала.

— Мы просто хотим, чтобы Молли выпустили из Азкабана, — сказал Артур Уизли. — Мы не хотим унижать тебя и твою новую семью.

— Нет хотим! — перебила Гермиона мистера Уизли. — Мы не должны пресмыкаться перед Эрикой. Это ниже нашего достоинства. Ни один гриффиндорец не должен пресмыкаться перед злодеями.

Гермиона выглядела нелепо со своими всклокоченными спутанными волосами рядом с изящной аккуратной Измельдой. Джинни переводила взгляд с Гермионы на Измельду и ей стало неловко. "Гермиона похожа не на героиню, а на скандалистку, — переживала Джинни. — Это неправильно".

— Гриффиндорцам законы не писаны, верно? — хмыкнула Измельда. — Нападаете, на кого пожелаете. Оскорбляете, кого вздумается. Гриффиндорцы хорошие и справедливые, им можно все. Гермиона, тебе не стыдно быть такой лицемеркой?

— Заткнись, отродье Пожирателей Смерти, — сказала Гермиона, подняв подбородок и тыча волшебной палочкой Измельде в лицо. — Почему таких как вы еще не казнили? Почему детям Пожирателей Смерти позволили учиться в Хогвартсе? Почему Молли Уизли за попытку убить эту опасную и злую Эрику должна сидеть в Азкабане? Молли похвалить были должны, а не сажать в тюрьму! — вопила Гермиона, мотая всклокоченными волосами.

— Ты ничего не знаешь про моих родителей, а уже призываешь казнить их? — холодно спросила у Гермионы Измельда.

— Я знаю, что они были Пожирателями Смерти, — ухмыльнулась Гермиона. — Этого достаточно. Ни один добрый волшебник или добрая ведьма не встали бы под знамена Волан-де-Морта. Вы проиграли, смиритесь с этим. На самом деле, — добавила Гермиона, — я считаю, что факультет Слизерин нужно упразднить. Он только мешает Хогвартсу. В Хогвартсе не нужен рассадник зла и темных искусств, это же очевидно!

Столкновение привлекло внимание учеников. Они начали выходить из гостиной и наблюдать за перепалкой Гермионы с Измельдой. Идея упразднить змеиный факультет встретила бурное неодобрение.

— А это не тебе решать, — ответила Измельда.

— Гермиона мечтает стать министром магии, — прошептала Джинни, вертя палочку в руках.

— Пусть мечтает, это не вредно, — рассмеялась Измельда, бросив на Джинни быстрый взгляд, от которого та поежилась.

Гнев Гермионы становился все сильнее и сильнее. Она смотрела на высокомерную и убийственно спокойную Измельду, представляя ее в тюремной робе и цепях, стоящую на коленях. Эта картинка в сознании Гермионы грела ее душу и давала мотивацию.

— Мне наплевать, что ты старше меня на семь лет, — пафосно заявила Гермиона Измельде. — Я на равных с самим Долоховым сражалась, а он гораздо опытнее тебя.

— Насколько я помню, Долохов тебя однажды победил, — сказал мистер Уизли Гермионе. — Не недооценивай его и не переоценивай себя. Это худшее, что может произойти с героем. Тщеславный герой? Ты так себя преподносишь миру, Гермиона? Зачем ты пошла с нами в Хогвартс? Чтобы поскандалить со слизеринцами? Как это поможет Молли выйти из Азкабана?

— Почему вы меня не поддерживаете? — обиделась Гермиона. — Разве я не права? Разве мы не должны сражаться против несправедливости? Разве Слизерин не рассадник зла? Почему вы меня останавливаете? Вы что, трус?! — разозлилась Гермиона.

— А ты что, подстрекательница? — парировал мистер Уизли. — Глория Харрелл уже моей Молли нашептала идею убить Эрику, поэтому Молли и попала в Азкабан. Вы призываете к действиям, заставляете других рисковать жизнями и свободой, но сами остаетесь в тени.

— Я, Гарри и Рон всегда первыми рвались в бой и никогда не прятались за чужими спинами! — воскликнула Гермиона. — Я готова лично сразиться с каждым слизеринцем, с Измельдой и Эрикой!

— Ты Эрике в прошлом году проиграла, — улыбнулась Измельда. — Хочешь повторить свой позор?

— Я больше не попадусь на ее уловки, — сказала Гермиона противнице. — Я теперь не дам Эрике скидки на возраст и неопытность. Я не буду щадить Эрику и быть к ней снисходительной.

— Взаимно, — ответила Эрика. — Статус героини и подруги Гарри Поттера плохо на тебя влияет, Гермиона. Ты слишком навязчивая, всегда стремишься насадить свою волю и никого не слушаешь. Как тебя твой муж терпит?

— Не твое дело! — вскипела Гермиона, сжимая волшебную палочку. — Моя семейная жизнь тебя не касается!

Ученики-слизеринцы недоуменно наблюдали за яростной Гермионой, которая была абсолютно лишней в Хогвартсе. История с Волан-де-Мортом закончилась, в школу пришло новое поколение ребят, а Гермиона словно жила прошлым и никак не могла угомониться.

— Она пилит моего сыночка, — расчувствовался мистер Уизли. — Я говорил Рону, что Гермиона ему не пара, но он искренне любит ее. Думает, что любит. Я не представляю, как они будут жить вместе долгие годы.

— Рон, как муж Гермионы, обязан ее постоянно хвалить? — хмыкнула Эрика. — Жаль Рона, он не заслужил такой участи.

— Гермиона постоянно критикует моего сына, — сказал мистер Уизли. — Он несчастлив в браке с ней.

— Пусть разведутся, — предложила Эрика.

— Гермиона его не отпустит, — грустно произнесла Джинни. — Гермиона выбрала моего брата в мужья потому, что он удобный и ведомый. Ленивый, покладистый, не конфликтный. Гермиона этим пользуется.

— Почему вы позволяете это Гермионе? — поинтересовалась Эрика у Джинни и Артура. — Вы лишаете Рона будущего.

— Ты ненавидишь нашу семью, Эрика? — прямо спросил у Эрики Артур Уизли. — Почему ты пытаешься помочь моему сыну?

— Я не ненавижу вашу семью, — сказала Эрика. — Не ненавидьте мою и все наладится. Пусть Билл и его братья не нападают на моего приемного отца. Никаких опаляющих заклинаний, никаких нападений из-за угла. Никаких показательных казней. Вы же не тираны, так?

Гермиона не верила своим ушам.

— Плевать ей на нашу семью! — закричала Гермиона. — Она мечтает узнать, что Молли умерла в Азкабане!

Джинни хотела что-то сказать, но подумала о маме и заплакала. Артуру Уизли тоже стало больно на сердце. Измельда возвела глаза к потолку и поправила свою стильную одежду.

— Ты сама прекратишь скандалить или мне тебя обезвредить? — грозно спросила Измельда у Гермионы.

— В этом нет необходимости, мисс Мёрк, — раздался строгий голос директрисы Макгонагалл.

Гермиона опешила от такого поворота событий. Она чувствовала себя преданной и поруганной. Хогвартс стал таким чужим для нее. Гермиона поверить не могла в то, что в стенах этой магической школы прошла важная часть ее жизни, а теперь все катится в бездну. Слизеринцы таращились на Гермиону, а Гермионе стало тошно от этого. Она вдруг представила, что все слизеринцы превращаются в противных насекомых, которых Гермиона давит своей обувью одного за другим. "Правильно Рон Малфоев тогда глистами с поволокой назвал, — пронеслась мысль в сознании Гермионы. — Все слизеринцы такие глисты и тараканы". Дети Пожирателей Смерти были все еще живы и учились в Хогвартсе. Такое положение вещей вызывало в Гермионе бурный протест.

— Почему вы все против меня?! — закричала Гермиона. — Почему вы все такие трусы?! Мне стыдно за вас! Мне стыдно!!!

— Это мне за вас стыдно, миссис Грейнджер-Уизли, — сказала Минерва. — Я вас не для того в Хогвартсе обучала, чтобы вы всем угрожали, ставили ультиматумы и смотрели на всех свысока. Вас с Гарри Поттером и Рональдом Уизли почитают как героев, но мне жаль, что эта слава оказала развращающий эффект. Мы победили Пожирателей Смерти не для того, чтобы установить уже свой террор, террор Ордена Феникса, понимаете, миссис Грейнджер-Уизли?

— Я сражаюсь за справедливость! — кричала Гермиона.

— Вы пугаете учеников Слизерина, — спокойно сказала Минерва Макгонагалл. — Прошу вас больше не приходить в Хогвартс. Пока именно прошу, но в следующий раз мне придется выгнать вас из этой школы силой.

— Вы шутите? — удивилась Гермиона. — Это Эрику надо из Хогвартса выгонять, а не меня.

— Опять она за свое, — покачала головой Измельда Мёрк. — Не обращай внимания на эту истеричку, Эрика, она не стоит твоих нервов и твоего времени. Лучше потратить его на учебу.

— А у тебя тоже история магии была любимым предметом? — спросила Эрика у Измельды.

— Ага, — кивнула Измельда. — Как бы я хотела, чтобы мои родители познакомились с тобой, а ты с ними, но увы, это невозможно, — погрустнела Измельда.

— Пусть Эрика придет в Азкабан в гости или попадет туда в качестве заключенной, — мстительно предложила Гермиона, — тогда знакомство состоится. И с твоими родителями, и с Долорес Амбридж, и с Антонином Долоховым. Эрике в Азкабане понравится.

— Я со всеми познакомлюсь, не сомневайся, — ответила Эрика Гермионе с жуткой улыбкой. — Зря ты так на меня наскакиваешь. Это не идет на пользу твоему образу героини и примера для подражания. Как Гарри Поттер в прошлом году вообще мог допустить, что я стану новой тобой? Представляешь, из меня хотели вылепить вторую тебя.

— Но что-то пошло не так, — рассмеялась Измельда и похлопала Эрику по плечу.

— Ты не стоишь и моего мизинца! — воскликнула Гермиона и презрительно оглядела Эрику.

— Миссис Грейнджер-Уизли, я вам не мешаю? — откашлялась директриса Макгонагалл. — Возможно, вы хотите стать директрисой Хогвартса вместо меня? Вы мечтаете упразднить факультет Слизерин, не так ли?

У Гермионы загорелись глаза от перспективы стать директрисой лучшей школы волшебства в Великобритании. Артур Уизли и его дочь Джинни смотрели на все это с огорчением. Гермиона как с цепи сорвалась, а они ничего не могли сделать, чтобы образумить ее. Гермиона скандалила и скандалила всем во вред.

— Ты действительно поверила в то, что Макгонагалл отдаст тебе пост директрисы Хогвартса? — ошеломленно спросил у жены Рональд Уизли, не донеся до рта кусок жареной курицы.

Это было за ужином. Артур, Джинни и Гермиона вернулись домой ни с чем, а точнее с позором и выговором от Минервы Макгонагалл. Они не только никак не помогли Молли в Азкабане, но еще и испортили себе репутацию. Гарри остался с маленьким Джеймсом Сириусом в своем собственном доме, что немного утешало Джинни. Она не смогла бы сейчас объяснить Гарри произошедшее. Хуже того, Джинни не смогла бы сидеть с младенцем. У Джинни все валилось из рук, ее все раздражало и огорчало. Братья Джинни тоже не в сказке жили. У Билла были ссоры с Флёр, но разводиться они не собирались. Семья Уизли расширялась, поэтому и проблем у них становилось больше.

— Это было бы разумно, — нахмурилась Гермиона Грейнджер-Уизли. — Я бы могла навести в Хогвартсе порядок.

— Слушай, — начал Рон, — ты меня пугаешь. Ты превращаешься во вторую Долорес Амбридж. Та тоже хотела навести в Хогвартсе порядок и установить свои жесткие правила. Долорес тебя же сильно злила, но почему? Ты была против несправедливых поступков Долорес или видела в ней соперницу?

— Не говори ерунды, Рон, — фальшиво рассмеялась Гермиона, — и прекрати говорить за едой, это неприлично. Ну почему ты ведешь себя как поросенок? — снисходительно заохала Гермиона. — Почему ты такой грязнуля?

— Ничего я не поросенок, — обиделся на жену Рон, вытирая рот и руки бумажной салфеткой. — Или ты считаешь меня недостойным твоей важной персоны? Что с тобой такое? Ты ведешь себя как одержимая амбициями и властью. Тебя точно шляпа на Слизерин не хотела отправить? Ты не похожа на гриффиндорку. Весь твой героизм какой-то наигранный, уж прости, — добавил Рон и нервно откусил еще жареной курицы.

— Как ты смеешь... — прошептала Гермиона, бледнея от гнева. — Как это я не похожа на гриффиндорку? Как это у меня наигранный героизм? Ты соображаешь, что говоришь?! — закричала Гермиона, срывая голос.

Джинни не могла этого выносить. Гермиона опять портила им ужин своими криками.

— Это как ты смеешь орать на моего брата? — взбеленилась Джинни, сжимая кулаки и ударяя ими по столу так, что тарелки звякнули. — Почему ты обзываешь его поросенком и грязнулей? Тебе не надоело со всеми скандалить?!

— Скажи своему брату, чтобы не посылал меня на змеиный факультет, — заявила Гермиона Джинни. — Скажи своему брату, чтобы он не ругал меня за мои мечты стать министром магии.

Джинни уставилась на Гермиону как на чужого человека. "Почему мы вообще с ней на одной стороне? — подумала Джинни. — Она не походит нашей семье".

— Дело не в твоих мечтах стать министром! — возмутилась Джинни. — Ты не уважаешь Рона! Ты не уважаешь Макгонагалл! Ты была готова чуть ли не столкнуть ее с кресла директрисы Хогвартса, чтобы самой на это кресло сесть! Макгонагалл тебя не для этого учила!

— Не читай мне нотации! — возмутилась Гермиона. — Не знала я, что ты такая завистливая. Когда я стала жить вместе с твоими родственниками, ты показала свое истинное отношение ко мне. Ты не хотела, чтобы я становилась женой Рона? Ты боишься меня? Ты ненавидишь меня? В чем дело, Джинни?! — закричала Гермиона, тоже ударяя кулаками по обеденному столу.

— Прекратите скандалить! — рявкнул Артур Уизли, вставая из-за стола, подходя к Гермионе и замахиваясь на нее. — Чтобы такого больше не было в моем доме, понятно?!

— Я хотела помочь Молли, вот и все, — смутилась Гермиона.

— Ты Молли только навредила своими препирательствами с Макгонагалл, — сказал Артур Уизли чуть спокойнее. — Ты не о кресле директрисы Хогвартса или министра магии должна думать, а о том, как уживешься в нашей семье.

— Вы хотите, чтобы я развелась с Роном? — нахмурилась Гермиона. — Вы хотите выгнать меня из семьи Уизли? Я вам всем мешаю? Я вас всех раздражаю? Я же дружила с Гарри и Роном с первого курса Хогвартса! Я же была членом Отряда Дамблдора! Я сражалась с Пожирателями Смерти! И после моих заслуг вы хотите выгнать меня из вашей семьи?! — сорвалась Гермиона опять на крик.

А потом произошло страшное. Артур Уизли дал Гермионе пощечину, а Гермиона гневно посмотрела на Артура Уизли и без палочки отшвырнула его далеко от себя. Артур впечатался в стену, а по его виску потекла струйка алой крови. Гермиона испугалась того, что натворила и выбежала из помещения в растрепанных чувствах. Джинни уронила лицо в ладони и заплакала. Рон смачно выругался, встал из-за стола и подошел к отцу, который уже сам очнулся и вытирал кровь с виска.

— Зря она так с нами, — пробормотал Артур Уизли, морщась от боли и досады. — Мы всегда были к ней добры, а она этого не ценила.

— Ты тоже погорячился, пап, — сердито сказал Рон отцу. — Не надо было бить Гермиону. Она честолюбивая и гордая, с ней так нельзя обращаться.

— У меня тоже есть гордость, — сказал Артур Уизли младшему сыну, — и у тебя она должна быть. Гермиона должна знать свое место в нашей огромной семье. Гермиона должна научиться уступать окружающим, а не пытаться вечно навязать нам свою волю. От этого все скандалы, понимаешь?

Рон покачал головой и пошел догонять Гермиону. В коридоре он столкнулся с Нарциссой Малфой, которая жила в их доме, но ела отдельно ото всех, не привыкнув пока к своей новой жизни.

— Вы Гермиону не видели? — спросил у Нарциссы запыхавшийся Рон. — Куда она побежала?

— Что случилось? — тихо поинтересовалась у Рона Нарцисса. — Гермиона была бледная и озлобленная.

— Он подралась с моим отцом, — вздохнул Рон. — Как же стыдно, вы бы знали! Сначала она поссорилась с Макгонагалл, а теперь еще и с отцом поругалась! Когда же это кончится?! — возопил Рон в отчаянии.

— Вы сегодня посещали Хогвартс? — спросила Нарцисса. — И что? Вы видели Эрику?

— Видели, — кивнул Рон, проводя рукой по шее в раздумьях. — С Эрикой все в порядке. Ее навещала Измельда Мёрк. Вы с ней знакомы?

— Я знакома с ее родителями, — тихо ответила Нарцисса Малфой. — Они очень много лет провели в Азкабане, поэтому Измельда с детства привыкла выживать самостоятельно. Я предполагала, что Измельда придет к Эрике.

— Они обе любят историю магии, — рассеянно произнес Рон. — Они обе такие странные.

Нарцисса тихо рассмеялась и это смутило Рона.

— Простите, — сказал Рон, — я не должен нагружать вас своими проблемами, это невежливо с моей стороны. У меня и правда плохие манеры, я неуклюжий и неопрятный. Гермионе нужен другой муж.

Рон ушел искать Гермиону, а Нарцисса молча проводила его взглядом. Это был важный жизненный опыт. Живя в доме семьи Уизли, Нарцисса наблюдала за их повседневностью и училась помогать им по хозяйству. Отвлекалась от богатства.

— Вот ты где, — сказал Рон, когда нашел Гермиону в отдаленной комнате. — Не хочешь извиниться перед моим отцом?

— Он сам во всем виноват, — сказала Гермиона гневно. — Как он посмел ударить меня? Знаешь, я была не права в одном, — добавила Гермиона, нервно теребя свои спутанные волосы.

— И в чем же? — уточнил Рон.

— Я не должна была мешать Лаванде Браун, — уверенно кивнула Гермиона и похлопала себя ладонями по бедрам. — Лаванда искренне любила тебя, Рон. Лаванда могла бы стать тебе идеальной женой, но ты выбрал меня. Я была рада, когда Лаванда убежала тогда из больничного крыла в слезах. А что теперь? Теперь ясно, что мы не подходим друг другу. Я мешаю тебе своими амбициями, ты не поспеваешь за мной. Мы двигаемся к разным целям, сталкиваемся лбами и ссоримся. А так быть не должно. Я... — смутилась Гермиона. — Я не люблю тебя, как мужа, Рон. Ты хороший друг, но я не могу жить с тобой, как с мужем, это разные виды отношений и привязанностей.

Они стояли в пустой комнате и тяготились обществом друг друга. Это было полное разочарование и крах семейной жизни.

— И что теперь делать? — устало спросил Рон. — Разводиться? А тебе какой муж нужен? Если он будет таким же амбициозным, как и ты, он тоже будет тебе мешать. Тебе вообще не нужно выходить замуж, ты типичная одиночка, мечтающая построить карьеру, а не любовь или семью.

— Ты думаешь? — спросила у Рона Гермиона, поворачиваясь к нему лицом. — Я настолько ужасная и черствая? Макгонагалл была права? Я не похожа на гриффиндорку?

— Гермиона, — с печальной улыбкой произнес Рон, подходя к жене и пытаясь ее обнять, — ты смелая и умная, но ты путаешь смелость с наглостью и зазнайством. Ты хочешь сделать добро, а получается, что ты ломаешь все вокруг себя. Не специально, конечно, но... — Рон вздохнул. — Тебе надо разобраться в себе. Ты сама не знаешь, чего хочешь. Пока рано говорить о разводе. Ты мне дорога, Гермиона, я не хочу тебя терять, но и каждый день ругаться с тобой тоже не хочу. Надо как-то решить наши разногласия, иначе из нас не выйдет настоящей крепкой семейной пары. В каких условиях будут жить и расти наши дети? — фанатично спросил у Гермионы Рон.

— Много детей? — испугалась Гермиона. — Ты хочешь, чтобы я стала многодетной матерью и рожала каждый год по ребенку?

— А ты сама хочешь детей от меня? — прямо спросил жену Рон.

— Сейчас не время для рождения детей, — уклончиво ответила Гермиона мужу.

— Джинни родила сына, — сказал Рон и нахмурился.

— И посмотри на то, какая Джинни изможденная, — сказала Гермиона эмоционально. — Она словно высохла после беременности. Я не хочу портить фигуру, я...

— Понятно, — кивнул Рон и резко отошел от Гермионы. — Тогда у нас не семья, а нечто нелепое. Ты меня не уважаешь, ты не хочешь рожать от меня детей, ты не любишь меня искренне. Что за цирк?!

Рон рассердился и ушел, а Гермиона стояла и смотрела ему вслед. Они с Роном столько пережили вместе, но этого было недостаточно для образования крепкой семейной пары. Гермиона думала о своем будущем, о том, нужно ли разводиться с Роном, пока не поздно, пока она еще молода и прекрасна. Гермиона думала о том, надо ли ей становиться матерью. Гермиона бродила по дому, как неприкаянная. Нарцисса увидела Гермиону, но не стала начинать с ней беседу. Нет, понимала Нарцисса, с ней Гермиона сейчас меньше всего хочет разговаривать. Гермиона была очень настороженна к Нарциссе в принципе.

После ссоры с Гермионой, Джинни все-таки вернулась к себе домой, извинившись перед мистером Уизли за неудобства. Артур и Рон сочувствовали Джинни. Гермиона всех разочаровала, более того, упорно не желала идти на перемирие. Нет, Гермиона закрылась в своей комнате и ни с кем не хотела разговаривать. Особенно с Артуром Уизли и Нарциссой Малфой. Переместившись в свой дом, Джинни увидела своего мужа с младенцем на руках и умилилась этому. Ее сердце наполнилось светом и теплом.

— Вы так хорошо смотритесь вместе, — сказала Джинни Гарри с блаженной улыбкой. — Ты чудесный отец. Я рожу тебе много детей, мы станем большой и дружной семьей.

— Это не обязательно, — ответил Гарри, поворачивая голову в сторону жены. — Я не заставляю тебя истощать свое тело частыми беременностями. Я буду любить нашу семью даже без толпы детей, не сомневайся. Как судьбе будет угодно, так и произойдет.

Джинни прослезилась и энергично закивала.

— Что с тобой? — спросил у жены Гарри серьезно. — Почему ты такая бледная и печальная? Кто тебя обидел?

— Мы с папой и Гермионой ходили сегодня в Хогвартс, — призналась Джинни мужу. — К Эрике, чтобы она убедила своего приемного отца, — Джинни выразительно подняла брови, — освободить мою маму из Азкабана.

— Ну и как? — спросил Гарри с оптимизмом. — Успешно?

— Нет, — покачала головой Джинни. — Чуть раньше нас к Эрике пришла Измельда Мёрк, дочь Пожирателей Смерти. Гермиона начала говорить гадости про слизеринцев, а Измельда хотела ее успокоить. А потом... — Джинни замолчала и у нее перехватило дыхание.

— Что произошло потом? — напрягся Гарри, ожидая самого худшего. — Эрика вас ранила? Артур и Гермиона в порядке?

— Потом пришла директриса Макгонагалл, а Гермиона начала с ней препираться, — прошептала Джинни, которой было стыдно даже пересказывать это, не то что вести себя, как Гермиона.

— Макгонагалл выгнала вас из Хогвартса? — нахмурился Гарри, а младенец заворочался у него на руках.

— Гермиона пыталась занять место директрисы Хогвартса, — простонала Джинни. — Гермиона приняла это провокационное предложение Макгонагалл за реальный шанс получить власть... — Джинни опять заплакала. — Ох, Гарри! А когда мы вернулись в дом к моим родным, Гермиона и мой папа подрались. Он ее ударил, а Гермиона его в стену отбросила силой мысли, без палочки и заклинаний. Гермиона не признает своей вины. Гермиона и с Роном поругалась. Это какой-то кошмар! — Джинни вцепилась пальцами в свои длинные волнистые рыжие волосы. — Я и не знала, что Гермиона такая тщеславная и агрессивная.

— Не верю, — пробормотал Гарри и поправил свои очки. — Мне самому нужно поговорить с Гермионой. Посидишь с Джеймсом Сириусом?

— Конечно, дорогой, — печально улыбнулась Джинни, беря младенца на руки и укачивая его. — Ты его кормил? Искупал?

— Да, — смутился Гарри. — Только он не хочет пить эту молочную смесь. Ему нужно настоящее материнское молоко.

— У меня его нет, — покраснела Джинни от стеснения. — Я вся уставшая и дерганная, вот молоко и пропало. Гарри, я ужасная мать! — воскликнула Джинни. — Я поторопилась родить ребенка!

— Ты всему научишься, — подбодрил жену Гарри, поцеловав ее в щеку. — Никуда не ходи, будь дома с нашим сыном. Не переживай о Молли и Гермионе, я со всем разберусь.

— Обещаешь? — наивно спросила Джинни. — Ты всегда был моим героем, Гарри. Ты всегда всех спасал и давал людям надежду.

— Не перехвали меня, — укорил жену Гарри. — Я это делаю не ради славы, а ради справедливости.

Джинни улыбнулась и занялась младенцем-сыном. Гарри переоделся и переместился в дом семьи Уизли. Первым, кого он там увидел, был помятый Артур Уизли, сидящий в старом кресле, из которого вылезала вата и поролон. Глаза Артура были мрачными и пустыми, он даже не сразу понял, что перед ним появился Гарри Поттер.

— Вам больно? — спросил Гарри у Артура Уизли. — Гермиона вас сильно отбросила в стену?

— Не произноси имя этой нахалки, — сердито сказал Артур, массируя свои виски. — Как же мы так не разглядели сущность жены моего мальчика? Почему мы были такими слепыми?

— Гермиона лучше всех училась на факультете Гриффиндор и часто побеждала врагов, — сказал Гарри обиженно. — Какая такая у нее сущность? Вы, наверное, все не так поняли, поэтому и поссорились.

— Да чего же тут не понять? — улыбнулся Артур Уизли с отчаянием. — Она никого не любит, кроме себя. Болтает о своих мечтах стать министром магии, хотела стать директрисой Хогвартса вместо Минервы Макгонагалл. Куда это годится? Такой девушке не место в семье Уизли! — Артур сжал подлокотники старого кресла. — Мой мальчик не должен выслушивать упреки от такой жены! Рон покладистый, а Гермиона этим пользуется! Пусть катится к своим родителям-магглам, а Рона оставит в покое! — кричал Артур Уизли.

— Так, — медленно произнес Гарри, начиная осознавать всю глубину и степень конфликта, — я сам все выясню. Где сейчас Гермиона?

— Заперлась у себя в комнате, — ответил Артур. — Поговори с ней, но я сомневаюсь, что эта истеричка впустит тебя. Она у нас слишком гордая и горделивая. Никогда не признает своих ошибок и своей вины.

Гарри пошел по коридорам дома семьи Уизли и вдруг столкнулся с Нарциссой Малфой. Женщина была похожа на тень самой себя, вела себя неприметно и скромно. Слишком скромно. Нарцисса пыталась сломать себя, но с каждым днем все больше скучала по своему особняку и по своему единственному сыну. Авантюра не удалась, но Нарцисса продолжала пробовать привыкнуть к жизни бедняков. Гарри молчал, это возмутило Нарциссу. Эмоции вырвались наружу, Нарцисса не смогла их подавить.

— Ты ищешь Гермиону? — спросила Нарцисса у Гарри. — Тут такое было. Не ожидала я от Гермионы подобных поступков. Я пришла в вашу семью, чтобы отдохнуть от богатства и подлости, а подлость-то у вас процветает. Не совсем понятно, почему вы тогда ругали мою семью, если сами себя так безобразно ведете, — выпалила Нарцисса, отбросив скромность и стыд.

Гарри не ответил на риторический вопрос Нарциссы Малфой и помчался к комнате Гермионы. Взломал дверь заклинанием и распахнул ее. Гермиона лежала на кровати с книжкой в руках. Лицо Гермионы было бесстрастным, она была сосредоточенна на чтении.

— Ты чего? — спросила она ворвавшегося в ее комнату Гарри Поттера. — Тебя стучаться не учили?

— А тебя не учили уважать старших? — вскипел Гарри, подошел к Гермионе и навис над ней, как грозовая туча. — Ты что сделала с Макгонагалл и Артуром Уизли?!

— Ничего я с ними не сделала, — отозвалась Гермиона. — Не делайте из мухи слона. Хватит ругать меня и обвинять во всех грехах, я не заслужила такого потока ненависти к себе.

— Ты правда не понимаешь, почему люди тобой недовольны? — сердито спросил Гарри у подруги.

— Почему я всегда должна угождать окружающим людям? — спросила у Гарри Гермиона. — А как же мои цели и мечты? Почему я должна прогибаться под чужие желания? Это не похоже на добро и справедливость.

— Нужно уметь идти на уступки и не раздувать конфликт на пустом месте, — сказал Гарри.

— Это же ты всегда со всеми конфликтовал и был непримирим! — воскликнула Гермиона. — Ты ругался с Драко Малфоем, ты враждовал с Долорес Амбридж и Северусом Снейпом. Да ты вообще не умеешь кому-то в чем-то уступать, — рассмеялась Гермиона.

Гарри сверлил Гермиону тяжелым взглядом и смех Гермионы резко оборвался. Девушка закашляла и ее смех прекратился. Гнев Гарри изливался на Гермиону, он хотел заставить ее извиниться перед мистером Уизли и директрисой Макгонагалл. Но Гермиона не растерялась и тоже атаковала Гарри магией без палочки и заклинаний. Теперь закашлялся уже Гарри. Гермиона свалилась с кровати, но, шатаясь, поднялась на ноги.

— Не смей... так... со мной... обращаться... — прохрипела Гермиона, восстанавливая свое дыхание.

— Не смей... не уважать... мистера Уизли... — парировал Гарри таким же хрипом, стараясь не упасть в обморок.

В комнату зашел Рон, увидел эту картину великого побоища и опешил от происходящего в его доме.

— Вы с ума сошли? — пробормотал Рон, попятившись. — Вы чуть друг друга не поубивали! Мы же друзья! Мы же одна команда! Мы же золотое трио! Почему после победы над Волан-де-Мортом наша жизнь стала хуже, чем была до этой победы?! — воскликнул Рон, срываясь на истошный крик.

Гарри хотел успокоить Рона, но не знал, что сказать. Гермиона все же поняла, что перегнула палку, но никак не могла пересилить себя и пойти на перемирие. Гордыня терзала ее сердце. Рон смотрел на своих друзей в ужасе и полнейшем шоке.

— Как вы можете так поступать со мной? — пожаловался друзьям Рон. — Я верил в нашу дружбу, верил в семейное будущее с Гермионой. А вы все рушите. А вы предаете нашу дружбу.

Рон ударил кулаком об дверной косяк и ушел от греха подальше, оставив Гарри и Гермиону наедине. Этот день становился все хуже и хуже с каждой минутой. Рон задыхался от печали и обиды.

— Хорошо, что Молли этого не видит, — прохрипел Гарри. — Она не простила бы нам этого позора.

— Да что вы ко мне прицепились? — шепотом возмутилась Гермиона. — Я просто сказала, что факультет Слизерин надо упразднить, вот и все. Ты же сам этого всегда хотел. Ты сам ненавидишь слизеринцев, Гарри!

А в это время несчастная Джинни укладывала младенца-сына спать, но к самой Джинни сон не шел. Она думала о Гарри, Роне и Гермионе. Джинни не нравилось то, как поворачивалась их взрослая самостоятельная жизнь. Проблемы навалились на них и грозили раздавить. Надежда на чудо исчезла, все поглотила какая-то серая рутина. Все ругались, придирались друг к другу, не было никакой гармонии и любви. "И ради чего мы сражались с Пожирателями Смерти? — переживала Джинни, ворочаясь на кровати. — Где же наш обещанный рай?".

Вопреки наивной вере Джинни в лучшее, Гермиона в последующие недели и месяцы не извинилась перед Артуром Уизли и не помирилась с Роном. Наоборот, Гермиона стала действовать решительнее, перла напролом. Она пришла в Министерство, как к себе домой, и предложила идею упразднения факультета Слизерин в Хогвартсе. В Министерстве знали о стремлении Гермионы занять в ближайшем будущем пост министра магии, но не ожидали такого напора прямо сейчас. Гермиона расценила колебания сотрудников Министерства как их слабость и начала на них давить своим авторитетом, указывая на свой статус героини и ближайшей подруги великого Гарри Поттера, который победил Волан-де-Морта и спас весь мир от тьмы и зла. Гермиона искренне надеялась на то, что против таких аргументов ни у кого возражений не возникнет. Гермиона ошиблась.

— А вы не торопитесь получить всю власть в свои руки, уважаемая миссис Грейнджер-Уизли? — манерно спросил Гермиону Люциус Малфой, вернувшийся в Министерство на постоянной основе как ни в чем не бывало.

— А вам слова не давали, — упрямо ответила Гермиона, вздернув свой носик вверх. — У преступников нет права голоса. И вы также заинтересованная сторона, вся ваша семья на Слизерине училась. Так что, — повела Гермиона бровью, — вопрос об упразднении змеиного факультета остается открытым.

Мнения чиновников разделились. Кто-то поддерживал Гермиону, кто-то Люциуса. Все уже знали, как Гермиона вела себя с Минервой Макгонагалл, когда посещала Хогвартс. Многие не хотели давать Гермионе власть, пусть даже незначительную. Героиня войны явно была горда своими подвигами и стремилась подмять под себя весь магический мир, конечно, из самых добрых и справедливых побуждений.

— Пожиратели Смерти совсем обнаглели, — посетовала Глория Харрелл, поддержав Гермиону. — Мало того, что они не сидят в Азкабане, так теперь еще и спокойно работают в нашем Министерстве. Неужели вы все такие слепые, люди? Почему вам надо доказывать опасность семьи Малфоев и особенно этой самозванки Эрики? Какие вам нужны доказательства? Или вы все продажные, поэтому и молчите? Сколько вам Малфой заплатил за ваше молчание и равнодушие? Как вам не стыдно?! — кипятилась Глория.

— Просто напоминаю, что если бы вы не подтолкнули миссис Уизли на отчаянный шаг, то она бы не ранила Эрику и не попала в Азкабан, — убийственно мелодично произнес мистер Малфой, поправляя свою парадную мантию и бантик в волосах.

— Как ты смеешь?! — задохнулась Глория от праведного гнева.

Люциус сидел прямо перед ней и ничего противозаконного не делал. Краем сознания Глория понимала, что, проявив агрессию, она навредит самой себе, но сдержать гнев не получилось. Глория встретилась с Люциусом взглядом и утонула в его бездонных серых глазах. Сконцентрировала свой гнев и... не смогла навредить Люциусу. Только совсем чуть-чуть его мантия вспыхнула, но тут же погасла. Чиновники загудели, как рой пчел. Гермиона расстроилась из-за того, что у Глории ничего не вышло. У Гермионы промелькнула мысль самой попытаться победить Малфоя-старшего, но она решила сделать это иначе, придумав хитрый план. Гермиона подошла к Глории Харрелл и положила ей руку на плечо, утешая и подбадривая.

— Наш бой еще не окончен, — туманно сказала Гермиона женщине. — На нашей стороне справедливость. Добро всегда побеждает зло. Нужно верить в свои идеалы добра и света.

Заседание завершилось, чиновники ни к чему не пришли. Факультет Слизерин пока никто не собирался упразднять. Люди вставали с сидений, шуршали мантиями и уходили домой. Гермиона вздохнула и тоже приготовилась перемещаться в дом всех Уизли, который в последнее время стал ей чуждым по духу. "Опять Артур и Рон будут меня ругать, — думала Гермиона. — Как же они мне оба надоели". Люциус поднялся с сидения, грациозно взмахнул волосами и улыбнулся Гермионе. Глория опешила от такого его поведения, а кто-то из чиновников хихикнул и показал на Люциуса пальцем, забыв обо всех правилах приличия.

— Как там в вашем доме поживает моя жена? — невинно спросил у Гермионы Люциус. — Еще не хочет вернуться обратно в особняк? Не стонет от условий жизни в нищете?

— Не стонет, — нахмурилась Гермиона. — А вы хотите ее проведать? Не побрезгуете появиться в доме у нищих? — Гермиона уперла руки в боки и топнула ножкой.

— А знаешь что? — сказал Люциус, почесывая шею. — Не побрезгую. Лично я очень соскучился по Нарциссе. И Драко тоже. Мы все-таки одна семья, пусть мы не во всем согласны друг с другом.

У Глории Харрелл был такой вид, словно она увидела нечто невероятное и пугающее. Гермиона приняла вызов Люциуса.

— Ну хорошо, — ухмыльнулась она противнику, — будь по-вашему. Увидитесь вы с Нарциссой, обещаю. Но теплую встречу я вам не гарантирую. Ваша жена явно обижена на вас, подозревает вас в страшных преступлениях.

— Угу, — невозмутимо кивнул Люциус, морально готовясь оказаться в доме нищих Уизли.

Когда это произошло, шок испытал не только Люциус, но и Артур Уизли, который по привычке сидел в старом кресле и со скуки ковырялся в рассохшемся поролоне. Артур вздрогнул, а его смешная шапочка свалилась с его полысевшей головы. Люциус не сдержался и брезгливо поморщился.

— И вот здесь решила пожить моя прекрасная жена? — задал Люциус риторический вопрос, но к Артуру приставать не стал.

Люциус Малфой, переборов свой первый шок, прошел дальше в дом, разглядывая неказистую мебель и старые вылинявшие обои, а мистер Уизли остановил Гермиону, взяв ее за локоть.

— Это что за пришествие? — мотнул головой Артур в сторону незваного гостя с бантиком в платиновых волосах. — Что он забыл в нашем доме?

— Он пришел к Нарциссе, — шепнула Гермиона мистеру Уизли. — Он скоро уйдет. Заметил, как его корежит от бедности? Он и пяти минут тут не протянет.

— Неужели? — не поверил Гермионе мистер Уизли, с кряхтением встал с кресла и пошел следить за гостем.

Гермиона же устало плюхнулась в старое кресло и положила ногу на ногу. Покрутила на пальце прядь своих всклокоченных каштановых волос и подумала о своем будущем в семье Уизли. Оно представлялось ей не слишком радужным и светлым.

— Что он тут забыл? — опешил Рон, столкнувшись с мистером Малфоем в коридоре. — Мир сошел с ума или это я с ума сошел?

— Не знаю, — пожал плечами Люциус. — Ты не видел мою жену? Где вы ее вообще поселили? Тут же места совсем нет. Тесно и душно, дышать нечем, разве что пылью. Подарить вам домового эльфа? — предложил мистер Малфой.

Крик Гермионы пронесся по дому семьи Уизли. Все его обитатели повскакивали с кроватей и помчались на ее крик. Увидев стоящего рядом с ней Люциуса, братья Уизли достали свои палочки, но никто не переходил в атаку раньше времени.

— Ты чего кричала? — спросил у Гермионы Чарли. — Что здесь забыл Люциус Малфой?

— Он пришел проведать Нарциссу, — пояснил Рон, закатив глаза. — Ругал нас за пыль и духоту в помещении. Предложил подарить нам домового эльфа.

— Так в чем проблема? — не понял Чарли. — Пусть подарит. Вдруг в нем проснулась совесть? Пусть хоть как-то загладит вину перед нашей семьей.

Перси и Джордж согласно кивнули. Услышав о предложении Малфоя насчет домового эльфа, они сменили гнев на милость. Артур тоже был не против завести эльфа-помощника. Без Молли ни у кого не получалось вкусно готовить, даже у жен его сыновей. Гермиона готовила хуже всех, она часто спорила из-за этого с Флёр и Анджелиной. Готовить зелья у нее прекрасно получалось, а вот с едой для людей возникали некоторые проблемы.

— Нет! — закричала Гермиона. — Вы не будете пользоваться рабскими услугами бедняжек эльфов! Я вам запрещаю!

— То есть ты только из-за этого орала? — нахмурился Чарли. — Люциус на тебя не нападал? Не оскорблял тебя?

Гермиона молча помотала головой, тряся каштановыми волосами. Чарли рассердился.

— Мы думали, что ты в беде, а ты... — Чарли убрал волшебную палочку и сердито погрозил Гермионе указательным пальцем. — Не делай так больше, не поднимай ложную тревогу. Это жестоко.

— Прошу вас, — испугалась Гермиона и пошла на попятную, — не заводите домового эльфа. Умоляю вас, не поощряйте рабский труд и угнетение этих милейших существ.

— Ты видела этих эльфов? — нахмурился Джордж. — Они вовсе не милейшие, уж прости.

— Ничего ты не понимаешь! — возмутилась Гермиона, сжимая кулачки. — Какие же вы все злые!

И Гермиона убежала в свою комнату, демонстративно захлопнув дверь в нее. Братья Уизли переглянулись между собой, а Артур посмотрел на Люциуса.

— Вот в какой психушке я живу, — пожаловался Артур незваному гостю. — Сил моих нет выносить эти истерики и капризы. А домовой эльф нам бы очень пригодился, честно, — Артур рассеянно почесал свою голову.

— Я уже это понял, — усмехнулся Люциус, разглядывая семью Уизли и их жилье. — А Гермиона же вас тут живьем ест.

— И с Джинни поругалась, и с Роном, и со мной, — сокрушался Артур, качая головой. — В Хогвартсе скандал из-за нее случился.

— Да, мы это сегодня в Министерстве как раз обсуждали, — пояснил Люциус, смахнув с рукава мантии пылинку. — Гермиона хочет упразднить факультет Слизерин.

— Она и до Министерства... — Артур осекся и схватился за сердце.

— Пап, ты чего? — испугался Джордж и кинулся к побледневшему отцу. — Дайте воды!

Люциус быстро наколдовал хрустальный бокал и наполнил его волшебной чистой водой. Передал бокал Джорджу левитацией, чтобы не касаться его тела. Все Уизли это заметили, но комментировать не стали, радуясь уже хоть какой-то помощи и адекватности от бывшего заклятого врага. Артур попил воды и немного успокоился.

— Нельзя же так нервничать, — укорил Артура Люциус. — Кто в твоем доме хозяин? Гермиона? А почему именно она?

— Так само собой случилось, — сказал Артур и ему стало очень стыдно за бардак в своем доме.

Чем больше Люциус смотрел на эту семью, тем больше его брезгливость сменялась бесконечной жалостью к ним. Нарцисса к нему навстречу не вышла.

Минерва Макгонагалл была очень огорчена поведением Гермионы Грейнджер-Уизли. Она искренне надеялась, что Гермиона успокоится, но та пришла в Министерство и уже там начала продвигать идею упразднения факультета Слизерин. Змеиный факультет не нравился Минерве, но она не считала свои личные антипатии достаточным аргументом в пользу его ликвидации. Скандалы и так преследовали Хогвартс много лет подряд, школе магии было необходимо затишье, а не новые разбирательства и судебные процессы. Гермиона была явно с этим не согласна. Минерва Макгонагалл выгнала ее из Хогвартса в тот памятный для всех день, но им обеим была необходима дополнительная беседа. Прошла осень, наступила зима. Близились рождественские каникулы. Ученики собирались вернуться домой к своим семьям. Минерва послала Гермионе письмо по совиной почте и стала ждать ее реакции. Минерва переживала за Гермиону, но не знала, как ей помочь и как ее образумить.

— Вы хотели меня видеть? — спросила у Минервы Гермиона с лучезарной улыбкой, появляясь из камина в директорском кабинете в приподнятом настроении. — Я получила ваше письмо с приглашением на встречу.

— Нам нужно кое-что обсудить, — произнесла Минерва общую фразу с нейтральной эмоциональной окраской.

— Вы обдумали мое предложение и готовы с ним согласиться? — обрадовалась Гермиона. — Сразу бы так сделали, мы бы не потеряли столько времени. Давно нужно было убрать из Хогвартса факультет темных магов. Если они хотят изучать черную магию, пусть поступают в Дурмстранг, — усмехнулась Гермиона и взмахнула каштановыми волосами.

— Вы готовы меня слушать или вы хотите только говорить сами? — немного раздраженно спросила Минерва у Гермионы, а морщины на ее старческом лице углубились.

— Вы что-то сказали? — рассеянно переспросила Гермиона у директрисы Хогвартса.

— Вы меня не слушаете, — покачала головой Минерва Макгонагалл. — Так не годится, миссис Грейнджер-Уизли. Нам нужно кое-что обсудить, но обсуждения не получится, если вы не готовы меня слушать.

— Зачем вы пригласили меня на встречу, если не передумали по поводу моей идеи? — озадачилась Гермиона. — Я своего мнения не изменю. Факультет Слизерин Хогвартсу не нужен. Он портит репутацию школы.

— Великий Мерлин учился на факультете Слизерин, — напомнила Гермионе директриса.

— Это было тысячу лет назад, — фыркнула Гермиона. — Если уж мы начали вспоминать историю, — добавила она, — то давайте вспомним, как Малфои получили свой дворянский титул и земельную территорию. Вспомним про злого колдуна Арманда Малфоя и его помощь Вильгельму Завоевателю. Вспомним про Николаса Малфоя и его угнетение невинных крестьян, доведенных до нищеты, бесправия и отчаяния.

— Арманд и Николас Малфои к теме нашей сегодняшней беседы не относятся, — откашлялась Минерва Макгонагалл. — Не отвлекайтесь и не заговаривайте мне зубы.

Гермиона усмехнулась и уперла руки в боки. Минерва смотрела на нее и огорчалась все больше и больше.

— Я не думала, что из вас вырастет вот такая самоуверенная волшебница, — строго сказала Минерва своей гостье.

— Я не самоуверенная, я просто сражаюсь за справедливость, — возразила Гермиона.

— Если вы со всеми поссоритесь, — ответила Минерва, — это не поможет вам установить справедливость. Неужели вы не видите, миссис Грейнджер-Уизли, что вы действуете неправильно? Зачем вы упорствуете и повторяете свои ошибки раз за разом?

— Нет у меня никаких ошибок, — возмутилась Гермиона. — Я была круглой отличницей, когда училась в Хогвартсе. Я все делала идеально, сдавала все зачеты и экзамены. Почему вы не гордитесь мной, профессор? — в уголках глаз Гермионы заблестели слезы.

— Не давите на жалость и не пытайтесь манипулировать мной, — нахмурилась Минерва Макгонагалл. — Я говорила не про ошибки в учебе и вы все прекрасно поняли.

— Вы предлагаете мне смиряться с торжеством Эрики? — спросила Гермиона директрису. — Вы предлагаете дождаться, когда Эрика станет Темной Леди и новым лидером Пожирателей Смерти? Тогда вы забьете тревогу? Ну и кто из нас делает ошибки и повторяет их раз за разом? Я хочу вырвать зло с корнем! — фанатично выкрикнула Гермиона.

— С чего вы взяли, что Эрика хочет стать Темной Леди и лидером Пожирателей? — спросила Минерва.

— Как с чего? — смутилась Гермиона. — Эрика рада жить у Малфоев, принять их проклятую фамилию, любит их проклятый особняк, изучает черную магию, ненавидит семью Уизли. Разве этих причин мало? Да, пока она не освобождает из Азкабана своих сторонников, но она же еще ребенок, — усмехнулась Гермиона, — пока она этого не может. Поэтому Эрику нужно обезвредить сейчас, а не ждать, когда она станет сильнее.

— Давайте спросим это у самой Эрики, — с улыбкой предложила директриса Хогвартса.

— Вы пригласите ее в ваш кабинет? — смутилась Гермиона.

— Нет, она всегда была здесь, — пояснила Минерва Макгонагалл, подзывая Эрику к себе, — просто вы ее не заметили, миссис Грейнджер-Уизли. Я с мисс Питти, то есть с мисс Малфой, как раз обсуждала ее рождественские каникулы в особняке ее новой семьи.

— Нечего там обсуждать, — проворчала Гермиона.

— А ты всегда такая агрессивная? — спросила у Гермионы Эрика, медленно подходя к ней. — Ты вечно всем недовольна и вечно кричишь. В моем возрасте ты тоже так себя вела?

— А ты всегда ведешь себя тихо и незаметно, готовя очередное нападение из-за угла? — парировала Гермиона. — Не верю, что ты не хочешь стать Темной Леди и не планируешь освободить своих сторонников из Азкабана.

— Каких сторонников? — спросила Эрика у Гермионы. — Я не Том Реддл. Они шли за ним, а я для них самозванка. Они не мои сторонники, неужели это не очевидно для гениальной Гермионы? — съязвила Эрика.

— Для меня очевидно, что ты опасна для всего магического и маггловского мира, — храбро ответила Гермиона. — Ты меня не обманешь. Ты дружишь с семьей Шелби, а они тоже поддерживали идеи Тома Реддла. Как ты можешь быть такой лицемерной? — напирала Гермиона на девочку. — Признайся, что хочешь власти и поклонения!

— Я хочу спокойно учиться в Хогвартсе, — сказала Эрика, — хочу летать на исправной метле, хочу закончить эту школу без скандалов и неприятностей. Я не называю себя никакой Темной Леди и преемницей Тома Реддла, отстань от меня со своими обвинениями!

Эрика попрощалась с директрисой, бросила в камин горсть летучего пороха и перенеслась в особняк Малфоев, оставив Гермиону Грейнджер-Уизли в полнейшем ступоре.

— Почему вы позволяете ей хозяйничать в вашем кабинете? — спросила Гермиона у Минервы Макгонагалл.

— Это не Эрика хотела сесть в кресло директрисы Хогвартса, а ты, — сказала Минерва Гермионе. — Это ты хочешь власти и поклонения, а не Эрика. Это ты опасна для мира, а не Эрика.

— Что вы такое несете? — выпалила Гермиона, скривившись. — Я героиня, я надежда мира, а не угроза для него. Вы все путаете!

— Нет ничего опаснее, чем герой, пораженный гордыней, — тихо сказала Минерва. — Я разочарована в вас, миссис Грейнджер-Уизли. Я думала, что после нескольких месяцев с нашей прошлой встречи, вы образумитесь и поймете свои ошибки, но вы по-прежнему считаете себя безгрешной. В таком случае в нашей новой беседе нет смысла. Можете быть свободны, — махнула рукой Минерва Макгонагалл, объявляя окончание аудиенции.

— А я все равно добьюсь упразднения факультета Слизерин, — упрямо сказала Гермиона.

— Даже если родители учеников этого факультета ополчатся против? — устало поинтересовалась Минерва.

— Их мнения никто не будет учитывать, они же злодеи и темные маги, — пожала плечами Гермиона. — Орден Феникса сильнее Пожирателей Смерти. Мы не должны сдаваться. Мы победили Тома Реддла и мы не должны допустить появления его преемника или преемницы. Иначе наша победа и потери были напрасными. Нужно отсечь все головы у чудовища, чтобы его уничтожить.

Минерва внимательно посмотрела на Гермиону и понаблюдала за ней. Гермиона почувствовала себя неуютно.

— Вы можете себе представить, как тот же Антонин Долохов отреагирует на Эрику в семье Малфоев? — спросила Минерва не таким официальным тоном. — О каких сторонниках Эрики в Азкабане вы говорите? Да они же порвут ее своими проклятиями! Да Амбридж запытает Эрику до смерти! Те, кто заперт в Азкабане, угрожают в первую очередь самой Эрике и ее новой семье!

— Эрика станет Темной Леди, помяните мои слова, — сурово сказала Гермиона и сама шагнула в камин с горстью летучего пороха.

Эрика же в это время, оказавшись в особняке Малфоев, встретилась с Драко и неожиданно обняла его.

— Я соскучилась, — сказала девочка сводному брату. — Ну, как у вас тут дела? Рита все еще здесь живет?

— Да, — смутился парень, — мы уже натренировались контролировать свои новые звериные тела. А ты как? Училась хорошо?

— Училась без скандалов, — рассмеялась Эрика. — Как же это здорово, просто учиться, а не таскаться по судам, больницам и кладбищам.

Драко тоже начал привыкать к этой странной девочке, ставшей его сводной сестрой.

— Ужинать будешь? — спросил Драко у Эрики. — Отец еще не вернулся из Министерства, но скоро к нам присоединится. Знаешь, — добавил Драко шепотом, — он навещал мою маму в доме у Уизли. Не побрезговал зайти в их нищий дом.

— Ну и как там Нарцисса? — оживленно спросила Эрика.

— Она не вышла к отцу, — нахмурился Драко. — Он зря терпел нищету дома Уизли.

— Нарцисса вернется к Люциусу, я уверена в этом, — ласково сказала Эрика сводному брату, стараясь его подбодрить.

— Мы не можем больше ждать, — сказала Гермиона семье Уизли. — Нужно идти на крайние меры. Пока мы медлим, Молли рискует умереть в Азкабане или сойти там с ума. Придем туда, поговорим с администрацией тюрьмы и убедим их отпустить Молли. Проведаем ее хотя бы. Почему в Азкабане запрещены посещения заключенных родственниками? Это жестоко! — кипятилась Гермиона, расхаживая из стороны в сторону.

Члены семьи Уизли внимательно слушали ее, но были настороженными. Все помнили, что Гермиона подралась с мистером Уизли и поругалась с Роном. Гермиона вела себя непредсказуемо. Хотела добра и справедливости, но не имела чувства меры и не умела вовремя останавливаться.

— Не все такие невинные, как Молли, — напомнил Гермионе Джордж. — Знаешь, — нервно рассмеялся он, — я уж думал, что ты предложишь нам силой вызволить маму из Азкабана. Это было бы эпично.

— Особенно после очередной ссоры с Макгонагалл, — проворчал мистер Уизли. — Гермиона хочет побить все рекорды и нарушить все правила. Я этого не одобряю и в Азкабан на прогулку вас не отпущу.

— Мы уже взрослые, нам не нужно разрешения, — резко ответила Гермиона. — Вы не любите свою жену? Почему вы не стараетесь помочь ей? Министерство продалось Малфоям. Малфои хотят удерживать Молли в тюрьме. Я готова одна идти в Азкабан, если это моя личная инициатива, но не просите меня дождаться освобождения Молли законным путем. Ее не освободят, на Молли все наплевали. Она никому не важна, кроме своей семьи. За ее свободу надо бороться, иначе Молли застрянет в Азкабане навечно. Сириус сидел там безвинно десяток лет, Молли столько же просидит. Вас это устраивает? — спросила Гермиона, приняв пафосную позу.

— Если вы нарушите закон, — сердито сказал мистер Уизли, — то вас тоже в Азкабане запрут, в одной камере с Молли. Вы этого добиваетесь? Вы все планируете загреметь в тюрьму? А мне зачем такое счастье?! — разозлился мистер Уизли и учащенно задышал.

— Пойдем туда втроем, — предложил Билл Уизли. — Я, Гермиона и Джордж. Просто проведаем маму и сразу вернемся. Мы имеем право увидеть ее. Вдруг она болеет, а мы этого не знаем? Нам же ничего не сообщают о ее здоровье!

— Предполагается, что всем должно быть плевать на здоровье преступников, — сказал Перси. — Нас это раньше тоже не волновало. Наоборот, мы были рады тому, что тот же Люциус сидит в этой тюрьме и терпит унижения, а Драко и Нарцисса не могут его навестить. Теперь мы оказались в их шкуре.

— Мы никогда не будем в шкуре проклятых Малфоев! — закричала Гермиона. — Как у тебя язык поворачивается произносить такие слова!

Гермиона пафосно развернулась и хотела уйти, но столкнулась с Нарциссой, стоящей за ее спиной. Перси невольно хихикнул, представив, какой разнос Гермионе устроит Нарцисса. Джордж и Билл тоже ждали бурного выяснения отношений между двумя волшебницами.

— Значит, так ты относишься к моей семье? — спросила Нарцисса у Гермионы. — Семью Блэков ты тоже ненавидела? Любила только Сириуса, который предал Блэков и отдал наш родовой особняк Гарри Поттеру?!

— Сириус поступил по справедливости, — ответила Гермиона. — Род Блэков прервался и мир стал чище. Род Малфоев тоже прервется. Зря вы пришли в дом Уизли. Надо было вам уйти с вашим бездарным мужем, когда он сюда заявился, мерзавец. Еще нос морщил от того, что мы не роскошно живем.

— Люциус не бездарный! — возмутилась Нарцисса. — Наверное, мне действительно нужно было вернуться с ним в наш особняк. А я поступила невежливо, не вышла к нему навстречу.

— Уходите сейчас, — предложила Нарциссе Гермиона, подавая ей мешочек с летучим порохом. — Не пытайтесь понять и принять бедность, вам этого не дано. Богачи всегда будут ненавидеть и презирать народ, это неизбежно. Не мучайтесь и не мучайте нас своим присутствием.

Артуру Уизли было неприятно видеть скандалящую Гермиону. Она все больше разочаровывала его. В Гермионе Артур почти не видел уважаемую героиню, которая сражалась за Хогвартс и была подругой великого Гарри Поттера. Гермиона возгордилась, у нее испортился характер. Артуру Уизли было больно смотреть на вот такую Гермиону Грейнджер-Уизли. Сыновья Артура тоже не одобряли поведение Гермионы, но делали вид, что все могло наладиться. Все Уизли занимались самообманом, а Гермиона наглела день ото дня.

— Оставь Нарциссу в покое, — сказал Гермионе мистер Уизли. — Она никогда нас не оскорбляла, пока жила в нашем доме, даже помогала Анджелине и Флёр на кухне. Она добровольно решила пожить у нас, а ты выгоняешь ее. Что на тебя нашло, Гермиона?

— Я устала от вас всех, — покачала головой Гермиона. — Я устала от вашего лицемерия и вашей трусости.

— А что ты имела в виду, когда сказала, что род Малфоев скоро прервется? — вдруг спросила у Гермионы Нарцисса. — Ты планируешь убить Драко? Я уже от тебя жду любого подвоха и подлости.

— Я героиня, я не подлая, а справедливая, — ответила Гермиона. — Но вы упорно видите во мне помеху на своем пути. Да, я всегда буду мешать Малфоям и другим Пожирателям Смерти. Если надо, я убью вашего мужа и сына. И Эрику убью, если она станет новой Темной Леди и новым лидером Пожирателей. У меня рука не дрогнет.

— Как это мило, — вздохнула Нарцисса. — Вы сами ее угомоните или мне магию применить? — добавила Нарцисса, обратившись к мистеру Уизли. — Она совсем страх потеряла.

— А с чего ты решила, что Эрика станет Темной Леди? — спросил у Гермионы Перси.

— Это очевидно, — вздохнула Гермиона. — Ее характер и склонность к черной магии ничем не скрыть. Она притворяется невинной, но я-то знаю ее истинное нутро. И вам советую не обманываться ее детским личиком.

Нарцисса вспомнила свои встречи с Эрикой и поежилась. Эта странная девочка была очень подозрительной и фанатичной.

— Я с вами в Азкабан схожу, — сказала Нарцисса. — Мне нужно там кое-кого проведать.

— Ладно, пойдем туда вчетвером, — решил Билл Уизли.

— Впятером, — сказал Перси. — Я тоже хочу маму навестить.

— Тогда и я с вами пойду, — сдался мистер Уизли. — А кого вы хотели проведать, миссис Малфой?

— Кого-то из Пожирателей конечно, — фыркнула Гермиона.

Нарцисса сделала вид, что не заметила насмешливого тона Гермионы.

— Я хотела спросить их насчет происхождения Эрики, — пояснила Нарцисса. — Вдруг они что-то знают о ней, то, что скрывает Люциус. Вдруг это что-то важное. Я не верю, что Эрика обычная грязнокровка из семьи магглов. Тут есть что-то неправильное. Откуда у Эрики такой магический дар?

Гермиона зацепилась за эту деталь и поразмышляла на тему происхождения Эрики. Вывод получился пугающе простым и логичным.

— Вдруг Эрика потерянный потомок Абраксаса Малфоя? — заговорщицки прищурилась Гермиона. — Только представьте! Абраксас Малфой приходит в город магглов и занимается там всяким развратом, а потом убивает магглов, над которыми надругался. Но одна его жертва сбегает и беременеет от колдуна.

— Эрика не может быть никаким потомком Абраксаса Малфоя, — смутился Перси. — Она же ребенок. Родилась у магглов, училась в маггловской школе. Ты слишком много фантазируешь и выдаешь желаемое за реальные факты.

— Жертва могла родить ребенка, отца или мать Эрики, а у них уже родилась сама Эрика, — улыбнулась Гермиона. — Только у родителей Эрики магический дар не проявился, поэтому они не попали в Хогвартс и мы их не проверяли. Интересно, по чьей линии Эрика получила магию, по отцовской или материнской?

— Ты сейчас серьезно выдвинула такую версию происхождения Эрики? — спросила Нарцисса. — Ты думаешь, что Люциус поэтому с ней так носится? Потому что чувствует перед ней вину за поведение своего отца с ее бабушкой?

— Звучит логично, — пожала плечами Гермиона. — Вряд ли он бы стал помогать посторонней девочке, к тому же и грязнокровке. Нет, с происхождением Эрики не все чисто. Он скрывает правду от самой Эрики, врет ей в глаза, понимаете? Вся эта игра в приемного отца омерзительна. Он же, получается, ее родной дядя, — прикинула Гермиона. — А Драко ей не сводный, а двоюродный брат.

— Какой ужас, — опешил Артур Уизли и приложил ладонь к щеке. — Нужно сообщить Эрике правду. Нельзя, чтобы она жила в неведении. Это абсолютно неприемлемо.

— У нас пока нет доказательств, — задумчиво сказал Билл, — только теория Гермионы. Логичная, но все же теория. Нам нужно найти что-то весомое, чтобы Эрика нам поверила.

— А что нам искать? — спросила Гермиона. — Если та ее бабушка умерла, то... нам что, ее призрака вызывать надо, чтобы она призналась внучке в своей страшной постыдной тайне?

— Или сообщить ей нашу версию и посмотреть на реакцию Люциуса, — нервно рассмеялся Джордж Уизли. — Если он выдаст себя, то другие доказательства не потребуются.

— А это вариант, — одобрительно хмыкнула Гермиона. — Но меня другое волнует, — добавила Гермиона, нахмурившись. — Как Эрика поступит после того, как узнает правду о своем происхождении?

— Что ты имеешь в виду? — не понял Артур Уизли и покосился на Гермиону.

— Кого она выберет, когда узнает правду? — пояснила Гермиона свою мысль. — Не думаю, что она предаст Люциуса даже после нашего откровения насчет его отца. Как Эрика будет жить с такой правдой о себе? Это ведь очень скандальная вещь, незаконорожденные потомки магических аристократов.

Нарцисса Малфой обхватила свои плечи руками и, не сдержавшись, заплакала. Артур Уизли погладил ее по спине, осознавая, как ей тяжело все это обсуждать и вообще находиться в доме семьи Уизли. Гермионе не понравились такие нежности с врагами.

— А когда к нам Аманда на каникулы приедет? — весело спросила Гермиона у всех Уизли. — Давайте подумаем о хорошей девочке Аманде, которая отреклась от своей семьи колдунов и выбрала нашу семью добрых волшебников. Жаль, что Эрика на такие духовные подвиги не способна.

— Ты считаешь предательство своей семьи духовным подвигом? — спросила Нарцисса у Гермионы. — То есть Сириус, предавший свою семью, для тебя герой и пример для подражания? Ты этого ждешь от Эрики? Ты хочешь, чтобы она погубила мою семью и сама себя уничтожила, так что ли? Только в этом случае ты будешь довольна, да, Гермиона?

Пока Гермиона только мечтала о доказательствах своей безумной теории, Люциус их уже получил. Для надежности он даже проверил свою догадку и магическим, и маггловским способом, путем колдовского ритуала и ДНК-теста. Присутствия Эрики нигде не потребовалось. Люциус взял образцы ее волос и решил проверить все в тайне от Эрики. Маггловским лаборантам после получения результата теста, Люциус подкорректировал память, чтобы они не болтали об этом направо и налево. Колдовской ритуал он провел в своем особняке, в одном из помещений подвала, похожего на застенки. Теперь Малфой-старший не знал, что сообщить Эрике и нужна ли ей такая правда о своем происхождении. Девочка была рада стать частью его семьи, но если она узнает о том, что пережила ее бабушка по вине его отца, то отношение Эрики к Люциусу могло измениться в корне, а он не хотел так рисковать.

Малфой-старший колебался и даже начал отдаляться от Эрики, почти не писал ей в Хогвартс писем. Эрика расценила это как признак особой занятости своего приемного отца и тоже не навязывалась со своими письмами. Но сейчас Эрика вернулась домой на рождественские каникулы и общения избежать было невозможно. Люциус понимал, что если он продолжит отдаляться от Эрики, то она точно что-то заподозрит. Ему было очень неприятно скрывать от Эрики правду, но и сказать ей эту правду он тоже не мог. Все эти переживания вместе с дебатами в Министерстве по поводу идей Гермионы выматывали Люциуса. Он выглядел уставшим, забывал бриться, он словно постарел. Невольно Малфой-старший думал о том, как Эрика будет его воспринимать, когда он действительно постареет, а его красота поблекнет. Будущее вместе с Эрикой выглядело весьма туманным и неоднозначным. О нем нельзя было не думать. О нем не хотелось думать.

— Это все из-за Гермионы? — спросила Эрика Люциуса за ужином, когда они сидели за обеденным столом вместе с Драко и Ритой Скитер. — Она совсем вас замучила.

— Гермиона опять со всеми скандалит, — кивнула Рита, проглатывая вкусное лакомство. — Это не новость.

— Как к поведению Гермионы относятся в школе? — спросил у Эрики Драко. — Что там говорят о ее препирательствах с директрисой Макгонагалл?

— Когтевранцы поддерживают слизеринцев и меня в частности, — сообщила Эрика сводному брату, — а два оставшихся факультета поддерживают идеи Гермионы. На каждом факультете есть несогласные с большинством.

Люциус молча слушал Эрику, задумался, поперхнулся и закашлялся. Эрика посмотрела на него и встретилась с ним взглядом. На мгновение правда об Эрике чуть не сорвалась с губ Люциуса, но он сдержался. Нет, нельзя это сообщать при всех членах семьи. Только Эрике лично, если уж на то пошло. А потом пусть Эрика сама решает, рассказать ли это общественности или сохранить в секрете.

— Команда Слизерина так и летает на старых метлах? — спросил Драко. — Тебя так и не взяли в команду на постоянной основе?

— Мне не нужно место в команде, — немного раздраженно ответила Эрика. — Я просто учусь и никого не трогаю. Не хочу устраивать разборки с мадам Трюк, мне это до смерти надоело. Это ее проблемы, если она унижает одну из команд в школе. Это к ней будут претензии, а не ко мне.

— Не закроют наш факультет, — приободрил Драко Эрику, доверительно положив ей руку на плечо. — В крайнем случае, будешь учиться дома. Или перейдешь в другую престижную школу магии.

— Да, — кивнула Эрика задумчиво.

Люциус встал из-за стола, не в силах выдерживать близость Эрики рядом с собой. Все было не так, все было неправильно. Обычно Люциус спокойно лгал и хитрил, но не в этот раз. Он не хотел обманывать Эрику, эти секреты нервировали его. Вот и сейчас Эрика встрепенулась и посмотрела на своего приемного отца. Рита наблюдала на ним обоими с живейшим интересом и милой ухмылкой.

— Что происходит? — печально спросила Эрика. — Я сделала что-то не так? Если хотите, я вступлю в команду по квиддичу и буду летать на любой метле, которую мне дадут. Я и так смогу принести нашей команде победу.

— Нет, дело не в этом, — сипло сказал Люциус. — Забудь про этот проклятый квиддич.

— Ладно, — кивнула Эрика. — Но тогда что я сделала не так? Я вас чем-то огорчила?

— Я всего лишь не хочу втягивать тебя в свои заботы, — уклончиво ответил Люциус, отходя от обеденного стола не так грациозно как всегда. — Ты молодец, ты делаешь успехи в учебе, — добавил он сухо.

Они разошлись. Эрику очень насторожило такое поведение приемного отца. Она подумала о том, что в доме Уизли его могли как-то унизить, поэтому он так помрачнел. Возможно, дело было в том, что он не помирился с Нарциссой. Эрика со вздохом поплелась в свою комнату, которая была соседней с комнатой хозяина дома. Девочка ворочалась на кровати и вертела в руках книжки, но не понимала ни строчки в них. Она думала только о приемном отце и о заботах, которые тяготили его. Эрика допускала, что Люциусу могли угрожать Пожиратели Смерти, оставшиеся на свободе. Неизвестность нервировала Эрику, она встала с кровати и вышла в коридор, а ее сердце бешено колотилось. Так не могло продолжаться. Надо было что-то делать и решать. Эрика подошла к двери соседней комнаты и вежливо постучалась. Ответом на ее стук была тишина. Эрика подумала, что комната может быть пустой и что нужно поискать хозяина дома в другом месте, но потом она услышала шаги за дверью и ее впустили в комнату.

— Я так и знал, что ты не выдержишь и сама придешь ко мне, — депрессивным тоном произнес Малфой-старший.

— Я не могу уснуть, — сказала Эрика прямо. — Я не могу делать вид, что все в порядке, когда это совсем не так. Почему вы не писали мне писем в Хогвартс? Это из-за Уизли? Что они с вами сделали в своем нищем доме? — добавила Эрика с гневом и презрением. — Почему вы ходите в своем особняке как тень и избегаете меня?

— Извини, — сказал Люциус, протянул к девочке руку, но отдернул ее. — Уизли мне ничего не сделали в своем нищем доме, — усмехнулся колдун. — Уизли сами страдают от пререканий Гермионы. Они живут в ужасной грязи, я предложил им подарить домового эльфа, а Гермиона закатила истерику. Кричала про рабский труд этих мелких существ. Можешь идти спать. Извини, что напугал тебя таким своим состоянием.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила Эрика, топчась на месте в неопределенном положении.

— Нет, не можешь, — покачал головой Малфой-старший, пристально наблюдая за каждым жестом девочки.

— Ладно, — кивнула Эрика с досадой, разворачиваясь к коридору, — я не буду досаждать вам. Вы имеете право на секреты.

Когда Эрика уже почти ушла, она почувствовала нечто странное. Эрика обернулась и увидела, что метка Люциуса опять почернела и чернота расползлась по его руке.

— Они все никак не угомонятся? — возмутилась Эрика. — Сколько можно пытаться вас проклясть?

Вопреки немому протесту приемного отца, Эрика прикоснулась к его метке и начала убирать черноту проклятья из его тела, но на этот раз вредоносной энергии было слишком много и Эрика не могла с ней справиться. Девочка пыталась снова и снова. Она установила с кем-то магический контакт, не отпускала его, а ее противник не отпускал Эрику. Эрика от напряжения прикрыла глаза и увидела сырую тюремную камеру. Эрика могла поклясться, что ее противник видел сейчас комнату в особняке Малфоев. "Кто ты? — мысленно спросила Эрика своего незримого противника. — Оставь нас в покое!". "Ты защищаешь страшного человека, — прозвучал в голове Эрики мысленный ответ. — Ты ничего не знаешь про Люциуса Малфоя и его семью, наивное одаренное дитя. Откуда у тебя такой дар?". А потом магический контакт резко прервался. Эрика открыла глаза и обнаружила, что они с приемным отцом стоят на полу на коленях, а повсюду разлита чернота, которая бесследно испарялась.

— Какие сильные эти Пожиратели, — выдохнула девочка, приложив ладонь к колотящемуся сердцу.

— С кем ты связалась? — шепотом спросил измученный Люциус, наблюдая за девочкой.

— Не знаю, — ответила Эрика. — Я могу показать вам свои воспоминания, а вы поймете, кто это был. Я запомнила его внутренний голос.

— Эрика, что ты творишь? — покачал головой Малфой-старший в полном отчаянии. — Ты еще ребенок, ты не должна переживать подобные контакты с высшей черной магией.

— Со мной все хорошо, — сказала Эрика. — Вы ложитесь, а я принесу вам ту лечебную мазь. Где она находится?

Хозяин дома показал на один из ящиков комода в своей спальне. Эрика на заплетающихся от слабости ногах подошла к комоду и достала баночку с мазью. Пошла обратно, упрямо делая шаг за шагом. Со стороны она выглядела абсолютной фанатичкой, но этот фанатизм приободрил Малфоя-старшего. Ему показалось нелепым, что он что-то скрывает от Эрики. Она всегда его понимала и поддерживала. Почему он решил, что она его бросит и предаст, узнав правду? Разве Эрика не знает о поступках его предков? О Николасе Малфое и его истреблении мятежных крестьян? Чем поступок его отца хуже такого обращения с крестьянами? Если Эрику не возмущает это, значит и поступки Абраксаса Малфоя она поймет. От секретов было больше проблем, чем пользы.

— Ты готова ради меня на все? — задумчиво спросил у Эрики Малфой-старший, наблюдая за ее поведением и рвением оказать ему медицинскую помощь.

— В чем подвох? — печально улыбнулась девочка. — Это какая-то проверка? Разве я не доказала...

— Извини, — поспешно сказал колдун, перебив Эрику, — тебе не нужно ничего мне доказывать. Я просто... — он замолчал, то успокаиваясь, то тревожась. — Нет, я сам намажу, — добавил он, забирая из рук Эрики баночку с лекарством.

— Мне не сложно, — улыбнулась Эрика. — Что вы в самом деле так меня стесняетесь? Я никогда не причиню вам вред.

— Как бы я тебе вред не причинил, — пробормотал колдун в замешательстве и полнейшей дезориентации.

— Не причините, — отозвалась Эрика серьезно. — Не мучайте себя. Вы никакое не чудовище, каким вас пытаются выставить ваши враги.

— Я еще какое чудовище, — покачал головой колдун. — Если бы я тебе все рассказал про свою жизнь, ты бы возненавидела меня.

— Проверим? — спросила Эрика, села на пол и приготовилась слушать рассказ приемного отца.

Люциус замер с баночкой мази в руках и залюбовался Эрикой.

Малфой-старший не знал, с чего начать свой рассказ. Эрика не торопила его, спокойно ждала его откровения. Время в комнате будто застыло, в ней было тихо и меланхолично. Эрика чувствовала, что в комнате не хватает Нарциссы, все же это была супружеская спальня. Отсутствие Нарциссы резало всем по нервам и пока было непонятно, когда ситуация изменится к лучшему. Люциус наблюдал за тем, на что смотрит Эрика и догадался о ее мыслях по поводу отсутствия Нарциссы. Он сам тоже очень скучал по супруге, но пытался напустить на себя равнодушный вид. У него это не получалось.

— Как она вообще может уснуть в доме нищих Уизли? — пробормотал Малфой-старший, потерев свою небритую щеку. — Там пахнет какой-то кислятиной от всех вещей, представляешь? Даже в квартире твоих родителей такого бардака не было, а в доме Уизли все ужасно запущенно. Чем занимаются жены сыновей Молли Уизли? — покачал головой Люциус, задавая риторический вопрос.

— Артур Уизли упал в обморок, когда вы появились в его доме? — поинтересовалась Эрика.

— Ему стало плохо, когда я сказал, что Гермиона уже и в Министерстве продвигает свои идеи упразднения факультета Слизерин, — хмыкнул Малфой-старший. — Я наколдовал ему чистой воды, а то бы он не оправился от потрясения. И на меня бы повесили его труп.

— Вот оно что, — улыбнулась Эрика, доверчиво глядя в серые глаза собеседника.

— Может, мы не сегодня поговорим о моей жизни? — не выдержал Малфой-старший. — Я просто не могу сейчас тебе всего рассказать. Некоторые подробности не предназначены для детских ушей.

— Формально я подросток, — спокойно ответила Эрика. — Мне скоро исполнится тринадцать. Не думаю, что хоть один секрет стоит того, чтобы избегать друг друга и не писать писем. Вы себя напрасно изводите. Я никогда вас ни за что не ругала, ни в чем не обвиняла. И не планирую начинать. Я на той церемонии распределения в прошлом году ради вас по сути выбросила свои шансы стать новой героиней и примером для подражания всех светлых волшебников. Я не жалею о своем поступке. О выборе факультета Слизерин тоже не жалею. Не жалею о том, что стала частью вашей семьи.

— Кстати, по поводу того, что ты часть моей семьи, — издалека завел эту тему Люциус.

Эрика ждала продолжения его фразы, но Малфой-старший никак не мог сказать девочке правду. Это было иррациональное поведение. Он понимал, что Эрика ему не навредит и примет таким, какой он есть, но правда застряла у Малфоя-старшего комом в горле. Молчание затянулось, улыбка Эрики поблекла.

— Что же это за секрет? — взволнованно спросила девочка. — Возможно, вам действительно не стоит его говорить, если вы так этому противитесь. Я не буду вас заставлять, я так не поступаю.

Эрика хотела встать и уйти в свою комнату, так ничего и не узнав, но Люциус не позволил ей этого сделать, мягко схватив ее за запястье.

— Я выяснил твоего волшебного предка, который передал тебе магический дар, — тихо сказал колдун.

— И кто же он? — оживленно спросила девочка, садясь обратно на пол рядом с собеседником как ни в чем не бывало.

— Мой отец, — сдавленно произнес Люциус и непроизвольно зажмурился, ожидая кары.

Но кары не последовало. Вместо этого колдун почувствовал, что Эрика взяла его за руку, чтобы утешить и приободрить. Это показалось колдуну настолько диким, что в нем закипел гнев.

— Ты слышала, что я тебе сказал, Эрика? — грубо спросил Малфой-старший у девочки, сжимая ее запястье и рывком приближая ее к себе. — Ты понимаешь, что это значит?

— Это значит, что моя бабушка от вашего отца спряталась в том захолустье, в котором я жила с родителями, — ответила ошеломленная Эрика, а ее сердце застучало как бешеное.

— А ты понимаешь, почему мой отец встретился с твоей бабушкой? — спросил Малфой-старший у Эрики. — Он любил посещать маггловские города, искать на улице красивых бедных девушек и развлекаться с ними. Твоей бабушке повезло, она смогла выжить, убежать и переехать в другой город, затеряться в толпе заурядных людей. Дар проявился в тебе, через одно поколение. Сильный дар, уровня Николаса Малфоя, не меньше.

Правда обрушилась на сознание Эрики как поток холодной воды из горной реки. Эрика захлебывалась этой правдой, которая терзала ее разум и сердце, а Малфой-старший был таким жестоким с ней. Особняк словно вымер, в нем было очень страшно и холодно. Стены особняка с тысячелетней кровавой историей давили на Эрику.

— А давно вы об этом знаете? — тихо спросила Эрика у собеседника, борясь с приступом паники.

— Нет, — Малфой-старший манерно откинул платиновые волосы со лба, — доказательства удалось получить всего несколько дней назад, но подозревал я это почти с первой нашей встречи. У тебя была мощная магическая аура, твой дар не могла скрыть никакая рваная маггловская одежда. А уж когда ты в библиотеке особняка спокойно читала зачарованные книги, дающиеся в руки только кровным членам семьи Малфоев, мои подозрения укрепились. Была вероятность того, что ты пересиливала чары своим даром, не являясь Малфоем по крови, но все оказалось гораздо очевиднее.

— Значит, вы мой родной дядя? — задумчиво спросила Эрика колдуна. — А ваш сын мне не сводный, а двоюродный брат?

Люциус держал Эрику за запястье и ощущал ее бешеный пульс. Эрика пыталась напустить на себя равнодушный вид. У нее это не получалось.

— Ты понимаешь, что мой отец хотел убить твою бабушку после издевательств над ней, но она чудом спаслась и сбежала от него? — спросил Малфой-старший, дергая Эрику за руку. — Ты понимаешь, почему других незаконнорожденных потомков, кроме тебя, в нашей семье нет? У других красивых бедных маггловских девушек не было шансов выжить, чтобы родить полукровку. Мой отец не давал никому из них шансов на выживание. Лично всех убивал, понимаешь? И меня этому обучал, понимаешь? Говорил, что это нормальное поведение чистокровного влиятельного аристократа. Нашу семью ненавидят не просто так, понимаешь?

— А вы пытались с ним спорить, но он вас заставил делать так, как он хочет? — сдавленно спросила Эрика. — А потом вы привыкли поступать так, как он?

— Да, привык, — нервно выдохнул Люциус. — Мой отец меня сломал. Хотя до его презрения к магглам мне всегда было очень далеко. Ну как Драко далеко до меня. Наша семья стремительно добреет, но в начале нашей семейной истории все было не так безобидно и радужно, понимаешь?

— Это и моя семейная история, — прошептала Эрика в смятении. — Раньше я для всех была просто "малфоевской подстилкой", теперь же буду "малфоевским отродьем". Эту правду, — добавила Эрика серьезно, посмотрев Люциусу в его красивые серые глаза, — никому нельзя рассказывать. Пока нельзя.

— Согласен, — кивнул Малфой-старший, отпуская, наконец, запястье девочки. — Подыграешь мне? Называй меня по-прежнему приемным отцом, а не дядей, договорились? Даже Драко пока не должен знать правду.

— Хорошо, — рассеянно кивнула Эрика, сидя на полу, поджав под себя ноги и раскачиваясь вперед-назад как в трансе.

Такая реакция Эрики была сдержанной, но она не порадовала Люциуса. Он не хотел, чтобы Эрика из-за сказанной ей правды сошла с ума. Она должна была после рождественских каникул вернуться к учебе в Хогвартсе, но как она сможет учиться в таком состоянии?

— Извини, — вздохнул Малфой-старший, массируя себе пальцами виски, — я не должен был тебе ничего говорить. Зря я все это тебе озвучил. Тебе была не нужна моя откровенность.

— Нет, напротив, — торопливо ответила девочка, — я благодарна вам за то, что вы сказали мне правду о моем происхождении, какой бы эта правда ни была. Теперь мы вместе сможем придумать, как нам жить с этой правдой дальше.

— А ты планируешь после всего сказанного жить в моем доме вместе со мной? — прямо поинтересовался Люциус. — Тебе настолько не жалко свою несчастную бабушку и родителей?

— Жалко, не жалко, — пробормотала девочка. — Какая разница?

— Мне определенно нравится твой подход к жизни, — рассмеялся Малфой-старший и немного расслабился.

Они посидели вдвоем в тишине. Особняк перестал казаться Эрике пугающим и холодным. Она возвращалась к своему привычному состоянию уюта и гармонии. Эрике было комфортно жить в особняке Малфоев.

— А может кто-то еще догадаться об этой правде обо мне? — серьезно спросила Эрика у хозяина дома. — Представляете, какой скандал устроит Гермиона, если обо всем узнает?

— Кто-то вполне может предположить такое твое происхождение, — сказал Малфой-старший. — Мой отец был широко известен своими похождениями в маггловских городах.

Эрика заулыбалась и снова встретилась взглядом с собеседником. Люциус почему-то смутился.

— Странный ты человек, Эрика, — произнес Люциус. — Я думал, что ты отвергнешь меня после такой правды, а ты словно каменная. Ничем тебя не проймешь.

— Вы позволите мне тут еще немножко посидеть? — спросила Эрика. — Не хочу идти в свою комнату и сидеть там одна.

— Конечно, оставайся, — с печальной улыбкой разрешил Эрике Люциус. — Я тоже не хочу сидеть тут один. Лучше расскажи, как у тебя в школе дела.

— Как обычно, — пожала плечами девочка. — Помогала мистеру Филчу, поила его кошку молоком из миски. Кошка Филча сидела у меня на коленях. Мне ведь не запрещено общаться с мистером Филчем из-за того, что он сквиб? — уточнила Эрика на всякий случай.

— Нет, не запрещено, — ответил ей хозяин дома. — Странно, что сам Филч хочет общаться с тобой.

— Филча в Хогвартсе все унижают, — грустно сказала Эрика. — Уволиться он не может, иначе потеряет средства к существованию. Вот Филча мне действительно жалко. Он вынужден видеть сотни волшебных детей, не имея возможности колдовать самому. Это ужасно несправедливо.

— Я больше не буду тебя так отдалять от себя, Эрика, — пообещал девочке Люциус. — Можешь писать мне письма в любое время. Ты никогда мне не помешаешь, поверь.

— Я вот понять не могу, — гневно сказала Нарцисса, — почему в доме, где прошло мое детство и юность, сейчас живет Гарри Поттер. Я не могу понять, почему Сириус за меня решил то, кому будет принадлежать наш семейный дом. Я не могу понять, почему вы все считаете Сириуса добрым и благородным после того, как он предал свою... нашу семью.

— Сириус был крестным Гарри и имел право передать ему дом Блэков в наследство, — фыркнула Гермиона и вздернула носик. — Смиритесь с этим, миссис Малфой, — презрительно добавила она.

— Я совершила ужасную ошибку, убегая от своего мужа и сына, отрицая свою знатность и богатство, — покачала головой Нарцисса. — Я предала саму себя, пыталась быть той, кем я не являюсь. Я не стану одобрять подобное поведение. Предательству Сириуса нет оправданий. Он отдал наш дом посторонним людям, похоронил историю рода Блэков. Это не подвиг, это преступление. Представьте, что кто-то из вашей семьи Уизли перейдет на сторону врага и отдаст этот дом чужим людям. Вам это будет приятно? — спросила Нарцисса, глядя в самоуверенные глаза Гермионы.

— Беллатриса сожгла дом Уизли, — процедила Гермиона. — Мы его восстановили, но факта сожжения дома это не изменит. Беллатриса хохотала, гордясь тем, что убила Сириуса. По-вашему это нормально, миссис Малфой? — нахмурилась волшебница.

— Беллатрису считают злодейкой, а Сириуса героем, — сказала Нарцисса. — Чувствуете разницу в репутации? Сириуса хвалят только за то, что он был на стороне Ордена Феникса, оправдывают все его поступки. Это несправедливо и вы это осознаете.

— Нет, это и есть высшая справедливость, — выпалила Гермиона, сжимая кулаки. — Жаль, что такой справедливости мы от Эрики Питти не дождемся. Очень уж ей понравилось быть Эрикой Малфой.

— Если твоя теория о ее происхождении верна, — задумчиво сказала Нарцисса Гермионе, — то самой Эрике будет тяжелее всего. На нее и так давит общественность, а если раскроется подобная правда, то Эрике совсем покоя не дадут.

— Эрика не заслужила покой, — заявила Гермиона. — Пусть общественность ее терзает и обсуждает, пусть Эрика всегда чувствует опасность и не расслабляется. А то как-то Эрика слишком хорошо устроилась, взлетела от нищеты до роскоши почти мгновенно.

— Ты ей завидуешь? — спросила Нарцисса с усмешкой.

— Чему тут завидовать? — взвилась Гермиона. — Отсутствию нравственности и морали у двенадцатилетней девочки?

— У нее есть хотя бы понятие о верности, — ответила Нарцисса. — Она не предаст Люциуса и всю нашу семью.

— Вот и катитесь к своей семье колдунов! — крикнула Гермиона, демонстративно проходя мимо Нарциссы. — Что вы вообще забыли в доме Уизли? Это какое-то новое развлечение у богачей? Раньше просто переодевались бомжами от скуки, а теперь еще и хотят жить среди бедняков. Для вас это игра, блажь. Не советую вам затягивать с возвращением в особняк вашего мужа. В доме Уизли нет лишнего места для нежеланных гостей.

— Не груби Нарциссе, — сердито сказал Артур Уизли, до этого момента не вмешиваясь в перепалку. — Она пыталась принести пользу нашей семье, вела себя достойно, в отличие от тебя, Гермиона.

— Какой позор! — фыркнула Гермиона, бросая на Артура Уизли осуждающий взгляд. — Вы такой трус! Молли заперта в Азкабане, а вы унижаетесь перед Нарциссой!

— Это не унижение, а вежливость, — ответил Артур Уизли. — Ты такая умная, а не понимаешь элементарного этикета и правил поведения.

— Правило поведения с такими как Нарцисса только одно, — улыбнулась Гермиона. — Ударить заклинанием и посадить в тюрьму. А не разводить с ними вежливые беседы о природе и погоде, не пытаться наладить отношения с преступниками. Они нашу вежливость воспринимают как слабость. Они презирают нас за нашу доброту.

Артур Уизли поймал себя на мысли, что ему ужасно неприятен голос Гермионы. Ее голос у него ассоциировался только со скандалами и конфликтами. Артур смотрел на Гермиону и все больше переживал за своего сына, Рона. "У них нет детей, — лихорадочно думал Артур Уизли. — Еще не поздно развестись". Идея развода Рона с Гермионой стала навязчивой для мистера Уизли.

— А ты презираешь нас за наше богатство, — сказала Нарцисса Гермионе. — Чем вы лучше нас? Кто назначил вас вершителем справедливости? Кто из нас хочет славы, власти и поклонения? Почему Гарри Поттер, если он такой скромный, постоянно пользовался благами своей популярности, когда учился в Хогвартсе? Почему его не смущало покровительство директора Дамблдора, но он злился на моего мужа? Отец сыну метлы не может купить? Это уже аморальный поступок? Отец не имеет права желать смерти дикому животному, которое напало на его сына?

— Драко сам спровоцировал гиппогрифа! — заорала Гермиона, теряя над собой контроль.

— В Хогвартсе всегда было небезопасно, — сказала Нарцисса. — Хагрид посмел провести урок с дикими животными. На первом курсе Драко в качестве наказания отправили в Запретный лес! Разве так должна выглядеть самая престижная магическая школа Великобритании?!

Они все опять переругались и ни в какой Азкабан вместе не пошли. Гермиона кипятилась больше всех, никак не могла дать пройти Нарциссе, загораживала ей дорогу. Наконец все разошлись по комнатам. Настроение у всех было испорчено. Плакали маленькие дети, звякала посуда. Все Уизли надеялись на появление обещанного Малфоем домового эльфа. Такой эльф им был жизненно необходим. К Артуру Уизли вышла Флёр, которая говорила уже почти совсем без французского акцента.

— Я бы хотела встретиться с Эрикой, — решительно сказала Флёр. — Хочу лично познакомиться с этой девочкой.

— Зачем? — вздохнул Артур и почесал свою облысевшую голову. — Чтобы вызвать ее на дуэль? Оставьте Эрику в покое! Пусть учится в Хогвартсе и все! Не преследуйте ее!

— Вряд ли Эрика откажется от дуэли со мной, — предположила Флёр. — Эрика любит дуэли и превосходно колдует. Ей будет интересно сражаться с выпускницей Шармбатона.

— Ну если в этом смысле... — пробормотал Артур.

— Я напишу ей письмо, — сказала Флёр.

— А сама Эрика захочет тебе отвечать? — смутился мистер Уизли. — Ну вот что вы будете с ней обсуждать, учитывая, что твой муж Билл сделал в Министерстве несколько месяцев назад? Уизли никогда не подружатся с Малфоями, тут уж ничего не изменишь.

Флёр пошла в комнату Гермионы и постучалась в нее. Гермиона не хотела пускать ее внутрь, но потом все же впустила. Флёр топталась на месте и чувствовала себя неловко.

— Зачем ты со всеми ругаешься? — спросила Флёр у Гермионы. — Почему не ищешь с нами общий язык?

— Я ругалась с Нарциссой, а она не член нашей семьи, — раздраженно уточнила Гермиона. — Как ты можешь быть такой вежливой с этой женщиной? Как ты можешь готовить еду на кухне вместе с ней?

— Нарцисса тоже человек, — сказала Флёр.

— Она не человек, а жена Пожирателя Смерти и преступника, — рассмеялась Гермиона. — С ней я принципиально не буду вежливой. Меня она не обманет своим примерным поведением и притворным раскаянием.

— Ты не даешь ей даже шанса начать новую жизнь! — воскликнула Флёр в отчаянии. — Герои так не поступают! Герои должны давать надежду, а не отнимать ее!

— Нарциссе я ничего не должна! — рявкнула Гермиона в исступлении. — И Эрике я ничего не должна! Я не должна прыгать перед ними на задних лапках как дрессированное животное!

— Ты не животное, ты невоспитанный человек, — обиделась на Гермиону Флёр. — Ты думаешь только о себе, ты позоришь семью Уизли. В чем ты проявляешь свой героизм? Ты даже с Роном и Гарри поругалась! Ты с Джинни поругалась! С миролюбивой Джинни! Ты поссорилась с Макгонагалл и выставила себя в Хогвартсе на посмешище! Что с тобой происходит, Гермиона?!

— Эрика меня подставляет, вот что происходит, — ответила волшебница. — Она плетет против меня интриги вместе со своим приемным папашей или дядей, кто он ей там на самом деле.

— Это не Эрика заставляет тебя всем грубить, — возразила Гермионе Флёр. — Не вини девочку в своей невоспитанности и эгоизме.

— Да я всю себя отдаю борьбе за справедливость! — воскликнула Гермиона. — Во мне нет ни капли эгоизма!

— Ты даже сейчас хвастаешься! — воскликнула Флёр. — Настоящие герои совершают подвиги не ради почестей и славы! Ты же в последние годы утонула в своем хвастовстве!

— Иди-иди, извиняйся перед Нарциссой, — покачала головой Гермиона. — Скажи Нарциссе, что Гермиона у нас не в себе, выстави меня шизофреничкой с манией величия. Ты же это планируешь сделать, когда выйдешь из моей комнаты? Ты ненавидишь меня, Флёр?

— Пока нет, но скоро начну, если ты не перестанешь нести чушь, — огрызнулась Флёр, выйдя из душевного равновесия. — Ты лишняя в семье Уизли. Ты невыносимая зазнайка и всегда такой была.

Флёр ушла, оставив Гермиону в гордом одиночестве. Гермиона легла на кровать и взяла книжку в руки. Рона она избегала, они вообще давно не жили как муж и жена. Рон не заходил в их комнату и она стала считаться комнатой одной Гермионы. И Гермионе так было комфортнее. О каких детях могла идти речь в такой ситуации? Гермиона приходила к выводу, что не хочет рожать никаких детей, это противоречило ее амбициям.

Флёр начала писать Эрике письмо, но никак не могла подобрать нужных слов. Они казались ей неискренними, пустыми, недостаточно вежливыми. Чернила на кончике пера высохли, перо пришлось макать в чернила снова, но и они тоже успели высохнуть, а Флёр все подбирала слова для письма. К ней подошел Билл и обнял свою любимую жену. У них уже были дети, они были крепкой семейной парой и заботились друг о друге. Билл посмотрел на то, что собирается сделать Флёр и нахмурился.

— Не нужно писать Эрике писем, — сказал Билл жене. — Вы не станете подругами, у вас нет тем для переписки. Не трать время на письмо, которое Эрика выбросит в камин особняка Малфоев, когда увидит на конверте нашу фамилию.

— Откуда ты знаешь, что Эрика выбросит в камин мое письмо? — сердито спросила Флёр у Билла Уизли. — Ты ненавидишь эту девочку?

— Эрика ненавидит нашу семью, — сказал Билл жене. — Вряд ли Люциус вообще передаст Эрике твое письмо, он не допустит вашу переписку даже в теории. Не трать время и нервы на пустое занятие. Лучше помоги нам на кухне и сделай уборку в доме. Забудь о письме к этой опасной девочке.

— Эрика в первую очередь ребенок, — сказала Флёр, — которому нужна забота и душевное тепло. Вместо того, чтобы показать ей, что наша семья добрая и дружная, справедливая и светлая, мы проявляем агрессию, ругаемся и обвиняем. Как Эрика может нас полюбить, если мы так безобразно себя ведем с ней и ее семьей?

Биллу очень не понравился настрой Флёр и ее желания наладить отношения с Эрикой. Эти желания казались Биллу противоестественными. Флёр всегда поддерживала Орден Феникса, но в последние дни она вела себя не так как обычно.

— Ее настоящая семья, те несчастные магглы, умерли при подозрительных обстоятельствах, — сказал Билл жене. — Что-то было нечисто с этим пожаром, отравлением отца и неизлечимой болезнью матери Эрики. Как бы это не оказалось последствиями многолетних проклятий Эрики в их адрес. Она измучила их, сделала слабыми и уязвимыми, наслала на них тотальную неудачу, что и привело к их кончине. Эрика по ним не скорбела, помнишь? Нет, Эрика с радостью побежала к Малфоям в гости, не успев похоронить родителей. Разве это поведение нормального ребенка? Ты вот с этой девочкой хочешь переписываться?

Биллу казалось, что он говорит все доходчиво, но Флёр ему сопротивлялась. Это сопротивление раздражало Билла Уизли. Он смотрел на Флёр и внутри него закипал гнев.

— У тебя нет доказательств, — ответила Флёр мужу. — У Гермионы их тоже нет. Вы ищете повод обвинить Эрику во всех грехах, не даете ей шанса проявить себя с лучшей стороны.

— Гарри дал ей такой шанс, когда Эрика попала в Хогвартс, — сердито сказал Билл Уизли. — И как Эрика распорядилась этим уникальным шансом и доверием Гарри к ней? Она выкинула этот шанс Гарри, Рону и Гермионе в лицо! Она сразу кинулась защищать Люциуса! Даже сам Люциус был удивлен таким поступком Эрики!

— Эрика поступила благородно, — сказала Флёр мужу. — Она способна на альтруизм.

— Это не альтруизм, а личная выгода! — сорвался на крик Билл Уизли и стукнул кулаком по столу. — Неужели ты веришь, что Эрика общалась бы с Малфоями, не будь они богатыми и знатными?

Билл говорил жене прописные моральные истины, а она все упиралась в своих заблуждениях.

— Верю, — улыбнулась Флёр. — Эрика пойдет за Люциусом куда угодно, хоть в нищету, хоть на смерть. Она будет защищать его любой ценой, не отречется от него. Это достойно уважения, а не насмешек.

— Я не смеюсь над Эрикой, я презираю ее, — мрачно произнес Билл Уизли. — Моя мама в Азкабане из-за нее. Никогда не прощу эту опасную девочку и тебе не советую ее прощать. Мы одна семья, мы должны во всем соглашаться друг с другом. Нам нельзя ссориться, ссоры разрушают семью изнутри. Пусть Малфои ссорятся, а Уизли должны быть дружными.

— Если я твоя жена, то не должна иметь своего собственного мнения? — возмутилась Флёр. — Ты до нашей свадьбы прекрасно знал, что я не покорный молчаливый человек. И не собираюсь становиться покорной.

— Посмотри на Гермиону, — сказал Билл жене. — Гермиона тоже не покорная и к чему приводят все ее выходки и скандалы? Ты тоже хочешь создавать проблемы нашей большой дружной семье? В какой обстановке будут расти наши дети? Почему ты выбрала меня своим супругом?

— Я думала, что ты добрый справедливый храбрый волшебник, — обиженно произнесла Флёр, зацепившись взглядом за шрамы на лице Билла.

— А теперь ты во мне разочаровалась? — пропыхтел раздраженный Билл Уизли, встав в позу.

— В чем проявляется твоя храбрость? — с надрывом спросила у мужа Флёр. — Ты постоянно ругаешь Эрику, распространяешь негатив вокруг себя. Ты сам бы проклял эту девочку, если бы умел. Ты не храбрый защитник, ты агрессор. И Гермиона такая же. Сама приходит в Хогвартс и устанавливает свои порядки, не учитывая мнения других людей. Вы так понимаете добро и справедливость?

Билл и Флёр не пришли к перемирию. Билл ушел раздраженным, а Флёр продолжила попытки написать Эрике письмо. В голове Флёр крутились противоречивые мысли, она пролила на пергамент чернила, у нее все валилось из рук. Билл был хорошим, но авторитарным мужем. Раньше Флёр не замечала за Биллом склонности к доминированию. Теперь же его храбрость и напористость выходили ей боком. Флёр все-таки написала Эрике письмо, но это письмо ее морально опустошило. Флёр ходила в своей комнате, а за стенкой слышалась ругань Рона и Гермионы. Флёр это просто взбесило. Она выбежала из комнаты и ворвалась в комнату к членам большой дружной семьи.

— Прекратите кричать! — потребовала Флёр. — Вы мешаете мне сосредоточиться!

— На чем? — глупо спросил ее Рон, отвлекаясь от Гермионы на секунду. — Вы разве тоже с Биллом не поругались?

— Не берите с нас дурной пример, — сказала Флёр Рону.

— Дело не в дурном примере, — покачал головой Рон. — Если уж ты, святая Флёр, ругаешься с мужем, то у нас с Гермионой вообще нет шансов на взаимопонимание, — Рон невесело хохотнул.

— Я вовсе не святая, — смутилась Флёр.

— А почему вы с Биллом поругались? — поинтересовалась Гермиона, отворачиваясь от Рона и уставившись на Флёр.

— Я написала Эрике письмо, — машинально произнесла Флёр и только потом подумала, что правду надо было скрыть и что правда иногда может навредить человеку.

Гермиона вскочила с кровати, подбежала к Флёр, напугав француженку. Рона она тоже напугала своим порывом.

— Отдай мне это проклятое письмо, — приказала Флёр Гермиона и протянула ей раскрытую ладонь. — Его нельзя отправлять, ты сама это понимаешь. Уизли не должны писать писем Малфоям, это закон.

— Да что вы ко мне пристали? — возмутилась Флёр, отшатываясь от Гермионы. — Мое письмо. Кому хочу, тому его и посылаю. Ничего я тебе не отдам.

— Ах так? — взбеленилась Гермиона.

— Вы тут ругайтесь, а я пойду поем чего-нибудь, — пробормотал Рон и поплелся на кухню.

Гермиона проводила своего непутевого муженька тяжелым взглядом и застонала от бессилия.

— За что мне все это? — жаловалась Гермиона, дергая себя за волосы. — Почему Рон такой невыносимый?

— Это ты невыносимая, — сказала Флёр. — И Билл невыносимый. Я не понимаю, как оказалась в семье Уизли и успела родить Биллу детей.

— Я еще никого Рону не родила, — пробормотала Гермиона.

— Тебе повезло, — сказала Флёр. — Ты можешь развестись, пока не поздно.

Две девушки молча стояли рядом, окруженные нищетой и конфликтами. Дети плакали, взрослые ругались. Семья Уизли утопала в ссорах и никак не могла выбраться из них. Под потолком ползали пауки, которых Рон не заметил и которые грозили однажды упасть на него во время сна.

— Отдай мне письмо, — тихо повторила Гермиона и снова протянула Флёр свою ладонь.

— Нет, — повторила Флёр и встретилась с Гермионой взглядом. — Я отправлю это письмо. Пусть Эрика сама решает, читать его или не читать, писать мне ответное письмо или не писать.

— Люциус перехватит письмо и бросит его в камин, — сказала Гермиона занудным тоном.

— Билл тоже это предположил, но я в этом сомневаюсь, — сказала Флёр Гермионе. — Люциус явно балует Эрику, а не держит ее в строгости и запретах.

— Неужели? — усмехнулась Гермиона. — Мы не знаем, что он с ней делает в своем особняке. Эрика может подыгрывать ему из страха перед наказанием. Он превращает Эрику в идеальное оружие против Ордена Феникса, он тренирует девочку, не щадя ее чувств и тела.

— Это тебе так кажется, — возразила Гермионе Флёр. — Малфой заботится об Эрике, а тренироваться она и сама хочет, понимаешь? Ее никто не заставляет тренироваться и участвовать в дуэлях, это ее воля и желание.

— Люциус давит на психику Эрики, — хмыкнула Гермиона. — Он хочет получить больше власти и магии за ее счет. Он подпитывает свою магию магией этой девочки. Он использует ее преданность как способ давления на нее. Он крутит Эрикой, а она этим наслаждается. Эрика становится зависимой от Люциуса, но воспринимает это симпатией и преданностью ему.

— Ты хочешь спасти Эрику или уничтожить? — прямо спросила у Гермионы Флёр, запутавшись в ее словах и мыслях.

— Я не выношу рабства ни в одном проявлении, — вздохнула Гермиона. — Я злюсь на Эрику, но это вполне мог быть план Малфоя. Вместо того, чтобы образумить Эрику, мы ненавидим ее и не даем ей шанса принять правильную сторону в этой бесконечной войне.

— И что нам делать? — спросила Флёр в смятении.

— Надо найти доказательства моей теории происхождения Эрики, — уверенно заявила Гермиона Грейнджер-Уизли. — Предоставить Эрике эти доказательства. Дать ей шанс одуматься и все исправить. Эрика еще ребенок, а мы так на нее набросились. Это было неправильно, Эрика ошиблась, но и мы тоже ошиблись. Нужно все начать сначала. Построить наши отношения заново.

— Так я могу отправить ей свое письмо? — уточнила Флёр у Гермионы.

— Отправь, — разрешила ей Гермиона.

Флёр уже почти ушла, как вдруг Гермиона остановила ее.

— Ну что еще? — раздраженно спросила Флёр.

— Я ей тоже письмо напишу, — сказала Гермиона. — Извинюсь перед Эрикой. К черту гордость, я искренне хочу образумить эту девочку. Эрика восхищается не тем человеком, но агрессией мы ее не заставим увидеть истинное лицо Малфоя и всей его семейки.

— По твоей же теории в Эрике течет кровь Малфоев, — напомнила Флёр Гермионе.

— Но в Эрике есть и маггловская кровь, — улыбнулась Гермиона. — Эрика не потеряна. Она еще может отречься от своей темной половины и выбрать сторону добра.

— Ты тоже манипулируешь Эрикой, — прошептала Флёр.

— Я в порядке, — сказала Эрика Малфою-старшему. — Мне больше вредят секреты, чем правда, какая бы она ни была. Почему вы решили, что, узнав о своем истинном происхождении, я вас возненавижу? Вы не ваш отец, в конце концов. Вы не должны нести ответственность за его грубое обращение с моей бабушкой.

Они так и сидели вдвоем на полу в комнате хозяина дома, мило прислонившись к стеночке, отделанной мрамором. Атмосфера в этой комнате была напряженно-доверительной.

— Не будь наивной, Эрика, — невесело произнес Люциус, проведя рукой по своим платиновым волосам. — Все члены моей семьи такие же, как мой отец. Я поступал с маггловскими девушками так же, как он, только за мной и другими Пожирателями наших жертв убивал Долохов. Да, нас таких было много. Мы приходили к магглам и развлекались с ними.

— Но зачем? — спросила Эрика Малфоя-старшего, посмотрев в его красивые серые глаза. — Зачем подставляться из-за такой ерунды? Зачем рисковать тюремным заключением в Азкабане ради, — Эрика закашлялась, — развлечений? Неужели вы не брезговали приставать к каким-то магглам? Неужели у вас не было кандидаток из вашего социального круга?