Перерождение в волшебном мире (джен)

* * *

— Нам нужно поговорить о том, что будет дальше, — предложил я, выслушав точку зрения друзей.

Все посмотрели на меня в замешательстве; никто из них даже не подумал о том, что у нас могут быть неприятности из-за того, что мы сделали.

— Вероятно, нас собираются допросить и попытаются выяснить всё, что произошло. Мой вам совет: не пытайтесь лгать. — Мысли о легилименции промелькнули у меня в голове, и я продолжил: — Очевидно, у нас будут неприятности из-за того, что мы отправились в Запретный лес.

Из всех моих друзей Седрик выглядел самым обеспокоенным.

— Они ведь не выгонят нас, правда? — испуганно прошептал он.

— Ты знаешь, скольких детей им пришлось бы выгнать за то, что те забрели в Запретный лес? — фыркнул я. — На самом деле единственное, что может привести к исключению студента, — это убийство другого студента или нарушение Международного статута секретности. В школе, где учится тысяча несовершеннолетних волшебников и ведьм, всегда найдётся место хаосу. — Видя, что мои друзья не успокоились, я попытался развеять их волнение, добавив: — Не говоря уже о том, что для исключения студента требуется получить одобрение совета попечителей. Учитывая, что там состоит моя бабушка, этого не произойдет.

Мы продолжали разговаривать до поздней ночи. Когда все уснули, я задумался о предстоящей встрече с Дамблдором. На самом деле, единственное, о чем я беспокоился, это о том, что он узнает об оставленном в живых Гренделе.

Согласно книгам, Дамблдор и Снейп оба использовали легилименцию, когда пытались выяснить правду. Я читал, что это не настоящее чтение мыслей.

Она позволяет опытному практику получить ощущение или вспышку памяти. Часто используется в сочетании с зондирующим вопросом, чтобы воспоминание, связанное с предметом, всплыло на поверхность. В зависимости от уровня мастерства волшебника, использующего легилименцию, истину часто можно распознать.

Однако книга, которую я читал на эту тему, предполагала, что вся эта ветвь магии была скорее формой искусства. Умы людей — это запутанные лабиринты воспоминаний. Вопрос может вызвать случайное воспоминание, не имеющее ничего общего с исходным вопросом.

Поскольку некому было научить меня окклюменции, искусству ментальной защиты, я решил временно пойти другим путём. Я ничего не буду скрывать и попытаюсь говорить почти всю правду. Надеюсь, я смогу скрыть кое-что в потоке отвлекающих воспоминаний. Если это не сработает, и Дамблдор обнаружит Гренделя, так тому и быть, я потеряю будущего подопытного.

Вскоре я заснул, а на следующий день нас всех выписали из лазарета под опеку профессора МакГонагалл. Её строгое выражение лица гарантировало, что никто не заговорит, пока она вела нас через замок.

Было много шепотков, когда другие ученики видели меня, и держу пари, что слухи распространились среди студентов со скоростью ветра после того, как Хагрид пронёс моё бессознательное тело через всю школу.

— Кислотные шипучки, — нейтральным голосом произнесла профессор МакГонагалл, подойдя к горгулье, охранявшей кабинет директора.

Когда статуя отъехала, открывая лестницу, я задался вопросом, что МакГонагалл думает о привычке профессора Дамблдора указывать названия сладостей в качестве пароля. Мне это показалось забавным, но профессор не отличалась чувством юмора.

Как только мы вошли в кабинет директора, я заметил, что внутри собралось больше людей, чем я ожидал. Кроме Дамблдора здесь находились профессор Снейп, Спраут и Флитвик. Их присутствие меня не удивило, учитывая, что они являлись деканами факультетов, но в дальнем углу я заметил отца Седрика, Амоса.

Через несколько мгновений мой разум установил связь. Вероятно, он был здесь в качестве представителя Министерства. В конце концов, Амос работал в Отделе по контролю магических существ, под определение которых, я уверен, подпадают и Октавиус, и Грендель.

Словно почувствовав всеобщую нервозность, профессор Дамблдор добродушно улыбнулся, вытащил палочку и молча взмахнул ею. Появились четыре стула, и он жестом пригласил нас сесть.

Когда напряжённые голубые глаза директора блуждали по каждому из нас, я оказался потрясён его аурой власти. Она накрывала, как летящий дракон. Хотя в настоящее время она не угрожала, но служила напоминанием всем, что это один из самых могущественных волшебников в мире, и горе тем, кто пробудит гнев Дамблдора.

Я нервно сглотнул, впервые поняв, почему люди считают, что он был единственным волшебником, которого боялся лорд Волдеморт.

— Так много всего произошло вчера, и мы должны выяснить, что именно случилось. Так почему бы вам всем не начать с самого начала? — предложил нам Дамблдор, переплетя пальцы рук перед собой.

Мои друзья посмотрели на меня, что заставило всех наших профессоров перевести взгляды. Я никогда не забуду, как на меня смотрели пять самых сильных ведьм и волшебников. Излишне говорить, что это было тревожное чувство.

— Все началось с того, что пропало моё кольцо, — я со вздохом приступил к объяснениям.

Когда я дошёл до того, что узнал о существовании Гренделя в пещере, профессор Спраут уточнила:

— Кто такой Грендель, чёрт возьми?

— Считается, что этот вид вымер более тысячи лет назад, — не теряя ни секунды, ответил ей Дамблдор. — О них почти ничего не известно. Боюсь, мы никогда не узнаем, было ли это существо Гренделем или какой-то его извращённой версией. Эксперименты волшебника, возможно, создали новый вид.

Прервав своё бессвязное бормотание, профессор Дамблдор жестом предложил мне продолжать. Когда я дошёл до того, как научился снимать защиту, брови профессора МакГонагалл почти исчезли за линией волос. Единственными, кто не отреагировал, были профессор Дамблдор и профессор Снейп.

Рассказав, как Грендель поймал нас в ловушку в пещере, я замолчал. Просто не знал, как объяснить произошедшее дальше. Воспоминания слились в единое пятно. Я помню, как произносил заклинание за заклинанием, вокруг были кровь, огонь и боль, а ещё отчаяние, которое возникло, когда казалось, что вся надежда потеряна.

Почувствовав, что мне нужна помощь, друзья принялись объясняться. Дамблдор поочередно смотрел на меня и моих друзей, пытаясь собрать воедино опасную, хаотичную битву, которую описывали.

Слегка усмехнувшись, профессор Снейп бросил вызов нашему рассказу:

— Я не знаю, назвал бы я существо опасным, если четверо несовершеннолетних волшебников смогли одолеть его.

— Он был безжалостен, мы резали, жгли и проклинали его, а он продолжал подниматься раз за разом. В конце концов, он схватил меня и швырнул через всю пещеру, вырубив. Когда я пришёл в себя, то увидел, как моих друзей одного за другим чуть ли не убивают. Видя, что применяемые заклятия не работают, я понял, что мои друзья будут обречены, если я не начну действовать. Я закричал Октавиусу, чтобы он забрал их, и обрушил потолок взрывным проклятием.

Я услышал, как Амос поперхнулся, уяснив, что я нарочно обрушил потолок себе на голову. Все профессора смотрели на меня с разными выражениями. Некоторые выглядели потрясенными, другие глядели с жалостью.

Желая скрыть то, что сделал дальше, я быстро продолжил, переводя взгляд с одного профессора на другого, надеясь, что это поможет снизить эффективность легилименции.

— Когда я пришёл в себя, то понял, что выхода нет, и из-за того, насколько всё было неустойчиво, я не осмелился сдвинуть обломки, поэтому пробил новый путь, используя Редукто. Не знаю, сколько времени я пробирался наверх, но в конце концов я выбрался на поверхность.

Когда я закончил рассказывать о нашем приключении, профессор Снейп огрызнулся:

— Дурак, ты должен был прийти к нам в ту же минуту, как нашёл вампира. Это просто чудо, что никто из вас не умер.

* * *