Перерождение в волшебном мире (джен)

* * *

После того как профессор Дамблдор закончил свою речь, на столах появилась еда, и все принялись лакомиться своими любимыми блюдами. Слева от меня Уильям, казалось, пытался вдохнуть свой любимый десерт — пирог с патокой. Я с восхищением наблюдал, как быстро он исчезал. Уильям взял два золотисто-коричневых кусочка и умял их в один присест. Когда он добрался до третьего, то ел так быстро, что подавился и начал задыхаться.

Я хлопнул его по спине, и как только его горло очистилось, я пошутил:

— Знаешь, зубы нам даны не просто так. Попробуй прожевать пищу, прежде чем глотать.

— Ты не понимаешь, — вздохнул Уильям и стал защищаться со своим шотландским акцентом: — Моя мама не разрешает есть десерты. Какие родители так поступают? В последний раз я ел патоку два месяца назад, а ведь мне так нравится её вкус: сладкий и терпкий одновременно. Этот пирог стоил того, чтобы немного поперхнуться. Лучшее, что есть в Хогвартсе — это еда, — заявил он, с удвоенной скоростью доедая последний кусок пирога.

— Ты с ума сошёл? — вмешался сидящий напротив Райан и недоверчиво фыркнул. — Мы в волшебном замке, а ты думаешь, что самое лучшее в Хогвартсе — это еда? Попробуй провести несколько месяцев в маггловском мире без доступа к магии. Тогда, я держу пари, ты изменишь своё мнение о том, что здесь самое лучшее.

Я вздрогнул. Получив доступ к магии, я не мог представить, что мне придётся вернуться в обыденный мир и притвориться, что всё нормально.

— Что ты делал летом в Ирландии? — спросил я с любопытством.

— Всё лето мои родители допрашивали меня о магии, — закатил глаза Райан. — Они оба академики и бесконечно очарованы концепцией магии. Когда я вернулся домой, они попросили меня немного поколдовать, чтобы увидеть настоящее волшебство, но им пришлось довольствоваться чтением учебников для первокурсников.

— Какие вопросы они задавали? — спросил я.

— В основном те, на которые я не знал ответов. Например, откуда берётся магия? Почему появляются магглорождённые?

— Если бы ты смог ответить на эти вопросы, я уверен, сообщество волшебников было бы признательно. В конце концов, никто не знает на них ответов, — хмыкнул я.

— Я так им и сказал, — беспомощно пожал плечами Райан. — Большинство вопросов, которые они задавали, были именно такими, но некоторые меня заинтересовали.

— Какие, например?

— Ну, им было любопытно, как волшебное сообщество в Европе обращается с родителями магглорождённых волшебников, которые отказываются отпускать детей в школу, — объяснил Райан.

— Что? — вмешался в наш разговор Роджер. — Зачем магглам пытаться помешать своим детям изучать магию?

По смущённому выражению лица Роджера я мог сказать, что идея помешать волшебнику или ведьме изучать магию была настолько странной, что не укладывалась у него в голове.

— Ну, по религиозным причинам, — на лице Райана появилось неловкое выражение. — Кажется, некоторые христиане считают магию злом, — увидев растерянное выражение лица Роджера, он добавил: — Ты наверняка слышал об охоте на ведьм, которую устраивала инквизиция.

— Подожди, я думал, судя по твоим словам, что бог, которому поклоняются магглы, был волшебником — удивился Роджер.

Я чуть не выплюнул тыквенный сок, который пил, когда услышал слова Роджера.

— Что? Я никогда этого не говорил, — ответил Райан.

— Я отчетливо помню, как ты рассказывал мне в прошлом году о каком-то волшебнике по имени Иисус, которому поклоняются магглы, — возразил Роджер.

— Да, но я никогда не говорил, что он волшебник, — возмутился Райан.

— Ты сказал, что он ходил по воде, — начал считать Роджер, по одному загибая пальцы, — превращал воду в вино, умножал пищу, чтобы накормить людей, исцелял людей и воскрешал мёртвых. Всё это явные примеры магии.

— Это были божественные чудеса, — защищался Райан.

— Технически всё это можно легко объяснить магией, — вмешался я, решив подшутить над Райаном. — Зачарованные туфли могут позволить кому-то ходить по воде, превращение воды в вино — это, очевидно, трансфигурация. Пища — это одно из пяти исключений из закона преобразования Гэмпа. Хотя её невозможно создать при помощи волшебства, зато можно призвать, трансфигурировать или увеличить количество, которое уже есть. Что касается исцеления, при помощи магии можно исцелить почти всё, что не связано с тёмными искусствами. И, наконец, воскрешение из мёртвых можно было бы объяснить инсценировкой, при которой он принял зелье живой смерти, а через три дня получил лекарство.

— И это доказывает, что Иисус был волшебником, — соглашаясь со мной, добавил Роджер.

— Ну, христиане так не считают, — пробормотал Райан. — И первоначальный вопрос остается в силе: что произойдёт, если родители магглорождённого волшебника будут религиозными и откажутся отпускать своего ребенка в магическую школу?

— На самом деле, магглам по закону не разрешено мешать ведьме или волшебнику изучать магию, — после минутного молчания неловко заговорил Роджер.

Я раньше об этом не знал и повернулся к Роджеру, желая услышать его объяснение.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Райан.

— Я узнал об этом только потому, что мой папа работает в Министерстве магии обливиатором, — понизив голос, сказал Роджер. — Если родители отказываются разговаривать с заместителем директора Хогвартса и отказываются обучать своего ребенка, о ситуации сообщают в Министерство магии. В семью магглорождённого направляется обливиатор, чтобы изменить воспоминания и чувства родителей о магии. Это гарантирует, что магглорождённому будет разрешено ходить в школу.

— Они… они не могут этого сделать, — с выражением ужаса на лице пробормотал Райан.

— На самом деле, если подумать, это единственный разумный поступок, — сказал я. — Если ребёнок не будет учиться, магия у него всё равно не пропадёт. Необученные волшебники или ведьмы будут неосознанно колдовать, как это делают дети.

— Но мне всё равно это кажется неправильным, — слабо сопротивлялся Райан.

— Подумай вот о чём: чего бы ты сам захотел, если бы твои родители решили, что магия — это зло и что тебя нельзя обучать? — предложил я.

Райан замолчал и остаток пира провёл в размышлениях.

Вскоре пир закончился, профессор Дамблдор встал и произнёс:

— Теперь, когда мы наелись досыта, пришло время пожелать всем спокойной ночи.

Не желая попасть в толпу студентов, мы выбежали из Большого зала. Когда мы добрались до входа в башню Рейвенкло, я шагнул вперёд и потянул молоток с бронзовым орлом.

Раздался прохладный музыкальный голос: «Когда я наполнен, я могу указать путь. Когда я пуст, ничто не движет мной. У меня две кожи, одна снаружи, а другая внутри. Что я такое?»

Видимо, молоток с орлом активизировал свою игру и задавал старшим ученикам загадки посложнее.

— Бурдюк, — с надеждой сказал Роджер, стоящий слева от меня.

Молоток молчал, и Роджер раздражённо застонал. Он угрюмо уставился на дверь и пробормотал что-то нелестное о бронзовом орле.

— Я думаю, ты был на правильном пути, — утешил я его. Ещё немного поразмышляв над загадкой, я сказал с большей уверенностью, чем чувствовал: — Перчатка.

— Принимается, — отозвалась дверь и распахнулась.

Когда мы вошли в общую комнату, я заметил, что дверь, ведущая в испытательную комнату Рейвенкло, находится на дальней стене. Никто из других рейвенкловцев, похоже, не знал о её наличии. Дверь ждала и манила меня вернуться. Бьюсь об заклад, было много студентов, у которых возникло искушение вернуться и попытаться пройти испытание, прежде чем они были готовы.

Я отвернулся от двери. Ни за что не стану пытаться пройти испытание, пока не буду полностью уверен, что добьюсь успеха. На противоположной стене висела рейтинговая таблица студентов Рейвенкло. Имена всех моих однокурсников были перемещены из столбца первого года обучения во второй.

Поскольку я закончил предыдущий год с самыми высокими оценками, моё имя было в верхней части списка. Имя Джессики стояло прямо под моим, но приз за второе место не предусматривался.

Лучшим преимуществом пребывания на вершине были новые комнаты в общежитии. В общежитии было восемь этажей, причём первокурсники находились на самом верху, а студенты седьмого курса — на втором этаже.

На первом этаже располагались комнаты, зарезервированные для студентов, получивших лучшие оценки за каждый год. Я думаю, что Роджер, Уильям и Райан были даже счастливее меня.

Поскольку они были моими соседями по комнате на первом курсе, в новую комнату мы переселились все вместе. Стремясь увидеть, на что похоже наше новое общежитие, мы поднялись по лестнице в крыло для мальчиков, пройдя мимо статуи Ровены Рейвенкло.

Общежитие на первом этаже было ещё более впечатляющим, чем я себе представлял. Название «общежитие» совершенно не передавало представление о том, как выглядели эти комнаты. Это было больше похоже на квартиру.

У каждого из нас была отдельная спальня, и была даже общая комната с диваном и несколькими креслами перед камином. Но, наверное, лучше всего была ванная, которую больше не придётся делить с целым этажом студентов. Ванная комната была довольно просторной с небольшим бассейном, в котором можно было легко плавать.

— Алекс, я надеюсь, ты понимаешь, что нам нужно, чтобы ты каждый год получал высшие оценки, — выкрикнул из-за моей спины Роджер. — Теперь, когда мы увидели такую ​​роскошь, не думаю, что мы захотим вернуться в обычное общежитие.

— Знаешь, ты всегда можешь побороться за первое место, — ответил я.

— Пожалуй, если бы не было тебя, список возглавила бы Джессика, — подумав, заметил Уильям.

Мне нечего было возразить. Джессика умна и, несмотря на нашу дружбу, попытается отобрать у меня первое место в этом году. Она одна из самых мотивированных на учебу людей, которых я знаю.

Роджер был прав. У меня не было ни малейшего желания возвращаться в стандартную спальню, увидев, насколько хороша была квартира.

Открыв дверь в мою личную комнату, я обнаружил Афину, растянувшуюся на моей кровати, явно наслаждающуюся её мягкостью и удобством. Она приоткрыла один глаз, прежде чем лениво зевнуть и снова погрузиться в сон.

Распаковав багаж, я поставил керамический горшок с бородатым грибом, которого не видел, на комод напротив своей кровати.

Я сел, скрестив ноги, на кровать и начал заниматься окклюменцией. Проснулся я утром сгорбленным, должно быть, заснул, когда пытался медитировать. Уставившись на пустой горшок, принялся массировать затёкшую шею.

В гостиной я встретился с Джессикой, пока мы разбирались с расписанием на предстоящий год. Оно было чем-то похоже на прошлогоднее.

— С днём ​​рождения, Алекс, — с улыбкой поприветствовала меня Джессика. — Нам снова ждать серенаду от твоей мамы?

— Фу, — застонал я, — лучше бы ей не делать этого. Мы серьёзно поговорили, и я просил её больше так не делать.

— Не знаю, — ухмыльнулась Джессика. — Это было довольно забавно.

— Если ты думаешь, что это так забавно, я могу устроить нечто подобное на твой день рождения, — предложил я.

— Твоя комната действительно так прекрасна, как говорят? — быстро сменила тему Джессика, нервно посмеиваясь.

— Даже лучше, — поддразнил я, ухмыляясь ей в ответ.

— Чёрт, — простонала она. — Тебе лучше быть на высоте в этом году, потому что я настроена очень решительно. Я провела всё лето, изучая учебники для второго курса, и довольно далеко продвинулась.

— Ты только начала этим летом? — усмехнулся я, притворно зевая. — Я закончил их в прошлом году и уже работаю над учебниками для третьего курса.

— Ты… ты… — пробормотала Джессика.

— Да-а, — ответил я со своей лучшей улыбкой чеширского кота.

— Гр-р-р… — прорычала Джессика.

— Знаешь, Афина в детстве издавала такие же звуки. Ты как маленький котенок, — игриво издевался я.

— Берегись, этот котенок может и укусить, — прищурившись, предупредила Джессика.

— О, ты знаешь, что я имел в виду, — фыркнул я от удовольствия, а её лицо покраснело от смущения.

Решив отступить, она в гневе бросилась прочь, но не раньше, чем наступила мне на ногу, чтобы показать своё неудовольствие.

Я ухмыльнулся её вспышке. Приятно вернуться в Хогвартс. В этом году будет весело.

* * *