Иди, Птенец! (джен)

В комнате Солнца мы часами играли в карточную игру, правила которой невозможно было запомнить, поэтому все спорные моменты решались криком. Мина влетела к нам, когда Солнце барабанил кулаками по столу и тряс перед моим носом помятой картой.

— В школе проводят родительский бал. Мама не сможет, поэтому пойдем вдвоем, — она протянула Солнцу приглашение и обратилась ко мне со всей елейностью, на которую только была способна. — Пожалуйста, сшей для меня самое красивое платье.

— Я не принимаю оплату талонами на школьные обеды.

— Солнце тебе заплатит, — она жеманно повела плечами.

— Как? Я безработный. Иди в том, что есть.

Мина скрестила руки на груди.

— Моя кошка смотрит на тебя, когда ты спишь. Если сошьешь платье — я перестану ее к тебе пускать, — и тут же ткнула пальцем в Солнце. — Это он посоветовал. До того, как ты тут появился, она смотрела на него.

— Она ворует у тебя серебряные пуговицы и меняет на сладости! — возмущенно заявил Солнце.

Девочка взвизгнула.

— Он считает, что потерял доверие избирателей, потому что стал странно выглядеть из-за твоей одежды.

Солнце замер, сжав зубы. Я поднялся, опираясь на стол, и наклонился к Мине. Никто из них не был мне сейчас приятен, но оставить за девчонкой последнее слово я не мог.

— Может он прав, а тебе лучше уйти, пока никто не узнал, куда ты иногда сбегаешь по ночам.

Лицо Мины залилось краской и она выбежала из комнаты. Я перевел взгляд на Солнце. Мстительная улыбка тронула его губы и тут же исчезла.

— Пойдем на бал со мной? — нервно спросил он и тут же исправился. — С нами.

Я задумался на мгновение.

— А там кормят?

— Да, и даже неплохо.

Я коротко кивнул и сел. Солнце видимо решил, что все в порядке и радостно взялся за карты, но наткнулся на мой ледяной взгляд.

— Смотри-ка, — он раскрыл свои карты и попытался заглянуть в мои, прижатые кулаком к столу. — Ты снова выиграл, как я и говорил.

Я взялся шить для нас подходящие наряды. Слова Мины крепко засели у меня в голове, и все образы, что приходили на ум, я сразу отметал. В итоге мне удалось найти компромисс с самим собой и результатом я был вполне доволен. Перед балом я вручил Солнцу его костюм.

— Черный, элегантный, подчеркивающий твою болезненную бледность, — сухо сказал я, помогая ему надеть пиджак. — И вот это.

Я показал ему новую повязку на глаз, созданную только из золотых нитей. Для себя я тоже сшил черный костюм, добавив к нему похожую золотую перчатку.

Мина вошла в комнату и восторженно вздохнула.

— Какой хорошенький! — она обошла Солнце вокруг, внимательно осматривая со всех сторон. — Он ведь не перетянет все внимание на себя?

— Не подлизывайся, — я велел Солнцу выйти и подождать нас внизу. — На тебя, милая, я потратил больше всего времени.

Через пару минут Мина уже стояла перед зеркалом в своем новом платье, которое, на мое удивление, на ней смотрелось в разы лучше, чем я ожидал. Ее словно окутало черное облако, дышащее и танцующее от каждого движения. Мина вертелась перед зеркалом и попискивала от предвкушения.

— Еще один штрих, — наши взгляды встретились в отражении. Тихий, но оглушительный звук повис в воздухе, и я поднял руку, сжимающую длинные отрезанные кудри. — Это пойдет на свитер для твоей поганой кошки.

Мина непонимающе провела рукой вниз по волосам, которые внезапно обрывались намного выше плеч. Глаза ее заблестели от слез.

— Не реви, — я подровнял кончики и надел на Мину шапочку из золотых цепей. Золото сияло среди кудрявых локонов и ласково позвякивало.

Девочка долго разглядывала себя в зеркале, пока я перевязывал лентой отрезанные волосы.

— Все с ума сойдут, когда меня увидят! — взорвалась она наконец, снова радостно завертевшись.

— Все или кто-то конкретный?

Она раскраснелась, схватила меня за руку и потащила на выход. Солнце был шокирован увиденным и всю дорогу до школы молчал, пока Мина не замолкала ни на минуту. Только у лестницы она остановилась, поправила свое платье и внимательно осмотрела нас двоих.

Солнце нагнулся к ней, приглашая взять его под локоть и мы вошли в школу. Уже в зале, украшенном белыми лентами и лампочками, я искоса глянул на Солнце. Он усердно изображал из себя спокойного, даже скучающего родителя, но я кожей чувствовал, как он пышет бахвальством и торжеством. Но секунды не прошло, как Мина выскользнула из его рук и побежала к кучке шепчущихся девочек, даже не взглянув на нас. Вся спесь покинула Солнце, оставив вместо себя трогательную растерянность. Я тактично отвел взгляд и занялся поиском стол с закусками.

— Она больше не ребенок, — сказал он, вздохнув и улыбнувшись. — Не думал, что когда-нибудь она решится отрезать волосы.

— Я старался ее остановить, но подростки так импульсивны.

Мы нашли еду и напитки и стали наблюдать, как Мина купалась во всеобщем внимании. Солнце особенно пристально присматривался к молчаливому юноше, который не отходил от нее ни на шаг. Ритмичная музыка плавно сменилась на что-то примитивно мелодичное. Солнце приставил свою трость к стене и протянул мне руку, приглашая на танец. Я допил безвкусную желтоватую жидкость и сделал шаг к нему, как вдруг тонкая рука Мины легла на его плечо. Я улыбнулся и отошел назад. Они медленно закружились в танце, двигаясь к центру зала, а я подошел к окну.

Туманные фигуры двигались в отражении на фоне розоватого закатного неба, а справа, совсем близко, высилась корявая Тьма.

Меня невыносимо потянуло к ней, и я незаметно покинул зал. Свежий вечерний воздух прояснил рассудок, отгородив меня от суеты и шума бала. Я подошел к Тьме и не задумываясь протянул к ней руку. Пальцы коснулись чего-то бестелесного, такого же теплого, как все вокруг. Я поднес ко Тьме вторую ладонь, а потом прильнул к ней всем телом, закрывая глаза и прислушиваясь.

— Пропусти меня, — слова сами сорвались с губ. — Пропусти к ним.

Ничего не произошло, только во рту стало горько от вранья, и я прошептал искренне.

— Пропусти к нему.

— Птенец? — раздался беспокойный голос позади.

Я медленно повернулся и оперся на Тьму спиной.

— Можешь устроить мне встречу с сектантами из Храма? — спросил я, поглаживая Тьму ладонью.

Он осторожно взял меня под локоть, отводя от нее.

«Ему соврать можно. Не стоит признаваться, что меня тянет к сумасшедшим, — пронеслось у меня в голове, и я признался Солнцу. — Меня тянет к своим».