Иди, Птенец! (джен)

До нашего прихода этот мир был почти понятен и безопасен, и мы быстро приспособились. Никто не интересовался нами, опасность исходила только от всей той дряни, которую Тьма извергала из себя. Недалеко от моря родители нашли заброшенный домик, в котором мы прожили несколько лет, не наладив никаких связей с местными. Дни наши проходили в тяжелой работе — мы возделывали землю, а отец обустроил себе небольшую кузню. Оказалось, что его руки были способны создавать красивые и полезные вещи. Как-то раз, когда мы помогали ему развести огонь в печи, он рассказал про нашего дедушку, который и научил его этому ремеслу. Отец бросил металл после знакомства с мамой. Она заявила, что такое грязное и тяжелое дело недостойно ее избранника. В нас с братом тоже открылись новые таланты — мы были прирожденными охотниками. Нам нравилось уходить в лес на несколько дней, выслеживать добычу и принадлежать только себе.

Раз в месяц мы вдвоем ходили в город, чтобы обменять на что-нибудь овощи, мех и ножи. Там мы и узнали про страх Тьмы и систему наблюдения за ней.

— Боятся того, о чем и понятия не имеют, — брата веселило поведение здешних людей. — Нам только лучше. Если они недосмотрят за Тьмой, и мы снова окажемся на той стороне — нам придется попрощаться со свободой навсегда.

Море тоже давало много еды. Мы часто проводили дни на берегу и нашли в скале глубокую пещеру, в которой можно было переждать дождь или жару. Нам нравилось скрываться там от окружающего мира. Мы разводили огонь, я жарили рыбу, а брат рассказывал истории, которые придумывал на ходу. У нас получилось сделать это место почти уютным, натаскав в пещеру свечей и одеял. Дни, когда состояние мамы усугублялось, мы пережидали в нашем каменном укрытии.

— Неужели мы так и проживем отшельниками? — негодовал брат, затачивая лезвие на копье после охоты. — С моим умом и твоим характером мы столького сможем добиться! Пора уже становиться самостоятельными!

Снаружи что-то хрустнуло и через мгновение разъяренная мама, хватаясь за камни, вошла в пещеру. Мы поднялись и по привычке отошли назад, прячась за костром. Мама теперь едва доставала нам до плеч, но мне до сих пор казалось, что каждый раз я смотрю на нее снизу вверх. В руках она держала свою любимую гибкую ветку, от которой у меня со спины еще несколько лет не сходили шрамы. Мама сильно постарела, но в гневе своем была проворна, как девчонка. Она оказалась рядом так быстро, что я, напуганный ее появлением, ничего не успел сообразить. Мама замахнулась и ветка со свистом ударила меня по лицу. Горячая кровь потекла от брови к подбородку, и я спрятался за братом.

— Опять ты затащил моего сына в какую-то дыру?

Она замахнулась снова, но брат наставил копьё ей в грудь.

— Зачем так кричать, мама? Побереги себя, а то голова снова заболит.

Он стал медленно обходить огонь, не убирая копья. Я шел за ним, прикрывая лицо рукой, пока мы с мамой не поменялись местами. Теперь она стояла спиной к темноте пещеры. Древко копья, которое жадно лизало пламя костра, почернело и загорелось. Брат никогда раньше не перечил матери, и она, как и я, не понимала, как поступить.

— Ты так беспокоишься о нас, так переживаешь, — он дернулся, и на маминой груди тут же появилось кровавое пятно. — Может вместо ругани пойдешь и проверишь, безопасно ли для нас это место? Разве не так поступают заботливые матери?

— Что с тобой, Благо? — она бросила в мою сторону ветку, и её глаза заблестели от слёз. — Он тебя надоумил?

— Тупая тварь, — прошипел брат и вонзил копьё между её рёбер.

Мама отшатнулась, и какие-то черные тени затянули её во мрак пещеры. Раздался короткий истошный крик. Мы видели, как горящее копьё заметалось в темноте, а потом огонь на нем потух. Крик сменил отвратительный звук рвущейся плоти. Мы вдвоем стояли как вкопанные, пока я не рухнул на землю, тяжело дыша.

— Что случилось? — я паниковал, хотел сбежать, но не мог ни на шаг отойти от брата.

— Возьми себя в руки! — он сел рядом и ударил меня по раненой щеке.

— Что ты сделал?

— То, что давно пора было сделать! — он бил меня по щекам, а потом сильно сжал в объятиях, чтобы быстрее успокоить.

— Что там такое? — спросил я, вглядываясь в глубь пещеры. — Уйдем скорее.

— Ты разве не видишь их? — как хищник, он не отрывал взгляда от этого страшного мрака. — Смотри внимательно.

Собрав все силы, я смог заметить какое-то движущиеся поблескивание и услышать тихий звон.

— Они играются с погнутыми лезвиями, — брат явно видел больше меня. — Помнишь те ножи, с которыми отец что-то напутал? Мы тогда не смогли ни одного кролика освежевать? Я их в пещеру от злости и забросил.

Брат поднял брошенную мамой ветку, поджег ее кончик и поводил им перед темнотой. Она зашевелилась, прячась от света, и я разглядел черные склизкие конечности. Брат отбросил ветку и протянул вперед руку, отчего у меня сердце пропустило удар.

— Гадость, — скривился он. — Они мне руку лижут, хотя может это и не языки.

Темнота заурчала, и от этого звука у меня в животе похолодело. Мы долго сидели молча. Я держался за голову и не заметил, как брат исчез во мраке. Только его довольный голос вывел меня из оцепенения.

— Кажется я им нравлюсь. И еще им нравятся лезвия. Брось сюда все копья и ножи.

Я подчинился, хотя мне больше всего хотелось покинуть это место. В глубине пещеры брат смеялся, и смех его сливался со скрежетом металла о камни.

— О, Благо, я чувствую, что это начало нашего с тобой становления, — радостно заявил он, выныривая из темноты. — Надо хорошенько всё обдумать. Идём домой, я такой голодный!

Мы вышли из пещеры уже после заката, поэтому тогда я не смог разглядеть мамину кровь на его одежде и увидел ее уже дома, когда мы сели с отцом за стол.

— У тебя много металла? — спросил брат, кусая засохший пресный хлеб и продолжил, когда отец кивнул. — Хватит, чтобы заковать в него несколько крупных животных?

Никто из нас троих с того вечера ни разу не заговорил о маме. С этого всё и началось. Брат без страха заходил в пещеру, к существам, которые убили нашу мать, но полюбили её сына. Он кормил их сырым мясом и узнал руками строение их тел.

— Похожи на людей, только намного больше. Узнать бы, как они выглядят, хотя это не так важно. Но рты у них точно есть, — он показал мне покусаную ладонь.

Он создал чертежи, по которым отец сковал броню. И вот, наконец, брат закрыл кожей и железом тела троих существ и выманил их на свет. Он научил их обращаться с копьями, понимать себя и выполнять приказы. Мной они совершенно не интересовались, и вились вокруг брата, словно он был их богом.

Когда он решил, что всё готово — мы отправились в Офис наблюдения. По его приказаниям бронированные расправились со всеми, кто встал у нас на пути. На верхнем этаже эта участь настигла человека в большом, обитом деревом кабинете. Его тело мы взяли с собой и спустились ниже, туда, где люди сидели за столами и пялились неотрывно в светящиеся прямоугольники. Так мы увидели тех, кто удерживал Тьму на месте.

— Не отвлекаться от экранов! — приказал светловолосый парень в очках, когда мы бросили тело на пол.

— Ты здесь главный? — спросил его брат, осматривая помещение.

— Он главный, — сдерживая дрожь в голосе, парень указал на мертвеца.

— Больше нет. Имя?

— Йован.

— У меня с тобой будут проблемы?

Йован помотал головой. Брат довольно кивнул и мы все вернулись на верхний этаж. Брат сел в обитое кожей кресло, закинул ноги на стол и пригласил Йован сесть напротив.

— Тебя слушаются?

Йован был самым храбрым подростком, которого мне довелось видеть. Мы сами были всего на пару лет старше и наверное выглядели нелепо в тот момент. Он совсем успокоился, сидел ровно и иногда только поправлял очки.

— Слушаются. Я главный на своём этаже.

— Будешь главным на всех, — брат довольно улыбнулся и указал на Тьму за окном. — Я хочу, чтобы за этой дрянью следили как следует. Чтобы она не сдвинулась ни на сантиметр и чтобы ничто через нее не проникло.

Йован явно не понял последнее, но ему хватило ума не задавать вопросов.

— Мы профессионалы.

— Такие профессионалы, что допустили это? — брат указал на бронированных.

— Мы следим за Тьмой, не за людьми.

— Не того боитесь, — брат подошел к окну и всмотрелся в черную границу города.

Так началась наша новая жизнь. Тогда и появилось Невербальное Правительство, соседство, тотальный контроль и бессмысленные смерти. Всё это было создано, чтобы не оставить людям время ни на что, кроме страха. Очень скоро мы поняли, что чем больше хаоса привнесем сами — тем больше выпустит из себя Тьма.

Тебе только предстояло стать частью этого мира, Птенец. Мы создали его для тебя. Мы запретили людям помнить о том, что было до нас. Всё это — одна бесконечная попытка брата защитить нас от того мира, в котором мы оставили живого Солнце наедине с памятью об убитых родителях. Родителях, посвятивших свои жизни поискам способа пробраться на эту сторону.