Иди, Птенец! (джен)

Я выбрал для нас светлую и тихую квартиру. Такую, в которой было бы достаточно места, чтобы ты не стремился уйти, но недостаточно, чтобы мог избегать меня. Я поселился в ней за несколько дней до тебя, чтобы навести порядок и уют. Почему-то я был уверен, что ты будешь в восторге от результата, но эту уверенность растоптали ваши с Лампой ноги и завалили кучи пестрых вещей. Ты даже не заметил меня, занося в свою новую комнату коробки. Белое постельное бельё полетело на пол вместе с картинами, которые я с таким усердием выбирал. Сразу стало ясно, что ты будешь вить свое собственное гнездо и не позволишь мне наводить свои порядки. Я стоял в дверях и смотрел, как ты уничтожаешь то, что я создавал последние дни. Вдруг Лампа смело протянул мне руку. Он улыбался, и я натянул на себя привычную дружелюбную маску.

«Пошел вон», — огрызнулся я про себя, со всей силы сжимая его ладонь.

Теперь, спустя столько лет, я должен признаться, что Лампа всегда нравился мне. Он никак не конкурировал со мной и делал тебя счастливым. Надеюсь, что на той стороне вы снова станете соседями и никто больше не посмеет разлучить вас.

Ты постелил яркую простынь, и разложил на ней новый пододеяльник. Вы с Лампой бросили монетку и ему выпала участь заправлять одеяло. Бедняга чуть не расплакался, но быстро взял себя в руки. Ты достал из коробки небольшой нож и сел на край кровати, а Лампа крепко сжал уголки одеяла и засунул их в дыру пододеяльника. В тот же момент ткань облепила его со всех сторон и стала медленно сдавливать. Ты навалился сверху и принялся бить пододеяльник ножом. Пока вы были заняты, я рассматривал фотографии, которые ты уже успел повесить на стену. На них в основном были вы втроем — ты, Лампа и Йован. Вы много времени проводили вместе и моей навязчивой идеей стало изменить это. Твоя близость с директором Офиса была очевидна. Помнишь фото, на котором вы с ним сидели на диване в его квартире? На ней ты смеялся, закинув на Йована ноги, а он самодовольно курил и сжимал твою щиколотку. Прости, но я соврал, когда объяснил ее исчезновение ежегодным сбором компромата и почтовых открыток…

Битва закончилось вашей победой. Лампа, весь покрасневший, свалился на пол, а ты продолжал сжимать одеяло, пока оно не перестало сопротивляться. Когда опасность исчезла, ты сел зашивать порезанное белье и составлять вслух планы на неделю, упорно не обращая на меня внимания.

— Что сказал Йован? Во сколько нам надо быть в кафе? — Лампа подполз ко мне и вгляделся в мои наручные часы.

Ты бросил свою работу и вскочил с кровати. Это было невыносимо! Тот день должен был стать началом нашей крепкой дружбы, но ты сбежал, так и не поздоровавшись со мной! В отчаянии я прилег на твою кровать и уставился в потолок. Подо мной что-то пошевелилось. Я схватил с тумбочки оставленную тобой иголку и несколько раз воткнул ее в одеяло. В игле осталась нитка, кончик который был все еще мокрый из-за того, что ты облизнул его. Я положил его на язык и прикрыл глаза. Нужно было что-то срочно придумать. Я не мог позволить тебе игнорировать меня следующие два года! Я полежал еще немного и отправился на кухню готовить ужин.

Ты вернулся уже во время комендантского часа и, конечно, не один. За тобой в квартиру вошли Йован с Лампой. Первый с трудом тащил в твою комнату огромную гипсовую голову.

— Ставь в тот угол, — указал ты и голова с грохотом заняла указанное место.

Вы сделали три шага назад и склонили головы набок, будто от этого лучше всё видели и понимали.

— Да она сюда вообще не подходит! — возмутился ты и вскинул руки.

— Выглядит ужасно, Птенец! — раздосадованный Йован плюхнулся на кровать.

— Зачем ты притащил ее сюда?

— Ты же сам его умолял! — Лампа закрыл глаза руками, чтобы ничего не видеть.

— Может так будет лучше, — Йован накидал на голову твоих вещей и тут заметил меня.

Перед ним я не притворялся дружелюбным, и он испуганно замер, обдумывая, что же делать дальше.

— Нам пора. Лампа, я отведу тебя домой, — строго заявил он и взял тебя за руку. — Птенцу еще нужно познакомиться с новым соседом.

— Но вы же обещали остаться сегодня со мной! — капризничал ты, пока директор тащил тебя в гостинную.

— Что ты такое говоришь. Это же незаконно, — Йован усадил тебя за обеденный стол, который я накрыл еще пару часов назад. — Ты только посмотри, какое все аппетитное.

— Да я не голоден! — ты постарался встать, но Йован надавил тебе на плечи и усадил обратно.

Я видел его таким в Офисе, отдающим приказы и не терпящим никаких возражений. Он коротко кивнул мне и быстро покинул квартиру вместе с Лампой. Мы с тобой остались в напряженной тишине, и даже так ты отказывался посмотреть на меня. Должно быть ты чувствовал, что я нездоров, а может просто злился из-за того, что твоя жизнь так изменилась.

— Я хорошо готовлю. Прошу, попробуй, — я положил тебе совсем немного еды и сел напротив.

Клянусь, ты застонал от удовольствия, как только вилка оказалась у тебя во рту. И никакие твои попытки скрыть это не могли убедить меня в обратном. Я нашел твою слабость — завлечь тебя домой можно было вкусной едой. Это была первая хорошая новость за день.

— Если тебе не нравится, я могу приготовить что-нибудь другое.

— Нет, нет. На этой неделе я буду есть только это… Ну, чтобы привыкнуть к вкусу, — ты быстро опустошил тарелку и отправился к плите за добавкой. — А здесь что?

Ты поднял крышку со стоящей на огне кастрюли. В ней кипела вода и из каждого пузырька смотрели вверх недовольные яростные глазки. Это был мой секретный ингредиент. Всё, что готовилось в этой воде напитывалось особым вкусом, нужно было просто не встречаться с ней взглядом. Но ты посмотрел, и она сразу же околдовала тебя и потянула к себе. Ты быстро опустил голову и почти коснулся лицом кипятка. Если бы не моя реакция — ты бы, в лучшем случае, лишился зрения. Я буквально за волосы вытянул тебя оттуда.

— Как ты дожил до девятнадцати с таким любопытством? — почти кричал я, охлаждая твое лицо мокрым полотенцем.

— Надо же предупреждать о таком! — ты со всей силы оттолкнул меня. — У тебя что, соседа никогда не было?

— Не было, — смущенно ответил я.

И тогда ты посмотрел на меня. Я ожидал увидеть в твоих глазах отвращение или страх, но, кажется, тебе было интересно. Йован был единственным в твоем окружении, у кого не было соседа и наверное ты даже не предполагал, что бывают другие. Ты быстро забыл о том, что только что произошло и принялся есть прямо со сковороды.

— Чем ты занимаешься?

— Я ученый.

— Извращенец что ли? — спросил ты с набитым ртом.

— Да, — я опустился на стул, чувствуя, как сердце все еще бешено колотится от страха за тебя и в отчаянии схватился за голову.

— Опять…

Я любовался тем, как ты торопливо ел, как масло текло по твоим костлявым рукам. Этот день был самым сложным в моей жизни, и мне предстояло пережить еще два года таких дней! И я засомневался, что вообще способен на такое.