Иди, Птенец! (джен)

Когда-то давно на той стороне я видел младенцев, вокруг которых суетились взрослые. Ты был совсем как те дети. Твоё любопытство было причиной моих ночных кошмаров. Тебя влекло ко всему, от чего нужно было держаться подальше, и я то и дело спасал тебя в последние секунды, прикрывая собой, хватая за шкирку, вытягивая из пропасти, закрывая тебе рот, чтобы ты не сказал лишнего.

Ты слушал мои истории про мир, а я — твои сказки о нем. Иногда мы подолгу были добры друг к другу. Это время было счастливым. Но наш первый соседский срок подходил к концу и тебе было все труднее справляться с усталостью от моей опеки. Когда терпение заканчивалось — мы ссорились. Ты расцарапывал мне лицо и беспомощно скулил, когда я заносил руку для удара.

— Да кто-угодно будет лучшим соседом, чем ты. Ничего, скоро меня освободят! — кричал ты, трусливо убегая из дома.

— Не тебе это решать! — я хлопал дверью и принимался наводить в квартире порядок.

Действительно, решать твое будущее могли только мы с братом, и я выпросил у него наш второй срок. В тот вечер вы с Лампой и Йованом долго лежали на полу нашей гостинной в траурном молчании. У тебя на животе стояло блюдо с чипсами, в которое вы по очереди запускали руки. Я оперся на дверной косяк и смотрел, как оно медленно поднимается и опускается от твоего дыхания.

— Второй срок это вообще законно? — обескураженно вопрошал ты у потолка. — А сколько еще может быть таких сроков? Мне с ним до смерти что ли жить?

— У моей новой соседки ногти до колен, — пробубнил Лампа и содрогнулся.

— А я как всегда один, — добавил Йован.

Я прошел на кухню и начал готовить ужин, а Лампа подскочил и встал рядом, чтобы подворовывать еду.

— Какие самые длинные ногти ты видел?

— Длинных не видел, зато видел очень короткие.

Я не стал говорить, что вырывать такие было невероятно трудно. Целый час я пугал Лампу страшными историями и подкармливал его нарезанными овощами.

Во время нашего второго срока ты от безысходности влюблялся во всех подряд. Это стало новой проблемой. Приходилось слушать твои сентиментальные монологи и вытаскивать тебя из чужих домов перед комендантским часом. А когда появилась та контрабандистка Нир, ты совсем потерял голову. Кстати о ней. В день твоей выходки с Тьмой она сбежала со всем своим товаром из города еще до того, как тебя бросили в камеру. Я слышал, что сейчас она далеко. В центре нашего мира. Там, где Тьму не увидишь на горизонте сколько ни всматривайся и узнать о ней можно только из городских легенд.

А теперь пора признаться. Это я виноват во всем, что ты натворил. Помнишь, как тебя посадили в тюрьму на пару недель? Я отправил тебя туда. Мне надоело видеть твои поглупевшие влюбленные глаза и я хотел немного привести тебя в порядок. Я даже предположить не мог, что тебя запрут с одним из них. Ты зашел в камеру убежденным наблюдателем, а вышел новообращенным еретиком. Лучшим из всех на мой взгляд. Столько лет быть преданным страху перед Тьмой и отказаться от него за несколько ночей. Ты бы возглавил мой пыточный список, если бы успел в него попасть.

Мне следовало лучше следить за тобой. Ты нашел Прибежище. Оно открылось тебе так просто, будто давно этого ждало. Я годами выискивал его, выбивал за крохи информации о нем зубы и суставы, но я бы умер раньше, чем смог приблизиться к нему хоть на шаг. А ты попал внутрь так просто. Истинный еретик. Истинный враг моего брата.

Я испугался и сбежал. Спрятался в самом грязном углу самого грязного притона. Я даже не помню, как брат вытащил меня оттуда. Впервые о случившемся с тобой я узнал через много дней, когда, наконец, хоть немного пришел в себя. Я ходил смотреть на тебя через маленькое окошко в двери камеры и умолял брата о пощаде. Я всё сделал для него. Попал в Прибежище, куда ты сам нас и привел. Повесил всех. Должен был повесить и тебя. Чтобы не довести до такого, пришлось пойти против брата.

— Это я виноват. Он завербовался прямо у меня под носом. Казни нас вдвоем. Брось во Тьму, но оставь жить.

Брат смотрел на меня как на сумасшедшего.

— Просишь отпустить изменника и лишиться тебя?

— Я не имею права просить. Решение за тобой, но я уйду вместе с ним. Сам или по твоему приказу. Ты потеряешь меня в любом случае. В этом у тебя выбора нет.

— Угрожаешь?

— Нет.

— Бросаешь меня?

— Никогда.

Я обнял брата так, как обычно он обнимал меня.

— Ты сам не устал? Отпусти меня, верни Фроу, выйди к остальным. Разве тебе не хочется узнать, каково это?

— Ты до сих пор не протрезвел, — он вырвался и отошел. — Объясню тебе, как все будет: я избавлюсь от мальчишки, ты подуешься немного, а потом успокоишься и все будет как прежде.

— Все будет как прежде только если ты простишь нас.

Брат ударил меня в лицо.

— Как ты смеешь указывать мне? Я выхаживал тебя столько лет, подтирал за тобой, всё позволял что ни попросишь!

— Так позволь снова.

— Увести!

Ворвались бронированные и выволокли меня из кабинета. Я был под круглосуточным наблюдением, пока брат размышлял, как ему поступить. Может тогда я стал для него даже большим предателем, чем ты? Так появился шанс сохранить тебе жизнь, либо лишиться ее вместе с тобой.

Мне до сих пор гадко от такого грязного шантажа, но что еще я мог поделать? Как мне следовало жить без тебя, если только за одержимость тобой я и держался? Где найти тебе замену? Я пытался сделать это много раз и всё было фальшивым. Безумные должны быть с безумными, верно? А если эта связь рушится — за ней рушатся целые миры.