Иди, Птенец! (джен)

Последние два слова. Последние два слова были написаны остро, нервно.

Между страниц лежали четыре конверта, которые никогда никто не вскроет, а за ними — фотография семьи, запачканная кровью. Невзрачный отец. Мать, высокомерно задравшая подбородок, вцепилась ногтями в плечи любимого сына. Два близнеца — первый с вызовом смотрел в камеру, второй испуганно вжал голову в плечи. Они крепко держали друг друга за руки. Оба седые, как мать, и с пятнами на лице, которые с тех пор почти не изменились.

Я положил блокнот на стол и вышел в коридор. Дом спал, только из-под двери комнаты Солнца просачивался свет. Мина оставила у моего порога поднос с едой и запиской. «Чтобы уснуть».

Одним глотком я выпил остывший горький чай и вернулся в кровать. Усталость была такой сильной, что не получилось даже отвернуться к стене, поэтому я просто смотрел в потолок и ждал, когда подействует снотворное.

Последние два слова. Последние два слова скользили по костям моего черепа.

Когда я проснулся, снизу доносился гомон множества голосов. Дневник Благо лежал не так, как я его оставил. Значит Солнце заходил и ему уже известно, что больше скрывать от меня ничего не нужно. Но это всё уже было неважно.

На кухне собрались довольные люди. Солнце заметил меня, стоящего на нижней ступени лестницы. Он указал на свободное место рядом и я занял его. Мина обрадовалась мне и уже набрала полные легкие воздуха, но Солнце не позволил ей и рта раскрыть. Я жевал хлеб и смотрел в одну точку перед собой. Вокруг собрались чужаки, чтобы отпраздновать мою беду. Солнце шептал на ухо Мине, и девочка повторяла его слова. Разодетые гости были довольны. Достойная замена их правителю училась шутить и улыбаться так, как им нравилось.

Последние два слова. Последние два слова звенели в тарелках и чашках.

— У меня есть знакомый, который привозит из дальних городов товары, — наклонившись ближе и положив руку мне на спину, сказал Солнце. — Он может взять тебя с собой. Ты ведь почти ничего не видел, нигде не был. Он надежный и молчаливый.

Я согласился, только чтобы это быстрее кончилась.

Последние два слова. Последние два слова гнали меня из этого дома.

Я сбежал, но на улице стало только громче. Я шел прочь из города, а он догонял меня. Он нависал надо мной. Город был безразличен. Город был счастлив. Город ликовал.

Последние два слова. Последние два слова гудели в небе. Последние два слова ползли по дороге под моими ногами. Последние два слова выли во Тьме рядом со мной.

— Замолчи! — закричал я и швырнул камень в ее черное жесткое тело.

И Тьма замолчала, оставив меня одного. Я шел дальше, рыдая в полную силу. Рукава моей кофты насквозь пропитались слезами и слюной. Когда я обернулся, город был далеко позади. Передо мной стелилась тонкой лентой пыльная дорога. На ней я буду один. Навсегда один.

Я ушел совсем далеко и нашел себя в поле, засеянном желтой травой. Вдалеке стоял одинокий домик, возле которого светились белыми пятнами блеющие овцы. За домом темнела и пухла гроза, но яркий свет еще заливал всё вокруг, блестел на гладких брюшках насекомых. Я впитывал в себя это грандиозное и такое простое зрелище и спокойствие понемногу возвращалось в мое тело.

Последние два слова. Последние два слова колыхались в траве, носились по полю за ветром. Последние два слова безмолвно сбежали из горла за мгновение до того, как его пронзило копье. Последние два слова.

Иди, Птенец!