Иди, Птенец! (джен)

Одной ночи достаточно, чтобы изменить жизнь целого города. Утром повсюду появились объявления о новом законе.

«Любящее каждого жителя (и каждую его часть по- отдельности) Невербальное Правительство дарует горожанам исполнение их детской мечты. Членами Правительства были замечены дети. Маленькие будущие работники с упорством и смехом шли к своей цели по мебели и доскам, не наступая на землю. Дети объяснили свое поведение тем, что боятся упасть в воображаемую лаву. Они были счастливы.

Ваше чуткое Правительство решило помочь каждому жителю в достижении этого счастья. Мы подразумеваем, что все вы когда-то были детьми. Низкими, громкими и безропотными. Такими, которые так и не рассказали взрослым о том, что с ними сделали в школе. Такими, которые предпочли всё забыть… Ваш внутренний ребенок может возрадоваться. Отныне вся земля нашего славного города — это лава, о которой вы грезили в детстве.

Между домами ночью были протянуты тросы, а на улицах расставлена мебель. Будьте счастливы и славьте нас!»

Мы с Благом выглянули в окно. Дорога была заставлена диванами и тумбами. В дверях дома напротив стоял мужчина и внимательно разглядывал асфальт. Он порылся в кармане, достал маленькую булочку и кинул ее на землю. Булочка просто упала, показывая всем свой румяный бок. У меня заурчало в животе. Мужчина махнул рукой и шагнул вперед. Раздался короткий пронзительный крик и человек опустился куда-то вниз, под дорогу, словно та была жидкой и только в воздух поднялось маленькое облачко сажи.

Благо активно кивнул сам себе и закрыл окно.

— Возьму пока отпуск и подожду отмены этого закона. Даю ему дня четыре, не больше.

Я так не могу. От моих глаз зависит сохранность этого мира.

Молодость и ловкость спасает. В офис я добрался по мебели. Держать равновесие и перепрыгивать большие расстояния было утомительно, но не сложно, а люди вокруг то и дело падали вниз. Некоторые от страха замирали на месте, сжимались в комок на мягких подлокотниках и начинали плакать. Это останавливало движение и вызывало волны возмущения. Мне всё это даже показалось забавным. Я плохо помню себя ребенком, но этот закон оживил во мне некоторые воспоминания.

Вернуться домой я решил по натянутым над улицами тросам. Кожа на руках рвалась и кровоточила, а пепел, летящий от упавших людей, щекотал легкие. Прямо передо мной сорвался вниз парень. Перед моими глазами только промелькнула его раскрытая ладонь, секунду назад крепко сжимавшая трос.

С каждым днем, после таких походов, мое лицо сильнее очернялось чужим прахом. Благо дал мне рюкзак с кислородным балоном и маской. Это помогло. Нир возвращалась домой поздно. Её слабые изящные руки и уставшие ноги ныли от боли. Оказавшись на ближайшей к дому крыше, она выкрикивала кодовое слово. Мы открывали окна и втаскивали её, обессиленную и рыдающую, внутрь.

Все предприятия города остановили работу. Люди оплакивали своих друзей и строили ловушки недругам. Жизнь замерла, и я все чаще представлял себе момент, когда прожекторы, освещающие Тьму, погаснут.

Этого не произошло. Четыре дня спустя, как и говорил Благо, город проснулся, заклеенный новыми объявлениями.

«Жалкие и безыдейные горожане! Своим примером вы показали, что долгожданное счастье и обретение детских мечт довело вас до абсолютного безволия. Вы обленились. Вы отказываетесь выходить из дома и работать. Куда делись ваши амбиции и стремления Превозмогание, страх и осознание своей никчемности — только это и движет вами.

Невербальное Правительство лишает вас своего великодушного подарка. Земля больше не лава. И вы больше не те, кем мы когда-то восхищались. Идите на работу и возвращайтесь к своим пресным жизням.»