Иди, Птенец! (джен)

Кроха отпустила Солнце домой, и вся забота о нем легла на меня. Он почти ничего не просил, чтобы не доставлять неудобств, и обо всех его потребностях мне приходилось догадываться самому, либо выпытывать у него по словечку. С каждым днем ему становилось все лучше и однажды он сам приготовил нам завтрак. Я вынес на улицу маленький столик, поставил на него поднос с едой и мы уселись под яблоней.

Прохожие подходили к Солнцу и подолгу болтали с ним, пока я вязал для него новый свитер. Чтобы мне не приходилось откладывать свою работу ради еды, Солнце взялся кормить меня с ложки.

— Поменяемся ролями на одно утро? — спросил он, поднося кусочек блина к моему рту.

Я ел молча, стараясь не выказывать раздражения из-за людей, которые не давали Солнцу ни минуты покоя.

— Что не так? — он заметил, как я одним гневным взглядом отпугнул подходящую к нам старушку.

Я невинно пожал плечами, из-за чего на глаза мне упал кудрявый локон. Солнце заправил его обратно за ухо, и я фальшиво улыбнулся.

— До чего ж у тебя ужасный характер, Птенец.

Он протянул мне яблоко, и я отгрыз от него огромный кусок.

— Почему у тебя нет семьи? — спросил я с набитым ртом, прикладывая законченную часть свитера к его плечам.

— Как нет? А все люди, что живут в этом доме кем мне по-твоему приходятся?

Спицы, тихонько позвякивая, снова зашевелились у меня в руках.

— Я говорю о семьях, которые люди создают себе сами. Если у вас такое не запрещено, почему ты все еще один?

Солнце перемешивал варенье в блюдце и улыбался.

— Времени не было, много работал, — он протянул мне еще один кусочек. — Наверное теперь я смогу заняться своей личной жизнью.

Я скривился, а он удивленно поднял брови.

— Признайся уже, что тебе просто не в кого влюбиться. Ты же на меня похож больше, чем на своих соседей. И тебя они раздражают может даже больше моего. Поэтому ты мой друг.

— Не понимаю о чем ты, — он доел завтрак и вытер губы салфеткой.

— Все ты понимаешь. Здесь же все живут так, словно их жизни бесконечны. Ко мне в мастерскую заходят люди в серых одеждах и просят сшить им такие же. Боюсь, что скоро во мне закончатся силы им сопротивляться и я стану делать то, о чем они просят, — я старался выглядеть беспечно, но голос предательски задрожал. — Они бродят бесцельно по улицам, обсуждают бессмысленные вещи и все время задают мне какие-то вопросы, на которые я не знаю ответов. Я думал, что с ума сойду, пока тебя не было.

— Почему раньше не сказал?

— Потому что ты болел. Я не мог лезть к тебе со своими проблемами и ужасно боялся, что с тобой что-то случится и я останусь здесь совсем один. Тебя выбирали, потому что ты всегда напуган, потому что искалечен. Как я. На этой стороне почти никто не знает о страхе. Живут как живется и дальше будет также. И мне здесь так жить? Я привык к другому, понимаешь? На той стороне мы держались друг за друга, потому что в любой момент все могло закончиться. Нам нельзя было создавать семьи, но они создавались сами. Мои друзья…

Я задыхался и вязял всё быстрее, превращая пряжу в бесформенный комок узлов.

— Я столько натворил. Они так пострадали из-за меня, а я даже не знаю, что с ними сейчас. Сижу тут и ною, пока там происходят ужасные вещи.

Солнце положил руку на мою разгоряченную голову, и я сразу замолчал.

— Ты ничего не узнаешь, как бы не хотел. Рано или поздно всё окажется на этой стороне. Пока что я никуда не собираюсь пропадать и буду внимательно следить за тем, чтобы ты случайно не сшил то, за что тебе заплатили.

Мы долго молчали. Яблоня тихонько шуршала над нами, иногда сбрасывая листья на поднос.

— Один из моих друзей очень похож на тебя. Такой же заботливый и одинокий.

— Я не одинок, Птенец. И ты тоже.