Во мгновение ока (джен)

Свадьба Леонидаса и Иветти получилась по-настоящему фееричной. Иветти, как яркое солнце, согревала своим теплом не только горячо любимого жениха, но и всех вокруг. Эту атмосферу счастья и безграничной любви к жизни мог почувствовать каждый, кто оказался на празднике, даже самый «случайный» человек. На время забылись или сгладились нешуточные противоречия, связывавшие некоторых гостей и людей из ближайшего окружения молодоженов. Пестрые цветы, сияющие гирлянды, горы угощений и танцы под заводную музыку — кому захочется в такой обстановке думать о проблемах или вражде? Маиза, правда, долго протестовала против плюшевых попугаев в саду, но затем скрепя сердце дала согласие, признав, что это даже в какой-то степени мило.

Под конец в честь новобрачных был дан салют. Каждый залп вызывал кучу восторгов, распускался яркими тропическими цветами в ночном небе, отражался разноцветными всполохами во множестве пар глаз: счастливых, грустных, влюбленных, надеющихся, потерявших надежду, веселых, тревожных, умиротворенных.

Праздник закончился, и если кто-то и был рад его окончанию, то это Лукас. Безусловно, он очень радовался за отца и Иветти, но их свадьба стала одновременно первым его выходом в свет после травмы. Это испытание далось Лукасу непросто. С новой стрижкой, одетый в строгий костюм, он сидел на инвалидной коляске и смотрел на гостей снизу вверх, натужно улыбаясь и пытаясь вести с ними беседы. Особенно его почему-то раздражало то, как люди наклоняются к нему — то ли для того чтобы он лучше их расслышал, то ли просто по велению инстинкта. Часто Лукас встречался глазами с клоном, как будто нарочно много расхаживающим по дому. Судя по его виду, клон ни о чем не переживал и был ужасно доволен своими — ничем не заслуженными — привилегиями. Еще немного, и он почувствует себя хозяином в этом доме, особенно с таким пиететом, с которым к нему относятся окружающие: сам Леонидас, Мел, Далва. Никогда еще Лукас не чувствовал себя настолько лишним в своей же семье. Спасала положение только Иветти — если бы не ее участливая улыбка и умение разряжать напряженную обстановку, Лукас не вынес бы и получаса этого мероприятия.

На следующий день в доме было тихо. Леонидас все же нашел возможность немного насладиться статусом молодожена и уехал вместе с Иветти в дорогой отель. Гости разошлись, слуги отсыпались по своим комнатам.

Маиза вошла в спальню, села у зеркала и начала при Лукасе проводить косметические процедуры. Она была чем-то очень довольна, и не просто довольна, а окрылена. Лукаса это удивило. Он достаточно хорошо знал свою жену для того, чтобы понять: эта радость имеет конкретную причину.

— Маиза?.. Что-нибудь произошло? — спросил он, читая свежую газету.

— Ты обратил внимание на то, как сблизились Мел и Сесеу? — таинственно улыбнулась Маиза.

Лукас в замешательстве посмотрел на нее.

— В каком смысле?

— Они не отходили друг от друга почти весь вечер. Разговаривали, улыбались, шутили. Мне очень нравятся такие перемены в Мел.

— Постой, но как же Шанди?

— А что Шанди? — Маиза пожала плечами и снова отвернулась к зеркалу. — Он далеко, занимается своей жизнью, строит карьеру, а Мел наконец-то начала понимать, что в мире много парней, достойных ее внимания.

Лукас от возмущения отложил газету.

— Маиза, каждый раз, когда я думаю, что мы… что ты… что нам удалось найти общий язык, ты вновь меня удивляешь. И не с лучшей стороны. Маиза, прошу тебя, не надо толкать Мел к Сесеу!

— Я не толкаю, — ответила Маиза, растирая лицо лосьоном. — Все происходит само собой, без моего участия, что лишний раз доказывает мою правоту.

— Но с чего ты решила, что между ними что-то есть?

— Лукас, — она многозначительно вздохнула, — это видно. Возможно, сама Мел пока не вполне осознает, что с ней происходит, но она влюблена. Я хорошо ее знаю.

Лукас нахмурился.

— Мне это не нравится. Мел не из тех девушек, которые мечутся между парнями. Если она предаст Шанди, то потом не простит себе этого, я точно знаю.

— Ну почему сразу предаст? — пожала плечами Маиза. — Если она останется с Шанди из чувства вины и долга, будет только хуже. Любовь ведь тоже предавать нельзя, не так ли?

На последних словах Маиза пристально посмотрела в глаза мужу, будто надеясь разглядеть там что-то особенное.

— Маиза, Мел любит Шанди, — убедительно произнес Лукас. — Любит взаимно, она много раз говорила мне об этом. Возможно, их любовь мало похожа на страсть, но она чистая и искренняя. А Сесеу я не доверяю — этот парень себе на уме. Такой не подходит Мел.

— Я так не думаю. Сесеу из хорошей семьи, которую мы прекрасно знаем, это Шанди темная лошадка.

— Вот именно, Маиза! Мы прекрасно знаем Сесеу, и поэтому я уверенно говорю, что для Мел он не пара.

Маиза покачала головой.

— Лукас, давай договоримся. Я не буду вмешиваться в личную жизнь Мел, давить на нее, но и ты не будешь этого делать. Пусть Мел сама выберет, с кем она хочет быть, но только пусть это будет ее выбор.

Муж смотрел на нее с самым искренним недоумением.

— Маиза, я не узнаю тебя. Неужели ты спокойно примешь Шанди, если Мел останется с ним?

— Не буду лгать, Лукас. Я по-прежнему не в восторге от этих отношений, но в последнее время я поняла одну важную вещь. За свои поступки мы должны нести ответственность сами. Не ждать, пока кто-то возьмет нас за руку и наставит на путь истинный, а искать его самим. Через ошибки, боль, слезы. Жизнь Мел — это жизнь Мел. Моя жизнь — это моя жизнь. У нас разные пути. Нет смысла рассуждать, какой путь хуже, а какой лучше, они просто… разные, и все.

— Хорошо, — улыбнулся Лукас. — Пусть Мел сама решает, кто ей дороже.

* * *

В доме Тавиньо разговоры шли на гораздо более высоких тонах. Брат и сестра Вальверде были близки к тому, чтобы основательно разругаться.

— Телминья, ты меня достала! — возмущался Сесеу. — Ты опять устроила скандал из ничего!

— Из ничего?! — Телминья резким движением поправила волосы, гневно глядя на брата. — По-твоему, я ничего не вижу и не понимаю? Сесеу, я сто раз тебе говорила: не надо приставать к Мел, у нее есть парень!

Сесеу насмешливо цокнул языком, закатил глаза к потолку и встал посреди комнаты, упираясь ладонями в бока.

— И что, я теперь не могу с ней общаться?

— Что-то раньше ты не очень горел желанием общаться с Мел, — язвительно сощурилась брюнетка.

— А сейчас передумал, и что?

— Сесеу, не надо юлить. Когда Мел была в тебя влюблена, ты не замечал ее, унижал…

— Это когда я ее унижал? — перебил сестру Сесеу. — Не было такого!

— Да-а? — передразнила его Телминья. — А как ты приглашал ее на пляж и болтал при ней с кучей девиц? Как поцеловал ее ради шутки? Как флиртовал у нее под носом в ее же доме с полуголой танцовщицей? Что, скажешь, не было?

Сесеу едва не взвыл от ее нотаций.

— С чего вдруг теперь такое внимание к Мел, Сесеу? А я тебе скажу, — не унималась шустрая девушка. — Твое самолюбие задето. Как это Мел посмела влюбиться в кого-то другого, да еще в простого парня вроде Шанди?

— Продолжай! — с показным равнодушием посмеивался Сесеу. — Ты несешь такую чушь, что мне даже интересно послушать!

— О-о-о, Сесеу, — скривилась Телминья в усмешке, — ты прекрасно знаешь, что каждое слово, которое я говорю, это правда, оттого и бесишься. Оставь Мел в покое. Она не игрушка для твоего самолюбия, Мел очень доверчивая, светлая, она все принимает за чистую монету. Если ты разрушишь их любовь с Шанди, настоящую любовь, мне страшно представить, какие это будет иметь для нее последствия!

Сесеу стоял в прежней позе и сверлил сестру взглядом.

— Все сказала, Телминья?

— Достаточно для того чтобы ты услышал.

— Ну а теперь ты послушай меня. Телминья, не указывай, как мне жить. Я не знаю, что ты там придумала насчет Мел, а даже… А даже если не придумала! — Сесеу распалился и пошел ва-банк. — Если это все правда, и она действительно мне нравится, это не твое дело!

— Что?.. — опешила Телминья.

— Давай представим, что я вдруг взял и влюбился в Мел, — эмоционально размахивал руками Сесеу. — Почему я должен отказываться от нее? Из-за благородства перед каким-то парнем, которого я толком не знаю и знать не хочу? Или потому что мне так сказала младшая сестра? Ты не слишком много берешь на себя, Телминья?

Телминья от потрясения лишь беззвучно открывала рот.

— И на будущее, — напоследок припечатал ее хлесткой фразой брат, — не лезь в мою жизнь. Что бы тебе там ни казалось правильным, не надо меня воспитывать, я этого терпеть не могу. Разговор окончен.

— А что это вы расшумелись? — удивилась Лидьяне, вернувшаяся домой с пробежки. — Вы ссорились? — испуганно спросила она.

— Нет, мама, — пристыжено ответил Сесеу, — просто разговаривали.

— Да, просто разговаривали, — подтвердила Телминья.

Лидьяне пристально заглянула в глаза сначала сыну, потом дочери.

— Вы врете, — заключила она. — По взгляду вижу, что врете. Признавайтесь, из-за чего вы ругались? Это из-за вашего отца? Вам что-то известно об отце?

— Бо-оже, мама, нет! — наперебой воскликнули брат с сестрой.

— Если вы так говорите, — Лидьяне всхлипнула, — это значит «да»! Господи, я знала, подозревала, что что-то не так!

Сесеу и Телминья переглянулись, сделав на пару страдальческие лица. Им предстояло совместное дело — успокоить разволновавшуюся мать, но искорки раздора и недоверия так и проскакивали между ними. Оба понимали, что снова схлестнутся еще не раз.